С  утра  мела метель,  но  после полудня она  успокоилась,  и  лишь
большие  белые  хлопья  снега  медленно  и   торжественно  опускались  в
недвижном  воздухе.   В   центре,   наверное,   все   еще   продолжалась
предпраздничная суета;  машины,  увязая и  буксуя в свежевыпавшем снегу,
подъезжали к  ярко  сияющим  витринами  магазинам,  гудели  нетерпеливые
клаксоны,   играла  музыка,   сверкали  и   перемигивались  разноцветные
гирлянды, и вращающиеся двери выпускали все новых довольных покупателей,
несущих в красивых фирменных пакетах коробки с подарками... Но здесь, на
окраине,  было очень тихо и совсем безлюдно.  Лика,  проваливаясь в снег
почти  по  колено,  брела по  длинному переулку,  куда  выходили главным
образом  запертые ворота  складов да  глухие  выщербленные стены  старых
кирпичных домов.  Постепенно смеркалось - в конце декабря темнеет рано -
но девочка не думала поворачивать назад. Она знала, что дома ее никто не
хватится.  Мать,  как всегда, валяется на диване и смотрит по телевизору
очередную мыльную оперу. Рядом с ней - здоровенный пакет с чипсами, куда
она периодически запускает толстые,  лоснящиеся от масла пальцы, а затем
принимается шумно  жевать,  роняя крошки на  пол,  на  диван и  на  свою
засаленную безразмерную футболку,  в которой вечно ходит дома.  От этого
занятия она  отвлекается лишь затем,  чтобы закурить вонючую сигарету во
время  очередной  рекламной паузы;  затем  она  долго  утробно  кашляет,
колыхаясь всем своим рыхлым телом,  говорит "вот дерьмо!" и возвращается
к чипсам. На ее толстом животе лежит пульт управления телевизором. Когда
мыльная опера заканчивается на  одном из  каналов,  она переключается на
другой.
     Отец и вовсе завалится домой к полуночи, если не позже. Все зависит
от того,  насколько хватит денег у  него и  у его дружков.  Единственная
хорошая сторона жизни на  пособие -  отцу уже не  хватает на  то,  чтобы
самому  напиваться  так,  как  раньше.  Но  дружки  часто  его  угощают.
Собственно,  из-за пьянства отец и  потерял работу,  хотя сам он уверен,
что  во  всем  виноват "этот хренов жид",  управляющий Райхман.  Дружки,
конечно,  ему поддакивают.  Хорошо,  если они сумели скопить к Рождеству
много денег,  чтобы как следует оторваться в баре.  Тогда отец приползет
домой совсем никакой и  сразу завалится спать.  А  если он в праздник не
доберет свою "норму", то придет злой и будет драться. Обычно они дрались
с матерью,  но перепадало и Лике. Поначалу девочка пыталась в такие ночи
прятаться под кровать или в шкаф,  но отец,  не находя ее сразу,  зверел
еще больше,  и,  когда он все же добирался до ее убежища, ей доставалось
втройне.  Так что уж лучше было смиренно стерпеть несколько оплеух, стоя
босиком на  холодном полу и  повторяя "я больше не буду,  папочка".  Что
именно "не буду", Лика не знала, да и он, очевидно, тоже. Ему лишь важно
было исполнить ритуал "воспитания".
     Да,   самый  большой  подарок  к   празднику,   на   который  могла
рассчитывать Лика - это что отец придет слишком пьяный, чтобы драться, и
продрыхнет  до  середины  следующего  дня.  О  том,  чтобы  получить  на
Рождество что-то  еще,  хоть самую дешевенькую игрушку,  она не  смела и
помыслить.  Лишь один раз, когда родители, казалось, пребывали в хорошем
расположении духа,  она заикнулась об  этом.  Даже не в  форме просьбы -
просто принялась рассказывать,  что дарили ее  одноклассницам.  Но мать,
конечно,  живо поняла намек.  "Выкинь эту  дурь из  головы,  девочка,  -
рявкнула она,  -  ты что, не знаешь, что твоего отца выперли с работы, и
мы живем на пособие? Нам не хватает на еду (мать уже тогда весила хорошо
за двести фунтов,  а сейчас подбиралась к трем сотням), а ты думаешь обо
всяких цацках! Ты что, возомнила, что ты хренова принцесса?"
     Принцесса.  Лика увидела ее в том самом магазине в центре. Конечно,
купить она  там не  могла ничего,  даже стакан колы в  буфете на  втором
этаже.  Зато там можно было медленно бродить часами, разглядывая витрины
и  полки.  Каких только игрушек там  не  было!  Вплоть до  электрических
автомобилей, в которых можно ездить, и маленьких детских мотоциклов - не
говоря  уже  о  шагающих  роботах-динозаврах и  радиоуправляемых моделях
самолетов.  Но  посмотреть на  мальчишеские игрушки было любопытно и  не
более чем.  Лика  равнодушно проходила мимо секции видеоигр и  коробок с
моделями для склейки,  задерживалась возле плюшевых медведей, придумывая
им имена (в самом деле,  глупо ведь всех звать "Тедди"!)  -  а  затем ее
сердце сладко замирало. Она вступала в отдел, называвшийся "Мир Барби".
     Здесь были Барби на любой лад и  вкус,  всех оттенков кожи и  родов
занятий.  В строгих деловых костюмах и легкомысленных пляжных нарядах, в
вечерних  платьях  и  джинсах,  невесты  и  молодые  мамы,  учительницы,
спортсменки,  стюардессы,  даже русалка с  хвостом и  Барби в инвалидной
коляске...  Но больше всего Лике нравилась Барби-принцесса. В воздушном,
словно бы летящем белом платье, с маленькой золотой короной на белокурых
волосах,  она казалась воплощением всего того светлого и  радостного,  о
чем Лике глупо было даже мечтать. И все же не мечтать она не могла. Если
бы...  если бы  однажды она смогла выйти из магазина,  прижимая к  груди
заветную коробку...
     Но  даже просто стоять и  смотреть на  принцессу слишком долго было
опасно.  Мог подойти магазинный охранник и  поинтересоваться,  все ли  у
девочки в порядке и где ее родители. Лика ужасно боялась, что ее заберут
в  полицию;  она  была уверена,  что в  этом случае отец либо прибьет ее
насмерть,  либо покалечит.  Один раз ей удалось убедить охранника, что у
нее  все замечательно,  и  с  тех пор она избегала останавливаться перед
витриной  чересчур  надолго.   Она  старалась  запомнить,  как  выглядит
принцесса, а потом идти и удерживать этот облик перед глазами...
     - Девочка, а девочка!
     Лика испуганно вздрогнула:  ей показалось,  что это опять охранник.
Но  она тут же  очнулась от своих грез и  сообразила,  что стоит посреди
занесенного снегом  переулка.  А  к  ней  обращается возникший словно из
ниоткуда Санта  Клаус.  В  припорошенной снегом  красной куртке с  белой
оторочкой,  красной шапке с белым помпоном,  красных штанах,  сапожках и
рукавицах.  Лицо у него было тоже красное (хотя,  конечно, не такое, как
одежда),  с  окладистой белой  бородой,  а  на  плече он  держал мешок -
разумеется, красный, и явно не пустой.
     - Хо-хо-хо,  -  сказал Санта Клаус,  широко улыбаясь в белые усы, -
здравствуй,  девочка!  С  Рождеством!  Что  же  ты  оробела?  Неужели не
признаешь меня?
     - Простите, - тихо сказала Лика, - я вас раньше не видела.
     - Ты что же,  -  белые брови удивленно нахмурились,  -  не веришь в
Санта Клауса?
     - Мама говорит,  что Санта - это... - "это все гребаная чушь", чуть
не вырвалась у Лики точная цитата. - Что его не бывает, - закончила она.
     - Хо-хо-хо! - брови поползли выше. - А кто же тогда я, по-твоему?
     - Не знаю,  -  пробормотала Лика еще тише.  - К нам в класс однажды
приходил Санта Клаус.  А  Брик,  он  у  нас самый хулиган,  изловчился и
дернул его за бороду. А она оказалась на резинке.
     - Ну, я-то самый настоящий, - решительно возразил Санта. - И борода
у  меня настоящая.  Не веришь -  можешь потрогать,  -  он даже нагнулся,
чтобы ей было удобнее.
     Лика несмело шагнула вперед,  потом еще раз,  и осторожно коснулась
бороды.  Санта  лишь  поощрительно  улыбался,  и  она  слегка  потянула.
Осмелев,  потянула сильнее,  и наконец, обмирая от собственной наглости,
резко дернула.
     - Хо-хо-хо!  -  воскликнул Санта громче и отрывистей, чем прежде. -
Ну ты и сильна! А теперь-то веришь?
     - Ты и правда настоящий? - прошептала девочка.
     - Ну так а я о чем тебе толкую?
     Лика почувствовала,  как на глаза наворачиваются слезы -  радости и
обиды одновременно.
     - Что же ты... раньше... не приходи-и-ил...
     - Ну,  ну,  ну, - Санта снял с нее шапку и успокаивающе погладил по
голове.  - Не надо плакать. Ты права, я виноват, что не приходил прежде.
Но,  видишь ли,  на свете столько детей, и всем надо раздать подарки! Не
хватает  времени,  приходится полагаться на  помощников,  а  они  иногда
подводят. Зато смотри, что я принес тебе сейчас!
     Он  снял  с  плеча  мешок и  некоторое время с  заговорщицким видом
копался внутри. А затем подмигнул Лике и извлек на свет...
     - Барби-принцесса!
     - Барби-принцесса,  -  подтвердил Санта,  вручая  девочке коробку с
куклой.
     - Она  теперь  моя?  Насовсем?  -  Лика  не  могла  поверить своему
счастью.
     - Конечно,  насовсем.  Где же  ты  видела,  чтобы подарки дарили не
насовсем?
     - Спасибо,  милый,  дорогой Санта!  - она попыталась его обнять, не
выпуская куклу.
     - И это еще не все!  -  прервал он ее излияния.  -  Я ведь задолжал
тебе подарки за семь лет...
     "За восемь", - могла бы поправить Лика, но не осмелилась.
     ... - вот сейчас ты их все и получишь. Только они остались у меня в
санях. А заодно посмотришь моих оленей и сможешь их покормить! Хочешь?
