Живетьева Инна
Вейн

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 3, последний от 19/08/2012.
  • © Copyright Живетьева Инна (jv@ngs.ru)
  • Размещен: 24/07/2011, изменен: 13/08/2012. 106k. Статистика.
  • Глава: Фантастика, Фэнтези
  • Вейн
  • Иллюстрации/приложения: 1 штук.
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Раздел больше не веду. Здесь было прекрасно, но сейчас я ушла на другие ресурсы.Глава 1-3
    Жрица во главе конного отряда преследует беглецов. Кочуют по степи жузги, меднолицые, узкоглазые. Бродит по дорогам менестрель... Но этот менестрель носит с собой не только гитару, но и винтовку. Кружит над беглецами вертолет с неизвестной маркировкой. Всего в нескольких шагах - через узел на границе миров, - надвигаются на городок танки. В тихом монастыре на острове обучают пользоваться особым даром - быть вейном.
    Смешались миры. Смешались судьбы. Встретились однажды на постоялом дворе парень, увешанный амулетами, с арбалетом под рукой, и мальчишка в джинсовой куртке. Им придется идти вместе. До первого перекрестка или до первого предательства.

    • Вейн

    Моим родителям.

    Я вас очень люблю.

    Часть I

      
       Над площадью святого Ильберта громыхало и сверкало. Вспышки молний высвечивали флюгер на доме купца Траптера - медный хомяк вспыхивал золотом и снова пропадал в сизой мгле. По мостовой бежали грязные потоки, захлестывало крыльцо и колеса пустой пролетки. Размывало клумбу под окном.
       Эрик прошелся по комнате, захлопнул крышку сундука. Она громко стукнула, заставив вздрогнуть.
       - Неврастеник, - поставил сам себе диагноз.
       У операционного стола не трусил, а сейчас пугается каждого звука.
       Потрогал дверной засов. Задвижка холодная и влажная, прочно лежит в пазах. Прильнул ухом к щели. Собственное дыхание, шелест дождя. В коридоре тихо - не сезон для гостей. Точнее, межсезонье.
       Вернулся к окну. Постоял, глядя, как погибает цветочная рассада. Гулко прокатился раскат грома, и Эрик выругался. Надо было переехать вчера! Но не смог заставить себя выйти из комнаты, и просидел весь день, отгородившись от Бреславля шторами. В узкую щель виднелись пустынная улица и яркое, безоблачное небо. С утра прошла молочница, после нее - почтальон. Соседи. Мальчишки. Приезжал на обед извозчик. Хотел ведь окликнуть...
       В коридоре послышались тяжелые шаги. Хозяйка. Задыхаясь после подъема на второй этаж, она позвала:
       - Господин Эрик! Вы чаевничать будете?
       Он посмотрел на запертую дверь и крикнул:
       - Нет, благодарю!
       - Так я вам сюда принесла. Вы откройте.
       Эрик переплел и стиснул пальцы. Чаю - горячего, заваренного до горечи, - захотелось неимоверно. И чтобы стол был накрыт льняной скатертью и лежали накрахмаленные салфетки в кольцах. Стояла сахарница с вензелем на серебряной крышке, и тот же вензель повторялся на ложечках и розетках с ягодами...
       - Спасибо, не нужно.
       - Да как же! В такой дождь - первое дело.
       Эрик прижался спиной к косяку, вслушиваясь. Поскрипывали доски. Наверное, у хозяйки снова болят колени, и она переминается с ноги на ногу. И руки у нее дрожат: брякнула ложечка.
       - Подождите, сейчас открою.
       Засов вылез из петель. Дверь распахнулась прежде, чем Эрик притронулся к ручке.
       Отшвырнув к стене пожилую женщину - с подноса посыпался фаянс, - в комнату шагнул мужчина в походной одежде.
       - Вечер добрый.
       Эрик метнулся к окну, сбил с подоконника цветочный горшок и рванул створку.
       Внизу, на клумбе, стоял парень в распахнутой куртке. Смотрел на Эрика и улыбался, очень довольный собой. Дождь стекал по его плечам, рубаха прилипла к груди - из-под мокрой ткани просвечивала наколка.
       За спиной хлопнула дверь. Мужчина по-хозяйски прошелся по комнате и стукнул ногой по сундуку.
       - Я смотрю, ты уже собрался. А поговорить?
       Ну что ж... Эрик неторопливо повернулся и скрестил на груди руки.
       - Слушаю вас.
       Мужчина засмеялся:
       - Вот это другое дело.
      
       Спину хлестало струями пополам с ледяной крошкой, но холода жрица не чувствовала. Она сидела, согнувшись, и водила ладонями по раскисшей земле.
       Из-за пелены дождя показалась громадная фигура Оуна.
       - Все? Получилось? - с тревогой спросил он.
       - Да. Помоги встать.
       Теплые руки Оуна подхватили под локти.
       - Переоденься, ты насквозь промокла.
       За черными силуэтами деревьев виднелась палатка. Она светилась изнутри - там разожгли жаровню. Йорина вытерла ладони о платье.
       - Некогда. Быстрее, седлайте!
       Оун посмотрел ей в лицо, и Йорина зашипела. У нее даже верхняя губа вздернулась, приоткрыв зубы. Пусть только посмеет заикнуться, что она устала!
       - Кони не пройдут, - сказал Оун. - Загоним.
       - Собирайтесь! Живо! Ну!
       Ее хриплый крик разнесся по лагерю. Засуетились, сворачиваясь.
       - Палатку бросить!
       - Йорина...
       - Он уходит, ты что, не понимаешь?! Уходит!
       Ударила гиганта кулаком в грудь. Пустота выла и свистела, как зимний ветер в горном ущелье, и была такой же обжигающе холодной.
       - Быстрее! Собирайтесь!
       Оун вытащил из-за пазухи сверток, развернул, и сухой плащ накрыл жрицу.
       - На его месте я бы отсиделся где-нибудь подальше от Середины, - сказал гигант.
       Да, наверное. Йорина прижала грязные пальцы к вискам.
       - А он куда-то идет. Куда?.. Не в Бреславль же! Межсезонье!
      
       Противоположный берег пропал из виду, и только смутно белело здание Торгового присутствия. Медный кораблик на его шпиле плыл по грозовым тучам.
       - Надо же, - сказал Грин, кутаясь в плед. - Дождь в Бреславле, сейчас. А я думал, он весь остается там, за степью.
       Олза поставила на стол зажженную лампу, и гостиничный номер показался уютнее. Высветились чайник, малиновое варенье в вазочке, открытая книга. Благородно заблестел паркет.
       Женщина села в кресло-качалку и посмотрела в окно. Полосатые тенты убрали, столики и креслица сдвинули под навес. Ручьи стекали по широким ступеням и бурили, ударяясь в парапет. Они пытались спрыгнуть в помутневшую Ранну.
       Грин закашлялся, навалившись на подлокотник. Затрясся стол, вплотную придвинутый к дивану, звякнула в стакане ложечка.
       Олза, не вставая, протянула руку и достала ложечку, налила свежего чаю. Крепко заваренный, он пах липовым цветом, но Грин сказал со вздохом:
       - Я скоро лопну. Или превращусь в самовар. У вас есть самовары? Я не помню.
       Олза оттолкнулась от пола носком туфли.
       - Есть.
       Старое кресло тихонько поскрипывало.
       Сверкнуло, высветив трубы-башенки на крыше Торгового присутствия. Блеснул кораблик.
       Грин завозился, пихая за спину подушку. Натянул плед до подбородка. Вытащил из-под себя ногу и снова поджал.
       - Алекс, брось, - сказала Олза. - Я все равно вижу, что тебя колотит.
       Грин недовольно закряхтел и перестал суетиться. Комната кружилась перед глазами. Громыхнуло за окном - звуки гулко отдались в затылке.
       Теплые руки взяли за виски и повернули голову.
       - Кровь. Не двигайся.
       Текло из носа, впитываясь в платок.
       - Ничего. Отойду.
       - Конечно, - согласилась Олза. - Куда ты денешься. Восемь баб на шее. Не захочешь, а выздоровеешь.
       Снова загремело. Гроза разгулялась не на шутку.
      

    Глава 1

      
       Льет с капюшона. Просачивается сквозь плащ и куртку. В сапогах хлюпает. Дождь - за серой пеленой дороги не видно. Йоры могут отрядами маршировать, не заметишь и не услышишь. Шэт бы побрал это межсезонье! Дан сунул за пазуху ледяную руку и, путаясь в шнурках, выудил связку амулетов. "Сторожок" вроде холодный. А может, просто разрядился. Скрюченные пальцы с трудом упихали связку обратно.
       Дан ударил каблуками, но кобыла лишь тряхнула головой, продолжая тащиться неторопливо.
       - И зачем тебя, дуру, крал? Пошла, зараза!
       Кляча вздохнула. Она тоже не понимала, зачем ее увели из теплой конюшни сюда, под ливень, на раскисшую безлюдную дорогу.
       Дан поправил на плече арбалет и согласился с бессловесной скотиной:
       - Правильно, сам дурак. Пешком было бы быстрее.
       Но он устал. Не дойдет по вязкой грязи, липнущей к сапогам.
       - Шевелись, мертвая!
       Кому скажи, что украл под седло кобылу из васяйской деревни - животы со смеху надорвут. Сюда бы этих смешливых. Дан сплюнул холодную, с железистым привкусом воду и замурлыкал под нос:
       - Еще немного, еще чуть-чуть...
       Вспомнился славянский трактир. Водочка с обязательной закуской: селедка, маринованный лук, черный хлеб. Менестрель Игорь, откинувшись к бревенчатой стене, перебирает гитарные струны:
       - А я в Россию, домой хочу,
       Я так давно не видел маму.
       Хорошо поет, надрывно, со слезой в голосе, как умеют только русские. Дан понимает с пятого на десятое, но ему все равно очень нравится.
       В трактире было тепло, сытно и пьяно...
       - Пошла, ледащая! - Дан треснул кобылу между ушей. - На живодерню сдам!
       Та всхрапнула и все-таки прибавила шагу - поманил свет, показавшийся за пеленой дождя.
       Дан заорал:
       - А мне б в девчоночку хорошую влюбиться!
       Возмущенным лаем ответил брехливый пес Тобиуса.
       Левая створка ворот медленно, застревая в грязи, приоткрылась, и Дан въехал во двор "Перекрестка". Присвистнул, удивленно оглядываясь - он никогда не видел его таким пустынным. Сараи на засовах. Кузня заперта. Свет горит лишь в окнах обеденного зала и на кухне.
       Спешился, тут же провалившись в густую жижу по щиколотку. Незнакомый парнишка схватил повод, и Дан швырнул ему монетку:
       - Обиходь.
       Медь пролетела мимо неловко подставленной ладони. Канула в лужу.
       - Раззява!
       Набухшая дверь тяжело подалась. Дан ввалился под крышу и сбросил грязный плащ у порога.
       В зале было непривычно просторно: столы поставлены друг на друга и сдвинуты в угол, убраны лавки. Но зато в камине горел огонь, облизывая дно котелка.
       - Тобиус, ау! Почему я не слышу песни во славу святого Христофора, покровителя путешественников? Возрадуйся! Когда еще к тебе заглядывали в межсезонье?
       - От тебя, вейн, шума больше, чем от десятка посетителей, - махнул рукой хозяин, появляясь на пороге кухни.
       К животу он прижимал кружку, больше похожую на маленькую бадейку. Проковылял к очагу, снял с огня посудину, и в кружку полилось горячее вино, пахнуло специями.
       - И почему я не удивлен, увидев именно тебя?
       - Потому что только такой идиот, как я, едет в это время Славской дорогой.
       Дан забрал кружку и, обжигаясь, выхлебал половину. Попенял:
       - Опять гвоздику положил? Вкус перебивает.
       - Ничего ты, вейн, не понимаешь. Тебе комнату? Надолго?
       - До завтра.
       Трактирщик хмыкнул.
       - Ну, твоя свободна.
       - Удивительно! - Дан прищелкнул языком. - А я думал, придется выгонять семью с малолетними детишками.
       - Ступай уж! Холодно будет, к вечеру протоплю. Постирать что, Жельке отдай. Передохни и спускайся ужинать.
       В комнате Дан тяжело опустился на лавку. Как же он устал, Шэт побери!
       Привалился к стене. За окном шумел дождь, тугая струя хлестала из водостока в переполненную бочку. Перед глазами плыла раскисшая дорога. А всего сутки назад он лежал в талом снегу, не смея шевельнуться, и ждал: выстрелят, не выстрелят. Его загоняли обратно в горы, а там с йорами мало кто мог бы потягаться. Но выскользнул. Ушел по оврагу, полному ледяной воды с шугой. Дополз до узла и, уже не думая о погоне, рванул в Краснохолмские пески - оттаивать, согреваться. А потом снова под дождь...
       Дан встряхнулся, сбросил с плеча арбалет. Начал было стаскивать куртку, но остановился. Выудил из-за пазухи амулеты, все разом, горстью. Там попадались и обычные, каких полно на любом торгу Середины, встречались и дорогие, вроде "когтя", припаянного к стальной цепочке. Отдельно на шелковых шнурах висели редкости: янтарное солнышко, кошка из черного дерева, стеклянная небьющаяся капля, каменный полумесяц. Медный крестик обычно терялся среди них, но сейчас первым выпал на ладонь. Вейн сердито стряхнул его и нашел железное кольцо, грубое, со следами напильника. "Сторожок" по-прежнему оставался холодным. Потеряли?
       В дверь стукнули. Дан сунул амулеты за пазуху и потянулся к арбалету.
       - Входи.
       Через порог шагнул мальчишка-конюх. В руке у него золотилась лампа, и в ее свете Дан с удивлением понял, что пацан не здешний. Скорее всего, из верхнего мира. В джинсах, грязных по колено. В промокшей джинсовой куртке с молниями и заклепками. С темных волос капает за шиворот. Лицо решительное, точно собрался лбом стенку таранить.
       - Чего тебе?
       Мальчишка поставил лампу на стол.
       - Господин вейн, мне нужно в Бреславль. Срочно.
       Дан тронул спусковой крючок. Какой сюрприз! Именно в Бреславль. Именно срочно.
       - Просто - вейн, - поправил он.
       Мальчишка глянул непонимающе.
       - Когда говорят "вейн", то "господин" - не добавляют. Ты разве не знаешь?
       Сколько ему? Пятнадцать? Вряд ли больше. Из верхних малолетки редко приходят в одиночку.
       - Зачем тебе в Бреславль?
       - Нужно.
       - Это не ответ.
       Выговаривает согласные слишком твердо. Как новичок, который еще не свыкся с чужим языком. Или хорошо притворяется.
       - Я ищу одного человека, - нехотя сказал мальчишка. - Слышал, он там. А межсезонье скоро закончится.
       - С чего ты взял, что я туда пойду?
       - Славская дорога ведет в Бреславль. Если в обратную сторону, то проще через другой узел, а не к нам под дождь. Так господин Тобиус сказал.
       Логично. Но таких совпадений не бывает.
       - Кого ты ищешь?
       - Это мое дело.
       Ишь ты, окрысился.
       - А болтун Тобиус не объяснил, почему сейчас в Бреславль никто не ездит?
       - Опасно. Степняки.
       - Угу, они тоже. А что такое проекции, знаешь?
       - Пласты из других миров.
       О проекциях, значит, слышал, а к вейну правильно обратиться не умеет.
       - Ну и какого Шэта я туда попрусь, скажи на милость?
       - Я заплачу. У меня есть, вот.
       Мальчишка сунул ему часы на кожаном ремешке. Серый экран, светящие цифры. Помедлив, последняя "двойка" сменилась на "тройку". Пресветлая Иша, работают! Да их в Бреславле с руками оторвут.
       - Откуда такая игрушка?
       - С собой была.
       - И какой умелец привел тебя на Середину?
       - Я сам пришел.
       Все чудесатее и чудесатее, как говорит Игорь. Сопляк, без поводыря, пришел и принес работающую электронику.
       - А кто научил?
       - Никто. У меня случайно вышло.
       Вейн усмехнулся:
       - Значит, ты у нас талант-самородок.
       Мальчишка смотрел угрюмо.
       Дан погладил стекло, за которым жили цифры, и нехотя вернул часы. Шэт, да за одну батарейку!..
       - Нет.
       Подбородок у мальчишки задрожал.
       - Но... пожалуйста! Мне очень нужно, честное слово! Я же не просто так! А межсезонье закончится...
       И Бреславль станет похож на сыр, изгрызенный мышами. За полдесятка золотых уведут хоть к Шэту на рога.
       - Вот джинсовка, говорят, у вас редкость. Ну... у меня ничего больше нет. Мне очень надо!
       Карие глаза смотрели с такой надеждой и отчаянием, что Дан почти поверил. Убрал руку с арбалета и скинул наконец-то куртку.
       - Пожалуйста, господин вейн, ой, ну, вейн. Я... Мне правда, очень!.. Что хотите!..
       - Не ори.
       Мальчишка моргнул. Кажется, у него намокли глаза.
       - Ну и хрен с вами! Я сам пойду! Все равно! - зло сказал он.
       Шэт побери! Ох, прости, милосердная Иша, грешен.
       - Ладно. Но обузой не возьму. Мне слуга нужен. Согласен?
       - Да, конечно!
       Тьфу ты, пропасть!
       - Слушай, дите, ты давно на Середине?
       Мальчишка явно хотел огрызнуться, но сдержался.
       - Уже две недели, - процедил он. - Какая вам разница?
       Действительно? Дан скривился в усмешке.
       - Как тебя зовут?
       - Юрий.
       - В вашем мире существует обычай упрощать имена? Младшим, слугам?
       - Да.
       - Ну и как тебя зовут?
       Щенок, глупый кутенок с заплетающимися лапами, а глазами сверкать - так взрослый.
       - Юрка.
       Дан вытянул ногу, оставляя грязный след.
       - Сними с меня сапоги, Юрка.
       У пацана заходили желваки на скулах. Верхний мир, что ни говори.
       - Ну?
       Мальчишка, помедлив, наклонился.
       - Так не получится.
       Смуглые щеки вспыхнули изнутри багровым.
       - Ты уверен, что тебе действительно нужно в Бреславль?
       Пацан глянул исподлобья и опустился на пол. Потянул с ноги вейна сапог.
       - Ты мой слуга, я твой хозяин. Я иду в Бреславль, ты идешь за мной, - веско, точно ставя тавро, сказал Дан. - Повтори.
       - Я ваш слуга, вы мой хозяин. Я иду за вами в Бреславль.
       На миг сопляка стало жалко.
       - Договор заключен, - буркнул Дан. - Второй снимай, чего застыл?
       А может, парень просто отлично играет.
       - Сапоги помой. И Жельку сюда позови.
      
