Тищенко Геннадий Иванович
Пасынки Арбата. Киносценарий.

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 27/09/2019.
  • © Copyright Тищенко Геннадий Иванович (tishchenko06@mail.ru)
  • Размещен: 10/04/2012, изменен: 27/04/2012. 90k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Сказка
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Социальная мелодрама о "понаехавших" в Москву из бывших республик СССР русских художниках, влачащих жалкое существование в столице России.
    •    8-915-474-94-20 Геннадий Тищенко.
      
      ПАСЫНКИ АРБАТА.
      Сценарий художественного фильма.
      
       Жанр - мелодрама.
       Время действия - наши дни.
       Место действия - южное море, Москва.
       Киноаналоги - 'Москва слезам не верит'.
      
      ПРОЛОГ.
      1972 г.
       Заходящее солнце дробилось в ослепительных искорках, отражающихся от морской ряби. Туристический теплоход, плывущий в мириадах солнечных отражений, казался волшебным кораблём, парящим среди звёзд.
       Пассажиры, среди которых было немало детей, столпились в кормовой части лайнера и кидали за борт кусочки хлеба плывущим за кораблём тюленям.
      - А откуда в Каспии тюлени? - спросил маму курчавый мальчик. Это был Евгений в детстве.
      - Когда-то карта Земли выглядела иначе, - ответила мама. - На месте Северного Ледовитого океана располагалась Гиперборея, а Каспий не был изолирован от Мирового Океана...
      Пока мама рассказывала, Женя кидал тюленям кусочки хлеба и наблюдал за тем, как эти симпатичные животные прямо на лету хватали их и проглатывали.
       - В европейской части нашей страны располагалось большое море, соединявшее Ледовитый Океан и Каспий, - продолжала свой рассказ мама. - Иногда зимой тюлени плыли на юг, погреться, а когда рельеф земной коры изменился, они так и остались тут, в отрыве от своих северных сородичей...
       - А почему рельеф изменился? - спросил Женя.
       - Время от времени всё в жизни меняется, - с грустью ответила мама. - И как гласит восточная мудрость, 'не дай Бог жить в эпоху перемен'...
      
      
      2008 г.
      
       ... Неожиданно откуда-то раздаётся тревожный звон. Евгений (взрослый Евгений!) открывает глаза.
       Утро 31 декабря 2008 года. Арбатский художник Евгений Ежков просыпается от звона будильника. Выглядит он, как и многие другие арбатские художники, неопрятно. Длинные редко расчёсываемые волосы и дико растущая борода отнюдь не украшают его.
       Стрелки показывают семь, надо подниматься, чтобы успеть занять место на "Панели", так между собой художники называют Старый Арбат.
       Евгений снимает угол в подвале дома в одном из переулков, прилегающих к Арбату. Это типичный бомжатник, с клопами и тараканами. Единственным достоинством подвала является наличие относительного тепла и кран на отрезке трубы, посредством которого воруется вода из системы водоснабжения.
       Поёживаясь от холода, Евгений встаёт со скрипучей раскладушки, торопливо одевается и выходит в длинный коридор. Пройдя его до конца, он заходит в подобие туалета и умывается ржавой ледяной водой.
       Затем, дрожа от холода, Евгений возвращается к своей каморке и стучит в соседнюю дверь, за которой ютится столь же бездомный художник Толя, приехавший в Москву из Казахстана.
       - Одеваюсь! - отзывается из-за двери Толя.
       - Пару листов одолжишь? - спрашивает Евгений. - У меня вчера вся бумага кончилась...
       - Не надо переводить её на копеечные портреты, - раздаётся за дверью голос Толи. Дверь приоткрывается, и рука соседа протягивает Евгению несколько листов бумаги.
       - Тогда вообще ничего не заработал бы, - бормочет Евгений и шепотом спрашивает Толю, - не один?
       - Жень, присоединяйся, - раздаётся из-за двери женский голос. - От Толи всё равно никакого толку...
      - Маш, у меня денег нет, - отвечает Евгений, скручивая бумагу в рулон.
      - Я тебя в кредит обслужу, - обещает голос Маши.
      - Не люблю быть должником, - отвечает Евгений. - Кроме того, когда я без бабок, у меня тоже ни черта в постели не получается...
      - Тогда желаю хороших заработков, - говорит Маша, просовываясь в приоткрытую дверь, которую всё ещё придерживает Толя.
      Маше лет двадцать. Она, позёвывая, кутается в одеяло. Несмотря на неправильный образ жизни, лицо её привлекательно. Молодость берёт своё.
      - Спасибо за пожелание, Маш, - бормочет Евгений, невольно глядя на её грудь, выглянувшую из приоткрывшегося одеяла.
      - А глазки-то вон как горят!.. - Маша смеётся.
      - Как сказал кто-то из великих: 'художник и импотент - понятия несовместимые', - Евгений чмокает плечо Маши и ныряет в свою каморку...
      
      
       Некоторое время спустя, Евгений, ссутулившись под тяжестью этюдников, кресла и стульев, идёт по новогоднему Старому Арбату. Солнце ещё не взошло, а десятки уличных художников уже раскладывают этюдники, образцы портретов, складные стулья и кресла для клиентов.
      - Привет, Вась, - Евгений здоровается с парнем, плотного телосложения. Вася косит под коробейника-балагура. Кончики его соломенных усов лихо закручены вверх, а мороз румянит округлые щёки с симпатичными ямочками.
      - Привет, Жень! - Вася, не снимая тёплых рукавиц, пожимает протянутую Евгением руку.
      - Толя просил место занять, - говорит Евгений. - Он вот-вот будет...
      - Занимай, не жалко, - Вася пожимает плечами. - Но, если через полчаса не придёт... - Вася демонстративно смотрит на уличные часы, висящие неподалёку.
      - Ну, и Антон ещё просил, - говорит Евгений.
      - Толян опять с Машкой? - спрашивает Вася.
      - Ну, с Машкой, - Евгений начинает расставлять этюдники.
      - А у нас, в Ашхабаде, сейчас днём пять градусов тепла, - похлопывая себя по бокам и пританцовывая от холода, говорит Вася.
      - Толян говорил, вчера в Алма-ате, плюс семь было, - отвечает Евгений.
      На Арбате появляется группа приезжих. Почти все тянут тележки с большими клетчатыми сумками. Это челночники, оказавшиеся в Москве, проездом и решившие посетить знаменитый Арбат.
      - Налетай не скупись, раскупай живопись! - бодро голосит Вася, заприметив приближающуюся группу. - Первым клиентам скидка двадцать процентов! Красивым клиенткам - пятьдесят процентов!!!
       Но челночники даже не смотрят в сторону замёрзших художников.
      - Тем хуже для вас! - бормочет Евгений. - Летом будет вдвое дороже!..
      - Прогноз слышал? - потирая руки в рукавицах, спрашивает Вася.
      - Вроде, десять обещали, - Евгений закрепляет на этюднике выполненные маслом в технике 'сухая кисть' чёрно-белые портреты 'Ливерпульской четвёрки'.
      Рядом останавливается мужик лет пятидесяти, одетый в костюм Деда Мороза, но без ватной бороды.
      - Почём Джон Леннон? - спрашивает он.
      - Продаю только всех вместе, - отвечает Евгений.
      - Ну, и почём четвёрка?
      - Восемь тысяч... - нехотя отвечает Евгений. - Причём, не долларов, а рублей!
      - Охренел?! - искренне удивляется мужик. - Я в месяц десятку имею!
      - А может я эти портреты месяц и рисовал, - отвечает Евгений. - Это же ручная работа!
      - Так вы же тут обещаете портрет за час! - возмущается поклонник Джона Леннона.
      - Гражданин, не перекрывайте рекламу! - приходит на выручку Евгению Вася. - Вы не прозрачный, а реклама, как известно двигатель не только торговли, но и любого другого бизнеса...
      - Халтурщики! - мужик машет рукой и удаляется...
      В это время рядом с Евгением появляется Толя.
      - Спасибо за место, - говорит он, доставая из сумки термос. - Будете?
      - Будем! - с готовностью отвечает Вася. - А бутербродов нет?
      - Ночью всё смололи. - Толик наливает чай в раскладной стаканчик и протягивает Васе.
      От чая густо валит пар.
      - Ну, будь здрав! - Вася поднимает стаканчик, словно собирается произнести тост.
      - Нам бы только день простоять, да ночь, продержаться, - говорит Толя
      - А потом? - спрашивает Вася. - Что изменится?
      - Устроим бучу, боевую и кипучую, - цитирует Толя Маяковского, слегка переиначив слова. - Сколько ещё народ терпеть может?!
      - А кто народ? - спрашивает Вася. - Ты посмотри вокруг! Все более-менее устроились... А мы - не народ. Мы, так уж получилось, просто не успели при раздаче. А те, кто сориентировались... На хрен им лишние? Чем быстрее передохнем, тем меньше останется голодных ртов...
      - Девушка! - обращается Толик к проходящей мимо даме. - Первый портрет - за полцены!
      - Это за сколько же? - Обладательница полутора центнеров живого сала останавливается возле Толи.
      - Пятьсот рублей, для разгона, - сообщает Анатолий, потирая заледеневшие руки.
      - И сколько мёрзнуть?
      - Максимум полчаса...
      - А кресло выдержит? - 'Девушка' с сомнением смотрит на хлипкое кресло Толи.
      - Жень, одолжишь? - спрашивает Толя Евгения.
      - Бери, - Евгений встаёт со своего крепкого, массивного кресла и передаёт его Толе...
      
      
      Солнце уже заливает холодными лучами Арбат, а Толя всё ещё 'увековечивает' свою клиентку. Это типичная 'челночница'. Такие дамы считают своим долгом на обратном пути из дальних стран запечатлеться у арбатских художников. Особенно, если рейс в Турцию, или ещё какую-нибудь страну оказался удачным.
      - Вы обещали за полчаса! - капризничает клиентка. - А прошло уже больше часа! Я совсем окоченела!
      - Ещё пять минут! - бормочет Толя, не переставая растирать кистью на бумаге чёрную масляную краску. Он производит над изображением лица дамы нечто вроде операции, проводимой пластическим хирургом. На портрете нет второго подбородка, сглажены носогубные складки, лицо слегка вытянуто по вертикали, уменьшено количество морщин, глаза нарисованы чуть крупнее и более широко расставлены, чем у клиентки. Короче, Толя знает, как надо рисовать дам элегантного возраста, чтобы портрет им понравился.
      
      
      - Для молодых и привлекательных скидка! - бойко зазывает прохожих топчущийся рядом Вася. - Особо красивых девушек рисую вообще бесплатно!
      Около Васи останавливается привлекательная девушка.
      - Так-таки и бесплатно? - кокетливо спрашивает она.
      - Совершенно бесплатно, - игриво подтверждает Вася. - Но только в обнажённом виде!..
      - Так ведь холодно же, - не моргнув глазом, говорит девушка.
      - А в моей мастерской очень даже тепло! - глазки Васи загораются жаждой любви. - Да и для согрева кое-что припасено!..
      - Приставать не будете? - спрашивает девушка, наивно глядя чистыми глазами на Васю.
      - Да как вы можете?! - возмущается Вася. - Неужели я похож?.. - Похож, - говорит девица и внезапно её лицо преображается. Дальше она продолжает говорить, совершенно другим тоном. - За дуру меня принимаешь, да?! Думаешь, я не знаю, сколько платят натурщицам за позирование в обнажённом виде?!
      Вася, растерянно, смотрит на внезапно преобразившуюся деву.
      - А может, мне ещё восемнадцати нет!!! - не успокаивается дева. - Ты кого соблазнять надумал, педофил?! Давно небо в клеточку не наблюдал?!
      - Успокойтесь, гражданочка, - отвлекается от портрета челночницы Толя. - Вы забываете, что мы свидетели... Не приставал он к вам! И вы не приставайте к художнику!
      - Действительно, - поддерживает Толю Евгений. - Шли бы вы по добру...
      - Мазилы! - шипит девица и, окинув художников презрительным взглядом, удаляется.
      
