Маджуся Идисса вынула изящную ручку из жбана и показала всем присутствующим доставшийся ей шарик. При этом сама она, словно из страха перед судьбой, все еще не смела на него взглянуть. Ее брат, Маджер Облитас, рассмеялся первым, однако княжна даже после этого продолжала испытующе всматриваться в лица собравшихся. И лишь только после того, как ее отец, Маджер Каседелия, полноправный властелин, усмехнулся в пышные усы, а мать, Маджуре Сино, хлопнув в ладоши подняла их ко рту, девушка наконец взглянула на шарик и, увидев светло-желтый цвет, сделала глубокий вдох а возможно даже вздохнула, и шагнув в сторону, объявила:
- Пусть этот шар достанется Куатесабу!
Повернувшись, она кинула шар в огромный зев камина, одного из шести, обогревавших зал. Настоящие холода еще не наступили, но Маджер Каседелия приказал их разжечь, и его желание было исполнено.
Я сидел достаточно близко от огня, и было мне так жарко, что я вынужден был снять кафтан, иначе пот капал в миску, а еда была и без того достаточно соленой. Когда рука княжны дрогнула и брошенный шарик, неудачно попав в торчащий из камина конец полена, выкатился в зал, я оказался к нему ближе всех и, тотчас его схватив, метко послал в самую середину пылающего пекла. Все было кончено, прежде чем кто либо успел подать голос. С невозмутимым видом усевшись на свое место, я отрезал кусок от сочного окорока.
Маджуре Сино встала и, подойдя к дочке, ласково, но в то же время и гордо, прижала ее к груди, а потом усадила рядом с собой. Повинуясь жесту господина, слуги кинулись к жбану и быстро вынесли его из зала, наверняка на двор, где остальные девушки будут испытывать судьбу, которая кому-то из них все-таки подсунет пурпурный шарик.
Мастер Подевер, полюбивший нас словно скорпион - теленка, впился в меня своими черными буркалами. Я почувствовал его взгляд буквально кожей, поскольку - нет смысла скрывать - ожидал его. Вообще-то, кроме пылающего взгляда, у мастера за душой не было ничего, однако, в подобном глухом краю, для того чтобы стать придворным магом, было достаточно и этого. Рядом с Подевером таращил бессмысленные глаза пьяный канцлер. Имени его я не запомнил.
Падир Брегон сделал глоток пряного, сильно разбавленного водой вина из Тохлассы, отер усы и почти не шевеля губами, спросил:
- Ну и как?
- Теплый, - в тон ему ответил я, - Она просто не могла не вытянуть этот шарик.
- Угу, - буркнул падир Брегон.
- Подеверу пришлось постараться, - добавил я.
- Несомненно. Во время молитвы он выронил шарик из рукава, а перед этим приказал разжечь огонь, чтобы девушка могла избавиться от подогретого шарика. Маг! - презрительно фыркнул Брегон.
Я хлебнул вина, разбавленного водой и буркнул:
- Он владеет магией, позволяющей ему держать собственную задницу в тепле.
- Однако, при этом, ему приходится пользоваться шерстью и услугами какой-то девицы, - добавил Падир Брегон.
- Разве я спорю? - промолвив это, я впился зубами в отборный, сочный шмат мяса, оторвал внушительный кусок и с удовольствием стал обрабатывать его зубами. - Хочешь еще вина?
- Нет. Утром предстоит работа.
Я знал об этом! Как можно было о ней забыть, если мы приехали сюда ради нее? Если Санса и Муел еще до сумерек уехали к горе с четырьмя вьючными лошадьми?
Отставив кубок с вином, я занялся едой. Менестрели прекратили верещать... прощу прощения - оборвали свою печальную песнь. Маджуре Сино зарыдала так громко, что я уронил кусок и посмотрел на нее. Похоже, она сильно перенервничала из-за жребия и теперь, воспользовавшись случаем, дала волю эмоциям. Сидевший рядом муж, Маджер Каседелия, наш наниматель, положил ей руку на плечо. Единственным, кто не обратил на это внимания, был канцлер Как-Его-Там, сидевший с закрытыми галазми. Он держал в левой руке здоровенную свиную кость, которую два пса осторожно освобождали от покрывавшего ее мяса. В конце концов рука его упала с колена и скрылась под столом. Тут к двум едокам прибавилось еще два, под столом поднялась какая-то кутерьма. Неожиданно канцлер открыл глаза и, удивленно вскрикнув, вскочил. Когда он вскинул руку с растопыренными пальцами, мы увидели, что ладонь его в крови, а пальцев - всего три. Несколько дам вскрикнуло, Маджуре Сино прекратила рыдать и трагичным жестом протянула руки к слугам - не знаю только, желала она помощи или хотела, чтобы толстяка убрали с ее глаз. Канцлер еще раз вскрикнул, потом захохотал и показал все пальцы - целые и невредимые.
Ах-ах! Какая удачная шутка! Ох, что за чувство юмора!
Волны смеха прокатились по залу.
Я наклонился к Падиру Брегону и сказал:
- Не найдется у них столько кислятины, чтобы я окончательно упился и оценил последний фокус этого шута.
- Это не шут, это - канцлер.
- А это имеет большое значение?
- Нет. Вот только шута мне здешнего жаль. Сидит в сторонке, грустный почему-то...
x x x
Вид с перевала был просто великолепен - пятна лесов и дубрав радовали глаз всеми возможными, за исключением может быть только голубого, цветами. Почти каждое дерево обладало собственной окраской, соперничало с соседями, благодаря чему создавалось впечатление, словно ближние леса находились на расстоянии выстрела из лука, хотя до них было не менее чем полдня пути. С дальних лугов, пастбищ поднимались полосы тумана, все выше и выше, для того чтобы, перевалив через гребень горы, исчезнуть из нашего поля зрения. Дорога, хоть и отмеченная суеверными мужикам разноцветными лентами, пучками перьев, сложенными на счастье узорами из разноцветных камешков, казалась в этом окружении бедным, низкопробным украшеньицем, пестрой ленточкой в окружении великолепных, дорогих, благородных шарфов.
Однако дорога была для нас важнее. И хотя солнце, пронзавшее рыхлые тучки своими острыми штыками, освещало мельчайшие детали пейзажа, затопляя его, заливая красивейшим небесным золотом, мы не свернули ни в один из этих великолепных уголков. Мы ехали все той же, единственной дорогой.
С интервалом шагов десять - двадцать, обычно в разноцветном пятне, нам попадались либо один, либо несколько следов подкованных копыт вьючных лошадей Муела и Сансы. Они опережали нас часов на десять, двенадцать. В полном соответствии с планом.
Я оглянулся. Меч Падира Брегона, его любимый Карник, с окованной серебром рукояткой, был уже вынут из ножен и приготовлен к драке. Другие сотоварищи - Олтц-арбалетчик, Убертия - арбалетчица и мечник Греда тоже не дремали в седлах. Падир Брегон издал шипящий звук и, когда мы остановились, мотнул головой, призывая нас к себе. Делая вид, будто ничего не подозреваем, мы подъехали. Падир бросил мне бутылочку с зельем. Убертия охнула. Я соскочил с коня, шагнул в сторону и сделал большой глоток. Настойка из Пелуны, в которую было добавлено грусало, побежала по пищеводу. Я повернулся к Олтцу и, отдав ему бутылочку, тут же наклонился, опершись одной рукой о холодный камень. В этот момент зелье достигло желудка, однако тот не собирался принимать такого пахучего, горького, жгучего гостя - выслал ему навстречу все свое содержимое. Из меня исторглась струя рвоты, я рыкнул, словно удушаемый петлей лось - и тут все закончилось. За моей спиной слышались характерные звуки. Это остальные члены ватаги расставались с содержимым своих желудков. Когда-то, в Гватесабоо - как же это было давно - я спросил у Падира для чего это нужно, а он молча взял с тарелки блестящую от жира толстую колбасу и уколол ее в бок кончиком ножа. Кожица лопнула, и ароматное содержимое стало выдавливаться на тарелку.
