КАЙЛ ИТОРР

     ОГОНЬ ЖИЗНИ


     Прощай, синева, и листва, и трава,
     И солнце над краем земли,
     И милые дружбы, и узы родства.
     Свой жизненный путь мы прошли.
     [Роберт Бернс]

     Времени оставалось всего ничего.  Семьдесят лет  -  как  можно что-то
успеть за столь краткое время?
     Полосатая  свеча,   что  отмечала  срок  грядущей  жизни,   невежливо
промолчала в  ответ на  безмолвную жалобу.  Хотя,  "невежливо" -  неверное
слово;  какое дело куску красно-белого воска до условностей,  что и  среди
людей-то не всегда считаются важными?..
     Время размышлений истекло,  Хозяйка приказала возвращаться к  работе.
Он подчинился:  подготовил для Нее подробный маршрут с  указаниями,  где и
когда необходимо прервать жизненный путь  тех,  чьи  почти истаявшие свечи
должны  были  потухнуть  до  рассвета.   Потом,  когда  Хозяйка  удалилась
совершать еженощный обход,  он  вернулся  в  Зал  Света  и  стал  собирать
погасшие огарки.
     Комья   теплого   воска   неохотно  покидали  насиженные  полки,   но
сопротивляться не  могли  -  он  находился здесь по  праву и  по  праву же
прикасался к этим символам ушедшей жизни.  К горящей свече,  символу жизни
настоящей,  ему бы просто так притронуться не удалось; когда-то попробовал
- шрам от ожога до сих пор толком не зарубцевался.  Только одна свеча, его
собственная,  не грозила прожечь плоть до кости, однако трогать ее - это в
прямом  смысле  играть  с  собственной жизнью.  Ведь  погасить огонек  так
просто...  Хозяйка со  свойственным Ей  мрачным юмором  предупредила,  что
покончить с  собой ему дозволено в  любой момент,  и  это не будет сочтено
желанием избежать тягот служения (но любые иные причины неявки на работу -
не допускаются).
     Конечно, разве можно уйти от Смерти иначе, как Ее собственным путем?
     Может быть, потом он так и сделает. Может быть...
     Когда-то,  прорвавшись в  потустороннее царство,  он  бросил к  ногам
Смерти три великих дара, потребовав взамен вернуть к жизни ту, без которой
не  мыслил себя живым.  Смерть молча провела его сперва в  Зал Света,  где
стояли  свечи  живущих,   потом  в  Чертог  Тьмы,  где  скапливались  пуды
истаявших,  оплывших огарков,  потом  -  к  Озеру Огня,  куда  эти  огарки
медленно  скользили  под   собственной  тяжестью  и   где  завершали  свое
существование.  А затем Смерть все так же молча указала на противоположный
берег озера,  на который раз за разом набегали волны пламени и,  отступая,
оставляли на черно-лаковом песке новые свечи...
     Он понял.
     Или думал, что понял. Потому поднял свои дары и швырнул их в огонь, а
затем хотел броситься туда и сам.
     Смерть остановила его и задала вопрос.
     Он ответил.
     Смерть задала еще вопрос, и еще, а он отвечал снова и снова.
     Потом, когда Смерть замолчала, спросил он.
     ...С  тех пор Она и  стала -  Хозяйкой,  потому что он остался здесь.
Служба  не  казалась тягостной,  она  даже  доставляла что-то...  нет,  не
радость,  не удовольствие -  но хотя бы удовлетворение. Конечно, жизни это
не  заменяло,  но  он  считал себя мертвым уже тогда,  когда отправлялся в
последний поход,  когда ушел туда, откуда не возвращаются (и действительно
- не возвращаются).  Ему не было дел до живых. Он еще помнил, каково это -
жить,  и памяти ему хватало. Пока жизнь оставалась по ту сторону грани, по
ту же сторону оставалось и страдание,  что толкнуло его на подвиг,  какого
ни один из легендарных богатырей не совершал...  вот только подвиг ли это?
Пришел, увидел - и остался.
     Остался он не потому,  что идти было некуда. Один путь - в Озеро Огня
- открыт всем,  открыт всегда:  хочешь -  сам туда прыгай,  хочешь -  свою
свечу потуши,  разницы нет.  Ответь Смерть иначе или не ответь вовсе... но
Она ответила так, как ответила, и потому он остался.
     Медленно,  по капле,  он собирал из озера жидкое пламя;  медленно, по
крошке,  копил воск,  не нужный более ни живым,  ни мертвым. Он перебрался