       Дождь разошелся и яростно барабанил по крыше. Стена под окном намокла, на полу растеклась лужа. В углу капало: сначала глухо, на дно глиняного кувшина, потом звонко, а сейчас плюхало и грозило перелиться через край.
       Дан валялся на кровати без штанов, но зато в шерстяных носках. Желька, томно вздыхая, скалывала волосы. Русые пряди не помещались в горсти, выскальзывали и повисали вдоль щек. Пухлая губа оттопырилась, удерживая во рту шпильки. Руки - полные, белые - двигались неторопливо. Жельке было мало. Дан закрыл глаза. Пусть спасибо скажет, что хоть один раз получилось, после такой-то дороги.
       Желька еще повозилась, но все-таки ушла. Проскрипела лестница.
       Как непривычно тихо в гостинице. Слуг, и тех нет - Тобиус распустил на межсезонье.
       Дан вытянул руку, подцепил валявшиеся на столе штаны. Стукнул спрятанный под ними арбалет.
       - Параноик, - вспомнил умное слово и представил, как там, за окном, распластался по стене невидимый из-за дождя йор.
       Вейн неспешно оделся, задумчиво пошевелил пальцами в носках. Сапоги Юрка так и не вернул, наверное, приспособил сушиться.
       Лестница, стонавшая под поступью Жельки, пропустила Дана бесшумно.
       Один угол обеденного зала был освещен, в остальных громоздилась темнота. Пахло запеченным окороком - мясо, разложенное на решетке, капало жиром в угли. Те отзывались раздраженным шипением.
       Тобиус сидел перед очагом, примостив ноги в таких же, как у Дана, полосатых носках, на приступку. Держал на коленях миску с тыквенными семечками. Лузгал, сплевывая шелуху в огонь. На табурете рядом с ним стояли кувшин и пара кружек. Вейн понюхал - пиво.
       - Наливай, чего ждешь, - поторопил хозяин постоялого двора.
       - Ну, ты и нахал! - восхитился Дан, подтаскивая к очагу второе кресло.
       Сидели, грели ноги. Пили пиво. Срезали пласты мяса и так, с ножей, ели. Тобиус присыпал свою порцию вонючей кудрявой травкой. Дан предпочитал мазать горчицей. Выщелкали все семечки, заплевав шелухой пол.
       Проходила Желька, смотрела недовольно. Дан и Тобиус начинали хихикать, подталкивать друг друга локтями, и раз от избытка чувств едва не свалились в камин. Потом хозяин сказал грустно:
       - Была ведь фитюлька - во! Ладонями за талию обхватить можно. Я, дело такое, худеньких люблю.
       Дан утешил, мол, захочет, двух фитюлек заведет. Тобиус посетовал на межсезонье и безденежье.
       От окорока осталась кость. Дрова прогорели. Вейн поворошил угли и спросил:
       - Этот мальчишка, Юрка, откуда у тебя?
       - Сам пришел. Говорит, случайно получилось. Ну, я и взял. Куда ему сейчас деваться?
       - Думаешь, его вправду никто не учил?
       - Похоже на то. Заходил к тебе, да? В Бреславль просился?
       - Кого он ищет?
       - Какого-то Виктора Зеленцова, вейна. Я о таком не слышал. А ты?
       Дан мотнул головой, и трактирщик с сожалением цокнул языком.
       - Тут Игорь был, ну, менестрель. Буквально перед дождями. Сказал, мол, знает русского из верхнего, зовут Виктором, и фамилия похожа. Видел в Бреславле на днях. Но какой сумасшедший пойдет сейчас через степь!
       Вейн хмыкнул. Хозяин посмотрел на него серьезно, словно они и не выдули кувшин пива на двоих.
       - Кроме тебя. Правда, Дан?
       - Хорошенького ты обо мне мнения.
       Тобиус развел руками.
       - Ты меня знаешь, вейн. Я о чужих делах не болтаю. Был у меня постоялец, не было... Помог бы мальчишке, а?
       Дан молчал. Во рту сделалось кисло. Соскреб с кости остатки мяса, зажевал.
       - Ему и впрямь нужно, видно же.
       Шэт!..
       - Ты редко за кого-то просишь. С чего вдруг сейчас?
       Тобиус неторопливо обобрал со штанов тыквенную шелуху, прежде чем ответить:
       - Жалко парня. Заходится. Боюсь, как бы в степь не убежал.
       Дан сплюнул в присыпанные пеплом угли.
       - Я беру его с собой.
       Тобиус засиял:
       - Ну, здорово! А мальчишка неплохой, ты не думай...
       - Лошадей сейчас купить можно? - перебил Дан.
       Хозяин закис от смеха:
       - Васяйских?
       Вейн тоже рассмеялся.
       - Мне бы хорских. А эту клячу подари первому встречному.
       - Лучше верну ее хозяевам. Представляешь, как они обрадуются? А завтра сходим в деревню. Или я сам?
       - Давай уж ты. Только с утра пораньше.
       - Сделаю.
       Дан потянулся и зевнул.
       - Все, я наверх.
       Тобиус спросил с подковыркой:
       - Жельку прислать?
       - Упаси Иша! - в притворном ужасе замахал Дан. - Поспать бы перед дорогой. Разбудишь, как все готово будет?
       - Угу. А за мальчишку спасибо. Измаялся он.
       Вейн посмотрел с любопытством на хозяина. Сказал искренне:
       - Хороший ты мужик, Тобиус!
      
       Печной бок, выступавший из кухни, остывал медленно. Юрка скинул одеяло в ноги и отодвинулся на край лавки, подальше от выбеленных кирпичей. Быстрее бы прошла ночь, и завтра - уже завтра! - в дорогу. Но заснуть не получалось.
       Перевернул подушку на прохладную сторону, закрыл глаза и постарался дышать ровнее. Шумел дождь. Топала за стеной Желька.
       Сколько им ехать? Тобиус говорит, караван проходит за полмесяца, но то караван с гружеными телегами. А верхом? Одну неделю? Ну ладно, десять дней. Нет, много.
       Тьфу ты! Все, спать. Взбил подушку, рухнул в нее лицом. Пинком сбросил одеяло на пол. Долго вслушивался в монотонный стук капель, стараясь не думать о завтрашнем дне и, наконец, задремал.
       ...скользкая дорога, пропахший бензином ветер и огромный радиатор. Надвинулся, дыхнул жарко. Солнце сверкнуло на хромированной решетке. Мелькнули вцепившиеся в баранку руки, белое лицо шофера...
       Юрка рывком сел. Суматошно колотилось сердце. Да что же это такое!
       - К черту! - сказал шепотом. - Не хочу!
       Пульс медленно успокаивался.
       Юрка пошарил в кармане куртки, висевшей в изголовье. Выудил часы. Из-под двери пробивалась полоска света. Подставил в нее циферблат и с трудом разобрал: начало двенадцатого. Вот засада!
       Перевернулся на спину и закинул руки за голову. Издалека донесся раскат грома. За стеной брякала посудой Желька. В обеденном зале бубнили на два голоса. Чего не ложатся? Завтра же с утра ехать. Или вейн передумал из-за дождя?
       Не одеваясь, в трусах, Юрка вышел в коридор и прислушался. О бабах говорят. И трактирщик туда же, вот старый хрен. Впрочем, он мужик нормальный. Работу дал, менестреля расспросить посоветовал. А вейн - еще тот козел. Сапоги ему снять! Ну, сушиться-то их Юрка пристроил. Но рассудил, что грязью больше, грязью меньше -- роли не играет, и плюнул внутрь голенища. Хозяин нашелся!
       На холодных досках стоять было зябко, и Юрка вернулся к печному боку. Ничего, главное - попасть в Бреславль. Остальное неважно.
       Угомонилась Желька. Под потолком, в углу, шуршали тараканы. Нужно заснуть, иначе эта ночь никогда не кончится.
      