- Так выглядел бы твой наполненный едой желудок, проткнутый ножом, саблей или когтем, - пояснил Падир. - А теперь, - он взял в руку сморщенную, сухую фигу, - Посмотри, что произойдет с этим.
Ну и, конечно, как нетрудно было догадаться, ничего особенного с ней не случилось. Мастер надрезал шкурку, потом взял ее двумя пальцами и потянул.
- Видишь? Я могу натянуть и даже зашить эту рану.
Он показал, как примерно это делается, а потом кинул мне фигу. Я поймал ее и съел. А что еще можно было сделать? Попытаться вновь нафаршировать колбасу? Ее я, кстати, тоже съел.
Как только я вспомнил об этой демонстрации, у меня сразу же забурчало в успокоившемся было желудке.
- Фу, свинья, - бросила Уберия, вытирая рот верхом ладони. - В такой момент думать о жратве.
У меня возникло большое желание ее немного подразнить, однако, я передумал. В конце концов, я являюсь правой рукой Падира Брегона, а значит когда нибудь отделюсь, наберу собственную ватагу и... и никогда не забуду о разбухшей колбасе и сухой фиге...
Дорога на время стала шире, и Падир Брегон использовал это, для того, чтобы пришпорив своего валаха, пристроиться рядом с Уберией. Он оглянулся, и хотя мы в тот момент глазели на тянувшийся слева от дороги овраг, решил как-то оправдать свое присутствие возле арбалетчицы
- Ты помнишь, для чего необходимо заставить дракона вытянуть шею? - спросил он.
- Конечно, - для того чтобы дать отдых телу, Уберия выгнула бедра и ненадолго выпрямилась в седле. - В основании шеи находится мягкое незащищенное место, более светлое пятно, чем все остальное, блестящее тело. Туда необходимо всадить стрелу, лучше всего отравленную, - ожидая одобрения, она повернула голову к мастеру и слегка ее наклонила.
- Ну, вообще-то верно, - выдохнул падир. - Такого тебе еще делать не приходилось...
- Я уже слышала об этом... - кажется Уберия поняла, что он просто хотел с ней поговорить и вспомнив о моем присутствии, добавила. - ...мастер.
Услышав слово "мастер" я про себя усмехнулся. Два дня назад, проснувшись среди ночи, я решил попотчевать себя ломтем вполне заслуженно знаменитой затехерханьской копченой грудинки и, набив рот ароматным мясом, проходя мимо комнаты мастера, услышал какой-то голос. Не знаю почему, я открыл дверь и вошел внутрь. Да только падир Брегон, если и звал кого-то, то уж точно не меня. Уберия сидела на его ложе и была обнажена до пояса. Мастер же, навалившись на ее живот, словно сосунок, то ли целовал, то ли сосал пышную грудь арбалетчицы. Я замер, словно громом пораженный, и стоял так некоторое время, чувствуя, как слюна из наполненного мясом рта капает мне на грудь. Тут Уберия мне слегка усмехнулась, и я, вновь овладев своим телом, на цыпочках вышел из комнаты и вернулся к себе. Немного погодя ко мне пришла девка из свиты хозяйки замка, и мы с ней уминали кровать до самого утра. Однако еще долго перед моими глаза стояло как мой мастер и наставник, победитель одиннадцать драконов, лежит с лицом спрятанным под грудь пышнотелой женщины, пойманный во время целования ее больших, твердых сисек.
У Раньшиды, той самой девушки из свиты хозяйки замка, они были гораздо меньше. Однако, какие сладкие и твердые. Ох, какие..!
- А помнишь для чего необходимо из тела убитого дракона...- тянул падир Брегон. (Ах, мастер, мастер... зачем все это, если я знаю, что ты всего лишь хочешь посмотреть в глаза Уберии?). - необходимо убрать выделения?
- Ну да, - отвечала арбалетчица. - По той же самой причине, по которой необходимо сразу после убийства дракона забрать как можно больше перьев и вырвать когти - поскольку, когда все заполыхает, то выделения могут сгореть, - она пожала плечами, - А в помете могут находиться камни сейхеррон, они же - драконьи жемчужины.
Я уже было открыл рот, но все таки смолчал. Когда я первый и единственный раз назвал драконьи выделения "пометом", мастер встал и врезал мне в ухо, да так, что мне пришлось следующий два дня, для того чтобы услышать обращенные ко мне слова, поворачиваться к говорившему другим.
"Помет, - поведал мне тогда Брегон, - бывает у свиней. Дракон же существо благородное. Не стоит пачкать его лишь потому, что мы на него охотимся и его убиваем".
Впрочем, с того момента утекло много времени, и я не был женщиной.
Уберия выжидающе посмотрела на Брегона, словно спрашивая, есть ли еще вопросы, а я подумал, что учитель уже в годах и не будет до конца своей жизни гоняться за драконами, когда-нибудь он осядет на одном месте и начнет пользоваться плодами своей работы. Может, вместе с арбалетчицей Уберией?
А Олтц? Тот, кто привел ее в нашу ватагу? Что связывает их, кроме любви к тяжелым, острым стрелам и пению тетивы?
Я оглянулся на Олтца. А он ехал на своей кляче, мерно покачивая головой и, разумеется, протирал арбалет куском мягкой, груссованой кожи. Похоже, происходящее рядом его совершенно не интересовало. Остальные члены ватаги со вчерашнего дня наблюдали за входом в пещеру дракона. Сетевые Санса и Муел должны были еще ночью развернуть приготовленные ранее сети, так чтобы разбуженный дракон, едва высунувшись из логова, оказался ели не опустнанмы, то хотя бы сбитым с толка. Кроме этих двоих там еще находился мечник Греда, самый молодой и наиболее сумасбродный член нашей ватаги. Для того чтобы привлечь к себе внимание дракона, необходимо быть настоящим безумцем. Кстати, старым он тоже быть не мог, поскольку в ватагах старых мечников не бывает.
Дорога некоторое время тянулась возле склона и наконец сбежала по нему вниз. Мой конь споткнулся о камень, и копыто, хоть и обернутое куском шкуры, слегка стукнуло. Впрочем, в полной тишине этот звук был слышен далеко. Падир Брегон обернулся и смерил меня яростным взглядом. Интересно, как он узнал, что это споткнулся мой, а не Олтца конь? Я состроил физиономию, которая должна была уверить мастера, что подобное не повторится. Сразу же вслед за этим у меня сильно забурчало в животе, а потом во рту появился тяжелый, кислый привкус. Я не решился открыть рот, однако бурчанье продолжалось. Мастер оглянулся снова, и в глазах его на этот раз читался вопрос. Я покачал головой и усмехнулся.
Мы проехали еще два стагги. Брегон дернул узду, и небрежно перекинув ногу над головой мерина, спрыгнул на землю.
