|
Пусть женщину дурой и шлюхой считают
В мужском мирозданьи мужчины,
Она на коленях пред ними рыдает...
А я - рождена править ими!
Мне ведомо верно: мужчины - не боги.
Я правлю в багрянце и злате,
Мужчины покорно целуют мне ноги
В моем королевстве-кровати.
Герои приходят, повергшие наземь
Войска, королевства и храмы;
Приходят - и также теряют свой разум,
Мои исполняя желанья.
Кутилы-распутники, сотни девчонок
Ввергавших в разврата пучины,
Желая проверить на вкус мое лоно
С рассветом ползут прочь бессильно.
Из северной тьмы и полдневного света,
Из всех поднебесных пределов -
Князья и бродяги, купцы и поэты
В моей побывали постели.
Они приходили воспеть мои очи
И сладкие алые губы -
И гордость теряли свою той же ночью,
Решительно, полностью, грубо.
Им страсти под ребра вгоняла я крюк
И похотью щедро хлестала,
Сплетением ног и сплетением рук
Их души в клочки раздирала.
О да, сотни сотен мужчин провела я
Сквозь жадное пламя геенны,
И утром смеялась, их прочь выгоняя -
Безгласных, бессильных, презренных.
И тысячам тысяч открыть я готова
Дорогу к любовным вершинам,
И мудрость древней изначального слова
Поведаю, ноги раздвинув.
Пусть дуры и шлюхи стоят на коленях,
В слезах вопиют о пощаде,
Нагие, пусть слову хозяина внемлют,
Пусть рабскою служат усладой.
Мне ж - нету на этой земле господина,
Я та, кто я есть, не исправить;
Мужчины - как боги, глупы и наивны,
А я рождена ими править!
|
A cringing woman's lot is hard,
A harlot and a fool,
She kneels and whimpers to her lord -
But I was born to rule!
I know that man is not a god,
I reign in gold and red.
All men are vassals to my rod,
My kingdom is my bed.
And soldiers come before whose feet
Warriors and kingdoms crouch,
Yet they like all confess defeat
At morning on my couch.
And debauches with scornful lips
Who gather girls like coins;
They bow to conquest of my hips,
The prowess of my loins.
And men from over sea-green waves,
From night and setting sun,
Adventurers and kings and slaves
My girdle have undone.
They came to sing my eyes of grey,
My full lips scarlet-red,
And all went forth less proud that they
Had lain upon my bed.
I draw them, serpent, with my charms
Like passion whips that flay;
With clinging legs and clinging arms
I reft their souls away.
Aye, I have led a thousand men
Through flames of all the Hells.
And laughed and flung them forth again
Bedazed and broken shells.
And I have swept a thousand more
To peaks of ecstasies
And taught them more than ancient lore
Between my restless knees.
Let cringing woman kneel and fawn -
Her speech and actions guard,
And naked, writhe and tremble on
The knees of her harsh lord.
My shoulders never felt the rod
For harlot, slave and fool;
I know that man's a foolish god
That I was born to rule.
|