       Вася достаёт чекушку и, оглядевшись по сторонам, отпивает несколько глотков, прямо из горлышка.
      - Вот зараза, - с чувством говорит он. - С утра настроение испортила!
      К Васе подходит женщина, элегантного возраста и смотрит на фотомодель, изображённую на его рекламном рисунке.
      - Для молодых и привлекательных двойная скидка! - Вася мгновенно перестраивается на нужную волну и отработанным голосом спрашивает. - Вы не считаете себя молодой и привлекательной?! За каких-нибудь пятьсот отечественных, деревянных рупий вы заимеете шедевр, в котором будет запечатлён ваш нетленный образ! И этот шедевр будет принадлежать лично вам, или вашим потомкам, которые смогут продать его за миллионы в заморский музей Метрополитен! А в крайнем случае он облагородит собой значительно ближе расположенный, но от этого не менее знаменитый Лувр, украшающий своими стенами славный город Париж!.. - Вася берёт даму за локоток и начинает осторожно подтягивать её к креслу.
      - Или вы не хотите, чтобы парижане и гости столицы солнечной Франции восторгались вашим неповторимым образом?! - продолжает Вася. - Уверяю вас, мадам, через десять-двадцать лет одно только то, что в уголке вашего портрета будет стоять подпись Василия Молочкова, то есть вашего покорного слуги, работа сия будет оцениваться в миллионы! У Гогена, Ван-Гога и прочих великих работы при жизни тоже не покупали, а теперь их шедевры стоят горы денег!!! Так обеспечьте же себе и вашим близким безоблачную жизнь!..
      Весь этот монолог Вася выпаливает на одном дыхании, однако такой натиск потенциальную жертву лишь настораживает.
      - Уж больно сладко поёшь, - говорит 'мадам'. - Вряд ли рисуешь также ладно...
      - Рисуют дети, мадам, - поправляет потенциальную клиентку Вася. - А я пишу портреты маслом, в технике 'сухая кисть'... Причём, масло не смывается водой и не выгорает. Пройдут века, а ваш портрет будет выглядеть так же, как и сегодня. Если, конечно, вы не будете заворачивать в него колбасу, или селёдку...
      - И почём? - интересуется 'мадам'.
      - Я готов писать ваш портрет бесплатно, но жрать, простите, в такой мороз хочется ещё больше. Да и выпить, для согрева, сами понимаете!.. Короче, увековечу за пятьсот рупий!
      - Больно мягко стелешь, соловей!.. - с недоверием говорит дама.
      - Мадам!.. - Василий хватает своими лапищами плечи неприступной дамы и почти насильно сажает её в своё кресло. - Вы не посмеете обидеть непризнанного гения!..
      - У тебя весь пар в свисток выходит, - поясняет арбатскому Модильяни жертва. - На портрет, наверное, и сил уже не остаётся?..
      - Талантливый человек - талантлив во всём! - декламирует Вася. - Просто моё красноречие пропорционально моему чувству голода!.. - Вася усаживается в кресло напротив 'мадам' и приступает к сотворению 'шедевра'.
      - Только вы меня... ну, сами понимаете, - 'мадам' смущённо улыбается. - Хотя бы лет на пять моложе...
      - Да, хоть на двадцать пять! - обещает Василий. - Хоть в школьном возрасте изображу, хоть в детсадовском! Только за каждый год омоложения - пятьдесят рублей, договорились?..
      - Шутите, да? - понимает 'мадам'.
      - Жизнь без шутки грустна и бесцветна, - Вася театрально вздыхает, нанося кистью первые мазки. - Хотя, в каждой шутке - лишь доля шутки. Если бы вы дополнительно отблагодарили прилежность художника, вынужденного, по воле судьбы влачить нищенское существование на отечественном Монмартре, он ничего не имел бы против...
      - Отблагодарю, - милостиво обещает 'мадам'. - Если понравится...
      - На вкус и цвет, сами понимаете... - продолжая интенсивно работать, замечает Василий. - Кому-то нравится Тёрнер, кому-то, простите за выражение, Пикассо... Вы любите Пикассо?
      - Мне нравятся его работы голубого периода, - проявляет неожиданную осведомлённость 'мадам'.
      Вася как бы впадает в ступор, показывая всем своим видом, насколько он поражён эрудицией клиентки.
      - А как вам, к примеру, его 'Авиньонские девицы'? - не успокаивается 'непризнанный гений'.
      - Я, честно говоря, абстракционизм не понимаю, - признаётся 'мадам'. - Надеюсь, вы не абстракционист?
      - Упаси Бог! - восклицает Василий. - Мы здесь творим для народа! Абстракционисты и прочие формалисты на Арбате не приживаются и вымирают, в процессе естественного отбора...
      
      
      По Староконюшенному переулку в сторону Нового Арбата медленно едет джип. В его комфортном, тёплом салоне, на заднем сидении дремлет Анна. Ей на вид, лет тридцать пять. У неё почти идеально правильные черты лица. Такие женщины, как правило, знают себе цену и привыкли к вниманию мужчин.
      Джип проезжает мимо Старого Арбата, на котором сидят художники.
      Анна внезапно открывает глаза и рассеяно смотрит в их сторону.
      - Боря, останови! - неожиданно говорит она...
      
      
      ... Слева от Евгения домучивает портрет хмурый Толя, справа не столько творит, сколько поёт дифирамбы клиентке Вася, а Евгений всё ещё прохаживается рядом с коллегами. Без работы.
      - Прошу вас! - торжественно провозглашает Толя, вставая со своего раскладного стула.
      - Боже, неужели?! - клиентка тяжело поднимается из кресла. - Прошло, наверное, часа два!..
      - Служенье муз не терпит суеты, мадам! - подаёт голос Василий. - Иванов писал 'Явление Христа народу' целых двадцать лет и то помер от натуги...
      - А вы знаете, мне нравится, - внимательно рассматривая творение Толи, говорит 'челночница'. - Совсем как на фотографии!.. Признаться, не ожидала!.. Вы даже какие-то потаённые уголки моей души разглядели...
      Толя, скромно потупив взор, переминается с ноги на ногу.
      - Талант не пропьёшь, - вновь подаёт голос Василий.
      - Спасибо, - говорит дама. - Не ожидала, что сделаю себе такой подарок по дороге из Турции!
      - Спасибом сыт не будешь, - напоминает Толя, сворачивая портрет.
      - Да-да, конечно, - клиентка, покопавшись в сумочке, вытаскивает деньги. - Вот, держите, как договаривались...
      - Успехов вам! - Толя берёт деньги и вручает клиентке портрет.
      Евгений с завистью смотрит на то, как Толя прячет деньги в карман и. устав топтаться на месте, садится в своё кресло.
      - Евгений Иванович! - выводит Евгения из задумчивости голос Антона, его бывшего студента-мультипликатора. - А я всё же сбежал от Светланы Николаевны...
      - Ну и дурак, - Евгений хмурится. - Она замечательный педагог. Тебе же всего полгода осталось учиться! Получил бы диплом мультипликатора, а там, глядишь и обстановка изменится! Не может же такое вечно длиться!..
      - Мне стипендии даже на съём хаты не хватает, - говорит Антон. - А ещё кушать хочется!.. Можно я между вами пристроюсь? - спрашивает Антон Толю, распаковывая два своих хлипких раскладных стульчика.
      - И на это ты собираешься сажать клиентов?! - удивляется Толя, отодвигаясь, чтобы дать место Антону. - Ты видел, какого бегемота я сейчас ваял?!
      - А я молодых буду рисовать, - сообщает Антон. - Они лёгонькие...
      - Откуда, скажи на милость, у них деньги? - Толя даже веселеет.
      - От любовников, - отвечает Антон. - Или от спонсоров...
      - Ну, ты, брат, даёшь! - восхищается Толя наивностью учащегося анимационного лицея. - Милай! Те, у кого есть спонсоры, в такой мороз по Арбату не шатаются! Они на Канарах, да Багамах загорают! А то и вовсе на Сейшелах...
      Слушая болтовню приятелей, Евгений закрывает глаза и погружается в дремотное состояние...
      
      
       ... Десятилетний Женя шёл по берегу моря. В нескольких шагах, сзади него шла мама.
      - Давай присядем, - сказала мама, - что-то я устала. И вообще, в полдень надо в тени находиться...
      Мама и сын спустились в небольшой грот, и мама тяжело опустилась на край скалы.
      - А почему у нас пеликаны не водятся, как в Астрахани? - спросил Женя, глядя на чаек, парящих над берегом.
      - У нас много чего не водится, - ответила мама. - Дельфинов, к примеру, у нас нет и акул, слава Богу, тоже...
      - А почему Каспий считается озером?
      - Я же не географию преподаю, а историю... - мама задумчиво смотрела на чаек, нагло разгуливающих в метре от её ног. - Древние греки, к примеру, называли Каспий Понтом Хазарским. То есть Морем Хазарским. А сейчас морем считается водоём не изолированный от остальных морей и океанов...
      - Но ведь Каспий, по-моему, не меньше Чёрного моря! - возмутился Женя. - На его берегах расположены Иран, Азербайджан, Дагестан, - перечисляя, Женя загибал пальцы. - Россия, Казахстан, Туркмения...
      - Дагестан - часть России, - поправила сына мама.
      - А почему мы живём здесь, а не в России?
      - Так уж, получилось. Папу сюда направили, а в армии принято: куда муж, туда и жена с детьми...
      - Я когда вырасту обязательно в Россию уеду, - заявил Женя.
      - Там почти полгода стоят холода, - удивилась мама. - И дни зимой совсем короткие...
      - Нас, русских, в классе всего двое, - ответил Женя. - Меня и Вовку постоянно задирают, говорят, чтобы мы убирались в свою Россию...
      - Но ведь не все же такие, - попробовала успокоить Женю мама. - Ведь ты же дружишь с Тимуром и Чингизом...
      - А Тима собирается после школы в Россию ехать, - сказал Женя. - Он каждое лето в Москву, к своему дяде Тофику ездит...
      - Ладно, ты сначала аттестат получи, а там посмотрим, - сказала мама и, сбросив сарафан, побежала в воду...
      
