Сувин Дарко
Критика творчества братьев Стругацких

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 10/07/2019.
  • © Copyright Сувин Дарко (перевел Алла Кузнецова) (leonid2047@gmail.com)
  • Обновлено: 17/02/2009. 62k. Статистика.
  • Статья: Перевод Переводы
    • Оценка: 3.58*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:

    • Дарко Сувин

    Критика творчества братьев Стругацких

    Darko R.Suvin

    Criticism of the Strugatskii Brother's Work //

    Canadian-American Slavic Studies, VI, 2

    (Summer 1972), P.286-307

    Перевод выполнен А.Кузнецовой

    e-mail: gloster@comintern.ru

    1.

       Братья Стругацкие, работающие в соавторстве, несомненно, являются первопроходцами советской научной фантастики с 1958 года, когда они опубликовали свои первые рассказы. Аркадий Натанович Стругацкий родился в 1925 году, работал, будучи знатоком японского языка, в Институте технической информации и с конца 1950-х - редактором в Государственном издательстве в Москве. Борис (родился в 1933 году) - астроном, работающий в Пулковской обсерватории возле Ленинграда.
       Заметное внимание критики им уделялось в Советском Союзе, и, в некотором роде, за его пределами. Их работы и кругозор были фактически в центре советских критических дебатов по научной фантастике примерно в последнюю дюжину лет. Не только направление и интенсивность споров об этом жанре могут измеряться их творчеством, но последнее поставило некоторые весьма интересные теоретические и социологические вопросы перед критикой научной фантастики.
       В данной работе я попытаюсь провести краткий обзор критического восприятия творчества Стругацких, основанный на библиографии в 96 позиций, приведенной во второй части. Хотя здесь невозможно пускаться в систематическую оценку их творчества (я надеюсь заняться этим в другой раз), краткая хронологическая таблица их работ необходима для понимания данной работы. Порядок данных в ней следующий: Заглавие; (перевод заглавия на английский); Когда предположительно написана; Место, издательство, год первой публикации в книжной форме, количество страниц; Сокращение, используемое в данной работе в дальнейшем. Часть рассказов и более крупных работ была опубликована в периодических изданиях перед тем, как (или вместо того, как) быть опубликованными в книгах, и критическая дискуссия может, таким образом, относиться и к более раннему времени. Все произведения - романы или повести, если другое не указано.
       Страна багровых туч; (Country of Crimson Clouds); 1956-58; М.: "Детгиз", 1959. 296 с.; Сбт.
       Шесть спичек (1 повесть и 6 рассказов); (Six Matches); 1957-59; "Детгиз", 1960. 208 с.; Шс.
       Путь на Амальтею (повесть, давшая заглавие сборнику, и 3 рассказа); (Destination: Amalthea); 1959; М.: "Мол. гвардия", 1960. 144 с.; ПнА.
       Белый конус Алаида; (The White Cone of Alaid); 1959; в сборнике "Золотой лотос", М.: "Мол.гвардия", 1961; БкА.
       Возвращение (Полдень, XXII век) (цикл рассказов); (The Homecoming: Noon, 22nd Century): 1960; М.: "Детгиз", 1962. 256 с.; Вп.
       Переработанная и расширенная версия была выпущена под заглавием "Полдень, XXII век (Возвращение)"; М.: "Детская литература", 1967. 320 с. Критические статьи после 1967 года обычно - но не всегда - относятся к этому изданию.
       Стажеры; (The Apprentices): 1961; М.: "Мол.гвардия", 1962. 256 с.; С.
       Попытка к бегству; (An Attempted Escape); 1961-62; в сборнике "Фантастика, 1962 год", М.: "Мол.гвардия", 1962, с.146-261; Пб.
       Переиздана вместе с Хвв., см. третью позицию вниз
       Далекая Радуга; (Far Rainbow); 1962; в сборнике "Новая сигнальная", М.: "Знание", 1963, с.50-156; Др.
       Переиздана вместе с Тбб., см. следующую позицию.
       Трудно быть богом; (It's Difficult to be a God); 1963: в: Далекая Радуга, М.: "Мол.гвардия", 1964, с.137-327; Тбб.
       Хищные вещи века; (Predatory Things of Our Age); 1964; М.: "Мол.гвардия", 1965 (вместе с Пб.); Хвв.
       Понедельник начинается в субботу; (Monday Begins on Saturday); 1964; М.: "Детская литература", 1965. 224 с.; Пнс.
       Улитка на склоне (в 2 сравнительно независимых частях); (Snail on the Slope); 1965-66; в книге не публиковалась; Унс.
       Часть 1 - в сборнике "Эллинский секрет", Л.: "Лениздат", 1966, с.384-462. Часть 2 - в журнале "Байкал", NN 1, 2 (1968).
       Второе нашествие марсиан; (The Second Martian Invasion); 1966; в: Стажеры. Второе нашествие марсиан, М.: "Мол.гвардия"Ю 1968, с.50-119; Внм.
       Сказка о Тройке; (The Tale of the Triumvirate); 1967; в книге не издавалась - только в журнале "Ангара", NN 4,5 (1968); Сот.
       Обитаемый остров; (The Inhabited Island); 1967-68; М.: "Детская литература", 1971. 320 с.; Оо.
       Отель "У погибшего альпиниста"; (Hotel "To the Lost Climber"); 1969-70; пока в книге не опубликован -только в журнале "Юность", NN 9, 10, 11 (1970); Опа.
       Малыш; (The Kid); 1970; пока в книге не опубликован - только в журнале "Аврора", NN 8, 9, 10, 11 (1971); М.
       Повесть или роман, озаглавленная "Гадкие лебеди" (The Ugly Swans), должна была быть издана в "Молодой гвардии" в 1968 году, никогда не увидела свет.
       Список известных переводов произведений Стругацких на английский также может быть здесь полезным.
       Six Matches, рассказ из Сс., в сборнике: The Heart of the Serpent, Moscow.: Foreign Languages Publ. House, s.a.; перепечатано в: More Soviet Science Fiction, New York: Collier Books, 1962.
       Six matches, рассказ из Сс. (другой перевод), в: Soviet literature, N 5 (1968).
       Spontaneous Reflex, рассказ из Сс, в сборнике: A Visitor from Outer Space, Moscow: F. L. P. H., s.a.; перепечатано в: More Soviet Science Fiction, New York: Collier Books, 1962 и 1966.
       Destination: Amaltheia, повесть из ПнА., в одноименном сборнике, Moscow: F. L. P. H., s.a.
       An Emergency Case, рассказ из ПнА., в сборнике под редакцией J. Merril, Path Into the Unknown, London: MacGibbon a. Kee, 1968 и New York: Delacorte, s.a.
       Wanderers and Travellers, рассказ из Вп., в сборнике под редакцией J. Merril, Path Into the Unknown, см. предыдущую позицию.
       Wanderers and Travellers, рассказ из Вп. (другой перевод), в сборнике: The Molecular Cafe, Moscow: Mir, 1968.
       Far Rainbow, = Др., Moscow: Mir. - 1967.
       The second Martian invasion, = Внм., в сборнике под редакцией C.G.Bearne, Vortex. - London: MacGibbon & Kee, 1970, и в мягкой обложке, London: Pan, 1972?
      

