Кирпичев Вадим Владимирович
Особенности Национальной Фантастики

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Кирпичев Вадим Владимирович (vkirpichev@mtu-net.ru)
  • Обновлено: 23/06/2010. 36k. Статистика.
  • Рассказ: Фантастика
    • Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всякие истории случаются на конвентах фантастики. Вот и я поспорил с одним фантастом, что смогу написать вменяемый рассказ о Конвенте с такой "великолепной семеркой" героев: Аллах; Один из известнейших фантастов России; Первый олигарх Украины; Агент ЦРУ (как же без него); Лучший из патриотов России; Лучший историк Украины; Пророк Мухаммед. Пари я выиграю, если средняя читательская оценка рассказа будет выше 7 (хорошо).
    •    Вадим Кирпичев
      
       ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ФАНТАСТИКИ
      - За фантастику!
      Мы чокнулись, выпили, и вдруг люстры замерцали, позеленели, а голоса вокруг загундосили как на тянущем магнитофоне.
      - А помнишь ту субботу, которую мы все не помним?
      - О своем творчестве скажу так: Чехов тоже неплохой писатель, но...
      Банкет, завершающий третий день фестиваля фантастики, плавно перешел в гудёж. Кто бывал на конвентах, поймет, о чем идет речь. Локи шмякнул голову в торт и с белой физиономией стал носиться по залу за Олди. Две полураздетые девицы готовились прыгнуть в фонтан. Люстры наливались зеленью все сильнее.
      Пока не началось, надо уходить. Следующая рюмка будет рюмкой бифуркации, как метко назвал такую рюмку один мой знакомый философ. Моя жизнь после этой проклятой бифуркации так кувыркаться начинает... Во внутренний карман куртки я сунул бутылочку минералки, прихватил пару бананов и двинул на выход. Лишь бы какая сволочь не тормознула.
      Последний раз я допился до бифуркации после ток-шоу, на котором представлял патриотов России. Схлестнулся я тогда с одним известным демократом, и завелись так, что после эфира продолжили диспут в одном уютном ресторанчике на углу Климентовского и Пятницкой. Понятно, демократ столько не выпьет, но и я очнулся только через две недели на южном берегу Байкала в юрте шамана. За эти дни мы с шаманом уничтожили годовой запас мухоморов, а дожидаясь катера, еще горячо обсуждали проблему ложной тождественности бытия и мышления у Шеллинга.
      Пакостная вещь эта рюмка бифуркации. После нее начинаешь видеть души людей, а это, доложу вам, бр-р-р...
      Русскому патриоту уйти по-английски с украинского банкета мудрено. Я линкором продвигался к выходу, грудью расталкивая протягиваемые со всех сторон пластиковые стаканчики с водкой. Воля у меня железная. Нельзя, значит, ни капли. Соблазнять бесполезно. Хоть сам Сатана явись передо мной с рюмкой в руке - утрется нечистая сила, не уговорит меня выпить и сам Сатана. Но тут подвалила группа украинских товарищей-фантастов с бутылкой и кто-то провозгласил:
      - За Россию!
      Души людские на этот раз я видеть не сподобился, зато вмиг приобретенным трансцендентным зрением увидел кое-что похлеще. Но даже это "похлеще" оказалось чепухой по сравнению с тем, что случилось через мгновение.
      Подкатил кортеж иномарок. Вверх по ступенькам бежали охранники, занимали позиции. И тогда среди высоких гостей фестиваля, среди нынешних князей Украины, я увидел его.
       * * *
      - Димыч, а кого бы ты альтернативно расстрелял из российских деятелей ради счастья России?
      Димыч - это я. Представлюсь изящно: многие считают, что президент России и ее лучший литературный критик, из пишущих о фантастике, - тезки. А вопрос мне задал Ильич.
      Украинские фантасты пишут или плохо, или вдвоем. Исключения из этого правила редки, а самое яркое из них - Ильич. Зашифрую его Ильичем, чтобы никто не догадался, что речь идет о самом талантливом историке Украины. Внешности он известной: после лекций мог бы запросто подрабатывать двойником Ленина.
      - Давай Ивана Грозного прищучим, - наседал Ильич, - ну для начала. А что? Шлепнули одного мерзавца, и повернули мы Россию на европейский путь.
      Подход Ильича мне, в общем, нравился, правильный товарищ. Но царя жалко. Казань взял. Сибирь прирезал. Не самый худший царь. И в данную минуту у меня голова болела о другом. Не о том я гадал, что было бы с Русью без Ивана, а о том, куда нас самих занесет сегодня нелегкая, ведь за дальним столиком вип-зала стучал по ноутбуку, ворожил и все слышал он.
