Щепетнев Василий Павлович
Дьявол Моря

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 08/12/2022.
  • © Copyright Щепетнев Василий Павлович (vasiliysk@mail.ru)
  • Размещен: 14/01/2007, изменен: 14/01/2007. 53k. Статистика.
  • Фрагмент: Фантастика
  • Скачать FB2
    • Оценка: 5.88*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жанр альтернативной литературы куда старше альтернативной истории. Воруют писатели друг у друга, что делать. Как сокрушался Сервантес, когда недобросовестный бумагомарака выпустил раньше него вторую книгу ћДона КихотаЋ! Бумагомараки же добросовестные правила блюдут и не воруют, а заимствуют, произнося в свое оправдание всякие умные слова, как-то ћпостмодернизмЋ, ћримейкЋ и прочие.Данный роман – один из четырех ћпереписанныхЋ наново. Брались только любимые с детства.А получилось…ћЧто выросло, то вырослоЋ….
    •   Предуведомление
      Жанр альтернативной литературы куда старше альтернативной истории. Воруют писатели друг у друга, что делать. Как сокрушался Сервантес, когда недобросовестный бумагомарака выпустил раньше него вторую книгу "Дона Кихота"!
      Бумагомараки же добросовестные правила блюдут и не воруют, а заимствуют, произнося в свое оправдание всякие умные слова, как-то "постмодернизм", "римейк" и прочие.
      Данный роман - один из четырех "переписанных" наново. Брались только любимые с детства.
      А получилось...
      "Что выросло, то выросло"....
      
      
      Дьявол моря
      
      - А в старушке Европе сейчас зима. Вьюга свищет в Лапландии, мокрый снег падает на Париж, а в Испании пусть и бесснежно, но люди кутаются в плащи, и, придя домой, садятся поближе к очагу, стараясь поскорее избавиться от дрожи.
      - Надо же... - старик Балтазар с сомнением посмотрел на хозяина. Снег... Да, он видел снег - высоко в горах. Неужели вся Европа покрыта горами? Как же там живут люди, растет трава, зреют злаки, если сейчас, в январе в Европе снег? А в июле, верно, и дышать от стужи невозможно? Слава Иисусу, они живут не в далекой Европе, а в благословенной Аргентине, где не нужно зажигать огонь, чтобы согреть свои старые кости.
      Педро Зурита, владелец шхуны "Медуза", видел, что старик ему не верит. Да и мудрено представить душной январской ночью аргентинского лета, что в это время где-то люди страдают от холода и готовы заложить душу за ведерко угля или теплую накидку.
      - Спать не хочешь? Может, кофе?
      - Мои годы такие, что много сна не нужно. Идите, хозяин, я приляжу, если что. Море спокойно...
      Педро Зурита согласно кивнул. Действительно, тишина ночи не нарушалась ни всплеском волны, ни скрипом снастей. Океан спит глубоким сном, пора и ему последовать примеру океана.
      Он еще раз окинул взглядом палубу. При тусклом свете двух фонарей видны были ловцы жемчуга, спящие на палубе шхуны. Притомились, бедняги, умаялись. То один, то другой вскрикивали во сне, отмахивались руками, перебирали ногами. Верно, акулы снятся.
      Нужно будет аврал утром объявить, а то не шхуна - свинарник. Рее не выровнены, такелаж плохо подтянут, даже кливер не убран. И лодки в море, привязаны к якорной цепи. Конечно, штиль, и по всем приметам завтра будет то же, но погода погодой, а работа работой. С другой стороны, не от лени беспорядок, напротив - и пловцы, и даже матросы с утра до ночи заняты делом: одни ищут и поднимают раковины-жемчужницы, другие их разделывают, каждый следит за каждым, не уворует ли, не спрячет ли драгоценную жемчужину. Каждый из ловцов, из команды получал свою долю от прибыли, и потому у каждог глазок - смотрок. Великая сила - корыстный интерес! Вон сколько раковин, от бака до юта апельсину упасть некуда.
      Звякнло железо. Кто-то из пловцов - а, Мануэль, - подошел к бочке с пресной водой, что стояла у бизань-мачты и ковшом зачерпнул вволю. Похоже, и глаз не раскрыл, во сне пьет, сердечный. Выпил и свалился, как подкошенный, словно не воды хлебнул, а знатного первача. Солонина и во сне напоминает о себе. Ели-то перед сном, утром нельзя. Сытый живот нырять не дает. Что ж, пусть солоно, но здорово.
      - Что неладное заметишь, зови сразу, - сказал он Балтазару, первому и последнему своему помощнику.
      - Избави Иисусе! - перекрестился индеец. Золотой старик, хоть и не без заскоков. У кого их нет, заскоков-то? Лишь у самых пустых людей. Балтазар - не пустышка. В молодости он был лучшим ныряльщиком побережья. Или одним из лучших. Полторы минуты мог пробыть под водою. Но не это главное, а то, что за эти полторы минуты он собирал раковин вдвое, втрое против обыкновенного ловца жемчуга.
      - Никакого секрета, - отмахивался он от настоичивых расспросов молодежи. _ Драли меня нещадно, вот и выучили. Битьем, парни, можно ламу выучить сигары крутить, а уж мальца - индейца нырять и подавно. Хозе, мой учитель, царствие ему небесное, бросит в воду медный грош, и прикажет - доставай. Не достанешь - линем выпорет, а то и плетью. Сегодня на сажень бросит, завтра на полторы, послезавтра на две сажени глубины. А потом вот что удумал - привяжет к ноге корзину, камнями набитую, и бросит в воду. Идешь ко дну, а там отвязываешься. Можно и ножом перерезать, если не вмочь, но тогда опять плетка. Так и выучил. По сей день благодарю за науку. Да, благодарю. Кем бы я был без Хозе? Непоротым дураком. Вот вы, парни, пусть и не дураки, а жизнь вас и по сей день мордует. А я и в молодости зарабатывал много, и сейчас не бедствую. Старайтесь, парни, старайтесь, лучше поздно, чем никогда...
      Балтазар и в семом деле не бедствовал, хотя невзгоды не минули и его - левую ногу покалечила акула, бок - якорная цепь. Но зато у него была в Буэнос-Айресе небольшая лавка, где знатоки могли купить лучший на побережье жемчуг, кораллы, раковины, всякую морскую редкость и диковину.
      Но индейская душа Балтазара скучала за прилавком, и нередко заставляла его вновь и вновь отправляться на жемчужный лов. Ему знали цену и старались заманить на свои шхуны все промышленники: Ла-платский залив был для индейца родным домом, и никто лучше него не мог отыскать местечка, где жемчужных раковин было хоть пруд пруди. Он был знатоком и жемчуга, и ловцов жемчуга.
