Тюрин Александр Владимирович
Шизогония

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Тюрин Александр Владимирович (alexander-tyurin@inbox.ru)
  • Размещен: 10/03/2015, изменен: 10/03/2015. 134k. Статистика.
  • Повесть: Фантастика
  • Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оно прекратило убивать человека и теперь трансформирует его. Только сам человек при этом делается нелюдью. Эксперимент с микроорганизмами, пробуждающий спящий вариант эволюции и делающий невидимое видимым, становится кошмаром системы Юпитера. Размножение этих тварей остановить практически невозможно, трансформацию зараженных людей тоже. И если б не дозор российского космофлота, всё человечество стало бы другим.


  •    Александр Тюрин
       Шизогония
      
       1. "Юпитер-12"
       Вопреки общепринятому мнению криоконсервирование практически не используется во время перелетов к дальним планетам. Достаточно нескольких случайно затесавшихся кристалликов льда в ненужном месте, например в голове, и нейрохирург будет долго и вдумчиво ковыряться у космоплавателя в мозгу, присылая страхователю здоровья один счет за другим. А в итоге все равно получится овощ.
       Так что этот вариант годится только для военных бортов, где важна скорость, а процент потерь при транспортировке изначально учтен в цене операции.
       Да, слыхал я про интересную задумку с заменой воды в человеческом организме на антифриз типа метапропиленгликоля, но с этим даже на крысах стесняются экспериментировать.
       На гражданских судах обычно используются нейроинтерфейсы продолженного сна, где, после подключения кабеля к разъему, получаешь порцию сигналов торможения в подкорку и далее имеешь что-то вроде регулируемой каталепсии.
       С одной порции - трое суток отключки с подведенным мочеприемником, затем шесть часов бодрствования - обед, туалет, тренажерный зал, изучение отчетов по теме. Игра в крестики-нолики, а на большее ты не рассчитывай, голова-то не очень варит. Видел я и совершенно обалдевших "астронавтов" после 72-часовой каталепсии; они шли прогуляться, забыв отсоединить мочеприемник и оставляя за собой тропку из упавших слюней и желтый ручеек...
       Но вот долетели-сели. Транспортный борт "Сычуань" высадил меня на международной станции "Юпитер-12" вместе с компашкой каких-то южноазиатов, именующих себя исследовательской группой университета Беркли (это те ребята, которые за американцев думать должны), после чего отправился в систему Сатурна. Говорят, среди пассажиров был один шишкарь, целый сенатор из Нового света - по крайней мере, в новостях не раз сообщалось о судьбоносном перелете высокопоставленного лица - но, видимо, у него был свой отсек и свой выход.
       Cтанция большая, тороидальная - её, кстати, строили машины-"матки" , что разделяются на тьму микро- и наноассемблеров[1] и используют всякий щебень, вращающийся вокруг Юпа. А тор в народе называется бубликом.
       В центре его терминал для бортов дальнего следования. Пока добираешься на лифте по радиальному тоннелю до самого бублика, многое меняется. В лифт заплываешь рыбкой, а из него выходишь от непривычки на полусогнутых. Меня и толпу южноазиатов на прогулочной палубе встречает не только почти родная сила тяжести, но и явные признаки развала.
       Из потолочных панелей текло, образовавшиеся на полу лужи подтирались изрядно жужжащими робоуборщиками, которые так и норовили сделать вам подсечку; уже немного оставалось до подставленных баночек и тазиков. И чем-то таким попахивало. Мочой, как будто... Последствия то ли недофинансирования, в смысле, воровства подрядчиков, то ли конструкционных недостатков, проявленных излучениями Юпитера-батюшки.
       Теперь понимаю, отчего немалое число исследователей юпитерианского мира предпочитает "Европу-1". Там все удобства, включая бассейны и прочие джакузи, но подальше от протекающих панелей и юпитерианских излучений, благодаря которым могут увять любые помидоры. Впрочем, туда пускают только своих - представителей Североатлантического союза. А "коварным китайским и русским шпионам" - шлагбаум.
       Когда вышел с терминала, заметил некоторое оживление, связанное с обеденным перерывом.
       Заняться работой я намеревался на следующий день. Отправил багаж на ленточном транспортере, который тихо скользит на фуллереновых шариках через весь бублик, а сам - питаться вместе с берклийскими южноазиатами. Они, кстати, оказались поголовно биологами и химиками-органиками (к чему бы это в окрестностях безжизненного Юпитера?). Говорили они на пиджин-инглиш южных морей, заметно отличающимся от моего стандартного бэйзика - на котором ставятся задачи для "почти-разумных" программ. Так что, в основном, мы улыбались друг другу; а поскольку их было много, то у меня даже мышцы лица заболели.
       В местном общепите - эпатажном зале, сделанном словно из марципана - давали котлеты, выращенные методом клонирования какой-то хреновой клетки на коллагеновой матрице от корпорации "Де Немур". Представляю, сколько она "наваривает" на каждом не шибко вкусном обеде, напоминающем слегка поджаренную паутину. Один из южноазиатов шепнул мне, что в отсеке для ВИПов, где приземлилась та самая шишка из сената, имеется свой пищеблок, и там натуральные продукты сочетаются с чудесами молекулярной кухни, отчего форель превращается в розовую пену, а огурец в яблоко. И оная персона вместе с придворными учеными и секретутками не будет показывать морду лица широким научным массам - за исключением еженедельных капитанских коктейлей.
       Разговор быстро переключился на одну довольно интересную тему, а сколько людей погибло в системе Юпитера? Кто-то полез через медленный космонет в Бормопедию и уяснил оттуда, что таковых мучеников насчитывается сто пятьдесят семь. Начиная с пилота НАСН [2] Пэта Крэша, который установил рекорд спуска в атмосферу Юпитера, однако не вернулся обратно. Но один мужичок, вылитый Хошимин с виду, просканировал все бесчисленные записи, находящиеся внутри его худосочного тела на нуклеотидных носителях, и стал спорить. Пэт Крэш, собственно, никакого подвига не совершал, а просто потерял сознание в результате пищевого отравления и свалился на Юпитер. Но раньше его на Юпитере погиб русский космонавт-исследователь Иван Перелогов. И, если сведения о нём появляются в Бормопедии, то они немедленно вычищаются ботами, следящими за "свободой информации".
       Перелогов спускался в атмосферу Юпа в капсуле, пристегнутой тросом из УНТ [3] к российской станции "Юпитер-5". Спускался для изучения структур атмосферной воды, которая почему-то не замерзала. Но капсула по неизвестной причине была потеряна. Брашпиль, что установлен на станции, смотал трос обратно уже без неё. Трос оказался разорван, а в районе спуска капсулы по странному стечению обстоятельств крутилось в это время несколько летательных аппаратов НАСН. Ряд стран потребовал создать ооновскую комиссию по расследованию этого происшествия, поскольку подозревала диверсию; американцы упирались и дергали за ниточки нужных людей. В итоге, дело было спущено как всегда на тормозах. Приговорили, что Перелогов сам себя отвязал от станции...
       Потом к азиатским берклианцам-биологам подсела одна персона, вроде как представительница встречающей стороны. Ее, судя по бейджику, звали Шайна Гольд. Кстати, пару раз она поглядывала меня - искоса, но довольно пристально. Я вообще -то осведомлен о своих "достоинствах". Поэтому дамский интерес ко мне всегда проверяю на червоточину. Мои деньги эту Шайну интересовать не могли. Тогда что?
       После обеда доложил начальнику жилищного сектора о прибытии, получил каюту - тут я еще раз заметил раздрай на станции. Явно грибок в душевой. Вода из крана грязноватая, склизкая, с намеком на присутствие органических кислот и ржавчины. Полотенце пованивает. Осветительные панели помигивают. Динамики повизгивают. Экран холовизора показывает только объемную муть. И это на станции, которая должна считаться золотой, по количеству вбуханных в нее миллиардов.
       В самом деле, это кого-то беспокоит или нет? Попробовал подсоединиться к системе камер видеонаблюдения в своем кольцевом отсеке - картинку получил только с той, которая в моей каюте; да, очень "интересно". Подключиться к системе технической диагностики? И там отлуп; нет доступа, хотя я уже зарегистрировался как работник технической службы...
       Уже по количеству бросающихся в глаза технических неисправностей можно заподозрить серьезную системную проблему. Похоже, идет постоянное и быстрое разрушение линий связи, энергетических кабелей, средств контроля, систем жизнеобеспечения, и того, что лежит в основе всего этого - сверхустойчивых, самовосстанавливающихся (если верить рекламе поставщика) нанотех-материалов...
       Начальник технической службы явно не ожидал увидеть меня в своем уютном офисе, напоминающем благодаря окнам-экранам бунгало в Малибу. Я оторвал его от миски спагетти и чего-то такого... при моем появлении он поспешно выдернул из заушного разъема цилиндрик психософта и снял блаженную улыбку с лица. Пригладил лысинку жестом, означающим смущение.
       - О, господин Келин, представитель Росадаптертеха, вы же только сегодня прибыли. А я был уверен, что русские любят отдохнуть, - его маслянистые глазки стали очень дружелюбными.
       - Любят, поэтому я уже отдохнул, господин Грипп... Гриппенрайтер. Я взял несколько образцов материалов и хотел бы проверить их с помощью моих любимых нейроинтерфейсов. Тем более, мне же и предстоит их настраивать - для того, чтобы у исследователей с их зондами и манипуляторами было всё легко и просто. Возможность ошибки надо учитывать до того, как она произошла...
       Дальше обмен сообщениями пошел в таком режиме.
       ...Нет, господин Келин, вам показалось; на самом деле, количество дефектов укладывается в допустимые вероятности...
       ...Я не знаю, какова допустимая вероятность развала станции на мелкие кусочки, но, учитывая частоту дефектов, все же хотел бы...
       ...Надо помнить, что мы не в Баден-Бадене, а возле Юпитера...
       ...Я помню, хотя в Баден-Бадене никогда не был...
       Пять минут препирательств и с прорисовавшемся на лице недовольством начальник выдал мне чип-ключ в лабораторию N 2.
       Едва вошел, как её кибероболочка стала включать оборудование. Я, закрепив образцы на твердых и электромагнитных штативах, увеличивал пошагово разрешение и копался в структурах материала и деформациях... Так, что у нас в меню? Усталостный износ, коррозия вследствие неверной эксплуатации, брак, допущенный изготовителем и приведший к заселению материала дефектами.
       Получается, и в самом деле прав начальник, ничего экстраординарного?
       Но вот в глубине прочнейшего материала, титан-неодимового ниточного сплава, я стал замечать следы... Это же явно следы личинки или червяка, живого паразита!
       Следы личинки в титан-неодимовом сплаве - а мне не мерещится? От этих каталепсий-кататоний всякие последствия нехорошие бывают, причем долговременные. Я, может, вообще сейчас чертей за иллюминатором увижу. Ау, рогатые.
       Утер испарину со лба... Раньше времени утер, потому самое неприятное было еще впереди. Я напал на эту чертову запись. Её подтирали, но не слишком удачно. Запись с нейроинтерфейса, которым пользовался исследователь - тот парень, что управлял ленточным зондом, опускаемым в чрево Юпитера. Запись попала в базу данных по техническим неисправностям, потому что парень посчитал, что его нейроинтерфейс сильно глючит...
       Середина записи была затерта безвозвратно, но я заметил, что зонд возвращался на станцию загрязненным. Причем загрязнение было отчетливо различимым и, казалось, имело биологическое происхождение. Что дальше непонятно - информация по анализу этой грязи то ли недоступна, то ли полностью уничтожена...
       Итак, станция импортировала из атмосферы Юпитера какую-то дрянь, скорее всего живую, и никого это не взволновало. Ни в хорошем смысле (вау, жизнь на Юпитере!), ни в плохом (а оно нас не убьет?)
       Так, тут есть где-нибудь алкоголь?
       На прогулочной палубе, неподалеку от бара, стояла как бы случайно, ненавязчиво, но явно поджидая меня, Шайна Гольд.
       - Будем знакомы, - первой начала она, однако ее персональный чип был "затемнен" и не откликался. - Ах, да. К сожалению, мой транспондер заблокирован решением начальства, так что информацию обо вы автоматически вы не получите, поэтому всё персональное - при личном общении. Кажется, вы ищете компанию, чтобы пригубить слабоалкогольные напитки - больше 5% алкоголя и одного литра за день на борту нашего "летучего голландца" не разрешено.
       Я буркнул что-то невнятное в ответ, всё еще был под впечатлением картинки, увиденной в лаборатории.
       - Вы шесть месяцев провели в каталепсии, - продолжила она.
       - Управляемой, - напомнил я.
       - Хорошо, управляемой теми, кто превращает человека в рептилию... и сейчас не рады собеседнику?
       - Да нет, я рад. Особенно, если он с кудрями, в смысле, собеседнице. Но как-то мне сегодня не по себе.
       - Когда очень не по себе, то ищут не пива, а врача.
       - О, вы еще нас не знаете.
       - Наверное не знаю, но могу узнать, - она взяла меня под руку и завела в бар, отдав распоряжение робобармену с носом-сливой насчет "фирменного". - Я смотрю, у вас накопилось много вопросов.
       - И вы сейчас скажете, что готовы поговорить "об этом". Вы - штатный ооновский психолог, занимающийся переработкой мозгов в удобрение для здорового международного коллектива?
       - О, какой вы колючий, господин Келин; извините, я считала имя с вашего персонального чипа. И профессию, и то, чем вы будете заниматься на станции - я очень любопытна. И даже случайно узнала, что вы из военных моряков, семь лет как демобилизовались. Сначала выпьем "фирменного", а потом вы узнаете, чем я занимаюсь в штате.
       Дамочка мной интересуется, но пока я не в курсе, просто флиртует ли она с новичком от зеленой тоски или копает под меня, получив объективку от хозяина.
       - Конечно, выпьем этот несчастный литр, причём я угощаю.
       - На орбите Юпитера трудно угощать, потому что стоимость выпивки автоматически вычитывается из зарплаты пьющего. Емкостные датчики следят за тем, какое количество жидкости прошло через каждого.
       Ну да, подумал я, с туалетной бумагой, должно быть, та же самая история.
       Мы устроились за стойкой. Заметно, что раньше здесь было лучше. Орхидеи, висящие под потолком в облачках аэрозоля, похоже, сгнили и засохли. Квазиживые бабочки тускло сидели на стенах, напоминая прилипшую жвачку, их топливные элементы явно отработали своё. Первые несколько минут дама молча улыбалась. Легкая фотоническая татуировка на ее открытой шее, изображающая золотистую змейку, вспыхивала и гасла, и меня это ставило в тупик. Неужели тату подключено нейроинтерфейсом к зонам коры мозга, генерирующим эмоции? Сразу к делу? Не сразу?
       - Ладно я; мне, что по морю, что по космосу - разница невелика: койка, вахта, приборная доска. А кто заставил вас улететь столь далеко? - пришлось начать первому.
       - Мама. Она была левых убеждений. Гагарин и всё такое для нее что-то значили... Я работаю в биолаборатории N 7, ксенобиолог, представитель корпорации "Де Немур". Да, я из тех, кто всё еще надеется на встречу с инопланетными зверюшками.
       На ловца и зверь бежит... или слишком странное совпадение.
       - О, "Де Немур", чья славная биография начиналась с напалма и диоксина, а закончилась полным контролем над невкусной жратвой в космосе.Что происходит на станции с этой самой биологией, госпожа Гольд? Грибок, плесень, коррозия? Только, пожалуйста, без виляний.
       Она отстраненно улыбнулась, вежливо показывая свое превосходство в знаниях.
       - Ничего не происходит. Люди несут на себя обычную микрофлору, тут она быстро распространяется, поскольку замкнутая система жизнедеятельности. Все остальные загрязнения - результат конструкционных недочетов и низкого качества строительных материалов, что быстро проявляет себя из-за разрушительных воздействий Юпитера, будь он неладен.
       - Ага, вьетнамские производители виноваты и китайские наноассемблеры, - пора идти ва-банк, хотя в первый день и не хочется. - Извините, я не скажу где и как, но видел запись, показывающую, как атмосферный зонд кое-что приволок оттуда.
       Она помедлила с ответом, потянув из трубочки радужную жидкость, однако ни тени растерянности.
       - Я думаю, что вы не отфильтровали оптические искажения. Кстати, вы можете совершить экскурсию туда, для того, чтобы развеять или подтвердить свои опасения. Летный сертификат имеется?
       Она сделала сильный ход. Типа, отвечай за базар, если не слабо.
       - У всех наших есть. Год жизни на него убил.
       - Тогда завтра в шесть ноль-ноль по СЗВ [4] подходите к катерному терминалу. Я вам оформлю вылет.