      Ильич тем временем вцепился со своей идеей в Казаха. Для полной неясности назову его именно так. Казах - лучший и самый известный (сие не всегда совпадает) современный российский фантаст. Прославлен он бестселлерами о "сторожах", а блокбастер "Ночные сторожа" стал культовым для простых любителей кино.
      Выискивая, кого бы замочить ради счастья моей Родины, Ильич набросал во многом совпадающие списки Героев и Негодяев России - Ильич хороший историк. Смотрю, шерстит он расстрельные списки, и глаза у него разбегаются. Особенно наш альтернативный историк возбудился, когда дошел до князя Урусова. В Ильича будто Ленин вселился: "...сволочь, интриговал при Николае Втором, мутил воду при Керенском, а потом лебезил перед большевиками, паек лишний выпрашивал как жертва царизма. Вот бы шлепнуть мер-рзавца!"
      Вошедший в раж Ильич даже картавить стал, так ему хотелось со всей пролетарской беспощадностью пустить в расход гадину. В сердцах он схватил бутылку водки, наполнил три стаканчика и предложил ими голосовать "за" или "против" расстрела Ивана IV, вернувшись к кандидатуре царя. Набрались мы для хронопрогрессорства достаточно, но меня вдруг торкнуло: "Не надо голосовать, иначе сегодня на конвенте такая альтернативная история случится - не расхлебать".
      Но как мужикам объяснишь свои трансцендентные тревоги, когда водка уже в стаканах?
      Мы и взялись за них, но выпить не успели, ибо получили приглашение перебраться за соседний столик. Звала нас птица такого вип-полета, отказывать которым не принято.
      Пока телохранители двигают мебель, скажу пару слов о месте действия.
      Город фестиваля, по аналогии с Россией, можно назвать северной, культурной столицей Украины, на которую Киев смотрит как на город не совсем украинский, а тот в отместку считает Киев городом вполне мещанским. Беседу о судьбах России мы вели в вип-зале. Пластиковые стаканчики - это, пожалуй, и все, что осталось от былого демократизма конвентов фантастики. Разложение родоплеменного строя фэндома на высшие касты и общую массу случилось не сегодня, поэтому мы сейчас и пировали избранным кругом, а писатели средней руки и безденежные фэны шумели в зале общем.
      За столом, к которому мы перебрались, сидели двое. Первый - Ахмет, он же и первый номер в списке олигархов Украины. Второго назову настоящим именем - Майкл. Контора давно к нему присматривается. Работает Майкл под вывеской здешнего Английского культурного центра, но сейчас даже дети Африки знают: вывески эти малюют в ЦРУ исключительно для туземцев.
      В глазах - голубая сталь, челюсть-подкова, в общем, морда, как у Марлона Брандо. И плечи широкие. Такого и мне в трех раундах не уложить. Судя по загару, обучали Майкла читать на ночь украинским детишкам сказки Диккенса в лагерях Кандагара. Кстати, своей работы на Контору я не стыжусь. Моя триада русского патриота проста: надо пить водку, служить Конторе, верить в Бога. Вариации допускаются: можно пить коньяк.
      У пьяного все мысли на лице, а црушник набрался прилично, поэтому, пока Ильич объяснял новым знакомым свою идею, я читал мысли Майкла.
      "Болтуны вы никчемные, писателишки. Настоящие альтернативные историки работают у нас, в Лэнгли. Мы назначаем президентов, командуем премьерами, фабрикуем революции".
      Майкл на глазах наливался презрением, но сказал совсем не то, что я от него ожидал:
      - Тс-с! Я знаю, кого надо ликвидировать. И русским будет хорошо, и нам.
      Он стал пьяно нудить о своем несчастном приятеле, друзей которого радикальные исламисты взорвали в Ираке, а невесту застрелили в Афганистане. Рассопливился он до такой степени, что и дурак мог догадаться: речь идет вовсе не о приятеле. В конце рассказа Майкл чуть не заплакал, так его расстроили эти бесстыжие зверюги-исламисты, нагло атакующие в Ираке и Афгане американскую демократию.
      Наконец он хлопнул водки, взбодрился и объявил:
      - Пророка Магомета. Его убираем. Без него мир точно станет американским и свободным.
      В тот же миг под потолком полыхнула видимая только мне голубая молния, а после молнии пошел пьяный сумбур. Для улучшения мировой истории под расстрел мы поставили две кандидатуры - Ивана Грозного и Магомета, - а голосовать решили пустыми стаканчиками, которые тут же и наполнили. Вот только голоснуть не успели.
      Ахмет вдруг начал доказывать, что у реальных донецких пацанов принято отвечать за альтернативный базар, мол, спьяну многие кричат, что играют как Бекхэм, а выпусти игрочишку на историческое поле, так обосрется этот Бекхэм по самые уши.
      В заключение олигарх ребром ладони рубанул стул. Стул развалился.
