Облака плывут, облака... Но одно из тысячи, а может быть, только из десяти тысяч - живое. В нем есть сердце, в нем есть мозг, в нем есть сознание, в обычное время достаточное, чтобы держаться в стороне от серьезных опасностей. Жизненно-важные органы занимают всего несколько кубометров и редко оказываются на пути созданного людьми летательного аппарата или природной бури.
Никто не изучает жизнь этих особенных облаков. Именно потому, что на поверхностный взгляд в них нет ничего особенного. Живое ядро незаметно на экранах радаров. Слишком рыхлы водянистые ткани, почти не отличающиеся по своей плотности от тумана. Анатомия и физиология этих осторожных существ мне неизвестны - возможно, они плавают в атомосфере благодаря каким-нибудь пузырям, полостям, наполненным водородом, подобно некоторым водорослям, чьи листья удерживаются на плаву воздушными пузырьками.
Если бы удалось рассеять внезапно клубы влажного тумана, то над нами оказался бы небесный спрут с длинными щупальцами. Но за редким исключением маскировка работает хорошо. Осторожному облаку нетрудно держаться в стороне - в стороне от самолетных маршрутов, от зон атмосферного загрязнения. И людям, ищущим откровений в грозе и буре, невдомек, если небольшое облако старается незаметно отодвинуться.
Однажды я был на военных сборах в Заполярье. Меня назначили часовым, охранять автопарк, расположенный в стороне от воинской части. Несмотря на начало июля, была омерзительная погода. Ураганный ветер с дождем и снегом при температуре немного выше нуля. Низко над землей неслись свинцовые тучи.
Большинство пунктов устава всеми нарушалось, не видел необходимости следовать инструкциям и я. Около автопарка находился полуразрушенный барак без крыши. Стены защищали от ветра, из окна без стекол было хорошо видно дорогу, по которой могло придти начальство с проверкой. Я нашел табуретку и уселся у окна, положив свой АК-47 на колени.
Затем я обратил внимание на одну из сопок. На ее вершине лежало маленькое ослепительно-белое облачко и к нему со всех сторон тянулись ярко-белые нити. Казалось, они светились внутренним светом. Потом я понял, что это щупальца. Они осторожно ощупывали гору, живя собственной, неподвластной буре жизнью...
Помню другой случай. Медленная река, лодка, в лодке я с моей будущей женой. Июльские стрекозы. И над дальним лесом - удивительная цепочка облаков, похожих на летающие блюдца с мороженым. Караван, целенаправленно движущийся куда-то...
Затем, как водится, из-за леса поднялась грандиозная грозовая туча, блюдца разбежались, давая ей дорогу, она обрушилась на нас яростным ливнем и градом...
Постепенно мысли об облаках занимали все большее место в моей жизни. Иногда, разумеется, я о них почти не думал, но память исправно удерживала все, относящееся к теме. Впрочем, я бы вряд ли достиг моего нынешнего понимания, если бы моя жизнь складывалась счастливо. Счастливые люди редко смотрят на небо.
Разумеется, есть некоторые исключения, подтверждающие правило - такие профессии, как астрономы (но облаками над нашей головой они не интересуются), метеорологи - но их не интересуют малочисленные живые облака, не влияющие на погоду... вместо того, чтобы заниматься перечислениями, лучше сразу предупредить, что мои знания об облаках едва ли выдержат строгую научную экспертизу. Науке нужны доказательства, для получения доказательств нужны средства, чтобы получить эти средства, нужно убедить ученых или хотя бы политиков, занимающихся наукой. Налицо порочный круг. Но меня вполне устраивают мои знания, и мне не нужно других доказательств.
Зачем я все это рассказываю? Мои мотивы не имеют отношения к науке. Мне хочется рассказать об облаках и о себе. О себе - чтобы обо мне кто-нибудь помнил. Чтобы вспоминал обо мне иногда, глядя, как по небу плывут облака. Об облаках - потому что они заслуживают восхищения...