       К утру дождь прекратился, но небо оставалось сырым и тяжело нависало над "Перекрестком". На востоке громыхало и клубилось, загораживая рассвет. Лужи во дворе раскинулись от края до края, подтопив дверь погреба. Пес по кличке Брехун лежал на крыше будки, обсыхал и смотрел на двух хорских жеребцов. На крыльце топталась Желька, вздыхала томно.
       Дан поправил арбалет и в который раз подумал: может, зря? Переждать спокойно. С чего он взял, что догадаются караулить в Бреславле? И мальчишку не придется с собой тащить.
       - Не взыщи, потратил все до медяка, - говорил хозяин. - А знатно торговался! У Гаги даже нос покраснел. Как слива!
       Но если хоть на четверть правда то, что болтают об Йорине... Дан вспомнил раскосые глаза цвета расплавленного золота. Вертикальные узкие зрачки, похожие на расщелины в горах. Ведьма, как пить дать! Да и Оун у нее мужик толковый.
       - Этот - Кысь. - Тобиус потрепал по шее молодого жеребца. - Другой - Увалень, мальчишке взял. Ну, что скажешь?
       Кони хороши. Но в степи Обрег хозяин. Интересно, если йоры возьмут след, кто - кого?
       - Продукты - как обычно. Вода. Одеяла. Дрова. Посуда кое-какая. Еще чего нужно?
       Дан качнул головой и посмотрел на Юрку. Мальчишка терпеливо ждал.
       - Ты верхом-то умеешь?
       - Да.
       Новый слуга довольно ловко забрался в седло, уверенно взял повод.
       - Бывай, Тобиус! - махнул Дан.
       - Благослови тебя святой Христофор!
       Брехун громко, с подвыванием, зевнул и тявкнул вслед. Вздохнула Желька.
       Выезжая со двора, Дан тронул амулеты. Ну, Шэт, отведи глаза! А еще лучше - займись Йориной.
       По размытой дороге двигались медленно. Кони осторожно месили грязь, боясь оступиться в наполненные водой колеи. Дан пару раз оглянулся: мальчишка держался неплохо. Интересно, где научился? В верхних мирах лошади не в почете, у них больше технологии - автомобили, поезда. Ничего не спрашивает, по сторонам не смотрит. Правда, кругом мало интересного: холмистые поля с прибитой дождями травой, чуть подальше - лесок, рядом с ним деревня.
       - Чего молчишь, как сыч? - не выдержал Дан. - Страшно? Можешь вернуться.
       Мальчишка резко мотнул головой, сбросив на лицо волосы.
       Выехали к перекрестку. Возле огромной лужи топтались утки, шлепая перепончатыми лапами. Следы колес уходили направо, огибая холм. Вейн поехал прямо. Его Кысь, умница, ловко поднимался по глинистому склону. Увалень отстал.
       На вершине Дан остановился, поджидая мальчишку. Тот подъехал, глянул удивленно и все-таки спросил:
       - А как это?
       За холмом лежала степь, сухая, выгоревшая на солнце, ровная до горизонта. Серая дорога разрезала ее пополам.
       - Шэт его знает. Межсезонье.
       Дан скинул куртку и расшнуровал ворот рубахи, выпустив наружу связку амулетов. Мальчишка тоже стянул джинсовку, оставшись в черной футболке. С футболки скалилась жуткая харя.
       - Вещь, - оценил Дан. - Васяков хорошо пугать.
       Юрка неожиданно улыбнулся, разом посветлев.
       Дан недовольно сплюнул.
       - Поехали. Шевелись, сопляк!
       Кысь ступил на пыльную дорогу, всхрапнул одобрительно. Ему тоже нравилась жаркая степь, и Дан похлопал коня по шее.
       Солнце потрогало макушку вейна, огладило плечи, а потом и вовсе обхватило горячими лапами, вытапливая воспоминания о холоде - ледяном ветре в ущелье, талом снеге в предгорье, затяжных дождях на Славской дороге, водопаде в покоях жрицы. Дан проторчал под ним больше часа, прислушиваясь к шагам Йорины. Ее каблучки неумолчно постукивали по мозаичному полу, жрица долго не ложилась, металась из угла в угол, и вейн обмирал: почуяла! Его запах, его дыхание, сонные чары, наложенные на подушку... А потом так окоченел, что стало все равно. Сожгут за святотатство? Спасибо, пресветлая Иша, наконец-то согреюсь!
       Дан накрыл ладонью связку амулетов. Все-таки он молодец! Еще бы степь пройти, да в проекцию не влипнуть и Обрега не встретить. А, может, помер его шаман? Не рискнут тогда кочевать. Вон, уже полгода назад старикашка еле ноги таскал.
       Вейн поежился, вспомнив, как перетрусил, когда его захлестнул аркан. Но на своей земле, рядом со своими идолами, бий оказался гостеприимным хозяином.
       ...в белой войлочной юрте пахло дымом, мясом и чем-то кислым. Напротив Дана сидел Обрег. Его лицо казалось похожим на медную маску степного бога: такое же круглое, смуглое, вместо глаз - черные прорези. Справа умостился на кошме старик в буром халате и остроконечной шапке. На шапке были нашиты бубенчики, они звякали, когда шаман раскачивался и тряс головой.
       На широком блюде исходили паром тонкие лепешки, только что выловленные из бульона. Девка - узкоглазая, с длинными косами, - вывалила сверху мясо. В пиалах подали янтарную шурпу.
       - Это бешбармак? - с любопытством спросил Дан.
       Обрег кивнул, подцепил лепешку и завернул в нее кусок баранины. От удовольствия его глаза сощурились еще больше. Дан вытер руки о штаны и последовал примеру хозяина. Некоторое время оголодавший вейн мог только жевать, отдуваясь и цыкая. Бий улыбался одобрительно. Шаман ел неторопливо и скучно.
       Потом они пили чай со странным, солоноватым привкусом, и Дан решился спросить:
       - Почему ты не боишься кочевать в межсезонье?
       Обрег облизал жирные пальцы, причмокнул.
       - Вкусно? Вкусно. А не уйду, голодно будет. Долгий снег. Долго сходит.
       - А проекции?
       - Шаман есть. Чует. Скажет - туда не ходи, и не пойду.
       - А если неожиданно накроет?
       Бий пожал плечами.
       - Воля чужих богов. Но мы чтим их. Зачем им гневаться на нас?
       Дан усмехнулся, и шаман сердито зазвенел бубенцами.
       - Вы говорите: дикари. - Обрег перестал улыбаться и снова стал похож на медного идола. - Говорите, богам не нужны жертвы. Но мы каждую весну кочуем по вашей степи, а вы ее боитесь.
       Дан вспыхнул:
       - Я ходил в межсезонье!
       Добавлять, что на третий день повернул обратно - не стал.
       - Да, - кивнул Обрег. - Знаю, говорили. Принимаю на своей земле как гостя. Но на чужой... Не я так хочу, боги.
       ...Замечательный был бешбармак. "Встретишь - попросишь угостить", - подумалось ехидно. Сплюнул через левое плечо и не удержался, оглянулся на Юрку. Мальчишка сидел свободно, равнодушно смотрел перед собой, и это разозлило Дана. Уже хотел обругать сопляка, но услышал далекий гул. На скачущий табун это не походило, на грозу тем более.
       - С дороги! Пшел! За мной!
       Гул накатывал, нарастая.
       - Шэт! Вот дерьмо, - процедил Дан, останавливая Кыся.
       В степи не спрячешься, не уйдешь, только коней загубишь. Помоги, пресветлая Иша! Грешен, так дай пожить еще, искупить!
       Из-за горизонта вынырнули серые туши, похожие на громадных жуков. Блестели на солнце выпуклые глаза-кабины.
       У Юрки приоткрылся рот.
       - Это же... вертолеты!
       - А ты думал, дракон? - язвительно поинтересовался Дан. - Проекция, мать вашу!
       Патруль? Поисковики? Случайно залетели? Не поймешь, что хуже. Могут так, сдуру да с перепугу, пальнуть.
       Пара вертолетов шла над дорогой ровно, как по нитке. Вейн сощурился, пытаясь разглядеть маркировку. Кажется, что-то незнакомое, вроде - синий треугольник в круге. Шэтово изобретение! Покосился на Юрку. Мальчишка смотрел с удивлением и пугаться не собирался. Сопляк, их в степи из пулемета уложить - плевое дело. Вейн нащупал в связке амулетов крестик и стиснул в кулаке.
       Винты гудели над головой.
       В драках не боялся, в Уль-фадском склепе не перетрусил, в Малбаитских джунглях выжил, йоровы лабиринты прошел, а тут... Как червяк на сковородке. Ничего сделать не может. Не из арбалета же им в стальное брюхо садить! Ладонь стала влажной от пота.
       Иша милостивая!
       Вертолеты уходили. Гул шлейфом тянулся за ними.
       Дан с трудом разжал пальцы, выпуская крестик. Спасибо, пресветлая! Не забуду, самую дорогую свечу поставлю. Хочешь разноцветную, будет разноцветная.
       - Как это, а? - громко спросил мальчишка. - Они же тут не могут, того... технология высокая.
       Дан пошевелил лопатками. Взмок так, что рубаха к спине прилипла.
       - А говорил, знаешь о проекциях.
       Собственный голос показался хриплым, и вейн откашлялся.
       - Так они - там? Не здесь? Нас не видели? А чего мы тогда... Или как? А?
       - Там. И здесь.
       - Но они же рухнуть должны были! Несовместимая технология! Часы маленькие, и то... А там электроники в тысячу раз больше!
       - Спроси у наставников, - пожал плечами вейн.
       Юрка смотрел, как щенок, только что осознавший: мир не ограничивается мамкиной конурой.
       - Проекции - это не узел, - сказал Дан. - Это одновременно и тут, и там. Пока не засосало, законы и те, и другие. Наслаиваются. Хоть танковую колонну выводи.
       С досадой поскреб щеку. Что ж так не везет, пресветлая! Надеялся хотя бы до вечера продержаться на дороге, но придется уходить в сторону.
      