      - Молодец, Ахмет! - Ильич хлопнул укроолигарха по плечу с панибратством человека, который в своих опусах учит Цезаря правильно Галлию покорять. - Но и мы кое-что можем.
      Ильич рухнул на пол и принялся отжиматься, демонстрируя отменную физподготовку. Поднялся шум, раззадорились и вспомнили молодость все. Ахмет продолжил ломать стулья. В ручище Казаха неведомо откуда появилась беспроводная компьютерная мышь - сжался кулак, и только обломки посыпались. Майкл бросился искать серебряный доллар, чтобы прострелить его с десяти ярдов. Каюсь, и я грешным делом соблазнился. Предъявил трюк, пару раз выручавший меня в ночной московской тусовочной жизни. Стоит для разъяснения перспектив кулаком прошибить стеночку или дверь, глядишь, драку и заболтали. На этот раз я ограничился одной дверью.
      Мини-шабаш закончился, как начался, невозмутимая обслуга убрала мусор, а мы взялись за стаканы. Выпили, закусили и теперь уже сами начали подначивать олигарха. Мол, даже с его связями слабо организовать настоящую альтернативную историю и в деле проверить таких орлов как мы. Мы стебались, куражились, готовые не только стаканчиками решать судьбу пророков и царей, а надо было просто обернуться.
      Он уже не сидел в сторонке, не тарахтел по ноутбуку, а стоял за нашими спинами.
      Я люблю навешивать на людей ярлыки, а тут оказался в затруднении. Вышитый золотом чапан, огненно-рыжая борода, царская осанка, пронзительный взгляд черных глаз, в руке - потертый портфель, как у Жванецкого. Сперва я почему-то хотел назвать его Инопланетянином, но затем, когда Ахмет представил его консультантом по древним рукописям и артефактам, прикрепил к нему бирку Консультант.
      Майкл с сомнением смотрел на товарища исламской наружности, я же чувствовал: этот могучий мужик в халате и есть часть той силы, которая шутит всерьез. Но тут взвился Ильич и потребовал доказательств того, что этот хрен в халате сможет нам организовать историческое сафари. Эх, не имел Ильич моего трансцендентного зрения, не видел, что не требуется здесь никаких таких доказательств.
      Бородач спорить не стал. Он вытащил из кармана пульт, клацнул и минералка на нашем столе превратилась в вино.
      - Извините, халтура получилась, - явно недовольный предьявленным "доказательством" Консультант отшвырнул пульт и стал копаться в портфеле. С оценкой фокуса я не спорил: воду в вино любой московский бармен способен превращать. Тем временем Консультант вытащил из портфеля пульт побольше. Клац, и вино превратилось в жидкость поинтересней.
      - Хроноконьяк, коньяк времени, - пояснил фокусник.
      - Классный, как это тебе удается? - принюхавшись, зажмурился Ильич.
      - Нанотехнологии.
      Пришлось проверить кошелек. Я всегда проверяю на месте ли кошелек, когда рыжие при мне говорят о нанотехнологиях.
      - За альтернативную историю! - поднял стаканчик Ильич и уже пустым припечатал к столу: - Ивана Грозного.
      Майкл уравновесил исторический жребий своим стаканом:
      - Ликвидируем Магомета.
      У меня со времени службы в погранвойсках с исламистами свои счеты. По моему разумению, нечего царями разбрасываться. Царя не выдам. Да и за Византию обидно!
      - Магомета, - поставил я свой стакан.
      Все посмотрели на Казаха. И подвел меня Казах, неожиданно проголосовав за ликвидацию Ивана Васильевича.
      На столе стояла ничья. Два-два. Решающий стаканчик оставался за олигархом. Он отошел посоветоваться с Консультантом, а мне не по себе стало. Это что же получается? Я быстро просчитал судьбу Руси без Ивана IV и чуть было не протрезвел, так в груди вскипело. Худо матушке-России придется.
      А парочка все шепчется, слышу, о кризисе что-то бормочут, о новом проекте. Тут меня и осенило-огорошило! Понял я все коварство замысла татаринова. Сейчас мы по пьяной лавочке рванем в шестнадцатый век, грохнем там грозного царя, и ничего не будет: ни взятия Казани, ни движения на восток. России не будет, господа! А Ахмет возглавит Орду и станет вторым Батыем.
      Олигарх вернулся к столу.
      В чем дело? Почему тянет татарин? Все равно на казнь Грозного поставит! Духу не хватит у него пойти против...
      Но тут Ахмет махнул водку и с хрустом раздавил стакан:
      - Убрать Магомета!
      Охранники вскинулись, будто приказ услышали, и все завертелось. Телохранители бежали к дверям, обеспечивая отход. Захрипели рации, зазвучали команды.