    2

       Позиции нижеследующего библиографического списка расположены в хронологическом порядке, чтобы сделать возможной дальнейшее обсуждение реакции критиков на развитие творчества Стругацких. Он начинается с наиболее ранних известных статей и продолжается до 1970 года. Ниже библиографических сведений для каждой позиции я указал произведение или группу произведений, которые данная работа анализирует; пометка "общее" означает, что критик предпринял попытку цельного обозрения творчества Стругацких или некоторых аспектов общих теоретических проблем и/или дает обзор всего творчества. Страницы указываются только для книг и брошюр. Я включил и критические работы самих Стругацких, с того времени, как они не прямо - или обычно прямо - стали поднимать вопросы их работы в научно-фантастическом жанре; также были включены 2 основные библиографии, составленные Б.Ляпуновым (позиции 85, 86). Я не ограничивал себя только советской критикой, и я надеюсь, что русские и английские статьи представлены достаточно полно, хотя я оставил за рамками несколько заметок, либо посвященных отдельным произведениям в периодических изданиях, либо просто упоминают имя автора и/или некоторые книги, не анализируя их. Впрочем, вполне возможно, что я пропустил некоторые статьи на французском, и буду благодарен за дополнительную информацию. Я стремился собрать информацию на русском, английском и французском, а также на немецком и итальянском, не пытаясь найти потенциально очень интересные работы на польском или чешском, например. Общий контекст критических работ, посвященных творчеству Стругацких, вероятно, может быть найден в двух моих библиографиях критических работ, посвященных советской научной фантастике, и книжных публикаций, напечатанных в "Canadian Slavic Studies" (Т.5, NN 2, 4 - Лето, зима 1971). Все позиции - за исключением NN 55 и 71, которых не удалось найти в Северной Америке - описаны de visu. Как и в двух предшествующих библиографиях советской научной фантастики - вышеупомянутых и теперь изданных брошюрой: Д.Сувин. Русская научно-фантастическая литература и критика 1956-1970: Библиография (D.Suvin. Russian Science Fiction Literature and Criticism 1956-1970: A Bibliography), распространяется общественной библиотекой Торонто (Toronto Public Library, 566 Palmerston Ave., Toronto) - приоритет отдавался функциональной ясности перед правильностью библиографического оформления. Приношу благодарность коллективу McGill Interlibrary Loans на бесценное содействие и профессору Donald F.Theall, главе Department of English, McGill University, за финансовую поддержку настоящего исследования.
      
