Вот всегда так! Можно дрыхнуть хоть до обеда - вскакиваешь чуть свет, нужно встать пораньше - едва получается голову от подушки отодрать...
Барт с мрачным видом разглядывал потрескавшиеся от старости потолочные балки, размышляя - а не послать ли всю эту затею псу под хвост. По утрам, на свежую голову, многие гениальные планы не кажутся такими уж гениальными. К тому же, если Индюк про все узнает... Тут фантазия юного Твинклдота, обычно не ведающая границ, отказывала - как видно, щадя и без того потрепанные нервы. А может, сама мысль о том, что у него, у Барта Счастливчика, что-то может не получиться, настолько противоестественна, что мозги отказываются принимать её в расчет.
Зевнув так, что позавидовал бы и бегемот, Барт рывком сбросил с себя одеяло и, ежась от утренней прохлады, приступил к водным процедурам. Начал с омовения лица и шеи, затем тщательно прочистил уши, смочил волосы на затылке, чтобы не торчали непослушными вихрами. С сомнением потрогал волоски над верхней губой. Бриться не стал - время уже не терпит, да и кожа покраснеет и выглядеть будет еще более несолидно, чем с таким вот рыжим пушком. Ещё и порежешься, как всегда.
Надел все парадное: старенький, но еще вполне приличный сюртук, доставшийся в наследство от младшего "индюшонка" - Бонацио - после того, как тот растолстел настолько, что перестал в него влезать; белую манишку без пятен на видных местах, штаны в узкую полоску, штиблеты с медными пряжками. В левый внутренний карман - к самому сердцу - сунул туго набитый кошелек.
Индюк, то есть, простите - почтеннейший Донателло Твинклдот, брат трагически погибшего невесть сколько лет назад папеньки Барта - наконец-таки одарил юного племянника своим доверием. Поскольку сам дядюшка вместе с двумя старшими отпрысками отправился в соседний Тиелат за какой-то важной партией груза, Барт остался в славной компании "Твинклдот и сыновья" за главного. Хотя, конечно, выбор у дядюшки был невелик, коль уж он забрал с собой в плаванье старших. Третьему его сыну, уже упомянутому Бонацио, хоть и стукнуло без малого девятнадцать, но доверить ему дело ответственнее, чем ковыряние в носу, было бы поступком крайне опрометчивым.
А дядю Донателло опрометчивым человеком не назовешь. Прежде, чем оставить лавку на попечение племяннику, он провел с ним продолжительный и весьма неприятный разговор, смысл которого можно свести к одной фразе: "Напакостишь - голову оторву". Хотя шансов попасть впросак у Барта немного - от него всего-то и требуется, что постоять за прилавком на пару с Бонацио, да один раз сделать закупку бобов - урожай как раз подоспел, и сейчас можно запастись на всю зиму по минимальной цене.
Под это дело дядя выделил племяннику аж четыреста лир. Денег этих должно было хватить на десять-двенадцать корзин бобов - как сторгуешься.
Четыреста лир - невесть какая сумма для торговых операций, однако для Барта это целое состояние. И было бы глупо упускать возможность заставить этот капиталец немного поработать. Тем более, что весь заработок можно со спокойной совестью положить в собственный карман.
Еще раз пригладив пятерней рыжеватые волосы, юноша придирчиво осмотрел себя в зеркало, поворачиваясь то одним, то другим боком. Кивнул, убедившись в своей неотразимости.
Покидал он каморку в приподнятом настроении. По дороге заскочил на кухню, где в этот ранний час уже хлопотали толстуха Мэм со своей румяной дочуркой Донной. Оно и немудрено. Здесь, в потрепанном двухэтажном домишке у торговой площади, проживает все семейство Твинклдотов - дон Донателло с тремя сыновьями, двое из которых уже обзавелись женами, а старший Марио - еще и потомством. Вдобавок милостью сердобольного главы семейства тут расположились и нахлебники - потихоньку сходящая с ума сестра покойной тетушки Сильвии, Марта, со своей феноменально конопатой дочерью Милой, ну и сам Барт. В общем, готовить кухаркам каждый день на добрую дюжину человек. Судя по запаху, нынче на завтрак ожидается нечто, в основе своей имеющее копченые колбаски.
