|
Первобытная ночь разбивается алым туманом зари;
Тени становятся серыми, звезды безмолвно бледны;
Восток наливается пламенным цветом Великой Игры -
Холмы Кандагара суровые видят кровавые сны.
Трубы поют меднозвонкие, эхо рождая вдали;
Доблести златом окрашена серая скальная плоть -
Тени трусливые изгнаны, скрылись в холодной пыли;
И вот во всем блеске и славе рассвет над холмами встает.
Водили не раз и не десять султаны свои здесь войска,
С победой не раз и не десять знакомились эти холмы;
Окрасила горные склоны кровавою пеной войны
Гордыня людская многажды за долгие эти века.
Творец вложил в дикие души предвечного пламени свет,
И в край, что тогда Кандагаром еще не успели назвать,
Мятежников прибыли орды, взыскуя великих побед:
Рожденные с сущностью Зверя посмели иного желать,
Считая, что могут, как боги, на струнах Творенья играть,
И чаяньем этим запретным - бессмертный оставили след...
Страстей человеческих волны по этим хлестали холмам:
Дикарская алчная ярость и гордая царская власть,
Война, и любовь, и измена, и прочая бренная пыль
Копилась в долинах столетья, чтоб в горы подняться - и пасть.
Для смертных иной нет дороги, лишь серый забвения туман,
Народы сменяют народы - такая печальная быль.
И племя людское такой же в конце ожидает исход,
Но - что для холмов Кандагара с теченьем изменится лет?
Все так же окрасится кровью меж скал островерхих проход,
Все так же, все там же, все то же... Доколе? Решения нет.
|
The night primeval breaks in scarlet mist;
The shadows gray, and pales each silent star;
The eastern sky that rose-lipped dawn has kissed
Glows crimson o'er the hills of Kandahar.
A trumpet song re-echoes from afar;
Across the crags die golden glory grows
To drive the shades, renewing ancient war;
Now bursts full bloom the gorgeous morning rose.
These are the hills that many a sultan trod;
Their rocks have known full many a victor's stride;
These peaks could tell their tale of human pride -
See where they rear, each like a somber god.
Aye, they have gazed since first the primal dawn
Fired with a wild, vague flame a bestial soul
Who rose and stood and saw his fellow spawn
With him, somehow, part of Creation's whole,
And made himself immortal with a goal
To be attained - this untaught simian faun.
Aye, but these peaks have known the human tread:
The ebb and flow of dim humanity.
The restless, surging, never-ceasing tide,
The swarming tribes that came unceasingly;
The lust of kings, the bloody war-dawn's red,
The races that arose and ruled - and died.
They will be brooding when mankind is gone;
The teeming tribes that scaled their barricades -
Dim hordes that waxed at dusk and waned at dawn -
Are but as snow that on their shoulders fades.
|