       1.Г.Горин. "Путешествие на Венеру", Знание - сила [далее З-с.], N 12 (1959).
       О Сбт.
       2.Н.Томан, "Фантазировать и знать!", Литература и жизнь (далее Лж.), 13 декабря 1959.
       О Сбт.
       3.Е.Каплан, "Только не схемы!..", Лж., 8 января 1960.
       О Сбт.
       4.Г.Альтов, "Курс - на человека", Лж., 31 августа 1960.
       О Сбт.
       5.Г.Нефедова, "Выбери мудрого друга", Комсомольская правда [далее Кп.], 29 ноября 1960.
       О Сбт.
       6.В.Журавлева, "Два закона Жюля Верна", Кп., 9 декабря 1960.
       О Сбт.
       7.С.Ларин, "Литература крылатой мечты", М., 1961, стр.43-44.
       О Сбт., ПнА. и ранних рассказах.
       8.А.Варшавский, Предисловие к научно-фантастическому сборнику "Золотой лотос", М., 1961.
       О ранних рассказах.
       9.А.Щелоков, "Со смаком!", Лж., 14 мая 1961.
       О ПнА.
       10.Ю.Горбунов, "Неужели так будут говорить люди будущего?", Звезда [далее З.], N 8 (1961).
       О ПнА.
       11.А. и Б.Стругацкий, "От бесконечности тайн к бесконечности знаний", Техника - молодежи [далее Т-м.], N 10 (1961).
       Авторы о своих взглядах.
       12.Е.Брандис и В.Дмитриевский, "Дороги к звездам"Ю З., N 12 (1961).
       О Сбт., ПнА. и ранних рассказах.
       13.К.Андреев, предисловие к: А. и Б.Стругацкий, Возвращение (Полдень, XXII век), М., 1962.
       О Вп.
       14.Isaac Asimov, "Introduction" к: More Soviet Science Fiction, New York, 1962.
       О рассказе "Шесть спичек".
       15.Л.Чешкова, "Река Мечты", Вокруг света, N 2 (1962).
       О ПнА.
       16."Человек нашей мечты", Нева [далее Н.], N 4 (1962).
       Круглый стол с критическими высказываниями Г.Мартынова и взглядами Б.Стругацкого на их творчество - общее.
       17.А.Громова, "На пороге неведомого века", Молодая гвардия [далее Мг.], N 6 (1962).
       О БкА., Сбт. и ПнА.
       18.А.Мелеус "Запорожцы в космосе", Молодой коммунист [далее Мк.], N 8 (1962).
       О С.
       18b.P.Schuyler Miller, "The People's Science Fiction", Analog (December 1962).
       О двух ранних рассказах.
       19."Ученые и писатели о фантастике", Т-м., N 12 (1962).
       Взгляды А.Стругацкого - общее.
       20.К.Андреев, "Фантастика год 1962", Т-м., N 12 (1962).
       О Вп., С., Пб.
       21.Е.Брандис и В.Дмитриевский, "Век нынешний и век грядущий", в научно-фантастическом сборнике "Новая сигнальная", М.,1963.
       О Вп.
       22. Е.Брандис и В.Дмитриевский, Послесловие к научно-фантастическому сборнику "В мире фантастики и приключений", Л., 1963.
       О ранних рассказах.
       23.А.Акимова, "Будущее человечно", Н., N 9 (1963).
       О Вп.
       24.A.Townsend, "Soviet Science Fiction", The Listener, Oct. 24, 1963.
       Общее.
       25.А.Громова, "Двойной лик грядущего", а научно-фантастическом сборнике: НФ - Альманах научной фантастики, М., 1964.
       Общее.
       26.Р.Нудельман, "...И вечный бой!", послесловие к: А. и Б.Стругацкий, "Далекая Радуга", 1964.
       О Др., Тбб и общее.
       27.Е.Брандис и В.Дмитриевский, "Будущее, его провозвестники и лжепророки", Коммунист [далее К.], N 2 (1964).
       О Сбт., ПнА., С., Пб.
       28.А.Громова, "Золушка", Литературная газета [далее Лг.], 1 февраля 1964.
       О Др.
       29.Р.Нудельман, "Возвращение со звезд", Т-м., N 5 (1964).
       О Сбт., Др. и общее.
       30.А. и Б.Стругацкий, "Через настоящее - в будущее", Вопросы литературы [далее Вл.], N 8 (1964).
       Авторы о своей работе.
       31.В.Ревич, "Прекрасно быть человеком!", Вечерняя Москва, 16 сентября 1964.
       О Др. и Тбб.
       32.А.Громова, "Герой Далеких Радуг", Кп., 26 декабря 1964.
       Общее.
       33.А.Днепров, "На перекрестках фантастики", Мк., N 12 (1964).
       О С., ПнА., Др.
       34.А. и Б.Стругацкий, "Нет, фантастика богаче!", Лг., декабря 1964.
       Взгляды на научную фантастику.
       35. Е.Брандис и В.Дмитриевский, "Мир будущего в научной фантастике", М., 1965, С.33-37.
       Общее.
       36.Е.Брандис, "О научной фантастике наших дней", О литературе для детей [далее Олдд.], Вып.10, Л., 1965.
       О Пб., Др. и общее
       37.А.Бритиков, "Эволюция научно-фантастического романа", в: История русского советского романа, М.-Л., 1965, Ч.2.
       Общее.
       38.М.Лазарев, "Ответственность фантаста", Олдд.
       О Др. и Пнс.
       39.А. и Б.Стругацкий, "Фантастика - литература", Олдд.
       Взгляды на научную фантастику.
       39а.И.Ефремов, "Предисловие", в: А. и Б.Стругацкий, "Хищные вещи века", М., 1965.
       О Хвв., Пб., Тбб.
       39б.А. и Б.Стругацкий, "От авторов", в их: "Хищные вещи века".
       О Хвв.
       40.Р.Кологривов, "Человек не хочет быть богом", З-с., N 1 (1965).
       О Тбб.
       41.А.Громова, "Молнии будут служить добру", Литературная Россия [далее ЛР.], 26 марта 1965.
       О Тбб.
       42.В.Ревич, "Художественная "душа" и научные "рефлексы"", Мг., N 4 (1965).
       О Др. и общее.
       43.К.Андреев, "Почти такие же...", Лг., 27 мая 1965.
       О ранних работах, Др. и Тбб.
       44.А. и Б.Стругацкий, "О чем не пишут фантасты?", З-с, N 6 (1965).
       О темах научной фантастики.
       45. А. и Б.Стругацкий, "О фантастике", Смена, 2 сентября 1965.
       Интервью, их взгляды на научную фантастику.
       46.Е.Брандис и В.Дмитриевский, "Предисловие" к научно-фантастическому сборнику "Эллинский секрет", Л., 1966.
       Об Унс. (Часть1).
       47.В.Ревич, "Трагедия и сказка", послесловие к: А. и Б.Стругацкий, "Трудно быть богом; Понедельник начинается в субботу", М., 1966.
       О Тбб., Пнс и общее.
       48.В.Немцов, "Для кого пишут фантасты?", Известия [далее И.], 19 января 1966.
