Гореликова Алла
Полукровка

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 7, последний от 22/05/2020.
  • © Copyright Гореликова Алла (alisia-g@mail.ru)
  • Размещен: 19/09/2010, изменен: 19/09/2010. 668k. Статистика.
  • Роман: Космоопера
  • Полукровка
  • Иллюстрации/приложения: 1 штук.
    • Оценка: 6.97*31  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В недоброе время начинает самостоятельную жизнь Зико Альо Мралла, дочь ханны и человека - пропавшего без вести капитана звездного корабля. Галактика стоит на пороге войны, давние друзья сбрасывают маски, враги перестают таиться, и никто не скажет, за кем останется победа. Но у Альо нет выбора, на чьей стороне сражаться...

    •   

    Часть I

      

    1. ИГРА ПО ПРАВИЛАМ

      
       Первый тост -- за самым молодым. Второй -- за прошлогодним победителем. Традиция, о возрасте которой давно позабыли самые старые ветераны. Традиция, которую мне предстоит нарушить сейчас, ибо кто самый молодой здесь? -- Зико Альо Мралла, чье имя в реестре против названия корабля победителя прошлой Игры. Прошлой, и позапрошлой, и... равного отцу здесь нет. И я не сравнюсь. Но места погибших не должны пустовать, и я сегодня за него. Сегодня и всегда, по законам его народа и по вере народа моей матери, я -- его наследница, ответчик по его долгам и продолжение его жизни, до смены, до следующего поколения. Я поднимаю хрупкую полусферу бокала, и лица соперников забавно искажаются... пью молча. Плевать на кривую усмешку развалившегося напротив илла -- мне есть что сказать, и я скажу, но сначала выпью. Я сама боюсь тех слов, что жгут мне пасть. Волна дрожи пробегает по спине, подымая дыбом шерсть: кто-то смотрит мне в затылок, не слишком заботясь о приличиях. Отца здесь уважали: самое большее, на что можно рассчитывать в этом обществе. Но я любила его! Я швыряю опустевший бокал на камнепластовый пол, мелкие брызги стекла разлетаются медленным сверкающим фейерверком, напоминая о предстоящем. "Пусть победит судьба", -- любимый тост отца, давно набивший им оскомину. Я улыбаюсь, выставляя напоказ клыки: они думают, я и в этом скопирую его, но я не из тех глупцов, что тратят жизнь, пытаясь стать копиями. Мой голос, тихий и вкрадчивый сейчас (в мурлыку-маму, усмехался отец... теплая сильная рука ерошит неотлинявший детский пух...), мой голос услышат все, это тоже традиция, хотя кто помнит еще о тонкостях ее технического воплощения?
       -- Отвечать на собственный тост не менее глупо, чем бросать вызов ушедшему. Мой бокал был за память живых и славу мертвых, а если кто из вас после стольких лет еще нуждается в напутствиях, скажу так: пусть судьба проиграет!
       Немногие из них знают меня. Но я знаю почти всех. Победитель имеет право на копии любых записей Игры, и этот приз ценится не меньше основного. У отца скопилось их изрядно; сколько раз мы смотрели их и пересматривали, сколько раз обсуждали... Записи эти исчезли вместе с отцом и его кораблем, но у меня хорошая память. Я знаю о своих соперниках все, что нужно сейчас мне знать. Отец рассказывал и о манере иллов играть полями в опасной близости от соседей по рейду, и об электронной хлопушке Теллы, напрочь выводящей из строя системы идущих следом, и о доброй сотне других более или менее общепринятых подлых приемчиков. Я знаю, Игра будет нелегкой, но я готова к ней лучше любого новичка.
       Торжественная часть коротка. Теперь у нас есть сутки до старта -- последний раз проверить системы, уладить последние дела... обратно вернутся не все. Можно уйти прямо сейчас, кое-кто так и сделает, но завсегдатаи -- а таковых здесь большинство -- протолкутся в обществе до полуночи, обсуждая соперников, открытые вакансии, новые блюда лучшего в секторе ресторана и новости ориентированного на свободных капитанов черного рынка. Новости... я сердито фыркаю. Вибриссы ловят плывущий от задней стойки запах натуральных сливок -- похоже, кто-то там очень рассчитывает на мое обоняние. Новости! Сегодняшнюю новость я предпочла бы не знать. Внеплановый налет финансовой полиции сорвал мне покупку трех тонн очищенного метаокса для планетарных движков. И уж наверное, не я одна осталась ни с чем. Думаю, постарался кто-то из присутствующих: будь у меня возможность подпортить жизнь хоть одному конкуренту, тоже не стала бы зевать.
       Я повожу вибриссами и хищно усмехаюсь: к сливкам прибавился мятный ликер. Очень даже недвусмысленное приглашение. Придется принять.
       Неторопливо иду по банкетному ангару "Клуба монстров"; разговоры не прерываются при моем появлении. Хороший признак. Я узнаю, что работать на камнегрызов нынче согласится разве что вовсе слабоумный или вконец оголодавший; что невидимки, как всегда, стравливают других и подбирают остатки; что ящеры необычайно щедры, не к добру... обрывки, но интересные.
       -- Что предпочитаете, барышня?
       Ах, вот что! Вернее, вот кто -- Блондин Вики. Громила ростом под два метра, смуглый, темноглазый и черноволосый (откуда, спрашивается, прозвище?), отчаянный парень без тени сантиментов, зато с удвоенной порцией мозгов. Папин земляк и мой хороший приятель, объявленный вне закона народом моей матери... кажется, Совет Семей внес их с отцом в черный список в один день.
       -- Привет, Блонди! -- сажусь рядом, киваю на мятный ликер. -- Это уже психическая атака. Не боишься получить достойный отпор?
       Вики галантно вручает мне сливки в высоком стакане с соломинкой и шутливо отдает честь:
       -- Когда настанет мой черед изобретать тосты, попрошу судьбу скромно постоять в сторонке. Твой метаокс прибудет утром.
       -- Я знала, что это твоих лап дело. Кого удалось убрать?
       -- Завтра увидим, девочка.
       -- Ты все еще суеверен?
       -- Больше, чем год назад.
       Мы пьем неторопливо, перебрасываясь ничего не значащими фразами. Мне приятно, что в толпе готовых вцепиться друг другу в глотку конкурентов есть человек, похожий на друга. Вику, наверное, тоже -- он спокоен, расслаблен и самую малость ироничен. Ничуть не похож на типа, с которым познакомил меня отец на Земле семь -- или восемь? -- лет назад.
       Блонди тогда прожигал отпуск в компании обворожительной по человечьим меркам блондиночки, от которой невыносимо несло невидимкой. Ну, людям-то этого не учуять! Мы столкнулись случайно, в парке возле аттракционов, и провели вместе неделю. Самую веселую неделю в моей жизни! Уж очень забавно было наблюдать, как обхаживают друг друга тертый авантюрист Блонди и прикинувшийся провинциальной дурочкой представитель расы супершпионов. Я сказала отцу про невидимку, но он пожал плечами и посоветовал не лезть: мол, Вик всегда знает, что делает, с абсолютной достоверностью.
       Я снова встретилась с Блонди спустя два года и десять месяцев после знакомства, с интервалом сто восемнадцать стандартных часов, мельком. Они с отцом ввязались тогда в идиотскую заварушку на окраине Золотой Медузы. Вляпались, два взрослых олуха, как наивные новички. А у ящеров всегда была охрана что надо, и ясно, что ничем хорошим дело не кончилось. Пришлось продать запасные энергоблоки, взять ссуду и лететь их выкупать. Счастье еще, что все действительно разумные расы почти всегда предпочитают содрать со свободного капитана кругленькую сумму в галактокредах, чем шкуру. Насколько я знаю, мелкую сошку из собственных миров ящеры тогда казнили. А мы с Виком -- Нейтрал тесен! -- с тех пор иногда сталкивались носами на узких дорожках, здоровались и даже обменивались сплетнями.
       Честно говоря, я сама не заметила, как мы с Виком стали приятельствовать. Мама, пожалуй, могла бы устроить за это выволочку: водиться с конкурентом, почти что брататься с врагом! Но мамы уже не было тогда, а отец многое мне позволял.
       -- Еще стаканчик?
       Мне незачем ждать, когда народ начнет расходиться. Пустой стакан летит в утилизатор, я сыто зеваю и говорю:
       -- Нет, пойду. Спасибо, Блонди. За сливки и за метаокс.
       -- Не стоит благодарности, киска, -- ухмыляется Вик. -- Я не очень-то рад, что тебе пришлось засветиться в этом обществе.
       -- Не называй меня киской! -- Старая игра, начавшаяся тогда же, на Земле. Вики захотел сделать мне комплимент в земном стиле, но не учел, что любая ханна воспримет это слово как оскорбление. А я тогда многое воспринимала как ханна, ведь мама еще жила.
       -- Ох ты... Я приношу тысячу извинений, Зико Альо Мралла. А на "мурлыку" ты тоже обидишься?
       -- Может быть, -- скалюсь я. -- А может, и нет. Попробуй, ты же рисковый парень.
       -- В другой раз. Доза риска должна отмеряться точно, и мой лимит уйдет на Игру.
       -- Хорошо, я подожду. Желаю удачи, Блонди.
       -- Тебе того же, Мурлыка.
       Отец никогда не отличался особой педантичностью. Я, как и он, не чураюсь импровизации, но все же предпочитаю тщательно проработанные планы. А уж к Игре я готовилась, как ни к чему до того. Здесь сложится мнение обо мне на долгие годы -- от первого раза зависит куда больше, чем от десятка последующих. Все по-настоящему важное давно сделано, но сегодняшний вечер, да и все время до старта, лучше провести на "Мурлыке" -- хотя бы ради того, чтобы соперники не приняли слишком уж всерьез нервозного новичка. Пусть думают, что мне вряд ли окажется по зубам наследство знаменитого Три Звездочки.
       Не одна морда проводила оценивающим взглядом мой неторопливый уход. Я перекинулась парой слов с официальным караулом -- один из ребят, единственный среди них человек, мой приятель. Парень роет информацию для ГСН и подрабатывает на три разведки, не считая эпизодических взаимовыгодных контактов с Корпорацией Охраны. Выгодное знакомство.
       Я отчалила в направлении частных ангаров с несвойственной мне аккуратностью. Полет занял пять минут вместо нормальных двух с четвертью, но дело того стоит. Я посадила катер в дальнем конце ангара, выпрыгнула, лениво потянулась. Подошла к своему кораблику. Подновленная недавно броня отливает нежной зеленью, батареи полны, боезапаса под завязку. Вчера утром пришел из диспетчерской службы сигнал опознавателя на новое название. Я не стала переправлять отцовский патент, и не потому, что это хлопотное дело стало бы мне в кругленькую сумму. Воля ушедшего свята. "Моей дочери, Зико Альо Мралла, препоручаю пользоваться моим капитанским патентом и владеть имуществом, со всеми вытекающими правами и обязательствами"... Всё. Теперь официальное название "Мурлыки" -- "Три Звездочки", и пусть судьба не встает на моем пути. Хватит ей победы над отцом. Я подкатила к воротам баки для метаокса, переключила защиту в авторежим и легла спать.
      
       Рейд Нейтрала не знает порядка. Чтобы устроиться сюда диспетчером, мало солидного опыта и отличных рекомендаций -- требуется еще ясная голова и стальные нервы. Но с Игрой не справится и десяток лучших из лучших диспетчеров, поэтому сегодня у них выходной, у всех поголовно, а стартовый сектор окружен транспортной полицией -- только их знаменитая Сеть, с нейроспрутами в ключевых узлах и сигнальными буйками по окантовке, способна надежно отделить игроков от зрителей. Там, среди зрителей, нет бесцельно любопытствующих зевак. Для любителей будоражащих кровь зрелищ ГСН смонтирует репортаж почти из одних острых моментов, динамичный, захватывающий и похожий на правду только в части списка участников и итогового зачета. Среди зрителей -- наниматели, дельцы черного рынка, пресса и полиция, резиденты, агенты и аналитики всех разведок; капитаны, не включившиеся в состязание, и ловцы удачи, мечтающие о капитанском патенте; и мусорщики, зарабатывающие поиском и продажей обломков, и страховые агенты, и немного медиков разных специализаций, и дипломатические наблюдатели... Многие из них ждут результатов гонки куда нетерпеливее игроков. Ведь мы -- их клиенты, покупатели их товара и поставщики информации, предмет зависти или ненависти, шанс выжить и пушечное мясо. Мы, свободные капитаны, вовсе не так свободны, как хотим казаться. Мы всего лишь прикрытые красивым названием наемники. И игра сейчас пойдет не ради спортивного интереса, да и не игра это вовсе, а самая настоящая грызня -- схватка за возможность найти работу, за выгодный контракт, за год или два красивой жизни... или за красивую смерть, кто знает.
       Порядок на рейде перед стартом -- почти дурная примета. За те полторы секунды, что требуются на подключение шлема, просто обязаны случиться два-три-четыре скандальных инцидента, для затравки и на радость прессе. Я активировала датчики и огляделась -- ничего. Легкий штормик вокруг "Светлой Иллы" не в счет, к дурным манерам представителей "высшей расы" все давно привыкли, но почему все в порядке у соседей Дракса? А "Черное Лезвие" никак не реагирует на новичка, пристроившегося по неопытности слишком близко? Не к добру.
       Вывожу в зону дисплея над пультом карту системы: сейчас связисты Оргкомитета передадут игрокам контрольные точки этого года. Считается, что до сих пор их координаты знали только Первая Четверка Оргкомитета и наглухо заблокированные киберы-техники. Вот только не придумано еще блокировки, которую нельзя обойти, особенно, если сам кибер не против. А проследить за группой наладки и вовсе под силу любой разведке; да и к Четверке, если верить кое-каким слухам, можно отыскать подходы. Не было еще Игры, чтобы на одной из точек не обнаруживался незапланированный сюрприз, а ведь и с запланированными справится не всякий. Даже я, при своих более чем скудных знакомствах, давно знаю две точки из шестнадцати, что уж говорить о таких монстрах, как Телла, Светлый или Паскуда Дракс. Курс к тем двум точкам уже вложен в мой компьютер, заготовлены четыре варианта начала, осталось на глазок определить самый выгодный, а подробно расчислить маршрут можно и в пути. Собственно, это единственно возможное поведение. Кто замешкается на старте, потеряет времени куда больше, чем уйдет на предварительную навигацию, потому как стартовать в шквале следов десятка-другого рванувших вперед соперников -- чистой воды безумие.
       Три... два... один... готовность! Шестнадцать алых точек загораются в глубине изображающего систему Нейтрала шара. Я пытаюсь сразу соотнести их со знакомыми объектами: энергостанция "Юнайтед Стеллз" на орбите Коктейля; взорванная иллами муравьиная заправка на границе системы; одна из двух блуждающих точек -- старый радиомаяк людей, а вторую, верно, специально снарядили для Игры, ничего похожего раньше здесь не было; и, разумеется, остальная дюжина падает на два пояса астероидов, где же еще и проверить, кто чего стоит... Старт!
       Старт. Я жму на форсаж и успеваю вывернуться перед самым носом "Блонди" -- как любит говорить сам Вик, дружба дружбой, а табачок врозь. Интересно, вспомнил он вчерашний метаокс, когда выравнивал свою развалюху? В первые полчаса не очень-то развернешься, выгодных вариантов трассы не так уж много, только и хватает, что не сталкиваться лбами. Неписаные правила запрещают выбивать соперников в этой давке. А за маяком Нейтрала игроки начнут разворачиваться к выбранным для первой отметки точкам, и вот тогда пойдут каверзы. По-хорошему, надо бы уже сейчас запустить раскрутку полей. Но поля снижают мощность форсажа, а вторая блуждающая точка очень мне не нравится. Надо брать ее сразу, тем более что курс совпадает с одним из расчисленных вариантов, я успею поймать ее на подходе к Большому Рифу, к точке восемь, -- если очень потороплюсь. Скорость нарастает, впереди обозначается "Адмирал Дракс", и я на всякий случай увожу "Мурлыку" в спираль. Вовремя! Паскуда в своем репертуаре, запустил с кормы обойму магнитных якорей, вон сзади кто-то из новичков уже вляпался. Хорошая это штука для спасательных работ, и в бою иногда выручает, но в гонках... "сделал пакость -- сердцу радость", кстати, это Вик первым прилепил Драксу принятую народом на ура характеристику. Я огибаю Паскуду и ухожу влево, чисто, без подлостей и дешевого выпендрежа. Если кто считает выгодным занимать драгоценное место ловушками для соперников... их дело.
       Разгон завершен. Запускаю основные двигатели и постепенно наращиваю мощность. Из особо опасных персон вокруг никого, я была бы совсем не прочь пройти первый разворот именно в этой компании, но здесь собрался народ расчетливый и осмотрительный, все они раскрутили поля и скоро отстанут. Тише едешь -- дальше будешь, любимая поговорка людей, прижившаяся в Галактике, как бы мне не вспомнить ее позже...
       У маяка развернут пост ГСН. Галактическая Служба Новостей! Ха, ха и еще раз ха. По-настоящему интересные новости до ГСН доходят в последнюю очередь. В основном потому, что пресса не за новостями охотится, а за скандалами и острыми сюжетами. Как объяснил однажды знакомый репортер, так безопаснее.
       Безо всяких происшествий разворачиваюсь на выбранный курс и довожу мощность до ста четырнадцати номинала. Считается, что сто десять -- потолок, но моя "Мурлыка" потянет и сто семнадцать, проверено. Надежный кораблик, штучная работа... После недолгих раздумий я перехожу в режим маскировки -- нечего светиться на чужих сканерах! -- и разрешаю себе немного отдохнуть. До Большого Рифа.
       Большой Риф -- местечко не для слабонервных. Здесь нельзя полагаться на компьютер, даже нейромодели последнего поколения не всегда успевают вовремя осмыслить пересечение орбит астероидов, действующих и заброшенных станций, маяков, заправок, баров, обломков кораблей и прочего мусора; а пройти Риф на ручном управлении, да еще и выйти к заданной точке -- задачка для аса. И не всякий ас цел останется. К тому же -- еще одна милая традиция Игры! -- нет лучшего места и времени для сведения счетов, ведь исчезновение даже самого опытного можно списать на фатальную ошибку или поломку; во всяком случае, именно здесь мамины бывшие родичи трижды устраивали засады на отца. И пусть на меня пока что никто не охотится, попасть в чужую западню тоже радости мало.
       Я догнала "бродягу" на самой границе -- если можно применять это строгое слово к размытой зоне, где остатков разумной (и не очень разумной) деятельности куда больше, чем собственно астероидов. Небрежно отреставрированный древний танкер на моих глазах выключил субпланетные движки и начал выпускать солнечный парус. Вовремя успела! Ребята, отложившие точку два на потом, сильно просчитались, им придется разворачиваться и отлавливать этот экспонат на пути к границе системы -- а то и дальше, если к парусу предусмотрены дополнения. Я впритык разминулась с драконьим мемориалом -- что за глупая привычка, запускать в космос персональные склепы! Ага, маячок вокруг склепа все еще вертится! Год прошел, а до сих пор весь Нейтрал смеется. Маячок запускал к Помойке новый директор "Объединенной обсерватории". Хотел показать подчиненным, как надо работать. Как говаривал один папин знакомый, шеф регионального сектора разведки трилов, мир полон дилетантов. Подразумевалось, естественно, что право выжить есть только у профи, трилы вообще уважают профи... Я сбросила скорость и слегка развернулась. Швартовочная площадка танкера нависла над "Мурлыкой", закрывая добрую треть кругового обзора, теперь бы причалить по возможности аккуратно -- кто знает, что там сохранилось от древней металлокерамической палубы, -- и получить отметку точки в бортовой журнал. Ерунда. Мелочь, на которой и строится Игра -- шестнадцать мелочей и путь между ними, дающие в сумме отнюдь не пустячную проверку для желающих подписать контракт. Я совместила "Мурлыку" с контрольным кругом, опустила -- легко, как перышко, -- и послала запрос на отметку. И, конечно, получила по усам -- а чего еще ждать в Игре?! Экран ближней связи высветил чудаковатого кибера, восседающего перед антикварным пультом, и этот чудик предложил мне явиться за отметкой лично! Потому как транспорт сей не оборудован, видите ли, должным образом защищенной системой кодирования связи и, следовательно, не имеет юридического права пользоваться этой самой связью для передачи официальных документов -- к каковым, собственно, и относится отметка о прохождении точки зарегистрированным участником Игры. Во закрутил! За время этой приветственной речи я припомнила добрую половину всех известных мне ругательств, успела смириться с неизбежной задержкой и перевела "Мурлыку" в режим автозащиты. Однако защита защитой, а любой корабль уязвим, пока капитан не на борту, и мне стало очень не по себе, когда я влезла в скафандр, выпрыгнула на палубу танкера и заблокировала за собой вход. Если что-то случится с моим корабликом... это Игра! Я вошла в гостеприимно распахнувшийся люк и усмехнулась -- кромешная тьма и ни следа указателей. Условия для разных рас явно неравные, но я здесь среди выигрывающих. Будь в этих коридорах атмосфера, меня повели бы запахи, но на нет и суда нет, сгодятся и колебания электромагнитных полей, и напряжение линий искусственной гравитации. Времени, правда, уйдет... но все же меньше, чем у тех, кому придется тыкаться вслепую.
       Приостанавливаясь на перекрестках, я прошла лабиринтом темных коридоров и шахт до верхней палубы и, обнаружив на стене коммуникатор, послала запрос:
       -- Сэр, где вы, собственно, находитесь?
       -- Навигационная рубка, -- ответил кибер. В непрошибаемо официальный тон вкралась толика доброжелательности, и я мысленно похвалила себя: созданные людьми в те глупые времена, когда искусственный интеллект ставился выше настоящего разума, киберы остро реагируют на малейшее проявление пренебрежения и, соответственно, ценят неброскую вежливость. А многие ли помнят еще их понятия о вежливости? Сомневаюсь, что этому экземпляру в последнее время доводилось слышать почтительное обращение, отмирающее даже среди людей.
       Через пару минут я открыла дверь навигаторской, перешагнула высокий порог и лихо отдала честь старому киберу.
       Клянусь, его глаза вспыхнули как раз в нужную секунду! Он точно рассчитал мой жест, так что на контрольном снимке я выйду во всей красе! Жаль будет, если эта роскошь достанется кому другому... еще один повод выиграть!
       -- Поздравляю, капитан Три Звездочки, отличное начало. -- Кибер протянул мне чип; пластик руки неотличим от человечьей кожи, вот только сочленения внутри поскрипывают чересчур громко. -- Ваша отметка. Желаю удачи.
       -- Благодарю, сэр. -- Нет, все-таки иногда с искусственным интеллектом стоит иметь дело! -- Спокойной вахты. Разрешите идти?
       -- Можете воспользоваться топливной шахтой. Вторая палуба, левая секция. К вашей площадке выведет номер второй.
       -- Еще раз благодарю! -- Ай да кибер, так помог, не отступив формально от правил! Интересно, найдет с ним еще кто общий язык?
       -- Не стоит благодарности, Три Звездочки.
       "Мурлыка" ждала меня в целости и сохранности, танкер, вопреки мрачным ожиданиям, ушел от границы Большого Рифа не так уж и далеко. Я поднялась на мягких планетарных движках: маневрирование с парусом не любит толчков, а любезность капитана-кибера заслуживает ответного жеста. Точка восемь успела, конечно, сместиться, но не настолько, чтобы стоило менять маршрут. Я задала расчет на новые координаты, заодно и следующую цель наметила: точка пять. "Пристанище старого пирата", забавный аттракцион для денежных мешков -- интересно, сколько хозяева заплатили Оргкомитету? Такая реклама, да к тому же не облагаемая налогом; впрочем, это местечко расположением своим вполне подходит для самого строгого испытания, хотя благополучно добравшимся до "Пристанища" игрокам грозит, пожалуй, разве что чересчур назойливое внимание праздной публики. Настроение мое сильно улучшилось, когда я увидела среди шестнадцати контрольных точек "Пристанище": там мои шансы не так уж плохи. Но теперь приходится торопиться: каждая минута задержки на точке восемь (хотя где там задерживаться, пустая глыба ничего не значащего камня) грозит удлинить опасную часть полета к точке пять и свести на нет то преимущество, которое из всех игроков имею, скорее всего, я одна.
       Теперь самое время раскрутить поля. Самое время собраться... даже при моей достаточно мощной защите жизнь здесь зависит прежде всего от быстроты реакции. Я вкралась в толчею Большого Рифа, как вор в порядочное общество -- притворившись полным подобием окружающих. Очень кстати попался довольно большой, с добрый километр диаметром, астероид, его орбита почти идеально совпадала с нужным курсом, лучшего щита нечего и желать. Не так быстро, как хотелось бы, ну так что ж -- тише едешь... Притаившись в его тени, перекинув четыре пятых энергии на защиту, я отслеживала обстановку, и два часа этого полета уж точно стоили двух дней жизни на Нейтрале -- а жизнь на Нейтрале никто еще не называл тихой и спокойной. Я берегла энергию: от всякой мелочи поля заслоняли надежно, но хватало и крупных осколков, и добрая половина этого мусора норовила столкнуться с моим корабликом, так что батарея противометеоритной пушки опустела почти на треть. Когда я сорвалась с неуютного местечка и, бешено лавируя, пошла сквозь толчею непредсказуемого "бесценного при умелом подходе материала" (вот ведь всплыл любимый слоган лобби пещерников, утомили весь Нейтрал настойчивыми попытками наложить загребущие лапы на Большой Риф и Помойку!), мне еще дважды пришлось сметать с пути опасные камешки. А ведь иду только к первой точке в поясах! Ох, лихо я начала! Посажу на ноль батареи, тогда и начнутся самые пакостные сюрпризы.
       Контрольный круг точки восемь горел холодным огнем люминоспейса. Видно издали, сориентироваться легче легкого; вот только рядом, впритык, занимает драгоценное место посудина Службы Новостей, до ужаса громоздкая, неуклюжая и беззащитная: половина стандартного вооружения заменена камерами, остатка едва хватит убрать с курса не слишком большой метеорит; интересно, какой ас сумел добраться сюда? и что вообще он здесь делает?! Неужели раздает отметки?
       -- Приветствую первого посетителя точки восемь. Как настроение, капитан?
       -- Спасибо, неплохо, -- ничего более оригинального на ум не пришло: уж очень я удивилась, увидев на экране изящную драконью голову. Большинство корреспондентов ГСН -- люди. Есть, конечно, и киберы, иллы, пещерники, но все они пашут на своих узких темах. Пусти их на репортаж, и любой окажется хуже самого неопытного в журналистике человека -- люди общительны, люди больше других способны на понимание и сопереживание и поэтому влезут в душу любому, даже капризному и непредсказуемому камнегрызу; и служба кадров ГСН встречает их распростертыми объятиями и удвоенным окладом. А дракон... Эти утонченные интеллектуалы по-настоящему ценят лишь полет. Впрочем, хорошие пилоты нужны всем, а драконы -- лучшие.
       -- Капитан, прежде чем я перешлю вашу отметку, позвольте задать вам пару вопросов. Прошу прощения... Вы ведь Три Звездочки, я верно определил?
       -- Да.
       Нетрудно было догадаться, что именно интересует ГСН. Вот только странно, неужели Служба Новостей не отыскала подход к Регистратору Оргкомитета? Уж он-то знает, как знаменитое имя перешло к никому не известному новичку. Нет, скорее им показалось не лишним раздобыть мои комментарии.
       -- Возможно, я немного... неделикатен... Видите ли, ГСН хотелось бы знать, что случилось с прежним капитаном Три Звездочки? То есть... вы понимаете, довольно странно, что под этим знаменитым именем вдруг появляется новичок, и...
       Конечно!
       -- Разве недостаточно, что я зовусь так вполне законно? Иначе меня не допустили бы к регистрации, вы согласны?
       -- Разумеется, но...
       -- Никаких "но"! Мои личные дела не настолько интересны, чтобы их обсуждала вся Галактика. Отметку, пожалуйста.
       С драконами легко договориться, но они чересчур многословны. Этот, конечно, сильно на меня обиделся. Молча передал отметку и отключил связь. Что делать, вздумай я облечь отказ в традиционные нормы драконьей вежливости, задержалась бы часа на два. А так -- курс на точку пять почти идеальный.
       "Пристанище старого пирата" считается весьма фешенебельным местечком, и туда не ввалится без предупреждения всякий сброд: в свое время первый хозяин заведения расчистил проход в Большом Рифе, но там, как по минным заграждениям, легко пройдет лишь тот, кто точно знает все извилины маршрута. Пробираться к "Старому пирату" наудачу -- задача, вполне достойная уровня Игры, испытание для лучших, так что выбор Оргкомитета не вызовет лишних вопросов. А погибший на подходе свободный капитан -- один или десяток, что предпочтительнее, -- сделает не худшую рекламу экстравагантному приюту для возжелавших тихого отдыха богачей. Лэмми умеют вести дела. Я расслабилась, позволив компьютеру вести "Мурлыку" тайной тропой. Лэмми умеют вести дела, но и им нужна бывает помощь свободного капитана, а отец умел назначать цену.
       Стандартный контрольный круг не слишком вписывался в образ заведения, однако хозяевам не составило труда превратить обязательный элемент игры в милую изюминку. Круг пылал голубыми сполохами на экране контроля посадки, но в визуальном режиме сменился мерцающей блекло-желтой надписью у края посадочной площадки: "ОТМЕТКА И ВЫПИВКА ЖДУТ В ЧЕРНОМ БАРЕ". Вот так, скромно и со вкусом. Опять бросать "Мурлыку"... и потом, вдруг подумала я, ситуация-то складывается двусмысленная. В "Пристанище" на первом, втором и третьем месте -- удобства для клиента. Все понимают, естественно, что до мелочей продуманный сервис входит в поистине астрономическую цену, но обычные гости "Старого пирата" это и ценят. Но вот вопрос: считаются ли благополучно добравшиеся до приглашения к выпивке игроки такими же гостями? Если считаются -- можно не отягощать себя скафандром. Более того, заявиться в скафандре будет в таком случае дурным тоном и проявлением неуважения к знаменитому гостеприимству лэмми вообще и "Старого пирата" в частности. А если нет? Все же это Игра, и правилами разрешается столько смертельных ловушек, сколько окажется по силам изобрести очередному Оргкомитету; а что, в самом деле, может оказаться смертельнее, чем легкомысленно выпрыгнуть на поверхность астероида почти что в чем мать родила?
       Я медлила, глядя на пустой экран ближней связи: мне очень, очень хотелось получить подсказку. Пока что никаким гостеприимством не пахло, но, зная отношение лэмми к репутации торговой марки, я согласилась бы поставить тонну метаокса против литра метана на радушный прием. Жаль, ставки сейчас куда рискованнее; конечно, не хочется напяливать скафандр и терять лицо, но ведь лучше потерять лицо, чем жизнь.
       Экран так и остался темным, зато включилась звуковая связь, и характерный скрипучий голос принадлежал лэмми, следовательно -- одному из хозяев:
       -- Добро пожаловать, Три Звездочки. С благополучным прибытием.
       -- Благодарю, достопочтенный! -- Моим сомнениям пришел конец: после личного приветствия лэмми думать о скафандре стал бы разве что хам или параноик. Я открыла люк, ограничившись мембранным фильтром на входе, словно за бортом "Мурлыки" не космический холод, а уютное дно атмосферы.
       Не знаю, как это сделано, не знаю, правда ли, что сделано в единственном на всю Галактику экземпляре, но от "Мурлыки" до люка "Пристанища" я прошла, будто по весенней травке солнечным утром где-нибудь на Земле. Легкий ветерок, приятная прохлада и свежий, бодрящий, невыразимо радостный запах. И, невероятным светилом, плывущая с торжественной медлительностью над головой ледяная скала -- полнеба в голубых сверкающих изломах, блеск и тени, и глубочайшая чернота вокруг, а в глубине ее среди редких звезд едва угадываются темные каменные глыбы... красиво!
       Лэмми ждал у входа. Маленький, мне по пояс, костистый и угловатый, с редкой серебристой щетиной по темной фиолетовой коже -- не старик, но уже немолод. Молодняк намного светлее.
       -- Тебе нравится наше небо, милая?
       -- Нравится, достопочтенный.
       У лэмми не принято открывать свои имена кому ни попадя, и чужие имена их тоже не слишком интересуют. Иноплеменника они назовут по имени разве что для протокола -- или же в знак такого уважения, какое не просто так приходит. "Милая", ишь ты... куда хуже, чем "капитан", ну что ж, спасибо хоть не "дитя" и не "ханна". Хозяин "Пристанища" смотрел на меня и мимо, именно так надо смотреть на ханну, показывая уважение и доверие. Не в меру толстый люк натужно закрылся, новехонькая гуммилитовая прокладка чуть слышно скрипнула. Лэмми слегка качнул тяжелой головой, показав, что оценил мой восторг (оценил тем более, что я изо всех сил старалась скрыть чувства, как положено среди его народа). Пол дрогнул, стремительно ушел вниз: обжитая часть астероида прячется глубоко под толщей камня.
       -- Ты доверчива, ханна.
       Теперь лэмми посмотрел прямо на меня. Снизу вверх, глубоко сидящими, непроницаемыми фиолетовыми глазами. Да... я сразу припомнила и сверхнадежный люк, что открывается, верно, каким-нибудь особо доверенным контролером, тем самым, что управляет сейчас лифтом, и воздушный коридор, без которого я попаду на "Мурлыку" разве что в украденном скафандре -- если найдется здесь ханнский скафандр моего размера и если мне позволят до него добраться...
       -- Нет, достопочтенный, -- спокойно ответила я. -- Возможно, излишне вежлива, но не более того.
       Лэмми надолго умолк, оставив меня гадать, к чему был этот странный выпад. Тем временем лифт опустил нас в огромную пещеру -- естественную, если судить по неровному, в известняковых потеках потолку, по бугристым, с искрящимися иголочками льда на месте былых струек воды стенам; только пол при строительстве залили гладким камнепластом, но и он, пронизанный причудливыми вкраплениями кремовых, сливочных и сероватых прожилок, выглядел почти естественно, и наши шаги порождали в его глубине не свойственный камнепласту отклик. Впечатление создавалось странное -- не то чтобы пугающее, но жутковатое и завораживающее. Я почти поняла, почему фантастические торговцы лэмми так помешаны на всяческих подземных диковинах и богатствах -- куда больше, чем знаменитые коммерческими разработками недр (а последние полсотни лет -- и астероидов) пещерники. Я замедлила шаг, жадно вглядываясь, вбирая в себя новое видение: ханны не любят подземелий, в этом я пошла вполне в маму, но в подземелье "Пристанища" ощущалась странная притягательная сила...
       -- Забавно. Хозяин, почему ты не сказал, что здесь гостит ханна?
       Поразительно, как много шатается по Галактике недоумков, у которых достало куража покинуть родную планету, но не хватило благоразумия выучить правила поведения с чужаками. Рас не настолько много, чтобы хоть немного ушедший от полного слабоумия бродяга не смог запомнить, к кому как обращаться. Назвать взрослого лэмми "хозяин"! Ханны, конечно, первые задиры в Галактике, но ведь не настолько, чтобы, будучи в гостях, открыто оскорблять хозяина! А нам загородил дорогу ханн. Воин. Смотрит сверху вниз ничего не выражающим взглядом, а в запахе -- ощущение силы и власти. На перетянувшем короткие шорты ремне целый арсенал, от форменного гвардейского кортика до новейшего человечьего бластера, какой так просто даже на Нейтрале пока что не купишь.
       Мускулы едва угадываются под густой рыжей шерстью, но обольщаться не стоит: он меня сделает одной левой, даже не напрягаясь. Черт, что такое?! Почему он так меня пугает? Ведь на самом деле я не боюсь!
       Ханн прищурился. В ярко-медных глазах заплясали опасные зеленые огоньки. Настоящая психическая атака! Ну да, конечно. Ханнская. Мне мама как-то показала, но тогда я не впечатлилась. А вот сейчас... ну ладно же! Я тоже сощурилась, посмотрела, как в прицел, воин моргнул... ага, отпора не любишь! Я повернулась к лэмми:
       -- Достопочтенный, ведь нас не занимают праздные разговоры с каждым возомнившим о себе новобранцем?
       Лэмми утопил глаза. Он понял: я вернула наглецу оскорбление, потому что не сомневалась -- сам лэмми смолчит. Гость, окажись он хоть трижды хамом, остается гостем.
       -- Разумеется, капитан, -- он, конечно, не преисполнился благодарности, у лэмми не принято испытывать благодарность к чужим, но он остался доволен. А ханн... ханн тоже понял, волна запаха изменила оттенок, стала откровенно угрожающей. Но его злость только запах и выдал, внешне он сделал вид, что все в порядке; и, значит, он вовсе не такой дуболом, каким хочет казаться. И, значит, дело куда серьезнее, чем я подумала.
       -- Так ты из игроков? -- воин пристроился рядом. -- Черный бар? Надо же, такая малышка, и капитан.
       Я куда мельче ханнских женщин, а воин... ну, воин он и есть воин, рядом со мной он просто огромен. Силой я от него не отделаюсь. Самое время вспомнить все, что я знаю о народе моей матери!
       -- "Капитан" -- всего лишь слово, тебе ли не знать, воин? За мной нет серьезных дел.
       -- Будут, раз добралась до самой сложной точки. Здесь ожидается половинный отсев.
       -- Откуда ты знаешь, воин? -- Я изобразила вежливое удивление, хотя все яснее ясного -- это нам, игрокам, запрещено принимать ГСН, а остальных развлекают на всю катушку -- нами развлекают. А вот то, что воин в разговоре со мной избегает обращения, это плохо. Очень плохо.
       -- Знаю, -- ханн презрительно фыркнул. -- Как знаю и то, что после такого испытания добрая выпивка и хороший отдых не покажутся лишними. Я, пожалуй, составлю тебе компанию.
       Мы вошли в Черный бар, и я остановилась, забыв ответить. Назвать такое чудо "черным"... то есть он, конечно, черный, но какой черный! Пол в разводах зеленоватого, багряного и фиолетового оттенков -- оттенков именно черного, где цвета еле угадываются, -- словно текучая, только-только начавшая застывать лава. Потолок -- глубокая, чуть искристая чернота космоса, нависшая непривычно низко и едва заметно согревающая, когда вглядишься в нее пристально. А стен словно нет вовсе, лишь глухой, непроглядный мрак, иллюзия бесконечного дикого пространства. Плавающие под потолком морионовые шары светятся серовато-дымным светом. Один помешанный на экзотике толстосум с Земли как-то поручил отцу раздобыть такой шар; дело, кстати, оказалось куда сложней, чем на первый взгляд, но я не о том -- прежде чем отдать светильник заказчику, отец завез его на пару недель в геологическую лабораторию. Оказалось, летающий шар дымного света является абсолютным аналогом земного черного кварца -- мориона; но как лэмми заставили черный хрусталь летать и светить, так и осталось загадкой.
       Черные блины столиков, парящие над полом безо всякой видимой опоры, я заметила, когда воин-ханн взял меня за плечо и подвел к ближнему из них. Ощутив стальную хватку рыжего громилы, я снова подумала -- плохо дело. Запах уже не так агрессивен, но все равно заставляет опасаться. С какой радости этот тип ко мне приклеился?
       На столе уже ждали стаканы, сверкали хрустальным блеском на непроглядно-черном фоне, и плескалось в них что-то совсем незнакомое. Ханн сел, воздух под ним уплотнился в гравкресло -- дорогая штука, очень дорогая, но хоть знакомая, среди прочих чудес этой пещеры... недовтянутые когти цокнули о стакан, и я на долю секунды встретилась с воином взглядом. Ох...
       -- Выпей, -- с небрежной ласковостью предложил он, -- это поможет тебе расслабиться.
       А в глазах даже не презрение -- брезгливость. Гадливое отвращение. Что ж, это куда понятнее любезного ухаживания -- в конце концов, связавший моих родителей брак (и я, как его неизбежное следствие) только у людей не считается извращением. Люди терпимы. Люди не смотрят косо на "детей из пробирки" и игры с геномами. Они этим переболели еще до эры контактов.
       -- Подожди, -- пробормотала я, -- сначала отметка. Время надо зафиксировать.
       Лэмми сидел в дальнем углу, маленький, костистый, угловатый, и гнездо мрака у левой его руки наверняка скрывало сейф, посуду, смеситель и прочие атрибуты барменского дела. Я подошла и села рядом, незаметно выудив из нагрудного кармана разговорник -- обычно я не нуждаюсь в переводчике, но иногда крохотный приборчик оказывается кстати. Как сейчас. У моего непрошеного кавалера очень тонкий слух.
       -- Что насчет отметки, достопочтенный? -- спросила я. И начертила когтем на сенсорном коврике разговорника три лэммийских знака: "хочу уйти немедленно". Лэмми слегка наклонил голову, читая короткую фразу на родном языке; может, он и не ждал от меня подобной таинственности, но подыграл мастерски. Неуловимым движением нажал на сброс и произнес скрипучим своим голоском:
       -- Разумеется, капитан.
       Вот так. Дело нечисто, и лэмми это знает, однако молчит и не вмешивается. Значит -- Оргкомитет. Реклама, будь она неладна. Мне повезло: лэмми не забывают добро. Да, они расплатились тогда с отцом, но это не исключило моральных обязательств перед капитаном Три Звездочки.
       -- Вот твоя отметка, уважаемая Три Звездочки.
       Лэмми протянул мне браслет. Выпуклый, не слишком широкий, на двойной защелке, черный в золотую крапь -- гулейм, третий в десятке самых ценных в Галактике металлов; и три прозрачных камушка на гребне выпуклой стороны -- с желтым отливом, с красноватым и с дымно-фиолетовым. Маленькие и яркие, как далекие звезды. Явно не из дешевых.
       -- Что это, достопочтенный?!
       -- Твоя отметка, Три Звездочки. Сувенир от "Старого Пирата". -- Костлявый палец нажал на желтый камень, лэмми проскрипел, старательно выделяя каждое слово: -- "Капитан Три Звездочки, черный бар, три ноль пять местного времени". Запись, -- пояснил он мне, потом коснулся фиолетового камня и красного. -- Воспроизведение. Сброс информации. Буду искренне рад узнать, что тебе пригодилась эта безделушка. В жизни свободного капитана случается всякое.
       -- Благодарю, достопочтенный. -- В последней фразе хозяина "Пристанища" явственное предостережение, но я в нем не нуждаюсь: мое "всякое" сидит в пяти шагах, и самое время улизнуть. Я коснулась разговорника и слегка кивнула.
       -- Вижу, милая, тебе нравится здесь. Пойдем, покажу еще кое-что. А ты, гость, постереги ее выпивку, -- поднявшийся было ханн снова сел, странно, с чего бы такое послушание...
       Конечно, здесь оказался еще один выход, рядом с рабочим местом бармена, и вел он в узкий служебный коридор -- никакой красоты, зато транспортер под ногами. Несколько секунд -- и мы в лифте. Еще минута, и лифт останавливается перед другим транспортером. Который доставляет нас прямиком в шлюз -- само собой, здесь тоже вход не один.
       -- Удачи тебе, Три Звездочки.
       Лэмми смотрел мимо меня, за медленно отодвигающийся люк, в небо, и я тоже -- небо здесь и впрямь незабываемое. Как и все остальное.
       -- Что он хотел? -- спросила я, почти не надеясь на ответ. Но лэмми ответил.
       -- Задержать, милая. Всего лишь задержать. Никакого насилия, только слишком забористое питье, слишком назойливое внимание и все, что может воспоследовать. Он тебе не понравился?
       -- Я ему тоже. Но зато все остальное... Процветания этому месту, достопочтенный.
       "Мурлыка" ждала меня в конце воздушного коридора, целая и невредимая, как и я. А рядом, метрах в сорока, оживляла пейзаж груда обломков. И не угадать, что за корабль: такое не от неудачной посадки происходит, только от столкновения, да на редкость неудачного столкновения, или уж от пары ракет в баки. Я нашарила в рундуке под пультом последний пакет сливок. Самое время выпить. Отвлечься от обломков этих -- кто-то, верно, успел обрадоваться, увидев совсем близко контрольный круг точки пять, -- от воина отвлечься, что считает меня гнусным выродком, от мыслей об отце, навеянных помощью лэмми. Настроиться на Игру. Осталось тринадцать точек. Три из них -- довольно близко к внешней границе Большого Рифа. Я выйду из пояса астероидов по безопасной тропе и пойду над ним, и к любой из этих трех придется нырять в Риф совсем чуть-чуть. А потом...
       На самом краю обзора полыхнуло, ослепительный свет залил небо, заиграл сверкающими радугами в изломах ледяной глыбы; на посадочной площадке "Пристанища старого пирата" заплясали фиолетовые тени. Через несколько коротких мгновений вернулась тьма. Похоже на взрыв метаокса -- на самопроизвольный взрыв, когда бак наполнен слишком плотно, и вязкая жидкость переходит в полимерное состояние. Желания встретиться с виновником фейерверка у меня не возникло, так что я подняла "Мурлыку" и снова доверила курс компьютеру. До границы Рифа мне хватит времени расслабиться. Потом быстро сделаю те три точки, обогну Риф по верхней дуге, следующие три достану от внутренней границы и направлюсь к Помойке -- первому, "горячему" поясу астероидов, состоящему на две трети из всяческого рукотворного хлама, от исследовательских зондов до разбитых кораблей. А дальше... ну, если я пройду оба пояса, останутся пустяки.
       Я могла бы вовсе отключить обзор -- какой смысл напрягать глаза, когда нельзя взяться за управление. Но я так внимательно таращилась в экраны, будто "Мурлыка" и моя жизнь зависели от моей бдительности. Очень уж оживленно стало вдруг на подходах к "Пристанищу". Я видела, как чей-то рейдер -- побольше и на вид куда лучше моего -- не успел увернуться от угловатого ледяного клыка, узкого, но в добрый километр длиной. От удара льдина раскололась на три неравных части, а корабль встал на дыбы (видно, пилот не сумел сразу погасить вращение) и врезался в плывущую над ним скалу. Передняя часть неудачливого кораблика из округлой превратилась в плоскую; внутри такой удар наверняка натворил кучу бед. Если там и остался кто живой, навряд ли выберется. Я заметила мерцающую тень "Зигзага Удачи" -- редкое зрелище, Неуловимый (он же, за глаза, Крыс-Везунчик) предпочитает хамелеон-режим, но до маскировки ли, когда чуть не вся энергия идет защитным системам! Я прошла сквозь медленно расплывающийся от несуществующего уже центра шар обломков, настолько мелких, что без молекулярной экспертизы не опознаешь. Остается лишь гадать, что же рвануло у бедолаги -- не горючее, это точно... Похоже, мое одиночество на трассе прервано надолго. Хотелось бы мне знать, с чем столкнулись соперники, -- уж если на трех взятых мною точках созданы все условия для задержки, остальные тоже вряд ли просты. Чего ждать? Магнитных мин, газовых извержений, внезапного столкновения? На Помойке подстроить столкновение легче легкого... впрочем, до Помойки еще далеко. Пока что надо сосредоточиться на трех ближайших точках... седьмой, четвертой и десятой.
      
       До точки семь оставалось не больше нескольких минут, когда я заметила засаду. Через пару секунд поняла, что засада выставлялась не мне, но ребята уже затребовали связь -- да и в любом случае сворачивать здесь некуда.
       -- Притормози, капитан.
       Голос как голос, обычный, по такому не определить, кто там на связи. Ясно только, что не дракон и не ящер: эти иначе построили бы фразу.
       -- Я спешу.
       Свернуть и облететь стороной не получится: бой идет слишком близко от точки, в единственном удобном для подхода коридоре.
       -- Разумеется. Ты спешишь заработать контракт. Подожди, пока мы закончим, это задержит тебя меньше, чем собственные похороны.
       Некоторые очень любят красиво поговорить. Вот и этот -- пока он балаболил, я успела прекрасно рассмотреть и обстановку, и действующих лиц. И принять решение успела тоже.
       Один из задержавших меня кораблей обводами и разносом боковых пушек сильно напоминал "гадюку" -- но, судя по хищно торчавшим спереди плазмоустойчивым жерлам и венчавшей купол боевой рубки спирали трассера, над базовой моделью основательно поработали. Два других, казалось, вышли из мастерской вечно пьяного кустаря-самоучки, помешанного на штучных поделках. Один, самый устрашающий в грозной троице, более всего напоминал речного ежа в оборонительной позиции, и я даже не пыталась гадать, что за оружие вмонтировано в отливающие фосфорной зеленью иглы этого уродца; другой же наполовину состоял из вместительной пасти, эдакого модифицированного до почти живой подвижности грузового шлюза. Как раз сейчас эта пасть, раскрывшись до упора, надвигалась на бешено кувыркающийся спасательный кокон Блондина Вики -- что разлетающиеся вокруг обломки каких-то несколько минут назад назывались "Блонди", не увидел бы только слепой. У Вика вообще своеобразная посудина. Была своеобразная посудина, поправила я себя, отстреливая захапистому грузовику верхнюю половину пасти. Стали своеобразные обломки. Теперь они пополнят коллекцию Большого Рифа, вместе с другими, не менее своеобразными, бывшими недавно в одном строю с гадюкой, ежом и захапником -- Вик не тот парень, чтобы размениваться себе в убыток, он разнес вдребезги по меньшей мере двоих. Но как этот скользкий тип умудрился обзавестись врагом, которому по силам и по средствам отрядить за ним настоящий спецотряд?! Я подставилась под ответный удар захапника, чтобы снести гадючий трассер; "Мурлыку" тряхнуло, но поздно, я успела дать залп и, уходя в крутой вираж -- в сторону от выплюнутых ежом алых нитей лазерного деструктора, -- успела заметить расплывающиеся вокруг купола боевой рубки гадюки шарики расплавленного металла. Так-то. Прикинув упреждение, я на развороте вогнала торпеду в рваную дыру, оставшуюся на месте пастешлюза захапника после моего первого выстрела. Жаль, некогда любоваться фейерверком -- еж и гадюка взяли меня в клещи. Скоро от левой ракетной стойки осталось искореженное месиво, подбрюшные пушки оплавились, поля начали нехорошо пульсировать от перегрузок, того гляди сдохнут, а броней я никогда не увлекалась... Оставалось лишь беспрерывно маневрировать -- что между двумя вражескими кораблями, да еще и в поясе астероидов, занятие уже не для аса, а для убежденного смертника. Но я маневрировала, шипя сквозь зубы, и огрызалась быстрыми прицельными залпами: я стреляю из любой точки любого маневра, хотя и для людей, и для ханн это считается невозможным в принципе. Нет, ребята, не возьмете! Все шансы на моей стороне, и это я вас сделаю. Потому что в таком бою, как этот, не сила оружия решает исход, и не тупое численное превосходство, и, уж конечно, не судьба!
       Двумя десятками залпов я вывела из строя полторы дюжины стволов ежа. Переключилась на гадюку: по обойме ракет в жерла плазмометов. Получилось удачно: гадюка выстрелила чуть позже меня, и ракеты врезались в плазменные сгустки у самого ее борта. Теперь пока выровняется; да и сенсоры по борту наверняка выжжены. На несколько минут можно не брать гадюку в расчет.
       Тем временем кокон Блонди отлетал все дальше. В хаосе Большого Рифа его шансы и так исчезающе малы, а еще еж лупит вслед... кому же Вик перешел дорожку?! Я заложила тугую спираль вокруг колючего уродца, стреляя из всего, что еще могло стрелять: гадюка до Вика не достанет, а вот действующие пока стволы ежа могут наделать дел. Ничего, мы с "Мурлыкой" не только имеем зубы и когти, но и умеем пускать их в ход! Добить этих ребят уже не составит труда.
       Словно прочитав мои мысли (а может, и впрямь?), изрядно потрепанная парочка синхронно развернулась и ушла в прыжок. Ого! Бешеная гравитационная отдача бросила "Мурлыку" на случившуюся поблизости железяку; хорошо, я успела развернуть противометеоритный щит, он смягчил удар, а поля почти погасили, -- но будь мой кораблик хоть немного ближе или легче, пришел бы ему конец. Но все же меня здорово приложило, а щит и поля, естественно, накрылись окончательно. Я с трудом перевела дыхание. Уйти в прыжок из пояса астероидов -- не шутка! Я сцепилась с крутыми ребятами, профи высшего класса, чтоб им благополучно добраться до босса...
       Маяк кокона умолк в последние секунды боя, моего вызова Вик то ли не слышал, то ли не мог ответить, и мне пришлось изрядно поднапрячься, чтобы найти его, догнать и взять на борт. Да и вскрыть это оплавленное и искореженное подобие консервной банки оказалось куда труднее, чем какой-нибудь ананасовый компот! Конечно, лазерный резак легко прошил бы насквозь хлипкую броню кокона, но ведь внутри живой человек -- может, пока еще живой. Так что я поосторожничала и долго копошилась вокруг проклятой жестянки с виброгеном -- инструментом, конечно, допотопным, но все еще употребляемым для мелкого ремонта. Я отщипывала от кокона по кусочку, пока не смогла вытащить Вика наружу -- и уж конечно, от него в этом сложном деле никакой помощи не поступило. Какая помощь, парень напоминал сейчас мешок с песком -- безвольно обвисший и настолько тяжелый, что я всерьез вознамерилась выключить гравитацию, а уж потом возиться с этим туловом. Удержала мысль, что перепады гравитации могут вовсе добить Блонди, кто его знает, насколько все серьезно. И я, шипя сквозь зубы, таки доперла его до медкомплекса и даже уложила в ванну, а большего и не требовалось. Медтехник среагировал на появление пациента, зажужжал сканером, выпустил микрощупы, а я смотрела на странно белое лицо Вика и ждала. Обычно на диагноз хватает нескольких минут, от двух до пятнадцати, если верить инструкции производителя, а такие инструкции пишутся с запасом... время шло, я бы успела получить отметку, точка-то рядом, но я боялась, с каждой минутой ожидания я все отчетливей понимала, что дело плохо. Да, Вик мой приятель, но это ничего не значит, ведь Игра... табачок врозь, он сам так говорит всегда! И разве его три тонны метаокса что-то меняют?
       -- Клиническая смерть отсрочена на два стандартных часа, -- выдал наконец окаянный агрегат. -- Реанимация возможна максимум через половину стандартного часа после клинической смерти, с вероятностью успеха сорок три процента. Необходимо как можно скорее доставить пациента в стационарную клинику.
       "Как можно скорее"! Да проще выкинуть его за борт, чтоб не мучился. Клиника на Нейтрале! А Нейтрал... я прошла в рубку, к дисплею с картой... Нейтрал не так уж далеко, можно успеть за два часа, если не выбираться ползком из Рифа... а точка в пяти минутах лету, и Вик мне всего лишь приятель!
       Отстрелить ракетные стойки и торпедные аппараты. Выкинуть жалкие остатки боекомплекта. Избавиться от двух баков с метаоксом: останется один неполный, его хватит. Многие в Галактике верят, что спасение жизни связывает судьбы крепче кровного родства и кровной вражды, и, начав это дохлое дело, я попытаюсь довести его до конца. Я ввела курс без допуска на перегрузки, задав лишь одну постоянную -- время. Биогель защитит Вика, а я выдержу, не в первый раз спешу.
       Вот тебе, киска, и первая Игра, подумала я, снося с дороги каменный осколок...
      
       -- Три Звездочки вызывает диспетчерскую.
       -- На связи.
       -- Прошу посадку.
       -- Ваш квадрат АР-508.
       -- Пришлите туда Красный Крест.
       Диспетчеры Нейтрала понимают все с полунамека, а люди, по крайней мере на Нейтрале, не медлят, когда надо помочь своим. Бригада из госпиталя добралась до квадрата АР-508 раньше нас; я еще не успела заглушить двигатели, а к "Мурлыке" уже ринулся катер, и Вика забрали быстрей, чем я завершила посадочный протокол. Я еще подумала -- если б люди проявляли такую оперативность в официальных контактах, иметь с ними дело было бы куда проще.
       Ну что ж, время подсчитывать потери.
       Хорошо хоть, мне не надо заниматься этим в одиночестве -- зачем, ведь ремонтный агент все равно проводит диагностику лично. Ремонтным агентом отца на Нейтрале -- все тридцать два года -- был Чак Никольский. Я вела с ним дела уже семь лет: с тех пор, как отец впервые спихнул на меня ремонт и убедился, что справляюсь не хуже него. На Нейтрале Никольский не слишком популярен. Да и за что любить нудного типа, считающего свое мнение истиной в последней инстанции и откровенно презирающего рискнувших его оспорить? Но в своем деле он -- ас. Наверное, единственный настоящий профи из двух десятков ремонтных агентов Нейтрала. Я ни разу с ним не спорила.
       Никольский ответил на вызов сразу.
       -- Кто тебя потрепал, детка?
       -- Сама хотела бы узнать, -- очевидно, стервятники-журналисты уже добрались до "Мурлыки". -- Лучше прилетай и скажи, надолго ли я засела.
       -- Надолго, -- без тени сомнения уверил Никольский. -- Ладно, встречай.
       Я закрыла глаза и попыталась расслабиться: до появления Чака можно отдыхать. Вся тяжесть последних часов навалилась на меня враз. Бросить бы все и спать...
       -- Уступи место, детка. Твоей скорлупкой придется заняться капитально.
       Пару секунд я смотрела, не видя. Худое лицо, тонкие губы, светлые глаза, короткие седые волосы... наконец в сознание толкнулся знакомый запах, и картинка сложилась: Никольский собственной персоной. Если учесть, что от его конторы восемнадцать минут лета...
       -- Чак, я пойду в медкомплекс. Посплю.
       -- Я "за".
       Еще бы -- Чак не терпит, когда клиент крутится около, заглядывает через плечо и вообще "стоит над душой".
       -- ГСН гони в шею. И других тоже не пускай, никого.
       -- Иди, детка, не суетись. -- Никольский уже рухнул в мое кресло, подключил шлем, и, довольно пофыркивая, считывал информацию. Можно отдыхать...
       Наверное, я проспала бы не меньше суток, не появись на "Мурлыке" посторонний. Сигнальному импульсу вход-контроллера понадобилось несколько секунд, чтобы пробиться к сознанию, но и тогда сон ушел не сразу; я вышла в рубку, когда гость обменивался рукопожатием с Никольским. Я вышла, я приветствие застряло на полдороге ко рту -- удивление напрочь вышибло из мозгов нормы вежливости. Нет, не удивление даже -- изумление, потрясение и не знаю что еще. Чтобы Распорядитель Оргкомитета, первое лицо Четверки, лично посетил прервавший дистанцию корабль... насколько я знаю, такого еще не случалось. И то, что в этом году Распорядителем избран человек, ничего не значит -- на время Игры Четверка вне своих рас. Да, честно говоря, генеральный директор "Юнайтед Стеллз" Майкл Осадчий и прежде не был замечен в расовой солидарности.
       Осадчий и не ждал приветствий. Он начал разговор первым, бегло и без церемоний:
       -- Слышал о капитане Блонди. Хочу взглянуть, кто его так. И, думаю, не откажешь дать мне с собой запись?
       Не дожидаясь ответа -- ясно, заранее уверен, -- повернулся к Чаку:
       -- Все действительно так страшно, как выглядит?
       -- Альо -- отличный пилот, -- Чак хмуро глядел на дисплей. -- Кто другой мог и не долететь.
       -- Эй, -- очнулась я, -- вот этого не надо. Не пугай. Я собираюсь дальше, как только сделаешь баки и оружие.
       -- Баки и оружие, -- Никольский покачал головой. -- Если бы! Тебе половину брони менять надо. Хотя я бы всю поменял. Генераторы полей. Щит. Ближнюю навигацию.
       -- Чак, навигация в порядке! -- вот теперь я и в самом деле испугалась. И, наверное, от страха кинулась спорить. Никольский хмыкнул. Мазнул по мне странным, непривычным взглядом -- и отвел глаза.
       -- На соплях держится твоя навигация. Я уж не говорю о вооружении. Мне жаль, девочка, но здесь работы дней на десять.
       Десять дней! Вот, значит, чем завершилась для меня первая Игра -- сошла с дистанции после трех точек. "Пусть судьба проиграет!" Смешно...
       Господин Осадчий не слушал наш спор: он смотрел запись боя. Лицо его казалось озабоченным, но, судя про запаху, это злость. Даже не злость -- бешенство! Я вдруг подумала: не он ли заимел зуб на Блонди? Странная мысль, дикая, нелепая. Но что-то не давало выбросить ее из головы и забыть. Распорядитель небрежно сунул в нагрудный карман копию бортжурнала (только три отметки, с горькой обидой вспомнила я). Прощальный кивок только выглядел вежливым: я чуяла, злость никуда не делась. Господин Осадчий сел в скоростной двухместный катер, проигноровав жадное любопытство осадивших "Мурлыку" журналистов. Взмыл в небо крутой свечкой. Майкл Осадчий, самый богатый человек Нейтрала. Уважаемый, честный в делах бизнесмен. Неизменно вежливый и ровный. Ни разу не отказавшийся от дополнительных хлопот из личных чувств. И все равно, по необъяснимому, но устойчивому мнению живущих на Нейтрале людей, не стоящий доброго слова.
       Никольский со свистом выдознул сквозь зубы.
       -- Альо, чего он приперся?
       -- Я думала, ты знаешь!
       -- Странно... ладно, проехали. Вернемся к нашим проблемам. Мне вызвать перевозчик? Или сама дотянешь?
       Вызывай, хотела я сказать. Но представила, как обрадуются развитию сюжета ГСН-щики, как начнут вертеться вокруг Чакова дока... Никольский точно взбесится! И ответила:
       -- Дотяну, тоже мне проблема! Мы с "Мурлыкой" еще полетаем.
      