Барт грациозно обогнул необъятную фигуру Мэм, проскользнул между двумя столами, мимоходом стянув обрезок колбасы.
- Что за таскотня до завтрака?! - прогудела Мэм ему вслед, но ответ получила невнятный - юноша уже успел отправить закуску в рот. На пути к дверям попытался ухватить еще кусочек, но путь преградила Мэм-младшая - этакая уменьшенная копия мамаши.
К Донне Барт всегда питал слабость.
- Приветствую, о прекраснейшая! - церемонно поклонился он, прижимая правую руку к груди. - Вы сегодня как никогда очаровательны!
Толстушка хихикнула, отмахнулась пухлой ладошкой. Барт же, выходя из реверанса, неуловимым движением ухватил еще один кусок колбасы прямо с разделочной доски и юркнул мимо.
- А ну, положи! - не очень-то надеясь на успех, потянулась за ним Донна, но Барт без труда увернулся и, поднырнув ей под руку, оказался у нее за спиной. По ходу маневра, не удержавшись, ущипнул девицу за аппетитно выглядывающую из декольте выпуклость. Донна, опять-таки только для вида, взвизгнула и замахнулась на него полотенцем, но юного Твинклдота уже и след простыл.
Уже на улице, щелкая каблуками по булыжникам мостовой и дожевывая колбасу, Барт еще раз прикинул в уме все детали предстоящего дела.
Портовый район Валемира приютил в своих недрах десятки, если не сотни разномастных магазинчиков, лавок, трактиров. Некоторые из этих заведений, к примеру, "Твинклдот и сыновья", несмотря на более чем скромный доход, пользуются известным уважением. И все благодаря главному принципу дядюшки Дона - "лучше меньше, да лучше". Старый Твинклдот как огня боится сомнительных сделок и готов мотаться вдоль всего побережья в погоне за мизерной, но честной прибылью. Заработанного, конечно, хватает на то, чтобы прокормиться, но Барт бы на месте дяди уже давно бы занялся чем-нибудь более выгодным.
Но для этого нужен хоть какой-то капитал. Те двести с небольшим лир, что скопил Барт за последние пару лет, не в счет. Для того, чтобы открыть свое дело, нужен корабль - личный или зафрахтованный. И не жалкое корыто вроде того, что у дядюшки, пригодное только для хождения вдоль берега, а настоящая плавучая крепость, на которой не страшно было бы отправиться к Архипелагу. Лучше всего, конечно, каравелла или флейт, но для начала сгодился бы и небольшой, но быстроходный баркас.
Архипелаг... Таинственный, неизведанный, населенный кровожадными дикарями и полный древних сокровищ... Если, конечно, верить той книге, что Барт как-то купил на все сбережения, а теперь хранил у себя на чердаке, время от времени перечитывая самые интересные моменты.
Мечты, мечты... Чтобы снарядить экспедицию к Архипелагу, понадобится продать с потрохами десяток лавок, подобных дядюшкиной. Уж лучше попробовать скопить тысчонку-другую - на разные непредвиденные расходы, и напроситься на корабль к какому-нибудь удачливому торговцу. Но такой подход сулит многие месяцы нелегкой работы за жалкие гроши, а то и вовсе за еду. А не для того боги наградили Бартоломью Твинклдота столь светлой головой, чтобы он от зари до зари драил палубу.
Но как заработать - и, желательно, как можно больше - имея на руках шесть сотен лир и всего два-три дня времени? Над этим Барт долго не думал. Как уже было сказано, торговцы бывают разные. Честные и добропорядочные, вроде дядюшки Дона, или же такие, как Хорёк Дабер, лавка которого похожа скорее на заброшенный сарай, жмущийся к самой кромке воды. У Дабера можно найти все что угодно - от пуговиц до двуручных мечей, иногда по подозрительно низким ценам. Причем скупка краденого, похоже, еще самое безобидное из его занятий.