     - Конечно, хочу! - девочка запрыгала от восторга.
     - Тогда идем! - он повернулся и зашагал по снежной целине переулка.
Лика устремилась следом, стараясь попадать в его большие следы.
     Не доходя до выхода на улицу, он свернул в какой-то узкий лаз между
заборами, и довольно долго девочка не видела ничего, кроме бетонных стен
по  краям  и  широкой  красной спины  с  мешком  впереди.  Затем  заборы
кончились,  и  они  вышли к  небольшому оврагу,  по  дну  которого летом
протекал ручей,  но  сейчас там  лежал  лишь  глубокий снег.  На  другой
стороне  оврага  в  сгущающейся тьме  стыли  черно-белые  деревья.  Лика
поняла,  что они вышли к  границе города,  к  которой вплотную подступал
лес.
     Санта  начал  решительно спускаться в  овраг,  и  девочке  пришлось
последовать за  ним.  Спуститься было  не  сложно,  но,  когда  пришлось
карабкаться вверх,  она запыхалась,  и  ей стало жарко даже в  ее старой
курточке,  которая была ей  уже мала.  Санта лишь бросил короткий взгляд
через плечо и продолжал быстро шагать по снегу между деревьями.
     - Далеко еще? - жалобно спросила Лика, едва поспевая за ним.
     - Нет, - ответил он, не оборачиваясь, - уже почти рядом.
     - Темно уже, - неуверенно произнесла девочка.
     - Ты что же это - темноты боишься? - он снова взглянул на нее. - Ах
ты маленькая трусишка! А ведь я летаю в темноте всю рождественскую ночь!
Мы с тобой тоже можем сделать пару кругов над городом!
     - Правда? - сомнения Лики вновь отступили.
     - Конечно.  Может быть,  я  даже чуть-чуть позволю тебе поуправлять
оленями.
     Меж  тем  они  уже  углубились в  лес  настолько,  что даже днем не
увидели бы  отсюда его границы;  во  мраке же и  вовсе казалось,  что он
тянется во все стороны на несчетные мили.
     - А зачем ты...  оставил сани...  так далеко?  -  спросила девочка,
тяжело дыша.
     - Ну  мы  ведь  не  хотим,  чтобы на  них  случайно наткнулся чужой
человек и забрал себе все подарки? Ну вот, почти пришли. Вон та поляна.
     Поляну   окружал  высокий  ломкий  кустарник.   Санта   с   хрустом
прокладывал путь,  а девочка шла за ним,  предвкушая,  как сейчас увидит
волшебные сани и оленя Рудольфа. Внезапно Санта остановился, и Лика чуть
не врезалась в него.
     Поляна была пуста и покрыта нетронутым снегом.
     - А... где же сани? - пролепетала девочка.
     - Сейчас подъедут. Ты пока раздевайся.
     - Что? - оторопела Лика.
     - Раздевайся. Тебе же жарко.
     Она и  впрямь вспотела и  теперь охотно сняла с себя куртку.  Санта
протянул руку в рукавице и забрал ее верхнюю одежду.
     - Дальше, - скомандовал он.
     - Что?  -  девочка снова  почувствовала страх и  невольно прижала к
себе коробку с принцессой.
     - Все! - голос Санты сделался хриплым и резким. - Ты должна снять с
себя все!
     - Но... - Лика попятилась, - я не хочу...
     - А куклу хочешь?!  Куклу,  значит,  хочешь,  неблагодарная дрянная
девчонка?!
     - Заберите,   -  Лика  выставила  коробку  перед  собой,  продолжая
пятиться. - Заберите ее, только позвольте мне уйти!
     - Хорошим  девочкам  Санта   Клаус   дарит  подарки,   -   процедил
осклабившийся рот,  -  а  сейчас ты  узнаешь,  что он  делает с  плохими
девочками.
     - Помогите!  -  закричала Лика, поворачиваясь, чтобы бежать. Грубые
руки схватили ее и швырнули в снег.

     - Это наверняка он,  - федеральный агент Даглас еще раз посмотрел в
сторону  поляны,  где  бригада  из  криминалистической  лаборатории  уже
заканчивала свою  работу.  Неподалеку переминались на  холоде санитары с
носилками,  ожидая команды забрать тело.  - Рождественский Мясник, он же
Снеговик.  Проклятье,  мы ловим этого сукина сына уже третий год,  и все
без толку. Ну, может, хоть теперь он даст нам зацепку.
     - Вы уверены,  сэр? - стажер Джон Рокстон поднял воротник форменной
куртки и сунул руки в карманы:  ему тоже было зябко. И он не был уверен,
что виною тому лишь мороз,  а  не  впечатление от  увиденного.  Все-таки
учебники и  фотографии -  это одно,  а когда впервые видишь такое своими
глазами... - Мало ли у кого из местных парней могло сорвать крышу...
     - Местный вряд ли  повел бы  жертву так далеко в  лес,  -  возразил
Даглас.  -  Подвалов и  пустых складов хватает и в городе.  Но Снеговику
нужен  снег.  Много снега под  открытым небом.  И  все  прочие детали...
Бывают,  конечно,  имитаторы чужого  почерка.  Но  дело  Рождественского
Мясника не  освещалось широко в  прессе.  Только местные СМИ,  да  и  то
глухо.  Он  ублюдок,  но  он не глуп,  отнюдь не глуп.  Выбирает удачное
время,  когда  все  редакторы предпочитают веселые  и  умильно-слезливые
материалы,  а  не кровавые ужасы.  Американцы не любят,  когда им портят
праздники.  А  поскольку после Нового года  убийства прекращаются,  тема
теряет актуальность. До следующего Рождества.
     Скрипя  ботинками  по  снегу,   подошел  шеф  городской  полиции  с
планшеткой  в  руке.  Его  физиономия была  брюзгливо-скептической,  как
всегда при  общении с  федералами.  Даглас постарался не  подать вида  и
деловитым тоном осведомился:
     - Ну что, личность установили?
     - Да,  -  кивнул  тот.  Планшетку он  держал  перед  собой,  но  не
заглядывал в нее.  -  Анжелика Лоренс, 9 лет. Пропала два дня назад. Из,
как это говорится,  проблемной семьи.  Отец -  алкоголик,  мать немногим
лучше, сидят на пособии... типичное белое отребье. Они даже не чухнулись
заявить о пропаже дочери.  Девочка ходила в школу, но сейчас каникулы...
нам повезло,  что на  нее наткнулись прежде,  чем все здесь окончательно
замело.
     - Вот-вот,   -  обратился  Даглас  к  стажеру,  -  типичная  жертва
Снеговика.  Чаще всего это дети,  у  которых проблемы дома или в  школе.
Собственно, это не удивительно. Кто еще будет в праздничные дни гулять в
одиночестве, вместо того, чтобы веселиться в компании родных и друзей?
     - Не скажите,  - возразил стажер, - я в детстве любил бродить один.
И  не  потому,  что у  меня были проблемы с  общением.  Просто так лучше
думается.
     - Бывают, конечно, исключения, - согласился Даглас. - Из восьми, на
сегодняшний день,  жертв две  -  из  полностью благополучных семей и  не
имели проблем со сверстниками.
     - Известных нам, - уточнил стажер.
     - Что?
     - Восемь -  это только известные нам, сэр. Мы не знаем, сколько еще
их может лежать где-нибудь под снегом.
     - Отлично,  сынок,  смотришь в  корень.  Тем не  менее,  вряд ли их
намного  больше.  Исходя  из  почерка,  у  него  просто  не  хватило  бы
времени...  Единственная возможность - если он начал убивать не два года
назад, а раньше. Ты успел прочитать в машине материалы?
     - Да,  сэр,  -  Джон понимал,  что Даглас проверяет его, и принялся
рассказывать четко и бесстрастно, как на экзамене: - Убийства начинаются
перед Рождеством и заканчиваются не позже Нового года.  В качестве места
чаще всего выбирается новый город - не настолько маленький, чтобы всякий
новый человек или машина бросались в  глаза,  но и не настолько большой,
чтобы трудно было найти открытое уединенное место.  Иногда совершает два
убийства в одном городе - вероятно, если уверен, что исчезновение первой
из  жертв  не  вызвало переполох.  Жертвы -  всегда белые,  от  семи  до
одиннадцати лет.  Пол для него значения не  имеет.  Он  заводит жертву в
какое-нибудь глухое место,  где много снега.  Судя по всему, дети идут с
ним  добровольно.  Потом  он  заставляет жертву  полностью  раздеться  и
разуться,  связывает ей руки и,  вероятно,  заклеивает рот. В таком виде
водит жертву туда-сюда по снегу и  валяет в сугробах -  долго,  не менее
получаса.  Очевидно,  его это возбуждает. Потом насилует. Потом убивает,
нанося  около  дюжины  ударов  ножом.   Точное  число  и   места  ударов
варьируются. Никаких надписей или иных "визитных карточек" не оставляет.
Одежду и все вещи жертвы забирает с собой.
     - Все сходится, не так ли? - кивнул Даглас шефу полиции.
     - Точно,  -  подтвердил тот.  -  Должно быть,  этот  ублюдок еще  и
фетишист.
     - Современная психиатрия  относит  к  фетишистам  значительную долю
садистов,  - заметил Рокстон. - Всех, для кого важны не просто страдания
в  принципе,  но и конкретные атрибуты.  Такие,  например,  как снег или
кровь жертвы.  Но я не уверен, что вещи он уносит из тех же соображений.
Возможно,  просто из опасения,  что мы найдем на них какие-то его следы.
Он ведь очень осторожен.  У нас до сих пор нет данных по группам крови и
спермы.
     - Он что же, делает это в презервативе? - удивился шеф полиции.
     - Именно, или, может быть, вообще использует фаллоимитатор. У вас в
городе можно купить такую вещь?
     - У нас благопристойный город,  мистер, а не какой-нибудь Нью-Йорк,
- оскорбился шеф полиции.
     - Скорее всего,  он  возит все,  что ему нужно,  с  собой,  избегая
лишний  раз  светиться  в  местных  магазинах,  -  примирительно заметил
Даглас.
     - Между прочим,  почему обязательно он? - прищурился шеф полиции. -
Вам не приходило в голову, что этот хренов имитатор может использовать и
женщина?
     Федералы посмотрели на него с уважением, несмотря на тон.
