Lib.ru/Фантастика: Толчинский Борис Аркадьевич. Прощание с Аммоном

(с) Борис Толчинский, 1998-1999

ПРОЩАНИЕ С АММОНОМ

Новелла к циклам "Божественный мир" и "Темница мечты"

Яркий свет на мгновение ослепил меня, а когда я снова обрела способность видеть, мне показалось, это другая Земля. Или не Земля. Другая планета. Я не чувствовала себя человеком... вернее, я была человеком, но не таким, как они.

Внезапно и стремительно я осознала, кто такие они, и мне стало страшно, ибо они были людьми, такими же, как я, но я для них была богиней. Одной из многих богинь и богов, Вернувшихся со Знаниями.

Нет, нет! Опять не то... Я, подобно моим далеким предкам, родилась уже здесь, на этой планете. Как отец и мать. Я вспомнила их имена и собственное имя. Информация об этом удивительном воплощении просыпалась во мне, я уже знала, кто я и кто та величественная женщина, которая стоит рядом и неотрывно взирает на солнце.

Его, солнца, свет и ослепил меня вначале. Как я могла смотреть на солнце? И зачем мне это?

-- Аммон дарит любовь, -- тихо молвила она, не отрывая взгляд от солнечного диска. -- Только любовь. И Аммону ничего не нужно от нас взамен. Ни от нас, ни от них. А они боятся любви Аммона.

Я затворила глаза и тоже увидела солнце.

И я не узнала его!

Солнце показалось мне живым. Да, да, живым! Я знала, это просто звезда, желтый карлик, -- и оно было живое!

"Аммон", -- поняла я. И нет никакого карлика. Я не могла знать о "желтом карлике".

Потому что мне известно больше. Я -- Прикоснувшаяся к Истине. Поэтому они называют нас богами, хотя мы -- это они плюс Знания.

-- Ты в сомнении, сестра, -- сказала Исис.

Слова сами вырвались из моих уст:

-- Сомнениям нет места во мне, сестра. Я на вашей стороне.

-- Но Сет считает их недостойными любви Аммона, а ты -- жена Сета.

-- Он знает, что я не оставлю тебя и Осириса.

Исис обняла меня, и тепло ее прикосновения заполнило меня ощущением радости. Мне трудно это передать словами, но она словно светилась изнутри, но, самое удивительное, в этом я была с ней похожа...

И всё-таки это был Египет. Вернее, та страна, которую они назовут сначала Кеми, а затем Египтом.

"Египет" -- значит "тайна". О, злосчастные, они так и не смогут разгадать ее, нашу тайну! Они будут заглядывать в пустые чаши, гадать по полетам птиц, копаться в их внутренностях, затем создадут бездушные машины, и уже машины будут копаться во внутренностях тех, кто их создал... -- а всего-то нужно было принять любовь Аммона!

Вот и вся тайна -- какими словами мы должны были передать эту тайну -- им -- если даже Пирамид им оказалось мало?!

Но довольно! Элисса Теменева, живущая в начале XXI века, уснула во мне. Я -- Нефтис, дочь Геба и Нут, сестра Осириса, Исис и моего мужа Сета.

Я -- человеческая женщина и я -- богиня.

-- Сегодня получил послание от Кецалькоатля, -- сказал Осирис. -- Он не сдаётся. Хотя...

Я вопросительно посмотрела на Осириса -- и почувствовала токи его страдания. Вероятно, мое лицо показалась ему испуганным, и он поспешно прибавил:

-- Миссия Кецалькоатля близка к неудаче. Ему хуже, чем нам, потому что он один. Ему не справиться со всеми одному.

-- Постой, брат. Не хочешь ли ты сказать...

-- Да, -- Осирис понурил голову. -- Великие Древние. Это опять они.

Стон вырвался из моей груди, и невольный взгляд устремился к солнцу.

-- О, Аммон, когда же этому придет конец?!

-- Когда мы сами научимся не замечать Великих Древних и научим остальных, -- молвил Осирис.

-- Как просто и как верно... Но даже Родители поддались чарам. Миллионы лет не замечали -- и вот поддались! И погубили всё за какие-то мгновения... Родители! И Аммон не стал спасать их.

-- Аммон не спасает тех, кто не хочет спасти себя сам. Родители возгордились. Это самое жуткое искушение, Нефтис, -- быть хотя бы в чем-то равным Богу. Создал пирамиду на миллионы лет -- всё равно ты смертный, создал жизнь -- и ты Бог!

Мы с братом стояли у подножия Великой Пирамиды. Шёл дождь, небо было затянуто облаками, и тысячи работающих в поле у Великой Пирамиды не могли видеть солнце так, как видели его мы с Осирисом. Мысленным взором я пронеслась над этими несчастными и снова убедилась, что ни в одном из них работа не вызывает воспоминания о счастье, о любви, о Боге. Для них работа -- ритуал, не счастье. Они работают не ради себя, а потому, что так угодно нам, богам. Для них мы боги, равные Аммону. И это зачарованный круг. Я с содроганием думаю: а что если когда-нибудь среди нас появится такой (или такая), кто на самом деле возжелает сравняться с Богом?!!

-- Этого никогда не случится, -- убежденно произнес Осирис. -- Родители учли свои ошибки, посылая нас Домой.

-- Мы всегда будем для них богами, -- задумчиво вымолвила я, -- хотя бы только потому, что мы умеем понимать мысли и чувства, а они понимают только слова, и то не все, и так, как хотят понять сами.

-- Они поймут любовь, -- пылко вымолвил Осирис, -- и тогда они поймут всё остальное!

Осирис отбыл, чтобы помочь Кецалькоатлю, Виракоче, Оаннесу и другим, Вернувшимся Домой и терпящим неудачи в Миссии. Нашей сестре Исис приходилось править за двоих. Меня всегда восхищало ее терпение. Я бы так не смогла -- править теми, кто не понимает смысла собственного существования.