С правой стороны склона, в сплошной скале пролегала жила мягкого известняка, который вымыло водой. В результате возле дороги, получилась глубокая выемка. В ней стояли пони, на которых вчера привезли сети, а также кони Сансы и Муела. Мы спешились и привязали своих лошадей к выступам скалы. Разговоры закончились. Уберия подошла к Олцу, и они, обменявшись арбалетами, занялись их осмотром. Я двинулся к падиру Брегону с обитой изнутри и снаружи несколькими слоями кожи шкатулкой в руках. Мы присели на камни, я открыл хитроумный замок и откинул тайную стенку. Шкатулка могла пролежать в воде несколько дней, а потом еще несколько следующих ловкий вор мог искать потайной ящичек и все равно бы его не обнаружил. Шкатулочники из Хорого знали свое ремесло великолепно. Я вынул три стеклянных ампулы с завинченными крышечками, также чудо хорогской работы. Брегон взял у меня шкатулку и вынул с ее дна обожженную изнутри чашечку. Потом он вылил в чашечку шесть капель густой, похожей на слизь жидкости из одной ампулы, четыре - из другой и уже менее осторожно плеснул из третьей. Тотчас зашипело, на поверхности смеси появилось несколько пузырьков. Мы отвернулись от чашечки, чтобы едкое зловоние не попало в ноздри. Подошел Олтц с пучком стрел, вынул одну и осторожно окунул ее кончик в чашку, потом то же самое проделал с остальными. За ним окунула свои стрелы и Уберия. Я вынул четыре ножа и, набирая на кончики их лезвий едкой смеси, покрыл ею острия. Ножи были скверные, поскольку предназначались для разовой службы. Очень скоро их металл сожрет ржавчина, и значит, лучшие покупать не имело смысла. Я осторожно помахивал ножами до тех пор, пока могильница не высохла, и лишь после этого сунул их в специальные ножны с металлическими кончиками. На несколько часов их хватит, а потом, если ножи не использовать, то все равно придется их выкинуть, а лучше всего - закопать в тайном месте. Дня через два от них не останется ничего, кроме кучки ржавчины... Я взял чашечку из рук мастера и теперь он смазал могильницей свои два ножа. Я еще не разу в жизни не использовал такого ножа, а мастер признался, что он - только раз. Правда, тогда он этим спас себе жизнь...
Я осторожно наклонил чашечку. На дне ее тихо шипели остатки могильницы. Я взглянул на Уберию и Олца, но те, осмотрев стрелы, покачали головами. Скверно. Всегда приходится выливать несколько капель яда, стоящего дороже золота. Тяжело.
Я отошел в сторону и перевернул чашку в таком месте, в которое даже случайно не мог ступить ни человек, ни конь. Потом я вернулся к товарищам. Все присели на корточки, мастер устроился на камне.
- Ну, что теперь? - спросил он.
Он хотел знать, не дрогнет ли кто-нибудь из нас, не засомневается, готов ли рискнуть жизнью? Своей. Ничем более. Этому меня и всех остальных в ватаге учил падир Брегон. Ты можешь рисковать только собственной жизнью. Ты идешь на дракона так, словно бы в одиночку. Если у тебя не хватает на подобное выдержки, то значит ты подставляешь под острые, кривые лезвия другого человека, а этого никому делать нельзя.
- Готов, - сказал я по прошествии надлежащего времени. Не слишком быстро, чтобы это не выглядело так, будто я не заглянул в себя, но и не слишком поздно - в конце концов, я занимал в иерархии ватаги место сразу же вслед за мастером Брегоном. И мне хотелось, чтобы остальные об этом помнили.
- Готов, - буркнул Олтц.
- Можем идти, - промолвила Уберия.
Брегон вскинул голову и наградил арбалетчицу тяжким, словно лавина, взглядом. Та, похоже, сообразила, что любовные игры являются одним, а охота на дракона и спасение собственной жизни - совсем другим и поправилась.
- Я готова! - промолвила она и опустила голову.
- Мы верим в себя, - промолвил через минуту Брегон и закрыл глаза.
Теперь у нас было время обратиться к богам. Я уже давно в такие моменты размышляю лишь о том, является ли правдивым сообщение о драконе, попадем ли мы на истинного дракона, или только на создание вроде сукавки, жолгана, осельницы или кабелушана. Конечно, за каждое из них тоже платят, однако дополнительные трофеи, которые и приносят основной доход от убийства дракона - чешуя, перья, когти, сейхеррон, рог - мы не обретем. Лишь слегка пополним кошелек. Получим лишь несколько дней в корчме или замке. Случалось, ради смерти монстра гибло несколько отважнейших охотников, а кошелек перед выплатой худел, и подаваемое мясо дивным образом усыхало и покрывалось жилами.
Лишь бы на этот раз был дракон!
Неизвестно почему, припомнилась мне Маджуся Идисса. Не она первая, и не она последняя хотела избежать пасти дракона. Другое дело, если девушка была красива... Немного жаль, особенно, если учитывать, что дракону совершенно все равно, чем утолить голод, будь то - корова, телка, олень, охотник или девушка. Трудно поверить, будто драконам так уж нравятся именно девичьи прелести. Кстати, старая драконерская шутка гласит, что драконы девиц не переваривают - поскольку их приходится жевать целых три дня.
- Готовы, - промолвил падир Брегон.
Я открыл глаза и встал. Потом потянулся и высморкался. Откашлялся. Вот теперь я был готов. Отцепив от седла фляжку с водой, я старательно намочил крутку и штаны, потом снял с шапки кожаную маску и проделал с ней то же самое. Остальные терпеливо ждали. Отлц считал, что свежая вода лишь притягивает дракона, я же думал, что это спасет меня от случайного языка огня. Закупорив фляжку, я вопросительно взглянул на мастера.
- Идем, - сказал тот.
Он шел первым. Два меча в ножнах за спиной, третий, любимый Карник, на боку. За ним шагал я. Тоже два клинка за плечами, и третий, еще безымянный на поясе, в руке тяжелая алебарда - одновременно топор, рогатина и копье. За мной шли арбалетчики. Поскольку я не оборачивался, то и не знал, в каком порядке они двигаются.
Мы спускались вниз, осторожно обходя выступающие из земли камни. Мастер смотрел перед собой, я поглядывал по сторонам, арбалетчики стерегли тыл. К тому времени, когда мы нашли воткнутую в землю стрелу, я не только разогрелся, но у меня даже на лбу выступил легкий пот. К древку стрелы кем-то из сетевых, очевидно Муелом, были привязаны две зеленых и одна красная веревочки. Это означало: "Мы на месте, сети разложены". Падир Брегон молча кивнул и двинулся дальше. Пользясь тем, что нахожусь у него за спиной, я откупорил фляжку и беззвучно из нее глотнул. Каким-то чудом мастер об этом узнал. Не оборачиваясь и не сбавляя шага, он поднял руку и погрозил мне пальцем.
Еще через несколько шагов он снова вскинул руку и дав нам сигнал остановиться, над чем-то наклонился. Я заглянул ему через плечо и увидел вторую, воткнутую в землю стрелу. Если считать, что само по себе это весьма необычно, так еще было и три голубых шнурка, оплетавших ее древко.
Что это значит? Я знал, что один голубой шнурок означает "опасность", два - "большую опасность", но три на моей памяти еще ни разу не использовали.
Обойдя мастера, я впился взглядом в стрелу и вдруг понял, что Брегон смотрит не на нее. Рядом со стрелой на камне лежала часть пера. Так мне, по крайней мере, в тот момент показалось.
Стержень. Пустая трубочка.
Я протянул руку, однако мастер меня опередил, осторожно взяв сужающийся к обеим концам кусок пера. Я хотел было задать вопрос, но не успел.
- Шипастый дракон, - прошептал падир Брегон.
Шиподракон? Легендарный? Никем до сих пор не виденный шиподракон? Могучий, покрытый ни чешуей, как пресмыкун, не перьями словно пташник, не толстой кожей, словно нелетающий болотник, - а шипами!
- Это в них находится могильница? - шепотом спросил Олтц.