      Балтазар расположился у плетеном креслице, закурил сигару, прикрыл глаза. Ночь, что увидишь? Зато услышать можно много. Его слух, чуткий, как у всех индейцев - арауканцев, стоил не пары - дюжины газ, а в безлунную ночь и более. Всхлипы ловцов, слабый плеск воды, писк крысы под палубой, ничто не ускользало от него, но и не тревожило, не отвлекало на пустое. Он даже задремал - сном сторожевого пса, способного упустить раскат грома, но не крадущегося вора.
      Бальтазар видел сон: он плывет в океане, вокруг ни души, вверху сквозь воду проглядывает солнце, под ним темнеет бездна, сейчас совсем не страшная, он полон сил, он молод... Но вдруг вдалеке он увидел подплывающее чудище. Не акулу, нет, акул он не боится, хоть и стережется. Это чудище, неясное в толще морской воды, плывет не со злом, напротив, он знает, что ничего плохого ему не грозит, но кровь стынет в жилах, он в панике взмахнул рукою и увидел, что у него не руки, а лапы - зеленые, перепончатые, покрытые чешуей...
      Балтазар вздрогнул, просыпаясь. Спал он не долго, сигара не успела сгореть и наполовину. Что его разбудило? Кошмар? Но он слишком индеец, чтобы просыпаться из-за кошмара, пусть бледнолицые боятся призраков снов. Хотя какие они теперь бледнолицые, одно название...
      Издалека, с океанских просторов донеслись звуки - словно кто-то протрубил в рог, а потом закричал в избытке веслеья:
      - Эге! Эге-ге!
      Золотая молодежь веселится?
      Балтазар подошел к борту. Старый стершийся месяц только поднялся над горизонтом, но видно было - в море нет ни яхты, ни лодки. К тому же золотая молодежь не станет натруждать свои руки греблей, а под парусом в такой штиль далеко не уйдешь. Звук же мотора он бы как-нибудь да услышал.
      Ныряльщик-гурон, что спал поблизости, проснулся от шагов Балтазара.
      - Кричит? Это, верно, он.
      - Не мели ерунды, парень, - толкнул его ногой Балтазар.
      - Но я слышал!
      - Примерещилось тебе, помстилось.
      Индеец покрутил головой, затем замер, прислушиваясь.
      Может, пронесет?
      И еще раз, теперь гораздо ближе:
      - Э-ге-гей!
      - Он! - с дрожью в голосе ответил гурон и отполз подальше, в круг света.
      Криг был настолько громким, что проснулись и остальные.
      - Дьявол! Морской дьявол!
      - Тише вы, бабы! Бояться голоса, видано ли! Любой шалопай может запугать вас до смерти! - пытался урезонить ныряльщиков Балтазар, но те лишь сползались к фонарю, ища спасения от неведомой опасности.
      - Смилуйся, дева Мария, отведи его от нас, грешных, бормотал павший на колени гурон. Остальные пловцы беззвучно повторяли молитву вслед.
      Звук трубы раздался в третий раз, теперь вдалеке. Затем над океаном опять восцарило молчание.
      Пловцы ждали. Ничего. Тогда кто-то посмелее поднял голос:
      - Балтазар, это был он! Мы не можем больше оставаться здесь. Вспомни, что случилось с экипажем "Селесты"!
      Паника заразительна. Остальные подхватили:
      - Морской дьявол!
      - Это страшнее дюжины акул!
      - Мы должны уходить!
      Наконец самый разумный - или самый трусливый - сказал делльное:
      - Хозяина! Нужно позвать хозяина!
      - А чего меня звать? Я давно здесь! - из темноты вышел Педро Зурита. Зевая и почесываясь, он подошел к борту, глянул вниз и лишь затем повернулся к ловцам:
      - Что за шум, а драки нет?
      Его грубоватый, спокойный голос, уверенная поступь и движения успокоили индейцев.
      Они заговорили все разом.
      Зурита поднял руку.
      - Тихо, не галдите. Балтазар, должи обстановку.
      - Примерно час назад со стороны моря, норд-норд-ост был слышен слабый крик и звук трубы. Спустя пятнадцать минут он повторился, но уже гораздо громче, почти у борта. Еще через четверть часа мы опять услышали его, теперь он шел прямо с оста.
      - Ты уверен? - сонным голосом спросил Зурита.
      - Мы все, мы все слышали! - загалдели ныряльщики.
      - Тихо! - прикрикнул Зурита. - Я думать буду!
      Он уселся в то же плетеное кресло, в котором нес вахту Балтазар. Голова сонно опустилась на грудь. Все замерли. Теперь не то, что дьявола - муху бы услышали за милю, но и муха боялась потревожить думу хозяина.
      Помолчав изрядно, Зурита вяло сказал Балтазару:
      - Ты решил, что кричал не человек?
      - Да, хозяин. К тому же поблизости на воде не было даже скорлупки.
      - А пловец? Хороший пловец может проплыть и пять миль.
      - Но не так быстро, хозяин. К тому же ему будет совсем не до крика, этому пловцу. Разве пискнет на прощание. Нет, так кричать и так трубить может только дьявол. Надо побыстрее уходить отсюда.
      Зурита задумался. С одной стороны, уходить было рано - на берегу догнивали раковины, и брать смердящий груз на борт не хотелось. С другой - они уже добыли изрядно, и все измотаны до предела. Пора отдохнуть, почиститься. привести в порядок судно, он сам думал об этом накануне. Есть еще и третье соображение...
      - Пропадите вы пропадом с вашим морским дьяволом! Хорошо. Мы
      поднимем якорь на рассвете. - и, продолжая ворчать, капитан ушел к себе в каюту.
      Спать расхотелось, какой уж теперь сон. Он налил остывший кофе, морщась, отхлебнул. Помои.
      - Эй, мальчик! Приготовь-ка мне свежий кофе, да покрепче, покрепче!
      Юнга торопливо побежал на камбуз.
      Итак, снова он, морской дьявол, черт бы его побрал. Откуда и взялся на наши головы? Неужели... Почему бы и нет?
      Зурита закурил сигару и начал мерить шагами из угла в угол тесную, даром, что капитанская, каюту.
      Что это за чудовище поселилось в прибрежных водах? Или - кто? Его никто не видел, за исключением дюжины отчаяных вралей и выпивох, но это лишь нагоняло страх и на рыбаков, и на жителей побережья. Увидевшия дьявола, говорили они, дня не проживут. И шепотом, словно опасаясь, что чудовище их подслушает, передавали о нем истории одна другой ужаснее. Там чудовище вырезало большую семью рыбака, в другом месте уволокло в море юную красавицу, в третьем изрезало рыболовные сети у целой деревни, в четвертом забралось во двор и утащило целый котел похлебки, готовящийся на огне. Правда, говорили, что чудовище не чуралось и добрых дел; некто Хуан Карлос утверждал, что, когда он тонул, кто-то подхватил его снизу за спину и, поддерживая, доплыл до берега, скрывшись в волнах прибоя в тот миг, когда спасенный ступил на песок. Заканчивал свое повествование несостоявшийся утопленник призывом подать кто сколько может на новую лодку взамен исчезнувшей в пучине старой. Скептики, впрочем, утвержали, что лодка Хуана Карлоса вовсе не пошла ко дну а была продана по пьяному делу, и всю историю Хуан придумал для того, чтобы избавиться от попреков жены и собрать деньжат на очередную бутылку.