    Глава 2

      
       Улица имела официальное название, старое, еще советских времен. То ли Краснокоммунская, то ли Краснокоммунарская. Местные говорили по-своему: Обводная. Она обхватывала город с запада, долго шла по краю промышленных районов и ближе к концу втягивалась в жилые кварталы. Там по одну ее сторону стояли панельные пятиэтажки, а по другую раскинулся частный сектор - Рабочий поселок.
       В Рабочем поселке улицы были узкие, засыпанные щебнем. В палисадниках росла сирень, цвели у заборов жарки и одуванчики. По утрам и на закате проходило стадо коров, оставляя коричневые лепешки; в обед спешили на дойку старушки в аккуратных платочках. Паслись козы, скандально взмекивая на редкие машины. Шныряли по крышам коты. Ходили важные гуси и бестолковые куры. Бдительные хозяйки помечали птиц синькой: кто подкрасит грудки, кто - крылья, а кто проведет полосу на спине. Юрка как-то расписал своих акварельными красками. Курам процедура не понравилась, они истошно орали, и на шум прибежала бабушка. Пришлось тогда удирать через забор.
       Днем улицы принадлежали мальчишкам, а к вечеру на лавочках у ворот собирались пенсионеры. Лузгали семечки, перекрикивались с соседями. Бабушка такие посиделки не жаловала. Но иногда калитку открывала старенькая Марья Ивановна и просила: "Маргарита Леонидовна, будь ласка". Бабушка снимала фартук, поправляла прическу - уложенные короной волосы, - и выходила.
       - Саммит на местном уровне, - говорил дед.
       Бабушка отмахивалась:
       - Иди в свою берлогу. Мне человека не трудно уважить.
       Берлогой назывался старый, еще прадедушкин кабинет, устроенный на чердаке. Подниматься к нему приходилось по узкой лестнице, то и дело задевая подвешенные к потолку березовые веники. В маленькой комнатке единственную прямую стену занимали некрашеные полки. На них - подшивки журналов и книги, некоторые с "ятями" в тексте. Широкий стол приткнулся под скошенной крышей. На его углу прочно утвердилась чернильница в виде колоколов, из самого большого торчали авторучки и карандаши. Кресло стояло древнее, рассохшееся, но дед не хотел его менять. На стенах висели пожелтевшие фотографии. На самой старой - студент в узкой тужурке, Юркин прадед. Был и сам Юрка: младенцем с пластмассовым зайцем, постарше - верхом на деревянной лошадке, и первоклассником с портфелем и букетом астр.
       Дед мог сидеть в берлоге часами. Читал, смотрел новости по крохотному черно-белому телевизору. Посмеивался: "Никак мозги на пенсию не уйдут". Когда-то он преподавал историю в Юркиной школе. Учиться у него внуку не довелось: деда торжественно проводили на заслуженный отдых, когда Юрка окончил второй класс. Но до сих пор иногда в калитку заглядывали верзилы и робко спрашивали: "А Георгий Константинович дома?"
       Летом дед спускался с чердака дымить на крыльцо. Он устраивался под кухонным окном, переговаривался с бабушкой и командовал курами, если они пытались похозяйствовать на грядках. Грустно поглядывал на пустую будку. После смерти Дика другую собаку заводить не хотел, но и будку разбирать не разрешал.
       Зимой жался к печи. Приоткрывал дверцу - в закопченной глубине ало светились угли. Усаживался на низкую скамеечку и неторопливо посасывал трубку. Сизый дым утягивало в печной зев, но запах - табака с ромовой отдушкой - оставался. Юрка пристраивался рядом. Пока был поменьше, притыкался деду под бок. Потом стал независимо садиться на подоконник.
       Бабушка ворчала:
       - Опять на ребенка дымишь! Смотри, приучишь.
       Дед отвечал, щуря глаза на печной огонь:
       - Начнет курить - выдеру.
       Внук высокомерно хмыкал. А то он не пробовал! Забирались с пацанами в кусты на задах школы и торопливо затягивались, пока мальки стояли на стреме. Это так не походило на дедов курительный ритуал, что Юрка быстро разочаровался. Да и денег на папиросы не хватало, а "стрелять" у богатых одноклассников было противно.
       - И начну, - все равно говорил он. - Выйду на пенсию, заведу себе семь трубок. На каждый день недели.
       Дед горестно вздыхал:
       - Да, тогда уже не выдеру.
       Юрка хихикал, представляя, как один пенсионер гоняется за другим с ремнем. Дед тогда казался вечным, таким же, как их дом...
       Мотнул головой, отгоняя тоскливые мысли. Монотонная дорога усыпляла. Сколько уже едут, а все одно и то же - степь. Серо-зеленая гладь сливается на горизонте с серо-голубым небом, и нет им конца и края. Мелькнула тень. Птица. Кругами ходит. За ними следит или добычу высматривает?
       - Тихо! - шикнул Дан. - Стоять.
       Вейн подобрался и выглядел точь-в-точь как одичавший кот, принюхивающийся к ведерку с рыбой.
       - Шагом.
       Юрка осторожно сжал лошадиные бока. И чего всполошился, степь как степь. Тащатся не быстрее пожилой черепахи, так и межсезонье закончится. Сердито посмотрел на Дана. Нет, спорить - дороже выйдет. Даст по зубам и разбираться не станет, прав или нет. Ничего, главное - попасть в Бреславль. А там он с огромным наслаждением пошлет "хозяина" к черту.
       Дохнуло горячим воздухом и вдруг почудилось: из-под серой травы просвечивает песок, красноватый, смятый барханами. Бледные солончаки засветились янтарем. Сухо зашуршало под копытами. Ни фига себе сюрпризы!
       - Ну, помоги, пресветлая Иша! - сказал Дан и положил руку на связку амулетов.
       Степь истончалась, таяла. Юрка обернулся. За спиной раскинулись пески, и ветер торопливо зализывал отпечатки копыт.
       - Воду без разрешения тронешь - пальцы переломаю.
       Юрка дернул щекой и смолчал.
       Теперь они двигались так, что тень падала наискось от левого плеча. Глаза быстро устали от монотонно повторяющихся барханов.
       - Вейн, - нерешительно окликнул Юрка.
       - Говори: "хозяин"!
       Вот ведь... Юрка покатил желваки и с вызовом - на, подавись! - сказал:
       - Хозяин, это уже другой мир?
       - Да.
       - А какой? Верхний или нижний?
       - Понятия не имею.
       Юрка опешил:
       - А куда мы тогда едем?
       - Вперед.
       Наугад, что ли? По пустыне? Почти без воды, без фуража для коней?
       - Да объясните же!
       Дан раздражено повернулся. Показалось, сейчас отрежет: "Ты мой слуга. Заткнись". Но вейн ткнул вперед и велел:
       - Посмотри.
       Юрка послушно глянул из-под ладони.
       - Кого-нибудь видишь?
       - Нет.
       - И я не вижу. И никогда не видел. Кто мне скажет, что это за мир? Думать-то надо, - Дан постучал по лбу. - А если б и сказали: "Уважаемый, вы находитесь в пустыне Ибн-Шэт-его-побери-нах". Что с того?
       - Тогда вы бы спросили у других вейнов, где эта пустыня. В каком мире, - упрямо возразил Юрка. Да, он мало знает, но он не дурак! - Или сравнили язык, ну, на котором вам ответили.
       - В общем, правильно, - признал вейн. - Если не считать, что слова и географические названия в близких мирах схожи. Кстати, а ты что, получил новый язык?
       - Н-нет, - с запинкой отозвался Юрка.
       Странно. Тобиус же говорил...
       - Вот именно.
       - Получается, тут нет поблизости людей?
       - Угадал. Это не мир - обрывок.
       - Как это? - сердито спросил Юрка. Опять он ничего не понимает! - А проекция, это что, не кусок другого мира?
       - Шэт... Да это тоже - проекция! Все проекции, ясно? Проекция - наслоение. А наслоиться может что угодно. Хоть нормальный мир, хоть это.
       - А в чем разница?
       Ну, точно даст в зубы. Вейн рыкнул, однако сдержался.
       - Нормальный мир как? Вошел в него и все, обратно только через узел. А этот от края до края проехать можно. Ясно?
       Юрка заморочено кивнул. Дан оглядел его с макушки до пяток и уронил с усмешкой:
       - Сообразительный.
       Солнце поднималось, припекая все сильнее. Морщинистая от барханов пустыня расправлялась, ее затягивало серой коркой. Под копытами хрустело, с таким звуком ломается тонкий лед. Наст крошился под лошадьми, но вскоре затвердел и стал выдерживать их вес. Впереди заблестела ровная, словно выглаженная утюгом, поверхность. Воздух над ней подрагивал.
       - Почему здесь... так? - спросил шепотом Юрка и поморщился: сейчас начнется с этим "хозяином".
       - Не знаю.
       Голос вейна показался слишком громким для здешней тишины. Цокот копыт, дыхание коней, позвякивание пряжки на ремне, которым перетянута поклажа - только те звуки, которые они привезли с собой, и ни одного постороннего.
       Дан уверенно ехал вперед.
       Обернуться хотелось до судорог в спине, и Юрка сдался, посмотрел назад. Пусто. Даже ветра нет. Ничего и никого - во всем мире, покрытом слюдяной коркой. Только он и Дан. Две букашки между двух плоскостей - пустым небом и мертвой землей.
       "Никого", - беззвучно шевельнул Юрка губами. Это не помещалось в голове. Он лихорадочно обшарил взглядом небо - пусть не птицу увидеть, так тень ее. Пальцы стиснули повод: послать бы коня в галоп, оглушив себя стуком копыт.
       - Тут никого нет, - процедил Юрка сквозь зубы. Он боялся сорваться и заорать.
       - Естественно, - отозвался Дан.
       Ладонь, сложенная ковшиком, прижалась к уху, пытаясь удержать чужой голос. Но звуки протекли сквозь пальцы и растаяли.
       Тишина давила на барабанные перепонки.
       Юрка не выдержал:
       - Никого! Вообще!
       Как истеричная девчонка. Заткнул кулаком рот, давясь страхом.
       Гулко стучало сердце.
       - Успокойся. Кое-что тут есть, - сказал Дан. - Иначе бы я сюда не поперся.
       Главное - попасть в Бреславль, напомнил себе Юрка. Посмотрел на невозмутимого вейна. Тот спросил:
       - Ты петь умеешь?
       - Что?..
       - Ля-ля-ля. Умеешь? Если невмоготу - пой.
       - Перетерплю, - огрызнулся Юрка. Еще такого позорища не хватает.
       Дан хмыкнул:
       - Ну, терпи. Немного осталось. Вон.
       На тонкой нитке горизонта возник крохотный узелок.
       - Воевать случаем не приходилось? - поинтересовался вейн.
       - Нет.
       - Повезло. Завидую.
       То ли шутки здешнего пространства, то ли Юрка, лишенный ориентиров, обманулся, но точка быстро превратилась в холм, потом его силуэт изменился, и стало понятно, что это остатки крепости. Слева высокая стена уцелела, справа обрушилась, открыв двор и перекошенную башню. Потянуло прохладой. Увалень, разомлевший на жаре, прибавил шагу.
       Подъехав ближе, Юрка разглядел, что стена не обрушилась - она расплавилась. Башня оплыла подобно свече; застывшие каменные бугры у основания надежно закупорили вход. Прочие строения были причудливыми и жуткими. Они перетекали одно в другое, щерились пиками, превращались в изогнутые арки с проплавленными дырами и расплывались кляксами. Казалось, кто-то слепил из пластилина макет и забыл под палящим солнцем. Но ведь крепость - настоящая.
       Дан спешился и шагнул в густую тень. Положил ладонь на стену, гладкую, точно отлитую из черного стекла.
       - Мир и покой вам.
       Голос его прозвучал глухо.
       - Тут что, атомная бомба взорвалась? - спросил Юрка.
       Он не мог представить другую силу, сотворившую такое.
       - Не думаю, - качнул головой Дан.
       - А...
       - Никто не знает. Даже что тут было раньше: город или так, отдельное укрепление. Мы говорим: "Цитадель".
       Город? Так значит, этот песок... эта серая корка... Юрку замутило, он судорожно сглотнул.
       - Пошли, - скомандовал вейн и двинулся вдоль границы тени.
       Юрка с трудом заставил себя ступить на спекшийся камень. Зашагал следом. Левое плечо, оставшееся на солнце, припекало. Правое мерзло.
       Угловая башня, к которой привел вейн, просела на один бок. В полуметре над землей выплавилась дыра, похожая на открытый в яростном крике рот. Оттуда веяло холодом. Дан зажал в кулаке связку оберегов и шагнул внутрь. Кысь попытался отстать, всхрапнул, замотал башкой, но вейн потянул его за собой. Юрка вытер о штаны вспотевшие ладони, покрепче взял повод Увальня и перелез через оплывший край.
       Перекрытия в башне не сохранились. Стены - в каменных подтеках. Свисали острые, закрученные штопором, сталактиты. Дан вел коня, лавируя в узких проходах.
       - Не отставай, - бросил через плечо Юрке.
       И кто-то заорал, перебивая:
       - Назад!
       ...шепот, стоны, крики, размерные чеканные слова и торопливое бормотание...
       - Та кень!
       ...топот множества ног, хриплое дыхание, треск рвущейся ткани...
       - Майн гот! О, майн...
       ...выстрелы, лязг железа, сухой щелчок курка, писк рации, звон, с каким встречаются два клинка...
       И никого не было.
       Юрка зажал уши, но все равно слышал, как настаивал мужской голос:
       - ...успеешь, понял?
       - Мэ тил дэ нот, но пэрен, - отчаянно просил женский.
       Хрипло, сорванно:
       - Огонь!
       - ...коэн, коэн, - повторял кто-то шепотом.
       - Ро-о-о-ось!
       ... теньканье арбалетной тетивы, треск автомата, взрыв...
       Юрка крикнул:
       - Тут же никого нет!
       Ответ Дана пробился сквозь мешанину звуков:
       - ...эхо. Цитадель хранит его.
       - Но они говорят по-русски!
       - Ну и что? Война везде была. Пошли.
       Юрка шагнул в каменный лабиринт.
       - ...шить. И приготовьте с ампутацией.
       - Ферли, толи шеверли!
       - ... но пэрен! - снова закричала девушка.
       "Не умирай", - понял Юрка.
      