      
      - Почём Пол Маккартни? - спрашивает Анна, остановившись рядом с Евгением.
      - Что?! - Евгений мгновенно выходит из дремотного состояния. - Вообще то, я 'битлов' только вместе продаю... - Евгений замирает, поскольку говорящая с ним женщина слишком, уж, похожа на ослепительную фею из сказки. Её иномарка стоит на углу Арбата и Староконюшенного переулка, а рядом возвышаются два телохранителя.
      - А меня нарисовать можете? - внимательно глядя на Евгения спрашивает 'фея'.
      - Да, конечно... - к Евгению, наконец, возвращается дар речи.
      Анна садится в кресло Евгения и вопросительно смотрит на него.
      Не веря своему счастью, Евгений приступает к портрету. Руки его дрожат от возбуждения, но постепенно на белом листе всё же начинает 'проявляться' образ прекрасной дамы.
      Сзади него топчутся здоровенные телохранители Анны.
      Приступив к прорисовке глаз, Евгений вновь замирает.
      - Наконец-то, - произносит 'фея'. - Неужели я так изменилась?!
      - Двадцать лет прошло, Аня!.. - бормочет Евгений...
      
      ... Мы переносимся в восемьдесят восьмой год, когда Евгений, молодой режиссёр киностудии одной из южных союзных республик, прибывает в столицу Советского Союза...
      
      ... Весна восемьдесят восьмого года. Москва. Центр. Двор. К входу в подвал подходят двое мужчин лет, которым нет и тридцати: светловолосый Евгений и его приятель жгучий брюнет Тима.
      - Сейчас сам во всём убедишься, - говорит Тима.
      - Ты мне уже столько лапши навешал, - Евгений горько усмехается.
      Евгений и Тима спускаются в подвал и... оказываются в прекрасно оформленном офисе.
      - Проходи, не укушу, - Тима легонько подталкивает Евгения.
      - Однако! - осмотревшись, говорит Евгений.
      - А ты думал!.. - с гордостью говорит Тима и проводит приятеля в свой кабинет мимо Анны (которая, естественно, на шестнадцать лет моложе, чем в начале фильма). - Запомни: роскошно оформленный офис внушает уважение и доверие. Значит, не на один день мы тут и вообще...
      - Тимур Рафаилович, - в кабинет заглядывает Анна. - Чай, кофе?
      Тима вопросительно смотрит на Евгения.
      - Кофе, - отвечает Евгений, стараясь не смотреть на Анну, настолько она ему нравится.
      - Со сливками? - спрашивает Анна, с интересом разглядывая Евгения.
      - Без, сливок и без сахара, - отвечает Евгений.
      - А мне чай, как всегда, - говорит Тима.
      Анна выходит из кабинета.
      - Хороша? - спрашивает Тима.
      - Да, уж, - бормочет Евгений.
      - Ты губу не раскатывай, - говорит Тима. - У меня у самого серьёзные намерения. Она у нас и секретарша, и модель. На плёнке - смотрится ещё лучше, чем в жизни. И что странно, - серьёзная девушка, не то, что остальные. Я к ней уже второй месяц подкатываю, но... Кстати, она и в твоём ролике сниматься будет...
      В кабинет входит Анна и молча ставит перед Евгением и Тимой чашки с кофе и чаем.
      - Больше ничего не надо? - спрашивает она Тиму.
      - Нет, спасибо...
      - А где аппаратура? - отпивая глоток кофе, спрашивает Евгений, когда Анна выходит из кабинета.
      - В монтажной. Её уже распаковали. Завтра встреча с заказчиком, а послезавтра - съёмка. А ещё через неделю - сдача ролика заказчику...
      - С ума сошёл?!
      - А ты думал, голуба? Мы - кооператив! Наш девиз - скорость!
      - А качество?!
      - Это само собой...
      - Тогда, может быть, обойдёмся без мультипликации? Это просто нереально за такой срок!..
      - А для чего я тебя пригласил? Без мультипликации любой сможет... Я, что не знаю, на что ты способен?.. Запомни: грядёт эра кооперативного кино! Кто сможет снять дешевле и богаче, тот и будет на коне! А, уж, если в фильме, спецэффекты грамотные будут, да мультипликация!..
      
      
      Съёмочный павильон, залит светом осветительных приборов. На фоне голубого задника, подсвеченного приборами, стоят Тима и Анна. Они выжидающе смотрят в сторону телекамеры.
      Евгений стоит рядом с оператором Мишей и смотрит в окуляр камеры.
      - Ребята, - говорит героям рекламного ролика Евгений, оторвавшись от окуляра. - Сзади вас - так называемый 'хромокейный фон'. При его помощи мы сможем вводить вас в любую среду. В нашем случае вы будете действовать на фоне рисованного Парижа, по которому будут гулять рисованные парижане, ездить рисованные автомобили и так далее... Короче, представьте, что вы в Париже, на фоне Эйфелевой башни...
      - Включай вентилятор! - командует ассистенту Миша.
      Ассистент торопливо выполняет указание.
      - Значит, повторяю... - негромко говорит Мише Евгений. - Три секунды -средний план, потом наезд на флакон... Быстрый наезд. Кадров на десять... Готов?
      - Готов, - отвечает Миша.
      - Внимание! - объявляет Евгений. - Приготовились!.. Мотор!!!
      Анна протягивает Тиме флакон.
      - Зря волновалась, - говорит Тима. - Это теперь продают и в Париже!..
      - Наезд! - кричит Евгений.
      - Сделал, - отвечает Миша.
      - Снято? - спрашивает Евгений.
      - Снято, - отвечает Миша.
      - Ещё дубль? - спрашивает Евгений.
      - У меня, вроде, всё в порядке, - отвечает Миша.
      - Тогда - перекур! - объявляет Евгений...
      
      
      Евгений вновь в кабинете Тимы.
      - Как гостиница? - спрашивает Тима.
      - Спасибо, всё в порядке.
      - С роликом тоже всё 'о кей', заказчик принял с восторгом, - Тима вытаскивает из стола пачку денег и протягивает Евгению. - Держи, как договаривались... А это - премия. За то, что в срок уложился... - Тима протягивает Евгению ещё пачку денег.
      - Даже не верится... - бормочет Евгений, пряча немалые, по его меркам, деньги в карман.
      - Ты пересчитал бы, - усмехается Тима. - Мало ли...
      - Какой тебе резон меня обманывать, - говорит Евгений.
      - Ох, нарвёшься ты с твоей доверчивостью, - говорит Тима. - Не понимаешь, в какое время живём! Ведь социализму нашему недоделанному капец грядёт! Сейчас главное - оказаться в нужное время в нужном месте! Кто шустрее, тот и будет на плаву!
      - Ты знаешь, что всегда бывает на плаву, - замечает Евгений. - Я предпочитаю 'быть, а не казаться'.
      - А нынче не менее важно 'казаться', - говорит Тима.
      В кабинет заглядывает Анна.
      - Я могу идти домой? - спрашивает она Тиму.
      - Да, конечно, - Тима расплывается в приторной улыбке...
      
      
      Евгений выходит из подвала и видит Анну, поджидающую его.
      - Ты обещал нарисовать мой портрет, - говорит Анна. - В офисе не стоит этого делать. Тима и без того ревнует.
      - Я вроде повода не давал, - бормочет Евгений.
      - Я давала, - Анна пристально смотрит на Евгения...
      
      
      Номер гостиницы. Стол завален стопками мультипликационных фаз, нарисованных на листах пергамента, пробитых на краю, для фиксации на специальных штифтах. На диване и кресле валяются эскизы к очередному рекламному ролику. Из портативного магнитофона звучит музыка группы 'Битлз'.
      Евгений прибирает на столе, затем раскладывает на нём несколько листов чистой бумаги и карандаши с ластиком.
      Анна сидит на краешке дивана и смотрит на просвет широкоформатные слайды, на которых запечатлены картины Евгения.
      - Я плохо разбираюсь в живописи, но мне твои работы нравятся, - говорит Анна. - Особенно - портреты... И чего ты полез в режиссуру?!
      - Проработав художником в нескольких фильмах, я так и не получил чувства творческого удовлетворения. - Евгений, наконец, приступает к работе. Он рисует Анну карандашом, на небольшом листе бумаги.
      - И что так? - спрашивает Анна.
      - За свою работу мне было не стыдно, но, в целом, почти все фильмы, в которых я работал, были не фонтан, - Евгений говорит, продолжая рисовать. - И решил я сам стать режиссёром. В конце концов, не боги горшки обжигают. Но ты даже представить не можешь, как трудно было мне, русскому, добиться у себя, в республике направления в Москву!
      - Ты учился в Москве?!
      - Два года пролетели словно сон... С утра до вечера - интересные лекции, съёмки, просмотры лучших фильмов мира, с их анализом...
      - А обнажённой меня можешь нарисовать? - неожиданно спрашивает Анна.
      - Обнажённой? - Евгений поражён. Ему, приехавшему из южной республики, это предложение кажется слишком смелым.
      - Ты же рисовал обнажёнку, - насмешливо глядя на Евгения, говорит Анна.
      - Рисовал, конечно, - бормочет Евгений. - А зачем тебе?
      - Я хочу своему молодому человеку подарок сделать, - кокетливо говорит Анна. - Чтобы он постоянно видел меня, такую красивую и соблазнительную, и о других даже не помышлял!
      - Сначала я всё-таки закончу портрет, - бормочет Евгений. - К тому же рисовать во весь рост... Это займёт много времени.
      - А я у тебя останусь, - говорит Анна. - На всю ночь...
      Евгений продолжает молча рисовать.
      - И не только для позирования... - говорит Анна.
      - Я женат, - после паузы говорит Евгений. - Жену я, честно говоря, не люблю, но не хочу, чтобы сын сиротой рос. Я сам без отца вырос и знаю, что это такое...
      - Я же не требую, чтобы ты на мне женился, - Анна смеётся. - Размечтался!.. Что плохого в том, что два человека, которые нравятся друг другу, получат удовольствие? Ведь в жизни так мало радостей...
      - Я ни разу не изменял жене, - говорит Евгений.
      - Надо же когда-нибудь начинать... - Анна сбрасывает платье...
      
      
      Утро. Анна и Евгений лежат на кровати в номере гостиницы. Судя по их поведению, взглядам и касаниям, бурная ночь превзошла все ожидания.
      - Уже через месяц после свадьбы я понял, что не люблю её, - рассказывает Евгений. - Одно дело свидания, походы в кино... Она оказалась фригидной, нервной и скандальной...
      - Фригидных женщин не бывает, - говорит Анна. - Бывают неопытные мужчины... А нервными и скандальными женщины становятся, когда они не удовлетворены в постели.
      - Откуда у меня мог быть опыт, если она у меня была первой?
      - А что же вы не попробовали до свадьбы?
      - Ты забываешь, какие там нравы! Постель - только после женитьбы. Русские, живущие там, тоже придерживаются этих правил. И вообще познакомиться с девушкой там - огромная проблема. Если отец узнает, или брат, я уже не говорю о муже...
      - Да... восток - дело тонкое... - шепчет Анна, гладя виски Евгения. - Господи, где ты жил!..
      - Если бы жена сразу не забеременела, я в самом начале развёлся бы...
      - А когда ты понял, что втюрился в меня?
      - Как увидел, так и понял...
      - Я тоже, - говорит Анна. - Признаться, не ожидала от себя такого! Чтобы я... и с первого взгляда!..
      - Как честный человек, я ничего не могу тебе пока обещать...
      - Я знаю, честный человек, - говорит Анна. - И тоже пока ничего не обещаю...
      - Убью, - улыбнувшись, говорит Евгений. - Что ты со мной творишь, а?
      - Ты мой Отелло... - ласково шепчет Анна и целует Евгения. - Я надеюсь, у меня хватит терпения дождаться, когда ты... определишься...
      - Ты знаешь... - Евгений задумывается. - Я хочу быть честен с тобой... Позвоню тебе после того, как вернусь и увижу сына... И скажу тебе только одно слово: 'да', или 'нет'...
      - Только ты хорошенько подумай, - говорит Анна. - Особенно, если захочешь сказать 'нет'...
      
