|
Света замороженного копья вечную пронзают черноту,
Выпирают ребра острых башен из надменной городской стены;
Я вхожу в открытые ворота - и, пройдя незримую черту,
Чувствую, как все внутри накрыто мягкой, тяжкой дланью тишины.
В небесах дрожит заиндевело бледная коварная луна,
Серебром обманным представляя вытертый булыжник мостовых.
Скалятся оконные проемы, им бы вместо штор - вуали сна...
Но за каждой дверью здесь таятся тени тварей, чуждых и чужих.
Шпили, словно виселицы, к небу восстают скелетною ордой,
Купол храма косо нависает, угрожая рухнуть, раздавить;
Спину сверлит взор нечеловечий, беспричинно злобный, ледяной -
Но не от него душа уходит в пятки, чтобы там свинцом застыть.
Лунный свет на улицах пустынных бледных пятен создает узор,
Мрамором мерцает колоннада вдоль аллеи в сумраке ночном.
Тишины печать взломать не смея, не иду - крадусь я, словно вор,
Ну а сердце заполошно бьется, каждый миг в груди рождая гром.
Взгляд скользит по окнам опустелым, словно по глазницам черепов,
В темноте за ними - знаю, бродят тени тех, кто здесь когда-то жил,
Тех, кто строил город обреченный в мире тьмы из плоти снов и слов,
Чьих наследник дел неблагодарный вход нашел средь брошенных могил...
Вход, не выход. Тянет развернуться и во все лопатки припустить
Прочь отсюда, от кошмарной Твари, что во тьме таится городской.
Но иду вперед, к громаде храма, в пальцах чуя трепетную нить;
Хоть не в лабиринте я блуждаю, и душой и телом - не герой.
Я вхожу под храмовые своды, быстрый взгляд - и, дико завопив,
Вон бегу отсюда, просыпаясь, стряхивая гибельный кошмар.
Боже, мне бы жить и жить... однако, сердце тайнам черным отворив,
Вижу я во снах запретный город, мрачный храм и проклятую Тварь.
|
Long glaives of frozen light crawled up and down
Along the towers of the outer wall,
And as I passed into the darkened town
I felt the Silence lay his hand on all.
Crusted with frost there hung the shivering moon
That barred the streets with brittle silver hoar.
The empty windows gaped; I shuddered soon.
Huge, still, black shadows haunted every door.
Gaunt spires rose gibbet-like 'gainst ghostly skies;
A great cathedral towered very near.
And I could close feel inhuman, maniac eyes
And back of all, a fear beyond my fear.
Silver the moonlight lay along the streets.
Tall rows of marble columns caught the gleam.
And I could hear my heart's loud hurried beats
And stillness weighed my steps as in a dream.
With fearsome gaze I sought the windows bare
As empty sockets in lost skulls forgot,
Thinking to see vague shadows crossing there
As cross a maniac's eyes some evil thought.
The thought of refuge filled me. I was 'ware
That some vast Thing drew in a sucking breath,
As I stole up the long cathedral stairs,
And Something wet its lips and grinned like death.
My foot was on the threshold - then I screamed!
I fled. Oh God, shall Soul in Horror drown?
Love life to live - and then before I dreamed
About a Shape amid a silent town.
|