       - Так просто?
       - Почему нет? - змейка на ее шее бодро вспыхнула и долго не гасла. - Мы тут не страдаем формализмом. Моя фирма оплачивает приличную часть содержания станции, так что будем пользоваться без зазрения совести. Напишем в отчете про испытание систем взаимодействия "пилот-машина".
       В шесть утра по стандартному времени я был у катерного терминала. Мне дали одну из самых мощных машин, которые имелись на станции, два маршевых двигателя с приличной тягой, система гравитационной компенсации. У нее даже собственное имя было - "Боливар". Едва робомех отчитался передо мной, что все "системы проверены и работают нормально", как появилась та самая Шайна Гольд.
       Боливару, как известно, не снести двоих. Я едва сумел смягчить голос:
       - Госпожа Гольд, вам не мешало бы еще немного пообнимать подушку, а то круги под глазами будут.
       - Эти исследовательские катера - модифицированные боевые космопланы "FX-129", замечу двухместные. А у меня летная подготовка не меньше вашей. Запас топлива у него на полтора часа, так что мои коллеги еще и не успеют проснуться, если вас это волнует.
       На её коллег, это жулье де-немуровское, мне плевать, и пусть это она волнуется насчет моих летных навыков. Хотел было напеть про "поедем, красотка, кататься" (меня, между прочим, в свое время чуть не взяли в хор Черноморского флота), но вовремя вспомнил, что у героев песни всё кончилось аварийной ситуацией.
       До высоты "- 10" я шел по сигналам планетостационарных навигационных станций, на которые ориентируются все корабли, швартующиеся к "Юпитеру-12". Затем навигация стала опираться на планетосинхронные радиомаяки, которыми пользуются автономные зонды ближней разведки. Наконец, меня стала вести база "Доннар" по азимутальному каналу. Однако его направление не всегда совпадало с направлением ветра, а биться с потоками в юпитерианской атмосфере не рекомендуется - самые разнузданные земные ураганы, по сравнению со здешними, это дыхание младенца. Поэтому все время приходилось рыскать, чтобы не потерять канал.
       Во время этих рысканий от крыльев на центроплан регулярно выходила сильная вибрация, потому приходилось гасить скорость, задирая нос и изменяя вектор тяги. Иногда помогало, а иногда машину начинало швырять как макаронину в супе. На мгновение я увидел "Доннар" в разрыве между лохматыми и густыми как борода Зевса аммиачными облаками. Ту самую таинственную базу западных вояк из НАСН, которая появилась после того, как российскую станцию "Юпитер-5" приговорили всей "международной общественностью" сбросить на планету - якобы за радиоактивное загрязнение среды. И аэродинамическими формами, и постоянно работающими двигателями - у неё силовая установка типа "ядерная лампа" - база "Доннар" напоминала огромный стратегический бомбардировщик. Возможно, её персонал, если таковой существует, видел вполне оптически и меня - но вряд ли догадывался, что я просто катаюсь на дорогостоящем космоплане вместе с подружкой.
       - Так что, Ник, если бы в атмосфере Юпитера присутствовала некая опасность, то она бы отразилась первым делом на базе "Доннар".
       - Вы не возражаете, если мы спустимся еще немного ниже. Пилоты русского космофлота ныряли и на семьдесят километров.
       - В этом нет необходимости, но если очень хочется, то быстро, минута туда, минута обратно...
       Сейчас в мои зрачки подшлемный дисплей закачивал картинки, полученные системой обзора нижней полусферы. Так, поработаю по специальности, переключу их на нейроинтерфейс зрительных нервов.
       Режим телеприсутствия всегда бьет по эмоциям, а сейчас вообще захватило дух. Катера как будто не стало, я находился между исполинских светло-голубых стен облачного каньона, "сделанного" из кристаллов аммиачного льда; подо мной текла со скоростью полтысячи километров в час желто-коричневая "река", подкрашенная сульфидом аммония. Та самая атмосферная структура Южный приполярный пояс, которая порой исчезает на десятилетия.
       Я направил "Боливара" к юпитерианской реке, вот гребни её волн почти уже достают до корпуса. Оказалось, переборщил. Машину подхватила мощная турбулентность и бросила в сторону.
       Я готов был резко поднять "Боливара", как в кабрировании. Потянул ручку управления на себя и именно в этот момент случилось странное; машина, завалившись на корму и заработав критический угол атаки, стала падать - десять, пятнадцать, двадцать километров. Это при нормальной тяге и отданной команде "поймать горизонт".
       Еще немного и мы достигнем той высоты, с которой еще никто не возвращался. Исчез навигационный луч "Доннара", забитый электромагнитным ревом Юпитера. Температура за бортом поднялась до 200 по Кельвину. В какой-то сотне километров от нас с дикой скоростью пробила молния - электрическая сатана шириной с Волгу, на секунду даже погасли индикаторы приборов, но по счастью все системы быстро восстановились.
       И вдруг скорость ветра резко упала, с 500 км в час до каких-то жалких 50, мы оказались в центре непонятного затишья на высоте "- 50". Машина перестала падать. Глаз циклона, надо полагать. Озеро Небесного Спокойствия, как выразился бы буддист. Надо мной горело авроральными всполохами желтое небо, подо мной переливалась оттенками бордового таинственная юпитерианская глубина, очень смахивающая на ад; многокилометровую ясность слегка смазывал только аммиачный снежок. Я переключил управление на автопилота и дал команду на вертикальный взлет.
       Последнее, что я смог увидеть, прежде чем ... какое-то странное объемное пятно, даже гроздь пятен; они находились почти что в центре этого безмолвия.
       При достижении "Боливаром" первой космической скорости я отключился.
       Автопилот неплохо сработал, да и Шайна Гольд пришла в себя раньше меня. Думаю, что имелись у нее интракорпоральные компенсаторы перегрузок, как и приличное число часов налета, иначе живой бы она из этой передряги не вышла. Впрочем, как и я.
       На высоте "- 10" катер попал в свирепую турбулентность, настоящий ураган в кубе, а запасы мощности были уже на исходе. Шайна Гольд своевременно взяла ручное управление на себя и вполне профессионально обошла на вираже "бокал"; так у летунов называются самые неприятные циркуляции в верхних слоях юпитерианской атмосферы - вихри, уходящие "ножкой" в её глубину. Потом снова передала управление автопилоту, которому начал помогать лоцман нашей станции.
       Я когда пришел в себя, пару минут одолевал дурноту, а потом заметил, что приемные антенны катера зафиксировали излучение той самой грозди пятен, что показались в озере Небесного Спокойствия на высоте "- 50". По спектру и интенсивности источника смахивает на слабодифференциированную живую материю...
       При возвращении на станцию я был почти в норме.
       - И что ты на самом деле хотел найти? - спросила Шайна.
       Она пригласила меня зайти к себе в каюту, что была палубой ниже моей и больше раза в два. Уютное место, как выяснилось. Шайна тут коротает вечерки, мастеря лоскутные одеялки. Некоторые лоскутки из старых скафандров выдернуты вместе со встроенными нитепроцессорами и фотоникой - в итоге вся светелка госпожи Гольд таинственно мигает, вибрирует и мерцает. Если честно, мы немного закинулись; у госпожи ксенобиолога были левые трансодермы [5], которые пускали через кожу лёгкую расслабляющую дурь. По её почину я перешел на "ты".
       - И нашел, почти. Там что-то было, Шайна, как будто живое. И ты это видела. Сигналы, полученные антеннами, это подтверждают.
       - Просто тебе хочется чего-то живого и теплого в глубинах космоса. А объяснение этому явлению совсем другое, - ее глаза симптоматично ушли в сторону. Ясно, что лукавит.
       - Давай, гони свое объяснение. Только не надо снова про оптические эффекты.
       Ее пальцы неожиданно оказались у меня на затылке, а губами я ощутил нежность ее губ, хотя даже не коснулся их еще.
       - Мы найдем его вместе, пользуясь бритвой Оккама.
       - Это намек на мою трехдневную щетину?
       Ее пальцы нащупали шрам на моей шее. Стало так щекотно и приятно, сразу расхотелось спорить и выяснять. "Живое и теплое в глубинах космоса" найдено и оно рядом со мной, в этой каюте.
       - Драка по молодости? - решила уточнить Шайна.
       - Скорее, война. Мины были очень хитрые, с мозгами не хуже, чем у кальмаров, а те твари башковитые. Квазиживые мины с органическими процессорами от "Де Немур" и самообучающимися программами наведения, очень трудно обнаружимые. Пришлось идти на катере в роли живца, чтобы вызвать интерес у их стайки, я ж гидроакустиком был. В итоге, получил фугасный привет от тех, кто не любит Пушкина с Достоевским.
       - Не обобщай. От меня тебе будет другой привет.
       На первый, да и на второй взгляд Шайна была нисколько не зажигалочкой - никаких крутых зазывных выпуклостей в районе бюста и кормы. Но сейчас она раскрылась как цветок, заодно распахнулся ее голубой пилотский комбинезон. Шелковистость и аромат цветущей вишни. Ну да, еще одна фотоническая татуировка - в известной ложбинке между двух холмиков; опять змейка, только не ползущая куда-то, а сплетенная в восьмерку и кусающая себя за хвост. Слегка мерцающего изумрудно-зеленого цвета. Змейка становилась всё ближе, ярче, а Шайна словно теряла телесность, обращаясь в дымку, ласковую, нежную дымку, растекающуюся по моей коже, втягивающуюся в мою кровь...
       Как-то сближение слишком быстро произошло. По крайней мере, несколько неожиданно для меня. Ладно, спишем на трансодерм. Похоже, и диллер, и изготовитель этой дури находятся на станции, потому что пронести ее через космопорт просто невозможно.
      
       2. Утро на Европе
       Утро у любого вояки начинается с подъема, хоть в музыкальной роте в Сочи, хоть в серном аду на Ио. Подъем - это что? Пробуждение и вставание. И не как-нибудь, а точно в определенное время и за несколько секунд.
       Хорошо, условное утро у нас было. Как бы пробуждение от искусственного сна, где частично спишь, а частично наблюдаешь за линейкой приборов - было. Вставание - тут проблематичнее. Мы спали под наклоном в сорок пять градусов. Поскольку до этого продвигались по трещине во льду, имеющей название разлом Марино. Она была создана двумя постоянно трущимися ледовыми плитами, поэтому здесь лед рыхлый, с пустотами. Наклон и размер трещины постоянно меняется. Иногда идешь как по лестнице, иногда карабкаешься, чаще ползешь. Но у нас есть "краб", который облегчает нам поползновения. Он, если надо, пропиливает лед своими клещами и тянет нас за собой на буксире.
       Так, что там после вставания? Завтрак. У нас это то, что можно всосать из питающей трубочки, находящейся около рта. Вкус и цвет "завтрака" можно определить тут же, не отходя от кассы. Два раза куснул трубочку (такой вот интерфейс) , он - сладкий и розовый, три раза - кислый и зеленый; говорят, что если четыре раза, то горький и черный, но лично я не пробовал.
       А то, что получается в итоге, пакетируется и таскается с собой, пока не появляется возможность всё это утопить. Удобно? Раньше и не такое терпели. Я еще застал скафандр СД-80, где продукты что говорится жизнедеятельности направлялись по замкнутому циклу на переработку и так далее - извольте кушать... Перетерпели, на то мы и ребята из третьего разведывательного центра русского космического флота. О слове "флот" напоминает и то обстоятельство, что под нами толща океана, глубины которого совсем неизвестны, поскольку до дна еще никто не добирался, хотя кое-кто и нырял.
       Океан порой видно через "колодцы" и расщелины; периодически вода поднимается вверх, попутно ломая лёд и создавая полости разного размера. Это - так называемые приливные горбы. Юпитер играет в гравитационные игры со своей крошкой Европой, вызывая у нее, так сказать, вздымание бюста и разогрев недр. Каждый седьмой прилив в наших краях особо мощный и пробивает лёд иногда и на несколько сотен метров. Правда, бывает, что не седьмой, а девятый - всё как-то нелинейно. Это уже называется волна Россби. В девятом приливе вода энергичнее, теплее и солонее, она размывает особо крупные массивы матерого льда, заставляя его обрушиваться вниз Ниагарой. Наша Ниагара состоит из шуги, водно-ледяной смеси, иначе говоря, очень рыхлого губчатого льда...
       Что еще можно добавить по обстановке? Здесь не только тесно, часто мокро, но еще и темно. Понятно, почему все мы пришли в разведцентр из морского спецназа, подводного флота и разведподразделений морской пехоты.
       Пробуждение и всё последующее было внеплановым, почти на час раньше запланированного подъема. Наш гидроакустик, лейтенант Вейланд, кстати, омич, как и я, что-то такое засёк.
       - Я хочу уже встать наконец в полный рост, - сказал, пробудившись, младший лейтенант Лучко, он обычно у нас возмущается больше всех, хотя всегда вызывается быть первым; со скуки, наверное. - Мне надоело быть в позе дамы, моющей пол.
       - Тише, дама, нас услышат, - издевательски серьезным тоном произнес капитан Трофимов.
       Нас никто не услышит, если мы даже будет орать во все горло "Марш космодесанта" в панк-рок-аранжировке. Но мы должны видеть, слышать и знать, ведь мы - глаза и уши русского космофлота.
       Нас пятеро. Трофимов - командир группы. Группы вечного патрулирования.
       - Говорят, что в луже под нами обитает левиафан. Когда он пукает, сытно отобедав местным европейским фастфудом, то начинается прилив номер девять, - так витиевато изъясняется лейтенант Вейланд. Это он почти серьезно. Впрочем, несмотря на некоторый вывих мозгов, случившийся по причине долгого заточения во льдах, глубину он слышит хорошо. - Ага, идет быстрый подъем воды, порядка трех метров в секунду, прямо под нами скоро начнет сифонить.
       Трофимов никогда не медлил с реакцией, да и льды он изучил порядочно, уже три года здесь без отпуска.
       - Группа, слушай мою команду, вперед по трещине еще на пару сотен метров, только надо вскачь. Там колодец будет, необорудованный, но мы с Лучко по нему уже поднимались, наверняка и дыры от крючьев остались.
       В режиме "дополненной реальности" нарисовалась виртуальная картинка, в которой лёд был "убран", оставив напоследок лишь тонкие контуры, а вода присутствовала во всей красе. Был повод ужаснуться. На нас снизу шла стена цунами, или там волна Россби, ощетинившаяся бурными фонтанами гейзеров.
       И на середине дистанции было непонятно, успеем ли удрать , надо прибавить, а уже задыхаешься и хочешь выплюнуть загубник, с которым приучен даже спать. При всей этой катавасии, я заметил на карте местности, выведенной на подшлемный дисплей, что один из языков местного Нептуна подбирается к станции "Европа-1", а она отсюда в 20 километрах. Эта станция, кстати, одна из причин, почему мы находимся здесь. Ни русских, ни даже китайцев туда на пушечный выстрел не подпускают, такая же хитрая банка с пауками, как и "Доннар"...
       Не успели. Вертикальное цунами накатилось на нас, я даже испугаться как следует не успел; удар, потом еще десяток не менее мощных. Сплошная круговерть, что-то сильно хрустит, никаких мыслей кроме "вот сейчас треснет шлем или оторвет кислородку и капец" - волна содержит куски силиката, поднятого с невесть каких глубин - затем всё резко сыпется вниз.
       Мы не в связке шли и это было правильно. В такие моменты можно надеяться не на связку и крючья, а только на якорный заряд с урановым стержнем и диамантоидными лапками. Если успел отстрелить его из подствольника, ухитрился попасть во что-то твердое и закрепиться - тогда повезло.
       Меня било, крутило и вертело несколько минут, словно дюжина чернопоясных каратистов и чемпионов мира по боксу обрабатывала меня на спор, кто лучше приложит. Но, в итоге, я понял тем остатком разума, который еще не вышибло - якорь держится.
       А когда многотонная порция водно-ледяной смеси свалилась вниз, то я увидел себя под самым куполом ледяного зала - метров на сто в диаметре и на полсотни в высоту. Внизу, вместо пола, была поверхность европейского океана, затянутая шугой, оттого белесая, и ходящая зыбью. Эти холмы, превращающиеся в ямы и обратно, выглядели жутко даже в сравнении с недавней приливной волной. Я, Трофимов и Вейланд висели на якорях под куполом. Старлея Никитского и младшего лейтенанта Лучко не было видно. Что ж вы, ребята? В солнечном сплетении нарисовалась черная дыра... Слава Богу - появились. Вынырнули из океанической пучины. Вон их головы внизу, поплавки скафандров сразу надулись.