- Да, - мастер поднял руку и посмотрел трубочку на просвет, - Эта пустая, - в его голосе слышалось искреннее разочарование. - Некоторые говорят, что шипастый дракон является всего лишь старым пташником, у которого высохли перья, и их остатки превратились в шипы. Эти свежие, молодые перья наполнены могильницей, за которую мы платим по цене драгоценных камней. А старые высыхают и, может, потому теряются, выпадают, - он поднес трубочку к носу и осторожно понюхал, - Никогда не видел шиподракона. Не знаю даже никого, кто осмелился утверждать будто видел его...
Не опуская руки, он оглядел нас по очереди. Если искал одобрения, то - я на это надеюсь, - нашел его на моем лице. Олтц явно испугался, а Уберия глядела то на одного из нас, то на другого и, похоже, ничего не понимала...
- Если Муел оставил нам эти сведенья... - начал Олтц и вдруг замолчал. То, что он хотел нам предложить просто удрать, видно было словно дерьмо на простыне. Откашлявшись, арбалетчик поскреб щеку, - Никогда не использовал аж трех... - и замолчал снова.
- А в чем разница? - быстро спросил я. - Два шнурка, три, четыре? Наверняка он огромен, и согласен - небезопасен. Однако, неужели мы собирались охотится на перепелок?
- Я еще не видела дракона... - пробормотала Уберия.
Она меня рассмешила. Усмехнулся даже падир Брегон, а Олтц сморщил брови и коротко фыркнул.
Потом, время паники и время веселья миновало. Падир Брегон забрал фляжку и намочил свою одежду. После этого он отдал ее Уберии, взглядом приказав сделать то же самое. Та ничего не сказала, а только смочила одежду, протерла мокрыми ладонями густые волосы и спрятала их под шлем.
Немного погодя, наша ватага, пригнувшись, уже кралась дальше. За поворотом мы нашли еще одну стрелу. Обычно, первая стрела была возле лошадей и означала, что сетевые на месте. Вторая, находящаяся к логову дракона ближе, для того чтобы не терять его надолго из вида, давала дополнительную информацию. Третья появлялась если сетевые хотели что-то добавить не очень важное. Она втыкалась совсем близко от логова, так, чтобы отбежать на пару минут от засады и сразу же вернуться обратно.
Третья стрела - красный шнурок, голубой и два зеленые... "Опасность. С нами все в порядке. Могут быть какие-то неожиданности"
- Что это означает? - прошептала Уберия. - Скажите...
У меня появилось желание сказать ей что-то вроде: "Получается, вопреки моим приказаниям, знаков по ночам ты не учила. А чем же тогда занималась?"
Ничего я не сказал, а лишь, не скрываясь, отпил из фляжки. Мастер сделал вид, будто этого не заметил. Я проверил свои ножи. От одного уже шел кислый дымок. Брегон нагнулся и подозвал остальных.
- Греда и я встанем перед пещерой, - шептал он . - Уберия - правое крыло, если смотреть на пещеру, то справа. Олтц - левое. Помните: вы должны встать так, чтобы случайно не подстрелить меня или Греду.
"Помните"? ! Он должен был сказать "помни". Олтц, что бы о нем не говорили, таких ошибок до сих пор не допускал.
Я помахал рукой.
- Нет, с Гредой пойду я. Ты, мастер, тогда, сможешь стрелять сверху и будешь видеть всю ситуацию как на ладони.
Брегон некоторое время смотрел ничего не видящим взглядом перед собой, прикидывая различные варианты, но в конце все же кивнул, и уклончиво сказал:
- Хорошо, там будет видно. Ты пойдешь слева. Старайся попасть в крылья. Он тогда обязательно повернет голову к раненному месту... - говорил он это, ясное дело, Уберии. - Должна соответственно видеть, что происходит с мечниками, куда им удалось воткнуть клинки: тогда тебе может открыться Пятно Сагрегона, - немного помолчав, он промолвил. - Но, хорошо - начинаем...
Пройдя несколько шагов, мы увидели на скале стрелку, оставленную небрежным и быстрым прикосновением к камню конца смолистой ветки. Двинулись в указанном направлении. Тропинка, обманчивая словно мысли неверной жены, препроводила нас в глубокую расселину, такую узкую, что приходилось ставить ноги одну за другой. Каждому, для того чтобы не потерять равновесие и не упасть на бок, пришлось опираться на руки. Прежде чем расселина расширилась, я порядком вспотел.
Интересно, как тут Санса и Муел протащили свою сеть?
Падир Брегон шел теперь медленнее, по неким, только ему известным приметам, скорее всего - по запаху определяя, в какой стороне находится логово дракона. Некоторое время спустя обычный в таких местах запах почувствовал и я - что-то похожее на скисшую хлебную закваску с примесью паленого пера и свежего куриного дерьма. Я глубоко его вдохнул, но вовсе не потому, что люблю запах дракона, а просто у меня вдруг сильно забилось сердце, словно при виде сисятой, моей первой и на долгое время единственной подружки. Я осторожно помахал руками, и несколько раз, почувствовав, как тихо щелкнули суставы, согнул и распрямил пальцы. Ущелье неожиданно расширилось, но тут же, словно засомневавшись, в какую сторону нас вести, свернуло сначала направо, а потом налево. Мы увидели на скальной стене еще одну стрелку - вверх. Так и должно было быть. В скале находилась пещера, а перед ней - огороженная каменным заборчиком, площадка. Тут мы и должны были убить чудовище. Драконы, они не такие уж мудрые, как все думают. Будь они действительно умны, то ни за что не селились бы в пещерах, перед которыми есть удобное для сражения место. Они бы выбирали обиталища там, куда никто иной не мог попасть. Разве что случайно, когда они соберутся позавтракать коровой или кем-то другим. Девушкой, например.
Мастер неожиданно согнулся, и у него щелкнуло в коленях. Оглянувшись, он улыбнулся и принялся карабкаться по каменному склону. Подождав немного, я отцепил фляжку и, положив ее на землю, показал Олтцу на стену. Тот натянул потуже свои дурацкие перчатки с отрезанными пальцами и отправился вслед за мастером. Следующим поднимался я. На Уберию я не глядел и помогать ей не собирался. В няньки я не нанимался, шашни с ней не заводил, поэтому о сохранности своего пышного тела для падира или кого-то иного она должна была позаботиться сама.
Тут я мысленно выругался. Сейчас надо было думать не об этом, а лишь о работе.
Неожиданно Олтц остановился. Очевидно, мастер перестал двигаться вверх. Заглянув сбоку, я увидел, что ноги падира исчезают за краем скалы. Олтц последовал за ним. Я тоже поднялся выше, однако, подобно арбалетчику, не торопился забраться на площадку. Сначала высунул голову и внимательно огляделся.
Логово дракона не отличалось ничем от других, виденных мной ранее. Отвесная скала, на которую могла бы взобраться лишь улитка или взлететь муха. Перед входом в пещеру была каменная площадка, кое-где на ней виднелись пятна голой темно-бурой почвы. Дракон - вопреки утверждениям Маждера Каседелия, а особенно его сына - Маждера Облитоса, который вроде бы четыре месяца назад первым его увидал - поселился здесь совсем недавно. Я им тогда не поверил. Уж слишком у сынка были хитрые глазки. Впрочем, уличать его во лжи не имело смысла - его отец платил нам за избавление от чудовища и, значит, имел право на помощь в повышении общественного авторитета своего сынка. А еще, как мы в этом убедились, он намеревался - так, на всякий случай - при помощи "мага" избавить дочку от угрозы стать жертвой дракона.
Стоп, снова мысли о чем-то другом. Хватит!
Я еще раз оглядел площадку.
Экскрементов было не много. Драконы не каждый раз испражняются перед своей пещерой. Однако того, что я увидел, особенно несколько не растоптанных самой тварью куч, хватило, чтобы я едва не присвистнул. Напоследок судьба послала мастеру настоящего Дракона! Очень большого. Гигантского.
