Обе расы, живущие на Аолайго, старались строить, не нарушая ландшафта, поэтому дом почти ничем не отличался от зелёных холмиков, во множестве торчащих среди гигантских древовидных трав. Лишь светящиеся круглые окошки да едва заметная овальная дверь выдавали, что это жилище людей. Или хакков.
Друг, незаметный под плащом-призраком, через портативный околонг видел и слышал всё, что происходит в недрах дома. Мальчики пили молоко, а женщина смотрела на них с материнской улыбкой. Только что она с трудом заставила двух братьев бросить сумбурную возню и сесть за стол. Вернее, за стол уселся только шестилетний хомо, а его ровесник хакк, зацепившийся хвостом и одной нижней рукой за свой насест, раскачивался, держа двумя верхними чашку, в которую периодически макал мохнатую, перепачканную белыми сливками мордочку.
- Не шали, Марти, - одёрнула женщина.
Тот с размаху опустил чашку на стол, да так ловко, что остатки молока не выплеснулись, схватился за насест обеими нижними руками и принялся выплясывать.
- Мама, мама, смотри, я Хануман!
Его общедоменный язык был не совсем чист, но вполне боек. Маленький хомо восхищённо глядел на названного братца, а мать покачивала головой, очевидно, давно смирившись с неуёмным нравом приёмыша. На Аолайго, где люди и хакки мирно сосуществовали уже около тысячи лет, усыновление малышей-сирот из чуждой расы - обычное и властями поощряемое дело.
- Вот уж Господь Хануман тебе пропишет, - пригрозила мать, но малыш лишь довольно заухал, молотя себя в грудь кулачком.
Из-за тесного взаимодействия культур даже своего Благовестника хакки стали называть именем божества одной из земных религий. Дружный мир. Дружная семья. А Друг принёс ей горе. Горе во имя долга.
Он опустил околонг, отключил функцию невидимости плаща и пошёл к дому.
Если разобраться, Домен почти неизменно просуществовал сорок тысяч земных лет во многом благодаря Исканиям. Хотя вряд ли Доминус думал об этом, когда впервые отделил свой Образ. И вряд ли сейчас об этом помнит - ненужные знания Образ не хранит.
Пощипывая густой седой ус, Друг глядел на мальчика, ставшего очередным пристанищем для Образа Доминуса. Убедить мать, конечно, стоило немалых трудов, но, наконец, та смирилась. Так случалось и раньше. Невозможно противиться Другу, второму лицу в государстве. После Доминуса, который не отдельная личность, а множество, несущее Образ правителя, передаваемый им преемнику в момент смерти.
Этот феномен иногда проявлялся на разных планетах, но один Доминус понял, что переходит не душа, а совокупность характеристик и информации, делающих правителя правителем. А личные души носителей после смерти отправляются туда, куда им положено. "Богу Богово, кесарю - кесарево", - ритуально возглашалось в момент очередной смерти Доминуса. Конечно, Образ влиял на структуру личности преемника, и Друг предвкушал общение с прежним Доминусом, по которому тосковал все эти годы. Две сотни лет вместе... Иногда Другу казалось, что он знает о Доминусе всё. Но немыслимо постичь сорокатысячелетний опыт правления галактической державой. Порой Друг чувствовал себя слепым щенком перед Сфинксом, но часто ему приходилось спасать Доминуса от тоски и одиночества. Таково предназначение Друга.
Мать собирала детей, безуспешно сдерживая слёзы. Теперь одного из них она изредка будет видеть через космооко. Второго тоже придётся забрать на Кафедру, планету-столицу. После сказанной Другом кодовой фразы личность Доминуса, ещё не в полной мере пробуждённая, тем не менее, осознавала себя. Но преемник оставался ребёнком и наотрез отказывался уезжать без "братика". На Кафедре для того, конечно, найдётся и место, и титул. Но ему придётся год от года с бессилием наблюдать, как удаляется в лабиринты галактической власти тот, кого он в детстве считал братом.
- Мама, хочу другую тунику, жёлтую! - хныкал носитель Доминуса.
Дети капризничали, ощущая нарастающую тревогу взрослых. Для неё имелись причины: с орбиты за ними спускался клипер Кафедры, но Сторона Владык не прекратила охоту. Друг совсем недавно оторвался от преследования и надеялся, что хорошо замёл следы, но до конца в это не верил. Титул Друга непрерывно наследовался десятка три тысяч лет, их с детства готовили к Исканию, внедряя навыки анализа информации, разведки, актёрства, всех видов боя. Противостояли им тоже умельцы, но один Друг знал приметы, по которым среди триллионов существ можно найти ребёнка, носящего Образ. Доминус сообщал их ему перед смертью. Всего несколько раз в истории Доминус не смог этого сделать, тогда Искание занимало века, а Образ тайно переходил от носителя к носителю. В это время в Домене воцарялось беспокойство, потому что для стабильности необходим единый правитель, имеющий право исполнять некоторые священные обряды, и его непререкаемое слово. Образ искали упорно. От Стороны Ряда, центрального правительства, искал Друг. Но искали и от Стороны Владык. Раскольничьи устремления наместников секторов Доминус обуздал тысячелетия назад. Теперь их цель заключалась в том, чтобы, оставаясь в Домене, контролировать верховного правителя. Не единожды случалось так, что Владыки первыми находили носителя Образа, и тогда столетия очередного правления Доминус оставался под их влиянием. Насиловать его волю Владыки не смели, но вот воспитать юного правителя к выгоде своей стороны могли - психике преемника требовался некий период, чтобы все силы и знания Образа стали принадлежать ему доподлинно. В такие эры Домен бывал неспокоен, но динамичен, буйно расцветали крупный бизнес и торговля, реализовывались или терпели крах грандиозные авантюры. Однако чаще первой в Искании оказывалась Сторона Ряда, и Доминус под её влиянием стремился к жёсткой вертикали власти и стабильности. Тогда эры шли сытые, спокойные, но скучноватые. А Времена Исканий добавляли необходимый элемент игры и случайности, без которого у жизни нет вкуса. Так Домен, грандиозная система из тысяч миров и сотен рас, поддерживал необходимый баланс между тотальным государством и анархией.