       Стреляет в купол вначале Никитский, потом Лучко - якоря прочно засели, оба бойца показывают палец вверх. Они начинают подниматься по тросу на руках, одна из рук правда механическая; зыбь еще догоняет их, подбрасывает, но сорвать вниз не может.
       А когда они поднялись метров на десять не более, снизу, в темной воде, что-то засветилось, стало приближаться к поверхности и... всплыло.
       Елки. Это ж е-медуза. Таинственное существо, о котором говорили первооткрыватели европейского океана, тайконавт Лю Шао и его жена Наташа Костина. Они говорили, а им никто не верил. Может, потому, что не атлантисты, а китайцы с русскими первыми открыли инопланетную жизнь. "Авторитетные ученые" ссылались на то, что ни одна из проб, сделанных глубоководными зондами, ни один из чувствительных гидроакустических буев как будто не принесли никаких данных о жизни или ее следах в европейском океане.
       А сейчас под нами нарисовалась целая тварь немалых размеров. Вот она всплыла почти полностью, прямо под парнями. Наружностью не блещет. Пузырь где-то на пять метров диаметром, с несколькими пучками щупальцев, похожими на кривые лучики фиолетового света. Сквозь оболочку и полупрозрачную чуть розоватую эндоплазму твари - подкрас, должно быть, за счет соединений железа или серы - видна сеть трубок. Внутренние органы, наверное. Еще гроздья каких-то шариков, яйца, может быть. И кое-что такое, название чему я не подберу, но смахивает на боеприпасы от крупнокалиберного пулемета.
       Еще в ней были инкременты, производящие впечатление посторонних включений - кольца, заметно выделяющиеся темным цветом.
       А потом е-медуза завибрировала, все мельче и мельче, словно от бешенства, как каптерщик, у которого бойцы свистнули невероятно нужные ему швабры - для игры в конный бой... и вдруг лопнула, во все стороны полетели ошметки. И эти кольца тоже. Ребята наши как бешеные карабкались вверх, но я видел, что одно из колец пролетело через Лучко. Я думал, он прямо сейчас помрёт - разгерметизация, сквозное ранение - но обошлось.
       Никитский и Лучко поднялись наверх довольно скоро и оба доложили, что в порядке, хотя искупались прилично, утянуло вглубь чуть ли не на тридцать метров, уже и шлемы затрещали...
       Может, мне что-то показалось? У людей же в глазах бывают оптические эффекты из-за дефекта, глазное дно надо проверить.
       Никто из нас не собирался насчет этих колец разглагольствовать, даже о медузе особо разговор не склеился. Мы ведь не ученые, получили информацию об этой твари и ладно; никакой особой красоты в ней не наблюдалось; лопнула, значит, так нужно было; и вообще сейчас не до нее.
       Мы пробивались сквозь лед, выискивая разлом Марино; одно мучение, если честно, слои все рыхлые, не закрепится и не вгрызться. Лед вдобавок пятнистый как камуфляж - за счет сульфата магния, вынесеннного из океана. По счастью, краба своего отыскали: весь помятый, в царапинах от кусков силиката, но жив курилка, функционирует, клешнями щелкает. У него есть режим движения сквозь рыхлый лед - не распиливая, а разгребая его, тогда клешни элегантно становятся ластами.
       Прежде чем попасть в любимую трещину, обнаружили мы человека.
       Прямо в толще рыхлого льда, чьи иглы были мало похожи на то, к чему люди привыкли на Земле. Если точнее, труп исследователя с "Европы-1", Йона Петреуса. Поскольку он был гляциологом, то удачно двигался к разлому по этой рыхлятине, используя своего краба, несколько менее мощного, чем наш. Немного не дошел. Причем по внутренним причинам, а не по внешним.
       То, что он покинул станцию несанкционированно, было ясно уже по информации с его персонального чипа, там никаких сведений о разрешенном выходе.
       Сдается мне, то, что стало причиной его смерти, очевидно и побудило его уйти.
       Шлем Петреуса был залит кровью изнутри, сейчас она стала льдом ржавого цвета. Его скафандр был прорван в нескольких местах, как и его кожные покровы. Сперва мы подумали, что внутрь серная кислота попала, иногда её волна Россби целыми бульбами наверх выносит. Сквозь разрывы скафандра и кожных покровов было видно, что внутренние органы потеряли форму и структуру, обратившись в комья слизи. На месте сердце виднелась гроздь остроконечных пузырей, оплетенных блестящими в свете фонаря слизневидными тяжами - на удивление они не замерзли, словно были пропитаны антифризом. Нет, не серная кислота. Этот человек стал жертвой инфекции или инвазии и умер от неизвестной нам болезни.
       Вскоре после этой встречи Лучко первый раз потерял сознание.
       Единственное, что нам сейчас оставалось делать - это направиться к "Европе-1".
      
       3. ЧП возле Юпитера
       Я прошел через шлюз в испытательный блок биолаборатории N 7 - как раз нерабочая смена была. Оказалось, что шлюзование, ни много ни мало, пятиминутная процедура. Большая часть времени робоконтроллер определял, не несу ли я сам биологической опасности, в том числе, каков у меня уровень адреналина и есть ли воспаление десен. А для этого пускал лучики мне в глаза, выискивая маркеры болезни в кровеносных сосудах сетчатки и просил широко зевнуть.
       Ладно, вытерпел. Пропуск мне, кстати, Шайна Гольд оформила - как я понял, седьмая лаборатория целиком под "Де Немуром" лежала. И если уж я понадобился, то, значит, там техника моего профиля очень далека от ажура.
       Внутри было, в основном, население из крыс и кроликов, у которых в условиях несколько пониженной тяжести вырастали огромные и разноцветные (за счет генной модификации) уши. Пара крыс мне сразу не понравилась, не потому что грызуны, а оттого, что какие-то вздутия у них на боку - это, впрочем, можно объяснить тем, что эти бедняги недолго живущие.
       Ладно, мое дело получить низкоуровневый доступ и наладить нейроинтерфейсы. Исследователи работают с биоматериалом, что живым, что мертвым, с помощью манипуляторов, зондов, сканеров. Значит, нейроинтерфейсы должны выдавать оптическую, осязательную, обонятельную информацию, ничем не отличающуюся от той, что выдают обычные органы чувств. Правда, с добавлением того, что обычные органы чувств не выдают. Например, информацию, полученную при изучении материала на молекулярном и атомарном уровне, должны сделать чувственно постижимой для человеческого мозга.
       Втыкаю нейрокабель в разъем, установленный в районе моего пятого шейного позвонка - я обычно ношу на шее стильный платок, чтобы не пугать детей. Сперва прогоняю тестовую информацию, выводя ее через нейроинтерфейс на зрительные нервы.
       Я как будто в темном запыленном, но большом пространстве, лечу по неоновым трассам, пронизывая кубы и параллелепипеды - то есть, массивы данных, просвистываю через фрактальные ажурные конструкции - объектные коды программ, пробуриваю скальные породы - низкоуровневый код операционной системы.
       Примерно треть программного кода не работает, это сразу заметно по цвету и виду виртуального пейзажа.
       Времени у меня в обрез, а код тут, преимущественно вшитый на аппаратном уровне. Сейчас буду менять платы NanD-памяти в том красивом металлическом шкафу с мигалками, в котором трудно признать компьютерный разум. Скорее, похож он на навороченный кухонный комбайн. Старые платы - в ведро, свежие достаем из морозной емкости, выглядящей как чемоданчик дипломата. Так, первичный тест прошел, загрузилась новая копия самонастраивающейся операционки; вообще-то её ядро я взял со своих интракопоральных накопителей, которые почти ничем не отличаются от липосом жирового слоя. Новая операционка без воплей "даешь", но по-быстрому забрала все функции у прежней. Это ОС Зельда 2.0, которая отзывается и на прозвища, и на ласку.
       - Зельдочка, милая, восстанови непрерывность памяти по фрагментам и копиям.
       - Как скажешь, дружок. - Хорошо, хоть не папочка.
       Теперь возьму беднягу-крысу на прицел, наведу на нее тубусы сканеров, протестирую сопряжение "машина-мозг". Программа визуализации делает шкурку зверька прозрачной, затем подключаются осязательные центры моего мозга. Я сенсорно - в кровотоке крысы, чувствую вязкость жидкости и легкое покалывание от эритроцитовых дисков, вижу заросли мышечных волокон... Уже ощущаю отдельные клетки, на моих пальцах словно катаются шарики белковых глобул. Эти клубочки раскручиваются, теперь чувствую тоненькие вибрации водородных связей и гудение вандервальсовых, ощущаю структуру гидроксильных и карбоксильных групп, как "уголки" и "зигзаги".
       По просьбе Зельды поменял еще три платы памяти... те, которые вытащил, будто несколько склизкие на ощупь; все же живет тут некая плесень.
       После замены последней платы у меня появились права суперпользователя. Зельдочка не сплоховала, хоть я и не просил. Если честно, её лишний раз просить не надо; не могла она сплоховать, потому что является Зельдой-X, самопрограммирующейся системой, c хорошими аналитическими способностями и возможностью полностью заменить свою сестру Зельду 2.0, не уронив ни одного приложения, не потеряв ни одной базы данных. Настройку ей делали ребята из камышловской группы боевых хакеров, именующихся "гармонисты".
       И что, в итоге? Я заглянул в систему учета входящих биоматериалов, а там нашлись записи, поступавшие от пятого, шестого и девятого ленточных зондов, тех, что занимались изучением атмосферы Юпитера. Целых двенадцать полноразмерных видеозаписей примерно месячной давности - то есть, их, конечно, подчищали, но не слишком удачно, по крайне мере для моей операционки. Поэтому Зельда смогла их восстановить...
       Шестой зонд фиксирует в атмосфере Юпитера, уровень "- 50 километров", нитевидные образования, которые словно атакуют его. Если точнее, они выглядят как клубки нитей или даже перекати-поле, в середине которых наблюдается нечто похожее на гроздь пузырей. (Может, те же скопление пятен, которые я засек в озере Небесного Спокойствия, только крупным планом?) Дистанции до объектов - а их было несколько - всё время менялись, бывало так, что и совсем рядом... ноль расстояния. Клубки нитей шевелятся, как живые. А если они и на самом деле живые?
       Возвращенный зонд был покрыт плесенью, особенно его "щупальца", утыканные глазками сенсоров - я видел пятнистый налёт розовых и сиреневых оттенков ...
       Без сомнения, вместе с зондом на станцию попали образцы ненашей жизни.
       А ведь служба ксенобиологии, к которой, кстати, относится моя новая подружка Шайна, никак не отреагировала на этот скандальный или может быть сенсационный акт. Точнее, попыталась стереть данные со всех носителей. Однако не учла, что система учета входящих биоматериалов имеет автоматический доступ на все зонды и копирует записи, если фиксирует что-то интересное... Один из "щупальцев" успел, кстати, сдать полученные образцы на экспресс-анализ лабораторному автомату.
       Это оказались кремнийорганические соединения; конечно же с очень низкими температурами замерзания, до минус 200 градусов по Цельсию, но и с термостойкостью аж до 250 градусов. Структуры по некоторым признакам похожи на материал клеточной мембраны, только макроразмера... Кто-то из высокопоставленных персон и здесь подсуетился, дал команду на уничтожение образцов. Пшик и нет сенсации.
       Всё, хватит с меня. Сейчас я разыскиваю начальника службы биологического контроля - блин, я его даже из койки вытащу, за жирок да на холодок - и мы вместе составляем отчет о нарушении режима. Да, конечно, неудобно перед Шайной, она мне пропуск дала, но тут такое дело, что надо принципиальность проявить.
       Я вошел в шлюз. Робоконтроллер, тот самый, похожий на помесь спрута и солдата, опять протянул ко мне свои руки-крюки, утыканные датчиками. Сверху вниз прошла рама терагерцевого сканера.
       После некоторого раздумья этот киберзлыдень объявил:
       - Персона, зарегистрированная под номером 628, в вашем теле обнаружено присутствие потенциально вредоносных микроскопических организмов инвазивного или инфекционного происхождения..
       - Да, а что такого, они всегда со мной есть. Микрофлора кишечника; кроме меня все тут разве роботы? Кое-что живое может находится на коже; митохондрии не забывайте, в конце концов, это микроорганизмы инфекционного происхождения.
       - Объяснение не принято. Я вынуждены вас задержать, - отчеканил робоконтроллер.
       - Где? Прямо в шлюзе?
       - В шлюзе, - охотно подтвердил робоконтроллер.
       А ну как это провокация против меня, бить не бьют, но унижают. Или же это самодеятельность железяки?
       - Ты что вытворяешь? Я тебя сейчас разберу на болты и шурупы.
       - Во мне нет болтов и шурупов, - гордо заявил собеседник. - Предупреждаю, моя стоимость составляется 500 тысяч у.е.
       По-плохому не получается, тогда может воззвать к чувству гуманности.
       - Пощады! Я уже в туалет хочу, в сортир, срочно... - да, вряд ли он считает это проблемой. - Немедленно доложи начальнику смены в службе биологического контроля.
       - Персона, зарегистрированная под номером 628, я непременно доложу, когда будет восстановлена связь, - отразил робоконтроллер.
       - Тогда пусти меня обратно в лабораторию.
       - Невозможно, поскольку это нарушение пункта 128 основной инструкции.
       Да он смеется надо мной где-то во глубине своих чипов. Я опустился на пол. Если б был с собой игровой нейрософт или хотя бы картридж со стрелялкой для моих линзодисплеев. Я бы нащелкал, выпуская пар, три сотни клингонов...
       Я почувствовал толчок, колебание, прошедшее по переборке. Как от взрыва.
       Сердце у меня застучало уже не от злости, а от некоторого испуга. Похоже, на станции авария, а я тут как насекомое в банке-морилке. Потом услышал вроде стук кулака в наружную дверь шлюза. Оттуда кто-то бился. Это ж надо, так колотить в броню, чтобы было слышно. Впрочем, постучали и перестали.
       Наконец, тупой робоконтроллер получил сигнал аварийной ситуации и наружные двери шлюза стали распахиваться.
       Коридор был затянут паром и дымом. Если честно, еще и воняло тем самым неаппетитным веществом; словно порвало канализацию или кто-то испугался гораздо сильнее меня. Когда я выходил из шлюза, то чуть не наткнулся на человека.
       Наткнулся бы, если б не заметил ствол пистолета калибра 3 мм, стреляющего иглозарядами - теми, что распускаются в теле жертвы подобием крючковатого цветочка, разрывая заодно внутренности. Видел я уже применение таких штук - врагом-садюгой против поддерживающего нас населения на Херсонщине. Пистолет сейчас выходил у того типа из интракорпорального вкладыша в районе запястья. Говнюк ждал меня, я ему сильно не нравился и он готов был стрелять. Рефлексы, по счастью, у меня сработали вовремя, отклонился в сторону, отводя стреляющую руку противника, затем заехал локтем ему в череп и коленом в живот.
       Теперь он лежал на спине, чуть согнув руки и ноги.
       Я наклонился к лежащему. Он был определенно мертв, зрачки - черные дыры. Елки, это я его? Нет, не я, ничего такого летального не делал, хотя этот фрукт явно шел меня грохнуть - наверняка, за то, что я влез туда, где всё должно было остаться шито-крыто.
       Лицо его показалось мне знакомым, тонкая полоска губ, как слот в банкомате - да он из зондеркоманды "Тризуб", что искала меня на херсонскому берегу, на который я попал с осколком под ребром. Может, конечно, и обознался; все гады на одно лицо. Сейчас физиономия этого типа была обезображена колеблющимися буграми, и под кожей что-то билось, тонкое совсем... А потом прямо из его головы потянулись нити, первая, вторая; ёлки, да у них собственное движение! Крохотная бусинка на конце ниточки - глазок, что ли - словно выбирала направление. Голова мертвого вдруг раскрылась прямо по теменному шву, без хруста, как цветок. Из нее выкатился клубок нитей с гроздью пузырей внутри.
       Сюрприз. Хотя чего-то такого можно было и ожидать. С "Юпитера-12" надо линять и как можно скорее. Да уж, хорошо сказано, в семистах с лишним миллионов километров от Земли.
      
       4. Ужас Европы
       Станция "Европа-1" по сути представляла собой цилиндр диаметром порядка семидесяти метров и высотой около тридцати; семь ластовидных опор и семь кинетических якорей уходили от нее вверх и в стороны, вгрызаясь в лед.
       Это когда всё было, как доктор прописал, а сейчас информация, собранная о станции, укладывалась в несколько более печальную картину. Половина якорей была оторвана, из семи опор сломалось четыре. Станция, сильно накренившись на бок, напоминала уже избушку на кривых курьих ножках; она просела на полсотни метров вниз и продолжала проседать дальше. Более того, нижняя ее часть контактировала с большой линзой океанической воды, созданной последним приливом. "Европа-1" проваливалась через всё более рыхлые слои льда и, в итоге, должна была нырнуть в океан.