       Мальчишка оказался упрямым. Вздрагивал, поглядывал за спину, но шел. Дан разозлился: а с чего сопляку бояться? На войне не был, про эхо не знает.
       - Шевелись, не крути башкой!
       Юрка дернулся на окрик и споткнулся о каменный наплыв. Рванул повод, напугав Увальня.
       - Раззява, - презрительно бросил Дан, и мальчишка ответил ему сердитым взглядом.
       Коня, впрочем, он успокоил быстро. Вот откуда у парня из верхнего мира такие навыки?
       Выбрались из башни в северный коридор. Тут было светлее - крыша оплавилась и стекла по стенам. Перекосило пол, он собрался буграми справа. Слева чернели провалы, похожие на впадины между ребрами. Призрачные голоса стали глуше, зато чаще ахали взрывы, стучал пулемет. Казалось, пули чиркают рядом, хоть падай на брюхо.
       Дан уцепился за амулеты: "Помоги, пресветлая Иша! Мне не захочешь, так мальчишке помоги. Ты же детишек любишь. Сама понимаешь, иначе - через степь, а там жузги и полоса прибоя. Он не пройдет".
       - Под ноги смотри, - предупредил Юрку. - Провалишься, вытаскивать не стану. Мне тут задерживаться не резон.
       Полуденное солнце, повисшее над ущельем северного коридора, слепило глаза и расчерчивало волнистый пол тенями. Звенели клинки. Кто-то орал, захлебываясь от боли, его заглушил радостный вой победителей.
       А потом крикнул Вцеслав:
       - Ложись, пацан!
       ...Лейтенант хлопнул Дана между лопаток, заставляя уткнуться в пожухлую листву. Пуля прошила ветки, посыпалось на спину крошево. Ух ты! Лейтенант насмешливо оскалился - блеснули белые зубы, яркие на загорелом лице. Глаза у него тоже яркие - голубые, девчачьи.
       - Испугался?
       Дан презрительно фыркнул. Было совсем не страшно, даже, пожалуй, весело, как бывает только в четырнадцать лет, когда дурак дураком.
       - Ты откуда такой интересный нарисовался?
       Лейтенант придавил к земле, не вывернуться. Сильно брыкаться Дан опасался, пули с той стороны ложились низко.
       За кустами слева спросили:
       - Лазутчика поймали?
       Густой бас справа прокашлялся и обстоятельно посоветовал:
       - Штаны снять и крапивой таких лазутчиков.
       - Разговорчики! - прикрикнул лейтенант и стянул свою добычу поглубже в овраг. - Так откуда ты взялось, прекрасное дитя?
       - Мимо шел! - ответил оскорбленный Дан.
       - Ага. Гулял в районе боевых действий.
       Внимательный взгляд обежал нарушителя, отметил странного покроя штаны и рубаху.
       - Ну-ка, дай.
       Лейтенант потянул за шнурок и выудил из-за пазухи у Дана связку амулетов. Покрутил перед глазами и вдруг сказал на всеобщем:
       - Какие мелкие нынче вейны пошли. Неурожай, что ли?
       У Дана рот приоткрылся. Какой-то лейтинантишка в каком-то занюханном мире...
       - Верни! - сердито дернул шнурок.
       - На, чужого добра не надо. Вот что, парень, узел, который здесь, близко, знаешь? Ну и сыпь отсюда.
       Вжикнуло над головой, щепой брызнули ветки. Дан пригнулся, но вместо ковра из листьев уперся в оплавленный камень Цитадели. В спину ему дышал озадаченный Кысь. Шэтово эхо!
       Дан оглянулся. Мальчишка стоял, выпучив глаза. Конечно, не каждый день увидишь, как стенку бодают.
       - Чего застыл? - накинулся вейн. - Пинками тебя подгонять? А ну пошел!
       Эхо накатывало волнами. С ощутимым толчком воздуха пролетел мимо виска арбалетный болт. Ага, переулок в Бросовых кварталах Сарема. Пальцы, удерживающие повод, сжали несуществующую рукоять ножа. Воняло помоями и дерьмом. За спиной хекнули, Дан мотнул головой, как и тогда, уходя от удара. Резануло плечо отголоском боли.
       Пресветлая Иша!
       Прошлое наплывало, заставляя вспомнить то стычку в предгорье одного из нижних миров, то драку в разрушенном городе. А вот и деревушка, возле которой заработал шрам на левое бедро. Дан выругался, заметив, что хромает, и пошел быстрее.
       - Не отставай! - рыкнул на Юрку.
       ...Влажный, душный лес. Вейн продирался через густые заросли, и за ним гнались бойцы с автоматами, вылитые Шэтовы дети: рожи измазаны грязью, головы замотаны тряпками. Настигли возле самого узла, им не хватило доли секунды, и выстрелы...
       Дан вытер мокрое от пота лицо.
       ...Рвало болью ногу, попавшую в капкан. Матерился Грин, пересчитывая оставшиеся автоматные рожки...
       Патроны тогда не понадобились - успели уйти на берег до прилива. Дан вдохнул воздух, пахнущий гниющими водорослями, и увидел, как сквозь оплывшую кладку проступили стены Старой крепости.
       Вейн сидел за столом напротив подполковника Вцеслава Натадинеля. Постукивало, будто ветками о стекло - то чаще, то реже. Иногда противно взвизгивало, бухало, и с потолка на карту сыпался мусор. Качался огонек в лампе, оставляя черный след на колбе.
       Дан сказал:
       - Я думал, при вашем вооружении бой - оглохнуть можно.
       - А ты высунься, - посоветовал Вцеслав. Смахнул песчинки с типографского леса. - Они тоже не идиоты, по каменным укреплениям без толку палить.
       - Это я вовремя зашел, - пробормотал Дан. Шэт, ну и выбрал он тихое местечко!
       ...Все-таки странно одновременно идти и сидеть. Главное, не сбиться с направления...
       - Ты даже не представляешь, насколько! У меня приказ: держать переправу до подхода основных сил. Только подкрепления не видно. Если не придет, я просто людей положу, и все. Это пока до нас у зейденцев руки не дошли. Технику гонят через соседей, там хороший мост. Потом, как смогут, перебросят сюда авиацию и раздолбают нас к чертовой матери.
       - Так сматывайтесь, чего ждете?
       - Без приказа не могу. И обстановку не знаю. Может, мы тут нужнее.
       - Ау, какой приказ? - удивился Дан. - У тебя же связи нет!
       - Это ничего не отменяет.
       Опять взвизгнуло, дрогнул под руками стол. Дан с опаской глянул вверх.
       - А это что? Не авиация?
       - Миномет, - отмахнулся подполковник. Ткнул в карту: - Ты лучше сюда посмотри. Это - замаскированный командный пункт, под учения готовили. Твой узел вроде рядом?
       Дан, разобравшись в изгибах реки, кивнул.
       - По-вашему, километров двадцать по прямой.
       - Там мощная рация. Пароли, конечно, сменили, но можно передать со старым и от моего имени. Я уже пробовал посылать связных. Из-под земли только сунулись, напоролись на охранение. Пришлось отступать. Хорошо, перекрытия старые, за собой наглухо обрушили. Отправил другим ходом. Так сегодня утром их у нас под стеной расстреляли.
       ...больно колени, саднит ладонь. Кажется, упал. "Всего лишь эхо!" - яростно напомнил себе вейн. Встать. Нужно встать. Он уцепился за повод...
       Подполковник смотрел на Дана в упор. Глаза у него остались ярко-голубыми, как в бытность лейтенантом.
       - Сделаешь?
       Вейн тщательно разгладил карту. Два десятка километров - не так уж много, конечно. Если идти по мирному лесу, а не наперерез чужим войскам.
       - Дан?
       Впрочем, тут своих нет. Долго разбираться с пришлым никто не станет. Пристрелят, и все дела.
       - Сам не понимаешь? - чужим, неприятным голосом спросил Дан. Так затевают свару склочные тетки на базаре. - Как я пойду?
       - Я дам тебе оружие.
       Угу, пистолетик. С вероятностью, что сработает после Середины - ноль целых, хрен десятых.
       В дверь стукнули. Вцеслав кивнул на каменный закуток, и вейн торопливо шагнул в тень.
       ...за спиной - шершавая кладка, совсем не похожая на оплывшие стены Цитадели. Захлестнула паника. Шэт побери! Где он?!..
       Вошел мальчишка лет пятнадцати. В грязных камуфляжных штанах и большой, не по росту, куртке. Подполковник не шевельнулся, но Дану показалось - обмякли под кителем плечи.
       - Дворик, который у западной башни, тоже обстреливают, - сипло доложил мальчишка. - Из миномета достали. Лейтенант Миддель говорит, пока своих запасов хватит. Только у него пулеметный расчет положили, просит хотя бы одного человека.
       Связной взъерошил короткие волосы, из-под пальцев посыпалась каменная крошка. Дан разглядел запекшуюся ссадину на подбородке и темные круги под голубыми, как у подполковника, глазами. Мальчишка судорожно сжал губы, борясь с зевком.
       - Хорошо. Пусть Дорош из своих отправит. Передашь, и отдыхай. Поспи хоть часок.
       Мальчишка спорить не стал, кивнул устало.
       Вцеслав пару мгновений смотрел на закрывшуюся дверь, потом повернулся к вейну.
       - Сын? - спросил Дан, снова усаживаясь за стол.
       - Да.
       - Надо же, здоровый какой. Был сопляк сопляком.
       Снова взвизгнуло и бухнуло, но подполковник не торопился освобождать карту от песка.
       - Если бы я мог... Даже узел не чую.
       "Сам выбрал", - хотел сказать Дан, но промолчал.
       Вцеслав потер переносицу, щуря воспаленные глаза.
       - А у тебя точно не получится? - спросил он. - Хотя бы пацана.
       - Ты же знаешь, какой из меня поводырь. А через этот узел даже курицу не протащишь. Сам щемился, как кот под забором.
       Вцеслав тем же движением, что и сын, взъерошил волосы.
       - Я, конечно, пошлю еще связных, но шансов у них мало. Роту сюда перед учениями перебросили, местность не знают. Думал, сам пойду, на лейтенанта крепость оставлю. А потом глянул: совсем зеленый, не справится. Так что ты для нас - чудо. Если не будет приказа, все ляжем.
       Шэт! Нашли дар пресветлой!
       Вейн встал, оттолкнувшись от стола кулаками.
       - Прости, Вцеслав, но это не моя война, чтоб я на ней погибал. Работает рация, нет - хрен его знает. А мне голову подставлять. Чудо ему! Да от ваших минометов ни одно чудо... Я не сумасшедший! Я жить хочу. И вы не ждите, сматывайтесь. Ну, что за дурь? Какой, на хрен, приказ?!
       Взвизгнуло совсем рядом, дрогнула стена - и та, Старой крепости, и еле заметная Цитадели. Дан понял, что сидит, навалившись плечом. Поднял руку, тяжело, медленно. Было страшно: если под пальцами окажется шершавый камень, значит - все. Он там, в Старой крепости, и не успел уйти до бомбежки...
       - Вцеслав!
       Подполковник смотрел на карту.
       - Ты сам говорил - военная судьба. А я погоны не надевал, тем более - ваши!
       Нарисованный лес занесло песком. Колыхался язычок пламени, ставя на стекло траурные отметины.
       Вцеслав поднял голову.
       - Ты бы поторопился, - сказал спокойно. - А то и вправду прилетят.
       Вейн долго застегивал куртку, путаясь в шнурках и петлях.
       - Презираешь? Твое право. Только никто из наших не согласился бы. Никто!
       Крикнул - и осекся. Грин.
       - Ладно, признаю, есть один ненормальный. Здешние ориентиры Алекс знает? Ну, вот и отлично. Поищу его. Встречу - передам. Записки, где могу, оставлю. Больше ничего не обещаю. Это не моя война.
       Слова, сказанные когда-то, царапали губы острыми краями, и кровь бежала по подбородку. Дан облизнулся, но вместо солоноватого привкуса ощутил пресную воду. Открыл глаза. Над ним стоял перепуганный Юрка. В руке - фляга, перевернутая горлышком вниз.
       - Я же предупреждал, тронешь воду - пальцы переломаю, - прохрипел Дан. - Наклонись.
       Пацан растерянно послушался.
       Ударил вейн расчетливо - для науки, чтобы нос не сломать, а только расквасить. Мальчишка плюхнулся на задницу. Фляжка загремела, гулко ударяясь боками.
       - Меня не волнует, что ты теперь будешь пить. Ясно?
       Юрка промокнул рукавом нос и кивнул. Глаза спрятать не успел, и Дан усмехнулся его ненависти. Дурачок. Рано еще.
       - Пошли.
       Ближе к башне северный переход сохранил крышу. Пол выровнялся. Лучи, падая из бойниц, резали полумрак кусками. Кто-то надоедливо вызывал по рации Жука. Сорванный голос матом поднимал в атаку. Вейн шагнул через порог - и стало тихо.
       Чудовищный жар, расплавивший все окрест и подтопивший каменные стены, почему-то не тронул небольшой зал. Сохранились на полу шершавые плиты с блестящими капельками слюды. Стены поднимались плавными арками, смыкаясь вокруг окошка в центре купола. Виделся кусочек неба, казавшегося недостижимо далеким отсюда. Столбом падал свет. Тут не было алтаря, не было креста, даже самого простого, высеченного на камне. Мощь укреплений наводила на мысли скорее о войне, нежели о молитве. Но, войдя в башню впервые, Дан выдохнул: "Иша пресветлая!" И никогда более не думал об этом месте иначе, как о часовне. Он и сейчас нашел среди амулетов крестик: "Милосердная и всепрощающая, даруй благо детям твоим, грешным и неразумным".
       Странно, но впереться сюда с конем не казалось святотатством. Зато на Юркины шаги Дан ревниво оглянулся и цыкнул, чтобы пацан не шумел.
       Ну, помоги, пресветлая! Не отвернись, святой Христофор, покровитель путников!
       Вейн вдохнул, ловя горькие полынные нотки. Щекотно прошло вдоль позвоночника, потрогало ледяными пальцами желудок.
       - Что-нибудь чуешь? - спросил у мальчишки.
       Юрка шмыгнул носом. Глаза у него стали удивленными и почему-то обиженными.
       - Пахнет. Табаком с ромом.
       Надо же.
       - Здесь узел. Очень мощный. Нет, самый мощный из мне известных. Повезет - шагнем прямо к Бреславлю.
       - В межсезонье? А разве можно?
       - Тебя забыли спросить, можно или нет! За пояс держись. Уздечку на кулак намотай.
       Мальчишка послушно уцепился. Нервно фыркнул Дану в шею Кысь.
       Вейн шагнул в пятно света, и запах полыни стал гуще. Подернулись дымкой стены. Так, ориентир - площадка у Пастушьих ворот, устойчивый, даже пьяный в зюзю уцепится. Хрустнул позвоночник, точно вскинул на плечи мешок с зерном. Заложило уши, и сквозь тугую воздушную подушку послышались голоса.
       - ...гусиные шкварки. У свиных - не тот вкус!
       - Жрать хочу, - проскулили в ответ.
       Показался столбик, один из десятка, ограждающих узел. Близко - руку протяни. Дан и протянул, но вместо резного дерева схватил воздух.
       Скрипели колеса.
       - А ну, стой! - возмутился тот, что толковал про шкварки. - Деревенщина! Порядка не знаешь?
       Из тумана выплыл задок телеги, за обрешеткой брыкался и повизгивал мешок.
       - Дак это... утром уплочено было.
       Мужицкая спина в пропотевшей рубахе изогнулась, плечо возмущенно вздернулось.
       - Вы же сами и стояли, господин.
       Столбик не давался, выскальзывал, точно рыбий хвост. Пот заливал глаза, хрустели позвонки.
       - А, глянь! Глянь! - заорали рядом.
       Дан выругался. Ну, еще немного! Пальцы уже коснулись отполированной грани... и все растаяло.
       - Да отцепись ты! - вейн оттолкнул Юрку, еле удержав руку, чтобы не ударить. - И коня своего придурочного убери!
       Лягнул воздух, всколыхнув волну полынного запаха. Ну за что, пресветлая Иша?! За что караешь, милосердная? Поманила и бросила? С Йориной сговорилась? Что же вы, бабы, стервы такие - что святая, что жрица!
       Подумал - и ухватился за крестик, замаливая кощунственные слова. Сам тоже хорош. Поверил, что можно проскочить в межсезонье. Кому расскажи, засмеют. Умник нашелся! Наверняка ведь и другие пробовали, ну и где они? Нет, весной в Бреславль одна дорога - через степь.
       - Значит, говоришь, сам пришел? - повернулся Дан к Юрке.
       - Да!
       Кажется, не врет. Или все-таки отлично притворяется?
       - Вот тебе узел. Покажи свой мир.
       - Но мне туда нельзя!
       - Это еще почему?
       - А как я обратно? У меня случайно получилось!
       Дан ухватил сопляка за локоть.
       - За кретина меня держишь? Я прошу только показать. Давай!
       - Я не знаю, как!
       Вот щенок! Отвесил ему оплеуху, аж голова мотнулась.
       - Скажи еще, ориентиры взять забыл.
       - Какие ориентиры?
       - Свои! На возврат!
       - Я не брал!
       Вейн от удивления ослабил хватку. Мальчишка отскочил и спрятался за Увальня. Крикнул оттуда:
       - Я не умею!
       Для вранья это было слишком наглым. Дан почесал щеку, разглядывая взъерошенного сопляка. Тот следил за ним настороженно.
       - Ладно. Сделаем вид, что я поверил. Чтобы взять ориентиры, нужно запомнить конкретное место. Действуй.
       Он вытолкнул Юрку в центр полынного запаха и приготовился смотреть. Уж сейчас-то новичка от опытного сразу отличит.
       - А... как? - спросил мальчишка.
       - Как можешь. Если ты, конечно, на самом деле вейн.
       Юрка топтался растеряно.
       - Давай-давай, глаза разуй посильнее. Ну?
       Пацан вдруг вскрикнул и прижал ладони к лицу. Дан помянул про себя Шэта.
       - Будто вспышка от фотика, - морщился Юрка. - У меня получилось, да?
       - Откуда я знаю? Я тебе в черепушку не заглядывал.
       Неужто вправду - новичок? Щурится беспомощно, моргает мокрыми ресницами.
       - Давай дальше. Я тебя подержу, не вывалишься. - Положил руку мальчишке на плечо. - Вспомни то место, откуда ушел. Тут очень мощный узел, у него до хрена выходов. Начал! Звуки. Запахи. Что видел. Найди в себе.
       Мышцы под ладонью закаменели. Дан старался говорить размеренно:
       - Твой мир есть. Он существует. Ты часть его, ты его помнишь.
       Свет - яркий, полуденный. Слева косой штакетник, за ним куст сирени с нежными весенними листьями. Гудение, яростный механический рев. По серой полосе асфальта мчатся железные туши, низко опустив брюхо между колес. Запах бензина и гари, забивающий полынь. По ту стороны дороги - светлые многоэтажки, в окнах отражается солнце. Блеснуло лобовое стекло автобуса, надвинулось...
       Юрка вывернулся из-под руки, и видение пропало. Мальчишка отскочил к стене. В тишине часовни слышалось его неровное, как после долгого бега, дыхание.
       - Я не могу домой! Мне в Бреславль! Обязательно!
       Ух, вызверился! Откажи такому - в горло вцепится.
       - Дорогу к выходу помнишь?
       Юрка кивнул.
       - Пойдешь первым.
       Дан уцепился за седельную сумку Увальня и скомандовал:
       - Ну, чего встал? Топай.
       Эхо ожило, стоило шагнуть через порог. "Это не моя война", - напомнил себе Дан.
      

