|
Астарты идол древний стоит среди развалин,
В глазах ее ослепших - видений стылый яд;
Алтарь Баал-Птеора - потрескавшийся камень,
И ночью здесь шакалы бездомные скулят.
И женщины Баб-Илу уже не восседают
Под статуей Милитты в омеловых венках;
У Молоха в глазницах огни не разжигают
И жертвы для закланья не гложет смертный страх.
Печальную их участь со звезд провозглашают:
Уйдут во тьму забвенья почившие в веках!
И все ж Баал незримо в подлунном мире правит,
Людское честолюбье - его надежный храм;
А хитрая Бубастис величие и славу
Все так же добывает, бродя по нашим снам.
Ведь человек с рожденья на всех своих свершеньях
Несет печать Хирона, владыки перемен,
И темной страсти сполох все так же кормит Молох
В людской душе бездонной, где хватит места всем!
|
Стоит Астарты идол одинокий,
В очах ее - веков былых печаль;
Баал-Птеора рухнул храм высокий,
В руинах пыльных тявкает шакал.
И женщины Баб-Илу не приходят
К Милитте светлой, венчанной вьюнком;
И Молох мрачный пред толпой народа
Не жарит больше жертвы над огнем.
Им звезды сообщили с небосвода,
Мол, тьма всего темней - пред светлым днем!
И все ж Баал незримо миром правит,
Его, как прежде, нерушима власть;
Бубастис же, как прежде, получает
Свое - во снах, где грезы, мрак и страсть.
Ведь человек в себе печать Хирона
Несет, пока не обретет покой,
И Молоха огонь темнорожденный,
Как прежде, согревает дух людской...
|
Astarte's idol stands alone
With eyes that hold the ravished years;
Baal-Pteor's shrine is shattered stone
Where through the night the jackal leers.
No more Bab-Ilu's women sit
Beneath Mylitta's mistleloe;
No more grim Moloch's eyes are lit
By torches flaming row on row.
Across the stars their doom was writ:
"The dark before the dawn must go."
Yet Baal, unseen, sits still enshrined
Along the world's broad thoroughway;
Bubastes' tendrils still twined
About the dreams of men today.
For man still wears, from birth to dust,
The seal of Chiron's neighing foal
And fires of Moloch's darksome lust
Still light the windows of the soul.
|