       Станция молчала. Сканирование показывало, что она ведет никакого радиообмена. Скорее всего, не функционирует и главная силовая установка.
       Станция была сильно не в порядке. При том на "Европе-1" что-то случилось еще до прилива, поэтому она и не смогла противостоять натиску стихии; на самом-то деле ее системы стабилизации могут очень многое, в том числе спасать от любого крена и сильного проседания.
       Имелась еще одна веская причина, чтобы попасть на станцию. Младший лейтенант Лучко был серьезно болен, он отключался, потом приходил в сознание, но ненадолго, и снова... То самое "кольцо" пролетело сквозь Васю не просто так. Наверняка что-то оставило в нём... Но как может материальная штука пролететь сквозь материал комбинезона, гибкую и умную "броню" из керамидовых чешуек, которую не пробьют осколки разорвавшейся неподалеку гранаты? И как можно пролететь насквозь, не нанеся внешних повреждений?
       Да мы разве ученые, чтобы дать вразумительный ответ? Впрочем, подозреваю, и ученые отделались бы каким-то невнятным мумуканьем про гипоградиент квазинтеграла...
       Ладно, есть чем занять голову, а уж тем более руки.
       Пробивать обшивку станции - если точнее, три слоя внешней оболочки - решили поликсилиновым зарядом в районе нижнего аварийного люка. Перед тем надо было пробурить в первом слое обшивки, армированной металлокерамике, направляющий канал. То, что никакой реакции от станции не последовало, указывало на то, что защитный периметр отключился, в том числе ударные сенсоры.
       После взрыва - проделавшего путь в третий отсек - оттуда неожиданно хлынула вода; двоих из нас даже смыло и отнесло на десяток метров.
       Подождали, пока сойдет несколько тонн жидкости, потом отправились внутрь, разрезая на ходу клочья арамида из последнего обшивочного слоя, которые еще заслоняли проход.
       Открывшийся отсек представлял до аварии пищеблок и столовую, но то, что мы сейчас увидели, напоминало внутренности корабля, поднятого из морской могилы.
       - Лучко пока что на стол, - скомандовал Трофимов. - Будем искать медблок, там наверняка должен быть робохирург.
       Подшлемный дисплей показывал схему станции, но подробности заканчивались указанием отсеков, основных коммуникаций и агрегатов.
       - А я надеялся съесть здесь нормальный бутерброд, - протянул Никитский, - пиная ногой консервные банки, разбросанные по полу. - О, я и сладенького хочу, надоели эти жидкие писи из питающей трубочки.
       Старлей поднял с пола банку с джемом, посмотрел на нее с нескрываемой алчностью.
       - Клубничный... А нельзя ли заделать дыру и восстановить нормальное давление воздуха, хочется чайку испить. Я ж не про пиву и водку, товарищ командир.
       Командир глянул на нашего технаря.
       - Какой пластырь не накладывай, а накачать воздух мы не сможем, - терагерцевый сканер в руках Вейланда напоминал булаву, особенно в сочетании с его цилиндрическим шлемом. - Все обесточено, скорее всего управляющая система выключила главную энергетическую установку еще до начала прилива. Так что, когда пошел крен, то на достойный ответ не хватило энергии, что и привело к частичному затоплению станции. Вырубило резервный генератор, а вместе с ним и саму управляющую систему.
       - Ладно, это все лирика, - подытожил командир. - Давай, показывай, что у нас за ближайшими переборками... Ага, отсюда можно пробиться во второй отсек. Там радиальный коридор. Двадцать метров и мы, скорее всего... в медблоке. Судя по ячеистой структуре боксов, это он. Так, Вей, есть предложения, как это сделать?
       - За тем люком, что виднеется возле плиты, начинается вентиляционный канал; воды там нет и, скорее всего, не было. Можно открыть люк без особого насилия, поработаем молекулярным шибером, слой за слоем, и замок у него вывалится.
       - Никитский, действуй, ты у нас главный по взлому, - распорядился командир.
       Через десять минут люк стал хрустеть в нескольких местах, а еще через минуту Никитский с довольным хохотком потянул его вакуумной присоской. Далее были лопасти вентилятора, которые можно было снять отверточным манипулятором, который присутствует на третьей руке Вейланда; за ним открылся длинный желоб вентиляционного канала.
       - Корнеев - первый, - скомандовал Трофимов.
       "Люблю" я во всякие дыры лезть, это, наверное, потому что самый худой. Лучко бы вызвался добровольцем, он исторически - из казаков-пластунов - но сейчас Васёк сам ждёт нашей помощи.
       Желоб привел меня в радиальный коридор, здесь люк всего лишь на винтах был. Коридор также обесточенный, разгерметизированный, но сухой. Нашлось еще два трупа, похожие на мертвого Петреуса, только разложение зашло глубже; по сути, это были груды слизи. Не поздоровилось даже костям, от черепов одни обмылки остались, крепки оказались только импланты нейроинтерфейсов и силопроводы для мышц, в общем, синтетика. Кстати, судя по их конфигурации, покойные при жизни относились к разведке НАСН.
       И что самое интересное, а может и противное - я видал немало покойников, но тут можно было употребить именно такое слово - эти не были спокойными. Покойники-беспокойники. Точнее, неспокойной являлась слизь, в которую они превратились. Она не замерзала и то ли сама колебалась, то ли в ней вибрировало нечто постороннее. Впрочем, проверять собственным пальцем не хотелось.
       Дверь в медблок была открыта, а внутри, как и следовало ожидать, всё оказалось перевернуто. И явно не водной стихией, а словно бы мечущейся толпой.
       На полу куча битого стекла, следы крови вроде как от порезов, в боксах погром. Но на удивление в одном из них остался целый робот-хирург, мирно так стоял в своей нише. Поскольку у него имелся собственный аккумуляторный источник питания, то он включился и выдал на экран, заменявший ему лоб, колонку цифр самотестирования. "К работе готов", - произнес робохир и изобразил улыбку, должную вызвать доверие к его мастерству. Что и оставалось сообщить по близкосвязи - наши теперь могли выдвигаться на точку.
       Трофимов и Вейланд ухитрились протащить Лучко по вентиляционному каналу, вместе мы вложили его в операционный модуль, напоминающий яйцо. Наконец за дело взялся робохир, снял с Василия шлем и скафандр; на наружный экран модуля был выведен результат томографии. Он визуализируется в виде изображения вращающегося полупрозрачного тела. Туда, куда падает взгляд, начинается увеличение фрагмента вплоть до различения деталей размером в микрометры, еще выдается разная дополнительная информация - тип ткани, биохимический состав, стереоформулы составляющих веществ и тому подобная галиматья...
       У Лучко в районе крестца была инородная нитевидная структура - и безо всякой стереоформулы понятно. А состояла она из кремнийорганики. Ниточка, выходя из пучка на его крестце, обвивала позвоночник и подступала к черепу. Еще она обладала собственным движением. Страх.
       - Возможно удаление инородного тела, - мерным голосом сообщил робохирург. - Вероятность летального исхода - двадцать процентов, вероятность неполного удаления - сорок процентов. После операции будет необходимо погружение пациента в искусственную кому и трехдневное восстановление поврежденных тканей с помощью регенерационной матричной терапии.
       Мы переглянулись.
       - Вася бы нас одобрил, рисковать он любил, а тут именно так, что не рискнешь, не выживешь, - Трофимов вздохнул и скомандовал робохиру. - Начинай. И уж постарайся, иначе я из тебя сделаю ведро гаек.
       - Из меня невозможно сделать ведро гаек, - возразил "собеседник", - я слишком сложно устроен. - Во мне есть микрочипы, информационные шины, устройства ввода-вывода, сервомеханизмы...
       - Это так присказка, действуй, пока по мембранам не получил, - распорядился Трофимов и у робохира выскочило на манипуляторе сразу пять лезвий - последние два, самые тонкие, были уже не различимы глазом, засверкала искорка лазерскальпеля.
       На последующее действо я уже не мог смотреть, отошел к выходу в радиальный коридор и подумал о нашей небрежности. Мы даже не выставили охранение, уверены, что здесь все мертвы, раз обесточено. А ведь на станции может быть что-то чужое, враждебное и вполне себе живенькое, вроде той нитевидной гадости, что вцепилась в позвоночник Васи Лучко.
       Я прошел несколько метров по коридору и вибрационный датчик засек нечто, напоминающее шарканье ног. Явно из следующей двери. Прошел еще три метра, примечая, что двигаюсь уже на полусогнутых, как будто готов отпрыгнуть и стрелять. Собственно и предохранитель винтовки на одиночные поставил. Её дулом повернул ручку, открыл дверь; инфракрасный канал прицела показал помещение в багровых тонах; смутно так, тепловые контрасты минимальные.
       Я включил фонарик-"клещ", смонтированный под стволом, резкий пучок света вырвал сектор, который заканчивался пластиковыми занавесками, как в больничных палатах. За ними что-то двигалось. Концом ствола отодвинул занавеску. Там был человек, в гермокомбезе и лицевой маске вместо шлема - слишком легкая снаряга для давно обесточенной станции - кажется, женщина. Она сидела на стуле перед мертвым экраном холовизора, немного шаркая ногами, мерно так. Затем встала, шагнула ко мне, я сдал назад. Она что-то говорила, но я не мог слышать - ни на одной частоте. Что-то тут было не так. Однако я не мог еще сформулировать, что.
       Я упал, когда пятился задом в коридор. Попытался встать, но свалился снова. Я пополз от нее по коридору, а она шла за мной. Вскоре я не мог пошевелить ни одной ногой, они словно были стянуты невидимыми узами.
       И вот она наклонилась надо мной. Я видел за ее маской красивые глаза, пряди каштановых волос с ореховым оттенком. Она наклонилась надо мной и в этот момент лицевая маска свалилась с нее. Вместо нижней части лица оказался вход в воронку багрового цвета, нижняя челюсть разошлась в стороны и напоминала клещи, шея и грудная клетка словно расстегнулись. Открывшаяся полость была выстлана не слизистыми покровами, а чем-то напоминающим наждак.
       Наверное, контраст между красивой верхней частью лица, нежными глазами и этим адским провалом просто парализовал меня. Воронка становилась всё больше, она тянула меня - точнее, меня тащило к ней что-то невидимое глазу. Скрипнули застежки моего шлема, тут и противный звук - будто острые лезвия скребли по забралу, сдавливало трубки дыхательного автомата, мою левую руку прижало к боку. Когда явно стало нехватать воздуха и голова принялась набухать, пора читать отходную, надо мной полыхнул термоинъекционный боеприпас и атакующее существо разлетелось пеплом и искрами. Ноги снова зашевелились, сгорели все чертовы узы и петли. Надо мной склонились озабоченные лица Трофимова и Вейланда.
       - Что это было? - спросил я, едва продышавшись.
       - Это трансформант, хорошее слово я придумал. Все на станции "Европа-1", кто не погиб, стали трансформантами, - пояснил Вейланд. - В них живёт и заодно их преобразовывает паразит, может быть, тот самый, которого мы видели в е-медузе.
      
       5. "Юпитер-12". Побег в ад
       Клубок нитей, вышедший из головы трупа, поплыл так будто его несло течением. Нити сохраняли подвижность, совершали быстрые круговые движение и ветвились. Я бросился драпать от них по коридору, понимая, что пока буду вызвать лифт или открывать дверь на другой ярус, они меня настигнут и зацапают. Получается, мне не выйти из это долбанного отсека...
       Я услышал крик "пригнись", инстинктивно повиновался; надо мной сверкнул будто десяток вспышек от фотокамер, жар прошел катком по темени, а нити разом вспыхнули и спалились. Створки лифтовой двери были открыты и я влетел в лифт головой вперед. Чуть не попал носом в живот стоящей там Шайне Гольд, вооруженной, кстати, не только сумкой изоляционного типа, пробы она что ли собирает, но и короткоствольной автоматической винтовкой "TAR-200". Похоже, именно эта штука, длиной не больше пистолета Стечкина, выстрелила только что термоинъекционным боеприпасом.
       Когда створки замкнулись, кибероболочка лифта долго уточняла, на какой нам уровень, и только после крепкого мата поехала вниз.
       Я наконец разогнулся.
       - Авария, коллега, - сообщила женщина, но голос ее был как-то слишком ровен. - И притом серьезная.
       Сдается мне, она вполне ожидала эту "серьезную аварию".
       - Итак, госпожа Гольд, о чем ты мне сразу не сказала? Кто вам дал команду не обращать внимания на то, какие "образцы" и "пробы" доставляет зонд? Кто дал команду не проводить общее обеззараживание станции?
       - Сейчас не до этих разборок, увы, я не была свободна в своих объяснениях, - она мило, но отстраненно улыбнулась, как будто речь шла о пережаренной яичнице, и полувоенный комбинезон изрядно подходил этой улыбке. - Поврежден второй контур реакторной зоны, произошел большой выброс пара в пространство жизнедеятельности, у всех членов аварийной команды тяжелые ожоги из-за отсутствия средств защиты, интересным образом их доступ к аварийным скафандрам был заблокирован.
       - Не ходи кругами как акула. Что было в этом контуре?
       - Гнездовье жизни, чужой, кремнийорганической, ей высокая температура ни по чём, - Шайна снова улыбнулась, то ли застенчиво, то ли торжествующе. - Гнездилась эта жизнь в очень правильном месте для своей пролиферации, так что сейчас биологическая опасность лихо распространяется по станции. Да, в общем, не только биологическая, она способна влиять и на косную материю, легко расщепляя пластики вплоть до нанотрубок и графена.
       А это, считай, конец вычислительным мощностям, электроцепям, трубам и и вообще системе жизнедеятельности. С металлом-то считалось больше проблем, если рядом с Юпитером, поэтому здесь делался упор на самовосстанавливающийся пластик в самых умных его модификациях - как выяснилось, ошибочный.
       - И какой вывод?
       - Такой, что мы берем катер и улетаем, - она пожала плечами, как квалифицированный хирург, который сделал "всё, что в наших силах" и, закрыв скончавшего пациента простыней, едет домой.
       - Мы? Даем деру? С чего мне такая честь? От вашего "де-немурского" стола нашему?
       - Потом объясню. Может, нравишься... Шутка, - впрочем, лицо ее было на этой фразе свершенно серьезным.
       От ее руки отделилось виртуальное окно [6] со схемой станции - Шайна открыла между нами канал близкосвязи.
       - Катерный терминал вот здесь, - с ее пальца сошла виртуальная искорка и села на схему, еще одно мановение и зажегся маршрут, самый короткий путь туда. Не по прогулочной палубе, а через оранжерею, что двумя уровнями ниже. - У меня есть доступ на этот ярус, я все ж таки биолог.
       - Тогда за ягодами.
       Лифт выпустил нас на нужном уровне, однако перед нами сразу возникла мрачного вида дверь .
       Шайна провела ладонью, где у нее был имплантирован скин-коннектор [7] - словно погладила эту дверь, а на самом деле ввела код доступа - потом подставила зрачок под луч сканера. И оранжерея впустила нас.
       Десять шагов по "зеленке" и по мне прошла волна благодати. Я полгода кантовался на борту транспортного судна, чертова эта каталепсия, ступор почти всё время, смертельно осточертевшие белые панели; даже применение нейроинтерфейса для смены реальности было запрещено, чтобы там какие-то зоны мозга не перевозбудились. А здесь, в двух шагах от Юпитера, цветочки, бабочки летают, птички чирикают и столь мощный букет запахов, что никакой глюксофт [8] с самым навороченным нейроинтерфейсом такое не повторит. Даже голова закружилась и Шайне Гольд понадобилось тянуть меня за рукав.
       Впрочем, когда мы подошли к кустам малины, а здесь она была разноцветной, я уже был близко к норме, хотя в душе все еще царил восторг. И вдруг прямо на моих глазах крупные ягоды стали вспучиваться, идти темными пузырями, которые слипались гроздьями. Это было как надругательство над святыней. Из пузырей стали выходить извивающиеся нити, что мигом свивались в клубки. И вот уже клубки покатились в нашу сторону. Как перекати-поле, только по воздуху.
       Я всерьез обалдел, почти что в ступор попал, а вот напарница отреагировала быстро, видимо подозревала о возможных сюрпризах.
       - Господин Келин, через оранжерею проскочить не удастся, включаем план "Б", выметаемся через боковой секторный выход. Потом спускаемся вниз - на ярус техобеспечения - и по нему уверенно двигаемся к катерному терминалу.