      
      Кабинет Тимы. Евгений сидит в кресле, Тима нервно расхаживает перед ним.
      - Чего тебе не хватало?! - с чувством спрашивает Тима. - Я ведь всё сделал, чтобы тебе было комфортно! Живёшь в одной из лучших гостиниц, бабки получаешь такие, о каких и мечтать не мог! Чего тебе не хватало?!
      - Мы любим друг друга, - говорит Евгений, после паузы.
      - Любите?! - Тима останавливается перед Евгением. - Как Ромео и Джульетта?
      Евгений молчит.
      - А я? - спрашивает Тима. - Ты обо мне подумал?
      - Она любит меня, а не тебя...
      - Господи!!! - Тима с трудом сдерживает бешенство. - Любит она, понимаете ли!!! Детский сад! Конечно, ты смазливее меня, но поверь: прошло бы ещё пару недель... Она бы у меня в шампанском купалась!.. А потом - меха, золото, бриллианты!.. Ты же, блаженный, ни черта не понимаешь в женщинах! Витаешь в своих, тобою же придуманных облаках... К тому же... Ты забыл, что у тебя есть жена, сын?..
      - У тебя тоже есть жена и сын...
      - Но у меня, к тому же, есть ещё и деньги! А главное - я умею делать деньги, не то, что ты! Она увидела, как я перед тобой прыгаю, думает: ну, как же, талантливый режиссёр, да ещё и художник, к тому же!.. Номер приличный в гостинице и деньги, наверное, лопатой гребёт...
      - Хорошо, я всё понял... - Евгений поднимается из кресла. - Я, пожалуй, поеду...
      - Идиот! - орёт Тима. - Там сейчас война, безработица, рост национального самосознания аборигенов!..
      - Сам-то давно перестал быть аборигеном? - спрашивает Евгений.
      - Между прочим, в слове 'абориген', как и в слове 'туземец' нет ничего оскорбительного, - неожиданно спокойно сообщает Тима. - Абориген - это просто местный житель...
      - Значит ты теперь уже местный абориген?
      - Да, я уже год, как в Москве, - говорит Тима. - У меня - московская квартира, прописка... Следовательно, я московский абориген.
      - И как это у тебя всё ловко получается?! - удивляется Евгений. - И квартира, и прописка...
      - Это потому, что я не витаю в облаках, а прочно стою на земле. Обоими ногами! Думаешь, легко было организовать здесь первый в стране рекламный кооператив?! Просто мы с тобой талантливы в разных сферах! Именно поэтому мы можем прекрасно дополнять друг друга...
      - Я хочу снять фильм, - говорит Евгений. - Не рекламу, не клип, а нормальный фильм! Здесь мне никто не даст...
      - А кому там нужны твои фильмы?! Особенно сейчас. Ты что, слепой и глухой? Не соображаешь, в какое время живём?! Или тебе рассказать про рост национализма в союзных республиках?
      - Я перед отъездом сценарий там оставил, - говорит Евгений. - Вчера жене звонил, она говорит, сценарий утвердили...
      - А я возлагал на тебя такие надежды, - говорит Тима. - Через год ты бы здесь на мерседесе раскатывал!..
      - У меня прав нет, - угрюмо бормочет Евгений. - А если бы даже и были, я по рассеяности, в первый же столб врезался бы...
      - У тебя хватило бы денег на личного шофёра...
      - Ну, не могу я больше заниматься халтурой, понимаешь?! Деньги мне, конечно, нужны, но пресмыкаться перед заказчиками - выше моих сил!.. Они же ни черта в кино не понимают и, при этом, пытаются диктовать...
      - Чистоплюй, - говорит Тима. - Локти будешь кусать, да будет поздно... Это сейчас реклама считается халтурой, а через год-два в неё будет не пробиться!.. Тебе же подфартило, что у тебя есть такой приятель, как я!..
      - А как же Аня? - растерянно спрашивает Евгений.
      - Да здесь таких ань - пруд пруди! Ты просто ещё не обжился!.. Это же Москва! Здесь - феминизация, эмансипация... Это у нас надо месяц барышню обхаживать, чтобы в постель затащить. Ну, скажи, долго ты её обрабатывал?
      Евгений молчит.
      - Понятно, - Тима усмехается. - Скорее всего, это не ты её обрабатывал а наоборот... Или я не прав?
      Евгений молчит.
      - Ладно, дуракам, наверное, и впрямь везёт... - Тима садится в своё кресло и закуривает. - Живи, на здоровье, со своей Аней, коль для тебя на ней свет клином сошёлся... Лично для меня - работа превыше всего! Я тут такой заказец надыбал!..
      - Я не для того столько сил и времени потратил, чтобы поступить на высшие курсы... - Евгений направляется к двери. - Да и не в деньгах счастье...
      - Ну-ну... - Тима, качая головой, смотрит ему вслед... - Желаю успехов, творец...
      - Ты это... - Евгений останавливается в дверях. - Не обижай Анну. Я ей действительно не пара и вообще... - Евгений машет рукой и с грохотом захлопывает дверь...
      
      
      Москва. Вечер 31 декабря 2008 года. Загородное шоссе, по которому мчится джип.
      - ... Кино в республике тогда окончательно гикнулась, и мне, русскому, найти работу по специальности даже надежд не оставалось... - рассказывает Евгений Анне. - Я успел снять лишь короткометражку и ещё полгода вёл кружок в киноклубе. За чисто символическую плату...
      Ведёт машину Борис, личный водитель Анны, являющийся одновременно охранником. Весь передний обзор перекрывает могучими плечами Павел, руководитель службы безопасности фирмы, принадлежащей Анне.
      - ... В Москве долго не мог устроиться на работу из-за отсутствия прописки, - продолжает рассказ Евгений. - Пришлось пойти на развод с женой и на фиктивный брак с москвичкой. Тамошнюю квартиру продал за копейки. Причём, мне ещё повезло, многие уезжали вообще без всего... Лишь бы жизнь спасти. Жена с сыном переехали к её родственникам в Тверь. На время, как мы тогда думали. Ведь мультипликатором я мог работать только в Москве...
       - Разве мультики только в Москве снимали? - удивляется Анна.
       - Почему же... Ещё - в столицах союзных республик. Но после развала Союза там всё остановилось...
       - А почему к Тиме не обратился, когда вернулся в Москву?
       - Он же про нас с тобой ещё тогда всё узнал...
       - Ну и что? - спрашивает Анна.
       - Вам, женщинам, трудно понять нас, мужиков...
       - Неужели на деньги, которые ты получил за свою квартиру, ты не мог купить в Москве хотя бы комнату в коммуналке?
       - Я пробовал, - помолчав, говорит Евгений. Чувствуется, что ему трудно говорить на эту тему. - Короче, кинули меня здесь. Я отдал деньги за квартиру под расписку. И остался, в результате, и без квартиры, и без денег. Я подавал заявление в милицию, в прокуратуру... А они даже дело о мошенничестве не завели. Из-за этого мы с женой и расстались. Когда стал я 'гол, как сокол', выяснилось, что такой я ей не особенно и нужен...
      - Но ведь мультипликация всегда неплохо оплачивалась!..
      - В середине девяностых государственную студию, в которой я здесь работал, обанкротили, чтобы новые хозяева могли распоряжаться сотнями фильмов, созданными за десятки лет. Многие, как и я, 'пошли на панель'. То есть рисовать портреты на Арбате. Но это, преимущественно, 'понаехавшие', вроде меня. Москвичам помогли пристроиться на телевидении и в издательства друзья, приятели, родственники...
      
      
      - ... Я своим глазам не поверила, когда тебя увидела, - говорит Анна, после того, как вышколенная горничная, накрыв на стол, неслышно удаляется. - Внешне ты мало изменился. Седина вот только...
      - А ты!.. - Евгений не может подобрать нужных слов. - Просто явление новогодней феи!..
      - Я с тобой тогда впервые почувствовала себя женщиной, - Анна подходит к Евгению и гладит его по щеке. - Когда ты сказал по телефону 'НЕТ'... я в клинику неврозов попала. А потом решила: коль уж не получается замуж 'по любви', то надо 'по очень правильному расчёту'... Я не корю тебя, но, собственно, это ты сделал меня такой...
      
      
       ... И была волшебная ночь, которую они провели вдвоём...
       ... и была прогулка под луной по заснеженному лесу...
       ... и вечер при свечах, перед камином...
       ... и стоны Анны, в постели...
      
      
       Позднее утро. Евгений и Анна сидят на веранде. За стёклами - сосны и ели, припорошенные снегом.
       - После развала Союза я вышла замуж за крупного бизнесмена... - рассказывает Анна. - Он был намного старше меня, и я его совсем не любила. А он во мне души не чаял, окружил комфортом, баловал... Пару лет назад он погиб в автокатастрофе, и мне пришлось взвалить на себя его бизнес... Благо он ознакомил меня со своими делами...
       - Тяжело, наверное?.. - бормочет Евгений.
       - А ты, как был не от мира сего, так и остался, - Анна проводит пальцами по его седым вискам. - Ведь тебя и тогда любой обкрутить мог!..
       - Ну, не могу я ждать от людей поступков, на которые сам не способен, - горячится Евгений. - Сколько меня жизнь не била, не могу я от людей заранее ждать чего-то плохого!..
      
      
       Дальше всё развивается стремительно, словно в рождественской сказке...
      
       Вот Евгений в салоне красоты. Стилист приводит в порядок его волосы и лохматую бороду. Вскоре физиономию Евгения украшает модная бородка и стильная стрижка.
      
       Вот Анна и Евгений входят в роскошный бутик. Евгений примеряет сорочки, костюмы, смокинги...
      
       И вот уже телохранители Анны помогают Андрею погрузить в багажник пакеты и коробки с одеждой и обувью...
      