Я боюсь, что Родители совершили роковую ошибку, бросив их здесь.

-- Об этом поздно рассуждать, -- сказал мне как-то Сет. -- Мы должны принять как данность, что мы и они -- разные. Необратимо разные. Тех, кого сотворили Родители, уже нет. Нас изменили Знания, их изменила Дикость. Мы встретились там, где расстались, и не узнали друг друга. Потому что мы разные. Их счастье -- не в любви, а в служении.

-- В служении тебе? -- уточнила я.

Сет медленно кивнул и добавил:

-- Мне. И тебе. Всем нам -- Исис, Осирису, Птаху, Хатор, Хнуму... всем, вернувшимся Домой.

-- Твои слова ужасны, Сет. Чем тогда мы будем лучше Родителей?

Сет пожал плечами.

-- Мы не можем быть лучше Родителей. Разве ты забыла?

Да, конечно... Нас учили: прогресса нет и быть не может, потому что всё известно и даровано заранее, есть только дегенерация, когда дары Вселенной теряются во мраке суетной гордыни...

Сет заглянул в мои мысли и проникновенно молвил:

-- Пойми, дорогая, их уже не исправишь. Наше самопожертвование -- это как семя, упавшее среди камней. Оно не прорастет, и добро, в нем заключенное, угаснет напрасно.

Мне снова стало горько. Так было всегда, когда сомнение пробуждалось во мне.

-- Если им не будет позволено поклоняться нам, они найдут себе другие объекты для поклонения, -- продолжал мой муж. -- Каких-нибудь чудовищ, сотворенных безрассудными атлантами, Детьми Белиала, и выживших после Катаклизма. Например, сфинксов. Или стихийных духов. А может быть, пойдут на поклон к самим Великим Древним...

-- Прекрати! -- воскликнула я, не сдержавшись. -- Этого никогда не случится. Аммон не допустит!

-- Аммон не станет спасать тех, кто не хочет спасти себя сам, -- с улыбкой отозвался Сет.

Как странно... Это слова Осириса.

-- Да, разумеется, он понимает, -- согласился Сет. -- Но выводов не делает. Наш старший брат -- романтик, грезами живущий, идеалист у власти. А Исис слишком влюблена в него, чтобы указать мужу на ошибки. Вот почему я думаю, что эти двое править ими не должны.

-- Нефтис, сестра, я чувствую, что-то страшное приближается к нам, -- прошептала Исис. -- Сет уже не считает нужным скрывать наши разногласия. И я чувствую, что многие симпатизируют его взглядам. Не хватало и нам разделиться. Представь, что будет тогда!

Я набрала в грудь воздуха, для смелости, и вымолвила:

-- Исис, а если он прав?

Сестра недоуменно посмотрела на меня, и на ее вечно свежей коже появился румянец.

Мне некуда было отступать, и я решила сказать ей всё, что думаю. Но она успела понять меня прежде...

-- Я не отдам власть Сету, -- отрезала она, -- ибо он разрушит то немногое, что удалось посеять Осирису и мне!

На этом мы расстались; я ушла из дворца грустная: в ряду "сеятелей" у Исис нашлось место только для двоих. А мы? Разве Сет, я или, к примеру, Птах -- не "сеятели"?

Бедная Исис! Она боится, что мы разделимся, -- а тем временем она сама уже разделила нас...

-- Она не желает понимать меня, -- в сердцах сказал Сет. -- Пусть бы скорее вернулся Осирис. Я надеюсь, нам удастся уговорить его уйти и взять с собою Исис.

-- Ты устал ждать?

-- Дело не во мне, -- вздохнул Сет. -- Мы теряем время! А Великие Древние пользуются этим. Ты получила последние известия из Гипербореи? Великим Древним удалось поссорить меж собой титанов. Неужели мы хотим, чтобы подобное произошло у нас?

Он опять пугает меня. Странно, почему у моего мужа это получается лучше, чем у других. Но ведь страх -- антитеза любви.

А если права Исис?

-- Мы должны отправить сообщение Ра и спросить его совета, -- сказала я.

-- Что ты такое предлагаешь! -- возмутился Сет. -- Это будет означать: мы не справились!

Гордыня... В нем говорила гордыня. Для меня это было самое горькое открытие.

Он прав: мы ничем не лучше Родителей.

Осирис вернулся, но это ничего не изменило. Они с Исис продолжали обучать ремеслам и наукам, терпеливо объясняя основы Любви и Содружества. У меня даже создалось впечатление, что Осирис и Исис нарочно стараются не замечать Сета. Я пыталась воздействовать на них, но они, уверенные в своей правоте, и меня не слушали, правили, как прежде.

Мужа я всё чаще видела в печали. Вскоре он перестал убеждать меня в своей правоте, но я понимала, что какая-то внутренняя борьба происходит в нем самом. Обеспокоенная, я проникла в его мысли, и тут, к изумлению моему, он попросил меня уйти -- ласково, но настойчиво. Впрочем, тут же Сет сказал словами:

-- Нефтис, родная, я берегу тебя от страданий. Скажи мне одно: как ты посмотришь, если мы с тобой заменим Осириса и Исис?

-- Заменим? -- я обрадовалась в тот миг. -- Они готовы уйти?

Сет на мгновение смутился.

-- Пожалуйста, ответь на мой вопрос: а ты готова разделить со мной мирскую власть?

Мне наш разговор совсем не нравился, но я ответила:

-- Я не уверена, что смогу править ими. У меня нет терпения Исис.

-- Ты должна! -- настаивал он. -- Запомни, Нефтис: если ты сейчас откажешься, ни одна женщина после тебя больше не сможет править наравне с мужчиной!

Мне опять стало страшно. Его темные прорицания имеют надо мной какую-то непонятную силу. Он видит долг там, где у меня только сомнение.