       Изогнутая поверхность станции, имеющей приятную форму бублика, давала отличный обзор. Клубки катились за нами, оставляя пыльный след. И катились они быстро.
       Когда убегаешь от волка, то наверное присутствует ощущение, что вот-вот линейка острых зубов войдет тебе в ляжку. А здесь казалось, что эти нити уже окрутили тебя, входят в кожу, вползают в чрево, обвиваются вокруг спинного хребта, затягиваясь петлями на позвонках и вот-вот начнут резать внутренности ломтиками.
       Но убегали мы хорошо, с ветерком, чуть даже секторный выход не проскочили, который вообще-то был едва заметен на стенной панели - та, с помощью пленочного экрана, имитировала субтропический лес.
       Когда до выхода оставалось совсем немного, я почувствовал: что-то есть, прямо перед ним. Легкое марево, намекающее на облако аэрозоля, а может и разряженный студень. Я подхватил валяющуюся на дерне сливу и швырнул в ту сторону. Слива, успешно пролетев несколько метров, застыла в воздухе и словно обросла волосами.
       И тут же волна огня растеклась по мареву, это Шайна отстрелила термоинъекционный боеприпас.
       Огонь, казалось, имел форму и дышал, даже был пронизан яркими жилками, но еще пара секунд и он резко свернулся. На его месте недолгий дымок, а потом вернулось марево. Не помог термоинъекционный боеприпас, наверное из-за открытого пространства.
       - Эта штука не только устойчива, но еще умеет прятаться и маневрировать , - согласилась напарница. - Мы тоже попробуем. Поднимай-ка в темпе почвенный слой. Его толщина не более тридцати сантиметров.
       С помощью какой-то вовремя подвернувшейся лопатки сорвал и завернул набок шматок дернины, под ним был еще немного комковатой земли, которую я мигом разгреб - ниже съемные, но хорошо примыкающие панели из металлокерамики. Шайна кинула мне вакуумную присоску - без таких ни один технарь на станции не ходит - и я смог оторвать одну из панелей; тяжелая, блин, даже при нашей искусственной гравитации.
       Мы соскользнули в образовавшийся колодец и сразу поверху прошел ветерок, швырнув ворохом опавшей листвы, сухой травой, комьями земли; вслед за тем в тоннель заглянули нити. Очень живенькие, подвижные, извивающиеся, крутящие в разные стороны своими головками, которые походили на жемчужные бусинки. Это естественно способствовало нашему ускорению.
       А бежать и драпать в этом тоннеле было очень непросто. Он вообще-то предназначен для гибких ремонтных роботов типа слизень. Мрачный люминесцентный свет панелей - единственное, что сопровождало нас в пути, если не считать оптоволоконных и энергетических кабелей, аккумуляторных батарей, труб, кронштейнов с компьютерным оборудованием и очень низкого потолка. Да еще каждый пятьдесят метров - люк. Удобно передвигаться только на карачках - если это вообще можно назвать удобным.
       Хотя я срочную служил на дизельной подлодке, там обстановочка схожая - язык мой уже свесился до пупа, когда спутница наконец сказала:
       - Остановка, мы в районе катерного терминала, только, если не забыл, он на два уровня выше.
       Я с налету высадил решетку вентиляционного колодца - коррозия помогла. И подставил Шайне руку.
       - Подсажу.
       - Не надейся. Совсем не тот случай, когда дама вперед.
       - Протест принят, хотя эротических мотивов у меня не имелось, честное слово.
       Лестницы внутри колодца не было, но ее функции выполняли выступы, снабженные дымовыми датчиками. Движение по вертикали выматывало, хотя немалый опыт карабканий (по веревочным трапам) у меня имелся.
       Поднялись на два уровня, второе дыхание не открылось, так что получилась зверская потовыжималка. Наконец - катерный терминал, если схема не врёт. Только не с парадной стороны.
       Я выдавил плечом решетку, замыкающую колодец и оказался на горизонтальной поверхности. Радость, что наконец передышка, была мгновенно омрачена. Представшая картина мне настолько не понравилась, что я даже забыл на время о спутнице, которая настоятельно требовала, чтобы ей подали руку...
       Здесь недавно толпились живые люди. И было их немало, двадцать-тридцать. Но сейчас от них остались только протезы зубные, линзопроекторы глазные, разъемы коннекторов, чипы нейроинтерфейсов, сердечные клапаны, шунты, искусственные мышечные ткани типа силикорда. Все это находилось в окружении груды ослизившихся внутренностей, напоминающих плавленый сыр, и кожи, превратившейся во что-то вроде густой мыльной пены. Останки были затянуты клубами густого словно бы жирного пара. Почему они не смогли удрать?
       Значит, то, что их убило, умеет хватать и держать.
       Разрушению подверглись и некоторые конструкционные материалы, особенно пластик, покрывший буграми и пузырями; поустойчивее оказалась металлокерамика.
       Я наконец услышал "эй", наклонился и подал руку выбирающейся из колодца Шайне.
       - Надеюсь, у тебя крепкие нервы, - сказал я.
       - Тут была давка, как на распродаже, когда туалетные ершики всего по два доллара, - прокомментировала она, оглядев драматическую сцену. Самообладание у дамочки и в самом деле на высоте. - Только отсюда так просто на стартовый стол не попадешь. Это всего лишь пункт сбора, где составлялись списки вылетающих на "Европу-1", и каждый пытался доказать, что он самый важный. Их не пустили на отправляющийся борт, сказали, подождать до следующего рейса. Пока они ждали, всё для них и закончилось.
       Шайна поднесла свою чудодейственную ладошку-вездеход к стене и там, где только что не было ничего, кроме гладкой поверхности, открылся овальный проход - чудо кристаллической механики, дверь за сто тысяч баксов.
       Мы зашли с черного хода прямо в ангар. Здесь было около десятка летательных аппаратов, но только три относилось к тому типу, что мог слетать на Европу и вернуться назад.
       Два из них были явно не в порядке, уж больно густо облеплены рободиагностерами, как смородина тлёй, много снятых панелей, кучи выброшенных на палубу агрегатов и деталей, а вот к посадке в третий катер готовились люди первого сорта.
       Одного из них я узнал - сенатор Горовиц в собственном соку - несмотря на 90 лет сверкающие белые зубы, лес волос, пересаженных с молодого трупа, яркие глаза, вырезанные у клона в стране Четвертого мира; значит, все-таки прилетел с нами на "Юпитер-12" сокол капитолийский. Вместе с секретаршей, сработанной по всем правилам эротической науки - ремастеринг зада с помощью коллагеновых пружинок, генная стимуляция бюста, глянцевая манга-кожа - на самом деле напыленная, и аниме-глаза, выращенные на живой плантации органов в орбитальном Плантс-Бей. Ясно, с кем законодатель предавался "каталепсии". Там, где появлялся этот задорный сенатор, омоложенный со всех концов с помощью плюрипотентных клеток, всегда что-нибудь происходило; война программ, бунт блоггеров, восстание вирусов или майдан роботов, в результате чего куш получала корпорация, которую лоббировал сей мощный джентльмен.
       Плюс еще два десятка людей, выглядящих на все "пять"; никаких отвисших щек и пивных животов. Среди них был позапрошлогодний лауреат Нобелевской премии по химии за поверхностно-активные вещества, создающие неуничтожимые пузыри с рекламными надписями на боках, узнаю этот высокий лоб от бровей до затылка; про него рассказывали, что он cпёр открытие у одного вьетнамского ученого, который не имел таких возможностей пиариться и не принадлежал к людям первого сорта.
       Сенатор в плаще а ля римская тога и секретарша в скромном (по размеру) мини располагаются около небольшого автомата, выдающего чипкойны - валюту юпитерианской системы. В метре от них бодигард; конечно же, с квадратной челюстью, жующей "веселую", а если точнее что-то бормочущую резинку, с автоматической винтовкой под беспатронный боеприпас. Нобелевский лауреат трётся неподалеку, с интересом посматривая на задок сенаторовой секретарши.
       Когда я перевел взгляд от койн-автомата к катеру и обратно, то секретарши там уже не было. Прошло всего пять секунд.
       Мой растерянный взгляд перехватила Шайна Гольд, всё поняла, и направилась, доставая свой специфический короткоствол, к сильно раздувшемуся сенатору. А непростая у меня подружка.
       Из-под плаща сенатора выпали туфли секретарши. Гольд навела на него ствол и что-то сказала. Бодигард навел винтовку на мисс Гольд. Я приготовился отвлечь внимание на себя, швырнуть ему в башку забытый кем-то на палубе крепежный твистлок - когда-то с гранатой у меня неплохо получалось - и укрыться за капитальной теткой с лошадиной челюстью. Наверняка ж какая-нибудь аристократка, из тех, у кого прадедушка торговал неграми и мочил аборигенов на завтрак, обед и ужин; по такой сразу стрелять не будут.
       В этот момент тело сенатора лопнуло - ошметки плаща, внутренности, и то ли нити, то ли струи вязкой жидкости брызнули во все стороны.
       Почему-то сработали системы пожаротушения, прыснув густой пеной из форсунок на подволоке. Заодно полыхнуло огнем, это Шайна выстрелила термоинъекционным боеприпасом. Нобелевского лауреата, слишком тесно общавшегося с секретаршиным задом, испепелило вместе с остатками сенатора; бодигарда, пытавшегося защитить высокопоставленное тело, убило тоже. Техники с быстротой орлов и трусливостью мышек забились в разные щели. Пассажиры, огромными прыжками устремившись к катеру, затолкнули тех, кто дотоле чинно входил на борт, как шайбы в ворота. Через какие-то две минуты катер стартовал. Пошел вертикально, на разгонных ускорителях, раздался крепкий хлопок воздуха - это он преодолел шлюз. Минуту спустя я увидел на имеющемся здесь объемном экране, как катер на маршевых, набирая скорость, уходит в сторону Европы. Он, кажется, еще совсем рядом, но вот режим телеприсутствия отключается, дюзы катера прощально мигают и меркнут в сияющей пустоте.
       Везет же людям.
       - А с чего ты взяла, Золушка, что мы попадем на борт этой замечательный тыквы? - спросил я у Шайны; её лицо немного замаралось от копоти, а брызги от системы пожаротушения проделали на щеках слезливые дорожки .
       - Нам и не надо было попадать на этот борт.
       Она вывела в виртуальное окно экстренную информацию.
       Катер не долетел до Европы. Сильно не долетел. Взорвался, когда еще набирал ускорение.
       - Ты знала, что так будет? Зачем надо было торопиться туда, куда не надо?
       - Не знала, - она энергично тряхнула кудряшками. - Но когда мы появились в ангаре, стало ясно, по внешней симптоматике, что эта публика, сенатор, лауреат, менеджеры подразделений, представители корпораций и прочие, несут в себе плазмодий. В-общем, надо искать другой способ выбраться отсюда.
       Она подняла с палубы и перебросила мне хеклер-коховскую винтовку, оставшуюся от бодигарда.
       Есть другой способ выбраться из дырявой консервной банки, брошенной на дно моря?
       Не надо отчаиваться, сказал один парень на погибающей подводной лодке Северного флота. И в самом деле, смерть - это не конец.
       Шайна аккуратно взяла пробу в контейнер Дьюара, дыхнувший морозным паром - один из неиспепеленных ошметков сенатора.
       - Сейчас приглашаю в лабораторию N 7, там есть установка, которая позволяет секвенировать и генотипировать наследственное вещество биоматериала, а заодно его реплицировать и рекомбинировать; в общем, много чего. Так что есть шанс подготовить плазмоцид за короткий срок. По дороге я тебе буду говорить, когда стрелять, потом и сам научишься вычислять трансформантов.
       Единственное оружие моряка на гибнущем корабле - это вежливость.
       - Плазмоцид, я не ослышался?
       - Для людей плазмодий является инфекцией, а инфекционное заболевание можно лечить с помощью антибиотиков. Плазмоцид против плазмодия, название в тему.
       Итак, его зовут "плазмодий". Впрочем, не совсем улавливаю, зачем нам прямо сейчас готовить какой-то плазмоцид, однако это лучше, чем ничего.
       Стрелять пришлось уже на выходе из ангара. Тела трансформантов расстегнулись словно кожаные куртки, открыв багровый зев, когда они оказались в пяти метрах от нас. Причем двое из них мгновенно вскарабкались на плечи трех остальных, чтобы атаковать на верхнем уровне... А до того были на вид совершенно обычные люди, в цивильных костюмах - в таких ходят приглашенные ученые, не входящие ни в одну из служб станции.
      
       6. Европа. В гостях у трупа
       - Я так понял, что уничтожить эту заразу можно. Станция напоминает по форме и по сути юлу. У нее есть центральный ствол, кольцевые и радиальные коридоры, - сказал Трофимов. - Пройдем по кольцевым, запирая радиальные, загоним нечисть в центральный ствол, а там ее наверное и так уже много, поскольку близко к оставшемуся теплу; и чик-чик, всю к ногтю, боеприпасов хватит. Ну и освободим "Европу-1".
       Было видно, что Вейланд сильно засомневался - у него, когда сомнения, сразу начинается активное моргание.
       - Командир, разрешите доложить, никуда лезть не надо. Лучко покуда в медблоке, кто-то должен его охранять. Остается всего трое. Этого, что, достаточно для освобождения Европы от нечисти? И, кроме того, они - уроды, пропитанные заразой, только для нас, а для международной общественности - представители научных кругов стран Североатлантического союза. Нас потом будут искать всей этой самой общественностью и волочь в Гаагу.
       - Отставить разговоры. Пойду я с Корнеевым, Никитский будет с Лучко, Вейланд на выходе, - распорядился командир. - Стрелять станем сколько надо. Для особо одаренных объясняю - если мы не поймем, как эта зараза действует и как ее можно уничтожить, мы не сможем с ней бороться и тогда, когда встретимся с ней снова. В другом месте и в другое время. А то, что мы с ней еще встретимся, я гарантирую. Нам надо узнать степень заражения станции и причины. Дабы было, что докладывать в штаб и предотвратить напрасные потери в будущем.
       - Мы не биологи, - протянул Вейланд. - Мы не понимаем, как эта зараза распространяется; у этих европейских чудаков, может, не только укус опасен, но и плевок, и даже взгляд.
       - Если есть приказ, станешь биологом, - как и обычно, командир произнёс суровые слова торопливо и покашливая, словно стесняясь. - Насчет взгляда не сочиняй, сказитель, а плевать на себя не давай.
       - Так точно, станем биологами, товарищ командир, - согласился Вейланд и моргание у него прекратилось. - Хорошо хоть не танцорами.
       - Командир, что делать, если встретим людей, которые в норме? - спросил я. - Такие ведь могут быть, хотя "Европа-1" - замкнутое пространство и любая зараза здесь передается быстро. Формально нас ведь на станции нет.
       Вопрос непростой был, мы с Трофимовым понимаем, что означает встреча разведгруппы с гражданскими на занятой врагом территории. Выдадут те - не выдадут? Там, на Земле, полагались на то, что не выдадут, и иногда ошибались, с фатальными последствиями. А здесь не Херсонщина, а "Европа-1" - вообще территория Североатлантического союза.
       - Смотря, сколько окажется таких, в норме. Если много, постараемся остаться незамеченными. Если несколько, спасаем, потом вкалываем диффузный нейроинтерфейс, точнее программируемый амнезин, чтобы адресно выполоть всё, что касается нас.
       - Полезная штука после встречи с некоторыми девушками, - ухмыльнулся Никитский и что-то вспомнил, вовсю заулыбался. Завидую ему - старлею, в отличие от меня, всегда только приятное вспоминается. Когда у него были тренировки с ялтинскими дельфинами и заплывы с ялтинскими "дельфиночками", мы с Трофимовым мокли в днепровских плавнях под колыбельные трели вражеских крупнокалиберных пулеметов.
       - Так, разговорчики, с девушкой встретишься через год, а пока что...
       Командир постучал по металлической стенке и Вейланд стал поспешно сканировать ее своей "булавой".
       - За ней конструкционная пустота, правда довольно узкая, в межотсечной переборке, а заканчивается она помещением, размером с тюремную камеру для южноазиатских заключенных, за ним шлюз.
       - А что нашёл по кодам доступа?
       Лейтенант помахал тоненькой пластиной персонального чипа.
       - Это, товарищ командир, из того чудища коридорного выпало. Там - полный набор, коды доступа я уже считал. Если при обесточивании межотсечные двери не были заблокированы и у них есть автономные источники питания, то пройти можно.
       - Понял, это вдохновляет. Никитский, алмазный ты наш, давай режь переборку, как главный по пилам.
       У старлея третья механическая рука выпустила посверкивающую диамантоидную фрезу.