Тем не менее, именно в его лавку с утра пораньше направил свои стопы юный Твинклдот. Накупить у старого пройдохи всякой всячины и затем продать все в дядюшкиной лавке, уже по нормальным ценам. План прост, как все гениальное. Никому и в голову не придет, что в лавке почтенного Донателло может продаваться краденое, так что, если пустить товары по цене чуть ниже обычного - все расхватают за день-два. То, что надо.
Хотя, признаться, чем ближе Барт подходил к месту предполагаемой сделки, тем медленнее становились его шаги. Внутри шевелилось какое-то смутное беспокойство, словно бы он забыл о чем-то важном.
А может, ему просто немного боязно? Час ранний, еще темно, а после того, как Барт покинул мощеную площадь и углубился в окружающий ее лабиринт мостков и понтонов, выстроенных над водой, стало еще и тихо - только плеск волн где-то внизу и тихое поскрипывание досок.
Бухта, у которой располагается Валемир, пожалуй, единственное сносное место для причала крупных кораблей на всем юго-восточном побережье. Собственно, поэтому-то здесь и образовался один из крупнейших торговых городов континента. А единственный недостаток бухты - её мелководность - сказался на планировке портового района. Во время прилива глубина у побережья - не больше человеческого роста, а в отлив и вовсе даже на шлюпках к берегу пристать невозможно. Так что вырос здесь постепенно целый город на воде. Началось все, наверное, с длинных, уходящих на добрых три-четыре сотни шагов в море, пирсов и причальных стенок. Потом на отмели, обнажающиеся во время отлива, натаскали побольше земли, укрепили края каменной кладкой и превратили в небольшие островки. Некоторые здания и вовсе высились над водой на толстых каменных или деревянных сваях. И между всем этим - паутина понтонов и навесных мостков.
На самом большом островке располагается торговая площадь и часовня Талоса - покровителя торговцев и мореплавателей. Несмотря на ранний час, в торговых палатках уже началась возня, а с первыми лучами солнца, когда в часовне ударит колокол, площадь враз оживёт, будто и не спал никто, и воцарится обычная толчея, так что плюнуть некуда будет.
Но Дабер наверняка уже сейчас на ногах. Точнее, еще. Режим у него особый - лавка закрыта большую часть дня, зато вечером и ночью... В общем, Барт вполне мог рассчитывать на то, что хозяин будет на месте. Да и бояться вроде бы нечего. Хорек, конечно, тип неприятный, но пару сделок с ним юноше уже доводилось проворачивать. Позавчера он уже присмотрел пару вещичек, которые нужно будет выкупить в первую очередь. Например, кинжал с рукояткой, украшенной почти настоящими самоцветами. На него у Барта и покупатель имеется - Матео, сын торговца сладостями. Договорились, что кинжал тот купит за сорок пять лир, в то время как Хорек продает его за тридцать. Пятнадцать лир с одной сделки - это совсем даже неплохо. А если еще и попробовать поторговаться...
Занявшись подсчетом будущих прибылей, Барт понемногу отвлекся, так что сам не заметил, как оказался возле магазинчика. Вывески на заведении Хорька не имеется. Кому надо - и сами найдут, а лишние посетители Даберу ни к чему. Да и вообще, это кособокое строение на высоких сваях, с входом, расположенным под самой крышей, будто в скворечнике каком, напоминает что угодно, но не магазин. Даже шаткую лестницу, ведущую наверх, к дверям, Дабер не удосуживается починить для удобства клиентов - на половину ступенек ступить страшно, того и гляди - развалятся под ногами.
Барт, снова немного оробев - дело все-таки серьезное, не то, что обычные шалости - медленно поднялся по лестнице и потянул за ручку. Старая скособоченная дверь открылась плавно и на удивление бесшумно - видно, петли совсем недавно смазали.