       О Др., Хвв., Тбб.
       49.И.Ефремов, "Миллиарды граней будущего", Кп., 28 января 1966.
       О Др., Тбб., Хвв. и общее.
       50.В.Ган, "Верните душу людям!", З-с., N 2 (1966).
       О Хвв.
       51.Е.Брандис и В.Дмитриевский, "Фантасты пишут для всех!", Лг., 1 февраля 1966.
       О Пб., Тбб., Хвв.
       52.М.Федорович, "Не только занимательное чтение", Лг., 10 февраля 1966.
       О Хвв.
       53.Ю.Францев, "Компас фантастики", И., 26 мая 1966.
       О Тбб.
       54.А.Громова, "В мире движущейся действительности", Детская литература, N 6 (1966).
       Общее.
       55.П.Пелехов и Ф.Вологдин, [заглавие неизвестно]Ю Молодой дальневосточник, 18 июня 1966.
       Общее?
       56.А. и Б.Стругацкий, "Наука человечности", ЛР., 19 августа 1966.
       Рецензия на научно-фантастическую книгу, утверждающая взгляды на жанр.
       57.И.Михайлова, "Эллинский секрет", З., N 12 (1966).
       О Унс. и Хвв.
       58.Г.Гуревич, "Карта Страны Фантазий", М., 1967, С.115-18, 170-74.
       О Пб., Др., Тбб. и общее.
       59. А. и Б.Стругацкий, "От авторов", в их: "Полдень, XXII век (Возвращение)", М., 1967.
       О Пв. и научной фантастике.
       60.А.Горловский, "Время фантастики", Юность, N 1 (1967).
       О Хвв. и общее
       61. А. и Б.Стругацкий, [ответ на:] "Почему я стал фантастом...", Иностранная литература, N 1 (1967).
       Взгляды на научную фантастику.
       62.Ю.Котляр, "Мир мечты и фантазий", Октябрь, N 4 (1967).
       Общее.
       63. А. и Б.Стругацкий, "Дороги научного прорицания", Т-м., N 7 (1967).
       Интервью с Ю.Медведевым о научной фантастике.
       64.В.Сапарин, "Будущее человечества через призму фантастики", К., N 12 (1967).
       О Хвв.
       65.[Б.п.], "От Москвы до Витима...", в научно-фантастичском сборнике "Фантастика 1967", [б.м.], 1968.
       Тбб., Пнс., Др. и Хвв. - NN 1, 2, 6 и 10 по статистике популярности научно-фантастических книг в СССР.
       66.К.С.Дингра, "Пути развития научно-фантастического жанра в советской литературе", Л., 1968, С.18-19.
       Общее.
       67.Е.Парнов, "Научная фантастика", М., 1968, С.88-89.
       Общее.
       68.Р.Подольный, "Борьба миров", предисловие к: А. и Б.Стругацкий, "Стажеры. - Второе нашествие марсиан", М., 1968.
       О С., Внм. и общее.
       69.А.Урбан, "Фантастическая или философская?", в: "Пути к художественной правде", Л., 1968.
       О Пб., Тбб. и общее.
       70.E.Brandis, V.Dmitrevskii, "In the Land of Science Fiction", Soviet Literature, N 5 (1968).
       Общее.
       71.В.Александров, [статья в:] Правда Бурятии, 19 мая 1968.
       Не найдена, но цитируется в следующем пункте - об Унс.
       72.А.Лебедев, "Реалистическая фантастика и фантастическая реальность", Новый мир, N 11 (1968).
       Об Унс.
       73.Е.Тамарченко, "Мир без дистанций", Вл., N 11 (1968).
       О Тбб. и общее.
       74.Ю.Кагарлицкий, "Послесловие", в: А. и Б.Стругацкий, "Страна багровых туч" - А.Днепров, "Глиняный бог", М., 1969.
       О Сбт. и общее.
       75.И.Краснобрыжий, "Двуликая книга", Журналист [далее Ж.], N 3 (1969).
       О Внм.
       76.В.Свининников, "Блеск и нищета "философской" фантастики", Ж., N 9 (1969).
       Общее.
       77.И.Бестужев-Лада, "Этот удивительный мир...", Лг., 3 сентября 1969.
       Об Оо.
       78.З.Файнбург, "Иллюзия простоты", Лг., 10 сентября 1969.
       Общее.
       79.В.Васильева, "Новаторство ли это?", Лг., 15 октября 1969.
       Об Унс., Внм., Оо.
       80.А.Белоусов, "Забывая о социальной обусловленности...", Лг., 22 октября 1969.
       81.Г.Гор, "Жизнь далекая, жизнь близкая", Лг., 22 октября 1969.
       Об основной идее произведений в спорах критиков.
       82.Ф.Мажаев, Е.Зазерский, "Литература и ратный подвиг", Ср., 21 ноября 1969.
       О Внм.
       83.А.Бритиков, "Русский советский научно-фантастический роман", Л., 1970, С.18-19, 157, 265-266, 293-94, 302-03, 306-13, 319, 329-58.
       Общее.
       84.Hermann Buchner, "Programmiertes Gluck", Wien, 1970, P.54-55, 70-73, 81-82, 89-128, 134-39, 148-49, 152-53, 161-62, 167-68, 173-76.
       О Пнс. и Тбб.
       85.Б.Ляпунов, "Библиография", в: Бритиков (пункт 83), С.411-13, 416-20, 422, 429, 432-33, 435-36.
       Библиография художественных и критических произведений Стругацких и критических работ, посвященных их творчеству.
       86.Б.Ляпунов, "В мире мечты", М., 1970, С.126, 138-39, 142-44, 170-180, 189, 203.
       О произведениях до 1966 г.; библиография работ.
       87.А.Громова, "Не созерцание, а исследование", Лг., 7 января 1970.
       О Пб., Тбб., Оо. и общее.
       88.Franz Rottensteiner, "The Strugatsky Affair", Luna Monthly, N 9 (1970).
       Об Унс., Оо., Сот. и общее.
       89.А. и Б.Стругацкий, "Давайте думать о будущем", Лг., 4 февраля 1970.
       Авторы - о своей работе и научной фантастике.
       90.Джон Глед (John Glad), "Возрождение антиутопии в произведениях А.и Б.Стругацких", Новый журнал, N 98 (1970).
       Об Унс., Оо., Пб. и общее.
       91.В.Дмитревский, "За горизонтами времени", Правда, 31 июля 1970.
       Общее.
       92.Marc Slonim, "Soviet Satire", The New York Times Book Review, September 13, 1970.
       О Внм., Унс., Сот. и общее
       93.Д.Руднев, ""Замкнутый мир" современной русской фантастики", Грани, N 87 (1970).
       Первая из двух частей эссе, об Оо., Пб., Унс. и общее.
       Пункты 48, 49, 51, 52 и 53 можно найти в сокращении в: The Current Digest of the Soviet Press, Vol.18, NN 3, 6, 21 (1966). Пункт 66 был перепечатан в: Robert Magidoff, ed., Russian Science Fiction, 3 (New York, 1969).
      