       Выпилил дыру он довольно быстро, с веселыми искорками. При увеличении, когда видны нанометры, на этой пиле обнаруживается неисчислимое количество акульих зубчиков, которые еще ходят туда-сюда. На земной базе Никитский (в нарушение устава, конечно) режет ею воблу и бекон. Если честно, я даже завидую его алмазной длани. У меня на третьей руке только ледоруб; впрочем, им можно лед для коктейля колоть.
       Первым в дыру отправился командир, потом я. Тесновато было, что-то всё время за скафандр цепляет. Если бы страдал от клаустрофобии - а это дело, по-моему, немного есть у Никитского - то пару раз бы мог запаниковать. Хватался и толкался по сути механической рукой и левой ногой. За двадцать минут мы едва двадцать метров осилили. И при том, что я с утра съел спиди - а без этого стима для митохондрий сейчас никак бы не получилось изображать из себя ершик в канализационной трубе.
       Выгрузились в небольшом загроможденном помещении. Пультовая системы жизнедеятельности, что командует "водой, дерьмом и паром". Что интересно, удалось там врубить питание для ближайшего жилого блока. Главная-то силовая установка выключилась навек, резервный генератор тоже, но остались мощные аккумуляторы и какой-то локальный движок. Ввели код доступа и благополучно прошли через шлюз в жилой блок. Здесь имелся воздух при почти нормальном давлении, да еще воздушный компрессор заработал, появилось освещение, температура минус 30 - жара по-сравнению с тем, что было в предыдущем отсеке.
       Трофимов заметил:
       - Теперь возник один минус. Но большой. Включились системы слежения, мы стали видимыми.
       Не очень далеко от шлюза, в радиальном коридоре, нашелся труп человека. Неплохо сохранившийся, если не считать трупного окоченения и изморози на лице, и без следов этой самой трансформации. Мне показалось, что он умер от яда, который принял сам - на губах какие-то кристаллики видны.
       Когда мы проходили мимо него, он заговорил. Точнее, не он, а встроенный в него интракомп, выращенный на иммунитет-совместимой органике, но все равно можно подпрыгнуть от неожиданности... Получается, заработавшая система слежения вычислила нас и передала информашку на его интракомп - согласно сценарию, введенному заранее, при жизни. Вот он и подал голос, используя устройство звукового вывода где-то в районе горла. Причем уже с программой-переводчиком, на нашем языке, который не только до Киева, но и до Юпитера доведет. Синтезатор голоса у трупа действовал с эмоциональным усилителем, так что, в сочетании с другими атрибутами фильма ужасов - вытянувшимся носом и маской из изморози, впечатляло. Готика, блин.
       - Очень приятно познакомиться. Хотя что тут приятного, встретить интересных гостей уже мертвым. Я не знаю ваших имен и званий, но уверен, что вы - русские космофлотцы. Я все время подозревал, что вы поблизости и следите за нами, поскольку на станцию "Европа-1" ваши специалисты не допускаются. Я обнаруживал ваши следы, но не сообщал об этом в НАСН. Я знал, что в особый момент, когда всё рухнет, вы вытянете ситуацию.
       - Эй, вам можно задавать вопросы? - спросил капитан Трофимов, выводя голос через наружний усилитель шлема.
       - Да. Меня, кстати, зовут Бойе. Лоран Бойе.
       - Откуда распространяется эта зараза, господин Бойе? Вы ведь понимаете, о чём я?
       - Люди из НАСН завезли на "Европу-1" несколько штаммов различных земных простейших, малярийного плазмодия и других споровиков. Скорее всего, неслучайно произошла утечка опасных биоматериалов в океан Европы. Мы давно должны были заявить, что в океане Европы найдена своя жизнь, но вынуждены были молчать, потому что заодно стало б известно, что она заражена земными паразитами. А мы ведь наблюдали в этом океане е-медуз, которых вы наверное тоже видели, и кишечнополостную эвмерию и дюжину других видов беспозвоночных. Почти все они способны использовать и автотрофный, и гетеротрофный способ питания. При том, что интересно, в автотрофном варианте они используют как хемосинтез, так и неизвестный на Земле радиосинтез, когда органические вещества синтезируются за счет энергии радиоактивного излучения и сильных электромагнитных полей!..
       - Извините, это нам несколько не по профилю, - не выдержал Трофимов.
       - Да, солдат, о чем ты хотел спросить?
       - Как эта гадость влияет на людей?
       - Гадость? Что ж, может быть... Люди для нее промежуточные хозяева, или точнее носители, как и обитатели европейского океана. Возможны два способа взаимодействия. Первый - она питается носителем и убивает его. Второй - она питается вместе с носителем, но для этого трансформирует его.
       - Трансформанта мы уже видели...
       - Прекрасно. Я, кстати, убил себя, чтобы не стать им... - мне показалось, что труп улыбнулся; ясно, что игра света и тени, но захотелось, чтобы он поскорее заткнулся. - Ага, аплодисментов я не дождался, сразу видно, что вы люди суровые... Теперь вы, будучи солдатами, хотите спросить, как же можно эту "гадость" уничтожить?
       - В принципе, хотелось бы знать, как можно вылечить зараженных наиболее быстрым способом, - дипломатично выразился капитан Трофимов.
       - Товарищ командир, разрешите обратиться, - не выдержал я. - Вы спросите, как их прикнопить, иначе эти "больные" схарчат нас без зазрения совести или как минимум покусают и заразят.
       - О, я слышу голос второго бойца, более нетерпеливого, - услышал меня труп, хотя я использовал радиоканал близкосвязи. - Носители плазмодия - биологические организмы, уничтожая их, вы уничтожаете и паразита. Да, возможно создание фармакологического средства, так сказать лекарства от инфекции - и это по силам одному человеку на станции "Юпитер-12", если он, конечно, жив.
       - Подождите, вы хотите сказать, что паразит мог попасть и на "Юп-12"?
       - И даже на "Доннар".
       Православному злорадствовать нехорошо, но тут во мне что-то шевельнулось - этих, блин, с "Доннара" не очень жалко. Эти из НАСН и Перелогова убили, и немало пакостили нашей станции "Юп-5" в то время как Североатлантический союз против нее санкции вводил - за "загрязнение Юпитера".
       Труп, тем временем, продолжает просвещать насчёт плазмодия, будь он неладен. Оплодотворенные яйца-зиготы [9] . Спорозоиты, на вид овальные пузырьки с наконечником-коноидом. Шизонты [10] первого поколения, внешне кольца диаметром 1-2 метра, поражающие эндоплазму е-медузы, а в хозяине-человеке рассыпающиеся на нитевидных мерозоитов... Это всё хозяйство на Европе. А вот шизонты второго поколения, напоминающие клубки нитей, уже в атмосфере Юпитера; оттуда их может занести зондами на орбитальные станции.
       Я понимаю, что труп хочет выговориться - в следующий раз его послушают только на Страшном Суде, но мы ведь далеко не закончили осмотр "Европы-1". И неужто Трофимов так увлекся всеми этими зонтами-шизонтами?
       Увлекся, выходит. Строит вежливый разговор, хотя затягивание беседы мне сильно не нравится.
       - Но как, господин Бойе, плазмодий этот сраный попал с Европы в атмосферу Юпитера?
       - Это самая большая загадка. Один мой сотрудник, к сожалению ныне покойный, предполагал, что плазмодий способен перемещаться по сосудам некоего огромного космического тела, которое при нынешнем понимании, а вернее непонимании многомерности времени, просто необнаружимо.
       Ага, старина Вейланд не так уж неправ, когда заявляет о пукающем левиафане.
       - А дальше? - поторопил Трофимов; ясно уже и командиру, что трупу спешить особо некуда.
       Говорливый мертвец стал охотно распространяться на тему, что дальше. Шизонт второго поколения распадается на множество гаметоцитов. Те развиваются в половые клетки: микрогаметы и макрогаметы. Первые - со спиралевидным телом как у спирохеты, только полуметровые. Другие - метровые грушеподобные, несколько напоминающие фигуру полной женщины. Микрогаметы замечены непосредственно на "Европе-1", куда они возможно попали рейсами катеров с "Юпитера-12". А вот где происходит их слияние с макрогаметами, предстоит узнать уже нам...
       Собственно, в этот момент рассказа мы поняли, что окружены. Говорящий труп удачно отвлёк своей лекцией, спорозоиты-ла-ла-мерозоиты, наше внимание. Этот парень, прежде чем сдох, явно был под воздействием паразитов. Известно ж, что они умеют управлять поведением зараженного. Все мы в школе (у кого, конечно, оценки выше двойки) читали про муравьев, у которых в голове заводятся личинки ланцетовидной двуустки и заставляют вести вместо пристойной муравьиной жизни самую придурочную, идущую на пользу только паразиту.
       Короче, с двух сторон к нам по кольцевому коридору подобрались эти самые трансформанты и первым делом отрезали выходы. Вибродатчик фиксирует, что они движутся и по радиальному коридору, от "ствола". Все, кто вливается в кольцевой коридор, на вид вполне пристойные личности, ухоженные представители Североатлантического союза. У господ бородки клинышком, волосы со элегантно светящимся покрытием, у дам - бюсты и ягодицы с наполнением из квазиживого силикорда; судя по эмблемам на комбинезонах - исследователи, астронавты, гляциологи, астрономы, биологи. Количеством - сотня, не меньше. Внешне, и в самом деле, без отклонений. Но поскольку нормальные люди такими толпами по станции не ходят, да еще по неслабому морозцу, то эти лишь имитировали нормальность.
       - Простите, но разве я мог сразу сказать, что вы угодили в ловушку, - глумливо произнес загробный Бойе. - Ведь я был именно тем, кто завез на Европу штаммы некоторых протистов и дал им режим наибольшего благоприятствования.
       Первая пуля была этому говорящему трупу, совершенно заслуженно - мелочь, но приятно. И вообще с него было легче начать, а вот трансформанты уж слишком прикидывались нормальными. Они даже общались меж собой вполне себе как люди - звуковой датчик приносил обрывки разговоров, хотя связными их было назвать нельзя; один про Фому, другой про Ярему, третий про пользу гермафродитизма, третий про то, что в космосе слишком много русских. Хотя хрен его знает, что там нормально у этих европейцев. Лясы лясами, но они всё более перегораживали нам ходы-выходы. И не ежились при минус тридцати...
       Мы с Трофимовых умеем работать в паре, разделили сектора, поставили рожки с лепестковыми боеприпасами, стали молотить. На каждого из этих перцев требовалось в три раза больше боеприпасов, чем даже на вражеского бойца в "жидкой броне". За пару минут снесли самую слабую преграду, но за ней еще одна, стоят трансформанты друг на друге, даже прилипают к потолку и стенам; доступ к шлюзу, из которого мы явились, окончательно перекрыт вредными телами - не продерешься. О себе эти "больные" явно не беспокоились - их сознание было заполнено паразитом. Уважаю самоотверженность, но только, когда не в пользу гадов.
       Мы понеслись по радиальному коридору, но системы-то слежения работают - и за нами топот. Свернули и - опять. А коридоров тут бесчисленное множество, радиальные, кольцевые; за двумя следующими поворотами должен быть еще один шлюз во внешний отсек - это наш последний шанс. Мы применяем беспатронные боеприпасы - пули 5,45 мм с управляемой аэродинамикой, можно и по кругу стрелять, и за угол. И даже с эффектом телеприсутствия, как будто у тебя глаз на ее кончике.
       Легко, впрочем, только на словах, большая часть кольцевого коридора А2 покрыта слизью и аэрозоль со слизневидной дисперсной фазой стопудово мешает обзору. Эта "фаза" в два счета залепит забрало. Похоже, до шлюза нам уж не добраться. Что-то оплетает ноги, туловище - я почти не могу двигаться, не вижу то, что меня стреноживает; опять наверное невидимые узы, прочные подлые живые ниточки, диаметром так в 200-300 нм, но в большом количестве. Из последних сил рублю их ножом с нанозубцами. А из аэрозоля можно сказать выныривает еще одна кодла трансформантов; теперь во всей своей красе, без маскировки - дюжина шипастых воронок - двигаются к нам не глядя, глаза-то плесенью покрыты, ориентируясь по вибрациям. Некоторые бегут по головам и плечам нижестоящих - то ли ловкие как циркачи, то ли их поддерживает что-то тонкое и потому невидимое, но крепкое. Кричу командиру, чтобы залег, а сам закатываю в гущу трансформированных европейцев "эфку", то есть гранату - мощный толчок, по скафандру град останков, забрало шлема замызгано жирной копотью.
       Трансформанты окочурились, однако на нас катятся прямо по воздуху кольца шизонта, первого поколения наверное. Они будто бы из щелей в стенных панелях вылезают. Да еще появились извивающиеся, червеобразные твари, как бы с глазком и колпачком на головке - те самые обещанные спирохеты, то есть микрогаметы. Летят не летят, но возникают, где хотят. Название этой смерти мы знаем, и то хорошо. Получается, не зря нас Бойе просветил, умираем не абы как, а хорошо проинформированными. Впрочем, многое всё равно неясно, сколько их тут и что им служит опорой? Крыльев-то нет, никакой аэродинамики. Может, и в самом деле они используют для движения какое-то космическое тело, типа вейландовского левиафана. На взгляд, они втягиваются в точку, а потом хитро вытягиваются из точки, только она уже сместилась к нам поближе.
       - Над нами вентиляционный люк, - кричит Трофимов, хотя у нас работает близкосвязь. Топографическое чутье у него будь здоров; понял командир, что мы неточно позиционируемся на схеме станции, словно кто-то помехи строит. Выстрелами он сбивает задвижки и потолочная панель падает вниз. За ней и в самом деле вентиляционный канал.
       - Корнеев, ты первый, - он подсаживает меня.
       Я в трубе, оборачиваюсь, а плазмодий уже обвил командира. Он хрипит: "Уходи, Корнеев". К нему подплывают эти самые грушевидные макрогаметы - их словно ветер несет; обнаружили мы их на свою голову, а ведь даже злодею Бойе они не попадались. Уже шлем Трофимова полностью залеплен, я луплю очередями по липкой плазмодиевой дряни, но без толку, вот и магазин опустел. Командир еле слышно произносит "уходи", надо исполнять приказ.
       Когда я отполз метров на десять - бубухнуло и волна горячих газов влетела в трубу. Подорвал себя капитан Трофимов, "эфка" у него тоже была в разгрузке, вместе с этой дрянью рванул.
      
       7. Окрестности Юпитера. Конец командировки
       По дороге пришлось раз пять стрелять по как бы людям. Честно говоря, я пару раз не вполне был уверен, что передо мной действительно трансформант. Всё решалось за мгновение; их кожные покровы распахивались, открывая багровое зево, оттуда как рвота вылетал поток слизи, прошитой жесткими нитями. И тут же прыжок, они цеплялись чем-то невидимым, но клейким за подволоку - отчего получалось высоко и далеко. Успел попрыгунчика зацепить очередью, лепестковая пуля всё же их тормозит - жив, а не успел, он тебя оприходовал...
       Вот наконец заветная дверь лаборатории N 7, довольно невзрачная на вид, за ней вполне могла располагаться кладовка с туалетной бумагой и моющими средствами.
       - Постойте, господин Келин.
       С противоположного конца коридора к нам направлялся немного шаркающей походкой Гриппенрайтер, мой начальник.
       - Я вас искал, но со связью творится что-то ужасное. Теперь я могу с вами согласится, количество дефектов не укладывается в допустимые вероятности...
       В этот момент я поднял свою винтовку и его мозги почти целиком оказались на переборке.
       Не знаю как, но я ощутил, что внутри Гриппенрайтера, милого лысого толстячка, есть еще что-то или кто-то, от него как-будто исходит второй взгляд...
       По счастью, не ошибся; у лежащего тела разошлась грудина и из грудной клетки пошла выдавливаться слизь, пронизанная нитями и разорванными кровеносными сосудами.
       - Даже для меня это было неожиданностью, я тебя такой сноровке не учила, - похвалила Шайна. Глядя на мертвого Гриппенрайтера, она даже не поморщилась, настоящий биолог.
       В лаборатории Шайна стала доставать пробы из сумки и колдовать со своими секвенаторами.
       Вот самый главный из них, похож на посудомоечную машину "желтой" сборки.
       - ДНК-чипы позволяют почти мгновенно распознать структуру образца, - похвастала Шайна. - Дорогая, кстати, штучка.
       И включила центрифугу. Что ж, у каждого своя радость.
       В этот момент я почувствовал... Без всякого нейроинтерфейса. То есть, я еще не успел подключиться, но уже почувствовал. И даже не то, что подвергалось анализу в "посудомоечной" машине. А то, что вокруг.