      Миг - и мы вылетели на улицу, скатились по ступенькам к лимузинам. Подогнали и тут же убрали "Мерседес". Прихвативший бутылки с коньяком времени Ильич стал рвать пробку, но Консультант его тормознул:
      - На одном коньяке нам до восьмого века не добраться, здесь кое-что покруче требуется.
      Он нацелил пульт в небо и щелкнул по самой яркой звезде. Звезда погасла, а соседняя отпрыгнула в сторону. Рыжебородый фокусник чертыхнулся, вернул обе звезды на место, достал из портфеля алого цвета пульт и клацнул по третьей звезде. Та начала стремительно приближаться, затем разделилась на два огонька, оказавшихся габаритами летающей тарелки. Когда тарелка подлетела к нам, кровавый свет стоп-сигналов осветил весь город. Еще бы! Я-то видел, что лампочками стопов служили красные карлики. Дизайн тарелки был вчистую слизан с "Феррари". Гулявшие по площади горожане никакого внимания на небесное "Феррари" не обращали - три дня фестиваля фантастики сказывались.
      Первым очутился в тарелке Казах. При всей кажущейся неповоротливости, когда надо, он всегда умудряется быть первым. Последним запрыгнул Ахмет: он бегал к "Мерседесу" за свертком. Из свертка торчали два проводка разного цвета, отчего я сразу подумал о бомбе. Для кого татарин прихватил "бомбу" думать было некогда. Операция по ликвидации великого пророка началась.
      Консультант распечатал бутылку с хроноконьяком. Ильич приготовил посуду. Тщательно вымеряя века, бородач разлил коньяк времени по стаканчикам. Ароматный, гад, лучше "Мартеля"!
      Жахнули.
      И не успел я подумать, а можно ли пить за рулем летающей тарелки, как огнебородый ведун ударил по газам, и мы прыгнули к звездам.
      А потом и за звезды.
      И очутились в седьмом веке.
      Мекку я сразу узнал.
      В свое время я ее не только по советским штабным картам изучал. За четырнадцать столетий она расстроится прилично, а сейчас - городишко, хорошо просматриваемый с холмов к востоку от него, на которых мы и приземлились.
      Всей хронопрогрессорской бандой мы вывалили из тарелки размять ноги. Солнце заваливалось за Меккой в Персидский залив. К городу поспешал караван верблюдов. Пока мы любовались сиреневым закатом, Консультант заглянул в портфель, и выяснилось, что спецоружие для ликвидации пророка надо было прихватить в двенадцатом веке по дороге. А он забыл.
      Что за комиссия! Был у меня в отделении похожий боец. Вроде толковый, а вечно опаздывает, самое важное забывает, в тумбочке бардак.
      Порешили так. Консультант мотает в двенадцатый век за своим спецсредством, а мы тем временем проводим разведку, устанавливаем координаты Магомета. Портфельчик свой необыкновенный и коньяк времени бородач нам оставил, объяснив, что последний есть средство универсальное, вербальное и антипроблемное. После чего вскочил в небесное "Феррари" и умчался, только стоп-сигналы полыхнули алым светом у горизонта.
      Очутившись в седьмом веке, чем первым делом надо заняться? Правильно. Ильич так и сделал: моментально нашел пенек, разлил хроноконьячок и объявил не без юмора:
      - За Вавилон!
      Мы дернули и заговорили на всех сорока языках здешней Ойкумены. Заодно протрезвели чуток. Я сразу заметил: коньяк времени не пьянит, а трезвит и воодушевляет. Такое вот странное сочетание.
      Воодушевленные, мы полезли в портфель. Извлекли из него неизвестный прибор, смахивающий на монитор, палатку, мешочек золотых монет и четыре тюрбана. Прибор и палатку други оставили мне, а сами хлопнули на дорожку по рюмашке, прихватили золото, нахлобучили тюрбаны и отправились на разведку в Мекку. И седьмой век им по колено.
      Оставшись на хозяйстве, я первым дело попытался разбить палатку, но когда не досчитался колышек, не удивился, и отправился через дорогу в ближайший лесок. Шел, озирал окрестности, разглядывал холмы и молодость вспоминал. Холмы знакомые, в конце восьмидесятых мы здесь навели шороху. Лихое было время. Хадж-бросок нашего спецотряда наделал такого шуму, что даже Эр-Рияд постарался все побыстрей замять и жаловался в Вашингтон и Москву на "русских головорезов" только по дипканалам. За рейд мы сперва получили выговоры, потом - медали, а легенды об этой тотальной зачистке лагеря экстремистов до сих пор по Конторе бродят. Славный вышел тур по святым местам с калашом за плечами.
      В лесу я первым делом выломал добрую палку - все-таки дикое Средневековье вокруг, - а вскоре по мухам и его обнаружил. В ранах - клубки желтых червей, глаза выклеваны. Сутки назад зарезали бедолагу, причем работа топорная, любительская. За время службы насмотрелся я на таких жмуриков, от них подальше и в фантастику ушел. А может, и по другой причине я спрятался в пацанячьи выдумки и виновата здесь моя собственная теория греха. По ней, боекомплект нарушений шестой заповеди израсходован мною давным-давно.