     - Мы рассматривали такую версию,  -  подтвердил старший из них. - В
ее пользу говорит и  тот факт,  как легко преступнику удается заманивать
детей. Сейчас серийные убийцы часто сыплются на умных детишках, которые,
помня наставления взрослых, не только отказываются идти с маньяком, но и
тут  же  бегут  домой или  к  ближайшему полицейскому,  чтобы рассказать
приметы нехорошего дяди,  манившего их конфеткой. У Снеговика не было ни
единого  такого  прокола.   Но   увы  -   многие  взрослые  по  старинке
предостерегают детей  именно  от  нехороших дядей,  упуская из  внимания
теть.  И  все же вряд ли это женщина.  Вы же видели следы,  шеф.  Размер
обуви отнюдь не  женский.  Конечно,  можно носить на  несколько размеров
больше,  чтобы сбить нас с  толка,  но женщина в таких сапожищах рискует
привлечь лишнее внимание,  а убегать ей,  в случае чего, будет тяжело. К
тому же  его  вес -  около двухсот двадцати фунтов,  и  сила ударов тоже
изрядная. Все это, конечно, не доказательство, но существенные аргументы
против.
     Шеф полиции раздраженно пожал плечами,  возможно, собираясь сказать
нечто вроде "если вы такие умные, почему хренов псих еще на свободе?" Но
тут подошел начальник криминалистов.
     - Мы почти закончили, - объявил он, - я велел парням грузить тело в
машину.
     - Уже есть что-нибудь интересное? - осведомился Даглас.
     - В лаборатории будет видно,  -  пожал плечами эксперт.  - Пока все
как обычно.  Никаких оторванных пуговиц, клочков одежды и тэ пэ. Девочка
давно не  стригла ногти,  может,  удастся что-нибудь найти,  но  надежды
мало.  Стандартная схема:  сначала  жертва  слишком  напугана и  покорно
исполняет все  приказы  маньяка,  надеясь купить  этим  жизнь.  А  когда
понимает,  что терять ей  уже нечего,  то уже связана и  ничего не может
поделать.  Веревку он,  конечно,  снова забрал с собой, и скотч, которым
заклеивал рот, тоже.
     - Да уж...  Ладно,  Джон,  -  обернулся Даглас к стажеру,  - идем в
машину.

     - Холодная  погода  с  частыми  снегопадами,   по  всей  видимости,
продержится по  всей  Новой  Англии до  конца недели.  Возможны задержки
авиарейсов и  поездов,  а  также  заносы  на  дорогах.  Так  что  мы  бы
рекомендовали вам  воздержаться от  путешествий в  ближайшие дни,  если,
конечно, вы не хотите встречать Новый год в пути...
     Николас выругался и выключил приемник. Никому нельзя верить, совсем
никому.  Все,  в конечном счете,  обманут и предадут.  Даже снег, всегда
бывший ему другом и  доставлявший столько удовольствия,  и тот обернулся
против него.  Обычной его  тактикой было выбирать новый город без всякой
системы, главное - подальше от предыдущего. Но на сей раз он вот уже два
дня вынужден плестись от  одного снежного заноса до другого,  и  проехал
всего ничего.  Если продолжать в  том же духе,  даже его джип повышенной
проходимости,  того  и  гляди,  увязнет наглухо прямо посреди пустынного
шоссе.  К  тому же он потерял уже слишком много времени.  В новом городе
ведь  нужно  сначала  провести  разведку,  отыскать  подходящее место  и
продумать аварийные варианты... черт, он не может терять очередной день!
Новый год на  носу,  а  кто когда-нибудь видел Санта Клауса после Нового
года?  Летающие олени  ему  бы  сейчас  и  впрямь очень  не  помешали...
Наверное,  не  следовало так  поспешно уносить ноги  из  Гринвуда.  Этой
девчонки могли не хватиться до весны, родителям было на нее наплевать...
Но  интуиция погнала его вперед,  а  своей интуиции он  привык доверять.
Может быть,  все дело в том,  что он завел ее в лес недостаточно далеко.
Но снег был глубокий, а девчонка на вид совсем хилая, она бы выбилась из
сил раньше времени...  Недаром в  классе ее все шпыняли.  Она,  конечно,
рассказала об  этом доброму Санте.  Когда он  видел,  что они достаточно
сломлены,  чтобы не осмелиться кричать - хотя и выбирал такие места, где
их крик вряд ли могли услышать,  но осторожность никогда не вредит -  он
всегда  расклеивал  им  рот  и  заставлял  рассказывать о  себе.  Диплом
детского психолога -  полезная вещь,  но  теоретическая наука мертва без
постоянного подтверждения практикой.  Обычные серийные убийцы  с  каждой
новой жертвой все ближе к  провалу,  а  он с каждым разом узнает о своей
добыче все больше и  становится все неуязвимее.  Да и  какое наслаждение
смотреть и  слушать,  как они стоят,  голые и  беспомощные,  по колено в
снегу,  трясясь от  холода и  страха,  и  жалкими срывающимися голосками
лепечут о  своей  несчастной жизни!..  Одно  лишь  воспоминание об  этом
вызывало столь быстрый и  твердый отклик в  штанах,  что  хотелось прямо
сейчас остановить машину и запустить туда руку. Но нет, нет, не время...
впереди еще долгие месяцы, когда единственным источником наслаждения для
него будут эти воспоминания, не стоит растрачивать их остроту сейчас...
     Все же Николас остановил джип.  Впереди показалась развилка - самое
время определиться с  координатами и дальнейшими планами.  Он вытащил из
бардачка  карту,  расстелил  ее  над  приборной панелью.  Так,  если  он
повернет  сейчас  направо,   то   всего  в   пяти   милях  отсюда  будет
Малькольмтаун.   16  тысяч  жителей.  И  среди  них,  конечно,  найдется
достаточно плохих мальчиков и девочек.

     - Ну,  что там в лаборатории?  -  осведомился Даглас, когда Рокстон
положил трубку.  Они сидели в  кабинете Дагласа,  и  за  окном струилась
белая пелена метели.
     - Хорошие новости,  сэр. Между ногтем и заусенцем на среднем пальце
правой руки нашли волосок. Точнее, обрывок волоска. Белого цвета. Сейчас
они в  него вцепятся и  вытащат все,  что можно,  -  Джон сделал паузу и
добавил:  -  Хотя мне кажется,  это не то,  что они думают.  По-моему, я
знаю, кто это.
     - И кто же?
     - Санта Клаус.
     Даглас громко фыркнул, но потом понял, что стажер не шутит.
     - Ты хочешь сказать - парень в костюме Санта Клауса?
     - Конечно.  Вообще эта мысль мелькнула у  меня еще утром,  когда мы
осматривали место преступления.  Кровь и  снег,  красный и белый.  Цвета
Санта Клауса.
     - Своеобразная ассоциация, - усмехнулся Даглас.
     - По правде говоря,  в детстве я боялся Санта Клауса,  -  признался
Джон немного смущенно.
     - Боялся? Почему?
     - Мне  совсем не  нравилась идея,  что какой-то  странный тип может
влезть ко мне через дымоход,  пока я сплю, - произнес Рокстон с улыбкой,
а  потом заговорил более серьезно:  -  А  почему люди боятся привидений?
Ведь вовсе не  потому,  что  они злобные или способны причинить реальный
вред. Согласно большинству легенд, от привидения вреда не больше, чем от
голограммы.  И тем не менее,  девять десятых людей завопили бы от ужаса,
даже  увидев  призрак собственной горячо  любимой мамочки.  Так  почему?
Просто  потому,  что  это  нечто  потустороннее.  Сверхъестественное.  И
потусторонний ужас сильнее любого материалистического страха. Санта - из
той же серии, и впору спрашивать не почему его боялся я, а почему его не
боятся другие...
     - Ладно,  экскурсы  в  психологию подождут,  -  нетерпеливо перебил
Даглас.  - Действительно, версия с Сантой объясняет, почему он так легко
заманивает детей.  И человек в таком костюме в эту пору года не вызывает
подозрения у  взрослых,  не  говоря уже  о  том,  что вся эта атрибутика
хорошо маскирует подлинную внешность. Какие у нас еще аргументы?
     - Сначала я  подумал,  что красное и белое действительно может быть
его фетишем.  А потом понял,  что это еще и очень удобно. На его костюме
не видно крови,  по крайней мере,  издали. А вещи он, очевидно, прячет в
мешок с  подарками.  Роль Санты настолько идеальна для  убивающего детей
маньяка,  что  я  просто изумляюсь,  почему мы  не  столкнулись с  таким
раньше.
     - Потому что  у  этой роли есть один большой недостаток -  с  точки
зрения маньяка,  разумеется. Она актуальна лишь несколько дней в году. А
маньяком, даже самым умным, правит не разум, а его страсть. Он может сто
раз сказать себе, что разумно дождаться Рождества, но если ему припрет в
июле, он будет убивать в июле. У нашего парня, должно быть, огромная для
такой  публики сила  воли...  или  его  возбуждает именно рождественская
атрибутика.  А ты молодец,  стажер. Черт, мне следовало подумать об этом
раньше!  Но,  должно быть,  в  детстве мне слишком долго полоскали мозги
добрым Сантой... Значит, по-твоему, то, что изучают сейчас в лаборатории
- не настоящий волос, а синтетическое волокно.
     - Да.  Что  вряд ли  окажется для  нас  полезным.  В  лучшем случае
определим компанию-производителя волокна,  но  покупать  его  могут  для
разных целей по всей стране...
     - Тогда вернемся к исходной задаче:  где он может быть сейчас. Твои
предположения, стажер.
     Рокстон понял,  что  это  опять проверка его  профессионализма.  Он
встал и  подошел к  доске на  стене,  где  была  прикноплена карта Новой
Англии.
