|
Дракон клыки оскалил деревянный:
Над взятой и разграбленной Гранадой
Несутся мавров стоны, вой, стенанья, -
Но кормчий им споет не о пощаде.
Вождем моим был Арнкетиль сын Аке; пол-мира мы прошли на древах моря.
Я чудом выжил в водах Скагеррака, когда топил нас Гальдъерхрун суровый.
Потом в походы дальние ходили мы с Хротгаром - и, как в геройской саге,
Его и пол-дружины положили под Миклагардом родичи-варяги.
И много лун под бой тимпана мерный, закован в кандалы, весло вращал я;
С ума сходили часто на галере мои по рабской участи собратья -
Но выдержал я плен и пот кровавый, и жажду, и бессилье, и побои:
И взмахивая плетью - содрогались они от страха, а не я от боли.
На рабском рынке продали, как прочих, меня за горсть подмоченного перца,
И хохот мой купцу из стран восточных сдавил тисками дрогнувшее сердце.
В цепях копал поля я и канавы, пока однажды ночью не почуял
Знакомый привкус дней былых, кровавых, соленый запах моря в ветре южном.
Рванул я цепь, и брызнуло железо; и хохот мой был яростен и горек,
Хозяина немедленно зарезав, сбежал я, чтобы снова выйти в море.
Под медным солнцем грабил и топил я багалы, джонки, заруки и доу,
Пока не повстречал я на Мальдивах корабль-дракон, до ниточки знакомый...
Восток, ты слаб, и кровь твоя остыла, и солнца жар ее не разогреет;
Не смог из волка вытянуть ты жилы - теперь он твоей смерти вожделеет.
Испания в огне, и пламя битвы бросает тень в восточные пределы:
К хозяевам вернулся раб, узрите, с кровавым топором - не медлит смелый!
|
Serpent prow on the Afric coast,
Doom on the Moorish town;
And this is the song the steersman sang
As the dragon-ship swept down:
I followed Asgrim Snorri's son around the world and half-way back,
And escaped the hate of Galdjerhrun who sank our ship off Skagerack.
I lent my sword to Hrothgar then; his eyes were ice, his heart was hard;
He fell with half his weapon-men to our own kin at Mikligard.
And then for many a weary moon I labored at the galley's oar
Where men grow maddened by the rune of row-locks clacking evermore.
But I survived the reeking rack, the toil, the whips that burned and gashed,
The spiteful Greeks that scarred my back and trembled even while they lashed.
They sold me on an Eastern block; in silver coins their price was paid,
They girt me with a chain and lock, I laughed and they were sore afraid.
I toiled among the olive trees until a night of hot desire
Brought me a breath of outer seas and filled my veins with curious fire.
Then I arose and broke my chain and laughed to know that I was free,
And battered out my master's brain and fled and gained the open sea.
Beneath a copper sun adrift, I shunned the proa and the dhow,
Until I saw a sail uplift, and saw and knew the dragon prow.
Oh, East of sands and sunlit gulf, your blood is thin, your gods are few;
You could not break the Northern wolf and now the wolf has turned on you.
The fires that light the coast of Spain fling shadows on the Eastern strand.
Masters, your slave has come again with torch and axe in his red hand!
|