      Палатку ставил в удовольствие - силушка есть. Только закончил, слышу, кто-то благим матом орет. Смотрю, бежит сломя голову по дороге паренек, а за ним всадник на верблюде скачет, мечом размахивает.
      Парень за палатку шмыг, а всадник спрыгнул с верблюда и за ним. Тут я навстречу вышел. Рожа его разбойничья мне сразу не понравилась. И точно: хозяин верблюда как пошел мечом махать. Да всерьез. Я уворачиваюсь, палкой отмахиваюсь, а тот рубит, наседает. Сперва хотел разбойнику руку сломать, а потом изловчился, да как шурну его в шиповник. Пока он визжал, выбирался, я по привычке стену или дверь высматривал - фигушки, нечем бандита впечатлить, только верблюд на меня прокуренные зубы скалит. Ну, я взял, да и со всей дури как заеду кулаком верблюду в морду. Падать эта горбатая скотина почему-то не пожелала, а тут и хозяин выскочил из колючек.
      В общем, картина: разбойник озверел вконец, так и тычет мечиком, паренек в ужасе выглядывает из-за палатки, верблюд уже сидит на заднице и на нее то ли обижается, то ли удивляется.
      Наконец я подгадал момент, выбил меч, огрел дурака палкой по хребту и пинком под зад придал ускорение в нужном направлении. Миг, и разбойник, и пьяный верблюд исчезли за поворотом. Оружие я зашвырнул в палатку, и, дабы дать парню время успокоиться, решить его малость проводить в сторону города.
      Дорогой познакомились. Чтобы не заморачивать утомленную конвентом память, я переиначил заковыристое восточное имя парня и назвал его Мухой. Прозвище придумалось удачное: парень живой такой попался, непоседливый, вьется вокруг мухой, всем интересуется, обо мне расспрашивает.
      Врать я не привык, поэтому назвался консультантом по древним рукописям, специалистом по текстам, так сказать. Что тут нового придумаешь? Специалист по рукописям - это идеальная крыша для хронопрогрессоров. Но в данном случае придумка вышла не в масть. Муха тут же набросился на меня со своими бездарными стишками - поэтом оказался, мать твою. Ну что за судьба? И в седьмом веке от графоманов не спрячешься.
      Обернулся. Смылся, гад, не вернуть. Далеко убежал разбойник. Придется слушать.
      Графоманов-стихоплетов я всегда хвалю за силу чувств, похвалил и Муху, а на прощание протянул ему палку - авось, не пригодится - и сказал:
      - Запомни, сынок, добрый человек должен быть с кулаками.
      Спалось мне в седьмом веке хреново.
      Посверкивая ножами, подкрадывался к палатке разбойничек с дружками. Вдруг мне на шею набросили удавку. Ну и прочая белиберда снилась в этом духе. А палатку не перенесешь, мужики только по ней и найдут место встречи, да и Консультанта ждать надо.
      Интересно, как они там в Мекке? Не повязали моих разведчиков? Чужаки ведь. За автора "сторожей" я не волновался: в тюрбане, да со своей казахской рожей он запросто сойдет за здешнего менялу. Ильича спасут азиатские черточки в лице. Ахмет - татарин. А вот Майкл... но в конце концов, чему-то учили его в Лэнгли.
      В дреме я еще умудрялся думать думу о грядущем мире без ислама. Варианты для России получались интересные. Заснуть удалось только под утро. Во сне мое трансцендентное зрение разыгралось, и я снова стал видеть то, что "похлеще" людских душ - я увидел души континентов.
      Они вращались.
      Медленно, с неумолимостью литосферных плит души континентов дружно перли по планете с запада на восток. Но ведь до этого момента, по дороге в восьмой век, я четко видел, что души континентов дрейфовали в противоположном направлении - на запад! Что же заставило их повернуть вспять? Что завертело их на восток, вынудило идти навстречу солнцу? Я уже был готов понять главную тайну нашей истории, но как назло проснулся.
      Разбудило меня блеяние овец.
      Вышел, осмотрелся. По склону холма пастух гнал отару. Мужиков не видно. Затянулась разведка.
      От нечего делать стал разбираться с прибором неизвестного назначения, похожим на монитор. Ткнул в одну из кнопок, и вдруг на экран выскочила голова барана. Дальше просто: нашел клавишу трансфокации и принялся разглядывать все стадо. Приборчик-то оказался вполне шпионским - до овец метров триста, а видно и слышно будто рядом.
      Навел прибор на пастуха: ба! палка знакомая. Бормочет что-то Муха, руками машет. Ясно: графоманские стишки сочиняет. Ты за овцами следи, вон, одна к лесу побрела.
