Аннотация: Заметка о фильме "Последняя Мимзи Вселенной". Опубликована в "Если", N9 - 2007. Номинировалась на "Сигма-Ф-2008". Редакционное название считаю более удачным, чем авторское.
В кинозалы двадцать первого века доставлена посылка из прошлого. Знаменитый рассказ Генри Каттнера и Кэтрин Мур "Все тенали бороговы..." ждал экранизации более шестидесяти лет. И дождался. Но о таком ли прочтении могли мечтать его авторы?
Классике НФ-рассказа в новом веке упорно не везет на экранизации. Вспомним незавидную прокатную судьбу недавних киноверсий короткой прозы Олдисса, Брэдбери или Дика. Удивительный рассказ Генри Каттнера и Кэтрин Мур "Все тенали бороговы..." вроде бы разделил участь предшественников. Фильм "Последняя Мимзи" тихо стартовал в США, собрал на родине скромную кассу в двадцать миллионов и незаметно отправился странствовать по кинотеатрам мира.
Но не обошлось без парадоксов. Да и могло ли быть иначе, ведь за спинами семейного дуэта фантастов маячит тень самого парадоксального автора всех времен и народов - Льюиса Кэролла. Супруги даже опубликовали свой текст под знаковым псевдонимом Льюис Пэджетт.
Вот хотя бы один из парадоксов. Словосочетание "режиссер Боб Шайе" большинству кинолюбителей скажет немного. А вот если его изменить на "Роберт Шайе, основатель и со-председатель компании "Нью-Лайн Синема"", картина несколько изменится. Этот человек оказал огромное влияние на кинофантастику прежде всего как продюсер, начиная с фирменного сериала "Кошмары на улице Вязов" и заканчивая трилогией "Властелин Колец". Собственно, благодаря Шайе творение Питера Джексона и стало трилогией: новозеландец с командой первоначально рассчитывали на финансирование только двух фильмов. Увы, но опять же "благодаря" Шайе мы, судя по всему, теперь вряд ли увидим еще одну картину Джексона о Средиземье... Сделав независимую аудиторскую проверку "Братства кольца", режиссер обвинил студию в занижении цифры кассовых сборов - и, соответственно, гонорарных выплат. Дело попало в суд, тяжба не закончилась и до сей поры. Отношения Джексона и Шайе, которому некогда был подарен меч Гэндальфа, оказались безнадежно испорченными, и вопрос о постановке новозеландским сказочником "Хоббита" на "Нью-Лайн Синема", кажется, закрыт окончательно1 .
Эта непростая история вполне могла побудить Шайе "тряхнуть стариной" и вернуться к режиссуре после шестилетнего перерыва и поставить вторую полнометражную ленту в своей фильмографии. Причем, также обратиться к жанровой классике в виде рассказа Каттнера и Мур.
Завязка фильма уважительно следует канве истории, рожденной коллективным воображением "Льюиса Пэджетта". К обыкновенным американским детям, брату и сестре, попадает коробка с игрушками из будущего. Причудливые вещицы несказанно развивают мыслительные способности детей, одновременно вызывая тревогу родителей (их играют Тимоти Хаттон и Джоэли Ричардсон). Создатели киноадаптации сохраняют и мотив особенного отношения юных героев с пространством-временем, и даже изящный ход, по которому еще одна коробка попала в руки маленькой Алисы Лидделл, вдохновившей Льюиса Кэрролла взяться за перо.
Но дальше события развиваются, как сказала бы та же Алиса, все чудесатее и чудесатее. Сценаристы буквально переворачивают сюжет с ног на голову. Понять их можно. Все-таки кино - семейное, а значит, в той или иной мере должно проводить семейные ценности. А вот с ними печальный финал по версии Каттнера-Мур, когда герои уходят от родителей в неведомую реальность, как-то не вяжется. Формат, он и в Америке формат. Поэтому для младшего поколения семейства Парадин, переименованного в Уайлдеров, найдена более достойная задача, нежели побег из дома в чужие измерения. Они ни много ни мало должны спасти будущее, в котором случилась не вполне ясная, но серьезная катастрофа. Для того некий ученый и забросил в прошлое чудесные игрушки. У людей из нашего века, оказывается, есть что-то важное, ставящее их на голову выше потомков. Но что именно, мы узнаем только в конце фильма.