Было тихо. Чудовище вроде бы сидело в пещере. Вроде бы? Наверняка. Иначе сетевые не висели бы на своих веревочных люльках чуть выше ее устья. Между ними горизонтально висела свернутая в рулон сеть. Одно движение руки, ну, может - двух, поскольку они должны это сделать одновременно, сеть высвободится и упадет на дракона. Лучше всего - на его крылья.
Оба сетевых одновременно подняли руки и показали раздвинутые пальцы. Это означало, что все готово и дракон в пещере. В подтверждение этого из темного отверстия пещеры до нас долетел выразительный шорох. Тут Муел помахал рукой, пытаясь привлечь наше внимание. Потом он показал на кучку экскрементов и широко раздвинул руки.
Ну да, огромный дракон. Мы уже знаем. Неплохо.
Я перевалился через край площадки. Олтц, пригнувшись, передвинулся влево от входа в пещеру. У Уберии подвернулась нога, она ударилась коленом о камень и, зашипев от боли, двинулась вправо. Падир Брегон спустился с каменного барьера. Я отправился вслед за ним и, сделав несколько шагов, увидел за огромным камнем Греду. Тот глядел вверх. Лицо у него было необычное - широкое, словно полная луна, однако губы, нос и глаза были сдивнуты к его центру, словно бы что-то их друг к другу притягивало, словно бы они перескочили на его лицо с чужого, меньшего.
Однако, мечником он был великолепным и бесстрашным. Никаких физиономий он нам не строил, знал, что мы уже все поняли. Мы подошли к нему, присели рядом.
- Не видел его, - прошептал Греда. - Из логова доносятся какие-то звуки, но носа он не показывает. А вообще, я готов.
Мастер кивнул и огляделся, чтобы определить, на месте ли арбалетчики. Они были на месте.
- Не знаю... - начал Греда. - Что-то мне не нравится...
- Что?
- Не знаю, - повторил он. - Если сидит в пещере вторую ночь и второй день, то должно быть - сыт.
Я кивнул, хотя никто моего мнения и не спрашивал.
- Но тогда он должен выпускать газы и отрыгивать?
Теперь кивнул уже мастер.
- Однако, этого я не слышал, - Греда скривил свою чудную физиономию.
- А сидит ли он в пещере? - спросил мастер.
- Да, наверняка.
- Или там поселился кто-то другой, - прошептал я.
Они оба посмотрели на меня и на время задумались. В конце концов Брегон промолвил:
- Нет, ни один зверь не займет логово дракона.
Я тоже знал это, однако, без боя сдаваться не хотел.
- В нормальной ситуации заяц тоже не осмелится укусить собаку, а вот бешенный или затравленный может порвать и кровавую.
- Глупец, - буркнул мастер.
Я не обиделся. Высунулся из-за камня и стал внюхиваться, вглядываться, вслушиваться. Остальные ждали моего вердикта. Что бы не говорили, но слух и нюх у меня были лучшие в ватаге.
Нет, все совпадало. Кислый запах преобладал. Значит, дракон там был.
Я взглянул на мастера и сказал:
- Идем.
Потом я выскользнул из-за камня и, еще раз взглянув на вход в пещеру, пошел влево, в сторону Олтца. Мастер подался поближе к Уберии. Греда, повинуясь движению руки Брегона, остался за камнем. Лязгнули крючки арбалетов. В последний момент я высмотрел расщелину, находящийся еще дальше, вбок. "Оттуда, подумал я, будет еще ловчее достать дракона, когда он нацелит голову на Греду. Нужно тогда ударить по крыльям. Бестия, как обычно, повернет голову и подставит шею Уберии. Лишь бы она не упустила момент!" Я забрался в расщелину, прижался к скале и сделал глубокий вдох. После этого я вынул двое ножен с ножами и, переложив их в левую руку, правой сжал рукоять меча. Высунул голову наружу.
Как раз в этот момент Греда вышел из-за камня, притопнул ногой, проверяя твердость грунта, а также не скользкий ли он. Теперь о тишине можно было не заботиться. Даже наоборот. Мечник сделал несколько шагов, криво усмехнулся и засвистел. Долго, громко. После того как свист стихл, эхо донесло до нас несколько его отголосков. Я впился взглядом в устье пещеры. Ничего там не шевельнулось. Греда набрал полные легкие воздуха и засвистел так, что мог бы, например, на ярмарке напугать табун лошадей и стаю кур.
Мы ждали.
Я попытался отереть вспотевшую ладонь о полу крутки, но поскольку она была мокрой, ничего у меня не получилось. Тогда я поставил меч к скале и, не спуская глаз со входа в пещеру, потер руку о холодный камень. Холодный и тоже сырой! Прилично разозлившись на себя, я сунул руку под полу курки и, все-таки обнаружив сухой кусочек материи, вытер об него руку. Греда оглянулся на мастера и бросил ему мрачный взгляд.
В этот самый момент из пещеры послышался звук, услышав который, я почувствовал как у меня по спине забегали мурашки. Протяжный, высокий стон, может даже не стон, а просто плаксивая жалобная трель, которую может издать флейта в руках хорошего музыканта. Ничего подобного я до сих пор не видел, тьфу - не слышал. Низкий, шелковистый, мягкий звук. Я высунулся дальше и посмотрел на падира Брегона. Тот выпрямился и ненадолго задумался. Потом прислонил Карник к камню и начал мне жестикулировать:
- Что думаешь?
Я положил ножи на выступ скалы и, не спуская глаз с пещеры, ответил тем же манером:
- Глухой?
- Глупец, не бывает глухих драконов.
- Может, болеет?
Он немного помедлил и спросил:
- Подыхает?
- Видели ли мы когда-нибудь умирающего без нашей помощи дракона?
- Может они подыхают в недоступных местах?
- Ты учил меня, что драконы бессмертны и могут умереть лишь с нашей помощью.
- Я мог и ошибаться.
Падир Брегон опустил руки и задумался. Груда положил меч на сгибы вытянутых вперед рук и прожестикулировал:
Кину бомбу?
Мастер попытался прикинуть наше положение. Обычно мы такого не делаем - драконы тогда вылетают из логова бешенные и более опасные чем тогда, когда появляются лишь из любопытства - сытые, полусонные.
- Нет. Свистни еще пару раз.
Греда прогнулся назад, и набрав полную грудь воздуха, засвистел. Он свистел и свистел... Я даже со своего места видел насколько он покраснел. Неожиданно к нему присоединился Муел, а потом и Санса.
Непонятно отчего, это показалось мне смешным. Мы ожидали тяжелого, опасного сражения, смертельного боя, да еще и с настоящим гигантом, а тут - свистим, как подростки, вовремя убежавшие из соседского сада и теперь решившие из безопасного убежища подразнит его хозяина.
- Ну! - крикнул падир Брегон.
Они перестали свистеть. Рассерженное эхо еще некоторое время множилось и вновь сталкивалось, накладывалось само на себя, пока не утихло вовсе. Мастер скривился, однако лишь схватил губами кончик своего уса и стал его сосать. Немного погодя, уже не колеблясь, он приказал:
- Бомба!
Неожиданно ему возразил Отлц:
- Мы этого не сделаем!
Все посмотрели на него.
- Почему? - спросил Брегон.
- Что-то тут не так.
- Но что тогда мы будем делать? - крикнул Греда.
Может быть слишком громко, поскольку его крики разбудили чуткое эхо.
- ... ем... делать...
- Не знаю. Однако и спешить не стоит.
- Не можем мы здесь сидеть до ночи, - промолвил падир Брегон. - Кидай бомбу.