      Очнулся таки Муха, заметил беглянку и давай ее умолять, просить к стаду вернуться. Овца кобенится, а он упрашивает, чуть ли не на колени становится - добрый парень. И ведь уговорил. Затем сорвал цветок и давай по новой шептать да бубнить.
      - Пр-ривет! - слышу вдруг за спиной.
      Вернулись мои соколики. Все четверо. Но в каком виде: тюрбаны набекрень, лица помятые, у Ильича щека расцарапана, но жмурится, как кот. Дово-ольный, будто Инессу Арманд встретил. Буквально светится человек от исторических впечатлений.
      Пока Ильич возбужденно рассказывал о новом слове в исторической науке, о том, что курейшиты - вовсе не дикие язычники, а свободный народ с интереснейшими обычаями и культурой, Майкл откупорил коньяк времени.
      - Что случилось? - спросил я.
      - Пить надо меньше, Димыч, - ответил Ильич.
      - Shit! - подтвердил Майкл.
      - Ну?
      - Мы не в седьмом веке, Димыч.
      - А где?
      - В шестом. В самом конце его.
      - Shit!
      - Вот именно, - согласился Ильич и объяснил, что мы с коньяком времени малость переборщили, проскочили нужную точку и очутились лет на двадцать глубже, чем хотели. Сейчас Магомету около двадцати лет, он ничем не знаменит, никому не известен - год можно искать, - поэтому надо срочно перебираться в век седьмой, когда пророк начнет свою проповедь и засветится.
      Майкл плеснул в стаканчики по двадцать лет, а Ильич провозгласил:
      - Назад, в будущее!
      Други охотно взялись за посуду, а я и пальцем не пошевелил.
      - Полетели, Димыч.
      - Прилетели. Поиски пророка Магомета отменяются.
      - Это почему?
      Пришлось этих суперхроноразведчиков ткнуть носами в экран, добавить зум и сказать то, о чем я сам догадался лишь в последнюю секунду:
      - Рекомендую, Муха. Он же Мухаммад, он же Мохаммед. Ныне бесталанный поэт, а лет через двадцать - великий пророк.
      - Shit! - Майкл выхватил пистолет, и мы все прильнули к экрану.
      Муха продолжал разглагольствовать перед овцами, так сказать, перед своей целевой аудиторией. Вдруг одна блеющая паршивка рванула в сторону. Муха и так ее уговаривал и сяк, а она упрямо прет прямо к лесу. Тогда наш поэт не выдержал да как огрел шерстяную дуру палкой по заднице. Поджав хвост, овца тут же шмыгнула в строй.
      Чепуха, эпизод?
      Не для гения. Великий человек состряпает откровение из любого сора.
      Муха поглядел на стадо, на палку и вдруг воскликнул, воздев ее к небесам:
      - Иса, ты не прав! Палкой и любовью от овец можно добиться гораздо больше, чем только одной любовью.
      Мы переглянулись. Историческая минута. Похоже, нам посчастливилось заглянуть за кулисы истории в самый момент зарождения ислама.
      Опьяненный великим открытием Муха продолжал кричать небу:
      - Прости, Иса, прости бог-неудачник, но я пойду другим путем.
      - Не далеко.
      Майкл взял собравшегося в пророки паренька на мушку. Прицелился. Но тут из-за поворота вылетел большой отряд конной стражи. Муха приветствовал подскакавшего к нему предводителя отряда, а Майкл убрал пистолет. Всадники гарцевали рядом с парнем, сами же на нас поглядывали, изучали. Я замахал Мухе рукой: "Вали отсюда!" А он, узнав, заулыбался, ответил и, показывая на меня, принялся что-то объяснять предводителю.
      Отряд запылил в Мекку. Муха сорвал цветок и заторопился к нам. Выходит, нас он отмазал, чтобы самому шагнуть под пулю.
      Разведка сплотила мужиков. Казах побежал к повороту и стал там дозором. Майкл приготовился открыть огонь. Ахмет прикрыл от меня Майкла, когда я стал напоминать, что надо дождаться Консультанта. Мужики решили довести альтернативную историю до конца здесь и сейчас.
      Сто метров.
      Казах по-прежнему стоит дозором на шухере. Ахмет продолжает меня блокировать. Ильич наблюдает - историк, прости господи. Майкл, борясь с дрожью в руках, начинает выцеливать парня, а у меня голова кругом идет. Твою мать, сейчас на моих глазах црушник ликвидирует великого пророка, а у меня нет никакой связи с Лубянкой. И весь этот шабаш творится прямо в шестом веке, причем без ведома и одобрения Кремля!
      Пятьдесят метров.