      
       Анна и Евгений на светской вечеринке. Вокруг снуют вышколенные официанты с подносами, заставленными бокалами с шампанским. Облачённый в смокинг Евгений ловко подхватывает с подноса, проносимого очередным официантом, два бокала и протягивает один бокал Анне.
      - Не увлекайся, - обеспокоенно говорит Анна.
      - Это же шампанское! - удивляется Евгений. - Я для храбрости. Не в своей тарелке себя чувствую.
      - Привыкнешь, - уверенно говорит Анна. - Вокруг тебя - твои потенциальные клиенты, с которыми просто необходимо тусоваться. Если на Арбате ты рисуешь портреты по двадцать долларов, то портреты этих господ ты будешь рисовать по двадцать тысяч долларов! Чувствуешь разницу?!
      - В тысячу раз дороже?! - Евгений горько усмехается.
      - Зря смеёшься. Для многих присутствующих это даже и не деньги... Кроме, того, если мы раскрутим твоё имя, а, при нормальных вложениях, на это уйдёт всего несколько месяцев, то твои работы будут с каждым годом лишь дорожать. Ведь у тебя уже тогда было множество прекрасных работ...
      Евгений оглядывается по сторонам. Кругом - улыбающиеся лица представителей высшего московского общества.
      - Слушай, поедем отсюда, а? - просит Евгений Анну. - Не могу я вот так сразу... Нужно некоторое время, чтобы я вписался в этот ваш... бомонд...
      - Когда-нибудь всё равно придётся начинать...
      - Ну, тогда надо добавить, - Евгений подхватывает очередной бокал с подноса проходящего мимо официанта и мгновенно опрокидывает в себя.
      - Ты хоть закусывай, - Анна подводит Евгения к столу, заставленному бутербродами с чёрной икрой, тарталетками и прочей закусью.
      - О, икра! - громко восклицает Евгений. - Когда-то на Каспии я её ложками жрал!
      Евгений берёт несколько бутербродов с икрой, перекладывает икру с нескольких бутербродов на одну тарелку и начинает демонстративно есть икру ложкой.
      - Женя, что с тобой?! - шепотом кричит Анна.
      - Разве мы лишние на этом пиру жизни? - Евгений резко поворачивается, чтобы успеть взять с подноса проходящего мимо официанта очередной бокал. Однако он, видимо, не рассчитав крутящий момент, падает на официанта.
      Поднос с напитками летит на пол.
      - Да, художника всякий обидеть может, - бормочет Евгений, сидя на полу в луже напитков, среди осколков разбитых бокалов...
      
      
      Анна и Евгений в сопровождении Бориса и Павла выходят на улицу. Борис поддерживает шатающегося Евгения, Павел помогает ему усесться в джип.
      - И часто ты так напиваешься? - спрашивает Анна, когда джип трогается с места.
      - Прости, но я совершенно трезв, - Евгений берёт руку Анны и целует её. - Иначе тебя невозможно было увести оттуда...
      Анна внимательно смотрит на Евгения.
      - А ведь ты действительно трезв, - удивлённо шепчет она.
      - Ты забываешь, что я учился актёрскому мастерству! Чтобы меня напоить надо в несколько раз больше, - хвастливо заявляет Евгений. - И не шампанского, а водки!..
      
      
      - Многие мои работы сгорели, - рассказывает Евгений, утром, когда они, удовлетворённые совместно проведённой ночью, сели завтракать. - Картины хранились в маминой квартире, в которой случился пожар. Возможно, пожар был подстроен, ведь она оставалась единственной русской в восьмиподъездном доме. После этого пожара, на почве нервного шока, мама и заболела...
      - Тебе, наверное, тяжело говорить на эту тему, - говорит Анна. - Я где-то читала, что раки особенно привязаны к матерям...
      - А откуда ты знаешь, что я рак?
      - Прости, я ещё тогда, двадцать лет назад, заглядывала в твой паспорт...
      - Но зачем?
      - Хотела убедиться в том, что ты женат и имеешь сына. Ведь некоторые мужики после того, как переспят, врут, что женаты. Чтобы девицы не строили иллюзий по поводу брака...
      - А я думал наоборот, скрывают, что женаты...
      - У нас совсем мало путных мужиков осталось, - говорит Анна. - И на каждого непьющего - очередь баб...
      - Два самых жарких летних месяца я ремонтировал мамину квартиру после пожара, - продолжил Евгений свой рассказ. - А потом случился дефолт. Короче, мамину квартиру я продал всего за пять штук, и перевёз её в Москву. Через полтора года после переезда мама окончательно слегла. Самое ужасное: её даже в больницу не брали, ведь у нас обоих не было даже регистрации. Пришлось дать взятку главврачу, однако через месяц после помещения в больницу мама умерла. Оставшихся денег едва хватило на похороны. У меня, признаться, руки тогда совсем опустились...
      - А ты можешь восстановить свои картины по памяти? - спрашивает Анна, чтобы перевести разговор на другую тему.
      - С них сохранились слайды, но, наверное, проще новые написать...
      - Покажешь слайды?
      - Легко! - Евгений выходит из комнаты.
      Анна задумчиво смотрит ему вслед.
      Евгений возвращается и кладёт на стол перед Анной пакет со слайдами.
      - После пожара всё своё ношу с собой, - он вытаскивает из пакета несколько широкоформатных слайдов и вручает Анне.
      - Можешь дать на пару дней? - спрашивает Анна. - Я в офисе, не торопясь, посмотрю.
      - Да, конечно, - Евгений вручает Анне пакет.
      - А мой портрет написать сможешь? - спрашивает Анна. - Маслом на большом холсте. Повесим его в гостиной, чтобы видели партнёры по бизнесу и просто знакомые. А это, между прочим, не самые бедные люди и твои потенциальные заказчики...
      - Ты у меня никогда толком не получалась, - с сомнением говорит Евгений и добавляет голосом и интонациями Васи. - Но написать ваш портрет, мадам, - предел моих мечтаний...
      
      
      Евгений пишет парадный портрет Анны. На нём новый рабочий халат. Большой холст высится на новеньком мольберте. В руках Евгения - новая палитра, на которой аккуратными горками выдавлены краски.
      Анна сидит в антикварном кресле, на фоне роскошных штор с ламбрекенами. На ней дорогое стильное платье.
      Работает Евгений вдохновенно, так как впервые за много лет ему не надо приукрашивать модель. Однако время от времени он хмурится, что-то у него не получается.
      - Пять капель, - говорит Евгений. - Ну, не идёт у меня работа на полностью трезвую голову! Куража нет!..
      - Знаю я твои пять капель... - Анна встаёт с кресла, походит к бару, и, нацедив в рюмку грамм пятьдесят водки, протягивает Евгению.
      - После буль-буль, надо ням-ням, - выпив водку, говорит Евгений.
      - Кадавр! - с улыбкой говорит Анна. - Желудочно неудовлетворённый кадавр!
      - Я не согласен с тем, что художник должен быть голодным, - Евгений подходит к Анне, и целует её в шею. - Тем более - влюблённый художник, расходующий немало сил, сама знаешь на что... - он вновь целует её в шею, в щёку, подбирается к губам...
      - Пойдём, влюблённый художник, - Анна улыбается и, поцеловав Евгения, ведёт его в столовую.
      На краю стола лежит раскрытый глянцевый журнал. Он раскрыт на странице с фоторепортажем о вечеринке, на которой они были несколько дней назад. На фотографиях - Анна с Евгением. На снимках запечатлено и пожирание Евгением чёрной икры, и его падение с подносом, и вывод охранниками, под руки...
      - Пожалуй, тебя скоро начнут узнавать... - говорит Анна, с улыбкой рассматривая снимки...
      
      
      И снова Евгений работает над портретом Анны, хотя она ему в данный момент и не позирует. Он лессировкой прописывает золочёные детали антикварного кресла и роскошный окружающий интерьер.
      Он вновь чем-то недоволен и, хмурясь, стирает мастихином и тряпкой только что написанный фрагмент.
      В комнату входит Анна.
      - Я же просил тебя!.. - Евгений становится так, чтобы перекрыть своим торсом незаконченную картину.
      - У меня неприятности, - говорит Анна. - Пойдём, мне надо кое-что тебе сказать... - она стремительно выходит из комнаты...
      
      
       Анна и Евгений сидят за барной стойкой, отделяющей уголок столовой. Анна залпом выпивает бокал какого-то тёмного напитка.
      - Ну, колись, - говорит Евгений. - Что случилось?
      - Они перешли все границы... - говорит Анна. - Утром произошёл взрыв газовых баллонов на Центральном складе. Уничтожена огромная партия товара... - Анна вновь наполняет свой бокал.
      - Аннушка, - Евгений берёт её руку и целует. - А не послать ли тебе весь этот бизнес к чёртовой матери? Всех денег всё равно не заработать, неужели тебе всего этого мало?.. - Евгений рукой показывает вокруг. - Неужели нельзя жить без этой показной роскоши?.. - Евгений вновь берёт руку Анны в свою руку.
      - Тебе нравится твоя работа? - спрашивает Анна.
      - Какая именно?
      - Ну, к примеру, написание портретов...
      - Понимаешь... - Евгений задумывается. - Если бы писать, допустим, один - два портрета в месяц, то, может быть. Но когда мазюкаешь по несколько штук в день!.. Они мне снятся, эти тысячи портретов, которые я вынужден был штамповать, чтобы выжить! Впрочем, когда я клепал рекламные ролики... короче, хрен редьки не слаще...
      - А я научилась и полюбила делать деньги, - говорит Анна. - У меня даже нечто вроде азарта появилось!.. Ведь это тоже своего рода творчество. И, прости, но мне нравится жить в комфорте... Тем более, что вся эта, как ты выразился, показная роскошь работает на имидж. Мои партнёры становятся сговорчивей, когда видят всё это. Они понимают, что человека, обладающего всем этим, на облезлой козе не объедешь...
      - Но трепать нервы ради этого... - Евгений показывает на антикварную вазу и роскошный занавес с ламбрекенами, - нет, не понимаю! Это ж просто... пылесборники!
      - Это всё деньги, - говорит Анна. - Продав подобную вазу, ты, возможно, смог бы вылечить свою мать... Деньги открывают дополнительные возможности!.. Ты знаешь, почему я двадцать лет назад приехала в Москву? У меня был болен отец... И врач сказал, что вылечить его могут в Германии, или Израиле. Поэтому я и терпела ухаживания твоего Тимы и прочих, ему подобных 'хозяев жизни'. Однако я не успела, и отец умер. Ему и пятидесяти не было...
      - Прости, - говорит Евгений и ведёт Анну к холсту. - Портрет, практически, готов...
      Анна долго рассматривает портрет.
      Евгений с нетерпением ждёт её реакции.
      - Неужели я такая холодная и расчётливая? - спрашивает, наконец, Анна.
      Евгений смотрит то на Анну, то на её портрет.
      - Ты знаешь, - говорит он. - Я ведь не анализирую, когда работаю. Я лишь пытаюсь передать то, что вижу и, наверное, в работе, в какой-то степени, проявляется моё отношение к изображаемому объекту...
      - А ведь я, наверно, и впрямь, очерствела за эти годы, - Анна устало опускается на стул, продолжая рассматривать портрет. - Бизнес-вуман... - Анна оборачивается к Евгению. - Мне портрет нравится, но... ты, как рентгеном меня просветил. Его нельзя показывать потенциальным заказчикам. И почему ты небрежно прописываешь детали? В подобных работах важную роль играет одежда, интерьер... Именно такие детали пользуются успехом в моём кругу.
      - Салонная живопись... - брезгливо говорит Евгений, с трудом сдерживая закипающее бешенство. - Когда 'из грязи в князи', хочется, чтобы было 'богаче' и 'красивше'... Помнишь Мольера, 'Мещанин во дворянстве'?
      - Я же тебе объясняю... Увы таковы на сегодняшний день правила игры. Или ты играешь по ним, или оказываешься на обочине. То есть, практически, в нищете. К тому же... разве вы на Арбате не приукрашиваете людей, чтобы работа понравилась заказчику? - удивляется Анна.
      - Прости, мне надо побыть одному... - Евгений сбрасывает рабочий халат и идёт к двери. - Не обижайся, мне надо разобраться в себе... - говорит он, остановившись на пороге. - Я люблю тебя, ты это знаешь, но... Я больше не могу быть... содержанкой!..
      - Постой, - Анна подходит к Евгению. - Я же тебя знаю. Остынь... Я покупаю портрет. Он мне действительно нравится.
      - Не обижай меня, - Евгений морщится. - Это подарок.
      - Брось, я знаю: у тебя же совсем нет денег. Считай, я тебе в долг даю. А то свинтишь опять, чёрт знает, на какое время. А так будет надежда, что появишься. Хотя бы для того, чтобы долг отдать, - Анна достаёт из сейфа пачку денег и протягивает её Евгению.
      - Спасибо, - Евгений, не глядя, суёт деньги в карман и быстро выходит из комнаты.
      Анна с отчаяньем смотрит ему вслед...
      