    2. РУБИНОВЫЙ КОНТРАКТ

      
       После игры не шумят и не предлагают тостов; и разговор, если уж возникнет, ведется тихо и хмуро. Время азарта ушло. Может, кто-то здесь рад без памяти, что жив и дошел, но показывать радость сейчас -- дурной тон. Тем более дурной тон -- публично сетовать на результат. После драки кулаками не машут. Редкие разговоры касаются только кораблей, и это не похвальба -- Боже упаси! -- а сетования на предстоящую починку. Ремонт -- дело дорогое и хлопотное, моя "Мурлыка" тому примером. Как представишь, сколько уйдет времени и денег -- а их ведь еще поди заработай! -- охота к разговорам пропадает сама собой. Куда лучше молча тянуть через соломинку мятный ликер, медленно отдаваясь дремотной расслабленности. Я не хотела сюда приходить. Полдня мы с Чаком таскались по оружейникам. Троим назначили на завтра встречу на полигоне, и стоило бы перечитать еще раз инструкции к их образцам. А тут приходится сидеть без дела и без смысла, да еще и создавать для всех любопытствующих видимость уверенного спокойствия. Традиция...
       Мне ждать нечего. Три отметки -- не худший результат, как ни странно, но все же куда ближе к концу очереди, чем к середине, а вакансий и на половину игроков хватает не каждый раз. Первыми в контору Протоколиста Оргкомитета входят победители. Максимум отметок, минимум времени... я тоже могла, да что толку жалеть! Я просижу здесь остаток вечера, тайком провожая глазами уходящих, и постараюсь запомнить их имена, и стану гадать, не в бою ли доведется сойтись. А они выберут лучшие контракты и подберут сносные, их право... и неудачникам достанутся пакостные разовые чартеры и случайные поручения на несколько часов или несколько недель. Спрос на свободных капитанов редко догоняет предложение, и даже знаменитостям обычно приходится брать, что дают, не морща нос. В конце концов, все мы одинаково мотаемся по местам, слишком опасным или чересчур неприятным для кадровых капитанов нанимателей (кадровых-то, за сугубой дороговизной обучения, надлежит беречь и лелеять!), и даже, чаще всего, за почти одинаковую плату. Разница -- где, для кого и зачем -- дело вкуса и личных пристрастий. Но каждый из нас в глубине души наивно надеется когда-нибудь отхватить "золотой контракт", ведь иначе теряет смысл наша единственная красивая традиция -- Игра. И кто здесь думает, что традиции тогда и становятся красивыми, когда уходит их смысл...
       -- Тебя зовет Распорядитель, -- с жадным, немного пугливым интересом уставилась на меня молоденькая ханна с изумительной золотисто-абрикосовой шерстью и острыми глазами прирожденного бойца.
       -- Не думала, что в штате Распорядителя есть ханны. Как тебя угораздило? -- Я знаю точно, ханн нет ни у Распорядителя, ни в штабе Оргкомитета вообще: зачем, ведь ни один из расы лучших воинов Галактики не унизится до работы по найму и, соответственно, не станет показывать таланты в споре за контракт. Девочка слишком спокойна, она чувствует за собой силу, которую ханне может дать только своя кровь -- клан, готовый прикрыть и отомстить.
       -- Почему ты сидишь? -- ханна сердито прижимает уши.
       Только потому, что ни на грош тебе не верю, думаю я. Конечно, подстроить ловушку здесь и сейчас практически невозможно; конечно, ненавидеть меня бывшим маминым родичам пока вроде не за что; но основанием для вражды может быть не только ненависть, а совершать невозможное ханны не только умеют, но и любят -- ноблесс оближ, как говорят на Земле. Но не строить же из себя трусиху?!
       -- Хорошо, идем. Так на кого ты работаешь?
       Ханна ответила, когда лепестки лифтовой диафрагмы отсекли нас от банкетного ангара:
       -- На одного из нанимателей. И не спрашивай, пожалуйста, кто он.
       Ее "пожалуйста" презрительней плевка. Спрашивать еще... больно надо. Зря я вообще с ней заговорила.
       Остаток пути -- от лифта по коридору налево, до двери с табличкой "РАСПОРЯДИТЕЛЬ" -- мы прошли быстро, молча, стараясь друг на дружку и не глядеть. Хотя и у нее, и у меня прекрасное боковое зрение... Девчонка, выказывая повадку скорее охранника, чем порученца, открыла для меня дверь и осталась снаружи.
       -- Рад встрече, Три Звездочки, -- Распорядитель Оргкомитета Игры приветствовал меня сухо и официально, ни намека на декларируемую радость. Так же официально представил предполагаемых нанимателей: -- Или-Раан, планетарный администратор. Шенра Ройол Миро Ва Рлайммау, командор гвардии Совета Семей. Администратор спешит и просила вызвать тебя вне очереди.
       Я кивнула: дальше объяснять не надо. Если однажды нарушить принятый порядок, от него мигом и следа не останется; а заставишь ждать нанимателя, так в следующий раз он предпочтет искать контрактника помимо Оргкомитета -- и найдет, не велика сложность. Вот и приходится Распорядителю бросать свои дела и браться за работу Протоколиста -- чтобы не оскорбить никого, видимость нерушимости традиций не нарушить и не испортить добрых отношений с теми, кто платит. А то, что вне Игры господин Осадчий привык покупать, а не продаваться, ничего не значит: избрание в Оргкомитет -- показатель престижа, измеряемого не деньгами. И несоответствие отзовется неизмеримо больней тривиального финансового проигрыша.
       -- Садись, капитан, -- в звонком голосе лучшего планетарного администратора Галактики мне чудится сомнение. Или это потому, что я не могу судить о ее настроении по запаху? Мне неуютно рядом с ней, тревожно, и не только из-за явного нарушения традиций. Госпожа Или-Раан непонятна мне.
       Или-Раан... Короткие красные волосы стоят дыбом на маленькой продолговатой голове, блеклая с зеленцой кожа, угловатое лицо, бесстрастные глаза, острый ум, жесткие манеры, блестящие организаторские способности. Я многое слыхала о ней, но не думала, что доведется встретиться. Или-Раан, одиночка. Вряд ли кто в Галактике знает наверняка, гены каких рас сведены в этой суровой даме. В ее внешности -- что-то от человека и, как ни странно, илла. Телосложение напоминает лэмми, но легче, тоньше, изящнее. А запах... запах совершенно особенный, приятный и тревожный одновременно, он не подходит ни к одной из известных мне рас, но каким-то неуловимым оттенком напоминает драконий. Ей около шестидесяти условных лет, она преуспевает -- и кто лучше нее знает, легко ли преуспевать, когда ни одна раса не называет тебя своей! Получить от нее контракт -- престижно. И, спрашивается, зачем ей вдруг понадобился игрок почти из самого хвоста списка?! Тем более что командор ханнской гвардии предстоящим разговором явно раздосадован.
       Сажусь.
       -- Слушаю, администратор.
       Или-Раан игнорирует предисловия:
       -- Контракт на условный год, капитан. Патрулирование и особые поручения.
       Вот так да! Она что, других желающих не нашла?! Что ж там за контракт... да нет, вся очередь еще в ангаре, прошло... я быстро перебрала имена... да, всего семеро!
       -- Вопросы, капитан?
       -- Почему я, администратор? Среди соискателей полно хороших патрульных.
       -- Несомненно, -- Или-Раан кивает, это безусловный знак вежливости, но в голосе -- ледяное равнодушие. -- И я заполучила всех, кого хотела. Осталась ты. Я просмотрела твой бортжурнал и уверена, что лучшего курьера не найду.
       -- "Особые поручения"? -- уточняю только потому, что молчать не очень прилично. Странно... там, в ангаре, полно не только хороших патрульных, но и опытных, тертых и битых курьеров. И любой из них сочтет за счастье подписать контракт с Или-Раан. Что ж, если ей больше понравилась я, упускать шанс глупо! -- Предполагаются проблемы со связью?
       -- Я предпочитаю ожидать проблем много и разных. Поэтому в контракте нет уточнения роли. Подробности нужны?
       -- Да, пожалуйста. -- От контракта "без роли" можно огрести кучу неприятностей, но я уже приняла решение. Контракт с Или-Раан стоит любых пакостей, любых сложностей... о таком начале карьеры я даже и не мечтала!
       -- Обычное патрулирование по средней ставке, готовность один и готовность ноль -- по высшей, боевые действия -- двойная ставка плюс премии по результатам. Особые поручения -- текущая ставка, доплата за дальность по курьерским расценкам и за риск по коэффициенту сложности. Питание, техобслуживание, половина расходов на неотложный ремонт, боезапас для спецпоручений и боевых действий. Жить будешь у себя на корабле, внешняя связь исключается.
       Условия жесткие. Впору подумать, что знаменитому администратору поручили присмотреть за конфеткой, на которую зарится половина Галактики -- но такого рода лакомые кусочки неизбежно порождают волну слухов, а ничего необычного в последнее время не обсуждалось. И все же контракт с подвохом: Или-Раан слишком дорого берет, чтобы нанимать ее ради рядовых колоний.
       -- Да, еще одно, -- равнодушно добавила Или-Раан, -- после получения вводной отступного не предусмотрено.
       Сурово! Мол, колеблешься -- отказывайся сразу, пока не узнала лишнего.
       -- В таком случае, администратор, я готова дать официальное согласие прямо сейчас.
       -- Прекрасно, Три Звездочки.
       Я, как во сне, приняла от Или-Раан бланк контракта. Администратор встала, подошла к командору. Они отгородились шумблокером. Мне показалось, принялись спорить: Рлайммау выглядит спокойным, но пахнет гневом. Как бы не из-за меня... что ж, я тоже не в восторге от перспективы работать в обществе ханнов. Остается надеяться, что гвардейцы предпочтут не иметь лишних дел с полукровкой.
       Выкинув из головы ханна, я вчитывалась в бегущие перед глазами параграфы и пункты: сроки, условия, оплата, премии, права и ответственность сторон, особые обстоятельства... из основного Или-Раан не упомянула одно: контрактник вправе получить любую часть обусловленной платы продукцией планеты по своему выбору, с перерасчетом в галактокреды первоначальной стоимости. Щедро -- а щедростью прикрывают повышенную опасность, это тоже традиция, не афишируемая и необязательная, но умный работодатель ее не нарушит. Ладно, в целом контракт приемлемый. Тянул бы и на честный, если б не кое-какие нюансы. Впрочем, вполне честных контрактов не существует, это всем известно, и администратор Или-Раан куда щепетильнее большинства своих коллег.
       -- Капитан Три Звездочки, условия приняты, -- отчеканила я, добавляя последнюю строчку. Господин Осадчий кивнул, принимая бланк. Администратор приказала явиться за вводной и задатком послезавтра утром и вручила разовый пропуск в "Илл-таил-ита" (интересно, чего это ради она поселилась именно там, местечко-то дорогое до безумия?); и тут в разговор вступил командор. Рыкнул на боевом ханском:
       -- Новобранец, назовись!
       Ханны подбирают детям имена долго и тщательно, сообразуясь со строгим протоколом, в котором учтены деяния, заслуги и долги предков, и положение семьи и рода, и надежды на будущие свершения. Знающий все тонкости (правда, я не очень-то их знаю) сразу поймет, с кем свел знакомство. И носят ханны свои имена куда надменнее, чем ветераны на Земле -- заслуженные в боях медали. Как же -- родовая честь, "дело превыше смерти"... гордости выше головы, и амбиций не меньше. И прозвище для ханнского воина -- символ бесчестья. Даже прозвище свободного капитана, взятое от названия корабля -- по прижившейся в Галактике драконьей традиции, которая лично мне нравится куда больше, чем знаменитое опять же на всю Галактику кошачье чванство.
       -- Три Звездочки, -- четко ответила я.
       -- Твоя мать не дала тебе другого имени?
       Я встала ("Мой народ никогда не примет тебя, дочка, но твоей вины в том нет..."); мои глаза оказались вровень с глазами сидящего командора, и я посмотрела на него в упор, чуть выше его взгляда.
       -- Мама звала меня Зико Альо Мралла, и отец признавал это имя.
       Командор словно не заметил ни моего дерзкого взгляда, ни упоминания человека, занесенного в черный список его расы; мне даже показалось, что нахальный ответ странным образом примирил его со мной. Тяжелая темно-рыжая голова медленно качнулась, и низкий голос мурлыкнул:
       -- Хорошо, маленький воин.
       Интересно, что вложила мама в мое имя?.. Отец не знал, а сама она не успела мне рассказать.
      
       Восемь крупных алых кристаллов разбрызгивали по столу сполохи света, и в каждом камне жила грозная искра.
       -- Хорошее начало, -- Никольский с видимым трудом отвел взгляд от моего аванса. -- Завтра опробуем новые лазеры.
       -- Ты понял? -- на всякий случай уточнила я.
       -- Приличный ремонтный агент обязан узнавать о новинках без промедления, -- напомнил мне прописную истину Чак. -- Похоже, девочка, спокойной службы тебе не светит.
       -- Было б из-за чего, -- фыркнула я. -- Полпроцента мощности! Точный выстрел даст больше. Мне даже стыдно, что именно ханны ухватились за эти полпроцента.
       -- У меня такое впечатление, детка, что ты не все знаешь о рах-рубинах. Что тебе рассказали?
       Я задумалась, припоминая получасовую беседу с Или-Раан. О рах-рубинах -- находке, превратившей огненную планету Рах в лакомый кусочек, -- сказано было и впрямь мало.
       -- Суть в том, что пещерники выкупили в ханнской зоне пустую систему для эксперимента с поясом астероидов. Пещерники собрали пояс в планету, остудили, дали имя, и теперь, по условиям договора с ханнами, будут вести совместную разработку. Я так думаю, союз окажется не слишком устойчивым.
       -- Почему же, -- возразил Никольский. -- Настолько разные партнеры как раз и заинтересованы в сотрудничестве. Подумай, девочка, ведь непобедимые ханны ни бельмеса не смыслят в мирной науке, а пещерники не смогут защитить свой эксперимент. Хотя, конечно, без подводных течений не обойдется. Продолжай.
       -- Некоторые детали эксперимента позволили предположить, что свойства минералов Рах могут отличаться от естественных. Пещерники начали исследования и уже сообщили ханнам почти о сотне вариаций свойств, имеющих практическое значение. Ханны пока ухватились только за рах-рубин, -- я пожала плечами. -- За те самые полпроцента прибавки мощности. Или-Раан говорила еще о гнездовых выплавках, в том плане, что на самородный металл покупатели находятся без проблем. Этого уже хватит, чтобы на планету облизывались, а пещерники считают, что черед настоящих ценностей придет лет через тридцать, когда они окончат вторую стадию охлаждения. Ханны, естественно, должны обеспечить планетарную оборону.
       -- Все?
       -- Основное -- все.
       -- Забавная складывается ситуация, Альо. -- Никольский порылся в недрах стола и достал голокарточку с черным восьмиугольником определителя. Я слышала о таких. Пещерники записывают на них самые охраняемые секреты, и ни один еще не попал в чужие лапы. Карточка кодируется на особь любой расы, и никто другой ее не вскроет -- но это ерунда. Важнее, что даже законный обладатель "секретки" не сможет ее открыть по чужой воле. Если он перенес вмешательство в личность, подкуплен, сломлен ужасом ожидания непереносимого... да мало ли способов склонить к измене! Обломать любого можно. Но вскрыть "секретку" это не поможет. Видно, Никольский ведет с пещерниками серьезные дела...
       Чак провел ладонью над черным восьмиугольником и подтолкнул ожившую картинку ко мне:
       -- Смотри.
       Передо мной возник длинный ряд алых цилиндров, и каждый таил внутри живую искру. Рах-рубины. Три десятка выстроенных по росту рах-рубинов -- самый большой длиной с карандаш, самый маленький меньше плывущей в невесомости капельки крови.
       -- Запоминай, -- сказал Чак. -- Пещерники не делают оружия, но их приборы -- лучшие в Галактике. Тридцать рах-рубинов -- минимальный набор для системы ближней навигации с обратной связью и выходом на автопилот. Для оптимальной модификации понадобится сорок два. Пещерники не поделились этим с ханнами, так что и ты помалкивай.
       -- Ты настолько мне доверяешь?!
       Никольский криво, будто через силу, улыбнулся:
       -- Должна же ты знать, что брать в оплату, Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки. Тебя ждет нелегкий год, так хоть будет за что.
       -- Да уж, -- только и смогла сказать я. До сих пор пещерники автоматикой ближней навигации не занимались -- верней, заниматься-то занимались, но даже лучшие разработки признавали годными разве что для орбитальных челноков. Стандарты пещерников предусматривают разведку в поясе астероидов и полет в лабиринте подземных выработок, и если они создали-таки автопилот, соответствующий этим стандартам... куда там улучшенному на полпроцента лазеру! -- Когда ханны узнают, пещерникам туго придется.
       -- Почему это? Они честно предоставили описание свойств, а то, что рыжие бестии думают только об оружии, так кто ж виноват!
       А ведь Никольский прав, подумала я. Пещерники прекрасно знают, какую расу чем взять, и их всем известная честность в этом не помеха. Ханнам придется покупать то, до чего не хватило мозгов додуматься самим, и платить теми же рах-рубинами. Да... кто еще обеспечит новой планете безопасность, довольствуясь каким-нибудь убийственным мизером и не замечая, как мимо лап проплывает куда большее сокровище!? Я еще раз, куда внимательнее, проследила глазами длинный ряд голографических рубинов, и восемь новых рабочих тел для лазеров "Мурлыки" показались рядом с ними ничего не стоящей дешевкой.
       -- С меня причитается, Чак.
       Никольский небрежно махнул рукой:
       -- Пустяки, девочка! Держи ушки на макушке, пока будешь охранять Рах. И при случае поделись со мной чем-нибудь столь же интересным.
       Я засмеялась: Никольский своего не упустит! Профи.
       -- Договорились.
       Я подвезла Чака до полигона. Мы болтали о всякой ерунде и расстались, громко хохоча над довольно глупой шуткой, и я поняла вдруг, что только сейчас по-настоящему обрадовалась контракту. Из-за рах-рубинов. Новая система навигации стоит года риска, неопределенности и общения с ханнами. И только сейчас, обрадовавшись, я поняла с горькой ясностью, какой славной жизнью жила раньше. Когда работу искал отец и главным был он, а мне оставались мелкие поручения, нудный и хлопотный ремонт, бесчисленные поучения... и дом. Настоящий дом, а не пустой ангар, где никто не ждет. Он знал, подумала я, что все кончится именно так. Он слишком торопился всему меня научить, и самостоятельная жизнь на самом деле не стала для меня проблемой, будь она трижды проклята, эта самостоятельная жизнь! Может, мне было бы легче, знай я точно, как он погиб. Может, я смогла бы возненавидеть или смириться.
       Я летела сквозь черное небо Нейтрала и гадала, что сказал бы отец о моем первом контракте. Под днищем катера мелькали габаритные огни причалов, реклама на крышах ангаров, пылающие золотым и алым колонны заправок. На горизонте, за промзоной, мерцал край жилого купола. Сколько раз я улетала отсюда, но никогда не щемило сердце, как сейчас. Или, может, мне просто было страшно.
       Возле дома меня ждали. К теневой стороне ангара прилип катер. Из тех, идеально неброских, что Корпорация Охраны сдает напрокат с почасовой оплатой; или из столь же неброских, что помогают заметать следы многочисленным разведкам и тайным службам -- порой кажется, что на Нейтрале только они и обретаются, с переменным успехом портя друг другу нервы и карьеру и попутно придавая остроты существованию случайно залетевших сюда мирных граждан. Я и заметила-то его лишь потому, что на этом месте должен сейчас выглядывать из-за стены полосатый диск Коктейля.
       Заскребло душу нехорошее предчувствие: гостей я не ждала, да и некому вроде бы меня навещать. Может, кого другого караулят? Так соседние ангары пустуют.
       Хочешь получить ответ -- не бойся спросить.
       -- Кого ждешь, незнакомец?
       -- Тебя, Мурлыка.
       -- А, Блонди, -- что ж я стала такая нервная?! -- Ты один?
       -- Абсолютно. Пустишь в гости на пару часиков?
       -- Почему бы и нет, -- я послала сигнал вход-контроллеру, передняя стена ангара сменилась мембраной, и Вик без происшествий влетел внутрь на моем хвосте.
       Два наших катера не убавили простора ангару, который и для "Мурлыки" чрезмерно, избыточно, бессовестно огромен. В лучшие времена здесь могли стать "Три Звездочки", "Мурлыка" и "Темная Лошадка", и оставалось место для не слишком крупного гостя.
       -- Так и не навела порядок? -- Вик остановился у стеллажа с инструментами, спиной ко мне. Да, раньше он не сутулился так сильно...
       -- Некогда было, -- сердясь на него и на себя, оборвала я. Мы с отцом одинаково хорошо ориентировались в привычном хаосе мастерской, но я любила поругивать его иногда за страсть к беспорядку. Нас обоих это забавляло.
       -- Извини, Альо. Знаешь, раньше пустой ангар не вгонял меня в тоску. Старею. Может, и не стоит благодарить тебя за спасение, не знаю.
       -- Как узнаешь, скажешь, -- я попыталась улыбнуться как можно беззаботнее, и Вик старательно ответил тем же. Стареет, как же! Просто ему здорово досталось, от такого не сразу отходят; хотя по его виду не скажешь, что только из госпиталя.
       Мы поднялись в жилой отсек, я кинула на стол две упаковки стандартного рациона, с грохотом придвинула кресла:
       -- Угощайся. Не слишком вкусно, зато питательно.
       -- Главное, горячее, -- оживился Вик. -- В гребаных катерах вечно барахлит обогрев. Я слышал, у тебя контракт с Или-Раан?
       Я жевала мясо, с наслаждением ощущая разливающееся по телу тепло. Меня не донимает холод ни в катере, ни здесь, я абсолютная ханна по степени приспособляемости. Но погреться люблю. Жаль, редко удается. Контракт... Или-Раан, как я поняла, очень старалась избежать слухов.
       -- Вик, если это вопрос, я обязана ответить "нет".
       -- Естественно, -- капитан Блонди коротко рассмеялся. -- Давай рассматривать это как тему для отвлеченного трепа. Если хочешь.
       -- Вокруг этого контракта наверчено слишком много недомолвок, чтобы его обсуждение доставило мне удовольствие. Но, кажется, Или-Раан собиралась не допустить ни малейшей огласки. Скажи, меня уже весь Нейтрал обсуждает или пока нет?
       -- Альо, когда не хотят огласки, не играют в конспирацию. Это привлекает внимание. Только вот что я тебе скажу, девочка: Или-Раан опытна и расчетлива, как сотня старых лэмми, и такой промашки она не допустила бы никогда. Эта дымовая завеса зачем-то ей нужна. -- Блонди недовольно поморщился. -- Я понимаю, ты считаешь контракт с ней невероятным везением, полна радужных надежд и прочей дребедени в том же духе, но все-таки постарайся не терять осторожности.
       Я фыркнула: уж кто бы говорил!
       -- О чем ты, Блонди? Я нанята, какая осторожность?! Контракт без уточнения роли! Даже если она прикажет лететь к ящерам и украсть транспорт с Золотой Медузы, как я откажусь, скажи?
       -- Ч-черт...
       Да, зря я так...
       -- Давай сменим тему, Вик.
       -- Да. Ты права, конечно. Прости.
       -- Ты прости. Я не должна была напоминать.
       -- Ах, киска! -- Блонди наконец-то улыбнулся от души, широко и весело. -- Золотое было времечко! Не сравнить с нынешним. Ладно, сменим тему, раз ты хочешь. Тем более, есть у меня к тебе одно неотложное дело.
       -- Дело? -- Ну конечно, не для того же этот скользкий тип дожидался меня, чтобы скоротать пару часиков за праздной болтовней. -- Хорошо, давай свое дело, капитан Блонди.
       Вик хмыкнул; пожал плечами; как-то очень решительно вздохнул и спросил:
       -- У тебя есть мрарла?
       -- Мрраврла? -- я переспросила только для того, чтобы выгадать время: не ожидала такого поворота.
       -- Ну, наверное, -- нетерпеливо подтвердил Вик. -- Ты ведь поняла, о чем я.
       Конечно, я поняла! Еще бы. Мрраврла, любимое ханнское лакомство, человека погружает в транс, у илла вызывает галлюцинации, а трила гарантированно укладывает в могилу -- или что там у них вместо. И любому из них при этом легче легкого развязать язык. Хотела бы я знать, кого собрался угостить Блонди. А впрочем, ладно. Мне его интриги не повредят.
       -- Н-ну, -- поддавшись желанию хорошенько его подразнить, я выдержала задумчивую паузу. -- Конечно, Блонди. Только это будет дорого стоить.
       -- Сколько ты хочешь?
       Хорошо быть монополистом! Самое смешное, что сделать-то мрраврлу -- раз плюнуть. Мама меня научила, когда мне шести не было. А у людей не получается, вообще ни у кого не получается, и ханны чужим ее не продают ни за какие деньги -- только сами используют. Даже мама, хотя она и бросила ради отца свой народ, никогда, ни разу не разрешила ему взять ни грамма! Это уже потом, без мамы, папа несколько раз просил меня сделать... стоп, Альо! Не время сейчас для воспоминаний. Да, за торговлю "национальным достоянием" мама бы меня не простила...
       -- Так сколько?
       -- Не знаю, Блонди. Будешь должен, -- двухсотграммовый пакет тяжело шлепнулся на стол.
       Кажется, этот авантюрист смутился! Во всяком случае, ответил он куда вежливее, чем спрашивал цену:
       -- Я и так задолжал тебе, киска.
       -- Сочтемся. Кофе?
       -- Нет, спасибо. -- Вик подкинул на ладони пакет и хищно прищурился. -- У меня появилось срочное дело.
       Что ж, пусть его. У меня-то уж точно дел полно -- еще пара дней, и пора. Пора на Рах...
       -- Приятно было поболтать с тобой, Вик. Теперь, наверное, долго не увидимся.
       -- Брось, будь оптимисткой! -- Вик с небрежной элегантностью отдал мне честь. -- Удачного контракта, Альо.
       -- Счастливо и тебе, Блонди, - кивнула я. И он ушел.
       Я не пошла его провожать. Автоматика внизу прекрасно справится без меня.
       Дверь отсека лениво отъехала в сторону, быстрые шаги глухо простучали по камнепластовой лестнице.
       -- До встречи, киска! -- крикнул Вик. Потом я услышала, как стала на место стена ангара, выпустив катер. И мне осталась тишина.
       Трудно поверить, но когда-то и меня пустой ангар не вгонял в тоску...
      
       Когда Или-Раан сказала, что координаты Рах все еще неизвестны посторонним, я усомнилась. Да, пещерники могли заэкранировать эффекты эксперимента; да, можно спрятать корабль от любых систем слежения; можно не привлечь внимания к переговорам. Теоретически. А на практике... Как можно скрыть от бесчисленных обсерваторий новую планету? Как можно думать, что не будет замечен всплеск активности ханнов?! -- лучших воинов Галактики не упускают из виду агенты всех без исключения разведок, это вопрос самозащиты. И если администратор уровня Или-Раан сменит место работы, незамеченным этот фактик никак не останется. Особенно, когда по тому же адресу отправляется восемь контрактников, из коих семеро -- победители последней Игры. Рассуждая здраво, следует предположить, что заинтересованные лица (а покажите мне незаинтересованных, когда разыгрывается такой приз!) уже знают не только местоположение новорожденной планеты, но и ее прикидочную ценность -- и хорошо, если не во всех подробностях.
       Тем не менее окрестности Рах отнюдь не кишели ни заблудившейся аппаратурой, ни случайными бродягами. Только патрули ханнов -- те самые тройки одноместных истребителей, что вкупе с автономными рейдерами и станциями-крейсерами создали их Военно-Космической Армаде столь грозную славу.
       Первый патруль я обошла ради проверки в деле новой хамелеон-системы, а второй -- чисто из спортивного интереса, так что код-пароль с меня затребовали уже на подходе к станции. Я по-детски радовалась, что прошла так далеко -- всегда приятно утереть нос лучшим; мне и в голову не пришло, что так же легко могут подойти и враги. Зато дежурящий на связи офицер подумал именно об этом -- и кто из нас, спрашивается, после этого лучший? Убедившись в правильности пароля, он первым делом выдал мне официальную благодарность за выявление бреши в обороне. Будто можно перекрыть весь космос! Я, конечно, ответила как положено: на контрактников уставы распространяются в той же мере, что и на кадровых, так что ехидные мысли лучше держать при себе. Да и прилагаемая к благодарности премия лишней не будет. Но победное настроение сменилось не слишком приятным предчувствием, что мне же и предстоит выявленную брешь заделывать: контрактникам любят подсовывать такие вот невыполнимые задачки.
       Станция валилась на меня куском непроглядного мрака. Встающие над Рах огненные отсветы поглощались этой чернотой так же верно, как сигналы систем навигации и наведения. "Мурлыка" ослепла. Если б не наводка со станции, я не решилась бы и близко подойти; и, пока длился швартовочный протокол, я проникалась все большим уважением к ханнской системе безопасности. Непрошеный визитер здесь не сядет, и взять эту крепость штурмом едва ли сможет самый удачливый агрессор. Собственно, единственный известный общественности случай, когда ханны потеряли орбитальную станцию, лишь укрепил общее мнение о неприступности их планетарной обороны. В тот раз на орбите осталось облако раскаленной пыли, и никакая экспертиза не смогла бы опознать в нем бывший ключевой узел обороны ничем не примечательного рудника и все, что осталось от попытки камнегрызов этот рудник захватить. Пыль, она и есть пыль.
       Ханны, конечно, утверждают, что дело не в базе, а в персонале. Ну, ждать иного от расы, утверждающей превосходство воинского духа, по меньшей мере глупо, но вот что странно: заполучить хотя бы очень приблизительный план сего укрепшедевра пока что не удалось ни одной разведке. Станция закрыта для всех без исключения: союзников, послов, парламентеров, наемных специалистов, торговых агентов... никто, ни одна особь чужой расы не проникнет дальше посадочного модуля. И нанятые для охраны Рах капитаны подчиняются общему правилу.
       Встретивший меня у борта "Мурлыки" офицер повел себя деловито и строго официально, но при этом забыл представиться. Первым делом он проверил на подлинность жетон с код-паролем (я сильно удивилась, когда во вторую нашу встречу на Нейтрале командор вручил мне жетон и приказал с ним не расставаться: мне казалось, ни в одной армии давно не метят бойцов таким примитивным способом). А потом долго водил меня по ангарам и складам посадочного модуля, показывая во всех подробностях то, что я имела право знать. Было б что показывать! Швартовочная палуба отличается только невозможностью пришвартоваться без помощи станции, набор оборудования в отделе техобеспечения ни на винтик не отклоняется от общепринятого стандарта, а арсенал по сравнению с оружейными складами Нейтрала поражает разве что скудостью ассортимента. Правда, зона отдыха дежурной смены... нет, конечно, тоже ничего особого, но... лучше было бы мне обойтись без ее посещения! Хотя кто меня спрашивал?
       Конечно, каждой расе требуются свои условия, иной раз шокирующие чужаков, но ханны в этом не слишком отличаются от людей. А уж человечьих станций я перевидала достаточно, чтобы уяснить: кому что, а людям -- выпить. У них без бара ни одна заправка не сможет полноценно функционировать, не говоря уж о техстанциях и космопортах. Ханны тоже это дело весьма уважают, хотя и в другом ключе -- под обильную еду. Воин должен быть сильным. То есть это сами ханны так говорят, а на деле они попросту обжоры, в той же степени, как люди -- пьяницы. Естественно, зона отдыха представляет собой средних размеров ресторанчик. Довольно-таки безликий, если не считать полного оперативного обзора -- Рах в надире, бляшки охладителей над планетой мигают интенсивно-синим, космос расчерчен координатной сеткой, зоны патрулирования выделены зеленым, желтым, розовым и алым, и в каждой -- белые треугольники патрулей. Удобно, но не слишком уютно. Хотя дежурным уют как раз противопоказан. В общем, очень даже ничего для оборонного форпоста, и мне бы понравилось -- если бы не сидящие там ханны, не их слишком острые взгляды, не едкий запах неприятия. Нет, я знала, что эта публика меня не примет, я доброй встречи и не ждала, но не настолько же! Ну, черная. Ну, полукровка... но не выродок, каким считают меня эти высокомерные типы! Я надеялась, что выгляжу такой же спокойной и деловитой, как мой провожатый, но внутри у меня все кипело. Если они считают себя лучшими, зачем вообще звать на помощь посторонних! А уж если позвали, почему не изобразить хоть видимость вежливости!
       Выдача заказов оказалась автоматической. Меня это здорово порадовало, хоть я и не собиралась проедать свои заработки; я вспомнила Чака и немного успокоилась: пусть их задирают носы, все равно они тупицы, они зациклились на оружии и прошляпили такое... я-то знаю, за что буду работать. Мы подошли к нише выдачи пайков, и мой провожатый предложил проверить, внесли меня в списки или еще нет. Я сильно подозревала, что в данном случае хваленая оперативность ханнских службистов подведет, но ошиблась. Контроллер считал с моего жетона код-пароль, в нишу хлопнулся пакет -- не слишком объемистый, ну да ладно, поглядим сначала на содержимое, -- в окошке счетчика высветилась дата.
       -- Можно брать вперед? -- уточнила я.
       -- За два дня, -- в официальном тоне офицера прорезалось удивление столь безграничной тупостью. -- Еще есть вопросы?
       -- Есть, -- мстительно подтвердила я. -- К командору. Он грозился дать мне подробнейшую вводную тотчас по прибытии.
       -- Любой здесь считается прибывшим только после инструктажа, -- отбил выпад офицер. -- Ты заметила, что в посадочном модуле вместо дверей?
       -- Разумеется, -- подтвердила я. Широкие и ничем не прикрытые, не мешающие сбору по тревоге проемы являлись общепринятой нормой и не выглядели чем-то особенным -- уж во всяком случае, не настолько особенным, чтобы заострять на них внимание.
       -- Хорошо, -- офицер словно не заметил моей иронии. -- Все же у нас встречаются двери. Закрытые. Открыв любую из них, ты потеряешь статус наемника и станешь нарушителем. Со всеми последствиями. Предупреждение сделано, Три Звездочки.
       -- Предупреждение принято, офицер, -- я позволила себе непочтительно фыркнуть. Ханн в ответ посмотрел на меня в упор и рыкнул:
       -- На этом все. Командор придет сюда через четыре минуты. Успешной службы.
       После чего, отрапортовав в наручный коммутатор: "Третий пост: прибыла капитан Три Звездочки", он развернулся и пошел прочь. У-уу, хмырь! явно рад отойти от меня как можно дальше. Я плюхнулась за ближайший свободный столик. Вокруг сгустилась нехорошая тишина: похоже, мое появление всерьез испортило гвардейцам аппетит. Ладно, подождем.
       К счастью, командор Рлайммау не опоздал.
       Появление командира высшего ранга в посадочном модуле, судя по полному отсутствию реакции на него у сидящих за столиками воинов, являлось делом вполне обыденным. Ну, мне что... меня больше порадовало обращение ко мне командора как к ничем не примечательному контрактнику. Никаких эмоций, кроме сдержанного удовольствия по поводу моего появления: "Наконец-то, Три Звездочки! Не думал, что твой ремонт затянется настолько". Похоже, он всерьез считает, что еще один патруль может улучшить оборону... а это значит: либо не умеет воевать -- что невозможно для ханнского командора в принципе! -- либо утаивает от меня что-то важное. Вот уж точно, информация -- лучшая из валют. Вокруг Рах, сдается мне, махинации с этой валютой крутят все, кому не лень. Да и я, собственно, не исключение. Придя к этому очевидному выводу, я решила считать инструкции командора не только обязательными для исполнения, но и разумными: уж он-то, несомненно, знает, чего хочет.
       Жаль, что возникшая у меня симпатия к командиру не помешала замечать его подчиненных. Вот уж где ни намека на сдержанно-холодноватую корректность Рлайммау! По репликам, явно намеренно сделанным недостаточно тихо, я прекрасно уяснила: мое присутствие оскорбляет здесь всех без исключения. Как и тот странный факт, что нанятая ради блажи знаменитого администратора шваль претендует на звание воина.
       Уже к середине инструктажа все мои сомнения по поводу этого контракта превратились в откровенное сожаление. Зачем, спрашивала я себя, зачем я ухватилась за предложение Или-Раан? Как могла не подумать сразу, чем обернется работа на ханнов?! Слишком много грубых взглядов, слишком откровенное неприятие... меня ждет тяжелый год. И ничего уже не изменить, не переиграть! Остается только уйти с головой в работу. Ведь патрульному, в конце-то концов, платят от времени налета, и я не для того здесь, чтобы выяснять отношения с рыжими зазнайками. Куда лучшим выходом будет повернуть отвратительную ситуацию себе на пользу и заработать на ней по максимуму. Вот только спокойствия что-то не прибавляет ослепительная перспектива рубинового заработка...
       Командор тоже почуял запах агрессии. Прервался на полуслове, встал, окинул присутствующих грозным взглядом и рыкнул:
       -- Воины! Со мной здесь Зико Альо Мралла, наш новый соратник. Запомните и передайте другим -- ближайший год она проведет с нами и будет сражаться за нас, и все должны помнить только это.
       Ну-ну. Значит, пусть пройдет год, а уж потом, если кто так хочет, можно дать волю эмоциям. В том случае, конечно, если все заинтересованные стороны еще будут живы. Ладно, уж чего-чего, а дисциплины у гвардейцев не отнять, так что до открытой стычки может и не дойти.
       Разжевав мне, наконец, все тонкости предстоящей работы и вручив местную навигационную сетку, командор ушел. Я тоже не собиралась задерживаться в зоне отдыха, нечего мне здесь делать. Паек получила, инструктаж прошла, пора на "Мурлыку". Я двинулась к выходу. Наивная! Путь мне преградили сразу же.
       -- Выпей с нами, Три Звездочки. -- Ну конечно! Ссору затевать после предупреждения командора весьма рискованно, а вот попытку сойтись поближе в вину не поставят. -- За возобновление знакомства.
       За возобновление? Я напрягла память... ну конечно! Вот только его мне и не хватало для полного счастья! Воин с точки пять, тот самый, что пытался задержать меня в "Пристанище старого пирата". Я так здорово смылась тогда от него, спасибо достопочтенному лэмми... как раз без этого знакомства я обошлась бы с превеликим удовольствием.
       -- В кредит не пью.
       Он подцепил когтем ремень шорт, словно обращая внимание на персональную выставку оружия... ну так я ее еще в "Пристанище" рассмотрела! В мягком голосе завибрировали опасные нотки:
       -- Разве я не сказал, что угощаю?
       -- Угощение можно принимать от друзей, -- я сощурилась и прижала уши: уж он-то мне не друг! -- Отойди с дороги, воин, мне пора идти.
       С точки зрения профессиональной этики мой выпад не выдерживал никакой критики. Но и лучшие из лучших не всегда придерживаются негласных заповедей нашей профессии (а уж новички сплошь да рядом и вовсе о них не подозревают!), так что я не собиралась упрекать себя за неоправданную грубость. После такой-то встречи! Хотя мне следовало бы помнить, что первое назначение этих самых заповедей -- обеспечение личной безопасности. В том числе, и не в последнюю очередь, предотвращение конфликтов при общении с представителями иных культур. Вот и ханн, поначалу настроенный всего лишь недружелюбно, оскорбился и вздыбил шерсть:
       -- Хочешь сказать, мы тебе не друзья?
       Кажется, моя шерсть тоже встала дыбом: а что, друзья, что ли?! Видали мы таких друзей! Сейчас я все ему скажу, коту спесивому, мерзостному, сейчас...
       -- А со мной выпьешь? -- сквозь душное облако агрессии прорезался пряный запах трила, упругий прохладный щуп обвивает мои плечи тугим кольцом. Я повернула голову и встретила спокойный, благостный взгляд передней пары псевлоглаз первого в негласной иерархии свободных капитанов.
       -- Это большая честь для меня, капитан Телла. -- Неслыханная честь, я бы сказала; честь, которой даже такой не вполне обычный новичок, как Три Звездочки-дубль два, не удостоится без веской причины. Я изо всех сил попыталась успокоиться: беседа с Теллой может аукнуться куда более серьезными последствиями, чем свара с любым из здешних вояк, и не мне отступать от профессиональной этики в присутствии монстра из монстров.
       -- И ты, воин. За знакомство, -- не дожидаясь ответа от ничтожества, каким является для ветеранов-контрактников любой кадровый рангом ниже командора, трил повел меня к свободному столику. Я оглянулась: ханн молча шел следом, шерсть его улеглась, гонор улетучился, и больше всего к нему сейчас подошло бы определение "присмиревший". С чего бы?..
       -- Вода, сливки, коктейль. По два. -- Телла не потрудился достать свой жетон, однако заказ принят и выполнен мгновенно; видно, здешняя автоматика уже отличает его голос. Впрочем, это понятно: он здесь единственный трил.
       -- Я слышал кое-что о тебе, капитан Телла, -- воин схватился за коктейль, и я снова удивилась: что же могло настолько выбить из колеи гордеца-ханна? За Теллой не числится особых подвигов, он, как любой трил, "всего лишь" (чего не дано многом и многим!) мастер своего дела. "Крутой профи", как говорят люди.
       Если Телла и хотел заставить воина нервничать, он ничем этого не выдал. Неторопливо, будто ничто иное его сейчас не занимало, откупорил воду. Передняя пара его псевдоглаз смотрела на ханна с нехорошей пристальностью; впрочем, для трилов понятие "передний" почти условно. Двигаются они, как и смотрят, одинаково легко в любом направлении. "Лицо" -- вопрос вежливости: сторона, на которую смотрит динамик переводчика.
       Трил опустил в бутылку кончик щупа, довольно причмокнул. Наконец соизволил ответить:
       -- В настоящий момент меня интересует, что ты слышал о капитане Три Звездочки.
       -- Об этой? -- Шерсть ханна вздыбилась и сразу же улеглась, забавно, он изо всех сил пытается контролировать эмоции, вот не ожидала! -- Только то, что она дочь изменницы и негодяя. Видно, среди наемников перевелись стоящие воины, раз командор не нашел никого лучше.
       Жаль, что он не попытался подумать своей башкой, прежде чем говорить такие вещи! Я зашипела. Не будь здесь Теллы... но он здесь, и левая пара его псевдоглаз смотрит на меня с явственным любопытством, и чего я точно не хочу, так это терять лицо перед ним. Я с усилием втянула когти и потянулась за сливками. Что мне до грубияна из кадровых, когда довелось сесть за один стол с капитаном, которого отец считал лучшим.
       -- Потому ты и не стала с ним пить? -- спрашивает Телла.
       -- Угу, -- сквозь зубы согласилась я. Злоба еще кипела, выбрасывала в кровь боевые гормоны, я чувствовала вздыбленную шерсть и прижатые уши, когти просились наружу...
       -- С твоей стороны непрофессионально реагировать на чувства, Три Звездочки.
       -- Знаю, Телла, -- я медленно выдохнула, почти через силу отхлебнула сливок. Проглотила, почти не почувствовав вкуса.
       -- Ты молода, -- примирительно заметил трил. -- Когда твой отец был столь же молод, разговоры о самоконтроле повергали его в искреннее недоумение. Что не помешало ему стать великим капитаном.
       -- Великим? -- подал голос ханн. От него разило презрением.
       -- Воистину. К сожалению, мало быть великим, чтобы обмануть судьбу. Мало даже быть профессионалом, а он быстро стал лучшим из профессионалов.
       -- Лучшим после Теллы и, может, Старого Черта, -- пробормотала я, не успев приказать себе заткнуться. -- Сам он говорил так.
       -- Мы сталкивались с ним... да, восемь раз. Дважды верх остался за мной. Только дважды. Он быстро перестал быть дилетантом, и обычно ему везло. -- Зеленоватая, похожая на тупой конус противометеоритной пушки трилья голова дернулась: воспоминания, похоже, вызывали в Телле сложные чувства. -- Те шесть поражений, что принял я от него, вспоминаются без горечи. Три Звездочки был достойным противником. Он и партнером был достойным, а это качество заслуживает куда большего уважения. Мне довелось поработать с ним вместе. Наш дуэт получился в высшей степени профессиональным, и сейчас именно это заставляет меня сожалеть о нем. Тебе не нравится наш разговор, воин?
       -- Что ему везло, это верно, -- ханн взялся за второй коктейль, с виду абсолютно спокоен, только смотрит на меня недобро, и длинные черные вибриссы нервно подрагивают. -- И негодяям везет. И среди негодяев случаются профессионалы. К сожалению.
       -- Мама любила его, -- зарычала я, глядя прямо в его глаза, наглые, ярко-медные глаза уверенного в своей правоте и силе бойца. -- А я любила их обоих. Каждому из нас может выпасть прикрывать другого в бою. Подумай об этом, прежде чем говорить гадости о моих родителях! Я сюда не напрашивалась. Вы меня пригласили, так веди себя достойно.
       -- У девочки профессиональный подход, но эмоции подводят, -- огорченно сказал Телла. Правые щупы легли на мои руки, левый передний обвил мощную шею ханна. Всего на несколько мгновений, но этого хватило нам обоим. -- Накануне битвы не приличествуют раздоры. А посему выпьем наконец за знакомство. Будет ли нам оказана честь узнать твое славное имя, воин?
       Уши воина дернулись, клыки клацнули. Положенный по протоколу ответ он почти прошипел:
       -- Мира Ран Шфархов. За знакомство, Телла. За знакомство, Три Звездочки.
       Презрительный взгляд и полный отвращения запах заставили меня фыркнуть. Навряд ли Мира Ран отвлечется от славных свершений ради того, чтобы прикрыть в бою существо со столь сомнительной родословной.
       -- За знакомство, Мира Ран Шфархов. -- Сто лет бы не знакомиться, продолжила я мысленно, отхлебывая явно синтетические сливки. -- За знакомство, Телла. Вот не думала, что приведется так запросто поговорить.
       Капитан Телла молча качнул головой -- старшему не обязательно отвечать. Кончик левого заднего щупа всасывал воду, по зеленоватой, похожей на мягкую резину коже пробегали почти незаметные мелкие волны, а трил глядел нам в глаза -- мне, Рану и, наверное, кому-нибудь сзади, кто слушал нас. У трилов нет мимики, их псевдоглаза не подходят для выражения чувств, но Телла мотается по Галактике куда больше лет, чем любой из присутствующих живет на свете, -- и умеет продемонстрировать свое отношение, если в том возникает нужда. Не слишком приятно чувствовать себя капризным ребенком под мудрым стариковским взглядом...
       Переключись разговор на профессиональные темы, я бы ушла успокоенной. Но Ран, допив коктейль, сослался на дела и исчез, и никто не подсел на освободившийся стул. Всё зря. Здесь меня не примут. Может, ханнские понятия о воинской чести и не дадут кому-то из них всадить в "Мурлыку" пару торпед, если доведется вместе драться. А может, наоборот.
       -- Зря я согласилась на этот контракт, -- кулак сжался на опустевшем пакете, и на пластик стола осыпалась кучка неровных полосок.
       -- Но ты все же согласилась, -- укоризненно произнес Телла. -- И должна принять последствия с честью. Твоему отцу приходилось попадать и в худшие условия.
       Откуда бы такая осведомленность...
       -- Капитан Телла, ведь вы не были друзьями?
       -- Никоим образом. Так уж вышло, что чаще мы сталкивались, выступая за противоположные стороны. Именно поэтому я многое могу сказать о твоем отце, девочка.
       Да, я понимаю. "О противнике нужно знать все", -- как и прочие правила трилов, это почиталось отцом за непреложное руководство. У кого ж еще учиться... мне очень повезет, если Телла хоть иногда будет вот так сидеть со мной, небрежно роняя замечания.
       Трил встал, смахнул остатки наших посиделок в утилизатор и не предложил даже, а приказал:
       -- Пойдем, Три Звездочки. Тебе неуютно здесь, и хорошего разговора не выйдет, а я должен узнать тебя получше. Нас ждет тяжелый год, Зико Альо Мралла. А здесь нет никого, с кем я смог бы работать в двойке. Может, с тобой получится.
       Как ни странно, предложение Теллы -- куда более лестное, чем приглашение отметить знакомство! -- меня почти не удивило. Ему видней, с кем работать; и, говоря по правде, лишь одно казалось мне по-настоящему важным: уйти, наконец, из-под внимательных, поднимающих шерсть на загривке взглядов, из душного запаха презрения и злобы. Ну почему моим родителям вздумалось сделать меня черной?! Заказали бы рыжую ханнскую шерсть, насколько все было бы проще...
       -- Как ты думаешь сражаться рядом с ними, Три Звездочки? -- Телла, мне показалось, тоже балансировал на грани... что ж, наверное, и у трилов нервы не стальные.
       -- Так же, как обычно сражаюсь, -- фыркнула я. -- Внимательно глядя во все стороны сразу. И если кто-нибудь из них случайно позабудет, что я на его стороне, пусть пеняет на себя. Получит той же валютой.
       Наверняка здесь понатыкана чертова уйма жучков, ну да пусть знают. Глядишь, будут со мной поосторожнее.
       -- Естественное побуждение, но небезопасное, -- трил довольно удачно скопировал мое фырканье. -- Решено, будем работать в двойке. По крайней мере, у нас с тобой нет причин для взаимной ненависти, а это уже немало.
       Мы вышли в ремонтный ангар; я невольно поморщилась, представив, каково ремонтироваться в таких условиях. А ведь придется! Работать с Теллой...
       -- Почему вдруг, Телла? В честь чего?
       -- Ты не согласна?
       -- Конечно, согласна! Любой бы согласился! Просто странно.
       -- Ничего не вижу странного, -- Телла снова фыркнул. Я вспомнила: использование трилами чужых звуков -- признак симпатии к собеседнику. Лестно, конечно... -- Все просто, Три Звездочки. Работать этот контракт в одиночку неэффективно, а другой пары я здесь не найду. Дельный новичок -- это, знаешь ли, лучше, чем давно знакомый ветеран, норовящий тебя подставить. Не побоишься пустить меня на свой корабль, напарница?
       -- Пойдем, напарник, -- я нервно засмеялась. Телла -- мой напарник?! Ну-ну...
      

    3. СОЗИДАТЕЛИ И СТОРОЖА

      
       Отец как-то признался, что во времена его детства профессия космического капитана была для мальчишек романтической мечтой. Что ж, не полети отец искать мечту, меня б и на свете не было; но трезвый и деловой подход трилов ближе к истине. Вот я, капитан с первым в жизни контрактом: то, о чем отец в моем возрасте только мечтал. И что? Время тянется бесконечно, как лента Мебиуса, подсовывает одно и то же изо дня в день: долгие, выматывающие облеты, однообразные короткие разговоры, одинаковые пайки... нудно и муторно, и вовсе не пахнет никакой такой романтикой.
       Мы, Телла и я, работаем с пещерниками. Их база, плавно ползущая точно под ханнской станцией, напоминает мне огромный мыльный пузырь, обмотанный искореженной, местами проржавевшей трубой -- глупая, но навязчивая ассоциация, впервые возникшая от переменчивого, пронизанного огнистыми всплесками освещения. А может, не от освещения вовсе, а от контраста с почти неуязвимой черной крепостью, прикрывающей сверху хрупкое жилище технарей и ученых, прозванных гвардейцами Совета Семей "слепышами", настолько уязвимое с виду -- когтем задень, кажется, и лопнет. А изнутри видны звезды, и корабли, и Рах -- огнедышащий новорожденный мир.
       Мне нравится смотреть на Рах с базы пещерников. Особенно, если рядом зависает, быстро и мелко трепеща огромными кожистыми крыльями, собравшийся на вахту техник -- вахтовые отличают нас с Теллой и всегда готовы поболтать о любимой работе. Очень быстро я начинаю разбираться в тонкостях пейзажа. Вторая стадия охлаждения только началась, тонкая гранитная корка то и дело лопается, прорывается языками базальтового расплава и фонтанами гейзеров, и девять охладителей на низких орбитах собирают, преобразовывают и тратят энергию в немыслимых количествах. Вахты на охладителях -- самая опасная часть работы. Во время первой фазы охладители рушились вниз с пугающей регулярностью. Но тогда они управлялись автоматикой, а сейчас идет работа более тонкая, требующая непосредственного присмотра.
       Конечно, пещерники усилили надежность постов, и пока жертв нет. Но все равно мне трудно представить, как можно спокойно жить на плывущем по самой низкой из устойчивых орбит мыльном пузыре. Как хладнокровно наблюдать, фиксировать и изучать движение раскаленного каменного океана, зная, что в один прекрасный день он может добраться до твоего мыльного пузыря и поглотить его. Я бы предпочла видеть ту преграду, что, пусть ненадежно, но отделяет меня от смерти. Слепыши-пещерники не пожелали создавать иллюзию уютной защищенности. Они храбры... на мой взгляд, куда храбрее своих вооруженных до зубов сторожей. Когда-то Народ Пещер сделал своей политикой открытость и с тех пор придерживается ее в большом и в мелочах. А каково это -- открытость, когда нет ни армий, ни крепостей, и всякому видно, как ты слаб?
       Здесь живет администратор Или-Раан, отвергнув положение нежелательной гостьи на боевой станции. Здесь нет арсеналов, зато можно раздобыть запчасть, с которой вышла накладка у ханнов. Здесь мы с Теллой получаем пайки для дежурных техников и запасные блоки к излучателям, сменные пластины теплоизолятора и всякое прочее, что оказывается вдруг необходимым. Мы развозим этот необременительный груз по охладителям -- два поста на вылет, -- и техники встречают нас, как дорогих гостей.
       Управляемся быстро: разгрузиться, помочь с наружным ремонтом, взять отработавшие энергоблоки и чипы с новыми данными. А быстро улететь удается редко. Техники скучают по общению, и стыдно прощаться, не поговорив хоть недолго. Рах мешает связи, база и посты обмениваются информацией через курьеров, а курьеры -- мы двое. Только. Никто из подчиненных командора не поджаривается над самой атмосферой. Чем занимаются другие контрактники, я не знаю. И не хочу знать.
       В ханнской зоне отдыха со мной не заговаривают иначе как по делу. Я тоже стараюсь не замечать рыжих бестий без крайней необходимости. Смешной обоюдный бойкот; мне, правда, не смешно. Первое время я бесилась, а потом уговорила себя думать, что мне все равно. Я сюда работать нанялась, а не дружески общаться, и я работаю, а остальное несущественно. Так я думаю, заставляю себя думать именно так, хотя и не верю... бррр, ну и бред! А проклятое время тянется, растягивается, длится... и когда же, когда я перестану натыкаться взглядом на мрачные кошачьи рожи?!
       Я бросила отсчитывать дни. Мы возвращались, выжатые досуха, ели, спали, проверяли свои корабли и шли на следующий вылет -- изо дня в день, из ночи в ночь. Каждая смена вахт означала дополнительный рейс, и поначалу меня сводила с ума их абсолютная нерегулярность. Но довольно скоро и эти рейсы вплелись в общий монотонный круг и перестали отмечаться сознанием. А что не остается времени отдохнуть, так это и лучше: некогда ни вспоминать, ни думать о постороннем. Монотонность отупляет, низводит до уровня умного, но бездумного автопилота. Иногда хорошо пожить автопилотом...
       Когда монотонность прорвалась давно ожидаемой "особой ситуацией", я оказалась совсем к этому не готова.
       Охладитель падал плавно и незаметно. На первом витке падения потеря высоты казалась незначительной и легко восполнимой, однако попытки вахтового выровнять полет самостоятельно привели лишь к окончательному отказу перегревшихся двигателей. Разумеется, все эти подробности стали известны после официального разбирательства. А сейчас оставалась еще надежда, и база всеми резервами мощности пыталась перехватить управление хоть на пару секунд... возможно, у них получилось бы, будь пост в тот момент прямо под базой, но он уходил за Рах. Возможно, получилось бы на втором витке, потеряй охладитель чуть меньше высоты. Во всяком случае, экипаж базы верил, что получится, иначе почему бы им сразу не позвать нас!
       Неотвратимость падения поняли к середине третьего витка.
       Дежурные, как положено, доложили ситуацию Администратору. Или-Раан, естественно, перекинула проблему командору. Командор запустил сообщение на оперативные экраны.
       Мы тогда как раз вернулись с вылета. Я могла бы и не ходить в зону отдыха, нечего мне там делать, но Телла под осмотр и дозаправку начал объяснять мне смысл драконьих поправок к Таможенному Кодексу и предложил продолжить за выпивкой. Мы сели за столик у оперативного экрана, Телла заказал свои обычные две воды и сливки для меня. Несколько минут заслуженного отдыха... тут-то и появилась эта картинка.
       Нам не пришлось вставать. Только поднять глаза -- и смотреть. Серо-багровый пузырь далекой пока поверхности и мигающий тревожным алым огоньком значок поста. И -- алым же пунктиром -- расчетная траектория падения. Скорость. Ускорение. Время. Время, отпущенное вахтовому технику на ожидание смерти. Не очень долго.
       Я ощутила толпу за спиной. Наверное, половина дежурной смены смотрит сейчас в этот экран. Может, они и думают о том же, что и я. Не очень долго, но может хватить.
       Нет. Они думали о другом. Они заспорили о возможных причинах отказа, перескочили на недостатки слепышачьих движков и на замедленную реакцию слепышей-пилотов. Уж помолчали бы! Если у пещерников замедленная реакция, то я не капитан, а огородник.
       -- Тихо, все! -- Мира Ран Шфархов с грохотом придвинул стул к нашему столику и с не меньшим грохотом сел. -- Давайте послушаем, что думает об этом капитан Телла.
       Телла ответил равнодушно, не отрываясь от воды:
       -- Думаю, вахтовому, что там внутри, сейчас жарко.
       -- Ну, он знал, на что шел, мир праху его.
       -- Пещерники не дадут ему упасть, -- вмешалась я. И кто за язык тянул?!
       -- Да что они могут сделать? -- ханн презрительно фыркнул.
       -- Смешной вопрос, Мира Ран Шфархов, -- меня понесло, даже явно неодобрительный взгляд сразу двух пар псевдоглаз Теллы не помог заткнуться. -- Пошлют корабль на выручку, иначе зачем здесь вы?
       -- На выручку? -- Мира Ран Шфархов посмотрел на меня сверху вниз и снова презрительно фыркнул. -- Туда?
       -- Туда, воин. - Я не преминула фыркнуть в ответ.
       -- Так, может, вызовешься добровольцем?
       Пренебрежительный тон ханна ясно дал понять, сколь мала, по его мнению, вероятность подобного события. Щуп Теллы обвил мою руку, сжал и отпустил. Я странным образом успококоилась, и теперь перепалка казалась скорее забавной, чем обидной.
       -- Я работаю по найму, -- усмехнулась я, поглядев ханну в глаза. Пусть побесится.
       -- Ну и что? -- удивительное дело, Мира Ран Шфархов не поддался на мою провокацию. Тоже, что ли, успокоился? Или он и не заводился, а задевать меня для него всего лишь спорт или забава?
       Я пояснила усвоенным от Теллы равнодушным тоном:
       -- Контрактник не может отказаться от поручения, но действовать без приказа тоже не может. Право выбора есть у тебя, воин. Но не у меня.
       -- Когда боишься подпалить усы, что может быть лучше солидного прикрытия, -- лениво процедил Ран. -- Такого, например, как контракт, запрещающий действовать без приказа. -- Кто-то позади нас выпустил смешок, и ободренный поддержкой своих Ран продолжил: -- Должно быть, приятно глядеть на чужие подвиги с безопасного расстояния?
       -- Не знаю, воин, -- я сокрушенно вздохнула. -- Может, расскажешь? После того, как мы покончим с делом, а? У тебя-то будет шанс испробовать это удовольствие. Хороший командир не пошлет на верную смерть кадрового, когда под рукой есть контрактник. Нас для того и нанимают.
       -- Совершенно справедливо, -- подтвердил Телла. -- И лезть в пекло придется тебе, Альо. Поскольку в моем контракте экстремалка идет с пятикратной премией, а у тебя обычный двойной тариф с накруткой за риск. Конечно, для новичка и такие условия за счастье, -- Телла фыркнул, кончик щупа хлестнул по краю стола. -- На твоем месте, Альо, я бы уже снимал вооружение.
       -- Ты прав, Телла, языки почесать можно и после. Счастливо оставаться, Мира Ран Шфархов! -- Я встала, оглядела столпившихся перед экраном воинов. -- Мне по головам прыгать?
       Как ни странно, они расступились, и желающих съязвить в ответ не нашлось. Знали, что правду говорю: им не лезть в пекло, пока есть мы; а каково гордому ханну прятаться за чужие спины?! Гвардейцы... Ну, мне-то любой исход популярности не добавит. И не надо. На рыжих бестиях свет клином не сошелся. Отработаю контракт -- и никакие деньги не соблазнят меня снова вляпаться в их компанию.
       Конечно, я оказалась права, и Телла тоже. Лететь на падающий пост выпало именно мне. Командор послал бы Теллу, его корабль лучше приспособлен к атмосфере -- но вылет не боевой, так что решение утверждает администратор, а Или-Раан умеет считать.
      