-- Я просто хочу знать, со мной ты или против меня, -- добавил он.

-- Как я могу быть против тебя, -- сдерживая слезы, прошептала я, -- ты мой брат и мой муж!

-- Очень хорошо, -- улыбнулся Сет. -- Именно это я и хотел услышать. Ты решила все мои сомнения.

-- Как рада я, что Сет наконец смирился!

Давно я не видела Исис в таком радостном возбуждении. Она вела себя, как ребенок: то взмывала выше Бенбена Великой Пирамиды, то птицей устремлялась в Нил и купалась в искрящихся брызгах. Ее настроение передалось мне, и мы принялись веселиться прямо на глазах у них.

Ветер, который мы подняли, и вода сорвали с нас золотые одежды, но Исис этого как будто не замечала. И я бы тоже не заметила нашей наготы, если бы не почувствовала десятки горящих глаз -- они смотрели из тростников. Эти взгляды словно обожгли меня.

Разумеется, я не могла стесняться своего тела, особенно перед ними -- в их представлении оно, как и тело Исис, было совершенным. Меня обожгла их похоть. Я знала, конечно, что похоть движет ими, когда нет любви, но не представляла раньше, что эта похоть может обратиться на меня или на Исис, или на кого-нибудь из нам подобных.

Они бросили свою работу и подглядывали за нами из тростников, тайно, возбуждаясь при этом и нарочно, потными руками, возбуждая свои детородные органы. Всё это показалось мне настолько мерзким, грязным, словно и не в Живодарящем Ниле я была, а среди звериных испражнений... Гнев, какого я не знала прежде, овладел мной, я вылетела из оскверненной ими воды, вознеслась над ними и послала им страх.

К изумлению моему, многие пали, как колосья, срубленные серпом, а другие бросились бежать, не разбирая дороги. И я услышала дрожащий голос Исис позади себя:

-- Сестра, сестра, что же ты делаешь, и зачем?!!

Она летела рядом и смотрела на меня, как будто видела в первый раз.

-- Прости, Исис, прости меня, во имя Аммона... Не знаю, как это получилось, -- только и смогла прошептать я.

Ее слова показались мне пощечинами, какими они усмиряют своих непослушных животных:

-- Ты просишь у меня прощения, злосчастная, и прикрываешься священным именем Аммона?! Но мне ты сделала лишь только то, что вмиг разрушила творимое веками! Нет, ты у них прощения проси, у тех, кто убежал, тебя, могучей гневом, убоявшись. Иначе все они, и те, кому они расскажут, и дети их, и внуки, и отдаленные потомки -- все будут знать, что и на Звездах обитает Зло -- а как иначе объяснить несчастным, что мы, Пришедшие со Звезд, способны причинять страдания себе подобным?!

Исис воздела руки к солнцу и произнесла:

-- Благодарю тебя, Аммон. Сей миг я поняла: не можно отступать от Миссии, не можно даже в малом предаваться суетному гневу, не можно недостойным даровать мирскую власть!

Это она обо мне говорила...

Я не хотела идти на праздник. Сет устраивал его в честь примирения с Осирисом и Исис. И именно поэтому я, запятнавшая себя гневом, не могла там находиться. Сет превзошел самого себя, уговаривая меня пойти, но на этот раз я была непреклонна. Отчаявшись справиться со мной, он привлек на помощь Птаха, старого друга нашей семьи. Но и Птаху, и жене его Сохмет я отказала. Пусть празднуют мир без меня, недостойной.

Исис права: я недостойна править. И сверх того: я недостойна даже находиться здесь, ибо представляю опасность для Миссии. О, если б Ра забрал меня отсюда!

Я едва успела подумать об этом, как на пороге появился Осирис. Он мягко улыбнулся в свою курчавую бородку и произнес негромко:

-- Тысячу лет мы с Исис потратили на споры с Сетом. И вот, как видишь, нам удалось его переубедить. Но неужели нам придется мучиться еще одну тысячу лет, переубеждая тебя, Нефтис? Неужели ты не пожалеешь брата и сестру?

И я пошла на праздник.

-- Друзья мои! -- начал Сет. -- Прошу внести чудесный саркофаг, который, по моей просьбе, создали добрые кудесники, Дети Единства, обитающие на далеком юге, где еще возвышаются среди просторов океана останки павшего материка атлантов...

По огромному залу пронесся удивленный шепот. Хатор спросила у меня, знала ли я о контактах мужа с Детьми Единства. Я ответила в тот духе, что Сет, как видно, хочет сделать всем сюрприз.

О! Сюрприз, без сомнения, удался. Я никогда еще, даже во дворце Ра, даже на планетах Родителей, не видела ничего подобного, ничего прекраснее. Это был не саркофаг для бренных тел, а словно бы корабль -- корабль для последнего путешествия. Он блистал всеми цветами, мыслимыми во Вселенной...

Но откуда Сет мог взять богатства, чтобы оплатить творение Детей Единства, -- ведь последние из атлантов, как известно, добры, да доброта их себе на уме, -- так откуда он взял богатства?

Думаю, Исис задала себе те же вопросы. Она выглядела смущенной, а Осирис заметил:

-- Да, брат, такой саркофаг не стыдно послать в подарок самому Ра.

Сет окинул взглядом собравшихся и произнес:

-- Перед тем как вручить мне его, Дети Единства поставили условие. Этот саркофаг, как залог мира между Вернувшимися Домой, должен принадлежать самому достойному среди нас. Тот, кому саркофаг придется впору, и будет называться самым достойным; таково условие Детей Единства.

-- Мне это не нравится, -- сказала Исис. -- Мы не выделяем достойных и недостойных!