       Поликарбоновую стену с ее плотно упакованными цепочками атомов углерода, решетку на полу с потоками электронов, омывающими кристаллические узлы, колечки ароматических соединений, источаемых мятой, что растет в облачке из аэрозоля под потолком. Я чувствовал себя в кристаллах и аморфных структурах - ощущал притяжения и отталкивания атомов, паутинки электромагнитных взаимодействий, вибрации химических и вандервальсовых связей. Я слышал музыку сфер - атомов, соединяющихся в молекулы, и молекул, сцепляющихся в вещества, и веществ, рождающих сознание.
       Я протекал по углеродным нитям и медным проводам, меня подгонял электронный ветер, который сдувал вместе со мной гудящие от возбуждения ионы.
       Я различал "на ощупь и цвет" соединения кремния и азота, крупинки дисперсного золота и редкоземельные наночастицы, даже строгую красоту фуллеренов и пульсирующую электронную гущу квантовых ям.
       Я присутствовал и там, где вещи теряли реальность, а пространство создавалось ручейками организующего времени, которые просачивались сквозь мембрану вакуума - ту, что защищала наш плоский мир от Бездны, наполненной бушующей хрональной энергией.
       - Эй, проснись, плазмоцид готов, - резкий голос Шайны вернул меня обратно. - Точнее, его бета-версия, пока не все лиганды удалось встроить.
       - Этот, как его, плазмодий, размножается не только здесь? Где у него еще площадки для игр?
       - Не только, - несколько озадаченно протянула Шайна Гольд. - Ты же вроде не специалист по ксенобиологии, или вас, русских, этому тоже учат в ПТУ?
       - Меня отчислили из ПТУ, поэтому я просто почувствовал.
       Она села на высокий стул, вроде того, что в барах, впрочем таким он был лишь для удобства исследователей. А я почему-то представил её в более раскованной обстановке, смеющейся, встряхивающей волнушками волос, общающейся с кем-то из своей компании, не со мной.
       - Правильно почувствовал, первый этап шизогонии [11] у плазмодия проходит в водной среде, очевидно на одном из спутников Юпитера, обладающем подледным океаном. С вероятностью 99% - это Европа. И мы туда попадем.
       - С помощью прыжка с шестом?
       - Почти что. Аварийно-спасательной капсулы.
       - У нее слабый движок, который работает около одной минуты. Ее задача - отправить человека на достаточное расстояние от гибнущего объекта, чтобы спокойно дожидаться подхода спасателей.
       Она стала махать головой еще до того, как я закончил фразу. Вообще-то у нее такое нередко бывает. Быстро думает, правда это еще не означает, что глубоко.
       - Не беда, надо точно прицелиться и вовремя отстрелиться. Не все знают, что помимо батареи капсул в районе катерного терминала, есть еще одна - между ВИП-блоком и лабораторией N 6. Сто метров и мы там.
       Голос её был бодр. Гольд, наверное, из той породы весельчаков-оптимистов, которые говорят, что всё под контролем, пока в них не попадает атомная боеголовка.
       - Это нам ничего, Шайна, как джоггингом позаниматься .
       - Сто метров, если по обшивке снаружи. Правда, у нас здесь нет никаких скафандров. Так что придется внутри. Тогда где-то сто пятьдесят. Разница невелика.
       - Скажи еще, что невелика разница между задницей и шоколадкой. А вообще всегда начинай с плохих новостей, а потом переходи к хорошим - окружающим людям психологически легче будет.
       Шайна вывела в виртуальное окно схему ближайшего отсека в изометрической проекции, покрутила ею.
       - Вот технический коридор К-3, за ним проходит магнитопровод...
       - Магнитопровод? Это что за намёк?
       - Никакой не намёк. Он практически такой же, как на аттракционах в Диснейленде; вполне подходит для тех парней, которые любят быструю езду, - тут я понял, что мне придется лезть в него первым.
       - Похоже, ты настроена на то, чтобы побольше мучиться. Но я... не против.
       На самом деле, я был против. Против всей этой ситуации, к созданию которой, скорее всего, приложила руку моя новая подружка. И еще вопрос, надолго ли она мне подружка?
       Из технического коридора мы попали в тоннель, пронизанный кабелями, где было еще полно компрессоров, теплообменников, труб и шумовых эффектов. Если следовать ариадниной нити "дополненной реальности", сейчас мы подойдем к станции магнитопроводной магистрали, обозначенной как "Т-3" и занимающейся быстрой транспортировкой штучных грузов.
       У грузовой станции магистрали дежурил человек в форме; на вид техник, лениво наблюдающий за показаниями контрольных приборов. Такое занятие показалось мне странным. Вообще-то техники долго не стоят на одном месте - их мало, оборудования выше крыши; пришел, сделал диагностику, принял решение, если надо, дал задание робоассистенту на замену той или иной детали или агрегата... Этот техник не успел обернуться ко мне, как я уже услышал треск лопающейся ткани и хруст расходящейся грудной кости.
       Носитель заразы заслуженно получил очередь, а то, что от него осталось, отправилось в пустой ящик.
       Шайна одобряюще подняла большой палец вверх, потом направила указательный на приемный порт магнитопровода. А тот, между прочим, несмотря на весь кавардак, все ёще работал.
       Вот, Адам, тебе Ева, выбирай себе жену. Какие у меня другие варианты?..
       - У тебя тоже будет маркировка с указанием маршрута, - сомнительно успокоила Шайна и приклеила мне на спину стикер, содранный с какого-то ящика.
       Я попробовал выйти на Зельду через ближайшую точку доступа, чтобы попросить о помощи, но она затерялась где-то на просторах кибероболочки.
       Послушно улегся на приемную платформу, нажал на синюю кнопку и через входной порт провалился в магнитопровод, который по совместительству являлся трубчатым линейным электродвигателем. Честно говоря, не был уверен, что Гольд последует за мной. Во-первых, здесь было тесно и ствол винтовки упирался в мою ногу.Во-вторых, меня сразу подхватил держатель груза, похожий на большую гильзу, и кинул вперед, как пульку из духового ружья. Однажды на военно-морской службе меня примерно так швырануло, когда нас умная мина-осьминожка нашла, я потом три недели в госпитале лежал - половина костей в каркасах для сращивания.
       Магнитопровод относится к простой трубе, водопроводной или канализационной, как внук-бизнесмен к деду-наперсточнику - развитие при сохранении сходства в главном. Примерно каждые тридцать метров на этой усовершенствованной трубе имеются входные-выходные порты. Когда фотоэлемент на той или этой станции опознает нужную маркировку, порт выдергивает груз захватом.
       Пока я мчался вслед за вереницей тюков и ящиков, сидящих в своих гильзах. То и дело передо мной слегка тормозила, а затем усвистывала наружу очередная увесистая штуковина. Она успевала вылететь, когда я уже должен был втюхаться в нее и расколоть черепок вдребезги. Шумовые эффекты тоже были впечатляющие.
       Так, если я проеду нужную остановку, то буду вертеться по кольцу магнитопровода до скончания века.
       И вдруг пропали шум и грохот, грузы стали тормозить, а магнитопровод, получается, отключился. Это, что, Зельда поймала мое сообщение?
       Толкая какой-то ящик перед собой, я подполз к ближайшей станции, чуть отжал люк выходного порта. Кажется, желанный пункт "Б".
       Дожал люк выходного порта, который потерял автоблокировку из-за падения напряжения. Вначале просто выглянул, а поскольку никого поблизости, то и двинул наружу. Магнитопровод здесь проходил где-то на высоте двух метров от палубы, и к порту примыкал пандус, по которому скатывались или съезжали вылетающие из трубы грузы.
       Будучи скорее круглым, чем квадратным, я съехал по пандусу и, перво-наперво, схоронился под ним. Теперь можно было и осмотреться, и принюхаться. По пандусу съехала и Шайна - быстро затащил ее в свое укрытие, на всякий случай зажав ей говорливый рот.
       Она стилизованно округлила глаза, будто встретилась с насильником, а я кивнул в нужную сторону.
       У панели со символьным изображением спасательной капсулы появились люди, пятеро в комбинезонах технической службы.
       - Сколько времени требуется на подготовку капсулы к старту и ввод полетного задания? - шепнул я.
       - Не более двух минут.
       - Они у тебя есть. Я оттягиваю эту публику на себя, ты двигаешь в стартовый шлюз.
       - А ты?
       - Ты же знаешь, что я заражен. Исходи из этого, я остаюсь здесь. Прощай, целоваться не будем.
       Собственно я понял, что заражен за какое-то мгновение до того, как это сказал. А она, видимо, несколько пораньше, может даже и пробу взяла, капельку моего пота например. Поэтому не удивилась. Отдала мне свой короткоствол и спросила:
       - Ты меня ненавидишь, Ник?
       - Невозможно ненавидеть биоробота, функциональный элемент корпорации "Де Немур", который, конечно же, "просто делает свою работу". Ты даже не можешь быть заражена, потому что твоя кровь насыщена наноботами, заточенными на истребление любых инородных тел, попавших внутрь. Но ты меня запомнишь, и когда наступит самый важный момент, поступишь совсем не так, как корпоративный биотех.
       Мы, собственно, впервые за это время по-настоящему встретились взглядами, соединились ими.
       - Почему не так, Ник? Если моя кровь насыщена нанопротекторами, то и мозг заблокирован психопрограммами от "Де Немур". Вдруг я просто использовала тебя, чтобы выкарабкаться...
       - Ты бы выкарабкалась и без меня. Вначале ты хотела остановить мое расследование, а потом сама пробила какую-то завесу; со мной ты хотела узнать, есть ли какой-то другой вариант существования.
       Когда она забралась в капсулу, у меня даже не было времени, чтобы посмотреть на ее старт. Те люди-нелюди были уже рядом. Я их чувствовал. Точнее, чувствовал ту дрянь, что внутри них. Потому что эта дрянь плазмодиевая была и внутри меня, только я ее еще контролировал. Чувствовал как волны мути, как потоки кислоты, перетекающей из невидимых сосудов левиафана в мои артерии...
       Из короткоствола промазал - безрезультатно разлетелась термоинъекционка бенгальскими огоньками, потому что противники двигались быстрее, чем я думал. Это был последний боеприпас в рожке TAR-200. Из хеклер-коха успокоил только двоих, а потом оружие вылетело у меня из рук как птица. Точнее, невидимый аркан утащил его прямо к оппоненту. Момент неприятный, но я вовремя заметил и подхватил штангу с антенной радиотехнической системы, которую так и не вывели на наружную обшивку станции. Увесистая, вроде булавы...
       Винтовка перекочевала в руки противника, только я уже был рядом; штангой отклонил ствол, который в итоге плюнул свинцом на переборку, оставив от микросхемной краски кучку светящихся пятен. Другим концом штанги выключил трансформанта, достав его голову. Он упал и рефлекторно "расстегнулся", выбросив поток слизи.
       Двое оставшихся вроде как в чехарду сыграли. Один, оттолкнувшись от спины товарища - а они там все друзья, не разлей водой - оказался в прыжке надо мной. Представь, тварюга падает на тебя, а у нее в полете расстегиваются челюсть, грудь, живот...
       Успел воткнуть свою антенну в распахнутый зев и перекинуть этого господина через себя. Антенну он втянул, но поперхнулся и перестал вредить - бессильно сходились и расходились клещи, получившиеся из бывшей нижней челюсти и грудной кости. Перед последним противником я как бы совсем безоружным был. Был бы, если б не толкнул на него тележку, такую низенькую, на которых обычно выкатывают скафандры к терминалу. И финальным аккордом выпихнул его в стартовый шлюз неисправной капсулы...
       Справа от батареи капсул была пультовая. Не успел там открыть доступ к кибероболочке станции, как Зельда соединилась со мной через аудиоинтерфейс. Видимо, она уже успешно пропутешествовала по всем закоулкам "Юпитера-12", если точнее его цифрового двойника.
       - Сударь мой, второй контур у силовой установки по-прежнему разомкнут, неумолимо нарастает давление пара во втором и третьем отсеках, по пятьдесят миллибар за минуту, - надо ж, она и стиль выбрала печально-торжественный, под стать моменту.
       - Милая, у тебя есть доступ к к маневровым двигателям?
       - Теперь есть, я расшифровала все низкоуровневые команды подсистемы ориентации.
       - Начинай перевод станции на более низкую орбиту.
       - Предельная высота?
       - Предельной высоты нет, роняй станцию на Юпитер.
       - Вы погибнете. Я этого не хочу, - похоже, она включила эмоциональную матрицу.
       - Нет, весь я не умру.
       - Вы серьезно?
       - Да уж какие шутки сейчас. Зуб даю.
       - Хорошо, исполняю.
       Так, что у нас с исполнение последних желаний? Кубинская сигара, бутылка голландского джина из запасов сенатора Горовица. И, кажется, я действительно верю, что не весь... Меня ждет мать, которую я так давно не видел, её убила озеревшая толпа свидомых тридцать три года назад в некогда славном городе на берегу Черного моря; меня ждут мои товарищи по Черноморскому флоту, которых я утратил в боевых операциях... Мне там не будет одиноко.
      
       8. Европа. Подарок с Юпитера
       Тело капитана Трофимова осталось на станции. С этим ничего нельзя было поделать. (Наверняка командир в последний момент пожалел, да и я вместе с ним, что не погиб от пули в настоящем бою, вроде того, когда мы освобождали Херсон.) А Лучко на третий день уже ходил, хотя до того мы с ним намучились страшно; приходилось его таскать на буксире, да еще вместе с блоком жизнеобеспечения.
       Если честно, соскучился я за время "командировки" по нормальному отдыху в своем ИВМ "индивидуальном воинском модуле", который, впрочем, злые люди обзывают "индивидуальным воинским захоронением". Это и в самом деле цилиндр длиной два с половиной метра и диаметром один метр. Но зато к наружному разъему своего боди-коннектора можно подсоединить игровой софт, принять душ (сухой), применив мочалку-грязеедку, воспользоваться человеческом туалетом (правда очень маленьким и выдвижным).
       И не прошло и получаса блаженства в родном модуле, как в ухо вторгся пронзительный Вейланд.
       - Подъем, Корнеев, получили "подарочек" с Юпитера.
       И снова - в лед. Вгрызаемся, разгребаем. Через час нашли по маяку тот самый "подарочек". Это была спасательная космическая капсула модели S8, внутри живой объект. Посадка её не оказалась слишком мягкой, капсула бахнула о твердый поверхностный лед, проехала по нему метров двести, провалилась в трещину, потом еще ушла на десять метров в рыхлый лёд. Не мудрено, что живой объект (точнее, женщина) потерял сознание.
       Открывать аппарат какое-то время мы боялись, вдруг у нее разгерметизирован скафандр? Но потом поняли, другого-то выхода нет - регенератор кислорода в капсуле отсутствует, мембранный накопитель наружнего кислорода тоже, индивидуальный дыхательный аппарат имеет запас на 5-6 часов... Скафандр у живого объекта оказался в норме. Вейланд вколол даме прямо через оболочку коктейль из абзимов [12], прошелся вдоль тела (снабженного приятными выпуклостями) рогаткой медсканера, который мы сняли с робохирурга на "Европе-1". Вроде обошлось без крупных повреждений и ушиба мозга тоже; начинки из пузырей и ниток, скорее всего, нет. А при сотрясении, контузии и небольших внутренних кровоизлияниях поможет наш коктейль.
       Дальше вставал вопрос, что с ней делать? В обычных условиях она не должна была нас увидеть, чтобы затем не "засветить". Но уйдем мы - даме верные кранты; даже если её засекли пеленгаторы какого-нибудь борта, то спасатели прибудут не раньше, чем через пару недель. В самой системе Юпитера нет сейчас ни транспортов, ни научных кораблей, ни военных бортов; ооновская база на Каллисто не обладает собственным флотом; "Доннар" еще ни разу никому не оказывал помощь, да и похоже, что сейчас он в ауте. Мы находились в необычных условиях, в уравнении имелось несколько неизвестных и вместе с этой мадам можно было потерять важную информацию. Получается, мы должны вступить с ней в контакт, но вынуждены исключить ее возможные контакты с внешним миром.
       Пока что отправили ее в жилой модуль, которым раньше пользовался Трофимов, конечно, заблокировав снаружи. Оставили канал звуковой связи. Канал должен был переключаться на каждого из нас по очереди.
       Только заснул, как ко мне в ухо проник ее голос; быстро она очухалась, а может вообще только притворялась бессознательной до выяснения ситуации. Едва себя сдержал, чтоб не матюкнуться. А тут еще и программный переводчик подключился.
       - Где я? Кто-нибудь слышит меня? - голос был со страхом и звенел.