    Глава 3

      
       Тени удлинялись, все больше клонясь вправо. В ушах звенело - после криков, запертых в каменных переходах, здешняя тишина казалась оглушительной. Юрка часто оборачивался, смотрел на оставшиеся за спиной оплавленные стены. Дан, сорвавшись, наорал на пацана и врезал ему по шее.
       Цитадель долго не исчезала с горизонта. Прошло больше часа, когда, наконец, под лошадиными копытами захрустела и начала трескаться каменная корка. Вейн открыл флягу, глотнул степлившейся воды и с удовольствием выругался вслух.
       Вскоре хрусткий звук сменился шорохом, и ровная гладь пошла барханами. Кысь фыркнул, принюхиваясь. Наверное, чуял степные запахи. Когда появился ветер, их ощутил и Дан.
       Воздух зазвенел от треска кузнечиков. Надоевший песок менял окраску, прорастая травой во всем множестве оттенков зеленого - от насыщенного темного до выгоревшего пепельного. Солнце сползало к закату. В потоках теплого воздуха парил орел. На поверхности степи то и дело вырастали живые столбики - суслики, обнаглевшие в межсезонье. Они нахально рассматривали всадников.
       Дан торопился. Юрка, как ни удивительно, темп выдерживал. Вейну даже интересно стало: попросит или нет о привале. Мальчишка молчал, облизывал сухие губы. Упрямый. Или тренированный? Дан нехотя придержал Кыся. Так и лошадей загнать недолго.
       - Хозяин, - окликнул Юрка, поравнявшись.
       Дан посмотрел с любопытством. Ему же это слово язык жжет!
       - Я хотел спросить. Можно?
       - Рискни.
       - Если я знаю ориентиры Цитадели, я могу хоть откуда в нее попасть? Ну, из любого узла?
       - Нет.
       - Почему?
       Шэт! Приказать бы мальчишке заткнуться, но скоро земли Обрега. Глядишь, и впрямь пригодится. Если не врет, конечно.
       Дан напряг память. Как там говорил наставник? Умно, красиво. Аж под парту хотелось залезть и не высовываться. Узел - межпространственное нарушение структуры, возникающее на базисных... э... как там... и плотность усредненной основы обеспечивает... Тьфу! Дан Уфф, пожалуйте на пересдачу, бестолочь.
       - Узел - это такая хреновина. Торчит из Середины, а на нее налипли другие миры. Вот сколько налипло, столько и входов-выходов. Если найдешь хреновину, на которую налип мир с Цитаделью, то в него выйдешь. Из другого - хоть тресни, не получится. Ясно?
       Пацан кивнул.
       Вскоре показалась дорога. Она выглядела безобидной, но вейн на нее соваться не стал и поехал вдоль обочины. Мелькнула каменная пирамидка, поставленная еще в те времена, когда Бреславль называли деревней. Темнело. На северо-западе проклюнулся Глаз селезня, первая звезда на закате. Мальчишка уже не так бодро держался в седле, и Дан прикрикнул:
       - Не спать!
       Юрка мотнул головой, сел ровнее - и удивленно уставился вперед.
       Вот они, Три сосны.
       Небольшой хвойный лесок смолисто пах в разогретой солнцем степи. Тихонько бурчал родник. Беззвучно падали иголки - среди ветвей суетилась белка. Вейн тронул шершавый ствол и попросил, как обычно: "Благослови его, пресветлая Иша". Того, кто сотню лет назад забрел сюда через проекцию и высадил - бог знает, зачем! - три крохотные сосенки.
       Юрка тяжело сполз на землю.
       - Чего расселся? Коня почисти. И марш за хворостом.
       Пацан хмуро посмотрел через плечо.
       - Я пару минут всего.
       Ну, сам напросился! От пинка по хребту Юрка охнул и повалился, скользя ладонями по хвое.
       - Живо!
       Мальчишка выругался шепотом, по-своему, но вейн уловил знакомые слова.
       - Разговорчики! - прикрикнул на слугу.
       На приказания Дан не скупился, гонял пацана в хвост и гриву, и только когда в котелке забулькал, доходя, кулеш, разрешил:
       - Садись, ужинать будем.
       Мальчишка рухнул на лапник.
       - Только ложки сначала достань, - злорадно добавил вейн.
       Юрка резанул взглядом - ух, волчонок! - но поднялся.
       Ели, старательно дуя на горячее варево. Мальчишка, даром что голоден, не суетился. Не сопел, не чавкал. Видно, приходилось ему сиживать за приличным столом, и манеры растерять не успел.
       - Слушай, парень, а тебя не учили, что кому попало доверять не стоит? - не выдержал Дан
       Юрка глянул исподлобья:
       - А как же. Не садиться с чужими в машину и не брать от плохих дяденек сигареты.
       - Так какого Шэта ты со мной поперся?
       - Мне нужно в Бреславль.
       Да, неудивительно, что Тобиус просил за пацана - задолбает хуже дятла.
       - А может, я извращенец? Ты мой слуга, прикажу штаны спустить, что делать будешь?
       Юрка мотнул головой, сбросив на лицо вороную челку.
       - Не прикажете. Про вас Желька говорила, аж облизывалась.
       Вот неугомонная баба!
       - Ну, должно же быть разнообразие. Вчера Желька, сегодня ты.
       Пацан сжался в комок, того и гляди - порскнет в степь.
       - Или на мясо взял тебя взял, а? Жратва кончится, начну по кусочку отрезать. Как такой расклад?
       - Не выгодно, - огрызнулся Юрка. - На жаре протухну быстро.
       Дан засмеялся.
       - Ладно, иди дрыхнуть. Не трону я.
       Мальчишка старательно закутался в куцее одеяло и закрыл глаза. Не засыпал он долго, вейн слышал неглубокое дыхание. Потом усталость взяла свое, и Юрка засопел.
       Дан скинул кожаный жилет, рубаху. Мягко ступая, прошел мимо пацана. Стреноженный Кысь поднял башку и посмотрел на вейна, тот успокаивающе погладил коня по крупу. Увалень повернулся задом, махнул хвостом.
       Ветер теребил перья на амулетах. Тускнели желто-красные отблески костра, и степь теряла цвет, становясь черно-белой. Призрачно светилась полоска солончака. Бормотала ночная птица. Круглая луна нависла, точно яблоко - протяни руку, сорвешь. Вейн жадно вобрал ноздрями воздух. Он пах травой и землей, нагревшейся за день. Живой, полнокровный, не то что в горах. Хоть во флягу набирай и пей, как тошно станет.
       Напряг на груди мышцы и расслабил, со звериной радостью ощутив, как сильно и послушно тело. Родись он хищником с длинным хвостом, зарычал бы от удовольствия и перекатился с боку на бок, дрыгая лапами. Но он был человеком, и просто лег ничком, раскинув руки. Под левой - спорыш, под правой - клевер. Стучало сердце, близко-близко к земле, и казалось, степь пульсирует ему в такт. Ветер трогал голую спину.
       Дан перевернулся. Сонная земля покачивала, плыли над головой созвездия. Вон летит Селезень, ярко светится его Глаз. Скользит неспешно Челн, распустив парус. За Млечной тропой его ждет Дева. Вейн сказал вслух:
       - Полночный звон степной пустыни,
       Покой небес, тепло земли,
       И горький мед сухой полыни,
       И бледность звездная вдали.
       Это читал Игорь. Менестрель - тогда еще новичок на Середине, - долго упрашивал показать ему степь, настоящую, а не ту, что за обочиной тракта. Дан не соглашался, посылал к другим проводникам. Боялся: ну как не поймет? Игорь же прицепился, точно блоха к кудлатой шавке, и все-таки уговорил.
       Ночью они ушли подальше от костра. Лежали, и Дан учил менестреля слушать дыхание земли. Говорил, глядя в звездное небо:
       - Горы, леса - это все сверху. Нарост, ороговение. Степь - земная шкура.
       Он не мог объяснить, не находил нужных слов. Водил ладонями по траве, чувствуя пульсацию живых токов.
       - Как у лошади, понимаешь? Положишь на холку руку, и мышцы под ней ходят.
       Игорь долго молчал, потом тихонько засмеялся:
       - Ты язычник, Дан. Ты... Черт возьми!
       Земля качала их обоих, несла навстречу звездам.
       Игорь шептал то, запомнившееся:
       - ...Что слушает моя собака?
       Вне жизни мы и вне времен.
       Звенящий сон степного мрака
       Самим собой заворожен ( Иван Бунин).
       Дан и сейчас повторил шепотом:
       -... самим собой....
       Отпустило напряжение, ставшее привычным там, в горах. Легко, не касаясь земли руками, вейн поднялся. Пошел к лагерю, тусклой алой звездочке на горизонте.
       Юрка спал беспокойно - разметался, скинув одеяло. Дан ухмыльнулся, увидев под рукой у пацана ножичек. Подцепил носком сапога - сверкнуло лезвие и кануло в темноту. Мальчишка даже не шевельнулся. Умаялся, непривычен к долгим переходам. Хотя и не слабак, про таких говорят: худой, но жилистый. Разворот плеч хороший, ладони широкие. На бойца не похож: не те мышцы подкачаны, не так двигается. Но драться наверняка приходилось. Вейн постоял, разглядывая мальчишку. Кто мог додуматься заранее посадить в "Перекресток" соглядатая? Посредник, на всякий случай? Заказчик кому-то проболтался? Или на самом деле - просто совпадение? Сердито поскреб щеку. Не хотел он, но все-таки придется.
       Дан выудил из поклажи веревку и наклонился над Юркой. Рывок - пацан уткнулся лицом в лапник. Коленом на поясницу, выкрученные руки в петлю. Юрка брыкался, вопил матерное. Дан подтянул мальчишку к сосне и примотал, туго затянув узел.
       - Пусти! Козел!
       Хлестнул сопляка по лицу.
       - Тихо!
       Пацан замолчал. Уставился широко раскрытыми глазами. Ресницы у него подрагивали. С разбитой губы капнула кровь.
       - Боишься? Правильно, молодец.
       - Да пошел ты!
       Дан усмехнулся:
       - Уверен, что этого хочешь? Чтобы я ушел и оставил тебя одного? Привязанного, без оружия. Ну, чего молчишь?
       У Юрки дернулся кадык.
       Вейн поворошил палкой в костре и снова повернулся к мальчишке. Тот крутил за спиной связанными руками - шевелились плечи. Под задравшейся футболкой вздрагивал живот.
       - На кого ты работаешь? - спросил Дан.
       - Опять, да? Че, комплекс неполноценности замучил? Хозяин, блин!
       - Не делай вид, что не понимаешь.
       Дан плюнул в пышущие жаром угли и повторил:
       - На кого? Что ты должен сделать? Только следить за мной? Или? Лучше говори сразу, сопляк.
       - Да чего! - удивленно выкрикнул Юрка. - Не следил я!
       - Ага, просто случайно оказался в "Перекрестке". Сейчас, в межсезонье. Тебе просто случайно нужно в Бреславль. Так нужно, что поехал Шэт знает с кем. В этот бред ты предлагаешь поверить?
       - Но это правда!
       - Не смешно.
       Дан вынул из костра горящую палку и опустился перед мальчишкой на корточки. Маленький факел осветил лицо. Готово - перетрусил. Зрачки расширились. Подрагивает подбородок.
       - Кто тебя нанял? На кого ты работаешь?
       Задрал на мальчишке футболку, и Юркин живот судорожно втянулся.
       - Ну?
       - Мне нужно в Бреславль, и все! Честное слово!
       Ох, прости, пресветлая Иша!
       Обугленный конец с лепестками огня ткнулся пацану в живот. Мальчишка заорал.
       - Говори, дурак! Кто?! - Дан прижал ему ноги коленом.
       - Никто! - брызнули слезы.
       Выругавшись, Дан отбросил палку. Придавил ладонь скользкий от пота Юркин лоб.
       - Что тебе нужно в Бреславле?
       - Я же говорил! И Тобиус тоже...
       Вейн сильнее вжал его затылок в сосну, и мальчишка зачастил:
       - Я ищу Виктора Зеленцова, с Земли. Ну, из моего мира. Менестрель сказал, он застрял на межсезонье в Бреславле.
       - Кто он, этот Зеленцов?
       - Вейн.
       Ах ты, сопля! Дан ударил наотмашь, голова у Юрки мотнулась.
       - Не зли меня! Кто он?
       - Я не знаю! Только имя, и все!
       - Зачем он тебе?
       Мальчишка шмыгнул разбитым носом.
       - Ну?!
       - Он... из-за него погибла мама.
       Пресветлая Иша!..
       Дан вытащил нож. Юрка завизжал, скребя по земле пятками:
       - Я ни на кого не работаю! Правда!
       - Да не ори ты!
       Кончиком лезвия подцепил туго затянутый узел. Мальчишка барахтался, торопясь сбросить веревки. Почуяв свободу, рванулся. Дан смотрел с любопытством: сразу побежит или попробует коня угнать?
       Юрка метнулся к своему ножичку. Зажал в кулаке, но нападать не спешил, следил за вейном. Кровь текла у него по лицу.
       Дан неторопливо поднялся и повернулся к мальчишке спиной. Пока шел к сваленной поклаже, чутко прислушивался. Юрка сопел в отдалении. Вейн покопался в сумке и вытащил флакон толстого стекла. Через плечо швырнул на лапник.
       - На ожог клади погуще. И морду вытри!
       Тихо. Даже сопения не слышно. Потом чавкнула пробка, и запахло травами.
       Дан обернулся. Юрка вытряс на пальцы комочки белесой слизи и, морщась, мазал себе живот. Ножичек лежал у колена.
       - Кстати! Если тебе, сопляк, придет в голову идиотская мысль зарезать меня сонного, подумай сначала. Во-первых, вряд ли получится. Во-вторых, это ничего не даст. Один ты не пройдешь. Вернуться тоже не сможешь.
       Заснул Дан сразу, стоило закрыть глаза.
      