Брак мой не клеился. Я полюбил долгие одинокие прогулки. Иногда пешком, иногда на велосипеде. О чем, скажите, думать одинокому человеку во время долгой прогулки? Особенно, если так хочется забыть о неприятностях...
Если бы я думал о литературе и потенциальном читателе, я бы мог затягивать свой рассказ, завязать этому читателю глаза, и вести его за собой, готовя к ключевому открытию, разумеется, неожиданному, что некоторые из кажущихся обычными облаков - на самом деле живые, и не только живые, но и разумные.
Например, я бы мог сказать, что во время своих длительных прогулок я постепенно начал чувствовать, что облака очень эмоциональны. Что (вначале считая это чистой фантазией) я пытался представить себя на их месте. Что я стал задумываться об их двойственной природе - ведь верхней своей стороной они обращены к стратосфере и космосу, а нижней - к грешной земле.
Но в действительности все было не так. Я и не заметил, как оказался партнером в неторопливой беседе. И никаких эмоций - даже удивления - я при этом не испытывал. Удивление и восхищение пришли гораздо позже.
Перечитываю. То, что я тут понаписал, едва ли годится, как объяснение. Про отсутствие эмоций - это правда. Но, возможно, следовало рассказать сначала про медленное время. Это должно быть понятно каждому, кто любит длительные одинокие прогулки. Когда гуляешь без цели, и ничто не заставляет возвращаться к определенному моменту, что-то происходит со временем. Ты перестаешь жить по часам.
Ты идешь, глядишь на облака, сравниваешь с облаками цветущие яблони - в мае, сирень и черемуху - в июне, темные, пыльные кроны - в августе, заснеженные, светлые - зимой, а в голове у тебя возникают неторопливые фразы - может быть, две или три за всю прогулку. И две или три ты мысленно произносишь в ответ.
Потом ты осознаешь, что говорил - с кем-то, и что это был осмысленный разговор.
По своей природе, если оставить в стороне несчастные случаи, облака живут многие тысячи лет. (Кстати, информация для сексуально озабоченных, летающие тарелки - это их органы размножения, связь здесь примерно такая же, как между грибницей и плодовым телом гриба.) Можно сделать поспешный вывод, что мы для них живем слишком быстро, но это не совсем так. Их органы восприятия вполне способны уследить за торопливой земной жизнью. Их инстинктивные реакции быстры и точны - иначе они не успевали бы уклоняться от опасностей в воздухе. Они обладают цепкой и точной памятью. Просто они не торопятся осмыслять то, что им сообщают их чувства.
А диапазон этих чувств у них гораздо шире, чем у человека.
Они воспринимают порознь магнитное и электрическое поле.
Они способны улавливать электромагнитные волны разнообразной длинны - от длинных радиоволн, когда все тело облака играет роль антенны, до ультрафиолета. Кроме того, они способны отслеживать траектории заряженных частиц, как в туманной камере, и благодаря этому, в какой-то степени чувствительны даже к высокоэнергетичному космическому гамма-излучению, которое порождает каскады частиц в атмосфере.
Благодаря своим размерам, которые еще очень не скоро будут доступны земным создателям телескопов, они вполне способны различать планеты, вращающиеся вокруг ближайших звезд, в особенности, в инфракрасном диапазоне... Короче, способны без особого труда заглядывать в глубины Вселенной.
Многое из того, что нам кажется тайной, стоит взглянуть под несколько иным углом зрения, оказывается очень просто. Например, чем заниматься, ради чего жить многие тысячи и миллионы лет вот таким вот разумным облакам?
Ответ - прост. Они - посредники.
Тайна совсем не в этом. Для меня долгое время оставалось тайной, зачем им понадобилось допускать меня в свою неторопливую беседу. До сих пор остается тайной - почему они выбрали именно меня.
