|
Когда подойдет к закату беспутная жизнь моя,
Когда в очаге погаснет дарящий тепло огонь -
Придет он сквозь сумрак ночи, отродье былых времен,
В запекшихся пятнах багровых - Тот, Кем Был Прежде Я.
Я мир на колени ставил, и в жилах кипела кровь;
Но ныне - она холоднее той белой полночной луны,
Что равнодушно светила над полем не битвы - резни,
Где дев во все дыры драли над трупами их отцов.
(Тогда полный горечи ветер донес сквозь рассветный туман
Далекую канонаду, сигнал к отступленью подав
Закончили дело мы злое, огню все улики предав;
Из хижины, залитой кровью, я выполз, от ужаса пьян...)
И ныне в своих жилах холод гоню я крепленым вином,
Дрожа над годами своими, как скряга над златом дрожит:
Ведь тот, кто придет на закате, не станет меня щадить -
Уж это доподлинно знаю я - Тот, Кем Потом Стал Он...
|
I think when I am old a furtive shape
Will sit beside me at my fireless hearth,
Dabbled with blood from stumps of severed wrists,
And flacked with blackened bits of mouldy earth.
My blood ran fire when the deed was done;
Now it runs colder than the moon that shone
On shattered fields where dead men lay in heaps
Who could not hear a ravished daughter's moan.
(Dim through the bloody dawn on bitter winds
The throbbing of the distant guns was brought
When I reeled like a drunkard from the hut
That hid the horror my red hands had wrought.)
So now I fire my veins with stinging wine,
And hoard my youth as misers hug their gold,
Because I know what shape will come and sit
Beside my crumbling hearth - when I am old.
|