Греда вынул из кармана два мешочка, сунул один в другой и принялся энергично добывать огонь с помощью огнива. Посыпались искры, и часть из них попала внутрь мешочка. Тот задымился. Мечник быстро наклонился, сунул в мешочек камень, пробежав несколько шагов, кинул дымящийся подарок в темное отверстие логова.
- Плохо! - неожиданно крикнул Олтц. - Все не так!
И накаркал. Чтоб он сдох! А может, он заметил это раньше нас?
Греда шагнул к выходу, Муел в веревочной колыбели слегка отодвинулся от скалы, чтобы лучше видеть выход из пещеры. И тогда, из-за скалы, в которой дракон устроил себе логово, вылетел он сам.
Мощный. Огромный. Черный, с зеленоватыми боками и крыльями, которые могли бы накрыть крыши двух больших овинов. Голова у него была больше теленка. Кормить его девицами не мело никакого смысла. Огромный, торчащий из головы Драконий Рог, был длиной почти с мужское предплечье. Шиподракон, со свистом разрезая воздух, пронесся над упавшим на спину Гредой, а воздушный поток от его крыльев чуть не вбил мечника в камень. Перед скалой дракон взмыл вверх, а его змеящийся хвост хлестнул по стене. Когда дракон набрал высоту, чтобы спикировать на нас снова, я увидел: в том месте где только что сидел Санса, теперь находится красное пятно, по стене стекает кровавая каша, лоскутки одежды отлепляются и падают вниз.
Не в силах двинуться, я смотрел.
Неожиданно какой-то комок оторвался от кровавой массы в веревочной путанице и упала на камни. Это была голова Сансы. Что-то вопил Муел, выдирая ноги из люльки. Все происходило как-то медленно, словно мы все погрузились в невидимый, густой кисель, а на дракона он совершено не действовал. Когда я с усилием поднял на него глаза, то увидел как от брони на брюхе монстра отскочила чья-то стрела. И тотчас за ней - следующая. Это Уберия совершенно потеряла голову и лупила в самое защищенное место на теле дракона.
Кстати, а Олтц?
Я по-прежнему стоял неподвижно, частично скрытый скалой, впрочем, для убийцы драконов, может быть слишком из-за нее высунувшись. С трудом оторвав взгляд от гиганта, завершающего в воздухе круг, для того чтобы снова напасть на нас, я взглянул на мастера. Он высунулся из-за своего камня, сжимая в обеих руках мечи - Карник и другой. Похоже, он ждал атаки, чтобы добраться до какого-нибудь чувствительного места врага и рубить, рубить, рубить...
Я схватил ножи, воткнул их за пояс и высунулся тоже с двумя мечами в руках. Шиподракон закончил очень красивый поворот в воздухе, задрал длинный, словно три телеги, хвост и кинулся вниз. Как мне показалось, он метил в Греду, который - так все происходило медленно - все еще поднимался на ноги.
- Падай! - крикнул я и выскочил на открытое пространство, размахиваясь руками.
Мне хотелось, чтобы дракон меня увидел, чтобы сбился с ритма полета, попытался свернуть, и упустил из вида цель... Я заметил как у него увеличивается зоб под нижней челюстью. Это означало, что он вскоре отрыгнет огонь. Греда тоже это увидел и уже приготовился прыгнуть вбок, однако, дракон проявил просто дьявольскую ловкость. Падая на Греду, он неожиданно выгнул шею и выплюнул длинное, огненное облако в сторону Уберии.
Клянусь, видел как она вскинула вверх руки, как неожиданно вся, полностью вспыхнула, но еще некоторое время оставалась на месте, очевидно поскольку ее ноги застряли в какой-то трещине. Я еще успел увидеть, как ее голова взорвалась и во все стороны, словно вылетевшая из горшка каша, полетели какие-то светлые комки. Потом обоженное тело Уберии упало, а я наконец-то взглянул на дракона. Тот подлетал к Греде.
До сих пор драконы, с которыми нам приходилось сражаться, могли отрыгнуть огнем самое большее два раза за всю драку. Этот был иным. Насколько иным, кроме размеров? Мог ли он испепелить также и мечника?
Я крикнул еще раз, но горло меня подвело и выдало лишь хрип. Зоб дракона пульсировал, однако пока не увеличивался. Сам же он падал на Греду, а я бежал туда, где должен был оказаться бок монстра в момент удара. Греда рванул было в одну сторону, потом отпрыгнул и бросился в другую, однако сделал он это раньше времени - шиподракон был еще слишком далеко, не думал даже сворачивать, а просто, вытянув голову, водил ей вслед за мечущейся перед ним фигуркой. Соответственно, при такой диспозиции необходимо было долгое время бежать вдоль его бока, в пределах досягаемости его страшной головы, клыков размером с кинжал, когтей длиной мужской руки.
Когда дракон опустился ниже и стал выравнивать полет, чтобы скосить мечника одним ударом, тот привстал, вытянулся во весь рост, кажется, даже привстал на пальцах. Я угадал его намеренья, что он придумал, глядя в глаза смерти: дракон ударит, а он в последний, единственно возможный момент, мгновением после которого будет поздно, упадет на землю и попытается вонзить меч куда-нибудь в тело, может, даже резанет по крылу. Если бы только ему удалось перерубить перепонку...
Шиподракон налетел, и Греда сделал свое наилучшее падение, ногами вперед, выставив вперед меч и... вонзил его. Вонзил в разинутую пасть чудовища!
Греда совершил только одну ошибку, на большее у него времени уже не хватило. Рукоять меча находилась на высоте его живота, и дракон, в язык которого вонзилось лезвие, всей силой своего тела ударил мечника оголовком рукояти. Мгновение позже дракон с наколотым на тупой конец меча Гредой взлетел выше, а потом мотнул кошмарной головой и стряхнул мечника с торчащего из пасти оружия. Воющая, безжизненно махающая конечностями фигура после короткого падения ударилась с глухим звуком о каменную площадку перед пещерой.
Вой прекратился.
Боже! Дракон наверняка даже толком не почувствовал, веса воина в кольчуге. Слышал я раньше, что наивеличайшие из виденных драконом могут с трудом унести взрослого человека. На что мы вообще рассчитываем?
Послышался крик мастера:
- Прячься!
Я бросился в укрытие, хотя и знал, что ни один атакованный дракон не уходит от драки, нападает пока не погибнет или не убьет врага. Это чудовище, король драконов, этот проклятый шиподракон, обладал такой же яростью, как и стая обыкновенных. Я добежал до своей щели и юркнул в нее. Впрочем, тут же развернувшись, я не удержался, выглянул.
Дракон поднялся еще выше и сделал в воздухе петлю. Наверняка он хотел оценить расстановку сил, может посчитать оставшихся в живых врагов. Я вжался в скалу и увидел, как из люльки выбирается Муел. Бедняга не знал где спрятаться. Подняться вверх, на вершину, чтобы его сбило воздухом? Вниз? На каменную площадку перед логовом, на которой негде укрыться? Он все же выбрал второе и наконец, выбравшись из веревок, начал спускаться. Тут одна нога у него снова запуталась, он потерял равновесие и повис головой вниз. Шиподракон свернулся в воздухе - сделал разворот словно легкая, проворная ласточка, - заметил движение на стене и спикировал, как ястреб на курицу. Был он в этот момент смертельно красивым - летел вниз подобно молнии, с нарастающим в ушах свистом. Впрочем, шансы у нас еще были, поскольку он находился пока высоко.
Я выскочил из-за камня и бросился через площадку к пещере. Через несколько шагов я отшвырнул оба меча. За спиной у меня был третий, и он не мешал мне бежать. Мчался я как никогда в жизни, и никогда в жизни не бегал наперегонки с такой близкой смертью. Если дракон уже восстановил в своем зобу огненную слюну, то моя голова вот-вот поджарится и взорвется. Однако, если сейчас его не достать, то эта рептилия будет и дальше совершенно спокойно убивать нас по одному.