Бывают такие фразы - берутся непонятно откуда, возвращаются на протяжении многих часов. Это фразы из разговора облаков. Как одинокие стихотворные строчки, ждущие ответной рифмы:
слово за слово слогами цепляется
И, за ней, ответная строка:
над старым кладбищем небо тихо вращается...
Только иди себе и слушай. А если попытаться отвечать?
Я научился отвечать почти не задумываясь, будто играл в буриме. Я даже не сразу заметил, что отвечаю, возможно, потому что в то время действительно нередко играл в эту игру. С какого-то момента я стал записывать строчки в блокнот.
Перечитывая их, я иногда говорил себе - все это чепуха, безумство. Требовалось довести себя до некоторой степени безумия, чтобы воспринимать эти рифмованные двойчатки всерьез. Но с другой стороны - мне казалось, что мне нечего терять.
Вот некоторые из моих давних записей. Воспроизвожу по памяти.
От рассвета до осени дальней
Выше судьба и печальней.
Для меня - лишь след самолета,
Быть может - смерть для кого-то.
Улыбка злая января -
Золотозубая заря.
Их там много было еще, в этом блокноте. Я ошибался - мне было, что терять, начиная с блокнота. Первые серьезные потери пришлись на конец восьмидесятых, эпоху перестройки. Смерть отца, уход жены. Раздел квартиры. Утрата, как сейчас говорят, "социального статуса". Не столько в силу вышперечисленного, сколько в силу утраты его всем моим сословием - скромных научных работников. Немножко интеллектуалов, немножко искателей истины, немножко мечтателей - и уж никаких не дельцов. К тому же специальность у меня была слабоконвертируемая - история науки и техники, узкая специализация - Московия времен царя Алексея Михайловича. Запад мною не интересовался.
Перечитываю снова. Опять мало что понятно. Непонятно, где, когда и при каких обстоятельствах я это пишу. Зато присутствует бьющий на жалость намек, что это вроде как мое последнее слово, завещание.
Возможно, что это и в самом деле последние страницы, которые я пишу в своей жизни, но я настроен оптимистично и вовсе не собираюсь умирать.
Долгая полоса нищеты - позади. Я - один в чистой комнате, на мне чистая одежда, сам я гладко выбрит, чисто вымыт и сыт. Жить, пусть даже из милости, в отдельной квартире - как заново учиться ходить. Ничто больше не заставит меня возвратиться в то состояние, в котором я так долго находился.
Нищета, хуже, чем нищета - нищенство. Что - если я интеллигентный человек, так мне не приходилось просить на улице? Или, думаете, меня ни разу не били - другие нищие, за то, что я вторгся на чужую территорию, или, скажем, хулиганы - просто из любопытства?
Какое счастье стоять под теплым душем, когда вода, льющаяся сверху, приносит удовольствие, а не ужас и тоску.
К сожалению, облака не могли защитить меня от дождя. Даже если одно из разумных облаков находилось прямо надо мной, дождь, льющийся из обыкновенных облаков, проходил сквозь него, как сквозь сито... Но разговор с ним приносил мне утешение... Облака тоже любят вспоминать, хотя и по большей части и не о том, о чем вспоминаем мы, люди.
Ткется паутины серебро
Как фата игрушке-новобрачной
(...)
И плывет звездой восьмиконечной
Паучок меж небом и землей -
Он, до ужаса прозрачный и невечный
В пустоте поддержан пустотой...
Это они, живущие по многу тысяч лет, считали себя прозрачными и невечными! Спрашивается, что им за дело до меня, чья жизнь - вообще мимолетное мгновенье?
Впрочем, у меня есть простое объяснение. Их долговечность по сравнению с настоящей вечностью также мимолетна, как и моя краткая жизнь. Обращаясь к человеческой жизни, они могут лучше оценить собственное долгожительство.
Их связь с "кочевниками". Среди многочисленных цивилизаций, населяющих космос, облака в основном поддерживают связь с "кочевниками".