       - Кто-нибудь слышит. Вы примерно там же, где и я. В безопасности, в уюте. Это не то, что висеть на крюке в каком-нибудь ледяном колодце и еще пытаться дрыхнуть. Короче, женщина, дайте поспать...
       - Кому? Я вас не вижу. Кто вы?
       - Вопрос не существенный. Еда у вас есть, питье и туалет, кстати. У него пользовательский интерфейс удобный, умный, если что, переспросит насчет типа нужды. Ну так как, спокойной ночи?
       - Кажется, догадываюсь, где я и кто вы. Вы уже побывали на станции "Европа-1"?
       Я помедлил. Но чего скрывать? Контактов с чужими у нее не будет, железно.
       - Побывали.
       - И как там?
       - Плохо. Мы потеряли одного. Очень хорошего мужика. А там трупы, нелюди и какая-то гадость, которая умеет не только проникать в людей, но и трансформировать их. В общем, ни одного нормального человека, хотя северных атлантистов я никогда за нормальных и не считал; понтов много, а за чужой счёт всегда проедутся. Один говорливый труп нам признался, что сам завез эту гадость, которая вроде плазмодий называется, и создал ей "режим наибольшего благоприятствования". Мы этот "режим" на себе хорошо прочувствовали. А фамилия его была - Бойе.
       - Мне надо поговорить с вашим командиром, - голос ее уже обрел решительность.
       - Погиб командир, сейчас я при его обязанностях.
       - Как к вам обращаться?
       - Хотя бы... Зяблик. Это не позывной, а детская кличка.
       - Послушайте, э.... Зяблик. Первая фаза шизогонии... размножения этого существа происходит в океане Европы, носителем является..., - она стала подбирать слова, а я помог:
       - Знаем, видели, е-медуза, еще Лю Шао её ущипнул, перепутав с женой Наташей Костиной. А как к вам обращаться, гражданка?
       - Золотце, - это она уже по-русски сказала. - Я знаю ваш язык от матери. Так она меня называла. Я хочу от вас...
       - Так, Золотце, раз вы очухались и заговорили. Сперва будете отвечать на наши вопросы, а потом уже разглагольствовать и что-то хотеть от нас. Имя, фамилия, гражданство, профессия, должность, место работы, организация, с какой целью прибыли на Европу. Отвечать на вопросы быстро, иначе туалет заработает в обратную сторону.
       Эти мои слова оказались некоторой неожиданностью для собеседницы. Она даже умолкла. А потом заговорила, подхихикивая от смущения.
       - О, Зяблик включил металл в голосе. Подождите с туалетом, пожалуйста. Уже отвечаю. Шайна Гольд, Североатлантический союз, ксенобиолог, старший астронавт-исследователь, орбитальная станция "Юпитер-12", биолаборатория N 7, исследовательское подразделение корпорации "Де Немур". Прибыла на Европу с целью спастись от биологической опасности, угрожающей жизни и здоровью на вышеупомянутой орбитальной станции. Сама - не заражена; вы, наверное, и сами уже в этом убедились. Всё, угроза туалетом миновала?
       - Но не до конца. Вы знали Лорана Бойе? Напоминаю, мне надо говорить правду.
       На этот раз она прилично подумала, прежде чем ответить.
       - Да, он был научным руководителем нашей миссии.
       - И он был сраным ублюдком, наследником генерала Исии из изуверского отряда "731", которого америкосы пригрели и обучились у него всяким художествам... На мой взгляд, целью Бойе было получить какой-то паршивый организм, способный играть роль абсолютного оружия и преобразовывать человека в нелюдь. Может, конечно, у вас там все научные руководители такие... А, сдается мне, именно вас, госпожа Золотце, он упоминал в своей посмертной речи; мол, есть способный на многое сотрудник на "Юпитере-12". И почему я должен доверять вам?
       Опять тягостное молчание. Наконец она выдавила:
       - У вас какое звание?
       - В данных условиях и старлей является первым после Бога.
       - Хорошо хоть не сержант. Вы меня убьете? - голос немного завибрировал, струнка страха снова почувствовалась. Неохота ее, блин, успокаивать, но ведь сейчас еще наделает в трусы. Знаю, что это за напасть, если вдалеке от Земли; было однажды такое, правда не от страха, а от испортившегося пайка.
       - Хотели бы убить, то уже бы. Вам, Золотце, помогло чужое несчастье, если б не освободился этот ИВМ, мы бы просто допросили вас и оставили одну - с тем запасом кислорода и энергии, который у вас есть.
       - Шесть часов и всё... Хорошо, я была в курсе, что Бойе проводит опасный эксперимент; можно сказать, сама участвовала в нем. Но, поймите, Зяблик, мы отрабатывали выделенные нам деньги, на чистую науку уже давно никто ничего не дает, всем управляют серьезные денежные мешки, которым нужен конкретный результат, дающий прибыль.
       - Учитывая, что эти же мешки управляют Капитолием и Белым Домом, то каковы выводы? Переходите на сторону простого народа.
       - И преподавайте биологию в школе для тупых... Это была действительно интересная научная задача - включить у живого существа спящий вариант эволюции, сделать невидимое видимым. Бойе, конечно, не хотел выпускать плазмодия в естественную среду, но проникающие способности этого организма явно недооценил.
       - Ага, хорошо звучит - недооценил. Всё у вас легко, Золотце, исторически уже так сложилось; вы там бабки отрабатываете или зарабатываете, чтобы был конкретный результат с немалой прибылью, а вокруг негры какие-нибудь мрут от вашей "недооценки". Короче, скотина Бойе знал о нас, и хотел на нашей группе свое достижение опробовать.
       Ее голос сейчас был мягок, с извиняющимися нотками.
       - Я догадываюсь, Зяблик, что у вашей группы совсем другие задачи, чем у моего покойного шефа. Я знаю, как остановить шизогонию плазмодия на первой же стадии, когда его носителями являются е-медузы. У меня с собой...
       - У вас с собой ничего не было. Или мне показалось? Мы не могли обыскивать в естественной среде Европы женщину, находящуюся без сознания.
       - Спасибо. С собой действительно не было. Механохимический фабрикатор - в который встроена куча наноактуаторов, штаммы плазмодия, необходимые для разработок, а также образцы плазмоцида остались в капсуле.
       Врёт не врёт? И зачем ей врать нам? Погибнем мы и ей кранты тоже. Если, конечно, её не ведут дружки, расположенные не столь далеко.
       - Тогда мы немедленно отправимся к капсуле, пока ее не затерло льдами.
       Через полчаса двинулись в путь, а пошли уже вторые сутки моего бодрствования. Я принял третью предельную пилюлю "спиди", на базе остались только Вася Лучко и сама Гольд, которая оказалась слишком слабой для вылазки. Я велел встроенному диагностеру ИВМ померить ей пульс и всё такое - вроде не симулирует.
       Нашли мы капсулу не сразу, хотя ее маяк был по-прежнему включен. Сейчас она была много ниже чем при первой встрече, под ней обвалился лёд; это отметился очередной приливный горб.
       Капсула сейчас находилась в большой пустоте, можно сказать, в ледяном "зале" с многочисленными отходящими "коридорами". Поскольку она клюнула носом вниз, то её хвост с прокопченными дюзами жалобно торчал вверх.
       Хорошо, что у этих штук нет автоматического внутреннего запирания. Отвернул ключи на люке и вот открылась кабина, за ней небольшой грузовой отсек, которым мы при первой встрече не заинтересовались. Там батарея биочипов-бутербродов, где на нанокристаллическую подложку ложится нуклеотидная матрица, а на неё, комплиментарно, биообразец. Вейланд стал осторожно вытаскивать чипы, попутно заметив, что половина из них разбита.
       Неладное я заподозрил поздновато. В "зале" было немало типичных ледяных сферических образований, прозываемых в народе "прыщи" - это те, что в хаотическом порядке оснащают пустоты в европейском льду. Вот они-то и задвигались, ссыпая искристую крошку. Из "прыщей" стали появляться "местные жители", выходя заодно из скрученного состояния. Покрытые изморозью волосы, затянутое густой белесой плесенью лицо и туловище с синей толстой кожей, прилипшей к костям. Снежные короли и королевы, как они есть.
       Они жили в диком холоде и практически бескислородной атмосфере Европы без скафандра.
       Теперь догадайся сам, что тут случилось. В спасательной капсуле находился особо инвазивный штамм плазмодия, способный паразитировать на людях, не убивая их, но трансформируя в особи, способные существовать даже в естественной среде Европы.
       Эти экс-люди были с "Европы-1" - на некоторых сохранились остатки форменной одежды. Новый штамм, похоже, притянул их в "зал", используя неизвестную нам сигнальную систему - объяснения про квантовую телепортацию я послушаю потом, если выживу. Почти сразу выяснилось, что особи обладают невероятной подвижностью, живучестью и агрессивностью, настоящие машины для убийства.
       Они выпрыгивали из этих "прыщей" сразу на несколько метров, словно цепляясь невидимыми нитями за свод "зала". Никитский пропорол одного из трансформантов очередью из своего АК-40. Пули лепесткового типа - суровая штука, сейчас я видел дырки и гейзер из мгновенно замерзающих потрохов. Но особь продолжила движение, как ни в чем не бывало. Слева и справа от меня оказалось двое из тех перцев; летели ко мне во весь опор, но при том зигзагами, так что не попал я в них. Но упал и откатился, пропустив тварей над собой. И как следует вломил обоим люком капсулы. Казалось бы достаточно для завершения приятной беседы. Однако нокаута не получилось, и отвертеться от них тоже.
       Вскочив, как ни в чем не бывало, они снова бросились на меня; очередь, выпущенная в упор, отбросила их на лёд, но они всё еще играли мышцами, будто собираясь встать, и из дырок ничего не текло. Может, потому что калибр у моего ППК мелковат ... А потом не встали, но быстренько поползли в стороны, за торосы.
       Заманила нас помощница Бойе, подставила, станем мы из-за Золотца трупами и следующими бодренькими носителями этого сраного плазмодия.
       И тут я увидел ее, легка на помине - появилась из третьего верхнего "коридора" нашей пещеры ужасов. В руках автоматическая винтовка приличного калибра 12,7 мм, пара магазинов скреплены скотчем. Выходит, мы облажались; у Трофимова в ИВМ ствол имелся, хотя по уставу положено в отдельном модуле, чтобы случайно не отстрелить себе яйца. Готов убить себя за это, вот я десантура тупая.
       И что, работать на упреждение? Я уже взял Гольд на прицел. А она выпустила длинную очередь, как обычно поступают новички; только не по нам, а по этим упырям. И с чудодейственной эффективностью.
       Когда Гольд накрыла тех двух трансформантов, что занимались мной, они прямо-таки лопнули - брызжет желто-зеленая дрянь во все стороны, гемолимфа или как там это называется? Жидкая, сущий антифриз! Тело, подрыгавшись, падает, из него с фонтанами лезет червивая гадость. Из живота или места разрыва грудной кости, или из прорехи между ребер выруливает метровая спирохета. Но не успевает далеко уползти, пару раз изгибается, сворачивается и никаких уже прыжков. Окочуривается, что ли. Дополнительно обезвреживать уже не требуется.
       Всё сборище трансформантов заскучало, включая тех, кто не был прошит пулями; словно сработала сигнальная система на тему: "Усё пропало". И Вейланд с Никитским из своих АК-40 крошили уже тех, кто явно отправлялся на скамейку запасных - пришлось даже рявкнуть на них, чтобы берегли боеприпасы .
       Заправляя винтовку на спину, ко мне подошла Шайна Гольд.
       - Так, что оставалось в капсуле? - спросил я, не торопясь убрать ствол.
       - Штамм плазмодия, способный паразитировать на людях, не убивая их, но трансформируя в тварей, способных заселить Европу. Представьте, Зяблик, уровень трансформации; внутри трансформантов незамерзающая поливода - из неограниченного множества молекул воды, сцепленных водородными связями и, так сказать, сшитых квазичастицами- экситонами. Кстати, еще ваш Перелогов заметил поливоду в атмосфере Юпитере - а она верный признак плазмодия...
       - И поэтому его убрали. Ваши начальники.
       - Я не могла отказаться от задания, тогда вместо меня привезли бы делать эту работу Киршенмайера, а это, действительно, наследник доктора Менгеле... Да, я знала, к чему всё идет на "Юпитере-12", исходя из ситуации на "Европе-1" и "Доннаре", персонал которых стал гнездовьем для шизонтов первого и второго поколений. Но остановить что-либо было не в моих силах. Да я и не видела никакой необходимости останавливать.
       - И что же способствовало вашему просветлению, Золотце, если не секрет?
       Она покачала головой и голос ее как-то изменился, потерял звонкость.
       - Один человек на станции "Юпитер-12", Николай Келин, из ваших, кстати. Он назвал меня биороботом. Но спас мне жизнь и поэтому я сделала еще кое-что, сверх задания.
       - Келин, фамилия знакомая. По-моему, гидроакустик был такой на БПК "Стерегущий", правда уволился давно. Да, точно Коля, капитан-лейтенант... И что за хрень вы сделали сверх того задания?
       - Плазмоцид. Он был подготовлен мной для использования в емкостных боеприпасах еще на "Юпитере-12".
       - Но у вас с собой его не было, откуда тогда он появился?
       - Был. Внутри - в моей крови, по сути это тот же самый паразит, только настроенный на убийство своего родителя. И вашему товарищу сейчас ничего не угрожает, мой плазмоцид уже полностью очистил его организм.
       Это она про Лучко, что ли? Как он только ее к себе в модуль впустил? Ну, пластун...
       - Я не первый год стреляю из разных калибров, уверен, что плазмоцидом, да и вообще любым лекарством вот так покрошить не получится, - заметил я.
       - Добавила еще поликсилина в смесь - для более быстрого воздействия. Ваш Лучко рецептом поделился. Он, если честно, немного быстрее вас соображает.
       Поликсилин - это хорошая идея. Вася с дамочкой удачно придумали.
       - И кто вы тогда? Миссис Джекил и мисс Хайд в одном флаконе?
       Забрало ее шлема оказалось совсем рядом с моим, хотя было бы нормально слышно и со ста метров.
       - Я не вполне человек, Зяблик; меня с детства готовили в "Де Немур" для работы в опасных биологических средах: наноботы-протекторы в крови, нейроинтерфейсы, вживленные в тело, психопрограммы, вшитые в нейронные цепи. И именно поэтому я не повела себя как обычный сотрудник "Де Немур", я смогла увидеть бездну.
      
       Эпилог. Обеззараженная Европа
       Включился звуковой канал.
       - Так я остаюсь в вашей группе, командир? - спросила она.
       - Не в нашей, а с нашей. Куда мы вас денем? Свои вас теперь обратно не возьмут, предали вы корпорацию "Де Немур" и весь мировой капитал впридачу. Формулу плазмоцида я уже передал в штаб, через полгода вас забирает транспортный борт, это очень скоро по здешним меркам. Будете потом жить в Подмосковье инкогнито, небогато, но с очистившейся совестью.
       - А в гости зайти можно по этому поводу?
       - Вообще-то ИВМ рассчитан на одного человека. Пойдемте лучше погуляем. Я вам покажу, Золотце, такое место под Юпитером, что вы даже не захотите отсюда улетать.
       Когда мы уже стояли под европейским небом - небом, где чуть ли не половина занята элегантной тушей Юпитера - и почти что за руки держались, я спросил:
       - А вообще мы их победили, эту заразу от "Де Немур"?
       - Не знаю, но думаю, что вместе мы можем ее победить. Вы поняли - вместе со мной, - не без угрозы в голосе подытожила она.
      
       Примечания:
       1 Наноразмерные роботы, способные как к сборке своих копий, так и макрообъектов.
       2 North Atlantic Space Navy, Североатлантический космический флот.
       3 Углеродные нанотрубки.
       4 Среднее земное время.
       5 Пластырь с веществами, способными проникать в кровь через кожный покров.
       6 Изображение, проецируемое на зрачок прозрачным дисплеем, находящимся на поверхности глаза.
       7 Устройство связи "человек-машина", представляющее собой органический имплантат, вживленный под кожу.
       8 Программный код, эйфорически действующий на психику.
       9 Образуется в результате слияния мужских и женских половых клеток-гамет.
       10 Паразит в стадии бесполого развития.
       11 Стадия бесполого размножения в жизненном цикле паразитов.
       12 Молекулы, продукты нанофабрикации, сочетающие свойства энзимов и антител и способные адресно уничтожать патогенные факторы.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

  • Оставить комментарий
  • © Copyright Тюрин Александр Владимирович (alexander-tyurin@inbox.ru)
  • Обновлено: 10/03/2015. 134k. Статистика.
  • Повесть: Фантастика
  • Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.