Дверной проем зиял непроницаемой тьмой, и соваться туда совсем не хотелось. Но юноша, памятуя о том, что время не ждет, шагнул через порог, поежившись, будто ступая в холодную воду.
- Не дрейфь, парень, - подбодрил он сам себя шепотом. Имелось у него такое обыкновение - разговаривать с самим собой, а иногда даже спорить. Много раз он пытался искоренить в себе эту привычку, но потом понял, что это бесполезно.
С устройством внутренних помещений он уже знаком, так что не растерялся. Сразу за порогом начинается короткий и узкий - едва ли шире самой двери - коридорчик, через несколько шагов заканчивающийся тупиком. В конце коридора, по правую руку - неприметная дверка с такой низкой притолокой, что входить в нее, не скрючившись в три погибели, похоже, только сам Дабер и может.
В коридоре всегда темно, как в погребе, так что пробираться приходится едва ли не на ощупь. Правда, в этот раз можно ориентироваться по слабому отсвету лампы, пробивающемуся в щель приоткрытой двери.
Барт, невольно затаив дыхание, заглянул в щель. Там, за дверью - комната, что занимает большую часть лачуги Дабера и служит торговым залом. Широкий прилавок отгораживает большую часть залы, оставляя у входа лишь узкое пространство. Там, в глубине, высятся пыльные скособоченные шкафы, в углу установлены две объемистые пивные бочки - как полагается, с кранами, вделанными в днище, с висящими на цепочках деревянными кружками. Правда, по мнению Барта, бочки эти на самом деле пусты, а если что-то там и есть, то отнюдь не пиво. И вообще, все эти заваленные хламом шкафы - так, для отвода глаз. Все добро Дабер хранит на нижнем этаже, единственный вход на который располагается где-то в углу залы.
Барт приоткрыл дверь пошире, огляделся. На прилавке стоит древняя, как дерьмо мамонта, масляная лампа, света которой едва хватает на то, чтобы различить очертания комнаты. От окон тоже толку мало - оба узкие, как бойницы, и стекла в них не мылись, похоже, с момента изготовления.
Дабера не видно. Странно - этот скряга вряд ли оставил бы зажженную лампу.
- Эй... - тихонько окликнул Барт, и запнулся. Вот ведь незадача - не знаешь, как и позвать хозяина. Величать его доном Дабером как-то язык не поворачивается. Как тогда? Не Хорьком же?
- Эй... хозяин...
Нет ответа. И тишина такая, что кажется, будто оглох.
Барт, собравшись с духом, шагнул в залу и хотел было позвать снова, как вдруг скорее почувствовал, чем услышал какое-то движение за спиной. У него и без того поджилки тряслись от волнения, а тут он и вовсе шарахнулся, как заяц от выстрела. Метнулся в сторону от двери, к самой стене. Там прилавок обрывается, оставляя узкий проход. В него-то Барт и забрался, замер, пытаясь утихомирить заколотившееся с утроенной силой сердце.
Почти сразу же его охватила досада. Чего испугался-то? Хотя, конечно, мысль о том, что кто-то может застукать его в лавке Хорька, совсем не радует. Как любит говаривать дядя Дон, репутация - такая вещь, о которой нужно заботиться смолоду. К тому же шастают сюда всякие темные личности, а ведь у него, Барта, больше шестисот лир серебром и никакого оружия при себе. Нет, успокоил он себя, правильно сделал, что спрятался.
Мысли эти успели проскочить за пару биений сердца, и настроение тоже успело радикально поменяться. Теперь Барт чувствовал себя не перепуганным юнцом, забравшимся в лавку торговца краденым, а этаким ловким и хитрым пронырой, который знает, что делает, и никому не даст себя обвести вокруг пальца.
Воспрянув таким образом в собственных глазах, Барт окончательно успокоился. Прислушался. По-прежнему тишина. Неужели показалось? Глупо было бы...
Проклятье, где же этот Дабер? Сам же говорил - если что, заходи утром, пораньше. Или сейчас еще слишком рано?
