70-летие Джона Леннона повергло меня в историософские размышления. Или просто в ужас. Я вдруг сообразил, что принадлежу истории. А как же! Я прекрасно помню свои сожаления о том, что распался квартет "Битлз", который я слушал с виниловых пластинок мамы. А уж в год смерти Леннона я был вполне взрослым молодым человеком. Да и вообще чего я только не помню и чего только не было при моей жизни! Взять хоть эти октябри. В октябре 1962-го я мог испариться от ядерного взрыва, поверни Карибский кризис в другую сторону. Правда, я бы ничего не понял, ибо испарился бы вместе с мамой, в которой еще пребывал. В октябре 1964-го убрали Хрущева, 1967-го - убили Че Гевару, а 1968-го - родился интернет. В октябре 1970-го Садат стал президентом Египта, а в октябре 1981-го его убили. В октябре 1978-го (будто вчера!) Кароль Войтыла стал Иоанном - Павлом II. В этом же месяце 1982-го запретили "Солидарность", и мы, советские студенты-историки, с горящими глазами рассуждали в институтской курилке, что вот сейчас польское студенчество возьмется за оружие... В октябре 1984-го убита Индира Ганди, 1991-го - распадались СССР и Югославия, а в октябре 1993-го у горящего Белого дома я слышал, как свистят над головой пули.
И все эти октябри вкупе с остальными одиннадцатью месяцами составляют историческую эпоху, которую только из-за аберрации близости мы продолжаем называть "прошлым веком". На самом деле он начался не по календарю, не по календарю и закончился. События столетней давности - первая русская революция, русско-японская война, 300-летие Дома Романовых, даже революция в Китае - все это были долги, которые отдавались людьми XIX, тогда "прошлого" века. А новый век начался, может быть, в 1913-м, а может быть, и в 1914 году. И Первая мировая показала, что это будет за век.
Так и наш новый век начался не с обрушения башен-близнецов - это было лишь эффектное завершение прошлого. Пока неясно, с какого именно события следует считать новый период, может быть, с еще не закончившегося глобального кризиса. Сменяется поколение властителей мира, уходят монстры и герои прошлого, вот-вот вступят в активную жизнь те, кто родился вне девятисотых годов.
Но я-то останусь! Я, в чью память навечно врезался аляповатый Дед Мороз на витрине убогого магазинчика, поздравляющий граждан с "новым, 1966 годом". Я, который ждал войны с Китаем во время боев на острове Даманский. Кто в колонне советских школьников ходил под плакатом: "Свободу Луису Корвалану!" - а чуть раньше мечтал об окончании войны во Вьетнаме. Чьи ровесники возвращались "грузом 200" из Афгана и кто поносил на митингах "руководящую и направляющую" КПСС, а потом в прямом эфире лицезрел Ельцина на танке.
Для моих детей это, наверное, так же странно, как для меня сознание, что бабушка помнит ночи в ожидании "воронка" под окнами и вой немецких бомбардировщиков над Москвой. Но бабушка умерла всего три года назад... А мой прадедушка, которого я помню совсем еще бодрым мужчиной, был в 1917-м уже настолько большим мальчиком, чтобы понимать, почему стреляют в Первопрестольной. И не ударит ли моего правнука (надеюсь, доживу до таковых), когда он придет после урока истории и посмотрит на меня: "Ни фига себе, деда же живого Руцкого в Белом доме видел"?
А те, кто рождается сейчас, могут войти в век XXII, и все, чем мы живем сейчас, будет для них тем же, чем для нас живой голос Леннона или живая музыка Моцарта, - историческими фактами.