      Газеты не отставали от обывателей. Что делать, есть нужно всем, а газета с очередной историей "подвигов" морского дьявола расходилась куда бойче, нежели без нее.
      Правительные чиновники Буэнос Айреса долго не обращали внимания на эти рассказы и газетные заметки, считая их досужим вымыслом, но тут случилась история с "Селестой".
      Каботажное судно водоизмещением пятьсот тонн было найдено в двадцати милях от берега без экипажа. "Казалось, его покинули лишь полчаса назад, - рассказывал офицер береговой охраны Кристобаль Панса. - Кофейник был еще теплый. В швейную машинку, на которой беременная жена капитана строчила приданное будущему малютке, была вставлена материя. На палубе была найдена шахматная доска с расставленными фигурами - капитан частенько играл со своим помощником".
       Версию о пиратском нападении отмели сразу - во-первых, никаких пиратов в этих водах не водилось с тех пор, как полвека назад адмирал Гомес приказал береговой охране вешать их без суда и следствия, а во-вторых, груз "Селесты" остался неприкосновенным, включая пятьдесят бочонков рома.
      Среди мореходов и рыбаков поднялся ропот. Появились смутьяны, подстрекавшие матросов не выходить в море - по крайней мере, пока им не повысят жалование. Лов сократился, и цены на рыбу поднялись, что не прибавило популярности правительству. Власть зашевелилась. Береговой охране и полиции приказано было "принять меры, направленные на задержание неизвестную личность, сеющую смуту и панику среди прибрежного населения". Полиция старалась, даже раскрыла убийство семьи рыбака (виновными оказались соседи, не поделившие полоску земли), но морской дьявол оставался неуловим, более того, бесчинствовал пуще прежнего. Хуже всего приходилось рыбакам - их сети то и дело поднимались из глубин безнадежно испорчеными.
      Газетчики, приветсвуя раскрытие полицией кровавого злодеяния, тем не менее полагали, что одной полиции с "морским дьяволом" не справиться. "Пора привлечь к делу ученых - писал солидный еженедельник "Паис" - если, конечно, при современных ассигнованиях на образование и науку у нас в Аргентине еще остались ученые".
      Опасения были излишни - ученых, или, по крайней мере, лиц, считавших себя таковым, оказалось достаточно. Но света на происходящее пролить они не смогли, напротив, оживленная дискуссия, развернувшаяся на страницах газет, еще больше запутало дело. Сторонники академической науки утверждали, что "морской дьявол" науке известен с шестнадцатого века, но это кроткое и незлобивое животное, относящееся к подвиду тюленей совершенно неспособно на те проделки, которые ему приписывают. Другие считали, что в глубинах океана, возможно, сохранились древние виды, включая плезиозавров, но, безусловно, эти реликтовые твари совершенно не причастны к исчезновению экипажа "Селесты". Третьи заявляли, что причина происходящего не биологический, а чисто физический феномен: в условиях небывало жаркого лета над поверхностью океана образуются зоны гравитационой неустойчивости, порождающие инфразвуковые удары, вызывающие у людей массовые галюцинации. Четвертые ничего не утверждали положительно, а лишь выискивали несообразности в теориях других. В чем, нужно сказать, вполне преуспели.
      Правительство расщедрилось на научную экспедицию. Деньги были брошены на ветер! Пять недель ученые, принадлежащие, дабы сохранить объективность, к различным группам спорящих, обследовали побережье, но лишь окончательно переругались между собой, не придя к определенному выводу. Совместный отчет, опубликованный в проправительсвенной "Реппублике", ничего, кроме снисходительной улыбки, у читателей не вызвал. Посудите сами, деньги налогоплательщиков были потрачены на то, чтобы узнать, что некий дельфин, выброшенный бурей на берег, ночью исчез, очевидно, подобранный голодающим рыбаком - раз, следы порезов на сетях могли быть оставлены подводными скалами или обломками затонувших судов - два, и наконец, следы в виде отпечатков узких ступней человеческих ног, выходивших из моря и ведущих обратно в море могли быть оставлены любителями ночного купания, приплывшими на лодке - три. Все.
      Зурита глянул в иллюминатор. Восток алел. Скоро сниматься с якоря.
      Шум на палубе заставил выйти из каюты.
      - Ну, а сейчас чего шумим?
      На этот раз причина оказалась более, чем уважительная - лодки, казалось бы, надежно привязанные к якорной цепи, сейчас медленно дрейфовали в сотне кабельтовых от шхуны.
      - Это дьявол, хозяин, дьявол!
      - Какой вам, к бесу, дьявол! Крепче привязывать нужно, только и всего. Распустились, понимаешь!
      Но индейцы лишь прятали глаза.
      - Нет, хозяин, мы привязали их на совесть.
      - Оно и видно. Марш в воду!
      -Но... Хозян, ведь там дьявол!
      Положение спас Балтазар.
      - Арауканец не боится никого, - сказал он, - акула меня не доела, подавится и дьявол старыми костями, - и без плеска вошел в воду.
      - Ну... Гуроны ничем не уступят каким-то арауканцам, - и второй индеец последовал за Балтазаром.
      - Веревка отрезана ножом, - прокричал доплывший первым до лодки Балтазар.
      - А вы испугались - дьявол! - обратился Зурита к ловцам жемчуга. - Станет вам дьявол пользоваться обыкновенным ножом!
      Видя, что с пловцами не случилось ничего дурного, племенная гордость проснулась и у остальных.
      Зурита подождал, пока Балтазар не поднимется на палубу, пожал тому руку.
      - Молодец, старина. Распоряжайся, а я пока прихорошусь. Негоже капитану идти в Буэнос-Айрес образиною.
      На душе было неспокойно. Нож... Уж лучше бы это было доисторическое чудовище. Правы, ох правы в Центре, раз поручили уделить "дьяволу" особое внимание.
      Зурита подошел к зеркалу. На него смотрело бронзовое от загара лицо, густые вьющиеся волосы, падавшие прядями на лоб, черные брови, пушистые, приподнятые кверху усы и небольшую бородку с проседью.
      Центру нужен Педро Зурита, и не нужен, еще долго будет не нужен Петр Зуров. Понятно?
      Отражение только вздохнуло в ответ.
      
      2.
      
      Зурита склонился над картою. Обошлась она в одну жемчужину, но какая это была жемчужина! Хорошо, жемчуг у него свой, не покупной. Но Бальтазар до сих пор стонет от досады.
      - Не кряхти, старина! Затраты окупятся с лихвою!
      Индеец покачал головой.