       Он любил раннее утро в степи, когда солнце только поднимается, еще и не солнцем вовсе, а расплавленным золотом и алым туманом. Прохладный воздух пахнет росой. Стелется над землей еле заметная дымка. Орут птицы, захлебываясь от жадности. Откроешь глаза - жить хочется.
       Но сегодняшний рассвет оказался испорченным. Во сне приходила Йорина. Губы ее подрагивали, выговаривая: "Верни. Ты погубишь нас. Ты оставил нас без надежды". Голос походил на хруст стекла, по которому топчутся в подкованных сапогах.
       Дан хмуро повел плечами, разминаясь. Огляделся. Юрки дрых у костра, свернувшись калачиком и натянув на голову куртку. Угли дотлевали под слоем пепла. На дне котелка скопилась вода, плавали хвойные иголки. Влажно поблескивало в траве лезвие ножа. На мешке с продуктами сидела белка и нахально теребила ремешок.
       - Я проснулся, - шепотом предупредил ее вейн.
       Белка взлетела на сосну, только хвост трепыхнулся.
       Дан натянул сапоги, зашнуровал куртку. Мальчишка все сопел. Вейн примерился и пнул слугу под ребра. Юрка ошалело вскинулся, спросонья чуть не угодив на угли.
       - Ты должен вставать раньше меня, - сказал Дан. - Живо - костер, воду кипятить. Будешь лениться, выдеру.
       Завтрак прошел в гробовом молчании. Юрка жевал недоваренную крупу, не поднимал глаз от котелка. Вейн рассматривал его смешную футболку и думал, что скоро начнутся земли, по которым кочует Обрег.
       - Значит так, запоминай, - велел Дан. - В любой... ну, практически в любой проекции есть узел. Он - ее основа. Может быть нестабильным, пульсирующим, но он есть. Проще всего найти узел по запаху. У каждого вейна - свой. Помнишь, как в Цитадели? Ну вот, если ромовым табаком вонять начнет - здесь, ищи. Узел, он вибрацией отдается. В позвоночнике, в затылке, в пятках. Дыхание сбивается... Шэт!
       Дан чувствовал себя стрелкой компаса, которую спросили, как она находит север. Школьный наставник, конечно, красиво заливал про поля и биотоки, но кто из вейнов это помнит? Кому это пригодилось?
       - В общем, захочешь - почуешь. Слепые кутята тоже как-то к мамкиному брюху доползают. Найдешь, пробуй, какие подходят ориентиры.
       - Я же их не знаю. Только Цитадель, и все!
       - Кстати, о ней. Там узел разнесенный, бывают такие. Ну, как подковка, разными концами торчит. На выход в часовне, на вход в башне, в оплавленной такой, видел? По ориентирам попадешь в нее, дальше подземным ходом.
       - Но я другое место запомнил, - растерянно сказал Юрка.
       Дан помянул Шэта.
       - Ты запомнил Цитадель, в нее и попадешь. Вон, дорогу видел, там что, всегда одни и те же машины едут? Корова одна и та же стоит? Ты же не на нее ориентиры брал!
       - Не знаю, - буркнул Юрка. - Если там была корова, мог и на нее.
       - Ну, тогда я тебя поздравляю! Жди, когда она снова мимо узла пройдет. А без ориентиров ломиться, конечно, можно, но не советую. Занесет куда-нибудь в море-океан, не выплывешь.
       Мальчишка смотрел угрюмо, и Дан вспылил:
       - Я что, нанимался сопляков учить? Сам напросился! Так или нет? Ну?
       - Так, - нехотя признал Юрка.
       - Говори: "хозяин"! - прикрикнул вейн.
       Пацан раздул ноздри и спросил, высоко вскинув подбородок:
       - А не будет ли столь любезен хозяин одарить своего слугу ориентирами? Хоть самыми завалящими.
       Вот... щенок!
       - Интересно, как? Через маячок? Ты его подвесишь? Или узел где-нибудь видишь, в связке поработать? А? Раньше надо было думать. Все, встали!
       Юрка не тронулся с места.
       - Зачем вы мне это рассказываете?
       - Захотелось. Поднимай задницу! Расселся, как на именинах.
      
       Дан осторожничал, опасаясь влететь в проекцию, и коней не гнал. Раньше срока степь не пройдешь, а Обрег может кочевать где угодно. Впрочем, Стрешкины луга объехать не помешает. Спустя час он начал забирать вправо. Юрка, убаюканный неторопливой поступью Увальня, спохватился не сразу, и ему пришлось догонять. Дан наградил мальчишку подзатыльником.
       - Язык проглотил? Что сказать надо?
       Юрка выдавил, глядя в сторону:
       - Простите, хозяин.
       Лучше бы он врал, подумал Дан. Пресветлая Иша, как было бы просто, если бы мальчишка врал!
       Припекало солнце, подсушивая росу. Накалилась степь и заблестела солончаками. Запах лошадиного пота приманил слепней. Кысь раздраженно отмахивался хвостом. Дан натянул куртку на запястья и зашнуровал ворот. Попировать вволю у кровопийц не получилось - вскоре небо задернулось облаками, потянуло ветром. Полынь стелилась под его дуновениями, и вейну казалось, что рядом узел.
       К обеду серо-зеленая гладь сменила окраску на более темную, обведенную на горизонте желтой полоской камыша. Запахло водой, в степной хор включились кряквы и жабы. Долго ехали вдоль топкого берега, пока не выбрались на косу. Дан скомандовал большой привал.
       Первым делом искупали лошадей. Мальчишка держался без седла цепко. Увалень вредничал и пытался цапнуть всадника за колено, но Юрка справился. Кысь с удовольствием забрался в реку по брюхо, жмурился и тихонько фыркал, пока хозяин скреб ему бока.
       Стоянку Дан обустраивал сам, отправив Юрку стирать. Пацан скомкал штаны и плюхал ими возле берега, поднимая со дна тучи ила. Вейн разозлился всерьез. Наорал, треснул по уху и показал, как следует обращаться с походной одеждой.
       На обед сварили уху. Дан соорудил из тальника и сетки простенький бредень, загнал мальчишку по пояс в воду и забрался сам. Пошли вдоль берега. Прут в руке подрагивал, гнулся, однако выдержал. Выволокли добычу. Заблестели в траве окуньки и щурята. Потрошил рыбу Юрка, довольно ловко, правда, чертыхался, колясь о плавники. Готовил вейн, побоявшись доверить мальчишке столь ответственное дело. Сначала отварил окуньков с луком и морковью. Потом вытащил мелкую рыбешку и запустил в ту же воду щучек. Сдобрил рисом, лавровым листом и черными горошинами перца. От души поблагодарил Тобиуса, раскопав в недрах сумки пучок укропа.
       Уха получилась такая, что Юрка урчал, как уличный кот, и еле успевал выплевывать косточки. Дан польщенно улыбался и даже не погнал пацана сразу же мыть посуду. Валялись, подставив солнцу животы. Ветер трепал одежду, развешенную на иве. Ну просто Малдазийский курорт, а не степь в межсезонье.
       - Смотрите! - Юрка приподнялся на локтях.
       Над водой кружила фиолетовая птица с розовым хохолком. Она вытягивала голову на длинной шее, поджимала лапы и вообще вела себя как барышня из хорошей семьи, которой предложили посидеть на грязной травке.
       Птица опустилась, по-лебединому презрительно изогнула шею и задрожала хохолком. Лапы взбили мутную воду, на одной сверкнуло кольцо. Домашняя, с прудов залетела. Разве тут выживет? Дан потянулся за арбалетом, но покосился на Юрку и передумал. Ладно, каждый имеет право на свой шанс.
       Мальчишка, видно, заметил его движение. Спросил:
       - А огнестрельное оружие у вас есть? Ну, самое простое.
       - Да хоть пулемет. Ежели кто протащит.
       - Тогда почему?.. - Юрка повел подбородком в сторону арбалета.
       - Я ж не купец, чтоб по дорогам ездить. Мало ли куда занесет.
       - Но говорят, если Середина примет, то уже все.
       Дан зевнул. Его разморило после обеда, и воспитывать бестолкового сопляка было лень. Проще ответить.
       - Оружие - это система. Порох или пули - надо? Надо. Кремень, допустим, истерся. Смазка, опять же. Заменяешь одну деталь - меняется вся система. А чем сложнее система, тем менее устойчива. Так что, соберешься воткнуть новую батарейку в часы, подумай сначала. А арбалет... Тетиву я хоть где раздобуду, болты тоже. Да и вообще... подходящее оружие. Тихое.
       - Но, в принципе, купить пистолет можно? В Бреславле?
       - Запросто. Если денег хватит.
       Юрка помолчал. Дан уже начал дремать, когда настырный пацан спросил:
       - Ну, ладно, пистолет. Технология. А человека?
       - Что - человека? - раздраженно спросил Дан. - Купить?
       - Да нет же! Провести из мира в мир. Очень сложно?
       Тьфу ты.
       - Смотря кого. Если дар есть, ну, как у тебя, например, без проблем. Даже поводырем быть не надо.
       - А если нет?
       - Тогда сложно. Мало кто может, и то не любого. А кто может, редко соглашается. Ну его к Шэту, здоровье гробить.
       - Почему?
       Вот, привязался!
       - Да Середина же! Она или принимает, или отсекает, все, что не по ней. Не пропустит, и хоть тресни. Люди вообще... система сложная.
       - А если не через Середину?
       - Совсем дурак, да? Я же говорил: узел - это такая хреновина, торчит из Середины. Только с нее выйдешь, и в нее же войдешь.
       Мальчишка посопел и разродился новым вопросом:
       - Их вообще много, миров?
       Ну, не даст же поспать!
       - Два месяца назад над дверью часовни святого Христофора, покровителя путешественников, было написано число триста двадцать восемь, - отчеканил Дан. - Это общеизвестных. А сколько еще ориентиров вейны по карманам прячут, никто не считал.
       - А сколько знаете вы?
       - Достаточно. Все, отцепись! Через сорок минут разбудишь. Костер закидаешь землей, посуду помоешь, вещи соберешь. Кругом поглядывай, мало ли что.
       - И горох перебери, - пробормотал мальчишка.
       - Если найдешь, можешь перебрать, - разрешил Дан, прикрывая глаза рукой. - Только тихо.
      