Я послала Исис мысленный сигнал: "А не ты ли недавно...". "Прости, Нефтис, я ошибалась; Осирис показал это мне: у меня нет и не было никаких прав судить тебя", -- отозвалась она. "Тогда почему ты извиняешься только теперь?", -- спросила я. Ответа я не получила.

Сет развел руками и, ища поддержки у собравшихся, заметил:

-- Мы не вправе отвергать дар Детей Единства только потому, что не разделяем некоторые их представления о жизни. Аммон не одобрит нас, если, примирившись между собой, мы проведем рубеж между нами, Вернувшимися Домой, и добрыми кудесниками, Детьми Единства, которые и в более тяжелые времена, в те времена, когда нас не было на родной планете, неустанно доказывали свою преданность Аммону.

-- Воистину так! -- воскликнул Осирис. -- Я думаю, нам следует послать благодарность Детям Единства за их прекрасный дар.

-- Но сначала пусть этот дар сам поищет среди нас своего будущего хозяина, -- с улыбкой молвил Сет.

-- Начни проверку с себя, брат, -- сказала Исис под одобрительный смех собравшихся.

Мой муж сотворил смущенное лицо, но в саркофаг полез. Сет был мужчиной статным, широкоплечим, и неудивительно, что чудесный саркофаг оказался мал ему. Сконфуженный, он выбрался оттуда и сказал такие слова:

-- Увы! Конечно, я достоин, но не высшей меры.

Следом пришлось испробовать размер мне. Признаюсь, я испытала облегчение, когда выяснилось, что мне этот саркофаг велик.

-- А ну-ка, я попробую; навряд ли молодежи скоро пригодится этот ящик! -- воскликнул старый Хнум.

С хохотом его пропустили к саркофагу, а затем и выпустили, весьма разочарованного.

Следом пошли Птах, Хатор, Сешат, Хонсу и другие -- примерка саркофага превращалась в забаву. Пустили проверяться даже маленького Беса и здоровенного Себека -- Себеку удалось втиснуть лишь свой живот; потом этот живот совместно вынимали.

Нас обуяло неподдельное веселье, и я послала мужу благодарственный призыв: "Как только будем мы одни, приди ко мне, достойный из достойных! Ты помирил нас всех чудесной радостью единства; мне не забыть, что сделал это ты, мой муж!", -- и я услышала в ответ: "Нефтис, родная, ты снова зажигаешь веру, готовую угаснуть. Сомнений больше нет! Тебя благодарю -- и всё, что делаю, я делаю ради тебя, ради Аммона, ради нашей веры, и всех, кто эту веру разделить готов!".

Последняя мысль таила некий смысл -- раскрыть его я не успела...

-- А что же правящие нами сторонятся радостного ритуала? -- вдруг воскликнул Сет. -- Кто, если не они, достойны называться лучшими из нас? Так пусть же саркофаг Детей Единства даст ответ!

Я смотрела на Исис и заметила, как вмиг побледнела она. В этот момент Осирис сказал что-то и шагнул к саркофагу. Исис схватила его за руку. Осирис удивленно посмотрел на нее. Она ему что-то сказала... нет, наверное, послала мысленный импульс. Он вздрогнул и остановился. Повернулся к Сету. Мой муж рассмеялся и подхватил брата. Мгновение -- и Осирис внутри саркофага.

Это саркофаг для Осириса.

-- Держи -- и это тоже для тебя! -- громовым голосом вскричал Сет -- и накрыл саркофаг крышкой...

И в тот же миг рядом очутились чьи-то руки; держали эти руки сосуды со свинцом, расплавленным, кипящим... Свинцом в какие-то мгновения был запечатан саркофаг; как только это состоялось, чужие руки подхватили жуткое творение и вынесли из зала.

Зависла тишина. Никто не мог понять, что это состоялось и как могло такое состояться среди нас...

Сет обежал собравшихся горящим взглядом и воскликнул:

-- Вот примирение, которого он жаждал: он примирился с небом, я -- с землей! А вы со мною примирились!

Вокруг пылали лица -- испуганные, и удовлетворенные, и смятенные (как мое лицо); одно лицо осталось неподвижным, точно застыло в камне, подобное Великой Пирамиде, -- то было лицо Исис.

-- Ты обманул меня, убил нашего брата, ты бросил вызов Ра...

-- О Ра не беспокойся, -- улыбнулся Сет. -- Кто-кто, а Ра поддержит нас.

Наверное, я жалко выглядела в тот момент, и муж поспешил объяснить:

-- А как ты думаешь, родная, стал бы я спасать державу от развала, не будучи уверенным в поддержке Ра?!

Я задумалась поневоле. Наверное, не стал бы... А Ра ему обязан, это верно. Еще в далекой юности, когда мы пробуждали Знания, именно Сет спас Ра от злобного Апопа. Этим геройством я тогда гордилась: мой юный брат прикрывает своим телом старого вождя и смело поражает чудовищного змея. Ра не забыл, конечно...

-- Аммон свидетель, не со злобы и не власти ради убил я Осириса, -- продолжал Сет. -- Иного выхода он сам мне не оставил! Кому, как не тебе, знать, сколько усилий я положил, надеясь миром убедить его и Исис? Они не вняли -- и что мне оставалось делать?! Угомониться и смотреть, как эти двое разрушают государство Ра?!

-- Нет, это ты разрушишь государство, -- сказала я. -- Мне стыдно быть твоей женой, обманутой женой! Ты, Сет, навел позор на нашу Миссию, и я уже не знаю, как отмыться!

Сет закрыл голову руками и застонал.

-- За что же мне такие кары? Я берёг тебя -- вот единственная причина моего молчания! Ты непричастна, и каждый это знает! Родная, всё позади уже! Не думай о дурном. Смотри, даже суровый Птах смирился с моей властью. Отныне мы не будем понуждать их жить по нашей вере. Ты погляди, как просветлели эти лица! Им больше нет нужды изображать любовь, которую они не понимают. Исполненные счастья услужить нам, они приветствуют новый порядок. Да, да, родная, я так и назову наше правление -- Маат, то есть Порядок и Закон!

