|
В день, когда я умру, солнца пламенный круг
Обратится в кромешную ночь.
Из восточных морей ветер тропами фей
Унесет мою душу прочь.
И положат меня на морского коня,
Что зовется попросту "плот";
И спустя много лет тот, кого еще нет,
На морских волнах след найдет.
След бродяги, что плыл без руля и ветрил,
И покоя в пути не видал;
След познавшего гнев, чей веселый напев
Громче грома и шторма звучал.
След любившего стон в борт врезавшихся волн
И скрипучую песнь старых мачт.
След того, кто бежал со всех ног на причал,
Бросив выпивку, деньги и плащ...
Вновь с востока зовет меня ветер в поход,
Я не в силах ему отказать:
Путеводный мой свет - это алый рассвет,
И заря для меня - словно мать.
Был мой путь прям и строг, как булатный клинок;
Все, что сделано - сам я свершил.
Отдавал я и брал, находил и терял,
Только честь не менял на гроши.
Пусть окончен мой путь - не жалею я. Пусть!
Я - не тот, кто живет лишь во сне!
Я до дна осушил чашу жизни. Я - жил!
И жалеть, право, не о чем мне.
Даже дух мертвый мой будет биться с судьбой,
Чтоб пройти по ту сторону дня -
И достичь берегов мира сказок и снов,
Где живым уж не помнят меня.
И последний свой вздох я отдам тем, кто смог
В океане заметить мой след.
Помяните меня, до последнего дня
Путеводный искавшего свет...
|
The day that I die shall the sky be clear
And the east sea-wind blow free,
Sweeping along with its rover's song
To bear my soul to sea.
They will carry me out of the bamboo hut
To the driftwood piled on the lea,
And ye that name me in after years,
This shall ye say of me:
That I followed the road of the restless gull
As free as a vagrent breeze,
That I bared my breast to the wind's unrest
And the wrath of the driving seas.
That I loved the song of the thrumming spars
And the lift of the plunging prow,
But I could not bide in the seaport towns
And I could not follow the plow.
For ever the wind came out of the east
To beckon me on and on,
The sunset's lure was my paramour,
And I loved each rose-pale dawn.
That I lived to a straight and simple creed
The whole of my wordly span,
And white or black or yellow I dealt
Foursquare with my fellow man.
That I drained Life's cup to its blood-red lees
And it thrilled my every vein,
And I did not frown when I laid it down
To lift it never again.
That ever my sprit turned my steps
To the naked morning lands
And I came to rest on an unknown isle-
Jade cliffs and silver sands.
And I breathed my last with a simple tribe,
A people savage and free,
And they gave my body unto the fire
And my soul to the reinless sea.
|