|
Не привыкать мне к неудачам и подвохам,
К голодным грезам, блеску бед и вою вьюг:
Ведь я родился в ту нелегкую эпоху,
Когда ледник неумолимо полз на юг.
В моих руках - массивных, грубых, узловатых -
Лучиной хрупкою хрустит дубовый ствол;
Немытый, с желто-рыжей гривою косматой,
В пещере закопченной я приют обрел.
Весь в шрамах от клыков и от когтей звериных,
С отметинами от копья и топора,
Вполглаза сплю, как волк, мой собрат полудикий -
С ним вместе мы лежим у верного костра.
|
I cut my teeth on toil and pain,
I was bred on dearth and drouth;
I was a man in the long, great drift,
When the glaciers rumbled South.
My hands were grimy and gnarled and hard,
That could splinter oaken staves;
My tangled yellow hair was stained
With the smoke of blackened caves.
My knotted legs were marked and scarred
By claw and fang and briar,
I laid me down with my half-tamed wolves
To sleep by my open fire.
|