      - Виданное ли это дело, хозяин - самому искать встречи с дьяволом, да еще и платить за это.
      - Жемчуг - это всего лишь жемчуг, старина. В море его много. А дьявол всего один.
      Карту составил Жозе Вилла, честолюбивый корреспондент "Паиса". Собрав все известные сведения о проделках "морского дьявола" Вилла пришел к выводу, что в определенных участках он появляется куда чаще, чем в других.
      - Я уверен, что у этого дьявола есть постоянное логово, и логово это - вблизи от берега, если не на самом берегу, - сказал журналист, расставаясь с картой. Конечно, у него оставался дубликать, но опубликуют его лишь через неделю, в следующем номере газеты. Так что фора невелика, грех ее упустить.
      Медуза, сегодня убранная и подтянутая, стояла в десяти милях южнее Буэнос - Айреса. Ловцы остались на палубе, пусть отдохнут, с собою Зурита взял лишь Балтазара и ныряльщика - гурона.
      - Я сам пойду под воду, - сказал он Балтазару.
      - Вы хозяин, - дипломатично ответил старик. Этот бледнолицый плавает как акула, что стоит у его лавки, большая бетонная акула с железным каркасом. Он, Балтазар, дал ему дюжину уроков, и бледнолицый кое-что усвоил, но какая учеба без линька...
      На шлюпке они отплыли на двести кабельтовых от "Медузы". Экипаж на палубе дивился невиданному зрелищу - хозяин готовился к погружению, словно простой ловец жемчуга.
      Солнце, знойное январское солнце палило немилосердно. А ведь только-только взошло.
      Балтазар осмотрел узел, которым был обвязан большой кусок известняка. - его не руками держать нужно, хозяин. Руки плавцу нужны для другого. Ногами обхватите, ногами, я же показывал!
      Зурита послушно кивнул.
      - Да поможет нам дева Мария, - прошептал гурон, глядя, как Зурита стремительно погружается вниз.
      Дьявола решено было ловить на живца, и первым живцом вызвался быть капитан.
      Вода здесь, в крохотной бухточке, была теплой и для Ла-Платы необычайно прозрачной. Каждая рыбка, каждый камешек видны были четко и ясно.
      Зурита опустился на дно и, согнувшись, начал собирать раковины и класть их в привязанный к ремешку на боку мешочек. Разве так ее берут, раковину? Ее поддеть нужно, поддеть, а он тянет-потянет, вытянуть не может. Ну, наконец-то оторвал.
      И Балтазар, и индеец-гурон увлеченно смотрели на забавное зрелище, и беду первыми заметили матросы "Медузы".
      - Акула! - донесся до шлюпки истошный вопль с палубы. - Акула!
      Балтазар, мгновенно оценив обстановку, дернул за веревку. Но Зурита словно прилип к морскому дну. Вцепившись руками в камень (вот и учи после этого бледнолицых) он неотрывно смотрел куда-то вдаль, в сторону, где над водою грозно несся отрый плавник.
      - Акула! - еще отчаяннее крикнули на "Медузе".
      - Помоги! - приказал Балтазар гурону. Едва не свалившись в воду, они-таки вытянули на поверхность капитана.
      Зурита был бледен, но спокоен.
      - Вы тоже видели?
      - Акулу? - спросил Балтазар.
      - Да нет же, его, морского дьявола.
      Балтазар и индеец-гурон переглянулись. Похоже, оба подумали об одном и том же: перепугался хозяин, у страха глаза велики.
      - Смотрите же, - Зурита перегнулся через борт лодки.
      Балтазар и ныряльщик-гурон подчинились.
      Да, неладные дела в подводном королевстве. Рыбки прыснули в сторонысловно воробышки при виде приближающейся кошки. Ничего удивительного, акула. Вот и она. Но странно, за ней тянултя темно-багровый дым. Кровь! Кровь хлестала из распоротого бока морской владычицы, хлестала и превращалась в тяжелые, грузные водяные тучи.
      Не сговариваясь, Балтазар и гурон навалились на весла. Зурита, все еще бледный, не протестовал. Пусть.
      - Хозяин, хозяин, что вы видели? - матросы обступили поднявшегося на палубу капитана.
      - Его.
      - Морского дьявола? Каков он?
      - Огромен и безобразен. Глаза, что стаканы, хвост, как у дельфина, а лапы когтистые и перепончатые, - ответил Зурита. - И весь покрыт бенстящей чешуею. Подплыл к акуле, махнул лапою - и кишки посыпались из брюха.
      - А кто страшнее, акула или дьявол?
      - Дьявол, - без колебаний ответил Зурита.
      Матросы в страхе попятились.
      - Ладно. Я должен отдохнуть, - и Зурита опираясь на Балтазара, пошел в свою каюту. Конечно, он мог бы дойти и без помощи индейца, но с ним уход выглядел эффектнее. Краем уха он слыша, как гурон, понизив голос, сказал:
      - И я тоже видел дьявола. Это настоящее чудовище - клыки с палец, даже больше, глаза горят красным огнем, когти на лапах - что ножи...
      Этак к вечеру весь экипаж уверится, что видел морского дьявола, подумал Зурита.
      - Он, конечно, языком мелет, гурон, даже лучший, всегда остается гуроном, но вы, хозяин, вы в самом деле видели морского дьявола?
      - Видел, старина, видел.
      - И он действительно ужасен?
      - Скорее странен. Пучеглазый, с хвостом. Но величеной не больше тебя или меня.
      - Но почему вы разрешаете этому гурону рассказывать небылицы?
      - Все очень просто, Балтазар. Трюмы "Медузы" полны перламутровых раковин, в сундуке - Зурита указал на крепкий, обитый железом, кофр, - лежит прекрасный жемчуг, но торговцы платят мало. А если по побережью пойдут слухи, что сам Педро Зурита видел ужасного дьявола, ныряльщики откажутся выходить в море, а те, кто вышел, повернут обратно. Цена на жемчуг подскочит, да и на перламутр тоже, и мы выручим вдвое против обыкновенного. Понял?
      - Вы великий человек, дон Педро, - искренне сказал старик.
      - Человек я обыкновенный, просто знаю законы рынка, - Зурита опустился на кровать. - Я полежу часок, а ты походи, постращай народ.
      - Но... - Балтазар замялся, - а потом... Потом-то что будем делать? Наши ловцы ене трусливее, но и не храбрее прочих.
      - Все учтено, мой друг, и ты узнаешь об этом, но позже.
      Обрадованный, старик вышел на палубу. Получить вдвое - это замечательно. Но тс-с, молчок! А страху он нагонит.
      Зурита лег на койку. Нужно отдохнуть. Все-таки сегодня он кое-что сделал. А вид у чудовища, действительно, пугающий. Не зубами и когтями, нет, будь у чудовища, действительно, зубы с вершок и светящиеся глаза, он бы даже обрадовался. Пугало другое.