       Подсвеченный багровыми сполохами мыльный пузырь станции уходит за горизонт высоко надо мной. Уравниваю скорость, охладитель уже на контактном расстоянии. На вид он вполне исправный. Посылаю запрос. Тишина. Атмосфера пока разреженная, маневрам не мешает, но мы идем вниз, вниз... Переключаюсь в режим абордажа, рывок -- и "Мурлыка" с охладителем слеплены люк к люку. Остается поставить мембранный фильтр и войти.
       Легко сказать -- войти! Люк поста не открывается навстречу спасению, вахтовый на связь не выходит, и вообще, впечатление такое, что "Мурлыка" поймала не напичканный аппаратурой спутник, а безжизненный кусок металла. Лучшим выходом было бы вытащить охладитель на орбиту и там с ним не торопясь разобраться. Вот только кораблик для такого маневра нужен -- мощней моего раз в пятнадцать. У командора есть и помощнее, зло думаю я, только ханны не станут попусту гонять их над планетой. Ну и ладно. По крайней мере, пост -- не тесный спасательный кокон, можно смело задействовать резак.
       Вдвоем было бы быстрее, думаю где-то на половине следующего витка. Что ни говори, а усиленная пластинами накопительных батарей броня охладителя не чета скорлупе кокона, луч резака берет ее медленно и натужно, чуть отклони инструмент от нужного угла -- и вполне может срикошетить. А угол держать все труднее, из-под лазера дым, конечно, не валит, но испарения все же есть, и в глазах от них щиплет. Ох, сюда бы сейчас те полпроцента! У двигателей мощности хватит, могу хоть от самой поверхности взлететь, вот только перегрев начнется раньше! А пещерник, может, уже сейчас умирает...
       Чертыхаюсь, мотаю головой: надо ж так отупеть! Да, жизнь в роли автопилота даром не проходит. Севшая батарея летит в сторону, подключаю резак напрямую к корабельным ресурсам. Сразу б догадаться, уже на пост бы входила! Что там, на посту? Полетела автоматика? Нет, вахтовый открыл бы люк сам. Механику заклинило? -- так чего проще выйти на связь с пристыковавшимся кораблем! Но связи нет... значит, что-то случилось с основным процессором поста и вспомогательным расчетным модулем... и с пещерником. Автоматика сдохла, не работают поля, нет защиты от жара, кроме брони, а при такой нагрузке теплоизолятор садится моментально. А внутри куча бесценных для науки материалов, хорошо, если упакована и стоит на видном месте. И вахтовый, который ценнее всех материалов, потому что пещерники не считают разумным оплачивать прогресс жизнями. Они-то собирались охлаждать Рах в автоматическом режиме лет двадцать, без суеты, спешки и риска. На спешке настояли ханны.
       Резак доводит дугу, я подхватываю вырезанный кусок люка, толкаю к потолку и прижимаю керамотексовой сеткой. Это пещерники перед самым выходом спроворили, им на исследования образец нужен, а у меня лишние полминуты уходят! Из отверстия пышет жаром, раскаленные края опаляют шерсть. Глаза щиплет все сильнее, текут слезы, да еще нос чесаться начинает и горло першит... вот уж вовремя! Чихаю, с трудом удерживаясь на ногах. Переключаю резак в режим рассеянного освещения, тусклый красноватый свет дает возможность оглядеться.
       Вахтовый распластался на полу рядом с люком, ничком, в позе для пещерников вовсе даже не характерной, словно упал внезапно и не смог подняться. Он успел, кажется, все собрать -- два ящика с меткой "на базу" стоят вплотную к выходу, я больно бьюсь ногой, чуть не падаю, равновесие удерживаю с трудом, но при этом обжигаюсь о край выплавленной дыры. Не капитан, а тридцать три несчастья! Отпихиваю ящики вбок, спертый воздух обжигает глотку, снова теряю равновесие... вместо падения сажусь на пол рядом с пещерником. Вот и хорошо... нам пора спасаться.
       Потерявшие упругость крылья укутывают худое пушистое тельце мятым одеялом, обвисают, мешают ухватить как следует. Но ничего, ухватила, перекинула на "Мурлыку", прыгнула следом. И поразилась контрасту. Мой воздух не только холоднее, но и чище. Видно, где-то на посту оказался не слишком жаростойкий пластик. Да, великая вещь мембрана. Сгребла пещерника в охапку, бегом отволокла в медкомплекс, успеть бы... Стряхнула в ванну мордой в гель -- возиться с крыльями времени нет. Ничего, жить будет. Если не упадем.
       Перетащить ящики -- пара минут. Отстыковаться -- еще полминуты. Я кидаю "Мурлыку" вверх по крутой дуге, охладитель как раз подходит к зоне вулканов, выбросы жидкой лавы огненными фонтанами подсвечивают ночь.
       Потом, уже на станции, мне показали запись: толчок отдачи роняет охладитель вниз, скорость растет все быстрее, так быстро, что ускорение заметно и без подсказки титров, вот он уже теряется в столбе пара, в облаке пепла, а вот и лавовые выбросы начинают цеплять его... падение только угадывается, но достаточно отчетливо. Еще немного, и нам бы обоим не спастись.
       На базе ждут. В тесный швартовочный ангар народу набилось под самый потолок, и не думаю, что хотя бы десятую часть их привела сюда работа. Хотя -- такого оперативного приема мне еще не оказывали. Только люк сама и открыла. Штатный медик тут же уводит меня в свой отсек. Я не спорю -- чую, надо. Всего-то пара минут в жаре начавшего плавиться поста, было б о чем говорить! А глотку словно когтями дерет, да и голова подозрительно тяжелая. Конечно, я предпочла бы лично проследить за тем, что остальная толпа делает на "Мурлыке", ну да ладно. И так ясно -- одна команда обихаживает два ящика свеженькой информации, другая -- побывавший в нестандартных условиях корабль. И, конечно, медблок тоже не обойден вниманием. Пещерники тем и хороши, что абсолютно предсказуемы. Ну и тем еще, конечно, что всегда ясно, можно ли им доверять в данную конкретную минуту в данной конкретной ситуации. Сейчас доверять можно.
       Медик обихаживает меня, как родную. Вполне естественно, учитывая, что я спасла одного из них от верной гибели: пещерники не любят терять своих. Я их понимаю. Но мне не до разговоров и не до лечения -- такая навалилась усталость, что, кажется, спасти от нее может разве что немедленная смерть. И я вырубаюсь, падаю в сон, под воркование пещерника так хорошо спится...
       Говорят, все хорошо, что хорошо кончается. Не знаю... "Мурлыка" простояла на базе пещерников четырнадцать стандартных часов. За это время медкомплекс привел в относительный порядок изрядно пропекшегося вахтового, дефектовщики проверили каждый миллиметр брони моего кораблика, а группа прибористов протестировала начинку и кое-что подладила. Что касается меня, то я спала. И даже почти выспалась. В общем, все в порядке, все довольны, разве что Телле пришлось сделать пару рейсов без напарника. Но, как сказал сам Телла, навестив меня, лучше остаться без напарника на день-другой, чем на весь остаток контракта.
       Или-Раан не преминула лично сообщить об увеличении полагавшейся за операцию премии -- жест, впрочем, не ее, а пещерников, усмехнулась администратор. Ну, это и так ясно. Все хорошо, да. Только, опуская "Мурлыку" на швартовочную палубу боевой станции, я не верила в хороший конец. Не хотелось мне ни работы, ни рах-рубинов, ни уважения гвардейцев. Хотелось только пить, хотелось дико, невыносимо, и это казалось тем более противно, что ругать стоило только себя: кто мешал, входя на пост, надеть маску? Медик-пещерник, прощаясь, пообещал, что последствия отравления перестанут беспокоить часов через десять, максимум через пятнадцать. Хоть бы за эти часы еще чего не случилось, мрачно думала я, выпрыгивая на палубу. Возьму сейчас пару пайков и попрошусь у Теллы на отдых. До конца последствий.
       -- Оу, паленые усы идут!
       Я притормозила на пороге зоны отдыха. Это что, в мой адрес шуточка? Не может быть.
       -- Хорошо поджарилась, Три Звездочки?
       -- Конечно, хорошо! От нее же до сих пор дымком припахивает, чуешь?
       Ушам не верю! Чтобы мне и здесь устроили торжественную встречу?! Да нет, чего-то я недопонимаю, верно, совсем мозги притупились... недоспала. Я плюхнулась за ближайший свободный столик, заказала:
       -- Воды. Две, холодной.
       -- Что это с тобой? -- удивительное дело, Мира Ран Шфархов собственной персоной! Будь я немного в лучшей форме, обязательно бы съязвила на предмет наблюдения сверху за чужими подвигами. Но на ехидство нет сил, к тому же моя вода прибыла.
       -- Траванулась, -- прохрипела я, схватив запотевшую бутылку. -- Там пластик какой-то потек. Сейчас уже ничего, только пить хочется.
       -- Ну, пей, -- хмыкнул Ран. Будто разрешил. -- Лихо ты управилась. Знаешь, мы тут смотрели.
       -- Интересно было? -- вяло поинтересовалась я.
       -- Вот именно. -- Ран встал: к столику подошел Телла. -- Пока, Альо Паленые Усы. Телла, забрал бы ты ее отсюда. А то боевой дух роняет своим сонным видом.
       -- Воистину, -- согласился Телла. -- Пойдем, Альо. Твой медблок давно освободился, и если тебе все равно, на чем спать, я предложил бы биогель.
       -- Ну и денек, -- только и смогла выговорить я.
      
       Не скажу, что после этого случая гвардейцы признали меня за свою: ханны слишком твердолобы, чтобы враз переменить сложившееся мнение. Но что-то изменилось. Мое появление в зоне отдыха не отмечалось больше внезапной тишиной, а дежурный диспетчер вполне мог вместо "Три Звездочки" вызвать "Паленые Усы". Эта кличка основательно ко мне прилипла. Потому, наверное, что не вызывала неприятных ассоциаций с капитаном Три Звездочки, объявленным когда-то вне закона Семьей Мраллау, а немногим позже занесенным в черный список Советом Семей. Как же, со знаменитой на всю Галактику кошачьей гордостью -- и признать имя врага. А еще кое-кто из них втайне надеялся, что я обижусь. Я долго этого не понимала, но Телла куда проницательней меня. Когда он решил прояснить для меня ситуацию, мне стало противно сначала, а потом -- смешно. Я не настолько ханна, чтобы обижаться на прозвища.
       Гвардейцы скучали. Еще бы -- попробуйте-ка изо дня в день бдительно караулить совершенно пустое пространство. Через пару месяцев не то что заскучаете -- волком взвоете. Не знаю, что происходило в закрытой для нас части станции, но посадочный модуль и зона отдыха все чаще оказывались тем самым местом, где какой-нибудь не в меру заскучавший герой может отмочить идиотскую шуточку для поднятия духа. С каждым днем выходить из корабля все опаснее. С каждой прогулкой по станции все больше хочется раскромсать очередного шутника на кусочки.
       Натянутые поперек проходов страховочные тросы быстро утратили прелесть новизны. Густо натертая смазкой палуба щекотала нервы крепче, а потому оставалась популярной дольше. Ругань очередного упавшего и довольный рев зрителей стали привычным звуковым фоном.
       Не знаю, что за веселье в том, что между вылетами нельзя расслабиться. После нескольких довольно неприятных падений я всерьез вознамерилась переселиться к пещерникам. Но Телла запретил категорически:
       -- Ты распишешься в собственной трусости и навсегда потеряешь шанс завоевать их уважение. Не психуй, Альо. А если их юмор тебя нервирует, так подкарауль очередного шутника за работой и завяжи ему усы тремя узлами.
       Да, Телле хорошо! Чтобы трил потерял равновесие, надо всю станцию раскрутить волчком и на Рахалт кинуть! Ему можно принимать этот разгул идиотизма спокойно, а мне каково?!
       -- Переставай нервничать, Альо. И не с таким сталкиваешься, когда чаяния бойцов на хорошую драку долго не оправдываются. Бороться со скукой -- наука, в которой не так легко преуспеть, как кажется новичку.
       Я только фыркала в ответ на очередное поучение. Ханны-то в науке этой преуспели, но, по мне, как-то не в ту сторону. Я нервничала, да, и ничего не могла с собой поделать, но кто бы не психовал на моем месте?!
       Телла вытаскивал меня за пайками чуть ли не силой. После тросов и смазки мы пережили короткое увлечение красящими минами. Как ханны клепали эту погань, я так и не узнала, но с действием познакомилась слишком хорошо. От удара в пол под ногами или в стену над головой безобидный на вид шарик взрывается и обдает жертву мгновенно сохнущей краской пополам с вонючим дымом. Я считалась заманчивой мишенью. Других контрактников почти не трогали.
       -- Радуйся, -- утешал Телла. -- Тебя стали замечать. Они примиряются с твоим присутствием.
       "Радуйся"... Попробовал бы смывать краску с шерсти, а потом вонять растворителем!
       Эпидемия прервалась на чихалках -- распыленной в воздухе гвалховой пыли. Здесь весь интерес в том, что облачко гвалховой пыли остается компактным очень долго и обозначается в воздухе легким, на грани восприятия мерцанием. Тест на бдительность, который счастливчик Телла игнорировал, поскольку трилы на гвалх не реагируют. А я раз попалась. Чихала часа полтора, притом что почти сразу добралась до "Мурлыки" и с горем пополам впрыснула себе антидот. Думала, так и сдохну, чихая.
       Так вот, эпидемия прервалась на чихалках -- после того, как командор поймал одного деятеля на месте преступления. Над деятелем при полном параде проводят церемонию символического обесчещивания -- "за намеренное снижение боеспособности", если унизиться до цитирования обвинения. Я тихо злорадствовала. Что же касается ханнов, они позорно скисли. Разговоров в зоне отдыха почти не стало -- дежурная смена в полном составе молча и сосредоточенно работала челюстями, поддерживая боевой дух. Думаю, вкуса еды они уже не различали; а меня при одном взгляде на их вялые морды пробирала тоска.
       Зато у пещерников жизнь кипела, и я при любой возможности задерживалась у них. Пещерникам не до скуки. Техники, ремонтники и наладчики давно смонтировали охладитель взамен упавшего, а теоретики и вычислители все пытались как-то объяснить причину сбоя. То есть причина-то ясна с самого начала -- локальный перегрев; но каким образом?.. Насколько я поняла после длинной беседы с ответственным за безопасность -- есть среди пещерников и такой -- в рамки естественных причин этот случай никак не укладывается. Конечно, при таком проекте никто от диверсий не застрахован, но ведь посторонних здесь никого -- а из постоянного персонала наибольшее подозрение вызываем я и Телла. Поскольку подозревать кого-то из пещерников -- чистый абсурд и нонсенс, а ханны, равно как и остальные контрактники, к постам не подлетают.
       Выслушав этот расклад, я впала в удивление, граничащее с полной прострацией. И слова-то на ум не шли, да и не умею я оправдываться, не провинившись. Зато Телла с обычным своим хладнокровием напомнил, что и его, и мои действия, как и все происходящее на посту и около, фиксировалось следящей аппаратурой и никак не могло пройти мимо сознания вахтового. Вахтовый жив? Жив, подтвердил наш собеседник. В сознании? Да, разумеется. Так в чем же дело? Спросите его, и покончим с двусмысленностями.
       Уже спрашивали, сообщил ответственный за безопасность. Всеми возможными в данной ситуации методами. И что? Да ничего! Впрочем, если бы не привезенные капитаном Три Звездочки материалы -- а в них оказались, в числе прочего, данные текущей диагностики защиты поста, -- никаких сомнений в случайности приведших к трагическому происшествию неполадок не возникло бы вовсе, так что высказанные им подозрения даже ему самому кажутся несколько странными. Засим последовали извинения, еще одна благодарность в мой адрес и просьба поделиться более правдоподобными идеями, буде они появятся.
       Нет, этот народ мне определенно нравится!
       Мы с Теллой работаем так же, как раньше: пещерники не подняли охладители выше и не сняли с них посты операторов. Насколько я понимаю, вахтовые не возражали. И что интересно -- если до злополучного падения возможность аварии с охладителем обсуждалась ими довольно часто, теперь разговоры на эту тему стали дурным тоном. Не знаю, почему; но мне это понравилось. Я и так слишком часто представляла себе весь ужас, выпавший на долю падавшего техника. Когда работаешь, не стоит задумываться о том, что может с тобой случиться.
       Ни о каких подозрениях речи больше не шло, и я не заметила никаких перемен в отношении к нам пещерников и Администратора Или-Раан. Те же рейсы, те же грузы, те же разговоры с вахтовыми. Время снова замедлилось, но теперь я приняла это как должное. Хорошо, когда дни похожи один на другой. Потому что отличия могут означать чью-то смерть. Одной особой ситуации оказалось вполне достаточно для того, чтобы возлюбить рутину.
       Охладители трудятся вовсю, хотя по виду Рах я бы не сказала, что от них есть хоть капля толка. Но из меня тот еще специалист; а один из вахтовых как-то обронил, что научники довольны. Вскоре с охладителей начали запускать исследовательские зонды.
       Глядя, как работают вахтовые с этими зондами, я зауважала их еще больше. Нет, зря ханны говорят, что у "слепышей" замедленная реакция. Информация с зонда идет в автоматическую запись, но самая важная обрушивается на оператора в режиме реального времени сразу из двух динамиков, не считая монитора -- и ее надо осмысливать мгновенно. Ну, почти мгновенно -- настолько быстро, чтобы успеть, если нужно, скорректировать курс.
       Зонд огибал вулканы, заглядывал в трещины и брал пробы там, где хотел оператор. Увидев эту виртуозную работу впервые, я настолько поразилась, что очевидный вопрос пришел в голову, лишь когда "Мурлыка" отвалила от поста и взяла курс на следующий.
       Но на следующем посту, принимая контейнеры с образцами для базы, я спросила:
       -- Послушай, почему это у тебя с базой связи нет, а с зондом есть?
       -- Другой принцип, -- торопливо прочирикал вахтовый, -- совсем другой, противоположный.
       -- Положительно противоположный, -- ехидно пояснил Телла. -- Принцип абсолютной секретности. Альо, научные сведения -- не то, о чем целесообразно трезвонить на пол-Галактики. Мало ли кто перехватить может.
       -- Ничего себе! -- Я снова представила падающий охладитель и обреченного на мучительную смерть вахтового, но в этот раз к адской жаре, вони и безнадежности прибавился исправный передатчик, которым нельзя воспользоваться. -- Нет, я согласна, секреты есть секреты, но чтобы и на помощь не позвать! Вам не кажется, что это перебор?
       -- Не кажется, -- опередил вахтового Телла. -- Если с поста придет хоть один сигнал, молчание потеряет смысл. И, Альо, не вздумай ляпнуть на станции, что зондами управляют с постов. Это может взбесить Совет Семей, а мы с тобой не хотим потерять работу, верно?
       -- Еще бы, -- согласилась я. -- Мне прекрасно известно, на что способен кошачий вожак, посчитавший свою честь задетой.
       -- Я должен поблагодарить тебя за понимание и поддержку, капитан Телла, -- встрепенулся вахтовый, -- но должен и предупредить. Это и вправду очень секретно, чрезвычайно секретно. Я умоляю вас обоих молчать.
       -- Конечно, -- кивнула я, -- уже решили. Да я бы и без предупреждения не проболталась. Хотя бы потому, что вообще с гвардейцами не болтаю.
       -- Не надо волноваться, -- мягко выговорил Телла. -- Мы понимаем важность сохранения тайны.
       Мы и в самом деле не говорили о зондах -- до того самого дня, когда сменился умолявший нас молчать вахтовый. Его вывозила я, и он ни словом не напомнил о том разговоре. Я помогла ему выгрузить контейнер и сразу же повезла сменщика на следующий пост. А вернувшись на базу, в первую же минуту получила приглашение к ответственному за безопасность.
      

    4. НАПАРНИК

      
       Со мной навязался провожатый, хотя я прекрасно помню нужные коридоры, а пещерники на базе практически не имеют свободного времени. Естественно, я начала нервничать. На прошлые встречи "по вопросам безопасности", оказавшиеся для меня не слишком приятными, все же приходила самостоятельно.
       Впрочем, провожатый запархивает в нужную дверь первым, и, когда я захожу следом, чирикает что-то хозяину кабинета. Вряд ли секретничает: разговорник всегда со мной, могу посмотреть запись с переводом, как только вернусь к себе. Про мой разговорник вся база прекрасно знает, поболтать-то любим...
       Я немного успокаиваюсь. Да и Телла тоже, оказывается, здесь, а с его опытом и самообладанием можно не бояться каверзных собеседований. И, как правило, он дает себе труд присматривать за мной в подобных ситуациях. Как же, напарник и учитель. Сейчас Телла сидит за откидным столиком, устало опершись о переборку, и тянет воду сразу из двух бутылок. Меня ждут сливки, это приятно: помнят, что после двух подряд вылетов, и заботятся. А сам ответственный за безопасность завис точно в центре огромного кабинета, подрагивает крыльями -- и кажется глубоко погрузившимся в собственные мысли.
       Я подсела к столу, пригубила сливки. Ого, натуральные! Прием по высшему разряду.
       -- Телла, ты не знаешь, чего ради нас оторвали от работы?
       -- Я хочу поговорить с вами, -- ответил вместо Теллы хозяин кабинета. -- Только и всего. -- Он говорит без разговорника, на триали-простом, быстро, прищелкивая, выговаривая слишком жестко -- но понятно.
       Для невинного разговора приглашение было слишком уж настойчивым, подумала я. Но, с другой стороны, это его право. Мы здесь наемные работники, а он -- представитель стороны-работодателя.
       -- Несколько часов назад я узнал об интересе капитана Три Звездочки к проблемам связи.
       Вот оно что. Могла бы сразу догадаться.
       -- Полагаю, вам повезло, -- покончив с водой, Телла соизволил вступить в разговор. -- Очень повезло. Я бы даже сказал, невероятно повезло. Администратор Или-Раан могла нанять другого капитана. Не столь молодого и бесхитростного -- прости, Альо. Понимающего, что на подобной оплошности -- а со стороны ваших техников большая оплошность работать с зондами при посторонних! -- можно легко подзаработать на стороне. И, вероятно, имеющего готового покупателя на такого рода секреты.
       Возможно, неторопливая речь моего напарника не прозвучала откровением для безопасника, но меня эти рассуждения покоробили. Наверное, я не смогла остаться достаточно спокойной, потому что Телла снова извинился, а пещерник заметил, что у нас последние дни слишком напряженный график и пренебрегать отдыхом не вполне разумно. Я промолчала. Я просто не знала, что можно сказать в столь идиотской ситуации. Но Телла, похоже, знал.
       -- Осмелюсь заметить, что капитану Три Звездочки повезло не меньше. Многим приходится нарабатывать опыт в куда худших условиях. И -- простите, дорогой друг, я вас перебил.
       Я думала тем временем, что может означать незнакомая нотка в запахе пещерника: раздражение, смущение, неприязнь? Что-то новое для меня, тревожащее. Ответственный за безопасность продолжил:
       -- Я успел убедиться в сохранении тайны и благодарен за молчание. Однако только откровенный разговор с вами может обеспечить мне спокойствие в дальнейшем. Я кое-что знаю о тебе, Телла, поэтому иду на этот разговор с надеждой на понимание. Я, к сожалению, ничего не знаю о капитане Три Звездочки. С сегодняшнего дня меня перестал устраивать весьма поверхностный уровень нашего знакомства, и я намерен исправить сей прискорбный факт.
       -- Ваше право, -- буркнула я. -- Хотя лично мне ваш поверхностный уровень кажется каким угодно, только не поверхностным.
       -- Я понимаю, какое впечатление осталось у тебя от нашей прошлой встречи. Но пойми, капитан, это моя работа. Я отвечаю за безопасность, а ты -- один из факторов, способных нарушить стабильность. Я и так затянул с этим разговором -- потому, в основном, что о твоей работе здесь ходят самые хорошие отзывы. Ведь это первый твой контракт, Три Звездочки?
       -- Первый, -- я мысленно встряхнулась и стала ждать подвоха. Смысла в подобном начале не больше, чем, скажем, в желании уточнить место рождения Теллы. Совершенно очевидные вещи. Вести важное расследование в настолько несерьезной манере?! Быть такого не может. Не может такого быть, значит, все не так. Так что получается: на мне пробуется хитрый подход? Ну-ну... посмотрим, что будет дальше.
       -- Первый контракт... полагаю, это так, да не так. Столь замечательные рабочие качества не возникают на пустом месте. В тебе, Альо, -- ты ведь разрешаешь обращаться по имени? Да? Благодарю, -- так вот, в тебе ощущается не столько талант, сколько выучка. Неопытность очевидна, но несомненна и хорошая школа. Интригующее сочетание. Альо, меня чрезвычайно интересует начало твоей карьеры.
       Что ж, теперь ясно, к чему он клонит. Мне пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки. Я привыкла к презрению ханнов -- презрению не ко мне лично, а к самому факту моего существования. Я приняла как должное манеру Теллы время от времени сравнивать меня с отцом. Но для большей части остальных я -- невесть откуда взявшийся новичок. И для пещерников в том числе, поскольку на Нейтрале я не имела с ними никаких дел, а ханны не обсуждают свои пристрастия с чужими.
       И прекрасно, что не обсуждают. Пусть так и будет.
       Не то чтобы я боюсь сказать. Чего бояться, заинтересованные лица без труда раздобудут нужную информацию. Для любой разведки подобные расследования -- обычное дело. Просто не хочу говорить об отце с посторонними. Блонди не враждовал с ним -- и, более того, иногда мне казалось, что они знают друг друга куда лучше, чем показывают. Телла уважал его и пользовался ответным уважением. Их сочувствие не унизительно. Ханны были его врагами, и их ненависть не прошла с его смертью -- а это значит, что не им удалось свести счеты с капитаном Три Звездочки. Но я знаю, стерпеть праздное любопытство будет выше моих сил. "Ах, так он ваш отец? А мать? Скажите пожалуйста, ну и ну, как интересно, и как вы собираетесь жить дальше?" Нет уж, увольте!
       Не хочу понимать прозрачных намеков и отвечать на незаданный вопрос. Но все равно ведь задаст. Я сообщаю -- возможно, грубее, чем следовало, но зато решительно:
       -- Моя карьера началась с той игры, после которой я подписала контракт с администратором Или-Раан. На игре -- если вдруг вы не в курсе -- я сошла с дистанции после трех точек. Это все, что я могу о себе сказать.
       -- Сожалею, Альо, но мне этого мало. Ты смогла получить свое нынешнее имя, а "Три Звездочки" -- это, как говорят люди, раскрученный брэнд. Право на владение им не должно было попасть к недостойному, поэтому, мне кажется, тебе следовало доказать свои притязания.
       -- Какие притязания?! -- Я заорала, грубо, неприлично, он достал своими вопросами; и, как всегда, молчаливо и спокойно вмешался Телла. Я уже научилась успокаиваться от прикосновения к руке его щупа. -- Послушайте, что я вам скажу. С полной откровенностью. Мне неприятно ваше обращение к этой теме. Тем более -- рассмотрение ее в подобном ракурсе. Я не рвалась получить это имя. Я не считаю его ни брэндом, ни объектом возможных притязаний. Но за его честь я любому глотку перегрызу, и прошу вас счесть это предупреждением.
       -- Твои рассуждения всем хороши, Альо, но непонятно, каким боком они относятся лично к тебе, -- речь пещерника стала торопливой и отрывистой, видно, он тоже утратил самообладание. -- Твой предшественник, раз уж речь зашла о чести, был в высшей степени достойной личностью, а что можно сказать о тебе? Многие считают, что честнее было бы прокладывать собственный путь, не присваивая результатов чужой жизни. С твоими данными это не составило бы труда.
       На этих словах я успокоилась. Нет, это слабо сказано -- успокоилось; на меня упало. Свалилось, обрушилось спокойствие настолько полное и глубокое, что ни на какие другие чувства не осталось сил. Отец бы порадовался, услышав обо мне такое. Брошенный в глаза упрек на деле означал признание. Признание моих сил, права называться свободным капитаном.
       -- Знаете, вы правы, -- тихо сказала я, -- пренебрегать отдыхом и в самом деле не вполне разумно. Думаю, перед следующим вылетом мне следует выспаться. Думаю, вы не станете спорить, раз уж мои профессиональные качества не вызывают сомнений. Договорим как-нибудь потом.
       Я встала, сделала шаг к выходу. Будь сила тяжести чуть большей, ноги не держали бы меня -- как ни смешно, но за последние дни я и впрямь устала. Плевать. Вот сейчас как залягу в спячку часа на четыре... нет, на пять. А потом пойду на вылет. И если этот тип так хочет узнать обо мне все подробности, пусть привлечет к делу разведку, на Нейтрале говорят, разведка у пещерников сильная.
       Второй шаг не получился. Помешал Телла. Наверное, он метил обхватить меня за талию, а может, за руку. Но он тоже устал, и щуп захлестнул мне ногу. Естественно, я грохнулась. Я вообще-то неплохо держу равновесие, хоть и хуже Теллы, но всему же есть предел! Хорошо, успела изогнуться и упасть на руки.
       -- Нет, это уж чересчур, -- зарычала я, -- Телла, что за шуточки?
       -- Извини, Альо, -- отозвался Телла, -- я не намеревался действовать грубо. Хотел только задержать тебя.
       -- С какой стати?
       -- Видишь ли, Альо, я согласен с уважаемым ответственным за безопасность в том пункте, что разговор этот давно назрел. Ты взрослеешь, Альо, пора учиться дальше, иначе рискуешь остаться наивным новичком. Что же касается перешедшего к тебе имени -- не думаю, что ты на самом деле обижена настолько, чтобы не принять извинений.
       -- Послушай, Телла! -- Я зевнула, наигранно клацнув клыками. -- Ты знаешь, я всегда рада чему-то от тебя научиться, но причем тут он? На кой мне его извинения? И вообще, если я в ближайшее же время не уложу себя спать, толку с меня все равно не будет. Ни малейшего. Так что поговорите без меня, пли-из. -- Я оглянулась на безопасника: явно недоволен речью Теллы, и столь же явственно тает его симпатия ко мне. Что только справедливо... зеркальное отражение моих собственных чувств. -- И кстати, Телла, он вовсе не собирается извиняться.
       -- Он извинится. А ты останешься и перестанешь хныкать. Спать она захотела, как же!
       -- Боюсь, я и в самом деле не намерен извиняться...
       Телла прервал пещерника чуть ли не на полуслове:
       -- Вы извинитесь, дорогой друг. Потому что Зико Альо Мралла не заслужила ни одного из предъявленных ей упреков. Потому что она не примазалась к знаменитому имени, а получила его от отца, по которому до сих пор искренне скорбит. И лично я понимаю и уважаю ее нежелание кричать об этом родстве на каждом перекрестке.
       -- Телла! -- Кто его за язык тянул?! Однако протестовать поздно, можно разве что царапнуть, чтоб запомнил на будущее. -- Я не нанимала адвоката.
       -- А я в адвокаты и не нанимался. -- Телла поднял меня с пола и заставил сесть на прежнее место. -- Мне не нравится, когда ты загоняешь себя в тупик. В данном случае скрытность неуместна. Тем более упрямство.
       Пещерник сложил крылья, спикировал на край стола. Долго смотрел на меня в упор, так долго, что я уже стала готова наплевать на вежливость и сбросить его на пол. Сказал наконец:
       -- Странный поворот. Что ж, в таком случае... Капитан Три Звездочки, я приношу свои извинения и смиренно надеюсь на прощение.
       Я выдохнула. Почувствовала, как дернулаь губа. Ну вот, этого только не хватало. Смиренно, надо же... Телла сунул мне едва початый стакан, я жадно допила сливки и пробормотала:
       -- Замнем.
       Разговор, да уж! Я снова вздохнула, заставляя себя успокоиться. Навалилась тоскливая, глухая усталость.
       -- Только не спрашивайте меня ни о чем. Не сегодня.
       -- Договорились, -- согласился пещерник. -- Сменим тему.
       Он снова вспорхнул, завис над рабочим пультом. Стена позади него сменилась экраном, и он спросил, махнув крылом на Рах:
       -- Как ты думаешь: зачем нам, народу не из сильных и не самому богатому, понадобился этот опасный и неимоверно дорогой эксперимент?
       Я оглянулась на Теллу. Трил свил щупальца в замысловатый жгут, подпер им тяжелую голову и уставился на экран. Отвечать явно не собирается.
       -- Вам нужно жизненное пространство?
       -- Жизненное пространство -- пунктик наших партнеров. Нам пока хватает места, -- безопасник сделал паузу, словно ждал новых предположений. Но мне что-то не хотелось играть в загадки. Я спросила прямо:
       -- Чего же вам не хватает?
       -- Ресурсов, -- сердито ответил пещерник. -- Мы почти истощили традиционные источники на своей территории, мы активно используем то немногое, до чего смогли добраться с согласия владельцев -- и мы задыхаемся. Космическое пространство может предложить многое, но куда меньше, чем рассчитывали наши предки, делая ставку на выход к звездам. Рах уже сейчас оправдывает надежды. Но истинным кладезем, источником, из коего можно черпать в изобилии, эта планета станет лет через сто, не раньше. А жить здесь... первые постоянные поселения смогут возникнуть тогда же, а полное освоение придется отложить еще на столько же. Две сотни лет -- огромный срок. Кому будет принадлежать созданный нами мир? Наш прогноз пессимистичен.
       -- Вот как? -- оторвался от созерцания Рах Телла. -- Поясните, пожалуйста. Если это не секрет, конечно.
       -- Для тебя, капитан Телла, не секрет. Тебе, полагаю, интересно сравнить наши выкладки с... -- запнувшись на полуслове, пещерник взглянул на меня и быстро отвел взгляд, словно чуть не ляпнул чего-то, для моих ушей никоим образом не предназначенного. -- Скажем так, с твоим собственным мнением?
       -- Я здесь больше не нужна? -- я попыталась встать, но Телла вновь удержал меня.
       -- Перестань ты, наконец, дергаться! -- Привычная сдержанность трила сменилась странным возбуждением. -- Полагаю, вам не нужно опасаться моей напарницы. Она отличается похвальной сдержанностью и прекрасно понимает значение слова "конфиденциально".
       -- Отлично, -- сказал пещерник, -- я приму твои уверения, если капитан Три Звездочки подтвердит их истинность.
       Я даже не знаю его имени, вдруг подумала я. Ни одного из них я не знаю по имени. Пещерники, и все тут. Они одинаково вежливо отзываются на "Эй, ты", "Дорогой друг" или "Будьте любезны", и они похожи друг на друга куда больше, чем ханны или трилы -- не говоря уж о людях, иллах и лэмми. Но этого, помимо знания чужого языка, отличает манера речи: взвешенная, строгая и при этом ироничная и насыщенная не всегда ясными нюансами. Черта, способная принести беду каждому из собеседников. Но мало-мальски приличный свободный капитан улавливает нюансы интуитивно. Я, во всяком случае, улавливаю. А уж Телла -- меня с ним и рядом не поставишь!
       -- Вот послушаю, о чем вы тут станете трепаться, -- ответила я, -- и завтра же пошлю отчет в ГСН. Чтоб неповадно было выдергивать с вылетов на теоретические беседы.
       Ответственный летун наконец-то сложил крылья и опустился на один уровень с нами. Экран за его спиной казался опасно большим окном -- серый горб Рах и диск звезды, и тьма. Пещерники назвали звезду Рахалт, а в моих навигационных справочниках -- человечьих, с привязкой к Нейтралу, -- она значится как Бета Кошки. Смешно. Почему не Рыжего Кота? Когда люди придумывали созвездия для Нейтрала, они еще не повстречались с ханнами.
       -- Дорогой друг, мне, безусловно, интересно сравнить ваши, как вы говорите, выкладки с соображениями нашей службы, -- Телла говорил быстрее обычного, и потому казался не то взбудораженным, не то раздраженным. -- Однако ситуация настолько близка к критической, что не любопытство должно вести нашу беседу, а необходимость совместных действий. Кстати, моя напарница присутствует здесь именно по этой причине. Альо должна сделать осознанный выбор, и если не сделает его сейчас, после может быть поздно. Ее отец, к сожалению, не успел открыть ей политическую сторону нашей работы, она не только не владеет ситуацией, но и не понимает глубинных причин расклада сил. Я прав, Альо?
       -- Я даже не понимаю, о каких силах речь, -- призналась я. -- Но вступление настораживает.
       -- То ли еще будет, -- пообещал трил. -- Политика не может не настораживать разумную и мыслящую личность. Но для того, кто избрал местом деятельности космос, игнорировать политические маневры смертельно опасно. Поэтому мы постараемся не упускать прописных истин, а ты, капитан Три Звездочки, слушай внимательно и мотай на ус. Начинайте, дорогой друг.
       -- Что ж, если не упускать прописных истин, -- пещерник задумчиво прикрыл глаза. -- Хорошо, начнем. Мой народ удовлетворен сложившейся в Галактике ситуацией. Твой, капитан Телла, тоже. Это обстоятельство делает нас союзниками. Иное дело с тобой, капитан Три Звездочки. Твой народ...
       -- Простите? -- перебила я. -- Мой народ -- это кто?
       -- Я говорю о ханнах.
       Ханны бы с тобой не согласились, зло подумала я. И, как ни смешно, в этом вопросе я с ними полностью солидарна.
       -- Информация к сведению -- я не настолько ханна, чтобы считать их своим народом.
       Безопасник довольно прилично скрыл удивление. Промедлил какой-то миг, корректно извинился и продолжил:
       -- Иначе обстоит дело с ханнами. Несмотря на всю свою силу, они до сих пор владеют лишь одной пригодной для жизни планетой. Мы полагаем, что их численность, при сохранении сложившегося уровня прироста, позволит не испытывать нужды в пространстве еще лет четыреста. Но сами ханны считают иначе, и по-своему они правы. Структура их общества, -- пещерник запнулся, подбирая эпитет, и я фыркнула, потому что представляла, что он хочет сказать.
       -- Нерациональна, -- помог Телла. -- Отчетливое деление на семейные кланы уже сейчас приводит к чрезмерной скученности, и через два-три поколения экспансия станет единственным приемлемым выходом в рамках их менталитета.
       -- Исключительно четкое определение ситуации, -- прокомментировал пещерник. -- Благодарю.
       В самом деле, подумала я, исключительно четкое. Академическое даже. Настолько, что смысл ускользает, прячась за красивыми терминами.
       -- Это значит, -- решилась я уточнить, -- что в течение тридцати стандартных лет, самое большее, ханны начнут войну за жизненное пространство?!
       -- Да, Зико Альо Мралла, -- Телла как-то умудрился одним коротким ответом продемонстрировать удивление моей наивностью, сожаление о собственной правоте и неприятие надвигающихся перемен. Не знаю, как ему удаются такие вещи, но я отчетливо ощутила эту сложную гамму и пришла в ужас.
       Да ведь я полагала военное помешательство ханнов таким же забавным пунктиком, как страсть к перламутру и золоту ящеров или мания величия всезнаек-иллов!
       -- Ханны сейчас достаточно сильны, чтобы выступить против любой из рас Галактики, -- голос пещерника звучал слишком обыденно, мешая принимать всерьез слова. Или я на самом деле и не хочу принять их, цепляясь из последних сил за привычный, обжитый, не соответствующий истине мир, в котором жила до этого разговора? -- Останавливала их до сей поры только возможность совместного отпора. Препятствие, с дипломатической точки зрения, абсолютно смехотворное. Наше счастье, что ханны не сильны в дипломатии.
       -- Народ Пещер, Триали, Элэммадин и Человечество, -- перечислил Телла, и я мимоходом подумала, насколько у меня должен быть ошарашенный вид, чтобы напарник и учитель снизошел до разжевывания "всем понятных истин". -- Четыре расы, активно заинтересованные в сохранении и прогрессивном развитии существующей политической картины. В основном по экономическим соображениям, если тебе интересны причины.
       Мне сейчас не до причин, не до размышлений, я только слушаю, слишком много нового, я слушаю этих двоих -- невозмутимого профессионала Теллу и увлеченного наукой пещерника... Это что же получается: любой из моих знакомых тоже может оказаться не тем, кем я привыкла его считать? Блонди, Чак... а отец, он тоже носил маску?!
       -- Извини, Телла, я слишком слабо представляю саму картину, чтобы вникать в причины. Почему мне раньше не приходило в голову, что нельзя следить за политикой по сводкам ГСН?
       -- Потому, я думаю, что отец считал тебя слишком юной. Политика, Альо, это клубок проблем, интриг и вопросов, разобраться в котором по силам не всякому профессионалу. Но, начиная работать как свободный капитан, ты должна была восполнить этот пробел.
       -- Если б я о нем подозревала хотя бы...
       -- Не надо так расстраиваться, Альо. Еще не поздно наверстать, да ведь мы сейчас этим и заняты. Давай продолжим. -- Трил метким щелчком отправил опустевшую бутылку в утилизатор. -- К сожалению, сегодняшняя политическая ситуация столь же активно не устраивает кое-кого другого.
       -- Великую и Единственную Светлую Империю, -- брезгливо пояснил пещерник. Забавно, они перекидывают друг другу очередь говорить, словно взведенную гранату. -- И невидимок, которые де-факто давно зависят от иллов в большом и в мелочах. Иллы -- величайшие дипломаты Галактики, даже людям до них далеко. И уж им-то хватит ума пообещать ханнам право колонизации! В перспективе у нас борьба с весьма серьезным альянсом.
       -- А если еще камнегрызов приплюсовать, -- пробормотал Телла.
       -- А им-то какой интерес лезть в войну? -- Пусть я не разбираюсь в политике, но характер и привычки разумных рас Галактики знаю досконально. Уж этому, можно сказать, с пеленок учили! Камнегрызы, конечно, могут стать страшным противником -- если решатся покинуть свою систему. Но, никто не знает, почему, межзвездные расстояния пугают их. Не технически -- была ведь попытка захватить ханнский рудник, а он от их гнездовья чуть ли не на другом конце Галактики. Может, свет родного солнца притягивает их, или отпугивает неумение общаться с чужаками, или еще что -- теорий много, и каждая стоит любой другой. Но факт остается фактом -- для дальних полетов они нанимают нас. За неплохую, между прочим, плату... ну, обычно за неплохую, хотя бывает всякое, они ведь непредсказуемы абсолютно.
       -- Они легко внушаемы, -- сообщил Телла фактик, о котором я и не подозревала. -- Для иллов.
       -- Плохо, -- пещерник нервно дернул головой, завернулся в крылья и нахохлился, став при этом раза в полтора компактнее. Свет Беты Кошки брызнул в глаза, я зажмурилась. -- Плохо, чрезвычайно плохо. Мы не знали.
       -- Теперь знаете, -- с весомой серьезностью сказал Телла. -- Считайте это нашим подарком.
       Я мысленно пересчитала названные расы. Четыре и четыре. Вот только сил не поровну. Случись выбирать, я бы поставила на Империю. Я спросила:
       -- А чью сторону примут остальные?
       -- Ящеры -- формальные союзники людей, -- начал перечислять Телла. -- Формальные. Начнись серьезный конфликт, они предпочтут иллов. Киберы в данный момент нейтральны, но люди хорошо знают, как к ним подойти, не зря же у них общие корни. Муравьев можно не брать в расчет, катастрофа отбросила их в первобытное варварство. А драконам все равно.
       Еще больший перекос. Да, у Империи почти верные шансы. Жаль.
       -- С прописными истинами как будто разобрались, -- обращенное к трилу замечание пещерника сбило меня с мысли; в попытке ухватить хотя бы ее след я отвела глаза от них обоих и, как назло, уперлась взглядом в так и не выключенный экран. Рахалт сместилась на самый его край. Сколько же мы здесь уже сидим?
       -- Да, -- подхватил Телла, -- пора переходить к делу. Альо, ты достаточно...
       И тут, заглушив слова Теллы, взвыл сигнал общей тревоги. От пронзительного звука заныли зубы, я вскочила и кинулась к выходу, но осознала это у самых дверей, неловко врезавшись в притормозившего Теллу.
       Даже по пустым коридорам в один миг до корабля не донестись. Когда мы взлетели, у ханнской станции уже шел бой. Но наш курс лежал не туда, наше дело -- прикрывать охладители. Почти безнадежное занятие; Телла нашел как-то случай высказать командору, что в случае нападения пара вроде нас нужна на каждый пост, а не на все сразу. Рлайммау заявил на это с великолепным апломбом: там и одному-то, не то что вдвоем, делать будет нечего, поскольку любого врага гвардейцы расколошматят гораздо раньше, чем бой доберется до слепышачьих раковинок. Телла не возразил тогда, я тем более -- он и так позволил себе по максимуму, контракт подписывают не для того, чтобы оспаривать указания работодателя. Хотя, будь работодатель поумней, сам спросил бы совета. Но легче же лбом бронеплекс пробить, чем заставить ханна прислушаться к чужому мнению!
       Разделяемся, как было договорено заранее -- я вдогон постов, Телла навстречу. Запускаю стандартный режим защиты, не вдаваясь в уточнение деталей: пусть не лучший вариант, зато быстрый. Скорость нарастает, у ближайшего охладителя все чисто; у первой цели Теллы тоже вроде бы посторонних не наблюдается. Слишком близко к станции; если нас ждут какие сюрпризы, то скорее на дальней стороне.
       С каждым мигом все больше захватывает предвкушение боя -- холодное и острое, поднимающее шерсть, обостряющее чувства, ускоряющее реакцию... конец рутине! Вовремя, как со стороны приходит мысль, теперь у меня отсрочка, а то до чего бы еще договорились! Конечно, я догадалась, какое дело хотели со мной обсудить. Не имею ничего против, но прежде надо как следует обдумать свалившуюся на меня гору информации. Телла правильно сказал, выбирать следует осознанно.
       Второй на моей половине охладитель разлетается вдребезги на моих глазах. Картинка такая, будто в него влепили торпеду, -- но кто? Пространство вокруг чисто, ни следа чужого присутствия. Замедляюсь так, чтобы "Мурлыка" обогнала бывший пост минут за пять, прогоняю сканер во всех режимах. Работает. Чисто. Оплавленные осколки охладителя медленно тонут в раскаленной атмосфере. Как произошел локальный перегрев, так и не поняли. Вернее, диверсанта не нашли. Что же это получается: кто-то добился абсолютной невидимости? Да нет, не может такого быть!
       Мои сумбурные размышления прерывает ввинтившаяся в поля "Мурлыки" торпеда. Огненный шар разрыва толкает мой легкий кораблик к атмосфере, я скалюсь, даю импульс в том же направлении. Посмотрим. Мои сенсоры засекают следующую торпеду за миг до взрыва -- долго ли поставить задачу, если знаешь, чего хочешь! Расчет вектора нападения занимает еще пару наносекунд, а затем -- веерный залп по вероятному курсу невидимого врага. Задерживаться смысла нет, я иду к следующему посту по прямой, сквозь атмосферу, как раз пару суток назад Телла рассказал об этом приемчике; то есть я знаю, что по прямой, а кажется -- валюсь в яму атмосферы, и огненные сполохи начинают плясать на броне... Еще торпеда -- прекрасно, по ее следу в атмосфере я вычислила бы пакостника-невидимку и без компьютера! -- и снова веерный залп. Ну вот. Будь ты хоть как невидим, но, пока твои поля тормозят выстрелы, найти тебя можно. Выпускаю ракетную очередь в направлении осветившего пустое пространство взрыва. Жаль, некогда любоваться возникшими из ниоткуда обломками!
       Следующего охладителя на месте нет. И еще одного. Жаль. Значит, до встречи со мной таинственный невидимка успел славно поохотиться на беззащитную дичь. Интересно, спохватываюсь я, кто нападает на базу? Если они хотят наложить лапу на Рах, зачем сбивать охладители? Куда разумней смять охрану и принудить пещерников к сотрудничеству с новым партнером. Значит, грандиозный эксперимент кому-то мешает? Так кому же? И почему? Вопросы без ответа. Рахалт на самой границе Галактики, вокруг нет ни одной базы, ни одного рудника -- не говоря уж об обитаемых планетах. Кому и чему можно помешать в таком захолустье?
       Телла идет навстречу на полной боевой скорости. Он тоже, наверное, воспользовался щитом атмосферы; его ракетные стойки напоминают обойму новогоднего фейерверка -- после того, как ее использовали по прямому назначению, бросили под ноги и часочек потанцевали. Выходит на связь:
       -- Что у тебя, Три Звездочки?
       Докладываю:
       -- Один. Три поста сшиб до моего появления.
       -- Плохо, -- отзывается Телла. -- Мои двое тоже не бездельничали. Заходим на второй круг.
       Второй круг сюрпризов не принес. Третий тоже. С четвертого нас вызвали на станцию. Гвардейцы отбили атаку -- естественно, кто бы сомневался?! А толку-то! Они ж не станцию свою охранять подряжались. А из девяти охладителей уцелело два. Так что возвращались мы с Теллой вовсе даже не в победном настроении. И меня радовало только одно -- что именно Телле, как старшему в нашей двойке, придется объясняться с командором. Потому что Телла хладнокровный и выдержанный, а я бы такого наговорила...
       А и черт с ним, с командором, решаю я, заходя на швартовку. Плюну на все и завалюсь спать.
       Спать я и впрямь завалилась -- через четыре с лишним часа, после проверки, заправки и довооружения "Мурлыки". И с командором объяснялся Телла, с меня только запись боя потребовали. И я даже выспалась. Но как же тошно оказалось натыкаться взглядом на возбужденные рожи гвардейцев! Им наплевать на сбитые охладители и погибших вахтовых, их радует случившийся наконец бой. Телла, правда, поделился со мной по секрету, что командор изрядно озабочен: потерять столько охраняемых объектов -- урон для престижа все-таки ощутимый. Еще одна такая победа, и партнерство с пещерниками вполне может завершиться скандалом.
       Выслушав и пожав плечами -- наше от нас в любом случае не уйдет, так что не нам беспокоиться о престиже гвардии, -- я предложила слетать к пещерникам.
       Нет, этот народ мне определенно нравится! На базе обычная рабочая обстановка. Дежурный техник уважительно поинтересовался, не надо ли чем помочь, а дежурный диспетчер дружелюбно сообщил, что ответственный за безопасность хочет пообщаться, когда у нас и у него выпадет свободная минутка.
       Сам безопасник совещался о чем-то с Или-Раан, здесь же, на палубе, отгородившись от суеты и возможных любопытных шумблокером. Мне показалось, что они разошлись во мнениях и что победа осталась за администратором. Конечно, я могла и ошибиться... Или-Раан махнула нам рукой; ответственный за безопасность, пока мы подошли, упорхнул в направлении диспетчерской, так что возможности проверить впечатление вблизи не представилось, и я выкинула его из головы. Как бы то ни было, приказ Администратора немедленно снять посты вполне, по-моему, разумен.
       Эвакуация оказалась делом хлопотным и муторным. Помочь вахтовому демонтировать пульты, упаковать зонды, переключить приборы в автоматический режим, перетаскать на "Мурлыку" образовавшуюся в результате груду ящиков -- и всё в тягостном, прерываемом изредка отрывистыми инструкциями, молчании. Я понимаю, почему не до разговоров пещернику. Да и меня не тянет на болтовню. Я не смогла сделать большего, но ведь мы с Теллой сбили невидимых диверсантов! И все же мне стыдно -- перед этим вахтовым и перед всеми его соплеменниками. Я хотела бы защитить их лучше.
       На базу мы вернулись куда позже, чем я рассчитывала. Телла уже почти разгрузился. Техники из дежурной смены, сортировавшие его груз, сообщили, что мы прозевали еще один налет. Что, пока мы возились с переналадкой, упаковкой и погрузкой, над нами шел бой, и гвардейцы, накрывшие оба оставшихся охладителя плотной сетью, сбили еще трех невидимок. В словах техников легко угадывался пережитый страх -- за нас. За двух оставшихся живыми вахтовых. За Теллу, прорвавшегося на базу с боем, за меня. И этот их страх зацепил болезненную струнку в моей душе, и струнка завибрировала, заставляя душу стонать: давно, уже больше года, никого не волновало, вернусь ли я благополучно. Разве что тех же пещерников, когда падал охладитель.
       Гвардейцы и сами потеряли троих, сказали пещерники чуть погодя. Сказали вроде как просто для сведения, но теперь в их словах ясно слышалось сожаление. О своих жалейте, чуть не ляпнула я, а эти получили то, о чем всю жизнь мечтали: смерть со славой в неравном бою. Удержалась. Пещерники не разделяют в потерях своих и чужих. И они не понимают, кстати, как можно умереть со славой. Может, потому, что ни один пещерник еще не умер бесславно? Ведь наше слово "честь" для них -- абсурд, потому что среди них нет бесчестных. Я часто думаю, каким обоюдным шоком обернулось знакомство людей и пещерников -- первый контакт с иной расой для тех и других. Каково было людям понять, что их традиционная дипломатия не помогает в общении с пещерниками, а мешает -- и очень мешает! Как пещерники восприняли то, что люди, иронично усмехаясь, называют моральной гибкостью. Представить те времена тем трудней, что сейчас люди и пещерники научились понимать друг друга и очень даже неплохо ладят. Взаимодополняющий такой союз.
       Что же касается смерти со славой, я тоже не вполне понимаю этот пунктик -- мне плевать на славу. На то, вернее, что считают славой ханны. Предпочитаю доброе имя при жизни.
       Нет, далеко мне еще до профи! Вот Телла, тот сразу выделил главное. То, о чем я и не подумала! Он задумчиво качнул головой:
       -- Трое на трое -- для гвардейцев это потери. Серьезные потери. Серьезный противник.
       -- А кто противник, Телла? - спросила я.
       -- Тел не найдено, -- сообщил трил. -- Обломки не идентифицируются, следов информации на выявленных носителях не обнаружено.
       -- И как ты это узнал, капитан Телла? -- поинтереесовался невесть как оказавшийся рядом безопасник.
       -- Дорогой друг, я вам не дилетант! Задавать такие вопросы профессионалу неэтично.
       -- И он прав, да? -- спросила я.
       -- Да, он прав, -- подтвердил пещерник. -- Альо, ты не против, если мы втроем побеседуем на твоем корабле? Это будет выглядеть более естественно, чем встреча у меня.
       -- Да пожалуйста, -- я пожала плечами, -- могу даже защиту поставить.
       -- Нелишне, -- одобрил Телла.
       Техники возились с грузом, работы им оставалось еще часа на три, по самым скромным прикидкам, и мы, чтобы не мешать, устроились в медблоке. Телла, буркнув что-то про перегрузки, завалился в гель, я пристроилась на амортизаторе медтехника, а пещерник вспорхнул на бак с биораствором. Причем перед этим предупредил своих:
       -- Меня здесь нет. Теллы и Альо тоже, они где-то на складах.
       Воистину, они много переняли у людей!
       -- Я хотел сказать вам, -- начал ответственный за безопасность, -- что Или-Раан послала курьера на Нейтрал.
       -- Кого? -- булькнул Телла.
       -- "Серебристый смерч". Я спросил, конечно, почему она отсылает одного из двух иллов, ведь присутствие телепатов может оказаться решающим фактором в войне с невидимым врагом, а одиночка не в силах бдить без отдыха. Кстати, именно иллы успели поднять тревогу, когда вы эвакуировали посты.
       -- И она ответила, что у телепата больше шансов доставить послание?
       -- В точности, -- подтвердил безопасник. -- И мне это не нравится. Я не верю иллу.
       -- Когда он отправляется?
       -- Два часа назад. Я не дал ему секретку. -- Секреткой пещерники прозвали голокарточки вроде той, что показывал мне Чак -- с определителем. -- Я опасаюсь, что вместо Нейтрала его занесет на Иллувин.
       -- Резонно, -- отозвался Телла. -- Для того она и отправила именно его. Или-Раан работает на Империю, вы и этого не знали?
       -- Мы подозревали, -- прошелестел пещерник. -- Мы не хотели её нанимать. Настояли ханны.
       -- Серебристого уже не остановить, значит, имперская разведка очень скоро узнает всё, что знает Или-Раан. Примите это как данность, дорогой друг.
       -- Я хочу отправить своего курьера. Капитан Телла, из всех доступных кандидатур я доверяю только тебе. И я готов согласиться с твоим доверием к капитану Альо, как только она обозначит свою сторону.
       Как хорошо было жить вне всяких сторон, тоскливо думаю я. Просто жить. Сейчас меня втянут в конфликт, в котором я почти наверняка погибну. И самое противное, что отказаться я не вправе, и Телла прекрасно это знает... как знает и то, что с Империей мне не по пути. Угораздило же вляпаться...
       -- Из нас двоих, -- задумчиво произнес Телла, -- лучше было бы лететь ей. Что скажешь, Альо? На чьей ты стороне?
       -- Я могу стать только на ту сторону, на которой был отец. А он никогда не работал на Империю, уж это я знаю точно, -- тут мне приходит в голову, что о раскладе я знаю только с их слов. Но переигрывать поздно. Ладно, решаю я, поверю пока на слово... на Нейтрале можно будет проверить.
       -- Я не хочу демонстрировать недоверие к Администратору, -- пещерник озабоченно нахохлился, надо же, я перестала путаться в их эмоциях, а ведь поначалу ужас как неуютно было! -- Телла, как бы поступил ты?
       -- Учитывая, что Или-Раан держит капитана Три Звездочки под наблюдением...
       -- Телла, это уж слишком! Тебя она еще может держать под наблюдением, но я-то для неё кто?
       -- Альо, это не слишком, это очевидно! Даже не знай я точно, здесь достаточно сложить два и два.
       Давно уж Телла не смотрел на меня так. Впрочем, и я давно не ерепенилась, выставляя свое незнание очевидных для него вещей. Забавно, наверное, смотримся мы со стороны -- словно мудрый учитель и безнадежно тупой, но самоуверенный ученик. Но я ведь не хочу оставаться безнадежно тупой, а раз так, следует попросить объяснений и не считать унижением разжевывание очевидного.
       -- Я, наверное, слишком глупа для твоей арифметики. Какие два и два, Телла?
       -- Первое -- она наняла тебя вне обычного порядка и вразрез с традицией. Будто боялась, что кто-то другой перехватит. Второе -- Блондин Вики работает на СБ Земли. Улавливаешь?
       Кажется, улавливаю... что за гнусность, неужели нельзя спасти человека только потому, что он тебе нравится!
       -- Альо, ту засаду попытался бы взять любой уважающий себя профи, это естественно. Задержаться и подобрать кокон -- тоже понятно, обычно такое окупается. Но сходить с дистанции ради спасения конкурента -- это, извини, глупость и абсолютный нонсенс. Это абсурдно, а у абсурдных поступков, если нырнуть глубже, часто обнаруживается веская причина. Или-Раан заподозрила в тебе агента СБ. Любой на ее месте решил бы приглядеться.
       Да, такая причина для найма мне и в голову бы не пришла...
       -- А ты, Телла? Тоже взял меня в напарники, чтобы приглядеться?
       -- Разумеется. Я, правда, знал, что с СБ людей ты пока не связана, и подумывал предложить тебе сотрудничество с Информационным Отделом Триали. Но тогда я не знал, что положение настолько критическое. С таким врагом, как Империя, Триали и Конгломерат должны отложить конкуренцию. Альо, ты отдашь послание нашего друга туда, куда он скажет. Потом передашь весточку от меня тому, кого укажу я. А после найдешь Блонди и расскажешь ему всё, что знаешь, ничего не утаивая. Согласна?
       Уж если трил оценивает ситуацию как критическую...
       -- Думаю, ничего другого мне не остается.
       -- Хорошо. О посланиях и адресах потом, сначала план отхода. Альо, тебе придется сбежать во время боя.
       Вот это мне решительно не нравится!
       -- Телла, это похоже на предательство.
       -- Да, ханны точно запишут тебя в дезертиры. Но зато Или-Раан не успеет перехватить тебя сразу, да и с погоней наверняка задержится. Наша информация стоит того, Альо.
       -- Стоит загубленной репутации, капитан Телла?
       -- Стоит и большего.
       -- Вы тоже так считаете? -- спросила я ответственного за безопасность. По мне, суждение пещерника перевесит все прочие, даже если он заинтересован в согласии.
       Безопасник похож сейчас на забавную детскую игрушку: нахохленный, с обвисшими крыльями. Вот только мне не смешно; да и ему, думаю, тоже.
       -- Эта информация может оказаться жизненно важной для моей расы, для трилов, для людей. Или для какой-то одной из трех названных. Или для любой из неназванных. Или же по прошествии времени выяснится, что она не стоила затраченного на доставку топлива. К сожалению, капитан Три Звездочки, мы слишком мало знаем для более точных прогнозов.
       -- Понятно, -- вздохнула я. -- Значит, надо. Но, Телла, а почему не ты?
       -- Я должен знать, как пойдут события дальше, -- терпеливо объяснил трил. -- И попытаться выяснить, кто на нас напал. Альо, ты летишь или нет?
       -- Лечу, -- давно на душе у меня не было так противно. А что делать? -- Убедили, уговорили, уломали. Ухожу в прыжок под прикрытием ближайшего разрыва. Давайте послания.
       -- Одну минуту, -- у пещерника, мне кажется, свалился с плеч изрядный груз. Ну да, свалился... мне переложил! -- Твой корабль нужно подготовить, я отдам распоряжение.
       -- Слушай пока меня, -- Телла вложил мне в ладонь алый кубик заполненного до отказа инфочипа. -- Здесь всё. Пароля не надо, достаточно моего имени. Представитель Триали на фондовой бирже.
       -- А вдруг я его с кем-нибудь спутаю? -- глупо испугалась я.
       -- Не страшно. На Нейтрале не так много трилов, чтобы среди них затесался ненадежный. Если что-то помешает тебе добраться до биржи, можешь передать запись любому встречному трилу -- скажи только, что здесь информация для ИО. Передадут.
       -- Ладно, Телла, -- я тоскливо вздохнула. -- Сделаю.
       -- Капитан Альо, -- дождавшийся своей очереди пещерник протянул мне голокарточку и громоздкий, раза в два тяжелее полетного, шлем. -- Вот послание. Рита Тсой, оружейник.
       -- Цой. Я её знаю.
       -- Хорошо. Передашь привет и теплые пожелания из системы Рахалт. Ей секретку не показывай. Рита отведет тебя к тому, кто знает, в чем дело. Не удивляйся -- это человек. Он спросит тебя, какие новости -- ответишь, что на Рах жарко по-прежнему. Потом попроси попить, он должен налить минеральной воды. Ты пьешь минеральную воду?
       -- Иногда. Мне кажется, ваша связь излишне сложная.
       -- Последний год наша разведка в сложном положении. Это еще не всё. Минеральная вода -- знак, что всё в порядке. Если тебе предложат колу -- наш человек провалился. В этом случае ты говоришь так: "У меня устное сообщение известному вам маклеру. Повышение тридцать пунктов". И мирно уходишь.
       -- Если меня отпустят. Вы вообще верите этому вашему человеку?
       -- Процентов на семьдесят. Всё запомнила, Альо?
       -- На память не жалуюсь. Кому передать секретку, если меня угостят колой и дадут мирно уйти?
       -- Службе безопасности Конгломерата. С просьбой выйти на наших аналитиков вне Нейтрала.
       -- Только не спрашивай, как выйти на СБ Конгломерата, -- опередил мой следующий вопрос Телла. -- Если Блонди нет на Нейтрале, обратись к Никольскому.
       -- А теперь позволь настроить определитель, -- пещерник натянул мне на голову шлем, я торопливо прижала уши. -- Или есть ещё вопросы?
       Вопросов нет. Только дурные предчувствия.
       Настройка, мне показалось, не заняла и пяти минут, но когда я стащала с головы шлем, "Мурлыка" оказалась полностью снаряженной для дальнего пути. Даже для более дальнего, чем от Рах к Нейтралу. Я сунула инфочип и голокарточку в карман.
       -- Ладно, спасибо вам обоим за науку. И за доверие.
       -- Отдохни пока, Три Звездочки, -- не предложил даже, а приказал пещерник. -- По тревоге тебя разбудят.
       И тут, словно по заказу, завыл сигнал тревоги.
      