-- Делай, что подсказывают тебе Аммон, душа и разум, -- устало вымолвила я, осознав, что мне не переубедить Сета. -- Однако меня не привлекай и именем моим не сотрясай воздух всуе! Пусть знают все, что Нефтис, дочь Геба и Нут, преступных замыслов твоих не разделяет, скорбит по брату, соболезнует сестре.

-- Но ты мне обещала!

-- Оставь меня; однажды обманувший, не можешь требовать ты от меня преданной верности.

-- Будь проклят день, когда решился я избавиться от брата! -- воскликнул Сет. -- И что же, мне теперь пожизненно нести клеймо братоубийцы?

-- Нет, более того, и после твоей смерти потомки будут говорить: вот был злодей, убивший брата.

-- Злодеем не был я и никогда не буду, жизнь положу, чтобы оставить справедливый мир, добрую память, -- простонал он, и на мгновение мне стало жаль его.

Только на мгновение; затем же я ему сказала:

-- Трудись, злосчастный, сколько можешь, но от потомков милостей не жди: кто дурно начал, дурно кончит.

Сет тяжело посмотрел на меня и бросил:

-- Из-за таких, как ты, Нефтис, злодеи будут множиться подобно хищным тварям в море: если нельзя исправить зло добром, чем же тогда добро от зла отлично?

-- Ты сделай вид, что поддаёшься уговорам, и раздели с ним власть, -- сказала Исис мне.

Мы с ней стояли на берегу моря. Невдалеке они возводили порт. Мимо нас двигались повозки, запряженные быками, и возницы испуганно косились на нас, а некоторые нарочно останавливались, чтобы, распластавшись перед нами на земле, вытребовать нечто вроде благословения. Мне всё это казалось крайне неприятным, неуместным; что же до Исис, ее лицо как было непроницаемо каменным, так и осталось.

В тот же день, когда погиб Осирис, она покинула дворец. Мы с ней искали саркофаг: была надежда, что открыть сумеем и вытащим Осириса, пока не задохнулся он.

Как были мы наивны!

Пособники Сета, заговорщики, опередили нас -- Сет всё предусмотрел! Как рассказал мне Анубис, наш с Осирисом сын, которого новый владыка заставил принимать участие в позорном действе, Сет лично вскрыл печати и, убедившись, что Осирис уже умер, приказал извлечь тело.

"Зачем?", -- удивился Анубис, и Сет объяснил:

"Исис, мачеха твоя, весьма в науках сведуща; опасно будет для порядка, если она найдет его и воскресить сумеет".

"О чем ты говоришь? Как можно воскресить того, кто уже умер?".

"Об этом спросишь у нее, -- усмехнулся Сет, -- а я обязан защищать порядок; что до отца твоего, то ему, как мертвому, моя задумка обрести покой не помешает".

И Сет рассек тело Осириса на четырнадцать частей. Даже слуги Сета, по словам Анубиса, возмутились такой бессмысленной свирепостью. Но нет, конечно, муж мой ничего не делает без смысла. "Возьмите эти части и разбросайте их повсюду, -- велел он слугам, -- да так, чтобы никто вас не увидел, особенно мои сестры. Ступайте же!".

Страшась сурового владыку, они исполнили приказ. А Сет с Анубисом, Махесом и Упуатом закопали саркофаг. Пустой. И Сет пообещал поставить на этом месте обелиск Осирису. "Так нужно для порядка", -- заключил он...

-- Что ты задумала, Исис? -- тихо спросила я.

-- Нам нужно усыпить бдительность Сета, иначе ничего не выйдет.

-- Да, именно, не выйдет, если ты тотчас же не скажешь, что задумала! Довольно мне однажды быть обманутой. Скажи, сестра, иначе я тебе не в помощь.

-- Ты мне не веришь?! -- оскорбилась она.

Я не ответила и отвернулась. И вправду, я такая же богиня, как она. Я больше не позволю никому играть собой, как ветер -- крохотной песчинкой. Довольно тайн, влекущих преступления! О, если б Сета замысел вовремя раскрылся мне, Осирис был бы жив!

Она молчала долго, и это молчание само по себе томило меня; наконец, Исис сказала:

-- Я собрала Осириса.

-- Что-что?!

-- Язык зверей и птиц известен мне, -- не без самодовольства молвила она. -- Сет, верно, думал, эти твари возрадуются счастью вкусить останки лучшего из человеков. Но нет! Свирепые гиены, ястребы и крокодилы, подобно людям, помнят благо. Я получила их послания; они же помогли мне соединить всё воедино. И я готова воскресить его!

Ужас заполонил мое сознание.

-- Нет, Исис, ты не сможешь это сделать.

-- Вот ты увидишь, как смогу! -- улыбнулась она, и от этой улыбки мне стало совсем не по себе.

-- Исис, тебе ли не знать...

-- Что это запрещено? Успокойся, Нефтис. Я оживлю его ненадолго. Мы должны зачать ребенка. А после мой Осирис обретёт покой.

-- Ты повредилась разумом, сестра... Ты хочешь зачать ребенка от мертвеца?

-- Осирис будет жив, когда во мне оставит свое семя. Тебя это устраивает?

-- Нет, нет и снова нет! Кто мог внушить тебе подобный ужас?

Внезапная догадка потрясла меня. Я, как будто оглушенная, уставилась себе под ноги. И словно увидела эти кошмарные лики, лики зла, прячущиеся во тьме глубин и исстари смущающие нас... и наших предков... и Родителей... всех, кому пришлось обитать на этой планете!