      Он задремал - пережитое порядком вымотало Зуриту. Голос гурона звучал раздражающе, и, вместе с тем, успокаивающе - так бывает. Например, скрипучие качели в саду, или калитка. Немец-перец-колбаса, конечно, тут же бы смазал их минеральным маслицем, но мы, русские, люди широкой души. Если что-то хочет скрипеть, пусть скрипит.
      Последнюю фразу он даже подумал по-русски, чего с ним давно уже не случалось. Видно, дьявол все-таки потряс его, даже подсознание взбаламутило.
      Через час он вернулся на палубу - скомандовать отплытие. Открыл было рот, как из-за скалы донеслись звуки рога. Громкие, отчетливые, они поразили экипаж "Медузы" как удар электрического угря. Матросы замерли, застыли, лица их посерели на глазах и покрылись испариной.
      Из стайки дельфинов, что резвилась неподалеку, отделился один дельфин и быстро поплыл к неведомому сигнальщику. Казалось, звук рога имеет над ним таинственную власть.
      Минуту спустя, а, может, и быстрее, дельфин вернулся, но вернулся не один! На спине он вез своего хозяина - морского дьявола.
      Дьявол восседал на дельфине, словно амазонка на коне. При свете яркого солнца Зурита увиде то, что прежде видел в морской пучине. Самые худшие опасения подтвердились.
      Чудовище обладало телом человека, на морде - или на лице? - виднелся огромный, как автомобильная фара, глаз, чешуя сверкала, как свеженачищенное серебро, а кисти рук напоминали лапы гиганской лягушки.
      Чудовище держало в руке витую раковину. Вот оно еще раз протрубило в нее, засмеялось - ведь только человек может смеяться, человек и дьявол! - и вдруг крикнуло на чистом испанском языке:
      - Скорее, Лидинг, вперед!
      Лягушачья лапа похлопало по лоснящейся спине дельфина, и тот наддал.
      - Пресвятая дева Мария, помилуй нас! - завопил индеец-гурон.
      Чудовище оглянулось, скользнуло с дельфина в воду и погрузилось в глубину. Мгновение спустя маневр хозяина повторил и дельфин.
      Якорь был поднят моментально, паруса поставлены еще быстрее, но даже когда бухта и скала совсем скрылись из глаз, ловцы продолжали говорить вполголоса, вновь и вновь переживая виденное. У чудовища уже были не только огромные зубы, но и рога, и острый плавник на спине. Вечером все побережье будет с трепетом вглядываться в океан, страшась увидеть невиданное чудище.
      Но самым страшным было другое. Зурита закурил крепчайшую сигару. К чему себя обманывать? Если человеку надеть на лицо особую маску, на руки - перчатки а на ноги новейшее французское изобретение моноласт, то мы получим именно того монстра, что проплыл мимо "Медузы" на дельфине!
      
      3.
      - Я хочу сделать предложение, от которого ты не сможешь отказаться, - Зурита долго обдумывал эту фразу, вертел и так, и этак, добавляя, убирая и переставляя слова, пробуя интонации, тренируя перед зеркалом мимику. Нужды в том не было, не тот случай, но надоело пользоваться штампами, выученными в разведшколе, хотелось чего-то нового, своего. Да и преподаватель учил, что профессия разведчика состоит в том, чтобы в новых обстоятельствах искать новые пути.
      - Слушаю, хозяин, - Балтазар отставил чашку кофе, выжидательно посмотрел.
      - Твоя доля в прибыли - десять процентов, так?
      - Верно.
      - Ты можешь ее удвоить. Двадцать процентов - это уже солидно, согласен?
      - Да, хозяин. Что я должен для этого сделать?
      Вот что значит - индеец. Белый сорасник долго бы тряс руку, благодарил со слазами на глазах, клялся бы в вечной преданности а индеец зрит прямо в корень - что делать?
      - Помочь мне поймать дьявола.
      - Дьявола? - оказывается, Балтазар не разучился удивляться.
      - Морского дьявола. Других и даром не нужно, и с деньгами не возьму.
      - Морского дьявола... - к старому ныряльщику вернулась невозмутимость. - Помочь, конечно можно, отчего ж не помочь. Любого, кто из плоти и крови, можно поймать.
       - Ты считаешь, что он из плоти и крови?
      - Конечно. Я это понял, когда увидел обрезанную веревку. Духу нет нужды в ноже, только человек пользуется им.
      - По-твоему, морской дьявол - человек?
      - В детстве я слышал, что прежде морские боги часто брали в жены земных женщин, и у них рождались люди-рыбы. Они могут жить под водою, могут говорить, могут повелевать морскими тварями, но они смертны. Морской дьявол - один из них. Арауканец не боится смертных. Я поймаю его для тебя, дон Педро. А ты дашь мне двадцать пять процентов прибыли "Медузы".
      - Я говорил о двадцати, Балтазар.
      - Сейчас я получаю десять процентов, тридцать - ловцы, пять - команда, ты - оставшиеся пятьдесят пять. Все правильно, ты хозяин, "Медуза" твоя, лодки твои. С моским дьяволом тебе не нужны будут ловцы - один дьявол стоит больше ловцов, чем их поместится на шхуне. Тридцать процентов прибыли, что получали ловцы, я прошу поделить поровну, между тобой и мной. Это справедливо. Без меня тебе не поймать дьявола.
      Зурита был доволен, но решил поторговаться.
      - Двадцать пять процентов - это много, Балтазар. Двадцать один.
      - Двадцать три.
      - Двадцать два, и по рукам.
      - По рукам.
      Зурита налил старику стопочку старого, выдержанного рома, не обделил и себя. Традиция, она везде традиция, что в Нижнем, что в Буэнос-Айресе.
      - Морской дьявол любит забавляться с сетями, режет их, кромсает, выпуская рыбу на волю и оставляя рыбаков голодными. Я предлагаю поймать его в сети.
      - Как, Балтазар? Дьявол не глуп, раз не попался до сих пор.
      - Сначала мы поймаем дельфина. Дьявол захочет его освободить, тут мы его и схватим.
      - Но, старина, он их разрежет! Его нож острее бритвы, что ему какая-то сеть.
      - Вот и дьявол так подумает. Но сети на дьявола должны быть не простыми - стальными. Бледнолицые мастера сделают такие сети.
      - Пожалуй, сделают, - протянул Зурита.
      - Но наши ловцы не годятся для дела, дон Педро. При виде дьявола у них трясутся поджилки.
      - Найди ароуканцев, Балтазар, они храбры и сметливы.
      - Да, хозяин. У меня есть на примете надежные люди.
      Еще бы. У Балтазара много чего есть на примете. Потому-то он и нужен. Ароуканцы - это маленькое и сплоченное государство внутри государства. Прибрать их к рукам - лучшей сети придумать трудно. Куда стальной...
      Ром они потягивали молча, так пьют настоящие мужчины, а не болтливые гуроны.
