- Если отбросить анестезию сексуальной зависимости от бытия, то ничего не останется. Ничего, кроме пустынных ветров взбешенной реальности, готовой сожрать тебя ежесекундно.
- И что ты хочешь этим сказать?
- Да, в общем, ничего хорошего. Чем больше ты оргазмируешь, тем больше ты становишься зависимым от жизни, от этой шлюхи, которая просто так тебя не отпустит, пока не превратит тебя в полоумное, дрожащее, умирающее существо.
- Ты хочешь сказать, что нам больше не стоит заниматься сексом?
- Да.
- У тебя в порядке с головой, или у тебя не стоИт?
- У меня в порядке с головой, и у меня стоит. Поэтому я и решил воздерживаться до конца дней, чтобы не идти на поводу у генной системы, которая вцепилась в меня как репейник, и проходу не даёт.
- А куда ты собрался? Куда тебе не дают прохода?
Он помолчал и сказал:
- Я не хочу умереть старой, больной развалиной, вспоминающей отрывочные мгновения детства.
Она подошла и обняла его. Сказала:
- Тебе не хватает меня. Неужели ты не понял? Неужели ты не понял, что женщина, которую любишь, заменит всю философию мира. Что я - это весь мир. И ты - это весь мир. Чего ты опять начитался? Выбрось книги и забудь буквы, и проблемы сразу испарятся как туман.
Она поцеловала его. Он пробормотал:
- Наверное, ты права. Мне придётся умирать старой, больной развалиной с одними воспоминаниями детства.
И обняв её, принялся раздевать, отбросив философию нигилизма. И только в самой потаённой глубине его души мелькнула мысль: Инстинкт непобедим. Возможно, это к лучшему.