Барт хотел было уже выбраться из своего убежища, но снова что-то почуял. Чутью своему он привык доверять. Собственно, благодаря ему он и получил прозвище Счастливчик.
Скрип в дальнем углу залы. Тяжелый стук откидываемой крышки люка. На стену выползла огромная расплывчатая тень. Наконец-то. Дабер, собственной персоной. В одной руке тащит лампу, кажется, еще древнее, чем та, что на прилавке. В другой - продолговатый сверток, судя по всему, довольно тяжелый. Как обычно, что-то бормочет себе под нос.
Талос, как же теперь выбраться-то из-под прилавка, чтобы не выглядеть при этом полным идиотом? Вот ведь влип...
- Убью... Или полторы за каждую, или убью мерзавца... - пробубнил Дабер, ковыляя к прилавку. После этих слов у Барта и вовсе пропало всякое желание попадаться ему на глаза.
- Зачем я только сюда сунулся? - одними губами прошептал Счастливчик, втягивая голову в плечи и поплотнее запахивая сюртук на груди, чтобы прикрыть светлую манишку. Нет, все-таки затея со скупкой краденого была не самой лучшей.
Хорёк тем временем поставил лампу на прилавок, тут же задул ее - зачем жечь две? Рядом положил звонко брякнувший сверток. Что-то металлическое. Наверное, то, что Барт присмотрел накануне - кинжал с самоцветами и остальное. Или он ждет кого-то другого?
Настроение у Барта портилось с умопомрачительной скоростью.
Дабер выудил из-под прилавка небольшой самострел, покряхтел, натягивая тетиву. Неужели и правда собрался его, Барта, порешить?!
Фантазией юный Твинклдот обделен не был, так что в мозгу его мигом сложилась картина злодейского замысла. В самом деле, зачем Хорьку вести дела с каким-то мальчишкой, если можно просто его пришить и преспокойно забрать все деньги? Кто заподозрит в этом старину Дабера? Да и вообще, кто будет искать этого юнца? Город большой, и люди здесь, пожалуй, каждый день исчезают, целыми пачками...
Хорёк снарядил арбалет короткой стрелой с широким зазубренным наконечником, достал из-под прилавка другой, такой же, и принялся заряжать его. Он что, к осаде готовится?
Когда старый пройдоха извлек из-под полы еще и длинноствольный дуэльный пистолет, Барт и вовсе опешил. Он конечно, был весьма лестного мнения о собственной персоне, но вряд ли к встрече с ним Хорек готовился бы столь обстоятельно. И особенно - вряд ли он стал бы тратить на Барта драгоценный порох, запрещенный к продаже частным лицам под угрозой повешения.
Выходит, он все-таки пришел слишком рано...
Зарядить пистолет Дабер не успел. Снаружи донеслись звуки шагов - громкие, гулкие. Посетитель, похоже, в тяжелых подкованных сапогах и недюжинного веса. Ступеньки под ним жалобно скрипят, удивительно, что еще не подламываются.
В коридоре наверняка по-прежнему темно, но незнакомец, судя по тому, как уверенно он шагает, тоже знаком с внутренним устройством лавки, так что вскоре появился на пороге.
Оказалось, что он довольно внушительного роста и широченный в плечах. Чтобы пролезть в тот лаз, что именуется у Дабера дверью, ему пришлось согнуться чуть ли не пополам. Зацепившись за гвоздь полой длинного черного плаща, окутывающего фигуру бесформенным облаком, посетитель негромко выругался.
- Добро пожаловать, - издевательски ощерился Хорек. Лицо его, и так-то не отличающееся красотой, сейчас подсвечивается снизу неверным светом лампады и напоминает какую-то демоническую маску. Но, несмотря на насмешливый тон и пару заряженных арбалетов под прилавком, чувствуется, что Дабер своего посетителя боится.