      Что ж, он неплохо замотивировал интерес к морскому дьяволу. Балтазар прав - одно такое существо стоит полусотни ловцов, а если оно хорошо знает море, то много больше. Он, Педро Зурита - мелкая хищная рыбка, которая мечтает стать крупной, и морской дьявол - тот случай, за который нужно ухватиться обоими руками. И для Балтазара нет ничего удивительного в желании поймать дьявола. Он считает, что на дьяволе можно неплохо поживиться, и сам не прочь урвать кусок. Раз так думает опытный индеец, так будут думать все. Отлично, просто отлично. Правильно его учили: деньги, жажда наживы - самый убедительный мотив.
      Следущая неделя была хлопотливой. Удалось уговорить журналиста "Паиса" повременить с публикацией карты, взамен Зурита обещал, что, если удастья поймать "Дьявола", журналист унает об этом первым.
      Стальные сети взялись изготовить за десять дней, хорошо, в промышленности застой, и мастерские с охотой брались за любой заказ. Зурита рассчитался с ловцами, и те пошли пропивать полученные деньги в кабаках, рассказывая всем желающим о том, как они встечались с морским дьяволом. Спустя несколько дней чудовище уже было монстром с крокодильей пастью, глотающего на завтрак акул, а на сладкое зазевавшихмя ловцов.
      Взамен ловцов он взял пятерых племянников Балтаза, индейцев - арауканцев. Золотые ребята - действительно и храбрые, и сметливые, а главное, не из болтливых. Балтазара они слушали бесприкословно, прикажет в воду - прыгают в воду, прикажи в огонь, наверное, шагнули бы и в огонь, а один из индейцев таскал с собою медную трубу и вечерами перед сном трубил что-то печальное и тоскливое, даже слезы наворачивались.
      "Медуза" стояла в полумиле от бухточки, в которой они видели "Дьявола". Пусть привыкнет к виду. Занимались делом самым простым - ловили рыбу, ныряли за раковинами. Рыбаки и ловцы жемчуга, напуганные рассказами о жутком чудовище, в море выходили с величайшей неохотою, уловы рыбы упали до критического, и все, что добывала "Медуза" продавалась быстро и втридорога. За Зуритой укрепилась репутация жесткого дельца, готового ради денег схватиться даже с чертом. Теперь не только своя команда, но даже и другие владельцы шхун все чаще и чаще стали называть его почтительно - доном Педро. Что ж, маленькая, а польза.
      Сети, обыкновенные сети были испорчены дважды. Зурита обрадовался - значит, дьявол где-то поблизости. Трижды они слышали звуки рога, и индеец-трубач заверил, что сумеет сыграть сигнал не хуже самого дьявола.
      Наконец, стальная сеть была готова.
      Зурита волновался, и не старался этого скрыть. Небогатому промышленнику и полагалось волноваться, сеть обошлась недешево, а будет ли толк, или одни убытки, знал только океан.
      Когда вечером стадо дельфинов резвилось у входа в бухточку, Зурита решил - пора опробовать новую сеть в деле.
      Сеть оказалась отличной, не даром за нее Зурита расплатился почти всей выручкой. Издали от веревочной и не отличить - гибкая, и в то же время необычайно прочная, она обещала хороший улов.
      - Давай, Балтазар, закинь-ка в первый раз невод в море.
      - Невод?
      - Так в Кастилии в старину называли рыбацкую сеть.
      - Слушаюсь, дон Педро, - Балтазар приказал, и двое арауканцев немедленно принялись выполнять команду.
      Да, отличные ребята.
      Индеец трубач начал обычный вечерний номер. Звуки трубы плыли над водою айсбергом: маленькая часть на поверхности, остальное же в глубине, поди, сыщи. И вот в конце он протрубил сигнал морского дьявола, протяжно, громко.
      От стада отделился крупный дельфин и понесся навстречу медузе.
      Все рассчитано. Будем надеяться, что рассчитано верно. Три раза, что они слышали, как трубит морской дьявол, солнце касалось горизонта. Сейчас они опережали дьявола на пять минут.
      Трубач повторил сигнал, и дельфин помчался пуще прежнего - и попал в сети!
      Теперь очередь за дьяволом.
      Дельфин бился в сетях. Ученые люди гворят, что обыкновенное ухо слышит лишь малую часть дельфиньего крика. Но и слышимого довольно, чтобы броситься на выручку. Ну, дьявол, где же ты?
      Потекли томительные минуты.
      Как бы дьявол быстро не плавал, все же он не дельфин. Пока приплывет... если вообще приплывет.
      - Дьявол! Я вижу дьявола, - Балтазар рукой показал в глубину. А рука-то не дрожит. Серьезный старик.
      - Поднимай сеть! - закричал Зурита. - Взяли!
      Арауканцы действовали дружно, слаженно. Сеть пошла вверх. Балтазар прав - в сети он, морской дьявол. Сейчас, в алом свете закатного солнца его чешуя смотрелась не серебряной - рубиновой.
      - Быстрее! Еще быстрее!
      Но и дьявол был быстр. Нож, хоть и с трудом, но резал-таки сеть. Нет, успеют, успеют!
      И вот когда дьявол, казалось, был уже в руках, и он, и дельфин провалились в прорезанное отверстие.
      Балтазар сказал что-то на арауканском наричии. Индейцы виновато потупились.
      - Мне стыдно за них, хозяин.
      - Ничего, старина, бывает, - Зурита оглядывал сеть. - Подводные-то кузнецы получше наших, верно?
      Индеец покачал головой.
      - Если бы мы были попроворнее...
      - То тогда бы у нас был дельфин. Он ведь не только себя спасал, а и дельфина. Нет, старина, это чудище еще ценнее, чем я думал. И я его поймаю. Заложу дом, "Медузу", выпишу водолазов, перегорожу всю бухту, но морской дьявол будет работать на меня!
      Зурита перевел дух. Не переиграть бы. Но нужно обосновать причину продолжения охоты. Воля потомка конкинстадоров - тоже капитал.
      Балтазар коснулся руки капитана.
      - Я спущусь вниз и отыщу логово дьявола. А там... Индейцы умеют ставить капканы.
      - Отлично, старина. Капканы, силки, ловчие ямы или что другое. Я даже готов подписать договор с дьяволом земным, чтобы поймать дьявола моского!
      Ночь Зурита провел в размышлениях. Умный, ловкий, хитрый у него враг. Как поймать такого, если в воде он себя чувствует, как рыба? И нож, такой острый...
      Говорит по-испански, а дельфину дал английское имя. Почему? Он знает еще и английский? Кто его обучил языкам - не морской же бог?
      Балтазар дело говорит, нужно отыскать логово морского дьявола.
      Но почему непременно под водою? Бухта - его дом, или только лужайка перед ним?