через огонь,  чтобы достать песок цвета застывшей смолы, и достал, а потом
пришлось идти еще  и  еще  раз,  потому что лишь одна песчинка из  добытой
горсти годилась в дело...
     Хозяйка не мешала ему. В этом - не мешала.
     Он не ведал,  как Она раньше обходилась без слуг,  но понимал,  что с
его  появлением Ей  гораздо  легче  стало  исполнять свои  обязанности.  В
награду за  службу Она  не  обещала ему бессмертия,  не  обещала и  долгой
жизни,  но  в  его  роду старики редко умирали своей смертью,  не  перейдя
векового рубежа.  Так случится и с ним,  в этом он еще раз уверился, глядя
на  полосатую свечу.  С  недавних пор он научился точно определять,  какой
кому отмерен срок. Можно сказать, опыт помог.
     Опыт...
     Без малого десять лет он  уже зовет Смерть -  Хозяйкой.  Многое успел
узнать, и хотя с каждым разом понимает, что знает ничтожно мало, - то, что
узнать хотел,  ему  уже  открылось.  Главное.  Что делать для того,  чтобы
сделать... то, что хочет сделать.
     Накопленный  опыт   позволил  узнать   другое:   сколько  для   этого
потребуется времени.
     Смерть не солгала - это возможно.
     Смерть не солгала - этого может добиться и он.
     Смерть не солгала -  это крайне нелегкое дело,  долгое,  кропотливое,
малейшая ошибка - и все пойдет прахом.
     И теперь,  глядя на то,  сколько успел сделать, видя, сколько сделать
осталось, и зная, что хотя впереди семьдесят лет - но что можно сделать за
такое ничтожное время?  -  он видел,  что не успеет к  сроку.  Сноровки не
хватит,  чтобы работать быстрее,  а  если принести из озера немного огня и
добавить в пламя свечи -  да,  талант его возрастет, но ведь и свеча будет
сгорать куда скорее...
     И все же придется сделать именно так.
     Наверное.
     ...Когда Хозяйка вернулась,  он попросил совета.  Нет,  не "как лучше
поступить" -  на такие вопросы ответа Хозяйка не давала. Он спросил, можно
ли... - и, не дослушав вопрос, Она ответила - можно.
     Получив разрешение,  он перебрался через Озеро Огня, куда бросил все,
чем  обладал при жизни -  лицо,  честь,  имя,  -  пересек широкую песчаную
полосу и  отыскал среди скал кусок черного камня,  который был  достаточно
мал для переноски и достаточно велик для обработки.  Вернувшись назад,  он
взял со скальной полки свою свечу, пристроил так, чтобы тени падали только
по  бокам,  посадил на  тлеющий фитиль три  капли  свежедобытого пламени и
вызвал в памяти нужный образ.
     Кровь понеслась по жилам с  небывалой скоростью,  унося месяцы и годы
жизни,  но  он  не чувствовал этого -  камень,  воск и  пламя в  его руках
соединялись и меняли форму,  обретая нужные очертания. Еще один штрих, еще
одна деталь, теперь это перенести сюда, а эту искорку сюда...
     - У  тебя  осталось менее  одного  дня,  -  раздался за  спиною голос
Хозяйки.
     Он не обернулся,  добавляя последние штрихи. Пальцы его утратили силу
и  гибкость,  но  ни силы,  ни гибкости завершающие движения не требовали.
Здесь нужны были точность и осторожность. А этого пока хватало.
     - Ты все еще можешь вернуться обратно,  -  вновь промолвила Она.  - Я
вернула бы тебе молодость и здоровье, ты их заслужил. И новое имя могла бы
дать, и новое лицо. Но взамен...
     Он покачал головой.
     - Я не искал жизни для себя. И теперь не ищу.
     Смерть отступила.
     Он с  трудом поднялся и покинул пещеру,  где провел более десяти лет.
До грани было недалеко, долго ковылять не пришлось.
     Перейдя через волосяной мост, он зажмурился и беззвучно сказал: гори.
     Бывшая  Хозяйка  обнажила кривое  лезвие.  В  льдисто-голубом металле
заиграло пламя всех угасших прежде свечей.
     А свеча бывшего служителя Смерти упала и погасла еще в полете.
     Он так и не разомкнул веки, делая следующий шаг.
     Вперед к жизни? назад по мосту? в пропасть? в небеса?
     Он не видел. И не мог бы увидеть, даже открой он глаза; черно-красная
свеча в его руках горела совсем иным огнем, и огонь этот давал совсем иной
свет...

     К О Н Е Ц