Немудрено. У Барта все внутри сжалось, еще когда он услышал эти жуткие шаги за дверью. Сейчас же и вовсе, будь его воля - спрятался бы в собственные ботинки. От незнакомца прямо-таки веет опасностью. И не такой, как, скажем, от уличного хулиганья, что сумело загнать тебя в угол и теперь приближается - нарочито медленно, поигрывая дубинками или намотанной на кулак цепью. От фигуры в черном несет просто запредельным ужасом. Будто какой-нибудь оживший мертвец вздумал с утра пораньше навестить лавку старого Дабера.
- Ну что, готово? - спросил черный густым и гулким, будто из трубы, голосом.
- Мне бы хотелось сначала договориться об оплате, - вкрадчиво проскрипел Хорек, но посетитель нетерпеливо перебил его:
- А мне - нет! Давай уже, выкладывай, что у тебя есть, старый осел! А там уж я решу, стоило ли это того, чтобы я тащился в такую рань и в такую даль.
Дабер что-то пробурчал, но ослушаться не посмел. Небрежно, как бы нехотя, развернул сверток. Что там, Барту не видно - для этого пришлось бы привстать и, таким образом, показаться на глаза этой парочке. Сейчас же, если что и могло заставить Счастливчика сдвинуться с места - то уж точно не любопытство.
Черный склонился над прилавком, рассматривая товар. Лица его не разглядеть из-за широкого капюшона, к тому же у Барта не самая лучшая позиция для обзора. Впрочем, юноше глубоко безразлично, кто этот жуткий тип. Единственное, чего ему сейчас хочется - это вернуться назад во времени и снова оказаться под одеялом в своей каморке. Уж в этот раз он бы принял правильное решение и послал бы всю эту затею с Хорьком куда подальше...
Товар верзила в черном разглядывал долго, обстоятельно, не издавая при этом ни звука. Дабер, по всему видно, уже начал нервничать.
- Все, как договаривались, дон. И, скажу я вам, раздобыть все это было ох как нелегко...
- Заткнись, - сказал незнакомец - негромко и как-то растерянно. Будто увиденное привело его в такое смятение, что он позабыл о том, какой он великий и ужасный. Впрочем, Дабер все равно заткнулся.
- Вот это... - сказал, наконец, черный, взвешивая на ладони причудливую штуковину, кажется, полностью состоящую из крючков и шипов. - Откуда это у тебя?
- Э, так мы не договаривались! - мелко затряс головой Дабер. - Мои источники - это мои источники. Если вам нужно будет - я раздобуду еще. Хотя насчет таких вот хреновин ничего обещать не могу. На эту-то по чистой случайности наткнулся. Так что меньше, чем за полторы не продам.
"Полторы сотни за такую ерунду?" - подивился Барт. Может, она серебряная?
- Полторы это не стоит.
- Дело ваше, дон. Может, где-нибудь и не стоит, а старина Дабер просит за неё ровно полторы, не меньше... - тон, которым была сказана эта фраза, не очень-то соответствовал ее содержанию. Да уж, старый хорек боится. Сильнее его страха только его же феноменальная жадность. - Хотя, конечно, вы у меня крупный клиент, берете сразу много чего... В общем, я могу скинуть монет пять-десять... Ну, двадцать... Э-э-э... Тридцать?
Черный мог бы и дальше просто молча пялиться на Дабера, и тот постепенно снизил бы цену до минимума. Но торговаться незнакомец явно не привык.
- Вот что, старый мерзавец! Я сказал, полторы это не стоит. Самое большее, что дам - это тысячу двести. Если расскажешь, где ее взял - добавлю еще сотню.
- А... экхм...
Тысячу двести?! Может, не серебряная, а золотая?
Хорек, похоже, был удивлен таким оборотом дел еще сильнее, чем сам Барт.
- Где достал? Эм-м... Ну, так, это... Там же, где и остальное. Ну, кроме кинжала и вот этого... А вот это кольцо у меня давно уже валялось...
- Плевать! Я спрашиваю, где ты достал ЭТО?