    3

       Творчество Стругацких можно разделить на три фазы: "космическая трилогия" Сбт.-ПнА.-С. и сопутствующие ранние рассказы из Шс., БкА. и Вп., все - написаны до 1962 года; вторая фаза включает повести и романы Пб., Др., Тбб. и Хвв., с 1962 по 1965; и третья фаза - более свободные и более гротескные повести (часто "сказки") Пнс., Внм., Унс., Сот. и Оо. - с 1965 года и далее. (Опа. и М. выглядят началом следующей стадии, и в любом случае, они были опубликованы слишком поздно для того, чтобы до 1970 появилась реакция критики на них). Общественное мнение и критическая реакция довольно точно следовали за этими фазами. Частотная таблица критических работ по годам может послужить хорошим введением (в скобках добавлены "некритические" работы, т.е. библиографические списки, статистика, статьи самих Стругацких и т.д.):
       Год
       1959
       1960
       1961
       1962
       1963
       1964
       1965
       1966
       1967
       1968
       1969
       1970
       Кол-во
       2
       4
       5(+1)
       8(+1)
       4
       8(+2)
       9(+4)
       11(+1)
       4(+3)
       8(+1)
       9
       9(+2)
      
       Это может, конечно, служить только приблизительным показателем, поскольку в данной таблице приравнены друг к другу столь разные критические работы, как краткая газетная заметка или упоминание внутри общего обзора и крупное эссе. Тем не менее, на картине вырисовываются три периода интереса критиков, достигающих кульминации в 1962, 1966 и 1970 годах. Эта корреляция подтверждается более взвешенным анализом, учитывающим только более крупные работы или части книг, посвященные только Стругацким; ниже указаны год и количество подобных статей (в скобках - их номера).
       1962
       1963
       1964
       1965
       1966
       1967
       1968
       1969
       1970
       1
       -
       4
       1
       3
       -
       1
       1
       3
       (N13)
      
       (NN25, 26, 29, 32)
       (N 37)
       (NN 47, 54, 55 ?)
      
       (N 66)
       (N74)
       (NN83, 84, 90)
      
       Следует заметить также, что с 1968 года некоторые советские статьи, под предлогом рассмотрения общих фантастических проблем, были нацелены на Стругацких, и по крайней мере одна статья в год должна быть добавлена к вышеприведенной таблице. Также, в 1970 году две из трех позиций - не советские: возможно, мне не следовало добавлять, что все три выглядят для меня более убедительными, когда речь идет о литературной политике, нежели о новой эстетике внутри творчества Стругацких. Теперь остается только увидеть, подтвердит ли качественный анализ рабочую гипотезу о трех периодах.
      