Еще один парадокс связан с названием. Заголовок рассказа цитировал балладу Кэррола "Джаберруоки", более известную у нас как "Бармаглот". На русский язык баллада переводилась пять раз. Самый популярный вариант встречается в переводе "Алисы в Зазеркалье", сделанном Натальей Демуровой, хотя само стихотворение переложила Дина Орловская:
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики в мове.
"Все тенали бороговы..." - строчка из шестого, "неофициального" перевода четверостишия, выполненного Леонорой Черняховской. Почему "неофициального"? Потому что существует только в русском варианте рассказа Каттнера и Мур, как наиболее близкий к оригиналу: "All mimsy were the borogoves". Бороговы тенают вместо хрюкотающих мюмзиков или "дрожащих в лужасе гроздов" из еще одного переложения, Владимира Орла. По сюжету, рожденному воображением соавторов-фантастов, кэрролловская игра слов - не что иное, как шифр, позволяющий выйти за пределы четырехмерной пространственно-временной системы координат. Если, конечно, этот шифр правильно разгадать. Сценаристы экранизации сыграли в слова по-другому. "Мимзи" превратилось в имя игрушечного белого кролика (еще один своеобразный "привет" Кэрроллу), которому отдана ключевая роль среди прочих "шорьков" из фантастической коробки. Даже английское написание вымышленного слова изменилось на одну букву. Однако для русскоязычного зрителя, пусть и знакомого с многократно переизданным рассказом "Пэджетта", из-за путаницы в переводах связь между названием фильма и текстами Кэрролла и Каттнера оказалась... мягко говоря, непрозрачной. Тем более, что отечественные локализаторы тоже проявили фантазию и громко озаглавили картину "Последняя Мимзи вселенной".
Увы, гений Кэрролла и блестящее мастерство Каттнера и Мур, перенесенные на пленку, отступают перед штампами фабрики грёз. Чего только не найдешь в том ворохе "игрушек", каким пользуются взрослые деятели киноиндустрии! И настойчивая мысль, будто современный обыватель живет в лучшем из миров, и страх террористической угрозы, и взрывной сценарный коктейль, где нашлось место всему - от мотивов "Терминатора" до восточной философии. Но есть и такое, за что Бобу Шайе и компании можно все простить. Во-первых, за смелость обратиться не только к творчеству Кэрролла и "Пэджетта", но и "пристегнуть" идеи Достоевского. Метафору о слезинке ребенка так, как это сделано в "Последней Мимзи", еще не пробовал решить, пожалуй, никто. Во-вторых, камерная лента Шайе - настоящий гимн наивному, полному надежд семейному кино восьмидесятых. Многие сцены открыто цитируют "Инопланетянина" Спилберга. Возможно, потому публика и отнеслась к ленте достаточно прохладно. Зрители уже привыкли к иной манере съемки, а фильм, кажется, сам прилетел к нам в "капсуле времени" из эпохи двадцатилетней давности. Полные залы давно уже собирают бравурные фэнтези-блокбастеры. И неудивительно, что новый проект Шайе - продюсирование экранизации "Темных начал" Пуллмана, а не постановка научно-фантастического фильма. Нам же остается надеяться: "Мимзи" была не последней и еще не один рассказ из "золотого фонда" американской НФ пробьет время и найдет свое место в пространстве киноэкрана.
1 Через некоторое время после того, как статья вышла из печати, отношения Питера Джексона и Боба Шайе были восстановлены, финансовые разногласия урегулированы и начата работа над "Хоббитом" и его продолжением. Правда, Джексон выступил уже в качестве продюсера, а режиссировать приглашен Гильермо Дель Торо.