    5. ЗАПАДНЯ ДЛЯ ДЕЗЕРТИРА

      
       -- Хай, Рита, -- сощурившись, быстро оглядываю тесную контору оружейницы. Конечно, ничего здесь не изменилось, и зря я надеялась, что решение придет на месте. Самая обычная контора оружейника средней руки. Посетителей, судя по запахам, последние дни было мало, и все они -- люди. А сама Рита заспанная, вялая, и вопросы задает не из любопытства, а чисто из вежливости. Самый сонный оружейник Нейтрала. В который раз я напоминаю себе, что на Нейтрале умеют носить маски.
       -- Хай, Мурлыка, -- приглаживает ладонями встрепанные рыжеватые волосы, зевает. -- Так ты на Нейтрале? А говорили, у тебя контракт с Или-Раан, на год, а то и на два.
       -- Есть такое дело, -- соглашаюсь я. -- Год. Скоро лечу обратно.
       -- Жаркое местечко? -- невинно интересуется Рита.
       -- Как посмотреть, -- столь же невинно отвечаю я.
       В пути мне хватило времени обдумать свое незавидное положение. Только этим и занималась; Телле и так и оставшемуся для меня безымянным пещернику не раз, должно быть, икнулось от моих напряженных размышлений. Положение, конечно, не однозначно пакостное. Но двусмысленное, а это еще хуже. Что ненавижу, так это двусмысленности, недоговорки и всякие скользкие ситуации. Как раз тот набор, что имею на сегодняшний день.
       Ханны наверняка зачислили меня в дезертиры. Но ведь пещерники-то знают правду! Значит, моя репутация в итоге может оказаться не окончательно загубленной, а всего лишь подмоченной... изрядно, уточняю, подмоченной. Что, в общем-то, почти одно и то же. Но стоит ли волноваться из-за репутации, когда следом за мной вполне мог отправиться курьер командора Рлайммау с одной лишь задачей -- пристрелить дезертира на месте. Или притащить обратно для показательного суда. На котором я не оправдаюсь, поскольку миссию курьера должны подтвердить Администратор и командор. Выбор, мягко говоря, невеселый. И выходит, что надо мне спешить, а спешить-то я и не хочу. Я не верю Рите, не верю ее сонному имиджу. Рита пахнет алчностью. Пещерник доверяет своему человеку процентов на семьдесят, маловато, но терпимо. Но я боюсь, что Риту давно перекупили, и выведет она меня совсем не туда, где следует попросить напиться и действовать в зависимости от предложенного напитка. А туда, где доверчивого курьера возьмут в крутой оборот и выжмут всю информацию с его согласия или без оного.
       Орел или решка? Ну не умею я принимать решения наобум!
       -- Рита, я к тебе вообще-то по делу, - продолжаю я.
       -- Да? -- подбирается оружейница.
       -- Хочу усилиться с расчетом на горячую атмосферу. Ракетные стойки перегреваются, а лазеры... -- начинается увлекательное обсуждение, приводящее часа через полтора к весьма приемлемой программе перевооружения "Мурлыки". После чего я обещаю Рите в ближайшие пару дней заслать к ней Никольского -- и прощаюсь. Ни привета, ни теплых пожеланий. Посмотрим.
       Следующий номер программы -- представитель Триали на фондовой бирже. И этот номер мне не нравится. Мое появление на Нейтрале не могло пройти незамеченным -- здесь любят новости и сплетни. Что свободному капитану может понадобиться на фондовой бирже? Новичку вроде меня -- практически ничего. Кроме того, зачем я туда и собираюсь -- передать сообщение. Я предпочла бы первого встречного трила, но пока что не встретила ни одного, а время не ждет.
       Чака я, кстати, тоже пока не видела. Хотя он был первым, кого я вызвала, покончив с посадочным протоколом. Ничего удивительного для любого интересующегося: мой кораблик изрядно потрепан. Минута с лишним боя, от взлета с базы пещерников до ухода в прыжок под прикрытием подходящего шара осколков, едва не стала последней минутой моей жизни. Кто бы они ни были, эти налетчики, дерутся они классно.
       Я прикидываю время: Чак будет у себя часа через два. Ладно, не по ресторанам же искать первого встречного трила. Лечу на биржу.
       Фондовая биржа -- истинное украшение деловой части Нейтрала. Огромная зеркальная полусфера, отражающая огни близлежащих представительств и ресторанов общим переменчивым облаком света, летящий мимо катер -- темной дугой, а катер швартующийся -- странным, текучим и размытым чудищем. Феерия зеркального дизайна -- плод мысли не архитектурной, а военной. Анизооптическая броня обеспечивает находящимся внутри не только шикарный обзор, но и возможность применить боевые лазеры. Отражая, естественно, лазерные лучи извне. Дорогая штука; о действенности же ее на Нейтрале пока что судят только по рассказам застрявших на Аливаре во время памятной заварушки с муравьями. Рассказы жуткие; общество Нейтрала склонно им верить, потому что анизоопт -- "из ящеровых штучек", а ящеры, из-за странного своего биоритма, в обороне смыслят круто. И потому, конечно, что Аливара так и осталась территорией иллов.
       Швартуюсь у южного шлюза. Катер останется здесь, я покину биржу на другом, с внутренней стоянки. Как и положено тайному посланцу или дезертиру, я изо всех сил стараюсь слиться с фоном, а собственный катер для этого не подходит. Но -- Нейтрал есть Нейтрал! -- такого рода проблемы легко решаются с помощью местного сервиса. Правда, этим же сервисом с легкостью воспользуется и противник.
       С той стороны шлюза -- охрана, стоянка, дисплей указателя и круг пассажирского лифта. Я двигаю к лифту с уверенным видом завсегдатая. На самом деле я понятия не имею, где здесь искать трила, но расспрашивать охрану на посту, к которому могут выйти преследователи -- чистой воды безумие. Равно как и терять время именно перед этим указателем.
       Я поднимаюсь на три этажа, подхожу к указателю и запрашиваю представительство Триали на фондовой бирже.
       Биржевая связь своеобразна. Как всякая другая, она надежна и почти безотказна. Она обеспечивает секретность -- в меру технической беспомощности любопытствующих. Но почему-то клиентом она считает не корреспондента, а адресата. Если, разумеется, адресат вертит дела в офисе где-то в таинственных глубинах биржи, а корреспондент стоит у указателя, пытаясь найти дорогу к объекту своего интереса. Вот и сейчас -- вместо того, чтобы выдать кратчайший маршрут, указатель срабатывает на передачу, и голос, похожий на голос Теллы, спрашивает из шара экрана:
       -- Что угодно?
       Ситуация кажется подозрительной. Впрочем, со шпионским этим заданием мне всё вокруг подозрительно. На Нейтрале трудно спрятаться, зато западню устроить -- легче легкого.
       -- Включите картинку, -- прошу я.
       Шар наливается объемом, в зеленоватом свете проявляется зеленоватый трил. Озабоченный чем-то и, кажется, недовольный моим вторжением. Трил переходит с триали-официального на простой:
       -- Что надо?
       -- Передать весточку, -- тихо отвечаю я. -- От нашего общего друга.
       В секретную биржевую связь не так уж трудно влезть постороннему слушателю. Даже специалистом быть не обязательно, достаточно иметь при себе два небольших приборчика. Один из них, правда, довольно сложно собрать. Там очень специфические детальки, из илловских наработок, отец так и не сумел их раздобыть, и недоделанный комплект почти три года валяется в нашей мастерской без надежды на завершение. Но илловские наработки не для всех закрыты, и я не называю имен. Трил в экране резко, по-человечьи, кивает. И командует:
       -- Вверх два этажа, от лифта налево. Я встречу.
       Он встречает меня в коридоре и ведет не в представительство Триали, а в неприметную комнатушку почти у внешней стены, похожую на технический блок. Мы втискиваемся в узкий промежуток между энергоблоками и какой-то неизвестной мне аппаратурой, и трил сообщает:
       -- В офисе посторонние. Здесь нас не засекут, мой помощник даст сигнал, когда они уйдут. Три Звездочки, я не ошибаюсь?
       Хотела бы я знать, с кем меня можно спутать!
       Достаю чип:
       -- От Теллы. Информация для вашего ИО.
       Трил смотрит зачем-то чип на свет. Спрашивает:
       -- Мы должны вам что-нибудь, капитан?
       -- Об оплате разговора не было, -- честно отвечаю я.
       -- Почему же? -- удивляется трил. -- Капитан Телла имел необходимые полномочия. И, раз вы здесь, он воспользовался ими, не так ли?
       -- Не совсем. -- Признаться, я смущена напором. Одно слово, фондовый воротила! Куда свободному капитану супротив... однако объясниться надо. -- События развивались слишком быстро, у нас не оказалось времени на долгие разговоры. Когда Телла назвал ситуацию критической, я не смогла спорить.
       -- Критической? -- трил щелкает щупом. Это нетерпение. -- В таком случае, отложим разговор. Пойдемте, Три Звездочки.
       -- Куда?
       -- В безопасное место, капитан. Вы хоть знаете, что на вас объявлен розыск?
       -- Уже?! -- не удержалась я. -- Плохо. -- Получается, к Рите лучше не возвращаться. -- Думала, у меня будет больше времени.
       -- Однако вы успели добраться сюда, -- несмотря на нетерпение, трил смотрит на меня с несомненной доброжелательностью. -- О дальнейшем можете не беспокоиться, капитан. ИО бережет своих агентов.
       Возможно, его доброжелательность сейчас и кончится, но прояснить ситуацию надо немедленно. Не люблю недомолвок, но не в этом дело. Присваивать чужой статус опасно в любом деле, а в этом -- втройне. Как говорит Блонди, риск должен быть оправданным.
       -- Я не ваш агент. Собственно, я и не агент вовсе, -- взгляд трила тяжелеет, ужас, у Теллы и то такого не видела. А я еще считала, что трильи псевдоглаза для выражения чувств не подходят! Кидаюсь в объяснения очертя голову, пока не поздно: -- Я всего лишь курьер капитана Теллы и безопасника пещерников. Телла упомянул, правда, о возможной работе на ИО, но тогда же он назвал ситуацию критической и сказал, что о конкуренции Триали с Конгломератом придется пока забыть. Мне поручено передать сообщения вашему ИО, пещерникам и СБ Конгломерата. Я благодарна вам за заботу, но поручение еще не выполнено.
       -- Я ценю вашу откровенность, капитан Три Звездочки, -- бесстрастно сообщает трил. -- Полагаю, Телла знал, что делает. И куда вы намерены отправиться далее?
       Скрывать планы бессмысленно: если он намерен помешать мне, то сделает это здесь и сейчас.
       -- К своему ремонтному агенту.
       -- Чак Никольский? У его дверей вас и возьмут.
       Ну конечно, ведь розыск! Где ждать обжившегося на Нейтрале капитана, вычислить проще простого.
       -- Пойдемте, -- настойчиво предлагает трил. -- Любые проблемы решаемы.
       И я пошла.
       Телла говорил, среди трилов на Нейтрале нет ненадежных.
       Там, куда привел меня трил, тихо и влажно, и сумрачно-зеленовато, и прохладно. Комната отдыха. Изолированная от деловой зоны всеми возможными способами, вполне надежное местечко для гостя вроде меня. Декоративный водопадик в обрамлении лохматой растительности делит комнату на две зоны. Ударивший по обонянию букет перекрывает привычный фон обыденных запахов: чистая свежая вода, пряная сырость, легкий оттенок тухлятинки, что-то еще, незнакомое, довольно-таки резкое, но вроде терпеть можно...
       -- Извините, капитан, вам придется побыть в одиночестве. Я должен ознакомиться с сообщением.
       -- Это понятно.
       -- У вас есть какие-либо пожелания?
       Трил спрашивает из формальной вежливости, но я решаюсь воспользоваться лазейкой.
       -- Вы можете устроить мне встречу с Никольским? От вашего имени, в безопасном для меня месте?
       -- Я рассмотрю такую возможность, -- бесстрастно отвечает трил. И выходит.
       Тишина, озвученная струящейся водой, зеленоватый полумрак, ударный букет запахов. Ждать -- искусство, требующее основательной подготовки. Я скептически оглядываю лежанку под водопадиком. Да, что для трила уют, ханне -- промокшая шерстка! Пытаюсь устроиться поудобнее на полу, подальше от брызг, перебираю в памяти места, где мне нельзя появляться в свете объявленного розыска.
       Да нигде нельзя! Нейтрал не так велик, чтобы спрятаться, а затеряться в толпе можно только там, где не знают тебя в лицо. И то, если толпа одной с тобой расы. Выходит, помощь трила нужна мне позарез. Если, конечно, он не придумал этот розыск. Обычно трилы правдивы, но иногда... в интересах дела, как люди говорят... да, люди тоже в этом толк знают.
       Так и сяк верчу в голове последнюю мысль. С одной стороны, приврать -- полностью в интересах трила. Еще бы, ведь я сразу становлюсь зависимой -- от его помощи, его молчания, его доброй воли. А с другой стороны, тогда он считал меня своим агентом, а зачем связывать агента страхом, если достаточно приказать? Вот и гадай! Толку в догадках этих, разве что время скоротать...
       И чего Телла насовал в свой чип? За то время, что я жду, можно "Краткую энциклопедию рас" наизусть выучить. А с другой стороны... куда спешить? Первый мой шаг отсюда станет, скорее всего, шагом в лапы погони -- если трил не решит все же помочь курьеру капитана Теллы. Я готова ждать, ладно, пусть. Вот только запах... он донимает все больше, кружится голова, слезятся глаза и чешется нос.
       Чихаю. Встаю, пью из водопадика, вода нехолодная, безвкусная... никакая вода. Запах плавает по комнатушке волнами, густой и осязаемый, и я сажусь на пол, а потом ложусь, на полу запаха меньше, только холодно, ведь в сырости холод ощущается куда сильнее...
       -- Эй, детка! Ну ты и нашла место для сна, -- Чак Никольский, ремонтный и не только ремонтный агент, трясет меня за плечо. -- Вставай!
       Мерзкий запах кажется застывшей вокруг плотной ватой. Я цепляюсь за Никольского, хриплю:
       -- Чак, забери меня отсюда. Скорей.
       -- Да что с тобой? -- Чак выволок меня за дверь, на свет. -- Альо?
       Я с трудом подавила рвотный позыв.
       -- Что с ней?!
       -- Не понимаю, она в полном порядке была.
       -- Медкомплекс где у вас?
       Меня свалили мордой в гель, и я на мгновение выключилась из жизни, а потом как-то сразу стало легко и хорошо. Я сладко потянулась, обретая ощущение тела, и засмеялась от переполнившей меня задорной бодрости.
       Чак протянул руку, и я с удовольствием приняла помощь, хотя выбраться из ванны труда не составляет. Огляделась: стандартный медблок, чуть просторнее, чем на моей "Мурлыке"...
       -- Где мы, у трилов?
       -- Ну, переправить тебя куда-то еще было бы затруднительно. Да и незачем. Детка, можешь ты сказать, что с тобой было?
       -- А медтехник что выдал?
       -- Легкое отравление, -- Чак пожал плечами. -- Вспоминай, Альо, думай. Нам надо знать, случайность это или...
       Я задумалась. Зачем трилу меня травить? Не допустить передачи сообщений? Тогда откуда взялся Никольский?
       -- Ты как здесь оказался?
       -- ИО не так часто ищет контакта с СБ, чтобы мы могли пренебречь приглашением. Там, -- Чак мотнул головой на дверь, -- вовсю идет совместное совещание. Тебя просили присутствовать, как только очнешься. Так что с тобой стряслось, Зико Альо Мралла?
       -- Наверное, запах, -- выдала я единственную пришедшую на ум версию. -- Мне от него почти сразу дурно стало.
       -- Так какого черта ты продолжала там сидеть?!
       -- Откуда я знала, можно уже высовываться или нет, -- огрызнулась я. -- Он же меня настращал! Чак, я правда в розыске?
       -- Истинная правда. Ханны.
       Что ж, я ведь этого и ждала.
       -- И потом, я никогда не слышала, что триалианская органика может быть опасна для ханн или людей.
       -- Ну, ты все-таки не ханна и не человек, -- снова пожал плечами Чак. -- Все может быть. Пойдем, Альо.
       Совещание, так уж на Нейтрале принято, больше напоминает неофициальный банкет. Как говорится, "встреча в теплой дружественной обстановке". На столе беспорядочно навалены бутылки с соками и водой, запаянные в пластик бутерброды, стаканы с трильскими разноцветными палочками, земные сигареты. И сидящая за столом троица вполне подходит под обыкновеннейшую для Нейтрала картину: давно знакомые и доверяющие друг другу партнеры собрались для обсуждения текущих дел. Трил, играющий роль хозяина привычно и непринужденно. Лэмми со значком посредника на скуле, задумчиво жующий сигарету. Человек, судя по аккуратной прическе, строгой одежде и цепкому взгляду, из маклеров или средней руки дельцов. Даже мы с Никольским, вломись сюда кто посторонний, не слишком выбиваемся из ряда: мало ли какое дело может потребовать присутствия свободного капитана и ремонтного агента. Вот только капитан в розыске...
       -- Все в порядке, -- доложил Никольский. -- Видимо, метаболизм Альо несколько отличается от исходных форм.
       -- Я приношу извинения, капитан, -- щуп трила легко коснулся моей руки. -- Я должен был заглянуть к вам раньше.
       -- Все в порядке, -- уверила я. -- Все нормально, правда.
       -- Присоединяйтесь к тусовке, Альо, -- предложил, слегка улыбнувшись, человек с цепким взглядом. -- Для вас найдется местечко.
       Я уставилась на него, не в силах скрыть удивления. Как ни пахнут паленым новости с Рах, человек с Земли просто не успел бы прилететь ради них. Он и узнать никак бы не успел!
       -- Что-то не так? -- сухо поинтересовался землянин.
       -- На Нейтрале обычно говорят "общество", -- пояснил Никольский. -- Земной сленг тебя выделяет.
       -- Извините, -- смутилась я.
       -- Не за что, -- буркнул землянин. -- Давайте перейдем к делу. У вас сообщение для СБ, капитан?
       Я выдернула из ближайшего стакана палочку. Розовые с чистым рыбным вкусом, мне нравятся.
       -- Чак, будь любезен, представь своего знакомого.
       -- Альо, он действительно из СБ. А вот скажи, почему ты мне веришь, осторожная такая?
       -- Про тебя мне Телла сказал. Прямым текстом. Кстати, раз уж мы заговорили о доверии, можно еще вопрос?
       -- Спрашивай, детка, только быстро. Все общество одну тебя ждет.
       -- Вопрос по делу. У меня сообщение для пещерников. Секретка. Я должна была передать ее их агенту или, если с ним связь провалена, выйти на СБ Конгломерата с просьбой передать ее аналитикам пещерников вне Нейтрала. Вы передадите?
       -- Без проблем, -- согласился землянин. -- А что, связь оказалась провалена? Можно поинтересоваться, как вам удалось выбраться оттуда?
       -- Я там не была. То есть, -- стыдно сознаваться в накатившей на меня подозрительности, но землянин, судя по внезапной жесткости в лице, все равно готов требовать развернутого ответа, так лучше уж самой продемонстрировать откровенность. -- Я уже пришла, но... Там сложная связь, на агента меня должен был вывести один человек, после пароля, и агент тоже проверялся паролем. Пещерник говорил, их разведка в сложной ситуации, и что он верит своему агенту процентов на семьдесят. Понимаете, меня это сильно нервировало.
       Никольский не выдержал первым:
       -- Альо, так ты у агента была или у связника?
       -- У связника. Но я так и не сказала пароля.
       -- Бессмысленно. Все равно засветилась.
       -- Вот еще! Обычный деловой визит. То есть я засветилась, конечно, но только как объект розыска, а тогда ни я, ни она о розыске не знали.
       -- Когда это было?
       -- Почти сразу после посадки. Я связалась с тобой, а потом отправилась туда.
       -- Не знали, верно, -- кивнул Чак. -- Извини.
       -- Так почему же вы не вышли на связь? -- спросил землянин.
       -- Ну, я не верю ей. Глупо, конечно... просто не верю. Я решила оставить ее напоследок. Чтобы хоть другие сообщения дошли, если мои подозрения не окажутся бредом. -- Скорее всего, бредом они и окажутся. Бредом, стоившим драгоценного времени, времени свободы, ведь теперь я рискую вовсе не добраться до Риты. Мне просто повезло, что трил решил связаться с СБ сразу. -- Но раз уж вы здесь... меня ищут, я не хочу рисковать секреткой. В конце концов...
       Я смолкаю. Землянин изучает меня с откровенным любопытством, лэмми смотрит осуждающе, а Чак... Чак, кажется, просто шокирован нехарактерной для меня нерешительностью. Что тут говорить...
       -- Капитан, кто тот человек, которому вы побоялись сказать пароль? -- с корректной вежливостью спрашивает трил.
       Я вздыхаю и колюсь:
       -- Рита Цой, оружейник.
       Трил замирает в секундной паузе.
       -- Стерва, -- цедит Чак. -- Дрянь продажная.
       Щуп трила дружески ложится мне на плечи.
       -- У вас исключительная интуиция, капитан Три Звездочки. Я поражен.
       -- Но эти-то хороши... летуны, -- Чак кривится. -- Нашли еще надежную связь! Альо, правда, ты умница. Она ж трех наших невидимкам сдала, и притом совершенно чисто! Мы и узнали-то случайно. И доказательств никаких.
       -- Легче бы вам стало от доказательств? -- Я перевожу дух. Невидимки завязаны на иллов. Я провалила бы поручение, и кому легче, что не по своей вине.
       Возникшая в разговоре пауза кажется вполне естественной. Трил пьет воду, лэмми распаковывает новую пачку сигарет. Люди, не сговариваясь, берут по бутерброду с сыром. Я придвигаю поближе стакан с палочками, выбираю розовую и сиреневую -- в паре они очень своеобразны.
       Трилы знали про Риту, осеняет меня! А Телла не знал. Значит, она засветилась, когда мы были на Рах. Я слабо разбираюсь в правилах работы разведок, и меня подмывает спросить, почему она до сих пор жива. Я вздыхаю и вытаскиваю еще розовую. Игра на чужом поле, вот как это называется. Я отвыкла чувствовать себя дилетантом. Может, я и в самом деле хороший капитан, или стала бы хорошим, дай мне судьба еще хоть пару лет. Но кто я здесь, в обществе профессионалов-разведчиков? Курьер, добравшийся до цели по чистой случайности. Наивная девочка. Пешка.
       Пешка, которую поставили под бой на первом же ходу.
       -- Ладно, с этим ясно. -- Землянин скомкал обертку от бутерброда, швырнул в утилизатор. -- Давайте секретку, Альо. И сообщение для нас.
       Я достала секретку. Всё. Поручение выполнено. Моей заслуги в этом куда меньше, чем случайной удачи, но поручение выполнено. И что дальше?
       -- Для вас сообщение устное, -- сказала я. -- Капитан Телла счел, что СБ Конгломерата должна быть в курсе событий. Он поручил мне выйти на вас и рассказать все, что я знаю. Начать сначала, или предпочтете задавать вопросы?
       Видимо, трил успел выложить лэмми и землянину информацию с чипа: они владеют подробностями в равной мере. Они предпочли вопросы, и они выжали меня досуха. Они вгрызались в каждую мелочь, а я даже не могла понять, что в их вопросах от надвигающейся угрозы, а что -- обычная текучка, рутина, использование подвернувшейся возможности выяснить неизвестные доселе детали. Неприятная ситуация.
       Они выжали меня досуха и вывернули наизнанку, а потом отослали нас с Чаком обождать в медблоке, пока они втроем обсудят сложившееся положение вещей.
       Расклад мне решительно не нравится.
       Нет, я понимаю -- и Триали, и Конгломерат до сих пор оценивали ситуацию каждый со своей стороны, и устроенное с подачи Теллы сопоставление неизбежно даст результат. Я понимаю -- при всей неопытности я все же поучаствовала в деле из тех, какими можно гордиться. Но гордость гордостью, а что дальше? Информация доставлена, курьер свое дело сделал. Что дальше? А дальше -- розыск, маленькая мурлыка. На контракте можно ставить жирный крест. Обидно. И стоит ли горевать о сорвавшемся заработке, когда ханны почти наверняка настроены на показательный суд и образцово-показательную казнь.
       -- Чак?
       -- Что, детка?
       Никольский пристроился на край ванны, облокотясь о фиксатор медтехника. Демонстративное отстранение от обсуждения нисколько, кажется, его не волнует. Конечно, то, что нужно нам знать, мы так и так узнаем. Но почему-то я думала, что разведчики предпочитают знать всю возможную информацию.
       -- Чак, на кого работал отец?
       -- В смысле?
       -- Никольский, не играй в дурачка! Я хочу знать, на чью разведку работал капитан Три Звездочки. Я знаю, что не на трилов. Я верю, что не на Империю. На кого?
       Чак демонстративно вздыхает.
       -- СБ Конгломерата, конечно. Уточнения ничего тебе не скажут, ты не в курсе наших внутренних течений. Еще вопросы?
       Проблема в том, что вопросов слишком много, они мешаются, путаются, и почему-то первыми всплывают не самые важные, а вовсе даже глупые.
       -- А Вик тоже на СБ работает?
       -- С чего ты взяла? -- удивляется Никольский. Слишком показательно удивляется. Да что он, вообще за дурочку меня держит?!
       -- Телла сказал, -- усмехаюсь, скаля клыки... впрочем, Чак на такие штучки не ловится. -- Я к чему: у них с отцом какие-то странные были отношения. Вроде и не друзья, а в отпуске хорошо ладили. И на Медузе тогда вместе вляпались... а потом едва здоровались. Ну, понимаешь?.. просто неправильно как-то!
       Никольский покачал головой. Усмехнулся:
       -- Ты станешь находкой для любой разведки, если научишься делать выводы из того, что замечаешь, не через несколько лет. Они ведь и пришли к нам вместе. Чуть ли не детские друзья.
       Да, Альо, с такой тупостью не то что в разведку -- в капитанах не место.
       -- Так надо было, -- сказал Никольский. -- Поначалу идея им не понравилась, а потом... потом они вошли во вкус. Считали, что это весело. А самое смешное, что никто так и не раскусил их. Даже трилы.
       Упоминание трилов повернуло мои мысли в более практическое русло. Надо кое-что выяснить...
       -- Чак, скажи: я могу верить тому, что говорил Телла о раскладе сил?
       -- Думаю, да.
       -- Ты же не знаешь, что именно он говорил?
       -- Ну и что? У людей и трилов общие интересы и, как правило, похожее понимание ситуации. У нашей СБ и их ИО, при всей остроте конкуренции, никогда не было резких разногласий. А что, Телла попытался тебя вербануть?
       -- А чего ж я здесь? -- фыркнула я. -- Думаешь, очень хотелось дать дёру?
       -- Так ты теперь агент ИО? -- хмыкнул Никольский. -- Веселый поворотец.
       -- Пока нет. Но, Чак, я так чувствую, что смогу выйти отсюда только чьим-то агентом.
       Чак усмехнулся:
       -- Добро пожаловать в жизнь, Альо.
       -- Не скажу, что я от этого в восторге. Совсем наоборот. И, знаешь ли, это не смешно!
       -- Зато ты не будешь одна.
       Хотелось бы верить...
       Я мало знаю о разведчиках, но образ жизни отца никогда не казался мне чем-то особенным. У него были друзья, были и враги... как у всех, разумеется. Некоторые его друзья стали моими друзьями. Я так думала. Не хочется верить, что они действовали в интересах службы. Хотя, скорее всего, так оно и есть.
       -- Чак, ты мой друг?
       -- Конечно, Альо.
       -- А если бы я вдруг стала работать на Империю? Ты остался бы моим другом?
       Чак молчал долго. И ответил совсем на другой вопрос.
       -- Я знаю, о чем ты думаешь сейчас, Альо. Так вот, выкинь из головы всю эту чушь. Ты имеешь право на убеждения и свободу выбора. Ты достойна дружбы сама по себе, не как чья-то дочь или чей-то агент. Ты замечательная...
       -- Ты остался бы моим другом? -- перебила я впавшего в демагогию агента СБ.
       -- Ты не стала бы работать на Империю, -- быстро возразил Чак.
       -- А вдруг? Никольский, прошу тебя, ответь мне честно.
       Чак чертыхнулся. Опустил глаза:
       -- Прецеденты имели место, Зико Альо Мралла. Ты не осталась бы моим другом. Став работать на иллов, ты перестала бы быть собой. Они изменили бы твою личность. Мы стали бы врагами, Альо. Непримиримыми врагами. -- Я вдруг поняла, что каждое слово причиняет Чаку боль. Прецеденты? Зря я задала этот вопрос. Зря, тем более что ответа, нужного мне ответа, я так и не получила. И не получу, наверное. -- Это глупый разговор, девочка. Давай сменим тему. Пожалуйста.
       -- Прости, Чак.
       -- Ничего. Я тебя понимаю, Альо.
       -- Слишком много всего навалилось. Может, это глупо, да, только я не хочу умирать, не выяснив до конца все вопросы. Я слишком растеряна сейчас, понимаешь? Ханны сочтут это страхом. Я не хочу доставить им еще и это удовольствие.
       -- Да, перед рыжими бестиями лучше держаться гордо, -- хмыкнул Чак. -- Но с чего ты собралась умирать? Они ведь не откажутся насладиться судом над дезертиром.
       -- Не откажутся. По мне, так лучше б сразу пристрелили. Представляю, что это будет за удовольствие.
       -- Удовольствие ниже среднего, но не смертельное. Альо, ты просто не сориентировалась. Требуй подтверждения миссии от пещерников, они имеют полное право послать курьера в обход командования. Тебе еще и компенсацию выплатят.
       -- Думаешь?
       -- Уверен. Это своих они могут шлепать без суда и следствия. А ты контрактник и подпадаешь под нормы международного права. Главное -- правильно себя повести. Не паникуй, не оправдывайся, ничего не признавай, ничего не отрицай. Твоя линия четкая -- выполняла задание, полученное напрямую от пещерников, и докладывать о выполнении тоже должна напрямую. А если у работодателей правая рука не знает, что творит левая, так это не твоего ума дело. Ты получила приказ и приложила все силы к его выполнению. Так, Альо?
       Я растерянно почесала в затылке. Это что ж выходит...
       -- Главное, -- продолжил Чак, -- держи себя в руках. Ты полностью признаёшь их право разобраться в ситуации, ты согласна, что твои слова требуют проверки, и до ее результатов задержание уместно и правомерно. Да, и не вздумай сопротивляться, когда попадешься! В идеале, конечно, надо успеть сдаться самой.
       Я слушала Чака, присев на амортизатор медтехника, совсем как перед отлетом с Рах. И чем дольше он говорил, тем больше леденело все внутри и тем труднее давалось хотя бы казаться спокойной. Вроде всё правильно и логично, а меня трясет...
       -- Ты что, Альо?
       -- Я боюсь, Чак. Очень боюсь. Ты не представляешь, чего я успела хлебнуть, а ведь я считалась их соратником, -- Я сглотнула вставший в горле ком. -- Не дезертиром, Никольский! Ваши шпионские игры втянули меня в эту историю! А всё уже почти начинало налаживаться!
       -- Альо, нет! Это не игры, поверь. -- Чак присел рядом, крепко обнял меня за плечи, прижал к себе. Почти как отец. -- Ох, Альо...
       -- Чак, нет! Не надо!
       Только не это, не жалость, не напоминание об отце. А то совсем расклеюсь.
       -- Альо, это серьезно. То, что происходит на Рах, вполне может оказаться началом войны. Девочка, поверь, это важно, такие новости не должны остывать. Ты молодец, что согласилась лететь, молодец, что смогла долететь, что сообразила прийти именно сюда...
       -- Чак, я не хочу! Неужели нельзя просто жить, Чак? Почему обязательно надо влезать в какие-то интриги?
       -- Если хочешь просто жить, выбери себе планету по вкусу и живи на дне атмосферы. А космос -- это интриги. Космос -- место столкновения интересов, здесь нет спокойной жизни. Тем более для одиночки. -- Никольский жестко прищурился и припечатал: -- Затопчут.
       А ведь Чак прав, растерянно подумала я. Одиночке правда не выжить; сколько раз на моей памяти отца выручали... я думала, друзья, а выходит -- коллеги-разведчики? Сколько раз он срывался с места, ничего не объясняя, бросив коротко: "Так, дело возникло"; мне и в голову не приходило, что этим "делом" могло быть... ой, а мама?! С мамой его тоже свело задание СБ?!
       -- Альо, дай себе время, -- тихо заговорил папин (и мой?) друг, агент СБ Чак Никольский. -- Ты поймешь, что иначе нельзя. Поверь, никто не собирается ломать тебя, принуждать к чему-то, отправлять на задания против воли. Та же работа, к какой ты готовилась и какую собиралась честно делать. Альо, это обычная изнанка жизни любого свободного капитана. Блонди работает на нашу СБ, Телла на их ИО, Светлый и Паскуда Дракс служат Империи, а Черное Лезвие, насколько я знаю, опять переметнулся от своей любимой "Юнайтед Стеллс" и временно пашет на ящеров. Ну и что?
       Я невольно хихикнула: роман Черного Лезвия и "Юнайтед Стеллс" -- самая забавная из всех мыльных опер Нейтрала. Чак, наверное, и хотел немного меня развеселить. Психолог долбаный.
       -- Любой, кого можешь ты встретить в космосе, -- продолжил между тем Никольский, -- работает на чью-то разведку. И хорошо, если на одну. За деньги или из патриотизма, заботясь о пользе своей расы или о собственном процветании, но за новыми сведениями охотится каждый. Девочка, космос -- не территория мира и дружбы, как учат детей в наших школах. Космос -- передний край борьбы за выживание, и в этой борьбе информация решает всё.
       -- Чак, хватит, -- не выдержала я. -- Я понимаю, что ты хочешь мне доказать. Я благодарна тебе за поддержку. Честно, Чак! Но сейчас я не хочу об этом думать. У меня на плечах более актуальная проблема.
       -- Проблему нашла, -- протянул Чак. -- Через такие ситуации проходит каждый.
       Дверь приоткрылась.
       -- Никольский, давай-ка сюда.
       Чак вскочил, ободряюще сжал мое плечо и вышел. Я осталась одна; правда, теперь мне было над чем подумать.
       Нет, разговор с Никольским совсем меня не успокоил. Хотя он прав, конечно, во всем прав.
       Не паниковать. Не оправдываться. Не оказывать сопротивления. Смогу я не оказывать сопротивления? Хо, еще бы! Сопротивление в любом случае было бы бессмысленным. Сдаться самой? Что ж, может, и это получится. "Привет, ребята, прослышала о розыске и решила узнать, в чем дело"? Признать их правоту, согласиться с задержанием, терпеливо ждать суда и надеяться на справедливость? Да запросто. Будь это кто угодно, но не ханны.
       -- Капитан Три Звездочки, прошу.
       А что мне еще остается...
       Никольский уже ушел, а у меня оставалась к нему одна просьба. Ладно, авось и сам догадается.
       -- Альо, каковы дальнейшие ваши планы? -- землянин глядел мне в глаза с цепким интересом разведчика и бесцеремонностью потенциального нанимателя.
       -- Какие планы, -- буркнула я. -- Ханны. Никольский советует самой сдаться.
       -- Разумно, -- деликатно подтвердил трил. -- При таком маневре шансы на благополучный исход дела возрастают значительно.
       Выкручивайся как знаешь, киска, так получается? Ну и ладно! Спасибо Чаку, я теперь представляю, как именно надо выкручиваться.
       -- Мне пора.
       -- Один вопрос еще, капитан Три Звездочки. Общий наш вопрос, -- трил коснулся щупом землянина. -- Мой уважаемый гость хотел бы видеть вас своим агентом. Я, в свою очередь, был бы рад, предпочти вы ИО. Признаться, в настоящий момент разница почти стирается: видимо, ваши задания будут исходить уже от объединенной службы. И все же, Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки, соблаговолите сделать хотя бы формальный выбор.
       -- Кто-то же должен оплатить вам этот рейс, -- добавил землянин.
       -- Я не хочу выбирать. Не хочу ввязываться в ваши игры.
       -- Поздно, -- отрезал землянин. -- Уже ввязалась.
       -- Обстоятельства вынудили, -- Этот землянин, пожалуй, будет суровым шефом. Но какие слова он скажет мне сейчас, я знаю. И не хочу их слышать! -- Только не надо говорить, что они до сих пор вынуждают. Сама понимаю, в сторонке отсидеться не получится. А жаль. И вообще, скажу честно, я предпочла бы оказаться на стороне Империи. У них больше шансов.
       -- Так в чем же дело? -- вскинул брови землянин.
       -- В чисто личных обстоятельствах, -- фыркнула я. -- Иллы.
       Я помолчала с минуту. НИ землянин, ни трил молчания не прерывали. Жаль.
       -- Давайте отложим на потом. Вы извините, но с моими нынешними проблемами как-то не думается о будущем. А насчет платы за рейс -- ну, скиньтесь и переведите на мой счет. Если сочтете нужным. В конце концов, если меня оправдают, этот рейс будет оплачен в рамках контракта. А нет... мертвым деньги не нужны.
       Вошел Никольский, поглядел на меня хмуро. Сообщил:
       -- По ханну у каждой стоянки и у каждого шлюза.
       -- Резервный выход? -- быстро спросил землянин.
       -- Вот там чисто. Альо, хочешь уйти? Правда, без гарантии, что снаружи не ждут.
       -- Зачем? Затягивать неизбежное, -- я пожала плечами, стараясь скрыть внезапный страх. -- Чак, ты ведь проследишь за "Мурлыкой"?
       -- Будет ждать тебя в полном порядке. Удачи, Альо.
       -- Она мне понадобится, -- согласилась я.
       И пошла сдаваться.
       -- До встречи, -- бросил вслед землянин. Ну-ну...
      

    6. СУД СУДЬБЫ

      
       Ждать -- искусство, в котором трудно достичь совершенства. Ждать, когда минута кажется часом, а день -- вечностью...
       Обычно я неплохо чувствую время, но сейчас...
       Ослепительный белый свет, оглушительная тишина, ни малейшего колебания гравитации, полная экранизация всех видов полей и излучений. Коробка с пайками в углу, простейшей конструкции санузел -- в другом. Голые стены, голый пол, датчики слежения на потолке. Никаких посетителей. Никаких допросов -- после того, единственного, где я отослала пятерку обвинителей за объяснениями к пещерникам. Вполне вежливо, между прочим, отослала! Куда вежливей, чем обращались со мной бойцы из группы захвата по пути сюда.
       Сюда -- на ханнский курьерский корабль. Я задумываюсь, где мы сейчас. Пустые мысли, вполне годные на нудный процесс убивания времени. Мы можем быть где угодно -- ханнский курьер почти дотягивает в вооружении до человечьего эсминца, а в автономности даже превосходит.
       Пустые мысли, помогающие отогнать ужас ожидания. Иногда я не выдерживаю тишины, начинаю говорить, но уже через пару минут не могу вспомнить, что несла... и я не говорю подолгу. Потому что стены поглощают звук, и собственный голос порождает жуткое ощущение вселенского одиночества, от которого хочется выть и кидаться на дверь с выпущенными когтями. Я не знаю, неделя прошла или две; а может, уже месяц? Да нет, не может быть, они не могут так затягивать дознание, не имеют права! Пусть они не захотели отвезти меня на Рах и провести расследование на месте (как обычно и делают в подобных случаях!), но ведь любой из них за это время раз десять мог слетать туда и обратно! Безопаснику пещерников никакого резона нет отрицать мои слова, да и не в характере пещерников сдавать своих; но сомнения начинают одолевать меня. Сомнения, поднимающие с темного дна души страх и злобу. Иногда страх берет верх. Иногда злоба перерастает в бешенство, черное бешенство с горьким осознанием собственной беспомощности: нейробраслеты на руках отзываются болью даже на побуждение к сопротивлению, и открытым бунтом я добьюсь разве что болевого шока. Пока я не даю воли ни страху, ни бешенству, пока я держу себя в руках. Потерявший самообладание -- первый кандидат в покойники, это верно в бою, но здесь и сейчас, кажется, еще вернее. Спесивые рыжие бестии специально мурыжат меня, я понимаю: они не могут казнить меня как дезертира, но преспокойно шлепнут при малейшей попытке к сопротивлению. Не дождетесь, цежу я сквозь зубы, и закрываю глаза, и вспоминаю какую-нибудь ерунду -- приятную или нет, без разницы, лишь бы она не касалась ни Рах, ни ханнов. Иногда мне и в самом деле удается отвлечься, и это становится поводом чуть-чуть погордиться собой.
       Я постоянно хочу спать. Не скажу, что мне мешает свет, нет. Скорее, абсолютная тишина и неизменность. Я засыпаю часто, но ненадолго, и сон не приносит отдыха. В первые дни я часто и с удовольствием представляла рожи охранников в ту минуту, когда им придется извиниться, снять с моих рук браслеты и отдать честь, сообщая о полном оправдании. Теперь я мечтаю только о нормальном сне. Десять, нет, лучше четырнадцать часов. И не в койке, пожалуй, а в ванне с биогелем. Не все ли равно, какие морды будут у рыжих бестий. Так и так я останусь с ними в расплёве.
       Я обрадовалась, когда за мной пришли. Обрадовалась, хотя оправданием и извинениями явно не пахло; обрадовалась просто потому, что произошло хоть что-то, разбившее сводящую с ума ослепительную белую монотонность. Меня перевели через коридор -- каких-то пять, шесть секунд, а сколько событий: слегка шершавый камнепластовый пол, цоканье шагов, чуть слышное гудение воздухообмена, и привычное разнообразие полей, безошибочно указывающее -- висим на орбите; и успокаивающе серые стены, и милосердно тусклое дежурное освещение... резкий запах напряженной готовности от охранников, побуждающий и меня собраться и быть готовой.
       Мягкий, на грани слышимости шорох двери, за которой ждет -- что?
       Всё та же пятерка обвинителей. И никого из тех, кто может подтвердить мои слова. Да за это время не то что на Рах, на Триали раза три смотаться можно! Не говоря уж о Пещерах! Они не хотят, ударяет меня убийственная в очевидности своей мысль, они специально время тянут, им же придется меня оправдать, все равно придется, а не хочется! Они ждут, что я сорвусь! И тогда уже неважно будет, они правы или я: сопротивление дознанию и суду приравнивается к полному признанию вины.
       -- Три Звездочки, гвардия и Совет Семей обвиняют тебя в предательстве и дезертирстве. Ты не хочешь сейчас добавить к прежним своим словам новые? Подтвердить их или опровергнуть? Честно признать вину?
       "Честно признать"! Какой-то момент мне кажется, что единственный достойный ответ -- вцепиться главному обвинителю в глотку. Рожденный в нейробраслетах болевой импульс туманит мозги. Ну нет! Я еще не настолько съехала с катушек, чтобы дать убить себя за сопротивление суду!
       -- Когда вы оправдаете меня, я получу право требовать у Совета Семей компенсации. За намеренное затягивание следствия.
       Я говорю медленно, иначе не сохранить спокойствия. Медленно и четко, глядя ненавистному ханну прямо в глаза... редкий цвет для ханнов, почти карий, а вибриссы седые, старик, значит, старых правил... и с удовольствием убил бы меня только за черную шерсть и голубые глаза, а уж за отца... а вот не дождешься! Убить контрактника не так-то просто, если не хочешь объясняться в межрасовом арбитраже.
       Мне кажется, или обвинители и впрямь ждали другого? Меня уводят слишком быстро, я не успеваю понять смену выражений на ненавистных рыжих мордах. Дверь снова отсекает меня от мира. Дверь моей тюрьмы, моего белого одиночества, моего ожидания. Бессмысленного, наверное, ожидания.
       Мне многого стоит не показать отчаяния. Многого. Я и сама не знаю, каким чудом мне это удается.
       Я наматываю круги в мертвом безмолвии, в безнадежности, в отведенном мне ханнскими обвинителями временном личном аду, вдоль стен, слепящих белизной, по неестественно беззвучному полу. Движение помогает мне, усталость меня успокаивает.
       "Висим на орбите", -- думаю вдруг чужой какой-то мыслью, и смеюсь, и смех так странен в коконе абсолютной тишины, мне страшно слышать его, но я все смеюсь и не могу остановиться.
       Меня рассмешило родившееся из глупой мысли про орбиту понимание: я узнала столько нового! Подробности короткой прогулки (не допросом же называть этот фарс?!) скрасят заключение некоторой новизной если не тем, то хотя бы событий.
       Да, смех страшен, он не может разорвать глухую тишину камеры, и я обрываю его резким, отчаянным усилием. Надо успокоиться, Альо, ну же! Я достаю паек, смакую его, растягивая каждую минуту: еда, надоевшая, стандартная, не очень-то вкусная еда -- тоже событие. Событие, которым я наслаждаюсь. Каждым звуком. Каждым ощущением. Каждым оттенком вкуса.
       Поев, я возвращаюсь к насмешившему меня пониманию. Да, в самом деле смешно: как мало надо после того, как не имеешь вообще ничего! Смешно и страшно...
       Устраиваюсь поудобнее в обжитом уголке и начинаю вспоминать. Все детали, все оттенки. Каменные лица конвоиров и цоканье шагов по камнепластовому полу, привычное разнообразие полей, уютное дежурное освещение. Непроницаемые карие глаза главного обвинителя. Предложение -- почти приказ! -- признать вину... честно, ишь ты! Неужели они всерьез допускали, что я соглашусь?
       Нет, усмехаюсь я. Они не так наивны. Ханны и вообще-то наивностью не отличаются, а уж старики... уж они-то тертые, прожженные, они умеют распоряжаться чужими жизнями. Если они чего и ждали, так разве, что я сорвусь. По минимуму -- дам повод к санкциям. А в идеале... да, браслеты вовремя остановили меня! Иначе, очень даже может быть, моя прогулка кончилась бы в пространстве за шлюзом.
       Стоп! Браслеты! Почему была боль? Непонятно, странно. Да, я озлилась. Но не настолько же, чтобы впрямь кинуться в буйство? Или настолько? Да нет, не собиралась я ни на кого кидаться! Спокойно стояла. Представила только, как это было бы здорово... но с каких это пор браслеты реагируют не на конкретные несанкционированные действия, а на агрессивные мысли?!
       Просто мышцы напряглись, осаживаю я разгулявшееся воображение. И браслеты восприняли это как готовность к действию. Я ведь могла кинуться. Я, конечно, не с пол-оборота завожусь, как мама, но и до спокойствия отца мне всегда было далеко. Это работа на Рах научила меня терпению. И Телла. Не знаю, важна ли ему будет моя благодарность, говорю я себе, но ради того, чтобы получить возможность сказать ему спасибо, я потерплю.
       Но мысли о браслетах не оставляют меня, я верчу их так и эдак -- не все ли равно, о чем думать, лишь бы время шло! -- и в какой-то момент мысли эти перестают мне нравиться.
       Я раскладываю сомнения по полочкам. Сопоставляю замеченное с услышанным когда-то, не помню уж, где и от кого. Да, слышала я совсем другое, но много ли правды в сплетнях? Да еще и услышанных краем уха. Я фыркаю, вскакиваю на ноги и выпрыгиваю на середину камеры. Становлюсь так, как стояла перед обвинителями, стараюсь увидеть их. Это нетрудно, моя память здесь здорово обострилась. Я вижу и слышу, и снова мне кажется, что вцепиться главному обвинителю в глотку было бы достойным ответом. И снова нейробраслеты выдают болевой импульс... напрягла я мышцы или нет? Не знаю, не знаю! Мне кажется, нет; но разве браслеты не могут уловить напряжение, прошедшее мимо разума? Хо, да конечно! Часто ли в бессмысленную драку ведет разум?
       Тогда я укладываюсь в привычном уголке и закрываю глаза. Старательно расслабляюсь. Прочь напряжение, уговариваю себя, ты на грани сна, ты мирная и теплая, сонная и добрая... ты не будешь кидаться на них даже мысленно, ты слишком расслаблена для резких движений... ты просто вспомнишь... ты просто... ну да, я просто разозлилась!
       В этот раз боль накатывает резче и сильней. Конечно, я же расслаблена, я и не ожидала!..
       Не должно быть такого!
       Перекатываюсь на живот, встаю на четвереньки, трясу головой. Больно, черт, больно! Сволочи... сволочи, скоты, ублюдки... чтоб вы сдохли, бестии рыжие!
       Я чуть не закричала: неожиданный импульс ударил так, что потемнело в глазах и сперло дыхание. Черт, черт, черт, что ж это за браслеты такие сволочные?!
       Именно про такие я где-то когда-то слышала... слышала, но не поверила. Зря, киска. Надо было поверить. И поинтересоваться у знающих, что за пакость.
       Почему, закричало всё во мне, за что?! Я знаю, за что. И почему -- тоже, кажется, знаю. Я не поверила тогда невнятной сплетне, но запомнила. И что мне надо сейчас, срочно, немедленно, сию секунду -- перестать думать об этом. Выбросить из головы.
       Перестать думать вообще.
       Успокоиться.
       Расслабиться.
       Иначе эти браслеты просто убьют меня. Или дадут такую возможность ханнам.
       Ты же не хочешь этого, правда, детка?
       Так расслабься!
       Сложно успокаиваться сквозь боль. Но не думать намного сложнее. Не думать, когда отгадка почти в руках! Когда, кажется, только и осталось -- сложить два и два!
       Мне и это удалось. И оказалось, что не самое сложное -- преодолеть боль, перестать злиться и забыть о ханнах. И задвинуть в самый дальний закоулок мозга готовую проклюнуться отгадку. Самым сложным оказалось -- думать о будущем.
       О прошлом -- другое дело. О прошлом думается само. Воспоминания поддерживают и утешают меня, давние в основном воспоминания: детство, отец, учеба. Но, вспоминая отца, я невольно возвращаюсь мыслями к разговору с Никольским. К Блонди. К Телле. К ИО и СБ, Триали и Конгломерату, Империи и вероятной войне. И на любой, самый пустячный эпизод из жизни отца накладывается столько вопросов... а ответа -- ни одного.
       Отец не должен был так поступать со мной, горько думаю я. Не должен был скрывать. Не должен был оставлять меня одну перед внезапным выбором.
       Не должен был оставлять меня одну...
       Обдумывать предстоящий выбор -- а мне придется делать его, придется, ведь ханны все равно должны оправдать меня и отпустить! -- не просто сложно, а на грани невозможного. И я не могу преодолеть эту грань.
       Я пытаюсь. Я вспоминаю ту встречу на бирже и пытаюсь решить, как буду жить дальше, с кем, для кого... я честно пытаюсь! Просто я не верю, совсем не верю, что доведется объявить выбор вслух. Я потеряла надежду.
       Потому что ханны добьются своего.
       Я уже не пытаюсь считать дни и прикидывать время. К чему? Да, они успели бы слетать на Рах. Да, они и на Триали успели бы слетать. Но -- оно им надо? Не думай об этом, детка, обрываю я себя. Злиться нельзя. Нельзя психовать. Спокойствие -- твоя единственная защита, киска.
       Сколько же дней прошло?..
       Говорят, самое страшное -- потерять надежду. Не знаю. Когда за мной пришли в следующий раз, я верила, что иду на смерть. Надежды не осталось во мне, но страх? Страха не осталось тоже. Только усталость. Дикая, тоскливая, безнадежная усталость. Усталость мертвеца, которого, убив, заставляют зачем-то дышать и двигаться... зачем, ведь будущего все равно нет?
       Перед обвинителями стоял, подбоченясь, Блондин Вики. Рядом, мелко трепеща крыльями, завис пещерник.
       -- Три Звездочки, в распоряжение Совета Семей поступили новые данные. -- Главный обвинитель фыркнул и выплюнул вопрос, словно глоток прокисших сливок: -- Желаешь ознакомиться?
       -- Да, -- сипло выдохнула я. Умершая было надежда задрыгала лапками, демонстрируя несомненные признаки жизни.
       Пещерник опустился рядом со мной, достал секретку и активировал запись. Голограмма, снятая в знакомом мне кабинете безопасника пещерников, вместила троих. Самого пещерника, Теллу и командора Рлайммау.
       "Я, как представитель Народа Пещер, отвечающий за безопасность работ в системе Рахалт, утверждаю и свидетельствую перед всеми заинтересованными лицами, что действительно возложил на капитана Три Звездочки конфиденциальное поручение, связанное с полетом на Нейтрал. В обязательные условия миссии входила полная тайна отлета из системы Рахалт. О сущности поручения говорить считаю излишним, однако я уже получил доказательства, что капитан Три Звездочки исполнила порученное, как надлежало. Я рад сообщить, что капитан Три Звездочки заслужила благодарность Народа Пещер, а также специальную премию за полный успех миссии".
       "Я, свободный капитан Телла, подтверждаю истинность вышесказанного и свидетельствую в пользу капитана Три Звездочки, поскольку именно я посоветовал возложить означенную миссию на капитана Три Звездочки, поручившись в ее способности исполнить поручение любой сложности".
       "Я, командор Рлайммау, вынужден заявить, что в свете прозвучавших показаний гвардия снимает обвинения с капитана Три Звездочки. Как инициатор обвинения, готов принести личные извинения капитану, как только она вернется на боевой пост. И лучше ей сделать это поскорее, потому что у нас жарко!", -- финальный рык командора заставил обвинителей поморщиться, пещерник же спрятал голокарточку и добавил (слова из коммутатора на боевом ханнском звучат правильно и бесстрастно, но в пронзительном чвырканьи пещерника явственно слышится гнев):
       -- Ситуация в системе Рахалт действительно такова, что лучше бы ханнам приложить все усилия к защите эксперимента. Нас удивляет их стремление удержать вдали от места событий капитана, зарекомендовавшего себя наилучшим образом с самого начала работы на Рах. Прошу принять мои слова как официальное мнение моего народа.
       Дальнейшее запомнилось смутно и невнятно. Да, они извинились, сняли с моих рук браслеты и отдали честь, но вместо долгожданного, предвкушаемого торжества я испытывала лишь тягостное нетерпение: уйти отсюда и... неважно, что дальше! Разве мне нужно что-то еще?!
       Я шла, как во сне, и всё убыстряла шаги, боясь, что сон кончится и я не успею... не успею уйти, снова окажусь в сводящей с ума белой тишине. Блонди взял меня за руку, я невольно подстроилась под его шаг и задышала ровнее, и поняла, что готова была бежать. Хорошо. Правильно. Сон или нет, последние минуты на ханнском корабле я проведу достойно. Хоть в этом и не будет моей заслуги! Коридор, шлюз, переходник... шлюз, рубка, медблок, ванна с биогелем... Вик знает, что мне нужно! Я привычно задержала дыхание и нырнула в гель и, в последний миг перед беспамятством, почувствовала себя абсолютно счастливой.
       Когда медтехник поднял меня на поверхность геля и разбудил, Блонди раскачивался в гамаке у противоположной стены, хрустел подсоленными ореховыми крекерами: мой любимый сорт, и он, стервец, прекрасно это знает!
       -- И мне дай, -- потребовала я, стряхнула со шкуры гель и сладко потянулась.
       -- Вот так сразу? -- Вик спрыгнул на пол. -- Фигушки. Сначала суп. Пойдем, в каюте удобнее.
       Каюта оказалась просторной, с низким круглым столиком, диваном у стены, мягкими креслами и шкафчиком бара. Сплошной лишний вес. Зато на столике ждет еда, мурр! Туба с обещанным супом, стакан с трильскими палочками, пакет крекеров и два пакета натуральных сливок. То, что надо! Я вскрыла тубу. Рыбный суп-пюре из земного рациона. Неплохо.
       Вик смотрел на меня с умилением; не капитан, а кормящая мамочка!
       -- Хватит таращиться, -- буркнула я. -- Смущаешь.
       -- Ханны тебя чем кормили?
       Я чуть супом не подавилась. Нашел когда спросить!
       -- Что ж ты, Блонди, аппетит мне портишь?! Сам не знаешь, чем они могут кормить арестанта? Типовой паек низшей категории.
       -- Что-то в этом роде я и предполагал, -- кивнул Вик. -- Отощала, смотреть сил нет.
       -- Не думаю, что от плохой кормежки, -- покончив с супом, я взялась за палочки. -- В количестве меня не ограничивали, а они должны быть сбалансированы. От нервотрепки, наверное.
       -- У тебя есть нервы? -- поднял брови Блонди. -- Вчера я бы этого не сказал.
       -- Вчера? -- переспросила я. -- Я что, сутки целые продрыхла?
       -- Чуть больше. Ладно, рассказывай, как всё было?
       -- Было погано, -- зло ответила я. -- Блонди, я даже вспоминать не хочу!
       -- Расскажи и забудь. Мне отчет сдавать, понимаешь? Мало ли, вдруг что важное всплывет.
       Отчет ему сдавать!
       -- Ты так со мной говоришь, будто я уже на ваш Конгломерат работаю.
       -- А на кого ты работаешь? -- преувеличенно невинно спросил Вик.
       -- На пещерников, -- буркнула я. -- И, к сожалению, на ханнов.
       -- Ну, что касается ханнов, так это спорный вопрос, -- Вик откинулся на спинку кресла, закинул руки за голову. Он и вправду устал, поняла вдруг я. -- А Народ Пещер, разреши напомнить, входит в Конгломерат. И, имей в виду, у нас уже неделю как действует объединенная разведслужба. Мы, лэмми, пещерники, Триали и киберы.
       -- Киберы? -- я удивилась: киберы до сих пор не влезали в политические игры и, соответственно, пренебрегали разведкой.
       -- Думаешь, им хочется оказаться под Империей?
       Это вряд ли, подумала я. Иллы естественные-то расы низшими считают, а уж киберов -- на ступеньку ниже низших.
       -- Альо, давай рассказывай, нечего мяться. Так надо. Тебе не меньше, чем мне или Конгломерату.
       Надо... единственное, что мне надо -- выбросить из головы... ой! Браслеты! Та почти понятая загадка, которую пришлось отложить на потом... которую удалось отложить на потом! Иначе, очень может быть, я бы здесь сейчас не сидела!
       -- Блонди, ты слышал о нейробраслетах, реагирующих не на четкое намерение, а на мысли?
       -- Илловские, -- уверенно ответил Вик. -- Гнусная штука.
       -- Точней не скажешь, -- я вздрогнула. -- Именно гнусная.
       -- Постой, -- спохватился Вик. -- Киска, ты-то откуда знаешь? Они что, нацепили тебе?.. Господи, Альо...
       -- Этот контракт здорово меня продвинул по части самоконтроля, -- неловко пошутила я.
       -- Три недели, -- Блонди глядел на меня потрясенно и, кажется, виновато. -- Альо, ты ж должна была с катушек съехать через неделю максимум! Альо, ты уверена? Вообще-то ханны пользуются стандартной полицейской моделью.
       Конечно, не уверена. Откуда, я и полицейскую-то модель разве что понаслышке знаю. Как говорится, приводов не имею... Я пожала плечами и выложила подробности.
       -- Да, -- зло сощурился Вик. -- Илловские, точно. Альо, как ты выдержала три недели?
       Я задумываюсь: вопрос задан серьезно и требует серьезного же ответа. На самом деле, разве они так уж меня допекали, эти илловские браслеты? Уж явно не настолько, как кажется Вику. Браслеты, реагирующие на мысли...
       -- Знаешь, я только теперь поняла, что они намеренно злили меня. Заводили. А там... там я всё воспринимала как должное. Вик, ведь я привыкла к их ненависти. Еще на Рах. И она перестала меня злить. Как фон, на который не обращаешь внимания.
       -- Неужели всё было так плохо?
       -- Но в итоге, получается, именно это меня и спасло? -- Я вздрогнула, подумав: было-то плохо, а вот как будет? Не удивлюсь, если еще хуже. -- Понимаешь, Блонди, я ведь хорошего и не ждала. И я уже привыкла держать себя в руках.
       -- Я бы не смог. Все равно бесился бы. От одного ожидания.
       Ждать было тяжело, мысленно согласилась я. Очень. Но мы ведь начали браслеты обсуждать, а не по шерстке меня гладить? Я задумалась, подыскивая объяснения.
       -- Я старалась думать о другом.
       -- И все-таки, почему илловские браслеты? -- пробормотал Вик. -- Только чтобы доконать неугодного капитана... да мало ли других способов! С чего ханнам пользоваться имперскими разработками? И в честь чего...
       Империя вербует союзника, подумала я. Телла оказался прав. И я, коль будем живы, еще стану против ханнов. Странно, но меня это обрадовало. Никогда не считала себя ни кровожадной, ни мстительной, но сейчас!..
       -- Альо, а ты как думаешь?
       -- О чем, Вик?
       -- Как ханны раздобыли илловские браслеты?
       -- Да хоть от той же Или-Раан, -- фыркнула я. -- Если она работает на Империю...
       -- Откуда знаешь? -- так и взвился Вик.
       -- Телла сказал. А что?
       -- Да ничего, извини, Альо. Продолжай.
       -- А что продолжать, -- скривилась я. -- Интересного ничего больше не было, честное слово.
       -- Давай оставим это специалистам, -- твердо предложил Вик. -- Ты рассказывай.
       Вот ведь назойливый! Я пожала плечами. Было б что рассказывать, ведь в четыре фразы уложусь! Ну да что с ним делать.
       Я рассказывала, наверное, пару часов. Он, конечно, оказался прав. Стоило только начать, и мне самой захотелось выговориться. Выплеснуть из себя всю обиду, всю боль, все сомнения... выплеснуть, понять -- и забыть.
       Рассказывать, правда, оказалось тяжело. Больно. И почему-то стыдно, хотя стыдиться мне нечего. Благо, это Вики... наш с папой друг. Наверное, кому другому я не смогла бы рассказать. Ну, может, Чаку еще и Телле.
       И что странно: заставляя себя вспоминать и говорить, переживая эти страшные дни заново, я избавлялась от горечи и боли. Я не понимала этого, но, когда говорить стало и в самом деле не о чем, на душе сделалось пусто и легко. И я смогла подумать о другом. Нет, не смогла даже, а просто подумалось. Само.
       -- Спасибо, Вик, -- от души сказала я. -- Спасибо, что заставил рассказать. И спасибо, что вы туда успели. Еще немного... не знаю, что бы со мной стало.
       -- Долг платежом красен, -- криво улыбнулся Блонди. И добавил, вдруг помрачнев: -- Кстати, это называется "сенсорный голод". Ты не слышала о таком? На психику давит со страшной силой. Да плюс илловские браслеты! Я тоже не знаю, Альо, что бы с тобой стало. Странно, что мы успели. Очень даже могли опоздать.
       -- Хочешь сказать, теперь мы квиты? -- я улыбнулась в ответ, радостно ощущая, как меркнет, уходит в прошлое белизна ханнской одиночки. -- Всё равно, Блонди, спасибо! А где пещерник?
       -- У него свои дела. Может, уже и улетел.
       -- Постой, а мы где?
       -- На Нейтрале. У меня, так что добро пожаловать.
       Ну да, где ж нам еще быть. Я ведь не полечу на Рах без корабля. Так, надо срочно двигать к Никольскому.
       -- Ладно, Вик, -- я сладко потянулась и встала, -- у тебя хорошо, но мне пора. Сам слышал, там горячо.
       -- Подожди, -- притормозил меня Вик. -- Еще один разговор остался.
       -- Ну, давай, -- вздохнула я.
       -- Чего вздыхаешь? Догадалась уже?
       -- Наверное...
       -- Вот и славно. Начну тогда сразу с официальной части. Капитан Три Звездочки, объединенная разведслужба Конгломерата предлагает тебе постоянную работу.
       Вик ухмыльнулся и протянул мне бланк контракта.
       Я взяла, наверное, больше из любопытства. Что ж, полюбопытствовать стоило! Вполне честных контрактов не существует, это всем известно, но я держала в руках именно вполне честный контракт. Он вводной части до заключения! Цель деятельности, условия работы, рекомендуемый стиль жизни... оплата, прохождение информации, обеспечение секретности... особые обстоятельства... я не увидела подвохов. Все возможные последствия моего согласия -- все, какие я могла вообразить, и еще несколько, о каких я и не подумала бы, -- расписывались и оговаривались во всех подробностях. И мне это понравилось, хотя о некоторых моментах даже читать страшно до мороза по коже. Что ж, легкой жизни мне не светит, зато, случись что, некого будет упрекнуть: вижу, во что лезу. Я откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и задумалась.
       Можно отказаться. Можно, как говорил Чак, осесть на планете и жить спокойно. Можно даже попытаться забыть о войне. Какая разница, по чьим правилам будет жить Галактика... Империя так Империя, пусть. Ведь я уже не буду летать.
       Я сглотнула вставший в горле ком. Не летать... да, я хочу жить спокойно, но не такой же ценой! Перечеркнуть всю прежнюю жизнь? Нет уж! В космосе не выжить одиночке, теперь я в это верю, убедилась. Но мне предлагают не самую плохую компанию.
       Я перечитала контракт еще раз.
       -- У отца был такой же?
       -- Да, это типовая форма. Разница в мелочах. Забавно, Альо, я почему-то так и подумал, что ты об этом спросишь. Даже убедил шефа дать мне его с собой. На случай, если на слово не поверишь.
       -- Дай, -- вскинулась я. -- Я верю, Вик, но все равно дай!
       -- Конечно.
       Да, отмечала я, заглатывая строчки отцовского контракта: цель деятельности... условия... стиль жизни... прохождение информации... особые обстоятельства... да, разницу можно снести на изменившуюся обстановку. Отец... вот так, значит...
       -- Алексей Переяславцев, капитан Три Звездочки -- условия приняты.
       Отец, отец... я почти забыла твой голос... я почти забыла, но все же он был не такой. Старше. Хотя смешливая легкость интонаций осталась та же. Оставалась, поправила я себя. До того дня, когда он улетел ("на недельку, Альо... ну, может, дней на десять"), чтобы больше не вернуться.
       Я вернула Вику отцовский контракт и еще раз перечитала свой.
       -- Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки -- условия приняты.
       Я, Зико Альо Мралла, ответчик по твоим долгам и продолжение твоей жизни, со всеми вытекающими правами и обязательствами. Ну ее, спокойную жизнь! Зато, может, мне повезет расплатиться за твою гибель.
       -- Что теперь?
       -- Теперь мы с тобой летим на Рах. -- Блонди забрал у меня подписанный бланк, небрежно кинул в карман. -- Никольский просил передать: с твоим кораблем полный порядок. Боевое построение, ты ведешь, выход в третьей зоне, код-пароль прежний, доложиться командору сразу по прибытии. И, -- Вик достал из бардачка под главным пультом инфочип, -- на, передашь Телле. Чтобы никто не видел, сможешь? Я-то с ним только у всех на глазах видеться буду.
       -- Передам, -- кивнула я. -- Какие проблемы.
       -- Да, и имей в виду -- в дороге полное молчание.
       -- И полный маскировочный режим? -- фыркнула я. -- Само собой, Блонди! Кстати, тебя поздравить с новым кораблем?
       -- Не стоит, -- Вик скривился. -- Нормальный корабль только начали делать. А это... так, дешевка бэушная. Ради срочности работы. Не сидеть же целый год без дела.
       Да уж, при таком контракте без дела не посидишь.
       Мы вылетели, как только я загрузила рундук "Мурлыки" нормальной едой: мысль о ханнских пайках вызывала тошноту.
      