Я прошептала:

-- Десятки миллионов лет потребовались Великим Древним, чтобы зачаровать Родителей. А ты сдалась за миг! Ты, Исис, лучшая из нас, мудрейшая, терпением подобная Аммону! Но почему же, почему?!

Она не слышала меня -- возможно, размышляла, как будет оживлять злосчастного Осириса...

Я поспешила к Сету, чтобы предупредить его о жутких планах Исис.

Мы опоздали. Исис успела, и всё получилось у нее. Больше нет у меня сомнений, что ей помогали Великие Древние.

Для них не существует никаких запретов.

-- Мы должны найти ее, прежде чем родится это дитя погибели, -- сказал Сет. -- Я отдам приказ искать ее днем и ночью.

-- А когда ее найдут, что ты намерен сделать?

Он на мгновение задумался, и я прочла ответ по выражению его лица.

-- Если ты это сделаешь, то потеряешь и меня, -- заверила я мужа тоном, который не оставлял сомнений в моей решимости.

-- Бедная! -- неожиданно Сет сжал меня в объятиях. -- Ты хочешь всем добра, и я хочу... но если б знать, как это сделать! Мир оказался нам враждебен. А как наивны были мы тогда! Как был наивен Ра, мудрейший среди мудрых! Нас тут не ждали и не ждут. Тут мир Великих Древних, а мы пришельцы, как и остальные...

-- Горе тебе, неразумный Сет! Как можно, взявши власть, не верить в Миссию?!

-- Я верю в Миссию, Нефтис. Без нас им было бы совсем невыносимо. Пожалуйста, пойми меня. Ошибка Родителей и Ра -- в надежде с нашей помощью подтянуть их до нашего уровня. Но это оказалось невозможным. Ты погляди вокруг, что делается рядом с нами! Оаннес-Энки, друг Осириса, прикинулся рыбоном, и лишь тогда ему поверили. Ты понимаешь, что это значит: чудищу, мутанту, больше веры, нежели живому человеку! Кецалькоатль, сделавший для них больше, чем кто-либо другой, бежал, его страной завладел Тескатлипока, мутант Сынов Белиала, переживший Катаклизм. Похоже, такая же судьба ждет Виракочу, хотя наш брат Осирис помогал и ему. Даже в Гиперборее, где Миссия казалась наиболее успешной, титаны не смогли придти к единству, а нынче, как тебе известно, Кронос с Реей едва удерживают власть, враждуют меж собой, и кто придет им на смену, неизвестно... Как можно всё это не видеть и не понимать!

"Он прав, -- подумалось мне. -- Мы обязаны учиться. Но, уподобившись титанам, мы не найдем другой судьбы. А этого Сет, боюсь, не разумеет".

-- Пойми, родная, Исис больше не та Исис, которую мы знали, -- еще сказал Сет. -- Исис стала угрозой. Избавившись от Исис, мы отвратим угрозу. Иначе... я даже думать не хочу, что "иначе"!

-- А я думаю о том, как много убивать тебе придется, чтоб отвращать угрозы...

"Вы не найдете Исис и ее ребенка, -- подумала я. -- Та, кто способна собрать и оживить мертвеца, без особого труда схоронится от тебя и твоих ищеек!".

Увы, я оказалась права -- они не нашли Исис, хотя Сет подключил к поискам самих Детей Единства. И в положенный срок родился мальчик, Гор.

Другой положенный срок минул, и случилось худшее: юный Гор, сын Осириса и Исис, предъявил свои права на власть.

Вместе с ним вернулась Исис.

-- Я не уступлю мальчишке, рожденному от мертвеца и воспитанному матерью, утратившей разум, единственно ради мести мне, -- заявил Сет.

Муж лишь догадывался о том, что я знала точно. Я разыскала место, где Исис совокуплялась с воскрешенным ею Осирисом, и вызвала Память Земли. Отсеяв ненужное, я увидела ту картину. Когда уже всё было кончено, Осирис сказал, глядя на Исис:

-- Пусть вырастет это дитя в любви и сострадании. Пусть оно продолжит Миссию. Пусть оно простит Сета; не допусти, Исис, чтобы наше дитя оспаривало у Сета власть. Ибо, свергнув Сета, как Сет сверг меня, наше дитя станет не мной, а Сетом...

-- Почему ты пренебрегла последней волей Осириса? -- спросила я у Исис.

Она странно посмотрела на меня.

-- Откуда у тебя такие мысли?

-- Я видела всё, Исис, -- и показала ей картину.

-- Ты ничего не видела, Нефтис, сестра! -- резко бросила она. -- Этого не было, а было совсем другое! Осирис взял с меня... и с нашего ребенка слово поквитаться с Сетом.

"Поквитаться"... Таких слов мы не знали прежде. Я прошептала:

-- Осирис не мог... То, что я видела, -- правда! Исис, сестра, зачем ты лжешь мне?

-- Я поняла, -- сказала Исис, -- морок тебе послали Великие Древние. А ты-то и поверила, наивная, что это правда. Ты всегда была излишне доверчивой, сестра.

Я попыталась обнять ее. Она отстранилась.

-- Исис, родная, подумай сама, что ты говоришь. Как могли Великие Древние "послать" мне морок, в котором бы звучали слова любви? Они не знают таких слов!

-- О-о, -- усмехнулась Исис, -- это ты не знаешь, злополучная сестра, насколько демоны коварны!

Мои попытки примирить Сета с Исис и Гором оказались бесплодными. Их не впечатлили даже ужасные события в Гиперборее, о которых мне стало известно из первых уст: титанида Мнемосина, сестра и посланница Кроноса, прибыла к нам просить помощи против восставших детей Кроноса и Реи, называющих себя олимпийцами.

Признаюсь, я так и не поняла, почему Сет отказал ей. А может быть, он просто не успел. Мнемосина еще была у нас, когда стало известно, что так называемые олимпийцы одержали верх, а титаны заключены в Тартарову полость.