      Под утро удалось уснуть. Сон освежил и добавил ума. Он осмотрел карту. Это была морская карта - мели, глубины, береговая линия, но сама земля оставалась белою. Нужно взять карту земную, да и посмотреть повнимательнее. А то он слишком вжился в образ Зуриты, все в лоб да в лоб норовит - сети, какканы...
      Балтазар готовился к погружению. На пояс, там, где ловцы жемчуга помещают холщевый мешок для раковин, он приспособил нож.
      - Не такой острый, как у дьявола, зато я знаю пару-тройку ударов, - подмигнул он хозяину.
      - Не сомневаюсь, но помни, он нам нужен живой и здоровый.
      - Я помню, хозяин. Но, кроме дьявола, под водою есть еще акулы, спруты, водоросли. А дьяволу я просто пригрожу, если приблизится.
      Он натерся пальмовым маслом.
      - Буду плавать, пока ничего не найду.
      Вместе с Балтазаром в шлюпку спустились двое арауканцев - грести. Ныряльщик должен беречь силы, не перетруждать мышцы посторонней работой.
      Зурита смотрел, как шлюпка подплыла ближе к бурегу. Балтазар несколько раз вздохнул, обхватил камень ногами - и почти без плеска ушел в воду.
      Минута. Минута и пятнадцать секунд. Полторы минуты...
      Наконец, он вынырнул, арауканцы втащили его в шлюпку, затем подняли камень, отплыли на тридцать саженей. Еще одно погружение. Еще и еще. Упорный старик, не сдается, хотя теперь проводит под водой не больше минуты.
      
       Зурита приказал спустить еше две шлюпки. Один ныряльщик хорошо, а три - лучше.
      Он успел отплыть от корабля на два кабельтовых, когда взрыв потряс бухту.
      Через минуту на поверхности воды плавало все - обломки дерева, целые боченки, скамейки, пустой бак, обрывки такелажа.
      Не было только "Медузы".
      
      4.
      - Жаль "Медузу". Это был хороший корабль, хозяин.
      - Это была старая гнилая галоша, Балтазар. Но она была моя. Кто-то мне за нее дорого заплатит. Очень дорого.
      - Но вы скоро получите деньги.
      - Страховку? Да, страховка, можно сказать, у меня в кармане. Я о другой плате мечтаю...
      Они сидели в крохотном кабачке, хозяин которого был дальним родственником Балтазара. Здесь их никто не мог ни обеспокоить, ни подслушать.
      После взрывы "Медузы" репортеры первое время ходили за Зуритой, как цыплята за наседкой. Но Зурита дал одно-единственное интервью Жозе Вилле, журналисту "Паиса". В нем он не упомянул ни про сеть, ни про "морского Дьявола. По словам Зуриты, он осматривал бухту, предполагая основать в ней колонии жемчужниц, чтобы выращивать жемчуг по японскому способу. Взрыв для него был полной неожиданностью - на шхуне не было ни грамма динатмита или другой взрывчатки. Возможно, корабль натолкнулся на старую мину.
      Развивая эту теорию, Жозе Вилла написал о рейде немецкой эскадры в тысяча девятьсот семнадцатом году в Карибское море. Там ею были сброшены тысячи плавучих мин. Необычайно жаркое лето вызвало к жизни течение "Эль Ниньо", которое и могло принести к берегам Аргентины морскую мину.
      Другим газетам мины было недостаточно. "О чем умолчал Зурита", "Трагедия в бухте дьявола", "Дьявол топит "Медузу" - подобные заголовки кричали с первых газетных полос.
      Страховое общество провело собственное расследование. Племянники Балтазара лишь смущенно улыбались, "Наша мало-мало говорить испански. Мы плавать, нырять, корабль бум-бум" . Балтазар, а, особенно, Зурита были куда красноречивее, но смысл их слов в еонечном итоге сводился к тому же: "Мы ныряли, а Медуза бум-бум". Пришлось страховщикам принять версию мины, занесенной в Ла-платский залив течением. На счастье Зуриты, шхуна была застрахована на сумму, не превышающую ее стоимости, и никакой корысти в ее потоплении для Зуриты страховая компания не углядела.
      Правда, позднее корысть все-таки оказалась: напуганные рассказами о морском дьяволе, а теперь еще и о плавучих минах, ловцы жемчуга наотрез отказывались выходить в море на прежних условиях. Они требовали увеличение своей доли добычи. Обычно она сотставляла четверть, но появились агитаторы, подговаривающие ловцов соглашаться не меньше, чем на сорок процентов, а лучше - пополам.
      - Хозяева только считают денежки, а работаете вы. И весь риск тоже на вас. Ловца подстерегают акулы, спруты, морской дьявол, наверху его обирают акулы сухопутные, давая лишь четверть от выручки. Кормят дрянью, а удерживают за нее втрое. А если кого ранит акула, семья будет голодать. Без вас промысел станет! Потерпите неделю-другую, и хозяевам придется пойти на уступки".
      Подобные разговоры велись и прежде, но без успеха - четверть от выручки лучше, чем ничего, да и ловцы норовили утаить лучший жемчуг от хозяина. Зурита потому и платил своим ловцам тридцать процентов на всех разом, чтобы исключить воровство: воров в его артели били нещадно свои же братья ловцы, били жестоко и с позором гнали взашей, сам же Зурита оставался в стороне.
      Сейчас же ловцы просто боялись выходить в море, и призывы встретили отклик самый горячий. Для настоящего hombre гораздо почетнее не выходить из моря ради борьбы за повышение заработка, чем из страха перед морским дьяволом.
      Потому цены на шхуны, приспособленные для лова, заметно упали. Зурита без труда купил судно новее и крепче прежней "Медузы". На палубе "Звезды" - так Зурита назвал шхуну - и сидел он с Балтазаром под тентом, наблюдая, как индейцы - арауканцы драили палубу, приводили в порядок такелаж, красили новые шлюпки.
      - Вы хотите посчитаться с дьяволом?
      - Конечно, Балтазар. Месть, как учит церковь, дурное чувство, и я не собираюсь мстить. Но вразумить дьявола нужно. Кстати, как ты думаешь, случайно ли обошлось без жертв, или дьявол специально ждал, когда последний человек покинет "Медузу"?
      - Я не боюсь морского дьявола, - сказал Балтазар полушепотом. - От ттого, что я говорю это не в первый раз, суть не меняется. Но если бы дьявол захотел, он бы нас в бухте перерезал, как слепых котят, выброшенных тонуть.
      Зурита озадачанно посмотрел на Балтазара и тоже невольно понизил голос. - Но ты выглядел столь уверенным, да еще похвалялся секретными приемами, когда брал с собою нож.
      - Это я для них, - кивнул Балтазар на усердно работавших племянников. - Да и для себя тоже. На самом деле я его все-таки немножечко опасаюсь.
      - Я его просто боюсь, - правдиво ответил Зурита. - И все равно я его поймаю.
      - Я с вами, хозяин. Вы уже застраховали шхуну?