      
      Арбат. Ранняя весна. Ярко светит солнце. Толпы туристов, проходят мимо художников и продавцов картин...
      Евгений, Толя, Вася и Антон обедают. На этюднике лежат бутерброды с колбасой, солёные огурцы, а также стоят пустые гранёные стаканы.
      - Вы, мусью, совершенно не правы, - говорит хмельной Василий. - Тебе, Жень, подфартило, а ты выкаблучиваешься!..
      - Да не выкаблучиваюсь я! - возмущается ещё более хмельной Евгений. - В гробу я видел этих нуворишей! Это не я, а они друг перед другом выдрючиваются! У кого хата роскошней, у кого - тачка... Ты - наливай! - Евгений с беспокойством оглядывается по сторонам. - А если менты появятся я им вот... - Евгений вытаскивает из кармана смятые купюры.
      - Спрячь, а то они все бабки заберут, - говорит Толя.
      - Жень! - раздаётся голос Анны.
      Евгений оглядывается и видит Анну. Рядом с ней стоят Борис и Павел.
      - Ты же обещал не пить, - говорит Анна.
      Евгений встаёт со своего кресла, и подходит к Анне.
      - Мужики! - обращается к охранникам Евгений. - Можно мне пару слов наедине?
      Павел и Борис вопросительно смотрят на Анну.
      - Отойдите, - говорит им Анна.
      Охранники отходят в сторонку.
      Евгений отводит Анну подальше от приятелей, разливающих по стаканам остатки водки.
      - Ты окончательно сопьёшься, - говорит Анна. - Я думала, ты над новыми картинами работаешь, а ты...
      - А кто тебе сказал, что я не работаю? - слегка заплетающимся языком спрашивает Евгений. - Но иногда и отдыхать надо!..
      - Значит, так ты отдыхаешь?! - Анна кивает в сторону художников, допивающих водку.
      - Каждый отдыхает по своему, - бормочет Евгений. - На Сейшелах оно, конечно, наверное, кайфовей, но... Каждому своё...
      - Поехали ко мне, - говорит Анна. - Мне плохо одной...
      - В неволе птицы не поют, - бормочет Евгений и с отчаянием смотрит на Анну. - Ну, не могу я жить на попечении бабы, неужели непонятно?! Все эти твои... ламбрекены меня дико раздражают! Лично мне по барабану, какая вокруг меня мебель, из чего я пью чай или водку!.. Из обычной стеклянной банки даже лучше: не жалко, если разобьётся... Для меня главное - заниматься любимым делом!
      - Что же ты им не занимаешься?
      - У меня перерыв... - Евгений смотрит на Анну неожиданно трезвым взглядом. - Ань, пойми... Я смогу вернуться к тебе только когда чего-то достигну... Сам!.. Без твоей помощи!..
      - А ты достигнешь? - Анна внимательно смотрит на Евгения.
      - Если не достигну, значит туда мне и дорога!.. - говорит Евгений и, круто развернувшись, идёт к приятелям...
      
      
      Подвальная каморка Евгения. Новое в ней - лишь металлическая тренога, на которой стоит холст, да мощная настольная лампа, направленная на... обнажённую Машу, лежащую на раскладушке.
      Евгений быстро наносит на холсте мазки неаполитанской розовой (есть такая краска телесного цвета). Контуры тела Маши, нанесённые на холст, наполняются плотью.
      Из-за тонкой перегородки доносится взрыв хохота.
      - А не пора ли нам устроить перерыв? - спрашивает Маша. - У меня уже вся попа затекла.
      - Хочешь туда? - Евгений кивает в сторону перегородки.
      - Хочу, - капризно надув губки говорит Маша. - Там весело! Раньше ты, когда рисовал, анекдоты рассказывал, или байки всякие...
      - Ладно, пошли... - Евгений кладёт кисти в банку и тряпкой вытирает руки...
      
      
      Евгений и Маша входят в каморку Толи, в гостях у которого сидят Вася и Антон.
      - А ты почему здесь? - строго спрашивает Антона Евгений.
      - Так ведь сегодня воскресенье! - говорит Антон. - Нет занятий!
      - Ты что к Мультику пристал?! - спрашивает Вася. - На улице всё равно ливень, работы нет. Не даёшь парню жизненного опыта от старших товарищей набраться!
      - Я знаю, какого опыта он от вас набирается, - угрюмо говорит Евгений.
      Маша между тем проходит к Толику, садится ему на колени и обнимает за шею.
      - Долго вы ещё там? - ревниво спрашивает Толик.
      - Ещё пару часов, - отвечает Евгений.
      - Толь, ты только не ревнуй попусту, - говорит Маша и целует Анатолия в лоб. - У Жени так здорово получается!..
      - Евгений Иванович, - вмешивается в разговор Антон. - Я вчера с интересным дядькой познакомился. Да вы его знаете, он астрологией, и хиромантией здесь подрабатывает...
      - Это Юрка что ли? - спрашивает Евгений.
      - А вы знаете, кем Юрий Андреевич до перестройки был?! - спрашивает Антон.
      - Я знаю, что он из Таджикистана едва ноги унёс, - говорит Евгений.
      - Он там философию и атеизм преподавал! - сообщает Антон. - Представляете?! В стране, где талибы под боком!!!
      - Ладно, идите, к Юре, - говорит Толя. - Шмотки я посторожу. Про этого Юру, я слышал, что он много дельного разным ребятам насоветовал. А мне, в отсутствии конкурентов, может, подфартит ...
      - Пошли, мужики, угощаю, - Евгений, пошатываясь, поднимается со стула. - Может Юрка и впрямь подскажет, как мне быть?..
      
      
      Евгений, Василий и Антон с пакетами, полными выпивки и закуски, идут по коридору коммунальной квартиры. Антон останавливается возле ободранной двери, на которой скотчем приклеен портрет Кришнамурти.
      - Юрий Андреевич, это я, Мультик, - постучав в дверь, говорит студент анимационного лицея. - Я у вас вчера был!
      Дверь открывает высокий мужик, с длинной бородой и гривой седых волос, обрамляющих лысый череп. Больше всего бывший преподаватель философии и научного атеизма похож на тибетского отшельника.
      - Привет, Юра, - говорит философу-хироманту Евгений. - Я к тебе посоветоваться... Ну, и выпить, если ты не против...
      - Заходьте, коллеги, - молвит хиромант. - Зря раньше, Жень, не пришёл. Я, как про твою историю узнал, так и смекнул, что без моей помощи ошибок наделаешь... Только ты мне сначала, пока мы трезвые, даты своего и её рождения скажи, и отпечаток ладоней оставь...
      Евгений пишет на бумаге даты рождения, хиромант мажет его ладони краской и прикладывает их к чистому листу белой бумаги.
      На листе остаётся отпечатки ладоней Евгения.
      - А теперь пальчики, - хиромант мажет краской подушки пальцев Евгения и прикладывает их к бумаге.
      - Ты, Юр, часом, с ментами не сотрудничаешь? - хохмит Василий, раскладывая на столе, заваленном книгами, выпивку и закусь. - Небось, наши дактилоскопические отпечатки им сбагриваешь?
      Хиромант молчит, внимательно изучая рисунки пальцев Евгения и линии на его ладонях.
      - Долго мне ещё куковать на этом свете? - спрашивает Евгений.
      - Долго, - хиромант довольно улыбается. - Ещё как долго!.. К тому же у тебя скоро объявится близкий тебе человек и много старых друзей... - хиромант что-то считает по датам рождения Евгения и Анны.
      - Ну, не томи, - торопит его Евгений.
      - Тебе, рождённому в Год Крысы, начавшийся год сулит много хорошего, - хиромант заканчивает свои вычисления и с хитринкой смотрит на Евгения. - В этом году ты можешь рисковать, пускаться в авантюры и всё у тебя получится. Потому, что это твой год! И с зазнобой твоей всё склеится. Она ведь Обезьяна, а между Крысой и Обезьяной: возможна и дружба, и сотрудничество и любовь! И это при том, что с хитрыми и надменными обезьянами редко кто может сойтись. Только крысы с ними и могут сладить. Так что ты особо не рыпайся, коль любишь её! Вам по звёздам суждено быть вместе...
      - Но я не могу быть на её содержании и мотаться по её бесконечным тусовкам!!! - взрывается Евгений.
      - Всё правильно, - говорит бывший философ, глядя на лежащие перед ним листы бумаги с расчётами. - Она, по западному гороскопу, - Весы, то есть воздушный знак. Поэтому её невозможно запереть в четырёх стенах. К тому же весы обладают тягой к красивым вещам и, увы, к тусовкам. Она в любом обществе - словно рыба в воде. Не то, что ты - инфантильный Рак-отшельник. Тебе главное - в норку зарыться, чтобы никто не мешал тебе реализовывать твои грёзы. Но я повторяю: несмотря ни на что, вы созданы друг для друга...
      - Вот и я ему долблю, - поддерживает хироманта Василий. - Ты не представляешь, Юра, какая там мадам! Как будто из кино...
      - Кстати, про кино... - задумчиво говорит хиромант. - Ты ведь киношник?
      - Полжизни в кино проработал, - отвечает Евгений.
      - А вернуться хочешь?
      - Не то слово...
      - Будет у тебя возможность. Причём, в ближайшее же время! Главное - верь в себя! Ты, как все раки, не уверен в себе, - ещё раз взглянув на расчёты, говорит Юрий. - Слишком ранимый и, соответственно, слишком деликатный. Впрочем, теперь у тебя будет мотивация: не столько ради себя будешь биться, сколько ради близких. А их, прости, ждут немалые испытания...
      
