|
Из серого сумрака ночи приходят поэты -
На миг, чтобы пламя шедевра рассеяло мрак.
Мелькнут, воссияют - и вот их, бродяг, уже нету,
Уже ускользнули в безвестность, растаяв в веках.
Циничное время полою седого тумана
В минувшего бездну сметает событий узор.
Мгновенье успеха, торжественный бой барабана,
А после - забвения серый потухший костер.
Творит золотые мелодии бард-песнопевец,
Споет он - и с песнею вместе в былое уйдет.
Вот так и поэт, озарив души вспышкою сердца,
В закатное небо взовьется в последний полет.
Мгновение смеха в ветрах перемен вековечных,
Мгновение плеска в седом океане времен,
Златая крупинка в песках на реке быстротечной,
А после - молчанье и вечный забвения сон.
Где тайное пламя горело - лишь пепел седеет,
Кострища следы вдаль немые ветра унесут.
Ветра унесут все мотивы, слова и напевы,
Оставив лишь плесень, что Славою люди зовут.
...И вот по страницам скользят безразличные взгляды,
Гадая о тех, кто давно канул в бездну времен:
Пьеро был, пожалуй, придворным напыщенным магом,
И мрачным монахом-скопцом Франсуа был Вийон...
Вот эти стихи - они чьи? А вот эти сонеты?
Кому песню эту создатель ее посвятил?
Молчанье былого единственным будет ответом
Для тех, кто поэтом не стал и во тьме не бродил...
|
Out of the somber night the poets come,
A moment brief to fan their lambent flame;
Then, like the dimming whisper of a drum.
Fade back into the night from whence they came.
The gray fog, swirling cloak of cynic Time,
Meshes achievement in the ages' glomb,
A moment's mirth, a breath of lilting rime.
And then - the gray of old oblivion's womb.
Weaver of melodies all golden-spun
The singer sings his song - and passes on.
The poet strums his lyre - then is one
With gray-hued dusk and rose of fading dawn.
A moment's laughter on the winds of Time,
A moment's ripple on Time's silent sea,
A golden riffle in the river's slime,
And then - the silence of Eternity.
Gray dust and ash where leaped the mystic fire,
Mingled with air and wind the once-red flame;
Breeze-borne the tune, but now forgot the lyre -
Remains? - the musty thing that men call Fame.
Half-curious eyes that scan the yellowed page,
All heedless of the makers of the feast -
Why, Pierrot might have been a musty sage,
Francois Villon a staled and sour priest.
Who penned this lyric? Who this sonnet? Whence
The soul on fire that snared these stars in song?
Who knows? Who cares? A vast indifference
Is all the answer of the marching throng.
|