      Муха идет прямо на нас. Машет цветком. Жил себе человек, стихи сочинял, фантазировал без злобы. Тут - бац! И только желтые черви копошатся в простреленной груди. Ахмет выхватил сверток, свою "бомбу" с проводками, и начинает что-то быстро-быстро бормотать. А ведь сейчас взорвет нас всех татарин к чертовой матери!
      Тридцать метров.
       Муха улыбается. Майкл ухватил оружие двумя руками, взял пророка на мушку. Руки у него уже не дрожат.
      Двадцать метров.
      Майкл задержал дыхание. Сейчас бабахнет. Ну же!
      Выстрел. Мой удар под локоть. Гром алой молнии с небес. Все случилось разом.
      Муха рухнул.
      - Yes! Я сделал это! Исламу кирдык! - радостно завопил Майкл.
      Я перекрестился.
      И тут же над головами вторым заходом снова промчалась с ревом и свистом алая молния. Летит на бреющем тарелочка типа "Феррари", за рулем восседает Консультант, и рыжая борода его развевается, как пламя. Пролетая над Мухой, он посмотрел вниз и вдруг как швырнет прямо в лежащего парня неким предметом размерами аккурат с противотанковую гранату ПГ-7 без пускового заряда. Наверное, спецоружие против пророков применил.
      На всякий случай я залег. Прикрыл голову руками. Досчитал до пяти.
      Но ничего не взорвалось.
      Неожиданно Муха поднялся. Щас тебе - "я сделал это!", американская морда, держи карман шире. Парень-то живехонький.
      Потряс Муха головой, оглядел горизонты, поднял "гранату" и стал ее листать. Увлекся! Прилетевшая с небес книга оказалась интересной - паренек буквально прикипел к страницам, лихорадочно листнул с десяток, а затем продекламировал:
      Все тлен! И суета сует,
      Прав в жизни только ты - поэт,
      Люби красавиц, поднимай бокалы,
      Вот истинный на все ответ!
      Муха аж замычал от наслаждения, так понравились ему эти строки, затем отфутболил палку и, продолжая на ходу читать книгу и ничего не замечая вокруг, зашагал в Мекку.
      - Молодец Омар, не подвел, - сказал Консультант, возникший вдруг за нашими спинами, и добавил: - Все в машину. Времени нет ни секунды. Срочно возвращаемся в двадцать первый век, там поглядим, каково миру без ислама.
      В "Феррари" мы первым делом наполнили стаканы. Перед тем как вздрогнуть, Консультант с самым довольным видом погладил бороду:
      - Я тоже молодец! Наконец-то успел все сделать вовремя и спас Мухаммеду жизнь.
      Я промолчал.
      Как мы пробивались в будущее! Это отдельная песня. Дорога в грядущее требует значительно больше коньяку, чем дорога в прошлое. В прошлое провалиться легко: дерябнул сто пятьдесят - и здрасьте - ты в неолите, а ради будущих веков надо грузить и грузить.
      Мы справились.
      В полете Консультант раскрыл секрет своего фирменного метода. Для альтернативности истории не надо никого убивать. Достаточно подбросить эпохе нужный текст. Точечно, подходящему человеку. Текст - стрелочник истории. Так что не людей надо убирать, а добавлять тексты. Вот он и смотался в двенадцатый век к Хайяму, тот стилизовал ему свои стихи под
      курейшитские, и теперь Мухаммед неизбежно станет знаменитейшим поэтом Мекки. Путь в пророки для него закроется навсегда.
      Пока мужики спорили, каким увидят мир без ислама, я напрягал трансцендентное зрение. Души континентов в новой истории по-прежнему вращались с запада на восток, и движение это ускорялось с каждым веком. К чему приведет "неправильная" устремленность на восток, я, кажется, начинал догадываться.
      В двадцать первый век мы выломились на высоте десять километров.
      Город я сразу узнал.
      Океан. Речка. Остров-линкор. Маршруты подлета к этому городу я изучал еще по советским штабным картам.
      "Феррари" резко пошла вниз, и Майкл ребенком прильнул к стеклу. Заулыбался - небоскребы увидел. К Нью-Йорку мы приближались со стороны океана. Мелькнул знакомый островок, правда, мне показалось, что статуя Свободы в этом мире здорово раздобрела да и встречала гостей из Европы почему-то сидя. Но детали толком не разглядеть - скорость бешеная.
      На Манхэттене сходу припарковаться не удалось, народу внизу - тьма, больше, чем было. Сели прямо на тротуар, вышли. Жители Нью-Йорка бегут мимо нас, торопятся, спешат по делам, ни на что внимания не обращают. Все как обычно.
      Кроме одного. Поэтому мы и не смотрели на Майкла.
      Бедолага бросился к одному прохожему, ко второму, заглянул в лицо третьему. Мы уже давно все поняли, а Майкл по-прежнему метался в толпе. Мимо него шли сотни, тысячи, миллионы людей, но... все они были китайцами.
