|
Года - как нож, вошедший под грудину,
Как потогонный, подъяремный труд,
Чтоб выковать в кровавую годину
То, что искусством смертные зовут -
Клубок искрящий истины распятой,
Из плачущей души моей изъятый.
Уж лучше тишина и черный омут,
Чтоб вырос мох на черепе моем -
Все проще и честней, чем черствый ломоть,
Который именуют бытием.
Надежды, ужас, радость, боль и слезы -
Фальшивый, лживый блеск хрустальной прозы.
У стервы-славы крылья оборву я,
Свинью-судьбу спроважу в грязь пинком -
Наполнить чашу бытия пустую
Возможно ль словом или серебром?
Нет, лучше сразу - выстрел и паденье,
Чем долгое, мучительное тленье...
Когда еще лежал я в колыбели,
Тропу мою заплел колючий терн,
Наследие - бесплодные пределы,
А голос мой - бессильный долгий стон.
А кубок полон мой по воле ада
Драконьей кровью и змеиным ядом.
Я с ужасом встречаю день грядущий -
Вновь этот жуткий, бесконечный мрак!
Вновь океаны слез и гнева тучи,
И лес колючий - горький, скорбный знак!
Уж лучше сразу - в омут с головою,
Чем долгий путь без цели и покоя.
Тропа моя темна и безотрадна,
И ветер пробирает до костей;
А мне еще слепых будить титанов
И штурмовать твердыню без дверей!
Из края в край ветра меня бросают,
В клочки забавы ради разрывая...
Зачем взошел на крест Сын Человечий,
Зачем темнел от боли небосвод?
Он - смертью смерть попрал, взмывая в Вечность,
Мне ж - жить, страдать и двигаться вперед.
Что впереди? Для всех - одно и то же,
Уйти от Жизни только Смерть поможет...
|
The years are as a knife against my heart.
Of what avail the labor and the sweat,
To hammer on the anvil men call art,
A soulless, gleaming tinsel, sparkling wet
With drops of salty blood, black agony
Has wrung from out the gagging soul of me.
Better the silence and the long black rest;
Better the gray grass growing through my brain -
Far better to be done with this unrest,
The hope, the horror, pleasure and the pain.
Life is a liar and a drear-eyed whore -
Death has his hand upon a silent Door.
What if I tear the wings from shifty Fame,
Or, swine-like, wallow in a waste of gold?
Oh, hollow, hollow, hollow, men's acclaim,
And silver never warmed a heart grown cold.
Better the shot, the fall, the growing stain,
Than one long blindness, shot with crimson pain.
Before I left my cradle - at my birth -
My road was laid and every thorn was strown;
My heritage is the waste lands of the earth,
My heart strings tuned to one long changeless groan
Before I saw the light of day, my cup
With wormwood, gall and venom was filled up.
I quail with terror to the coming years -
Oh, Christ, my way is long and gloomy-black;
Oceans I see of brine and tearing tears,
And iron thorns that mail a bitter track.
Better the leap, and blackness suddenly,
Than one long road of endless agony.
I feel a wind that chills me to the bone,
And dark the clouds that veil my reeling path;
And I must charge a citadel of stone,
And batter Titans with a spear of lath!
I am an ant that spins across the world,
By heedless winds dismembered, flung and hurled.
Not only on the cross the Son of Man
Rent blackened heavens with a futile pain -
His days of agony were short in span,
But I am doomed to live and writhe in vain.
But who shall gag me on the bitter crust?
Even such brains as mine may crash to dust.
|