      - В первый же день покупки. Но я не собираюсь рисковать "Звездочкой". Пора вспомнить твою легенду. Ты, помнится, гворил, что дьявол рожден женщиной.
      - Так говорили старики.
      - Значит, стоит поискать его на земле. Атака в лоб не удалась - зайдем с тыла.
      - С тыла?
      - Бухточку мы обследовали. Пора обследовать землю. Пойду в город, быть может, узнаю что-нибудь.
      Идти пришлось в ресторан, не из самых шикарных, но знатоки его ценили. Ценил и Жозе Вилла, выбравший его для встречи. Обед он заказал изысканнейший, платил-то Зурита.
      Из окна отдельного кабинета воды Ла-Платского залива казались лазурно-голубыми, а суда - величавые океанские лайнеры, деловые каботажные пароходы и сонные шхуны морских промышленников смотрелись нарядными, читыми.
      - Боюсь, если морской дьяво не прекратит свои шалости, цены станут совсем заоблачными, - сказал вместо приветствия журнались.
      На взгляд Зуриты в этом ресторане цены уже были заоблачными, но он вежливо промолчал. Кабальеро должен радоваться любой возможности выказать щедрость.
      Отдав должное кухне (Зурита ел безо всякого аппетита, морские явства приелись), они перешли к делу.
      - Вот другая карта, - сказал журналист.
      Они склонились над картою.
      На земле, что примыкала берегу, располагались монастырь в юговосточной части бухты дьявола, и большая усадьба в югозападной.
      С чего начать?
      Монастырь принадлежал ордену моренитов, некогда могущественному, но и сейчас сохранившему если не силу, то ум. Именно в монастыре обсушили и приодели Зуриту и его команду сразу после гибели "Медузы". Мол ли среди монахов завестись дьявол? Или: мог ли среди монахов оказаться человек, одаренный необыкновенными способностями - находиться под водою столько, сколько пожелает? Это для Зуриты такой человек - кладезь, в какой-нибудь горной деревушке младенца с жабрами посчитали бы уродом - и отдали бь монахам на воспитание. Морениты, по крайней мере, морениты этого монастыря - совершенные вегетарианцы, Зурита опять-таки ощутил эта на себе - им не предложили ни мыса, ни рыбы, а наложили какой-то салат из водорослей, приправленный растительным маслом. Спору нет, было вкусно, но... Но дьявол, вполне вероятно, сознательно пощадил их, и еще он распарывал рыбацкие сети, высвобождая на волю рыб. Поступки вполне в духе моренитов. Похоже испанская поговорка "Ищи дьявола у креста" попала в точку..
      Поместье же пренадлежит некоему доктору Сальватору, - журналист откинулся на спинку стула, приняв позу, словно граф из синематографа.
      - Что за тип?
      - О, это весьма таинственная личность. Пять лет назад он прибыл сюда из Северо-Американских Соединенных Штатов, купил усадьбу, переоборудовал ее на свой вкус и с тех пор живет отшельником. Но родина его - Европа, возможно, Германия. Во всяком случае, кое-кто из наших немцев - больших немцев - замолвил за него словечко там, - журналист указал сигарою на потолок. - Говорят, в Северной Америке у него были крупные неприятности, его обвинили в бесчеловечных опытах над больными. Здесь он не практикует, по крайней мере, не практикует на тех, у кого светлая кожа. Индейцы - другое дело, но кого волнует судьба индейцев?
      - Он лечит индейцев?
      - И очень успешно, по крайней мере, иногда. Мне известно наверное, что однажды к нему принесли человека с головой, расколотой как орех. Мозги наружу, сам холодный... А вышел от доктора живехоньким, даже женился. Жена, правда, всоре умерла, и вообще в деревне стало происходить странное.
      - Что - странное?
      - Вы, дон Педро, знаете, насколько суеверны бывают индейцы. Они почему-то вбили себе в голову, что к ним вернулся в деревню вампир.
      - И?
      - И вбили кол в грудь вдовцу. Самое удивительное, что после того случая они еще больше уверовали в доктора Сальватора. Только мертвых ему носить перестали.
      - Я что-то ничего об этом не слышал.
      - Еще бы. Почему, как вы думаете, я рассказываю эту историю вам, а не пишу в своей газете? Да потому, что владелец газеты запретил нам даже упоминать имя Сальватора. Слишком влиятельные у доктора покровители.
      Зурита шел обратно не торопясь. Думется лучше, когда вот так идешь по улочкам, ведущим в гавань. Иногда кажется, что и не Буэнос Айрес вокруг, а родная Одесса.
      Итак, два зайца, монастырь и доктор Сальватор. Один из зайцев фальшивый, да только какой? За которым прикажите бежать? А ведь придется за обоими. И поймать нужно тоже обоих. Значит, нужно пустить по следу двух гончих.
      
      5.
      Вечером к воротам монастыря моренитов подошел одинокий путник. Долгий путь утомил его совсем немного, и не удивительно - нужно большее, чтобы утомить молодого здорового индейца - ароуканина .
      Привратник выглянул в зарешеченное окошко.
      - Что тебе нужно, сын мой?
      - Меня зовут Мануэль. Я хочу послужить монастырю.
      - Похвальное желание, - но дверь оставалась закрытой.
      - Моя семья спаслась при кораблекрушении, и отец решил, что в благодарность я должен послужить монастырю столько, сколько будет угодно отцу-настоятелю. Я не буду обузой - в нашем селении меня считают хорошим работником. И еще моя семья собрала пожертвование, оно невелико, но от чистого сердца, - ииндеец пошарил за пазухой и вытащил тряпицу. - Вот что я должен передать отцу-настоятелю.
      В лучах заходящего солнца засверкали монеты. Двойные испанские дублоны!
      - Отец-настоятель не прикасается к золоту, но наш эконом примет дар твоей семьи, - голос привратника смягчился. - Заходи, сын мой.
      Индеец, смиренно потупясь, робко ступил на монастырский двор.
      Спустя час он отдыхал в закутке для незнатных гостей. Отец эконом, действительно, не отказался принять скромный дар, но судьбу индейца должен был решать отец-настоятель.
      Завтра. А пока пусть отдохнет с дороги.
      Мануэль устроился поудобнее. Отчего бы и не отдохнуть - впрок? Его чуткое ухо уловило осторожные шаги за дощатою стенкой. Присматривают, конечно. Пусть. Он съел лепешку, запил водой. Для индейца вполне приемлемый ужин. Вода, правда, странная, с вязкой горчинкой, словно капнули в нее сока неведомой травы. Ничего, раз дали, значит, так положено.
      
      
  • Комментарии: 2, последний от 08/12/2022.
  • © Copyright Щепетнев Василий Павлович (vasiliysk@mail.ru)
  • Обновлено: 14/01/2007. 53k. Статистика.
  • Фрагмент: Фантастика
    • Оценка: 5.88*5  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.