Наступит день...

Наступит день, когда тебе покажется - впереди нет ничего. Ничего такого,
о чем ты мечтал, ничего такого, что ты всегда ждал. Прекрасная
незнакомка не выйдет из тумана и не скажет растерянно: "Это вы?
Мне так нужна ваша помощь". Не зашелестят паруса, тяжелые паруса,
медленно наполняемые ветром Южных морей. Не запоет крюк, последний,
скальный, перед коротким ледовым взлетом, ведущим к вершине. И даже на
шорох листьев, скользящих по скатам палатки в ночном лесу, уже не
останется ни сил, ни времени.

Останется опостылевшая работа в обществе тупых бездельников и продажных
карьеристов. Общение с людьми, которых интересует лишь то, смогут ли
они сегодня купить сосиски и когда опять заболеют дети, либо - что
сказало начальство и как сделать, чтобы поменьше делать и не отвечать
за сделанное. Созерцание дорого и безвкусно одетых столичных функционеров,
стойко потеющих в очередях за колбасой приезжих, бесконечных заборов,
колючих проволок, проходных, помоек во дворах. Останется изматывающий
зуд от бесконечных гвоздей в ботинке, бесконечных проблем, ибо в нашей
жизни проблемой становится все - от щеток для мытья посуды и лекарств
до пластинок и книг. Останутся потоки лжи со всех сторон, лжи, страха и
ненависти, бравые кличи холеных погонщиков с высоких трибун, стада
марширующих и влюбленных в них баранов.

Останется пробуждение ребенка, когда он, еще расслабленный и теплый,
льнет к тебе и что-то бормочет, переходя из сна в явь. Останется час,
когда кончилась "программа для полуночников", смолк далекий "голос", ты
снял наушники и в конце тихого и освещенного лишь тремя лампами переулка
услышал стук ее каблучков. Когда ты, проснувшись ночью, можешь подумать:
"Мы опять вместе". Останутся друзья, которых ты видишь реже, чем хотелось
бы, но лучше которых нет и не будет, книги и песни, в которых люди
ухитряются иногда говорить то, что думают, и то, что чувствуют.

Останется сердцебиение перед выступлением, когда ты рассказываешь
людям свою работу, свежую, еще тепленькую, за которую заплачено месяцами
труда, отчаянием, ночным светом лампы. Останутся часы, когда я дарю
тебе счастье и делаюсь вдвойне счастлив сам. Но по вечерам ко мне приходят
мысли о том, что мы не увидим самого интересного - того, что будет. Нас
не станет, а человечество уйдет дальше, чем мы могли бы измерить и понять.
Но все так же будет расширяться Вселенная, краснеющий свет звезд -
рассеиваться на межзвездном водороде, остывающее реликтовое излучене и
галактические нейтрино - пересекать ее.

Спуститесь в подвал Музея изобразительных искусств, к экспозиции
Древнего Египта. Встаньте перед статуэтками и попробуйте представить
себе руки, которые лепили их - они так похожи на ваши; в мастерскую
приходила она, вставала рядом и прикасалась бедром к его плечу; он
улыбался и поворачивал голову, чтобы прикоснуться к ней щекой;
останавливалось вечное колесо, замирал день... А потоки галактических
нейтрино все так же текли сквозь них, сквозь ее бедро, его улыбку и
опять - ее ладонь на его щеке.

За этим днем останется миг, когда в глазах учеников ты увидишь понимание,
останется необходимость и возможность так воспитать своих детей и учеников,
чтобы в их жизни было все, что было до этого дня в твоей, все, что будет
после него, и чтобы в их жизни, как и в твоей, нашлось место для этого дня.