       Стрешкины луга объехали, круто забирая на северо-восток, но не прошло и трех часов, как послышался стук копыт. Юрка беспокойно завертел головой. Вейн дергаться не стал, понимал - догонят. "Прости, пресветлая Иша! - подумал он. - Сама видишь - не хотел". Остановил коня. Рядом пристроился мальчишка, зашипел:
       - Вы же говорили, тут не ездят! Кто это? Чего им надо? Это степняки, да?
       Дан отвернулся.
       Маленькие всадники на легких жеребцах обошли справа и слева, замыкая круг. Видя, что добыча ведет себя благоразумно, за арканы хвататься не спешили.
       - Казахи? - удивленно шепнул Юрка.
       Вейн поправил:
       - Жузги.
       Меднолицые воины довольно щурились. Старый шаман бормотал молитву и бубенцы на островерхой шапке вторили ему звоном.
       - Бий! Салеметсиз бе! - сказал Дан.
       Обрег выехал вперед.
       - Здравствуй, вейн. Мне жаль, что мы встретили тебя.
       - Так отпусти.
       Возмущенно заскрежетал шаман, Обрег жестом остановил старика.
       - Вейн, ты помнишь мое слово, - сказал бий.
       Дан, конечно, помнил. Он ругнулся про себя и мотнул головой, показывая на Юрку.
       - Как условились.
       - Кто с тобой? Спутник, господин или слуга?
       - Слуга, - твердо ответил Дан.
       Обрег прикрыл глаза веками. Так он еще больше походил на медного божка. Молчал шаман.
       - Ты говоришь правду, - согласился бий и посмотрел на Юрку. - Кто для тебя этот вейн - господин, спутник или слуга?
       Мальчишка искоса глянул на Дана. Сказал, как выплюнул:
       - Господин.
       Бий шевельнул толстыми губами:
       - И ты говоришь правду.
       "Ну так!" - с отвращением подумал Дан.
       - Вейн, ты отдаешь нам своего слугу?
       Ох, пресветлая Иша, сама виновата, что не выпустила из Цитадели. Были бы сейчас в Бреславле...
       - Да, отдаю.
       - Что?!
       Юрка дернул повод. Аркан тенью метнулся в воздухе и сдернул мальчишку с седла. Пацан охнул, ударившись о землю.
       На лице медного божка расплылась улыбка.
       - Удачи тебе на твоей дороге, Дан.
       - И тебе, Обрег. Кош болыныз!
       Вейн прицепил к седлу повод Увальня. Жузги расступились, пропуская.
       - Дан! - отчаянно крикнул за спиной Юрка.
       Он не обернулся.
       - Сволочь!
       Вполне вероятно, согласился вейн. А ты - дурачок, к тому же невезучий.
      
       - Пустите!
       Юрка дернулся, но аркан подсек и свалил на землю. Куда ни глянь - лес из лошадиных ног, не вырваться. Смотрят сверху круглолицые узкоглазые воины, их лица похожи, точно маски. Переговариваются непонятно.
       - Мне нужно в Бреславль!
       Юрка вскочил, и его снова заставили упасть.
       - Вы не имеете права!
       - Почему? - спросил на всеобщем тот, кого Дан называл бием.
       - Он не мог меня отдать, я не вещь!
       - Ты сам назвал его господином.
       Юрка скрипнул зубами, вспомнив, как стаскивал с Дана сапоги.
       - Я не раб, а только слуга. На время!
       - Он твой господин, - повторил бий.
       - Но мне нужно в Бреславль!
       Обрег развернул коня, следом пристроился старик в островерхой шапке с бубенцами.
       Юрка дернулся, и опять резануло арканом плечи.
       - Мне нужно, слышите! Пустите!
       Молодой жузг спешился, подошел к пленнику.
       - Отвали, урод!
       Юрка лягнул, метясь в пах, но степняк легко увернулся и кругом засмеялись.
       Невысокий парень оказался сильным и скрутил его запросто, точно тряпичную куклу, спутал концом аркана руки. Быстро обыскал, нож забрал себе. На часы прищелкнул языком, однако оставил. Кто-то другой, жадный, потянулся снять, но жузг прикрикнул и оттолкнул. Юрка топорщился, ругался - без толку. Его перекинули вниз головой через лошадиный круп и придавили локтем. Мотнулась перед глазами земля - степняк пустил коня галопом. Юрка зажмурился. Остро пахло лошадиным потом и дегтем от жузговых сапог. Сбившиеся внутренности застряли в горле склизким комком. Хлестнула по лицу полынь. Послышались крики, собачий лай.
       Швырнули вниз. Юрка не успел перевернуться и больно грохнулся на спину. Земля качалась. Маячили высоко в небе всадники. Приплясывали, не желая стоять на месте, лошадиные ноги. От них рябило в глазах, и пришлось сглотнуть, проталкивая взбунтовавшийся желудок на место.
       Шершавые пальцы тронули лицо. Юрка отшатнулся, неловко опираясь на связанные руки. Перед ним сидел на корточках шаман.
       - Вам чего, а?
       Старик пошарил у него за пазухой.
       - Не лапай меня!
       Юрка попытался двинуть извращенца коленом, но кто-то зашел со спины и жестко стиснул загривок. Шаман беспрепятственно провел по шее, ощупал запястья. Удивился.
       - Амулет? Где?
       - Какой амулет? Чего вам?
       Старик заговорил по-своему, словно ворон закаркал. Хватка разжалась, Юрка дернул головой.
       - Не дерись, и с тобой будут обращаться хорошо, - сказал на всеобщем парень, что привез его на своей лошади. - У тебя есть какой-нибудь амулет?
       - Ничего у меня нету!
       Шаман ухватил за ворот футболки и потряс, сердито глядя на нарисованного монстра.
       - Это твой бог? - спросил парень.
       - Сдурели? Нет!
       Старик удовлетворенно каркнул, спросил еще что-то. Молодой жузг перевел:
       - Ты веришь в своих богов? Ты обещан какому-нибудь богу?
       - Нет.
       Шаман довольно кивнул, бубенчики на его шапке зазвенели. Закряхтев, старик поднялся и пошел к юртам, ему торопливо уступали дорогу.
       Парень сказал, распутывая узлы на веревках:
       - Хорошо. Значит, боги не будут спорить из-за тебя.
       Юрка зашарил взглядом. Вон лошади, оседланные, но рядом их хозяева. Угнать не получится, а побежишь - догонят.
       - Как тебя зовут? - спросил молодой жузг. Он смотрел доброжелательно и даже улыбался.
       - Юрий! - ответил с вызовом.
       - А меня - Азат.
       К жузгу подковылял мальчишка лет семи. Он припадал на левую ногу, но спешил изо всех сил. Подал сверток и сказал что-то, повторив несколько раз имя бия - Обрег. Парень тронул ладонью черноволосый затылок с розовыми проплешинами, но калека мотнул головой, избегая ласки.
       Азат развернул сверток, и Юрка вспыхнул. Малек принес ошейник - с медными клепками, прошитый проволокой, с цепочкой, пристегнутой к коротеньким дужкам. Нетрудно было догадаться, для кого. Вот гады! Юрка рванулся к лошадям, успел схватиться за стремя, но его сбили с ног. Прижали к земле, выкручивая руки. Кто-то дернул за волосы, запрокидывая голову так, что стало трудно дышать. Кожа с медными клепками коснулась шеи. Щелкнула застежка. Все.
       Его отпустили. Юрка ткнулся лицом в землю, не пытаясь подняться. Дан, сволочь...
       - Вставай, - велел Азат. Цепочка дернулась. - Не бойся, тебя больше не будут бить.
       - Вот еще! - вскинулся Юрка. - Я не боюсь.
       - Тогда пошли, ты будешь жить у нас.
       - Жить? - Юрка прокашлялся. При каждом движении кадыка ошейник давил на горло. - Рабом, да? Обойдетесь!
       Малек смотрел на него, приоткрыв рот. Губы у него обметало болячками.
       - Ты не раб, ты - дань богам, - сказал Азат. - Пойдем.
       Цепочка висела в воздухе, жузг не спешил ее натягивать. Юрка встал.
       Шли медленно, малек старался не отставать, сопел и пыхтел. Встречные рассматривали пленника с любопытством. Азата окликали, говорили что-то, похожее на похвалу или одобрение. Молодой жузг каждый раз останавливался, заводил беседу. Малек тогда хватал его за руку и поджимал хромую ногу.
       Юрта, к которой пришли, не выделялась среди прочих ни бедностью, ни богатством. Азат откинул войлочный полог и потянул пленника за собой.
       Внутри было темновато - свет падал сверху, из зарешеченного отверстия в куполе, в него же уходил дым. Пахло овечьей шерстью и подгоревшим жиром. Рябило в глазах от множества ковров - больших и маленьких, тканых и катаных, одно-двухцветных и пестрых. В центре, у очага, возилась пожилая женщина в наглухо застегнутом одеянии. Она бросилась к ним, хотела расцеловать малька, но тот вырвался. Хозяйка засмеялась, метнулась к Юрке и, встав на цыпочки, коснулась его лба сухими губами. Он испуганно оглянулся на Азата. Жузг прикрикнул по-своему, и женщина вернулась к очагу. Наклонилась над котлом, пряча улыбку.
       Степняк разулся и велел, чтобы пленник сделал то же самое. Повел по войлочному ковру в правую половину юрты. Тут стояла низкая постель, накрытая стеганым одеялом. Над ней висели кинжалы в ножнах, украшенных чеканкой. В изголовье приткнулся ящик с плоской крышкой. На полках валялись скребки, шило, обрезки кожи. Левая сторона, наверное, принадлежала женщине - там тоже виднелась постель, но богатая, с атласным покрывалом и горкой подушек. На окованном сундуке теснились плошки и мисочки.
       Азат сел, точно йог, выставив колени в разные стороны. Юрка устроился, как привык - согнул одну ногу и оперся на нее локтем. Малек привалился под бок к парню и неотрывно смотрел на пленника, трогая языком коросту на губе.
       - Мой брат, Ичин, - сказал Азат. - Калима - наша мать. Отец погиб, давно. Я старший мужчина в семье. Ты здешний?
       - Нет. Я из другого мира.
       - Зачем ты пошел этой дорогой в божье время?
       - Мне нужно в Бреславль. Если вы из-за выкупа, я найду, чем заплатить. Честное слово!
       Азат покачал головой.
       - Голод гонит весной на эти пастбища, и чтобы задобрить чужих богов, мы приносим им жертвы. Господин подарил тебя.
       - Он права не имел! Сволочь он, а не господин!
       - Почему? Умный человек, уважает богов. Мог драться, но решил дело миром. Чем плохо?
       - Ну, это кому как! - смешок получился истеричным. - Вы же меня теперь убьете?!
       - Будут решать боги. Шаман чует, когда из-за их гнева путаются миры... У вас есть слово, - Азат задумался, вспоминая. - Про... Проц...
       - Проекция?
       - Да. Чтобы боги успокоились, мы отдаем им жертву.
       - Убиваете.
       - Нет, - замотал головой Азат. - В другой мир. Пусть уходит, и боги обретут спокойствие.
       - Хочешь сказать, когда вы встречаете проекцию, то выбрасываете в нее пленника?
       Азат кивнул.
       - Сейчас межсезонье, через степь не ездят. Если не я, кого бы отдали? Корову? Давайте я вам пять штук куплю!
       Руку с часами Юрка осторожно завел за спину - с жузгов станется отнять и самим продать иномирскую диковину.
       - Нет, не корову. Человека. Если не ты, то очередь Ичина. Так решил Обрег.
       Юрка посмотрел на малька. Тот опустил голову и шмыгнул носом, втягивая соплю.
       - Ичин калека, но он умный. Он понимает ваш язык.
       Ладонь Азата тронула плешивую макушку брата. Женщина у очага заплакала.
       Остаток дня Юрка просидел на цепи - ошейник пристегнули к железному кольцу, вделанному в решетчатый каркас юрты. Азат и Ичин ушли, Калима толклась по хозяйству. Выходила она редко. Когда женщина первый раз скрылась за войлочным пологом, Юрка попытался освободиться. Ошейник оказался заклепан на совесть, хотел выломать крепеж - прутья не поддавались. Калима вернулась бесшумно. Юрка заметил ее, когда женщина потянула за цепочку. Глянул с вызовом - он не обещал сидеть смирно! Хозяйка что-то крикнула, и Юрка испуганно замер. Лицо у жузги было безумное. Казалось, дернись, и гвоздями к стене приколотит.
       На закате вернулся Азат, отцепил пленника. Калима следила внимательно, не рванет ли будущая жертва к выходу. Юрка не пытался, понимал, что догонят сразу. Успокаивал себя: шанс еще будет, не может не быть!
       Азат сел к очагу, небрежно бросив конец цепочки на ковер. Калима укорила негромко, но жузг бровью не повел. Юрка опустился рядом, постаравшись правильно скрестить ноги. Глядя на него, улыбнулся Ичин, лизнул болячку в уголке рта. Юрка отвернулся. Из-за калеки, который долго не протянет в степи...
       Ужинали бараниной с рисом. Хозяйка выложила кушанье на общую тарелку, и все брали с нее руками. Юрка помедлил, глядя, как малек копошится в еде грязными, в коростах, пальцами, но голод пересилил брезгливость. Пленника не одергивали, позволяя наесться, хозяйка даже подпихивали ему лучшие куски. Если б не ошейник, казалось - принимают гостя.
       После ужина у матери со старшим сыном вышел спор. Парень хмурился, возражал, но Калима настаивала - и все-таки взяла верх. Перед тем как лечь спать, она связала пленнику руки и замотала другой конец веревки себе вокруг запястья. Юрке пришлось устроиться рядом с низенькой кроватью на женской половине юрты. Вытянулся на кошме, неловко приподняв локти. Плечи быстро затекли.
       За тонкими стенками выли и грызлись собаки. Было душно. Кололся войлок, громко похрапывал Азат. Уснуть у Юрки не получалось.
       Дан, скотина! Обманул, продал. Знал, что так выйдет, недаром о проекциях рассказывал. А если выбросят куда-нибудь вроде той каменной пустоши? Унюхаешь там узел, как же! Быстрее сдохнешь без воды и припасов. Или к дикарям отправят, те сожрут и не подавятся. Впрочем, оказаться без денег и документов в современном мире тоже не сахар. Нужно бежать. Он должен попасть в Бреславль!
       Юрка повернулся, и ошейник сдавил горло. Звякнула цепочка. Калима тут же встрепенулась, пошарила в темноте. Скривившись от брезгливости, позволил ощупать лицо.
  • Комментарии: 3, последний от 19/08/2012.
  • © Copyright Живетьева Инна (jv@ngs.ru)
  • Обновлено: 13/08/2012. 106k. Статистика.
  • Глава: Фантастика, Фэнтези
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.