       Окрестности системы Рахалт все так же пусты. Ни патрулей, ни налетчиков, ни случайных бродяг, ни залетных буйков. А Рах... Блонди даже предположил, что мы умудрились спутать координаты. И я бы поверила! Но я столько налетала над планетой, бугрящейся сейчас над нами серо-багровым пузырем, что ее облик впечатался в память всеми деталями, от явственных до почти незаметных. Мы не ошиблись. Просто здесь нет больше ни ханнской станции, ни базы пещерников, ни охладителей. Ни, естественно, кораблей прикрытия. Пустые окрестности мертвой планеты, каких в Галактике хватает. Планеты, которая могла стать живой и обитаемой всего-то через сотню лет. Корона звезды, названной пещерниками Рахалт, Беты Кошки по человечьему справочнику с привязкой к Нейтралу, полыхает первозданной чистотой. От проекта не осталось даже горстки пыли.
       Впрочем, от проекта осталась планета. Огненная планета Рах на месте бывшего здесь до эксперимента пояса астероидов. Планета, плывущая над нами в огнях вулканов и паре гейзеров, в раскаленном одеяле ядовитой атмосферы...
       -- Уходим, -- чужим голосом скомандовал Блонди.
       Я не заметила вокруг ничего угрожающего. Вообще ничего! Но когда тебе говорят так, сначала делаешь, а думаешь -- после. И разговор мы продолжили уже после прыжка.
       -- Здорово они там поутюжили, -- буркнул Вик.
       -- Кто?
       -- Камнегрызы.
       -- Кто?!
       -- Камнегрызы. Их следы в спектре.
       Нет, я что-то ничего не понимаю!
       -- Блонди, с каких пор корабли оставляют следы в спектре? Да еще такие, чтобы по ним определить расу?
       -- Я не говорил о кораблях. Альо, я не знаю, как это возможно, но там след как минимум одной младенческой особи.
       Вот как... конечно, младенческая особь камнегрыза не оставит после себя ни станции, ни пыли от нее. Постоянно голодный сгусток пространства, с одинаковой легкостью поглощающий вещество и энергию, способный вобрать в себя и переварить хоть ракетный залп истребителя, хоть сам истребитель с пилотом вместе, -- что ему ханны? Единственный, наверное, враг, против которого лучшие воины галактики абсолютно бессильны. Существо, которое можно назвать существом с большой натяжкой: потому только, что из него за несколько десятков лет (сколько именно, зависит от скорости потребления энергии) развивается разумный взрослый камнегрыз.
       Но даже взрослые камнегрызы не удаляются от родного солнца! А уж младенец, покинувший гнездовье... абсурд! Обычно они клубятся вокруг единственной энергетически богатой планеты их системы... такой как Рах! В точности! А, уплотнившись до взрослой стадии, отплывают подальше и болтаются по системе, подхватывая подворачивающуюся еду. Может, они могут переносить или увлекать за собой более раннюю свою форму? Им же не нужны космические корабли, и... нет, младенец погибнет в дороге, ведь одной межзвездной пыли мало ему для пропитания, ему нужна энергия горячей планеты, а система камнегрызов так далеко отсюда! Гораздо дальше, чем до сих пор летали взрослые камнегрызы... непредсказуемая, капризная и себялюбивая раса, единственная в Галактике, чья жизнь завязана не на органику, а на никому не нужный космический хлам -- от пыли до мелких астероидов. Конечно, рудник может оказаться для них лакомым кусочком в прямом смысле этого слова, но в системе Рахалт нет ничего. Ничего, кроме Рах.
       -- Альо, -- снова вызвал меня Вик. -- Я прогнал запись через анализ. Альо, их там не меньше десятка! Не понимаю, как мы ушли!
       -- Но откуда они взялись у Беты Кошки?! -- взвыла я.
       -- А вот это придется выяснять, -- зло сказал Вик. -- Если мы не хотим, чтобы в следующий раз они объявились над Нейтралом.
       Или над Землей, словно услышала я продолжение его мысли.
       -- Вик, режим полной маскировки! -- Нечего развлекать Галактику такими разговорами.
       И вообще, не до разговоров мне стало.
       Рах, огненная планета, так и не ставшая обитаемой... мы гадали, кому понадобилось рушить охладители. Рах... планета, ставшая яслями камнегрызов? Их новым гнездовьем?
       Значит, и им нужно жизненное пространство?
       Рах, пещерники, Телла...
       Телла, мне плевать на рубины, но ты ведь спас мне жизнь, Телла! А я так и не сказала тебе спасибо за науку. Судьба...
       Рах, новорожденный мир... кто так распорядился тобой? Я не верю, что камнегрызы могли сделать это сами. Кто же помог им? Кто сумел подвести черту, завершив эксперимент в удобный для себя момент? Кто?
       Телла, пещерники, Рах... Я узнаю!
      
      
      

    Часть II

      

    7. НА ЧУЖОМ ПОЛЕ

      
       В диспетчерской службе планетарного космопорта Ссс сидят киберы. И это здорово меня выручило, когда, бешено лавируя между зависшими на суточной орбите "Кобрами", "Гадюками" и "Анакондами", я послала запрос на немедленную посадку. Будь диспетчерами ящеры -- болтаться бы "Мурлыке" в хвосте этого змеюшника добрые сутки: пока ящеры-пилоты выйдут из ночной комы, да прогреются, да начнут заходить на посадку в порядке занятой очереди... нет, интересно всё же, как они выжить-то сумели при таком биоритме -- от заката до рассвета полная беспомощность. Причем у всех одновременно, бери любого голыми руками.
       Мой кораблик валился в непроглядную тьму внизу, а я... я злилась. От Нейтрала до Ссс слишком близко, чтобы раздражение дурацким заданием сменилось тем философским спокойствием, которое стремился развить во мне Телла. Телла... "С Рах разберутся и без тебя", -- сказал мне шеф. Конечно... но эта дурацкая миссия к ящерам...
       -- Три Звездочки, посадочный протокол, -- затребовал диспетчер. Я кинула по кодированной связи подтверждение и попыталась успокоиться.
       Ну, дурацкое задание, ну так и что? А потяну ли я другое? Как свободный капитан -- да, но как агент разведки? Ох, Альо, угораздило же тебя...
       Городок при космопорте живет и ночью. Еще бы, ведь именно здесь сосредоточились все допущенные на Ссс чужаки. Официальные посольства, представительства фирм и корпораций, ГСН, биржа, многопрофильный медицинский центр, гостиница, ханнские и человечьи религиозные миссии, несколько ресторанчиков, казино и тренажерных залов... неизбежная накипь зоны контактов. Сам мегаполис начинается дальше, и чужие бывают там куда реже, чем ящеры в городке космопорта. Хотя никакие местные законы не запрещают пришельцу прошвырнуться по местам обитания аборигенов, днем, конечно. Но законы законами, а традиции... соваться в мегаполис без проводника-ящера чревато, уж это-то я знаю без всякого инструктажа. Правда, шеф подбросил парочку идей, как такового проводника раздобыть. Что ж, и на том спасибо.
       Я не тороплюсь. Бреду по посадочному полю к светящейся золотыми сполохами арке таможенного контроля, и холодный ночной ветер приятно ерошит шерсть. Катера здесь запрещены, и на посадочном поле совсем другие запахи. Пахнет метаоксом, горячей броней, а еще -- солью и водорослями: океан совсем рядом. Океаном, неглубоким и заросшим водорослями, покрыта большая часть планеты. И по всей планете над буро-зеленой водой -- крыши ящерьих городов. Расширяться уже некуда: свободного океана ровно столько, чтобы обеспечить воспроизводство.
       По счастью, прибывших здесь не досматривают: ящеры отслеживают только вывоз. Иначе пришлось бы ждать, пока таможенники выйдут из ночной комы и отогреются. А так -- входи себе, благо меры предосторожности ящеров не пошли дальше системы фотоэлементов в шлюзе. Вполне надежно: если во внутренней камере кто-то есть, внешняя дверь попросту не откроется.
       В зале ожидания пусто. Беру со стойки регистрации яркий рекламный буклет и выхожу на освещенную вывесками и указателями широкую улицу. Здесь тихо, куда тише, чем ночью на Нейтрале. И пустынно. Ни тебе катеров, ни прохожих, ни даже полицейских патрулей. Только музыка где-то недалеко, тихая, но с назойливыми ударными -- человечья, что-то такое у них в моде последние пару лет.
       Я прохожу мимо гостиницы, игнорирую ханнский ресторанчик и сворачиваю в переулок. Открываю дверь под второй от угла вывеской, вхожу. К музыке с назойливыми ударными, к резким запахам специй, жареного мяса, спирта и соленых огурцов -- на столике против входа классический "разлив на троих"; к приветливо махнувшему из-за стойки бармену.
       Оглядываюсь. Здесь почти пусто. Кроме бармена и троих выпивающих, в ресторанчике коротают время: два ремонтника в замызганных комбезах над шахматной доской, наверное, из персонала доков; сонная девчонка над тарелкой острой лапши; жующий сигарету лэмми с татуировкой семейного комиссионера; и толстый рыжий пижон с банкой пива и блюдцем чипсов. И застывший в ночной коме ящер, на которого деликатно не обращают внимания -- мало ли, по какой причине бедняга опоздал к себе за шлюз. Ящер... конечно, где им учуять, как от него несет невидимкой! Люди... да и лэмми тоже не ахти какие нюхачи.
       Однако на связь я должна выйти именно здесь.
       -- Что заказывать будем? -- интересуется бармен.
       -- Поесть, -- хмуро отвечаю я. -- Без специй что-нибудь.
       -- Без специй, -- бармен медлит, маскируя паузу широкой профессиональной улыбкой, -- что ж, есть и без специй. Картофельное пюре. Рис. Трильские рыбные палочки. Рыбный салат. Овощной салат. Творог. Если не спешите, суп могу заварить. С фрикадельками. Там, по-моему, только лавровый лист из специй.
       -- Суп, творог и сливки, -- киваю я. -- Натуральные. И ореховые крекеры, если есть.
       -- Именно ореховые, -- бармен явно доволен заказом: натуральные сливки стоят дорого. -- Пожалуйста, ореховые крекеры, сливки, творог. Суп через пять минут, выбирайте столик по вкусу, с вас пятнадцать кредов.
       По вкусу... я сажусь за ближайший к ящеру: только оттуда видно всех посетителей, а невидимка все равно прекрасно прослушивает заведение от входа до подсобки. Одна надежда, что разговор мне предстоит достаточно невинный.
       Так, теперь -- тянуть время. Не обращать внимания на посетителей, сосредоточиться на еде и ждать.
       Суп оказался лучше, чем я ожидала, а творог, наоборот, хуже. Девчонка доела свою лапшу и ушла. Шахматисты заказали по кофе. Пижон догрыз чипсы, спустил банку из-под пива в утилизатор и громко потребовал повторить.
       -- Кредит исчерпан, Сэйко, -- отрезал бармен.
       Я вскрыла крекеры и отхлебнула сливки. Сэйко -- мой связник. После того, как прозвучит его имя, я должна взяться за рекламный буклет. А потом дать ему возможность пригласить меня в офис. Никаких жестких паролей. Тем лучше, учитывая пристроившегося рядом невидимку.
       Я кинула в рот крекер и отгородилась от связника рекламным буклетом.
       "ВНИМАНИЕ! -- кричали золотые буквы на первом развороте. -- Народ сссла делает шаг дружбы! Индивидуальные экскурсии по зоне обитания для любого желающего! Традиционный обед! Посещение модуля золотообработки! Сувенир на добрую память!"
       Так... похоже, идеи шефа мне не понадобятся. Интересно, с чего это ящеры начали играть в открытость?
       -- Вы, я вижу, здесь впервые? Чем интересуетесь? -- Сэйко подсел за мой столик, я свернула буклет и посмотрела ему в глаза. Он оказалчя не так уж молод -- пожалуй, ровесник Блонди или даже чуть постарше. Узкоглаз, смугл, тонкогуб, с чуть намеченной ниточкой усиков. И очень, очень острый взгляд.
       -- Вообще-то кварцами, -- выдала я первую часть рекомендованной шефом декларации интересов. -- На аппаратуру. Но вы, возможно, не откажетесь просветить меня на предмет местных сувениров?
       -- Это запросто, -- Сэйко пригладил усики и широко улыбнулся, занося приезжего лоха в список потенциальных клиентов. -- У меня офис неподалеку, не откажите полюбопытствовать.
       -- Я вижу, вы здесь делаете дела без долгих предисловий, -- усмехнулась я в ответ. -- Что ж, давайте посмотрим.
       Мы вышли в ночь, я пофыркала, прочищая ноздри от запаха специй и невидимки.
       -- А вы, простите, кварцами предметно интересуетесь, или больше ради любопытства?
       Такого поворота разговора инструкции шефа не предусматривают.
       -- А что, есть разница? -- наивно спросила я.
       -- Большие партии, конечно, лучше брать у местных торговцев. Но пару блоков я бы мог устроить дешевле.
       -- Законно?
       -- Разумеется! -- Сэйко вроде даже обиделся на естественный после упоминания о дешевизне вопрос. -- С документами, все как положено!
       -- Пару блоков я бы взяла. -- Почему не взять, в самом деле, пока я при деньгах. А кварцы здесь самые дешевые в Галактике, притом что по качеству -- на втором месте после земных. -- Запас карман не тянет. Лишь бы таможня не прицепилась.
       -- Всё законно, -- повторил Сэйко. -- Недавно здесь решили развивать мелкий бизнес. Ради привлечения туристов. Вы же читали объяву? -- не-то-связник-не-то-торгаш кивнул на рекламный буклет. -- Традиционный обед и сувенир на память?
       -- Это тоже мелкий бизнес? -- удивилась я.
       -- Скорее, новая официальная политика, -- пожал плечами Сэйко. -- После двух сотен лет осторожного выглядывания из-за шлюзов местные вдруг просекли, как можно делать деньги из ничего на чужом любопытстве. Сильно подозреваю, что идея родилась после вояжа какого-то местного чина на Землю. Удивительнее другое: как такая идея смогла прижиться на местной почве? Лично я, прожив здесь полтора десятка лет, решительно этого не понимаю.
       В самом деле, странно.
       -- Вот и пришли, -- Сэйко кивнул на невзрачную вывеску, оповещавшую на трех основных человечьих языках и лэммийскими значками, что здесь "Камни и прочие сувениры", и распахнул передо мной простую пластиковую дверь: -- Прошу!
       Я фыркнула, щелкнув когтем по пластику, и Сэйко понимающе усмехнулся:
       -- Хлипко, да? Но, поверьте, здесь очень действенная полиция, от сигнала о взломе до ее появления редко проходит больше минуты.
       -- Завидую, -- признала я. -- На нашу Корпорацию Охраны я бы так не полагалась.
       Сэйко тем временем открыл внутреннюю дверь, и в глаза мне брызнул золотой свет. Я восхищенно охнула: три стены заняты от пола до потолка застекленными стеллажами, а в них...
       -- Все-таки забавно наблюдать первую реакцию, -- Сэйко расплылся в довольной улыбке.
       -- Я начинаю их понимать, -- пробормотала я. -- Ящеров то есть. И перестаю понимать вас. Полагаться на полицию...
       -- Скажем так, у меня есть и свои маленькие секреты, -- насмешливо заверил Сэйко. -- Однако не стесняйтесь. Спешить нам, я полагаю, некуда, до рассвета почти шесть часов. Отпирать я не буду, любопытство вы сможете удовлетворить и так. Если же возникнет предметный интерес... ну, тогда и поговорим.
       Я медленно двинулась вдоль стен. Да, я слышала, что ящерам нет равных в обработке золота, но слышать... вот уж точно, лучше один раз увидеть! Никогда меня не тянуло потратить деньги на роскошь, но сейчас... впрочем, таких денег у меня все равно нет. И, наверное, никогда не будет. Я слышала, сколько стоят безделушки ящеровой работы! И теперь поняла, почему.
       Я обернулась на придавленный смешок. Сэйко устроился в кресле у небольшого столика около четвертой, чистой, стены. Опять пиво и чипсы. И внимательный, откровенно оценивающий взгляд.
       -- Боюсь, я слишком увлеклась, -- виновато признала я. -- Всё это мне не по карману.
       -- Я так и понял, -- кивнул Сэйко. -- У покупателей другой взгляд. Обратите внимание на нижнюю полку слева. Это вам и по карману, и по делу.
       Слева на нижней полке теснятся инфочипы, рабочие кристаллы для лазеров, наборы рубинов, гранатов и кварца для аппаратуры, самоцветные линзы и светофильтры... мне хочется сгрести по меньшей мере половину, просто на всякий случай -- вдруг да пригодится.
       -- Вот теперь и у вас взгляд покупателя, -- рассмеялся Сэйко. Брр... неприятный какой смех. Мелкий и тонкий. -- Что предложить предметно?
       -- Два блока кварцев, как договаривались. И инфочипы.
       -- Присаживайтесь, -- Сэйко гостеприимно кивнул на второе кресло. -- Пиво, колу?
       -- Нет, спасибо.
       -- Как хотите. -- Сэйко отпер витрину, спиной прикрыв от меня манипуляции с замком, и выставил на стол три прозрачные коробки. -- Прошу.
       -- Сколько с меня за эти? -- придвинула я к себе два блока кварцев.
       -- Сто двадцать за обе. Сами видите, цена смешная.
       -- Да, приемлемо. Беру.
       -- А чипы?
       Я достала из кармана чип, полученный от шефа, и положила на стол перед Сэйко.
       -- Ага, -- пробормотал он. -- Ясно. Что ж, эта оплата меня устраивает, вот только блок я вам достану другой. Этот, знаете ли, демонстрационный.
       Другой блок Сэйко вытащил из той же витрины, заставив меня восхититься гениальной простотой тайника: ну да, где и спрятать камень, как не среди других камней. Хотя такой тайник хорош, пока никто тебя не подозревает.
       -- Ну вот, мы в расчете. Давайте ваш посадочный талон, сейчас всё оформим.
       Оформление заняло несколько минут: Сэйко на такого рода канцелярщине явно собаку съел. Тем временем я раздумывала, можно ли нарушить приказ шефа не задавать вопросов: ведь он, скорей всего, не имел в виду общеизвестные вещи. Я уже почти собралась расспросить о жизни на Ссс, но связник, покончив с оформлением, решительно со мной простился. Ну что ж, нет так нет...
       Напротив офиса Сэйко обнаружился ресторанчик, туда я и зашла дождаться пробуждения ящеров. Сначала нужно отнести мои приобретения на "Мурлыку", а потом уж -- отправляться на экскурсию. Глупо таскаться по мегаполису ящеров с неизвестно какой информацией в кармане.
       Я грызла крекеры и думала о Сэйко. Сувенирный бизнес должен требовать изрядных вложений... интересно: богатый ли он человек, пришедший в разведку не за деньгами (или завербованный не за деньги?), или его бизнес на самом деле оплачивается из фондов СБ? Конечно, мне не должно быть дела до таких нюансов, но любопытство для свободного капитана -- качество положительное. Да и для разведчика, наверное, тоже.
       Когда у ящеров начался день, и я добралась до таможни, желающих пройти досмотр ошарашили новостью: космопорт закрывается. Произошел дерзкий налет (подробности не прояснялись), и до задержания преступников... в общем, настраиваться следовало на ожидание неопределенно долгое. Что ж, зато вторая часть задания имеет все шансы выполниться с блеском -- времени для выяснения местных настроений у меня теперь навалом.
      
       В мегаполисе душно, влажно и сумрачно. Свет насыщен изумрудным и золотым, а интенсивность его раз в десять меньше, чем под открытым небом, оставшимся за шлюзом. Напоминает Триали, насколько я могу судить по немногим виденным изображениям родины трилов. Впечатление подводного сумрака усиливает снующая в заменяющих стены баках с водорослями мелкая рыбешка; а золотые блики -- всё, что остается от солнечного света после просачивания сквозь устилающую крышу фотоэлементную пленку, -- довершают впечатление эффектом ряби над головой.
       -- Впервые вижу прозрачные фотоэлементы, -- говорю я.
       -- Их функция двояка, -- поясняет через разговорник мой провожатый. -- Они дают меньше энергии, чем классические солнечные батареи, но зато пропускают самую благоприятную для жизнедеятельности часть спектра. Вы видите, фактически мы идем по оранжерее.
       Ящер-экскурсовод мелкий, с красновато-серой кожей. Подросток. Странно и глупо: водить экскурсии, конечно, работа как раз для детенышей, но только в том случае, если это экскурсия и ничего больше. А как насчет вытягивания информации из любопытных чужаков? Неужели ящеры наплевали на такую возможность?
       -- Так у вас не везде так?
       -- Почти везде. Такие условия хороши и для производства пищи, и для нас. Простая бронеплексовая крыша применяется только на промышленных объектах.
       Простая бронеплексовая, как же, думаю я. А анизоопт не хотите? К своей промышленности ящеры относятся более чем серьезно.
       Я чихнула и, извинившись, натянула мембранную маску. В траншеях вдоль стен обильно цветут небольшие, в мой рост, деревца, терпкий аромат щекочет ноздри. Один раз накололась на незнакомом запахе, хватит.
       Под деревцами топорщит мясистые листья какая-то травка -- тоже, видно, съедобная. Я вспоминаю рассказ отца о давней заварушке в Первой Колонии -- в городских скверах тогда росла картошка, а на клумбах вместо цветов сажали овощи. Он еще сказал, что ящерам площади под пищу так не расширить: некуда.
       Из обсаженного деревцами коридора мы свернули в огромный ангар, напоминающий земные эксперименты экоархитекторов: к высокому потолку уходят торжественной колоннадой столбы буйно переплетенных лиан, на них среди огромных желтых цветов висят плоды -- от крошечных завязей до колбас в полтора метра длиной и толщиной сантиметров двадцать.
       -- Ого! -- поразилась я. На Нейтрале тоже есть оранжереи, но такого буйства там не увидишь. Мой провожатый объяснил:
       -- Это из того немногого, что удалось закупить на Земле. Люди неохотно делятся семенным фондом, предпочитают продавать готовое.
       -- А кто охотно делится? -- хмыкнула я.
       -- Империя, -- ответил на мой чисто риторический вопрос ящер. -- К сожалению, илловские разработки в области пищевой органики сильно отстают от человеческих. Но зато Светлая Империя готова ими делиться, а это дорогого стоит.
       Ящеры здорово отстают в биотехнологиях, вспомнила я объяснения отца. Люди в основном воспроизводят пищу из клеточных культур, ящеры до этого пока не дошли, а делиться за так просто технологиями... ну, это-то ясно! А вот почему Империя вдруг стала делиться, да не с кем-нибудь, а с ящерами... ну, это тоже понятно -- иллы вербуют союзника. Союзнический договор сссла с людьми не выдержит проверки войной, если общественное мнение будет за Империю.
       Мы медленно идем вдоль зеленой колоннады. Из глубины зала слышатся посвисты, щелчки и чириканье местного языка, и я в который раз досадую, что мне не дано понимать его без разговорника. Пещерник, дракон или кибер смогли бы черпать информацию из болтовни прохожих... и чего сюда, интересно, пещерника не послали? Или кибера? Тоже мне, объединенная разведслужба!
       -- Чем же поделилась с вами Империя?
       -- Я покажу, -- пообещал ящер. -- А пока обратите внимание на наиболее традиционные источники нашего рациона. Когда-то всё это росло под открытым небом.
       Колонны с земными лианами сменились шпалерами чего-то вовсе непонятного, словно огромные клубы спутанной толстой проволоки, серовато-блестящей, утыканной мелкими неровными наростами.
       -- В пищу идет и надземная часть, и корни, очень экономично. Всё еще наибольший эффект. Как сказали бы на Земле, классика остается непревзойденной.
       "Непревзойденная классика" тянется долгим и запутанным лабиринтом, глазеть, откровенно говоря, не на что, и развлекает меня только разговор с ящером-проводником. Поначалу он, конечно, не был словоохотлив, на вопросы отвечал то коротко, то с ученой занудностью, но в любом случае -- вежливо и обтекаемо, так, что прочесть в ответе его собственное мнение затруднительно. Но постепенно он разговорился, последние коридоры и вовсе трещит без умолку, у меня голова тяжелеет от его треска...
       Но слушаю, и недоумение то и дело переходит в злость, сменяясь вновь еще большим недоумением. Ящер то рассыпается в благодарностях Империи, то превозносит Землю и Конгломерат, а ведь я его ни на то, ни на другое не толкаю, я вообще не заговариваю о политике! Если мой провожатый сводит разговор к собственным мыслям, то в голове у него изрядная каша. Между тем экскурсия длится и длится: мимо бесконечных посадок, мимо огромных баков с рыбой и водорослями, мимо садков с копошащимися в них змеями. И мне тоскливо, до умопомрачения тоскливо, потому что ничего нет нуднее жизни сссла -- в бесконечной оранжерее, с мыслями о еде и золоте... хотя как раз о золоте ящер заговорил всего-то раза четыре -- пустяк по сравнению с бесконечным монологом о проблемах обеспечения всё растущего населения Ссс пищевой органикой. Насколько же остро должна стоять проблема, подумала я наконец, чтобы так распинаться о ней перед чужаком? Или, может, этот разговор и рассчитан специально на чужака? Ладно, не мне судить, сдам разговорник шефу, и пусть аналитики ломают головы над записью.
       -- Замечаете, как изменился свет? Впереди -- модуль золотообработки. Златомастера -- цвет нашего народа. Его душа, как сказали бы на Земле.
       -- А вы сами бывали на Земле? -- вырвался вдруг у меня вопрос.
       -- Я был, -- сообщил ящер. -- Кошмарное место.
       -- Почему?
       -- Жизнь там суматошна и неупорядоченна. Не разберешь, кто чем занимается и кто за что отвечает. И нет ни одного вопроса, на который у разных людей получишь один и тот же ответ. Удивительно, что при такой безответственности они достигли столь многого. В этом есть что-то... -- разговорник запнулся, подбирая адекватный перевод презрительному шипению, -- мистическое.
       -- Вы верите в мистическое?
       -- В мистическое -- нет. Но в предназначение народа -- да. В предназначение, дарованное каждому народу, каждой расе Галактики. -- Ящер остановился и посмотрел на меня в упор, пристально и неприятно. -- У народа Земли нет понимания своего предназначения, и это отвратительно.
       -- А у вас оно есть, это предназначение? -- ощетинилась я. -- Золото? Еда?
       Мне плевать на Землю, но ящерьего детеныша хочется поставить на место. Повторять чужой бред -- много ума не надо.
       Жаль, что мы слышим друг друга через разговорник. Ящереныш не улавливает моего бешенства и продолжает нести восторженную чушь. Хотя, может, это и к лучшему. Только международного конфликта нам здесь и не хватало, да еще и по моей вине.
       -- Еда -- всеобщая проблема, разница между народами лишь в степени ее разрешения. Золото -- да, оно позволяет нам выразить себя и постичь. Но смысл предназначения превыше еды и золота. Вам не понять, что такое радость избранности. Жизнь ваша промелькнет в бессмысленной и бесполезной борьбе. Впрочем, и вам могут предложить высокое служение, и тогда вы познаете свое предназначение, и жизнь ваша обретет тот смысл, которого лишена сейчас. Прах из праха, в воле Повелителей мы обретаем блаженство существования. Высшее счастье, высшее блаженство, высший смысл и высшая цель -- все в воле Повелителей.
       -- В воле Повелителей? -- Ничего не понимаю, какие вдруг у ящеров повелители, откуда? Их общество -- нечто среднее между общинным строем и конституционной монархией, и правители не тянут не то что на повелителей, а даже на вождей.
       Ящер не отвечает. Он смотрит мимо меня, куда-то вбок, и я хочу глянуть, на что он там уставился, но не могу: окаменевшее вдруг тело отказывается шевелиться. Мой провожатый бросает на пол разговорник и неторопливо бредет прочь, потеряв почему-то всякий интерес и к разговору, и к экскурсии вообще. К оплаченной, между прочим, экскурсии! А я смотрю вслед, и ни одной мысли не возникает в голове. Будто мысли так же закаменели, как и тело. Закаменели в тот миг, когда я удивилась непонятному выступлению ящера о смысле жизни, да так и остались в тупом недоумении. У меня берут разговорник и куда-то ведут, я чувствую это, но как-то тупо и отстраненно. Словно всё, что происходит сейчас -- не со мной, а я... а меня и нет вовсе.
       Зеленоватые сумерки сменились дневным светом, потом -- тем слепяще-ярким неестественным освещением, какое бывает в больницах и лабораториях. Потом на меня надели браслеты, сорвали маску, и я резко, словно очнувшись, осознала происходящее.
       Передо мной стоял илл. Еще более невысокий и щуплый, чем все иллы, с тонкими чертами почти человеческого лица и пышными золотистыми волосами. В хамелеоновой накидке поверх серебристых дипломатических одежд. Высшая каста, элита Светлой Империи.
       -- Какая приятная встреча, -- процедил илл. Почти пропел... Его голос звенит серебром, журчит ручейком, шелестит молодой листвой. На людской вкус иллы прекрасны. Это здорово напортило Земле, когда туда прилетели первые корабли с Иллувина.
       Но я не вижу в иллах ничего приятного, а этот и вовсе отвратителен. Неприкрытое торжество в его лице взбесило меня, и браслеты отозвались на вспышку злобы волной почти нестерпимой боли. Это ты проходила, сказал в голове прохладный голос Теллы. Успокойся. Не дай ему убить себя. Да, я успокоюсь... постараюсь... только дыхание переведу. Как же медленно затухает эта боль!
       -- Что вы себе позволяете? -- спросила я как могла спокойно спокойно. -- Устраивать похищения в не принадлежащем вам мире... это не сойдет вам с рук.
       -- Не надо цитировать международное право, капитан Три Звездочки, -- илл сладко улыбнулся, красиво встряхнул волной золотых кудрей. -- Не утруждайся. Никто и никогда не узнает, что с тобой случилось, так что с этой минуты можешь считать себя вышедшей из сферы действия закона. Закон не помогает потерявшим осторожность одиночкам. Особенно без следа пропавшим.
       -- Ошибаетесь! -- бросила я. -- У меня найдутся друзья.
       -- Твои надежды смешны. -- Илл и вправду рассмеялся, словно трель серебряного колокольчика разлилась в воздухе. -- Конечно, у тебя найдутся друзья. Из СБ. Только вот ведь какая незадача, агент Три Звездочки, СБ тебе не поможет. Не сможет помочь. Был такой капитан Три Звездочки, отправился зачем-то побродить по городу ящеров, да и пропал там. Концов нет. Не первый и не последний случай! Друзья, -- илл снова рассмеялся, -- у прежнего капитана Три Звездочки тоже были друзья, и что с того?
       Отец! Меня снова накрыла злоба, да такая, что и боль не сразу приглушила ее. Помутнело в глазах, сознание уплыло куда-то, и вновь я осознала себя лежащей на полу, с разбитым носом и дикой слабостью во всем теле. Похоже, провалялась я долго: во рту горит от дикой жажды, в голове туман, и окружающее видится нечетко. Кроме илла. Илл, сволочь имперская, сидит в вертящемся кресле, закинув ногу на ногу, и покачивает мягким кожаным сапожком прямо над моими глазами.
       -- Когда-нибудь вам дадут по носу, -- прошептала я. -- Крепко дадут. Мало не покажется.
       -- Вряд ли, -- проворковал илл, -- вряд ли. И уж во всяком случае, не шпиону Конгломерата уповать на это. Кстати, по законам сссла шпионаж карается смертью. Расточительно, не правда ли, Три Звездочки? Но что делать, что делать... такие улики... я и говорю-то с тобой только потому, что местные деятели сейчас очень заняты твоим другом Сэйко. Да, очень заняты... ты ведь знаешь, как казнят ящеры?
       Я знаю, еще бы не знать. Сэйко...
       -- Да, ты знаешь, -- илл доволен, как дорвавшийся до жрачки ханн. -- Я попрошу для себя твою шкурку, мне не откажут. -- Он наклонился, провел узкой прохладной ладошкой по моему плечу, пропуская шерсть меж пальцев, как песок на пляже. -- Такая мягкая, словно шелк. Ты ведь веришь мне, Три Звездочки? Так и будет.
       Да, так и будет. Ледяная безнадежность заполнила меня до краев, тронь -- выплеснется, ледяная, страшная, в ней сладость и наслаждение, и я знаю, что наслаждение это -- не мое, а илла. Я знаю, это иллу сладко -- сладко от моего страха, от предвкушения моей боли, от черного колодца отчаяния, поглотившего меня. И еще я знаю, что знание это вложил в меня илл, что знание это -- как приправа, изысканная приправа к сладкому блюду из униженного врага. Из меня. Будь ты проклят, илл, раздельно подумала я. В ответ на меня капнуло восторженным злорадством: продолжай, чем больше будешь проклинать, тем вкусней моя победа.
       А самое интересное, что ваша СБ спишет все на твое предательство, -- радостно добавил илл. Мысленно добавил, его вкрадчивый шепот звучит и звучит внутри меня, заполняет череп, распирая его тупой болью. -- Потому что я теперь знаю всё, что знаешь ты.
       Молниеносной чередой вспышек пронеслись в моем мозгу Рах и Нейтрал, Телла и Блонди, и Чак, и разговор на бирже, в представительстве Триали, и несколько других разговоров, после того, как я подписала контракт с объединенной разведкой Конгломерата... Сэйко, давний полет с отцом на Землю, Игра, окончившаяся визитом Распорядителя Оргкомитета...
       Если бы не браслеты, я успела бы вцепиться ему в глотку. А так... заработала еще один удар боли, только и всего. И еще один -- результат бессильной ненависти, охватившей меня в ответ на его чарующий смех.
       Ненависть, густо замешанная на ясном ощущении собственного бессилия, на четком понимании -- он наслаждается сейчас, глядя, как я корчусь от унижения и боли у его ног. Будь ты проклят, илл!
       Проклинай, прах из праха. Ты так горячо меня ненавидишь, даже жалко отдавать тебя ящерам. Правда, их казнь забавна, но... да, я придумал лучшую забаву. Прах из праха, ты останешься жить... пока. Пылью под ногами Повелителя, запомни это! Пыль под ногами, прах из праха, НИКТО!
       Ослепительный свет и опустошающий, отупляющий страх, вот всё, что есть у меня теперь. Свет и страх, и беззвучный шепот Повелителя, распирающий череп тупой болью.
       Ты будешь помнить только страх. Ты будешь жить только волей Повелителей. Прах из праха, пыль под ногами, никто... никто... никто...
       никто...
      

    8. ДОМ ДЛЯ ПОБЕЖДЕННЫХ

      
       -- Ма, гляди, пантера!
       Я понимаю. Я знаю этот язык, но откуда?
       -- Красивая. Интересно знать, она дохлая? Наверное, да... без хвоста... интересно, кто ей хвост отгрыз, а больше не тронул?
       Вспомнила! Это язык моего отца. Язык людей. Но ведь я у ящеров? Почему же человечья ладонь поднимает мне голову? Что-то не так. Что-то я упустила. Что же со мной, почему я не знаю, что со мной? Почему я не могу открыть глаза? Пошевелиться? И... почему я не знаю, кто я?!
       -- Дышит.
       -- Значит, нам придется убить ее? Интересно знать, откуда здесь взялся хищник?
       -- Не говори так, сын! Это такой же человек, как мы, только другой расы.
       -- Как дракон?
       -- Да, как дракон. Беги скорей в поселок, пришли сюда отца. Да, и пусть прихватит мои запасные шорты!
       Отца... кто был мой отец? Я помню, что он говорил на этом языке... помню, что он пропал... давно... но почему? Чем он занимался? Чем занимаюсь я? И кто я?!
       НИКТО!
       Боль и страх...
       -- Тихо, тихо... все хорошо. На вот, попей.
       Холодная вода льется мне в глотку... хорошо...
       -- Ну вот. Открывай глаза, не бойся.
       Нет! Нет, я не хочу! Там слепящий свет, несущий боль и страх!
       -- Ты ведь слышишь меня? Хочешь еще воды?
       Я хочу. Я пробую ответить, но почему-то издаю лишь слабый стон. Слабый настолько, что сама его еле слышу. Я хочу, хочу! Пожалуйста...
       -- Алан, наконец-то! Поговори с ней.
       -- Она в сознании?
       -- Кажется, да.
       -- Кажется? Кажется, я с врачом говорю? Или нет?
       Мужской голос резок и насмешлив, но в нем угадывается нежность. Так говорил со мной отец...
       -- Слышишь меня? -- теперь мужчина говорит на другом языке. Резком, неприятном... но его я тоже понимаю... так говорит народ моей матери! -- Кто ты?
       Никто... никто... никто...
       -- Пей.
       Струйка воды льется в рот. Я пью. Спасибо, спасибо... мне так хотелось пить, мне кажется, я мертвая была, а теперь с каждым глотком оживаю.
       -- Открой глаза.
       Нет! Нет, я боюсь, не надо!
       -- Открывай глаза! Быстро!
       Открываю. Ничего... ничего страшного. Пасмурный серый день (вечер? утро?). Плоская равнина -- настолько плоская, что голова кружится! -- заросла невысокой травой. Солнца нет, только бесконечное серое небо. Небо? Разве небо -- такое?
       Наверное, раз я его вижу и знаю, что это -- небо.
       -- Ну вот, -- шепчет женщина. Мне приятно слышать ее. Этот язык ближе мне. Это -- мой язык. Кажется. Почему же мужчина упорно обращается ко мне на другом языке?
       -- Садись.
       Язык народа моей матери... я помню... мама, я помню, ты говорила со мной на этом языке... почему же сейчас мне неприятно слышать его? Сажусь. Лицо женщины против меня -- обычное человечье лицо, полное интереса и сочувствия. Женщина круглолица, светловолоса и светлоглаза, на загорелой коже светлеют вокруг глаз тонкие морщинки. На ней обтрепанный серый комбез, тяжелые ботинки, в руке фляга. Это она поила меня? А где мужчина? А, наверное, это он поддерживает меня за плечи...
       Оборачиваюсь. Да. Тоже -- человек, тоже светловолос и светлоглаз, но лицо словно застыло в суровой маске, и смотрит мрачно. Одет так же... где же я видела такую одежду? Мне кажется, она должна что-то обозначать...
       -- Ты ведь вхож в ханнский поселок, -- тихо говорит женщина. -- Она оттуда?
       -- Нет. Я вообще сильно сомневаюсь, что она чистая ханна. Черная... а глаза-то, глаза... с ума сойти!
       -- Может, мутация?
       -- Встать можешь? -- он скорей приказывает, чем спрашивает. Могу, наверное...
       Я встаю неожиданно легко: сила тяжести меньше, чем я ожидала. Меньше, чем на Ссс... я ведь на Ссс? Или нет? Где же я? Надо спросить, они знают, они скажут мне, только вот не получается почему-то -- спросить. Умею я вообще разговаривать? Это не Ссс, точно, и не Земля тоже, на Земле гравитация чуть больше, я хорошо помню... помню... откуда? Разве я бывала на Земле? Бывала, наверное -- раз помню земную гравитацию. Но почему-то совсем не помню остального...
       -- Слышит, и то ладно, -- бормочет мужчина.
       -- Явный шок, -- отвечает женщина. -- Кто же она?
       -- Никто, -- вдруг приходят ко мне нужные слова. -- Пыль под ногами, прах из праха... это я помню.
       Мужчина с женщиной быстро переглядываются, а у меня неожиданно получается задать вопрос:
       -- Где я?
       -- Нигде, -- горько отвечает мужчина. -- Никто может быть только нигде.
       Вот это правильно!
       Правильно... я принимаю объяснение согласным кивком.
       -- А говорит хорошо, без акцента, -- тихо замечает женщина. И протягивает мне потрепанные серые шорты: -- На-ка, надень.
       Я замечаю, что совсем раздета, но не могу вспомнить, в чем была. И, главное -- где была? Не здесь, в этом я уверена. Пока натягиваю шорты, мучительно пытаюсь вспомнить... нет, не получается.
       -- Пойдешь с нами? -- предлагает мужчина.
       -- Пойду, -- соглашаюсь я. Мне все равно, почему бы и не пойти.
       Как ни странно, идти легко. Только голова слишком пустая, легкая до звона и кружится.
       -- А откуда ты, помнишь? -- на ходу спрашивает женщина. -- Где твой дом?
       Дом?
       -- Что такое "дом"?
       -- Место, где ты живешь, -- объясняет женщина. -- Где твои родные и друзья. Где тебя ждут.
       Я долго думаю. Вернее, пытаюсь думать. Мне кажется, у меня есть друзья. Мне кажется, меня должны ждать. Но это -- за слепящим светом, за болью и страхом. Мне не хочется думать об этом.
       -- Не помню, -- отвечаю я.
       Впереди вырисовываются на фоне серого неба какие-то сооружения. Вроде ангаров, но низкие, словно до половины вкопанные в грунт. Скоро мы подходим к ним вплотную. Они намного меньше, чем показались мне издали. Не ангары, даже не мастерские; скорее в размер мелкой торговой точки. "Нейтрал", всплывает в памяти слово. Что это -- "Нейтрал"?
       -- Это рынок?
       -- Здесь мы живем, -- тихо отвечает женщина.
       -- Я живу на Нейтрале, -- выдаю я возникшую в мозгу истину.
       -- Вспомнила, -- бормочет мужчина. -- Нейтрал, ишь ты!
       -- Мы даже не знаем, в какой стороне твой Нейтрал, -- вздыхает женщина.
       Я, не думая, выпаливаю координаты, мужчина останавливается и долго на меня смотрит. От его взгляда по коже начинают бегать мурашки; я передергиваю плечами, а он снова спрашивает:
       -- Кто ты?
       Слепящий свет, боль и страх...
       Прах из праха, пыль под ногами, никто!
       -- Никто, -- шепотом повторяю я.
       -- Оставь, -- приказывает женщина. -- Так ты ничего не добьешься. Разве что углубления шока.
       -- Извини, -- говорит мужчина. Непонятно говорит -- вроде бы не женщине, а мне. За что?
       Я подхожу к ближайшему строению и провожу рукой по чуть шершавой поверхности брони. Рука помнит это ощущение. Я делала так тысячи раз. Броня... ангар... катера... корабли... мой кораблик... "Мурлыка"!
       -- "Мурлыка", -- шепчу я.
       Мужчина словно хочет что-то спросить, но женщина хватает его за руку, он осекается и только смотрит на меня... слишком пристально смотрит, неприятно. Из строения выходит человек, темнолицый и седой, в таком же комбезе. Глядит на меня с явственным недоумением.
       -- Кого ты привел, Алан?
       -- Доставка явно не по адресу, -- подхватывает второй, молодой, худощавый и стремительный, босой, в затертых джинсах и драной полосатой рубахе.
       -- Как сказать, -- возражает мужчина... Алан. -- Говорит она по-нашему.
       Подходят еще люди, а мне снова чудится слепящий свет, и я понимаю -- что-то страшное будет сейчас со мной. Мурашки по коже и дыбится шерсть... я боюсь, они такие непонятные, они так странно смотрят на меня, и всё здесь непонятно и неправильно!
       -- Успокойся, -- ласково говорит женщина. -- Они просто удивлены. Они не знали, что бывают черные голубоглазые ханны.
       Ханны, повторяю я про себя. Ханны. Я помню. Ханны -- рыжие бестии -- кошачья спесь -- не люблю!
       -- Черных ханн не бывает, -- уверенно говорю я. -- Ханны рыжие. И глаза у них рыжие, точно.
       -- Кто бы говорил, -- отчетливо фыркает тот молодой, что проехался насчет доставки не по адресу. Ему вторят несколько смешков. Женщина берет меня за руку:
       -- Пойдем.
       Люди расступаются, давая нам дорогу. По большей части здесь мужчины, молодые и средних лет, загорелые, обтрепанные... невеселые. Они пахнут тоской, тоской и безнадежностью... и чем-то еще, что я не умею определить.
       Крохотная круглая комнатка что-то напоминает мне. Что? Кажется, я начинаю привыкать к этому странному ощущению. Надо просто не обращать на него внимания.
       -- Ма, я сварил суп.
       Ага, давешний мальчишка, принявший меня за дохлую пантеру. Смотрит во все глаза. Я отвечаю тем же. Пацан похож на родителей, только мелкий, встрепанный и любопытный.
       Мелкого отгоняет от меня Алан. Бросает не столько строго, сколько мрачно:
       -- Иди погуляй.
       -- Ну, па! Я не хочу!
       -- Я сказал, иди.
       -- Ну и ладно! -- Мальчишка уходит, всем своим видом демонстрируя немыслимую обиду. Женщина наливает суп. Пахнет вкусно. Мясной.
       -- Ешь.
       -- Спасибо. -- Я ем, и что-то отпускает меня. Какое-то непонятное, неприятное, чуждое мне напряжение. Я почти жду, что вернется память, но... что ж, сытое спокойствие -- это тоже хорошо.
       -- Можешь пока остаться у нас, -- предлагает Алан. -- Если тебя устроит спальное место на сеновале.
       -- Что такое "сеновал"?
       -- Пойдем, покажу.
       Мы выходим на улицу, огибаем жилище Алана, я опять касаюсь мимоходом зеленоватой брони, словно этот привычный жест способен вернуть мне память. Странный у Алана дом. Я почему-то уверена, что дома строят не из корабельной обшивки!
       За домом -- навес, под навесом -- гора высушенной травы.
       -- Осторожно, дальше яма, -- предупреждает Алан.
       Я подхожу к краю ямы. Внизу -- небольшие серые зверьки. Вылезают из нарытых в стенах ямы нор, жуют траву, пьют воду из обрезанной вдоль трубы, снова скрываются в норах. Мясо. Все та же проблема пищевой органики.
       -- Что за мелочь?
       -- Кролики, -- просвещает меня Алан. -- Настоящие земные кролики. Только не спрашивай, откуда они здесь. Я не знаю.
       -- Ну что? -- тихо подошедшая сзади женщина приобнимает меня за плечи. -- Остаешься?
       -- А остальные не будут против? -- осторожно спрашиваю я.
       -- Не будут, -- отвечает Алан. -- Если, конечно, ты не станешь их задевать.
       -- Меня Яся зовут, -- говорит женщина.
       -- Альо, -- отвечаю. И осекаюсь: откуда я знаю? Я -- Альо? Альо -- это я?
       -- Ничего, -- шепчет мне Яся. -- Ты вспомнишь. Потихонечку, полегонечку... Пойдем, Альо, познакомлю тебя с людьми.
      
       Поселку -- три года, и поселок совсем мал. Десятка полтора домишек, мощный корабельный энергоблок, ямы с кроликами. Двадцать четыре жителя. Чуть меньше трети экипажа и пассажиров лайнера "Киото".
       В дне пути -- город. Когда "Киото" непонятным образом приземлился в здешней степи и столь же непонятным образом оказался разобран и перестроен в поселок, из города пришел проповедник. Он нес полную чушь ("как тогда мы подумали", -- уточнил рассказывающий мне историю поселка Дед), но больше половины "новопоселенцев" ушли за ним. А вскоре случился ханнский набег. И те, кто не послушал проповедника, убедились, что он не врал. Что за "чушью" стоят хотя и необъяснимые, однако вполне реальные вещи. Как не убедиться, когда посреди дикого побоища вдруг возникает пауза, в опустившейся на поселок тишине люди прячут оружие, а ханны, втянув когти, вполне дружески хлопают их по плечу... когда, еще не похоронив убитых, вдруг накрывают общий стол... не говоря уж о том, что за час до набега Дэн Уокер, Винт и Степаныч дружно демонтировали только что собранную ими же систему сигнализации и защиты. Воистину, все мы в воле Повелителей!
       -- Воистину, -- повторяют вслед за Дедом Винт и Анке. И согласно кивает второй пилот "Киото" Саня Ус, потерявший в той стычке глаз и заработавший взамен корявый шрам на пол-лица.
       -- Так и живем, -- в голосе Степаныча угрюмая тоска. -- Уле спасибо, она у нас по кроликам спецуганка. Торгуем -- и с городом, и с ханнами. И с ящерами торговали. Пока ханны их всех не вырезали. Где-то уж с полгода прошло. Подчистую. А мы, кстати, ту систему так и не восстановили.
       Я оглянулась, и по спине пробежал холодок. Броневые дома поселка расплывались в сумерках серыми холмиками. Никакой защиты.
       -- Все мы в воле Повелителей, -- белобрысый великан Свантесон по прозвищу Малыш правильно истолковал мой взгляд. Хотя по его виду не скажешь, что он вообще способен заметить, чем озабочены люди рядом с ним: слишком уж задумчивый. -- Я так считаю, мы здесь учимся жить в мире со всеми.
       -- Ящеров уже научили, -- пробормотал себе под нос Алик.
       -- Договоришься, -- Дэн Уокер демонстративно привстал. Не знаю, как Алику, а мне стало не по себе: Дэн огромный, поперек себя шире, на голых руках бугрятся мускулы. Громила.
       -- Всё, молчу, -- Алик зажал себе рот ладонями, но глаза его все так же смеются, и он совсем не пахнет страхом. -- Язык мой -- враг мой.
       -- Уж это точно, -- веско подтвердил Дэн.
       Алик мне нравится. Его отчаянная бесшабашность словно разгоняет нависшую над поселком унылую безнадежность.
       Двадцать четыре человека... я быстро их запомнила. Опустелая память радовалась новым людям и новым впечатлениям. Бывший капитан "Киото" живет в городе и встреч с поселковыми откровенно избегает. Признанный лидер -- Степаныч, хотя на "Киото" он летел пассажиром, а кем был там, до того, никто и вовсе понятия не имеет. Дэн Уокер отвечает за энергоблок и здорово поет старинные песни. Винт -- единственный на поселок и город электрик, он учит Алика самбо, а еще -- серьезно ухаживает за Анке. Анке, как и Яся, медик, "спецуганка" Уля отвечает за кроликов, а Дженни ни за что не отвечает, потому что ждет ребенка и чувствует себя отвратительно. Ребенка ей "сделал" какой-то горожанин, и Саня Ус публично поклялся его пристрелить, но дальше клятвы дело не пошло, а вот самого Саню в городе основательно исколошматили -- до сих пор хромает. Дед и Саня Хохол рассказывают вечерами по очереди всякую всячину. Кстати, именно Хохол заново изобрел косу и грабли -- ручные инструменты для заготовки сена. Малыш Свантесон (прозванный Малышом, оказывается, вовсе не за великанскую комплекцию, а в честь героя какой-то детской книжки) собирается жениться на горожанке. Уже с полгода собирается, и всё никак не может договориться с будущей женой, он переедет в город или ее привезет в поселок. Свантесон, очень приличный механик, в городе устроился бы неплохо, но ему больше нравится в поселке. А вот Алик, бывший студент-математик, и в городе и в поселке существо почти бесполезное. Что не мешает ему язвить по поводу и без повода, приставать к кому ни попадя с теоретическими спорами и, как следствие, нарываться на неприятности. Впрочем, в поселке к Аликовой неугомонности давно привыкли, и неприятности обычно ограничиваются устными вариациями на тему "Заткнись". В городе же его пару раз поколотили "для профилактики", а потом отделали так, что неделю лежал пластом, и пригрозили в следующий раз вырвать язык. После чего Алик благоразумно перестал ходить в город и начал изучать самбо. Десятилетний Марик, сын Алана и Яси и единственный на данный момент ребенок в поселке, от Алика не отлепляется, вместе с ним разучивает приемы и каждый день требует новую порцию рассказов про университет. Алан, штурман-навигатор по профессии и призванию, имеет раздражающую меня привычку смотреть прямо в глаза. Он тихо ненавидит постоянно затянутое тучами небо и заодно, по-моему, Повелителей. Впрочем, в этом я могу и ошибаться: о Повелителях в поселке не говорят. Исключая, разумеется, стертую от частого употребления фразу: все в их воле.
       Дни мои тянутся медленным вязким кошмаром. Я работаю с Ясей на кухне, ворошу с Дедом и Аликом сено, слушаю вместе со всеми вечерние рассказы Деда и Сани Хохла. Помогла Малышу Свантесону починить поселковый водопровод. Говорила с Аланом о навигации и с Саней Усом о пилотировании и выяснила, что разбираюсь и в том, и в другом. Но все это так и не разбудило мою уснувшую память. Редкие проблески лишь доказывают глубину того мрака, в котором я оказалась.
       -- Смирись, -- снова и снова говорят мне.
       -- Тебе дали шанс начать жизнь с чистого листа, -- сказала как-то Уля. -- Это знак избранности.
       -- Стоит ли прежняя жизнь того, чтобы о ней помнить, -- подхватил Грег.
       Может, его жизнь и не стоит, но моя... Я готова вцепиться ему в глотку... или взрезать глотку себе. Но Яся, пристраиваясь вечерами рядом со мной на колючее сено, шепчет:
       -- Ты вспомнишь, Альо. Обещаю.
       Только это и спасает меня от полного отчаяния.
       На исходе лета в поселок пришел проповедник. Худой, небритый, потертый и замызганный, в таком же комбезе, какой носят почти все в поселке. Я побоялась посмотреть ему в глаза. Сама не знаю, почему. Словно помешало что-то. Он взобрался на козырек энергоблока и сел там, свесив ноги, а люди собрались внизу. Он кого-то напомнил мне, я пыталась вспомнить -- кого, и смысл его речей ускользал от меня. Но с какого-то момента я стала слушать...
       -- Постигните смысл высшего предназначения! Жизнь ваша проходила доныне в бессмысленной и бесполезной борьбе, и неведома вам была радость избранности. Ныне же предложено нам высокое служение! В воле Повелителей мы обретем блаженство существования. Высшее счастье, высший смысл и высшая цель -- все в воле Повелителей. Ибо Галактика прогнила и зашла в тупик, и лишь один есть путь спасения! Когда люди и ханны, ящеры и драконы, пещерники и муравьи скажут: "На всё воля Повелителей и все мы в Их воле", тогда Галактика воспрянет к новой жизни, чистой, без войн и ненависти, в одной лишь любви!
       -- Ага! В одной лишь любви к Повелителям! -- Конечно, это Алика потянуло высказаться.
       -- Именно! -- проповедник безошибочно нашел остряка в крохотной толпе внизу, ткнул в него длинным пальцем. -- Именно! Если даже ты в неверии своем и насмешке, сам того не желая, произносишь слово Истины, это ли не доказательство! Прах из праха, мы избраны и возвышены!
       Я не слышу дальнейшего. "Прах из праха", отзывается во мне, отзывается внезапной тоской и нерассуждающим ужасом. "Прах из праха" -- я слышала это. От Повелителей. Я слышала это от Повелителей! Слепящий свет, ледяная безнадежность, боль и страх... страх... кто же они, Повелители? Я встречала их, видела, говорила с ними? Раз я помню это "прах из праха", сказанное мне с уверенностью высшего существа?!
       Кто они? Я не могу вспомнить. Вместо памяти только страх... страх, боль и безнадежность.
      