Я долго не могла поверить в это: как можно было бросать Прикоснувшихся к Истине прямо в объятия Великих Древних?!

Сет тяжело переживал поражение титанов. Однажды он сказал мне:

-- Смотри, Нефтис, какая удивительная насмешка Истории! Отныне Миссией в Гиперборее ведают юнцы и юницы, понятия не имеющие о любви Аммона. Что для них любовь Аммона, для тех, кто не постыдился призвать на помощь циклопов, гекатонхейров и прочих мутантов, созданных Сынами Белиала! Скажи, Нефтис, какой любви могут научить их такие "миссионеры"?.. Запомни, родная, -- он тяжело, мучительно вздохнул в этот момент, -- если мы позволим Гору повторить успех Зевса, тем самым будет признано, что Миссия провалилась повсеместно.

К счастью, нам хватило сил и воли не допустить открытой войны, подобной гиперборейской. К счастью, у нас был Ра, и мне с трудом, но удалось убедить сначала Исис, а затем и Сета уведомить великого учителя о наших проблемах.

Вскоре корабль Ра появился над нами, и мы поднялись к нему. Великий учитель выглядел совсем беспомощным, так что казалось, вот-вот ему будет дарована милость покоя. Нам оставалось лишь надеяться, что астральное тело Ра меньше повреждено временем, нежели физическое; мы нуждались в верховной мудрости вождя.

Увы! Совет скоро превратился в представление, а Ра как будто поощрял всё новые и новые словопрения. По совету проницательного Птаха я решила соблюдать нейтралитет, чтобы сохранить свое влияние при любом исходе дела. Ибо, если победит Гор, Исис, как любящая мать, не сможет удержать его в пределах Миссии, а я -- смогу. А если победит Сет, я также смогу добиться уважения к проигравшим.

Чаша весов колебалась то в одну, то в другую сторону. Однажды Сет начал свою речь такими словами:

-- Что до меня, то я -- Сет, сильнейший среди сильных. И если кто в том усомнится, я поступлю с ним, как с Осирисом.

Но в этот день решения ему добиться не удалось, а на следующий Гор и Исис выдвинули не менее основательные аргументы.

И так -- день за днем, год за годом...

Мне казалось, Ра нарочно затягивает процесс, получая от наших споров какое-то странное удовольствие. И не одной мне так казалось. Многие уже втайне посмеивались над Ра... и осуждали меня -- ведь именно я надоумила призвать в судии учителя...

Пока мы спорили на орбитальном корабле учителя, делами на Земле никто не занимался.

И это -- наша Миссия?!

Недовольство нарастало -- и прорвалось там, где никто не ждал. Маленький Ваба, которого прежде никто в расчет не принимал, выскочил со своего места в задних рядах, и крикнул Ра: "Твоё святилище пусто!".

Мы обомлели. И тут же поняли, что если Ра не будет, мы все передеремся. Ра нужен нам любым. Вабу быстро водворили на место, однако оскорбленный учитель прервал процесс и удалился к себе. Как ни старались мы, уговаривая его вернуться, он нас не слушал. Можно было подумать, ужасные слова сказали хором, а не один лишь глупый Ваба!

Не знаю, сколько это длилось: я потеряла времени счет. Дело кончилось тем, что Хатор удалось уговорить Ра вернуться и возобновить процесс. Я спросила у Хатор, как она это сделала, и Хатор ответила: "Старый-то он старый, но удовольствия всякие любит!".

На этом исчерпалось мое терпение; испросив у Ра позволения, я возвратилась на Землю. В сущности, мне уже было всё равно. Что бы там ни постановил Ра, это уже ничего не изменит...

А конца всё не было. Никто не хотел уступать, и Ра почему-то никак не отправлялся туда, где ему самое место. Может быть, он надеется всех нас пережить?

И вот, когда мне уже начало казаться, что процесс затянулся навечно, стало известно о возвращении Исис и Гора.

Сета с ними не было.

Он проиграл.

Как сказала мне Исис, Ра велел ему оставаться на корабле.

Она опять солгала. Было иначе -- Птах рассказал мне, как.

Отчаявшись когда-либо выиграть процесс, Гор, нетерпеливый, равно все в его возрасте, подстерегает Сета и убивает его. Все потрясены и возмущены, и особенно Ра, лишившийся своей забавы, одна лишь Исис говорит сурово: "Чему ты гневаешься, о мудрейший Ра? Мой сын так поступил с моим братом, как мой брат с моим мужем и как обещался поступить с другими. Не лучше ли восславить моего сына, отвратившего от нас угрозу, и благословить его на продолжение Миссии?".

-- Ты напрасно печалишься, Нефтис, сестра, -- говорила Исис, -- всё худшее позади! Вместе с тобой я оплакиваю Сета, нашего брата, который, увы, оказался недостоин Миссии. Но мы должны смотреть вперед, туда, где светит нам любовь Аммона. Любовь и мир восторжествуют на земле, и волей Ра владычествовать будет сын мой, Гор. Его правление будет длиться вечно, покуда существует этот мир, покуда есть Аммон, дарящий нам любовь и радость...

Она вся светилась, говоря эти слова. Я давно не видела ее такой прекрасной, одухотворенной, ласковой. Но слова ее меня разили. Я старалась понять Исис -- и не понимала!

-- Ты сказала, Гор будет править вечно? Я не ослышалась?

-- О да, -- лучисто улыбнулась Исис. -- Довольно нам переворотов. Гор будет править, и до смены мира никто не посягнет на его власть!

Эта была какая-то бессмыслица; Исис, потеряв Осириса, которого любила беззаветно, вне всяких сомнений, повредилась рассудком...

Опасно было с нею спорить, но я должна была понять.

-- Даже Родители не жили вечно, -- опасливо заметила я. -- И Ра когда-нибудь умрет. Живем мы долго, но мы смертны. Поэтому и Гор, твой сын, когда-нибудь... отправится к Родителям.