- Так я и... Я же рассказываю! Есть поселок, Вальбо. К востоку отсюда. Живет там всякое отребье - рыбаки, ловцы жемчуга... Вот. И недалеко от Вальбо - кладбище. С виду небольшое, но это потому, что надгробия там только над самыми свежими могилами. А остальные - просто холмики, и не разглядишь толком. Старые...
- Ясно. Есть еще что-нибудь?
- Ну, как же... Вот тут сколько всего. Вот, фигурки эти. Аж шесть штук... Продам по... Ну... Сколько за них дадите?
Да уж, старик совсем не в себе. Пожалуй, впервые столкнулся с товаром, которому не знает истинную цену.
- Нисколько. Мне они не нужны. Возьму только это. И, пожалуй...
Чёрный поднял со стола кольцо - слишком большое, чтобы носить его на пальце, однако и до размеров браслета не дотягивающее. На внешней стороне кольца - плоский изогнутый шип
- А как же фигурки? Тоже древние. Серебряные. Большой ценности, дон...
- Никакой ценности. Простые поделки, - отмахнулся черный и бросил кольцо обратно на прилавок. Оно брякнуло, столкнувшись с одной из прочих безделушек, отскочило в сторону. Дабер, не глядя, прихлопнул его ладонью, но тут же отдернул руку, уколовшись шипом. Кольцо же свалилось на пол, откатившись чуть ли не к ногам Барта. У того по спине забегали мурашки размером с воробья.
К счастью, Даберу сейчас было не до кольца.
- Как же так, дон? Вы же обещали купить у меня все, что...
- Разве? Я сказал, что возьму, если будет что-нибудь стоящее. Есть что-то еще?
- Н-нет... Но я теперь знаю, какой товар вас интересует. Если мне попадется что-нибудь такое...
- Тебе раньше что-то подобное попадалось?
- О, я давно занимаюсь такими вещами... - уклончиво ответил старик. - Заходите ко мне через месяц. Я попробую что-нибудь отыскать...
- Я здесь проездом. Мы вряд ли когда-нибудь еще встретимся. Так что прощай, старик.
Старые доски пола жалобно скрипнули - черный развернулся и направился к выходу.
- Хорошо, но... Вы забыли про оплату, дон.
Черный, уже стоя на пороге, обернулся.
- Что?
Барт судорожно сглотнул, во все глаза наблюдая за незнакомцем. Стоит он как раз напротив лампы, но в складках капюшона по-прежнему клубится тьма. Талос, спаси и защити! Человек ли это?
- Да, дон. С вас тысячу триста лир. Никому еще не удавалось уйти от старого Дабера, не заплатив.
В руках у Хорька будто бы сами собой появились оба арбалета. Да уж, когда дело касается денег, он способен на чудеса храбрости.
- Хм... - Незнакомец сделал многозначительную паузу, в течение которой Барт успел раза три покрыться холодным потом, а Дабер, наверное, все пять. - Действительно, забыл. Но я не люблю, когда мне угрожают, старик.
- Ну... Я... Это, наверное, лишнее. Я просто подумал, что...
- К тому же, ты мне все равно больше не понадобишься.
- Но...
Дабер не договорил. Черный неуловимо быстро взмахнул рукой, и старик захрипел, повалившись грудью на прилавок. Барт дернулся от ужаса, и половица предательски скрипнула под ним. Он зажмурился. Услышал, или...?
Секунды поползли медленно, лениво, как густой мед из кувшина. Хорек продолжает жутко хрипеть, беспорядочно царапая ногтями прилавок. Зазвенели безделушки, опрокинутые на пол. Брякнулась набок лампа, разлитое масло тут же вспыхнуло, языки пламени озарили стены убогого жилища.
Барт по-прежнему не мог пошевелиться. Казалось, жуткий тип в черном так и стоит на пороге, только и ждет, когда он покажется из-под прилавка. Во всяком случае, удаляющихся шагов слышно не было. А должно бы - вон он как до этого грохотал своими сапожищами!