      
      Арбат. Дождь. Немногочисленные прохожие прячутся под козырьками подъездов и витрин магазинов.
      Художники почти все без работы. Рисуют лишь двое, у которых смонтированы не только зонты, но и полиэтиленовая плёнка, защищающая клиентов и работу от потоков воды.
      Под большим зонтом Анатолия, нахохлившись, сидят Евгений, Василий и Антон.
      - Толян опять с Машкой? - спрашивает Василий.
      - По-моему он на ней жениться собирается, - отвечает Евгений.
      - Он, что, с дуба рухнул?! - восклицает Василий. - Её же только ленивый... не имел!
      - Любовь! - многозначительно говорит Антон. - Вы, дяденьки, не представляете, до чего довела эмансипация моих однокурсниц! Им переспать с кем-то, что два пальца об асфальт...
      - Ну, и радуйся, кобель, - с ухмылкой замечает Вася.
      - Я и радуюсь, - говорит Антон. - Но ведь рано или поздно я захочу жениться!..
      - У нас, в Туркмении, знаешь, за каких невест самый большой калым дают? - спрашивает Вася.
      - Ну, естественно, не за городских, - отвечает Антон. - У нас, в Таджикистане, чем дальше от города, тем дороже невеста...
      - В дальних кишлаках и аулах невесты, во-первых, не испорчены современной цивилизацией, - Вася начинает загибать пальцы. - Во-вторых, они ткут такие ковры, что на деньги, вырученные за один ковёр ручной работы, семья почти год жить может...
      - Правда, и ткётся такой ковёр тоже почти год... - замечает Евгений.
      - Ну, и хорошо! - восклицает Вася. - Всё лучше, чем по ночным клубам мыкаться, да стриптизы разные танцевать...
      - Танцы живота, конечно, лучше... - с сарказмом соглашается Евгений.
      - Ты мне лучше скажи, что Юра тебе напророчил? - спрашивает Василий Евгения.
      - Про каких-то близких людей наплёл, - раздражённо говорит Евгений. - Что их ждут неприятности... А все мои близкие давно уже в лучшем мире!.. - Евгений смотрит на Антона так, словно только сейчас увидел его.
      - Вы что, Евгений Иванович? - Антон даже оглядывается по сторонам, думая, что Евгений увидел кого-то рядом с ним, или сзади него.
      - Ты почему не на занятиях? - грозно спрашивает Евгений Антона. - Ведь всего месяц остался!
      - Бабки кончились, Евгений Иванович, - Антон старается не смотреть на Евгения. - Честное слово!
      - Из тебя же может получиться отличный мультипликатор!!! - кричит Евгений. - А здесь ты просто сопьёшься, как спились уже десятки художников!
      - Мне действительно нечем за хату платить, - лепечет Антон. - Пяти тысяч не хватает...
      - Пяти тысяч? - Евгений лезет в карман, достаёт скомканные купюры и вручает Антону.
      - Держи, отдашь, когда сможешь... Здесь тебе не только на хату, но и на жратву хватит. Только не на водку!!! А сейчас - мотай на занятия! Я Светлане Николаевне позвоню, проверю!..
      - Спасибо, Евгений Иванович! - благодарит Антон и начинает собирать свои вещи.
      - Я кому сказал 'мотай?!' - поднимает голос Евгений. - Шмотки твои я себе беру. Верну, когда диплом покажешь...
      
      
      Съёмная комната философа-хироманта Юры. На столе, как обычно, водка, пиво, да колбаса с хлебом и солёными огурцами.
      - А скажи мне, брат-философ, что же это произошло такое в начале девяностых? - вопрошает Евгений. - Как мы дожили до жизни такой? Чего такого твой марксизм-ленинизм не предусмотрел, что держава раскололась?
      - Ну, вообще-то, Маркс относился к возможности социалистической революции в России довольно скептически, - поедая огурчик, ответствует Юра. - Недостаточно ещё развит был в Российской империи капитализм. По сути, Россия была аграрной страной. Вот если бы, по Столыпину, она ещё лет двадцать эволюционировала бы... Это господин Ульянов с компанией поторопились... Не была ещё создана материально техническая база социализма... А революция и ускоренное создание этой базы, то бишь индустриализация, привели к уничтожению цвета интеллигенции и крестьянства. Скачком в истории невозможно перепрыгнуть...
      - Точно, - согласился с бывшим философом Евгений. - Вспомни 'Трудно быть богом' Стругацких...
      - Я уже не говорю об окраинах... - продолжил Юра. - Ведь там и вовсе в феодализме люди жили!..
      
      
      
      
      Поздняя весна. На Арбате снимается фильм. Мимо художников прохаживается второй режиссёр, набирающий массовку. Он останавливается рядом с Евгением, который рисует очередную даму элегантного возраста.
      - Жень! - зовёт режиссёр Евгения. - Неужели ты?!
      - Саша?! - Евгений удивлён не меньше. - Ты здесь что делаешь?
      - Мы тут у вас кино снимаем, - отвечает Саша. - Нам нужен художник, который будет рисовать портрет главной героини. Пойдёшь? Портреты, как я вижу, у тебя получаются недурственно, да и перед камерой, надеюсь, не стушуешься?
      - И сколько платите? - спрашивает Евгений.
      - Пару тысяч за портрет, и, по дружбе, проведу тебя, как эпизодника. Короче, в накладе не останешься.
      - По рукам... - Евгений оборачивается к скучающему без работы Василию. - Шедевр завершишь?
      - Без проблем... - Вася, который слышал разговор Евгения с Сашей, смотрит на встретившихся приятелей с некоторой завистью.
      - Бабки себе возьмёшь... - Евгений встаёт со стула.
      - Иди, уж, Ален Делон, - ворчит Вася. - Похоже, не даром Юрка тебе столько напророчил...
      
      
      И вот уже Евгений пишет "сухой кистью" портрет героини фильма.
      - А нельзя ли рисовать ещё быстрей? - спрашивает его оператор Сергей.
      - Снимайте на шестнадцать кадров, и всё будет в ажуре, - отвечает Евгений.
      - Ишь, разбирается, - кивает на Евгения Сергей.
      - Он сам режиссёр, - отвечает стоящий рядом Саша. - Мы вместе учились.
      - А что здесь прозябаешь? - спрашивает Евгения Сергей.
      - Жизненные обстоятельства, - не прекращая работу, отвечает Евгений.
      - Между прочим, Женя долго художником по комбинированным съёмкам работал, - говорит Сергею Саша. - И многим сокурсникам дельные идеи подсказывал.
      - Серьёзно?
      - Чуешь, куда клоню? - спрашивает Сергея Саша.
      - А справится?
      - Ручаюсь...
      
      Евгений, Саша и Сергей идут по кинопавильону. Евгений с наслаждением взирает на съёмочную суету, царящую вокруг: на осветителей, устанавливающих свет, на гримёров, подправляющих грим, на ассистентов оператора, готовящих к съёмке операторский кран...
      - Что же ты мне не звонил? - спрашивает Саша.
      - Записные книжки во время пожара сгорели, - отвечает Евгений. - Со всеми номерами телефонов...
      - А по интернету - слабо?
      - У меня и компьютера-то нет...
      - У нас супервайзер по спецэффектам тяжело заболел, - говорит Саша. - Будешь вместо него...
      - Кто? - переспрашивает Евгений.
      - Ты больше помалкивай, за умного сойдёшь, - Саша улыбается. - Уверен, ты справишься. Ведь ты и режиссёр, и комбинатор, и художник в одном флаконе. Будешь руководить группой компьютерщиков по спецэффектам...
      - Но в компьютерах я - полный чайник!
      - Мы ж тебя не компьютерщиком берём, а руководителем группы. Будешь, отталкиваясь от сценария и указаний режиссёра, ставить задачи. Ведь ты и эскизы и раскадровку потянешь, да и предложить что-нибудь дельное сможешь...
      - Жень! - окликает Евгения знакомый голос.
      Евгений оборачивается и видит спешащего к нему оператора Мишу, с которым он в конце восьмидесятых снял не один рекламный ролик в кооперативе Тимы.
      - Вот так встреча! - Евгений и Михаил обнимаются.
      - Ты где пропадал? - спрашивает Михаил.
      - В двух словах не расскажешь, - Евгений вытаскивает из кармана визитку и даёт Михаилу.
      - Значит, окончательно в художники подался? - прочитав визитку, спрашивает Михаил.
      - Так, уж, сложилось...
      - На, держи... - Михаил суёт Евгению свою визитку. - Прости, старик, должен бежать. Съёмки!.. Созвонимся!
      - Обязательно!.. - Евгений прячет визитку в карман.
      - У тебя же столько друзей в кино, - говорит Саша. - Почему к ним не обращался?
      - Не хотел унижаться. Гордыня, понимаешь, заела! Хотел, чтоб на белом коне... А, если честно, мне временами вообще жить не хотелось, - Евгений хмурится, отгоняя тяжёлые воспоминания. - Чёрная полоса слишком, уж, затянулась...
      - Бывает. Я сам в девяностых на тачке бомбил. Потом в эпизодах снимался, ассистентом работал... Сам знаешь, каково тогда было...
      - Спасибо, - искренне говорит Евгений. - Мне тебя сам Бог послал!..
      
      
      Дальше следует нарезка производственных сцен:
      ... Евгений пишет маслом большой эскиз...
      ... Евгений рисует раскадровку...
      ... Евгений с группой компьютерщиков работает над очередным эпизодом будущего фильма...
      ... Евгений демонстрирует эскизы режиссёру...
      ... Евгений руководит съёмкой заготовки, для эпизода со спецэффектами...
      ... Евгений спорит на съёмочной площадке с Сашей и Сергеем...
      ... Евгений просматривает с режиссёром и съёмочной группой готовые эпизоды...
      
      
      На съёмочной площадке к Евгению подходит Тима. За прошедшие годы он располнел и обрюзг. В его поведении появилась властная медлительность. От того энергичного пройдохи, каким его знал Евгений, не осталось и следа.
      - Ну, ты мерзавец! - обнимая Евгения, говорит Тима. - Ладно, чёрт с тобой, что ты столько возможностей упустил... В конце концов, если тебе на себя наплевать, туда тебе и дорога!.. Но ведь с тобой и я большего достичь бы мог!.. Понимаешь?! У меня столько задумок было, которые мы могли реализовать лишь вместе!
      - Как нашёл-то меня?
      - Мишка телефон дал. Есть предложение... Потянешь фантастический фильм с большим количеством спецэффектов?
      - В каком качестве?
      - Режиссёром-постановщиком, идиотина!!!
      - Сначала надо сценарий глянуть...
      - Не тупи: у тебя уже в восьмидесятых, пяток приличных сценариев в загашнике лежал!
      - Хочешь сказать, что я смогу ставить фильм по своему сценарию? - Евгений не может поверить своим ушам.
      - Есть, конечно, кое-какие условия... - хитро прищурившись, говорит Тима. - Но, уверен, мы договоримся...
      
      
      Вечер. Евгений лежит на раскладушке и курит. В подвальную каморку заглядывает Толя.
      - Ну, ты жук! - возбуждённо говорит он. - Ну, ты темнила!!!
      - Ты о чём? - недоумевает Евгений, поднимаясь с раскладушки.
      - А это что?! - Толя жестом фокусника вытаскивает из-за спины роскошно изданный альбом с работами Евгения.
      - Погоди!.. - Евгений выхватывает из рук Толи альбом и торопливо листает. Затем ещё раз смотрит обложку, на которой значится: 'Евгений Ежков. Живопись. Графика'.
      - Ну, ты даёшь, - бормочет Толя. - Неужели не знал?!
      - Ты, что, не веришь?! - заводится Евгений.
      - Слушай, тебя сегодня какой-то амбал спрашивал, - говорит Толя. - Косая сажень в плечах. По-моему, он из этих... охранников твоей Анны... Телефон оставил, просил, чтобы ты позвонил.
      - Давно?
      - Да уже под вечер. Говорил, чтобы ты обязательно позвонил...
      