     - Новых исчезновений в  Гринвуде не  обнаружено.  Местная полиция и
учителя уже  обзвонили всех  родителей,  имеющих белых детей подходящего
возраста.  Значит, из города он уехал. Теоретически за двое суток он мог
оказаться в любом районе страны и даже мира.  На практике он,  очевидно,
как  и  прежде,  ограничится теми  районами,  где  лежит  снег.  Он  мог
добраться  до   аэропорта,   но  рейсы  сейчас  отменяют  пачками  из-за
снегопадов.  У него всего одна неделя в году, чтобы словить свой кайф, и
он  не  станет  рисковать  провести  ее  в  зале  ожидания.  Могу  также
предположить, что он вообще избегает летать, дабы его имя не хранилось в
списках пассажиров -  разве что  локальными чартерами,  где  нет строгих
правил регистрации...  Значит,  едет на  машине.  Она  у  него наверняка
повышенной проходимости,  но  в  таких  погодных условиях этого  хватает
только чтобы не  завязнуть.  Мы знаем,  что сукин сын очень осторожен и,
наверное,  не будет гнать без крайней нужды. Значит, едва ли он делает в
среднем более двадцати миль в  час.  И едва ли едет в темное время.  Это
дает ему около восьми часов в  день.  Итого -  максимум 320 миль за  два
дня.  На востоке его ограничивает океан,  на юге -  оттепель. Он все еще
где-то здесь, - Джон обвел овал на карте.
     - Все верно,  -  усмехнулся Даглас,  -  в любом из десятков городов
внутри этой области. И мы даже не можем поставить их все на уши, объявив
там  облаву на  Санта Клаусов.  Доказательств у  нас  нет,  так  что  мы
окажемся крайними как  сеятели паники,  нанесшие моральную травму детям.
Помнишь учителя,  которого уволили за  то,  что он сказал своему классу,
что Санта Клауса нет?  В какие времена мы живем,  а,  Джон? Когда-то это
была земля свободных и  смелых.  А  сейчас -  земля адвокатов по делам о
моральных травмах, диффамациях и дискриминациях. Порой я не понимаю, кто
выиграл холодную войну.  Если мы,  то  почему мы боимся называть вещи их
именами...
     Зазвонил телефон.  Даглас взял трубку.  Услышанное,  судя по всему,
обрадовало его заметно больше, чем предыдущие рассуждения.
     - Похоже,  Джон, ты прав в главном, но ошибся в частности, - сказал
он,  закончив разговор.  -  Это  не  синтетика.  Это человеческий волос,
причем из бороды или усов. И он крашеный. Оригинальный цвет - темный, но
не черный.
     - Значит... у него настоящая борода! - воскликнул Рокстон. - Может,
этот псих и впрямь возомнил себя Санта Клаусом.
     - Ты ведь понимаешь, насколько это отличная новость, парень?
     - Конечно, сэр. В наше время не так часто можно встретить в обычной
жизни мужчину с  бородой,  как у  Санты,  темной или нет.  И  ее  нельзя
отрастить за один день.  Значит, многие знают его в таком виде... Раз он
не седой, сколько ему лет?
     - Около сорока пяти.  Даже удивительно, что он начал убивать только
пару лет  назад...  если,  конечно,  нам  и  впрямь известны все жертвы.
Впрочем, у маньяков крыша не обязательно едет в молодом возрасте. Или же
прежде ему хватало фантазий и порнографии.  Еще мы теперь знаем,  что он
белый,  хотя это не удивительно.  Даже в нынешние времена черные Санты -
еще экзотика.  По  всей видимости,  он не курит и  вообще ведет довольно
здоровый образ жизни... не считая его главного увлечения, конечно.
     - Это не артист,  -  размышлял вслух Джон, - я думал, что это может
быть артист, но у артиста не может быть настоящей бороды...
     - Я прорабатывал одну гипотезу,  -  заметил Даглас.  - Еще до твоей
идеи с  Сантой -  кстати,  не будем забывать,  что она пока не доказана,
хотя и  трудно придумать,  зачем еще красить бороду в  белый цвет -  так
вот,  я  пытался понять,  почему у  него не бывает проколов.  И пришел к
выводу,  что  он  хорошо  разбирается в  детской  психологии.  Настолько
хорошо,  что  может  составить картину  буквально с  первого  взгляда на
ребенка,  еще не  вступая с  ним в  контакт.  То есть он,  скорее всего,
профессионал со  стажем.  Либо  непосредственно детский  психолог,  либо
какая-то смежная профессия, скажем, учитель... Первый шаг, стажер?
     - Проверить всех людей подходяших профессий, проходивших по делам о
сексуальных домогательствах к  детям.  Включая оправданных и не дошедших
до суда.
     - Верно.  Получился довольно изрядный список, но в конечном счете у
всех у них нашлось алиби. Очевидно, наш ублюдок слишком осторожен, чтобы
оставлять живых свидетелей и  пострадавших.  Но раз он профессионал,  мы
можем поискать следы его профессиональной деятельности.  С  учителем это
сложнее,  но вряд ли он учитель.  Он отправляется на охоту еще до начала
рождественских каникул.  Но  если предположить,  что  его  работа все же
ближе к науке, то - что?
     - Мы можем поискать публикации в научных журналах! Посвященные либо
теме  неблагополучных семей,  либо  конфликтам в  школьной  среде,  либо
сексуальному и иному насилию над детьми.
     - Браво,  Джон.  Однако  таких  публикаций  тоже  достаточно много.
Всевозможных психологов,  психиатров  и  психоаналитиков в  этой  стране
развелось едва ли  не  больше,  чем адвокатов...  Кое-кого мы проверили,
достаточно аккуратно,  конечно -  слишком уж  зыбкие подозрения.  Ничего
примечательного не  нашли.  С  другой  стороны,  нет  гарантий,  что  он
действительно что-либо публиковал...
     - И что он вообще психолог. Если он просто одевается Сантой...
     - А вот тут не скажи,  Джон. Одно другого не исключает. Пятилетнего
карапуза обманет любой парень с бородой и в красной куртке.  Но Снеговик
работает по более старшей категории. Из этих ребят уже не все согласятся
безоглядно идти за тобой, если не произвести на них впечатление... Может
быть, настоящая борода тоже играет тут немалую роль - но не она одна.
     - Пожалуй. Итак, нам надо отобрать среди авторов статей обладателей
большой бороды в возрасте от сорока до пятидесяти. Раз вы уже работали в
этом направлении, полагаю, личности авторов установлены?
     - Да,  но  их  слишком много.  Но  теперь мы  сможем работать более
целенаправленно.
     - Я  бы предложил дополнительные критерии фильтрации,  сэр.  Скорее
всего,  он пишет статьи в одиночку,  а не в соавторстве. И, вероятно, он
уроженец   северных   штатов.   Извращенцы,   конечно,   бывают   весьма
своеобразными,  но  мне представляется сомнительным,  чтобы теплолюбивый
южанин  находил  удовольствие  в  сексе  на  морозе.   Еще  на  его  имя
зарегистрирован внедорожник...  он, конечно, может брать на месте машину
напрокат,    но    наверняка   предпочитает   пользоваться   собственным
автомобилем, дабы не светиться лишний раз в прокатных конторах.
     - Ну,  внедорожники в  этих краях есть практически у  всех...  Но в
целом резонно. Садись за компьютер, Джон. Посмотрим, как вас теперь учат
работать с информацией.

     Третьей вещью, которую ненавидел Грегори Прайм, была ложь.
     В  начале  своей  жизни  он  попросту  не  допускал и  мысли  о  ее
существовании.  Идея,  что  можно говорить неправду,  представлялась ему
столь абсурдной,  что в  принципе не заслуживала рассмотрения.  В  самом
деле,  зачем  тогда говорить вообще?  В  переводе на  взрослый язык  его
тогдашние представления звучали бы  так:  общение есть  целенаправленный
обмен информацией,  значит, искажение информации противоречит самой сути
общения.  Позже,  годам  к  трем,  он  убедился,  что  неправда  все  же
существует,  и  незамедлительно проникся к  ней глубоким презрением.  По
этой причине он  на  дух  не  переносил сказок,  ибо  там  было сплошное
вранье.  Надо  заметить,  что  оба  родителя Грега были людьми с  высшим
техническим  образованием  (отец  работал  инженером  в   энергетической
компании,  мать -  химиком в фармацевтической лаборатории),  атеистами и
материалистами. В три года мальчик уже знал, как устроен атом, что такое
положительно  и  отрицательно  заряженные  частицы  и  из  чего  состоит
молекула воды.  И,  разумеется,  знал,  что никаких колдунов и  ведьм на
самом деле  не  бывает.  (Единственная попытка припугнуть расшалившегося
Грега,  что его заберет злой колдун, вызвала столь бурную реакцию ужаса,
что   миссис  Прайм  навсегда  зареклась  использовать  подобные  приемы
воспитания и  долго извинялась перед мальчиком,  повторяя,  что это была
глупая  шутка  и  никаких  колдунов,   конечно,  нет.)  На  сверстников,
пытавшихся играть с  ним в  какие-то сказочные сюжеты (и,  похоже,  и  в
самом деле веривших в волшебство),  Грег смотрел с брезгливостью, как на
невежественных  дикарей.   Поначалу  он  благородно  пытался  что-то  им
объяснять,  но  они,  как  видно,  были слишком тупы,  чтобы поддаваться
просвещению.
     Позже,  когда ему уже исполнилось четыре, Грегори все же понял, что
неправда не обязательно ложь. Это может быть и честный вымысел, и сказки
относятся именно к этой категории. После этого он стал читать их, и даже
с  удовольствием,   воспринимая  так,  как  воспринимают  взрослые:  как
занимательные истории, которые, однако, не имеют и не могут иметь ничего
общего с  действительностью.  Предпочтение,  впрочем,  он отдавал все же
научной фантастике - именно за ее научность.
     Но,  признав за литературой право на вымысел,  Грег по-прежнему был
убежден,  что там, где речь идет о реальной жизни, можно говорить только
правду.  И  уж  тем  более  -  что  правду  и  только правду говорят его
родители.  Окружающие, конечно, разочаровывали его все больше и больше -
признавая порочность лжи на словах, они врали напропалую. Одной из самых
неприятных форм лжи  была религия -  это  был  тот  самый случай,  когда
сказки (и  притом весьма страшные сказки -  о  всесильном и  всевластном
абсолютном тиране) с  самым  серьезным видом выдавались за  правду.  Но,
конечно,  родители  объяснили  испуганному  Грегу,  что  на  самом  деле
никакого  бога  нет  и  что  христианские представления ничем  не  лучше
древнегреческих мифов  о  Зевсе,  пуляющем  молниями с  Олимпа.  Никакие
религиозные догмы не  имеют научного подтверждения,  а  вот опровержений
наука  накопила более чем  достаточно.  Правда,  при  этом  миссис Прайм
добавила, что Грег должен уважать чувства верующих и не говорить им, что
они  принимают всерьез глупые сказки.  Вот с  этим мальчик никак не  мог
согласиться:  с  какой  стати он  должен уважать чужую глупость и  ложь?
Тогда мистер Прайм привел более веский аргумент:  "Видишь ли,  Грег,  их
все равно невозможно переубедить,  они просто не станут слушать. Так что
не стоит и  пытаться -  ты их только разозлишь,  а  толку не добьешься."
Мальчик уже знал по собственному опыту,  что это и  в самом деле так,  и
вынужден был согласиться.
     Да,  уж кто-кто,  а родители всегда говорили ему правду.  И поэтому
Грег и не подумал усомниться в их словах о Санта Клаусе.
     Словах,  сказанных,  конечно же,  из  лучших побуждений.  Мистеру и
миссис Прайм даже  в  голову не  пришло,  на  какой многолетний ужас они
обрекают своего сына.  Ужас идейного материалиста,  который из абсолютно
достоверного,  по его мнению,  источника узнает о реальном существовании
некоего волшебного существа.
     Грегу  было  совершенно наплевать,  что  это  существо -  доброе  и
приносит  подарки!  Оно  разрушало всю  научную  картину  мира!  Грегори
отчаянно пытался спасти положение,  придумывая этой  нежити какое-нибудь
рациональное объяснение.  Скажем,  что  на  самом  деле  Санта  Клаус  -
инопланетянин.  В  фантастике инопланетяне могли многое из того,  что не
могли люди,  и  все -  благодаря науке.  Но инопланетяне путешествуют на
космических  кораблях,   а   не  на  оленях.   И  опять  же,   если  это
инопланетянин,  почему  им  не  интересуется  НАСА?  Если  это  какое-то
неизученное пока природное явление, почему им не занимаются ученые?
     Своими гипотезами Грегори делился с родителями,  но те и тут ничего
не поняли и  лишь смеялись над научной дотошностью сына.  Миссис Прайм с
улыбкой сказала ему,  что наука не занимается изучением волшебства. Грег
уже готов был предположить...  нет,  не то,  что родители ему врут -  об
этом он по-прежнему не мог и помыслить.  Но может быть, они, такие умные
и образованные, сами стали жертвой обмана?
     Однако увы -  в  отличие от бога,  которого никто никогда не видел,
существование  Санта   Клауса  подтверждалось  фактами  и   независимыми
авторитетными источниками.  Начиная уже с подарков,  которых не было под
елкой  вечером,  когда  двери  дома  запирались изнутри  и  ставились на
сигнализацию,  но  которые  мистическим образом  оказывались там  утром.
Причем неведомое существо не только непонятным образом проникало в  дом,
но и всякий раз угадывало, что именно хотел получить Грег! Сами подарки,
впрочем,  мальчика радовали - в отличие от мысли о том, кто их принес...
Грег,  конечно,  понимал,  что те типы в  красных костюмах с  фальшивыми
бородами, которых можно встретить в супермаркете во время рождественских
распродаж  или  на  школьном  утреннике -  всего  лишь  переодетые люди.
Официально они именовались помощниками Санта Клауса -  ну  это ничего не
доказывало,   священники  тоже  именуются  служителями  бога...   Но   и
настоящего Санта Клауса не раз показывали по телевизору,  у него был дом
в Лапландии,  куда можно было написать письмо и даже получить ответ. Сам
Грег,  правда,  не писал,  но своими глазами видел такой ответ,  которым
хвастался один из одноклассников.
     И ладно бы речь шла только о детских передачах! Грег понимал, что в
них могут показать,  что угодно.  Но о  том,  что Санта Клаус вылетел из
Лапландии,  сообщали во  вполне солидных,  взрослых программах новостей!
Разрешение на пролет его саней над территорией США выдавало министерство
гражданской авиации!  Его  перемещение по  воздуху отслеживало НОРАД!  А
НОРАД,  джентльмены -  это  очень серьезно.  Даже серьезней гражданского
министерства.   Это   Североамериканское  Командование   Аэрокосмической
Обороной,  те  самые  люди,  которые  сидят  в  суперукрепленном бункере
глубоко под Скалистыми горами и следят,  не взлетят ли в сторону Америки
русские или  китайские ядерные ракеты -  и  которые,  если что,  вовремя
нанесут ответный удар.  Уж  от  таких  людей  меньше всего можно ожидать
шуток!  И  тем не менее -  Грег сам видел в новостях,  как по их радару,
тому  самому  радару,  который  отделяет мир  от  ядерной войны,  ползет
отметка с надписью "САНТА"!
     И  это еще не все.  Все взрослые,  даже те,  кто весьма скептически
относился к  тому,  что показывают по телевизору (такие,  например,  как
сосед  мистер Стивенс),  подтверждали существование Санты.  В  отношении
бога у них не было того же единодушия.  Даже учительница младших классов
аккуратно замечала,  что  одни  верят  в  бога,  другие нет,  и  строгих
доказательств тут не  существует,  а  слушать-де надо собственное сердце
(Грега бесило это лживое выражение,  ему так и хотелось крикнуть "сердце
- это просто мышца для перекачки крови!"),  ну и еще маму с папой.  Но о
реальности Санта Клауса она говорила совершенно безапелляционно.
     Ну и уж, конечно, в Санту верили одноклассники Грега. Эти, впрочем,
никак не  могли сойти за  авторитетный источник.  Разве что  в  вопросах
женской анатомии -  некоторые из  них считали себя достаточно взрослыми,
чтобы  разглядывать в  туалете картинки с  голыми тетками.  Однажды дали
посмотреть и  Грегу,  и  он решительно не понял,  что они находят в этом
интересного.  Ну то есть его, конечно, удивило, что у женщин отсутствует
пиписька,  но  это было видно уже на  первой фотографии -  зачем же  так
внимательно разглядывать остальные?  В целом же одноклассники оставались
такими же  тупыми дикарями,  какими были  в  трехлетнем возрасте,  когда
верили в  ведьм и  колдунов.  Разве что увеличились в  размерах и  стали
вреднее и опаснее.
     Одноклассники были второй вещью в личном рейтинге ненависти Грегори
Прайма.  Он был отличником по всем предметам,  кроме физкультуры, и этим
все  сказано.   До   такой  милости,   как  демонстрация  ему  запретных
фотографий,  они снисходили редко.  Гораздо чаще они изощрялись в травле
"умника",   "зубрилы",  "зануды",  "задаваки",  "хиляка"  и  "очкарика",
который даже не  мог дать сдачи.  В  том числе и  из-за  очков -  мама с
детства прожужжала ему  все  уши,  что  ему  нельзя  драться,  ибо  очки
разобьются,  и  стекло  попадет  в  глаз.  Их  дразнилки были  тупыми  и
примитивными,  как они сами,  но  почему-то  от этого не менее обидными.
Безмозглые питекантропы,  не знающие даже слова "питекантроп"!  Но Грегу
приходилось  приспосабливаться.   Не   показывать,   как  сильно  он  их
презирает,  даже  делать  вид,  что  он  дружит  с  некоторыми  из  них.
Приходилось лгать,  и  за это он ненавидел их еще больше.  Тем более что
полного спасения это не давало. Просто увеличивались интервалы спокойной
жизни -  интервалы между днями, когда они вновь вспоминали старую добрую
забаву "доведи до слез Грега Прайма".  А  потом так называемые "друзья",
как ни в чем не бывало,  снова звали его играть в их примитивные игры. И
он шел.
     И  все  же  одноклассники были  не  самой худшей проблемой.  Крайне
неприятной и  здорово отравляющей жизнь  -  да.  Но  при  этом  простой,
понятной,   объяснимой,  земной,  материальной.  Они  подрывали  бытовой
комфорт, но не устои мироздания.
     Даривший подарки Санта был куда страшнее.  Он был воплощением -  и,
строго  говоря,  единственным достоверно известным  воплощением -  всего
магического, мистического, алогичного, антинаучного, иррационального.
     Словом, того, что Грегори Прайм ненавидел сильнее всего.

     - Трое,  -  подвел итог Джон, - трое наиболее вероятных кандидатов.
Признаться,  я  ожидал,  что останется один.  Даже не  думал,  что среди
психологов столько бородачей...
     - И то если наши фильтры верны,  -  охладил его пыл Даглас,  выводя
отобранные досье на  экран своего компьютера.  -  Если мы  вообще роем в
нужном направлении...  Значит, доктор Арон Рабин, доктор Джошуа Салливан
и доктор Николас Уош.  Ну поехали,  - Даглас придвинул к себе телефон. -
Могу я  поговорить с доктором Рабином?  Доктор Рабин?  Добрый день,  это
агент Даглас из Федерального бюро расследований. Нет, все в порядке. Нас
заинтересовала  ваша  статья  в   третьем  номере  журнала  Американской
психоаналитической ассоциации.  Возможно,  что у  человека,  которого мы
ищем,  был похожий случай детской травмы,  и нам может понадобиться ваша
консультация.  Нет,  это  не  срочно.  Пока  речь идет лишь о  гипотезе,
которая может и не подтвердиться. Буду признателен, если вы сообщите ваш
график на ближайшие дни, дабы мы знали, когда можно связаться... Спасибо
за сотрудничество,  сэр. Это не он. Он дома, и у него достаточно плотный
график,  исключающий разъезды, что, конечно, легко проверяется, и он это
понимает...  Могу я поговорить с доктором Салливаном?  А когда он будет?
Ясно.  Спасибо.  Нет,  передавать ничего не надо.  До свиданья. Уехал по
делам,  вернется после Нового года,  -  довольно сообщил Даглас Джону. -
Как тебе?
     - Это он!
     - Проверим еще  третьего,  -  телефон снова выдал мелодичную трель,
набирая номер. - Могу я... - начал Даглас и замолчал. Послушав некоторое
время,  так же молча повесил трубку.  -  Автоответчик,  -  сообщил он. -
Текст стандартный, "оставьте сообщение..."
     - Может быть, он просто поехал в магазин.
     - Может быть. А может быть, и нет. Итак, у нас два кандидата.
     - Проклятье, у них и "форды" одинаковые.
     - Что ты  хочешь,  одна из самых массовых моделей внедорожника.  Ну
что,  теперь опять начинается рутина -  разослать ориентировки на машины
внутри интересующей нас области. Мы оповестим полицейские участки, а они
обзвонят в своих районах бензоколонки, придорожные магазины и все такое.
Надеюсь,  в  такую  погоду,  когда  машин на  дорогах мало,  их  заметят
достаточно быстро.  Ну и,  конечно, будем периодически позванивать Уошу,
на случай, если он все же объявится.

     Славный  город  Малькольмтаун.   Николас  шагал  по  улицам  сквозь
сгущающуюся тьму,  исколотую мелкими снежинками.  Это еще не охота,  это
только рекогносцировка,  как говорят военные...  На самом деле, город не
столь  славный,  как  хотелось бы.  Окраины достаточно плотно  застроены
жильем,  не  видно  подходящего безлюдного района,  через который удобно
увести жертву в  лес.  Зато  здесь  есть  большой парк  в  самом городе.
Достаточно большой для его целей. Осталось удостовериться, что этот парк
не  является любимым местом отдыха горожан в  зимнее время.  Вроде бы не
является. Вид у парка достаточно неухоженный. Как видно, у местной мэрии
хватает других забот.  В парке едва-едва расчищена центральная аллея, да
и ту уже основательно припорошило. А кругом и вовсе глубокий снег. Много
снега.
     Машину  он,  как  обычно,  оставил в  лесу  за  городом.  Еще  одно
преимущество внедорожника -  не  надо мозолить глаза по  всяким мотелям.
Правда,  на этот раз все же вышла небольшая осечка. Его видели, когда он
заправлялся.  Конечно, он делал это не на бензоколонке - там тоже лишние
глаза,  да  еще  и  скучающие без  клиентов в  такую погоду.  Канистры с
бензином лежали у  него  в  багажнике,  так  что  бензоколонку он  гордо
проехал,  несмотря  на  мигавший на  указателе топлива  красный  огонек.
Остановиться пришлось пару  миль спустя.  Но,  пока он  заливал топливо,
стоя  у  обочины,  мимо  встречным курсом  проехал  грузовик.  Вряд  ли,
конечно,  водитель обратил на него особое внимание. Он был не в костюме,
он никогда не надевал костюм раньше времени. Водила не снизил скорость и
уж  тем  более не  стал останавливаться и  спрашивать,  не  может ли  он
чем-нибудь помочь. Ох уж эти добрые самаритяне, вечно сующие нос в чужие
дела. Бывшие хорошие мальчики, рассчитывающие выслужить у Санты подарок.
Но этот -  не из таких.  Плохой мальчик.  Ты плохой мальчик,  и Санта не
придет за тобой...
     Санта придет за другими плохими детьми.

     В  конечном счете у  Грегори осталось две версии.  Согласно первой,
менее логичной,  но более привлекательной, Санта Клаус представлял собой
некоего удивительного мошенника,  сумевшего обмануть весь  мир.  Конечно
же,  это  был  не  простой  мошенник.  Он  явно  владел  фантастическими
технологиями, которых не было больше ни у кого. Может быть, это был злой
гений,  как в  комиксах (хотя вообще-то  Грега ужасно раздражало,  что в
комиксах умные люди так часто оказываются злодеями, да еще и ведут себя,
как идиоты,  позволяя победить себя придурковатым героям).  А  учитывая,
что Санта существовал на земле уже очень давно (правда,  Грегу так и  не
удалось ни  у  кого добиться внятного ответа,  сколько именно),  это мог
быть  какой-нибудь  средневековый  алхимик,   нашедший-таки  философский
камень и  обеспечивший себе  бессмертие.  Алхимия,  конечно,  тоже  была
лженаукой,  но  все же  стояла ближе к  науке,  чем к  волшебству;  мама
говорила,  что именно из нее зародилась современная химия... Эта версия,
однако, не объясняла одного - в чем состоит цель мошенничества. Вроде бы
наоборот -  раздача подарков была  делом совершенно убыточным.  Но  если
этот тип  не  имел в  виду ничего плохого,  зачем он  врал,  притворяясь
волшебным существом?  И почему не делился своим открытием с миром? Грегу
не  раз случалось слышать поговорку,  что бесплатный сыр бывает только в
мышеловке;  просто  удивительно,  что  взрослые,  с  назидательным видом
повторявшие это, и не думали применить этот тезис к Санта Клаусу. А что,
если в один прекрасный день он предъявит всему миру счет с процентами за
все эти столетия? В таком случае человечество ждут большие неприятности.
И тот, кто загодя остановит лживого старикашку, спасет мир.
     Вторая версия, как ни ужасно это было, совпадала с классической. То
есть Санта Клаус действительно был  сверхъестественным существом.  Может
быть,   единственным  во  вселенной,   нарушающим  стройную  и  логичную
материалистическую гармонию...  Грег не мог,  не хотел это признать.  Но
все  же   он   знал,   что  настоящий  ученый  должен  проверить  теорию
экспериментом.
     В  предновогодние дни  по  телевизору и  в  газетах опять  начинали
мелькать всякие истории про  мальчиков и  девочек,  которые не  верили в
Санта  Клауса.   А  потом,   высказав  свои  сомнения,  убедились.  Либо
существование  Санты  подтвердил  им  очень  серьезный  и   авторитетный
взрослый,   вроде   редактора   "Нью-Йорк   таймс",   либо   сам   Санта
непосредственно.  И  хотя  достоверность этих историй,  особенно второго
типа, сама вызывала сомнения...
     - Санта  Клаус,  я,  Грегори Джордж Прайм из  Малькольмтауна,  штат
Мэйн,  США,  не  верю в  тебя,  -  громко сказал Грег в  темноту большой
комнаты,  где стояла елка.  Почему-то  он был уверен,  что к  Санте надо
обращаться в темное время суток.  Как, очевидно, к вампирам, оборотням и
прочей нежити -  если бы  она действительно существовала.  -  Но если ты
существуешь - приходи и поговори со мной. Не прокрадывайся поздно ночью,
когда я сплю.  Приходи сам,  не присылай помощников.  Я назначаю встречу
тебе в городском парке.
     Для того, что задумал Грег, собственный дом никак не подходил.

     - До чего же неприятное занятие -  ждать,  - вздохнул Джон Рокстон,
садясь на край стола и глядя на снег,  летящий за окном. - Особенно если
знаешь,  что,  может,  в  эту  самую минуту ублюдок уже ведет очередного
ребенка в лес.
     - Больше мы пока что ничего не можем сделать, - ответил Даглас. - В
лаборатории больше не откопали ничего интересного, остается надеяться на
наши сети.
     - Прошли уже почти сутки,  как мы их расставили. Если он не проехал
за это время ни один пост...
     - То,  вероятно,  успел уже обосноваться в  каком-нибудь городе,  -
закончил Даглас. - Знаю. И тогда, если его не опознают на улице - а фото
пока есть только у полицейских, которых в провинции не так много - тогда
мы с  большой вероятностью возьмем его только после еще одного убийства.
Это  жизнь,  Джон.  Это  наша  работа.  Только в  кино  кавалерия всегда
успевает в последнюю минуту... Пора сделать очередной контрольный звонок
Уошу.
     Но, едва Даглас потянулся к трубке, телефон зазвонил сам.
     - Даглас слушает.  Когда?  А сам?  Давно? Да! Да, конечно, прибудем
лично!
     Он положил трубку и радостно повернулся к стажеру.
     - Салливан остановился в  портсмутском мотеле.  Под чужим,  кстати,
именем.
     - Взяли?
     - Пока нет.  Он  приехал еще вчера вечером,  но владелец удосужился
проверить номера  только  сейчас.  Самого его  в  мотеле нет,  очевидно,
где-то в городе. Полиция начала его искать. Одевайся, едем.
     - В такую погоду добраться до Портсмута...
     - Нам обещали дать вертолет.
     Даглас торопливо снял  с  вешалки куртку,  звучно застегнул молнию,
вынул из карманов перчатки.
     - Ну что ты там копаешься?
     - Сэр, мы собирались сделать еще звонок Уошу.
     - Мм...  вообще-то ты прав. Для очистки совести надо... Ну что там?
Опять автоответчик?
     - Да.
     - Конечно,  то,  что Салливан остановился под чужим именем,  еще не
снимает подозрений с  Уоша...  хотя,  скорее всего,  он  просто отдыхает
сейчас где-нибудь на юге.
     Джон тоже надел теплую куртку.
     - Сэр, Клаус - это ведь то же имя, что и Николас?
     - Да.  Но это ничего не значит.  Если у  парня и съехала крыша,  то
вряд ли на почве собственного имени.
     - Да, но оно могло стать допонительным фактором.
     - Ну теоретически да.  Но сейчас наша основная цель - Салливан. Ну,
ты готов? Идем. Запри дверь.
     Когда Рокстон повернул ключ  в  замке,  в  покинутом кабинете вновь
зазвонил телефон. Джон сделал движение вновь отпереть замок.
     - Не надо,  - остановил его Даглас, - после четвертого гудка звонок
автоматически переключат на мой мобильный... Алло?
     На сей раз он говорил по телефону несколько дольше и даже вытащил в
процессе из  кармана карту,  пытаясь расправить ее одной рукой на двери.
Рокстон помог ему.
     - Машину Уоша видели,  -  сообщил Даглас,  давая отбой.  - Тоже еще
вчера под вечер.  Вот здесь,  под Малькольмтауном. Сообщили нам об этом,
правда,   вот  отсюда,  -  палец  резко  передвинулся  к  югу.  Водителю
малькольмтаунского грузовика показалось странным,  что  какой-то  парень
заливал бензин из  канистры,  вместо того чтобы воспользоваться услугами
заправки, оставшейся у него позади. И он, водитель то есть, присмотрелся
к  нему и  запомнил номер.  Собственно,  запомнил не целиком,  последнюю
цифру он  не  то  забыл,  не то не разглядел из-за снега -  но остальное
сходится.  А сегодня он рассказал об этом в забегаловке, где остановился
пообедать.  Хозяин забегаловки был  уже  проинструктирован и  позвонил в
полицию.
     - Парень был в костюме Санта Клауса?
     - Нет.  Водитель даже  не  уверен,  была  ли  у  него белая борода.
"Может,  была,  а может, просто снегом так припорошило". И даже если это
Уош,  заправляться из  канистры -  не криминал.  Может,  он просто нашел
бензоколонку с  хорошей ценой и  затарился там горючкой по самое никуда.
Во  всяком случае,  это  менее подозрительно,  чем регистрация под чужим
именем.
     - Под чужим именем тоже регистрируются не только убийцы, - возразил
Джон.  -  Но  и  неверные супруги,  например.  Да мало ли кто еще.  Есть
категория людей,  которые просто  помешаны на  прайваси и  принципиально
избегают оставлять информацию о себе где бы то ни было.
     - Соображаешь,  стажер,  -  удовлетворенно кивнул Даглас.  - Тем не
менее,  нам  надо сделать выбор.  Местная полиция,  конечно,  будет рыть
землю и  там,  и  там,  и хотелось бы верить,  что достаточно усердно...
хотя,  по правде говоря,  они не любят прислушиваться к нам,  пока их не
ткнут носом в самое дерьмо. Так что нам с тобой нельзя упускать ситуацию
из  рук  и  надо  выбрать  одно  из  противоположных  направлений.  Твои
соображения?
     Джон на секунду наморщил лоб, затем сказал:
     - Все  же,  сэр,  нам  придется вернуться в  кабинет.  Надо  заново
глянуть базы данных.
     - Хорошо.
     Рокстону хватило нескольких щелчков "мышки", чтобы сделать вывод.
     - Я бы поставил на Уоша, сэр.
     - Почему?
     - Взгляните  на  их  водительскую историю.  У  Уоша  -  ни  единого
нарушения.   А  у  Салливана  -  штрафы  за  неправильную  парковку,  за
превышение скорости...
     - А  мы знаем,  что наш сукин сын очень осторожен,  -  уловил мысль
Даглас  и,  хохотнув,  добавил:  -  Кажется,  это  первый случай в  моей
практике, когда примерное законопослушное поведение служит обвинительной
уликой. Но ты, похоже, прав. Летим в Малькольмтаун.
     - Вы уверены, что он еще там?
     - С  грузовиком он  повстречался под вечер,  а  мы полагаем,  что в
темноте в снегопад он не ездит.  Значит, город он мог покинуть не раньше
утра.  К  этому времени полиция штата уже была оповещена,  и  на  данный
момент его уже перехватили бы  посты либо здесь,  либо здесь,  -  Даглас
показал на карте.  - Он все еще в городе. И, вероятно, не теряет времени
даром. Идем.

     - Алло?
     - Миссис Прайм? Это сержант Джилс. Ваш сын дома?
     - Минуту,  я  посмотрю...  Нет,  кажется,  он  ушел гулять.  А  что
случилось? Неужели Грег что-то натворил?
     - Нет-нет, не волнуйтесь. Могу я поговорить с вашим мужем?
     - Он еще не пришел с работы. Сержант, что происходит?
     - Если  ваш  сын  вернется,   пожалуйста,  постарайтесь,  чтобы  он
оставался дома.
     - Хорошо, но вы, наконец, объясните мне, в чем дело?!
     - Вы  только не  беспокойтесь,  миссис Прайм.  Просто нам поступила
информация,  что  в  городе объявился один больной придурок,  который...
э... пристает к детям и показывает им всякие непристойности. Может быть,
это вообще ложные сведения,  и даже скорее всего,  но в данный момент мы
их проверяем.
     - Эксгибиционист?  Я  уже большая девочка,  сержант,  и  вы  можете
называть вещи своими именами.
     - Да,  вроде того. Еще есть данные, что он может быть одет в костюм
Санта Клауса.
     - Ну,  если так,  вряд ли  ему удастся подманить Грега.  Хотя мы  с
мужем  и  не  говорили ему,  что  настоящего Санты  не  существует,  он,
по-моему, уже сам догадался.

     Как обычно, Николас заметил будущую жертву первым.
     После   нескольких  часов   бесплодного  ожидания  (было  несколько
возможностей,  но,  тщательно прикинув вероятность появления свидетелей,
он  все же  не  рискнул обнаружить себя) все,  наконец,  складывалось на
редкость удачно.  Мальчишка был  явно один и  сам направлялся прямиком в
парк.  На какой-то момент,  правда, у Николаса мелькнуло подозрение, что
парня может ждать в  парке кто-то  еще  -  уж  больно целенаправленно он
шагал,  не  походя на  просто гуляющего.  Но  нет,  это  едва ли.  Снег,
все-таки  остававшийся  его  другом,   демонстрировал  отсутствие  чужих
следов.  Правда,  неизвестный приятель или приятельница плохого мальчика
могут подоспеть позже.  Но если даже так -  парк велик, он успеет увести
мальчишку достаточно далеко от  места  встречи.  А  потом,  все  у  него
разузнав,  может быть,  придет и за незванным гостем,  который наверняка
того же возраста...
     Стоя   за  стволом   высокой  сосны,  Николас  разглядывал  будущую
добычу,  фиксируя мельчайшие детали.  Очень  важно  сразу  же  попасть в
резонанс, вызвать безоглядное доверие... Жаль, что никакая психология не
позволит  угадать  имя  -   это  работало  бы  беспроигрышно.   Впрочем,
правильный подбор  подарка тоже  творит  чудеса.  Так,  парень  явно  из
обеспеченной  семьи  -  не  богатой,  но  обеспеченной;  вместе  с  тем,
родители,  скорее всего, работают оба и уделяют ему меньше внимания, чем
он бы хотел;  когда он уходил из дома,  его никто не провожал, иначе ему
поправили бы шарф... дома наверняка есть компьютер, вероятно, и не один,
так  что  видеоигрой его  не  поразишь;  выражение лица явно не  глупое,
внутренний мир достаточно сложен, чтобы, с учетом предыдущего, между ним
и  родителями  существовало  какое-то  важное  недопонимание:   родители
думают,   что  делают  ему,  как  лучше,  а  на  самом  деле  получается
наоборот...  лишним весом не страдает,  но фигура,  походка и весь общий
вид выдают неспортивность,  клюшки и  бейсбольные биты тут не нужны даже
близко;    типичный   отличник-очкарик,   которого,   конечно,   обижают
сверстники,  но не забитый тихоня,  отнюдь;  о нет, решительный вид этой
умненькой физиономии не  обещает его  врагам  ничего хорошего,  если  бы
только у него была возможность для отмщения - и пожалуй даже, что лучшим
подарком для него был бы  настоящий пистолет,  но  это,  конечно,  не  в
компетенции,  да  и  не  в  интересах доброго Санты;  а  раз так,  то  и
игрушечное оружие  отпадает -  он  не  из  тех  мечтателей,  что  готовы
довольствоваться иллюзией вместо реальности;  солдаты,  динозавры -  это
все не по его части,  может быть, симпатизирует, но не так, чтобы мечтал
именно об  этом;  тут  явно  научно-технический склад ума,  стремление к
точности и  внимание к  деталям,  тяга к логичности и обоснованности,  к
тому,  чтобы все  было взаправду или,  по  крайней мере,  как взаправду;
читать,   несомненно,  любит,  но  вместе  с  тем,  слишком  мал,  чтобы
предпочитать книги игрушкам; значит, точная модель какой-нибудь техники,
и агрессия, не будем забывать, сколько агрессии скрыто в этом отличнике,
не умеющем драться и  страдающем от тех,  кого презирает...  танк?  нет,
танк ползает, а он мечтает воспарить над своими врагами, которых считает
много ниже себя,  так что,  конечно, самолет, тяжеловооруженный самолет,
бомбардировщик!
     - Добрый  вечер,  молодой человек!  -  никакого сюсюканья,  никаких
"ути-пути", он этого не терпит, а вот солидное взрослое обращение должно
ему понравиться...
     И   тут  Николас  понял,   что  где-то  допустил  просчет.   Ибо  в
обратившемся к  нему взгляде,  помимо ожидаемого удивления,  он прочитал
страх и ненависть.  И эти чувства не исчезли, когда мальчишка понял, что
перед ним Санта Клаус. Скорее даже наоборот.
     Но в любом случае отступать было поздно. Да и незачем. Даже если он
чего-то не учел, неужели он не справится с девятилетним сопляком?

     Над   головой  ритмично  стрекотали  лопасти.   За   окнами  кабины
постепенно сгущались  сумерки;  пилот  включил  подсветку,  и  приборная
панель   озарилась  мягким  янтарным  светом.   Внизу,   совсем  близко,
проплывали черные деревья на  белом снегу;  отсюда было видно,  что  они
растут реже,  чем это кажется с земли. Сверху низко нависала серая муть;
периодически она,  клубясь,  наплывала  на  кабину,  и  тогда  весь  мир
исчезал. Или же в лобовое стекло густо сыпалась снежная крупа - это было
немногим лучше.
     - Видимость совсем хреновая, - пожаловался пилот, - и дальше только
хуже.  Не  знаю,  как мы  выйдем на  ваш Малькольмтаун.  То есть выйдем,
конечно - по приборам, но не знаю, что вы там надеетесь разглядеть.
     - Нельзя еще подснизиться? - без особой надежды спросил Джон.
     - Куда?  И  так уже почти по верхушкам деревьев идем.  Наткнемся на
какую-нибудь  радиомачту и  привет.  Надо  или  за  облака уходить,  или
садиться, и дальше на машине.
     - На машине туда еще часа два добираться,  -  возразил Даглас.  - А
убивает он  обычно как раз в  это время,  на  закате.  Тут каждая минута
может стоить жизни.
     - Угу -  нам,  -  проворчал пилот.  -  Как хотите, джентльмены - на
место я вас доставлю, но дальше ничего не гарантирую.
     - Ладно, там видно будет, - отмахнулся Даглас.
     - Вот в этом-то я как раз и сомневаюсь.

     - Ты все-таки пришел, - сказал Грег.
     - Я всегда прихожу к тем, кому я нужен, - ответил Санта.
     - Ты   ведь  не  переодетый  артист?   Не  "помощник"?   Ты  правда
настоящий...  волшебный Санта Клаус?  -  Грегори запнулся на ненавистном
слове.
     - Самый настоящий.  А чтобы ты не был таким недоверчивым, посмотри,
что я тебе принес...
     - Ты  клянешься жизнью,  что  говоришь правду?  -  перебил Грегори,
игнорируя протянувшуюся в мешок руку.