На улице Друг полной грудью вдохнул пряный сыроватый воздух. Жгуты утреннего тумана извивались меж гигантских трав. Хакк за ручку вывел из домика братца-хомо. Он выглядел старше - хакки развивались быстрее. Глаза у обоих после прощания с матерью всё ещё оставались на мокром месте, но в них светилось жгучее любопытство и предвкушение путешествия. Женщина с ними не вышла - рыдала в подземных покоях.
Сверху донёсся нарастающий звук. Друг вздрогнул - это не походило на завывание садящегося клипера. Скорее... Да, дурные предчувствия Друга оправдались. Из нависших облаков стремительно вырвался юркий десантный бот и с пронзительным свистом приземлился за несколько десятков метров от дома. Сначала казалось, что из открывшегося люка никто не появился, но вскоре неясные тени солдат-невидимок заполонили всю поляну. Мальчик-хомо захныкал, хакк тревожно заверещал, подпрыгнул, проворно влез на ближайший ствол и скрылся в пышных соцветиях. Друг, в официальный фиолетовой мантии казавшийся величавым и спокойным, ждал, опираясь на церемониальный посох. Из бота спустился офицер без плаща-призрака, в серебристо-чёрной форме капитана гвардии Сотого сектора, преклонил колено перед мальчиком и повернулся к Другу. Вельможи вежливо раскланялись.
- Вы проиграли, - мрачно произнёс капитан.
- Да, - кивнул Друг, - но вот это вам не достанется.
Он несколько раз быстро провернул огромный драгоценный камень в кольце, которое носил на пальце.
- Попробуете снять - эта часть поверхности планеты исчезнет, - сказал он, глядя капитану в глаза.
Тот пожал плечами.
- Я и не собирался. Носитель у нас, и я полагаю, вы успели начать активацию Образа.
Для того чтобы Доминус окончательно обрёл свою личность, необходим был его контакт с кольцом, содержащим цифровой аналог Образа. Кольцо хранил Друг.
- Разумеется, вы можете испарить тут всё вместе с нами, - продолжал капитан. - Но я слишком хорошо вас знаю и уверен, что вы так не поступите, Друг.
В устах капитана это звучало не только как титул. Друг опустил глаза. Да, он не сделает этого. И не потому, что иначе Времена Исканий продлятся на неопределённый срок - просто не мог убить детей.
На лице капитана мелькнуло сомнение. "Пора, - пронеслось в голове у Друга. - Прости меня, Господи!"
От незаметного движения пальца из верхушки посоха выдвинулся бритвенно острый клинок и вонзился Другу под челюсть. Остриё поразило мозг, вызвав моментальную смерть. Широко открытые глаза уставились в небеса. В них всё ещё тлела усталость прошедших лет Искания. Поддерживаемое прочно упёртым в землю посохом тело так и осталось стоять.
Капитан низко поклонился трупу.
- Благородный человек. Сегодня мало кто способен умереть, когда исполнить долг до конца невозможно.
Из кроны, где прятался хакк, раздалось гневное цоканье, и неспелый плод хиноруса вдребезги разлетелся о парадную каску офицера. Тот не обратил на это внимание и повернулся к мальчику.
- Прошу вас проследовать на корабль, Всевластный.
Малыш испуганно захныкал.
- Я с бра-атиком!
Капитан покачал головой.
- Нет времени, вот-вот сядет клипер с Кафедры. Забудьте зверька, Всевластный, вас ждёт Домен.
Когда бот скрылся в облаках, хакк проворно слез вниз. Подскочив к стоящему телу, он вскарабкался на посох, мохнатыми лапами обнял мертвеца за шею и тихо простонал:
- Друг, дру-уг мой.
Спрыгнул, нежно погладил вяло свисающую руку, и несколько раз быстро провернул камень кольца. Осторожно снял его, надел на свой палец и снова повернул камень. Мохнатая мордочка исказилась страданием, глаза зажмурились. Он замер, словно на несколько минут потерял сознание. Потом открыл глаза. Они изменились - стали мудрыми, как тысячелетние ледники.
- Господь Хануман, - пробормотал древний мальчик, глядя в небеса, - почему Время Исканий длится всегда?..
Хакк сел у ног мертвеца спиной к спускающемуся клиперу. Поляну вновь заняли почти невидимые бойцы - на сей раз космогвардейцы Домена. Выскочивший вслед за ними роскошно одетый придворный окинул взглядом мизансцену и преклонил колено.
- Всевластный...
- Свяжитесь с Кафедрой, пусть готовят торжественное погребение, - не оборачиваясь, произнёс хакк.
Его гортанный выговор придавал словам вескую значительность, но за ней скрывались непролитые слёзы.
- И прикажите владыке Сотого сектора немедленно отдать мальчика матери. В целости и сохранности. Под страхом гнева Доминуса.
В знак повиновения придворный низко поклонился.