    4

       Позиции с 1 по 20 могут рассматриваться как первая или "исходная" стадия критики творчества Стругацких. Это, возможно, симптоматично, и, бесспорно, пророческо, что с самой первой своей книги, Сбт., они давали пищу для споров и полемики. Большая часть критиков (1, 2) ощущали, что космические приключения у Стругацких "приземленнее", реалистичнее, нежели у других писателей, но раздавались и враждебные голоса (3, 4), нападавшие на книгу, сосредоточившись на некоторых второстепенных моментах и объявляя их слабыми; Каплан также предвещает более поздние критические статьи, обвиняя авторов, что они многое оставили за рамками книги. Сбт. была даже названа (5) "глупой и грубой книгой"; начинающий писатель-фантаст и критик Журавлева (6), хотя и критически отнеслась к языку и персонажам книги, постаралась дистанцироваться от подобных суждений. Подобный несдержанный язык упоминался многими оппонентами (и некоторыми известными защитниками) Стругацких с самого начала их писательской карьеры. Их собственный язык, ломавший серость большей части советской фантастики сравнительно смелым использованием жаргонных и молодежных выражений, раздражал многих второразрядных критиков и блюстителей литературных нравов и декорума (9, 10); остается впечатление, что некоторые нападки на них шли именно от этого органической, "нутряной" несовместимости, которая, конечно, сама по себе глубоко идеологична - а не от рациональных несогласий по поводу "человека будущего". Первое выступление Стругацких было, следовательно, полемической насмешкой (11) над теми, кто представлял "человека коммунизма" как самодовольного, богатого, скучающего педанта - тема, продолженная позже в сатирических произведениях Стругацких, таких, как Пнс. и Сот. Их собственные работы, впрочем, были в этот первый период закреплены в абсолютном этическом утопизме. Как Аркадий Стругацкий сам формулировал (19), их произведения показывают конфликт "хорошего с хорошим", между "двумя или более положительными героями, ... друзьями, товарищами, братьями по духу". На практике это значило, как некоторые критики не преминули заметить, конфликт человеческой группы - уже не отдельного героя - (15), то есть "коллективного Робинзона" (74), с природой. Так Стругацкие приспособили основные утопические горизонты к советской фантастике и изобразили их лучше, чем кто-либо в то время, исключая Ефремова. Так, когда писатель-фантаст Мартынов, принадлежащий к "холодному потоку", на обсуждении за круглым столом утверждал, что персонажи Ефремова и Стругацких слишком далеки от "золотой середины" характеризации - Ефремовские слишком возвышенные, а у Стругацких - слишком усредненные, - Борис Стругацкий мог ответить в защиту Ефремова и персонажей, сформированных по образцу молодых ученых (16). Следовательно, с 1962 года, хотя оппозиция была никоим образом не мнимой - по-настоящему ужасный пример мелочной недоброжелательности являет (18) - Стругацкие завоевали подавляющее большинство аудитории, наряду с восприимчивыми критиками. Ранние обзоры (7, 8, 12, 15) обсуждали их наряду с полудюжиной других начинающих писателей. В 1962 году глава советских критиков Андреев и боевой молодой критик и писатель-фантаст Громова - оба уделили в своих обзорах (20, 17) особое внимание Стругацким как наиболее достойным упоминания из всего послеефремовского поколения. Престижный американский писатель-фантаст и ученый Айзек Азимов и критик ведущего научно-фантастического журнала Schuyler Miller объявили некоторые переведенные рассказы Стругацких наиболее близкими по техническим подробностям произведениям американских фантастов (14, 18 б); первая работа, посвященная исключительно их творчеству, опять авторства Андреева, тоже появилась в 1962 году как краткое предисловие к сборнику произведений, ознаменовавшему вершину их раннего творчества. Но на этом успешном моменте их кругозор начал меняться, и критики столкнулись с новыми проблемами.
       В периоде творчества Стругацких, длившемся с 1962 по 1965, утопическая этика соединилась с растущим осознанием исторических препятствий на пути к ее воцарению: диалектика невинности и познания, таким образом, обеспечила главное напряжение и пафос их творчества. Позиции с 21 по 25 - и 35, предположительно, написанная в то же время, хотя некоторые из них сжато отмечают перемены, начавшиеся в переходной повести Пкб., рассматривают и суммируют первый период творчества Стругацких; особенно примечательны краткое удачное резюме британского критика Townsend для Би-би-си (24) и обдуманное и уравновешенное обсуждение мира и героев ранних Стругацких, выполненное Громовой, ставшей с тех пор их основным критическим помощником (25). Первыми шедеврами Стругацких были, впрочем, Др. и Тбб., и реальные успехи критики начались с удачных работ Громовой и другого дружелюбного и проникшегося молодого критика Нудельмана (26, 28, 29, 32). Его "Послесловие" к Др. и Тбб. называет основной ситуацией этого периода "ситуацию трагического выбора", с которой герои сталкиваются в не предвиденных разумом, но требующих этических решений водоворотах истории. Эти противоречия перемещены из нашего времени, например, триумф разума в ядерной физике против Хиросимы, "и, может быть, острее, чем все остальное, величественные пятилетние планы - и лагеря Воркуты, Колымы, Норильска". Герои Стругацких объявляют "необходимость постоянного познания" историческим законом. Лаконичный очерк развития их творчества, заканчивающийся выводом, что оно достигло уровня "сатирической фантастики", делает эту работу (26) первым достойным трудом, посвященным творчеству Стругацких. Нудельман вернулся к ним в общем обзоре тенденций советской научной фантастики (29), в котором Сбт. и Др. рассматривались (наряду с произведениями других писателей) как парадигмы двух периодов советской научной фантастики, научно-социологического и этико-философского, каждый из которых занимает свое место. Громова упоминает Др. и большую популярность Стругацких - переведенных в странах Варшавского Договора, Франции, Италии, Японии, Соединенных штатах и Великобритании в (28), и анализирует Тбб. как обобщенную модель трагического конфликта между "теми, кто знает" и опасным поворотом истории (41). Ее наиболее важным вкладом, впрочем, была первая статья в периодике, посвященная только творчеству Стругацких, в которой она дала краткий обзор его развития (32), которое ведет к моделям, где "наше будущее встречается с нашим прошлым", чтобы осветить настоящее. Другой интересный голос принадлежит начинающему молодому критику научной фантастики Ревичу, который написал статью по Др. и Тбб. для популярной московской вечерней газеты (31). Громова жаловалась в (32) на недостаточное внимание критики: всего годом позже Ревич выяснил, что нет статьи по научной фантастике, где бы не упоминались Стругацкие - в явном противоречии с их успехом у читателей (42).Обычно это были просто упоминания - в одно предложение, которые нее попали в этот библиографический список; но некоторые были длиннее, как, например, работа уже упоминавшегося писателя-фантаста Днепрова, который предпочитал первый этап творчества Стругацких (33) - фактически, новый этап советской научной фантастики приводил к выпадению Днепрова из нее. Сами Стругацкие были щедры в то время на заявления, защищая научную фантастику от узких определений (34), подвергая сомнению также ее базовое определение как научной фантастики, склоняясь к "фантастике" в общем (30). Это в чем-то упрощало задачу - выглядело более плодотворным попытаться различить "экстраполирующую" фантастику a la Верн и "проводящую аналогии" a la Уэллс, в то время как творчество Стругацких перешло в то время от первого типа ко второму - что способствовало непониманию их произведений и несогласию "центральных" критиков, например, Брандиса. Хотя он находил недостатки в Др., он относился к ним серьезно (36), как и Лазарев, который ничего не мог понять в Пнс. (38). Стругацкие использовали тот же самый симпозиум для выражения своих взглядов на научную фантастику (39), дополненные в (44) и (45).
       В целом можно сказать, что 1964-65 годы были anni mirabiles благожелательной критики творчества Стругацких (см. также 40 и 43). Она распространялась широко: от статей в вечерних газетах до работ на высоком теоретическом уровне; она обрела ядро заинтересованных и даже ставших приверженцами критиков - лучших имен советской критики научной фантастики. Творчество Стругацких было в центре дебатов, споров и обсуждений; Тбб. немедленно стал номером первым по популярности среди советских научно-фантастических книг - по всем статистическим данным, а Пнс. - вторым (65). Их творчество было примером для других писателей-фантастов - положительным или отрицательным; к тому же то, что Аркадий Стругацкий работал редактором в центральном издательстве научной фантастики, давало ему заметную возможность влиять на эту область. Впрочем, у них появились и влиятельные оппоненты. Дальнейшая эволюция творчества Стругацких - к Хвв., Пнс. и Унс. привела их к открытому контрнаступлению "холодного потока" в 1966 году, оказавшемуся поворотной точкой в критической удаче.
       Год начался удачно - с благожелательного обсуждения Унс., часть 1 (46) и Тбб. и Пнс., только что переизданных в престижной "Библиотеке научной фантастики", в которой Стругацкие были единственными советскими писателями (кроме Ефремова), которым был выделен персональный том. В послесловии Ревич внес первый вклад в анализ странного мира Пнс., сочетающего атмосферу народной сказки, современной науки и социальной сатиры (47). Первая реакция на Хвв. была тоже весьма симпатизирующей (50), поскольку она воспользовалась намеками из предисловий Ефремова (39 а) и Стругацких (39 б), определявших данную повесть как антимещанский гротеск, обличающий буржуазную идеологию изобилия. Но все эти работы были написаны до середины января - до того момента, когда Немцов (много публиковавшийся третьеразрядный фантаст 1950-х) выступил в "Известиях" (48) против идеологических отклонений в фантастике, сетуя на то, что талант писателей в Др., Тбб. и Хвв. используется для того, чтобы сбивать с пути молодых читателей путем натуралистического стиля и сцен (статья была направлена также против произведений Громовой и Гансовского, поскольку те описывали телепатию). Сама эта атака, полная фактических несоответствий, была раздраженным выкриком сочинителя "холодного потока", лишенного своей ведущей позиции "оттепелью", последовавшей за 1956 годом. На это не стоило бы обращать внимания, не окажись это вторым вмешательством центральной правительственной газеты в дела фантастики, вокруг которой в молодежной и литературной периодике шли споры с 1956 по 1964 (см. Коган 1964 в моем библиографическом списке, опубликованном в "Canadian-American Slavic Studies", [Лето 1971], на которую ответом является позиция 34), причем таким способом, который давал прекрасную возможность для саморегулирующейся формировки общественного мнения, по существу дела. Почти все фантастическое сообщество солидарно выступило против Немцова. Глава советской фантастики после 1956 года И.Ефремов выступил с ответом в комсомольской газете, защищая социальную фантастику в целом - и охаянные произведения Стругацких в частности, как наиболее интересные работы их поколения и идеологически антикапиталистические (49). "Профильные" критики, Брандис и Дмитревский, участвовали в конференции по фантастике, проводившейся 29 января в Комитете печати при Совете Министров СССР, и опубликовали статью в центральной литературной газете, защищавшую фантастику "предостережения", изображающую трудности, которые надо преодолевать геройскими усилиями, как в Пб., Тбб. и Хвв. (51), хотя и признавали, что последняя работа слабее. Это произведение (Хвв.), действие которого происходило в иносказательном капиталистическом государстве благосостояния, действительно, было слабейшим, и нападающие сосредоточились на его неточной локализации, но примечательно, что они были вынуждены искать поборников вне фантастики. Так, следующий голос принадлежал профессору экономики, который ни до того, ни после не написал ни слова о фантастике, пеняющему, что социальная система государства, описанного в Хвв., не определена достаточно четко (52). За НИМ последовал другой академик, специалист по политической экономике в "Известиях" (53) - откровенно пытающийся спасти положение, - указавший с большим житейским здравым смыслом и с малым знанием принципов научного или художественного моделирования на недостаток точности социальной ситуации в Тбб., где смешались средневековая и фашистская тирания (и сталинская тоже, но никто, кроме Нудельмана, не обладал достаточной сообразительностью для того, чтобы это заметить). На том непосредственно четырехмесячная полемика выдохлась окончательно, но ее последствия чувствовались еще долго. Можно спорить, что именно повернуло - или помогло повернуть - Стругацких к иносказаниям или аналогическому моделированию, к месту действия в фантастических странах или на других планетах и отвернуло их от экстраполяций, к которым можно было бы подходить с терминами "научной" точности. Значащая критическая дискуссия о творчестве Стругацких раскололась на нападки или обобщения с одной стороны, и на работы нескольких отважных критиков, желавших обозначить свою позицию, - с другой.
      