Я увидел, как Муел все же выпутался из веревок и начал съезжать по одной из них. И тут время опять поплыло медленнее, словно наконец-то достигшая равнины река. Я снова проталкивался через вязкий воздух, пытаясь вырваться из его липких объятий и зная, что мне это не удастся, а дракон тем временем летел к Муелу. Потом сетевой отпустил веревку и съехал по скале, по дороге задев боком о некий выступ. Он глухо ударился о землю, однако, того лопающегося звука, который издало тело Греды, я не услышал. Я вбежал под свод пещеры и, остановившись, обернулся. Сверху до меня доносился грохот, треск, словно бы мужики дрались кнутами или поясами. Я вернулся к выходу и выглянул.
Муел лежал неподвижно. Дракон махал крыльями, пытаясь остановиться и именно перепонка огромных крыльев издавала этот трескучий звук. Вот он мягко приземлился. Скрипнули когти.
На меня дракон не обращал внимания. Поэтому я выбрался из пещеры и на цыпочках, царапая боком скалу, двинулся в направлении его бока, чтобы наверняка ударить мечом по перепонке крыла, может поддеть лезвием чешуйку на боку, где не было смертоносных шипов, и вбить в тело отравленный нож... Мастер Брегон закричал, отвлекая внимание шиподракона от меня и Муела, да только бестия не обращала на него внимания. Мастер вытянул голову в сторону неподвижного сетевого, а из пасти у него все еще торчал меч Греды. Может, поэтому он не мог плюнуть огнем? Я же теперь двигался вдоль хвоста чудовища, кислый запах выбивал из моих глаз слезы, а еще я боялся, что вот-вот кашляну. Тогда монстр повернет голову и заглянет мне в глаза. Не знаю почему, но в тот момент я хотел бы лучше умереть, чем посмотреть ему в глаза и остаться в живых.
В том месте, где хвост переходил в туловище, он имел толщину пивного бочонка. Тело дракона, конечно, было еще шире, а возле крыльев оно достигало толщины двух пней от вековых дубов. Я поравнялся уже с концами сложенных крыльев, от острого запаха у меня по лицу лились слезы, а дышал я чем угодно, но только не воздухом. Неожиданно, уже взявшись за рукоять меча, я увидел, как хвост чудовища отодвигается в сторону и из открывшегося отверстия начинает выдавливаться густая, смолистая масса, в которой виднеются какие-то белые щепки. Темное месиво выплывало и выплывало, от него валил пар, который вместе с запахом словно ударил меня по глазам. Я заткнул нос и, глубоко вздохнув, почувствовал, как зловоние заполнило и обожгло мои легкие. Я бросился в эту теплую, мерзкую, пахнущую словно экскременты дьявола массу, между кусками непереваренных коровьих костей. Еще до того как я оказался по грудь в дерьме, у меня уже был в руке нож, и я тотчас же вонзил его в светлую, открывшуюся на время освобождения от отходов кожу. Вслед за этим моя левая рука погрузилась по локоть в экскременты и схватила второй нож. Правая была уже по плечо в дурно пахнущей массе, и только благодаря этому я удержался на поверхности, не погрузился с головой. Я вонзил второй нож рядом с первым. Дракон, только сейчас почувствовав мои удары, испуганно заскрипел и, дернувшись всем телом, саданул меня о скалу, что привело к вдвойне счастливому результату. Во-первых, из чудовища теперь валило так, что я мог бы запросто утонуть, во-вторых, основание хвоста несколько раз резко дернулось, и останься я слишком близко, меня бы сплющило и впрессовало в массу из кусков непереваренной кожи, рогов и костей.
К счастью, дракон был так огромен, что, когда он притиснул меня в отвесной скале, между толстым хвостом и камнем у земли остался небольшой зазор, достаточный, чтобы подобная мне маленькая мышка пережила удар. Шиподракон отодвинулся, а я остался лежать неподвижно, надеясь, что он меня не заметит. Так оно и получилось. Осторожно приоткрыв глаза, я заметил, как монстр, поворачивая голову, нечаянно задел о скалу рукояткой торчащего из пасти меча. Только теперь он зарычал, и сила попавшего на меня воздушного удара была такова, что меня протащило по шероховатому камню, сорвало с головы шапку и одновременно достаточно неплохо очистило от экскрементов. Град откинутой рыком каменной крошки и камешков пролетел рядом со мной, попал в скалу и частично мне в голову, как если бы на меня высыпали со стен осажденной крепости корзину щебня. Слезы заливали мне глаза, но я все же увидел, как дракон рванулся вверх, словно бы пытаясь взлететь, но тут же рухнул обратно.
Перевернувшись, я вскочил на ноги и кинулся в сторону пещеры. Дракон рыкнул еще раз. Не знаю, смотрел ли он на меня в тот момент, однако мне в спину опять ударила сильная струя воздуха, пыли и мелких камешков. Я пролетел несколько шагов и, размахивая руками, шлепнулся на камень, словно ком глины. В этот момент из глубины пещеры до меня долетел стон, подобный уже слышанному ранее. Впрочем, времени узнавать кто может его издавать у меня не было. Вскочив, я вбежал в пещеру, прижался к холодному камню стены, услышал какой-то дробный стук и только немного погодя сообразил, что это стучат мои зубы. Поднеся к лицу руку, я понял, что она грязна, замарана драконьими экскрементами и ужасно пахнет, а пальцы ее трепещут, словно крылышки мотылька. Пожелай я их пересчитать, наверняка потерпел бы фиаско. Потом я услышал, как кто-то рыдает рядом со мной, оглянулся и не увидел никого. Оказывается, это плакал я. Я хотел было вытереть слезы рукавом, однако если бы сделал это, то лишь залепил бы себе глаза грязью. Тогда я сорвал куртку, выдрал из-за пояса полы рубашки и вытер лицо.
Я подумал, что необходимо сообщить остальным о двух порциях могильницы, которые я засадил в монстра. Подождем, он должен сдохнуть. Должен!
Я потащился к выходу.
Олтц, которого на протяжении всего сражения я не видел, а замечал лишь его летящие стрелы, высекающие искры из чешуек дракона, шел мягким, крадущимся шагом, заходил к извивающемуся чудовищу сбоку, чтобы выстрелить в него еще раз, поставить последнюю точку.
Падир Брегон подходил к дракону с другой стороны. В руке у него был Карник. Шиподракон извивался, а хвост его бился о скалу с хрустом и грохотом. Одно его крыло было прижато к скале, другое он начинал было расправлять, но тут же сворачивал опять. Тело корчилось на каменной площадке, а шипы на боках и спине брызгали ядом. Дракон извивался как насаживаемый на крючок дождевой червяк. Бесцельные броски во время которых он тупил свои когти и ломал длинные кости крыльев, вывали у меня дрожь омерзения. А вообще было здорово. Омерзительно здорово.
Дракон замер.
Нет, мастер! Не надо подходить! - попытался крикнуть я и едва сам услышал свой шепот. Охрип. Тогда я начал показывать жестами: "Не нужно! Всадил в него два ножа! Подождите!"
С трудом передвигая дрожащие ноги, я вышел на свет. Моя одежда, штаны и ботинки пахли так страшно, что, кашлянув, я поднес ладонь ко рту и, почувствовав на губах кисло-соленый щиплющий вкус, согнулся и стал изрыгать из себя воду и желчь. Краем глаза я видел, как падир Брегон подходит к голове шиподракона, скорее всего, примеряясь к огромному Драконьему Рогу. В глазах у него читалась жажда мщения.