Я ожидала возражений, но Исис только улыбнулась и легко кивнула.

-- Конечно, Гор умрет, -- согласилась она, -- и это значит, ему придет на смену новый Гор.

Вдруг до меня дошло: не будет конца власти Гора, ибо всякий новый властелин, называясь Гором, продолжит династию...

-- А прежний властелин будет Осирисом, владыкой мертвых, -- сказала Исис. -- Теперь ты понимаешь, милая сестра?

-- Но это же обман! -- воскликнула я. -- Кого ты хочешь обмануть, сестра? Их? И это назовешь любовью?!

-- Любовь не есть пустая правда, -- терпеливо молвила она. -- Вот, например, Аммон. Он -- свет любви для каждого из нас. Однако если ты приблизишься к нему, его лучи сожгут тебя, как огонь сжигает неразумных мотыльков. Здесь то же самое. Важна не правда, жгущая сердца, а память о ней, и это не одно и то же!

-- Память? Пусть так. Я говорила Сету, я его предупреждала... жди суда потомков, ты, убивший брата! Что говорила мужу, то повторю тебе, сестра: и Гор, убивший дядю, суда потомков не избегнет!

-- Ты ничего не поняла, Нефтис. Я повторяю: важна не правда, а память о ней, и это не одно и то же. А память оставляет тот, кто победил.

Теперь я поняла. Но всё во мне протестовало. Убить и скрыть убийство -- гораздо хуже, чем убить.

-- Ты никого не сможешь обмануть, -- сказала я. -- Ведь все мы знаем, кто есть кто и что есть что!

Исис таинственно усмехнулась, и в этот момент вошел Анубис. Я не сразу поняла, что это он, мой сын, потому что могучий торс его был залит кровью, а голову прикрывала маска собаки...

-- К чему этот мрачный наряд, Анубис?

-- Прости, мама, -- услышала я, а следующие его слова обращались не мне, а ей: -- Все кончено, владычица Исис. Они мертвы.

Сердце мое, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Я вскочила с ложа и воскликнула:

-- Мертвы?! О ком он говорит? Я требую ответа!

-- Анубис говорит о врагах моего сына. О тех, кто мог поддаться чарам и навредить нам в Миссии. Они ушли к Родителям, и разве это не прекрасно?

У меня кружилась голова от этих новостей, но я нашла в себе силы пообещать:

-- Сегодня же я отправляюсь к Ра! И он узнает, как твой сын распорядился властью!

Исис кивнула:

-- Предвидела я это, что ты захочешь к Ра. Но он уже не там, где ты надеешься найти его. Перед возвращением на Землю я умертвила Ра.

-- Ты -- умертвила -- Ра?!!

-- Клянусь Аммоном, это правда. Ра больше был не нужен. Он мешал Миссии. Это понимали все. Но не все понимали, кто еще мешает Миссии. Они ушли вослед Ра. К Родителям... Опасность миновала: теперь они не поддадутся чарам! Хвалю тебя, Анубис. Ступай и ты... к Родителям.

Туман расстилался перед моими глазами.

-- Исис... сестра... как же это? Как можно убивать невинных, по одному лишь подозрению о чарах?!

Словно во тьме, я увидела, как где-то в мглистой дали Исис передернула плечами, и услышала ее спокойные, уверенные слова:

-- Иначе поздно будет, милая. Нельзя нам допустить, чтобы любой из нас поддался чарам.

Я попыталась вырваться из мертвого тумана... я сильная... я богиня!

Я не смогла.

Лицо Исис таяло вдали, но я еще слышала ее:

-- Прости, Нефтис, сестра, но ты тоже мешала Миссии... и поэтому ты тоже отправляешься вослед Ра.

-- Убийца... -- шептала я. -- Вовек не смыть тебе и Гору кровь нашу с тел своих...

-- Нет-нет... Причем тут Гор? Вся кровь на мне. Я приказала, я убила... Всё началось с меня и мной закончится. Я тоже ухожу вослед, сестра... А Гор начнет сначала... И будет править вечно... Ему никто не сможет помешать... Он разберется и оставит память... И это так прекрасно... Мы победили... Наша Миссия успешна...

Это говорила Исис, мудрая Исис, лучшая из нас.

Меня всегда восхищало ее терпение.

Когда все отчаялись, она нашла решение.

Исис во всём оказалась права. А Сет -- неправ. Он говорил: мы разные, мы и они. Неверно: мы ничем не отличаемся от них.

НИЧЕМ.

Чего и требовалось добиться.

Так завершить Миссию, как завершили мы, могли только они.

Одно осталось непонятным: зачем Родители нас забирали к Звездам? Зачем растили и учили? Зачем хотели, чтоб их учили мы? Это была какая-то игра?!

Я хотела спросить у мудрой Исис, которая летела следом, но уже не смогла.

Ну что ж, спрошу у самих Родителей, как только доберемся.

Прощай, Аммон...

* * *

Официальная генеалогия девяти главных богов Египта (эннеады):

Ра => Шу + Тефнут => Геб + Нут => Осирис, Исида, Сет, Нефтида.

Ра -- отец и царь богов, бог солнца и огня.

Шу -- бог воздуха.

Тефнут -- богиня влаги.

Геб -- бог земли.

Нут -- богиня неба.

Осирис -- бог загробного мира, владыка мертвых.

Исида (Исис) -- богиня плодородия, покровительница женщин.

Сет -- бог чужих стран, пустыни, покровитель зла.

Нефтида (Нефтис) -- богиня-покровительница дома.

А также: Гор, сын Осириса и Исиды, -- бог-фараон.

Толчинский Борис Аркадьевич Прощание с Аммоном

Толчинский Борис Аркадьевич
Прощание с Аммоном