    5

       Относительное критическое затишье длилось приблизительно два года, обязанное частично ничьей, достигнутой в начале 1966 года, а частично - тому факту, что плодовитые писатели Стругацкие ничего не публиковали в этот промежуток времени: Часть 1 Унс. была опубликована в антологии, подписанной в печать в январе 1966 (!), а часть 2 - в сибирском журнале в начале 1968. Общие обзоры творчества Стругацких публиковались неутомимой Громовой, делавшей упор на достоверность персонажей и юмор (54), двумя дальневосточными критиками, с чьими работами я не смог ознакомиться (55) и фантастом Гуревичем, который в своем книжном очерке научно-фантастических приспособлений и условностей уделил несколько (слишком мало) усложненных комментариев моральным аллегориям и точке зрения в творчестве Стругацких (58). Сами братья изложили свои взгляды в обзоре творчества близкого по духу фантаста (56), охарактеризовав научную фантастику как воинствующую, революционную литературу о гуманистической ответственности науки и ученых (они также охарактеризовали частные аспекты в 59 и 62). Хвв. (и Унс., Часть 1) были кратко похвалены некоторыми как "романы-предостережения", какие Ленин просил написать Богданова (57, 60), и Стругацкие утверждали в специальном выпуске "Иностранной литературы", посвященном научной фантастике, что в нашем все усложняющемся мире они хотят использовать социологические модели для выявления тенденций, а не реалистические детали (63). Но с этой позиции контратака была произведена неким Ю.Котляром в "Октябре" (62). Неудачливый бумагомаратель был объектом статьи в "Комсомольской правде" несколькими месяцами раньше (13 сентября, автор - В.Скуратник), которая является слишком редким социологическим документом, чтобы ее не упомянуть: похоже, что Котляр начинал, сочиняя приключенческие и научно-фантастические рассказы в начале 1960-х, сталкиваясь с повсеместными отказами по причине "неграмотности и полной литературной беспомощности". Посредством изрядного упорства и подобострастия ему удалось опубликовать рассказ или два; но "успех" оборвался, когда читатель позвонил и указал, что опубликованный рассказ ему весьма напоминает произведение Артура Кларка. Котляр не опубликовал много новых рассказов, но он стал критиком, регулярно поливающим желчью и ядом тех, кто отвергал его рукописи. Наконец издательство "Детская литература" было вынуждено собрать "симпозиум" по Котляру, где собрались многие редакторы, критики и писатели, чтобы вынести решение о "чудовищном узле грубейших политических обвинений" (по словам Ефремова), как свидетельство для вышестоящих инстанций, которые склонялись проверить их истинность. "Симпозиум" единогласно объявил произведения Котляра "графоманскими, а его поведение - вызывающим", и в статье были помещены отрывки и строки из его произведений. Менее комическое опровержение благоволения Стругацким было опубликовано в ежемесячнике КПСС, написанное писателем и редактором Сапариным (64). Он доказывал, что изображение общества, в котором все классы разделяют потребительскую идеологию, как в Хвв., означает "забвение базовых марксистско-ленинских доктрин" (возможно, он имел в виду сталинистские) и что роман пессимистичен и не на том сосредоточен. Это выглядит знаком того, что по меньшей мере часть научно-фантастического "истеблишмента" разошлась с Стругацкими.
       В 1968 году появилось 4 общих обзора советской фантастики, комментировавших развитие творчества Стругацких вплоть до Внм. Три из них были краткими, даже поверхностными или фрагментарными, но уважительными упоминаниями - одно - фантаста Парнова (67), одно - для иностранных читателей (70) и одно принадлежало литературному критику "главного потока", заинтересовавшемуся тем, как Стругацкие помещают место действия в примитивные социоэкономические системы (69). Четвертым была кандидатская диссертация ленинградского аспиранта из Индии, выделившего Стругацких - наряду с Гором - как наиболее заметных "послеефремовских" писателей и рассмотревшего их методы "моделирования" (66). Работа по теории литературы, в которой делается интересное утверждение - что герой научной фантастики принадлежит одновременно двум несовместимым мирам, всегда являясь "выходящим за пределы", использовала Тбб. как один из основных примеров (73). К этому времени Внм. было опубликовано и в книге (вместе со С.), с предисловием к обоим произведениям, написанным фантастом и критиком Подольным (68). Также в провинциальном журнале появилась вторая часть Унс., дав последний толчок второму порыву несогласий. С этого момента все большая часть конфликтов происходила "за сценой", так что о них приходится делать выводы, основываясь на сведениях из вторых рук, что дает возможности для непроверенных спекуляций и ошибок. Опубликованная советская критика, таким образом, представляет лишь верхушку айсберга, а иностранная - более или менее обоснованные догадки о все еще развивающемся и неясном культурном и политическом целом.
       Внм. - сатира в свифтовском насмешливом стиле, в которой победу над народом марсианам приносит не сверхоружие, но коррупция, неинформированность и конформизм. В отличие от этого произведения Унс. - кафкианский фантастический мир, сокращенный до болотистого леса, лишенного информации и истории. Первая часть представляет взгляд изнутри на его разрушительные силы, но вторая часть, дополняющая первую, - взгляд на внешнее - Управление по делам Леса, бюрократического монстра. Местная газета КПСС восприняла это - в трогательном единстве с некоторыми позднейшими иностранными и эмигрантскими критиками - как "клевету на нашу [советскую - Д.С.] действительность" (71). "Сторонники Стругацких" - позиции к этому времени вырисовались настолько ясно, что стало невозможным не были "за" или "против", - сумели через шесть месяцев ответить в "Новом мире". Там указывалось, что значительная современная фантастика пишет о настоящем, а не о будущем, - цитируя великого польского фантаста Лема, чье влияние на развитие советской фантастики заслуживает специального рассмотрения, и Нудельмана (29), - но она пишет о возможности настоящего, которых только очень странная концепция СССР может равнять с его действительностью (72): аккуратная полемика, вышедшая наружу.
       К этому времени в советской периодике уже появились Сот. и Оо. Оо. представляет собой в некотором роде соединение территории уже занятой, в приложении к зрелой модели творчества Стругацких "третьего периода", к приключенческому роману, с утопическим главным героем, попавшим в закрытый мир, где технология, особенно новые высокоэффективные средства убеждения служат военно-идеологической диктатуре. Сот., напротив, является дальнейшим развитием "приваловского цикла", начатого Пнс., воплощающего в сказочной форме тотальное вторжение человеческих отношений путем недостатка линейной логики и здравого смысла. Там, где Пнс. имеет дело в основном с использованием и злоупотреблением современной наукой, Сот. мрачнее, она концентрируется на триумвирате, который захватил власть в стране фантастических явлений и проводит эту власти в жизнь, "рационализируя" (путем неправильного использования) или отметая эти явления. Шарлатанство в науке теперь определяется как простая служанка Тройки, описанной со всеми своими предрассудками, милитаристскими манерами, внутренней борьбой и полуграмотным жаргоном, причем для этого описания использовался отчаянно веселый черный юмор. "Гадкие лебеди", видимо, описывали "несимпатичное, но очень умное и хорошее человеческое существо", моделируя ситуацию, аналогичную ситуации с евреями (88). Старательное молчание сопутствовало всем трем произведениям на протяжении более чем года, сопровождаемое бешеной активностью "за сценой", с дискуссиями о Внм., Унс., Сот. и Оо в "литературных кругах" (76), что включало, несомненно, и собрания КПСС. Результатом этого оказалось подавление повести "Гадкие лебеди" и лишь редкое упоминание или два о Сот., которой не было позволено появиться в книжном издании. С другой стороны, Стругацкие имели сильных друзей и/или сами хорошо боролись, хотя им и пришлось провести легкую "чистку" Оо., появившегося тремя годами позже в книжной форме. Когда малозначащий журналист опубликовал нападки в манере желтой прессы на Внм. как на "двуликую книгу" (75), последующее его увольнение выглядело реакцией на эту статью (см.90). С другой стороны, та же самая периодика поддержала атаку несколькими месяцами позднее, цитируя аргументы Францева (53), Котляра (62) - не смотря на его разоблачение, рассмотренное ранее! - и Сапарина (64), направленные против "некоторых людей", таких, как Нудельман, которые поднимают Стругацких на флаг и принимают их за "мучеников "философской" идеи". В этой статье имеется редкое упоминание Сот. как произведения, восходящего к "чудовищно деформированной" советской реальности, и она продолжает доказывать, достаточно схоластично, что яркость и пластичность Унс. превращаются в недостаток и некачественность, когда используются "без меры" (76). Было бы интересно проанализировать, заметим бегло, насколько классицистические каноны украшения и меры, высокого и низкого стиля и т.д. влияли на так называемых "соцреалистических" критиков, обращающих таким образом превалирующие социальные интересы и идеологию в псевдоэстетику - особенно пытаясь взнуздать Пегаса фантастики, которому присущи непристойность и "чудовищная деформированность" (лошадь с крыльями, несомненно!). Во всяком случае, эта статья делала вывод, что деморализующий пессимизм ""философской" фантастики" проистекает из недостатка четких идеологических позиций. Много более зловещим было нападение на Внм. за ироническое отношение к патриотизму и воинской доблести (полное непонимание текста, кстати), поскольку оно появилось в статье о литературе про Красную Армию, подписанной начальником политуправления Ленинградского военного округа и заведующим отделом агитации и пропаганды Ленинградского обкома КПСС (82).
       К этому времени "Литературная газета" стала регулярно выделять место для дискуссии о фантастике, длившейся с сентября 1969 до марта 1970 года. Эта полезная идея была испорчена тем же самым компромиссом, который, казалось, и вызвал ее: равное место предоставлялось писателям и критикам, проявившим себя в 1960-е годы и "ископаемым" вроде Немцова. Далее, базовое острое противоречие между участниками дискуссии: должна ли фантастика быть ограничена изображением прекрасного бесклассового будущего плюс некоторой критикой прагматических капиталистических и фашистских loci, или она может представлять в иносказательных и других аллегорических формах общие социальные проблемы мира (включая СССР), такие, как человек против государственного аппарата и т.д., - никогда не было полностью выражено и из него не были сделаны логические выводы. Этот спор (см. с 77 по 81 и 87) колебался между противоположными взглядами, включая и уже утвердившиеся взгляды на творчество Стругацких, и был завершен умиротворяющей редакционной статьей, предпочитавшей неопределенное сосуществование различных типов фантастики (см. позиции за 1969 и 1970 годы в моем библиографическом списке в "Canadian-American Slavic Studies", [Лето 1971], для более полного обзора). Так, кажется, обстоит дело сейчас. Но история творчества Стругацких показывает, что такое "сосуществование" имеет весьма четкие границы и исключает дальнейшее развитие перворазрядной социально-философской фантастики, такой, как писали Стругацкие после 1964 года. Успехи, достигнутые в Тбб., могут удерживаться, Внм. просто едва терпимо (со значительным зубовным скрежетом), но общее направление берется на то, чтобы исключить глубокие исследование Унс., Сот. и "Гадкие лебеди". Позднейшие работы Стругацких, Опа. и М., являются, по-моему, доказательством того, что Стругацкие на время признали эти границы и старались удерживаться в них.
      

