Роджер Желязны

     Пролог к "Козырям Рока"
     (из Amberzine #4 August, 1993)

     Roger Zelazny. Prologue to Trumps of Doom


     (Нижеследующий "Пролог" вошел  в  первое  "элитное" издание  "Козырей
Рока" тиражом в  500 экз.  и  с тех пор нигде не переиздавался.  Если б не
фэны... - прим. пер.)


     Это почти что просто. Поворот, глиссада, двойная петля...
     Стена - неровная, не совсем вертикальная. Вверху - проем.
     Карабкаться вверх. 
     Это уже не так просто. Голова кружится. Слабо, потом сильнее,  словно
на верхушке высокого дерева. Вспышка. Тьма. Снова вспышка и снова  тьма, и
снова, нестройно, неритмично. Глаза болят. Все двоится, расплывается...
     Конец подъема.  Не доверяя  глазам, вытянуть руки, проверить  ощупью.
Да, тут действительно развилка - выбор дальнейшего пути.
     Наклониться.  Голову в один проход,  в другой. Тихая  мелодия кажется
отчетливее в том, что слева. Нырнуть туда. Уже определенность.
     Вверх и вниз. Подниматься и спускаться. Снова тьма и вспышки,  только
вспышки все ярче, а тьма все непрогляднее.
     Все  вокруг  незримо плывет, движется, оставаясь  на  месте. Пол  под
ногами  шатается,  стены  и  потолок  пульсируют,  сжимаясь и  расширяясь.
Споткнувшись, восстановить равновесие и снова споткнуться...
     Следующий  поворот. Звуки усилились.  Именно звуки,  это  никакая  не
мелодия; так, шум, наложение нескольких тем сразу.
     Карабкаться. Спускаться. Проход сужается, дальше надо ползти.
     Движение-без-движения  все  интенсивнее.  Иногда - кружить  на  одном
месте, иногда - падать в бездонную пропасть.
     Вспышки  ввинчиваются в череп. Боль порождает видения. Лица. Силуэты.
Очертания. Пламя. А может, и не видения?
     Слабая пульсация на левом запястье.
     Сколько это уже длится? Одежда изодрана в  клочья, царапины и  порезы
не болят, но кровоточат.
     Колодец.  Соскользнуть, неведомо  как приземлиться  на  ноги.  Вокруг 
взрывается смех, безумный, нервный. Свой собственный смех.
     Звуки нестерпимо громкие.  Звонница  колоколов-демонов. Волны  диких, 
неслаженных вибраций пробирают до костей.
     Думать больно. Нельзя останавливаться,  нельзя возвращаться, нельзя и
сворачивать в сторону, где шум мягче. Это смерть. Отсечь  лишнее, оставить
только одно: вперед.
     Снова пульсация на запястье и слабое шевеление...
     Снова карабкаться. Мышцы налиты тяжестью. Стиснуть зубы. Все словно в
воде, движения медленные, а сил тратится уйма.
     Дымовая завеса  жутко сопротивляется.  Продавить ее всем  телом,  это 
занимает вечность. Миг  облегчения - и новая преграда. Всего  их шесть,  и
каждая труднее предыдущей.

     Подбородок заляпан кровавой слюной, но он доползает до стены. Комната
- та  самая,  куда он  когда-то вошел. Стена -  противоположная. В  глазах
туман, никак не сосредоточиться на этом маленьком сгустке тьмы...
     - Ты дурак.
     Какое-то время он разбирает слова. Впитывает  их смысл. Сил  ответить
уже нет.
     - Везучий дурак, -  тьма обернута вокруг  собеседника  словно крылья,
или это и есть крылья? - Ты еще не созрел для Логруса. Я и не думал, что в
ближайшие годы ты сумеешь его осилить.
     Веки смыкаются сами собой. Узор только что пройденного пути всплывает
перед внутренним взором - обрывок огненной паутины, что плещется на ветру.
     -  ...дурак:  не  подготовил  клинка,  чтобы  зачаровать  его...  или
зеркала, чаши или жезла, чтобы скрепить собственную магию. Нет, все, что я
здесь вижу -  кусок веревки. Тебе следовало выждать. Подучиться, подкопить
сил. Ты что-то сказал?
     Встать. Безумные огоньки пляшут в глазах.
     - Время пришло. Я был готов.
     - Но шнурок! Удача висельника!..
     Шнурок, сияя, захлестывается у темного на глотке.
     По приказу хозяина хватка ослабевает. Кашель - темный восстанавливает
дыхание; кивает, бормочет:
     - Ну если  так...  может, ты и  знал, что делал. Время  действительно
пришло? Ты уходишь?
     - Да.
     На плечи падает темный плащ. Во фляжке булькает вода.
     - Держи.
     Пока он пьет, шнурок обвивается вокруг его запястья и пропадает.
     - Спасибо, дядя, - говорит он, сделав несколько глотков.
     Темный качает головой.
     - Горяч же ты. Весь в отца.

     (с) Kail Itorr, перевод, 2006