      - Аллах акбар! - выругался американец.
      - Спасибо, Майкл, - погладил бороду Консультант, но Майкл не услышал. Он побежал улицей, по-прежнему заглядывая в лица прохожих, и затерялся в толпе. Чайна-континент поглотил его.
      Летели над Атлантикой - это Ахмет попросил подбросить его до Малой Азии, - и над Геркулесовыми столбами Ильича пробило. По его схеме, в нашем мире вышло так: грохнув Византию, турки перекрыли Великий шелковый путь, по которому восточные пряности попадали в Старый Свет, и тем заставили европейцев искать западный путь в Индию. Закончились поиски открытием Нового Света и общим движением на запад. Ну а в мире без ислама Европа продолжала переть по пути крестоносцев на восток и так шарахнула по китайцам, что тех выплеснуло аж на американский континент.
      Молодец Ильич, разобрался, но мне он ничего нового не открыл. То, что он вычислил, я видел: души континентов - это цивилизации, и именно ислам завертел их в обратном направлении, направив саму историю на запад.
      Оставалось задать Консультанту главный вопрос, но я не успел - показалась Малая Азия.
      Ахмета мы высадили где-то за Босфором. Прощаясь, он достал "бомбу" и развязал "провода", оказавшиеся тесемками. Извлеченную на божий свет книгу он и протянул Консультанту.
      - Ого! - тот не без зависти посмотрел на олигарха. - Усманский Коран? А я столько лет его искал для своей библиотеки, - и он размашисто поставил автограф.
      Ахмет ушел. Олигарх? Теперь это мелко для него. Представьте: пред вами "свежая" история без ислама, а у вас на руках единственный на всю планету экземпляр Корана, да еще с инскриптом.
      - Ну, ты даешь, Акбар! - Ильич хлопнул Консультанта по плечу: - А молчал! Слушай, давно хотел спросить, кто все-таки прав - сунниты или шииты?
      - Я тебе ответ на мыло сброшу, а сейчас тороплюсь. В созвездии Водолея сверхцивилизация погибает, ее интеллектуалы "додумались" до идеи равенства добра и зла, - здесь Консультант пристально посмотрел на Казаха, - и доигрались. С минуты на минуту там сверхновая рванет и всех уничтожит. Надо спасать!
      Отчего ж не пособить сверхциилизации? За нами не заржавеет. Ильич мигом организовал на дорожку.
      И мы полетели...
       * * *
      Нашу троицу Консультант высадил на звездной остановке.
      Оказались мы на ней так быстро, что я не успел задать главный вопрос - а как там в мире без ислама устроилась Россия?
      - Больше нет ни секунды! Только мой текст спасет заблудшую сверхцивилизацию. С помощью этих идей она предотвратит взрыв сверхновой! - Консультант потряс над головой толстенной, на сорок авторских, рукописью, сквозь которую просвечивали звезды. Может, он и прав: ежели сквозь текст не просвечивают звезды, то нечего над ним и горбатиться.
      Швырнув рукопись на заднее сиденье, звездный водила взвился в зенит. Рукопись выпала и шлепнулась к нашим ногам. Свистели, кричали, махали руками мы не долго - в зените тут же взорвалась сверхновая. Первым нагнулся к тексту и упрятал его за пазуху Казах.
      Прошибая каблуки, подмораживал пятки абсолютный ноль. Сатурн жерновами колец стирал в порошок время. Мимо мотались летающие тарелки и блюдца. Мы были не прочь выбраться со звездной остановки, но сколько ни голосовали летающим тарелкам, никто не хотел тормознуть. Не по пути что ли?
      Мимо проплыл большой выщербленный астероид. На нем приплясывали и махали нам еврофлажками зеленые человечки. Подлетела комета. Присмотрелась к нам, принюхалась, после чего махнула хвостом и умчалась прочь.
      Вселенский мороз крепчал. Градус упал ниже абсолютного нуля и разбился. Крабовидно туманились туманности. Темнила темная материя. Затрещали под подошвами звезды.
      Что делать?
      Я хлопнул по куртке. Есть родимая! И достал прихваченную с конвента бутылочку. Теперь в ней плескалась вовсе не минералка.
      Сработала наша команда быстро, слаженно, красиво. Движением фокусника Ильич раскрыл ладонь - на ней стояли три пластиковых стаканчика. Я мигом сообразил на троих коньяк времени. Казах выдернул из космоса метеорит - приготовился им занюхать хроноконьячок - и первым ухватил посуду. Пришло время возвращаться домой.
      И тогда мы чокнулись.
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Кирпичев Вадим Владимирович (vkirpichev@mtu-net.ru)
  • Обновлено: 23/06/2010. 36k. Статистика.
  • Рассказ: Фантастика
    • Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.