      
      Евгений поднимается из подвала во двор и набирает номер, указанный в визитке.
      - Павел, что случилось? - спрашивает Евгений.
      Павел что-то отвечает.
      - Когда? - спрашивает Евгений.
      Павел что-то отвечает.
      - В Склифе? - переспрашивает Евгений.
      Павел что-то отвечает.
      - Ещё раз назови номер палаты, - просит Евгений...
      Павел что-то отвечает.
      - Хорошо, еду...- говорит Евгений.
      
      
      Такси подъезжает к институту Склифосовского, возле которого Евгения поджидает Павел. Голова руководителя службы безопасности перебинтована.
      - Как это произошло? - спрашивает Евгений, пока они идут по больничному коридору.
      - Авария явно была подстроена, - говорит Павел. - Борис погиб на месте, а Анна Владимировна некоторое время была ещё в сознании...
      - Кто в этом заинтересован? - спрашивает Евгений.
      - Думаешь, у нас мало конкурентов?..
      
      
      Евгений, одетый в белый халат, в сопровождении врача входит в палату интенсивной терапии.
      Анна, окружённая реанимационной аппаратурой, лежит без сознания, однако вскоре после появления Евгения приходит в себя.
      Евгений торопливо подходит к любимой и склоняется над ней.
      - Вообще-то я ожидала чего-то подобного, - шепчет Анна. - Поэтому и отправила дочь в Лондон...
      - У тебя есть дочь?! - поражается Евгений.
      - У нас есть дочь, - поправляет его Анна. - Это твоя дочь...
      - И ты молчала?! - Евгений замолкает, пытаясь переварить эту информацию.
      - Я хотела сказать тебе, но ты... Ты мог воспринять это неправильно...
      - Получается, ей сейчас девятнадцать? - бормочет Евгений.
      - Почти двадцать... Её тоже Женей зовут ... Она в Англии учится... Позаботься... - Анна вновь теряет сознание...
      
      
      ... Евгений встречает в аэропорту дочь. Он сразу замечает её в толпе прибывших пассажиров. Она очень похожа на маму. Такая же высокая, стройная и красивая.
      Женя сразу узнаёт отца и направляется к нему.
      Некоторое время отец и дочь молча смотрят друг на друга.
      - Как мама? - спрашивает, наконец, Женя.
      - Надежда есть, - говорит Евгений, поражаясь тому, как похожа его дочь не только на Анну, но и на него самого. - Я надеюсь, твой приезд придаст ей сил, и она с нашей помощью выкарабкается...
      - Где же ты столько лет пропадал, папочка? - с сарказмом спрашивает дочь.
      - Жизнь прожить - не поле перейти, - с грустью отвечает Евгений. - Глупо утверждать, что я ничего не знал о твоём существовании. Всё равно не поверишь... Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Сейчас, может быть, и я вам пригожусь...
      - То, что жизнь полосатая, я уже убедилась, - рассудительно говорит Женя. - Но не могут же тёмные полосы постоянно преобладать?!
      - Ещё, как могут, - едва слышно бормочет Евгений, а вслух говорит, - ничего, пробьёмся! Нас ведь теперь трое!..
      
      
      Евгений и Женя входят в палату Анны.
      - Доча! - на глазах Анны появляются слёзы. - Как же я по тебе соскучилась!
      - Я тебе говорила, что отсюда надо ноги уносить, - говорит Женя. - И на что вы все здесь надеетесь?
      - Глупенькая! - Анна целует Женю, потом - Евгения.
      - Ты только не плачь, - говорит Женя. - Сейчас за деньги можно любую операцию сделать!..
      - Господи, неужели мы, наконец, вместе?! - шепчет Анна, переводя взгляд то на Женю, то на Евгения...
      
      
      Евгений в кабинете главврача.
      - Подобная операция стоит немало, - говорит врач. - К сожалению, её придётся делать за рубежом... У нас нет необходимого оборудования, да и кадров тоже...
      - И каковы гарантии?
      - Гарантий в нашем случае не может дать никто, но в этом случае - появляется надежда; что, со временем Анна Владимировна, возможно, будет ходить...
      
      
      Частная картинная галерея, в которой висят работы Евгения.
      - ... Сейчас о Евгении Ежкове трубят почти все популярные средства массовой информации, - говорит тележурналист, берущий интервью у Евгения. - Вас приглашают на телепередачи, презентации, званые вечера... В чём секрет такого успеха?
      - Вы знаете притчу о лягушке, которую бросили в кувшин с молоком?
      - Честно говоря, я эту притчу знаю, - признаётся тележурналист. - Но, многие наши зрители могут и не знать... Расскажите!
      - Короче, эта лягушка до того старалась выкарабкаться из кувшина, что взбила молоко и, когда верхушка превратилась в сметану, вылезла наверх... Нельзя отчаиваться. Нужно делать своё дело, и удача обязательно придёт. Рано, или поздно. Но ещё важнее любить и быть любимым! Ведь одному мне не так уж и много надо было. Я понимаю: это звучит пафосно, но любовь окрыляет и удваивает силы! Да какое там - удваивает! Удесятеряет!!!
      
      
      Евгений и Женя везут Анну на коляске. Рядом идёт Павел. Он помогает пересадить Анну с коляски в новенький джип, затем грузит коляску.
      - Как я и предполагал, и в гибели вашего мужа, и в новой автокатастрофе, виновен Попов, - говорит Павел, усевшись за руль. - Пока вы болели, он так всё обстряпал, что комар носа не подточит. Короче, теперь он - хозяин фирмы...
      - Спасибо, успокоил, - горько усмехаясь, говорит Анна. - Умеешь радовать...
      - Всё не так безнадёжно, - говорит Павел. - Я провёл небольшое расследование... Короче, если нанять хорошего адвоката...
      - Для этого нужны деньги, которых у нас нет, не так ли? - перебивает Павла Анна.
      - Ну, в общем да...
      - Если продадим коттедж, хватит?
      - Сомневаюсь...
      - Успокойся, - говорит Анне Евгений. - Я ведь всё это время не сидел, сложа руки. Поскольку я по гороскопу рак, то есть водный знак, то, при желании, могу принимать форму любого сосуда. Короче, мои новые работы бомонду должны понравиться. Хотя без альбома, который ты тайком от меня издала, все мои метаморфозы не принесли бы ни рубля. Сейчас главное - операция. Потом - реабилитация и отдых. А, уж, потом и за вашего неведомого Попова возьмёмся...
      
      
      ... Евгений принимает поздравления посетителей его новой персональной выставки, открывшейся в одной из престижных картинных галерей столицы...
      - ... Главное - я теперь имею возможность работать и по заказу, и по велению сердца, - говорит Евгений тележурналистке, которая берёт у него интервью.
      - А как же ваша работа в кино? - спрашивает тележурналистка.
      - Приходится совмещать, - отвечает Евгений. - Каких-нибудь полгода назад у меня не хватало бы времени и сил даже на четверть тех дел, которые я успеваю делать сейчас...
      - Утверждают, что заказать вам картину, или портрет могут только очень богатые люди, - говорит тележурналистка. - Это правда?
      - Признаться, я сейчас работаю на износ, - отвечает Евгений. - Если бы мне не нужны были деньги, я вполне был бы удовлетворён одной лишь работой в кино. Тем более что я сейчас готовлюсь к реализации своей очень давней мечты...
      - Какой, если не секрет? - спрашивает тележурналистка.
      - А вот это как раз-таки и секрет, - с улыбкой отвечает Евгений.
      - Но хотя бы, из какой сферы деятельности ваша мечта?
      - Позвольте мне не отвечать на этот вопрос?! Я, в последнее время стал суеверным. Пресса, телевидение, участие в выставках, всё, о чём я недавно и мечтать не мог, обрушилось на меня не по мановению волшебной палочки... Я пришёл к признанию не с пустыми руками. Для этого понадобились десятки лет упорной работы. Иногда, признаюсь, руки опускались, но почему-то я верил, что рано или поздно произойдёт что-то такое, что позволит мне реализовать свой потенциал...
      
      
       Зарубежная клиника. Солнце заливает своими лучами экзотическую растительность в парке, разбитом вокруг клиники.
       Евгений и Женя выводят Анну во двор. Анна опирается на тросточку, делая первые робкие шаги. Её поддерживают с двух сторон Евгений и Женя.
      - Неужели всё позади?! - шепчет Анна.
      - Всё только начинается! - убеждённо говорит Женя. - Папка вон скоро со своим фильмом запускается! А я у него помрежем буду...
      - Хлопушкой хлопать?! - шепчет Анна. - А как же юридический?!
      - Одно другому не мешает, - уверенно отвечает Женя. - И, уж, поверь, когда я стану юристом: мы и фирму нашу назад отвоюем, и этого Попова засадим!..
      - А ты знаешь, - говорит Анна. - Я почему-то в это верю!..
      
      
      Аукцион, на котором Евгений распродаёт свои картины.
      - Последняя на сегодня работа! - объявляет ведущий. - Морской пейзаж! Одна из немногих уцелевших ранних работ Евгения Ежкова! Стартовая цена...
      
      
       Где только они втроём не побывали!.. Рим, Париж, Афины...
       И происходит чудо. Наперекор всему Анна даже про свою тросточку забывает...
      ... Они фотографируются на фоне Эйфелевой башни...
      ... Они фотографируются на фоне Коллизея...
      ... Они фотографируются на фоне Парфенона...
      
      
      ... И снова зима. Евгений с огромным букетом цветов входит во двор коттеджа Анны.
      Ворота ему открывает верный Павел.
      - Явился, - говорит он. - Ну, разве можно столько пропадать?!
      - Как она? - спрашивает Евгений.
      - Хандрит... Поэтому ты осторожней...
      Евгений проходит во двор и, взлетев на второй этаж...
      ... входит в комнату Анны.
      - Прости, раньше не мог... - Евгений осторожно подходит к Анне, стоящей у окна.
      - Мог бы позвонить... - не оборачиваясь, говорит Анна.
      - Ну, прости, - говорит Евгений и, уронив огромный букет к ногам Анны, обнимает её за плечи.
      - Ну, разве можно так?! - Анна резко оборачивается. В глазах её - слёзы.
      - Аннушка, теперь всё будет по-другому, - Евгений обнимает и целует Анну... - Мне только озвучка осталась...
      - У меня уже всякое терпение кончилось, с этим твоим фильмом, - шепчет Анна. - Неужели трудно понять? Я ведь живу только когда ты рядом!..
      - Ты моя новогодняя фея!.. - шепчет Евгений, расцеловывая Анну. - Это всё твоя заслуга, ведь это ты принесла мне удачу!.. Но ведь мы должны восстановить справедливость и наказать этого негодяя, Попова. Если фильм принесёт ожидаемую прибыль, клянусь, с новым фильмом я запущусь не раньше, чем через пару лет!
      - Хочу я верить вам, но верится с трудом, - говорит Анна...
      
      
      ... И снова была Новогодняя ночь, и снова под бой курантов они загадывали желания. Анна, Женя и Евгений. Теперь они были все ВМЕСТЕ!..
      
       Геннадий Тищенко.
      
      tishchenko06@mail.ru
      
      
      
      
  • Комментарии: 1, последний от 27/09/2019.
  • © Copyright Тищенко Геннадий Иванович (tishchenko06@mail.ru)
  • Обновлено: 27/04/2012. 90k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Сказка
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.