|
Я владыка всех веков,
Звезды - прах в руке моей,
Время - верный мой покров
От богов и от людей.
Я по всей земле бродил
Все моря избороздил -
А теперь открыта дверь в страну теней.
Жару мне дала судьба,
Ветром странствий грудь полна:
Жизнь моя - одна борьба,
Нет покоя и во снах;
Я - проступок и закон,
Я - Аккад и Вавилон,
Карфаген, и Тир, и Халне, и Адма!
Я болтался по улочкам Газы, когда мир наш был молод и дик,
На дворцовый турнир менестрелей в Каршемише я как-то проник,
А в Ниневии спер у Саргона пять корзин вечных глиняных книг;
Мне дорога ложилась под ноги и с небес светил солнечный лик...
По широкому плыл я Евфрату, что средь пыльных виляет равнин,
Видел Тир я, пожаром объятый, и Ковчег меж кавказских вершин,
По дороге Амона добрался до Офира туманных холмов,
Звездопадами полюбовался над пустыней - багряной, как кровь.
А когда я, уйдя от погони, по пескам Палестины скакал,
Ветер, пряной солью наполнен, шелестел меж иссеченных скал,
И протяжная песня киннора сердце сладко сжимала рукой,
И девица с синайских просторов подарила мне краткий покой...
|
I am king of all the Ages
I am ruler of the stars
I am master of Time's pages
And I mock at chain and bars.
Now, as when I sailed the world
Ere the galley's sails were furled
And the barnacles had crusted on their spars.
I am strife, I am Life,
I am mistress, I am wife!
I am wilder than the sea wind,
I am fiercer than the fire!
I am tale and song and fable,
I am Akkad, I am Babel,
I am Calno, I am Carthage, I am Tyre!
For I walked the streets of Gaza when the world was wild and young,
And I reveled in Carchemish when the golden minstrels sung;
All the world-road was my path, as I sang the songs of Gath
Or trod the streets of Nineveh where harlots roses flung.
I swam the wide Euphrates where it wanders through the plain
And I saw the dawn come flaming over Tyre.
I walked the roads of Ammon when the hills were veiled in rain,
And I watched the stars anon from the walls of Askalon
And I rode the plains of Palestine beneath the dawning's fire
When the leaves upon the trees danced and fluttered in the breeze
And a slim girl of Juda went singing to a lyre.
|