|
Кафиры историю давнюю эту порой вспоминают в закатном угаре,
Когда с рыжих скал зло хохочет шакал и вельд накрывают ночные кошмары;
Когда в очаге багровеет зола, но сон все никак не идет к думам темным,
Ее вспоминают в походных краалях, неярким вечерним костром озаренных.
Владыка зулусов сидел на престоле, и девы нагие пред ним не плясали,
Взор грозного Чаки их пышные формы, их нежные прелести не услаждали.
У Чаки одна была алая страсть - война, кровь текла с рук его в три ручья,
Любых женских ласок милее и слаще ему смертоносный удар копья.
Но мирно в углу ассегаи стояли,
И орды воителей мирно дремали,
Ведь вельда народы покорно склонились
Пред Чакой, зулусов владыкой всесильным.
Два импи он выстроил друг против друга и отдал приказ "убивайте!" -
И пали три тысячи воинов зулусских в потехе погибельной ратной.
Гремели, столкнувшись, большие щиты, нещадно разили могучие копья,
А Чака на троне своем восседал, всем телом вбирая дух жертвенной крови.
И ныне, когда на ночном небосводе
Созвездия в тусклом кружат хороводе,
Выходят из края теней ровным строем
Три тысячи павших в той битве героев.
И ныне, когда хрустит ветер листвою пожухлой, а звезды мерцают -
То призраки стену возводят щитов и блестят острия ассегаев,
А там, на равнине безмолвной, безлюдной, в кисельном тумане молочном
Опять неупокоенные импи сражаются в час полуночный.
Луна ж, что над призрачной битвой восходит
И вельд окропляет серебряной кровью -
То Чака, который взирает блаженно
На воинов, по слову его убиенных...
|
This is the tale the Kaffirs tell as the tints of twilight melt
And the jackal jeers from the kopje's stones and the nighttime veils the veldt;
As the cooking fires begin to glow and the lounging braves match tales,
This is the story the ancients tell in far, fire-lighted kraals:
Chaka sat in his throne of state; no girls that dance or sing
Bent supple forms in the palace hut for Chaka the Zulu king.
For Chaka the king was a man of war and his hands with blood were red
And never a girl could thrill his soul as the sight of the spear-rent dead.
But the idle assegais hung in the rack
And idle the warring horde
For the tribes of the veldt-land bent the back
To Chaka, the Zulu lord.
Then he formed his impis rank upon rank and bid them smite and slay;
Three thousand warriors of Zululand fell on that bloody day.
Spear clanged on shield and the squadrons reeled under the hot blue skies;
From his throne of state King Chaka watched with his gleaming, magical eyes.
And now when the dim stars light their brands
And the night wind brings its musk
The ghosts come out of the Shadowlands
And stalk through the shuddering dusk.
They say, when the night wind stirs the leaves and the starlight gleams and peers,
That 'tis the rustle of unseen shields and the glitter of shadow spears.
And there in the dim of the ghostly night, far out on the silent plain,
The phantom hordes form ranks and charge, retreat, surge on again.
And the moon that rises above the ghosts
And silvers the dusky land
Is Chaka, watching the spectral hosts
That died at his command.
|