       -- Хочешь сходить в город? -- спросил на следующий день Степаныч.
       Я не хотела. То, что слышала я о городе от Алика, от Сани Уса, от Свантесона, не располагало к близкому знакомству. Но Яся сказала:
       -- Сходи, Альо.
       И я согласилась.
       Мы шли втроем по плоской степи под вечно серым небом, узкой тропкой среди вялой побуревшей травы -- Степаныч, Свантесон и я.
       -- Зарождение новой религии, -- задумчиво рассуждал Свантесон. -- Это обнадеживает. Первое время я был уверен, что все мы -- просто экспонаты. Что эта планета -- что-то вроде резервации, хранилища генофонда, подлежащего истреблению в остальной Галактике. Мне тогда один и тот же сон каждую ночь снился -- Земля без людей. Без единого человека, и я знаю, что так везде. По всей Галактике, со всеми расами. И этот мир -- единственный дом для всех нас. Дом для побежденных...
       -- И теперь снится? -- спросил Степаныч.
       -- Теперь нет. Как я Эльзу встретил, так и... но вспоминается временами.
       -- И что ты об этом думаешь?
       -- Ничего я, Илья Степаныч, не думаю, -- отрубил Малыш Свантесон. -- Глупости все это. Слышь, Степаныч, поговорил бы ты с Эльзой, а?
       -- Поговорю, -- рассеянно согласился Степаныч.
       А я подумала: нет, неспроста такие сны. Что-то в этом есть. Дом для побежденных...
       -- Степаныч, а кто здесь еще живет?
       -- То есть?
       -- Ну, ваш поселок, город, ханнский поселок. Ящеры были. Еще кто?
       -- Муравьиная колония есть. А еще... кто ж еще в голой степи проживет?
       -- Муравьев можно не брать в расчет, -- сама собой пришла на язык странная фраза. -- Катастрофа отбросила их в первобытное варварство.
       -- Катастрофа? -- Степаныч остановился и схватил меня за плечи. -- Какая катастрофа?
       -- Не знаю, -- растерялась я. -- Не помню.
       -- А почему ты так сказала?
       -- Не знаю! Правда не знаю, просто пришло...
       -- Да оставь ты ее, -- вступился за меня Свантесон. -- Какое нам дело до муравьиных катастроф.
       -- Извини, -- пробормотал Степаныч. -- Ну, пошли, что ли.
       Город выглядит обжитой бродягами свалкой -- уродливые здания из корабельной брони, обезображенные нелепыми пристройками катера, узкие проходы... бррр! Мои спутники ориентируются в этом лабиринте с привычной уверенностью завсегдатаев, а мне жутко и тоскливо. Здесь воняет смертью.
       Прямо перед нами вываливается из какой-то дыры ханн. Встает, отряхивается, окидывает нас медно-рыжим взглядом. Густая рыжая шерсть, хищные глаза, короткие шорты, рваные и потертые, на узком ремне -- явно самодельный нож. Воин. "Не люблю", -- передергивается что-то внутри меня.
       -- Ого! Вот так встреча! -- ханн скалится, поддевает когтем ремень шорт. -- Странная у тебя сегодня компания, Илья Степаныч. Альо Паленые Усы!
       Он знает меня, поняла я. Он меня знает!
       -- Прости, воин, -- осторожно сказала я. -- Наверное, мы встречались? Только я не помню этих встреч. И тебя не помню...
       -- Не помнишь? -- переспросил ханн. В рыжих глазах загорелись опасные зеленые искорки.
       Степаныч втиснулся между нами, подхватил ханна под локоток:
       -- Давай-ка, друг дорогой, уберемся с дороги подальше. Поговорим.
       -- Я пойду, Степаныч? -- нетерпеливо спросил Свантесон.
       -- Иди, иди. У Эльзы встретимся. Так что, Ран?
       -- Есть здесь недалеко подходящее местечко, -- не слишком уверенно предложил ханн.
       -- Ну так веди, -- Степаныч оглянулся, поморщился. -- А то торчим столбами у всего города на виду.
       Мы шли недолго. Попетляли кривыми тропинками, которые Степаныч с ханном называли улицами, протиснулись между кучами какого-то трухлявого хлама и пластиковой стеной пивнушки (ничем иным, судя по вони, это быть не могло). Пересекли пустырь, где трое оборванцев с тусклыми лицами суетились у плюющегося голубыми искрами костра. Перелезли невысокую, в мой рост, стену, склепанную из рваных кусков корабельных переборок.
       И оказались совсем в другом городе.
       Ровная, широкая и просторная улица. Одинаковые нарядные домики, одноэтажные, сваренные из молочно-белого металлопластика, с острыми крышами, с окнами, сверкающими зеркальным блеском анизоопта. И с обугленными скелетами деревьев у дверей.
       И запах -- легкий, едва уловимый запах давней смерти.
       Степаныч присвистнул.
       -- Люди к этой стене и не подходят никогда, -- сказал ханн. -- А я долго здесь лазил. Думал своих привести.
       -- И что? -- рассеянно спросил Степаныч, присев на корточки и царапая ногтем покрытую мелкими трещинками плитку уличного покрытия.
       -- Раздумал. Муторно здесь. Да и дверь ни одна не открылась. Так ты правда ничего не помнишь? -- ханн уставился на меня с наглой бесцеремонностью, и шерсть моя сама собой поднялась дыбом.
       -- Я помню, что мне никогда не нравилось, когда на меня так смотрят.
       -- Истинная правда, -- фыркнул ханн. -- Илья Степаныч, откуда она взялась?
       -- Нашли у поселка. Была не то без сознания, не то в шоковом состоянии, или и то и другое... я не вникал. Кое-что она вспоминает. Обрывками, кусочками. Но все, что мы знаем точно -- звать ее Альо, и она здорово говорит по-нашему.
       -- Еще бы! Ее отец -- человек. Что ж, могу рассказать, Илья Степаныч. Она с полгода была моей соратницей, да и раньше я о ней слышал. Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки. -- Ханн отсалютовал и едва заметно, не показывая клыков, усмехнулся. -- Хороший капитан, вынужден признать. Мы не любили ее. Она нас тоже. Конечно, так и должно было быть. Но работала она классно!
       -- Расскажи, -- попросил Степаныч.
       -- Ты тоже этого хочешь, Зико Альо Мралла? -- спросил ханн.
       -- Да, -- прошептала я. -- Пожалуйста.
       И ханн рассказал.
       Он говорил долго, и, если судить по его рассказу... ну, не знаю! Я не казалась себе такой уж... таким крутым профи. Да и вообще, у меня так и не возникло ощущения, что речь идет в самом деле обо мне. Слушать ханна интересно, конечно. Так же интересно, как Деда или Саню Хохла. Но примерить Альо из его рассказа на себя я так и не смогла. Нет, я пыталась! Закрыв глаза, я изо всех сил пыталась вспомнить -- или хоть представить! -- огненную планету Рах, ханнскую станцию, базу пещерников, охладители... нет, ничего у меня не получалось. Я даже не смогла вспомнить, как эти самые пещерники выглядят. Больше того, я не представляла себе и капитана Теллу, с которым, если верить новому (или старому?) знакомцу, мы работали в паре. Все, чего я добилась -- вспышка слепящего света под веками и страх. Дикий страх, бросивший в дрожь и заставивший душу сжаться в безвольный комочек.
       -- Да-а, -- протянул Степаныч. -- Ты, оказывается, крутая девчонка, Альо. Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки. А сколько ей лет, Ран, ты знаешь?
       -- Откуда? -- хмыкнул ханн. -- Хотя... не больше пятнадцати наших, это точно. Ее мать... эй, Паленые Усы, что с тобой? Зико Альо Мралла, очнись! Скажи что-нибудь, ну?
       Я сомневалась, послушается ли меня собственный язык Но ханн схватил меня за плечи и начал трясти, а это совсем не то, что требуется мне сейчас. Я изо всех сил постаралась овладеть непослушным языком и говорить если не связно, то хотя бы внятно.
       -- Мне страшно. Я... мне двадцать условных Нейтрала, я хотела сказать... не знаю, почему я вспомнила... но я хотела сказать, и мне стало так... так страшно! А потом...
       Что случилось потом, я не смогла бы объяснить словами. Но ханн кивнул, как будто прекрасно все понял.
       -- Потом тебя ударили. Ну, не плачь. Все ведь уже прошло?
       Захотелось свернуться в комочек и закрыть глаза. Да, все прошло... кроме страха.
       -- Я рад, мой друг, что ты не агрессивен к ней сейчас, -- тихо сказал Степаныч. -- Признаться, я считал ханнов более закоснелыми в своих симпатиях и антипатиях.
       -- Враг моего врага -- мой друг, -- ответил ханн.
       -- А почему ты решил, что я -- враг твоего врага? -- через силу спросила я. -- Я твоего врага даже не знаю, да и своих, если они у меня были, забыла.
       -- Все мы здесь в одном положении, вот что я хотел сказать, Зико Альо Мралла. В воле Повелителей. Я здесь, и ты тоже здесь, чего ж еще? Мое имя -- Мира Ран Шфархов. За возобновление знакомства, Три Звездочки!
       Я неловко улыбнулась в ответ:
       -- За знакомство, Мира Ран Шфархов.
       Ханн дернул усами. Сказал не то Степанычу, не то серому небу и покинутым домам:
       -- Над ней хорошо поработали. Что ж, пойдем отсюда.
       Мы снова перелезли через стену, но теперь Мира Ран Шфархов повел нас другой дорогой. Вдоль стены, потом по узким закоулкам между кучами мусора, мимо похожих на склады ангаров (их охраняли, один из охранников махнул нам рукой, и Мира Ран Шфархов махнул в ответ). Мимо длинного навеса мастерской, где полно людей, но ни один даже не поднял на нас взгляда, через еще один пустырь, заляпанный черными пятнами кострищ. За пустырем теснилсь дома, почти такие же, как в поселке -- тоже, видно, переделанные из кают какого-нибудь лайнера. В один из них мы и вошли.
       Корабельная койка, маленький столик, явно самодельный, с неровными следами сварки на боку, и куча коробок в углу и под стенами -- вот все, что есть в доме Мира Ран Шфархова.
       -- Вот как ты живешь, -- хмыкнул Степаныч.
       -- Ты ожидал чего-то экзотического? -- насмешливо поинтересовался ханн.
       -- Не знаю, -- Степаныч поджал плечами. -- Скажи лучше, как твои планы.
       -- Плохо, -- помрачнел Мира Ран Шфархов. -- Всё без толку. Садитесь, что ли. Вон, на коробки.
       Степаныч сел, вытянул ноги и примирительно сказал:
       -- Что ж, мы этого и ждали.
       -- Ждали! -- рыкнул ханн. -- Я разочарован. И зол.
       Степаныч снова пожал плечами. И спросил:
       -- Ран, что за катастрофа с муравьями?
       Ханн почесал загривок.
       -- Никто толком не знает. Они спятили. Начали кромсать друг друга почем зря. Разгромили собственный космопорт, кто не успел улететь -- в ошметки. Совершенно без повода, без причины. Болтали, что похоже на утечку в их биолабораториях, будто бы они разрабатывали что-то такое. Только если так, утечка должна была произойти одновременно во всех гнездах, а это, сам понимаешь...
       -- Занятно. Значит, везде одновременно? Люди в таких случаях ищут, кому это выгодно.
       Ран фыркнул:
       -- Всем или никому, как посмотреть. И потом, Илья Степаныч, выгода -- она для людей одна, для нас -- другая, а, скажем, для камнегрызов -- и вовсе не угадаешь.
       -- Ты прав, конечно, -- кивнул Степаныч. -- Но, Ран, если когда-нибудь мы выберемся отсюда, ты сможешь сам понять, кому выгодно было убрать муравьев. Знаешь, как? Просто посмотри, кто воспользовался новыми обстоятельствами лучше и быстрее других.
       -- Может быть, -- ханн зевнул, клацнув клыками. -- А почему ты спросил?
       -- Ран, когда это было?
       -- Года два назад.
       -- А я здесь больше трех. Для меня это новость, Ран, а я всегда трепетно относился к новостям.
       -- Подожди, Илья Степаныч! А откуда ты узнал?
       -- Один из ее проблесков, -- кивнул в мою сторону Степаныч. -- У меня такое чувство, что к нам в руки попала шкатулка с секретом. Подобрать бы ключик... Альо, ты только не обижайся.
       -- Я и сама не прочь подобрать ключик, -- фыркнула я.
       И меня снова "ударили". Сильно. Так сильно, что какая-то часть происходящего выпала из моего сознания. Степаныч держал меня за плечи, Ран отпаивал сливками (откуда он взял здесь сливки, вяло подумала я), но я здесь и не здесь, как сквозь туман... нет, как сквозь свет! Яркий, слепящий свет. И голос, разрывающий голову болью:
       Ты никто... никто... никто... ПРАХ ИЗ ПРАХА!
       -- Прах из праха, -- шепчу сквозь слезы, -- пыль под ногами... никто...
       Запомни это! Больше тебе нечего помнить! ТОЛЬКО ЭТО!
       -- Только это, -- покорно согласилась я.
       -- Зря ты с ней связался, Илья Степаныч, -- тихо сказал ханн. -- Они не отпустят ее.
       -- Но ведь что-то за этим есть? -- так же тихо возразил Степаныч.
       -- Что-то есть, -- согласился ханн. Ханн...
       -- Мира Ран Шфархов, -- прошептала я. -- Мира Ран Шфархов, я не ошиблась?
       -- Ты не ошиблась, -- сухо подтвердил ханн.
       -- Пожалуйста... скажи еще раз, кто я? Пожалуйста. Ты знаешь... я тоже хочу знать...
       Степаныч и Мира Ран Шфархов быстро переглянулись.
       -- Ты была свободным капитаном, -- с ледяным спокойствием сказал ханн. -- Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки.
       Прах из праха, ты не смеешь помнить! Ты -- никто! Пыль под ногами, сдохнешь в муках и сгниешь в отбросах! Память -- слишком большая роскошь для тебя.
       -- НЕТ! -- не знаю, что я хотела сказать этим "нет". Ничего, наверное. Просто боль потребовала выхода.
       Да! -- в голове у меня словно зазвенел серебряный колокольчик, и листва зашелестела под ветром. -- Да, да, да! Все в воле Повелителей, вот единственное, что ты вправе помнить. Воля Повелителей ведет тебя, воля Повелителей -- твой смысл и твоя цель. И ничего кроме!
       -- Нет, -- шептала я сквозь слезы.
       Да, да, да, да...
       Ухо дергала боль. Я подняла руку и нащупала повязку.
       -- Не трогай, -- кто-то схватил меня за руки мертвой хваткой. -- Собьешь.
       -- Была ты Альо Паленые Усы, -- это уже другой голос, -- а станешь Альо Рваное Ухо.
       С трудом я разлепила глаза. Двое. Человек и ханн.
       -- Что... -- а это? Это мой такой голос? Мой?! Что со мной?
       -- Что, что... ухо себе разорвала, вот и все. Не помнишь?
       Помнить? Что я должна помнить?
       -- Свет. И больно, так больно... что это было?
       -- Это было... -- ханн смотрел на меня оценивающе и... с уважением, что ли? -- Может быть, это было наказание. Или напоминание. Или предупреждение. Как ни назови, смысл не меняется.
       Предупреждение? Наказание?
       -- За что?
       -- За упрямство, я так думаю. Слишком ты настойчиво расспрашивала о себе. "Кто я? Я хочу знать". Ну, вот и всыпали тебе за твое "хочу знать".
       Кто я? Никто. Прах из праха, пыль под ногами...
       -- Ты молодец, Альо. На, попей, -- ханн сунул мне в руки пакет сливок. -- Станет легче.
       -- Спасибо, -- я запнулась, растерянно глядя на ханна. Ханнская благодарность должна включать имя. Обязательно. Иначе это не благодарность, а оскорбление. Но я же знаю его имя? Мне кажется, знаю... да, конечно! -- Спасибо, Мира Ран Шфархов.
       -- Крепкий орешек, -- тихо сказал человек... Степаныч, вспомнила я. Степаныч. Мира Ран Шфархов. Зико Альо Мралла. Это я -- Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки. Я. Я вспомнила весь наш разговор. И испугалась. Что бы это ни было -- наказание, предупреждение или еще что... что бы это ни было, я совсем не хочу повторения. Значит... ладно, больше никаких вопросов.
       -- Да, -- согласился ханн. -- Мне стыдно за мой народ. Таких, как эта полукровка, в нашем поселке не нашлось.
       -- А говорил, зря, -- протянул Степаныч.
       -- И сейчас скажу. Скользкая дорожка, так у вас говорят, кажется?
       -- У нас еще говорят: кто не рискует, тот не пьет шампанского.
       Я наслаждалась сливками, вполуха слушала их беззлобную пикировку. И вспоминала. Встречу с ханном. Дорогу в город. Поселок. Я помнила, хоть и смутно, как Яся с Мариком нашли меня. Но дальше... дальше только свет, тот самый слепящий свет, который несет с собой страх, и боль, и чужой голос в голове. Мне кажется -- стоит вглядеться в этот свет, и он расступится. И я разгляжу то, что было со мной раньше. Но я не хочу вглядываться. Я стерпела бы боль, но страх... слепящий страх, и ледяная безнадежность, и отчаяние... их я боюсь.
       Ран залез в коробку, достал три плоских блестящих пакета. Пайки, с удивлением узнала я. Почему-то узнавание радости не принесло. Словно с этими пайками связано какое-то неприятное воспоминание. Неприятное... все равно, я дорого бы отдала за него! Ладно. Когда-нибудь... не сейчас, я не отошла еще от полученной встряски... но когда-нибудь я рискну.
       Мы поели молча. Я все пыталась вспомнить, чем это мне так не нравятся вполне приличные на вкус пайки, но так и не вспомнила.
       После еды Ран обратился ко мне со странной церемонностью в голосе:
       -- Зико Альо Мралла, я виноват перед тобой. Я судил о тебе по происхождению и презирал тебя из-за твоих родителей. Я был не прав. Ты заслуживаешь уважения, я говорю это при свидетеле и при свидетеле прошу твоего прощения.
       -- А что с моими родителями? -- вскинулась я. -- Почему ты из-за них презирал меня?
       -- Твой отец был врагом моего народа, а твоя мать пошла за ним, отвергнув семью и клан. Если ты не помнишь, я могу сказать тебе и клянусь в своей честности -- ты гордилась ими. Признаю, я возмущался этим. Я был не прав. Пожалуйста, прости меня, Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки.
       Я встала.
       -- Мира Ран Шфархов, я не держу на тебя зла. Правда, я не помню, что было между нами раньше. Но я надеюсь, что бы ни было, это не помешает нам стать друзьями?
       -- Я клянусь тебе в своей дружбе, Зико Альо Мралла, -- четко, как и положено воину, отчеканил Ран.
       -- Я клянусь тебе в своей дружбе, Мира Ран Шфархов, -- вслед за ним повторила я.
       -- Илья Степаныч, чем она занимается у вас в поселке?
       -- Да ничем. Живет, и все. Где может, там и помогает.
       -- Альо, хочешь пожить у меня? -- предложил Ран. -- В качестве боевого друга. Я научу тебя боевому единоборству "четыре когтя". Не думаю, что ты о нем хотя бы слышала, а без него обучение бойца не может считаться законченным.
       Я посмотрела на Степаныча. Он пожал плечами.
       -- Я принимаю предложение с благодарностью, Мира Ран Шфархов, -- ответила я. -- Однако хотелось бы знать, что я смогу дать тебе взамен.
       -- Тебя это так беспокоит? -- хмыкнул Ран. -- Тогда поможешь сожрать побыстрее эту груду, -- он кивнул на коробки. -- А то, знаешь, держать в доме такой запас обременительно. Столько места занимает.
       Что-то я не так сказала, идущая от хана волна злости тяжела и ощутима.
       -- Извини, если я тебя обидела, Мира Ран Шфархов, -- виновато прошептала я.
       -- Я списываю это на твою дырявую память, -- фыркнул Ран. -- Ты могла забыть, что расчеты между друзьями оскорбительны.
       Так я осталась у Рана.
       Сам он не сказал мне, чем занимается в городе, а я не стала спрашивать. В первый же вечер он начал учить меня ханнскому боевому единоборству. "Четыре когтя", четыре уровня силы, без овладения которыми воин-ханн не считается обученным до конца.
       Каждый день Ран уходил -- на час, два, а то и четыре, по-разному. Уж не знаю, рассчитывал ли он время своих отлучек, но ни разу я не управилась с заданиями раньше его возвращения. Тренировки выматывали меня, выжимали досуха, выкручивали непривычные мышцы. Но я не отлынивала. Я хотела научиться.
       По вечерам к Рану приходила Вайо. В первый мой вечер в городе, застав нас за едой, маленькая темно-рыжая ханночка так ожгла меня взглядом, что я поняла сразу и отчетливо: мира между нами не будет. Но Ран только фыркнул презрительно, а потом представил нас друг другу, соблюдая полный церемониал. Меня -- как боевого друга, а ее -- как свою девушку. Как ни странно, этого оказалось достаточно. Вайо помогла нам переставить коробки так, чтобы огородить мне уголок с лежанкой из тех же коробок. Потом Ран выгнал меня на улицу. На полчасика.
       Так и повелось. Мы с Вайо почти и не общались. Она приходила, когда темнело, и Ран выгонял меня на улицу прорабатывать очередное замысловатое движение. И я прорабатывала, посмеиваясь над сладострастным мявом, для которого и стены из корабельных переборок оказались не помехой.
       Первый этап я прошла за семнадцать дней.
       По этому поводу мы закатили небольшую пирушку на троих. Ран назвал меня способной ученицей, я его -- хорошим учителем. Вайо, мурлыкнув, приняла сторону Рана. После чего мы сошлись на том, что почти круглосуточные занятия должны давать эффект независимо от степени способностей ("ученика", -- сказала я; "учителя", -- сказал Ран; на этом мы дружно сочли за лучшее закрыть тему).
       Мы славно посидели. И Ран не стал портить мне настроение, делясь дурными предчувствиями. Оставил их на утро.
       А утром устроил первый спарринг.
       Конечно, я растерялась, запуталась... в общем, опозорилась. Но Ран только фыркнул в ответ на мои самоуничижительные комментарии. Фыркнул и заявил:
       -- Время спаррингов приходит после второго этапа. Я просто хотел показать тебе, как это выглядит. Мне нравится, что ты не жалуешься. Первый этап самый быстрый, но физически очень тяжелый. Скажу честно, я временами ныл. Хотя у меня он занял тридцать восемь дней, так что сама прикинь, насколько мне было легче.
       -- Хочешь сказать, специально так гнал? -- подначила его я. -- Проверить меня на излом?
       -- Я боюсь не успеть, -- серьезно ответил Ран. -- Здесь перед нами целая жизнь без всякой спешки, но кончиться она может в любую минуту.
       -- Сколько ты даешь мне на второй этап? -- спросила я.
       -- Семьдесят дней, как положено. Второй этап -- это техника. База. Залог успеха, если хочешь.
       -- Хорошо, -- согласилась я. -- Давай начнем.
       И мы начали.
       И продолжали, продолжали, продолжали. Техника... она мне ночами сниться стала, эта техника! Выжимала силы досуха... почему Ран сказал, что первый этап тяжелее? Второй намного хуже. Временами хотелось не плакать даже, а выть. Зато не оставалось времени думать о посторонних вещах, и это было хорошо. Потому что к "посторонним вещам" мы с Раном отнесли разговоры о прошлом. Разговоры, за которые неведомые мне Повелители могут проучить так же, как за вопрос "кто я?", заданный Рану в первый день нашего здешнего знакомства.
       Я знаю, кто я -- Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки. А больше? Лучше об этом не задумываться. "Пусть прах из праха, пусть никто, пусть пыль под ногами, -- шепчу я мысленно, прорабатывая очередной проход. -- Пусть. Прах из праха, пыль под ногами, никто -- ладно. Только не мешайте. Я должна пройти эти четыре этапа. Успеть. Научиться".
       Я сдала зачет за второй этап на шестьдесят третий день. Могла бы двумя днями раньше, но Ран запропал куда-то. Ушел "на часок"... мы с Вайо изволновались. Мы всю ночь просидели, прижавшись друг к другу, на его койке, пили молоко (сливки давно кончились) и слушали ночь. Ночи здесь тихие -- любой свет стоит затрат, и беспомощные в темноте люди спят.
       Ран так и не появился. Утром Вайо сказала, чуть не плача:
       -- Мне идти надо...
       Я накормила ее завтраком, проводила чуть-чуть. Обняла:
       -- Не волнуйся, Вайо. Рано волноваться.
       Вернулась. И весь день прорабатывала обратные проходы.
       "Два этапа -- не четыре, -- сказал как-то Ран. -- После второго этапа ты не победишь бойца-ханна даже случайно. Но с кем угодно другим справишься. По крайней мере, здесь".
       Ран пришел глубокой ночью. Мы с Вайо спали, сидя в обнимку на его койке. Он ласково фыркнул:
       -- Могли бы устроиться поудобнее!
       -- Тогда ты мог не разбудить нас, -- сонная Вайо сердито шипит. -- Мы две ночи тебя ждали, Ран.
       -- Дождались? Спите уж... девчонки.
       Я убрела на свои коробки и вырубилась, и никакой мяв не разбудил бы меня. Но мява не случилось. Ран уложил Вайо на свою койку, а сам лег на полу. А утром сказал:
       -- Не приходи сегодня. А завтра... пожалуй, я сам за тобой зайду, если все обойдется.
       -- Что-то случилось? -- испугалась Вайо.
       -- Нет. Но может. Пойдем, провожу тебя.
       Вернувшись, Ран ехидно поинтересовался, готова ли я к зачету.
       Я готова. Но все же спросила сначала, чего он опасается и почему.
       -- Извини, Зико Альо Мралла, -- ответил Ран. -- Между друзьями не должно быть недоговоренностей, но это не только моя тайна. И, вот еще что, Альо. Если что случится со мной, не вздумай идти в ханнский лагерь. Там тебе не место. Оставайся здесь или возвращайся к Илье Степанычу.
       Я выцелила ему в морду проходом "звездопад", он уклонился, ответил "весенней стремниной"... в общем, мы увлеклись, и к неприятному разговору Ран вернулся только вечером -- после зачета, еще двух спаррингов и роскошного ужина. Мне не слишком понравились его намеки на скорые неприятности, но все же он заставил меня пообещать, что не стану соваться голым носом в пекло.
       -- Если на то не будет воли Повелителей, -- усмехнулась я.
       Ему не понравилась моя шутка. Совсем не понравилась. Он вздыбил шерсть и скрежетнул зубами, и глаза его сощурились в злобные щелочки. Рыкнул:
       -- Ты хочешь прожить жизнь прахом под ногами Повелителей? Хочешь быть счастлива, исполняя их волю?
       -- Моя жизнь давно кончилась, -- тихо ответила я. -- Когда ты не помнишь себя -- разве это жизнь? Ран, как ты думаешь, почему они не убили меня? Разве не лучше было бы умереть, чем жить никем?
       -- Я думаю, именно поэтому, -- медленно, словно через силу, выговорил Ран. -- Они наслаждаются нашим унижением.
       -- Откуда ты знаешь?
       -- Помню. Почему, думаешь, я не рассказываю тебе, как сюда попал? Мне не то что говорить, даже вспоминать об этом тошно. Тошно, стыдно... кажется, легче умереть, чем помнить! И как раз поэтому...
       -- И поэтому ты помнишь, -- закончила я его мысль. -- Ран, но тогда получается...
       -- Хватит, Альо! А то договоримся до беды. Разговоры не стоят риска.
       Он прав, конечно. И разговоры, и мысли... риска стоят только дела. Я решительно выкидываю из головы рождающееся понимание.
       Ночь проходит в кошмарах. Я то и дело просыпаюсь, ворочаюсь, и засыпаю вновь только для того, чтобы снова погрузиться в беспросветную жуть. И, хотя поутру не могу вспомнить ни кусочка этих снов, ощущение липкой безнадежности, мешавшей сопротивляться ужасу ночью, остается. Я вскидываюсь от каждого шороха, словно жду чего-то. Сосредоточиться на занятиях не получается, голова пустая и тяжелая, мутная, а в мышцы словно накачали тягучий полурасплавленный металл, он застывает, горит миллионами острых иголочек, и тяжелеет, тяжелеет...
       В конце концов Ран высмеял меня и предложил прогуляться.
       Сколько я у него живу, в город не выходила ни разу. Не то чтобы он запретил мне или хоть намекнул; просто не хотелось. Но теперь я почему-то обрадовалась.
       Мы шли вдоль ряда одинаковых домиков-кают, и Ран все больше хмурился.
       -- Тихо очень, -- пояснил он, заметив мое недоумение. -- Время самое шумное.
       Навстречу нам вывернул из-за угла проповедник. Тот самый, что приходил в поселок. Он почти бежит, от него разит застарелым потом, кровью и безумием, и он врезается в меня, не успев остановиться. Или вовсе нас не заметив? Покачнулся, отступил на шаг, став посреди прохода. Комбез продран на коленях, в волосах -- пыль и трава.
       -- Ага! -- обрадовался непонятно чему. -- Ханны!
       Мы остановились. В самом деле, не отпихивать же...
       -- Что такое? -- с ледяной любезностью осведомился Ран.
       -- Ни-че-го! -- проповедник тоненько хихикнул. -- Убивай, ладно уж.
       -- Чего ради? -- спокойно спросил Ран.
       -- Все мы в воле Повелителей. Я не должен был бежать. Убивай, я готов.
       -- Я не готов, -- буркнул Ран. -- Иди своей дорогой, человек.
       -- Я остался один, -- развел руками проповедник. -- Ваши убили всех. Всю Охмурёжку. Куда мне идти...
       -- Куда хочешь, -- огрызнулся Ран. -- Я вашу Охмурёжку не трогал. Идем, Альо.
       Он взял меня за руку, протиснулся мимо проповедника и ускорил шаг.
       -- Что за Охмурёжка? -- спросила я.
       -- Пустырь на западной окраине. Собирается там шваль всякая. Травку жгут, балдеют. Отбросы. Туда им и дорога. Ладно, хоть понятно, почему тихо. Все попрятались.
       -- Мне страшно, Ран, -- призналась я. -- Будто... будто кто-то чужой смотрит сквозь меня!
       Ран крепче стиснул мою руку.
       -- Не обращай внимания, Альо. Все равно ты с этим не справишься.
       -- Да с чем "с этим"?!
       Ран фыркнул:
       -- Не ори. У тебя только два пути -- перетерпеть или сойти с ума. В любом случае кричать незачем.
       Он вдруг свернул в какой-то закоулок и выдал такой мяв, что у меня секунд на десять заложило уши. Зов-требование первой срочности...
       -- Вайо? -- спросила я.
       Мой вопрос остарся без ответа. Зачем отвечать, когда сама Вайо выскочила к нам, прильнула к Рану и заплакала.
       -- Что случилось? Вайо?
       -- Я боюсь! Что-то страшное надвигается, я чувствую! Ран, я ночь не спала! Мне тяжело дышать!
       -- Собирайся. Мы выведем тебя из города.
       -- Зачем?
       -- Наши вырезали Охмурёжку. Я не хочу, чтобы ты оставалась здесь. Пойдешь в лагерь.
       -- А ты? Ран, а ты?!
       -- Ты слышала, что я сказал? Собирайся!
       Тихо всхлипывая, Вайо нырнула обратно в дом. Ей не понадобилось много времени на сборы. Но за те минуты, что мы ее ждали, на нас опять выбрел проповедник. Он вцепился в Рана и заорал:
       -- Все мы в воле Повелителей! Слышишь, ты, зверина? Все! Почему ты не выполнил их волю? Почему ты не убиваешь меня? Если ханны убивают людей -- ты тоже должен! Пока люди не начнут убивать вас!
       Ран молча оттолкнул его. И как раз в этот момент в наш закоулок свернули еще двое. Один -- худущий, блеклый до желтизны, бритый наголо. Тусклый весь какой-то, от глаз до свободной безрукавки поверх комбеза (так одеваются ремонтники в доках, вдруг вспомнила я). И второй -- его одежда мне незнакома (или, может, я ее не помню?); но... четкие, выверенные движения, жесткая линия губ... да и вообще... по совокупности примет, пришла мне в голову чужая чья-то фраза... так вот, по совокупности примет он может быть только военным. Причем скорее командиром, чем простым бойцом. В него-то и врезался проповедник.
       -- Что за развлечения? -- рявкнул военный.
       Ран не снизошел до ответа. Зато ответил проповедник, будь он неладен!
       -- Ханны убивали всю ночь, -- пропел он, воздев к небу длинный палец. -- Но теперь они не хотят убивать. Выходит, наша очередь? А, ханн? Выходит, Повелители уже перетасовали колоду? И пришла пора нам убивать вас?
       Вайо выскочила к нам как ошпаренная. Она слышала, понимаю я. Еще бы! Вопли этого психа наверняка слышны достаточно далеко, чтобы сюда сбежалась толпа людей. Сбежалась и начала нас убивать!
       -- Они убивали? -- переспросил военный. Да, командир, невпопад подумала я, и высокого ранга.
       -- Сходите на Охмурёжку, -- истерически расхохотавшись, предложил проповедник. -- Сходите. Полюбуйтесь. Рыжие бестии умеют резать беззащитных!
       Следующий миг растягивается почти на вечность. Тощий выхватывает из-под безрукавки пистолет. Ран толкает Вайо вбок и прыгает, на лету выпуская когти. Да, рыжие бестии умеют убивать, отрешенно думаю я. Выстрел уходит в небо: нажимая курок, тощий, по сути, уже мертв. С разорванным животом не очень-то постреляешь. Военный кидается к пистолету, но Ран успевает первым. Крик и выстрел сливаются друг с другом и с собственным эхом. Ран хватает Вайо за руку, вопит:
       -- Ходу! Бегом!
       И время сжимается снова.
       -- Быстро ты управился, -- выдохнула я. И дернула следом со всей мочи.
       Нам повезло. Мы выбрались из города живыми и невредимыми. В одном месте навстречу выплеснулась толпа -- но после первого же выстрела на поражение замешкалась, и мы проскочили. Мне, правда, пришлось окорябать морду одному чересчур быстрому. Проход "степной ураган" -- в полуразвороте на бегу. Не зря училась. Двух пострадавших людям хватило; они послали нам вслед пару проклятий, и только. Хорошо, что у них не оказалось оружия!
       В другом месте, почти у последних домов, откуда уже видна степь, в нас швырнули топливную трубу. С крыши. И если бы улица тут не расширялась... Быстрая ханнская реакция выручает, когда есть куда отшатнуться. Здесь -- есть. Мы шарахаемся вбок, и Ран хрипит:
       -- Быстрее!
       Куда уж быстрее...
       По счастью, бежать остается всего ничего...
       Так думаю я -- и ошибаюсь.
       -- Наддайте, -- рычит Ран, едва мы вылетаем из города в степь. -- Быстрей, если хотите жить.
       Мы трусливо убегаем прочь от города, но я этому рада. В городе было душно и мерзко. Зато как хорошо нестись сломя голову по жухлой траве неподвластным ни одной расе, кроме ханнов, кошачьим скоком... воздух сух и холоден, бурая пыль взлетает из-под ног -- нет, из-под лап! -- оседает на шерсти и щекочет нос, и неправильное, нелепое ощущение дикости и свободы: чуточку стыдно, чуточку весело, и очень-очень странно. Так, наверное, почувствовал бы себя солидный, взрослый и степенный человек, вздумав влезть на дерево и покачаться на самой верхушке.
       -- Хорошо! -- крикнула вдруг Вайо. -- В городе и не замечаешь, что приходит время охоты!
       -- Ты не заметила? -- наигранно изумился Ран. -- В городе пришло время охоты на нас! Туда, -- он свернул влево, и через пару минут мы съехали на дно небольшого овражка.
       -- Я ведь не то хотела сказать! -- Вайо, кажется, даже обиделась. -- Ты вдохни, ведь как дома!
       -- Вайо, не надо о доме. Я тебя прошу.
       -- Ты ведь не вернешься в город? -- Вайо схватила Рана за плечи. -- Не вернешься, Ран?
       -- Я похож на идиота? Мы проводим Альо к людям в поселок. Если ее там примут, я пойду с тобой к нашим.
       -- А если нет? Альо, а почему это ты идешь к людям?
       -- Потому что так надо, -- оборвал подругу Ран. -- Хватит болтать. Я знаю, что делаю. Отдохнули? Вперед.
       -- Ран, я помню дорогу, -- сказала я. -- Вам не обязательно идти со мной.
       -- Я посмотрю, как тебя встретят. Если плохо, пойдем в другое место. Девчонки, мы в боевых условиях. Захлопните пасти.
       Ханны быстрее людей. А если разрешат себе опуститься на четыре лапы -- намного быстрее. Путь до поселка занял у нас совсем немного времени. Когда из степи выросли холмики домов, мы встряхнулись и поднялись на ноги. Ран сторожко принюхался, мы с Вайо переглянулись и отстали на полшага: у воинов нюх острее, Ран заметит опасность первым, но это не значит, что мы дадим ему драться одному.
       Но в поселке оказалось тихо и спокойно. Первым навстречу нам попался Саня Хохол, он поздоровался вполне дружелюбно и спросил, в гости я или вернулась.
       -- Как получится, -- ответила я.
       -- Оставайся, -- следом за Саней к нам подошел Алан. -- Зимой скучно. Мы все друг друга как облупленных знаем, так что свежее лицо придется кстати. Здравствуй, Мира Ран Шфархов.
       -- Здравствуй, Алан. Илья Степаныч где?
       -- У себя как будто был.
       -- Девчонки, подождите здесь. Мне поговорить надо.
       -- Хорошо, Ран, -- прошептала Вайо.
       Я видела, ей не по себе. Она глядела вслед Рану, ухватившись за мою руку в поисках опоры. Я хотела было успокоить ее, но тут подбежала Яся.
       Она обняла меня. Она сказала:
       -- Альо, я так рада! Мы по тебе скучали.
       И я поняла, что тоже скучала. Что рада вернуться сюда.
       Подошел Ран, хлопнул меня по плечу.
       -- Увидимся, Три Звездочки. С меня еще два этапа.
       Вайо обняла меня молча.
       -- Удачи вам, -- сказала я.
       -- Тебе тоже, -- насмешливо фыркнул Ран.
       Я смотрела им вслед, пока две рыжие фигуры не слились с жухлой травой.
      

    9. ДРАКОНЬЯ ЧЕШУЙКА

      
       Ничто не предвещало беды. Я легла спать, как привыкла уже, под навесом возле дома Алана, закопавшись в сено. Мы поболтали с Ясей, как всегда по вечерам, и я закрыла глаза, ожидая воспоминаний -- после разговоров с Ясей я почти всегда что-нибудь вспоминала. Пусть какую-нибудь мелочь, ничего не значащую картинку, фразу, обрывок разговора -- но вспоминала.
       Ничто не предвещало беды...
       Я просыпаюсь от страшного сна, так мне кажется. Меня держат, жесткие чужие ладони вцепились каменной хваткой в плечи, в руки. Кажется, Алан держит и Степаныч. Свет слепит меня, кто-то держит фару против глаз, а за светом кто-то кричит, тонко, пронзительно и страшно.
       -- Что случилось? -- спрашиваю я. Собственный голос кажется чужим: какой-то сиплый, тусклый...
       -- Что случилось?! -- орет из-за фары Алик. -- Смотри, что случилось, подстилка илловская! Любуйся!
       Свет метнулся вбок, и оказалось, что стою я в Алановой спальне, и не то страшно, что не помню, как сюда попала. А страшно -- что кричит Яся, сидя на полу и цепляясь за стену белыми пальцами, и белая, из Алановой парадной формы перешитая рубаха висит на ней окровавленными лоскутами, и с каждой секундой все меньше на ней белого и все больше красного. А лица ее мне не видно, потому что смотрит она на Марика, свернувшегося клубочком -- колени к животу -- на своем матрасике у окна. На темном, промокшем насквозь матрасике.
       Насмешливое, сытое, сладостное довольство снизошло на меня -- и ушло, оставив понимание. Это сделала я. Я, прах из праха, благословлённая выбором Повелителя, глаза его глаз, когти его воли, я... Зико Альо Мралла, Три Звездочки, свободный капитан. Нет... ПОЖАЛУЙСТА, НЕТ!!! Да, вкрадчиво шепнул голос Повелителя, и я вспомнила, как это было. Нет, не вспомнила, -- всплыла картинка, словно увиденная чужими глазами. Картинка, густо приправленная восхитительным букетом человечьих эмоций -- боль и отчаянье, ужас и гнев, понимание и протест, и понимание тщеты протеста, и безнадежность утраты... НЕТ!!! Да...
       Узкая полоска приоткрытой двери сереет рассветом. Это правда? Это -- было? Это правда, обреченно возражаю глупой надежде на чудо, правда, вот полосы света на полу, это свет от фары, и голос Яси, осипший, неузнаваемый, и другие голоса, деловитые, потерянные, злые людские голоса. Это правда, такая же правда, как то, что меня успели из спальни вывести, и сижу я сейчас на свернутой циновке в коридоре, а руки мои кто-то свел за спиной в мертвом захвате -- Винт, кто ж еще, от него одного во всем поселке так пахнет изношенной проводкой. Это правда, и что теперь?..
       Из спальни выскочила Анке с охапкой резко пахнущих кровью тряпок, притормозила, ожгла меня бешеным взглядом, и тихо, неестественно тихо и спокойно сказала:
       -- За такие дела в землю живьем закапывать, а с ней еще возятся, лечат ее, нелюдь поганую, -- она заморгала часто-часто, я необычайно четко видела ее лицо, блеклое и нахмуренное, она передернулась вдруг вся, заплакала -- и медленно, загребая ногами, пошла к выходу; глаза зацепились за нее и не могут оторваться, а голову повернуть что-то мешает.
       Смотри -- забавно...
       Правда, смешные эти прах из праха!
       Кто-то -- Алик, наверное, от рук так и несет нагретой фарой, -- разжал мне зубы и влил в рот воды. Я попыталась проглотить, закашлялась, вода пошла в нос, мне пригнули голову к ногам и заколотили по спине... и, после мгновения удушья, я снова стала собой.
       Наверное, у меня все-таки крепкие нервы. Я не завыла, не завизжала и даже не заплакала. Я сумела сдержаться. Может, потому, что после ощущения присутствия Повелителя сил во мне не осталось? Только тишина и опустошение. Степаныч делает что-то с моей головой, наверное, Анке об этом и говорила, а за ухом здорово дергает, и как я до сих пор не чувствовала. Я хотела спросить, что там, но спросить не получилось, зазвенело вдруг в ушах, громко, все громче и громче, я замотала головой...
       ...Холодная вода казалась даже противнее обычного, но я выпила и по-глупому обрадовалась, что выпила. Меня поставили на ноги и вывели на улицу. Уже светло, оказывается, час после рассвета, а то и больше. Холодный ветер пахнет жухлой травой и далеким снегом.
       -- Очухалась? -- спросил Степаныч.
       Я вдохнула ветер и вслушалась в тишину. Тишина немирная, злая -- потому что вокруг стоят пахнущие кровью люди. Чужие. Эта ночь разделила нас, их и меня. Они смотрят на меня не так, как смотрели бы на своего, оскверненного преступлением. Нелюдь поганая, вспоминаю Анкину классификацию. Все они так считают. Ну, уж наполовину они точно правы.
       -- Очухалась, -- согласилась я.
       -- Теперь прощенья запросишь? -- выплюнул Дед. Он стоит почти напротив, и на темном лице ясно читается отвращение.
       -- Дед, ну ты что, в самом деле, -- Степаныч сморщился, хотел, похоже, еще что-то сказать, но только махнул рукой.
       -- А ничего, -- Дед сплюнул себе под ноги, сунул, сгорбившись, руки в карманы, и продолжил уже почти спокойно: -- Ты, Илья Степаныч, у нас вроде судьи, так уж сложилось, и до сих пор ни у кого претензий не было, но сейчас не тот случай. Нелюдь она и есть нелюдь, чего с ней разбираться? Она тебе сегодня наплетет сто двадцать оправданий, а завтра невзначай брюхо вспорет.
       -- Верно! -- крикнули вразнобой сразу несколько голосов. Я не прислушиваюсь, чьи. Эти люди сейчас в шоке, а у людей шок часто переходит в бешенство. У них защитная реакция такая. Мне, наверное, легче, чем любому из них: у меня в критических ситуациях эмоции притупляются, эмоции придут позже, задним числом, а сейчас только и работает, что осознание фактов. Хотя что уж тут осознавать, зря я не ушла тогда, послушалась Алана, растаяла... от Ясиной доброты растаяла, а теперь...
       -- Тихо! Тихо, люди, -- Степаныч поднял руку, и крики почти сразу сменились тишиной. -- Не надо шуметь. Не надо опускаться до показательных казней. Я отведу ее в степь. А вы лучше помогите Алану. Ус, можно твой пистолет?
       Одноглазый пилот протянул Степанычу оружие. Армейский восьмизарядник образца начала века, машинально отметила я.
       -- Слышь, Степаныч, не ходи один. Кто ее знает, кошку эту, еще взбесится.
       -- Я с ним пойду, -- сунулся вперед Алик. -- У меня не побесится.
       -- Пошли уж, что ли, -- Степаныч вздохнул и легонько подтолкнул меня в спину.
       Я смогла сделать один только шаг. Крошечный совсем, короткий шажок. Мне стало страшно, так страшно, что двинуться дальше оказалось просто невозможно. Ведь люди впереди -- не люди вовсе, а загнавшая добычу стая хищников, и добыче -- мне! -- некуда бежать из почуявшего запах крови кольца. Шерсть моя вздыбилась, -- для меня ли такая паника, мои предки сами были хищной стаей, сами загоняли добычу!
       -- Еще скалится, зверина!
       -- А Степаныч-то хорош, цацкается с ней!
       Мое сознание выхватывало из тихого ропота отдельные фразы, но понимала ли я, о чем в них речь, не знаю. Разве можно понять, о чем рычит хищная стая?
       -- Зря вы, мужики, их отпускаете!
       -- Может, и зря, а порядок должен быть. Слово капитана, сама понимаешь.
       -- Не хочу я понимать! Мы не на корабле! Да я ей за Яську самолично! -- Именно этот крик прорвал державшие людей в рамках шлюзы. И -- не знаю, скольких из качнувшихся ко мне мстителей я покалечила бы в нерассуждающей ярости самозащиты, не знаю, но меня не уложили бы легко! -- вот только во мне, в хранившей до сих пор мой рассудок оболочке из отрешенности и посторонних мыслей, этот крик тоже стронул что-то, и я едва удержалась от горестного воя, такой виной и таким безнадежным отчаянием обернулись осевшие в памяти обрывки ночного кошмара. Да ведь я за Ясю любого бы в когти взяла! За Ясю... Яся одна была здесь по-настоящему добра ко мне, Яся и Алан...
       Я подавила первый инстинктивный порыв -- защищаться, пока не поздно. Это оказалось очень просто -- стоило лишь закрыть глаза, чтобы не видеть поведенных яростью страшных рож, закрыть глаза и вспомнить Ясю. И сказать себе -- эти люди любят Ясю, как и я. И она их всех любит.
       Да, это оказалось просто, а на протесты инстинкта самосохранения времени не оказалось. И ничего больше от меня не зависело. Защитишься, пожалуй, когда тебя держат в десять рук. Что же касается разумных доводов... кто здесь может похвастать ясностью разума? Как говорил кто-то в прежней моей жизни -- вспомнить бы, кто! -- "потерявших просят не беспокоиться".
       С этой глупой, неизвестно чьей фразой я и умираю.
       У тебя не получилось.
       Вижу.
       Не огорчайся. У тебя все впереди.
       Почему она не защищалась?
       Это называется "мораль". Или, по-другому, "совесть".
       Глупая вещь.
       Верно. Пойдем, хватит на сегодня.
       А дальше?
       Дальше не будет ничего интересного. Сейчас я их успокою.
       Зачем?
       Эта особь еще нужна нам.
       Брезгливое недоумение, отдающееся пронзительной болью в глубине черепа, возвращает меня в сознание.
       Да было ли это? Яся, страшные, не похожие на человечьи, лица моих знакомых и приятелей, равнодушные голоса в голове... голоса Повелителей...
       Бурая пыль перед глазами, пыль щекочет вибриссы, и запах пыли перебивает всё... устойчивый, основательный, привычный запах... запах жизни, запах этого мира... этого? Почему -- "этого"?
       -- Я не сплю? -- на всякий случай спросила я.
       -- Какой уж тут сон, -- непривычно тоскливым голосом отозвался присевший рядом Алик.
       Какой уж тут сон, мысленно повторила я, разве в одном сне случается столько страшного? И так пакостно тоже бывает лишь наяву. И все же...
       Какая-то неправильность грызет мозг. Почему Алик отводит глаза? Почему вокруг никого? И почему я живая? Я помню страх. Жуткий, вязкий, безумный страх, а потом -- спокойная уверенность в собственной смерти.
       -- Алик, что было?..
       Я спросила -- и тут же вспомнила. Все.
       Почему же я жива? Чтобы пригодиться Повелителям?
       Я попыталась встать, и крошечное движение отдалось такой болью, что я, не удержавшись, зашипела сквозь зубы. Разозлиться бы сейчас, наверняка сил бы прибавилось! Но так пусто на душе, что злости просто неоткуда взяться.
       -- Альо, надо уходить.
       -- Зачем?
       -- Затем! Так решили, ясно?
       -- Нет.
       Алик, передернувшись весь, взял меня на руки. И пошел к степи, сначала медленно, а потом из-за энергоблока выскочил Степаныч, бросил резко:
       -- Ходу, Алик, ходу! -- и дальше двигались быстро и молча, и надо бы держать голову неподвижно, но не получается, голова мотается, тошнит, противно и мерзко... противно от тошноты, а мерзко -- от вернувшейся памяти. Ну что им в головы взбрело? Зачем еще куда-то тащиться? Пристрелили бы прямо там, им мороки меньше и мне легче.
       Кажется, что день прошел, и длинный день. Но, когда остановились, когда кончилась дурнотная тряска и я открыла глаза, оказалось, -- вовсе не день, а меньше часа даже. Небо совсем не изменилось. Сейчас, наверное, чуть больше полудня. Увидеть бы хоть раз еще настоящее солнце! Яркое, огненное, слепящее, бросающее протуберанцы в бархатную тьму, пронзенную звездами... я вспомнила вдруг так ярко, так пронзительно, что стало сладко и больно. Неужели я видела это? Неужели я жила там, за этим непроницаемым небом, там, среди тьмы и звезд?! Я, прах из праха, пыль под ногами, -- среди звезд?!
       Алик сгрузил меня на землю, тяжело перевел дыхание и оглянулся.
       -- Все в порядке, -- тихо сказал Степаныч. -- Нам пока еще верят.
       Алик отчетливо, не по-человечьи, фыркнул, оглядел внимательно весь горизонт и повернулся ко мне:
       -- Теперь-то хоть встанешь, кошка драная?
       Вставать не хотелось. Не хотелось -- что бы там ни говорили в поселке -- ни оправдываться, ни прощенья вымаливать, валяясь в ногах, ни бунтовать. Моя вина. Не знаю, как и почему, но кровь на мне. Я не хочу верить в безграничную силу Повелителей, я не хочу признать себя безмозглым орудием чужой воли! И если я не смогла воспротивиться, это не смягчающее обстоятельство, а вовсе даже наоборот. Черт, уж чего я точно не хочу, пришла мрачная мысль, так это остаться особью, да еще и полезной в будущем. Мне захотелось умереть. Законное желание, подумала я. Главное, имеющее все шансы сбыться. Прямо сейчас. Я глубоко вздохнула, собираясь с силами. И встала. Ничего, на ногах держусь! Умереть стоя, вспомнилась еще одна слышанная где-то когда-то глупая фраза. Алик сделает это быстро, он рационален и не одобряет излишней жестокости. А хоть бы и медленно. Их право.
       -- Хороша, -- хмыкнул Алик.
       Степаныч достал пистолет и выстрелил. У моих ног взметнулось облако горячей пыли, поднялось выше головы, закрыв мир бурой пеленой. Заряды у них что надо, невольно восхитилась я, отойдя от мига животного ужаса. Пелена редела медленно, силуэты моих судей едва обозначились, и я вдруг подумала, что они дали мне шанс. Вот сейчас, сию минуту я могу удрать. Ну, или хоть попытаться. Может, они не станут меня догонять. Или Степаныч выстрелит вслед и промажет. Из жалости.
       Только не нужна мне их жалость.
       Осела пыль, и оказалось, что пистолет Степаныч убрал. И глядит с неуместным пристальным любопытством, словно не для суда и казни привели меня сюда, а так, для задушевного разговора. Нет, странные они, люди...
       -- Глянь-ка, стоит, -- снова хмыкнул Алик. -- Ну так что, Степаныч? Решили?
       -- А и ладно, -- махнул рукой Степаныч. -- Решили. Двум смертям не бывать, так? Вот и проверим.
       -- Материал уж больно подходящий, -- Алик скривил губы в странной, горькой и виноватой будто, улыбке. -- Ну что, кошка драная, не надорвешься прогуляться пару километров? Давай, разворот на сто градусов влево и шевели лапами.
       А и ладно, подумала я чужими словами.
       Ходьба помогает. Постепенно сходит смертное оцепенение, размеренное движение успокаивает, утешает... убаюкивает. Шаг, шаг, еще шаг, серое сверху, бурое снизу, пустота до горизонта и в голове пустота, сзади Степаныч, шаги неровные, тяжелые, справа размашисто шагает Алик, взбивает рыжую пыль тяжелыми ботинками с магнитной оковкой. В ритме шагов возникают смутные, пыльные мысли, обрывочные, мне самой непонятные, да я и не пытаюсь понять, я только чувствую: оживаю. Возвращаюсь. Я возвращаюсь к себе, Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки, я, Альо Паленые Усы, не прах из праха и не орудие Повелителя, я, я, я... я здесь! Я -- снова я! Но почему, как, как могло случиться, почему чужая воля навязала мне действия, которых я и не помню толком?!
       Я остановилась, обернулась к Степанычу, чуть в меня с разгону не врезавшемуся, и заорала:
       -- Почему?! Как я могла, скажи, как?! Я не помню ничего, почему?
       -- Я скажу. Все, что сам знаю. Там, куда мы идем. Помолчи пока, пожалуйста.
       Алик сжал сильными пальцами мое плечо, развернул и сказал, не зло совсем и даже не язвительно, а скорее грустно:
       -- Иди уж, кошка драная. Опомнилась...
       Я развернулась послушно -- и пошла.
       Метров через четыреста Алик остановился.
       -- Пришли. Спускайся.
       Я съехала в глубокий овраг, рассекающий ровную поверхность степи уродливой трещиной. Запрокинув голову, поглядела вверх -- на крутые, корявые склоны. На небо над ними -- далеко-далеко вверху. Представилось, как в дожди буйствует здесь вода, промывает глубокие борозды в склонах, вгрызается в рыхлое дно и несется мутным потоком под уклон -- туда, куда свернули мы, спустившись. Овраг глубок, в три, а то и четыре моих роста, временами в него впадают, как притоки в реку, овраги поуже и помельче, и с каждым таким притоком тусклое серое небо отдаляется, уходит выше и выше. Я думаю о вырывших овраг яростных летних ливнях -- я видела здесь такие ливни, даже мокла под ними, и мерзкое буйство атмосферы вызывало во мне смутные ассоциации с чем-то, чего я не могу вспомнить.
       Идти под уклон легко, полоска неба над головой темнеет, хотя до вечера остается вроде бы часа четыре, а то и пять. Может, дождь наползает, думаю я, так ведь люди умеют предвидеть непогоду, а оба они спокойны, куда спокойнее, чем в начале нашего пути (чем в поселке, отчетливо прозвучала мысль, сопроводившись столь же отчетливым воспоминанием... за что?! -- ну вот, пришло и для меня время эмоций). Под ноги все чаще стали подвертываться камни, обкатанные до гладкости мелкие, и покрупнее, но тоже со сглаженными углами; впрочем, попадаются и острые, так что смотреть приходится внимательно, и я отодвигаю эмоции на потом.
       Неподвижный, застоявшийся воздух пахнет пылью... пылью и... и... так вот почему я подумала о запахах! Воздух пахнет драконом! Дракон -- это из прошлого. Забытый напрочь кусочек, всплывший на поверхность памяти благодаря особому, терпкому до жесткости запаху. Драконы, раса великих пилотов, интеллектуалов, эгоистов, раса, сделавшая своим домом космос и в этом близкая нам, сделавшим космос не просто местом работы, но образом жизни... драконы, раса, представители которой глубоко равнодушны к другим, но никогда не отвергнут просьбу о помощи. Драконы, почему я вас забыла?
       Я кинулась вперед, и Степаныч осадил меня быстро и резко, будто ждал от меня чего-то такого -- и готов был пресечь. Почему? Разве мне нельзя встретиться с драконом? Зачем же мы тогда шли сюда?
       Я рвалась к дракону, как к случайно найденному кусочку прошлого. Что-то оживало во мне. Не воспоминания, нет. Даже не тени воспоминаний. Но -- уверенность в том, что воспоминания должны быть. Что-то было со мной там, давно, в забытой ныне жизни. Я знаю о драконах. Я даже знаю, как надо говорить с ними!
       Степаныч свернул в расщелину, и Алик взял меня за плечо:
       -- Подождем здесь.
       Правильно. Драконы не любят незваных гостей.
       Степаныч поприветствовал дракона длинно и витиевато; я не разобрала слов, но интонации оживили еще один кусочек из разбитой и смешанной с пылью мозаики, в которую превратили Повелители мою память. Драконы любят поболтать. И традиции драконьей вежливости таковы, что ждать Степаныча мы будем долго.
       Я села на каменистую землю, привалилась спиной к откосу. Кусочки прежних встреч с драконами всплывали в памяти рваными обрывками -- изящные продолговатые головы, щели ноздрей и выпуклые глаза, неторопливая, неизменно вежливая речь, зеленые блики на свернутых крыльях и тень под крыльями распахнутыми. Огромный, неестественно жуткий в отсветах Коктейля драконий склеп, в который чуть не врезался мой новехонький кораблик... как же он назывался? И сколько мне было тогда -- десять, одиннадцать?
       -- Идите, -- Степаныч высунулся из расщелины и махнул нам рукой.
       Дракон оказался именно таким, как я ожидала: красивейших очертаний крупная голова, зеленоватая чешуя на длинном, огромном, гибком и мощном теле, мягкие складки сложенных крыльев. Витиеватое приветствие, за которым -- глубокая безучастность.
       Алик сразу пристроился у крутого драконьего бока, в тени от крыла, словно на привычном и любимом месте. И теперь глядел на меня... странно как-то глядел. В другое время я бы испугалась такого взгляда. Но сейчас мне все равно.
       -- Садись, -- предложил Степаныч. -- Здесь можно говорить свободно. Обо всем. И разговор у нас будет долгий.
       Я пристроилась у стены расщелины, так, чтобы видеть дракона.
       -- Ты ведь понимаешь, как много забыла?
       -- Да, наверное, -- вяло согласилась я. Слова не нужны сейчас, как Степаныч не понимает, зачем слова и разговоры, когда можно смотреть на дракона? Вдыхать его запах? Но Степаныч въедливый... ладно, отвечу. -- Сначала я боялась думать об этом, потом как-то привыкла. Только последние дни...
       Я запнулась, споткнувшись обо что-то, похожее на понимание. Последние дни мы много говорили о моих воспоминаниях. С Ясей говорили.
       -- Последние дни ты забыла о том, что надо бояться, -- продолжил за меня Степаныч. -- Ты захотела вспомнить. Захотела так сильно, что Повелители сочли нужным обезопаситься. Яся классный специалист, но ей не хватает осторожности.
       Слова Степаныча путаются в моей голове. Путаются, смешиваются... вроде ясно все, а чего-то не хватает. Какой-то важной для понимания мелочи.
       -- Начни сначала, -- хмуро предложил Алик. -- Она же ничего не знает. И не понимает.
       -- И то, -- согласился Степаныч. -- Значит, так... что мы знаем, о чем догадываемся, и что из всего этого следует. Первое. Этот мир принадлежит Светлой Империи. Иллам. Высшей расе, говоря их словами. Естественно, раз они -- высшие, все остальные -- скот и быдло. Ты понимаешь, о чем я?
       Нет, я не понимаю. Понимание где-то здесь, близко... словно за стеклянной стеной... вот, рядом -- а не достать.
       -- Мне кажется, я встречалась с... с ними. -- Слово "иллы" не идет на язык. Запрет, вопит что-то внутри, запрет! Забудь, или... или? -- Я не помню, -- шепчу я. -- Только страх.
       -- Страх? -- Алик смешно поднял брови. -- Ты все-таки чувствуешь страх, кошка?
       -- Сейчас уже нет, -- растерянно ответила я. -- Но когда я услышала... это слово... меня скрутило. Сильно.
       -- Все правильно. Вполне в их вкусе, я хотел сказать. -- Алик выплевывал слова, словно жгучую отраву, с исказившимся лицом и ощутимой ненавистью в светлых глазах. -- Конечно, ты встречалась с ними, иначе тебя бы здесь не было.
       -- Это их мир, -- повторил Степаныч. -- Полигон. Экспериментальная площадка. Ты понимаешь?
       -- Да, -- шепотом призналась я. -- Не то, что вы говорите, мне будто мешает что-то. Но смысл -- да, понимаю. Мы -- лишь прах под ногами, это я помню.
       -- Ты попала сюда после промывки мозгов как объект для тренировки. Там, в поселке, тебя взяли под контроль. Твой мозг, понимаешь? Он подчинился им помимо твоей воли.
       -- Они убили мою волю, -- согласилась я. -- Мне кажется, я могла бы вспомнить, как это было. Если бы не страх.
       -- Есть одно средство... очень простое. Твой мозг будет закрыт. К тебе вернется все, что ты забыла. Ты сможешь и помнить, и контролировать себя. Хочешь?
       Хочу ли я?
       -- Не знаю. Я сейчас как не я, голова чужая будто... и страшно, так страшно!
       -- Не бойся, кошка! -- Алик пересел ближе ко мне, почти рядом. -- Ты -- не ты сейчас, да, но ты станешь собой. Настоящей. Будь ты тряпкой, они не стали бы вышибать из тебя память.
       Ох, и жутко мне стало! Прах под ногами, надсадно выл во мне темный ужас, сдохнешь в муках и сгниешь в отбросах, без смысла и без... ПУСТЬ! Пусть, оборвала я пакостный вой, плевать, лучше так, чем жить тем, во что я превратилась.
       -- Ваше право, -- сказала я.
       -- Нет, кошка, не в праве дело. Наше право было -- шлепнуть тебя или отпустить. И оно уже кончилось. Здесь -- зона свободного выбора. Как говорится, колхоз дело добровольное. Может, кому-то больше нравится быть прахом в пыли, чем отвечающим за себя человеком.
       -- Что такое "колхоз"? -- невпопад спросила я.
       -- А фиг его знает, -- отмахнулся Алик. -- Важно то, что сейчас твой выбор станет и твоим приговором. Любой выбор, понимаешь? Или -- или, без отступного.
       -- Эта ваша защита -- она навсегда, так?
       -- С гарантией, -- Алик зло усмехнулся. -- Засекут -- всё. Хана. Потому что снять не смогут ни лаской, ни таской. Разве что вместе со шкурой. Вот так, кошка. Хочешь?
       -- Хочу! -- вскинулась я. -- Давай!
       -- Погоди, -- снова вступил Степаныч. -- Видишь ли, Альо, эта защита тоже... так скажем, чужеродна. Я считаю, ты должна знать это и решать, представляя себе последствия. Хотя, если честно, я и сам их толком не представляю.
       -- Но ведь вы с Аликом защищены?
       -- Мы с Аликом, Алан, Яся, Марик. Из нашего поселка больше никто. Хотя я предлагал еще кое-кому.
       -- Они отказались? -- удивилась я. -- Тогда как случилось, что вы еще живы?
       -- Сдается мне, нас уже записали в покойники, -- ответил Алик. -- Как раз этой ночью. Ты дальше слушай, кошка.
       -- Я постараюсь коротко и по существу, -- продолжил Степаныч. -- В организм вводится порция чужеродных генов от невосприимчивого к ментальному воздействию донора. Мы предполагаем, что в организме реципиента они начинают вести себя подобно вирусу, внедряясь в клетки нервной системы. Не знаю, насколько это предположение соответствует... никто из нас не специалист в таких вопросах. Но факт, что после пересадки реципиент приобретает ментальную устойчивость донора. Проверено на людях и ханнах, так что с тобой должно пройти нормально.
       -- Я ничего не поняла, -- призналась я. -- Кроме результата. Но результат меня устраивает, так что можете начинать.
       -- Я объясню понятнее, -- вдруг подал голос дракон. -- Люди почему-то любят сложные термины, тогда как жизнь по сути своей проста. Уважаемая Альо, моя раса не воспринимает воздействия на мозг со стороны. Я подарю вам свою чешуйку. Когда она рассосется в вашем теле, вы тоже станете защищены от них. Людям хочется объяснить себе, почему так происходит. Но не все ли равно, как именно действует защита, если она действует безотказно? Моя чешуйка станет неотъемлемой частью вашего тела. Вы согласны породниться с драконом, уважаемая Альо?
       Я встала. Не знаю, откуда это всплыло, но я поблагодарила его по всем правилам драконьего этикета. И я видела, ему это приятно.
       Алик тем временем рылся в аптечке и с каждой секундой мрачнел.
       -- Что ты там? -- спросил Степаныч.
       -- Обезболивающего нет, -- растерянно сообщил Алик. -- Дурак, не подумал проверить аптечку! Что же делать, кошка, это ж боль адская, нельзя же так...
       Я не сразу нашла ответ. Просто потому, что мне и мысли не пришло ни о каких обезболивающих. Я забыла, оказывается, о нормальной для людей щадящей медицине, забыла о корабельных медкомплексах и ваннах с биогелем, накрепко забыла, а сейчас вот -- от одного слова! -- вспомнила. Вспомнила, и осознала, сколь чудовищно велики провалы в моей растоптанной Повелителями памяти, и испугалась -- что же еще я забыла? Что сделали со мной? А потом до меня дошло, о чем речь, я как-то сразу вернулась в настоящий момент, к себе нынешней, к себе, потерявшей право если не на жизнь, то на уважение уж точно. И возмутилась:
       -- Прогуляйся до вашего поселка и освежи память! Анке правильно сказала, после таких дел не лечить надо, а живьем в землю закапывать.
       -- Анке никогда так не сказала бы. И никогда не стала бы подстрекать людей к расправе. Очередная забава высшей расы. Такая же, как и с тобой.
       -- Алик, я не знаю, может, это и была их забава, но мне от этого не смешно. Честное слово. По всем известным мне законам за то, что я там у вас натворила, возмездием может признаться только смерть. А если это не моя вина, а... их забавы... это же еще хуже! Получается, что я в любой момент могу натворить таких дел, что мало не покажется! Алик, что угодно, только не это! Пожалуйста!!!
       -- Успокойся! -- Степаныч сгреб в кулак мою шкуру и тряхнул так, что я чуть не прикусила язык. -- Истерику развела. Сделаем на живую, раз уж так вышло. Потерпишь. А ты тоже... паникер, тьфу!
       Степаныч достал плоскогубцы и переглянулся с драконом:
       -- Ну, с Богом, что ли?
       Тяжелые драконьи лапы опрокинули меня и прижали к земле. Не то что дернуться, пошевелиться, и то -- никак.
       -- А тебе не будет больно? -- спросила я дракона.
       Степаныч напрягся, выдергивая из драконьей лапы чешуйку.
       -- Для меня это не боль, -- сообщил мне дракон. -- Боль -- совсем другое. Ты не смотри на них. Смотри мне в глаза.
       Глаза дракона -- ярко-зеленые и блестящие, как броня новехонького катера. Такие же непроницаемые. Невыразительные. Не выражающие ничего -- ни интереса, ни сочувствия, ни любопытства. Орган зрения и ничего более. Хорошо. Я почувствовала, как чьи-то руки оттягивают мне кожу на плече, надрезают... медленно и тяжко вползает в надрез драконья чешуйка... вползает, разрывая ткани, снимая кожу с напрягшихся мышц, а зеленая пелена драконьего взгляда плывет перед глазами и колышется, как тягучие волны океана на Ссс, родной планете ящеров. Я вспоминаю пиршество илла. Нет, не вспоминаю -- слишком резкий рывок боли словно бросает меня снова в тот ужас. Что боль, ерунда. Дело привычки. Но вынести еще раз их наслаждение моей болью... нет!
       Я слышу свой крик, или он вспоминается мне? Прошлое возвращается ожившим кошмаром. Что боль... дракон прав, боль -- не это. Не то, что чувствую я сейчас. А то, что оживает во мне через вой и слезы, прорастает сквозь тихую ругань Алика и зеленые колодцы драконьих глаз. Отец. Чак. Блонди. Телла. Рах. Пещерники и ханны, падающий охладитель, след камнегрыза в чистом пространстве. Мама. "Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки, соблаговолите сделать хотя бы формальный выбор". Изумрудные сумерки ящерьего мегаполиса, полосатый серп Коктейля в загроможденном небе Нейтрала, слепящая белизна одиночки на ханнском курьере.
       Сэйко. Мягкий кожаный сапожок над моими глазами. "Ты ведь знаешь, как казнят ящеры? Я попрошу для себя твою шкурку".
       Будь ты проклят, илл!
       Как это больно, как больно -- вспоминать!
       Даже больнее, чем забыть...
       Два зеленых огня горят в темноте надо мной. Почти как люминоспейс. Дракон. Дракон смотрит на меня...
       Значит, уже ночь. Я пробую шевельнуться. Сажусь. Ни боли, ни слабости. Только какая-то странная неуверенность, словно мое тело -- не совсем мое. И мучительное осознание бессилия.
       -- Надо выбираться отсюда.
       -- Легко сказать, -- откликается из-за драконьего бока Алик. -- Сидели б мы здесь, если бы можно было выбраться, как же!
       -- Пусть уважаемая Альо сходит к кораблю, -- с церемонной вежливостью предлагает дракон.
       -- Толку, -- фыркает Алик. -- Он же никого не подпускает.
       -- Не так, -- возражает дракон. -- Он не подпустил никого из приходивших к нему. Но разве туда ходил хоть один свободный капитан? А ведь это корабль свободного капитана, ты сам назвал мне знак Нейтрала на нем. Пусть уважаемая Альо сходит.
       -- Да что ж, пускай сходит, -- подал голос Степаныч. -- Даже если он ее и не пропустит, мы можем узнать что-нибудь новое. Сходи, Альо.
       Нейтрал?
       -- Что за корабль?
       -- Посмотришь, -- пожав плечами, ответил Степаныч. -- Кто лучше тебя разберется?
       Корабль свободного капитана...
       -- Кто бы это мог быть? -- пробормотала я. -- Давно он здесь?
       -- Мы набрели на него незадолго до твоего появления. А уж сколько он там... не похоже, что очень давно.
       Может, Телла, подумала я, ведь Ран-то здесь. Впрочем, это может быть кто угодно -- мало ли свободных капитанов пропадает бесследно. Глупо надеяться...
       -- А ты не полетишь с нами? -- спросила я дракона.
       -- Я не могу летать, -- ответил он. Так спокойно ответил, словно не о жизни его речь, а о пустяках каких-нибудь. Я охнула, вглядевшись: теперь я вижу, крылья дракона лежат неправильно. Не полураскрыты, как показалось мне сначала, а неестественно вывернуты. Он такой же пленник здесь, как и мы. Драконы не могут жить без полета. На самом деле не могут. Вернувший мне память дракон умирает. Медленно умирает, и единственное, что он еще может -- и делает! -- делиться своими чешуйками. Дарить частички себя таким, какой была я всего несколько часов назад.
       -- Прости.
       -- Не огорчайтесь за меня, уважаемая Альо. Будь иначе, я не смог бы помочь никому из вас. А ведь это самое малое, чем могу я искупить свою великую глупость.
       -- Если выберемся... могу я чем-то помочь?
       -- Что мне поможет? А с иллами вы посчитаетесь и без моей просьбы. За всех, кто оказался здесь.
       -- Ты так говоришь, друг, будто выбраться отсюда -- раз плюнуть, -- в словах Алика была бы насмешка, если бы не горькая тоска, пропитавшая голос.
       -- У капитана Альо есть шансы с этим кораблем.
       Шансы?
       -- Почему ты так говоришь? -- опередил мой вопрос Степаныч. -- Ты что-то знаешь?
       -- Я бывал на Нейтрале, -- сердито ответил дракон, -- и встречался кое с кем из капитанов. Если бы я видел тот корабль сам, я мог бы сказать, что знаю что-то -- или не знаю ничего. Но с ваших слов я не могу уверенно обозначить свои предположения. Поэтому я и сказал только то, что сказал.
       -- Ладно, извини, -- вздохнул Степаныч. -- Сходим, посмотрим...
       -- Мы вдвоем сходим, -- тихо сказал Алик. -- Ты, Илья Степаныч, в поселке нужнее. А послезавтра вечером здесь же встретимся.
       -- Махинатор, -- снова вздохнул Степаныч. -- Всегда-то ты все учтешь.
       -- Какой есть. А ты, Альо, поспи пока.
       Не думаю, что смогу сейчас заснуть, хотела сказать я. Но дракон наклонил голову, и сверкающие его глаза поймали мой взгляд.
       -- Он прав, уважаемая Альо. Он опирается на собственный опыт, и он прав.
       -- Хорошо, попробую, -- пробормотала я. И, кажется, тут же и уснула.
       Алик разбудил меня в почти непроглядных сумерках. Для него, конечно, непроглядных. Я-то видела и дракона, казавшегося сейчас, с закрытыми глазами, мертвым холмом, и притулившегося у его бока Степаныча, и сверток в руках Алика, аппетитно пахнущий жареным кроликом. Я видела, но я прожила жизнь среди людей и знала, что Алик мог найти меня разве что на ощупь. Сильно же ему не терпится.
       -- Ешь, -- прошептал Алик.
       Я оторвала половину кролика, отдала ему. Сейчас я остро чувствовала, как тяжело дался мне вчерашний день, но Аликово нетерпение оказалось заразным. Я проглотила свою порцию, почти не жуя, и Алик не намного от меня отстал. Не скажу, что за это время так уж развиднелось. Ну, я-то разгляжу дорогу, а Алик, наверное, знает, что делает.
       -- Ну что, капитан Альо, двинули?
       Дракон приоткрыл один глаз, прошелестел чуть слышно:
       -- Удачи.
       -- Спасибо, -- ответила я. -- Веди, Алик.
       Да, он знает, что делает. Или помнит дорогу наизусть, или видит почти так же, как я. И еще он умеет собраться и держать дыхание: я не думала, что человек может задать такой хороший темп. К рассвету мы прошли изрядное расстояние, а посветлу Алик еще прибавил шаг. К полудню мы глотнули воды на ходу. И он сказал первые слова за весь наш путь:
       -- Твоего дружка ханна этот корабль чуть не убил. Он ведь настырный, мяукнул чего-то в ответ на предупреждение и попер напролом. Но реакция у него, я тебе скажу! От лазера увернуться!
       -- Элементарно, -- фыркнула я. -- Это вы видите только сам выстрел. А ханн воспринимает импульс команды и знает, что выстрел будет. А что за предупреждение?
       -- Обычное. Знаешь, как на любом охраняемом объекте. Типа: "Остановитесь, у вас нет допуска".
       -- И что Ран?
       -- А ничего! -- В голове Алика досада. Можно подумать, он хотел, чтобы Рана корабль пристрелил. -- Откатился назад, воняя припаленной шкурой.
       -- А остальные?
       -- Перепробовали известные допуски. Без толку, естественно. Не знаю, что ты сможешь там сделать.
       -- Скорее всего, ничего не смогу. Свободные капитаны защищают свои корабли достаточно надежно, чтобы не бояться незваных посетителей.
       -- Но дракон почему-то считает, что у тебя есть шанс.
       -- И это не дает тебе покоя, -- пробормотала я. -- И мне тоже. Далеко еще?
       -- Не очень. Прибавим?
       -- А сможешь?
       -- Запросто!
       Мы снова прибавили шаг, я даже зауважала Алика: человеку нелегко соревноваться с ханной в быстроте и выносливости, а я в этом истинная ханна. Но мне не давал покоя еще один вопрос.
       -- Алик?
       -- Ммм?
       -- А почему это иллы разрешают дракону делиться чешуйками? Им что, очень хочется потерять над вами контроль?
       -- Мы думали об этом, -- признался Алик. -- И не придумали ничего умнее того, что иллы изучают и это тоже.
       -- Как можно выйти из-под контроля?
       -- И как вернуть контроль. Иначе, сама понимаешь, они бы грохнули и дракона и всех нас. Или, если дракон нужен им еще для чего-то, посадили бы его в клетку.
       -- Но тогда они должны сейчас следить за нами.
       -- Ну и что?
       Нахальство -- второе счастье, так, что ли?
       -- Как это ну и что? Ты меня куда ведешь?!
       -- Альо, ты что, совсем того? -- Алик останавился. -- Ты разве не понимаешь, что все мы здесь под колпаком? Если спрятаться невозможно, это ведь не значит, что нужно сидеть по углам и не дергаться!
       Да, это значит, что нужно наводить их на корабль!
       -- Или ты думаешь, что они про корабль не знают? Так вот -- знают. И им зачем-то нужно его открыть. Временами они гоняют туда новичков, допуски пробовать.
       -- Алик... а ты уверен, что нас туда не гонят?
       -- Уверен. Ты, когда под контролем, себя не помнишь. А что с людей драконья защита не снимается -- уже проверено. Пошли, хватит болтать.
       Интересно, подумала я, почему они меня туда не гоняли? Или гоняли, но под контролем, и я не помню? Жаль, не узнаешь...
       Степь незаметно переходила в холмы, горизонт приблизился, ветер усилился и стал посвистывать, жухлая трава под ногами становился все выше, и каждый наш шаг сопровождался тихим треском сминаемых жестких стеблей.
       И в какой-то момент в этот треск и в посвист ветра вплелся скрежет. Далекий, почти на краю слышимости, металлический скрежет. Я схватила Алика за руку:
       -- Слышишь?
       -- Еще нет. Я услышу минуты через три.
       Минуты через три скрежет стал резок и отчетлив -- рваный, скребущий по нервам, до жути неправильный здесь звук. А еще через пару минут мы вышли на вершину холма -- и я увидела...
       Скрежетал полуоторванный кусок обшивки -- мятая, искореженная тускло-серая полоса, свисавшая со стабилизатора. Ветер тер ее о выступ антенны. И еще здесь, в каких-то пятидесяти метрах от корабля, слышалось тонкое дребезжание: вибрировали на ветру искореженные, изломанные вдрызг ракетные стойки.
       Да, кораблик выдержал нелегкий бой...
       И в этот миг узнавание пронзило меня. Сначала радостное... но я тут же поняла, что может значить этот корабль на этой планете.
       Словно во сне, я шагнула к нему.
       -- Стой, -- Алик вцепился мне в плечо, -- убьет!
       Я отшвырнула его и помчалась вниз. Чуть не всем телом впечаталась в сенсоры у аварийного люка и выдохнула, задыхаясь и плача:
       -- Доступ... это я, Альо.
       И люк открылся. Корабль моего отца впустил меня.
      