- Вот влип! - прошептал про себя Барт. - Как воробей в коровью лепеху!
Старые сухие доски тем временем разгорались все сильнее, и комната быстро наполнилась едким белым дымом. Барт, зажав нижнюю часть лица платком, выглянул-таки из своего укрытия.
Черного и след простыл. Дабер лежит поперек прилавка и уже не дергается. Кровищи натекло - полкомнаты. Похоже, черный метнул ему нож в горло. Картина жутковатая, но Барт уже столько страху натерпелся за последние несколько минут, что не очень-то и впечатлился. К тому же сейчас не до эмоций. Огонь с прилавка перекинулся на пол и ближайшую стену, перегородив единственный путь наружу. Еще чуть-чуть - и Барту уже не выбраться.
Юноша бросился в глубь залы, ойкнул, наступив на злополучное кольцо с шипом. Подобрал вещицу, сунул в карман. Можно было пошарить по полу, поискать остальное. Там ведь, кажется, какие-то серебряные фигурки были. Но, в отличие от Дабера, жадность Барта находилась во вполне разумных пределах, так что он бросился к ближайшему окну, сквозь пыльные стекла которого пытались пробиться солнечные лучи.
Может, когда-то окна в лавке и открывались, но в последний раз это делалось явно еще до рождения Барта. Счастливчик безуспешно дергал за ручки до тех пор, пока не вырвал их напрочь из прогнившей рамы.
Дым уже заполнил всю комнату, от него слезились глаза и горела глотка. Барт присел на корточки, чтобы вдохнуть свежего воздуха, но и там его уже не оказалось. Подхватив колченогую деревянную лавку, юноша со всего маху саданул ею в окно. Весело зазвенели осколки стекла, градом острых брызг обрушившись вниз. Еще удар - и лавка вместе с обломками рамы тоже вывалилась наружу. Вслед за ней показался взъерошенный и запыленный Барт. Прыгать пришлось в воду - дом был крайним, и окна выходили прямо в море. Доплыв до ближайшей причальной стенки, Барт вскарабкался по свисающему канату наверх, кое-как, не снимая, выжал полы сюртука и, хлюпая мокрыми башмаками, бросился прочь. Казалось, вот-вот - и за спиной раздадутся грохочущие шаги Черного.
Приостановился Барт только на торговой площади. Во-первых, запыхался, во-вторых - народ уже потихоньку начал появляться на улице, так что вид несущегося во весь опор мокрого взъерошенного парня, за которым только что дымный шлейф не тянется, привлекал бы слишком много внимания. Юркнув в узкий проход между домами, юный Твинклдот кое-как причесался, выжал одежду, вылил воду из туфлей, и уже в таком относительно приличном виде направился к дядюшкиному дому.
По пути постоянно оглядывался, шел то медленно, то едва ли не вприпрыжку. Да и крюк такой дал, что дорога заняла в три раза больше времени, чем могла бы. Домой, конечно, заходил не через парадную дверь и не через лавку, а вскарабкавшись по водосточной трубе прямо к окну своей каморки. Он часто так делал - стена с этой стороны дома соседствовала с длинной глухой стеной склада, и в узком проходе между ними редко кто появлялся.
Впрочем, все эти предосторожности оказались излишними. Судя по всему, никто за ним не следил, так что можно было со спокойной душой спускаться в столовую. Наверняка уже опоздал к завтраку. Мэм будет ругаться, может, даже без сладкого оставит. Ладно, что уж теперь. Если уж день с самого утра не задался...
Стаскивая с себя мокрую одежду, Барт проверил карманы сюртука, достал кольцо с шипом, которое подобрал в лавке Хорька. Оно оказалось желтого цвета, с рядами мелких причудливых символов вокруг. По обеим сторонам шипа - острого, изогнутого, как птичий коготь - выдавлены черепа с узкими черными глазницами. Жутковатая штука...
Барт спрятал кольцо, сунул руку в левый внутренний карман сюртука и обмер.