|
Вот старик-могильщик отдыхает
Под неверной зыбкою луной
И лопату ржавую сжимает
Потной узловатою рукой.
Выступаю я из полумрака,
Что скрывает мой от взоров лик,
И прошу хранителя лопаты:
"Выкопай могилу мне, старик."
Он свою лопату поднимает:
"Прочь отсюда, парень, не мешай.
Ночь проходит, тени отступают;
Я ж служу лишь мертвым, так и знай."
"Отложи покуда ты лопату,
Мне взгляни как следует в глаза."
Щурится старик подслеповато,
Меркнет месяц в серых небесах.
"Вмиг бы эти очи, будь я ворон,
Выклевал, как лакомый десерт," -
Молвит, удивительно спокойный,
Тот, кто знает, что такое смерть.
Выпрямив по-молодому спину,
Заступ поднимает высоко -
И с размаху всаживает в глину,
Вывернув тяжелый вязкий ком.
"Глиною и камнем будет сложен
Свод последний погребальный твой;
Правду ты не изукрасил ложью
И по праву заслужил покой."
"Многие таили смерть в карманах,
В сердце, в думах; с этим можно жить.
Но верней кровоточащей раны
Смерть в глазах, такого - не укрыть..."
|
The old man leaned on his rusty spade;
Down his gnarled arms the slow sweat ran.
I came through the moon and the black moon shade:
"Dig me a grave, old man."
The old man lifted his spade again:
"The night is waning; begone!" he said.
"I owe no labor to living men,
"I only serve the dead."
"Lay by, lay by the spade, old man,
"And look for a space into my eyes."
And into my eyes he gazed for a span,
While the moon waned in the skies.
"If ever a raven looked as I,
"He would rend for his feast, those eyes away."
And the old man lifted his shovel high
And drove it into the clay.
"The loam gives way and the pebbles part;
"I bring you rest, who have brought no lies.
"They can hide the Death that is in the heart,
"But not the Death in the eyes."
|