    10. ПОТЕРЯННОЕ НАСЛЕДСТВО

      
       "Вик... или ты, девочка моя! Кто-нибудь из вас доберется сюда, я знаю".
       Я сижу в кресле отца в рубке. Я слушаю его голос. Торопливый, севший от усталости, тусклый, как небо этого мира.
       "Мне не повезло. Иллы готовят войну, теперь я знаю точно. Запись под кодом "007" в папке "Киберы", пароль "альянс". Ту же запись сейчас пытается доставить на Землю один мой друг с Иллувина, но его шансы с самого начала были меньше моих. А мне, видно, уже не добраться до вас. Простите, прощайте, и удачи вам".
       Прощай... я добралась сюда, но вряд ли ты хотел, чтобы это случилось именно так.
       Вход-контроллер трезвонил вовсю, я спохватилась и впустила Алика.
       -- Ну ты, кошка, даешь! -- восторженно завопил он, едва войдя. -- Я уж думал, ты меня до утра у люка промурыжишь! Так это что, твой?
       -- Не знаю, -- буркнула я. -- Корабль, информация о капитане с момента посадки.
       -- Бортовой журнал, -- доложил корабль. -- Вывожу воспроизведение.
       В углу пультового дисплея загорелась дата. "Полное тестирование", -- сказал отец.
       Я вглядывалась в бегущие снизу вверх столбцы. Красного не так уж много. Не так уж, но... Топливо, вооружение, боезапас, поля... шансов выдержать бой и дотянуть до Нейтрала у отца не было.
       Но что он решил? Я ждала, затаив дыхание. Мог он затеряться здесь? Может, он и сейчас где-то в городе?
       Но тогда он вернулся бы сюда!
       Когда перед глазами остановилась сводная таблица, отец хмыкнул (я с трудом сдержала стон, отчетливо вспомнив эту его манеру озвучивать затруднительную ситуацию); хмыкнул, просвистел себе под нос несколько нот старинного спектакля "Суперзвезда" ("Что с тобой, Альо?" -- испуганно спросил Алик); и, коротко выдохнув, заговорил все тем же торопливым и тусклым голосом:
       -- Дозапись под личный код: совершил вынужденную посадку. Вставь координаты. Предполагаю, что планета является базой Империи. Дальнейший полет при почти стопроцентной вероятности встречи с противником считаю по результатам тестирования бессмысленным. Выхожу на разведку. Дальнейшие решения по обстановке. Конец записи. Консервация. Автозащита -- усиленный режим. Допуск -- по всем известным кодам СБ Конгломерата и ИО Триали. Полный допуск... добавь к Альо Вика, Никольского и Теллу. При несанкционированном проникновении -- самоликвидация. Всё.
       -- Всё? -- машинально переспросила я.
       -- Нет, -- ответил корабль. -- Последней информацией о капитане является запись выхода. Вывожу воспроизведение.
       Отец спрыгнул из аварийного люка, отошел от корабля, остановился на мгновение. И решительно зашагал к вершине холма. Я ждала. На полпути к вершине он должен обернуться.
       -- Альо, что с тобой? -- снова спросил Алик.
       -- Заткнись или убирайся! -- заорала я.
       Он обернулся. Взгляд его обежал окрестности, не задержавшись на корабле, и через минуту он уже был на вершине. Обернулся еще раз и сбежал вниз.
       За тот самый холм, с которого спустились сюда мы с Аликом.
       На какой-то миг я почти поверила, что еще смогу найти его.
       И в этот самый миг с серого неба упал катер.
       Я застонала.
       Но отец всегда был быстр, и он ждал атаки. За холмом вспыхнуло сверкающее марево взрыва. Вспыхнуло и погасло.
       -- Сработало личное взрывное устройство капитана, -- сообщил корабль.
       -- Вижу, -- буркнула я.
       -- Воспроизведение окончено, -- продолжил корабль. -- Катер противника не взлетел, информации от капитана не поступило. Я делаю вывод, что капитану удалось самоликвидироваться, повредив при этом противника.
       -- Умник, -- я встала, подошла к рундуку и достала коробку с пайком для Алика. -- На, поешь.
       -- Кто это был? -- спросил Алик. -- Ты знаешь?
       -- Капитан Три Звездочки, -- ответила я. -- Мой отец. Не спрашивай ничего сейчас. Дай в себя прийти.
       -- Что ж, я бы сказал, что ему повезло, -- медленно проговорил Алик. -- Лучше так...
       Я сама знала, что лучше так. Учитывая же работу отца на СБ, только так и должно было быть. Ему повезло. В его мозгу не звучали голоса Повелителей, он никого не предал и не убил никого из друзей. А я... да не настолько же я глупа, чтобы до сих пор надеяться! Всё это время...
       Или настолько? Иначе откуда эта пустота в душе? Отец, отец...
       -- Катер в порядке? -- спросила я.
       -- Катер после отлета с Нейтрала не использовался, -- сообщил корабль.
       -- Значит, в порядке. Внешний обзор, сканирование.
       -- Чисто.
       -- Распоряжения капитана в силе. Пошли, Алик.
       Алик отложил недоеденный салат. Спросил недовольно:
       -- Куда?
       Ясно, устал... держался долго, а тут только присел...
       -- Здесь хороший медкомплекс, Алик. Понимаешь, я... может, успеем? Ясю и Марика.
       -- Эх, кошка, -- вздохнул Алик. -- Марика, наверное, сожгли уже. А Яся... Анке сказала, вопрос нескольких часов... вряд ли сутки.
       -- Алик! Я же сказала -- хороший медкомплекс! Не стандартный! Полетели, Алик.
       Я втолкнула его на пассажирское место, впрыгнула за пульт и взмыла в небо.
       У отца на корабле хороший катер, я так и не завела себе такой же. С хамелеон-системой и режимом противодействия слежению. Смешно, я только сейчас поняла, насколько больше он подходит для шпионских поручений, чем для обычной работы свободного капитана. Странно, почему отец не воспользовался катером, собираясь на разведку?
       Мы мчались к поселку, невидимые в ночном небе, и душа моя пела. Вопреки всему. Как же я соскучилась по полету! Соскучилась... да я ведь всё это время даже не помнила, как это -- летать! Это не боль, вспомнила я дракона. Боль -- не это. Да, вот боль: оказаться прикованным к грунту -- и помнить, как когда-то мчался в свободном пространстве... что сделали они с тобой, друг мой дракон! Что сделали они со мной, с Ясей, с Аланом... со всеми, всеми, кто живет здесь прахом под ногами... с отцом!
       -- Где садиться?
       -- У Алана за домом сможешь?
       Ну и вопрос! Обидеться впору. Ну да что с него взять.
       Я вписалась как раз между сеновалом и кроличьей ямой, и Алик уважительно присвистнул. Что б ты понимал, тоскливо подумала я. Мне стало страшно. Очень.
       -- Я подожду здесь, -- сказала я.
       -- Ты не против, если я Степаныча прихвачу и Алана?
       -- Конечно. Нам еще запись слушать.
       -- Какую запись? -- глаза Алика зажглись неуемным любопытством. И кто за язык тянул, выругала себя я. И ответила:
       -- Сама не знаю. Важную. Ты поскорее, ладно?
       -- Не боись, кошка, мигом слётаю!
       Он, и правда, обернулся быстро. Яся оказалась еще жива. Я думаю, это здорово прибавило ему прыти. Я пристегнула Ясю к пассажирскому креслу, а остальных прогнала в грузовой отсек. И взлетела плавно и осторожно, даже дыхание, кажется, затаила. Яся очень плоха, и малейший толчок может завершить дело. Ничего... ничего, я довезу... не знаю, смогу ли потом посмотреть ей в глаза, но вытащить -- вытащу!
       Обратный полет показался мне очень долгим. Пару раз чудилось, что Яся уже не дышит, и тогда я с трудом удерживалась от искушения дать полную скорость. Ничего. Дотянем. Перегрузки добьют ее вернее.
       Мы дотянули. Только опустив Ясю в биогель и услышав жужжание сканера, я перевела дух. И вспомнила об остальных: грузовой отсек не открывается изнутри. Ладно. Не думаю, что они обидятся на задержку.
       Я открыла грузовой люк и спросила:
       -- Завтрак?
       -- Яся, -- резко ответил Алан.
       В глаза мне он старался не смотреть. Ну, понятно...
       -- Ты имел когда-нибудь дело с медтехником?
       -- Нет. Но нас учили.
       -- Ладно, пойдем.
       Степаныча и Алика я в медблок не пустила. Нечего им там делать, и двоим-то развернуться негде. Впрочем, они особо и не спорили. Я дала им по пайку и предложила размещаться в рубке -- только не на капитанском месте.
       А Алана я пропустила вперед. Хотя толку... он, наверное, давно забыл ту малость, которой их учили. Остановился у края ванны и смотрел, судорожно сглатывая. Побелел весь. Медтехник опустил Ясю почти на дно, и в прозрачной толще геля концентрировались питательные тяжи. Медтехник работал.
       -- Прогноз? -- спросила я.
       -- Благоприятный. Реанимационный комплекс пройден успешно, на полное восстановление потребуется около пяти стандартных часов. Ожидаемый расход ресурса девятнадцать процентов.
       Будь у меня на "Мурлыке" такой медкомплекс, мелькнула непрошеная мысль, я могла бы пройти игру до конца. Хотя ничего бы это не изменило.
       -- Останешься здесь? -- спросила я.
       -- Понятно, -- буркнул Алан.
       Я принесла ему паек, вернулась в рубку и выдала прогноз Алику со Степанычем. Увидела облегчение на их лицах. И обрадовалась, что они обошлись без словесного выражения этого облегчения. Может быть, и у них мелькнула мучившая меня мысль: отведи они меня к дракону раньше... Хотя бы днем раньше! И все могло сложиться иначе.
       -- Алик говорил о какой-то записи, -- чуть помявшись, сказал Степаныч. -- Что за запись, Альо?
       -- Сама еще не знаю, -- ответила я, доставая себе паек. -- Запись, которая два года назад была горячей. -- Настолько горячей, что из-за нее погиб отец. И, наверное, тот его друг с Иллувина. Мне расхотелось есть. Я выбрала тюбик рыбного пюре, села на отцовское место и скомандовала: -- Папка "Киберы", код записи "007".
       Передо мной материализовалась проекция сенсорного коврика, дисплей замигал алым и потребовал пароль. "Альянс", -- вывела я когтем по призрачной красной поверхности.
       Коврик исчез.
       -- Вывод записи начат, -- сообщил корабль.
       Рубку заполнили чирикающие звуки "светлого ильвинга" -- церемониального языка иллувинской элиты. Алик выругался.
       -- Не мешай, -- буркнул Степаныч.
       Я поморщилась, кинула Алику разговорник. Студент! Чему их учат? Хотя, конечно, светлый ильвинг... Я и сама понимаю с трудом. Но суть ухватывать успеваю.
       Похоже на отчет о проделанной работе. Длинный и торжествующий перечень успехов, перемежаемый перспективами на будущее. Организация катастрофы у муравьев -- и три подразделения штурмовиков, набранные из уцелевших. Миссия помощи на Ссс -- и полный контроль над политикой ящеров. Результаты исследования внушаемости камнегрызов. Планы использования. Оценка возможности раскола традиционной идеологии драконов. Планы уничтожения. Предварительные условия военного союза с ханнами. Перспективы. Акции невидимок на Земле, Триали и Элэммадине. Проникновение в биржевую сеть Нейтрала. А напоследок -- сведения о готовящемся эксперименте пещерников в системе Рахалт и предложения по его корректировке.
       -- Конец записи, -- сообщил корабль.
       -- Да, это жжется, -- после минутного молчания пробормотал Степаныч.
       -- Может быть, уже не очень, -- через силу ответила я. -- Два года прошло.
       -- Ты не понимаешь, -- быстро возразил Степаныч. -- Даже если все это уже известно. Все факты, я имею в виду! Все равно эта запись бесценна, потому что она имеет силу юридического доказательства. Альо, ты не представляешь, как сильно можно прижать Империю, выбрав удачный момент и подходящую аудиторию для ее обнародования!
       -- Если так, ее нужно доставить, -- выдохнул Алик.
       -- Для начала нужно сделать два десятка копий, -- фыркнула я. -- Тогда будет надежда, что лет через сто одна из них попадет по адресу. Если бы был шанс ее доставить, она была бы доставлена еще тогда. Уж поверьте! Что толку, если она попадет в руки иллам или останется болтаться хламом в космосе.
       -- Альо права, -- решительно сказал Степаныч. -- Но Алик прав сильнее. Эта запись -- бомба по Империи. Хорошая бомба. Я очень хочу надеяться, что еще не поздно ее использовать. Ребята, у нас появилась цель, ради которой стоит сворачивать горы. Значит, так! Пункт первый -- копии. Столько копий, сколько инфочипов сможем найти. По копии каждому надежному человеку, в каждое место, на которое может обратить внимание десант... это я беру на себя.
       Я открыла бардачок в подлокотнике:
       -- Инфочипы есть. Могу сразу запустить копирование.
       -- Прекрасно! Пункт второй -- передать сигнал.
       -- Сигнал с поверхности планеты не пройдет без передатчика на орбите, -- сообщила я прописную истину. -- Забыли?
       -- Не знал, -- Степаныч покачал головой, -- никогда не интересовался техническими подробностями.
       Зря, хотела сказать я. Но не сказала. Может, Степанычу это и близко не надо было в прежней его жизни. Спросила:
       -- Пункт третий будет?
       -- Этот корабль. Что нужно тебе, капитан Альо?
       Я задумалась. Смогу ли я долететь хоть куда-нибудь? Просто вырваться, уйти от этого мира? Слишком мало данных для прогноза.
       -- Прежде всего топливо.
       -- Топливо?
       -- Метаокс. Баки почти пусты.
       -- Сказала бы уж сразу, звездочку с неба, -- фыркнул Алик.
       -- Здесь метаокса должно быть до чёрта, -- отрезала я. -- Он ни на что больше не годен. Запаса одного вашего "Киото" хватило бы заправить десяток таких корабликов, а сколько всего сюда садилось...
       -- Да? -- перебил меня Алик. -- А иллам дармовой метаокс не нужен?
       Ох ты... а ведь парень прав. Умник долбаный.
       -- Есть у меня одно предположение, -- обнадежил меня Степаныч. -- А доставить сможешь?
       -- Катер на ходу.
       -- Ладно. Топливо, считай, будет. Еще что?
       -- Боезапас. И ремонт вооружения.
       -- Ремонт -- это безнадежно. Ни аппаратуры, ни надежных специалистов. Да и боезапас взять, я думаю, неоткуда.
       Уж будто я думаю по-другому!
       -- Корабль, запись подходов к планете, -- запросила я.
       И увидела бой. Последний бой отца.
       Четверо... нет, шестеро. Я зашипела. Потом сказала:
       -- Знакомые всё морды. Что ж, по крайней мере, с одним из них я поквиталась. Мелочь, а приятно.
       Отца зажали в классическую "коробочку" четыре модифицированные "гадюки". Я видела уже эту модификацию -- с жерлами плазмометов спереди и спиралью трассера над боевой рубкой. И даже здорово ее потрепала. Правда, она была одна против меня, в паре с тем самым "ежом", что болтался сейчас в сторонке, охраняя уродца-захапника и почти безоружное блюдце имперского курьера.
       Отец стрелял и маневрировал с удивительной при его быстроте аккуратной точностью. Профи, гордо подумала я. Правда, его противники тоже были профи, уж я-то знаю. И... жаль, но знаю и то, чем закончится для отца этот бой.
       "Гадюки" стреляли как-то лениво, изредка... не стреляли, а постреливали. Скоро я поняла, почему. Они не выцеливали ни рубку, ни баки -- только вооружение. Отца хотели захватить вместе с кораблем. И с наименьшими повреждениями. Что ж, это ставило его в выгодное положение -- насколько вообще можно говорить о положении корабля, зажатого в "коробочку". Он-то стрелял на поражение.
       Он успел разнести одну гадюку на осколки, у другой выжег сенсоры, "коробочка" в результате превратилась в "клещи", а из клещей вырваться проще. Но не в том случае, когда нечем и не из чего стрелять. "Гадюки" знали, что делали. И они здорово координировали стрельбу, никогда я не видела таких слаженных действий. Я понимала, почему отец пошел на вынужденную. "Клещи" теснили его к атмосфере, а сверху надвигался ощетинившийся стволами еж, и единственный свободный путь был -- резко вниз. Да, это почти капитуляция. Да, он не мог не понимать, что на грунте его возьмут тепленьким. Потому и взял с собой взрывник, выходя в почти безнадежную разведку. И потому же не взял катер: от боевого корабля в нем не скроешься и не защитишься, а на своих двоих можно и затеряться. Если повезет. Отцу не повезло, но ведь и не это было главной его целью. Он хотел сохранить корабль. Информацию. Запись эту треклятую!
       Мы долго молчим. Я благодарна Степанычу и Алику за это молчание. Алику особенно!
       Что ж, отец, твой шанс сыграл. Теперь наша очередь. По крайней мере, тогда здесь не было планетарной обороны.
       -- Ограничимся топливом, -- медленно сказала я.
       -- Ты хочешь прорываться? -- потрясенно спросил Степаныч.
       Я огрызнулась:
       -- А у нас есть выбор?
       -- Выжить, -- словно через силу выдавил Степаныч. -- Дождаться помощи.
       -- Не думаю, что у нас здесь больше шансов дождаться своих, чем у Альо -- долететь, -- возразил Алик. -- Возьми меня с собой, кошка, а?
       -- Нужен ты в полете, -- нахмурился Степаныч. -- Уж если кто и пригодится, то скорей Алан. А еще лучше -- Ран.
       Еще они места на моем корабле будут делить!
       -- Я могу взять пассажира. Но именно пассажира. Управления он не коснется ни в каком случае.
       -- Даже если ты погибнешь?
       -- Тем более, если погибну. Такая блокировка есть у каждого свободного капитана.
       -- Не вижу смысла, -- буркнул Алик.
       -- Защита от пирата, так это обычно называют. Хотя на деле скорее не от пирата, а от конкурента.
       -- А против тебя она не подействовала, потому что ты его дочь?
       -- Нет. Он дал мне полный допуск. Но это не значит, что я тоже могу раздавать допуски. Полный допуск -- это еще не передача прав. Так что тот, кто полетит со мной, будет всего лишь дополнительным грузом. Решайте.
       -- Я полетел бы на любых условиях, -- быстро сказал Алик. -- Хоть грузом. Хоть в грузовом трюме! Не могу я больше здесь!
       -- Держать не буду, -- пожал плечами Степаныч. -- Хочешь, лети. Если Альо возьмет. Но мое мнение -- обоим вам лучше остаться здесь. Лезть без вооружения через заслоны иллов просто глупо. Глупо и...
       -- Я полечу, -- оборвала я Степаныча. -- И Алика возьму, если не боится. На этом корабле два спасательных кокона. Только я не вижу смысла в нашем споре, пока нет метаокса.
       -- Метаокс есть, -- сообщил Степаныч. -- Наш друг дракон спит на топливных баках.
       -- У него-то откуда?!
       -- С "Киото". Тогда он еще летал, крылья ему позже перебили.
       -- И ты молчал?! -- взорвался Алик.
       -- А о чем было говорить?
       -- Так ведь нужно лететь, пока ночь! -- заорал Алик. -- А мы тут время теряем на болтовню!
       -- Какая разница, когда лететь. Только потому, что мы здесь ночами спим...
       Я встала.
       -- Хватит спорить, Алик прав. Иллы не любят ночь. Полечу.
       -- Я с тобой, -- вскочил Алик.
       Я только усмехнулась, когда он занял пассажирское кресло. Не иначе, боится, что улечу без него. Прямо на катере.
       И верно, первое, что он спросил, когда мы ложимся на курс:
       -- Ты, правда, согласна?
       -- Взять тебя с собой? -- я фыркнула. -- Да без проблем. Если не боишься погибнуть в космосе или снова попасть в руки иллам.
       -- Ты ведь не боишься!
       -- Я боюсь. Лететь без вооружения -- чистое самоубийство, Степаныч прав.
       -- Ты прорвешься, -- сказал Алик. Не очень-то уверенно сказал.
       -- Лучше на это не рассчитывай. Не хочу, чтобы в свои последние секунды ты обвинил в неудаче меня. Я не готова отвечать за чужой выбор. Подумай, Алик.
       Алик честно задумался. Секунды на три. И выдал:
       -- Ну, может ведь получиться и так, что в свои последние секунды я горько пожалею, что не рискнул полететь с тобой. Мы ж и здесь по ниточке ходим. А ты в любом случае сделаешь все возможное, так что обвинять тебя будет чистым скотством.
       Вот балбес... ведь не верит, что опасно, в мыслях уже на Земле с победой. Ладно, пусть...
       Дракон не спал. Я видела, как он вскинул голову, уловив наше приближение. Я опустила катер на край оврага, и его глаза оказались вровень с моими.
       -- Ты знал? -- спросила я.
       -- Я не исключал такую возможность, -- ответил дракон. -- Я слышал о тебе. И о нем. Он погиб?
       Я сглотнула закупоривший горло горький ком.
       -- Да.
       -- А ты прилетела за метаоксом?
       -- Да, -- кивнула я. -- Дашь?
       -- Я чувствую некоторую ответственность за тебя, капитан Альо. Да, я отдам тебе этот метаокс. Лучшего применения ему я все равно не найду.
       Мне и манипуляторы не понадобились, дракон сам вдвинул четыре бака в грузовой отсек катера. Осталось закрепить. И попрощаться.
       -- Прости, что я так тороплива, -- сказала я. -- Спасибо тебе. Мне жаль, что я не могу тебе ничем помочь.
       -- Ты помогла. Я ощутил себя нужным. Удачи тебе, капитан.
       Мы вернулись на "Три Звездочки" с первым лучом рассвета.
       В капитанском кресле сидела Яся.
       -- Альо, -- неуверенно начала она, -- я не знаю, что сказать. Я рада за тебя. Но, наверное, надо посочувствовать.
       -- Стоит ли? -- я тоже, если честно, не знала, что сказать. -- Сочувствовать нелюди...
       -- Не говори так!
       -- А как? Моя вина перед тобой не из тех, за какие можно просто извиниться.
       -- Я не считаю тебя виноватой, -- тихо, но решительно сказала Яся. -- И, пожалуйста, хватит об этом.
       -- Хорошо, -- я повернулась к Степанычу. -- Что еще нам осталось решить?
       -- Ты берешь Алика?
       -- Пусть летит, если хочет.
       -- Алик?
       -- Лечу, конечно!
       -- Ну, раз так, -- Степаныч пожал плечами, -- основное ясно, а детали, как говорится, по ходу. Удачи вам, ребята.
       -- Подбросить вас до поселка?
       -- Незачем. Взлетать ночью будешь?
       Я не успела ответить.
       Рядом с нами завис илловский катер.
       Сражаться нечем, и все же я надела шлем. "Боевая готовность", подумала я, с новым восторгом ощущая пощипывание кожи под датчиками. Посмотрим.
       -- Откуда им знать, что мы здесь? -- пробормотал Алик. -- Это может быть просто проверка...
       Я даже слов не стала тратить на такую глупость. Проверка, ха! Удивительнее, что катер они не накрыли, ни в первый полет, ни во второй. А за кораблем могли и следить.
       Катер опустился на краю нашей защитной зоны. Спустился трап, вышел илл, неторопливо оглядел "Три Звездочки" и сказал:
       -- Мы знаем, что вы здесь. Выходите. Покоритесь воле Повелителей и будете прощены.
       -- Кто-нибудь хочет выйти? -- порядка ради спросила я.
       Никто не ответил.
       Тогда я подняла корабль. По косой, чтобы пролететь прямо над иллом и его катером. И переключилась на плазменные движки.
       Я чуть не упустила их. Опаленный плазменниками катер дернулся влево-вверх, торможение вдавило меня в кресло, сзади чертыхнулся Алик, но мне не до него, катер уходит, я виляю вслед... сейчас я должна висеть прямо над ним!
       -- Посадка, -- шепчу я. Шепчу, сама не веря...
       Садиться на плазменных движках -- тонкий и сложный маневр. Но не от сложности меня бьет дрожь. Посадка на плазменниках -- запретный прием. Способ выжечь все живое под кораблем. Подсудное дело. Не думала, что когда-нибудь пойду на это. Корабль тряхнуло, повело вбок, прибавить мощность до пика... продержать минуту... до нуля... и на последнем запасе -- мягко вбок и вниз. Корабль качнулся, вжимаясь в грунт рядом с оплывшим остовом катера Повелителей. Я закрыла глаза и медленно выдохнула.
       -- Ну ты, кошка, даешь, -- прошептал Алик.
       На меня напало вдруг чисто ханнское бешенство.
       -- Я такая же кошка, как ты мартышка!
       -- Альо! -- Алик расхохотался, раскинув руки, -- ради твоих прекрасных голубых глаз я готов объявить себя орангутангом! Разве мог я мечтать, что увижу такое! Вот это я понимаю, жизнь прожита не зря!
       -- Посадка на плазменных движках, -- сухо прокомментировал Степаныч. -- Пожизненная дисквалификация с конфискацией корабля, при наличии жертв смертная казнь.
       -- И верный волчий билет для членов экипажа, -- добавил Алан.
       -- Ого! -- Алик присвистнул и отдал мне честь. Неправильно, зато от души. -- Ты знала?
       -- По-твоему, капитан может не знать законы? Только я больше не собираюсь соблюдать их по отношению к иллам.
       -- Правильно, -- кивнула Яся. -- Они первые вывели отношения с нами за рамки законов. Альо, я думаю, вам лучше не ждать ночи.
       Я тоже так думаю. Больше того, я уверена -- взлетать надо немедленно. Но как же Яся, Алан, Степаныч? Высадить их сейчас -- все равно, что прямо отдать в руки иллам. Хотя... меня осеняет:
       -- Вы ведь можете с нами! Двое в катер, один в медблок.
       -- Я должен остаться, -- покачал головой Степаныч. -- Альо, давай рассудим трезво: у тебя не больше шансов, чем у нас. А запись сохранить надо.
       -- Я тоже останусь, -- сказал Алан. -- Степаныч один не управится. Яся, а ты лети.
       -- Нет уж, я с тобой, -- мрачно отозвалась Яся. -- И давайте тогда уходить, пока иллы тревогу не подняли.
       Степаныч не прав, отчаянно думаю я, не прав! Пусть у меня мало шансов, но оставаться... Хотя... меня осеняет:
       -- Алан, ты должен водить катер.
       -- Конечно. Давно не летал, правда, ну да что там, справлюсь.
       -- По крайней мере, это шанс. Бери катер, улетайте подальше отсюда. А я сразу взлетаю.
       Яся обняла меня, Алан пожал руку Алику:
       -- Привет Земле!
       Степаныч вздохнул тяжело.
       -- Ох, ребята... ладно, с Богом, что ли.
       С Богом, что ли...
       Я подождала, пока катер отлетит за холм, и бросила корабль вверх. Вверх, вверх, сквозь тонкую пелену атмосферы, сквозь серость облаков и безнадежности, забыв о мизерных наших шансах -- к тьме и звездам, что ждали меня все это время! Домой...
       Конечно, я не застала их врасплох. Я и не надеялась! Но мне казалось, что можно будет успеть уйти в прыжок в кутерьме маневрирования, все же остановить даже невооруженный корабль не так-то просто. Разве я могла предположить, что у иллов окажется Сеть! Я так привыкла думать, что это сугубый приоритет транспортной полиции Земли и Нейтрала...
       Той Сети, что накрыла "Три Звездочки" на выходе из атмосферы, далеко было до полицейской, но много ли надо на кораблик свободного капитана! Четырех нейроспрутов хватит с избытком.
       Я успела понять, что ничего не смогу сделать. Успела отщелкнуть предохранитель на красной кнопке под дисплеем. Успела нажать. Потом нейроспруты обвились вокруг корабля, жадно всасывая в себя энергию. И наступила темнота. Непроницаемая даже для меня.
       -- Всё? -- спросил Алик.
       -- Всё, -- ответила я.
       -- Жаль. А я думал, ты запустила самоликвидацию.
       -- Бесполезно. Нейроспруты успели бы загасить реакцию. -- Конечно, если бы оставалось хоть что-то из боезапаса... но что толку жалеть о том, чего нет! -- Зато успела стереть информацию.
       -- Как думаешь, они убьют нас сразу?
       -- Вряд ли. Уж если на захват не пожалели нейроспрутов... -- Я сняла шлем, небрежно бросила на пульт. Больше не понадобится.
       -- Может, им вовсе не мы нужны, а корабль.
       -- Посмотрим.
       Мы замолкаем. Абсолютная тишина давит на уши -- ни шороха движков, ни чуть слышного потрескивания компьютера. Ни даже гудения воздухообмена. Мертвая, неестественная тишина.
       -- Мы не задохнемся? -- шепчет Алик.
       -- Не успеем. -- Я тоже говорю чуть слышно, в этой тишине давит страх, первобытная какая-то, древняя и непонятная жуть. -- Спруты отпадут где-то через полчаса.
       -- А что потом?
       -- Потом они войдут.
       -- И мы ничего не сможем сделать?
       -- Не думаю, что нам позволят лишние движения. Зря ты полетел.
       -- Брось. Что толку было сидеть внизу.
       И в этот момент меня осенило. Нет, ну почему хорошие мысли никогда не приходят вовремя!
       -- Какая же я дура, -- прошептала я. -- Так просто. Все могло быть так просто!
       -- Что? -- спросил Алик.
       -- Уйти в прыжок. Только и надо было -- уйти в прыжок из атмосферы!
       -- Но ведь так не делают?
       -- Не потому, что не получится. Это, знаешь... как правила хорошего тона, что ли?
       Прыжок из атмосферы может вызвать разные последствия на планете, но все они будут катастрофичны. В большей или меньшей степени. Есть вещи, которые даже не надо регулировать законами. Действует "золотое правило" -- не делай другим того, чего не хочешь себе. Действует... сначала осознанно, а со временем входит в кровь и плоть, становится естественной нормой. Вопрос выживания. А потом такая естественная, такая правильная привычка вдруг стоит тебе свободы -- ну, и что там воспоследует.
       -- Ну и дура же я, -- и не только тебе, но и доверившемуся твоему мастерству человеку! -- Как глупо...
       Как глупо! И из-за того только, что некоторые правила выполняешь, не задумываясь. Верх идиотизма.
       -- Ладно, кошка, умолкни, -- Алик преодолел тишину, сказал в полный голос, и мне сразу стало легче. -- Поздно жалеть. Делать что будем?
       -- У тебя есть предложения? -- взорвалась я.
       -- Одно. Они не должны узнать о записи. И о копиях.
       -- Знаешь, это как бы и без тебя понятно, -- фыркнула я.
       -- Вот и хорошо -- спокойно ответил Алик. -- Альо, как они войдут?
       -- Взрежут люк.
       -- И?
       -- Парализаторы или сонные пули. А может, сразу... а, посмотрим. Только, Алик... ты вообще когда-нибудь общался с иллами?
       -- Нет.
       -- Не забывай, ты для них -- низшее существо. Они не воспринимают чужих равными себе.
       -- Знаешь, это я уже понял. За последние три года.
       -- Если не иметь это в виду, их очень трудно терпеть. А так -- понятнее. Мало ли пунктиков у разных рас.
       -- Хорошенький пунктик... черт, скорее бы, что ли. Жутко.
       -- Уже. Не чуешь? Лазерные резаки работают. Между прочим, если бы у нас не было защиты, они просто приказали бы пришвартоваться к ним и открыть люк.
       -- Значит, готовились. Гады...
       -- Я одного не понимаю: они что, ждали, что я найду корабль отца и попытаюсь улететь? Как можно было так спланировать?
       -- Ты о них слишком высокого мнения. Выследили, вот и все.
       -- А нейроспруты? На всякий случай про запас держали?
       -- Очень может быть, -- хмыкает Алик. -- Для охоты, например. Как, ты думаешь, они могли поймать дракона? На приказы он не среагирует.
       А ведь он прав, думаю я. Опять прав. Что сказать, мозги у парня работают, мне бы так!
       -- Мы бы могли...
       -- Они уже здесь, -- обрываю я.
       -- Что, правда? -- наигранно удивляется Алик. -- Не прошло и полгода, надо же. Эй, включите свет, я так давно мечтал вас увидеть!
       -- Успеешь, -- илл смеется звенящим своим смехом. -- Пока достаточно, что я тебя вижу.
       Легкий укол в шею -- вот все, что я ощущаю. Точно в артерию.
       Последние звуки -- серебряные колокольчики илловского смеха.
       Последняя мысль -- сожаление.
      

    11. ТЬМА И ЗВЕЗДЫ

      
       В шлюзе холодно.
       Мы сидим на полу спина к спине, скованные друг с другом за руки парными браслетами.
       Мне холодно, а Алик и вовсе дрожит крупной дрожью, с его-то человечьей чувствительностью; и через эту дрожь я всей спиной ощущаю, как стучат его зубы. Впрочем, Аликова спина хоть немного меня греет. Моя, наверное, греет его сильнее.
       -- Я дарю вам эту ночь, -- сказал вечером светлейший илловский главарь, капитан захватившей нас "гадюки". -- Думайте. Утром, если надумаете, дайте себе труд попросить пощады до укола. Потом будет поздно.
       С каким удовольствием я... ой, нет! Не надо. Проклятые браслеты, и помечтать не дадут!
       Светлейший командир и медик-ксенозоолог. Вот именно, зоолог! Ладно, я не буду думать, как хочется мне с вами расправиться. Вы славно поизмывались над нами. Но найдется управа и на вас.
       Пол рядом с нами медленно покрывается инеем. Интересно, сколько времени прошло? Мне кажется, что ночь уже на исходе.
       -- Как думаешь, долго еще? -- спрашиваю я Алика. -- Прошло десять часов?
       -- Часа три, не больше, -- клацает зубами Алик. -- Через десять я в сосульку превращусь.
       Мы снова замолкаем.
       Я занимаю немножко времени, детально завидуя Алику: он и впрямь к утру замерзнет так, что потеряет всякую чувствительность. И, может быть, приготовленная для нас смерть покажется ему естественным продолжением этой ночи. Счастливчик, он всю дорогу вырубался первым. Слабым достается меньше, делаю я вывод, но им самим так не кажется, так что завидовать глупо. Алик, может, завидует сейчас мне. А конец один.
       -- Альо, -- шепчет вдруг Алик. -- Альо, ты слышишь?
       -- Куда ж я денусь.
       -- Альо, прости меня.
       -- За что?
       -- За то, что я сейчас решил. Мне рано умирать.
       Забывшись, я пытаюсь повернуться. О браслетах напоминает толчок боли и придушенный стон Алика. Жаль. В лицо бы взглянуть.
       -- Альо, ведь тебе тоже страшно, я знаю, -- шепчет Алик. -- Тебе тоже рано умирать. Давай останемся вдвоем, а, кошка?
       Первый мой порыв -- вцепиться подлецу в морду -- к сожалению, неосуществим. Второй -- напомнить ему, как человеку, чем расплачиваться придется, -- я отметаю по той простой причине, что он и сам должен понимать такие элементарные вещи. И я цежу сквозь зубы, превозмогая все усиливающуюся боль:
       -- Заткнись.
       И приказываю себе успокоиться.
       И думаю: теперь мне будет страшнее. Это тоже, наверное, подло, но мне легче думать о смерти рядом с Аликом. Мне страшно ждать одной. У людей это называется моральной гибкостью, думаю я. Алик у нас получается гибкий, а я упрямая. Упёртая, говорит он. Но на самом деле я просто боюсь иллов. Боюсь больше, чем смерти. Даже больше, чем обещанной нам "не-совсем-смерти" -- в которую, кстати, я не очень-то верю. У каждого свой страх, приходит не моя какая-то, слишком гибкая для меня мысль. Я делаю попытку думать по-человечьи: вот я, человек, морально гибкий, но честный (Алик честен), я ненавижу иллов (уж Алик их ненавидит, это точно), но я не хочу умирать... нет, не то! Не так! Алик не настолько трус, я знаю! Может быть: я не хочу умирать без пользы? Но если так...
       -- Алик?
       -- У? -- вопросительно мычит он, а я спохватываюсь: что я хочу сказать? Учитывая, что меня услышит не только Алик?
       -- Прости, -- говорю я.
       -- За что? -- хмыкает мой товарищ по этой ночи, по плену, по неудавшейся попытке прорваться к Нейтралу... мой товарищ Алик, который счел, что ему рано умирать.
       -- За упертость, -- сердито отвечаю я. Может, он поймет. Может, и он гадает сейчас с надеждой: пойму ли я. Если я не ошиблась, конечно.
       -- Каждый выбирает за себя, -- бормочет Алик. -- Жаль.
       И мы молчим дальше. Теперь уже до утра. Мы так же прижимаемся друг к другу спинами, экономя последние крохи тепла. Не знаю, о чем думает Алик, а я стараюсь не думать вообще. Изо всех сил стараюсь. Мне страшно, очень страшно. Я боюсь, что изощренные иллы придумают для меня что-нибудь новенькое. Что на самом деле назначенная на утро казнь -- блеф, затеянный ради одного -- этой жуткой ночи ожидания. И утром вместо короткого ритуала, за которым -- тьма, меня ждет... Я мотаю головой. Я изо всех сил стараюсь не думать, но -- не получается.
       Тогда я начинаю думать о том, чего хотят иллы. Места? -- им хватит места в родной системе лет на тысячу. А ведь есть еще колония на Аливаре, да и на планете, отведенной под резервацию, они тоже могли бы жить сами... кстати, они называют ее Полигон, вот, и в плену можно узнать что-то, к чему только. Пищи, ресурсов? -- была б у них нехватка, на Нейтрале бы знали. Биржевики такие вещи отслеживают четко. Зачем еще можно воевать? Их никто не притесняет, им совершенно не с чего беспокоиться о будущем. Процветающая раса. Гады. Ненависть топорщит шерсть на загривке. Бессильная, горькая ненависть. Спокойно, Альо, спокойно. Помни о браслетах, кошка.
       -- Ты не передумала? -- спрашивает вдруг Алик.
       -- Нечего мне с ними делать.
       -- Дура.
       -- Знаю.
       -- Кошка упёртая. Подохнешь ни за что.
       -- Заткнись.
       Вот и кончилась ночь.
       Всё проходит тихо и по-деловому. Охрана вытягивается вдоль стен. Медик-ксенозоолог снимает с нас браслеты и, отступив на шаг, показывает две ампулы. Самые обычные пластиковые ампулы. Главный ценитель действа, светлейший командир светлого воинства, издевательски вежливо спрашивает:
       -- Последнее слово будет?
       -- Да, -- почти выкрикивает Алик. -- Я согласен, я всё расскажу и всё сделаю, что скажете, клянусь!
       Мы теперь свободны, и вряд ли охрана успеет помешать мне, но я ничего не делаю. Только поворачиваюсь и смотрю -- наконец-то! -- в его глаза. Обыкновенные глаза, и ничего по ним не прочитаешь. А запах... тоже не поймешь, слишком много всего намешано. Права я или ошибаюсь? Может, я дура, но я верю Алику. Просто потому, что очень хочу верить. Я могла бы тоже рискнуть... но я боюсь. Не та у меня хватка для двойной игры. Поэтому я молчу. Одна ампула возвращается иллу в карман, Алика отводят в сторонку. Ассистент гада-"зоолога" цепко берет меня за плечо и загривок, подставляя под укол артерию. Я и не думаю сопротивляться. Удар впрыскивателя, короткая тягучая боль. Тонкий, неуловимо прозрачный звон в ушах.
       Легкий толчок в спину. Вместо люка уже мерцает мембрана. Значит, всё -- правда. Значит, всё. Конец.
       Зачем-то я считаю шаги. Два, четыре, шесть, восемь... на девятом я прохожу сквозь мембрану. К тьме и звездам.
       К тьме и звездам, что ждали меня все это время...
       Я не чувствую ни холода, ни боли. Вообще ничего. Вокруг -- тьма, и далекие звезды, и уходящий корабль иллов, "гадюка" слишком знакомой уже мне модификации. Это -- смерть? Я осознаю себя, я вижу, я думаю; я не могу шевельнуться, ни малейшего движения, даже глазами, но я не боюсь, я так спокойна, будто плавать в пустоте космоса, видеть, думать, ничего не чувствовать -- мое естественное состояние. Это -- смерть? Вряд ли. Но кто скажет, что это -- жизнь?! Все мое существо противится такой жизни, но протест этот, и ужас, и горечь -- всё тонет в царящем вокруг и внутри меня покое. И я смотрю на звезды -- и думаю о звездах. Эта тема куда больше подходит для неспешных размышлений, чем иллы, война, Алик, разведка Конгломерата и мое позорное поражение. Это -- вечность.
      