Я упал на колени, и стал несколько беспорядочно подавать ему сигналы, но он не обращал на них внимания. За его спиной появилась фигура арбалетчика. Олтц что-то сказал мастеру, и тот остановился. Арбалетчик подошел ближе и между ними завязался разговор. Я же, охваченный бессилием, машинально побрел в их сторону. У меня дрожали колени, а ноги подгибались при каждом шаге. Я кашлял и плевался, я тряс головой, чтобы стряхнуть слезы, поскольку рук к лицу подносить уже не рисковал.
Все плохое, что могло случиться, уже произошло. Уберия погибла и значит - прощай маленький домик, в котором мы могли бы устроиться втроем, а может потом и вчетвером, радоваться собой и жизнью. Умер Греда, самый старый мечник, вернее - самый старый до недавнего времени, поскольку сейчас кто-то другой, нам неизвестный, является самым старым, живым мечником... Погиб сетевой Санса, более старый чем мастер Брегон. Скорее всего умер Муел, упавший с высоты нескольких этажей на камень...
Я брел, цепляясь ногой за ногу, спотыкаясь о камни. Потом мне пришлось во второй раз остановиться и отхаркаться. Отлц и Брегон стояли и глядели на убитого дракона. Похоже, они только сейчас начали до конца осознавать его размеры. Вот падир с удивлением покачал головой. Заметив меня, он радостно взмахнул рукой и сказал:
- Великолепно себя показал, сынок. Однако, подходи против ветра.
Я прыснул от смеха. Несколько глупых слов, после нескольких - сам бой длился короче, чем его описание - минут ужасного страха, обессиливающего, сковывающего руки и ноги невидимыми, однако наипрочнейшими узами, высвободили зародившийся где-то в побаливавших внутренностях смех. Я сначала захихикал, а потом и захохотал, так что у меня вскоре заболел живот, а ноги отказались служить. Снова упав на колени, я выронил меч, подчиняясь остаткам здравого смысла отстегнул двойные ножны с оставшимися ножами и откинул в сторону. Безумный хохот пригибал меня к земле. Сквозь льющиеся слезы я заметил, что мастер и Олтц, глядя на меня, тоже начинают хихикать и знал, что вскоре они, подобно мне, будут кататься по исцарапанной телом дракона каменной площадке. Счастливые, что выжили, ошеломленные уже обретенным богатством.
Боже мой! Мы получили Рог! Получили когти! Шипы с могильницей!
Сильный спазм согнул меня вдвое, и я уже ни мог не смеяться, ни встать. Однако мне удалось перевернуться на бок. Мастер и Олтц бросили оружие и, согнувшись, пытались хлопать друг друга по спине, по плечам, рукам, но не имели на это сил, не могли попасть. Махали руками, словно два ярмарочных нищих, охваченных приступом чахотки. А сами в этот момент были богаче Маджера Каседелии.
Именно тогда тело дракона и дрогнуло. Лишь один я увидел, как шевельнулся конец хвоста, самый конец, толщины дышла. Я начал было делать вдох, но тут время опять замедлилось, превратилось в прозрачную, клейкую массу, и вдох этот длился наверняка целые столетия. А два моих товарища задыхались от смеха, и только монстр двигался с нормальной скоростью. Он поднял огромную голову и потряс ей. Похожие на перекрученные древесные пни лапы задвигались, а когти скрипнули о камень, и звук этот наконец-то предупредил мастера и Олтца. Они начали выпрямляться, поворачивая голову к дракону, а я приподнялся, одновременно пытаясь найти на ощупь ножи и меч.
Поздно! Поздно! Поздно!
Голова метнулась к сторону Олтца и падира Брегона, арбалетчик выстрелил в открытую пасть, однако морда продолжала двигаться в их направлении. Дракон собирался за один раз схватить обоих мужчин! Тут лапы чудовища подломились и поэтому задуманное получилось у него не полностью. Конец морды, покрытый роговыми пластинами кончик, задел окаменевшего Брегона и отшвырнул его аж к каменному ограждению, а сама голова все еще двигалась, пыталась перехватить кинувшегося наутек арбалетчика.
И только тогда я метнулся вперед. Не знаю почему, но мне казалось, что Карник находится ближе, чем мой собственный меч. Тело мастера еще было в воздухе, Олтц выл из пасти, а крыло дракона, которым он двинул назад, задело меня. Гибкая перепонка остановила мой бег - так хлопушка отбрасывает муху. В темноту и тишину.
Длилось это очевидно несколько секунд, поскольку, очнувшись, я увидел несчастного Олтца, стонущего и проткнутого несколькими зубами шиподракона. А тот вновь лежал без движения. В голове у меня шумело, страшно болела выбитая нижняя челюсть, и что-то теплое и липкое сочилось через правый глаз на щеку. Поднимаясь, я обнаружил, что у меня болит левый локоть, а движения вызывают такую сверлящую боль в висках, что и здоровый мой глаз на мгновение заволокла пелена боли. Я ненадолго замер, закашлялся, однако сплюнуть не смог, поскольку челюсть у меня была выбита. Тогда, расставив колени пошире, я со всей силы ударил по ней сбоку. В голове моей вспыхнула молния. Я наудачу ударил еще раз и все-таки поправил, поставил челюсть на место.
После этого я потащился к лежавшему неподвижно мастеру. Олтц либо меня увидел, либо почувствовал предсмертный прилив сил и гаркнул что-то на незнакомом мне языке. Я посмотрел на него. Голова дракона лежала на боку, арбалетчик был не только проткнут зубами от спины до брюха, но еще монстр, умирая, умудрился сломать ему позвоночник. Таким образом, я мог помочь Отлцу, лишь добив его, но не спешил это сделать, молился богам, чтобы они отобрали у него жизнь, прежде чем стоны арбалетчика заставят меня это сделать собственными руками.
Я подошел к мастеру Брегону. Тот был жив, глаза у него были открыты и он всматривался в небо, словно бы с недоверием. Я опустился на камень рядом с ним и, прикоснувшись к его руке, позвал:
- Мастер! Мастер?
Некоторое время он на это не реагировал, а потом все-таки посмотрел на меня и прохрипел:
- Мы его поимели... Короля Драконов. Шиподракона.
Его голос звучал все громче, в нем чувствовалась радость и триумф.
- Королеву, - машинально поправил его я.
- Коро... леву... - Пальцы его левой руки дрогнули. С каждым его движением во мне росла надежда. Быстро содрав с себя рубашку, я свернул ее и подложил мастеру под голову. Во время этого, он бросил взгляд на мертвого врага. - Тебе виднее... - и неожиданно усмехнувшись, - Был в надлежащем месте...
Я испугался, что он снова начнет хихикать, и если у него поранены внутренности, то спазмы могут их разорвать.
- Огромный рог, - сказал я быстро, желая сконцентрировать внимание падира Брегона на чем-то ином. - С этого рога кто-то ловкий выточит четыре больших или дюжину маленьких...
Отвлекающий маневр удался. Мастер посмотрел на Рог дракона. В уголках его губ появились капельки крови. Несмотря на то, что у меня от боли буквально сыпались искры из глаз, я сжал челюсти.
- А не выгоднее ли продать его целым? - я знал наперед, какой получу ответ, однако лучшего вопроса мне в голову, в тот момент не пришло.
- Глупый Авенсис, - струйка крови пробежала по бороде мастера. Он не заметил этого, не обратил внимания. - Знаешь такого... кто настолько богат? Отправься хоть к самому Традеалару, - он попытался иронично хмыкнуть. - Он тоже не отдаст половину сокровищницы. Скорее прикажет нас убить...
Отлц захрипел и затих.
- Мастер, у нас большие потери. Уберия...
Он меня не слушал, не слушал поскольку хотя и не бредил, но словно бы выбирал что хочет услышать: