Крюкова Тамара Шамильевна
Костя+ника

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 31, последний от 10/07/2019.
  • © Copyright Крюкова Тамара Шамильевна (akvil_sb@mail.ru)
  • Размещен: 11/02/2007, изменен: 17/02/2009. 319k. Статистика.
  • Повесть: Проза
  • Иллюстрации/приложения: 1 штук.
  • Оценка: 5.79*206  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это история о человеческих взаимоотношениях: благородстве и подлости, отзывчивости и равнодушии и, конечно, любви. О том, что настоящая любовь приходит независимо от возраста и побеждает всё. Даже, казалось бы, невозможное... Сюжет повести лег в основу художественного фильми "КостяНика. Время лета".


  •  []
       ГЛАВА 1
       Позднее июньское утро яркими сезановскими мазками расцветило землю. День обещал быть жарким, воздух постепенно наливался зноем, но настоящее пекло пока не наступило. Жестяная крыша садового домика еще не успела накалиться, и на чердаке было прохладно. От сваленного тут хлама стоял устойчивый запах пыли. Старые вещи перекочевывали сюда из городской квартиры в ожидании лучших времен, когда в них возникнет нужда, да так и оставались невостребованными, покрываясь морщинами паутины, но где-то в глубинах сломанных механизмов и в ватных душах давно вышедших из моды пальто теплилась надежда, что когда-нибудь они снова станут необходимы, ведь повезло же продавленному дивану со скрипучими пружинами, который вальяжно привалился к стенке возле чердачного окна. Место вокруг него было расчищенным и обжитым, что выделяло его из прочей скопившейся здесь рухляди. У него был хозяин - существо священное для каждой вещи, способное возвысить ее над барахлом, дав высокое имя "вещь".
       Костя давно облюбовал на чердаке угол, где никто не запрещает читать до полуночи, не следит за порядком и не указывает, куда что надо класть. Возле дивана примостилась прабабушкина этажерка, на которой были навалены книги, журналы комиксов, куча кассет, детали от разобранной радиотехники и видавший виды магнитофон. На полу стоял пакет из-под сока, куда сваливались огрызки и фантики, но все это не вносило диссонанса в общее убранство чердака и удачно вписывалось в царящую здесь атмосферу бесшабашности.
       Костя битый час торчал на своем наблюдательном посту, вперившись в чердачное окно в ожидании, когда же из соседнего дома появится Верка. Не то чтобы Верка ему давно нравилась. Она была старше, и раньше Костя считал ее толстячкой, но в этом дачном сезоне все изменилось.
       Когда Костя приехал на дачу, Верка смерила его оценивающим взглядом и воскликнула:
       - Ну ты и вымахал за зиму! Выше меня. У тебя девчонка-то есть? А то я тебя отобью.
       Она заигрывающе подмигнула и со смехом скрылась в доме. Костя почувствовал, как лицо заливает жгучая волна смущения. Никогда ни одна девчонка не кокетничала с ним так открыто. С этого дня он будто прозрел - и не мудрено. Верка так откровенно демонстрировала свои достоинства, что не заметить их мог только слепой. Длина ее юбок была выше всяких похвал, а глубокие вырезы платьев без обиняков говорили о полноте ее широкой натуры. Конечно, на Костин вкус соседка была чуть полновата, зато про нее еще в прошлом году говорили, что она целуется со всеми. Как ни стыдно признать, это обстоятельство сыграло не последнюю роль среди причин Костиной влюбленности.
       Костя изо всех сил старался почаще попадаться Верке на глаза, но тут совсем некстати обнаружил препятствие в виде студента Стаса. И что Верка нашла в этом старикане? Ему уже лет двадцать, а то и двадцать один. Если бы только удалось объясниться с ней наедине! Но Верка целыми днями валялась в шезлонге посреди огорода, где копошилась ее мать, а вечерами гуляла со Стасом. Однако влюбленность не знает преград. Костя заметил, что в последнее время Верка зачастила по утрам в лес за грибами, и понял, что это его единственный шанс.
       Утро готовилось плавно перейти в день. Солнце ползло вверх, щедро изливая потоки света на огород, похожий на лоскутное одеяло, сотканное из прямоугольников разных оттенков зелени - от пронзительно яркого, салатного, до темного с бордовым отливом, свекольного.
       Костя с досадой подумал, что зря прождал столько времени, и тут на крыльце показалась Верка с корзинкой в руках. Она обогнула дом и скрылась за углом. Пора! Костя стремглав бросился вниз по крутой лестнице.
       - Ма, я за грибами схожу! - сообщил он на бегу.
       - Корзину хоть возьми. В карманы, что ли, собирать будешь? - покачала головой Зоя Петровна.
       О грибах Костя сейчас думал меньше всего.
       - Я в пакет! - крикнул он, чтобы отвязаться, и, не тратя времени попусту, припустил на улицу.
       Лес начинался за канавой, заросшей частоколом тонкого, как прутики, березняка. Верка, покачивая бедрами, затянутыми в такие узкие брюки, что оставалось загадкой, как ей вообще удавалось в них влезть, несла себя по улице. Костя нагнал ее возле мосточка, укрывшегося в зарослях розовых конусов иван-чая.
       - Эй, ты за грибами? - с наигранным удивлением спросил он. - Вот совпадение. А я как раз тоже решил сходить.
       - А во что собирать будешь, грибник фигов? - фыркнула Верка, смерив Костю насмешливым взглядом. Судя по тону, она не разделяла Костиной радости от встречи.
       "Мать была права. С корзинкой промашка вышла", - отметил про себя Костя, но, не растерявшись, предложил:
       - А давай в твою корзину собирать. Я места грибные знаю. В одном всегда белые растут. Я тебе покажу, - щедро пообещал Костя, готовый положить к ногам своей избранницы самое сокровенное.
       Однако дама сердца явно не оценила благородного порыва.
       - Топай дальше. Я грибы люблю без помощников собирать, - процедила она.
       Дощечки почтительно прогнулись и охнули под ее величавой поступью. Может быть, после столь холодного приема Косте стоило повернуть к дому, но он решил не отступать. Перебежав вслед за Веркой по мосткам, он обогнул куст бузины и... наткнулся на Стаса.
       - Ты сегодня с компанией? - недовольно спросил Стас у Верки.
       - Ревнуешь? - кокетливо засмеялась та.
       - Отчего же? Я могу вас вообще оставить наедине.
       Стас повернулся уходить. Верка бросилась за ним.
       - Ты чего? Я же пошутила.
       - А у меня с чувством юмора плохо. Я шуток не понимаю, - отрезал Стас.
       Назревала ссора. Костя не удержался, чтобы не подлить масла в огонь, и вставил свое веское слово:
       - Если он такой обидчивый, скатертью дорожка.
       - А ты вообще не суйся во взрослые дела! - сердито прикрикнула на него Верка.
       Костя осекся. Обида комом подступила к горлу. Чтобы не дать ей выплеснуться, Костя зло сощурился.
       - Подумаешь, взрослая! Всего на год старше. Сначала школу закончи, - огрызнулся он.
       Верка будто не слышала его слов. Она, точно собачонка, бежала за Стасом, жалобно поскуливая:
       - Думаешь, я его притащила? Он сам увязался, честное слово. Я его вообще прогоняла. Что я, чокнутая, его за собой таскать?
       Не дожидаясь сцены счастливого примирения, Костя повернулся и быстрыми шагами пошел прочь.
       Неподалеку аукались грибники. Костю покоробило при мысли, что он столкнется с людьми. Ему хотелось побыть одному. Он резко свернул с тропинки и, не разбирая дороги, стал продираться через кусты подальше от голосов.
       Сухие ветки надрывно трещали под безжалостными подошвами кроссовок. Треск ломающихся сучьев вызвал у Кости смутное чувство удовлетворения, и он нарочито жестоко продирался сквозь бурелом, не ища легкого пути.
       Внезапно он вышел на прогалину и остановился, осознав, что забрел в незнакомое место. Посреди поляны росла исполинская береза - настоящая праматерь леса. Толстенный ствол в два обхвата мало походил на березовый. Кора давно утратила девственную белизну и стала черной и бугристой от пережитых лет и невзгод.
       Костя подошел к березе, сел на траву и прислонился спиной к теплому шершавому стволу. Уткнувшись лицом в коленки, он закрыл глаза, и тотчас мысли о Верке назойливым роем завертелись в голове. Удушливая обида накатила новой волной.
       - Не такая уж Верка симпатичная. И ляжки у нее толстые. И глаза навыкате, - с жаром вслух сказал Костя, словно убеждая себя забыть Верку и свое унижение, однако облегчения не почувствовал.
       Звук собственного голоса лишь сильнее распалил его. Костя обвел взглядом поляну, ища, на чем бы сорвать злость. Лес щедро предлагал нехитрые радости, но Костя был слеп к красоте. Преломленный через призму дурного настроения, мир превратился в безликое зеленое марево, на фоне которого тревожным алым пятном выделялось семейство мухоморов, горделиво выставляющее напоказ свою броскую красоту.
       - Что пялитесь?! Да лучше я влюблюсь в первую встречную! - сердито выкрикнул Костя, точно грибы возражали или были виновниками его неудачи.
       "Первую встречную... встречную..." - ответил лес.
       Костя вздрогнул, оглянулся, но поняв, что это просто эхо, вновь зло посмотрел на мухоморы. Он машинально нащупал на земле шишку и со всего размаха запустил ее в самый большой гриб. Пролетев мимо мишени, шишка шлепнулась далеко позади. Это еще сильнее раззадорило Костю. Он набрал горсть шишек и стал со злобой расстреливать попавшие под горячую руку мухоморы. Шляпка слетела с отца семейства. Маленькие мухоморчики испуганно жались к обезглавленной ножке, а безжалостная артиллерия шишек продолжала расстрел, круша, руша и превращая красоту в месиво.
       Вдруг раздался звонкий окрик:
       - Эй! Ты чего руки распускаешь?
       Поблизости никого не было. На мгновение Косте почудилось, что в листве растущей неподалеку осины мелькнул неясный силуэт. Он пригляделся: небо полоскалось в кроне дерева, и только зеленые мониста листьев волновались и трепетали, создавая иллюзию движения. Некоторое время Костя озадаченно озирался по сторонам, но так никого и не обнаружил, зато злость прошла без следа. Скорее по инерции, не особенно целясь, Костя бросил все еще зажатую в кулаке шишку в уцелевшего мухоморишку.
       - Ты что, глухой? А если в тебя так! - снова услышал он.
       Что-то просвистело и стукнулось о ствол дерева. Костя оглянулся, и у него по спине пробежал холодок. Прямо над головой из шершавой березовой коры торчала стрела, и не какая-нибудь бутафорская или игрушечная, а настоящая, с металлическим наконечником. Проследив траекторию полета стрелы, Костя медленно перевел взгляд на осину и на этот раз в самом деле увидел в зеленоватых бликах трепещущих листьев девчонку. Оседлав ветку, та целилась в него из лука.
       - Ты что, спятила?! - не своим голосом заорал Костя и со скоростью, достойной записи в книгу рекордов, спрятался за дерево.
       - Ладно, выходи, не трону, - звонко засмеялась девчонка.
       С ловкостью обезьяны лучница слезла пониже, повисла на ветке и, отпустив руки, спрыгнула на землю. На вид она была ровесницей Кости. Девчонка как девчонка: серые глаза, обсыпанный веснушками вздернутый нос, вьющиеся волосы цвета майского меда, вихрами торчащие в разные стороны. Только одета странновато для лесной прогулки: босиком и в пестром желто-зеленом платьишке, неприметном в листве. Первым делом девчонка бережно вытащила из березы стрелу и, что-то бормоча себе под нос, погладила рану на коре, а потом подошла к мухоморам и, присев на корточки, покачала головой:
       - Ой-ой, натворил ты делов. Откуда ты такой сердитый?
       Костя с опаской глядел на нее, и в голове у него крутилось:
       "Ну шиза! Прыгает как кенгуру. Говорят, все психи сильные. Кто знает, что у нее на уме?"
       - Да не бойся ты, - сказала девчонка и улыбнулась.
       Лицо ее удивительно преобразилось. В глазах заплясали озорные искорки, а на щеке появилась ямочка. Нет, она не походила на сумасшедшую. Постепенно к Косте возвращалась утраченная смелость и вместе с тем вскипало праведное возмущение.
       - Ты соображаешь, что делаешь? Чуть человека не убила. Робин Гуд психованный!
       - Ой, чего вздумал, - всплеснула руками девчонка. - Я в тебя не целилась. Я зло остановить хотела. Не серчай, обида - худой товарищ.
       - Не целилась, - передразнил ее Костя. - А если бы стрела полетела чуть ниже?
       Девчонка заливисто рассмеялась, будто Костя сказал смешную шутку.
       - Так с чего она ниже полетит, коли я ниже не целилась?
       - А ты, конечно, всегда в яблочко попадаешь, - подтрунил над незнакомкой Костя.
       - Какое ж на березе яблочко? Может, ты сумеешь сделать так, что на березе яблочки появятся. Только для этого душа должна чуда просить!
       За серьезностью ее тона было не разобрать, то ли она шутит, то ли у нее с юмором туговато и она толкует все буквально.
       - Слушай, откуда ты такая взялась? Что-то я тебя в дачном поселке не видел, - сказал Костя.
       - Да я не с дачи, а из лесу.
       - А... понятно, - протянул Костя.
       Теперь все встало на свои места. Значит, это дочка лесника. Неудивительно, что она знает лес как свои пять пальцев, стреляет из лука и лазит по деревьям не хуже мальчишки.
       - А здорово ты с луком управляешься. Меня научишь?
       - Тебе неможно. Ты, поди, в белок да птиц стрелять станешь.
       - Что я, по-твоему, изверг какой? - возмутился Костя.
       - А мухоморы зачем сшиб? - искоса глянув на него, припомнила девчонка.
       - Да так, по глупости.
       Он отвел глаза. Прежде Костя много раз, не задумываясь, сбивал несъедобные грибы, но почему-то сейчас ему стало стыдно. Странно, но он даже не задумался, для чего лук нужен лесной незнакомке, если не для охоты.
       - Ладно, кто старое помянет... Пойдем лучше, я тебе мою черничную поляну покажу, - предложила девчонка, резво прошмыгнула мимо зарослей кустарника и поманила Костю за собой.
       Она легко, словно шелест ветерка, заблудившегося в листве, маневрировала между разросшимися кустами и низко свисающими ветками деревьев. Лес точно расступался перед ней. Босые ноги ступали уверенно, не замечая ни колючек, ни сучков. Зеленое платье сливалось с буйной растительностью позднего июня. Костя следовал за ней, сосредоточившись на золотистой шевелюре своей проводницы, солнечным пятном мелькавшей меж ветвей. Вдруг он потерял ее из виду и в растерянности остановился.
       - Сюда. Пришли, - услышал он.
       Костя пошел на зов и оказался на едва заметной тропке, ведущей к лесному болотцу, поросшему осокой. На кочках-островках где группками, а где по одной пристроились березы. Ветер теребил золотисто-зеленое кружево крон, и деревья раскачивались, словно водили молчаливый хоровод.
       Новая знакомая сидела на поваленной березе, покрытой роскошным бархатом мха. Вокруг кудрявым ковром стлались заросли черники. Темно-фиолетовые брызги ягод сплошь усыпали нежно-матовую с голубизной зелень листочков.
       - Вот это да! - Костя присвистнул при виде такого богатства.
       - Нравится? Это моя поляна. Вообще-то я не показываю ее первому встречному, - ухмыльнулась девчонка.
       Слова, почти осязаемые, повисли в воздухе.
       "Первый встречный... первая встречная... Неужели она слышала? Вот глупо-то!" Костя вдруг вспомнил о Верке. Теперь утренний эпизод казался пустячным и не стоящим внимания.
       Новая знакомая отвела от Кости насмешливый взгляд, спрыгнула с березы и присела на корточки. В ней не таилось и толики заманчивых обещаний, которые будоражат юношеские мечты, как в Верке. Ее подростковая фигурка была худенькой и угловатой. Скульптору-природе еще предстояло поработать, чтобы придать линиям округлость и женственность. Она была не той, за которой бегают все мальчишки.
       Девчонка набрала пригоршню ягод и отправила их в рот. Костя хотел последовать ее примеру, но на ближайших кустиках ягоды были еще незрелыми.
       - Ты место запомни. Как ягоды созреют, ты сюда еще придешь, - рассмеялась девчонка.
       - Ага. Журавль и лисица, - усмехнулся Костя, вспомнив знаменитую басню.
       - Чего? - не поняла она.
       - Ничего, это я так. Тебя как зовут?
       - Ника, а тебя?
       - Костя. А полное имя от Ники - Вероника, что ли? - поинтересовался он просто так, из вежливости.
       - Нет. Это... - девчонка глянула на ягоды и объявила: - Ника - это Черника.
       - Ага, очень приятно, а я - боярышник, - усмехнулся Костя.
       Ника вопросительно уставилась на него.
       - А говорил, что Костя.
       - Ты что, тормоз? Совсем шуток не понимаешь? Конечно, Костя. Но и ты ведь не черника.
       - Наверное, нет, - улыбнулась Ника. - Просто сегодня у меня черничное настроение, значит, я - Черника. Знаешь, Ника - это очень удобное имя, оно может обозначать все что угодно.
       - Как это? - не понял Костя.
       - Ну, если у меня настроение земляничное, я сразу стану Земля-Никой. А могу и Брус-Никой. Или, к примеру... - вдруг она замолчала и уставилась на Костю так, словно увидела его впервые. - Эй, а ты, пожалуй, прав. Никакая я не Черника. Теперь я точно знаю, как меня зовут!
       - Ну и как же?
       - Костяника, вот как! - возбужденно сообщила Ника. Щеки ее пылали, а глаза горели, словно она сделала великое открытие. - Костя и Ника, понимаешь, получается Костя-Ника.
       - Здорово! С тобой не соскучишься! - воскликнул Костя.
       Он сам бы и не подумал, что их имена складываются в одно слово.
       За разговорами они вернулись на ту поляну, где встретились, и уселись под березой. Обычно Костя не находил тем для разговора с девчонками, но Ника не походила на его жеманных одноклассниц, корчивших из себя взрослых. Может быть, оттого, что она жила в лесу, с ней было легко и просто. Время от времени Костя вспоминал ее слова про "первого встречного" и его вновь жалил вопрос: слышала или нет? Надо же было ему сморозить такую глупость, да еще вслух!
       Ника говорила о повадках лесных зверей. Костя, прикрыв глаза, слушал ее рассказы и не заметил, как задремал. Солнце стояло уже высоко над лесом, когда Костя очнулся. Он открыл глаза. Кругом бушевала листва. Девчонки не было. В смешении всех оттенков зелени было не разглядеть ни зелено-желтого платья, ни солнечного пятна волос.
       Теперь эта встреча казалась нереальной. "Может, привиделось?" - подумал Костя. Но, с другой стороны, он так явственно видел ее и они вместе ходили на черничную поляну. Сны не бывают такими реальными. Решив, что он обязательно попытается найти эту девчонку, Костя поднялся и направился домой.
      
      
       ГЛАВА 2
       С ночи зарядил дождь. Свинцовая туча грузно навалилась брюхом на дачный поселок, стирая грань между сумеречным предрассветным утром и днем. Небо прохудилось, и потоки воды щедро полились на землю, изнывавшую от жажды после двухнедельной жары.
       Временами ливень затихал и переходил в унылую морось, а потом, собравшись с силами, припускал вновь, настойчиво барабаня в окна и отплясывая чечетку на жестяных крышах. Скоро земля напилась. Влага стала скапливаться в низинах, образовывая лужицы, пока наконец не разлилась в междурядьях, разделив грядки миниатюрными каналами и превратив шесть соток в своеобразную огородную Венецию. А дождь все сеял, и капли пузырились в лужах.
       В дождь дачный поселок словно вымирал. Все сидели по домам, и только бездомный тощий пес бродил возле заборов, старательно обнюхивая придорожные кусты в поисках нечаянной собачьей радости: косточки или колбасной кожуры.
       Настроение у Кости было тоскливым под стать погоде. После завтрака он перебрался на чердак, гордо именуемый вторым этажом. Делать было решительно нечего. Костя вспомнил, что прихватил из дому несколько книг. Пошарив в окрестностях дивана, он обнаружил завалившиеся за спинку еще с прошлого года бадминтонные ракетки, которых обыскался три дня назад, и раздолбанный настольный хоккей, оставшийся как воспоминание детства. Некоторое время он гонял по полю скрипучих калек-хоккеистов, но скоро эта забава надоела.
       Снизу доносился привычный стрекот швейной машинки. Зоя Петровна не была профессиональной портнихой, но сколько Костя себя помнил, всегда подрабатывала шитьем. Как ни странно, при обилии тряпок в магазинах заказов у нее не убавлялось. На лето она перевозила машинку на дачу и обшивала местную публику.
       - Ты бы хоть на даче от шитья отдохнула, - сказал Костя, спустившись с чердака.
       - Вот станешь сам зарабатывать, тогда отдохну. А пока что деньги не лишние. Вон как вытянулся. Все надо новое справлять. А отец не двужильный.
       - А куда ты мои книжки дела?
       - В коробке, в прихожей. Опять, небось, барахла набрал. Лучше бы что дельное почитал, по программе, - Зоя Петровна посмотрела на сына поверх очков.
       - Щас, только каникулы портить. Эту программу садисты составляют, одна нудятина, - сказал Костя, скатываясь по перилам.
       - Тебя не спросили, чему в школе учить. Ты бы все сказочки про драконов и колдунов читал.
       - Объясняю для отсталых умов. Это, мам, не сказочки. Это фэнтези называется, - озорно улыбнулся Костя и, прихватив книги, удалился по скрипучей лесенке в свои апартаменты.
       - Вот тебе отец как-нибудь покажет отсталые умы, дождешься, - незлобиво проворчала Зоя Петровна.
       Устроившись на своем излюбленном диване, Костя погрузился в таинственный мир фантазии, где обитают эльфы и гоблины, где магия пропитывает сам воздух, коим дышат герои, где сильные личности борются против зла, где не бывает серых будней... Конечно, все это было выдумкой, но втайне Костя мечтал хоть раз в жизни стать свидетелем настоящего чуда, ведь бывают же счастливчики, которые наблюдают аномальные явления, летающие тарелки или встречаются с инопланетянами. Почему все это выпадает не на его долю?
       После полудня дождь кончился. Плотная сизая пелена, висевшая над землей, разорвалась, обнажив пронзительно-голубой лоскут неба. Синева стала шириться на глазах, будто кто невидимый протирал тусклое от грязи, замызганное стекло, впуская свет.
       Лежа на животе и уткнувшись в книгу, Костя вместе с юной арфисткой переживал сцену рождения драконов из гигантских яиц. Он так увлекся, что не заметил смены погоды. Реальность вокруг растворилась и перестала существовать. Чердак превратился в пещеру, выщербленную временем в скалах, где победно звучала арфа, исполняя гимн рождению чуда. Вдруг в мелодию чародейства фальшивой нотой ворвался звук повседневности.
       - Костик, съезди в магазин за хлебом, - услышал он голос матери.
       Магия книжных строк тотчас улетучилась. Костя нехотя оторвался от страницы.
       - А может, обойдемся? Там же дождь, - отозвался он.
       - Дождь давно кончился. Давай, собирайся. Тебе бы только причину искать.
       Костя мог есть и без хлеба, но спорить с мамой было бесполезно. Он натянул кроссовки, приладил на багажник старенького велосипеда пластмассовую корзинку и, взяв список покупок, покатил в магазин. Нельзя сказать, что обязанность ездить за продуктами была ему в тягость. Сгонять до деревни на велосипеде было одно удовольствие, но Костя предпочитал не выказывать рвения, чтобы не разбаловать родителей, а то и в городе будут приставать со своими магазинами, а там это было для него сущим наказанием.
       На обратном пути Костя срезал дорогу и поехал через луг, засеянный клевером. Капельки росы поблескивали на лиловых шариках цветов. Воздух был пронизан запахом свежести. Костя вспомнил, что сегодня вечером не придется поливать огород, и настроение у него поднялось еще больше. Вскоре он подъехал к дачному поселку, со всех сторон окруженному лесом. Подле дороги остались расти ели и березы, скрывая уродливые лысины крыш. Костя свернул с центральной улицы и поехал по кромке леса. Он вспомнил о Нике.
       Вдруг велосипед повело в сторону. Костя спешился и оглядел колесо. Так и есть, стоит человеку прийти в хорошее расположение духа, как по закону подлости обязательно случится какое-нибудь несчастье. Сейчас оно предстало в облике проколотой шины. Костя с досадой пнул колесо ногой. Мало того, что придется топать до дому пешком, так потом еще возись с клеем, в то время как остальные высыпят на улицу гонять на великах.
       Радужные краски окружающего мира значительно померкли. Костя взял велосипед за руль и хмуро покатил по улице, от нечего делать глазея на дома. В основном они были типовые, бревенчатые, с громоздкими ломаными крышами. Среди прочих выделялся новый кирпичный домина, покрытый красной черепицей. В прошлом году здесь шло строительство, а теперь возвышался настоящий дворец с круглой башенкой и балконами. Участок был засеян газонной травой, а возле дома высились старые березы и ели, что придавало ему еще большее сходство со средневековым замком.
       Костя засмотрелся на башенку и чуть было не прошел мимо, как вдруг увидел ЕЕ. Ника сидела в шезлонге и листала журнал. Костя застыл как громом пораженный. Меньше всего он ожидал увидеть Нику здесь. Это открытие так ошарашило его, что он даже забыл о проколотой шине. Расплывшись в улыбке, Костя подкатил велосипед к калитке и посигналил.
       - Эй, Ника, привет!
       Девочка оторвалась от чтения и уставилась на Костю, будто видела его впервые.
       - Привет, - нерешительным эхом отозвалась она.
       От столь холодного приема Костя опешил. Ему казалось, что в лесу они подружились, насколько вообще можно подружиться с девчонкой.
       - Что ты на меня смотришь, как туземец на кока-колу? Я же Костя. Не помнишь, что ли? - сказал он.
       Ника отрицательно помотала головой. При этом искренность в ее взгляде настолько обескуражила Костю, что он не знал, что и думать. Либо он за сутки изменился до неузнаваемости, либо она страдает провалами памяти. Вдруг Костю осенило: она его нарочно разыгрывает! Может, ей неудобно за свое вранье, будто живет в лесу.
       - Да кончай придуриваться! Я тебя раскусил, - засмеялся Костя.
       - Кричать через калитку неловко. Проходите, щеколда справа, - пригласила Костю девочка.
       Костя оставил велосипед на улице и с ухмылочкой вошел во двор.
       Ника с любопытством оглядела гостя и покачала головой:
       - Я вас действительно не знаю.
       Костя начал терять терпение. В конце концов всему есть предел. Если розыгрыш раскрыли, то могла бы перестать прикидываться.
       - Ага. Значит, вы нас не знаете. А откуда, по-вашему, тогда мы знаем, что тебя зовут Ника? - с издевкой сказал он, делая ударения на местоимениях.
       - Интересно, откуда? - переспросила девочка, не обращая внимания на Костин сарказм.
       - А кто говорил, что это имя может означать все что угодно: и брус-ника, и чер-ника, и земля-ника?
       - Занятно. Я никогда не задумывалась, что в каждом слове есть Ника.
       Девочка впервые улыбнулась, и Костя вновь поразился, до чего улыбка с ямочкой на щеке меняет ее лицо. Теперь он окончательно убедился, что перед ним та самая лесная Ника. Даже вихры цвета майского меда торчали так же, как вчера. Но зачем она притворяется? И еще заладила это дурацкое "вы". Может, она и правда чокнутая?
       - Что же, выходит, я сам это выдумал?! - язвительно спросил Костя.
       - Во всяком случае, никто еще не называл меня Брусникой, - ответила девочка.
       - Костяникой, потому что это Костя и Ника, - буркнул Костя.
       - Костя-Ника, - по слогам повторила девочка. - И правда, два имени. Но вообще-то Ника означает Никандра.
       - Такого имени нет, - сказал Костя.
       - Если меня так зовут - значит, есть! - отрезала Ника.
       - Ну есть - так есть. Чего ты сразу злишься? И вообще перестань "выкать", а то слушать противно, - рассердился Костя.
       - Я и не злюсь.
       Ника немного помолчала, а потом сказала:
       - Моего деда звали Никандр, и папа хотел назвать сына в его честь, а родилась я. - Она разочарованно развела руками, словно давно привыкла не оправдывать чужих надежд.
       - Ну и хорошо, что родилась ты, - искренне вырвалось у Кости.
       Ника изучающе поглядела на мальчишку, а потом с горечью произнесла:
       - Ничего хорошего в этом нет. Лучше бы я не родилась вовсе.
       В ее голосе сквозила беспредельная обреченность, которую Костя никогда не встречал в своих сверстниках. Несмотря на подростковую угловатость, она казалась слишком взрослой. В ней не было и доли той бесшабашности и озорства, что в лесу. Холодный, жесткий взгляд был настолько чужим, что Косте стало не по себе. Эта странная девчонка обескураживала внезапной сменой настроений. Костя не понимал, где она настоящая, а где притворяется. Сделав вид, что не заметил произошедшей в Нике перемены, он постарался сгладить возникшую отчужденность.
       - Подумаешь, разобиделась. Мало ли кто кого хотел. Вон у меня мама дочку хотела и сейчас чуть что затягивает: "Вот была бы девочка, она была бы такая и разэтакая, а ты..."
       Костя решил не вдаваться в подробности о том, что именно говорит о нем мама в такие моменты. Вместо этого он заключил:
       - Не бери в голову. Родители больше выпендриваются, для острастки, а на самом деле предложи им поменять своего ребенка на чужого - фиг поменяют.
       - Ты так думаешь?
       - Тут и думать нечего. Ты что, взрослых не знаешь? У меня мать иной раз так расходится, хоть из дома убегай. Но родителей тоже можно понять. Надо же им нас как-то воспитывать.
       Если бы в этот момент Зоя Петровна слышала смиренную речь сына, она бы, наверное, целый месяц безропотно слушала рок и не просила выключить "этот ор", но, к сожалению, она так и осталась в неведении относительно того, насколько сильно он сочувствует взрослым в их нелегком воспитательном труде.
       Взгляд Ники смягчился и потеплел.
       - Ты очень хорошо говоришь. Тебе хочется верить.
       Вдохновленный признанием своих ораторских способностей, Костя признался:
       - Вообще-то я тоже не люблю с родителями ссориться. Да ты не расстраивайся. Куда они денутся? Немного побушуют и отойдут. Может, за черникой сходим? Сейчас уже не так сыро.
       Никандра помолчала, а потом едва слышно произнесла:
       - Я не могу идти в лес.
       - Чего это вдруг? - удивился Костя.
       - Не вдруг, а вообще. Я не могу ходить, - сказала Ника.
       - То есть как не можешь? - не понял Костя.
       - Тебе что, объяснить? - ни с того ни с сего разозлилась Ника.
       На этот раз чаша Костиного терпения переполнилась. Сколько можно выносить ее капризы и выдумки? Нянчишься тут, успокаиваешь, а она из тебя дурака делает. Костя посмотрел на девчонку и с издевкой произнес:
       - Держите меня восемь человек, а то упаду. Ходить она не может! А по деревьям лазать слабо? Ножки, что ли, подкашиваются?
       Ника побледнела, губы ее задрожали. Она привстала в шезлонге, опираясь о подлокотники руками. Глаза ее снова стали холодными и чужими.
       - Убирайся отсюда! - выкрикнула она, словно выплюнула слова Косте в лицо. - Никакой ты не интересный! Ты - подлый! Я-то думала... А ты просто пришел посмеяться. Ну что, смешно, да? Смешно?! Убирайся! Подонок!
       Костя опешил. Он ожидал чего угодно, но чтобы его ни за что ни про что назвали подонком, да еще гнали взашей?! В нем клокотала праведная злость.
       - Сама ты дура чокнутая! - крикнул он, без оглядки выскочил на улицу и, схватив велосипед, покатил его прочь от этого огромного дома с его сумасбродной обитательницей.
       У Кости горело лицо, как после пощечины. Все говорило о том, что эта девчонка ненормальная: и постоянная смена настроений, и манера кем-то прикидываться. Но даже от сумасшедшей он ничем не заслужил такого оскорбления. После встречи в лесу он так хотел снова увидеть ее, но получить такую пощечину! К чему все это притворство, высокомерие? Вдруг Костю пронзила мысль, от которой ему стало совсем тошно.
       В лесу она просто насмехалась над ним. Еще бы! Она наверняка просто умирала со смеху, когда услышала про первую встречную. Может, потому и уверяла, что живет в лесу, чтобы дать понять, что на даче такая принцесса ему не ровня? Ну и плевать на нее. Плюнуть и растереть! Подумаешь, царевна-лягушка конопатая.
       Зоя Петровна сразу обратила внимание на угрюмый вид сына.
       - Чего это ты насупился?
       Меньше всего Косте хотелось сейчас обсуждать происшедшее, да и что он мог сказать о том, как его унизили и оскорбили?
       - Шина проткнулась. Теперь заклеивать придется, - мрачно кивнул он на велосипед.
       Еще недавно проколотая шина казалась чуть ли не стихийным бедствием, а теперь Костя был даже рад, что все так получилось: мать больше не приставала с расспросами, да и выходить на улицу ему расхотелось.
       Он просидел затворником до самого вечера, и только когда его друг Степка зашел за ним третий раз, решил выйти из дому. В конце концов, у него совесть чиста, ему нечего скрываться. Смешно торчать взаперти из-за какой-то сумасшедшей.
       По вечерам излюбленным местом ребят была поляна на самой опушке леса, где лежала большая ель, несколько лет назад поваленная молнией. Благодаря этой ели за поляной прочно закрепилось название "на бревне". Всю дорогу до поляны Костю терзали сомнения. Что, если там он встретит Нику? Сделать вид, что ничего не произошло? Или высказать все, что он о ней думает? Но тогда все узнают о его унижении.
       Приход Кости и Степки был встречен одобрительными возгласами. Ники среди ребят не было. Костя с удивлением поймал себя на мысли, что его это не обрадовало.
       Длинный летний день подходил к концу. Земля медленно погружалась в прозрачные лиловые сумерки. Краски меркли, полутона стирались. Невидимый осветитель медленно гасил огни рампы. На сцену нисходила ночь. Поскучав возле костра, Костя собрался домой раньше обычного. Неожиданно для себя он выбрал дорогу вдоль леса, где стоял дворец с черепичной крышей. Вскоре его догнал Степка.
       - Я тоже домой. Сегодня на бревне скучища, - сказал он.
       Они молча шли рядом.
       "Хорошо, когда есть такой верный друг", - подумал Костя.
       Он был готов рассказать Степке обо всем, что произошло. Они как раз подошли к дому Никандры. Окруженный темными елями, в сумерках он еще больше походил на старинный замок. На первом этаже горел свет, из приоткрытого окна лилась фортепьянная музыка.
       - Кто это там на пианино бренчит? Тут артист, что ли, какой живет? - как бы невзначай спросил Костя.
       - Какой артист! Ты что, с луны свалился? Здесь художник живет, знаменитый. Говорят, его картины даже в Третьяковке есть. А на пианино его дочка играет, - сообщил Степка.
       - Дочка? - с удивлением переспросил Костя.
       Он не был знатоком музыки, но должен был признать, что Ника играет хорошо, как настоящая музыкантша, и это почему-то разозлило его еще больше.
       - Ишь ты, на пианино тренькает, - презрительно процедил он. - А что, эта принцесса считает ниже своего достоинства на улицу выходить, как люди?
       Степка с удивлением смерил Костю взглядом.
       - Ты что, ничего не знаешь?
       - Чего не знаю? - переспросил Костя.
       - Она же калека.
       Страшное слово нелепо повисло в воздухе.
      
       ГЛАВА 3
       В ту ночь Костя впервые познал, что такое бессоница. Зоя Петровна глубоко ошибалась, когда восклицала: "Совести у этого мальчишки нет!" - ибо что, как не угрызения совести, заставляло его ворочаться без сна с боку на бок? Костя пытался мысленно рисовать мелом восьмерки на белой стене и до умопомрачения считал баранов, которые табунами бились об эту самую стену, - все без толку. Если ему удавалось забыться коротким беспокойным сном, его неотступно преследовала Ника. Она то обрушивалась на него с высоченного дерева, то гналась за ним, целясь из лука, то лук вдруг превращался в костыли. Отчаянно пытаясь вырваться из паутины кошмара, Костя просыпался и опять лежал без сна, тупо уставившись в потолок.
       Надо же было ухитриться встретить девчонок, похожих друг на друга как две капли воды! Такого совпадения нарочно не придумаешь. Будто одно лицо, голос. Имена и то одинаковые. Правда, говор у них несхожий. Костя стал придирчиво сравнивать двух Ник и решил, что все-таки они очень разные. Постепенно ему стало казаться, что между бойкой лесной хохотушкой и холодной "дворцовой" Никандрой нет ничего общего.
       Как ни крути, а из-за глупой ошибки он оскорбил больную девчонку, и нечего обижаться, что она его обругала. А если ей обо всем рассказать? Не подлец же он в самом деле, чтобы нарочно над ней смеяться!
       Короткая летняя ночь готовилась упорхнуть на бархатных крыльях. Небо наливалось рассветом, когда Костя окончательно решил, что первым делом с утра пойдет и объяснит Никандре все как есть. Ему сразу стало легче, будто камень с души свалился. Он повернулся на бок и тотчас заснул.
       Костю разбудил громкий стук: Зоя Петровна вызывала его при помощи "шваброфона" - устройства, изобретенного, чтобы ей лишний раз не подниматься на чердак. Как и все гениальное, конструкция аппарата была проста в обращении и абсолютно надежна. Достаточно было взять швабру и колотить ручкой в потолок до тех пор, пока абонент не откликнется.
       Ошалевший после сна, Костя разлепил глаза.
       - Ты скоро наспишься? Десятый час уже! - крикнула Зоя Петровна.
       - Мам, у меня же каникулы, - продолжая лежать, нехотя отозвался Костя.
       - Да что же это такое? Сто раз на стол накрывать? А то мне без того дел мало! Скоро человек на примерку придет, а блузка еще не смётана.
       И тут Костя вспомнил, что ему тоже предстоит довольно противное дело. Сон как рукой сняло. День начинался паршиво. Костя натянул джинсы и босиком прошлепал вниз. Пару раз плеснув из умывальника на лицо, он завершил водные процедуры, и тут, как всегда некстати, на ум пришло, что вчера он решил обливаться по утрам холодной водой, чтобы тренировать силу воли. Искоса поглядев на шланг, Костя вздохнул и принял поистине волевое решение: отложить тренировку до завтра. Сегодня и так забот хватает. Ему не терпелось поскорее отвязаться от неприятного визита. Наспех проглотив яичницу, он отказался от чая.
       - Я потом, - сказал он, выскакивая из-за стола.
       - Потом суп с котом. Поел бы по-человечески и свободен. Куда ты все несешься?
       - Сейчас, ма, век скоростей. Слыхала?
       - Все у тебя насмешки. Ладно, беги, - улыбнулась Зоя Петровна.
       Костя побежал к Никандре. Скоро, запыхавшийся и решительный, он стоял возле знакомой калитки. Утро еще не пришло в этот огромный дом. Напрасно солнце обрушивало на него потоки огненных стрел - задернутые шторами глазницы окон были слепы, а обитатели спали. Потоптавшись у запертой калитки, Костя поплелся домой. По мере того как он удалялся, его обуревали сомнения. А что, если Ника будет не одна и придется объясняться при родителях? Может, лучше отложить этот поход, а после подстеречь ее на веранде?
       Вернувшись домой, Костя столкнулся со Степкой, Михой и его сестрой Анькой.
       - Ты где бродишь? Пошли на пруд.
       Предложение было заманчивым. Костя заколебался, но в памяти снова возникла неловкая сцена у Никандры. Что скажет отец, если узнает, что он смалодушничал и не пошел извиниться?
       - Я потом подойду. Мне надо матери в огороде помочь, - отказался Костя.
       Он с тоской поглядел вслед ребятам, зашел во двор и нос к носу столкнулся с матерью.
       - Никак медведь в лесу сдох! Что это вдруг в тебе трудолюбие взыграло? Говори начистоту, что натворил? - подозрительно спросила Зоя Петровна, глядя Косте в глаза.
       - Ничего я не натворил.
       - Не юли. Все равно ведь узнаю.
       Костя смотрел на мать и думал о том, до чего же родители странные люди! Не помогаешь - плохо, а стоит предложить помощь, как тут же начинаются подозрения. Конечно, нельзя сказать, чтобы они были совсем необоснованными.
       - Поругался, что ли, с кем? - допытывалась Зоя Петровна.
       - Ни с кем я не ругался, - Костя отвел глаза.
       Часто его удивляла проницательность матери. И как только она обо всем догадывается?
       - Не хочешь говорить, не надо. Коли ты такой работящий, поди у клубники усы подергай, а то совсем заросла. Все прок будет, - мать повернулась и пошла в дом.
       Только теперь до Кости дошло, на что он напросился! Это же полдня на грядке сидеть придется! Трудовой порыв в нем заметно поугас. Он безо всякого энтузиазма принялся за обработку клубничных кустов. Работа не отвлекала от назойливых мыслей о предстоящем неприятном разговоре. Он сто раз мысленно прокручивал, что скажет Никандре, но с каждым разом речь получалась все более неуклюжей. А может, все-таки посоветоваться с матерью, как поступить?
       Зоя Петровна перебирала обрезки кружев и тесьмы. Поглощенная работой, она не заметила, как в комнату вошел сын.
       - Ма, я тут спросить хотел.
       - Глянь, эти кружавчики подойдут? У меня как раз хватает. Все не покупать, - не отрываясь от работы, сказала Зоя Петровна.
       Костя посмотрел на ненавистные кружавчики. Ему вдруг расхотелось говорить о своих проблемах. В конце концов, он уже взрослый, чтобы решать их самостоятельно.
       - Пойдут, - буркнул он и повернулся уходить.
       - А что ты там спросить хотел?
       - Да так, может, я часть грядок сейчас оборву, а часть вечером?
       - Наработался, горе луковое? Ты уж хоть к концу недели оборви, - вздохнула Зоя Петровна.
       Когда Костя предпринял вторую попытку навестить Никандру, шторы на окнах были отдернуты, но веранда по-прежнему пустовала. Нужно было на что-то решаться, не караулить же Нику целыми днями. Костя поглядел на звонок прощальным взором человека, идущего на казнь, и с такой силой нажал на кнопку, будто она была его личным врагом.
       На крыльцо вышла полноватая женщина. Костя иначе представлял себе хозяйку "дворца". В строгом платье из темной материи, с волосами, стянутыми на затылке в старушечий узел, она была похожа на старую деву. Во всяком случае, Ника нисколько не походила на мать.
       - Здравствуйте. Можно с Никой поговорить? - спросил Костя и для вежливости добавил: - Пожалуйста.
       Женщина смерила его недовольным взглядом, молча подошла к калитке, открыла щеколду и, не произнося ни слова, провела его по дорожке до дома.
       "Немая, что ли? - подумал Костя. - Вот семейка: немая и хромая".
       Костя прошествовал в дом. Невольно подчиняясь царящей в нем тишине, он старался ступать как можно беззвучнее. Проведя гостя через веранду, женщина открыла дверь в гостиную.
       - Ника, к тебе пришли, - монотонным голосом доложила она.
       "Значит, не немая", - пронеслось у Кости в голове.
       Он зашел в комнату и застыл на месте. То, что он увидел, не укладывалось в представление о дачном доме. Конечно, в кино показывают и не такое, но Костя не представлял, что люди могут жить так взаправду. Первое, что бросалось в глаза, - стоящий посередине рояль, и не какой-нибудь обшарпанный, как в школьном актовом зале, а белый, как в музее. Мебели почти не было, если не считать пары просторных диванов, нескольких кресел, старинных напольных часов и камина. В углу возвышалась огромная декоративная ваза. Паркетный пол устилал ковер в бело-розовых тонах. Среди этой немыслимой роскоши в инвалидной коляске сидела Ника. Она в упор смотрела на Костю и, судя по всему, радости от встречи не испытывала.
       Боль от вчерашней обиды была еще слишком сильна. Ей не приходилось общаться со сверстниками, и сначала этот мальчишка ей чем-то понравился. Она инстинктивно потянулась к нему, как любое существо тянется к себе подобному. Зачем он нахамил ей? За что? Ника сердито сощурилась. Может, недаром ее ограждали от ровесников? Вчера она познала, что их общество живет по неведомым ей законам. У взрослых все иначе. Они корректны и вежливы, даже когда терпеть не могут друг друга. Для чего этот парень пришел теперь? Какую очередную забаву придумал? Что она ему сделала? Какое преступление совершила, чтобы весь мир ополчился против нее?
       Костя застыл возле входа. Он с первого взгляда возненавидел белый ковер. На фоне нежных розовых лилий его видавшие виды кроссовки представляли собой поистине убогое зрелище. Протопать в них по ковру было бы просто кощунством, но разуться и продемонстрировать штопаные носки - такого унижения он вынести не мог.
       - Зачем ты пришел? - резко спросила Никандра.
       Только глухому могло показаться, что в ее тоне есть нотка гостеприимства. У Кости со слухом все было в порядке. Он проклял момент, когда затеял этот визит. Но нет худа без добра. По крайней мере одна проблема решена: можно выпалить все с порога и удалиться, не снимая кроссовок.
       - Я... - начал Костя, но, как назло, заготовленная речь вылетела из головы, и он, запинаясь, произнес: - Я... это... насчет вчерашнего. В общем, я извиниться хотел.
       - Извиниться? - эхом повторила девочка.
       В слове таилась надежда. Наверное, этот Костя не такой уж плохой. Только теперь Ника поняла, что она в самом деле рада его приходу. Она всегда была одна и считала, что любит одиночество. Гости, приходившие в их дом, раздражали ее своим фальшивым участием, жалостью, неестественно сюсюкающими голосами и явным облегчением, когда приличия были соблюдены и они могли отойти от нее и заняться своими разговорами. С людьми она слишком остро чувствовала свою неполноценность, поэтому предпочитала уединение. Вчера броня одиночества дала трещину. Костя заговорил с ней просто и естественно, и Нике захотелось войти в мир сверстников, который она знала только по книгам. Новый мир манил и пугал ее.
       Самое трудное было сказано, и Костя продолжал более уверенно:
       - Понимаешь, я тебя спутал с другой Никой, с твоей близняшкой.
       - Ты что, сериалов насмотрелся? - язвительно спросила Ника.
       - Не веришь? А я в лесу встретил девчонку, точь-в-точь как ты, и тоже Никой зовут.
       Рассказ про близняшку казался надуманным, но в голосе парня звучала такая искренность, что Ника заколебалась. Какой ему прок обманывать?
       - Это правда?
       - Стал бы я тебе врать! Она меня сначала чуть не убила. Честно. У нее лук офигенный. Она стрелой жах - прямо у меня над головой. И знаешь почему? Я мухоморы сшиб. - Почувствовав, что его рассказ занимает слушательницу, Костя обрел красноречие и стал живописать свою встречу с лесной Никой.
       - Все это было в самом деле? А откуда у нее лук? - недоверчиво переспросила Ника, когда он замолчал.
       - Да она лесникова дочка, поэтому и по деревьям классно лазает, и носится по лесу так, что за ней не угонишься. В общем, все как у людей. Я же не знал, что ты... - Костя вдруг осекся.
       Он почувствовал, что сморозил глупость. И кто его за язык тянул вдаваться в объяснения? Тысячу раз ведь долбили: молчание золото, так нет, полез разглагольствовать.
       В комнате повисло неловкое молчание. Дверь в новый мир захлопнулась, оставив Нику в каменном мешке одиночества.
       - Ну, договаривай. Что я? Нелюдь? - бесцветным голосом произнесла она.
       Костя окончательно растерялся.
       - Я совсем не то хотел сказать. Я просто хотел объяснить.
       - Я все поняла. Ничего объяснять не надо. Уходи! - выкрикнула Ника.
       Услышав возглас, тотчас прибежала мать.
       - Кто просил пропускать его ко мне? - резко спросила Никандра. - Я не желаю никого видеть. Никого, понятно? И незачем устраивать тут проходной двор.
       Косте стало неловко за эту немолодую женщину. Как только она все терпит? Попробовал бы он выговаривать своей матери! Ника была ему отвратительна. Он не чувствовал ни сострадания к ней, ни былых угрызений совести. Зря он вообще полез со своими извинениями. Нужны они ей как рыбке зонтик! Если бы не ее мать, он высказал бы все, что думает.
       - Я же не хотел ее обидеть. Я извиниться пришел, - сказал он, обращаясь к женщине, и осекся.
       - Мне нет до этого дела, - брезгливо поджав губы, ответила та.
       В ее пустых глазах не отражалось ни любопытства, ни осуждения. Ей было глубоко безразлично, обидел он Нику или нет. Неужели мать может быть настолько равнодушна к дочери? Косте стало не по себе, будто он попал в фильм ужасов, где вместо людей действуют бездушные манекены. Костя попятился к двери и пулей бросился прочь. Он бежал всю дорогу до дома, точно за ним гнался призрак, и лишь захлопнув за собой калитку, перевел дыхание.
       - Явился, работничек! Ты что же чеснок между клубникой повытаптывал, горе луковое? - встретила его Зоя Петровна.
       Услышав ворчание матери, Костя вдруг ощутил такой прилив нежности, что неожиданно для самого себя обнял ее, чмокнул в щеку и сказал:
       - Ма, я тебя очень люблю!
      
      
       ГЛАВА 4
       Костя окунулся в привычную рутину летних будней, стараясь отогнать воспоминания о неприятном эпизоде в доме художника, который докучливой занозой мешал наслаждаться каникулами.
       День сегодняшний услужливо предложил чистый лист. Солнце. Запах жареной колбасы, доносившийся из кухни. Наспех захваченное полотенце. Шелест велосипедных шин по гравию. Пруд. От ледяной воды захватывало дух. Она сначала обжигала, а потом становилось весело, хотелось дурачиться и смеяться. Вчерашний день уходил в прошлое...
       Костя вышел на берег, обсыпанный бриллиантовой россыпью капель. Отфыркиваясь, он поскакал на одной ноге, чтобы вытряхнуть воду из уха, и трусцой подбежал к подстилке, на которой расположились друзья: Степка и Мишка с сестрой Анькой. Мишка, прыснув со смеху, обратился к Косте:
       - Слышь, Костик, Анька говорит...
       Он не успел закончить фразу, потому что Анька набросилась на него и, повалив на подстилку, стала молотить кулаками:
       - Только попробуй скажи!
       - А че тут такого? Костя, слыхал, ты на Сталлоне похож. А ну, сделай бицепс.
       Заходясь от хохота, Мишка катался по подстилке, пытаясь увернуться от ударов. Анька надулась и села к брату спиной.
       - Дурак. Я же говорю - по лицу, - буркнула она.
       - Чего ты, правда, Миха. По лицу, может, и похож. Я, может, по затылку вылитый Шварценеггер, - хихикнул Степка.
       - Да ну вас, - фыркнула Анька и, бросив в Степку пучком травы, побежала в воду.
       Жизнь входила в свою колею. Хорошо, когда рядом есть друзья, с которыми не надо придумывать, что сказать и как себя вести. Ни тебе взрывов, ни неожиданностей. Каникулы продолжались, оставляя бурные переживания позади. В конце концов, Верка - потеря небольшая, она Косте никогда особенно не нравилась. Что до Никандры, он свой долг выполнил, извинился, а если она такая психопатка, то это ее проблемы.
       Солнце поднялось высоко. Пора было возвращаться. По дороге домой Мишка привычно повернул руль велосипеда на дорожку, шедшую вдоль обочины леса. Воспоминание о визите в особняк с башенкой неприятно шевельнулось в Косте, но он тотчас отбросил его.
       - Поедем по центральной, - скомандовал Костя.
       - Почему? - удивился Мишка, покорно разворачивая руль.
       - По кочану. Я на той дороге шину проколол.
       Вся компания покатила по центральной улице. Мишка нажал на педали и, поровнявшись с Костей, пробурчал:
       - Будто в другом месте нельзя шину проколоть.
       - Лучше бы там поехали, - вдруг вставил Степка. - Сегодня к художнику "скорая" приезжала. Говорят, у его дочки приступ был.
       - Ага, она же припадочная, - по-женски благожелательно вставила Анька.
       Стоило Косте начать забывать про Никандру, как ее призрак неизменно возникал перед ним, портя все настроение. Ну почему, когда хочешь выкинуть что-то из головы, как назло, каждый так и норовит тебе об этом напомнить?
       - Что вы ко мне с этой дочкой привязались? "Скорую", что ли, не видели? Дикари с острова Ни-бум-бум-бы, - взорвался Костя.
       - Я думал, тебе интересно, - ретировался Степка.
       - Тоже мне детектив остросюжетный! Пускай к ней "скорые" хоть в очередь встают. Мне эта Никандра до лампочки! Ясно?
       - Ее, что ли, Никандра зовут? А откуда ты знаешь? - живо заинтересовалась Анька.
       Костя понял, что дал промашку. Никто при нем не называл Нику по имени. Рассказывать о том, когда и как он познакомился с дочкой художника, ему совсем не хотелось, тем более Аньке. Однако если ничего не ответить, она все равно не отвяжется, поэтому Костя прибегнул к испытанному народному объяснению:
       - Откуда, откуда - от верблюда. Уже уши отваливаются, только и слышу про художника и его дочку. Может, мне записывать, кто что про них говорит?
       - Да ладно, чего ты сразу психуешь? - примирительно сказал Мишка. - Я, к примеру, и не подозревал, что она Никандра. Ну и имечко! У художников свои причуды.
       Анька с пренебрежением заметила:
       - Подумаешь, Никандра - Ника. Ничего особенного. У нас в классе Колька- двоечник. Его все тоже Ника зовут.
       Костя вдруг вспомнил о другой Нике. Интересно, что она скажет, когда узнает, что у нее есть двойник? А может, и не узнает вовсе. Может, они никогда больше не встретятся. Все это было слишком удивительно, почти нереально: встреча с Никой в лесу, а потом с Никандрой на даче. А что, если поискать черничную поляну? Она вроде недалеко от участков.
       - Костя, после обеда махнем в деревню? - услышал он голос Мишки и неожиданно для себя выпалил:
       - Не могу. Я занят.
       Вообще-то никаких особых занятий у него не было. Разве что сходить в лес. Зачем? Искать Нику? Глупо. Все равно что искать иголку в стоге сена. Иногда ему казалось, что ее вовсе не было, что Костяника просто пригрезилась. Ведь черника не созревает в июне. Бред какой-то. Ну а вдруг... Косте даже не пришло на ум позвать с собой кого-нибудь из ребят. Ника была его тайной, и вовсе не потому, что она ему нравилась. Угловатая и нескладная, она вообще была не из тех девчонок, что нравятся. Просто она не такая, как все.
       После обеда Костя отправился на поиски черничной поляны. Пойманный в невод тропинок, опутавших лес, Костя как заколдованный бродил по ним, потеряв счет времени. Чем больше он понимал тщетность своих поисков, тем настойчивее им овладевало упрямство во что бы то ни стало найти двойника Никандры. Какая тайна скрывается в их сходстве? Он должен разгадать ее. Хотя зачем? Какое ему дело до этих двух девчонок?
       Проплутав по лесу, он подошел к березе, где впервые встретил Нику. Как и в прошлый раз, он опустился на траву. Теперь, когда шум его собственных шагов не нарушал тишины леса, он с удивлением осознал, до чего она наполнена звуками: щебетом, шелестом, щелканьем. Вдруг до его слуха донесся шорох, словно кто пробирался сквозь заросли. В орешнике промелькнуло желто-зеленое платье и исчезло. Ника? Костя и не ожидал, что его охватит такое волнение.
       - Ника! Подожди!
       Он продрался сквозь кусты, выскочил на прогалину и остановился. Янтарные капли солнца падали на листву, придавая ей желто-зеленый оттенок. Ветка раскидистой лещины сильно раскачивалась. Ее-то он и принял за пробежавшую девчонку. "Померещилось. Крыша у меня, что ли, поехала? Нет, тут точно кто-то был. Не станет же ветка ни с того ни с сего болтаться. Может, ее кабан задел?"
       Костя провел рукой по лбу. Ему стало жутковато. Он невольно отступил, развернулся и... лицом к лицу столкнулся с Никой. Она стояла, прислонившись спиной к березе, и молча смотрела на него.
       - Привет! Как это ты здесь очутилась? - воскликнул Костя, стараясь скрыть волнение.
       - Нешто ты не ожидал меня увидеть? А не меня ли ты тут искал? - лукаво улыбнулась девчонка.
       - С чего это? - пожал плечами Костя, но, встретившись с насмешливым взглядом Костяники, тоже улыбнулся: - Хотя, если честно, тебя.
       Как и в первую их встречу, Костю удивило, как с ней легко, не то что с другими девчонками. Она ничего из себя не корчила, ей можно было сказать все как есть и не бояться, что она возомнит чего не следует. У Кости было такое чувство, будто он знал ее давным-давно. Его вновь ошарашило невероятное сходство между ней и Никандрой, и он, не отдавая себе отчета, пристально разглядывал Костянику.
       - Нешто я изменилась, что ты на меня уставился, точно баран на новые ворота? - усмехнулась она.
       - Ну и в историю я из-за тебя влип! У тебя есть двойник. Вылитая ты! - сказал Костя.
       - Да ну?
       - Не веришь? Я тоже, когда увидел, сначала не поверил.
       Костя поведал Нике о событиях последних двух дней. По мере рассказа затаившаяся горечь и обида на дочку художника выплеснулись наружу, и он только сейчас понял, как ему нужно выговориться.
       - ...Ну, я тебе доложу, семейка. Не знаю, какой там у нее папаша знаменитый, но никакого богатства не захочешь, - завершил Костя.
       Ника опустила голову и, погруженная в раздумья, слушала не перебивая. Когда рассказ был закончен, она вскинула глаза и, пытливо вглядываясь Косте в лицо, едва слышно спросила:
       - А что потом?
       - Ничего. Ушел и все.
       - А что будет с ней?
       - Мне-то какое дело? - зло фыркнул Костя.
       Его задело, что в голосе Ники звучало не сочувствие, а укор, будто он виноват в том, что обознался.
       - Худо ей одной, - неожиданно сказала Ника.
       - Нашла кого жалеть. Ты ее не знаешь.
       - А разве ты знаешь? Ты ее видел всего ничего.
       - Мне и этого за глаза хватило. Эдакая избалованная барчучка. Тебе легко говорить, а я, как идиот, перед ней извиняться пошел. А она на меня всех собак спустила.
       - Не серчай. На сердитых воду возят. Пошли лучше по грибы. Я покажу тебе, где завсегда белые бывают.
       Ника тряхнула головой, чтобы убрать вихор, который лез ей в глаза, вскочила и, отряхнув юбчонку, поманила Костю за собой. Казалось, она совсем забыла про свою двойняшку. Костя не ожидал, что она так быстро сменит тему разговора, но оно даже к лучшему. Призрак Никандры еще некоторое время витал над Костей, а потом отступил перед сиюминутными ощущениями, звуками, красками.
       Ребята зашли в загадочный сумрак ельника. Даже в погожий день солнечные лучи не просеивались сквозь сито ощетинившихся иголками еловых веток и не нарушали приглушенность тонов. Под ногами мягко пружинил ковер из прошлогодних побуревших прелых листьев. Трава здесь почти не росла, но и грибов не было видно.
       - Вот туточки, - прошептала Ника.
       - Наверное, давно все обобрали. За грибами народу прорва ходит, - громко сказал Костя, поддев носком кроссовки кочку-обманку, похожую на гриб.
       - Тише, грибы распугаешь, - шикнула на него Ника.
       - Что это, рыба, что ли? Можно подумать, они услышат и убегут, - засмеялся Костя.
       - Рыба не рыба, а тишину любят. Когда в лесу много крика да шума, грибы уходят.
       Ника наклонилась, вглядываясь в набухшие под коричневой палой листвой бугорки. Обойдя старую сосну, она окликнула Костю:
       - Гляди-ка, а вот и хозяин нас дожидается.
       Оценив найденный Никой боровик, Костя присвистнул. Вот красавец так красавец, настоящий царь грибов! Замшевая шляпка величиной с тарелку ладно сидела на крепкой белой ножке. Упавший с дерева лист, точно перо, прилепился к шляпке.
       - Ух ты! Про такой гриб могут в газете напечатать как нечего делать! - восхищенно воскликнул Костя. - Жалко, ножа нет.
       - А почто тебе нож? - удивилась Ника.
       - А как же иначе? Грибы надо срезать, чтобы грибницу не портить. В лесу живешь, а не знаешь, - язвительно заметил Костя.
       - Тоже мне знаток! Думаешь, звери по грибы с ножами ходят? - рассмеялась девчонка. - Если гриб срезать, то, что останется в земле гниет, вот грибница и портится. Ты гриб выкрути осторожно, а потом то место, где он рос, землицей присыпь, чтобы грибница не сохла. Попробуй.
       Косте сорвал боровик и протянул его Нике, но она жестом отстранила его:
       - Снеси его художниковой дочке.
       - Не понял, - насупился Костя.
       - Что тут не понять? Это ей гостинец из лесу.
       Вернувшееся к Косте хорошее настроение тотчас улетучилось. Никандра обладала удивительной способностью портить ему жизнь. Не хватало еще поссориться из-за нее с Костяникой.
       - Если ты такая добренькая, сама и неси!
       - Мне неможно. Тебе надобно, - настойчиво повторила Ника.
       - Нет уж, мне это на фиг не надобно. Больше моей ноги у нее не будет. С меня хватит перед ней унижаться. - Костя демонстративно положил гриб на землю.
       - Разве, сделав доброе дело, можно унизиться?
       - Нужны ей твои добрые дела, как кроту видак. Ты бы послушала, как она с матерью разговаривает, тогда бы не так запела. И на меня налетела ни с того ни с сего.
       - Но ведь ты сильнее, значит, должен уметь прощать.
       - А чего ты сама не хочешь к ней сходить? Вот она и убедилась бы, что я не вру, - без прежней запальчивости сказал Костя.
       - Вера на то и вера, что доказательств не требует. Снеси. От тебя не убудет, а ей - радость. Неужто больную девчонку испугался?
       - Вот заладила, как зануда, - недовольно буркнул Костя и отвернулся, показывая, что разговор на эту тему закончен.
       Ника не ответила, видно, обиделась. Костя тоже решил выдержать паузу, но когда молчание затянулось, примирительно сказал:
       - Далась она тебе. Забудь...
       Повернувшись, он осекся. Девчонка исчезла. На земле в том месте, где она только что стояла, лежал большой боровик. Костя ошарашенно озирался по сторонам: не могла же она сквозь землю провалиться! Вокруг только ели, да и те не слишком толстые, чтобы за ними спрятаться. Может, она бегает бесшумно, как ниндзя? Костя на всякий случай несколько раз окликнул Нику, хотя понимал, что она вряд ли отзовется. И все-таки он подождал, а потом нарочито громко сказал: "Ну и прячься, если тебе так хочется!" - сунул руки в карманы и зашагал прочь.
       Гриб, оставшийся лежать на подстилке из еловых иголок, не выходил у него из головы. Костя был уверен, что упрямая как осел Костяника не заберет его, а бросать такой роскошный трофей было жалко. Костя остановился и повернул назад. Боровик лежал на прежнем месте. Постояв в раздумье, парень поднял его и крикнул:
       - Ладно, отнесу я твой гриб! Выходи!
       Тишина. Значит, Костяника в самом деле ушла. Костя нехотя направился домой, разглядывая небывалый гриб. Вот мать удивится, когда его увидит! Но ведь он обещал отдать боровик Никандре. Если не отнесет, то получится вроде как украл. Уж лучше его выкинуть! Впрочем, какая разница: выкинуть или присвоить? Главное, что взял. Надо было оставить этот злосчастный гриб там, где лежал, тогда не пришлось бы идти на поводу у девчонки! А может, просто подсунуть гриб Никандре под калитку? Подарок должен дойти по адресу, а как - неважно. Пожалуй, лучшего выхода из положения не придумать.
       Костя с облегчением вздохнул и ускорил шаг.
      
      
       ГЛАВА 5
       Никандра сидела на веранде, уставившись на книжную страницу пустыми глазами, и в третий раз перечитывала один и тот же абзац. Слова бессмысленной чередой проходили мимо, не оседая в сознании. Мысли Ники были далеки от похождений героев.
       Она сама виновата, что ее отправили в ссылку. Иначе она и не думала о своем пребывании здесь. Говорят, что дачу построили специально для нее, чтобы она дышала воздухом и поправлялась. Как бы не так! Просто нашли приличный предлог сплавить ее с глаз долой, чтобы не путалась под ногами. Будто она не знает, что всем только мешает.
       Ника захлопнула бесполезную книгу и стала смотреть на улицу. Дорога, перечеркнутая рейками забора, была полосатой, как роба арестанта. Тюрьма болезни крепко держала пленницу взаперти. Нике захотелось распахнуть ворота настежь, чтобы впустить дорогу в замкнутое пространство двора. Если бы только она могла подойти к калитке и открыть щеколду! Она бы без оглядки побежала по дороге на волю - туда, где простор и совсем нет людей, ни одного человека!
       Ведь должно же существовать хоть какое-то место на всей большой земле, где она не чувствовала бы себя чужой и ей было бы хорошо!
       Ника схватила колокольчик и требовательно тряхнула им. Через некоторое время на веранде показалась сердитая, но безмолвная женщина.
       - Я хочу, чтобы калитка была открыта. Мне надоело смотреть на мир в полоску! - сказала Ника.
       - Было бы на что смотреть. Ни к чему держать двери нараспашку, - женщина недовольно поджала губы.
       - Что, боитесь грабителей? Тогда надо было обнести участок бетонной оградой вроде тех, какими огораживают кладбища, - зло сощурившись, процедила Никандра.
       Женщина скривилась, но повиновалась. Кусочек улицы, открывшийся в узком проеме калитки, был таким ничтожным, что ради этого не стоило и стараться, но Ника назло решила оставить калитку открытой.
       Поначалу упрямство Ники имело вполне безобидные причины. Ей хотелось, чтобы ее замечали не как вещь, за которой надо следить, пересыпая нафталином и проветривая, а как человека, у которого могут быть свои настроения и желания. В первое время ее капризы не вызывали ничего, кроме раздражения, а потом и к этому привыкли, списывая все на переходный возраст. Нике приходилось искать все более изощренные способы привлечь к себе внимание, и упрямство становилось ее второй натурой.
       Весной в предвкушении поездки в новое, незнакомое место Ника не могла дождаться, когда вырвется из золоченой клетки городской квартиры, но едва оказавшись на даче, она с ужасом поняла, что там, на десятом этаже, изолированная от всего мира, она была далеко не так болезненно одинока. Тут чужие мирки в шесть соток подступали вплотную. Ника со стороны наблюдала, как люди общаются, ходят друг к другу в гости, их жизни и интересы пересекаются, скрещиваются и расходятся. Взять хотя бы того парня, Костю. Наверняка он сейчас где-то с друзьями. Должно быть, им вместе интересно. Нике страстно захотелось быть одной из них, ведь у нее никогда не было друзей и она знала о дружбе только из книг. "Человек - животное общественное". Она не помнила, кто это сказал, но здесь как нигде Ника остро чувствовала, что она - вечная одиночка, как зверь в клетке зоопарка, одинокий среди толпы. И так же, как на зверя, на нее с любопытством поглядывают через рейки забора. Они не принимают ее в свою стаю. Ну и пусть! Ей никто не нужен! Она проживет и одна!
       Чем больше Нике хотелось спрятаться от чужих глаз, тем настойчивее она изо дня в день сидела на виду у проходящих, бросая вызов обществу, которое ее отвергало.
       Зияющий проем калитки, открытой для НИКОГО. Дорога, ведущая НИКУДА. Ожидание НИЧЕГО. Наверное, если калитку забить наглухо, то это не скоро заметят.
       И тут Ника увидела ЕГО. Зачем ОН опять здесь? Непоколебимая решимость Ники обойтись без людского общества затрещала по швам под натиском хрупкой надежды: а вдруг она все же подружится со сверстниками? Пускай этот парень грубый и дерзкий, но он единственный ровесник, с кем ей довелось общаться.
       Почему сегодня ей так захотелось распахнуть калитку? Для кого? Может, это знак? Ведь ей хочется видеть его, несмотря на то что, появляясь, он причиняет ей боль. А может, жизнь - это и есть боль?
       "Пусть он не пройдет мимо... Пусть заговорит... Пусть..." - как заклинание, пульсировало у нее в висках.
       Заметив широко распахнутую калитку, Костя замедлил шаг. Он хотел повернуть назад, но было поздно. Змеюка, как и в первый раз, сидела на веранде. Их взгляды встретились. Вот непруха! Теперь даже если пройти мимо как ни в чем не бывало все равно потом гриб незаметно уже не подкинешь. Еще хуже получится. Возомнит, что он к ней подмазывается. Вот уж встал полной раскорякой!
       Видя, что Костя остановился, Ника решилась на отчаянный шаг: она первая заговорит с ним и пригласит зайти. Как прыгун с вышки, она набрала побольше воздуха, подалась вперед, но тут книга соскользнула с колен и шумно шлепнулась на пол. Момент был упущен, и в Нике заныла заноза сомнения: стоит ли самой набиваться на разговоры? В лучшем случае можно нарваться на грубость. Чтобы скрыть смущение, она нагнулась за книгой, но не достала. Пальцы едва скользнули по обложке. Не желая отступать, Ника с усилием потянулась вперед и внезапно потеряла равновесие. Стул качнулся и стал заваливаться. В панике девочка судорожно вцепилась в сиденье, но, не удержавшись, вместе со стулом полетела на пол.
       Костя, не раздумывая, бросился к девчонке. Она беспомощно лежала и даже не пыталась повернуться и привстать, хотя ее ноги были вывернуты, точно у тряпичной куклы. Глядя на неестественный излом фигуры, Костя вдруг ощутил, что к горлу подкатил горький, удушливый комок жалости. Шелуха злости слетела, и, как откровение, его пронзила страшная мысль о том, что многие вещи, которые все считают само собой разумеющимися: ходить в школу, гонять на роликах, убегать с уроков, нырять в переполненный автобус... - для нее так же невозможны и недостижимы, как фантастические миры. А ведь ей лет пятнадцать - столько же, сколько ему, не больше. До него вдруг дошел смысл слов Костяники об умении прощать слабого, и все обиды на больную девчонку показались постыдными.
       Костя подхватил Никандру под руки, пытаясь усадить на стул. Сцена походила на спасение утопающего, который безотчетно хватается за спасателя и только мешает ему. Ноги девочки безжизненно подкашивались, волочась по полу. Наконец ему удалось водрузить Нику на стул.
       Девочка резким движением одернула юбку и, не в силах сдержать слез, закрыла лицо руками. Почему из всех людей именно перед НИМ она выказала свое убожество? Как невыносимо унизительно! Больше всего ей хотелось быть как все, именно поэтому она отказывалась появляться вне дома в инвалидном кресле. И вот как назло! Очередная насмешка судьбы.
       - Сильно ушиблась? - с участием спросил Костя, по-своему истолковав ее плач.
       Она молча замотала головой, не отрывая рук от лица.
       - Дома-то есть кто? Может, позвать? - настаивал Костя.
       Как загнанный зверек ощеривается, чтобы не показать своего страха, так Ника сделалась агрессивной, чтобы скрыть снедающий ее стыд. Она растерла слезы по щекам тыльной стороной ладони, с вызовом посмотрела на Костю и зло отрезала:
       - Тебе что, больше всех надо? Не нужна мне твоя жалость!
       Костя с удивлением отметил, что не может сердиться на нее, хотя и цацкаться не намеревался. Он вздохнул и с присущей ему прямотой сказал:
       - Знаешь, если бы ты не была девчонкой, я бы тебя сейчас треснул как следует, чтобы не задиралась.
       Нику еще никто никогда не обещал треснуть. Ее оберегали, ей потакали, к ней относились как к убогой. Может ли быть, что он воспринимает ее как обычную девчонку? Ника боялась надеяться на это.
       - А если бы я была парнем, ты бы меня треснул? - спросила она, пытливо вглядываясь Косте в глаза.
       - Ну, наподдал бы, наверно, - пожал плечами Костя, не понимая, к чему она клонит.
       - Мне еще никто не грозился наподдать, - сказала Ника, и вдруг губы ее дрогнули в робкой улыбке.
       Ее лицо мгновенно преобразилось. Перед Костей была Костяника. Насмешливая, улыбчивая. Привыкнуть к поразительному сходству девчонок было невозможно. Костя улыбнулся в ответ:
       - Вообще-то, если честно, я драк не люблю. Это я так сказал. Кстати, я тебе подарок принес от Ники, - спохватился он.
       Гриб сиротливо валялся на полу. Шляпка примялась, но он все еще удивлял своими размерами.
       - Вот зараза, сломался, - раздосадованно произнес Костя.
       Он поднял гриб, смущенно обтер ладонью шляпку и протянул гостинец Никандре.
       - Значит, Ника правда существует? - спросила девочка, с благоговением, как драгоценность, принимая подарок.
       - Во всяком случае, я только что видел ее как тебя. Ну ладно, я пошел, - сказал Костя, решив, что его миссия успешно завершена.
       - Побудь еще... Если ты не очень спешишь, - попросила Ника и тихо добавила: - Пожалуйста.
       Уйти сейчас было невежливо. Костя присел на краешек плетеного стула, чувствуя себя не в своей тарелке. Говорить было не о чем. К тому же, зная обидчивость Ники, он предпочитал держать язык за зубами и мучительно соображал, сколько времени надо просидеть по этикету, чтобы удалиться как культурный человек, а не как оболтус.
       - А какие книги ты любишь? - спросила Ника, чтобы поддержать разговор.
       - Да так. Разные. Фэнтези уважаю.
       - Я тоже, - обрадовалась совпадению Ника. - Читал "Арфистку Менолли"? Я ее вчера закончила.
       - А я как раз сейчас читаю, там, где драконы родились. Классная книга.
       - А у меня продолжение есть. Вся трилогия. Если хочешь, можешь взять почитать, - предложила Ника.
       Они разговорились, удивляясь, как много одинаковых книг они читали. Никандра ни с кем не обсуждала прочитанного, разве что с учительницей, приходившей к ней на дом давать уроки литературы, но вряд ли эти обсуждения можно было назвать интересными. И вдруг встречается человек, которому нравятся те же авторы и те же книги. Костя оказался вовсе не грубияном. Ледяная стена неловкости растаяла, и они не замечали, как бежит время.
       На веранду вышла Никина мать. Костя заметил, что, как и в прошлый раз, она была не в настроении. Женщина смерила Костю настороженным взглядом и, обращаясь к Нике, отчеканила:
       - Время пить чай.
       - Позже, - не оборачиваясь, кивнула девочка.
       - Ну, мне пора. Меня уже дома ждут, - засобирался Костя.
       Ника тряхнула головой, чтобы отбросить со лба мешавшую прядь, и сердито произнесла:
       - Ну вот, как всегда, она все испортила. Влезла со своим чаем.
       - Ты свою мать держишь в черном теле. Попробовал бы я ответить таким тоном, - сказал Костя.
       - У меня нет мамы, - холодно сказала Никандра.
       - А это кто?
       - Сиделка.
       Глаза Ники подернулись льдом, и ее тон давал отчетливо понять, что она не хочет говорить на эту тему.
       Болезнь висела на Нике тяжелой веригой, не давая забыть о том, что ей нет места среди нормальных людей. "Сиделка" и "неполноценность" - страшные слова-синонимы, преследующие ее по пятам.
       Молчание неслышными щупальцами вползло на веранду, опять воздвигнув стену неловкости.
       - Ну, я пошел, - поднялся Костя.
       На этот раз она поняла, что он в самом деле уходит. Как удержать его? Как сделать, чтобы он пришел снова, ведь у него, должно быть, много других дел, поинтереснее, чем сидеть с ней? Ника поспешно протянула Косте книгу.
       - Хочешь почитать продолжение "Арфистки"? Вот, возьми.
       - Но ты же сама читаешь.
       - Я могу пока другую взять. Я всегда одновременно несколько книг читаю. Правда.
       - Спасибо, но мне надо еще первую закончить, - отказался Костя.
       Девочка опустила книгу на колени. Плечи ее безвольно обвисли.
       - Я, как дочитаю, приду, - пообещал Костя, заметив, что она огорчилась.
       Он вышел на улицу и с легким сердцем направился к дому. Может, и хорошо, что он отнес Нике гриб. Вообще-то она неплохая девчонка и книг читала прорву, не чета Степке с Михой. С ней интересно поговорить, хоть и девчонка. Впервые за последние дни у Кости было такое отличное настроение.
       Вдруг он услышал за собой топот ног, и на него со всего размаху налетела Анька.
       - Привет, - запыхавшись от бега, выдохнула она.
       - Привет. Куда несешься?
       - А ты что, к припадошной ходил? - вместо ответа насмешливо спросила она.
       Костино хорошее настроение тут же улетучилось. Надо же было так влипнуть. Теперь Анька всем разболтает невесть что. Костя безразлично передернул плечами:
       - С чего ты взяла?
       - Сама видела, как ты от них выходил. Ну, думаю, Костя не промах, в гости наладился. Она хоть и припадочная, а богатенькая, - съязвила Анька, нарочито повторив паршивое слово.
       - Скажешь тоже, в гости. Что я, к ней, что ли, ходил? Меня мать послала семена отнести, - соврал Костя.
       В первый момент ему стало стыдно за то, что он смалодушничал, но скоро неприятное чувство прошло, и совесть покорно смолкла. В самом деле, Ника ему - никто.
       - А-а-а, а я-то уж подумала... Но домик у них ничего, - протянула Анька.
       Болтая без умолку, она проводила его до самого дома. Судя по всему, Анька поверила в его ложь. Ну и хорошо. Не хватало еще, чтобы она разнесла на всю округу, что он бегает за художниковой дочкой. Начнутся всякие шуточки, смешки. Во всяком случае, лучше к Никандре больше не ходить. Ни к чему плодить сплетни. Зря он пообещал, что зайдет. С другой стороны, может, он до конца каникул одну книжку читать будет, а значит, за другой и идти незачем.
       Но ведь она наверняка будет ждать...
      
      
       ГЛАВА 6
       Калитка к дому художника оставалась распахнутой с утра до позднего вечера, но чудо свершается только раз: ОН не пришел ни на следующий день, ни через день, ни через неделю... Сначала Ника ждала, волнуясь при каждом звуке шагов, потом поняла, что он не придет, и если появится, то вовсе не затем, чтобы увидеть ее, а просто мимоходом. Она знала, что так и будет. А чего другого она могла ожидать? Кому до нее какое дело? Она не осуждала и не оправдывала Костю, с привычной покорностью принимая свою ненужность. Никандра пыталась заставить себя не думать о Косте, но какой-то бунтарский уголок в памяти против воли прокручивал каждое мгновение того дня, когда он был у нее в гостях. Ожидание растянуло часы в бесконечные пустые дни.
       Дождь зарядил с ночи. Тучи окутали небо плотным белесым маревом, и кисея мороси висела над дачным поселком. До сих пор Костя не выбрал времени заскочить к Никандре. С утра обычно к нему заходили друзья, вечером надо было помогать матери с поливкой огорода, а с наступлением темноты все, по неписаному закону, шли "на бревно". Сегодня тусовки не предвиделось. В непогоду обычно ребята сидели по домам, разве что после обеда собирались у кого-нибудь на веранде играть в "дурака".
       Время от времени Костю глодала совесть, что он не выполнил обещания навестить больную девчонку. Сегодняшний день подходил для визита как нельзя лучше. Во-первых, делать все равно нечего, а во-вторых, в дождь вряд ли кто-нибудь встретится по пути.
       Вспомнив шикарную обстановку в доме Никандры, Костя собирался с особой тщательностью. Он надел чистую футболку и новые носки, чтобы не светиться штопкой, долго и тщательно причесывал перед зеркалом торчащие в разные стороны вихры.
       - Куда это ты в эдакую мокроту намыливаешься? - поинтересовалась мать.
       - Да так, к Мишке зайду, - соврал Костя.
       - А охорашиваешься для Анечки, что ли, кавалер?
       - Скажешь тоже, охорашиваюсь, - недовольно буркнул Костя, отходя от зеркала.
       - А чего? Аня девочка хорошая. Надо ж, до девок дорос!
       - Да ладно, ма. Что ты глупости говоришь? Не нужны мне никакие девчонки.
       Косте на глаза попалась миска с клубникой, и он подумал, что в гости лучше идти не с пустыми руками.
       - Я клубники возьму? - сказал он, придирчиво выбирая в кулек самые красивые ягоды.
       - Бери, конечно, не жалко. Только у них, небось, своей полно. Они же нам усы давали, - удивилась мать.
       - У нас все равно лучше.
       Натянув плащ, Костя окольными путями направился к дому художника. Сквозная завеса дождя накрыла поселок, приглушив яркие летние краски. Деревья подставляли под небесный душ намокшие кроны. По голубовато-зеленой акварели садов кое-где размытыми мазками были разбросаны лиловые и розовые пятна люпинов.
       В зияющем проеме распахнутой калитки, мокнувшей под дождем, было что-то беззащитное и трогательное. Оглядевшись, Костя нырнул во двор и направился по дорожке к дому. Он долго вытирал ноги, прежде чем подняться на веранду и постучать в окно. На пороге появилась сиделка, которую Костя принимал за мать Никандры.
       - Я к Нике, можно?
       - Проходи, только разувайся, - женщина подала Косте тапки.
       Эти визиты ее настораживали. Что этому парню нужно? Гостей у Ники никогда не бывало. Характер у девчонки не сахар.
       Стараясь не замечать пристального взгляда женщины, Костя поскорее переобулся и зашел в дом, но, как и в прошлый раз, застыл на пороге. При виде роскошной гостиной его опять охватила робость. Ему было легче разговаривать с Никой на веранде.
       Костя потоптался возле входа. Никандра сидела в наушниках вполоборота к двери. Глаза ее были прикрыты. Спит, что ли? Домработница тронула девочку за плечо. Ника нехотя открыла глаза, но увидев Костю, резко выпрямилась. Она так сильно ждала этого момента, вела бесконечные мысленные диалоги, а когда он пришел, растерялась и лишь молча смотрела на него, не зная, что сказать.
       - Привет! - Костя шагнул в комнату, нарочито раздавив широченной подошвой войлочного тапка розовую лилию, вытканную на неприлично белом для пола ковре.
       - Привет, - эхом отозвалась Никандра, стягивая наушники.
       - Я тут тебе клубники принес. С нашего огорода. Вы ведь ничего не выращиваете, - бодро выпалил он, стараясь за напускной бравадой скрыть смущение.
       - Спасибо.
       Ника взяла протянутый кулек. Щеки ее залил румянец. Не хватало еще покраснеть. Все так ужасно глупо. Что он подумает?
       Голос сиделки вернул Нику к действительности.
       - Положить в вазочку?
       - Нет, не надо, - отказалась девочка, вцепившись в кулек, как будто он представлял ценность, расстаться с которой было выше ее сил. - Вы, кажется, собирались к Серафиме Борисовне? Можете идти.
       - Мне лучше остаться. Вдруг понадоблюсь, - возразила женщина, смерив Костю недоверчивым взглядом. Она опасалась оставлять незнакомого парня в доме без присмотра.
       - Я ведь сказала: идите, - отрезала Ника.
       Женщина, поджав губы, пошла к выходу. Избаловали девчонку дальше некуда. В конце концов, если что пропадет, она не виновата. Возле двери ее остановил властный голос Никандры:
       - Да, и еще. Можете не спешить.
       Дверь закрылась. Шаги прошелестели по гравию дорожки. Хлопнула калитка, завершив никому не нужное теперь бдение.
       Костя с Никой остались одни. Неловкость невидимыми нитями опутала комнату, делая молчание неизбежным и в то же время невыносимым. Ника взяла в рот ягоду, но даже сладковатый вкус на языке не убедил ее в реальности происходящего. Слишком напряженно и отчаянно она ждала, чтобы поверить в то, что Костя наконец пришел. Она протянула ему кулек, разрубая липкую паутину неловкости.
       - Угощайся.
       - Я этой клубники знаешь сколько съел? - улыбнулся Костя и добавил: - Ты на меня не смотри. Ее надо сразу есть, полежит и будет не такая вкусная.
       Они опять замолчали. Из наушников едва слышно доносились звуки музыки. Запертая в клетке немоты, мелодия тщетно пыталась вырваться наружу. Костя по опыту знал: ничто так не объединяет и не сплачивает, как музыкальные пристрастия, и он схватился за эту спасительную соломинку.
       - Что слушаешь?
       - Римского-Корсакова.
       Ника отсоединила наушники, и мелодия разлилась по комнате.
       - Ё-мое! - невольно вырвалось у Кости. - То есть я хотел сказать, ты что, под эту музыку оттягиваешься?
       - Как это? - не поняла Ника.
       Если бы Костя узнал, что кто-то из его приятелей ради развлечения слушает классику, он бы подумал, что человек либо свихнулся, либо выпендривается. Но вспомнив, как Ника играла на пианино, он понял: пожалуй, она и правда получает от этого удовольствие. Впрочем, может, она и в самом деле слегка со сдвигом.
       - Ну, в смысле, тебе нравится?
       - А тебе нет? Я выключу, - поспешно потянулась к магнитофону Ника.
       Вдруг Костя услышал знакомый пассаж и оживился.
       - О! Вот это место он у "Мановара" взял!
       - У кого? - не поняла Никандра.
       - "Мановар" - металлистская группа. У них классные вещи есть под старинные баллады и гитарист зашибенный, он это место так выделывает. - Костя входил в свою стихию, самозабвенно перебирая пальцами по струнам воображаемой гитары, но, заметив ухмылку на губах Ники, осекся. - Я чего смешного сказал?
       - Нет, просто Римский-Корсаков жил в позапрошлом веке. Вряд ли его можно обвинить в плагиате.
       Едкая насмешка разозлила Костю. Будто он сам не знает, что Римский-Корсаков давно помер. Ведь она наверняка поняла, что он хотел сказать, но нарочно подколола, да еще по-книжному, мол, всяк сверчок знай свой шесток. Шута из него делает.
       - Ну да, ты же голубых кровей. Любишь блеснуть своей ученостью?
       Нику неприятно задела издевка в голосе Кости.
       - Мне не перед кем блистать. Разве что перед тобой, - холодно произнесла она.
       - Ну, это проще простого. Я и Чайковского-то понимаю не иначе как напиток к завтраку. Так что валяй, показывай, какая ты умная.
       - Тебе что, доставляет удовольствие каждый раз ссориться? - в отчаянии сказала Ника.
       Как ему угодить? Что бы она ни сказала, было невпопад. Разговор не клеился, разваливаясь на бесполезные черепки слов. Она шла сквозь беседу, точно сапер по минному полю, и каждый раз оступалась. Но ведь люди как-то ладят друг с другом? Наверное, этому можно научиться. Она должна научиться. А что если он обидится и уйдет, и тогда учиться будет незачем?
       Костя вдруг понял, что она и не думала смеяться над ним. Более того, она боялась его потерять.
       - И правда, чего это мы сцепились? - хмыкнул парень.
       Ника облегченно вздохнула. Путы скованности разом упали. Инстинктивно почувствовав свою власть над девчонкой, Костя торжествовал. Ковры, напольные вазы и прочая дребедень перестали разделять их.
       - Вообще-то я не очень хорошо разбираюсь в современной музыке, - словно извиняясь, сказала Никандра. - Я часто слушаю радио, но многие песни такие одинаковые.
       - Ну, не скажи. Я тоже попсу не люблю. Но есть нормальная музыка. Я тебе принесу несколько кассет, - пообещал Костя, чувствуя себя хозяином положения.
       - Гостей принято угощать. Давай пить чай, - предложила Ника и схватилась за колокольчик, но, вспомнив, что домработница ушла, раздраженно сказала: - Как всегда, когда нужно, ее нет. Ничего, я сама соберу на стол.
       Мысль показалась Нике забавной. Ей никогда не приходилось сервировать стол, но и гостей она никогда не принимала. Она непременно должна сама приготовить угощение. В этом было что-то значимое.
       - Ты не возражаешь, если мы будем пить чай на кухне? - спросила она.
       Cмешной вопрос. Когда у Кости чаевничали друзья, дальше кухни их не пускали, не спрашивая согласия.
       - А чего? Нормально, - снисходительно сказал он.
       Нике не хотелось, чтобы он видел, как она передвигается в инвалидной коляске. Она кивнула на дверь:
       - Иди туда, я за тобой.
       Кухня поражала не меньше, чем гостиная. Не кухня, а картинка из рекламных проспектов. И так же, как в рекламе, начищено и прибрано, будто здесь не живут. Косте было ужасно любопытно поглазеть по сторонам, но он специально вперился в окно, чтобы не думали, что он дикарь какой.
       Ника поставила на стол вазу с вафлями и печеньем и коробку конфет.
       - Ты не мог бы достать из сушилки чашки? - попросила она, открывая холодильник.
       - Да ты не суетись, я не голодный.
       - У нас есть очень вкусное варенье из ежевики.
       Ника достала банку и хотела поставить ее на стол, но зацепилась рукавом за подлокотник кресла. Банка выскользнула из рук и осколками разлетелась по полу. Ну конечно, иначе и быть не могло! Даже странно, если бы ничего не испортило ее праздник.
       Вязкое чернильное пятно медленно расползалось по ламинату.
       - Ничего, сейчас уберем. Где тут у вас тряпка? - по-деловому подхватился Костя.
       - Нет, ничего убирать не надо. Ты - мой гость. Полина придет и уберет.
       - Пока она придет, все слипнется, тогда хоть зубами отдирай.
       - Нет, - замотала головой Никандра.
       - Сейчас легче вытереть, и Полине твоей потом не кувыркаться.
       Не хватало еще, чтобы Костя мыл пол у них в кухне. Это было бы верхом неприличия. Никандра упрямо вскинула подбородок и произнесла:
       - Она за это деньги получает.
       Слова пощечиной прозвенели в воздухе. Мосты и перекрытия, наведенные через разделявшую их пропасть, натужно затрещали и стали рушиться на глазах, деля мир на людей, которые платят деньги, и на тех, кто их получает. Костя подумал о том, как мать допоздна сидит за швейной машинкой, терпит капризы клиентов, чтобы только угодить им. Ему стало стыдно, но не за мать. Стыдно оттого, что он пришел в этот дом, нарушив границу. Здесь к таким, как его мать и Полина, относятся с пренебрежением. Они с Никой никогда не смогут понять друг друга, потому что живут в разных мирах. Плевать он хотел на окружающую ее роскошь! Просто пожалел ее, что ли. А может, нет? Может, и стыдно-то из-за того, что ему льстило попасть в дом, о котором вокруг столько толков?
       - Не надо мне твоего чая. Дорого стоит, - процедил Костя и повернулся уходить.
       - О чем ты? На что обиделся?
       - Ни на что! Тебе не понять!
       - Ты объясни. Что я тебе сделала? Пожалуйста, не уходи, - Ника импульсивно схватила его за руку, пытаясь удержать, но он брезгливо отмахнулся.
       - Что ты за меня цепляешься? Ведь для тебя люди ничто! Их же купить можно на разменные монеты! Вот и покупай себе компаньонов! Разные мы, как с разных планет.
       Гримаса брезгливости на его лице не ускользнула от Ники. Призрачный замок счастья, который она по кирпичикам бережно возводила в своих мечтах, превращался в дым и, оседая копотью, окрашивал мир в черный цвет. А она-то размечталась, что сумеет стать как все. Но ей нет места среди нормальных людей. Она изгой!
       - Да, я с другой планеты, - тихо проговорила Ника, а потом вдруг сорвалась на крик: - Хочешь узнать с какой? Вот она - моя планета! - Она с силой ударила кулаками по подлокотникам инвалидной коляски. - И никуда мне от этой планеты не деться. Зачем я живу?! Лучше бы я умерла!
       Она зарылась лицом в колени и зарыдала. Костя растерялся. Как это она умеет поворачивать, что он всегда остается виноватым? Он попытался отмахнуться от ее слов. Ведь это немыслимо, дико, чтобы девчонка думала о смерти! И все же она не рисовалась и не лгала. Перед искренностью и глубиной ее горя все его домыслы и переживания показались незначительными. Костя подошел к Нике и тихонько тронул ее за плечо, неумело пытаясь успокоить.
       - Ты чего? Ну ты даешь. Мало ли чего я сболтнул, а ты сразу в бутылку.
       - Не надо меня жалеть. Ты сейчас только и думаешь, как бы поскорее уйти, чтобы прекратить эту сцену, - она перестала плакать и в упор посмотрела ему в глаза.
       Костю больно стеганула правдивость ее слов. Возразить было нечего. Ника продолжала с беспощадной прямотой:
       - Ты думаешь, ты один такой? Да я всем мешаю. Все только и мечтают избавиться от меня!
       - Перестань! Даже слушать не хочу такие глупости, - Костя заткнул ладонями уши.
       Ника внезапно сникла и в бессилии откинулась на спинку кресла, словно вспышка откровения выжала из нее всю энергию.
       - Ты прав, мы разные. Вряд ли ты захочешь снова прийти, особенно после сегодняшнего. Только не нужно делать этого из чувства жалости. Мне тошно от всеобщей жалости.
       Костя хотел что-то сказать, но Ника остановила его:
       - Иди. Больше я цепляться не буду. Мне одной лучше. Я так привыкла.
       - Ну... пока... - неловко попрощался Костя и побрел прочь.
       Он вышел за калитку. Его последний визит к Никандре завершился. Теперь все действительно кончено, но оно и к лучшему. Вряд ли с ней можно подружиться. Почему же на душе так паршиво? Дождь усилился. Струи жестким росчерком перечеркнули акварельную идиллию дачного поселка. Идти домой не хотелось. Костя перешел через овраг и нырнул в лес. Шуршание прошлогодней листвы под ногами сливалось с шелестом дождя. Он случайно задел склонившуюся ветку - крупные капли градом посыпались на плечи. Костя свернул в ельник. Здесь было сухо. Свет, просеиваясь сквозь еловые лапы, превращал пасмурный день в сумерки. Парень скинул капюшон и прислушался к шуму дождя. Вдруг ему вспомнилась Костяника. Он будто наяву услышал укоризненное: "Что же теперь будет?.. Плохо ей одной..."
       Костя вздрогнул и огляделся, но, как и следовало ожидать, он был один. От этих переживаний и свихнуться недолго.
       - С жиру она бесится. Рожна ей не хватает! - вслух сказал Костя, чтобы убедить себя в своей правоте, но слова звучали фальшиво.
       В ушах, перекрывая все другие звуки, настойчиво гремело: "Зачем я живу?! Лучше бы я умерла!!!"
       - Мне нет до нее дела! - выкрикнул он и тотчас понял, что это ложь.
       Он не мог бросить Никандру. Он нес за нее ответственность. Костя повернулся и помчался назад, не обращая внимания на мокрые ветки, хлеставшие его по лицу. Хлюпая прямо по лужам, он добежал до особняка, проскочил веранду, на ходу сбросив кроссовки, и ворвался в гостиную. Комната была пуста. Костя бросился на кухню.
       Ника, точно безжизненный манекен, сидела в той же позе, в какой он оставил ее. Она подняла глаза и с удивлением уставилась на Костю. Вода струйками стекала с дождевика на пол. Значит, он не призрак и не игра воображения. Она не знала, что и подумать. Не дав ей опомниться, Костя сурово выпалил:
       - В общем так. Во-первых, где у вас тряпка, чтобы вытереть пол? Полина деньги получает не за то, чтобы твое хамство терпеть. Поняла?
       Никандра молча кивнула. От Кости исходила такая сила, что она не могла не подчиниться. Она сделала бы все что угодно, лишь бы он остался.
       - А во-вторых, - Костя смягчился, - сейчас будем пить чай. И фиг ты меня прогонишь. Тоже мне моду взяла.
      
      
       ГЛАВА 7
      
       Полина работала приходящей прислугой в доме известного художника Родиона Викторовича Иванова уже два года. Впрочем, она оскорбилась бы, если бы ее назвали прислугой. Она считала себя домоправительницей. Ее жизнь не изобиловала интересными событиями. В молодости она собирала фотографии артистов, рисуя в мечтах свои бурные романы с киногероями, а когда смирилась с тем, что роман ее жизни, возможно, так и не будет сыгран, судьба послала ей работу, где она соприкоснулась с богемой, пусть даже в роли стороннего наблюдателя. У Ивановых нередко бывали знаменитости, что давало ей возможность как бы невзначай упоминать о встрече с той или иной звездой. Это придавало ей вес среди знакомых. Этим летом хозяева уехали в Германию, оставив на нее Никандру, которая становилась чем старше, тем несноснее.
       Убирая со стола, женщина украдкой поглядывала, как Никандра старательно вытирает чашки и блюдца. Прежде и речи не шло, чтобы она помогала по дому. Это все влияние нового знакомого: уж неизвестно - к худу или к добру? Накануне, придя от приятельницы, Полина глазам своим не поверила, застав ребят за мытьем посуды. А когда Никандра и сегодня проявила рвение, Полина не знала, что и думать. Парнишка явно не прост. Чего он добивается?
       Откуда было Полине знать, что со вчерашнего дня мытье посуды превратилось для Ники в почти священный ритуал, помогающий прокрутить сызнова воспоминания о чаепитии с Костей. Как любой человек, которому недоступно наслаждение миром наравне с другими, Ника острее воспринимала звуки, запахи... Она знала, что память ощущений бывает порой сильнее, чем обычная память, которая имеет обыкновение со временем угасать. Ее руки помнили шершавость вафельного полотенца и прохладного фарфора мокрой чашки. До слуха доносился шум текущей воды, а воображение дорисовывало Костю, намывающего тарелки возле раковины.
       Они о многом говорили. Костя рассказывал о своих родителях, о том, что мать у него портниха. Нике страстно захотелось, чтобы у нее тоже была мама портниха. Тогда целыми днями они бы сидели и шили вместе.
       - Полина, вы умеете шить? - вдруг спросила она.
       - Немножко, только для себя, - насторожилась Полина.
       Что за очередная причуда? Нарядами Никандра не интересовалась. Родители неизвестно для чего накупали ей дорогих вещей. Пустая трата денег. Девчонке это было безразлично. С чего бы она вдруг заинтересовалась рукоделием?
       - Я хочу, чтобы вы научили меня шить.
       - Зачем?
       Новая блажь, будто и без того дел по дому не хватает. Полина с раздраженной покорностью человека, привыкшего выполнять глупые приказания, пожала плечами:
       - Я могу показать, как сшить фартук или халат, только кто их будет носить?
       "Какая разница? Ведь иногда важен не результат, а само действие!" - хотела крикнуть Никандра, но промолчала: все равно Полина не поймет. С мамой все было бы иначе. Идиллический мираж посиделок с рукоделием в руках рассеялся. Полина - всего лишь домработница.
       Ника вспомнила слова Кости: "Знаешь, моя мать целыми днями горбатится за швейной машинкой, портит зрение, чтобы подработать. А потом попадется какая-нибудь и давай нервы мотать, вроде как ты Полине. Так вот, я этого не терплю. Если денег куры не клюют - это еще не значит, что других не надо за людей держать".
       Разве она не считала Полину человеком? Никандра отказывалась принять обвинение. Но, с другой стороны, может быть, Костя прав? Ника думала о Полине не больше, чем о дистанционном пульте управления от телевизора. Ее было удобно иметь рядом. А ведь у Полины должна быть какая-то личная жизнь вне стен этого дома. Эта мысль ошарашила Нику, как открытие.
       - Полина, у вас есть родственники? - неожиданно спросила девочка.
       - Да, сестра с семьей в Харькове живет, - сказала Полина, все больше теряясь в догадках, куда клонит Никандра. При чем тут шитье и родственники?
       - Это для ее дочери вы отправляли вещи, из которых я выросла?
       - Мне позволила Анастасия Николаевна, - в голос женщины просочилась обида, будто Никандра хотела ее в чем-то уличить.
       - Эта девочка намного младше меня?
       - Если бы одна. У них трое, - то ли с осуждением, то ли с недовольством бросила Полина.
       - А для чего заводят семью?
       Полина недоуменно уставилась на девочку, пытаясь в вопросе найти подвох, а Никандра продолжала:
       - Вашей сестре, наверное, тяжело растить троих детей. Для чего же она их родила?
       - По глупости, - фыркнула Полина.
       - Если бы моему папе не приходилось зарабатывать на нас, он как художник достиг бы большего. Значит, он тоже женился по глупости?
       - Почему по глупости? От одиночества.
       - От одиночества? - эхом переспросила Ника.
       Слово прозвучало как приговор. Отец женился от одиночества? А для чего же тогда она? Конечно, такие, как она, не могут сделать человека счастливым, даже если это отец! Ника задумчиво произнесла:
       - Если бы я могла ходить, папа не бросил бы меня.
       Полина взглянула на девочку с неприязнью. Вот уж поистине, сколько волка ни корми - все в лес смотрит! Во всем ей потакают, а она недовольна. Эту вредную девчонку нельзя любить, ее можно только терпеть. Полина была так занята мыслями о собственном долготерпении и неблагодарности Никандры, что даже не заметила, как шелуха высокомерия слетела с девочки, обнажив ранимую душу.
       - Такое даже говорить стыдно! - поджав губы, сказала Полина. - Уж как тебя отец любит и балует...
       Ее слова отрезвили Нику, вернув к действительности, и она, как устрица, сжавшись, спряталась в раковину своего мирка. Зачем она раскрыла перед чужим человеком свои сокровенные мысли? Чтобы получить дежурную реплику? "Отец тебя любит". Если это любовь, то что же такое равнодушие?
       Всю жизнь Никандра стремилась привлечь к себе внимание отца. Однажды это почти удалось. Он увидел ее рисунки, и на его лице появился интерес. В тот день Никандра решила во что бы то ни стало научиться рисовать так, чтобы он восхищался ею. В дом стал приходить учитель рисования, бывший студент отца. Как она старалась! Иногда ей казалось, что рисунок особенно удался, и тогда она с нетерпением ждала отца, чтобы разделить с ним радость, но искра интереса больше не загоралась на его лице. Он мимоходом смотрел, бросал: "Неплохо" - и это все, что она умела заслужить.
       "Как он тебя любит!" И поэтому старается отправить то в санаторий, то на дачу.
       "Как он тебя любит!" С глаз долой, чтобы не стыдиться за свою неполноценную дочь, когда приходят гости.
       "Как он тебя любит!" Как клеймо на семье. Клеймо одиночества.
       - Естественно, отец меня любит. Я просто хотела сказать, что он часто уезжает и давно меня не навещал. И я не нуждаюсь в ваших комментариях, - отрезала Никандра, дернула за рычаг кресла-коляски и направилась из кухни.
       Посреди гостиной она остановилась, прислушавшись к назойливой мысли: если бы перед ней была не Полина, стала бы она говорить так резко? Может быть, Костя прав? Наверное, он рассердился бы.
       "Полина сама виновата. Она ничего не понимает, а лезет", - робко вступил в спор внутренний голос, и тут же его перекрыло беспощадное: "Но ведь не Полина затеяла этот разговор..."
       Немного помедлив, Никандра повернула кресло в сторону кухни. Она остановилась в дверном проеме.
       - Полина, вы можете посмотреть свой сериал. Он как раз начинается.
       Женщина обескураженно уставилась на девочку. Из-за необъяснимой неприязни к сериалам Никандра часто во время фильма назло изобретала какое-нибудь поручение. Кто бы мог подумать, что она предложит посмотреть очередную серию!
       Оставив Полину в замешательстве, Никандра вернулась в гостиную с приятным чувством, что поступила правильно. Сама Ника ненавидела мыльные оперы, эту фальшь, где безногие обязательно начинают ходить, а слепые прозревают. Но у Полины есть ноги, поэтому ей никогда не понять скрытой насмешки этих слащавых пародий на кино.
       А что сказал бы Костя о ее поступке?
       Никандре еще предстояло научиться мерить добро и зло его мерками, заслуживать его одобрение. Это было трудно, но в ее жизни ничего не было легко.
      
      
       ГЛАВА 8
       С утра Веркина мать уехала на рынок. Верка любила оставаться одна, когда никто не зудит над ухом, что она слоняется без дела в то время как мать горбатится на огороде. Как будто ее заставляли. Самой нравилось целыми днями копаться на грядках, так всю жизнь и провозилась ради лишней банки соленых огурцов. Чего хорошего она видела? Ну уж Верка-то своего не упустит. Она твердо решила стать фотомоделью. Вот это жизнь: поездки, подарки, поклонники! Она уже в прошлом году хотела участвовать в конкурсе красоты, но мать не пустила. Ничего, в этом году она и спрашивать не будет. Сидя на теплых от солнца крашеных ступеньках крыльца, Верка старательно наносила на длинные ногти темно-фиолетовый лак. Рядом примостилась Мишкина сестра Анька и, подражая Верке, мазюкала кисточкой по своим куцым ногтишкам, отчего худенькие детские руки и пальцы с заусенцами выглядели совсем нелепо.
       - Вер, ты мне погадаешь? - попросила Анька.
       Верка слыла среди девчонок заправской гадалкой. Живя в замкнутом дачном мирке, не нужно было обладать даром ясновидения, чтобы знать обо всех любовных историях, симпатиях и раздорах, но Верка умела раскладывать карты и складно говорить. К тому же так устроен человек, что, если предсказатель попадает пальцем в небо, это быстро забывается, зато если "пророчество" случайно сбывается, оно помнится долго.
       - На кого? - флегматично спросила Верка, доставая замусоленную колоду карт.
       - Поклянись, что никому не скажешь.
       Аньке не терпелось поделиться своей сердечной тайной, но не взять клятву, что ее будут хранить до гроба, было не по правилам и даже как-то неприлично.
       - Ну, - неопределенно сказала Верка, что могло означать в равной степени и "могила" и "а чего тут скрывать-то".
       - На Костю, - выдохнула Анька.
       - Правда? А он ничего, - оживилась Верка и хитро добавила: - Может, мне самой им заняться?
       Анька неосознанно отодвинулась, словно занимая оборону против неожиданной соперницы. Заметив ее настороженность, Верка рассмеялась:
       - Да ладно тебе, я ж пошутила. Он молодой еще. Я люблю, когда парень старше.
       Склонившись над геометрическим рисунком разложенных карт, Анька с жадностью слушала мешанину слов-штампов, пытаясь приладить казенные дома, трефовых королей и нечаянные встречи к собственной жизни, как подгоняют под любую фигуру просторный балахон.
       - Вот видишь, на сердце у него ты, - завершила Верка, выкладывая сверху бубновую даму.
       - Ой, знаешь, мне тоже кажется, что я ему нравлюсь. Он вчера на пруду так на меня смотрел, когда я плыла, а потом говорит: "Ты плаваешь классно, хоть бы Мишку поучила", - захлебываясь от восторга, полушепотом сказала Анька.
       - А целоваться лез? - по-деловому спросила Верка.
       - Нет.
       - Ты его раскрути. В любви главное секс.
       - Ну да, мне мамка покажет секс, - мрачно протянула Анька.
       - Так ты до конца не допускай, а так только, чтоб на привязи держать, - посоветовала Верка.
       - А со Стасом у тебя как? - поинтересовалась Анька.
       Верка с вызовом посмотрела на нее и высокомерно произнесла:
       - Со Стасом - другое дело. Это любовь, настоящая. И потом, он на мне женится, как только я школу кончу.
       - Счастливая ты, Вер. В тебя все парни влюбляются. И как у тебя это получается? - с завистью сказала Анька.
       - И ты учись. Иначе он тебя бросит и побежит к другой, - хмыкнула Верка, глядя на девчонку с чувством превосходства. У такой, как Анька, отбить парня - как нечего делать. Ее учи не учи - все равно из осинки не сделать апельсинку. "Роковой женщиной надо родиться", - самодовольно подумала Верка и продолжала:
       - Все мужики одинаковые. Им только это и надо.
       - Костя не такой.
       - Ой, наивная ты! Хочешь убедиться?
      
       Веркин отец, как и Костин, приезжал на дачу только на выходные, а в будни, если была нужна мужская помощь, соседи часто обращались к Косте, поэтому он не удивился, когда Верка позвала его забить гвоздь. В последнее время Костя избегал встреч с соседкой. При виде нее муторно поднимался осадок, оставшийся после встречи в лесу, когда она его отвергла. Не так легко забыть постыдную сцену собственного унижения.
       Верка величаво пронесла свое пышное тело по выложенной плитками тропинке в дальний угол сада, где стояла новенькая баня, а Костя плелся следом, размышляя, что он мог в ней тогда найти?
       Свет в предбаннике пробивался через небольшое продолговатое окошко. От рубленых бревенчатых стен еще исходил терпкий смоляной запах, но помещение было уже обжитым. С потолка свешивались березовые веники. В углу стояло корыто с ворохом белья.
       - Чего прибивать-то? - с напускным безразличием спросил Костя, чтобы Верка не думала, что она ему нравится.
       - Возле дверей гвоздик вбей, а то халат повесить некуда.
       Верка подала молоток, в упор глядя Косте в глаза. Он смутился и поспешно отвернулся к стене.
       - Так нормально? - угрюмо спросил Костя, приставляя гвоздь.
       - Нет, лучше вот так.
       Верка подошла вплотную и чуть-чуть сдвинула его руку в сторону. Костя чувствовал возле уха ее дыхание и прикосновение мягкой груди где-то ниже лопаток. Такого поворота он не ожидал и окончательно растерялся. Что это на нее нашло? Может, со студентом поссорилась и хочет теперь ему досадить?
       - Ты бы руку убрала, а то ведь ненароком по пальцу трахну, - хрипловато сказал Костя и, услыхав смешок Верки, осекся. Надо же было ляпнуть, не подумавши.
       - А если не по пальцу? - кокетливо спросила она.
       - Ну ты и настырная, - выдохнул Костя, отодвигаясь.
       Он не знал, как вести себя в подобных ситуациях. Конечно, как любой парень, Костя мечтал переступить грань между юношей и мужчиной, но не так же, не походя - рядом с кучей грязного белья. Повернуться и уйти? А вдруг она не шутит, тогда он проявит себя слабаком и это будет еще позорнее, чем в лесу, когда он набивался ей в провожатые, а она ушла с другим. Остаться? А если она смеется?
       Костя мечтал, чтобы случилось что угодно: потоп, землетрясение, пожар - лишь бы что-то вмешалось в эту сцену и прервало ее.
       И тут из парилки донесся грохот. Аньку, сидевшую на корточках и наблюдавшую за всем через щелку в двери, обуревали самые разные чувства: от интереса до зависти и от ревности до надежды. В пылу негодования на Верку, которая так нахально пыталась увести у нее парня, она порывисто встала и нечаянно задела головой висящий на стене ковшик. Он сорвался и полетел вниз. Анька хотела поймать его, но потеряла равновесие и свалилась на стопку поленьев возле печи. Ковш, как гонг, призывно ударил в стоявший внизу таз, объявляя нокаут.
       Распахнув дверь, Костя опешил. Некоторое время он, потеряв дар речи, смотрел на сидевшую на полу и потирающую ушибленный бок Аньку, а потом в сердцах кинул: "Вот дуры!" - и размашистым шагом пошел прочь.
      
      
      
       ГЛАВА 9
       Костя вернулся от Верки в ярости. Ступеньки, ведущие на чердак, отозвались жалобным стоном, когда он, втаптывая в них подошвами свою злость, взбежал наверх. Ворвавшись в свою обитель, Костя огляделся с таким свирепым видом, словно искал, что сокрушить. Хорош бы он был, если бы пошел на поводу у Верки и из него сделали бы полного идиота. Стриптиз бесплатный! Соблазнительницы нашлись! Ладно еще Верка, но и Анька туда же! Костя схватил попавшуюся под руку подшивку старых пожелтевших газет и со всего размаху швырнул ее в дальний угол.
       - Суки! - вырвалось у него.
       Связанная бечевкой стопка газет с глухим стуком ударилась о стену, словно вбив грязное слово в тишину чердачного рая, и оно почти осязаемо повисло среди поднятой газетами пыли.
       Косте вдруг расхотелось оставаться на чердаке. Он шумно протопал вниз, прошел в гостиную и, чтобы чем-то заняться, включил телевизор. Не успел засветиться экран, как из ящика вырвался голос диктора. Костя пощелкал переключателем программ в надежде найти какой-нибудь фильм или музыкальные клипы, но, как назло, по всем каналам шла говорильня. Он собирался выключить телевизор, как вдруг его внимание привлекла фраза: "Разумом я понимал, что нужно готовиться к жизни в инвалидной коляске, а сердцем - нет".
       Прежде Костя пропустил бы эти слова мимо ушей, но сейчас, когда в его жизни появилась Ника, он прислушался. Шла передача о Валентине Дикуле. Костя и раньше слышал о человеке-легенде, который после тяжелейшей травмы позвоночника сумел встать на ноги и даже выступать в цирке, но никогда не задумывался о том, что это настоящий подвиг. Перед ним всплыла картина из недавнего прошлого: Ника, лежащая на полу в неестественной, скомканной позе, ее ноги, безжизненные, как у тряпичной куклы.
       Но ведь Дикуль смог! Он преодолел! Интересно, Ника смотрит эту передачу? Косте хотелось тотчас побежать к ней, но он боялся, что пропустит что-то важное. На экране Дикуль ставил на ноги мальчишку, парализованного с рождения, но Костю неотвязно преследовал другой образ: веснушчатое лицо, обрамленное вихрами цвета майского меда.
       "Если человек умел ходить, ему легче вспомнить движения. Мышечная память остается".
       Память остается... остается...
       Умела ли Ника ходить? Как она заболела?
       Костю охватило странное возбуждение, будто он был на грани удивительного открытия. Ему не терпелось поговорить с Никой, рассказать ей о Дикуле. Едва дождавшись окончания передачи, он собрался к ней, но не успел выйти за калитку, как его окликнула Анька.
       Девчонка уже битый час слонялась возле дома Кости, не решаясь зайти. Ей казалось, что жизнь кончена и если она не помирится с ним сегодня же, то умрет. Что бы Верка ни говорила, Костя все равно не такой, как другие парни. И вообще, должна же быть красивая любовь, как в кино. Зачем только она послушала Верку? Ей как с гуся вода. А что Костя подумал? Вдруг он и разговаривать не захочет? Нет, этого она просто не перенесет!
       Увидев Костю, Анька разволновалась. Стараясь унять дрожь, она сбивчиво начала:
       - Костя, я тебе сказать хотела... Ты не думай...
       Погруженный в свои мысли, Костя недоуменно посмотрел на Аньку, не сразу сообразив, о чем она говорит. Глупая выходка девчонок отошла на второй план и стала такой ничтожной, что он о ней почти забыл. Его больше разозлило Анькино появление в самый неподходящий момент. Он сердито взглянул на девчонку и с издевкой произнес:
       - Я не думать не могу. У меня голова для того, чтобы думать, в отличие от некоторых. - Костя многозначительно постучал себя костяшками пальцев по лбу.
       - Нет, правда. Это все Верка. Она пошутить хотела, - пролепетала Анька.
       - Дура твоя Верка, и шутки у нее дурацкие. И ты туда же. Думаешь, я не видел, как тебя Верка учила задом вихлять?
       - А что? Все манекенщицы так ходят. Мужчинам же нравится, - чуть не плача, оправдывалась Анька.
       - Чего?! Вот я скажу Мишке. Он тебе покажет и манекенщиц, и мужчин!
       В голосе Кости прозвучало такое искреннее возмущение, что это окончательно обескуражило будущую пожирательницу мужских сердец. Вот тебе и Веркины уроки! Анька еще сильнее уверилась в том, что Костя не такой, как все. А может, он ревнует? Может, потому и не одобряет ее стремления стать манекенщицей вместе с Веркой? Анька подняла на Костю преданный взгляд и выпалила:
       - Я больше не буду. Просто Верка говорит...
       Косте меньше всего сейчас хотелось выслушивать Веркины афоризмы, и он сердито прервал девчонку на полуслове:
       - Слушай, мне по фигу, что говорит твоя Верка. Нашла кого слушать!
       У Аньки радостно екнуло сердце. Значит, он в самом деле ревнует, иначе чего бы он так взбесился. "Вот так, Верочка, не все мальчишки за тобой бегают!" - с торжеством подумала Анька и, чтобы окончательно убедиться в своей победе над соперницей, спросила:
       - А Верка тебе совсем-совсем не нравится?
       - Нужна мне твоя Верка!
       Анька просияла от счастья.
       - Ну ладно, я пошел, - Костя повернулся уходить.
       - А можно я с тобой?
       Этого только не хватало! Он остановился и исподлобья взглянул на свою нежданную спутницу.
       - Без провожатых обойдусь.
       - Ты что, еще сердишься? - огорчилась девчонка.
       - Ничего я не сержусь. Дела у меня, понятно?
       - А какие? - допытывалась Анька.
       И тут терпение Кости лопнуло.
       - Слушай, отвали. Мне сегодня вас с Веркой вот так хватило! - Он провел рукой по горлу.
       На этот раз чутье подсказало Аньке, что лучше ретироваться. Тем более, теперь она убедилась, что он к ней не равнодушен. И по картам вышло, что на сердце у него бубновая дама, а Верка - трефовая.
       - Ладно, пока, - Анька нехотя пошла прочь.
       Костя выждал, пока она скроется за поворотом, а потом направился своей дорогой. Прежнего подъема не было. Надо же было встрять Аньке. Вечно она вертится под ногами! И стоит ли идти к Никандре сейчас? Костя замедлил шаги. Наверное, она сама видела сегодняшнюю передачу. А если нет? Вдруг ее можно вылечить, а она этого не знает? И вообще, он не обязан отчитываться перед Анькой, куда ходит. Ника такой же человек, как и все, и нет ничего зазорного в том, чтобы ее навестить. Тем не менее Костя огляделся по сторонам и, только убедившись, что улица пуста, ускорил шаг. По мере приближения к особняку художника его вновь охватило волнение.
       На звонок долго не отзывались. Костя даже забеспокоился, не случилось ли чего, когда дверь открылась и он увидел Нику в инвалидной коляске.
       - Ты? - Щеки Никандры вспыхнули.
       - Не ожидала?
       Ника готова была сказать, что ждет его каждую минуту, каждую секунду, но лишь смущенно улыбнулась.
       - Проходи. Хорошо, что ты пришел. Я хочу тебе что-то показать. Пойдем в мою комнату.
       Косте польстило, что Ника так откровенно обрадовалась его приходу.
       Все утро она рисовала и думала о Косте. Краски еще не успели просохнуть, и вдруг он появился - как будто почувствовал! Нике не терпелось показать ему новую акварель.
       - Ты телевизор сейчас смотрела? - выпалил Костя.
       - Нет, я вообще его редко смотрю, - Ника пропустила гостя в свою комнату и, извиняясь, произнесла: - Только у меня не прибрано. Я тут рисую.
       Вещи здесь, как и во всем доме, были дорогими и красивыми, но комната Никандры была удивительно обжитой и уютной. Повсюду: на полках, на столе, на подоконнике - стояли книги. На тахте была навалена кипа рисунков. Посреди комнаты возвышался мольберт с приколотой к нему акварелью, а рядом на тумбочке лежали краски, кисти и заляпанный яркими пятнами лист бумаги, служивший палитрой.
       - Это я нарисовала для тебя, - не дав Косте опомниться и продолжить разговор про телепередачу, Ника указала на мольберт и затаила дыхание в ожидании приговора.
       Чтобы не обидеть девчонку, Костя искоса глянул на акварель: из травы выглядывала крошечная елочка. В темную зелень деревца вплелась пара кустиков костяники. Красные капли ягод алели на еловых ветках, будто на рождественской открытке.
       Костя невольно присвистнул:
       - Ну ты даешь! Сама нарисовала? Отпад!
       Ему понравилось! Понравилось! Нике вдруг стало так легко и весело, что она невольно рассмеялась. Время от времени гости отца хвалили ее работы, но никакие комплименты не шли в сравнение с коротким и весомым словом "отпад".
       - Ты чего смеешься? - улыбнулся в ответ Костя.
       - Просто я рада, что тебе понравилось.
       - Твой отец, небось, гордится. Мой бы обалдел, если б я чего такое отчебучил.
       Ника помрачнела. Искушение рассказать Косте о равнодушии отца, о непонимании, об одиночестве было велико, но в последний миг Ника сдержалась. Незачем выплескивать свои обиды перед посторонними.
       - Он нанял для меня хорошего учителя по рисованию, - сдержанно сказала Ника.
       Костя не обратил внимания на холодность ее тона. Он наконец решился перейти к главному:
       - Я у тебя спросить хотел, ты что, упала?
       - Куда? - не поняла Ника.
       - Нет, в смысле, почему у тебя это с ногами? Ну, в общем, болезнь, - он, запинаясь, выбирал слова, чтобы ее не обидеть. - У тебя это с рождения или позвоночник сломала?
       Мимолетное ощущение счастья окончательно погасло. Ника замкнулась и отчужденно уставилась в пол. Как ни с кем другим, с Костей ей хотелось чувствовать себя нормальным человеком, даже если это был самообман. Зачем он постоянно напоминает о ее неполноценности?
       - Это не слишком интересно, - отрезала она.
       - Если я спрашиваю, значит, надо! - настаивал Костя.
       Ника немного помолчала, а потом сдалась:
       - Мне было шесть лет, когда умерла мама. А на следующий день после похорон у меня отказали ноги. Теперь доволен? - едва слышно сказала она.
       Значит, Ника умела ходить! "Мышечная память остается!" Не в силах сдержать радости Костя воскликнул:
       - Здорово! Класс! Йес!!!
       Никандру ошарашила Костина реакция. Чего он радуется? Что это, насмешка? Скрытая в ней пружина готова была разжаться, выпустив наружу приступ истерии.
       - Что здорово? - с вызовом спросила она.
       - Ты будешь ходить снова! Факт! Все сходится!
       - Если это шутка, то не смешная, - голос девочки задрожал.
       - Какая там шутка! Ты про Дикуля слышала?
       Костя, возбужденно жестикулируя и расхаживая по комнате, стал пересказывать телепередачу. Ника смотрела, как убежденно он доказывал, что она поправится, и ей было грустно. Она могла бы сделать вид, что тоже верит в чудо, но после, когда выяснится, что это ложь, будет еще больнее. Лучше быть честной с собой и с ним. Она уже давно перешагнула грань, за которой осталась надежда.
       - Давай не будем об этом, - сказала она.
       Костя ушам своим не поверил. Он спешил к ней, думал, она обрадуется, ухватится за эту идею. Он чувствовал себя почти магом, а она одним махом лишила его и радости, и могущества.
       - Как это не будем? Ты что, тормоз? - он с неверием уставился на нее.
       - Почему "тормоз"?
       - Ну, в смысле, не понимаешь, что можешь вылечиться? - медленно, почти по слогам произнес он, точно пытаясь вбить каждое слово.
       - Ничего из этого не выйдет. Меня по каким только клиникам и профессорам не таскали. Бесполезно.
       - Дикулю тоже говорили: бесполезно. У него еще хуже было, позвоночник сломан. Он ведь встал!
       - Что ты заладил: Дикуль, Дикуль. Таких единицы! Думаешь, мне не хотелось встать на ноги? Но я не такая сильная, как он.
       С тех пор как Ника перестала верить в исцеление, она смирилась с судьбой и успокоилась. И вот Костя опять раздразнил ее надеждой о несбыточном. Ника беззвучно заплакала. Слезы катились по щекам, а она даже не пыталась сдержать или вытереть их. Костя неловко взял ее за руку. Ни одну девчонку ему не приходилось утешать так часто.
       - Дикуль был один, а с тобой я, - сказал он.
       Ника вскинула глаза и молча уставилась на Костю. Она никогда не думала, что кто-то скажет ей такие весомые и значимые слова: "С тобой я".
       - Я упертый. Все равно заставлю тебя встать, - добавил Костя.
       Ника сквозь слезы улыбнулась. В ее жизни не было ничего дороже этих слов: "С тобой я". Решено! Она будет делать все, что он прикажет, и неважно, что эта затея обречена на неудачу. Главное, Костя будет рядом. Из глубины скользкой змейкой выползла незваная мысль: что станет, когда он поймет, что все напрасно, и ему надоест с ней возиться? Нет, лучше не думать о грядущих катастрофах, пока есть зыбкое, призрачное счастье сегодняшнего дня.
      
       Костя ушел от Никандры со смешанным чувством. После передачи он поверил, что Ника сможет вылечиться, и сначала даже рассердился, когда она не разделила его энтузиазма. Все казалось легко и просто: она должна стать человеком железной воли и вытащить себя из болезни. Хорошо рассуждать, когда речь идет о чужой силе воли. А самому слабо даже начать обливаться холодной водой по утрам. Еще сказал, что он упертый. Она теперь будет на него надеяться. Может, свести все на нет и забыть?
       Костя вошел в лес и побрел по тропинке, пытаясь разобраться в своих сомнениях.
       - Далеко ли собрался? - услышал он голос Костяники.
       Девчонка сидела верхом на поваленной сосне, похожей на динозавра, стоящего на лапах-сучьях. Костя обрадовался встрече. Ему хотелось выговориться и посоветоваться. Он наскоро пересказал состоявшийся разговор, мрачно завершив:
       - Зря я в это влез. Наобещал ей, а что я могу? Парализованных вон сколько, а встал только Дикуль.
       - Экий ты ненадежный. Поверил в чудо и тотчас отступился, - горько усмехнулась Костяника. - Ты в силу свою не веришь, что себя сумеешь победить. А ты поверь. Для того, кто себя преодолел, любое чудо свершается.
       От слов Костяники легче не стало. Да и что она могла посоветовать?
       - Ладно тебе со своими нравоучениями. Без учителей тошно. Где они, твои чудеса? Может, покажешь, чтоб я поверил? Валяй, а я у тебя поучусь, - с издевкой сказал он.
       - А чудеса показывать не надобно. Они сами видны, ежели умеешь разглядеть. Вот, к примеру, чем не чудо? - она озорно подмигнула и кивнула на выглядывающую из травы крошечную елочку. В темную зелень деревца вплелась пара кустиков костяники. Красные капли ягод алели на еловых ветках, будто на рождественской открытке.
       Костя вздрогнул. Он только что видел эту картину. Ну конечно! Акварель Никандры! Но этого не может быть! Парень повернулся к Костянике, но девчонка исчезла. Он загнанно огляделся по сторонам. Что за наваждение? Кто такая эта Костяника, и откуда она взялась?
       Костя, как во сне, пошел по тропинке и нос к носу столкнулся со Степкой и Михой.
       - Вот он где, а мы его ищем! - воскликнул Степка. - Чего без нас ушел?
       Не отвечая на вопрос, Костя схватил друга за плечи и, глядя прямо в глаза, выкрикнул:
       - Слышь, я на психа похож?
       - Ну? - Степка вопросительно уставился на Костю.
       - Чего "ну"? Я тебя спрашиваю, похож я на психа или нет? - он с такой силой затряс Степку, будто хотел вытрясти из него душу.
       - Да отцепись ты! Похож! Похож! - отбиваясь, закричал Степка.
       - Да ну вас! - махнул рукой Костя и побежал прочь, оставив друзей в недоумении.
      
       ГЛАВА 10
       Включив магнитофон на полную громкость, Костя затворником сидел на чердаке. Жестяная крыша накалилась, и душный спертый воздух был густым, как кисель. Обычно днем приходилось распахивать окна настежь и устраивать сквозняк, но сегодня Костя держал свою "резиденцию" закупоренной, иначе мать расшумится, чтобы он выключил "этот ор". А под музыку хорошо думалось. Тяжелая атмосфера мрачных аккордов, тревожный фальцет гитары, внезапно, как вопль о помощи, врывающийся в темные глубины фоновой мелодии, создавали ощущение беспокойства и смятения, которые как нельзя лучше соответствовали настроению Кости.
       Когда эмоции улеглись, он понял, что погорячился, пообещав Нике вытащить ее из болезни. После просмотра телепередачи все казалось легко и просто. Он чувствовал себя героем, и слова вырвались сами собой. Теперь он осознал, что изредка навещать больную девчонку - это совсем не то, что взять на себя ответственность каждодневно приходить и заниматься с ней. Мир детских забав, где есть место для "понарошку", остался позади.
       Разум искал удобные предлоги, чтобы достойно выйти из положения, если из него вообще можно выйти достойно. Что он смыслит в лечебной гимнастике? Наверняка нужны специальные тренажеры. И вообще Никандре лучше обратиться прямо в центр Дикуля...
       Но глухая к уверткам разума совесть упрямо вопрошала: что он скажет Нике? Что пошутил? И как после этого смотреть ей в глаза?
       Костя говорил себе, что еще не поздно отступить, знал, что это ложь, и все же не решался на последний шаг.
      
       В ту ночь Ника почти не спала. Она мысленно возвращалась к разговору с Костей. А если он прав? Ведь бывали же случаи исцеления. Почему она не может стать одной из счастливиц, обретших ноги? Как много людей никогда не задумываются, какое это счастье - ходить. Ника представила, что она идет по дорожке, слушая, как гравий упруго шуршит под ногами, переходит через канаву - туда, где таинственной стеной стоит лес. Трава прохладно щекочет голые щиколотки. Хочется постоять, осмотреться, но она боится, что, если остановится, чудо кончится, и поэтому продолжает шагать, с наслаждением чувствуя, как впечатываются в землю ступни ее ног.
       Внезапно Нику охватил страх, и она суеверно отогнала мечту. Такие мысли к хорошему не приводят. Чем дальше заходишь в фантазиях, тем больнее возвращаться к суровой реальности. Она безжалостно затушила крошечный язычок пламени, вспыхнувший на пепелище надежд. Костя не знает, что значит быть прикованным к инвалидной коляске. Разве он поймет, что для тысяч таких, как она, Дикуль - это почти религия. Он не встречал людей, которые хватались за мысль о чуде Дикуля, как за спасительную соломинку. А она живет среди них: в клиниках, в больницах, в санаториях. Каждая история о том, что кто-то еще исцелился, бережно передается из уст в уста сотни раз. Все знают эти рассказы наизусть и все же слушают их, чтобы вновь хоть ненадолго зарядиться верой. И каждый радуется свершению чуда, будто сам причастен к нему, будто вместе с исцелившимся и он сделал шаг. А потом приходит осознание того, что с тобой чуда не произойдет, и ты ждешь нового допинга, который поможет тебе жить. Нет, Костя этого никогда не поймет. Да и зачем ему об этом знать? Достаточно того, что он приходит. Лишь бы только ему не наскучило.
      
       Костя появился с поношенной спортивной сумкой через плечо. Расстегнув молнию, он извлек оттуда старенький эспандер и детские гантели.
       - Пока тебе этого хватит, а потом другие принесу, будем наращивать вес, - сказал он, вручая гантели Никандре.
       Ника не знала, что и думать. Неужели он серьезно решил заниматься с ней? Как же плохо она его знает! Она-то думала, он сказал это просто так, ради красного словца.
       Костя достал тетрадный листок, зарисованный человечками-растопырками.
       - Вот я для тебя из журнала кое-что перерисовал. Правда, получилось коряво, зато понятно.
       Он стал объяснять упражнения, но Ника не вникала в смысл слов. Она слушала голос Кости, а в голове мучительно пульсировало: "Я обманываю его. У меня все равно ничего не получится. Рано или поздно он поймет, что я знала об этом с самого начала. Сказать?.. Нет, тогда он уйдет... Но ведь это нечестно - удерживать его возле себя ложью! Ну и пусть нечестно, только бы он был рядом".
       - Эй, о чем ты там думаешь?
       Оклик Кости заставил Нику стряхнуть с себя мучившие ее мысли.
       - Наверное, для этого понадобится очень много времени, - осторожно вставила она, идя на компромисс со своей совестью.
       - Понятное дело. Но я уже все продумал. До конца лета будем спину укреплять. У тебя уже все мышцы ослабли. А когда вернемся в город, я постараюсь найти самого Дикуля. Не может быть, чтобы его нельзя было отыскать.
       У Ники перехватило горло. Как странно, еще совсем недавно, впервые увидев Костю, она думала о нем всякие гадости, а он оказался самым необыкновенным человеком: честным, искренним, благородным, самоотверженным... Осознание того, что она любит его пришло ошарашивающе. Ника попыталась было обмануть себя, говоря, что это просто дружба, отказываясь признать, что ее чувства гораздо глубже. Она с горечью понимала, что не имеет права любить. Впрочем, кто раздает такие права и кто может запретить ей? Просто Костя не должен знать о ее настоящих чувствах, иначе она станет для него обузой. Этого ни за что нельзя допустить!
       Ника усердно повторяла за Костей упражнения, когда в комнату заглянула Полина и воскликнула:
       - Что же это такое?! Ты зачем заставляешь ее железяки таскать?! Не хватало еще, чтобы обострение началось!
       Обычно Костя видел Полину подчеркнуто холодной и безразличной, и его даже удивило, что она может шуметь или беспокоиться.
       - Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я прослежу, - поспешил заверить он.
       - Нет, как вам это нравится! Он проследит! А если она совсем сляжет, кто отвечать будет? Я - за то, что недоглядела. Он проследит! Знаток какой! - зло выкрикнула женщина.
       - Хуже того, что есть, со мной ничего не может случиться, - сухо произнесла Никандра.
       - Когда случится, поздно будет.
       Полину не на шутку рассердила новая выходка подопечной. Скорей бы приезжали хозяева, может, им удастся хоть немного приструнить девчонку. Слишком ей во всем потакают. Идет же счастье некоторым. Калека, а все для нее, только птичьего молока не хватает. Тут нормальным людям хоть бы малую толику того, что есть у этой паршивки.
       - Да ведь это просто укрепляющие упражнения, - сказал Костя.
       Полина смерила его уничижительным взглядом и обратилась к Никандре:
       - На следующей неделе возвращаются Родион Викторович и Анастасия Николаевна, - она произнесла имена с особой почтительностью, как будто ощущала во рту особый привкус славы и успеха, сопутствующих хозяевам. - Пускай они решают, а я ответственности на себя не беру.
       Она вышла из комнаты.
       Костя вопросительно посмотрел на Нику.
       - Это родители, что ли?
       - Отец с женой. Они сейчас в Германии. У отца там работа, крупный заказ.
       - У меня тетка тоже в загранку ездила, - оживился Костя, - "челноком". Два раза в Турцию и один раз в Китай. А потом завязала: на таможне сильно обдирают, прямо измываются. Но она все равно бабки нормальные заработала.
       Костя вдруг спохватился и смущенно замолк. Больно Нике интересно слушать про его тетку. Он вспомнил, что собирался задать Нике один вопрос.
       - Слушай, а картинку с костяникой ты откуда взяла?
       - Ту, что ты в прошлый раз забыл забрать? - уточнила Ника и пожала плечами. - Так, пришло в голову. Я часто рисую не с натуры. Бывает, вижу картины во сне. Иногда просыпаюсь, а сон стоит перед глазами, а иногда все расплывается и уходит. Знаю, что видела что-то интересное, пытаюсь вспомнить - и ничего.
       Костя хотел рассказать Никандре о пейзаже, который он видел в лесу, но что-то удержало его и заставило промолчать.
       - Ты тоже в художницы пойдешь? - спросил он.
       - Может быть. Я не думала об этом. А ты кем хочешь стать?
       - Не знаю. Отец с матерью хотят, чтобы я пошел в институт. Я бы подался на программиста, но там и без меня желающих полно. Надо идти где конкурс небольшой. Вот у меня тут друг, Мишка, тот в компьютерах здорово сечет.
       - А я видела, как вы проезжали мимо на велосипедах. Мишка тот, что темненький или светлый?
       - Нет, светлый - это Степка. Тоже хороший парень. А Мишка - это тот, который повыше. Мы с ним уже много лет дружим. Он такой головастый, что угодно починить может. К нему и велосипеды, и утюги таскают. А анекдоты травит - усохнешь. Я вас как-нибудь познакомлю, - пообещал Костя.
       - А что за девочка с вами была? - не удержалась от вопроса Ника.
       - Анька, Мишкина сестра. Она вечно за нами таскается, еще с тех пор, когда маленькая была.
       По тону Кости Ника почувствовала, что Аня ему безразлична, но тут же подавила свою радость. Она не должна его ревновать. У Кости не может не появиться девочка, в которую он влюбится. Лучше бы это произошло не здесь, не на даче, чтобы не знать об этом.
      
       После обеда Костя намеревался рассказать Мишке и Степке про Нику, а завтра можно всем вместе сходить к ней в гости. Ребята рты пораскрывают, когда узнают. Костя представил, как они обалдеют, когда увидят дачку художника изнутри. Но не в этом суть. Главное, он хотел познакомить их с Никой. Надо только предупредить пацанов, чтобы за языком следили. Вообще-то они не выражаются, но Ника - девчонка особая. Она вообще не привыкла ко всяким таким словечкам. Косте хотелось похвалиться всеми ее талантами, как будто в этом была его личная заслуга. Пускай ребята посмотрят на ее картины, к культуре приобщатся. Может, она еще и на пианино сыграет. Костю переполняла гордость за Никандру. Как девчонка она ему не нравилась, но человек она необычный - это уж точно.
       В узком дверном проеме, ведущем на чердак, появился Мишка, а вслед за ним и Степка.
       - Ты куда пропал? Вчера такой прикол был! Миха, скажи, - радостно воскликнул Степка.
       - А чего там говорить, - Мишка, как всегда, прежде чем поведать очередную историю, безразлично пожал плечами, выждал паузу и только после этого начал: - Деревенские нас на стог позвали. Там, на краю картофельного поля. Пузыри принесли. Нашего народу собралось человек десять. Ну, все по чуть-чуть приняли и, довольные, отвалили, а Федос крутого из себя стал строить. Деревенские-то - жлобы, они привычные, а этот тюфяк накачался до полного вырубона. Отпал и все. А девчонки пошли и его бабке накапали. Бабка давай Федоса искать. Мы его расталкиваем, а он ваще...
       В другой раз рассказ про то, как Федоса, спасая от бабки, прятали в соломе, показался бы Косте уморительным, но сейчас он подумал, что перед Никандрой такими подвигами хвастаться бы не стал.
       - Ну, и чего смешного? Деревенские из Федоса козла сделали, а вы ржете.
       "На бревно" частенько приносили пиво, а иногда и что покрепче, но так уж повелось, что их троица в распитии участия не принимала. Разве что Мишка иной раз прикладывался к пиву, но не больше. Тем не менее подобный холодный прием столь остросюжетного рассказа поверг Мишку в глубокое недоумение.
       - Да ладно ботана из себя корчить. Всего-то по нескольку капель приняли. Подумаешь, какое дело, - недовольно скривился Мишка.
       Костя вдруг впервые взглянул на свою жизнь со стороны и отчетливо увидел, что существует два мира. Привычный, который до встречи с Никандрой он считал единственным. И другой, неведомый: где ездят в загранку, чтобы рисовать картины со знаменитых людей, а не таскать тюки с тряпьем; где говорят о живописи и поэзии, а не о том, кто какой марки телик купил; где за столом подают вышитые салфетки, а не рубают колбасу прямо с бумажки. Почему бы ему не попытаться стать частицей того мира? Ведь не только художники могут быть богатыми и знаменитыми. Нужно лишь правильно выбрать курс, и тогда он тоже сможет чего-то в жизни добиться.
       - В общем так. С выпивкой завязываем. "По нескольку капель", - Костя язвительно передразнил Мишку.
       - Ты чего сегодня как с цепи сорвался? - протянул Степка.
       Мишка хмыкнул и, заговорщицки подмигнув, сказал:
       - Это из-за Верки. Че, правда, она к тебе клеилась?
       Костя насторожился. Наверняка это Анькина работа. Интересно, что еще она наболтала.
       - Кто это тебе сказал? - как можно безразличнее спросил он.
       - Бог шельму метит. Значит, правда! - широко улыбнулся Мишка. - Ну ты даешь! Если бы Верка ко мне клеилась, я бы не растерялся. Такая телка, а ты в кусты! Может, ты голубой, только скрываешь?
       Мишка засмеялся своей шутке. Костю накрыла волна злости. Ну Анька, трепло несчастное, наверняка наболтала, что было и чего не было.
       - Чем ржать, лучше бы за Анькой присмотрел, - сердито отрезал Костя.
       Мишка никогда не ссорился с Костей, поэтому и теперешнюю перебранку он не воспринимал всерьез. Видя, что его слова задели Костю за живое, он шутки ради еще сильнее подзадорил друга.
       - Анька сама глазастая, много чего видит. Че мне за ней смотреть?
       - А то, что она у Верки уроки берет, как мужиков кадрить. Профессия древняя, но хлебная.
       Веселость тотчас слетела с Мишки.
       - Что ты сказал? А ну повтори!
       - Пошел ты!
       Костя и Мишка, набычившись, стояли друг против друга. Каждый понимал глупость ссоры, но никто не хотел уступать.
       - Ребята, может, хватит? - вставил Степка.
       Мишка круто развернулся и, громко хлопнув дверью, ушел.
      
       ГЛАВА 11
       Никандра знала, что родители уже пять дней как вернулись из Германии. Пять долгих дней она ждала их, но они не спешили на дачу. Наверняка за три месяца отсутствия у отца накопились важные дела, и Ника с горечью осознавала, что она - дело пустячное, которым можно заняться в последнюю очередь. Неужели он не мог отложить все ради того, чтобы сразу по возвращении хотя бы на полчаса приехать повидаться с ней? Может быть, гнать на машине за город ради получасового свидания глупо? Ну и пусть глупо, зато не жестоко.
       Не то чтобы Ника соскучилась по отцу или, тем паче, по мачехе. Ей было не привыкать к холодной вежливости, царившей в семье, но сейчас она чувствовала безразличие отца острее, потому что ей было неудобно перед Костей. Ей не хотелось, чтобы он знал, что она никому не нужна. Она даже сказала, что отец задерживается в Германии. Солгать оказалось легче, чем признаться в том, что она обуза. Яд горечи по каплям примешивался к ожиданию, и когда наконец возле дачи остановилась машина отца, ни единый лучик радости от предстоящей встречи не мог просочиться сквозь мрачный полог обиды, окутавшей Никандру. Впрочем, она простила бы отца даже сейчас, если бы он тут же бросился к ней, оставив машину прямо на улице. Но он был верен себе, поэтому сначала педантично открыл гараж.
       Через окно гостиной Ника наблюдала, как Полина выскочила во двор, угодливо суетясь вокруг приехавших, как Анастасия с видом императрицы, осчастливившей своих подданных, лениво вылезает из автомобиля, как отец загоняет машину в гараж, а Полина закрывает ворота. Когда все направились к дому, Ника поспешно удалилась в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Она взяла первую попавшуюся под руку книгу и, открыв ее где-то посередине, уткнулась в страницу, словно возводя невидимый барьер между собой и бравурными голосами, доносившимися из гостиной. Она не подняла головы, даже когда в комнату вошел отец.
       - Ты что же нас не встречаешь? Не рада? - бодро спросил он.
       "Рада ровно настолько, насколько и вы", - хотела огрызнуться Ника, но только пожала плечами и сухо спросила:
       - Как поездка?
       - Как обычно: дела, встречи... В общем, ничего особенного. Тебе это вряд ли будет интересно.
       У него никогда не было для нее ничего интересного. Разговор протекал по привычному руслу. Дежурные вопросы, готовые ответы. Точно у шапочных знакомых, бросающих при встрече неизменное: "Как дела?"
       - А ты тут как? Что новенького? - спросил он в свою очередь, хотя заранее знал ответ.
       Новенького? Вся ее жизнь была новой, неисписанной страницей: у нее впервые появился друг. Ника подумала про Костю, про их разговоры о книжках и музыке, про ежедневные занятия с гантелями. Но разве отцу это интересно?
       - Да так, ничего, - вслух произнесла она.
       - А мы тебе кое-что привезли. Надеюсь, понравится. Сейчас Настя распакует вещи, - сказал отец, в очередной раз покупая свое отцовство за ничего не значащие для Никандры тряпки и безделушки.
       В дверном проеме появилась мачеха.
       - Вот вы где воркуете, - сказала она и точно так же, как отец, словно они разыгрывали пьесу, в которой по ошибке заучили одну и ту же роль, спросила: - Как ты тут? Что новенького?
      
       После ссоры с Михой Костя стал бывать у Ники чаще, но не из-за недостатка в приятелях. Просто из всей дачной компании ему было интересно только с Михой и Степкой. Остальные целыми днями протирали штаны "на бревне" за игрой в карты. Время от времени проигравший бегал за пивом, но иных развлечений в общем-то не было. Разве что вечером иногда притаскивали гитару и жгли костер. Костя уже давно корил себя за то, что они так глупо разругались с Мишкой, но идти первому на поклон не хотелось. Оставалось надеяться, что они встретятся случайно и тогда, конечно, помирятся. Впрочем, если бы не было Никандры, эта "случайная" встреча уже давно бы состоялась. Ника оказалась нормальным "парнем". Теперь они занимались с гантелями каждый день, а в перерывах между занятиями чего только ни придумывали! Даже стали писать летопись - вроде как у Толкиена. Правда, писала в основном Ника, но он тоже вносил посильную лепту. Один раз Ника спросила, когда он приведет Мишку, он ведь обещал их познакомить. Пришлось соврать, что Мишка уехал ненадолго к бабушке в деревню, не рассказывать же, как все было на самом деле.
       Костя привычно прошел по дорожке к дому и постучался в окно веранды. Дверь тотчас приоткрылась, и из-за нее показалась Полина.
       - В другой раз заходи. Сегодня не до тебя. Родион Викторович и Анастасия Николаевна приехали, - произнесла она с видом человека, допущенного к высочайшим особам. Она уже готова была безо всяких церемоний захлопнуть дверь перед носом Кости, но из дома донесся женский голос:
       - Полина, кто там?
       - Это к Никандре, - сказала домработница и, обиженно поджав губы, словно Костя покусился на ее собственность, нехотя отстранилась от двери, впуская парня в дом.
       Костя оказался в гостиной под перекрестным огнем двух пар удивленных глаз. Впервые к Нике пришел посторонний, да к тому же парень. Появись Костя как джинн из бутылки, и то не смог бы изумить родителей Никандры больше, чем теперь. Он чувствовал себя почти так же, как во время своего первого посещения этого дома. Костя жалел, что пришел именно сейчас.
       "Дернуло же явиться не вовремя. Наверняка они только что приехали и Ника еще не успела ничего рассказать, иначе чего бы они так обалдели", - мрачно подумал он.
       Особенно его поразила мачеха Никандры. Во-первых, слишком молодая: на вид больше двадцати пяти не дашь. А во-вторых, красотка, что тебе Голливуд. Костя и не думал, что такие встречаются в жизни. А отца Ники он представлял себе немного иначе. Родион Викторович был в возрасте или казался старше рядом со своей необычайно моложавой женой. Среднего роста, немного полноватый, но при всем том в его манере держаться сквозила уверенность, сопутствующая успеху. На нем был белый полотняный костюм с иголочки.
       Костя тут же представил своего отца, который ходил на даче в шортах, мало чем отличающихся от семейных трусов, и вылинявшей майке с вытянутыми лямками. Сравнение было явно не в пользу собственного родителя, как ни любил его Костя. И опять его больно задела разница между двумя мирами.
       Родион Викторович нарушил молчание первым:
       - Значит, вы к Нике?
       - Я могу в другой раз зайти, - сказал Костя, в нерешительности топчась на пороге. Ему польстило, что знаменитый художник обратился к нему на "вы", словно к равному.
       - Думаю, в ближайшее время я никому не понадоблюсь. Пойдем ко мне, - резковатым фальцетом сказала Ника.
       - Конечно, зачем же сразу уходить? Ника не говорила, что у нее появились друзья, но я очень рад, - Родион Викторович улыбнулся, и сразу же бросилось в глаза его поразительное сходство с дочерью.
       У обоих была удивительно обаятельная улыбка, которая меняла лицо, озаряла его и мгновенно делала не просто привлекательным, но красивым. К тому же отец Ники не выставлял напоказ, какой он важный и знаменитый. В общем, он Косте понравился.
       - Ну ладно, пошли, - поторопила Костю Ника.
       Ей хотелось увести его подальше от расспросов и разговоров. Костя пришел только к ней, и она боялась, что, вмешавшись, родители могут все испортить.
       - Что ж, не будем мешать молодому поколению. Ничего не поделаешь, им с нами скучно, - обратился Родион Викторович к жене.
       Ребята удалились в комнату Никандры. Костя кивнул в сторону закрытой двери, ведущей через коридор в гостиную:
       - А отец у тебя нормальный мужик.
       - Правда?
       Одобрение Кости было приятно Нике, как будто оно искупало все отцовские грехи. Обида отступила.
       - Да, он вообще-то хороший, - сказала она и, не удержавшись, со скрытой горечью добавила: - Только слишком занятой.
       * * *
       Настроение у Кости было замечательное: во-первых, он познакомился со знаменитым батей Никандры и тот оказался обычным человеком, таким же, как все. А во-вторых, они с Никой здорово продвинулись в оздоровительных упражнениях. Он даже приладил дополнительную пружину на эспандер, да и гантели она выжимала раза в два больше, чем несколько дней назад. Костя и сам не ожидал, что его так увлекут эти занятия. На чердаке он раскопал связки древних журналов "Здоровье" и теперь выискивал в них все, что можно найти полезного для Никандры. Хорошо бы достать медицинский атлас с рисунками мышц и сухожилий, тогда можно было бы лучше себе представить картину, но пока приходилось довольствоваться допотопным школьным учебником по анатомии. Костя решил, что первым делом, когда он выберется в Москву, поищет хороший атлас, каким пользуются студенты-медики.
       Костя вышел от Никандры и бодрым шагом направился домой. Пройдя несколько участков, он увидел Мишку. Тот стоял, сунув руки в карманы джинсов, и поджидал Костю. Они не виделись с момента ссоры, и Косте не хватало друга. Он уже давно тяготился размолвкой, поэтому страшно обрадовался. В конце концов, сколько можно дуться друг на друга? Костя заторопился, но, подойдя ближе, замедлил шаг. На лице Мишки застыла странная усмешка, при виде которой Косте расхотелось тотчас бросаться ему на шею.
       - Значит, вот оно что! - язвительно произнес Мишка.
       Начало разговора не предвещало ничего хорошего.
       - А что? - с вызовом спросил Костя, не понимая, к чему клонит его недавний друг.
       - Значит, с трехнутой дочкой художника тебе больше нравится, чем с Веркой? Или у вас без поцелуйчиков обходится? Ей, поди, и не надо. Она же убогая.
       - Повтори, что ты сказал? - Костя с силой схватил Мишку за грудки.
       - И повторю. Сладкая парочка: гомик и калека, - зло огрызнулся Мишка и резким движением вырвал рубаху из рук Кости.
       Костя с размаху ударил Мишку кулаком, вложив в удар всю силу, на которую был способен. В костяшках пальцев отдалась резкая боль. Мишка пошатнулся. Не давая противнику прийти в себя, Костя нанес ему второй удар, но на этот раз Мишка отскочил в сторону и обрушил кулак Косте в челюсть. В глазах у Кости потемнело, а во рту появился солоноватый привкус крови. К дерущимся уже бежали тетки с соседних участков, чтобы их разнять, но парни, не замечая ничего вокруг, продолжали в ярости награждать друг друга тумаками, пока не повалились и не покатились по земле в клинче.
      
       Входная дверь захлопнулась за Костей, отрезав вежливые улыбки и радушные приглашения заходить еще. Вся семья собралась в гостиной. Родион Викторович весело подмигнул дочери и расхохотался:
       - Нет, вы посмотрите, какая скрытница, ведь ничего не сказала!
       - Вся в тебя, - бросила Анастасия.
       Родион Викторович поперхнулся и оборвал смех. Неужели Настя дозналась о девчушке, что позировала ему для "Весенних этюдов"? Но как? Он стал лихорадочно припоминать, как это могло стать ей известно.
       - И вообще, откуда взялся этот парень? Кто он такой? - поинтересовалась мачеха.
       - Просто мой друг.
       - Просто друзей не бывает. Если он ходит, значит, должна быть причина.
       - А может, он ходит из-за меня? Чтобы мне не было одиноко?
       - Святая наивность! Ты еще не сталкивалась с жизнью. Если люди что-то делают, то прежде всего для себя.
       - Вот и я говорю, с чего бы это здоровый парень сюда зачастил, если у него выгоды нет? - вставила Полина.
       Никандра прикусила губу от обиды, но промолчала. Она так старалась полюбить Полину, чтобы угодить Косте. Ну почему в этой женщине столько жестокости? Наверное, Костя не знает, что не всех можно полюбить. Просто он слишком хороший и добрый.
       - Он не такой, - почти выкрикнула Никандра. - И потом, что ему от меня может быть нужно?
       - Вот и я хотела бы это знать. И не дуйся, мы желаем тебе добра, чтобы не было слез и разочарований. Мир гораздо более жесток, чем ты себе представляешь. Мы с отцом стараемся уберечь тебя.
       - Не надо меня оберегать. Я хочу жить в этом мире, каким бы он ни был.
       - Глупости. Ты сама не знаешь, что тебе нужно. И потом, что тебе известно о его родителях?
       - Какое значение имеют его родители? Не они же ко мне ходят, - с вызовом сказала Ника.
       В поисках дополнительных доводов Анастасия обратилась за помощью к мужу:
       - Родион, что ты молчишь, как будто тебя это не касается?
       Родион Викторович внимательно поглядел на жену. Нет, наверное, все-таки не знает. Да, собственно, о чем там особенно знать? Ну, мимолетное увлечение. Хотя все же лучше Настю не раздражать.
       - Настена, по-моему, все это совсем не так ужасно, - мягко вставил он. - Я бы даже сказал, что в этом возрасте это естественно.
       - Но не в ее положении, - слова хлестнули Нику.
       Она лучше других знала, что Костя никогда не сможет ее полюбить. И она никогда не сможет признаться ему в своих чувствах. Но она не хотела, чтобы посторонние грубо лезли в их отношения, напоминая о ее ущербности.
       - Мне на фиг не нужны ваши советы, - Ника произнесла слово, которое не раз слышала от Кости. Она сама удивилась этому и, чтобы досадить мачехе, отчетливо повторила: - На фиг не нужны.
       На мгновение присутствующие потеряли дар речи, а потом Анастасия, повернувшись к мужу, воскликнула:
       - Нет, ты видишь?! Вот первые цветочки. Она уже начала выражаться, как уличная девчонка. По-моему, эту дружбу надо прекратить.
       Ника взглянула на отца:
       - Папа, пожалуйста. Он ведь не сделал ничего плохого. Он... он... - она искала слова, которые могли бы убедить отца встать на ее сторону. - Он хочет вылечить меня.
       - Что?! Отец целыми днями сидит в мастерской, зарабатывает, чтобы показывать тебя лучшим светилам...
       Родион Викторович вздохнул с облегчением. Точно не знает. Зря он волновался. Прежняя уверенность вернулась к нему, и он властно одернул жену:
       - Настя, ты перегибаешь палку. В конце концов, девочка может иметь друзей. Это ее право. Я ведь не отлучаю тебя от твоих пустоголовых подружек, - сказал он и улыбнулся дочери: - Пускай твой кабальеро приходит, только давай договоримся, что ты не будешь перенимать уличного жаргона, - поморщился он.
       Костя попытался привести себя в порядок, прежде чем являться домой, но понял, что это занятие пустое. Джинсы были в грязи, рубаха порвана, а о физиономии даже подумать страшно. Должно быть, красавец хоть куда. Он чувствовал, как левый глаз быстро затекает, превращаясь в щелочку.
       При виде сына Зоя Петровна всплеснула руками и осела на табуретку:
       - Батюшки, где же это ты так умудрился! Это кто же тебя отмутузил?
       - Ничего, ему тоже досталось, - мрачно заметил Костя.
       - А ты и рад. С кем подрался-то?
       - Ни с кем, - буркнул Костя и добавил: - Ма, я тебе потом расскажу, ладно?
       - Ох горюшко! Одежду-то скинь. Да в душе пойди ополоснись, прежде чем новое надевать.
       Костя захватил чистые джинсы и футболку и побрел в душ. Все-таки с матерью ему повезло. Другая бы как с цепи сорвалась, а она ничего, молодцом. Поворчит еще, конечно, но худшее уже позади. За день вода в душе не прогрелась и сначала обожгла Костю холодом, но скоро он привык и прохлада стала даже приятной. Он долго стоял, подставляя под струи разбитое лицо. Боль постепенно уходила.
       Когда он вернулся, мать сидела на веранде и чистила картошку. Она обтерла руки о фартук и, достав из буфета старый медный пятак, протянула его Косте:
       - На-ка, к глазу приложи, Кутузов.
       Костя приложил монету и сел к столу. Если бы мать полезла с расспросами, вряд ли ему захотелось бы говорить о драке с Мишкой. Но она молчала, и от этого он почувствовал, что обязан ей все рассказать.
       - Ма, в общем, ты ничего плохого не подумай. Это мы так, с Мишкой повздорили.
       - С Мишкой? - удивилась Зоя Петровна. - Это что же вы с ним не поделили?
       - Понимаешь, он одну девчонку обозвал.
       - Ну, нашли из-за чего кулаки чесать. Девчонки-то теперь тоже хороши. Ругаются, а то и покуривают.
       - Она не такая.
       - Все они не такие, коли приглянутся. И что же вы, девчонку не поделили?
       - Да нет, ма, это совсем не то, о чем ты думаешь. Это дочка художника.
       Зоя Петровна прикрыла рот ладонью, будто услышала что-то страшное.
       - Ну вот, а я-то еще не верила, когда мне говорили, что ты к ним в дом бегаешь. Все, думаю, ошибаются. С чего это Костику туда мотаться?
       - А что тут такого?
       - А то, что руби дерево себе по плечу. Ничего хорошего из этого не выйдет. Вишь, к ней повадился и сразу в драку полез. Ты ж в жизни ни с кем не дрался, даже маленький.
       - Не она же виновата. Что, она меня науськивала, что ли? Ты ее даже не знаешь, а она и рисует, и на пианино играет, и читает побольше всей нашей компашки вместе взятой.
       - Вот я и говорю, не твоего это поля ягодка. Вон отец у нее знаменитость, а ты тоже - в калашный ряд!
       - Ну и что? - взбеленился Костя. - Я, может, тоже выучусь и знаменитый буду. Вот специально! Назло всем! - он сорвался с места и, громко топая, побежал к себе на чердак.
       - Малохольный, - вздохнула Зоя Петровна. - Это ж надо, как он только пролез к художнику-то?
      
       ГЛАВА 12
       Костя не появлялся. Ника терялась в догадках, не понимая причины его исчезновения. Что обидело его на этот раз? Может, он не приходил из-за родителей? А вдруг Косте стало скучно с ней? Или у него появилась девочка? Рано или поздно это должно случиться. Ника представила, как он гуляет с незнакомкой по лесу, как рассказывает ей про новый альбом "Арии", как они идут... идут... Ника застонала, и звук собственного голоса вернул ее к реальности. Больше всего на свете она хотела идти рядом с Костей. Как андерсеновская Русалочка, она отдала бы все за пару ног, способных ступать по земле. Где он сейчас, ее недосягаемый принц? Что делает?
       Прошло три дня, показавшихся Никандре неделями. Еще совсем недавно ей хотелось, чтобы родители приехали на дачу, теперь она не могла дождаться, когда же наконец они уедут. Подспудно она ощущала, что Костя не приходит из-за них, хотя не могла объяснить почему. Ей было трудно подавлять в себе нарастающее раздражение их благодушным мирком. Скорей бы они вернулись в город, чтобы не видеть мачеху с вечными косметическими масками, не слышать, как отец напевает себе под нос бравурный мотивчик. Счастливые люди: никаких проблем! Чтобы не сорваться на грубость, Ника односложно отвечала на вопросы, а чаще сидела затворницей в своей комнате. По нескольку раз в день она упрямо бралась за гантели. Ника помнила упражнения наизусть, но все равно смотрела в затертый тетрадный лист с Костиными каракулями.
       Устав, Никандра прекратила занятие и отложила гантели. Для чего все это? Глупо и бесполезно. Но ведь Костя думает иначе. А вдруг он понял, что она лжет ему и только притворяется, что верит в свое исцеление? Тогда родители здесь ни при чем и он больше не придет никогда. Нике стало страшно. Только бы увидеть его! Как докричаться до него из кокона одиночества? Послать записку? Но она даже не знает, где он живет. А что, если передать послание через кого-нибудь из ребят, когда те будут проходить мимо? Правда, она ни с кем не знакома, но не откажут же они, если попросить. Мысль была слишком смелой и неожиданной, но чем чаще Ника возвращалась к ней, тем более реальные черты обретал ее план. Конечно, раньше она ни за что не решилась бы обратиться к незнакомому человеку с просьбой, но с появлением Кости в ее жизни многое изменилось. Возбужденная и взволнованная, Ника села за письмо.
      
       Однообразная жизнь на даче наскучила Анастасии на второй день. Купить дом в обычном садовом товариществе было блажью Родиона. Почему бы не записаться на участок, когда давали землю в Союзе художников? Но он и слушать не хотел. Ему, видите ли, нужно отвлечься и отдохнуть от "надоевших рож коллег". Зато здесь публика - не с кем поговорить. Правда, недалеко есть милое озерцо. Анастасия посмотрела на мужа, с довольным видом устроившегося с детективом на софе.
       - По-моему, торчать целыми днями на участке - не самая удачная мысль. Может, поедем позагораем? - предложила она.
       - Угу, - не отрываясь от страницы, промычал Родион Викторович.
       - Что "угу"? Ты хотя бы слышал, о чем я сказала? Послезавтра мы уезжаем, а так ни разу и не выбрались на озеро. Не понимаю, как можно с утра до вечера сидеть уткнувшись в детектив, - с раздражением продолжала Анастасия.
       - В Москве у меня не будет такой возможности. Могу я хотя бы на отдыхе расслабиться? К тому же мы приехали к Нике, и оставлять девочку одну нехорошо, - сказал он.
       Ника услышала разговор через открытую дверь и встрепенулась. Если родители уедут - это даже к лучшему. Ей не хотелось, чтобы они знали о ее послании.
       - Папа, конечно, поезжайте. Я ничуть не обижусь, - поспешно заверила она.
       - Ну, я вижу, это женский заговор, - улыбнулся Родион Викторович и обратился к жене: - Ладно, поедем, но книгу я возьму. На отдыхе голова должна быть пустой. Лучшего средства, чем детектив, для этого не изобрели.
       Проводив родителей, Ника осталась на веранде. Она нервно сжимала подлокотники шезлонга, как будто это могло помочь ей в ожидании. Прошло полчаса, но на улице никто из ребят так и не появился. Мимо прошествовали лишь пара старичков да несколько женщин. Поняв абсурдность своей затеи, Никандра как-то сразу успокоилась и сникла.
       И тут появилась та самая девочка, которую Ника видела в компании Кости, сестра его друга. Кажется, ее звали то ли Аня, то ли Таня. Стараясь подавить волнение, Ника приготовилась окликнуть ее, но увидела на девочке наушники и плеер. Задача из сложной превратилась в невыполнимую. Не горланить же на всю улицу. "Как всегда, по закону подлости", - с горечью подумала Ника. Но, видимо, сегодня этот закон отменили: случилось чудо. Девочка остановилась и достала из плеера кассету, чтобы перевернуть ее на другую сторону. Это был шанс из тысячи, и Ника ухватилась за него.
       - Аня! - крикнула она и тут же осеклась. А вдруг она ошиблась в имени? Но нет, девочка удивленно обернулась.
       - Можно тебя на минутку? Заходи, калитка не заперта, - сказала Никандра, поражаясь своей смелости.
       Анька от удивления чуть не проглотила жвачку. Кто бы мог подумать, что дочка художника знает, как ее зовут! Ошалевшая от неожиданности, она толкнула калитку и пошла по дорожке к веранде.
       - Меня зовут Ника, - представилась Никандра.
       - А я знаю, - сказала Анька, постепенно приходя в себя.
       Ника с радостью отметила: значит, Костя рассказывал про нее. Интересно, что он говорил? Хорошо, что Аня ему не нравилась. Уже за это Ника готова была полюбить эту девочку и подружиться с ней.
       - Садись, - гостеприимно предложила она.
       Осмелев, Анька уселась в шезлонг и беззастенчиво огляделась по сторонам.
       - У вас тут ничего. А откуда ты знаешь, что я Аня?
       - Но ты ведь знаешь, что я Ника, - улыбнулась Никандра.
       Ей почему-то не хотелось сразу затевать разговор про Костю. Сначала она решила познакомиться с девочкой поближе. Ника кивнула на плеер.
       - А что ты слушаешь?
       - Филю Киркорова. Клевые у него песни! Тебе какая больше нравится?
       - Не знаю. Я его мало слушала.
       - Ну ты даешь! У меня пять кассет.
       Наметанным женским глазом Анька оценила кофточку Никандры и уныло подумала, что ей бы мать ни за что не дала затаскивать такую на даче. Ходи в затрапезной футболке и старых шортах.
       - Ничего у тебя блейзерок. На оптовке покупали? - как бы невзначай бросила Анька, хотя сразу прикинула, что вещь фирменная.
       - Не знаю, - пожала плечами Ника. Она никогда не интересовалась, откуда появляется ее одежда.
       - Я на оптовке такие видела. Мне мать тоже собирается купить, - соврала Анька и добавила: - Только голубой был бы лучше.
       - Наверно, - согласилась Ника, чтобы поддержать разговор.
       Анька почувствовала себя увереннее. Ника была нормальная девчонка, совсем не задавака. Правда, странноватая. Чего ни спроси - все не знает.
       - А что ты сейчас читаешь? - поинтересовалась Ника.
       - Я больше видик люблю.
       После знакомства с Костей Ника думала, что все ровесники понимают друг друга с полуслова, потому что их объединяют общие интересы, но теперь с удивлением убеждалась, что это не так. С Костей они могли часами говорить обо всякой всячине, а с Аней разговор постоянно заходил в тупик. Аня любила то, что ей не нравилось, начиная от "Санта-Барбары" и кончая попсовыми шлягерами. Никандра не знала, как заговорить о Косте, и наконец решилась спросить напрямик:
       - Ты не видела Костю?
       - Костю?! - меньше всего Анька ожидала упоминания о Косте и в первый момент опешила не меньше, чем когда Ника окликнула ее по имени. - А тебе он зачем?
       Ника была слишком занята своими переживаниями, чтобы заметить ледяные нотки, появившиеся в голосе девчонки.
       - Он уже три дня не появляется. Я подумала, может, что-то случилось. Он обычно приходил каждый день, - сказала Ника.
       Аньку сразило словно обухом по голове. Значит, он бывал здесь частым гостем и молчал! Он все скрывал! Анька чувствовала себя обманутой и покинутой. Что он нашел в этой Никандре? Ну и что ж, что у нее фирменные шмотки? Зато весь нос в веснушках и волосы торчком. Все изъяны внешности Никандры тотчас возросли в глазах Аньки до неимоверных размеров. Сквозь пелену обиды она услышала голос нежданной соперницы:
       - Ты не могла бы отнести ему письмо?
       Ника протянула конверт. Аньку обожгло волной злости. Вот нахалка, еще письмо всучивает! Она резко вскочила, выхватила конверт и швырнула его в сторону.
       - Я к тебе почтальоном не нанималась, ясно? Нашла дурочку на побегушках! - крикнула она и побежала с веранды.
       Возле калитки Анька остановилась, горя неодолимым желанием добавить еще что-нибудь "приятное".
       - И цвет этот тебе совсем не идет. Костя вообще желтый цвет ненавидит! - язвительно бросила она и выскочила со двора, громко хлопнув калиткой.
       Ника опешила. Она никак не ожидала, что Аня так воспримет ее просьбу. С чего она вдруг разозлилась? Неужели ревнует к ней Костю? Нет, этого не может быть! И все-таки другого объяснения Ника найти не могла. Невероятно, но нормальная, здоровая девчонка ревновала Костю к ней! К ней! Нику вдруг охватила радость. Значит, ревнуя к ней, Аня считает ее ровней! Если бы только она могла встать на ноги, она бы добилась любви Кости. Теперь Ника была в этом почти уверена. Если бы... Но...
       Три последних дня Костя просидел дома. Знакомый и привычный мир стал вдруг враждебным. Идти "на бревно" не хотелось, и не потому, что он боялся встретиться с Мишкой. В конце концов, он Мишке накостылял по справедливости. Но теперь, когда весь поселок знал об их драке, наверняка зайдет разговор о Никандре. Начнутся шуточки, подколки. Все равно ребята ничего не поймут. Она другая, особенная. Костя и не предполагал, что ему будет так не хватать Никандры. Если б не ее родители, он бы давно уже пошел к ней, но при предках сиять фингалом было неудобно. Костя тщательно изучал свою физиономию в зеркале. Из лилового синяк стал желтым, хотя это было маленьким утешением.
       - Ну все, хватит тебе дома сидеть, красоту свою разглядывать. За хлебом сгоняй. А то нашел отговорку, - проворчала мать.
       - Ма, а где темные очки?
       - Умел кулаками махать, а теперь застыдился? Раньше думать надо было. Небось, очки из города не привезли. Кто же знал, что ты так разукрасишься.
       Напрасно проискав очки, Костя нехотя оседлал велосипед и отправился в магазин.
      
       В магазине в это время было пустынно, только продавщица от нечего делать чесала языком с теткой из местных, перемывая косточки какому-то Ваське. Костя терпеливо встал возле прилавка и вперил в продавщицу пристальный взгляд, дожидаясь, когда на него обратят высочайшее внимание. Однако гипноз должного эффекта не произвел. То ли синяк так действовал, то ли его сочли не слишком важной персоной, чтобы прерывать столь увлекательную беседу.
       - Мне булку белого, - произнес Костя.
       - Нетерпеливый какой. Опаздываешь, что ли? - недовольно зыркнула на него продавщица, но тут взгляд ее скользнул к двери, и женщина мгновенно преобразилась. Она вытянулась чуть ли не по стойке смирно, растянув губы в широкой улыбке, похожей на гримасу.
       Костя глянул через плечо на вход в магазин и обомлел: родители Ники. Ну и напоролся! Нарочно не придумаешь. Подлянка в чистом виде! Костя попытался было незаметно ретироваться, но сразу понял, что в пустом магазине это ему вряд ли удастся. Оставалось надеяться, что его не узнают, но тут Родион Викторович весело воскликнул:
       - Кажется, это Константин! Что же вы к нам не заглядываете?
       - Да так. Думал, у вас свои дела, - пролепетал Костя, страстно желая провалиться сквозь землю. Он пытался скрыть синяк, держась вполоборота к вошедшим, хотя понимал, что наверняка они все заметили, но как культурные люди об этом молчат.
       - Я это... с лестницы упал... - начал было он и тотчас возненавидел себя.
       Кто его дернул оправдываться?! Ну фингал и фингал. Кому какое дело? Лучше б вообще молчал, чем лепетать вздор.
       - Бывает, - дружелюбно улыбнулся Родион Викторович и заговорщически подмигнул: - Но мужчину такие знаки отличия только украшают. А к Нике заходите. Мне кажется, она вас ждет.
       - Спасибо. Обязательно зайду! - выпалил Костя и с благодарностью посмотрел на отца Никандры.
       Костя катил домой с легким сердцем. Кто бы мог подумать, что все так хорошо получится? Если бы он знал, что отец Ники такой классный мужик, он бы уже давно к ним пришел. Жизнь, казавшаяся безнадежно испорченной, вновь обретала краски.
       По пути домой в машине Анастасия недовольно выговаривала мужу:
       - Ты как ребенок. Зачем приглашать этого парня? Ты видел, какой у него вид? Просто бандитский.
       - Ты преувеличиваешь. И потом, девочке нужно общение.
       - Но не такое же!
       - Даже если и такое. Все равно оно закончится вместе с дачным сезоном. Не стоит из этого делать трагедию. И давай договоримся: некоторые вещи в доме решаю я.
       Остаток пути они ехали молча. Анастасия знала, что продолжение спора ни к чему хорошему не приведет. Она слишком зависела от мужа, и он всегда умел настоять на своем. "Плюнуть бы на все и завести любовника, пока не поздно", - со злорадством подумала она. Тем более что ей уже почти тридцать пять. Сколько еще она сможет внешне оставаться девочкой? Впрочем, она знала, что никогда на это не решится. Узнай Родион о ее похождениях на стороне, он не задумываясь бросил бы ее. А нахальные девицы, которые вечно вьются возле него, только и поджидают, чтобы "сыр выпал".
      
       ГЛАВА 13
       Костя возобновил визиты к Никандре, которые стали привычными. Теперь он ходил к ней не таясь, хотя каждый раз, когда собирался в дом художника, мать начинала ворчать:
       - Чего тебя туда тянет? Прямо как околдовали. Других девчонок, что ли, нету? Вон взять хоть бы Анечку.
       - Ма, скажешь тоже. Я же к Нике не в этом смысле хожу. Мне вообще девчонки не нужны. И чего ты на нее взъелась? - отмахнулся Костя.
       - Ты как с ней связался, всех друзей порастерял. То на чердаке своем, как сыч, сидишь, то к ней мчишься. О чем можно целыми днями говорить? Не надоест же!
       - О чем, о чем. О книгах, о музыке. И потом, я с ней гимнастикой занимаюсь. Вдруг ее болезнь вылечить можно.
       - Лекарь какой выискался. Чтоб лечить, надо прежде в институт поступить.
       - А я и поступлю. В медицинский, - неожиданно для себя выпалил Костя.
       - Ждут тебя там. Ты сначала в школе трояки исправь.
       - Да ладно тебе. По математике и физике у меня, между прочим, пятерки. И химию с биологией, если надо, подтяну. У меня еще два года до окончания. За это время в институт тупой не подготовится.
       - Посмотрим, какой ты острый, - покачала головой Зоя Петровна и, хмуро проводив сына взглядом до калитки, крикнула вдогонку: - К обеду не опаздывай, доктор. Сто раз подогреваю.
       Ее беспокоила странная дружба сына. Девчонка-то богатая, набалованная. Собьет мальчишку с панталыку. Вон чего надумал: в медицинский. Туда поступить - какие деньжищи надо! Эдак за журавлем погонится - синицу упустит. И в медицинский не пройдет, и другой институт прошляпит. А все эта девчонка ему голову забивает. Замкнутый какой-то стал. Натащил из сарая старых журналов, пылюгу собирать. То чего-то выискивает, а то на рысях к художниковой дочке несется. Насмотрится там на красивую жизнь - не доведет это до добра.
      
       Костя, сунув руки в карманы, шагал по дороге, знакомой до каждого куста, до каждой штакетины на заборах. Он никак не мог понять, почему все окрысились на Никандру. И Мишка, и мать, и Анька туда же. Ее не спросили, с кем ему дружить. Прямо как взбесились все.
       Костя дошел до "исторического" места, где подрался с Мишкой. Они не виделись почти месяц, нарочито обходя стороной улицы, где могли встретиться, а если и сталкивались случайно, то спешили разойтись. Сначала Костя думал, Мишка поймет, что поступил по-свински, и придет мириться, но тот так и не появился, и Костя понял, что друга он потерял. Все получилось как-то глупо. Честно говоря, он не ожидал от Мишки такого: обозвать больную девчонку.
       Мысли Кости плавно перешли к проблеме выбора института. Вообще-то он не собирался в медицинский. Слова вырвались сами собой, но чем больше Костя размышлял на эту тему, тем больше его привлекала перспектива стать врачом. А почему бы нет? Другие же как-то поступают. Что он, самый дурной?
      
       После того как Костя из-за глупого синяка не появлялся целых три дня, Ника жила в постоянном страхе, считая дни до окончания лета, когда неизбежно придется разъехаться по разным районам огромного города. Осень стала наваждением, кошмаром, преследующим днем и ночью. Ника пробовала отвлечься за рисованием, но акварель настойчиво выплакивала на чистые листы желто-бурую палитру осени. Она открывала книгу, но прочитав: "Стояло сухое и теплое бабье лето..." - суеверно отбрасывала повесть, будто печатное слово могло приблизить ненавистную пору. Ника не могла спрятаться от надвигающегося ужаса расставания с Костей. Как прожить без него год? Целый год - все равно что жизнь!
       По ночам она лежала без сна и глядела, как лунный свет, запутавшись в ветках осины, растущей под окном, окрашивал кругляшки листьев в голубоватый металлический цвет и делал их похожими на старинные дублоны. Иногда ветер пригоршнями перебирал монеты листьев, пересчитывая их, и они тускло отсвечивали серебром. "Когда серебро обратится в золото, жизнь кончится", - с безысходностью думала Ника.
       Днем она заставляла себя забыть о грядущем. Только бы Костя не догадался, не узнал, как сильно она привязалась к нему. Это его оттолкнет, и тогда она потеряет его прежде, чем жестокая осень оставит от лета руины воспоминаний.
      
       Идея стать врачом заразила Костю. Он с воодушевлением придумывал новые укрепляющие упражнения, но каждый раз его стремление помочь Нике наталкивалось на глухую стену незнания. Гимнастики было явно недостаточно, чтобы поднять Никандру на ноги. Но что еще для этого нужно?
       Однажды после разминки Костя сказал:
       - Завтра я еду в город...
       Ника побледнела. Неужели так скоро? Но почему? Она была уверена, что ее счастье продлится до осени. Значит, завтра... завтра... - молотом стучало у нее в висках.
       Увидев, что Ника сидит белая как полотно, Костя испугался.
       - Тебе что, плохо?
       - Нет, ничего, - сказала она бесцветным голосом и, посмотрев Косте в глаза, произнесла, как будто подвела черту и поставила точку: - Значит, ты уезжаешь.
       - Ты чего? Я же ненадолго, - опешил Костя. - Мать посылает помыться. Туда и обратно, всего на день. Я хотел заодно в библиотеке книжки посмотреть по медицине.
       Постепенно румянец возвратился на лицо Никандры. Костя вздохнул с облегчением:
       - Ну ты даешь, прямо напугала меня.
       Нике стало стыдно за свою слабость. Ведь она твердо решила не показывать Косте своих чувств, и все-таки не сдержалась. Если он узнает о ее любви, ничего уже не будет по-прежнему. Он никогда не сможет ответить ей взаимностью, а потому не останется рядом. Он слишком честный и благородный и посчитает, что лучше уйти.
       - Извини, это было так неожиданно. У меня, кроме тебя, нет друзей. Без тебя мне здесь будет тоскливо, - смущенно улыбнулась Ника.
       - Да ты даже соскучиться не успеешь. Я бы вечером вернулся, но мать не хочет, чтобы я по ночам по электричкам шатался. А послезавтра с утра жди. Как приеду - сразу к тебе.
      
       Костя собирался поехать одной из первых электричек, пока нет толкотни. Мать с вечера упаковала сумку с вещами, которые хотела отослать в город, и пораньше отправила его спать. Костя забрался на чердак, но сон не шел к нему. В голову лезли мысли о Нике. Кто бы мог подумать, что она так неожиданно отреагирует на его отъезд?
       Костя вспомнил книгу Экзюпери про Маленького Принца, приручившего Розу, и как Лис говорил Принцу: "Если ты Розу приручил, ее нельзя бросать, потому что без тебя она погибнет".
       Костя совсем не собирался "приручать" Нику. Она была для него лишь кусочком каникул, дачным эпизодом. Само собой, лето кончится, и они разъедутся.
       "Она без тебя погибнет..."
       Чушь! Он тоже привык к ней, ну и что? С началом учебного года появятся другие заботы.
       А у Ники? У нее нет ни школы, ни друзей.
       В конце концов, можно перезваниваться. Или даже съездить к ней в гости. Не на разных же концах планеты они живут.
       Все доводы звучали вяло и неубедительно. Даже если он за год пару раз выберется к ней, все равно это ничего не изменит. В душе Кости саднило странное чувство неловкости, как будто он был виноват в одиночестве Ники. Ему вдруг захотелось сделать для нее что-нибудь необычное, из разряда чудес, чтобы загладить свою несуществующую вину. Но что? Яблоки, что ли, на березе развесить? Костя невольно улыбнулся. Надо же, какая чепуха в голову лезет. Он представил себе, как Ника обалдеет, увидев утром эту картину. Жалко, яблок взять негде. У Кости на участке росли только зимние сорта: пока еще и обрывать нечего. А что, если позаимствовать у соседей, у Матвеевых? У них уже яблоки на яблоки похожи.
       Костя никогда не лазил по чужим садам, но сейчас он не видел в этом большого греха. Подумаешь, возьмет несколько штучек. Все равно осыпаются. Конечно, лучше было бы по-хорошему попросить, но, во-первых, уже поздно, а во-вторых, Матвеевы - жлобы.
       Перевалило далеко за полночь, а Костя еще ворочался с боку на бок. Идея с яблоками все больше занимала его. Наконец, решившись, он встал, оделся и тихонько спустился с чердака, переступая через скрипучие ступеньки.
       Было тихо, даже неугомонные сверчки смолкли и ушли на покой. Замещая перегоревший фонарь, полная луна вполне справлялась со своими обязанностями, освещая улицу холодным "неоновым" светом. Крыши домов и деревья черными силуэтами вырисовывались на фоне неба, забрызганного звездами, как мрачные декорации к предстоявшему спектаклю с ограблением. С трудом в потемках продравшись сквозь заросли малины возле забора, Костя перемахнул через штакетник и чуть не по щиколотку утонул в пухлой земле.
       "Угораздило же на грядку попасть!" - недовольно подумал он, вытряхивая землю из кроссовок. Загладив следы преступления, он направился к яблоне. Деревца у Матвеевых были низкорослые. Костя без труда нарвал яблок и, сунув их за пазуху, направился назад. На этот раз он благоразумно обошел грядку, но перелезть через забор с грузом оказалось сложней. Пуговица на рубашке расстегнулась, и яблоки посыпались на землю. Собрав свое неправедно добытое богатство, Костя на этот раз сначала побросал яблоки на свой участок, а потом перелез сам.
       Полдела было сделано. Теперь надо раздобыть нитки, но это уже легче. Мать часто шила на веранде. На цыпочках прокравшись домой, Костя без труда нашел на столе катушку и ножницы. Наконец осталась самая сложная задача: проникнуть на участок Ивановых и развесить яблоки. Костя немножко нервничал: дважды за одну ночь залезать на чужие участки было нешуточным испытанием. К тому же забор вокруг дома художника был куда выше соседского штакетника. Однако лиха беда начало! Не отступать же на середине пути? Костя представил себе, как Ника удивится, увидев на березе яблоки, и нервозность сменило бесшабашное веселье. В конце концов, он ради хорошего дела старается.
      
       * * *
       Если бы ученые надумали изучать влияние магнитной бури на примере Полины, то обнаружили бы странный феномен. Стоило Полине накануне прослышать о неблагоприятном дне, как природные силы нападали на бедную женщину с удесятеренной энергией. Если же средства массовой информации или услужливые соседи не предупреждали Полину об очередном катаклизме, магнитные страсти могли пройти совершенно незамеченными.
       В тот день, памятуя о магнитной буре, Полина с утра была не в духе. А тут еще девчонка, как нарочно, залила всю скатерть какао, теперь придется застирывать, не то останется пятно. Каждый промах Никандры Полина воспринимала как личную обиду, будто Ника только и думала, чем ей досадить.
       Для Ники день тоже не предвещал ничего хорошего. Полина встала не с той ноги. За завтраком, как назло, опрокинулась чашка. Но главное: Костя не придет.
       "Один день. Всего один день", - подбадривала себя Никандра, но тут едко и жестоко подумалось: "Надо постепенно привыкать перед осенью". На душе стало еще пасмурнее.
       - Шезлонг на веранду вынести? - спросила Полина.
       - Да, - машинально сказала Ника и пожалела об этом. Сегодня она с большим удовольствием посидела бы в своей комнате. Однако ей не хотелось вступать в пререкания с Полиной.
       Сиделка усадила Никандру в шезлонг и собиралась уйти, как вдруг заметила странное выражение на лице девочки. Ее взгляд был направлен во двор, поверх плеча Полины. Глаза расширились от изумления, а уголки губ дрогнули в улыбке.
       Женщина, заинтригованная, обернулась. Она не сразу заметила, чему улыбается Ника, а разглядев "урожай", сердито нахмурилась. В ее жизни никогда не было берез с яблоками. Даже цветы к праздникам она покупала себе сама. В ней медленно вскипало раздражение на несправедливость. Почему одним достается все, а другим - ничего?
       - Чудо, правда? - Ника сияла от счастья.
       Ее распирала гордость за Костю. Кто еще мог придумать такой сюрприз? Ни один человек на свете! Ника не понимала, за что Полина недолюбливает его, но теперь даже она не сможет не оценить, какой Костя особенный.
       Полина недовольно скривилась: калека калекой, а парня умудрилась заарканить. Ублажает ее, а что в ней хорошего? Ясное дело, папаша. Вот что деньги делают. Будь она без гроша в кармане, стал бы он за ней ухлестывать!
       - Герой, нечего сказать, по ночам по чужим дворам лазить, - язвительно сказала старая дева.
       На Нику словно вылили ушат воды. У Полины была удивительная способность испортить и опошлить все хорошее.
       - Кажется, он ничего плохого не сделал, - холодно произнесла девочка.
       - Это как сказать. Начинается всегда с малого. Сегодня залез принести, а завтра залезет унести.
       "Ведьма! Злобная ведьма!" - хотелось выкрикнуть Нике, но она знала, что, если позволит себе сорваться, потом сама будет жалеть об этом. Ника сжала кулаки, так что ногти до боли впились в ладони, и резко сказала:
       - Уйдите! Прошу вас, уйдите! - при этом мысленно добавив: "Видеть тебя не могу, злыдню паршивую!"
       * * *
       Проводив сына, Зоя Петровна прибралась в доме и занялась прополкой. Сегодня можно было обед не готовить. Это Костика она старалась накормить, растет ведь. А одной много ли надо? Она и молоком с хлебом обойдется.
       Зоя Петровна заканчивала обрабатывать вторую грядку, когда ее окликнула из-за забора соседка, Варвара Степановна Матвеева.
       - Ну, Зоя, не ожидала, - в сердцах сказала она. - По-соседски, нечего сказать, чужие сады обирать.
       - Да ты что, Варь, шутишь, что ли? - удивилась Зоя Петровна.
       - Какие уж шутки. Твой пацан ночью к нам по яблоки ходил. Свои бы вырастили, чтоб на чужие не зариться, - распалялась соседка.
       - Да что ты такое говоришь! Постеснялась бы. Костик никогда чужого не возьмет, - защищалась Зоя Петровна.
       - Еще как возьмет! Улики имеются! - воскликнула Матвеева, многозначительно воздев к небу палец, и повысила голос, стараясь привлечь внимание общественности: - Вы посмотрите, что делается! Всю грядку истоптал, как через забор перемахнул. И яблоко валяется. Не само оно сюда докатилось.
       Народ не преминул подтянуться к своим заборам, чтобы не пропустить спектакля. Мать Кости готова была провалиться сквозь землю от стыда.
       - Да не кричи ты так. Давай разберемся, - взмолилась она.
       - А ты мне рот не затыкай. Пускай все слышат, что Костик твой бандюга! - входя в раж, Матвеева перешла на визгливый крик, отчего к ближайшим "слушателям" подключились жители более отдаленных участков.
       Общественность не дремала.
      
       ГЛАВА 14
       Костя вернулся на следующее утро. Мать встретила его мрачнее тучи, и даже когда он хотел чмокнуть ее в щеку, отстранилась, что вконец озадачило парня.
       - Ма, ты чего это?
       - С каких это пор ты нас с отцом позорить начал? Для того тебя растили, чтобы ты воровал? Тому тебя учили?
       Костя не сразу понял, о чем идет речь.
       - Ладно, ма, тебе загадками говорить.
       - Да какие уж тут загадки! Ты зачем к Матвеевым в сад лазил? Тебе своего мало?
       - Я взял-то всего несколько яблок. У них половина обсыпается, - оправдывался Костя.
       - А это не твоего ума дело, обсыпается или нет. Из-за этих яблок я позору натерпелась - на год хватит. Глаза поднять стыдно.
       Зоя Петровна отвернулась и фартуком вытерла подступившие слезы. Костя подошел к ней сзади и обнял за плечи.
       - Ма, ну не расстраивайся ты так. Хочешь, я пойду и прямо сейчас перед ними извинюсь, хочешь? Я же для хорошего дела. Понимаешь, я уезжал, а Ника...
       Костя не успел договорить. Зоя Петровна смахнула его руку с плеча и, резко обернувшись, сказала:
       - Опять художникова дочка? Сто раз говорила, до добра она не доведет! Я тебе запрещаю к ней ходить.
       - Чего она тебе сделала, что ты ее так не любишь? - с горечью сказал Костя.
       - Слышать о ней не хочу. С чего мне ее любить? Чему хорошему она тебя учит? С друзьями драться да воровать?
       - Скажешь тоже, учит. Это же не она меня послала.
       - А кто же еще? Раньше ты такого не делал. Это все с ее подачи.
       - Ма, ты думай, что говоришь. Таких девчонок, как она, вообще нет, разве только в книжках.
       - Знаю я эти книжки. Ишь, как голову заморочила! Хоть она раззолотая, так и знай, больше я тебя к этой поганке не пущу! - подвела итог Зоя Петровна.
       - Ты же ее совсем не знаешь, зачем ты так?
       - Не знаю и знать не хочу!
       - Эх ты! Она же совсем одна. У нее даже матери нет. Она думает, что ты добрая, а ты!.. - выкрикнул Костя и, хлопнув дверью, выскочил из дома.
      
       Костя бежал всю дорогу и только на подходе к особняку Ивановых перешел на шаг и постарался придать лицу обыденное выражение, чтобы Ника не догадалась о его неприятностях. Он не мог рассказать о ссоре с матерью, ведь тогда пришлось бы говорить и о причине. Почему именно к Нике все так несправедливы?
       Представ перед Никой, он понял, что артист из него никудышный.
       - Что случилось? - сразу же спросила она.
       - Да так, пустяки. Ничего особенного, - пожал плечами Костя.
       Нике было немножко обидно, что Костя не захотел ей довериться, но она не смела настаивать, ведь и сама не часто выплескивала свои беды на людях. Чтобы хоть как-то поднять ему настроение, она показала на березу, где по-прежнему висели яблоки.
       - А у нас без тебя вырос урожай. Наверно, потрудился добрый волшебник. Очень добрый, - добавила она.
       Костя смущенно улыбнулся в ответ. "Ради этого стоило слазить в сад этих жлобов", - мстительно подумал он. Ну почему даже мать не понимает его? Вечно у всех на уме только женихи и невесты, как будто без этого нельзя дружить! За что она ополчилась на Нику, ведь она ее даже ни разу не видела?
       Решение пришло внезапно: нужно их познакомить.
       - Слушай, пойдем ко мне в гости, - предложил Костя.
       - Ты шутишь? - Ника недоверчиво исподлобья глянула на него.
       Иногда она совсем не понимала Костю. Что он задумал на этот раз?
       - Почему шучу? Сядешь в кресло, а я тебя довезу.
       - Ты ведь знаешь, я не могу, - сказала Ника, но парень сердито перебил ее:
       - Что в этом такого? Так и будешь себя стесняться? Ты что, не такой человек, как все?
      
       Колеса мягко шуршали по гравию. Костя подталкивал инвалидную коляску сзади. Под перекрестным обстрелом глаз дорога до дома показалась ему нескончаемой. Может быть, Ника была права, когда не желала выходить на люди. Родион Викторович был местной достопримечательностью. Шутка сказать, такая знаменитость живет в обычном садовом товариществе. Все, что было связано с домом и с именем художника, окружал ореол таинственности и почтительности. О существовании больной дочки знали все. О ней судачили, ее жалели, но прежде Ника никогда не покидала своей "крепости", и теперь ее внезапное появление воспринималось как аттракцион.
       Ника держалась молодцом, стараясь скрыть волнение, но по тому, как крепко, до белизны в костяшках пальцев, она сжимала подлокотники кресла, будто ища в этом поддержки, Костя понял, как трудно ей вытерпеть бесстыдное любопытство незнакомых людей.
       Раньше Косте тоже не доводилось испытывать на себе столь пристального внимания публики, и это злило его. Однако отступать было некуда. К тому же Ника не должна думать, что он ее стесняется.
       "Чего глазеют? Прямо дикари. Выпялились, будто слона напоказ ведут", - сердито подумал Костя, а вслух как можно бодрее сказал:
       - Ну, как тебе прогулка? Ты ни на кого внимания не обращай. Это им поначалу в новинку. Потом привыкнут.
       Ника с вопросом оглянулась на него. Неужели он думает, что она еще когда-нибудь решится на эту пытку?
       - Вот увидишь. Все будет хорошо, - подбодрил он девочку, хотя сам не слишком был в этом уверен.
       И тут случилось самое худшее: навстречу шел Мишка. Надо же было столкнуться именно сейчас! Неизвестно еще, как мать отреагирует на нежданную гостью, но если Ника узнает и про ссору с Мишкой...
       Они медленно подошли друг к другу и, словно по команде, остановились.
       "Пусть только попробует что-нибудь ляпнуть. Я убью его!" - подумал Костя.
       Мишка хотел что-то сказать, но не успел рта открыть, как Костя опередил его:
       - Ника, это Мишка, - сказал он, сверля бывшего друга взглядом и за спиной у девочки знаками показывая, чтобы тот молчал.
       Мишка с удивлением глядел на эту пантомиму, забыв, что хотел сказать.
       - Очень приятно, - Никандра по-взрослому протянула для приветствия руку.
       Опешивший Мишка обменялся с ней рукопожатием, но не успел прийти в себя, как девчонка удивила его еще больше:
       - Костя обещал привести тебя ко мне, когда ты вернешься.
       - Откуда? - не понял Мишка.
       - От бабушки, - вставил Костя.
       Он приложил палец к губам и показал Мишке кулак.
       - Ты мне сурдоперевод не показывай, - сердито сказал окончательно сбитый с толку Мишка. - Ты чего там про бабушку наплел?
       У Кости так и чесались руки дать Мишке в глаз.
       Никандра перевела взгляд с одного мальчишки на другого. Наверное, она допустила какой-то промах. Может быть, Мишка держал свою поездку в секрете?
       - А что еще он про меня болтал? - спросил Мишка у Ники.
       - Что ты мастер на все руки и всем все чинишь. И что рассказчик необыкновенный. Поэтому мне очень хотелось с тобой познакомиться, но если тебе это неприятно... - Ника смолкла.
       - А больше он ничего не говорил? - обескураженно спросил Мишка.
       - Что ты в компьютерах хорошо разбираешься, - добавила девочка.
       Мишку охватил жгучий стыд. Костя оказался настоящим другом. Мог бы наплести с три короба, а он даже словом не обмолвился про драку и про все остальное. И дочь художника вроде нормальная девчонка. Зря он так!
       Мишка посмотрел Косте в глаза и сказал:
       - Я полный кретин.
       Они стояли и смотрели друг на друга. Перед Костей был его прежний лучший друг Мишка. Обиды вдруг исчезли, и все стало как раньше. Костя протянул Мишке руку. На время ребята забыли о существовании Ники.
       - А вы куда? - спросил Мишка.
       - Ко мне, - ответил Костя.
       - Я сейчас за Степкой смотаю. Мы тоже придем, - пообещал Мишка.
       - Давай!
      
       ГЛАВА 15
       После стремительного ухода Кости Зоя Петровна не могла успокоиться. Прежде, когда другие жаловались на переходный возраст детей, она думала, что ее эта беда не коснется, обойдет стороной. Костик с измальства рос послушным и ласковым. Иной раз пошалит - не без этого, но чтоб хулиганить, а потом еще убегать, хлопнув дверью...
       А может, сама виновата? Не успел мальчишка с электрички прийти, как она с руганью набросилась.
       Но, с другой стороны, как тут не сорваться? Чего ему не хватало? Зачем к соседям за яблоками полез? Все из-за дочки художниковой. Ишь, как мальчишкой вертит: ночью по чужим садам шарит, лишь бы ей угодить. Все зло от этой мерзавки! Впрямь, маленькие дети - маленькие заботы, а большие... Как только девчонки пойдут, жди головной боли. И ведь что бы Костику хорошую девочку выбрать, себе ровню, так нет, ему набалованную подавай. Отец-то у нее знаменитость, у них в доме птичьего молока только нету. Разве за такой угонишься? Собьет мальчишку с толку!
       Как и всякой матери, Зое Петровне было трудно смириться с тем, что сын повзрослел, и она искала причину его строптивости не в том, что дети неизбежно вырастают и становятся самостоятельными, а в появлении испорченной, избалованной девчонки.
       Зоя Петровна мысленно вела с сыном разговор, убеждая его бросить дочку художника, но разве тут найдешь доводы? Как бы совсем не оттолкнуть. Такой уж возраст - все наперекор. Теперь, небось, злится, рано не придет. К ней побежал. Зое Петровне стало горько оттого, что Костик обсуждает ее с чужой девчонкой, как будто та роднее матери. Верно говорят: сына растишь не для себя, а для другой. Только не ведала она, что делиться придется так скоро.
       Женщина снова накапала валерьянки, но лекарство не помогало: видно, еще не изобрели средства от обиды на взрослых детей.
      
       Остаток пути до дома Костя был в приподнятом настроении. День, который начинался довольно паршиво, принес неожиданный подарок: они наконец помирились с Мишкой. Хорошо бы теперь мать перестала злиться на Нику, а то вбила себе в голову глупости всякие. Но ничего, увидит Нику и сразу поймет, что ходит он к ней потому, что не может иначе: жалко ее, она ведь совсем одна, а девчонка отличная.
       Примирение с Мишкой вселило в Костю уверенность, что все наладится. И потом, он хорошо знал свою мать: она же добрячка. Увидит Нику и сразу отойдет.
       Ника ужасно волновалась. Она никогда прежде не бывала в гостях. К тому же ей предстояло познакомиться с мамой Кости. Она часто рисовала ее в своем воображении, награждая самыми лестными чертами. Для Ники Зоя Петровна была не просто мама Кости, а мама вообще, та самая, которой не было у нее.
       Глядя на Костю, Ника не переставала удивляться. Он был вечной загадкой. Ей было трудно понять, почему после встречи с другом Мишкой его подавленное настроение внезапно сменилось весельем, настолько заразительным, что передалось даже ей.
       Дом Кости оказался не так далеко. По сравнению с особняком он был простеньким и небольшим, но от него веяло домашним уютом, и Нике здесь сразу же понравилось. Возле крыльца пышными букетами росли разноцветные флоксы, а из-за дома виднелась капустная грядка.
       - Это капуста? Я никогда не видела, как она растет, - с наивным детским восторгом сказала Ника.
       - Я тебе еще не то покажу. У меня мать прямо Мичурин. Ты пока осмотрись, а я пойду ее позову.
       Он завез инвалидную коляску на участок и вбежал в дом.
       Зоя Петровна не поверила своим глазам, увидев сына так рано.
       - Слава Богу, вернулся, - с облегчением вздохнула она. - Ты уж на меня не обижайся. Мне-то каково было, когда Варвара по твоей милости меня на всю округу ославила.
       Она, как маленького, потрепала сына за чуб и хотела обнять, но он отстранился:
       - Ма, я не один. Там Ника.
       При упоминании этого имени руки у Зои Петровны опустились и безвольно повисли. Она-то решила, что Костик одумался, а он, вместо того чтобы повиниться, назло притащил сюда ненавистную девчонку. И эта нахалка еще посмела явиться к ним в дом! Сердце у Зои Петровны защемило от обиды.
       - Значит, она тебе дороже матери, - с укором произнесла она.
       - Что ты глупости говоришь? Я просто хочу, чтобы ты с ней познакомилась.
       - А ты у меня спросил, хочу ли я ее видеть? Нет, я тебе не указ.
       Костя выжидающе исподлобья посмотрел на мать. Она отвела глаза, нарочно отвернувшись к окну. Неужели он ошибся? Неужели из всех людей только для Ники у матери не найдется чуточку теплоты? Именно для Ники, которой это нужно больше всех. Пауза затянулась. Завеса молчания, опустившаяся между матерью и сыном, сгущалась. Луч понимания уже не мог проникнуть сквозь липкий туман взаимных обид.
       Костя с трудом сглотнул. Разочарование и стыд за мать сплелись змеиным клубком и комом встали у него в горле.
       - Эх ты! Ладно, будем считать, что тебя нет дома, - процедил Костя, резко повернулся и вышел.
       Зою Петровну охватил страх. Интуитивно она поняла, что бесповоротно, навсегда теряет сына.
       - Костик! - крикнула она и бросилась следом. Выскочив на порог, она увидела Нику. Девочка улыбнулась.
       "Еще и лыбится. Радуется, что верх взяла", - молнией промелькнуло у женщины в голове, и ее словно прорвало.
       - Ну что, добилась своего? - обрушилась она на девчонку. - Зачем ты только объявилась. Как с тобой Костик связался, все у нас наперекосяк.
       Улыбка слетела с лица Ники. В чем ее обвиняют? Она не сделала ничего плохого. Может быть, тут какая-то ошибка?
       - Ма, перестань сейчас же! - Костя оборвал мать.
       Но Зоя Петровна не могла сдержаться и не высказать все, что накипело в душе. Это было выше ее сил.
       - Что перестань? С Мишкой ты из-за нее подрался. То, бывало, ребята так и торчат тут с утра до вечера, а то со всеми перессорился из-за этой, - Зоя Петровна кивнула в сторону Ники и обратилась к ней: - А тебе не совестно посылать его воровать? А мой дуралей и рад стараться, по чужим садам лазить, как же - принцессе яблочек захотелось. А теперь ему и вовсе дома тошно. Все сбежать норовит.
       У Ники перехватило дыхание, перед глазами все поплыло. Мысли путались. Почему эта женщина кричит на нее? За что? Неужели это мама Кости? Это мама? Она ведь любила ее, любила... К горлу подкатил комок. Ника низко опустила голову и крепко стиснула виски руками, чтобы собраться с мыслями и справиться с нахлынувшими чувствами.
       - Она же ничего не знала! - крикнул Костя матери и кинулся к Нике. - Не слушай. Ну, сдурил я с яблоками, но это все фигня. Не обращай внимания, ладно?
       Он присел перед девочкой на корточки, пытаясь заглянуть ей в лицо, и взял ее руку в свои ладони.
       - Все будет хорошо, вот увидишь.
       Ника знала, что хорошо уже ничего не будет. Счастье не может продолжаться вечно, тем более для нее, но праведная ложь Кости требовала лжи ответной.
       - Да, все будет хорошо, - эхом повторила Ника и, подняв голову, посмотрела в глаза Зое Петровне. - Простите, я не знала, что доставила вам столько неприятностей. Больше этого не случится.
       От глубокого недетского взгляда девочки Зое Петровне стало не по себе.
       Никандра говорила тихо, но голос ее звучал ровно и твердо. Очарование и уют этого дома растворились, словно мираж. Она снова оказалась посреди голой пустыни вечного, неистребимого одиночества. Все возвращалось на круги своя. Нике хотелось поскорее уйти отсюда, чтобы не видеть этой женщины. Она не могла больше думать о ней как о маме Кости. Мама Кости навсегда осталась для нее другим, призрачным, выдуманным образом. Девочка потянула за рычаг инвалидной коляски.
       Не оглянувшись на мать, Костя повез Нику со двора. Впервые Никандре не хотелось, чтобы Костя сейчас был рядом. Ей нужно было побыть одной, но жизнь отказывала ей даже в этой малости. Она не могла самостоятельно добраться до своего дома.
       Никандра понимала, что с сегодняшнего дня все будет по-другому. Теперь между ними возможна только вежливая фальшь, а она не хотела фальши в отношениях с Костей. Он был единственным стоящим и настоящим в ее жизни.
       Зоя Петровна стояла как громом пораженная. Ее Костик, с которым они откровенничали по вечерам, который приходил и делился своими проблемами, вдруг стал чужим и далеким. Женщина смотрела, как сын толкает инвалидную коляску с хрупкой тоненькой девочкой. Вся злость шелухой слетела с нее. С кем она взялась сводить счеты? С больным ребенком? Грех-то какой! За это ее Бог и карает, лишая сына. Она бросилась вдогонку за детьми и, забежав вперед, преградила им путь к калитке.
       - Постойте! - выкрикнула она и, переведя дыхание, с усилием повторила: - Постойте. Не знаю, что на меня нашло. Вы уж простите меня, дуру старую. - Зоя Петровна обратилась к Нике: - Костик-то у меня парень золотой, а тут прямо хулиганом стал. Все одно к одному. Вот я на тебя и грешила.
       - Я понимаю, - сказала девочка.
       "Эх, милая, ничего ты не понимаешь", - подумала Зоя Петровна. Ревность и жалость завязались в такой тугой узел, что она и сама не могла разобраться в своих чувствах.
       - Поворачивай назад, - скомандовала она сыну. - Я вас чаем напою.
       * * *
       Мир для Аньки рушился. Она-то думала, что у Кости с дочкой художника несерьезно. Мало ли, что он ходит к ним в дом. Любому интересно поглазеть, как живут знаменитости. Нику Анька соперницей не считала. Разве можно такую любить? Она же калека. Анька терпеливо ждала, когда Косте наскучат походы в особняк художника, злилась, что ожидание затягивается, но знала, что рано или поздно придет ее время. Все равно Костя в нее влюбится. Новость о том, что он повез Нику к себе домой, ошеломила Аньку.
       - Это неправда! - крикнула она брату.
       - Чего неправда? Я их сам видел, - сказал Мишка. - А дочка художника, между прочим, ничего.
       - Ничего хорошего! Уродина! - выпалила Анька, как будто ее слова могли что-нибудь изменить, исправить чудовищную несправедливость. Это не Ника, а она должна быть в гостях у Кости. Обрушившееся на Аньку горе было слишком велико, чтобы справиться с ним самой, и она побежала к Верке, поделиться своими переживаниями.
       - Вер, ну скажи, что он в ней нашел? Ни кожи, ни рожи. Я бы в жизни на такую не посмотрела, - с горечью жаловалась Анька. - Если бы на меня такие шмотки надеть, я бы в сто раз лучше была! Она же плоскодонка!
       "Чья бы корова мычала! У самой лифчик - не грудь поддерживать, а чтобы видимость создать", - с ехидством подумала Верка, кинув косой взгляд в сторону подруги, фигура которой отнюдь не изобиловала округлостями.
       - А чего ты тогда бесишься? - спросила Верка.
       - А зачем он ее домой притащил? Вер, ну скажи. Неужели он кого получше не нашел?
       - Да не нужна она ему. У нее же отец знаменитость. Вот он за ней и бегает.
       Анька с жаром подхватила эту мысль. Она не могла примириться, что Костя выбрал не ее, а дочку художника, и только знаменитый папаша оправдывал выбор, давая Аньке возможность не потерять собственного достоинства и не упасть в глазах Верки.
       - Точно, Вер. Все из-за отца. Не мог он влюбиться в такую уродину, - кивнула она. - Но мне-то от этого не легче!
       - Не дергайся, мы ей спесь поубавим. Не таких подвигали, - самодовольно усмехнулась Верка.
       - Ой, Вер, давай подвинем. А то наглая такая. Дома сидит, а кофточка на ней фирменная, как на праздник вырядилась.
      
       Чаепитие проходило натянуто. Костя пробовал шутить и поддерживать разговор, но Ника отвечала односложно. Костя не знал, что сделать, чтобы она снова оттаяла. Зоя Петровна тоже была не в своей тарелке. Все трое усиленно пытались стереть неприятный эпизод, происшедший при встрече, делали вид, что забыли о нем, но это не получалось. Когда пришли Мишка и Степка, притворяться стало легче.
       Ника видела, как мучительно Зоя Петровна пытается загладить скандальную сцену, и понимала, что ради Кости должна постараться казаться веселой, но не могла. Дело было не в матери Кости. Она оказалась неплохой женщиной. Просто Ника вдруг осознала, что никогда толком не знала Костю. Он скрывал от нее все, что его мучило и волновало, и ни разу не поделился ни одной из своих проблем. Она ничего не значила для него. Ровным счетом ничего. Она надеялась, что стала для него хотя бы другом, но все это оказалось самообманом. Для нее вся жизнь заключалась в Косте, она жила его визитами. А он? Лето кончится, и он даже не вспомнит о ней.
       Зоя Петровна не могла избавиться от чувства вины. Дочка художника оказалась совсем не заносчивой и капризной, а какой-то застенчивой. Мать вдруг сердцем поняла, почему Костик ходит к этой девочке. Уж больно она беззащитная, словно пичужка с подбитым крылом.
       "Робеет. Еще бы не робеть после того, как чужая тетка на нее так обрушилась", - со стыдом думала женщина. Пока ребята шумной гурьбой относили грязную посуду в летнюю кухню, Зоя Петровна подсела к Никандре.
       - Прости ты меня, что сдуру наговорила всякого.
       - Я не обиделась, - сказала девочка. Ее так потрясло открытие, что для Кости она совершенно чужой человек, что все остальное казалось неважным.
       - Да как же можно на такое не обидеться? - покачала головой женщина.
       - Правда, - кивнула Ника.
       - Ну, если правда, то и дальше к нам приходи. Я была бы рада, если б у нас в доме девочка была.
       Ника посмотрела женщине в глаза и поняла, что та говорит искренне. Зоя Петровна подняла было руку, чтобы погладить девочку по голове, но не решилась. Нике тоже очень хотелось, чтобы мама Кости прикоснулась к ней, как будто это могло скрепить возникший между ними контакт, но женщина не сделала этого, а сама Ника постеснялась дотронуться до нее.
      
       Верка с Анькой поджидали, когда ребята выйдут от Кости.
       - Не понимаю, что там можно так долго делать? - ворчала Анька.
       - Не суетись. Никуда они не денутся. Все равно мимо нашего дома пойдут. Главное, себе цену знать. Парню нельзя показывать, что ты по нему убиваешься. Что легко достается, не ценят.
       - Завидую я тебе, Вер. Твой Стас по Анталии разъезжает, а ты ни чуточки не ревнуешь. Поэтому по тебе парни и сохнут. А я как подумаю, что Костик с ней, так прямо не могу, психую, - вздохнула Анька.
       - Запомни, чем больше психуешь, тем парень о себе больше воображает, - назидательно сказала Верка.
       Наконец ребята с Никой вышли из дома Кости. Верка и Анька тоже как бы невзначай появились на улице.
       - Какие люди! Вы откуда и куда? - с деланным удивлением спросила Верка, отработанной походкой манекенщицы подходя к парням.
       Увидев девчонок, Костя насторожился. Анька вообще в последнее время вела себя по-дурацки, от Верки тоже ничего хорошего ждать не приходилось.
       - Никак это твоя новая подружка? Что ж ты, Костик, нас не познакомишь? - игриво сказала Верка.
       - А что я, бюро знакомств, всех знакомить? - недовольно буркнул Костя.
       - Всех не всех, а мы как-никак не чужие, - Верка сделала многозначительную паузу, от которой у Ники похолодело внутри, и, усмехнувшись, добавила: - Мы ведь ближайшие соседи.
       Верка вперилась взглядом в Нику. Между девчонками тотчас возникла неприязнь. В Веркиной походке, в манере одеваться, в ее намеках Ника уловила опасность. Только бы не она понравилась Косте. Пускай бы лучше это была Аня или любая другая девочка. Сама мысль о том, что Костя может влюбиться в Верку, казалась Нике унизительной.
       От наметанного взгляда Верки не укрылось, как губы Ники сжались при упоминании о близком соседстве.
       "И эта в Костика втюрилась по уши", - подумала Верка. В ней проснулся азарт охотника. Костя парень симпатичный и одно время пытался за ней ухаживать. А почему бы нет? Надо щелкнуть по носу эту папенькину дочку, пускай не воображает, что она лучше всех. К тому же Стас на пару недель уехал, все равно делать нечего. Она посмотрела Косте прямо в глаза и, улыбнувшись одними губами, сказала:
       - Ну, раз ты сегодня такой неразговорчивый, я после зайду. Пошли, Ань.
       Анька покорно засеменила за Веркой. Женское чутье подсказывало ей, что она обратилась за помощью не по адресу.
       "Лучше бы все оставалось как раньше. С дочкой художника я бы как-нибудь сама справилась", - обреченно подумала она, но джинн был выпущен из бутылки.
      
      
       ГЛАВА 16
       Ника плотно прикрыла дверь своей комнаты, чтобы приглушить рев пылесоса и не видеть сердитой физиономии Полины, чистившей ковер. Отношения между девочкой и домработницей становились все более натянутыми.
       Полина вслух не выказывала недовольства тем, что к Нике приходили гости, но ее вечно обиженный и раздраженный вид говорил сам за себя. Ника не могла понять, почему женщина так невзлюбила Костю, в чем кроется причина ее яростной неприязни. Полина и прежде не отличалась сердечностью, но с тех пор как в размеренную рутину будней нежданно-негаданно ворвался Костя, она постоянно ходила насупленная и сердитая. А сколько едких замечаний и косых взглядов было по поводу решимости Кости поставить Нику на ноги и ежедневных занятий с гантелями! Девочка едва сдерживалась, чтобы не отвечать дерзостью. Полина и так все уши прожужжала родителям, что Костя на нее плохо влияет.
       Заметив, что Никандра закрыла дверь, Полина еще яростнее принялась за ковер, будто вымещая на нем накопившуюся злость.
       "Ишь, помешала принцессе. Вот уж поистине не родись счастливой, а родись богатой. Как сыр в масле катается, а тут так до смерти у сопливки в прислугах и проходишь", - с горечью подумала женщина.
       Между страниц тетрадки с рецептами и полезными советами Полина, точно листки гербария, держала газетные вырезки, хранившие человеческие надежды и чаяния в засушенном виде: ищу спутницу жизни... возраст, рост, цвет волос, увлечения, вредных привычек нет... Сколько раз она собиралась написать по объявлению, но так и не могла решиться. Чем она хуже других, что ей не удается создать семью? Вон хозяйская дочка: упрямая, своенравная, да к тому же калека. Казалось бы, никаких надежд, и то парня отхватила! А теперь он еще компанию с собой водит. Ходят, сорят, прибирай тут за ними, будто других дел нет!
       Нарыв недовольства зрел в женщине, готовый прорваться и выплеснуть мутный гной злобы.
      
       Прежде по вечерам Полина ходила к приятельнице, а теперь чуть ли не каждый день к Нике являлись гости, и женщина, негодуя, сидела дома, чтобы не оставлять парней без присмотра. Она не слишком доверяла этой братии. Как-то раз она из окна увидела, что белобрысый, уходя, прихватил с собой бинокль. Это было последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Полина выбежала во двор и, нагнав парней у калитки, загородила своей грузной фигурой выход.
       - А ну-ка постойте! - в сердцах сказала она. - Мало того, что вы повадились каждый день всем табором тут толочься, так хоть бы постеснялись вещи из дома таскать.
       - Какие вещи? - недоуменно спросил Костя.
       - А это что? - Полина выхватила у Степки бинокль.
       - Мне Ника дала, посмотреть. У нее спросите, - смутившись и покраснев, пролепетал Степка.
       - Мне и спрашивать незачем. У нее все можно выпросить, только не надо этим пользоваться.
       - Что мы, по-вашему, попрошайки? На фиг нам нужен этот бинокль, - возмутился Мишка.
       - Не нужен - нечего и брать. И не груби, молод еще так со старшими разговаривать. Ишь, воспитание.
       Полина гордо развернулась и с чувством выполненного долга вернулась в дом. Потеряв дар речи, ребята оторопело смотрели, как она взошла на веранду и захлопнула за собой дверь. Первым молчание нарушил Мишка.
       - Видали? За кого она нас держит? Больно мне надо, чтобы меня мордой об тейбл. Больше я сюда ни ногой, - процедил он, зло сплюнув.
       - Я тоже. Че я стал бы этот бинокль долбаный брать? - обиженно шмыгнул носом Степка.
       Увидев в руках у Полины бинокль, Ника спала с лица.
       - Что это? Вы отобрали бинокль? - спросила она, будто не верила собственным глазам. - Зачем?!
       - А затем, что, если пропадет, с меня спросят, - невозмутимо произнесла Полина, кладя бинокль на место.
       Ника задохнулась от возмущения. Стыд пунцовой волной накрыл ее лицо. Что теперь подумают ребята?
       - Я ведь сама отдала его! Почему вы не спросили? Это не ваш дом! Почему вы тут распоряжаетесь? - не в силах сдерживаться, выкрикнула девочка.
       - Потому что меня наняли за порядком следить, а не всякую шантрапу приваживать.
       - Они мои друзья! Как вы смеете?! Вы жестокая, злая! Вас никто не любит!
       Слова задели Полину, попав в самое больное место. Женщина поджала губы и язвительно сказала:
       - Меня не любят? А тебя? Кому ты нужна такая? Если б не я, кто бы тебя кормил и за тобой грязь выносил? Друзья - до черного дня. Они к тебе ходят пока не наскучило. Меня никто не любит! Кто бы говорил!
       Она, насупившись, удалилась к себе в комнату.
       Ника ненавидела Полину. Все в ней вызывало протест: начиная с рабского подобострастия домработницы перед родителями и кончая вечной гримасой недовольства в их отсутствие. Почему из всех людей именно с ней она должна делить каждый день своего существования? Никандра не раскаивалась в том, что наконец-то высказалась, но слова не принесли облегчения. Разве это поможет вернуть друзей? Вдруг ребята обиделись и больше не придут?
       День угрюмо влачил свои часы, нестерпимо медленно двигаясь к вечеру. Замурованная в глухую келью беспомощности, Ника не могла вырваться из нее, чтобы побежать к ребятам и все объяснить. Невидимая стена отделяла ее от мира нормальных людей, делая невозможным даже самое обыденное.
      
       Вопреки опасениям Ники, Костя все же пришел, правда, без друзей.
       - Миша и Степа обиделись? - спросила она.
       - Да нет, чего им на тебя обижаться? Пацаны тебе привет передают. Но, сама понимаешь, после того как Полина на нас налетела, с ней встречаться неохота.
       - Но ты ведь пришел.
       - Я - другое дело, - улыбнулся Костя.
       У Ники отлегло от сердца. Она даже обрадовалась, что вновь может побыть с Костей наедине. В последнее время этого почти не случалось. Ника чувствовала, что Костя отдаляется от нее. Уходит, как вода сквозь пальцы, неспособные удержать ее в жадных беспомощных ладонях. Он перестал приходить по вечерам. Каждый раз, когда она оставалась погруженной в пустоту огромного особняка, ее охватывал страх, что наступит день и визиты к ней станут ему в тягость. Что она могла предложить, кроме замкнутого пространства четырех стен, если ему был доступен целый мир, полный красок, звуков и ощущений? Мир, отгороженный от нее инвалидной коляской!
       Она понимала: глупо ревновать его к друзьям, но нет-нет, а мысли о том, что прежде она была обязана его частым визитам лишь ссоре с Мишкой, будили обиду, притаившуюся глубоко под трепетным обожанием.
      
       Рано утром в Костину резиденцию на чердаке влетел запыхавшийся Мишка.
       - Скорей! А то опоздаем! Там кино снимают! - объявил он.
       - Какое кино?
       - Не знаю, вроде детектив какой-то. Может, и мы артистами заделаемся. Рыжего Дрона в массовку взяли.
       - Правда, что ли? - не поверил Костя.
       - А чего мне трепать? Вот умора будет, если мы - и вдруг на экране. Сдохнуть можно. Анька с Веркой, как про кино услышали, чесанули туда, как спринтеры.
       Мишкино возбуждение передалось Косте. Не каждый день удается увидеть, как снимают кино. Ребята поспешили на площадку, но вдруг Костя спохватился, что его ждет Ника, и в нерешительности остановился.
       - Ты чего? - спросил Мишка.
       - Да я к Нике обещал зайти, - раздосадованно сказал Костя.
       - Потом зайдешь. Че она не поймет, что ли? Тут такое дело, нас там ждать не станут.
       Чуть-чуть поколебавшись, Костя принял решение. "В конце концов, когда еще посмотришь на киносъемки. Да и Нике будет интересно узнать, как там все происходит", - успокоил он себя.
       Его немного мучила мысль о том, что он стал реже бывать у Никандры, но ребята и так упрекали его, что он больше времени проводит у Ивановых, чем в их компании. Конечно, если бы не эта мегера Полина, можно было бы почаще бывать у Ники всем вместе, но ни Мишка, ни Степка не хотели идти в особняк художника, и Костя не мог их в этом винить.
      
       С тех пор как Верка пообещала "заняться" Костей, Анька не на шутку забеспокоилась. Что и говорить, это тебе не больная дочка художника. Уж если Верка в себя влюбит - пиши пропало. Правда, ореол неотразимости вокруг подруги несколько померк после того, как киношники не отобрали ее для массовки. Анька, которую распирало от выпавшего счастья потоптаться в толпе перед камерой, искренне переживала, что Верке не повезло.
       - Не обращай внимания, Вер. Многих знаменитых артисток тоже сначала не снимали, а потом они звездами стали, - словно извиняясь за свое везение, сказала она.
       Верке и без того было обидно, а тут еще Анька со своими утешениями.
       - Этого и следовало ожидать. В массовку же одна серость попадает. Там яркая внешность не нужна, чтобы не отвлекать от героев, - оборвала она подругу.
       "Серость" осеклась и сникла, молча проглотив обиду, но в прежнее слепое преклонение перед Веркой закралась прохладца. Теперь Анька даже злорадствовала, что Костя по-прежнему ходит к Никандре. Во-первых, хорошо, что разлюбезной Верочке хоть кто-то наставил нос, а во-вторых, к дочке художника можно не ревновать. Вряд ли у них с Костей любовь, иначе зачем бы ему таскать к Ивановым Мишку и Степку? Анька жалела, что сама поссорилась с девчонкой. Она бы тоже с удовольствием набилась в гости, брат говорил, у них на даче даже видик есть.
       Подружки проходили мимо особняка художника, когда Анька, не поборов соблазна уесть Верку как бы невзначай бросила:
       - А Костя все равно сюда ходит.
       - Подумаешь, если бы я захотела, папенькина дочка уже давно бы от него отлипла.
       - Ну да, - недоверчиво фыркнула Анька.
       - Научить? Проще простого. Она ведь с гонором. Только намекни, что Костя не знает, как от нее избавиться, она его тут же турнет. А дальше - дело техники.
       - Но ведь это неправда.
       - Если ты такая честная, парня тебе не видать как своих ушей. Иной раз без хитрости не обойдешься, поняла?
       - Все равно нехорошо. Ей же обидно будет.
       Верка взглянула на подругу, будто та сморозила величайшую глупость, и, повертев пальцем у виска, сказала:
       - Ну ты вообще пыльным мешком стукнутая. Кого жалеешь? Запомни: в любви жалости нет, тем более к сопернице. А слабо, я сама к ней схожу? - подначила она Аньку.
       - Зачем? У тебя ведь со Стасом любовь.
       - Ну и что? Пускай немножко поревнует.
       Анька кляла себя за то, что затеяла этот разговор. Кто ее тянул за язык? Оставалось надеяться, что Верка сболтнула просто так и на самом деле к дочке художника не пойдет.
      
       Ника пыталась заполнить вакуум времени чтением или рисованием, но взбунтовавшееся воображение безрассудно рвалось к Косте. Где он? С кем? Что делает? Ожидание длилось все дольше, а часы встреч становились все короче. Как назло, неподалеку снимали кино, и три дня Костя с другими ребятами пропадал на площадке. Он заскочил только на минутку, чтобы объяснить, почему исчез, и Ника опять осталась одна. Она ненавидела свои беспомощные, бесполезные ноги! Зачем они ей, если она не может пойти, куда захочет, и быть вместе с остальными? Как бы она ни старалась стать одной них, жизнь безжалостно все расставляла на свои места. Она вечно оказывалась изгоем.
       Июль плавно перекатил в август, и лето стремительно понеслось к сентябрю, сжимаясь, как шагреневая кожа. Ника, подобно скупцу, чахнувшему над златом, считала дни до конца дачного сезона, когда ей придется расстаться с Костей, а судьба уже готовила для нее новый удар.
       Косте предстояла поездка в город. Он знал, что Нику новость не обрадует, поэтому откладывал сообщение до последнего. Наконец, когда дальше тянуть было некуда, он нехотя объявил:
       - Послезавтра мамин двоюродный брат с дочкой приезжают из Новгорода. Придется с ней по городу таскаться, достопримечательности показывать.
       - Ты уезжаешь? - Ника задала бесполезный вопрос, хотя знала ответ, чувствовала каждым оголенным нервом.
       - Всего на неделю, - успокоил ее Костя.
       - На целую неделю, - печально усмехнулась Ника. - Для нас с тобой часы идут с разной скоростью. Мы вообще стали видеться реже. Теперь я тебе не так нужна.
       Ника дала себе зарок не упрекать Костю, но помимо воли горечь, неотступно мучившая ее, облачившись наконец в слова, выплеснулась наружу.
       Костя и сам чувствовал себя предателем, потому что после примирения с Мишкой не особенно засиживался у Ники, но его больно задело, что в ее словах была доля правды.
       - Ну ты даешь! Выходит, я к тебе хожу, чтобы время убить? На безрыбье вроде как и рак рыба. Так по-твоему? - с обидой произнес он.
       - Не знаю.
       Ника отчаянно хваталась за любую соломинку, способную удержать на плаву ее веру в то, что она не была для Кости лишь суррогатом, заменителем друга.
       - Нормально. Она не знает! - взорвался Костя.
       - Прости, я не должна была этого говорить. Но я не могу притворяться и делать вид, что мне безразличен твой отъезд. Мне тебя очень не хватает. Ты даже сам не знаешь как, - она отвернулась, пытаясь справиться с подступившими слезами.
       - Ну, ты чего? Обиделась, что ли? - Костя осторожно потеребил ее за плечо.
       Ника боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть его руку. Она, как величайшую драгоценность, хранила в памяти каждое мимолетное прикосновение. Если бы он знал, как ей иногда хотелось дотронуться до него! Но она боялась, что Косте это будет неприятно, и подчеркнуто держалась на расстоянии.
       Его рука вспорхнула, и плечо Ники осиротело.
       - Извини, я не права, - тихо сказала она. И как сигнал бедствия, как мольба, как вопль, как стон вырвалось: - Ты правда вернешься?
      
       Верке не давало покоя, что ее не взяли сниматься в кино. Она, как дура, вырядилась в надежде, что режиссер ее заметит и предложит роль, пусть даже для начала небольшую, а на нее никто и внимания не обратил. И что еще обиднее - Аньку взяли. Хоть бы этот эпизод вырезали! Ну ничего, она еще покажет, кто тут мисс вселенная! Теперь отбить Костю у всех девчонок стало делом принципа, но тут Верку начали преследовать неудачи. Костя, как назло, укатил в город. Она решила разобраться с дочкой художника, но к той, наоборот, совсем некстати притащились родители. Оставалось ждать, но в этом она была не одинока.
       Чем ближе подходил день приезда Кости, тем мучительнее для Никандры становилось ожидание. Она вся обратилась в живой хронометр, чуть ли не по минутам высчитывая, сколько осталось до возвращения Кости. Все валилось из рук. Ника рассеянно отвечала на вопросы, благо родители никогда не вели с ней долгих бесед. В назначенный день сразу же после завтрака она заняла наблюдательный пост на веранде. Там она могла встретить Костю на несколько мгновений раньше, чем в доме.
       Верка шла с водокачки мимо особняка Ивановых. Она уже решила, что ей не удастся до приезда Кости переговорить с дочкой художника, и на тебе - подарок судьбы - Никандра собственной персоной, да еще одна.
       Такого случая упускать было нельзя. Верка подошла к калитке и крикнула:
       - Эй, Костя не у тебя? А то его мать ищет.
       - Нет. Он еще не приходил.
       - А я думала, он у тебя. Он вчера говорил, что сегодня к тебе пойдет, - нанесла она точно выверенный удар.
       Нику обожгло обидой. Значит, он приехал вчера, но не нашел времени заскочить хотя бы на минутку.
       - Так он приехал раньше? - вырвалось у нее.
       - Откуда? - с наигранным удивлением спросила Верка.
       - Из города, - окаменевшими губами произнесла Ника, предчувствуя страшную беду, но еще отказываясь верить в нее.
       - С чего ты взяла, что он уезжал? - пожала плечами Верка и вдруг, словно спохватившись, охнула: - Это он тебе сказал? Вот гад. И верь после этого парням. Все они такие.
       Верка торжествовала. Все шло именно так, как она предвидела. Поразительно, до чего же все девчонки наивные простушки, да и парни не лучше. Она уже не раз замечала, что при умелом подходе ими можно вертеть как хочешь. Если теперь, к примеру, проявить к этой дурочке немного сострадания и женской солидарности, то она еще лучшей подругой станет, благодарить будет за науку. Окрыленная своей житейской мудростью, Верка уверенно зашла в калитку и, подойдя к Никандре, доверительно начала:
       - Да плюнь ты на него. И я сболтнула сдуру. Может, даже к лучшему, что мы его раскусили, а то мозги девчонкам пудрит. Он и мне, знаешь, сколько раз трепался. Я бы на твоем месте вообще с ним сейчас не виделась, послала бы его куда подальше.
       Никандра сидела безжизненно, словно изваяние, с отрешенным, остекленевшим взглядом. Верка осеклась. "Круто загнула. С ней ненароком еще припадок случится", - струхнула она, но тут, к ее удивлению, девочка повернулась в ее сторону и, в упор посмотрев ей в глаза, твердо и властно произнесла:
       - Я предпочитаю сама решать, что мне делать на моем месте, и не нуждаюсь в советах.
       Царственный тон и осанка девчонки так ошарашили Верку, что та от неожиданности оробела и пошла на попятную.
       - Да ладно, чего ты на меня злишься.
       Никандра испытывала почти физическую неприязнь к этой накрашенной самодовольной девице. Надо же было именно от нее узнать о том, что Костя солгал про отъезд! И вдруг ее молнией пронзила мысль: а ведь Верка проболталась не случайно. Она была в курсе Костиной лжи. Она специально пришла, чтобы доложить о предательстве Кости.
       - Если больше новостей нет, я тебя не держу, - Никандра жестом указала незваной гостье на калитку.
       Верка стояла как оплеванная: ее самым натуральным образом гнали взашей. Она передернула плечами, развернулась и, чтобы хоть как-то сохранить чувство собственного достоинства, не спеша направилась прочь. Уже у самого выхода она повернулась и, бросив: "Я не виновата, что тебе Костя натрепался", хлопнула калиткой.
       В душе у Верки все клокотало: да как эта малолетка смеет так с ней обращаться?! Она что, думает, тут самая крутая? Никандра оказалась куда более крепкой штучкой, чем можно было предположить. Пожалуй, впервые Верка встретила личность, перед которой спасовала. И ладно бы это был супермен, как из кино, а то девчонка, года на два моложе ее! Это злило больше всего.
       Ника смотрела, как Верка, покачивая бедрами, вышла на улицу и, не оглядываясь, прошествовала домой. Она сейчас увидит Костю, ведь они живут по-соседству. Странно, но Ника не чувствовала боли. Ни боли, ни обиды - ничего, кроме пустоты, как будто ампутировали душу.
       Боль накатила потом, когда стал проходить шок.
       Зачем Костя лгал? Если она ему надоела, не проще ли прямо сказать об этом? Ника вспомнила, как он уже обманывал ее, сказав, что Мишка уезжал к бабушке. Что и говорить, Костя не особенно изобретателен. Все по одной и той же схеме. Солгавший единожды...
       Никандра вспомнила его улыбку, голос, интонации... Нет, Костя не может лгать! Он благородный, добрый. А может, поэтому и лжет. Он наверняка считает, что эта ложь во благо. Легче спрятаться за жалостью, чем в глаза произнести горькие слова. Ненавистная жалость!
       В чем-то его размалеванная соседка права. С Костей лучше больше не видеться. Наверняка он еще придет, может быть, даже сегодня. И опять вокруг них будут стягиваться путы неправды, и тогда будет труднее вырваться из наркотического опьянения успокаивающих фраз и безнравственно лживых слов. Нужно быть честной хотя бы с самой собой. Она с самого начала знала, что ее любовь обречена. Чего она ждет от него? Крупиц унизительной жалости, чтобы опротиветь ему и стать пугалом? У их истории нет будущего. Что ж, конец наступил раньше, чем ожидалось, значит, пора ставить точку.
       Решение пришло быстро. Никандра не желала больше оставаться на даче. К счастью, через час родители собирались уезжать.
       Просьба дочери забрать ее с собой явилась для них полной неожиданностью.
       - Что вдруг так спешно? Ты ведь ждала возвращения Константина, - удивился Родион Викторович.
       - Он не вернется.
       - Ну, это еще не причина, чтобы уезжать.
       - Очередной каприз - вот тебе и причина, - вставила Анастасия.
       Ника оставила реплику мачехи без внимания и обратилась к отцу:
       - Папа, я больше не хочу оставаться здесь одна.
       - Почему одна? С Полиной. А с кем, ты полагаешь, будешь сидеть дома? И потом, мы дачу специально строили, чтобы ты как можно больше была на свежем воздухе.
       - Папа, ну пожалуйста, - начала Ника, но Родион Викторович раздраженно перебил ее:
       - Ты же взрослый человек и должна понимать, что с бухты-барахты ничего не делается. К отъезду надо подготовиться, упаковать вещи.
       - Вещи можно перевезти потом, ведь у меня есть все необходимое в городе, - настаивала Ника.
       - Это детский лепет.
       - Уверяю тебя, как только приедет в город, она тотчас скомандует возвращаться. Как я от всего этого устала! - вздохнула Анастасия.
       На нее в последнее время и без того навалилась масса проблем. На этой неделе нужно было устроить два фуршета, чтобы Родион мог получить новый заказ. Не хватало, чтобы при этом под ногами путалась Ника, не станешь же ее держать взаперти, пока в доме гости, а вид инвалидной коляски не привносит непринужденности в обстановку вечера.
       - Папа, возьмите меня с собой. Честное слово, я больше ни о чем не попрошу, - взмолилась Ника.
       - Сейчас это невозможно. У нас тоже есть свои планы, - тоном, не терпящим возражений, сказал отец.
       - Значит, я не вхожу в ваши планы? - горько усмехнулась дочь.
       Анастасия недовольно взглянула на падчерицу. Что за упрямый характер! Ни за что не отступит, пока не настоит на своем! Она обратилась к девочке:
       - Послушай, Ника, нельзя же быть такой эгоисткой. Отец и так для тебя в лепешку расшибается, а ты все время стараешься создать напряженность. Ты уже не маленькая и должна понимать, что светская жизнь для отца - это тоже часть работы, без которой никуда не деться. А твое присутствие подчас просто неуместно.
       "Конечно, я шокирую гостей видом инвалидной коляски", - мрачно подумала Ника, и, будто подтверждая ее мысль, отец подвел под разговором черту:
       - Настя права. У нас намечены некоторые мероприятия. Ты ведь не любишь гостей и приемов. И вообще будет лучше, если ты до конца лета побудешь здесь.
       Они попрощались вежливо и вполне дружелюбно, как и подобает воспитанным людям. Закрылась дверь. Смолк звук удаляющегося автомобиля.
       Полина поспешила к приятельнице. Костя был где-то и нигде.
       Ника осталась одна. У каждого были свои планы, а она ни в чьи планы не входила.
       Что держит ее в этом мире? Кому она нужна? Без нее всем было бы лучше. Внезапно сквозь сумятицу мыслей прорвалась одна краткая и ясная: нужно уйти! Это самое правильное, потому что за пантомимой, изображающей скорбь, последует всеобщее облегчение. И все будут свободны от притворной любви и жалости, от тошнотворно приторного участия, от лжи. От лжи!
       Стоит отречься от ненужного тела, причины всех ее несчастий, и ее примет другой мир, где все равны: здоровые и калеки. Где бесполезность ног становится неважной. Где нет ни жалости, ни лжи, а только покой.
       А вдруг там пустота? Ну и что же? Главное, не будет боли, унижения и... надежды тоже не будет. Пусть! Она устала от надежд-пустышек, лопающихся, как воздушные шары, когда ощущение праздника разлетается, оставляя в руке крашеную резиновую тряпочку. Здесь она чужая.
       Приняв неизбежность того, что должно случиться, Ника внезапно успокоилась. Мозг работал четко. Она хладнокровно перебирала в уме все возможные варианты ухода, будто речь шла не о ее жизни.
       Самое безболезненное - принять снотворное. Ника достала из аптечки упаковку люминала и стиснула зубы от досады. Пять таблеток! Всего только пять! В лучшем случае она проспит, как сурок, в худшем - все закончится унизительным промыванием желудка. Кто сказал, что ей уготован легкий способ уйти? У нее никогда не было легких путей.
       Ника перевернула руки ладонями вверх, посмотрела на синие жилки, пульсирующие на запястьях, как будто видела их впервые, и тотчас поняла, что она нашла решение. Одно движение, один взмах лезвия - и все позади.
       Разве? Ведь пройдет немало времени, прежде чем она потеряет достаточно крови. Неважно, это будет уже после.
       Ника удалилась в свою комнату. Там Полина не будет тревожить ее, даже если вернется рано. Она достала из ящика стола резак для бумаги, выдвинула лезвие и попробовала его пальцем. Оно казалось не слишком острым. Бритвой было бы не так больно. Но что значит жалкая, мимолетная боль по сравнению с избавлением?! Голубые ниточки вен на запястье были слишком тонкими и ничтожными. Ника сжала кулак и напрягла руку. Жилки едва вздулись. Она медленно поднесла резак, вдруг подумала, что кровь оставит на ковре безобразное пятно, и удивилась своим мыслям. Почему в такой момент в голову лезут такие глупости? Какое ей теперь дело до ковра? Или она пытается оттянуть надвигающийся момент конца? Почему она медлит? Почему цепляется за жизнь? Неужели материальный мир так цепко держит ее?
       - Всё! - одними губами произнесла она, проложив словами мост за черту страха и боли.
      
      
       ГЛАВА 17
       После недельного отсутствия Костя вновь с удовольствием окунулся в дачную жизнь. Он намеревался тотчас сорваться к друзьям, но мать послала его принести из лесу палок, чтобы подпереть завалившиеся кусты помидоров.
       Стоило войти под зеленые арочные своды орешника, как садовый поселок тотчас отступил, будто находился в другом измерении. Птичий щебет вплетался в шелест листвы, и звуки леса сливались в такой гармонии, что воздух казался напоенным многоголосой тишиной. Вдруг Косте почудилось, что в кустах мелькнуло желто-зеленое платье. Он вспомнил о странном лесном двойнике Никандры. Ника-Костяника. Удивительно, но за все это время он ни разу даже не подумал о ней, как будто ее вовсе не было. А существовала ли она вообще? За богатой событиями дачной жизнью ее образ выцвел и поблек, как призрак тает при свете дня. Может быть, она просто приснилась? Сейчас встречи с ней всплыли в памяти в малейших подробностях. Разве можно так отчетливо помнить сон? Но если она не сновидение, то откуда взялась?
       Костя свернул с тропинки и стал продираться сквозь кусты. Потревоженные ветки хлестали его по щекам за беспардонное вторжение, а впереди все мерещился пестрый ситец легкого платья, и парень упорно продолжал гнаться за образом, сотканным из солнечных бликов и подернутым желтизной листвы позднего лета.
       - Ника, - негромко окликнул он.
       - Костя-Ника, - прошелестело в ответ.
       Или почудилось?
       Костя огляделся. Он был один. Наваждение прошло. Немного постояв, он повернул назад, предоставив лесу хранить тайну загадочного двойника Никандры, как вдруг чуть поодаль увидел ее. Лесная Ника стояла вполоборота, перебирая в горсти спелые ягоды, похожие на рубиновые капли. В первый миг Костя остолбенел от неожиданности. Он почти перестал верить в существование Костяники и искал ее не потому, что ждал этой встречи, а скорее чтобы убедиться, что она - лишь игра воображения.
       - Ника? - он неуверенно, словно на ощупь, сложил ее имя.
       Девчонка тряхнула головой, отгоняя со лба непослушный вихор цвета майского меда, глянула на Костю через плечо, точно заметила его только сейчас, и напевно, разделяя одно слово на два, произнесла: "Костя-Ника", то ли говоря о ягодах, которые держала на ладони, то ли называя свое имя.
       Костя порывисто шагнул к ней. Неожиданно девчонка с силой стиснула руку в кулак. Раздавленные бусины ягод брызнули соком. Алая струйка ягодной крови липким ручейком потекла по ее запястью, контрастно-яркая на молочно-белой коже. Внезапно Костю охватила смутная тревога. Он бросил беглый взгляд в сторону дач, а когда вновь обернулся к Костянике, та исчезла, растворившись в зелено-желтом мелькании солнечных пятен на листве. Но сейчас Костя меньше всего думал о ее загадочном исчезновении и том, чтобы бежать за ней следом. Перед глазами навязчиво стояла красная струйка на белом фоне. Не в силах объяснить причину безотчетного страха, Костя повернулся и, подгоняемый предчувствием неотвратимой беды, помчался к дачному поселку.
       "Успеть... успеть... успеть..." - пульсировало в голове.
       Куда и зачем успеть? Он не знал, и ему некогда было думать. Добежав до особняка Ивановых, он резко распахнул калитку. Гравий недовольно заворчал под торопливыми подошвами. Костя влетел в дом, казавшийся до странности пустым и покинутым. Не задержавшись, чтобы, по обыкновению, сбросить кроссовки, он поспешил прямиком в комнату Никандры, словно незримый проводник толкал его в спину.
       Инвалидное кресло Ники было повернуто вполоборота к двери. В руке она сжимала резак для бумаги, примеривая его к запястью: еще мгновение - и алый ручеек заструится по выбеленной до голубизны коже. Видение отчетливо накатило на Костю. Не помня себя, он одним прыжком оказался возле девчонки и с силой выбил резак из ее пальцев. Лезвие скользнуло по руке, оставив неглубокую царапину.
       Ника в немом удивлении смотрела на жалкую розоватую черточку на запястье, все еще не в силах вернуться к реальности из мира небытия, куда собиралась взять бессрочный билет. Из оцепенения ее вывел окрик Кости:
       - Дура! Ты соображаешь, что делаешь?!
       Она обернулась к нему, и вдруг спрессованное в ней напряжение взорвалось истерическим смехом.
       Вот и все, на что она оказалась способна: царапина, которую не стоит даже йодом мазать. Неудачница. Неудачница во всем! Вообразила, что разыграет трагедию! Комик из черной комедии. Зачем Костя вмешался? И почему именно он: не Полина, не родители, а он!
       Слезы текли по ее щекам, с губ рвались то ли рыдания, то ли хохот над своей извечной патологической невезучестью.
       Костя струхнул не на шутку: что, если у нее и правда крыша поехала? Говорят, неудавшихся самоубийц даже обследуют на предмет сдвига. И, как назло, дома никого из взрослых: родители, небось, в городе, а домработница с тетками язык чешет. Хоть бы позвать кого-нибудь, но не оставишь же Нику одну. Инстинкт подсказал Косте единственный способ ее успокоить. Он обхватил девчонку за плечи и крепко прижал к себе.
       - Ну, все уже прошло. Все будет хорошо. Я буду с тобой. И все будет хорошо, - приговаривал он, как маленькую, похлопывая ее по спине.
       В этом объятии было не больше ласки, чем в искусственном дыхании, внешне имитирующем поцелуй, но тепло Костиных рук, его близость и магическая формула "Я буду с тобой" подействовали. Захлебывающийся, лающий хохот скомкался, перешел во всхлип и затих. Нику бил мелкий озноб. Она безуспешно пыталась унять дрожь. Костя укутал ее в сорванный с тахты плед.
       - Сейчас согреешься. Хочешь, я тебе чаю принесу?
       Ника не желала расставаться с Костей, даже если он уходил просто поставить чайник, но он, не дожидаясь ответа, бросился на кухню, и тотчас чары его присутствия рассеялись. Воспоминание о том, что он солгал ей про свой отъезд, всплыло из темных глубин, круша столь хрупкое спокойствие.
       Костя принес чашку чая. Ника сделала несколько судорожных глотков, расплескав кипяток. Постепенно дрожь утихла. Парень присел на тахту, чувствуя себя измочаленным и выжатым как лимон. Некоторое время они сидели молча, а потом Ника произнесла:
       - Почему ты пришел именно сейчас?
       Голос ее звучал обыденно, словно ничего не произошло.
       - Если скажу правду - не поверишь. Меня Костяника прислала. Помнишь, я тебе рассказывал? Девчонка из леса.
       Ника молча кивнула, и было непонятно, приняла ли она его объяснение всерьез. Сейчас она окончательно успокоилась и казалась трезвой и рассудительной. Костя решился спросить:
       - Зачем ты хотела это сделать?
       Ника пристально посмотрела на него. Разве он поймет зачем? Для этого ему пришлось бы выучить азбуку одиночества от А до Я: Ад, Безысходность, Виновность-без-вины, Горечь, Двуличность, Жалость, Злоба, Инвалидное Кресло... и фальшь, кругом фальшь!
       - Ты хотя бы о родителях подумала? - продолжал Костя, не дождавшись ответа.
       И тут Нику словно прорвало.
       - Да, как раз о них-то я и подумала! Об их распрекрасной светской жизни. Это ведь только летом меня можно сплавить куда подальше, а зимой придется терпеть калеку на светских раутах, - с издевкой сказала она. - И о тебе подумала. Зачем заставлять тебя лгать и выдумывать несуществующие поездки в город...
       Звонкая пощечина взрывом оборвала эту тираду, и стало невыносимо тихо. Костя, как в замедленной съемке, отступил от кресла Никандры, удивленно глядя на свою ладонь, будто она действовала сама по себе. Сейчас казалось неправдоподобным, что он мог ударить Нику, но в тот миг, когда он услышал ее дурацкие обвинения, что-то в нем сорвалось, будто лопнула пружина.
       Ника приложила руку к горящей щеке. Наверное, она должна была обидеться, но в ней поднималось лишь недоумение: человек, которого уличили во лжи, не отреагирует так, как Костя.
       - Пожалуйста, давай никогда-никогда не лгать друг другу, - сказала она и, желая покончить со всеми недомолвками, выпалила: - Твоя соседка рассказала, что ты никуда не уезжал.
       - Верка? Ей-то зачем трепаться? - искренне изумился Костя, и вдруг его обдало холодным потом. - И ты могла из-за Веркиного вранья перерезать себе вены?
       - Нет, не то, - она энергично замотала головой. - Я устала быть обузой: для отца, для мачехи, для Полины. И я думала, что для тебя тоже, - почти шепотом закончила она.
       - Не знаю, как насчет Полины и мачехи, а про отца ты зря. Он тебя любит.
       - Любит? Он меня даже не замечает. Мне хоть из кожи вон лезь, думаешь, отец посмотрит на мои рисунки? Будь я хоть Пикассо, для него я - пустое место. Я для него как мебель. Диван он тоже любит не меньше, чем меня.
       - Скажешь тоже. Придумала себе...
       - Конечно, придумала! - зло оборвала его Ника. - Как и то, что на следующий день после похорон мамы я забежала в мастерскую и увидела, что он целуется с натурщицей! К несчастью, я тогда еще умела бегать!
       Слова, так долго хранимые под гнетом, сами собой вырвались наружу. Она никогда никому не говорила об этом и сейчас, вдруг почувствовав стыд от признания, опустила голову и спрятала лицо в ладонях.
       - С твоей мачехой? - ошарашенно спросил Костя.
       - Нет, она появилась после. Их было много. Анастасия просто оказалась умнее других. Она делает вид, что ничего не замечает, и не устраивает сцен.
       - Так он знает, что ты?..
       - Нет. Я никому не говорила. Зачем? Будет только хуже. Ему станет противно меня видеть, и только, - пожала плечами Ника. - Сейчас между нами вежливое безразличие. На самом деле это нормально. Так живут многие. Все друг другу в чем-то лгут.
       - Правильно. Верка наврала, а я оказался крайний.
       - Ты - исключение, поэтому я и испугалась, что ты такой же фальшивый, как остальные.
       - Ну вот, я исключение, ты исключение, а говоришь, что все врут, - усмехнулся Костя.
       Ника хотела промолчать, но чувство справедливости заставило ее быть честной до конца.
       - Я не исключение. Все это время я лгала тебе, что верю, будто смогу вылечиться. Этого не произойдет. Никогда. Просто я боялась, что если ты перестанешь заниматься со мной, тебе станет скучно, и ты уйдешь.
       - Ерунда! Ты еще поправишься.
       - Не надо! Я не хочу больше обманывать ни тебя, ни себя. В моей жизни чудес не бывает.
       - Ну почему ты ни во что не веришь? Не веришь в то, что сможешь ходить. Не веришь, что мы друзья. Почему ты все время ищешь дурацкие причины? Разве я не могу ходить к тебе просто так? Дружить - значит верить, - сказал Костя.
       "А любить - значит, все время сомневаться", - обреченно подумала Ника.
      
      
       ГЛАВА 18
       Костя просидел у Ивановых долго. Он знал, мать будет ругаться, что он исчез на полдня, но это было неважно. Пошумит и отойдет. Куда она денется? По дороге домой Костя решал дилемму, стоит ли все же зайти в лес за палками или лучше сначала показаться матери, а потом отправиться в лес.
       К нему подбежал тощий, длинный, как полено, пес с короткой черной шерстью. Это была дворняга месяцев четырех, уже не умильный маленький щенок, которого хочется потискать и приласкать, но еще и не взрослая собака. Жизнь уготовила ему незавидную судьбу общественной собачонки дачного поселка, когда в сезон летних отпусков дачники сообща подкармливают ее объедками со своих столов, а потом разъезжаются по городским квартирам, оставляя беднягу среди пустынных домов погибать голодной и холодной смертью.
       Костя потрепал пса по голове, и собака благодарно потрусила следом.
       - Ну что привязался, дурачок? Ласки хочется? Бедолага, никому-то ты не нужен.
       Внезапно Косте в голову пришла отличная идея, и он, окликнув пса, повернул обратно.
      
       Ника, как от наркоза, отходила от сегодняшнего дня, пресыщенного стрессами и переживаниями. Из ледяных глубин безнадежности ее вдруг вознесло к почти несбыточному счастью: Костя вернулся.
       - Мой Костя, - сказала она вслух, смакуя слова, словно пробуя их на вкус, но, ощутив в них терпкость полуправды, исправилась: - Мой друг Костя.
       "Мой Костя" звучало лучше, но она не имела на это права. Она никогда не имела права на лучшее. Ника не смела даже надеяться на любовь Кости и урезонивала себя, что должна быть благодарна за дружбу с ним, но душа едва подавляла безмолвный крик: "Если бы он знал! Никто никогда не будет любить его так, как я!"
       Услышав во дворе шаги, Ника подумала, что Полина вернулась от приятельницы, и с удивлением увидела Костю.
       - Пойдем на веранду. Я тебе кое-кого привел, - загадочно сказал он, подталкивая инвалидную коляску к выходу.
       Возле крыльца вертелся, что-то вынюхивая, беспородный черный щенок. Увидев Костю, он завилял хвостом.
       - Это Колобок. Прошу любить и жаловать. Он дворняга, но пес умный. С ним тебе будет нескучно, - сказал Костя.
       Пес, видно, чувствуя, что сейчас его собачья жизнь может враз перемениться, подскочил к Никандре, встал на задние лапы и, уткнувшись мордой в ее колени, преданно заглянул в глаза. Ника осторожно положила ладонь ему на голову и погладила по короткой шерстке. Щенок взвизгнул от удовольствия и так отчаянно заработал хвостом-пропеллером, что, казалось, еще немного, и он взлетит.
       Ника недоуменно посмотрела на пса, потом на Костю, и наконец губы ее дрогнули в неуверенной улыбке.
       - Это ты мне? Насовсем? А его никто не будет искать?
       - Не беспокойся, теперь он твой.
       Она просияла, словно Костя одарил ее несметным богатством, в которое трудно поверить. Костя чувствовал себя джинном, исполняющим самые заветные желания. Он хотел было погладить собаку, но Колобок чуял, от кого зависит его дальнейшая судьба, и, посмотрев на Костю с таким видом, будто хотел сказать: "Не обижайся, брат, но ты же понимаешь..." - поплотнее прижался к Нике.
       - Ишь ты! Он в тебе хозяйку признал!
       Словно в подтверждение его слов, пес подпрыгнул и лизнул девочку в щеку.
       - Ты даже не представляешь! Я так рада, что у меня теперь будет собака, - сказала Ника.
       - А чего ты у родителей раньше не попросила, чтобы тебе купили? - спросил Костя.
       - Я часто бываю в больницах или санаториях. И потом, разве друга покупают?
       - Если друг - собака, то покупают, - улыбнулся Костя.
       - Не я, - отрезала Ника. - Знаешь, один раз у меня были муравьи. Что ты смеешься? Протоптали дорожку на кухонном подоконнике, а я наблюдала за ними и подкармливала сахаром. Среди них был один такой шустрый, мой любимец. А потом их травили по всему дому. Я думала, что сумею спасти своих, но они тоже исчезли. А почему у него такое смешное имя - Колобок?
       - Маленький он был круглый, как колобок, вот его так и назвали. А теперь вон какой вымахал. Но если его немножко подкормить, он, конечно, не будет такой тощий.
       Ника тихонько засмеялась. Впервые за весь день у Кости отлегло от сердца и отступил назойливый вопрос, буравивший мозг: а вдруг снова придет отчаяние и никого не окажется рядом? Появление в доме веселого существа с живыми глазами и неугомонным хвостом-пропеллером разметало все страхи, сделав саму попытку самоубийства до смешного незначительной и нелепой.
       Ника гладила Колобка. Пес, повизгивая от радости, прыгал вокруг нее. Мысль о том, что Колобок будет рядом, даже когда лето кончится и они с Костей разъедутся по разным концам огромного города, вселяла в Нику уверенность, что она сумеет пережить этот бесконечно длинный год до новой встречи.
      
       Война новоявленному питомцу была объявлена тотчас же, как только Полина вернулась домой и увидела, что Ника на кухне скармливает бездомной собаке колбасу.
       - Это что за грязь в доме? Пошел вон! - шуганула пса домработница.
       Колобок поджал хвост и, кинув на Нику преданный взгляд, покорно потрусил из кухни. Он привык к тому, что собачье счастье не может длиться слишком долго.
       - Это не грязь. Это моя собака, - жестко сказала Ника.
       На пороге Колобок остановился в ожидании своей участи и прислушался, переводя взгляд с девочки на женщину и обратно, пока что не понимая, кто здесь главный.
       - Этого мне только не хватало, заразу всякую собирать! Да у него блох полно! - брезгливо поморщилась Полина, глядя, как Колобок старательно вычесывает задней лапой за ухом.
       - От блох есть специальные ошейники. Я попрошу родителей, чтобы купили. А пока он может спать на веранде.
       - Лето кончается, скоро в город ехать. Чего его приваживать на пару недель?
       - Я его возьму с собой.
       - Кто это грязную дворнягу в городской квартире держит? - всплеснула руками Полина.
       - Он вовсе не грязный. Его можно вымыть. И он не виноват, что у него нет породистых родителей, - резко возразила Ника.
       - Ты научись себя обслуживать, а потом собак заводи. Приедут Родион Викторович и Анастасия Николаевна, они разберутся, что к чему, а пока что в доме собаке не место.
       Сначала Полина была уверена, что родители не позволят Нике взять в городскую квартиру беспородного пса, но к вечеру ее уверенность поколебалась. Девчонка целый день торчала с блохастой дворнягой на веранде. Будь ее воля, она бы, наверное, и ночевать там осталась. Маленькая негодяйка умеет добиваться своего не мытьем, так катаньем. До чего настырная! Пока приедут хозяева, псина здесь и вовсе приживется.
       Женщина с неприязнью подумала, что если так пойдет дальше, на нее повесят еще и выгул собаки. Хорошо бы эта дворняга куда исчезла. А может, ее завезти подальше?
      
      
       ГЛАВА 19
       На следующий день Ника не могла дождаться прихода Кости. Она застыла в напряженном ожидании, нервозно сжимая подлокотники инвалидной коляски. Стоило Косте переступить за калитку, как девочка, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться, бессвязно заговорила:
       - Он исчез... Совсем... Нигде нет... Это все из-за нее, я знаю...
       - Что случилось? Говори толком.
       - Колобок. Она его увезла. Вчера накинулась на него, как ведьма. А сегодня после завтрака поехала с соседями в деревню за покупками и его увезла. На машине увезла, чтобы выбросить подальше. Он не найдет дороги. Я его больше никогда не увижу.
       "Этого следовало ожидать", - мрачно подумал Костя. Как ему сразу не пришло в голову, что эта мегера Полина ни за что не разрешит оставить в доме собаку? И что его дернуло привести Колобка? Теперь Ника только больше расстроилась.
       - Не кисни. Мы с ребятами на велосипедах сгоняем и его найдем.
       - Это ведь ничего не решит. Она его все равно прогонит. Я не хочу оставаться в этом доме без Колобка. Почему всех, кто мне нужен, отсюда прогоняют?
       В словах Ники была доля правды. Костя понимал, что про Колобка придется забыть. Даже если его удастся найти, Полина его тут не оставит. Но встретившись с Никой взглядом, он вдруг осознал, что не может ей об этом сказать. Она надеялась на него, ждала, что он найдет выход. В который раз он почувствовал, что несет ответственность за эту девчонку. Как ни странно, это вселило в него уверенность. Мгновение подумав, Костя сказал:
       - Жди меня. Я скоро. Все будет как надо.
       Он побежал к калитке, но, передумав, вернулся и, глядя Нике прямо в глаза, попросил:
       - Обещай мне, что ты никогда не ... Ну, в общем, ты знаешь чего.
       Ника со стыдом вспомнила про царапину на запястье. Неужели Костя думает, будто после того, как ее попытка свести счеты с жизнью кончилась таким нелепым фарсом, она захочет повторить ее? Удивительно, до чего же много значения иногда люди придают словам. Она с готовностью произнесла желаемое слово:
       - Обещаю.
       - Жди! - еще раз на бегу бросил Костя и, ничего больше не объяснив, умчался.
       Ника осталась одна. Она не могла даже предположить, что собирается предпринять Костя. При нем безысходность отступала, но стоило ему уйти, как она опять подкрадывалась и неслышными кошачьими шагами бродила вокруг.
       Через полчаса, вместившие тысячи, миллионы минут ожидания, запыхавшийся и взмокший Костя, громыхая садовой тачкой, показался в проеме калитки. Он подкатил тележку по дорожке до веранды и доложил:
       - Карета подана! В лес на пикник поедем. Пусть тут Полина поквакает. А ребята на великах в деревню махнули Колобка искать.
       Ника смотрела на садовую тачку и не знала, что сказать. Никто на свете не мог бы додуматься до такого! Костя был невероятным человеком. Что бы она делала, если бы они не встретились? Черно-белые кадры ее прежней жизни ненужной скомканной пленкой валялись где-то в прошлом. Краски врывались в нынешний день. Она поверила, что Колобок найдется. Все неприятности и огорчения казались незначительными и пустячными.
       - Ты сумасшедший, - улыбнувшись, прошептала Ника.
       - Ты сумасшедших еще не видела. Посмотришь, как Полина свихнется, когда тебя дома не застанет. Если она и после этого Колобка прогонит, тогда я не знаю.
       Костя кивнул на тачку.
       - Так сподручнее в лес ехать. Там местами тропка совсем узкая. Только надо чего-нибудь подстелить, а то отец в ней навоз возил, - сказал Костя и, спохватившись, добавил: - Но ты не думай, я ее хорошо отмыл. Просто она еще мокрая. Я бы старое одеяло захватил с чердака, но боялся, что мать пристанет с расспросами.
       - Возьми в моей комнате на софе плед, - предложила Ника.
       - Нет, сначала надо какое-нибудь старье. Зачем вещь портить? - по-хозяйски рассудил Костя.
       Ника не понимала, как можно в такую минуту думать о пустяках вроде пледа. Она вся трепетала от волнения перед предстоящим походом в лес. Сама мысль о пикнике была столь невероятной и фантастической, что не приходила ей даже в самых радужных мечтах.
       Пока Костя застилал тележку, Ника торопясь укладывала в корзинку печенье, сыр, фрукты, холодея от страха, что может не вовремя явиться Полина и, как всегда, все испортить.
       Наконец Костя подкатил тачку к самым ступенькам. Только теперь Ника представила всю сложность ситуации. Болезнь брела за ней по пятам. Несколько ступенек между инвалидным креслом и тележкой легли непреодолимой пропастью. Неожиданно Костя подхватил Нику на руки и просто и естественно сказал:
       - Держись крепче.
       Не веря в то, что все это происходит на самом деле, Ника обхватила его за шею. Она чувствовала себя героиней романа и боялась дышать, чтобы не нарушить волшебство момента. Костя был так нереально близко. Она обнимала его. И даже то, что для него эта близость ничего не значит, не могло затмить ее счастья.
       Ника впервые была в настоящем лесу. Все иллюстрации, фотографии и фильмы, которые ей доводилось прежде видеть, казались неумелой пародией на красоту. Изнутри лес был другим. Девочка жадно вдыхала терпкий запах хвои и тягучий сладкий аромат медуницы. Ей хотелось все пощупать: шершавую кору дерева и мягкий волглый мох, чтобы еще и еще раз убедиться, что все это не сон. Увидев чагу, гриб или неприметный цветок, она то и дело восторженно по-детски восклицала: "Смотри!"
       Рядом с ней Костя тоже проникся ощущением праздника и радовался обычным вещам, на которые никогда не обращал внимания. Он чувствовал себя богачом и щедро дарил Нике свои сокровища, объезжая все заповедные места, куда можно было проникнуть с тележкой. Тачку то и дело встряхивало на тропинках, изрытых узловатыми корневищами. Ника опьянела от лесного воздуха, от новых ощущений и от близости Кости.
       Неожиданно тропа вышла на черничную поляну. Костя тотчас решил устроить здесь привал. Место было незнакомое, и все же Косте показалось, что он здесь бывал прежде. Вдруг его осенило: да ведь сюда его впервые привела Костяника. Он не раз плутал по лесу в поисках этой поляны, но напрасно. Какое колдовство вывело их сюда сегодня? Что это: случайность или...
       Размышления Кости прервало восклицание Никандры:
       - Смотри, настоящая черника! Давай остановимся здесь!
       И тотчас все вопросы и сомнения, накатившие на Костю, исчезли. Две Ники слились в одну, и уже ничто не казалось странным.
       Смеясь и переговариваясь, они рвали фиолетовые ягоды с курчавых кустиков. Скоро губы Ники стали лиловыми, и от этого вихры цвета майского меда выглядели еще более солнечными.
       Березы водили хоровод вокруг поляны. Легкомысленный ветерок путался в кронах, нашептывая им свои секреты.
       "Понарошку у нас свидание", - подумала Ника.
       И от этого детского "понарошку", отменяющего все невозможное, ей сделалось легко и весело.
       Перевалило за полдень. Разморенные зноем часы текли медленно и тягуче, а для Ники время летело вскачь. Солнце стояло еще высоко, но тени стали длиннее. Близился вечер. Пора было возвращаться. Тележка подпрыгивала на ухабах без прежнего задора. Разговор не клеился. Ника погрустнела. Сначала Костя пытался ее рассмешить, но вскоре сдался: настроение девочки передалось и ему.
       В лесу кто-то настойчиво аукался. Прислушавшись, Костя с удивлением узнал голос Мишки: "Костя-я-я..."
       Ника интуитивно поняла, что праздник кончился. Больше такого дня в ее жизни не повторится. "Надо все запомнить", - мысленно твердила она, чтобы отвлечься и заглушить предчувствие грядущей беды, но ее взгляд, еще недавно такой жадный и пытливый, теперь скользил, ни на чем не задерживаясь.
       Ребята перекликались, пока из зарослей малины на тропу не вылез растрепанный Мишка.
       - Ну вы даете! Там все на ушах стоят! Предки твои приехали. Мымра им настучала, что ты пропала. Мы со Степкой уже целый час лес прочесываем. Ну вам влетит!
      
       ГЛАВА 20
       Увидев приближающуюся к дому процессию, Родион Викторович вышел на улицу. Он не впустил Костю с тачкой за калитку, словно даже прикосновение колес к садовой дорожке могло осквернить двор, а подхватил Никандру с тележки и, не удостоив Костю с Мишкой взгляда, на руках понес дочь в дом.
       - Я хотел объяснить... - начал было Костя, но Родион Викторович, едва сдерживая гнев, перебил его:
       - Нам с вами говорить не о чем. Мы, кажется, к вам неплохо отнеслись, Константин, а вы...
       - Каждый день его тут поили, кормили. Я слова не сказала, - угодливо заквохтала домработница Полина, семеня следом, словно жирная курица.
       - Папа, Костя не виноват, - вступилась Никандра.
       Самый счастливый день в ее жизни кончился. Лесная прогулка канула в Лету. Казалось, она была очень давно, в другой жизни. Карточный домик счастья рухнул, оставив на руинах злые, каменные лица, упреки и холод.
       Костю больно резанули слова "кормили, поили". Знал бы он - в жизни не прикоснулся бы к их дорогим конфетам и заграничным печеньям. Как будто он за этим ходил! Он направился вслед за отцом Ники, чтобы объясниться, но Полина преградила дорогу и неторопливым, основательным жестом закрыла дверь у него перед носом. Костя рванул на себя вычурную медную ручку, но дверь уже защелкнули на замок. Кипя от ярости, Костя повернулся и пошел прочь. Дождался! Мало того, что его выставили из дома, так еще и при Мишке. Подойдя к тачке, Костя с силой пнул ее ногой по колесу, словно она в чем-то провинилась.
       - Да ладно тебе психовать. И чего тебя дернуло Нику на тачке в лес тащить? Ты что, в нее влюбился? - проворчал Мишка, беря тележку за ручки.
       Колеса протяжно зашуршали по гравию в тон резкому хрусту шагов. Костя зыркнул на друга и сердито огрызнулся:
       - Дурак ты, Миха. По-твоему, раз девчонка, то обязательно любовь?
       - Нет, ну интересно, конечно. Дочка такого человека. Дом, как музей, и все такое, - неопределенно сказал Мишка.
       - И ты туда же! Думаешь, я за этим туда ходил? Кормили, поили, - передразнил он Полину. - За этим, да?
       - Да ничего я не думаю. Может, если бы по мне дочка знаменитого художника сохла, я бы там вообще дневал и ночевал.
       Костя остановился и, повернувшись к Мишке, медленно постучал костяшками себе по лбу.
       - Ты, по-моему, на этих делах уже свихнулся. То Аньку мне сватал, теперь... Ника мне просто друг, сечешь? Нет между нами ничего и быть не может, - отрезал он.
       - Ладно, нет так нет, - лениво согласился Мишка.
       Иногда Костик был для него загадкой. Неужели он и правда не видит, что Ника в него влюбилась по уши? А может, девчонки по нему с ума сходят оттого, что он на них внимания не обращает? Мало Ники и Аньки, теперь еще и Верка хвост распустила. Мишка представил аппетитную Верку в туго обтягивающих джинсах, кофточке, едва прикрывающей пышную грудь, и с завистью подумал, что из всей троицы он бы знал, кого выбрать, нет базара.
      
       Атмосфера в доме Ивановых была так накалена, что, казалось, вот-вот пройдет разряд. Усадив дочь в инвалидное кресло, Родион Викторович размашисто ходил по гостиной.
       - Это же черт знает что такое! В лес! На тачке! И главное, тайком! А если бы что случилось? Ты не хочешь объяснить своей выходки?
       Ника, насупившись, молча уставилась на сцепленные пальцы. Что может с ней случиться хуже того, что есть? И где найти слова, чтобы рассказать про тайную вражду с Полиной, про ее вечное стремление сделать больно? Разве он поймет и поверит? Полина всегда найдет способ подольститься.
       - Я тебя еще раз спрашиваю, почему ты ничего не сказала Полине?
       - Она выкинула мою собаку, - не поднимая глаз, проговорила Ника.
       - Какую еще собаку?
       - Колобка. Мне его Костя подарил.
       Полина подобострастно поспешила вставить свое слово:
       - Да разве я выкидывала? Что правда, то правда. Притащил этот парень сюда грязную дворнягу, всю блохастую. Ну как же можно ее в доме держать? Может, она еще и заразная! Вот я и не пустила пса дальше веранды, пока вы не приедете и не рассудите, как быть. А если он убежал, так ведь он уличный, к месту не приучен.
       - Она все врет! Он не убежал. Она сама увезла его подальше, чтобы он не нашел назад дорогу. Она всем старается насолить! - не сдержалась девочка.
       - Ника, что за тон! Не груби! Я тебя просто не узнаю! - оборвал ее отец.
       Чувствуя поддержку, Полина обиженно поджала губы и с показным смирением опустила голову.
       - А зачем она выбросила его? Он ведь погибнет!
       - Знаешь, какая-то дворняга - это не причина, чтобы устраивать переполох, измываться над женщиной, которая за тобой ухаживает, и заставлять меня, срывая все планы, нестись сюда!
       Порой Родиону Викторовичу казалось, что жена права: девочка слишком избалована и с возрастом становится все более несносной. Но, с другой стороны, его преследовало глупое, необъяснимое чувство вины перед дочерью за то, что она калека и что он уделяет ей не слишком много времени. Но кто из родителей уделяет больше? Он работает с утра до ночи, чтобы обеспечить ей нормальную жизнь.
       - Это не какая-то дворняга. Он мой. У меня больше никого нет! - вырвалось у Ники.
       Отец по-своему истолковал слова дочери.
       - Могла бы сказать, что ты хочешь собаку, и мы купили бы тебе хорошего породистого щенка, - сказал он, привычно стараясь откупиться от проблем отцовства очередным подарком.
       - Мне не нужна никакая собака, кроме Колобка. И он не виноват, что у него нет породистых родителей. Зачем она прогнала его? И ребят прогнала.
       - Я никого не прогоняла. Думаю, после того, что они сделали, им стыдно показываться на глаза, - сказала Полина.
       - И что же они натворили? - поинтересовался отец Ники.
       - Я не говорила вам, потому что не хотела расстраивать. И потом, Нике это было бы неприятно, - фальшиво проговорила женщина и, выдержав паузу, как будто ей с трудом давалось это признание, закончила: - Они пытались украсть бинокль.
       - Неправда! Я сама им дала посмотреть. А она обвинила их в воровстве.
       - Вот как оборачивается! Значит, во всем я виновата! За все мои труды... - Полина подняла передник, вытирая несуществующие слезы.
       Родион Викторович подошел к женщине и примирительно положил руку ей на плечо:
       - Ну что вы, Полина. Успокойтесь.
       Почувствовав, что сила на ее стороне, Полина нарочито громко всхлипнула:
       - Ведь как стараюсь и все не угожу. Может, мне вообще уйти?
       - Зачем же так сразу, Полина, дорогая. Что мы будем без вас делать?
       - Уйду я, уйду, - настойчиво повторила Полина, видя, что ее не отпускают.
       Она даже себе не признавалась, что давно была влюблена в хозяина безнадежной любовью старой девы к знаменитости. Всегда элегантный, подтянутый, Родион Викторович был для нее идеалом мужчины. Запах его дорогого одеколона, его мягкий упрашивающий тон кружили голову стареющей женщине. Было приятно ощущать себя центром его внимания. И тут настал ее звездный час - как в радужном сне, она услышала слова своего идола:
       - Ведь вы для нас как член семьи.
       "Член семьи" - неужели он и правда сказал так? Полина уже представляла, как будет пересказывать эту сцену каждой из своих приятельниц, заканчивая ее апофеозным: "Вы для нас как член семьи!"
       Ника с гадливостью наблюдала эту сцену, сплошь пронизанную фальшью.
       - Почему ты веришь ей и не веришь мне?! - воскликнула она.
       - Потому что я всегда был с тобой слишком мягок. А вседозволенность тоже должна иметь границы. Ты стремилась, чтобы мы тебя отсюда забрали? Изволь, в ближайшее время заберем. А пока будешь во всем слушаться Полину. И хватит капризов. Достаточно того, что ты сегодня всех на ноги подняла, - ледяным тоном сказал отец и, смягчившись, обратился к женщине: - А вы с ней построже, не бойтесь проявить характер.
       Он взглянул на часы. Пока доедет до города, будет уже слишком поздно. Весь вечер псу под хвост! Впрочем, можно зайти в "Артистическое кафе". Рюмка коньяку и легкая болтовня ни о чем помогут привести нервы в порядок.
      
       Приехав за хлебом, Костя увидел возле сельского магазина Колобка. Пес бегал вокруг картонной коробки, служившей урной, выискивая пропитание. Увидев Костю, он завилял хвостом и подбежал.
       - Вот ты где, дуралей, - Костя потрепал пса по загривку.
       По правде говоря, он не слишком обрадовался встрече. Возникали только новые проблемы. Ника никогда не поняла бы его и не простила, брось он Колобка здесь. Но, с другой стороны, сейчас не хватало только собаку к Ивановым притащить. Правда, можно его пока устроить у себя.
       - Мать меня убьет, если я тебя в дом притащу, - вздохнул Костя.
       Колобок слушал, подняв одно ухо и преданно глядя Косте в глаза. Его хвост понуро обвис и только изредка нерешительно покачивался, как будто пес понимал, что радоваться особенно нечему.
       - Ладно, пойдем. Что-нибудь придумаем.
       Хвост-пропеллер тотчас отчаянно закрутился.
      
       Костя не стал брать собаку к Нике. Ему и без того предстоял нелегкий разговор с ее родителями. Надо было объяснить все про Полину и почему он, никого не предупредив, увез Нику в лес. Правда, он обещал ей, что никому не расскажет, как она пыталась покончить с собой. Хотя, может быть, ее отцу и следовало бы задуматься.
       Костя привычно зашел в калитку и направился к дому, где Полина подметала крыльцо. Женщина оторвалась от своего занятия и, смерив гостя неприветливым взглядом, покачала головой.
       - Явился. И не совестно.
       - Я к Родиону Викторовичу, - буркнул Костя.
       - Больше у него дел нет, как тебя дожидаться. Уехал он.
       - А Ника?
       - И ее нет. Все уехали, - отрезала Полина.
       Костя сник. Он не думал, что они с Никой расстанутся вот так, не попрощавшись. Он даже не успел сказать ей про Колобка.
       - А она больше не приедет? - обескураженно спросил он.
       - Я докладывать не уполномочена. К тому же после вчерашнего тебе лучше забыть дорожку к нашему дому, - произнесла Полина, с удовольствием ощутив на губах вкус слов "наш дом".
       Полина вновь принялась мести ступеньки, будто хотела вместе с пылью вымести и Костю, и все воспоминания о прошедшем лете прочь за порог этого дома.
       Больше здесь делать было нечего. Костя повернулся и побрел домой. Как же так, Ника уехала, и он даже не успел поговорить с ней, взять ее номер телефона. Вдруг в нем шевельнулось сомнение: а может, она еще здесь? Иначе почему бы осталась Полина? Она ведь при Нике сиделкой, чего ей тут одной делать?
       Парень замедлил шаги, а потом резко повернул назад. Дойдя до особняка Ивановых, он решительно нажал на кнопку звонка. Никто не отозвался. Чем дольше за дверью по комнатам эхом разносилась трель, тем больше в Косте росла уверенность, что Ника в доме и ее держат взаперти.
       "Вот сволочи! Они ее доконают", - со злостью подумал он.
       Нужно во что бы то ни стало повидать ее. Но как? Может, ночью, когда все лягут спать? Мысль не показалась Косте ни странной, ни абсурдной. Главное, чтобы Ника не падала духом и знала, что она не одна.
      
       ГЛАВА 21
       После полуночи фонари на улицах гасили, и поселок освещался лишь одинокой лампой луны. Холодный свет стекал на жестяные крыши, путался в кронах деревьев. Костя вышел к особняку Ивановых. По другой стороне улицы сплошной черной стеной стоял лес. Ночью деревья были неразличимы, и только вверху зубчатые контуры елей очерчивались на фоне подсвеченного юпитером луны неба. Звезды казались близкими, будто близорукое небо клонилось к земле.
       Калитка была заперта. Костя перемахнул через забор, крадучись подошел к спящему дому и тихонько постучал в окно Ники. Тишина. Он стукнул опять. Прошла минута, а может, пять. Дом был глух и слеп. Здесь не ждали гостей, тем более в столь поздний час. А что если он ошибся и Ника в самом деле уехала? Костя ощущал себя полным идиотом: и чего он полез ночью в чужой дом? Не хватало, чтобы его Полина застукала. Он на цыпочках пошел прочь, как вдруг окно комнаты окрасилось оранжевым светом, отбросив яркий желтый квадрат на землю перед домом. Значит, Ника здесь!
       Костя вернулся к окну, но в плотно задернутой шторе не было ни щелочки. Он снова поскребся в стекло. В ответ электрический свет погас и вспыхнул вновь, как сигнал бедствия. Все, что Ника могла, - это зажечь лампу. Даже подойти к окну и отдернуть штору было для нее непосильной задачей. Костя представил себе, как она, беспомощная и одинокая, сидит запертая в своей комнате, и перед глазами вновь всплыла страшная картина: липкая алая струйка на белом запястье. Ника обещала, что это никогда не повторится, но... он должен быть рядом! Он должен поговорить с ней любой ценой.
       Костя сжал кулаки. Что ж, если родители Ники думают, что из нее можно сделать пленницу, то он им покажет, как издеваться над человеком. Он дробно отбил по стеклу расхожий ритм и поспешил домой. Решение пришло само собой, и Костя ни на миг не усомнился в его правильности.
       Отперев сарай, который одновременно служил мастерской отца, Костя лучом карманного фонарика обшарил опрятные полки. Отец часто говорил: "Порядок время экономит". Каждая вещь лежала на своем месте. Сейчас это было как нельзя кстати. Костя лихорадочно порылся в коробке с инструментами и вытащил алмазный резец.
      
       Ника без сна лежала в постели. Вчера, когда Полина не разрешила ей повидаться с Костей, она впала в отчаяние. Лето было на исходе, и она боялась, что им даже не удастся попрощаться. И вот неожиданный подарок - ночной визит! Значит, Костя знает, что она не уехала. Он был здесь. Жаль, что она не может дотянуться до окна и распахнуть его! Но теперь Ника знала, что делать. Она была уверена, что завтра утром Костя придет опять. Если его и на этот раз не впустят, она объявит голодовку.
       Вдруг Ника услышала слабый скрежет по стеклу. Что это? Неужели Костя вернулся?
       Лунный свет отражался в окне, покрывая его серебристой амальгамой. Алмазный резец скребся по стеклу, оставляя на зеркальной поверхности четкий след. Дрожали руки. В ночной тишине скрежещущий звук казался неимоверно громким. К тому же у Кости не было навыка в резке стекла, и он боялся, что оно вылетит и, разбившись на осколки, перебудит всю округу. Но отступать было поздно.
       Свет зажегся вновь. Зеркальность окна испарилась, обнажив оранжевые гардины.
       Когда наконец Костя отодвинул занавеску, рубашка у него на спине взмокла от пота.
       - Гаси свет, а то мегера проснется, - шепотом сказал он, спрыгивая с подоконника.
       Девочка поспешно щелкнула выключателем, и комната погрузилась во мрак. Радость, замешанная на восторге, так переполняла Нику, что она была не в силах сдержать ее. Онемев от навалившегося счастья, Ника глядела на Костю с выражением неверия и благоговения, как человек, ставший свидетелем чуда. По ее щекам медленно поползли струйки слез.
       Костя отдернул штору, впустив в комнату бледный серебристый свет, от которого все казалось нереальным, и присел на краешек тахты.
       - А я днем приходил.
       - Я знаю, - едва слышно отозвалась Ника.
       - Они тебя что, заперли?
       - Отец уехал, а Полина теперь устанавливает свои порядки. Но это неважно. Я не хочу думать об этом. Давай их всех забудем.
       Какое ей дело до того, что Полина побежит названивать отцу и он опять примчится со своими упреками. Это будет завтра, через вечность. Завтра она готова была умереть, потому что сегодня случилось самое волшебное, что могло с ней случиться. Нет, она никогда-никогда не сможет признаться Косте в любви. Особенно теперь. Она не имеет права вешать на него бремя своего признания и связывать его чувством жалости. Достаточно того, что он рядом. Она слишком хорошо знала, что не может рассчитывать на взаимность. Столько нормальных, здоровых девчонок были бы рады, обрати на них Костя внимание! У нее нет шансов. Инвалидное кресло всегда будет стоять между ними. И все-таки, если Костя здесь, значит, она ему небезразлична.
       Лицо Ники белело тусклым пятном с огромными темными провалами глаз.
       - Ты плачешь? - Костя провел ладонью по ее влажной щеке.
       Ника замотала головой.
       - Нет, просто все было очень плохо и вдруг стало очень хорошо.
       - А знаешь, Колобок нашелся, - вспомнил Костя еще одну хорошую новость.
       Теплая летняя ночь дышала в раскрытое окно. Время остановилось. Они говорили о пустяках, вспоминали общие шутки. Жаркий шепот вплетался в мерный стрекот цикад, пока и те не смолкли, оставив ночь для двоих. Мир сузился до пространства маленькой комнаты. А комната расширилась до размеров вселенной. Никто не обратил внимания, как утро высветлило небо на востоке, окрасив его в бледно-сиреневый цвет. И лишь когда солнце сбрызнуло верхушки берез золотом, отчего синие тени на земле стали еще контрастнее и с улицы потянуло свежестью, пронизанной пряным запахом трав, Костя и Ника заметили течение времени. Через окно просочился блеклый свет раннего утра, и от этого пространство комнаты тотчас съежилось.
       - Надо идти. Уже поздно, - сказал Костя.
       - Или слишком рано, - печально улыбнулась Ника.
       Они смущенно замолчали. Костя почувствовал, что не может уйти просто так. Может быть, это их последняя встреча в этом году. Надо бы поцеловать ее на прощание. Костя ощущал, что и Ника ждет этого. И вдруг совсем некстати на ум пришли слова Мишки. А что, если Ника и правда влюбилась? Тогда целовать ее будет нечестно, непорядочно, ведь он относится к ней просто как к другу. Но, с другой стороны, все это чушь, Мишкины выдумки. Он же сам притащился к Нике, да еще среди ночи. По-Мишкиному, так это уже прямо любовная страсть.
       - Ну пока, я завтра обязательно приду. То есть сегодня, - усмехнулся он и, склонившись, неловко коснулся губами щеки Никандры.
       Через минуту Ника осталась одна. Она приложила руку к щеке, будто пыталась удержать мимолетный поцелуй Кости, словно он мог вдруг упорхнуть.
       "Как прикосновение крыльев бабочки, - подумала Ника. - Как дуновение..."
      
      
       ГЛАВА 22
       После звонка Полины Родион Викторович кипел бешенством.
       - Смывай свою физиономию и немедленно едем на дачу! Достаточно! Нику надо забирать! - крикнул он жене.
       - Объясни толком, что случилось? - спросила Анастасия, выйдя из ванной с наполовину наложенной маской.
       - Нам высадили окно, вот что случилось. Причем, по всей вероятности, это дело рук так называемого друга Никандры.
       - Между прочим, я тебя предупреждала, что хорошим это не кончится. А ты вечно со своим либерализмом, - не преминула напомнить Анастасия.
       - Только не надо меня воспитывать! И вообще, можешь хотя бы сегодня убрать эту гадость с лица! - раздраженно сказал он.
       Анастасия покорно скрылась в ванной.
       Уже на подъезде к даче она решилась возобновить разговор:
       - Ты предлагаешь забрать Нику прямо сейчас?
       - Немедленно!
       - А по-моему, прежде надо поговорить с его родителями.
       - Уволь. Мне еще не хватало выяснения отношений.
       - Тогда я сама пойду.
      
       Зоя Петровна копалась на огороде, когда возле калитки появилась нарядно одетая молодая женщина.
       - Вы мама Кости? - спросила она.
       - Да. Проходите. Я только руки помою, - засуетилась Зоя Петровна.
       Такие гости в доме были нечасты. Она сразу догадалась, что это не кто иной, как жена художника. Правда, больно молодая. А какая красавица и модница - сразу видно, не из простых. Ну, Костик! Ишь куда пролез! Когда бы это к ним в дом эдакая дама пришла!
       - Я вас не задержу, - холодно начала посетительница. - Я просто хочу узнать, до каких пор мы будем терпеть хулиганские выходки вашего сына? Нам милицию вызывать, что ли?
       На мать Кости точно вылили ушат холодной воды, сбросив ее с заоблачных высей на землю.
       - Что же он натворил, чтоб милицию вызывать? Бывает, что пошутит, так ведь в этом возрасте они только ростом большие, а сами еще сущие дети.
       - Понятно, почему этому ребеночку все сходит с рук. В семье растет малолетний преступник, а родителям это шуточки.
       На этот раз Зоя Петровна не стерпела. Хорош ли, плох ли, но Костик - ее сын, и она никому не позволит обзывать его.
       - Да какой же он преступник? Что яблоки нарвал в чужом саду - так я за то его уж отругала. Он не для себя, для вашей же дочки старался, как лучше хотел.
       - Может, он и окно нам выставил из лучших побуждений? Я уж не говорю о том, что он учит Нику дерзить, говорить нехорошие слова. Вы посмотрите, как она стала разговаривать! Это влияние вашего сына!
       - Ну уж неправда. Мой Костик слова грязного не скажет. У него и отец, чтоб заругаться - это никогда, даже выпивши, - твердо заявила Зоя Петровна.
       - Вот уж спасибо, что он хоть матом не ругается. Хватит нам и того, что окно вставлять придется, - язвительно сказала Анастасия.
       - Так бы сразу и сказали, что он вам окно разбил. Муж приедет - вставит. Чего шуметь-то? С кем не случается? Не нарочно же он.
       - Ну если можно стекло случайно вырезать, - с сарказмом заметила Анастасия.
       - Как вырезать?! - брови Зои Петровны взметнулись, и она обескураженно взглянула на гостью.
       - Вот уж не знаю как. Думаю, каким-то специальным инструментом. Во всяком случае, со знанием дела. И вот что я вам скажу. Если еще раз ваш сын приблизится к нашему дому, мы больше терпеть не будем, а передадим это дело в милицию.
       Анастасия, хлопнув калиткой, удалилась. Зоя Петровна с трудом добралась до скамейки и грузно опустилась. Ноги не слушались, и ей пришлось некоторое время собираться с силами, прежде чем она полезла к Косте на чердак. Она не стала вызывать его "шваброфоном", а сама вскарабкалась по лестнице.
      
       Костик спал, раскинувшись на диване. Зоя Петровна вспомнила, как укладывала его маленьким, подтыкала одеяло, пела колыбельную. Он всегда был таким ласковым, послушным. Подбородок у матери задрожал, и на глаза накатили слезы, но, отмахнувшись от нахлынувших чувств, она грубо растормошила сына.
       - А? Чего такое? - не понял спросонья Костя.
       - Ты что же, паразит, делаешь? Ты зачем же к людям в дома лазаешь? Для этого мы тебя растим? Отец работящий, все его уважают, а сына в милицию сдавать хотят. Спасибо тебе. Уважил родителей.
       Костя постепенно возвращался к реальности. Значит, мать уже знает о его ночном визите к Ивановым. Мысли путались в голове, и было трудно объясняться, пока он еще не совсем проснулся.
       - Ма, дай я встану и потом все тебе объясню, - промямлил он.
       - Нет уж, потом будет суп с котом. Сразу отвечай. Как ты им окно выставил?
       - Резцом алмазным, - нехотя буркнул Костя.
       - Батюшки! Вот порадовал так порадовал. Как в голову-то такое пришло! Ирод окаянный! - не сдержавшись, мать отвесила ему смачную затрещину.
       - Ой, ты чего, ма, - Костя ухватился за ухо. - Так надо было. Они Нику заперли, понимаешь? А сказали, что она уехала.
       - А ты куда лезешь? Родителям виднее. Эк у него просто получается. В дом не пускают, так он окно высадил! Хватит мать позорить! От людей стыдно, - она заплакала, утирая передником слезы.
       - Ну чего ты тоже. Я ведь должен был ей помочь.
       - Так не помогают. И вообще не твоего ума это дело. У них своя жизнь - у нас своя. Ее мать приходила, милицией грозилась. Ваш сын, говорит, преступник. Каково мне это слушать?
       Костю вдруг словно подстегнули: значит, родители Ники здесь. "Представляю, какую бучу подняли!" - пронеслось у него в голове. Уж если после несчастной прогулки в лес Нику посадили под домашний арест, то сейчас, небось, вообще озверели. На этот раз он не оставит ее одну. Пусть только попробуют его выгнать! Прежде он выскажет им все, что думает!
       Путаясь в штанинах, Костя поспешно натянул джинсы и футболку и, крикнув на ходу: "Ма, я скоро!" - ринулся вниз.
       - Ты куда, малохольный? - крикнула вслед мать, но его шаги уже прогрохотали по ступенькам, хлопнула калитка, и Зоя Петровна осталась одна.
      
       Полина открыла дверь и, увидев Костю, точно повинуясь рефлексу, стала захлопывать створку, но парень протиснул в щель ногу.
       - Чего хулиганишь? Ники нет и не будет. Убери ногу! - сердито прикрикнула на него женщина.
       - Я не к Нике. Я к ее отцу.
       Костя нажал на дверь. Не ожидая напора, Полина отпрянула, и незваный гость, воспользовавшись ее замешательством, стремительно влетел в гостиную.
       - Постой, ты куда? - женщина кинулась следом.
       Столкнувшись нос к носу с художником, Костя в первый момент опешил. Перемена, произошедшая с Родионом Викторовичем, была слишком разительной. В нем не осталось и следа "доброго дядюшки", каким он представал перед Костей прежде. В холодном взгляде сквозили неприкрытая враждебность и властность. Костя вдруг оробел. Он готов был отступить перед волей этого человека, но вспомнил о Нике и, не оставляя времени для колебаний, выпалил:
       - Я пришел сказать вам, что вы не имеете права так поступать с Никой!
       Родион Викторович не мог не удивиться наглости этого парня: мало того, что он как ни в чем не бывало явился в дом, так еще и права качает!
       - Прежде чем вы станете диктовать, что я могу, а чего нет, потрудитесь меня выслушать, - голос мужчины звучал тихо, но в жестком, напряженном тоне таилась угроза. - Мы вас довольно терпели, молодой человек, но всему есть предел. Я закрывал глаза на то, что после общения с вами у Ники в речи сплошной мусор, что вы заставляете ее делать с утра до вечера дурацкие упражнения с гантелями, даже на то, что вы учите ее дерзить и огрызаться. Все это мне казалось достаточно безобидным. Однако вам этого мало. Вы увезли Нику в лес на садовой тачке, ни на минуту не задумавшись, что можете тем самым ей навредить. А выходка с окном - это уж, извините, не шалость и не мальчишество. Может, вы вообще дом подожжете? Запомните раз и навсегда. С сегодняшнего дня в этом доме вашей ноги не будет. Нику давно уже нужно было оградить от вашего влияния.
       Костя увидел в дверном проеме Нику. В инвалидной коляске на фоне металлических рычагов она казалась маленькой и хрупкой. После бессонной ночи вокруг глаз очертились темные круги, и от этого выражение лица было пронзительно печальным. Костя почувствовал, что должен ее защитить. Внезапно его робость прошла, и он с удивлением осознал, что не испытывает перед отцом Ники прежнего трепета.
       - Это от вас Нику надо оградить! Вы же не любите ее, - распаляясь, сказал Костя. - Что вы о ней знаете? Посмотрите, какие она рисует картины. А вы хоть раз подумали зачем? Чтобы вы на нее внимание обратили. Только вам это по фигу. Может, она в сто раз талантливее вас! А вы даже не замечаете. Вам наплевать, лишь бы все было спокойненько и без проблем.
       Родион Викторович резко перебил его тираду:
       - Ну, достаточно. Я вас выслушал. И не вам судить о наших взаимоотношениях.
       - Нет, мне! Потому что мне не все равно. Вы Колобка выкинули, а знаете, каково Нике одной с этой ведьмой? - Костя кивнул в сторону Полины. Теперь ему терять было нечего, и он решил высказаться до конца. Больше не в силах терпеть хамство этого невоспитанного парня, отец Ники сорвался на крик:
       - Вон отсюда!
       Он довольно терпел этого малолетнего негодяя, чтобы позволять ему оскорблять людей вдвое старше его. В душе Родиона Викторовича клокотала ярость. Его тяжелый взгляд буквально прожигал насквозь, и Косте пришлось собрать всю свою волю, чтобы не отвести глаз. И все-таки он выдержал.
       - Хорошо, я уйду. Но даже если вы поставите тысячу запоров, я все равно не отступлюсь от Ники! Я не дам вам ее убить! - сказал он, резко развернулся и зашагал прочь.
       - Костя! - отчаянно крикнула Ника, вскакивая с кресла.
       Мгновение она стояла, а потом снова упала на сиденье. В комнате воцарилась тишина. Все глядели на Нику, не в силах осознать произошедшего чуда. Девочка растерянно оглядела присутствующих, она и сама не верила в то, что случилось, и ждала от них подтверждения. Взгляд ее остановился на Косте. Несколько секунд они ошарашенно смотрели друг на друга, а потом вдруг он сорвался с места и стремительно подбежал к ней.
       - Получилось! Я ведь говорил. Ну, попробуй еще. Давай, вставай! - приговаривал он, обхватив Нику и помогая ей подняться.
       Никандра лихорадочно цеплялась за его руки, как утопающий за своего спасителя. Ее парализовал страх, что ноги подведут и она не сможет встать в другой раз.
       - Я боюсь, - проговорила она.
       - Ну чего ты, дурочка. Самое трудное позади. Ты ведь можешь. Попытайся, давай, - уговаривал он.
       Ника сделала отчаянное усилие и встала. Костя заботливо поддержал ее, пока не почувствовал, что она держит равновесие, и только тогда отпустил. Она стояла несколько секунд. Несколько долгих секунд ноги служили ей! Когда Костя подхватил девочку, вновь усаживая на кресло, она тяжело дышала и все еще не верила в чудо.
       На Костю накатила смертельная усталость, как будто он вместе с Никой впервые за много лет встал на ноги, а теперь силы покинули его. Он опустился на подлокотник дивана подле Никандры. Они смотрели друг на друга, забыв про то, что они не одни, и про недавний скандал. А потом Косте вдруг стало легко и весело, точно у него с плеч свалился груз. Парень тихонько рассмеялся. Ника эхом вторила ему.
       У Родиона Викторовича подкатил к горлу ком и сжало виски, словно их стиснул стальной венец ответственности за допущенные ошибки и грехи. Он хотел подойти к дочери, но смешался, почувствовав себя не вправе. Он был здесь лишним. Каким образом этот чужой паренек сумел сделать невозможное? Как там он сказал: "Вам на нее наплевать. Лишь бы не было проблем". Родион Викторович пытался припомнить, когда он в последний раз разговаривал с Никой, но, кроме незначащих дежурных фраз, в памяти ничего не всплывало. Вот так за суетой не замечаешь, как теряешь что-то главное.
       Внезапно ребята осознали, что за ними наблюдают, и смех оборвался. Взглянув на отца, Ника посерьезнела. Родион Викторович впервые почувствовал себя неуверенно, точно провинившийся школьник. Дочь молчала, и он тоже не знал, что сказать. Наконец он кашлянул, будто пробуя свой голос, и проговорил:
       - Тебе повезло, что у тебя есть такой друг. Повезло, - основательно, точно вбивая молотком каждый слог, повторил он.
       "Боже мой, даже не нашелся что сказать! Все пошлость и банальность", - подумал он и размашистой походкой пошел из комнаты, но неожиданно передумал и, вернувшись, положил руку на плечо дочери.
       - Кажется, я тебя совсем потерял.
       Фраза прозвучала полувопросом, полуутверждением. Ника ответила не сразу. Наконец она отозвалась:
       - Не знаю.
       - Да, конечно, - покорно кивнул Родион Викторович и, обратившись к Косте, почему-то добавил: - Вот так.
       Косте стало жалко отца Ники. Он вобщем-то неплохой человек, просто чего-то в жизни не понимает. Лучше бы он оставался таким, как раньше: уверенным в себе, блестящим, веселым. Сейчас, когда отец и дочь были рядом, их сходство особенно бросалось в глаза.
       - Ничего вы ее не потеряли. Вы ей очень нужны, даже сами не знаете как, - сказал Костя.
       Родион Викторович пытливо взглянул на паренька. Все-таки в жизни происходят удивительные вещи: полчаса назад он готов был спустить этого мальчишку с лестницы, а теперь ищет в нем союзника. Метаморфоза. Впрочем, в этом парне есть нечто настоящее. Нике и в самом деле повезло.
       - Ну, я пойду. А то там мать ждет, - проговорил Костя, поняв, что сейчас Ивановым надо побыть одним.
       - Ты ведь еще придешь? - забеспокоилась Ника.
       - Я надеюсь, все, что мы здесь наговорили, забыто, - как бы извиняясь, вставил Родион Викторович.
       Костя молча кивнул. На пороге он замялся.
       - А с Колобком как быть?
       - С каким Колобком? - не понял Родион Викторович.
       - Ну, с Никиной собакой.
       - Ну, уж если она Никина, то должна жить у нас.
      
       ГЛАВА 23
      
       Верка мрачно листала журнал, когда мать зашла в комнату и с завистью произнесла:
       - Вот умеют люди устраиваться. Сейчас у соседей была. К ним нынче художник приходил, самолично. Зойке конфеты принес. А она вся так и расцвела, как роза на навозе. Смотреть противно. "Мой Костик, мой Костик". Проныра ее Костик, больше никто.
       Верка с обидой закусила губу. Ее самолюбие было задето. Весть о "ночном подвиге" Кости уже разнеслась по поселку. Было время, когда стоило ей поманить, и Костик, как собачонка, побежал бы за ней. Как же случилось, что дочка художника взяла верх?
       - Да ему эта калека и даром не нужна, - фыркнула Верка.
       - Даром, может, и не нужна. Так ведь у них деньжищ - куры не клюют. Коробищу конфет припер - в полстола. А ты учись уму разуму-то. Студент твой ходил, он хоть раз тебе шоколадку принес?
       - Это другое.
       - Никакое не другое. У тебя только гулянка в голове, а надо обстоятельного человека искать, денежного. Вон Костик, глядишь, прилепится и себя, и родителей в старости обеспечит.
       - Скажешь тоже. Что ж он сразу женится, что ли? Ему сперва надо школу закончить.
       - Сразу не сразу, время подойдет - не заметишь как. А им свою дочку хоть за кого, лишь бы отдать.
       - Не будет с ней Костик. Если хочешь знать, он за мной бегал. Да если я только захочу...
       - Ой, ой! Глядите, как распалилась. Захочет она. Коли ты дурища, так он не дурак, чтоб ради тебя от своего счастья отказываться.
       - А это мы еще посмотрим, - скривилась Верка.
       Как она могла проглядеть Костю? Подумаешь, на полтора года моложе. Невелика беда. Зато не побоялся ночью на свидание в окно влезть. Разве Стас на такое решился бы? Он смелый, только когда рядом никого нет, а при родителях такой правильный, аж тошно.
      
       Закончив поливать огород, Костя собрался к Нике и с неудовольствием увидел, что одновременно с ним из соседской калитки выходит Верка. Она выглядела как картинка журнала. Длинные волосы рассыпались по плечам, куцая маечка туго обтягивала ее полную грудь, не оставляя простора для фантазии, а короткие шорты врезались в кожу. На Костин вкус, ей бы не мешало сбросить вес, но все же он не мог не признать, что она девчонка симпатичная.
       Сегодня Верка одевалась с особой тщательностью. Она не собиралась отдавать Костю без борьбы. В жизни случаются странные вещи. Прежде он бегал за ней и был ей совсем не нужен, а теперь, когда ушел к другой девчонке, Верке казалось, что из всех парней ей необходим только он. К тому же было унизительно проиграть такой скелетине: ни кожи, ни рожи.
       - Привет. Куда направляешься? - спросила Верка, пристраиваясь рядом с Костей.
       - А тебе какое дело? - хмуро отозвался он.
       - Уж и спросить нельзя. И вообще, чего ты на меня окрысился?
       - Знаешь, Верка, что-то я тебя не просеку. Чего тебе от меня надо?
       - Глупые вы, мужики, как пробки, - покачала головой Верка и, кивнув на мостик, услужливо протянувшийся через канаву, предложила: - Может, в лес зайдем, посидим?
       - Смотри, как бы тебя комары не загрызли, - криво усмехнулся Костя.
       - А ты отгоняй. Пойдем, а? - просительно сказала Верка.
       Ее пальцы игриво скользнули по рукаву его рубашки.
       - Нет. Поздно уже. Чего в лесу делать?
       - А когда-то ты так не думал. Сам меня зазывал, - напомнила Верка.
       - Когда-то бабушка была девочкой, а теперь вставную челюсть носит. Пора мне.
       Он без особого старания попытался высвободиться, но девчонка не отпускала. Костю обуревали противоречивые чувства: ему хотелось бежать отсюда, но ноги, как чугунные, приросли к земле. Нет, Верка ему не нравилась. Он слишком хорошо видел все ее недостатки, но, вопреки всему, сейчас, когда она была так близко, его тянуло к ней, как магнитом.
       Верка видела, что Костя колеблется. Сейчас важно его не упустить. Она преградила ему путь и положила ладонь на грудь, будто жестом приказывая остановиться. В темных влажных глазах с поволокой таился вызов. Верка не раз убеждалась, что этот взгляд действует безотказно.
       - К ней, что ли, торопишься? Или ты у нее вроде как на службе, на минуту опоздать боишься? Ловко она тебя скрутила, - язвительно сказала она.
       - При чем тут она?
       Костя отвел глаза. Взгляд его упал на грудь Верки, зазывно торчащую из глубокого выреза майки, и парень окончательно стушевался.
       - А если ни при чем, что же ты боишься поболтать минутку со мной? - она твердо взяла его под руку.
       Свернув на мостик, они перешли через канаву и, пройдя несколько метров по тропинке, дошли до мшистого бревна. Верка опустилась на прогретый за день плюшевый мох, запрокинула голову и жестом, почерпнутым из рекламных роликов, откинула назад густые длинные волосы.
       - Костя, скажи, только честно, я тебе нравилась?
       - Ну, - неопределенно промычал парень.
       Он не мог понять, зачем она опять затеяла игру в кошки-мышки: то неприступную из себя корчит, то завлекает.
       - А почему же ты теперь меня избегаешь? Разве я изменилась или стала уродиной? Да не стой истуканом. Садись, я не кусаюсь. Или боишься? - улыбнулась она.
       - Чего мне бояться? - пожал плечами Костя и нехотя опустился рядом.
       - Думаешь, я прикалываюсь? Небось, все баню вспоминаешь? Все из-за Аньки, клянусь. Хочешь, я тебе докажу, что сейчас это серьезно? - Верка придвинулась вплотную, прижавшись мягким, полным бедром.
       - Не надо мне ничего доказывать, - Костя отодвинулся.
       - Вот видишь, боишься, - хохотнула Верка. - Я ведь тебе до сих пор нравлюсь, но ты самому себе боишься в этом признаться.
       Она вдруг обхватила его за шею и прильнула губами к его губам. Костя чувствовал влажный податливый рот, запах сигарет, смешанный со слащавым ароматом духов. Ее губы раздвинулись, приглашая Костю разделить поцелуй. И он бессознательно ближе притянул девчонку к себе.
       - Хочешь, я теперь буду гулять только с тобой? Пошлю Стаса куда подальше, а ты эту художницу. Нам больше никто не нужен, - жарко шептала она, целуя Костю.
       И тут он опомнился: зачем все это? Отчего он сидит здесь с Веркой, когда его ждет Ника? Запах сигарет вдруг показался тошнотворным. Веркина рука беспардонно скользила вверх по его бедру, как жадный паук. Костя поспешно вскочил с бревна, стряхнув с себя Веркины объятия, и резко сказал:
       - Хватит, мне надо идти.
       - Куда? К этой скелетине? Неужели я хуже? Ты ведь сам понимаешь, что тебе нужна я, а не она. Какая тебе с нее радость? Разговоры разговаривать? Или ты только на это способен? - Верка зло сощурилась.
       Обвинение больно задело Костю. Что он, не мужик, что ли? Чего отказываться, если Верка сама на нем виснет? В конце концов, у всех это когда-нибудь случается в первый раз. Но тут же в памяти укором совести всплыла Ника, и ему стало стыдно за собственные мысли.
       - Дешевка ты, Верка. Дешевка! - бросил Костя и, не оглядываясь, побежал прочь.
      
       Самый долгий день в жизни Ники подошел к вечеру. Огненно-фиолетовый закат отпылал на небе. Сумерки растеклись по темно-зеленой стене леса, смыв полутона и оттенки. На поля осел влажный белый пух тумана.
       Скоро должен был прийти Костя. Никандра столько долгих дней провела, прислушиваясь к его шагам, что это стало ее второй натурой, но теперь даже ожидание окрасилось в новый цвет. Идол вдруг перестал быть безнадежно недосягаемым. Если она снова научится ходить и станет такой же, как все, Костя сможет полюбить ее. Он должен полюбить ее. Она добьется его любви, чего бы ей это ни стоило. С этого дня он никогда больше не увидит ее в инвалидном кресле. Никогда!
       Ника сидела на диване и придирчиво изучала себя в зеркале. Интересно, она может понравиться? Вроде бы не уродина, но и не красавица: веснушки на носу, волосы торчат в разные стороны. Она попыталась пригладить непослушные кудри, но, заметив, что за ней наблюдает мачеха, смутилась и отложила щетку.
       Анастасия впервые видела, чтобы падчерица прихорашивалась. "Неужели в этом заносчивом замкнутом зверьке просыпается что-то человеческое? Да, этот парнишка и впрямь творит чудеса", - с удивлением подумала женщина.
      
       Возле дома Ивановых Костя перешел на шаг, чтобы отдышаться после бега и прийти в себя. Настроение было паршивое. Почему после встреч с Веркой у него всегда остается муторное чувство? Он пятерней причесал растрепанные волосы и нажал на кнопку звонка.
       При виде Кости Ника просияла. Ей хотелось встать ему навстречу, но без поддержки это еще не получалось.
       - Диван очень низкий, - сказала она, словно извиняясь за свою неудачу.
       - Ничего, сейчас еще раз попробуем.
       Костя подхватил ее, она сделала отчаянное усилие и на этот раз встала. Подстраховывая девочку, парень держал ее в объятиях и вдруг подумал, что всего лишь несколько минут назад он обнимал Верку. Воспоминание о ее рыхлом, полноватом теле вызвало у него отвращение. Чтобы вымарать его, стереть из памяти, он крепче прижал к себе Никандру. Она была такая легонькая и хрупкая, что ее хотелось защитить от всех бед и напастей. Костю переполняла гордость за то, что он спас ее от главной беды - инвалидности.
       Нику окатило жаром: Костя обнимал ее. Это была не иллюзия, не сон. Неужели по-настоящему? Вдруг она заметила у него на шее след губной помады, и счастье тотчас слетело с нее, как листва от порыва безжалостного осеннего ветра, оставив обнаженной раненую душу. Ника знала, кто так ярко красит губы. Ее рука нащупала подлокотник дивана, Костя опустил ее на сиденье.
       - Устала? Но ничего, вот увидишь, через неделю бегать будешь, - бодро сказал он.
       Ника не могла притворяться, что ничего не произошло, и радоваться в унисон с Костей. Красный след у него на шее делал это невозможным. Она отчаянно пыталась вытянуть себя из трясины под названием обида, хватаясь за малейшую соломинку надежды. Может быть, это вовсе не помада? А может, его мама тоже красит губы ярко-красным. Чушь! К чему домыслы? Лучше спросить у него.
       - А что ты делал перед тем, как прийти?
       - Огород поливал, а что?
       - Один?
       - Нет, с симфоническим оркестром. Они мне играли, чтоб шибче со шлангом бегалось. Что за допрос? - раздраженно сказал он.
       Теперь Ника была уверена, что Костя встречался с этой противной накрашенной девицей. Как он мог, в такой день! Впрочем, все это неважно. Ведь она еще только учится быть любимой. Она добьется того, чтобы Верка и все прочие остались в прошлом и Костя принадлежал бы лишь ей одной. Пусть только не скрывает, пусть скажет правду, и она ему все простит.
       - Просто интересно, с кем ты сегодня встречался.
       - Мало ли с кем, - Костя отвел глаза.
       Откуда Ника могла узнать про Верку? Не ясновидящая же она.
       - А как тут Колобок? - попытался он перевести разговор в другое русло, но Ника не обратила внимания на его слова.
       - Ты был у своей соседки, - тихо сказала она, подталкивая его к признанию.
       - Если и был, что тут такого? Я докладывать не обязан.
       Косте на ум пришли слова Верки про то, как Ника его окрутила, и это больно задело его самолюбие. В самом деле, что он, обязан отчитываться? Он ради нее бросил Верку, бежал как угорелый, а она сцены ревности закатывает.
       - Пожалуйста, я все пойму, только не лги! - воскликнула Ника.
       Ей претили фальшивые отношения между отцом и мачехой: когда он заводил новые интрижки, а она делала вид, что ничего не замечает. Нике была невыносима мысль о том, что между ней и Костей тоже поселится ложь.
       - Что я, собственность твоя, докладывать, с кем мне быть, а с кем нет? Я к тебе не на службу хожу, - повторил он слова Верки и, хлопнув дверью, ушел.
       Пока шагал до дома, Костя немного остыл, и к нему вернулась способность размышлять. Чего он, собственно, взбеленился? Ведь и правда с Веркой был. Но как Ника проинтуичила?
       Разгадка пришла за вечерним чаем.
       - Чего это ты, поранился, что ли? - спросила Зоя Петровна.
       - Где? - Костя подошел к зеркалу и увидел след помады.
       Понятно, откуда Ника узнала про Верку. И что бы ему рассказать правду? Знает ведь, что она терпеть не может лжи, а полез права качать. Но, с другой стороны, что он мог сказать? Как Верка предлагалась ему, а он отказался? Разве про такое говорят? Да и вряд ли Ника поверит, особенно теперь.
       - Я скотина. Я полная скотина, - вслух сказал Костя.
       Завтра же с утра он решил пойти к Нике и извиниться.
      
       На калитке Ивановых висел замок. Чего это вдруг? У Кости шевельнулось нехорошее предчувствие. Уже готовый к тому, что на его звонок никто не ответит, он все же продолжал настойчиво жать на кнопку, пока к нему не подошла женщина, живущая по соседству:
       - Нету их. С самого ранья, чуть ли не с ночи в город уехали.
       - Как уехали?
       - Да вроде с дочкой что-то случилось. Срочно в больницу повезли.
       Костю словно стукнули обухом по голове. Машинально, ничего не осознавая, он добежал до дома, сообщил ошарашенной матери, что едет в город, схватил деньги и ключ от дома и поспешил на электричку. Он не помнил, как вскочил в тамбур, невидящими глазами вглядываясь в мутное пропыленное окно вагона, как после нырнул в зияющую пасть метро и как, наконец, нервничая и торопясь, не мог открыть ключом дверь собственной квартиры. Мир вокруг скомкался в непонятное месиво звуков и красок, сквозь которые настойчиво пробивалось единственное стремление: надо найти Нику. Надо срочно ее найти!
       От списка номеров рябило в глазах. Палец упрямо, как азбуку Морзе, выбивал цифры на кнопках телефонного аппарата. SOS звонками отдавалось в приемных покоях больниц и клиник. SOS! Он должен был найти ее, должен был сказать, что ни Верка, никто другой ничего не значат для него. Он должен...
       - Иванова Никандра... Не поступала...
       - Такой нет...
       - Иванова? Это старушка с воспалением легких?
       И вдруг попадание:
       - Пятнадцать лет? Это та, что перерезала вены? Не довезли ее.
       Трубка выскользнула из пальцев. По комнате глухо раздавались телефонные гудки, но Костя ничего не слышал, кроме горячей пульсации в висках. Перерезала вены... Не довезли... Вены... Не довезли... Не довезли...
       Оглушенный, он не знал, сколько времени сидел так, а потом, как во сне, медленно поднялся и вышел из дому. Он не думал, куда идет и зачем. В горле стоял удушливый ком. Слез не было. Внезапно навалившееся горе убило в нем все, даже способность плакать. Не в силах выдерживать настойчивой пульсации крови в висках, Костя побежал, сначала медленно, а потом все быстрее, словно можно было убежать от свалившейся на него беды. Он мчался, как слепец, не видя ничего перед собой. Люди шарахались в стороны, машины тормозили, визгливо скрипя тормозами.
       Костя не заметил, как очутился в парке. В будний день здесь было пустынно. Потревоженные листья шуршали под ногами. Легкие болели от напряжения и, казалось, вот-вот разорвутся, но Костя продолжал упрямо двигаться вперед, пока не упал в изнеможении на настил еще не пожухших золотых листьев. Деревья с растрепанными кронами цвета майского меда, как живой укор, обступали его со всех сторон. Задыхаясь, он в бессильной ярости ударил кулаками по земле, и первые слова, пробившись сквозь немоту, вырвались у него из груди:
       - Дура! Дура! Зачем ты это сделала?! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
       И тогда он заплакал. Слезы катились по щекам. Беззвучные рыдания душили его, но он не думал о том, что его могут увидеть. Сейчас он существовал вне мира, вне людей. Он впервые со всей горечью осознал, что так и не успел сказать ей самые важные слова. Это была не жалость и не порыв "благородного целителя". Он любил ее.
       Поздно. Все кончено. В его жизни больше никогда не будет такой девчонки. Единственной на фоне разукрашенных кривляющихся марионеток.
      
      
       ЭПИЛОГ
       Песчинка времени величиной в год просочилась через вселенские песочные часы, унеся в прошлое осень, зиму и весну. Лето вновь пригнало дачников на загородные участки. Жизнь продолжалась. По улицам все так же носилась детвора. Народ возился возле грядок. Мир не заметил, что кого-то за этот год не стало.
       На мгновение Косте показалось, что в самом деле ничего не изменилось и на веранде огромного особняка его по-прежнему ждет Ника. Но он знал, что никогда не решится пойти туда, чтобы не будить воспоминаний, которые пытался похоронить весь долгий год. "Если бы не я, она была бы жива", - неотвязным кошмаром всплыло в голове. Страница перевернута. Дом пуст.
       Костя зашел в лес, но и здесь его окружили призраки. Тень Никандры пряталась всюду, куда он возил ее в тот единственный раз. Неужели она будет преследовать его всю жизнь?
       Костя свернул с тропы на поросшую незабудками поляну и воочию увидел Нику. Она шла, ступая по островкам незабудок, как по оброненным на землю лоскутам неба. У Кости пересохло в горле. Что это? Сон? Бред? С каждым шагом она приближалась. Вдруг из кустов выскочил холеный черный пес с закрученным хвостом и, играя, напрыгнул на девочку.
       - Колобок, ну же! Сидеть! - приказала она.
       Жива? Но ведь этого не может быть! И все же...
       - Ты?! Вы так быстро уехали... - прошептал он.
       - Да. У меня поднялась сумасшедшая температура. Два дня провалялась в бреду, а потом кризис прошел.
       - Но в больнице сказали, что ты... что тебя... - Его взгляд скользнул по ее запястью и не нашел шрамов.
       - В какой больнице? Я не была в больнице. Сначала папа собирался отвезти меня в клинику, но профессор посоветовал подержать меня дома.
       Значит, год назад там, в больнице, на холодном металлическом столе осталась лежать другая девочка. Все это время он жил в кошмаре, придавленный и уничтоженный одной лишь ошибочной фразой медсестры из приемного покоя.
       - Где же ты была весь этот год? Где же ты была? - проговорил Костя.
       - Я не знала, как тебя найти.
       Все еще не веря в то, что Ника стоит перед ним, Костя протянул руки и бережно, словно видение могло исчезнуть от прикосновения, притянул ее к себе. Ее губы были прохладными и податливыми. От нее пахло земляникой.
       - Скажи, ты ведь выдумал ту девочку, Костянику? - прошептала Ника.
       Костя мгновение помедлил. Он вспомнил мелькание желто-зеленого платья в листве, сказочный гриб - подарок Никандре, липкую струйку ягодного сока на запястье.
       - Да, - кивнул он и тотчас поверил, что так оно и было.
       - Я так и думала, - улыбнулась Ника. - Ведь черника не поспевает в июне.
      
      
      
      

  • Комментарии: 31, последний от 10/07/2019.
  • © Copyright Крюкова Тамара Шамильевна (akvil_sb@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 319k. Статистика.
  • Повесть: Проза
  • Оценка: 5.79*206  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.