     - Клянусь,  -  улыбнулся Санта,  и Грег внутренне возликовал.  Все!
Теперь его позиция безупречна! Если этот тип соврал, то заслужил смерть,
согласно его же  собственным словам.  Если же  он  сказал правду,  тогда
оружие не может причинить вред волшебному существу,  а значит, покушение
не является злодеянием.
     То  есть  это  он,  конечно,  скажет  в  том  случае,  если  оружие
действительно не сработает.
     Санта меж тем все же извлек из мешка самолет. С торжествующим видом
покрутил   пропеллеры  четырех   моторов,   подвигал   маленькие  стволы
оборонительных  турелей,  показывая,  что  они  тоже  поворачиваются,  и
протянул игрушку мальчику.
     - Стратегический бомбардировщик "Боинг" Б-29 "Суперфортресс",  - со
знанием дела констатировал Грег,  осматривая модель со всех сторон.  - С
такого самолета сбросили атомную бомбу  на  Хиросиму.  Бомба  называлась
"Маленький мальчик". "Маленький мальчик" убил 70 тысяч человек.
     - Ты очень умный, - сказал Санта. - И много знаешь. Намного больше,
чем твои сверстники (Грег не  удержался от презрительной гримасы).  -  А
хочешь узнать еще кое-что?  Я  могу показать тебе мои сани и  объяснить,
как они устроены. Тебе ведь интересно, как они могут летать?
     - Это правда?
     - Ну конечно, правда! Идем, я приземлился в глубине парка.
     Грег пошел следом за  Сантой,  размышляя,  что  если ему  и  впрямь
покажут и  расскажут все  это,  то  главный план  надо отложить.  Но  не
отменить совсем,  конечно  нет.  Просто  сначала надо  разузнать секреты
врага, так всегда делают умные командиры на войне.
     Он нес самолет за фюзеляж,  и ветер, налетавший короткими порывами,
поворачивал пропеллеры.  Грегу представилось,  как  гудели моторы "Энолы
Гэй",  идущей на цель.  Представилось так ясно, что он и впрямь различил
некий звук,  идущий с  неба...  но  это  не  было ровное гудение моторов
бомбардировщика. Это было стрекотание далекого вертолета.
     Санта, похоже, тоже услышал этот звук, и его это обеспокоило.
     - Идем скорее!  -  воскликнул он,  оборачиваясь через плечо.  - Вон
туда!
     Красная рукавица указала на беседку,  стоявшую на берегу замерзшего
пруда.   Беседка  была  большая  и  старая,  с  облупившимися  каменными
колоннами и трещиной,  змеившейся через купол крыши.  Скамеек внутри нее
уже давно не осталось. Увязая в снегу, Санта и мальчик достигли ее почти
бегом и  нырнули под  крышу за  несколько секунд до  того,  как вертолет
басовито пророкотал у них над головами, невидимый в низкой облачности.
     - Куда  мы  так  спешили?  -  требовательно спросил Грег,  переводя
дыхание. Весь пол беседки был занесен глубоким снегом; в центре его было
чуть меньше, чем по краям.
     - Так надо,  -  заговорщицки подмигнул ему Санта,  - сейчас меня не
должны видеть взрослые.
     Шум вертолета постепенно удалялся и наконец полностью затих вдали.
     - Ну, так когда же мы пойдем к саням? - напомнил мальчик.
     - Потом,  -  пробормотал Санта,  - сани летают, только когда совсем
стемнеет.  А сейчас...  -  он сделал паузу, прислушиваясь, и, не услышав
никаких новых  подозрительных звуков,  закончил:  -  сейчас  тебе  нужно
раздеться.
     - Что?
     - Раздевайся,  будь хорошим мальчиком,  - потребовал охрипший вдруг
голос, - увидишь, тебе понравится.
     - А, сейчас, - ответил Грег неожиданно спокойно, хотя сердце билось
уже  с  какой-то  ультразвуковой частотой,  и  пальцы дрожали,  когда он
расстегивал кнопки на куртке. Самолет он аккуратно положил на снег.
     - Ну, что ты там возишься? - поторопил недовольный голос над ухом.
     - Сейчас-сейчас,  - мямлил Грегори, упираясь подбородком в грудь, -
тут кнопку заело...
     Существо в красном нагнулось к нему, готовое устранить, если надо -
разорвать внезапную преграду.  В  тот  же  миг  мальчик рывком распахнул
куртку, выхватывая из левого внутреннего кармана флакон, из которого уже
вынул  стеклянную пробку.  Бесцветная жидкость с  едким запахом плеснула
прямо в  склонившееся красное лицо.  Соляная кислота из  набора для юных
химиков (вообще-то  он  предназначался для более старших школьников,  но
Грегу удалось уговорить маму) была не такой уж большой концентрации - но
вполне достаточной,  чтобы тот,  кому она попала в глаза,  дико взвыл от
боли,  елозя по лицу обеими руками.  В  следующий миг в воздухе сверкнул
остро  отточенный  нож,  извлеченный из  правого  внутреннего кармана  -
главное оружие Грега, на которое он возлагал особые надежды. Он понимал,
что его детских сил -  да и длины самодельного ножа -  может не хватить,
чтобы  пробить красную куртку  и  плоть  и  достать до  важных  органов.
Поэтому,  подняв руку,  он  с  размаху полоснул острым лезвием по  горлу
ослепленного и  воющего  врага.  Веером  брызнула кровь,  окропляя снег,
одежду и лицо Грега.  Мальчик перехватил нож в другую руку и полоснул по
горлу с другой стороны.
     Его противник, который уже даже не выл, а визжал, нашел-таки в себе
силы оторвать одну руку от глаз и попытаться схватить мальчишку. Грегори
проворно отскочил. Враг грузно побежал вперед, слепо ударился о колонну,
шарахнулся в сторону и,  потеряв равновесие,  свалился с крыльца беседки
на снег снаружи.  В тот же миг Грегори,  словно дикая кошка, прыгнул ему
на спину.  Предыдущие раны были скользящими,  а  потому неглубокими,  но
теперь  Грег,  вцепившись одной  рукой  в  волосы,  с  которых свалилась
красная шапка,  другой изо всех сил,  до дрожи в мышцах, колол и кромсал
ненавистную шею. Враг тщетно пытался, заведя руки назад, сбросить с плеч
терзающего его дьяволенка.  Когда одна из рук,  лишившаяся уже рукавицы,
мазнула Грега по лицу, тот со всей силы впился зубами в палец (рот сразу
защипало от кислоты).
     Поверженный враг уже не  кричал,  а  только хрипел и  булькал.  Его
движения  становились  все  более  вялыми.   Наконец,   убедившись,  что
противник уже достаточно ослаб, Грегори с трудом перевернул тяжелое тело
на  спину и  расстегнул липкую красную куртку.  Под  ней  оказался серый
свитер;  Грег разрезал его,  затем футболку, пока не добрался до бледной
кожи и  левого соска,  из которого росли длинные черные волосы.  Сердце,
насколько он знал, находится чуть ниже. Горло - это хорошо, но процедуру
следовало довести до конца.  Недаром он отказался от первоначальной идеи
взять обычный нож и,  вооружившись молотком и напильником,  изготовил из
самой  большой  ложки  праздничного набора  (счастье,  что  родители  не
заметили  ее  исчезновения раньше  времени)  тонкий  серебряный  клинок.
Деревянная рукоятка от игрушечного меча подошла к ножу как нельзя лучше.
     Конечно,  ни в каких книгах не говорилось,  как убить Санта Клауса.
Но если серебро помогает против оборотней и  вампиров,  почему бы ему не
помочь и  в этом случае?  Разумеется,  в оборотней и вампиров Грегори не
верил.  Но  мама  говорила,  что  и  в  легендах бывают  крупицы истины,
облеченные в  сказочную форму.  Протыкание сердца  тоже  играло  в  этих
легендах важную роль.
     Грег нашарил в  снегу и  водрузил на  нос свалившиеся очки.  Затем,
усевшись верхом на  животе умирающего врага,  сжал  рукоятку ножа обеими
руками,  поднял их  над головой и  со всего размаху нанес удар в  грудь.
Тело  конвульсивно дернулось,  издав еще  один хрип.  Мальчик с  усилием
вытащил нож и ударил еще раз. А потом еще, и еще, и еще...
     Потом  были  бегущие по  снегу  полицейские во  главе  с  сержантом
Джилсом и  двумя  незнакомцами в  ФБРовских куртках,  доктор,  торопливо
осмотревший и  ощупавший его прямо на месте и удивленно цокавший языком,
глядя на красно-белый труп,  мама,  едва не упавшая в обморок, которой в
несколько голосов поспешно объясняли, что мальчик не пострадал и вся эта
кровь -  не его,  какие-то парни с микрофоном и видеокамерой, на которых
все орали и  пытались прогнать,  а они орали в ответ о праве американцев
на  информацию...   Грега,  в  первом  приближении  отмытого  от  крови,
обнимали,  тискали,  хлопали по  плечу,  пожимали руки и  все  говорили,
говорили,  что все хорошо,  что теперь все будет хорошо, что он молодец,
что он  отлично справился,  что он не должен винить себя за смерть этого
дяди, потому что это очень-очень плохой дядя, убивший уже много детей...
     Грегори Прайм  не  слушал всю  эту  болтовню.  Он  понял  главное -
настоящего Санта Клауса не существует, и гармония наконец-то вернулась в
его  душу.  Ощущение  этой  гармонии  только  усиливалось благодаря двум
обстоятельствам.  Во-первых,  его самолет,  его боевой трофей,  каким-то
чудом  не  пострадал в  драке -  а  что  ни  говори,  бомбардировщик был
отличный. А во-вторых, любовно проводя пальцем по крыльям и фюзеляжу, он
все вспоминал,  как хлестала теплая кровь из горла его врага,  как стоны
захлебывались хрипом,  как нож упруго вонзался в  ненавистное тело,  как
оно, зажатое его ногами, билось в конвульсиях под ударами...
     Фальшивый Санта был прав - ему понравилось.
     О да, ему понравилось.

------------------------------------------------------------------------
Примечание автора:
Через несколько лет после написания рассказа мне прислали ссылку на вот
эту картинку. Автора не знаю. Скорее всего, он не русскоязычный и моего
рассказа не читал.