|
Черный вздымается месяц навстречу вечерней заре,
Черная блеклая роза роняет на стол лепестки;
Черные тянутся тени от дальних безмолвных холмов -
Анахоретов упрямых минувших черных веков.
Там, на востоке, разинула черная туча клыки,
А черные звезды былого сгорели в закатном костре...
Идолов черных отродья выходят в наш мир до сих пор
Из черных забытых курганов среди торфяных болот,
Из черных, прачеловечьих, от взоров сокрытых нор,
Где солнцем отринутый ужас от черных видений ревет.
В тех тайных пещерах реки текут, темноты черней,
И к черному выведет солнцу прорезанный ими тоннель;
Там схвачены камнем своды меж черных дубовых корней -
И средь черноты подземной раскачивается асфодель...
О, черные узкие лики живущих в кромешной тьме,
Не выговорить людские слова их черным устам.
Подобные призракам черным, парят они средь теней,
Их шепот, глухой и черный, ночные разносят ветра.
...О, в них, пережитках былого, скрывается черный ад,
Но сердце и суть человека - чернее бывают стократ!
|
A black moon nailed against a sullen dawn
Shakes down dark petals of a sombre rose;
The long lank shadows, sons of solitude,
Slink to the hills that silent, crouch and brood.
Across the East a grisly radiance grows,
And in the West the last grim star is gone.
Sons of the glaring idols of the night,
There still are groves amid the ebon crags,
In silent valleys, far from human sight,
Where horror slinks and doom, and sunlight lags.
There still are caves which know no mortal foot
And crawling rivers, blind and ghastly still,
And rocks that grip the oak tree's twining root -
The asphodel still blooms beneath the hill.
I know your faces leering through the dark,
Your mumbling lips that fail of human speech.
The winds of night enfold you, swift and stark,
Unhallowed phantoms, whispering each to each.
You thrill with horror subtle, nameless, blind -
But grimmer shadows haunt the human mind.
|