Я тоже чувствую с ними связь - благодаря облакам.
У меня даже есть с ними договоренность... Но об этом позже. У меня есть пока еще свободное время, а выводить строчку за строчкой, сидя за письменным столом - такое удовольствие... Так что самое время рассказать что-нибудь о "кочевниках".
Вольный пересказ того, что было рассказано мне.
Это цивилизация космических путешественников (у них нет никакой своей планеты), которая очень любит создавать скульптуры методом выветривания на планетах, которые она посещает.
Метод: частично внутренность скалы, которая выбрана для создания скульптуры, укрепляется изнутри. Прокладываются микротуннели, устанавливается арматура. После чего скала оставляется на несколько миллионов лет для выветривания. Укрепленная изнутри часть и представляет собой будущую скульптуру. К следующему посещению "кочевников" скульптура готова.
Сами "кочевники" вовсе не являются особыми долгожителями, просто в промежутках между остановками они путешествуют со скоростью, близкой к скорости света. Особую роль в их цивилизации играет профессия синхронизатора. Очень важно, чтобы к моменту следующей встречи между группами, путешествующими отдельно, накопилось примерно одинаковое замедление времени.
Сценка: свадьба "кочевников".
Какой все-таки удачной идеей было обратить Время на службу искусству...Над ущельем кружили вспугнутые фейерверком птицы. В глубине, в густеющих сумерках, шумела река. Воздух, несмотря на носовые антибактериальные фильтры, нежно пах какими-то цветами, пряными травами, снегом далеких вершин. Ветерок овевал разгоряченные лица. Какая все же роскошь эти планеты!
Закладка скульптур была закончена. Замысел был высоко оценен женихом и невестой, их родителями, теми из гостей, с кем разговаривал автор. Он показывал всем желающим виртуальную модель будущих скульптур. Демонстрация через десять лет - по космическому времени, на десятилетие свадьбы.
Оркестр заиграл "Танец пересекающихся кругов". Вся молодежь, из тех, кто еще не образовал семейные пары, высыпала на площадку перед приготовленными для банкета столами, образовала яркие цветные кольца.
Родители молодых стояли у центрального стола и смотрели на танцующих. Их все еще красивые лица выражали то, не передаваемое словами, сочетание радости и грусти, которое можно увидеть только на счастливых свадьбах. Все-таки никогда в Пространстве ход Времени не чувствуется так, как здесь, внизу.
На этом церемониальная часть должна была закончиться. Автор взял со стола зеленоватый коктейль с мятным запахом, потянул через соломинку. Как один из организаторов церемонии, он мог себе позволить некоторые вольности, и не чувствовал себя обязанным дожидаться, пока все рассядутся за столами.
Я пересказываю эту историю, не заботясь о "копирайте". Мне известно, что "кочевники" сами обращались к облакам с просьбой пошире распространять информацию. Возможно, с целью набора новых желающих принять участие в их космической авантюре...
Мне облака показывали целые десятки таких фильмов. Разумеется, для показа не требовалось никаких специальных залов. Лечь на спину, желательно, находясь подальше от города, и чтобы живое облако остановилось надо мной.
Потом наступил этап переговоров. Договоренность была достигнута.
Что ж, я ничего не имею против. Уже назначен день и час. Я куплю билет на электричку, оставлю хозяевам квартиры эту рукопись в сопровождении благодарственной записки, положу сверху ключи, уходя, захлопну за собой дверь.
Часа через полтора я сойду с поезда на маленькой станции. От нее идет через заброшенное поле проселочная дорога, по которой очень редко ходят машины, а тем более в это время, посреди недели, в начале вечера. Я буду на дороге единственным человеком. Возможно, проститься со мной соберутся несколько облаков.
Я навсегда покину свой век. Навсегда (или очень надолго) покину эту планету.
А облака останутся. Живые облака, затерянные среди неживых, этих нагромождений клубящегося тумана. Вечные посредники...