|
Когда надменный строй сапфирных башен
Склонился, ожидая казни страшной
Под саблею монгольскою шипящей -
Так стыд познал великий Нишапур.
Когда из дымки предрассветно-серой
Явился Субудэ с туменом смерти,
От стен Катая рысью степь измерив -
Дрожал от страха древний Нишапур.
Когда настал закат для шахиншахов,
Из золотых песков, одетый страхом,
Пришел Лев-Баязид, кулак аллаха -
Взломав одним ударом Нишапур.
И сам Рустам, драконов победитель,
Предав огню ифритову обитель,
Cхватился c Золотой Ордою, мститель...
Был прах его доставлен в Нишапур.
Тот прах смешали с глиной в час намаза,
Гончарный круг и печь, - и по заказу
В кувшин налита кровь лозы Шираза...
Вот твоя слава, гордый Нишапур!
|
The day that towers, sapphire kissed,
Reeled to a Mongol sword that hissed,
And broke the silver sighing mist
That parted doom from Nisapur.
Or when in morning shadows grey
The flying ghosts of Subotai
Came galloping from far Cathay
To trample towers of Nisapur.
Or when in midnight's star-shah'd rule
There came o'er sands like golden pools,
Bayezid riding from Stamboul
To break the walls of Nisapur.
Ere Rustum, great fire-breathing lord
Who broke the genii with his sword,
Had fallen before the Golden Horde -
His bones are dust in Nisapur.
And he who chanted of the vine,
Spilt like a skin of Shiraz wine,
Had made that dust a thing divine -
Divine the dust of Nisapur.
|