    6

       Можно опасаться, что в таких обстоятельствах творчество Стругацких станет объектом прагматико-политической, а не этико-эстетической критики. Признаки этого уже имеются. Молодой благожелательный австрийский критик попытался объяснить ситуацию, сложившуюся вокруг творчества Стругацких, американским любителям фантастики, но позже выяснил, что часть его сведений была достойна порицания и замены (88) и честно признал это. Другой австрийский славист, написавший непродуманную книгу о "Социальной критике в советской утопической литературе", о Замятине, А.Толстом, Ефремове, Синявском и произведениях Стругацких Тбб. и Пнс., был намного более поверхностным и жадным до сенсаций. Используя длинные цитаты и пересказы исключительно для сравнения с нормами советской идеологии, его книга может поспособствовать только односторонней популяризации, но никак не пониманию Стругацких (84). Более сложным, но следующим аналогичной "партийной линии" был молодой американский славист Глэд, проинформировавший читателей "Нового журнала" об антиутопическом характере Унс., Пб., Хвв. и Оо. Со свежими впечатлениями (он пробыл год в СССР, работая над диссертацией по советской фантастике), он продемонстрировал в статье некоторое внутренне понимание, но только наметил некоторые интересные линии размышлений, как, например, манипулирование временем в фантастике. В основном он цитирует критиков и сами произведения (почему именно эти, а не, скажем, Сот.?), приходя к в чем-то бесспорному выводу, что они доходят до "отказа от утопии" (90); кажется, что более полезным было бы увидеть в этих произведениях мучительный конфликт утопического главного героя и антиутопического окружения. В другом эмигрантском периодическом издании длинная работа по советской фантастике выбирает из нее элементы сатирического изображения диктатуры и анализирует их компоненты и аспекты (93). Такой метод, отделяющий "содержание" от собственно литературных аспектов, и неразборчиво использующий отрывки из произведений таких разных писателей, как Ефремов, Бахнов и Стругацкие (и даже Лема из Польши!) чтобы получить унифицированную картину, может быть полезен как идеологическое оружие, но он представляется мне видящим столь же мало различий между буквальным содержанием и структурой, сколь и метод любого сталинистского бюрократа. Но наихудшим из оскорблений за пределами СССР мне видится работа Марка Слонима из его колонки "Европейская записная книжка", который в трех абзацах умудрился предположить, что "Эллинский секрет" (рассказ Ефремова, давший имя антологии, в которой была опубликована первая часть Унс.) был произведением Стругацких, затем рассмотреть вторую часть Унс. как цельную книгу и затем перепутать местную "Правду Бурятии" с влиятельной московской "Правдой" (92). Таким образом, эта статья показывает, что автор полагался на непроверенные слухи, полученные из вторых рук.
       Наконец, следует отметить наиболее на данный момент систематизирующую советскую работу по фантастике ленинградского литературоведа Бритикова (83), который уже занимался этим вопросом в (37). К сожалению, эта профессиональная и богатая материалом книга оказывается методологически и идеологически слабейшей, когда имеет дело с новым феноменом, таким, как творчество Стругацких. Бритиков неправильно понимает основной тезис Пнс. о смысле жизни, видимом в "постоянном познании неведомого", как призыв к работе (с.294) и он повторяет обвинения Стругацких в непристойности даже ранних персонажей и языка (с.335-7), доходя до специального обращения против Стругацких. С другой стороны, он выдвигает интересные и поощряющие предположения о композиционных принципах раннего "цикла" вплоть до Вп. и С. (С.302-03, 306-13), достигает высокого мастерства в рассмотрении Пб. и Внм. и делает все возможное, анализируя наиболее "реалистичный" Тбб. (С.340-54). Но как только он доходит до Унс. (работа рассматривает эволюцию фантастики вплоть до 1968 года, что служит хорошим оправданием для отсутствия анализа Сот. и второй части Унс.), он не оправдывает надежд: хотя и признавая мастерское описание фона, он рассматривает заглавие и эпиграф (из японского стихотворения) в довольно произвольной манере, делая вывод, что "предупреждающая утопия" превратилась "в такую аллегорию, что потеряла смысл, оставив в то же время возможность для наиболее субъективных догадок" (С.354-58). Казалось бы, что полезнее было бы найти смысл нового типа аллегории, нежели объявлять, что он: а) не имеет смысла; б) обладает всеми видами субъективного смысла. Без сомнения честная книга Бритикова таким образом является показателем умеренного или компромиссного отношения к творчеству Стругацких: определенная доминирующая склонность, позволяющая следовать и защищать их до определенного момента (то есть не включая Унс. и Сот.) и не далее. Этот момент недооценивался последним советским обращением к теме, приведенным в вышеупомянутом списке (91), которое - хотя и адресовалось неназванным "молодым писателям" аллегорий и пародий в фантастике - явно имело в виду Стругацких и их последователей. Было бы почти слишком уместно и диалектично завершить мой обзор до того, что может быть названо "призывом обратно": критической работы, подчеркивающей, что предвидения - например, переформирование Сибири и Арктики (sic!) - важнее, чем космические темы и тому подобное "искусство ради искусства" (не говоря уже о подозреваемых аллегориях и пародиях). Это приводит линию подозрительно близко к ее началу - к спорам вокруг Ефремова в 1958 году, утвердившим "право на крылатое воображение" против сталинистской теории фантастики "ближнего прицела", то есть ограниченной технологическими достижениями ближайшего будущего на фоне статичной социальной ситуации. По иронии судьбы, молодой критик, в 1958 году поднявший лозунг "права на крылатое воображение", Владимир Дмитревский, носил то же самое имя, что и автор статьи в "Правде". И, наконец, похоже, что это первый случай с 1958 года, когда "Правда", вершина советской прессы, вторглась в дела советской научной фантастики.
       Впрочем, в мире современной науки (где Стругацкие находят своих читателей и пафос) и современного искусства (где они пишут), даже в промежутке между "Правдой" и "New York Times", пословица "Roma locuta, causa finita" уже не выглядит верной.
  • Комментарии: 2, последний от 10/07/2019.
  • © Copyright Сувин Дарко (leonid2047@gmail.com)
  • Обновлено: 17/02/2009. 62k. Статистика.
  • Статья: Перевод
    • Оценка: 3.58*8  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.