       Корабль разворачивается медленно и осторожно. Корабль мне знаком. Модифицированная "гадюка" иллов. Может, даже та, что оставила меня здесь.
       Я должна бы испугаться. Иллы, чего мне ждать от них! Но я не боюсь. Я смотрю на илловскую "гадюку" со спокойным равнодушием вечности. Тьма и звезды сделали меня выше высшей расы. Тьма, растворявшая меня в себе, звезды, растворявшиеся во мне. Все это время. Все время "не-совсем-смерти". То, что иллы считают самой страшной угрозой, оказалось совсем не страшным. Даже наоборот. После всего, что было со мной, разве может оказаться страшным кусочек покоя?!
       "Гадюка" закончила разворот, против меня замерцала мембрана. Совсем близко. Не удивлюсь, если они привезли кого-то составить мне компанию. Это достойно илловской изощренности.
       Но нет, выплывшая из люка фигурка -- в скафандре. За мной, значит?
       Я не чувствую прикосновения, но движение чувствую... или осознаю? Мы вплываем в гадючий шлюз, я еще успеваю подумать, что увижу сейчас, кто прилетел за мной: скафандр-то был человечий! -- и тут... неужели воздух, нормальный воздух, может так обжигать?! Нет, хочу крикнуть я, не надо, пустите меня обратно... к тьме и звездам... но тьма, та тьма, что обрушивается на меня вместе с раскаленным, выжигающим легкие воздухом, без единой звезды. Без единого лучика света.
       Тьма и звезды, и я во тьме среди звезд, и музыка, как удивительно подходит она... музыка? Ну да, я же слушаю музыку. Я слушаю музыку, лежа на чем-то мягком и уютном, в тепле и покое. И тьма -- потому только, что глаза закрыты, а открывать их не хочется, слишком много сил уйдет. И шевелиться сил нет, зато музыка заставляет сердце биться в своем ритме, и это нравится мне. И музыка нравится, человечья явно, вот только слов не разобрать, хоть и попадаются вроде знакомые, а смысл ускользает.
       Да что ж это? Чтобы я не поняла людской язык?!
       Но эта музыка... человечья-то она человечья, вот только раньше я такой не слыхала. Ну не такая музыка у людей в моде была! Совсем даже не такая!
       Сколько же времени прошло?
       Я понимаю вдруг, что там, среди тьмы и звезд, времени не было для меня. Только вечность. Не-совсем-смерть, не-совсем-жизнь... сколько же лет утекло мимо меня?!
       В какой мир я вернулась?
       Разлепляю глаза. С трудом, словно тьма, из которой я выбираюсь, вся из смоляного клея. Звезды плывут передо мной. Звезды в бархатной тьме, сквозь сиреневый полумрак безжизненного корабельного воздуха; и привычное напряжение работающих на номинале гравитационников... летим. Обзорный экран во всю стену, невероятно уютная лежанка. Кораблик явно классом повыше тех, на которых случалось летать раньше. Или хозяин с запросами, тоже бывает. Подумаешь. Зато живая, живая, живая!
       Медленно, осторожно поворачиваю голову. Наверное, хорошо сидеть вот так вот, с прикрытыми глазами в мягком кресле, с мечтательной улыбкой слушать музыку... ждать, пока я очухаюсь? Эх, Алик...
       Я ухожу обратно в черный смоляной клей. Красивая музыка. Не надо торопиться, успею еще открыть глаза. Лучше расслаблюсь и получу удовольствие. Пока никто не пришел по мою душу.
       Красивая музыка. Альо, ты же верила ему? А, кошка? Верила? Что ж у тебя кошки на душе заскребли? Думаешь, иллы слушают человечью музыку?
       Уж очень она изменилась! Не такая была человечья музыка.
       Почему они пришли за мной? Зачем?
       -- Эй, заснул ты, что ли?
       -- Заслушался. Классная у тебя коллекция. Я перепишу потом себе, ладно?
       -- Два рубля пятьдесят центов, и я сам тебе перепишу. Жалко мне, что ли, для хорошего человека.
       Он-то что здесь делает?!
       -- Мурлыка! Хватит спать! Быстро открывай свои нахальные глаза, а то за усы дергать начну!
       -- Ты?! -- я выдралась из расслабляющего сумрака сумасшедшим рывком. Все силы, кажется, ушли на то, чтобы сесть. -- Ты!
       -- Ну да, я, -- Блондин Вики плюхнулся рядом со мной. -- Может, правда тебя за усы дернуть? Так на меня смотришь, словно это я, а не ты, вчера еще без скафандра за бортом гулял.
       -- А ты что здесь делаешь? -- подозрительно спросила я.
       -- То же, что и ты, -- ухмыльнулся Блонди, -- лечу на Землю. Только ты пассажиром, а я, представь себе, капитан призовой команды.
       -- Ого, -- напряжение неизвестности отпустило меня, я засмеялась и сказала: -- Ну, поздравляю!
       -- Было б с чем, -- скривился Вик. -- Чего не люблю, так это отвечать за других. А все потому, что корабля у меня опять нет.
       -- Опять без корабля? Это что, шутка такая? Не в твоем стиле, капитан Блонди. Или у тебя теперь новая привычка?
       -- Если и шутка, то не моя, -- буркнул Блонди. -- Ты же помнишь тот хлам бэушный?
       -- Раздолбал?
       -- Да и черт с ним, -- отмахнулся Вик.
       -- А новый? Ты же, как я помню, заказал себе что-то суперсовременное?
       -- Ну да. Только на Земле. Вот-вот готов будет. Теперь понимаешь, какой леший занес меня на имперское корыто?
       Я кивнула. Встала. Подошла к Алику.
       Он поднялся мне навстречу.
       -- Сколько времени прошло? -- спросила я.
       -- Пара недель, -- пожал плечами Алик. -- Приблизительно.
       -- И как все это было?
       -- Альо, -- Алик посмотрел мне в глаза, быстро и мимолетно, и тут же отвел взгляд. Вспомнил, как нельзя с ханнами говорить? Или... люди тоже, бывает, в глаза друг другу не смотрят. -- Меня одна мысль грызла все это время: ты поняла?
       -- Меня она тоже грызла. Та же самая. Поняла я или нет? Не знаю, Алик. Я ведь еще не слышала твоих объяснений.
       -- Мне идея в голову пришла. Наплести, будто я знаю одного типа на Ссс, который сделал сканер инфоносителей. Ну, знаешь, как для космоса, но...
       -- Алик, что за бред?!
       -- Прям тебе, бред! Как по маслу прокатило. Я сказал, что мы знать не знаем, кто и куда унес эту долбаную запись, но можно найти.
       -- Но почему на Ссс?! Это их планета!!! Почему не на Землю?
       -- Ну да, так бы они и дернули на Землю. Ежу понятно, если я называю Землю, значит, хочу или сбежать, или на них кого натравить. А Ссс -- цивилизованная планета, таможня, представительства, мало ли какой случай подвернется...
       Ох, Алик... я-то думала, ему невесть какая хитрость в умную голову пришла, а парень просто побарахтаться решил!
       -- Наивный, -- хмыкнул Блонди.
       -- Ну, -- мрачно подтвердил Алик. -- А самое противное, прилетим, а мне ведь сказать нечего будет. В общем, отсрочка и ничего больше. Ну, прилетаем, суют мне карту под нос: показывай. Ну, я и ткнул куда придется.
       Алик замолчал.
       Придурок. Представляю, куда он мог ткнуть...
       -- Дальше, -- поторопил Вик. Странно, он что, до сих пор не затребовал с Алика подробного отчета? Хотя что я говорю, до сих пор, может, у него всего и было свободного времени, что сунуть спасенному пацану свою коллекцию, чтоб не скучал. Да самое основное выслушать: про Полигон. Да меня из космоса выловить.
       -- А что дальше, -- понурился Алик. -- Мыло-мочало, начинай сначала, вот что дальше. Не хватило у меня мозгов полноценную лапшу светлейшему гаду навешать. Сначала хотел, как Альо... а потом говорит: в поселок ваш отвезу. А там уж позабавимся. Знаешь, кошка, он так это сказал...
       -- Представляю, -- фыркнула я. -- Ты сразу пожалел, что считал себя слишком умным, что поперся зачем-то в космос, причем именно на "Киото", и вообще, что мамочка тебя на свет родила.
       -- Ага. Правда, пытался утешаться тем, что заставил их лишний раз смотаться к ящерам, все хоть горючего расход... только, знаешь, утешение слабенькое оказалось. А потом мне повезло. Просто повезло. Случайность из тех, что оправдывают барахтанье до конца. В общем, если коротко, вмазались они на перемене курса в драконий склеп. А рядом случился земной эсминец.
       -- Ты же знаешь капитана Чернова, Альо, -- встрял Блонди. -- Его ж от вида иллов перемыкает напрочь. А тут такой повод: злостное нарушение, понимаешь ли, конвенции о невмешательстве в верования. В общем, что было, не передать словами! Мы досмотра требуем, илл протестует, драконий склеп вопит о повреждении...
       Я невольно расплылась в улыбке. Да, представляю картинку! Чернов, потерявший из-за иллов сына и ненавидящий их так знакомой мне теперь ненавистью бессилия. Хищный прищур углядевшего шанс Блонди -- он тоже не жалует иллов, уж я-то знаю. Алик, вконец измученный браслетами и ожиданием, но не потерявший чисто человечью надежду на чудо. И -- скрипящий зубами от злости светлейший илл. Драконьи склепы глушат телепатию, да еще столкновение... да, в добрый час встретил капитан Чернов эту "гадюку"!
       -- Тебе повезло, -- сказала я Алику. -- Они должны были убить тебя, когда поняли, что от Чернова им не отделаться.
       -- Везет тому, кто сам везет, -- хмыкнул Алик. -- Там такой толчок был, ты не представляешь! В общем, мне оставалось тихо и спокойно подобрать пистолет, а уж дальше дело техники.
       -- Да, он там поработал, -- усмехнулся Вик. -- Нам осталось только пленных упаковать. А настырный же! Пока с починкой возились, всех достал вашим Полигоном. Ну и на тебя навел.
       -- Я знал, что тебя можно оживить, -- объяснил Алик. -- Он грозился прихватить и тебя на обратном пути. Чтобы вдвоем... в поселке...
       Меня передернуло.
       -- Спасибо, -- от души сказала я.
       -- Кому спасибо? -- пожал плечами Вик. -- Разве что судьбе. В общем, Чернов дал приказ найти тебя и двигать к Земле на максимальной скорости. Поскольку сведения, сама понимаешь! "Киото", между прочим, до сих пор ищут.
       -- Алик, а про запись ты сказал?
       -- А что я про нее знаю? Решил, сама расскажешь. Все равно единственное место, где еще можно ее раздобыть -- Полигон. Твой-то кораблик, если и найдем, все равно... сама же стерла.
       -- Копия в тайнике вполне могла уцелеть, -- я затосковала: тайник-то иллам не найти, а и найдут, не вскроют, но что они с кораблем сделали? -- Вот корабль... его и сжечь могли. Попросту.
       -- Погоди, он же на Нейтрале, -- вмешался Блонди. -- В целости и сохранности. Поскольку официально ты считалась пропавшей на территории мегаполиса, наше представительство на Ссс вызвало агента с Нейтрала, и он успел воспрепятствовать конфискации.
       Я вздохнула с облегчением.
       -- Думала, пока спохватитесь, "Мурлыки" и следа не останется.
       -- Они сильно ошиблись, казнив Сэйко сразу после твоего исчезновения, да еще и в городке космопорта. -- Блонди помрачнел. Однажды они с отцом чуть не кончили так же, подумала я. И, может быть, они остались живы потому только, что иллы взялись за ящеров чуть позже? -- Но Никольский не нашел там ничего. Ни малейшей зацепки. Мы так и не поняли, что с тобой случилось. Что за запись?
       -- Запись не на "Мурлыке", -- собравшись с силами, выговорила я. -- Вик, мы нашли "Три Звездочки". Там, на Полигоне. Отец вез запись с Иллувина. Теперь я знаю, как он погиб...
       -- Включишь в отчет, -- жестко сказал Блонди. -- И будь уверена, иллам это зачтется.
       -- Ты так и думал, да? -- я вскинулась. Друг еще называется, знал и молчал! -- Ты знал, что это иллы?
       -- Я же в курсе был, куда он полетел. И зачем. Прости, девочка. К чему тебе был этот груз?
       -- Я всегда считала, что лучше знать точно!
       -- Ну, если бы я знал точно... ладно. Это эмоции. Чуть погодя разведу вас по разным каютам и засажу за воспоминания. Все подробности. Как попали на Полигон, как жили там, что видели, с кем встречались, как попытались удрать, что было потом. Все, что можете вспомнить, до последней мелочи.
       -- Вик, я тебя придушу, -- взвыла я. -- Тебе нужны подробности допросов? Что, это очень важно: знать, как именно они над нами поизмывались? У СБ нет сведений, как иллы обходятся с пленными?
       -- Представь себе, нет. Альо, пойми, от них не возвращаются. А кто возвращается... это уже не те люди. Вообще не люди!
       -- Прах из праха, -- тихо сказал Алик. -- Я понимаю. Я много таких видел. И сам таким был. Об этом тяжело говорить вслух, капитан Блонди, но я постараюсь.
       -- А я все равно считаю, что это лишнее! -- По хребту побежали холодные мурашки, но не страхом же отговариваться. -- Вик, ты не представляешь! Они получают удовольствие от нашей беспомощности. Физическое удовольствие! Страшно -- вкусно, и больно -- вкусно, а понимаешь, как все безнадежно -- еще вкуснее, а ненавидишь и мучаешься своим бессилием -- самый смак, вот так! Мало тебе этого?
       -- Мне -- достаточно, -- Блонди подошел ко мне вплотную, взял за плечи. Как отец. Да, он помнит, как со мной надо обращаться! Я вывернулась и показала клыки. -- Альо, прости. Я знаю, как это... словно душу наизнанку. Но не нам судить, какая мелочь окажется важной.
       -- Я слишком хорошо все помню, -- прошептала я. -- Память, наверное, драконья стала, все дословно, все до мелочей, до оттенка, до запаха... тебе не понять, Вик, ты не ощущаешь мир так, как я. Вик, я боюсь белого света. Знаешь, яркий белый свет, какой бывает в ваших больницах и в лабораториях. Это -- илл, браслеты на руках, Вик, ты знаешь, как больно, когда эти браслеты и ненавидишь?! А я помню, я все могу сказать, что говорил он тогда мне, но это только сказать, а я помню -- как он говорил. Там, на Полигоне... Вик, он отнял у меня память, Алик тебе не говорил? Я не помнила ничего. Это... нет, я даже не знаю! Тогда я знала, как больно -- не помнить. Теперь я не знаю, что больнее!
       -- Альо, надо, -- прервал мою истерику Блонди. -- Надо, девочка. Вспомни, у нас уже был такой разговор. После ханнов.
       -- Вик, ханны против иллов дети! Глупые дети, верящие в закон! А иллы... потому и высшая раса... выше законов...
       -- Ох, да хватит! -- Алик вскочил, развернул Блонди лицом к себе. -- Разве мало одного свидетеля? Нельзя же так!
       -- Мне можно, -- отрезал Вики. -- Мы с ней жизнью повязаны. И отца ее я иллам еще припомню. Рано вам умников из себя строить. Сопляки еще оба! Значит, Альо! Рассказываешь мне любой эпизод. Какой хочешь. Самый незначительный. Пустяк. И я тебе клянусь, что ни слова больше от тебя не потребую, если не смогу доказать, что ты рассказала что-то важное. Идет? А ты, студент, помолчи пока.
       Я вдохнула. Сосчитала до десяти. Выдохнула сквозь зубы.
       -- Хорошо. Вот, например... это говорил медик-ксенозоолог, тот, который... ну, в основном с нами работал, так скажем. Помягче. А то я взбешусь... ладно! Значит, так...
       Я прикрыла глаза. Вот уж вправду, память стала... бедные драконы! Что-то иногда нужно и забывать. Достаточно вспомнить голос, эти издевательски любезные интонации, полупридавленные серебристые смешки -- и вместе с голосом возникают браслеты, и сумасшедшее желание сдержаться, остаться спокойной, спокойной, спокойной... Алик вон ругнулся сквозь зубы и получил, видно... не получается у парня сдерживаться. Вон и охранник у двери ухмыляется, гад... спокойно... черта с два я покажу, что и меня достало, они уже не могут копаться у нас в мозгах, не полакомиться ему моей болью... и моим страхом... и безнадежностью...
       "Я потратил много времени, изучая ваши книги. Старые земные книги, вы не представляете, какое это удовольствие. Так вот, по этим книгам я реставрировал некоторые виды пыток. Пыток, я правильно сказал? Да, вижу, человек меня понял. Я знаю, из тех же книг, что это весьма ненадежный способ добывания правды. Да, ненадежный... но, я бы добавил, интересный. Забавный, ты понимаешь, ханна?"
       Алик вздохнул. Сквозь зубы, и я сразу вспомнила, как... нет, я не хочу! Хватит!
       -- Хватит! -- выкрикнула я. -- Не могу я... Вик, правда... как второй раз все.
       -- Ты тоже? -- спросил Вик Алика.
       -- Я выдержу, -- сердито ответил Алик. -- Ну, если что не выдержу, ничего. Потом все равно довспоминаю. Правда, капитан Блонди, тяжело. Память очень четкая. Если не думать об этом, ничего. А вспомнишь... один маленький кусочек, и все остальное за него цепляется.
       -- Получается, я садюга не хуже иллов. Ну надо, ребята! Альо, ты разве не знаешь -- художественные книги доконтактных времен, список "А", подразделы "история", "фантастика", "детектив" запрещены к вывозу с Земли и ознакомлению с ними представителей иных рас. Как и некоторая учебная литература, но речь, как я понимаю, шла не об учебниках.
       -- Нет, -- прошептала я. -- То есть... конечно, в таможенных... Вик, прости! Я тупица!
       -- Почему? -- возопил Алик.
       -- Ну гляди же: он изучал земные книги, а ваша таможня не даст их вывезти так просто! Тут два варианта, оба не в пользу Земли: либо иллы обошли таможню, либо провернули всю работу на Земле и их агент вернулся с подробным устным докладом.
       -- Да нет! Это я понимаю, но почему книги под запретом?
       -- А ты читал? -- спросил Блонди. -- Доконтактную фантастику?
       -- Читал кое-что. Интересная.
       -- Может, безобидная попалась, -- хмыкнул Вики. -- Или ты не понимаешь. У каждого из нас есть за душой что-то не для показа. Что-то, чего и сам устыдишься, если осознаешь до конца. У каждого. И у всех нас вместе. Прилетим, дам тебе один образчик. Из тех, что сразу поймешь.
       -- Что пойму? -- озверелым немножко голосом переспросил Алик.
       -- Что могут подумать о нас, прочитав... ну, те же трилы. Пещерники. Или... да что я тебе объясняю! Вот решили иллы о пытках разузнать. Ноу проблемс! Посидел невидимка пару недель в читальном зале... или даже в зале ожидания у сетевого дисплея. Тоже, кстати, идиотизм чистейшей пробы -- запрещать вывоз, когда их не так уж трудно прочитать на Земле. Психологию вон догадались засекретить, из сетей постирали напрочь -- что нашли, конечно. Печатные учебники студентам под расписку о неразглашении выдают. Психологию, фармакологию, еще что-то... Информация о сильных и слабых сторонах расы... Альо, ну ты-то должна понимать!
       -- Я понимаю. Я просто с книгами не связала. Что я о книгах знаю...
       -- Да, -- хмыкнул Блонди. -- Пробел в образовании, это верно. Рано тебе работать, киска! В университет тебя загнать! Вон, с Аликом вместе. Ладно. Мы с вами, я думаю, договорились. В качестве утешительного приза и моральной разгрузки сначала предлагаю пообедать.
       -- Я бы лучше сразу, -- чуть слышно сказал Алик. -- Отстреляться...
       -- А я есть хочу, -- виновато призналась я. -- Зверски.
       -- И все равно сразу не отстреляешься, -- хмыкнул Вики, -- Сколько ты там жил... между прочим, в качестве прикрытия эта посудина везла полуфабрикаты для ресторана "Ита-динга". Знаете?
       Еще бы!
       -- Так вот почему ты согласился пойти в призовые капитаны, -- фыркнула я. -- Обжора.
       -- Не обжора, а гурман, -- отпарировал Вики. -- Чего и вам желаю. Когда еще придется.
       Он включил снова свою странную музыку и принялся собирать на стол.
       -- Ты заранее перетаскал сюда все самое вкусное? -- съехидничала я.
       -- Пилот с навигатором в рубке, боевой расчет в готовности раз, а мой пост здесь, -- серьезно ответил Блонди. -- По большому счету, капитану на илловском корабле и делать-то нечего. А с информацией разбираться надо. Аналитикам надолго хватит, но самое важное должен вычленить я. На Земле времени не терять... так, прошу к столу! Альо, как тебе музыка? Моя гордость!
       -- Меломан гребаный! Мне из-за твоей музыки знаешь, что в голову полезло, когда проснулась? Что невесть сколько лет прошло. Или Империя вас всех уже подмяла. Что, на Земле опять новый стиль в моде?
       -- Наоборот, -- Блонди мечтательно прищурился и выдержал паузу, смакуя иллувинский деликатес. -- Это земная, да, только старинная. Чуть ли не докосмической эпохи.
       -- Ничего себе! -- Я проглотила растаявший во рту кусочек и сочла, что Вик заслуживает похвалы. -- Это ж когда было...
       -- Двадцатый -- двадцать первый век по христианскому календарю. Мое хобби. Тогда писали уже на лазерных дисках, через компьютеры, так что восстановить запись не проблема. Вот найти... черт, это еще что?!
       -- Что? -- растерянно переспросил Алик.
       -- Меняем курс, -- ответила я. -- Блонди, ты... эй, Блонди! Вик!
       Вик сидел, бессмысленно уставясь в одну точку.
       -- Видали мы такое, -- нервно буркнул Алик. -- Ты сможешь вести этот корабль?
       -- Конечно. -- Я внимательно оглядела каюту. Где-то здесь...
       -- Так чего сидишь? -- взвился Алик. -- Не наелась? Айда в рубку!
       -- Не суетись, -- глаза мои еще шарили по каюте, но я поняла уже, что так просто не найду... -- Алик, в рубке двое или трое. С оружием, ведь это команда с эсминца. Под илловским контролем. Что мы там забыли? В капитанской каюте должно быть дублирующее управление. Приоритетное! Это же илловский корабль! -- Одну за другой я проверила три двери: санузел, коридор, шкаф. -- Я только сообразить не могу, где...
       Алик нахмурился:
       -- Погоди, я ж тут был... сразу, как тебя... здесь! -- он ткнул пальцем в обзорный экран.
       -- Здесь? А, ну конечно! Совсем поглупела, -- я плюхнулась в кресло и скомандовала: -- Пульт, капитанский доступ.
       Ничего.
       Что не так?
       Что не так?! Черт! Вляпались как миленькие, всё снова... спокойно, спокойно... СПОКОЙНО, АЛЬО! Прыжок, короткий... куда? ДУМАЙ! Иллы ведь не признают паролей, так что же... черт, ну конечно. Ильвинг. Ну я и тупица!
       -- ПУЛЬТ, ПРИОРИТЕТНЫЙ ДОСТУП! -- рявкнула я. На ильвинге.
       Подействовало.
       Алик облапил меня с диким ликующим воплем:
       -- Есть! Ну, кошка!
       Я дернула плечом. Не до студента, успеть бы разобраться. Ведь в последний момент, может, и поздно уже! Затянутая серыми облаками планета медленно наплывает на экран, вон разворачивается ханнский транспортник, а та черточка на самом краю видимости, кажется, "анаконда"... а вон идет на посадку земной эсминец, оставляя в серой пелене рваный след, и имперский курьер-блюдце держится рядом... и возле нас такой же.
       -- Повелители, -- прошептал Блонди. И закричал чужим каким-то, мертвым голосом: -- Не трогать управление! Запрещено!
       -- Алик, -- быстро сказала я.
       -- Понял, -- еще быстрее ответил Алик.
       Я не оглянулась на возню за спиной.
       -- Начинаем посадку, -- сообщил корабль. -- Ведет рубка.
       Как я могла думать, что не боюсь их?!
       Сейчас мы сядем, и...
       -- Приостановка посадочного протокола, -- сглотнув, скомандовала я. -- Оценка ситуации.
       Я почувствовала, как изменилось напряжение на посадочных движках. Как вздрогинула громада "гадюки", зависая над бугристой облачной равниной. Низко-низко...
       Что тут оценивать, и так все ясно. Там, над защитной дымкой атмосферного щита, меня хорошо встретили в прошлый раз. А внизу...
       Вдох... выдох... сейчас курьер должен замедлиться тоже... и... давай же, ну!
       Я отдала команду на прыжок. Замерла в жутком миге ожидания: послушается ли? Послушался. Курьеру крышка, злорадно подумала я. А эсминец... ну, эсминец тяжелый, сядет. Три секунды, выход, снова прыжок, короткий, наугад, запутать направление. Эсминец сядет... капитан Чернов, который ненавидит иллов. Экипаж... они сейчас не люди. Но им можно помочь. Если успеем. Выход... чисто. Ну, с Богом, что ли. Вектор к Земле. На максимум. Два часа.
       Всего два часа!
       Так близко!
       Ну, люди... такое гнездо под носом проворонили... гнать в шею половину СБ!
       Напряжение отпускало медленно, неохотно, сквозь звон в ушах и бешеный стук сердца. Как там Вик? Я оглянулась. Дышит вроде... но и только.
       -- Всё путем, -- Алик поморщился, растер запястье. -- Оглушил и прикрутил к креслу. Перегрузки выдержит. Кстати, я рад отметить, что в моем хорошем самочувствии ты не сомневалась. И скажи, пожалуйста, мы ушли или еще не очень?
       -- Не очень. Дверь заблокируй.
       -- Уже, -- ответил Алик, -- не дурак. Кошка, нас ведь на Полигон сажали. Я видел.
       -- До Земли два часа, -- выдала я ему. -- Кстати, если ты подумал, что мы могли спуститься и забрать оттуда кого-нибудь, забудь. Не могли. Сами бы там остались.
       -- Я понимаю, -- выдохнул Алик, -- просто... ну, так... представилось.
       -- Мне тоже представилось. Какая там внизу ждет нас торжественная встреча. Конкретно нас с тобой.
       Студент передернулся: тоже с воображением все в порядке.
       -- И на этот раз ты стартовала из атмосферы?
       -- Да. -- Я помолчала и честно добавила: -- Самым подлым образом. Но второй раз попадаться...
       -- Лично я самым смелым бываю, когда здорово струшу, -- серьезно сказал Алик.
       Между тем команда подала вдруг признаки жизни. По коридору кто-то пробежал, постучали в дверь. Сначала тихо, потом громче.
       -- Что делать? -- шепотом почему-то спросил Алик.
       Я пожала плечами. Лично я ничего делать не собиралась. Хотя нет... вооруженные люди, это серьезно. Даже если без илловского контроля.
       Пришлось поднапрячь память. И, уже вспомнив нужную фразу на ильвинге и отдав команду на полную боевую блокировку, я сообразила, что у Блонди может быть разговорник. Что ж, Алик от страха смелеет, а я, видно, тупею.
       Боевая блокировка включает внутреннее наблюдение. Забавно... Рубка, боевые посты... а вот и коридор перед нашей дверью. Двое. Это еще не тревога, наверное. Пришли за какой-то надобностью... но до тревоги теперь недолго.
       -- Капитан Блонди, -- кричали за дверью, -- капитан, отзовитесь!
       Я все-таки пошарила у Вика по карманам и нашла разговорник. Вывела команды на ильвинге. Сверилась с пультом. Ого... похоже, имперские капитаны готовы драться не только с врагом.
       -- Алик, я могу их усыпить. Или парализовать. Или убить. Без проблем, простой командой на пульт. Здесь все предусмотрено.
       -- Ты с ума сошла!
       -- Нет. Просто я хочу, чтобы ты с ними поговорил. Ты человек и они люди. Скажи им, что бессмысленно размахивать оружием. До нас они не доберутся. Здесь такая блокировка! Скажи... хотя это без толку, конечно, о чем с ними можно говорить сейчас. Наверняка от контроля не очухались.
       -- Я попробую. Куда говорить?
       Если бы я знала...
       Но тут те двое развернулись и убежали.
       -- За подмогой, -- хмыкнул Алик.
       -- На пульт, отследить, -- выпалила команду.
       -- Между прочим, это не матросня с эсминца, а космодесантники, -- проинформировал меня Алик. -- Вполне могут снять твою блокировку.
       -- Сомневаюсь. Хотя буду рада, если ты окажешься прав. Теоретически, исходя из того, что это все-таки вражеский корабль.
       Алик поежился. Представил, видно, действия снявших блокировку двери десантников: капитан привязан к креслу в бессознательном состоянии, а распоряжаются кораблем сомнительные пассажиры. Да еще и на ильвинге, с приоритетного пульта! Я мстительно добавила:
       -- Кстати, ты в самом деле думаешь, что свободный капитан не отличит космодесантников от матросов? Без разницы, люди это, ханны или имперцы?
       Десантники тем временем добежали до рубки. Ха! Гнать в шею из десанта! И тех, кто их учил, тоже. Один должен был остаться в коридоре.
       -- Внешняя блокировка рубки, отключение управления, усыпляющий газ.
       -- Зачем?! -- возмущенно заорал Алик. -- Это же наши! Люди!
       -- Вот именно: наши. Иначе я б другой газ пустила. А так всего лишь поспят до Земли. И голова болеть не будет. У тебя же не болела? Кстати, Алик... если хочешь добраться до Земли, хоть ты не создавай мне проблем, ладно? Честное слово, это трудно, справляться в одиночку с "гадюкой".
       Алик умолк, и я сосредоточилась на управлении.
       Хотя как раз сейчас с управлением прекрасно справлялся автопилот. Проблемы мои начнутся после выхода из прыжка.
       В имперских навигационных справочниках я не разобралась бы даже с разговорником. Но светлейший капитан тоже, видно, не слишком в них понимал; во всяком случае, после какого-то получаса мучений я набрела на изумительно простую шпаргалку вероятных точек выхода. Где указывались, как ни странно, и выходы к Земле. Хотя что уж тут странного.
       В любой системе не так много точек, где можно безопасно выйти из прыжка, а в системе типа Солнечной и вовсе... да и те на месте не стоят. Куда безопасней было бы вынырнуть за границей системы и добираться до места тихим ходом. Но я сочла наше дело достаточно спешным для риска. И выбрала ближайший к Земле выход.
       Хотя Телла сказал бы, наверное, что чем больше риск, тем меньше толку получится от спешки.
       Нам повезло: вышли нормально. Я включила связь, не тратя времени на обзор. Аварийный передатчик. Полный диапазон, минимальная мощность. Где-то поблизости обязан болтаться дозор. Услышат. Все лучше, чем пользоваться стандартной имперской связью. Мало ли...
       -- Капитан Три Звездочки требует связь с СБ, -- четко и медленно выговаривала я. -- Чрезвычайное сообщение. На борту опасная ситуация. Повторяю, на борту опасная ситуация, требуется связь с любым подразделением СБ Конгломерата.
       -- Теперь кто успеет первым, -- хмыкнул Алик. -- СБ твое или...
       -- Здесь СБ, -- отозвался передатчик. -- Дозорный крейсер "Печенег", дежурный оператор Новицкий. Перейдите на видео.
       Ага! Щас ему видео! И трансляцию на пол-Галактики. СБ! Трила им в боссы!
       -- Говорю с аварийного передатчика. Рубка заблокирована, не отвечает, веду корабль с резервного пульта. Прошу посадку в карантинной зоне. Как понял, Новицкий?
       -- Поясните, Три Звездочки. Вы на чьем корабле? Кто в рубке? Что за опасная ситуация?
       -- Новицкий, у меня чрезвычайное сообщение! Ты кто, шеф сектора? Дай мне посадку и встречу. У меня имперцы на хвосте и полон борт ваших десантников после ментоатаки.
       Этого хватило. С лихвой. Меня быстро и аккуратно вывели на Платформу -- закрытый спецкосмодром СБ. "Печенег" плотно шел рядом до самой атмосферы, Новицкий со связи не уходил, хотя расспрашивать больше не пытался. А потом он передал меня диспетчеру Платформы, и под брюхом "гадюки" засверкал ослепительно голубой океан, я в жизни не видела столько голубизны. И наше защитное поле отшвыривало в стороны нахальных белых птиц.
       -- Чайки, -- прошептал Алик. -- Господи, чайки!
       "Галюка" опускалась на удивление послушно. Чайки горланили и отлетали прочь. Платформа надвигалась все ближе, на ней суетились знаменитые "голубые береты", и я буркнула:
       -- Встречают правильно. Алик, сядь плотней, садимся.
       -- Земля, -- шептал Алик. -- Господи, Земля... добрались...
       Я села не очень чисто. Что ж, чужой корабль, да и тяжелее насколько... села, и ладно. Главное, вообще довела. Вон и Вик зашевелился, чертыхнулся, просипел:
       -- Что за?..
       -- Алик, развяжи, -- попросила я.
       -- Может, не стоит?
       -- Отмена боевой блокировки, -- скомандовала я вместо ответа. -- Отмена блокады рубки, продув. Боевые посты отключить, главный люк открыть. Наблюдение оставить.
       Устала... ильвинг этот...
       -- Где мы? -- хрипло спросил Вик.
       -- На Земле.
       Я вдруг вспомнила: когда летели на Землю с отцом, мне так понравилась она, бело-голубая в черноте космоса. "До дыр бортжурнал засмотришь", -- смеялся отец. Сейчас и не поглядела. Не до того.
       -- На Земле, -- повторил Вик. И оторопело уставился на ворвавшихся в каюту десантников: -- А почему вдруг "голубые береты"?
       -- Потому что ты нас чуть на Полигон не завез, -- фыркнула я. -- Не помнишь? Доверяй таким трофейные "гадюки"!
       Блонди потер лоб.
       -- Не помню. Ничего после... курс когда...
       -- Кому корабль сдавать? -- спросила я десантников.
       -- Вы идите, -- ответили мне. -- Снаружи встретят. Помощь нужна?
       -- Там разберемся, -- буркнула я. Что ж... сама просила встретить.
      
      
      

    Часть III

      

    12. ОТПУСК НА ЗЕМЛЕ

      
       Нас с Аликом не взяли на Полигон.
       Я, если честно, только обрадовалась. Пусть обходятся сами; наше дело предложить. И то, куда свободному капитану -- не говоря уж о студенте! -- до десанта. Справятся прекрасно и без нас.
       А Алик расстроился. Он пытался уговорить, убедить... клейся кто мне в кампанию так настойчиво, из принципа бы не взяла, будь хоть позарез нужен. Парень, рассудительности и логичности которого я втайне завидовала, совсем съехал с катушек. Непонятный мне стыд грыз его. Стыд за то, что он -- на Земле. Не на Полигоне. Что ему удалось спастись, вырваться, вернуться. Будто он обманом вырвался, будто кому другому спастись помешал! Будто не его собирались иллы показательно казнить перед всем поселком!
       -- Если бы не ты, мы вообще бы о Полигоне не узнали, -- урезонивал его смертельно надоевший нам за эти недели капитан СБ Саня Смит. -- Мало тебе?
       -- Мало! -- орал в ответ Алик. -- Как Чернова эсминец влип, а? С капитаном, экипажем и десантом! А мы с Альо защищены!
       Далась ему наша защита! Будто долго теперь СБ-шникам выйти на драконов... пожалуй, наша защита -- новость все же поважнее Полигона, подумала вдруг я. Защита от иллов... лучшие аналитики Конгломерата должны сейчас только о том и думать! Драконы не отказывают в помощи попавшему в беду, но никогда еще они не помогали целой расе. Тем более нескольким, да к тому же в ситуации необъявленной войны. Склонить к сотрудничеству принципиальных нейтралов...
       -- Алик, я не хочу больше слышать твое нытье! -- оборвал мои размышления яростный вопль Сани. -- Ты меня достал! У нас есть десантный костюм "незнайка", который специально создавался под бой с иллами, никакая телепатия его не прошибет. А вы двое нужны нам здесь!
       Тут не выдержала я. Ну в самом деле, сколько можно!
       -- Капитан Смит, вы со своей командой вытрясли из нас все! Мы уже прошли все мыслимые обследования, кучу тестов, толпу психологов, идиотские ваши допросы, которые вы зовете собеседованиями! -- что еще?! Сильней наизнанку вывернуться, чем мы за это время, просто невозможно!
       -- Капитан Три Звездочки, это входит в ваш контракт, -- оборвал меня Саня.
       -- Входит, -- согласилась я. -- Как и тот отпуск, что вы мне пообещали почти что месяц назад.
       -- Да я, собственно, и собирался по домам вас отправить, -- обезоруживающе улыбнулся Саня. -- Только одно еще попросить хотел. На всякий случай... мало ли, вдруг срочно что...
       -- Замаячиться? -- поняла я. -- Да пожалуйста. И к чему столько смущения? Я и не думала, что вы нас без этого отпустите.
       -- Без чего? -- насторожился Алик.
       -- Без маячка, -- объяснила я. -- Вгонят тебе за ухо капсулу, и будешь сигналить. Если что, тебя всегда можно найти. Да и вызвать без проблем.
       -- Я не хочу, -- быстро сказал Алик. -- Вы не имеете права.
       -- Потому и прошу, что не имею, -- помрачнел Саня. -- Хотя, уверяю вас, найти в кодексе подходящую статью все же можно. Стоит подключить действительно грамотного юриста...
       -- Угрожаете, капитан? -- издевательски вежливо спросил Алик. -- А если я подключу действительно грамотного адвоката?
       -- Алик, брось! -- Не понимаю я людей иногда, столько шума по пустякам! -- Обычное же дело.
       -- Обычное дело жучков в себе носить? Ну знаешь, кошка!
       -- Знаю! Носила. И сейчас буду. И ты будешь.
       -- Хренушки.
       -- Дурак, тебе же как лучше хотят. Сам подумай! Мы с тобой единственные свидетели, если иллы нас уберут и Полигон зачистят...
       -- Вот именно, -- весомо кивнул капитан Саня Смит. -- А некоторым лишь бы поорать вволю за свои гражданские права. Капитан Зико Альо Мралла, благодарю за понимание и поддержку. После имплантации маячка можете отправляться в отпуск. Если что, мы на вас выйдем. Капитана Блонди как раз привели в порядок.
       -- Как и нас, -- невинно вставил Алик.
       -- Даже лучше, -- отпарировал Саня. -- Тебе явно еще и психиатр нужен. В общем, Альо, зайдешь в медотсек и можешь убираться. Счастливого отдыха.
       -- Спасибо, -- фыркнула я. -- Пока, Алик. Насчет маячка не ерепенься, штуковина полезная для таких ситуаций. Увидимся?
       -- Увидимся, кошка, -- Алик улыбнулся и крепко пожал мне руку. -- Счастливо. У вас ко мне еще что-то, капитан Смит?
      
       Забавно, но на закрытый СБ-шный космодром ходит пассажирский рейсовый катер. Даже не ходит, а заходит. Обычная промежуточная посадка с остановкой по требованию, объяснил мне Блонди. Бывают и спецрейсы, но не по таким случаям, как отбытие в отпуск двух залетных пташек с Нейтрала.
       Салон оказался почти пуст. Темнокожая толстуха с маленькой девочкой, похожей на нее даже больше, чем дочка может походить на маму; по-летнему полураздетый парень в наушниках откинулся в кресле, прикрыв глаза; солидного вида парочка над солидным же блокнотом с проективным сенсорным ковриком -- биржевики, судя по обрывкам фраз, спорят. Никто не кажется причастным к СБ, а ведь Саня обещал наблюдение. Хотя с маячками куда мы денемся...
       Девочка ощупала меня полным любопытства взглядом и зашептала что-то маме на ухо; та пожала плечами, ответила довольно громко:
       -- Ну и что, здесь же космодром. -- И, когда девчушка снова оглянулась на меня, добавила укоризненно: -- Веди себя прилично, Лю.
       Блонди пихнул меня локтем:
       -- Она будет рассказывать подружкам, как летела на самолете с настоящей живой ханной.
       -- Только перекрашенной, -- буркнула я. -- Вик, я домой хочу. У меня "Мурлыка" без присмотра брошена.
       -- А Никольский на что?
       -- Я устала. Я хочу расслабиться и все забыть.
       -- Ну и расслабься. Для чего тебе отпуск?
       -- Я домой хочу.
       -- Альо, не психуй. Шеф сказал, вместе полетим, значит, вместе. Я звонил вчера на завод, почти все готово. А у нас тихо и спокойно, и никто не будет тебе докучать.
       Я промолчала. Вик мог сказать и короче: что шеф передал меня ему в подчинение, и мое дело -- помалкивать. Правда, он и сам еще не знает, чем нам придется заниматься после отпуска. Но он дома здесь -- и настроен отдохнуть со вкусом; а я...
       Катер сделал еще две посадки. Новые пассажиры обращали на меня не больше внимания, чем на Блонди, а на Блонди намного меньше, чем на свободные места. После второй посадки по салону прошла стюардесса с тележкой, Блонди взял себе кофе и пару бутербродов, я спросила сливки и получила ванильное молоко. Ладно... отпуск так отпуск. А что муторно на душе и беспокойно, так это я от Сани Смита еще не отошла. Пройдет.
       Только на выходе я поняла, что именно меня беспокоит. Не запах -- тень запаха. Остывший след.
       Кто-то из пассажиров. Из тех, что сидели ближе к выходу и вышли раньше. Кто-то из них... не невидимка, нет, но... может, он стоял рядом с невидимкой, дожидаясь катера. Или, скажем, в ресторане сидел за одним столиком. Был какое-то время рядом.
       Я хотела сказать Вику. Хотела... что толку! Ему было не до меня. Он высматривал кого-то на ходу в толпе за решетчатой оградой посадочной площадки. Высмотрел, замахал рукой. Ускорил шаг. Толкнул кого-то, извинился, даже не притормозив. А я... надо бы найти, догнать, выяснить... но мешанина запахов ошеломила меня и дезориентировала, я отвыкла от толпы, от суеты. Я растерялась. Что ж, здесь должны быть невидимки, говорю я себе, держась за спиной Вика. И люди должны понимать это. Обязаны понимать! А у меня отпуск.
       -- Папка! Наконец-то!
       Вот кого он высматривал. С ума сойти!
       -- Привет! Альо, познакомься с моим сыном: Костя. Костик, это Альо, мы вместе работаем.
       Очень неформальное представление... видимо, вести себя следует соответственно.
       -- Хай, Костя, -- кивнула я. -- Приятно познакомиться.
       -- Привет, Альо, -- Костя на мгновение нахмурился, словно я оказалась для него неприятной неожиданностью, и тут же широко улыбнулся. -- Вы здесь подождите, я за машиной сам сгоняю, а то вместе не протолкнемся.
       Я смотрела вслед убегающему мальчишке. Не подумала бы... совсем не похож на Вика. Рыжеватые волосы, светлая кожа, и глаза... хотя взгляд -- похож.
       -- Сколько ему?
       -- Четырнадцать земных.
       -- А я и не знала. Впору расписываться в профнепригодности. Упустить такую подробность!
       -- Вот еще! Тебе о нем узнать было неоткуда.
       -- А вот Телла обо мне знал, я тебе говорила?
       -- Не говорила, но я не удивлен. Телла в разведке вчетверо больше лет, чем ты на свете живешь. Телла... что ни говори, а это ас из асов. Профи.
       Профи, да...
       -- О нем так и не слышно?
       -- Нет. На Нейтрале считают, что он погиб на Рах.
       -- А ты?
       -- Не верю, -- Вик даже головой замотал. -- Кто угодно, но не Телла.
       Машина затормозила перед нами в лихом развороте. Земной аналог привычного катера. Скорее даже тот же катер, переименованный земным сленгом.
       -- На гравитационниках? -- спросила я, глядя на подрагивающие на пульте пацанячьи пальцы.
       -- Магнитная подушка, -- бросил Вик. -- Дешевка. Общественный транспорт. Садись давай.
       Костя вел с очевидно привычной лихостью, мелькали за бортом дома, деревья, встречные и попутные катера... или машины, как их тут... магнитная подушка, интересно. Надо будет попробовать.
       Город кончился, за бортом поплыла темная зелень леса.
       -- Па... помнишь, ты обещал?
       -- Я обещал подумать, -- вот не знала, что Вик умеет говорить таким стальным голосом!
       -- Ну?
       -- Нет.
       -- Ну па, почему?
       -- Потому что.
       Мальчишка надулся и прибавил скорость. Интересно, чего такого ему Вик наобещал? Вернее, НЕ наобещал...
       С пульта забикало, на панели замигал желтый огонек.
       -- Превышаешь, -- бросил Вик.
       -- Подумаешь, -- буркнул пацан. И прибавил еще. Деревья слились в темную зеленую полосу.
       -- Зарываешься.
       Я вздрогнула, вспомнив... однажды отец сказал мне так же... то же слово, тем же тоном. Только однажды. Мне хватило. Я покосилась на Вика, он спросил насмешливо:
       -- Зарывается ведь? Разболтался. Сопляк!
       -- Па, ну ты чё!
       -- Я сказал. А ты слышал.
       Мальчишка вздохнул и сбавил скорость чуть не вдвое.
       -- И все-таки зарываешься, -- еле сдерживая смех, сказал Вик. -- Эх, Костик... гроза дорог! Открой колпак, что ли. Соскучился я по ветру.
       Мальчишка хлопнул ладонью по панели, плексовые створки колпака втянулись в борта. Я провела когтем по срезу, фыркнула: и впрямь дешевка! Предлагай Корпорация такие катера... хотя что я, это же Земля, на Нейтрале просто другой уровень надежности, он и нужен там другой. Я поежилась. Ветер не холодный, но ощущение... шерсть ерошится под плотным напором перенасыщенного запахами воздуха, в носу чешется, я бы нацепила маску, но маски нет... как же я соскучилась по "Мурлыке"! Я покосилась на счастливую морду Блонди. Вот у кого отпуск!
       -- Все равно, -- буркнул себе под нос мальчишка.
       И тут...
       -- Стой! -- заорала я.
       И чуть не вылетела кувырком через капот: реакция у пацана оказалась отменная, а тормоза у дешевки на магнитной подушке и того лучше.
       -- Что, Альо? -- спокойно поинтересовался Блонди.
       Я стояла на кресле, вертя башкой... нет, пропал... вот ведь!
       -- Потеряла, -- призналась я. -- Слишком быстро...
       -- Да что?!
       -- Запах. -- Я перепрыгнула через борт, медленно обошла вокруг катера. Нет... мелькнул и исчез. -- Невидимка.
       -- Поехали, -- поморщился Вик. -- Альо, садись. Если что и было, теперь не найдешь, это же дорога. Мог навстречу ехать.
       -- Слишком быстро он пропал, -- я влезла обратно, и пацан тут же рванул с места. -- Не понимаю, как...
       -- Выбрось из головы, -- посоветовал Вик. -- Не наше с тобой дело шпионов ловить. Тем более в отпуске. Звякну шефу, и на этом успокоимся.
       Он, и правда, достал телефон, но звонить не стал, а вытянул коврик и начал писать. Я хмыкнула -- наше дело или нет, а подошел к нему Блонди серьезно, раз решил отправить сообщение шифрованным пакетом.
       -- Добавь еще, -- попросила я, -- в катере был пассажир, незадолго до полета общавшийся с невидимкой.
       Блонди кивнул. Костя обернулся через плечо, спросил:
       -- Тоже унюхала, Альо?
       -- На дорогу смотри, -- оборвал сына Вик.
       Мы ехали еще довольно долго, и пацан всю дорогу упрямо молчал. И смотрел исключительно на дорогу. Напряженные плечи ясно показывади -- обиделся. Вроде и неловко; но, с другой стороны, взрослые люди на такие вещи не обижаются, а если ты еще сопляк в свои четырнадцать, так кто ж виноват.
       Вик расслабленно улыбался, а я думала об отце. Мы могли бы сейчас ехать с ним, сложись все чуть-чуть по-другому. И он тоже улыбался бы сейчас, или болтал с Виком, и мне совсем не хотелось бы поскорее вернуться на Нейтрал.
       Лес расступился, раздвинулся, среди зелени замелькали фиолетово-зеркальные крыши, пятна белых стен, разноцветные низенькие заборчики.
       -- Вот и приехали, -- улыбнулся Вик.
       Костя завернул под знак общественной стоянки, довольно-таки небрежно втиснулся на свободное место и вызывающе спросил:
       -- Что, плохо довез?
       -- Хорошо, Костик, -- серьезно ответил Вик.
       Мы шли по улице, и встречные люди здоровались с нами. Город показался мне маленьким и уютным; кое-где из открытых окон слышалась музыка, но она лишь подчеркивала тишину. Живую тишину живой планеты...
       Дом стоял не у самого забора. Чуть в глубине. А между домом и забором пестрели цветы. Настоящие живые цветы... у меня сразу в носу засвербило. Пожалуй, хорошо, что на Нейтрале не прижилась эта традиция. Слишком дорого обходятся там живые растения. Хотя, говорят, кое-где в человечьих куполах и на станциях цветы есть. Ну, не видела, не знаю... а дом напомнил мне Полигон. То "подходящее местечко", куда привел меня и Степаныча Ран для серьезного разговора. Стены из белого металлопластика, острая крыша, фиолетово отблескивающая солнечными батареями, зеркальный блеск окон. Правда, деревья за домом курчавятся зеленью, не торчат обугленными скелетами... но все равно я вздрогнула. И тут нам навстречу выбежала женщина.
       Вот она была похожа на Вика. Очень. Вернее, он на нее похож, поправила я себя. Ясно, мать.
       -- Витюшка, -- она обняла его, отстранилась на миг, окинула теплым взглядом и снова обняла. -- Приехал... выбрался-таки до дому, да?
       -- Ну, ма, -- Вик заулыбался еще пуще. -- Все хорошо, видишь.
       -- А ты Алёна? -- повернулась она ко мне. -- Надо же, совсем взрослая. И той же дорожкой ходишь?
       Мягкие руки ласково коснулись моих плеч. Я застыла. Алёной называл меня отец. Давно. Когда жива была мама.
       -- Зовите меня Альо. Пожалуйста.
       -- Альо, -- повторила женщина, словно пробуя мое имя на вкус. -- Хорошо. А ты зови меня тетей Аней, ладно?
       -- Хорошо, тетя Аня.
       -- Ну, пойдемте! Я ведь, Витюшка, как чувствовала! картошки нажарила, на сале, как ты любишь. Альо, а ты жареную картошку ешь?
       -- Никогда не пробовала, -- ответила я. -- В ваших пайках почему-то только пюре. Гадость.
       Вик фыркнул:
       -- Именно что гадость! Издевательство над людьми и перевод продукта. Ничего, жареная тебе понравится.
       Три ступеньки, короткий коридор -- стены приглушенного желтого цвета, незнакомое растопыристое растение в контейнере у окна. Черный кот с плоской мордой и задранным вверх пушистым хвостом. Кот на меня зашипел, мальчишка хихикнул, тетя Аня сказала:
       -- Пойдем, Альо, покажу тебе комнату.
       Лесенка на второй этаж, узкая и крутая. Крошечная площадка, на которую выходят две двери. Тетя Аня открывает левую.
       Два широких окна смотрят в сад. Пятна света и тени на полу -- там, за окнами, солнечные лучи путаются в ветках деревьев, пробиваются сквозь листву. Широкая кровать накрыта пушистым розовым одеялом. Столик, на нем переносной дисплей. Три стула.
       -- Туалет здесь, -- тетя Аня приоткрывает дверцу в дальнем углу. Заглядываю. Неплохо... пожалуй, почти роскошно.
       Спускаемся вниз. Вик успел переодеться. Нас ждет жареная картошка. На сале.
       Нас ждет отпуск на Земле. Экзотика, немногим доступная на Нейтрале.
       Экзотика, которой я совсем не рада.
      
       Кроме тети Ани, Кости и черного кота по кличке Гиппопотам в доме оказался еще один жилец. Вернее, гость... гостья. Восьмилетняя Натуська, внучка тети Ани и племянница Вика. Приехала к бабушке на каникулы. Мне Натуська сразу понравилась. Растрепанный, шумный, разнузданный ребенок без тени стеснения и хороших манер. С ней легко, не то что с Костей. Может ляпнуть в лицо что-нибудь вроде: "Альо, а правда, что ханны от валерьянки балдеют?", но ни разу не хихикнула за моей спиной. Я рассказывала ей, как мы живем на Нейтрале, специально стараясь припомнить побольше смешных случаев и упоминая те особенности рас, которые могли показаться ей забавными. А она читала мне вслух сказки ("Нам задали много читать летом") и рисовала для меня картинки светящимися фломастерами. Я пообещала ей, что прилеплю ее картинки в своем ангаре на Нейтрале, и собиралась выполнить обещание.
       А с Костей у нас установился странный вежливый нейтралитет.
       Костя не отлипал от отца. Но иногда Вик отшивал его, коротко бросая: "Взрослые дела, Костик". Пацана корежило от этих слов. Понятно, он старался не показывать виду, но мы-то понимали.
       -- Зачем ты его дразнишь, Блонди? -- спросила я как-то. -- Ну взял бы завтра с собой. Косморемонтный завод, парню интересно будет.
       -- Не хочу тянуть его в космос, -- серьезно ответил Вик. -- Не по его характеру. Пусть увлечется чем-нибудь другим. Здесь, на Земле.
       -- От того, что ты не пускаешь, ему только больше хочется, -- фыркнула я. -- Если так уж хочешь отпугнуть, заставь его выучить наизусть общегалактический Таможенный Кодекс. Сбежит на пятидесятом параграфе. А если вдруг дойдет до конца, перейди к Контрактному Праву. Глядишь, еще и пригодится в жизни.
       -- Идея не так плоха, -- хмыкнул Вик. -- А на завод я лучше тебя возьму. Может, приглядишь чего.
       Конечно, я и не подумала отказываться.
       Мы выехали рано утром, если не сказать поздно ночью. Есть спросонок не хотелось, так что термос чая, два пакета сливок и огромный кулек бутербродов Вик прихватил с собой. Знобкие сумерки обещали скорый рассвет, вокруг фонарей серебрился туман. Вик вел аккуратно, совсем не в своей манере. Буркнул, заметив мое недоумение:
       -- Не доверяю. Хоть и считается, что надежная, а все равно дешевка.
       -- Далеко завод? -- спросила я.
       -- Часа два езды. Можешь додремывать.
       Додремывать я не хотела. Распаковала бутерброды, вскрыла сливки. Мы рассекали туман и тонули в тумане, а за туманом угадывался лес. Живой мир... намного более живой, чем Ссс или Полигон.
       -- Дай куснуть.
       Я сунула Вику под руку кулек с бутербродами. Спросила:
       -- Трудно было после Земли привыкать к Нейтралу?
       Вик пожал плечами.
       -- Нейтрал, понимаешь, Альо... ты там выросла, для тебя это дом. А мой дом здесь. Там я на работе.
       Затенькал телефон, Вик достал трубку, отозвался.
       -- Витя, возвращайтесь! -- голос тети Ани. -- К тебе приехали.
       -- Кто? -- резко спросил Вик.
       -- Я, -- ответила трубка голосом Сани Смита. -- И мисс Аюми, подруга одного вашего знакомого, помните? Вы встречались не так давно. Дело срочное, возвращайтесь. -- Трубка противно запищала, Вик швырнул ее в бардачок, развернулся и прибавил скорость.
       -- Что за Аюми, в упор не помню, -- пробормотал он.
       -- Аюми -- девушка Алика, -- сказала я. -- Она приезжала на Платформу, не помнишь?
       Блонди хмыкнул и прибавил еще. Панель забикала, замигала желтым огоньком, потом красным. Деревья за бортом слились в смазанную темную стену.
       -- Нарушаем? -- язвительно спросила панель. -- Инспектор дорожно-патрульной службы Иванов на связи. Предъявите права, пожалуйста.
       -- Щас предъявим, -- зловредно пообещал Вик и сунул в прорезь на панели похожую на секретку карточку. Красный огонек погас, инспектор Иванов по-военному четко извинился.
       -- Что это у тебя? -- я потянулась посмотреть.
       -- СБ-шный допуск. Отличное средство строить мелкую шушеру.
       Минут через десять мы затормозили на стоянке.
       -- Я думала, прямо к дому подлетишь.
       -- Незачем. Засвечиваться на таких мелочах...
       А вот капитан СБ Саня Смит засветиться не боялся -- его катер стоял у самого дома. Вик поморщился, выругался под нос.
       Саня и Аюми чинно пили чай под сочувственным присмотром тети Ани. Гости как гости. Натуська забралась с ногами на стул рядом с Аюми и таскала печенье, Костик тихо расспрашивал о чем-то Саню Смита. Идиллия...
       -- Наконец-то, -- проворчал Саня вместо приветствия. -- Угораздило вас именно сегодня!
       -- В чем дело? -- с ленивой издевкой вопросил Вик. -- У нас отпуск. Или ты привез официальный отзыв?
       Это вряд ли, успела подумать я, двойная оплата и неустойка...
       -- Привез, -- Саня одним шумным глотком допил чай и встал. -- Поехали. Спасибо за чай, Анна Даниловна. Вы уж извините, что так получилось.
       -- Я привыкла, -- тихо вздохнула тетя Аня.
       -- Вещи брать? -- зло спросил Вик.
       -- По мне, так незачем, -- пожал плечами Саня. -- Хотя, конечно, как хочешь. Мы едем в гости к Аюми. Ненадолго.
       Вик поморщился: начальственное "ненадолго" с такими недомолвками может обернуться любой дрянью. Но я почему-то совсем не жалела о прерванном отпуске. Пусть даже выйдет совсем не "ненадолго".
       -- Ладно, -- буркнул Вик, соглашаясь с неизбежным. -- Ма, ты не волнуйся, если что, я заеду. Костик...
       -- Альо! -- Натуська облапила меня, вцепилась мертвой хваткой. -- Альо, ты ведь вернешься?
       Я присела, заглянула ей в лицо. Ой... да она зареветь готова!
       -- Конечно, вернусь, -- мурлыкнула я. -- Ты же слышала, что Саня сказал: "Ненадолго". Ты пока нарисуешь мне что-нибудь еще, ладно?
       Натуська кивнула. И спросила:
       -- А ты, когда вернешься, сфоткаешься со мной?
       -- Конечно, -- озадаченно ответила я. -- Только сначала ты мне объяснишь, что это такое.
       -- На Нейтрале это называется "скадриться", -- преувеличенно серьезно объяснил Вик. Подмигнул Натуське: -- Поймала на слове, да? Она последний раз фотографировалась, когда была чуть старше тебя. И то фотка не сохранилась.
       Натуська хихикнула. Сказала:
       -- Только ты скорей возвращайся.
       Оказалось, что все уже ждут только меня. Через пару минут катер Сани рванул с места, и порыв встречного ветра смешался с тихим вздохом Аюми.
       -- Что-то с Аликом? -- спросила я.
       Аюми кивнула. И заплакала.
       -- Куча медиков, а толку ноль, -- бросил Саня. -- Говорят, глубокий транс. Вот скажите, что, кто-то из вас специалист по трансам?
       -- С чего такой тон? -- поинтересовался Вик.
       -- Думаешь, я сам придумал за вами ехать? -- огрызнулся Саня. -- Или она? -- Мотнул он головой в сторону отвернувшейся к окну Аюми.
       -- А кто, кстати?
       -- Спроси что полегче! Примчался какой-то большой босс из другого отдела, полчаса орать изволил, что его не сразу известили. Наоравшись, дал твой адрес. И еще добавил: "Ваше счастье!" Нет, ну к чему, а? Ты мне скажешь?
       -- Глубокий транс? -- переспросила я.
       Саня запнулся. Посмотрел мне в глаза, поспешно отвел взгляд, когда я прищурилась, и ответил:
       -- Очень глубокий. Вывести пока не получается.
       -- Давно?
       -- Точно не установлено. Вскоре после десяти он ушел от Аюми, домой не пришел. Мать забеспокоилась около часу ночи. Аюми умница, додумалась сразу нас позвать: про маячок вспомнила. Нашли его в городском парке, в час сорок две.
       Я посмотрела на часы. Начало восьмого. Значит...
       -- Значит, максимум девять часов, минимум -- чуть больше пяти. Угу... он килограммов 70 весит, вряд ли больше?
       -- Кто? -- не понял Саня.
       -- Алик, кто! -- рявкнул Вик. -- Бери больше, его, чай, откормили дома... к вечеру, да, Альо?
       -- Эй, вы о чем? Капитан Блонди!
       -- О своем, о девичьем, -- отшил коллегу Вик. -- Связь есть у тебя? Дай.
       -- И как тебя начальство терпит, такого наглого? -- печально спросил Саня, набирая номер.
       -- А на мою работу других желающих нет, -- изрек Вик полным апломба голосом. -- Съел? Давай связь.
       Разговора пришлось ждать. Я так поняла, вокруг Алика суетился какой-то консилиум, и "большой босс" счел нужным присутствовать. Вик ждал, насвистывая что-то из своей коллекции, Саня косился на него злобным взором.
       -- На связи, -- буркнуло наконец из трубки.
       -- Шеф, приветствую, -- радостно отозвался Вик. -- Я так и подумал, что это вы шороху навели. Что там?
       -- Похоже, именно то, ради чего я вас вызвал. Твою подружку в первую очередь. Дай-ка ей.
       Вик сунул мне трубку, предупредил:
       -- Связь открытая.
       Я кивнула: ясно. Слушать может кто угодно. Еще бы, такую-то систему дурацкую!
       -- На связи, -- сказала я в трубку.
       -- Если это то, о чем я думаю, какой может быть прогноз?
       -- Для здоровья опасности никакой, -- уверила я. -- К вечеру все образуется.
       -- К вечеру, -- повторил шеф. -- Это плохо. А ускорить никак не получится?
       -- Ускорить можно, но не нужно, -- я постаралась говорить самым убедительным тоном. -- Если это то самое, конечно.
       -- То самое, -- мрачно подтвердил шеф. -- Другие варианты мы здесь уже отбросили. Ладно, детали на месте. Жду.
       Я протянула Сане забикавшую трубку и повторила:
       -- Другие варианты они отбросили. Ладно, чего от него хотели, я понимаю. Вопрос в другом -- как далеко они успели убраться.
       -- Кто? -- обалдело вопросил Саня. -- Кто "они"? Капитан...
       -- Заткнись, а? -- хмуро попросил Вик. -- Пять часов, да пока приедем, да пока расскажет... не догнать. Так что вопрос твой, Альо, отметаем. И задаем другой. Зачем им эта информация?
       Саня ожег Вика испепеляющим взглядом и от души прихлопнул какую-то кнопку на пульте. Над закрывшимся колпаком замигали пронзительные синие вспышки, взвыла сирена, мы вылетели на середину дороги и помчались, наверняка нарушая все мыслимые ограничения скорости. Редкие встречные (и попутные) катера шарахались к обочине, давая нам путь. Спину вдавило в сиденье. Я прикрыла глаза и вспомнила "Мурлыку" на ускорении.
       -- Психуешь? -- посочувствовал Вик.
       -- Психую, -- согласился Саня. -- Там вообще не мой участок, перебросили на недельку подменить, и нате вам.
       -- Вы поняли, что с Аликом? -- спросила Аюми.
       -- Все с ним в порядке, -- ответила я. -- Скорее всего. Хотя для полной уверенности мне надо самой поглядеть.
       -- Было б что другое, диагностика показала бы, -- подсказал Вик. -- Из всех гадостей, что я знаю, только мрарлу невозможно определить.
       -- Только у людей, -- поправила я.
       -- А почему? -- спросила Аюми. Разговор успокаивал ее, хорошо...
       -- Схожий с ханнским метаболизм, -- объяснила я. -- Питательная органика одной расы не просто не является чужеродной для другой, как в большинстве случаев, но и прекрасно включается в обмен веществ. И, кстати, считается вкусной. Ханны обожают ходить в человечьи рестораны. Отвязываются там на всю катушку.
       Лес расступился, уступил место домам. Саня, не снижая скорости, промчал по городку и поднырнул под арку с огромным красным крестом. Сразу за аркой обнаружилась стоянка, Саня бросил катер на свободное место, Аюми всхлипнула, когда резкое торможение бросило нас вперед, в сгустившийся вдруг до резинового состояния воздух. Вик перевел дух, буркнул:
       -- Идиотская техника.
       -- Выметайся, критикан, -- усмехнулся Саня. -- Приехали. Дальше только пешком.
       -- А если бы мы умирающего привезли? -- шепотом спросила я.
       -- К стоянке вывели бы больничные носилки. Земля, Альо, -- пояснил Вик. -- Здесь свои правила.
       Мы добирались до Алика, наверное, с полчаса. Сначала по парку до нужного корпуса больницы, строго следуя причудливым изгибам дорожек ("Тоже правила?" -- спросила я, и Вик согласно буркнул), потом какими-то лестницами, коридорами, галереями...
       -- Ну и планировка, -- не выдержал Вик.
       -- Здание старое, -- словно извиняясь, объяснил Саня.
       -- Самое старое в городе, -- гордо поправила Аюми. Было б чем гордиться!
       Вик, видно, подумал о том же.
       -- Больницы должны быть в самых новых зданиях, а не в самых старых, -- отчеканил он. -- По старым нужно туристов водить. Тут же подохнешь, пока тебя до врачей дотащат!
       -- Хватит бухтеть, пришли, -- бросил Саня, открывая очередную дверь. -- Здесь.
       Вик присвистнул, демонстративно обвел взглядом нагромождение приборов, из-за которого едва торчал краешек койки.
       -- Это еще кто? -- на свист из самого центра этого бесполезного сооружения вынырнул маленький, щупленький, седой и морщинистый медик. -- Почему без халатов?
       -- Зачем халаты? -- спокойно спросил Вик. -- В данном случае не нужны ни халаты, ни всё прочее, чем вы здесь развлекаетесь. Уж извините.
       -- Виктор, ты все-таки повежливее с профессором! Он, знаешь ли, абсолютно не виноват в твоем испорченном отпуске, -- голос шефа глухо доносился из самой глубины сооружения. Интересно, он выбраться оттуда не может или просто предпочитает не оставлять Алика?
       -- Я извинился, -- буркнул Вик. -- А халатов нам никто не предлагал.
       Я проскользнула в щелку между профессором и острым углом чего-то громоздкого, опутанного проводами.
       -- Привет, Зико Альо Мралла, -- кивнул мне шеф. -- Вот, полюбуйся.
       Алик, и верно, в трансе. В глубоком. Мне не надо разбираться во всех этих приборах, чтобы увериться в диагнозе. Что я, людей после мрраврлы не видела!
       -- Студент, -- усмехнулась я. -- Некоторые слюни пускают, а он вон какой серьезный.
       -- Мрарла? -- убито спросил шеф.
       -- Вы говорить с ним пробовали?
       -- Видите ли, -- вклинился между нами профессор, -- в таком состоянии человек почти не реагирует на внешние раздражители. Поскольку...
       -- А вы пробовали? -- непочтительно перебила я. -- Не вообще, а конкретно с ним? Ведь не пробовали? -- Я притулилась на край койки рядом с Аликом. -- Эй, студент! Алик! Привет, Алик, это я, Альо!
       -- Но послушайте! -- профессор затрясся от возмущения.
       -- Подождите, -- шеф мягко взял его за руку. -- Пусть. Вы ведь долго с ним возились, пускай теперь она попробует.
       -- Я знаю, тебе не хочется, но я очень прошу, Алик, отвечай мне. Это важно. Ты понял, что с тобой? Ответь, Алик! Пожалуйста!
       -- Понял, -- словно нехотя буркнул Алик. -- Я эту дрянь уже пробовал. Твой дружок Ран угощал.
       -- Прелестно! -- не удержалась я. -- И как же ты умудрился вляпаться?
       -- Силой напоили. Их трое было... схватили, нос зажали...
       -- Лопух, -- фыркнула я. -- Еще чему-то там учился.
       -- Лопух, -- лениво согласился Алик. -- А ты не задавайся, кошка драная. И с тобой бывало.
       Шеф хмыкнул. Будто засмеяться хотел, но вспомнил, что ему не до смеха. И спросил вместо этого:
       -- Описать их сможешь, парень?
       Алик шефа проигнорировал. Я бы, конечно, не надорвалась повторить, но не такие же глупости!
       -- Чего они хотели? -- спросила я.
       -- Все того же, -- протянул Алик. -- Но вы не волнуйтесь. Не настолько я отключился, чтобы не соображать, что говорить, а что нет.
       -- Ты смог не отвечать? -- я удивилась. Сильно удивилась. Способа обойти мрраврлу пока не знали.
       -- Драконы поддаются этому зелью? -- спросил Алик.
       -- Нет, -- прошептала я. -- Алик, нет! Выходит, это не только от иллов защита! Слушай, ты молодец. Соображаешь.
       -- Правда? -- в ленивом голосе Алика прорезалась нотка его обычного ехидства. Едва ощутимая. -- Тогда отстань и дай покайфовать спокойно. Мне знаешь как хорошо...
       -- Интересная вышла накладочка, -- хмыкнул шеф. -- Да-а... ханны никогда не наглели до того, чтобы оставлять явные следы на чужой территории. Мрарла на Земле!
       -- Ханны ни при чем, -- возразила я. -- Это невидимки.
       -- Почему? -- быстро спросил шеф.
       -- Что Алик интересен иллам, мы знаем. А с какого бока он мог ханнам понадобиться... да откуда ханны вообще о нем знают! У иллов есть возможность обеспечивать себя мрраврлой -- ханнский поселок на Полигоне. И у кого больше шансов остаться незамеченным в маленьком городке?
       -- Шерлок Холмс, -- насмешливо протянул шеф. -- Гремучая смесь дедукции и интуиции.
       -- Ладно, шеф, признаюсь, -- фыркнула я. -- У него волосы невидимкой воняют. Если честно, я постоянно удивляюсь, как это вы их не чуете.
       -- Я буду ставить вопрос о недоведении важной информации, -- выпалил вдруг профессор. -- Да, господин уполномоченный! До сих пор я считал, что в своем деле знаю все. Я слежу за всеми новыми наработками. И нате вам... какая-то мрала... мравра... тьфу, пакость! И о ней всё знают ваши рядовые работники, но ничего не знают медики!
       -- Исследования были, профессор, -- нахмурился шеф. -- Кажется, мне самому впору ставить вопрос. Я получил доклад... да, шесть лет назад. Отправил по инстанциям обычным порядком. Поверьте, профессор, я и в мыслях не держал, что эта информация может не дойти до тех, для кого, собственно, предназначалась. Что-то... ладно, проехали! По счастью, дело поправимо. Альо, прошу тебя, расскажи профессору все о мрарле. И, если сможешь, приготовь ему немного для исследований. Думаю, будет правильным доверить это вам, профессор. Собирайте коллег, изучайте... боюсь я, что наш друг Алик может оказаться не последним.
       Он может быть и не первым, подумала я. Наше счастье, спасибо дракону, ведь остальным могли приказать забыть -- и они забыли. И выполняют приказы иллов, не зная о том. Ох, люди... да вы так сами не заметите, как окажетесь под Империей. И что мне тогда делать?
      

    13. СЛЕД НЕВИДИМКИ

      
       Мы вернулись домой через четыре дня. Собственно, Вик мог уехать сразу, он просто решил составить мне компанию. А я в эти дни не то что не поспала толком, а даже и рта не закрывала. Сначала рассказывала профессору все о мрраврле, потом он совался под локоть, пока я готовила образец, чуть погодя к нам присоединился отошедший от кайфа и жаждущий поделиться впечатлениями Алик. На следующий день профессор собрал целую толпу сотрудников, и мы повторяли все для них. Вырваться мне удалось только под предлогом полной охриплости, и то -- пообещав вернуться в сентябре и провести занятие для студентов. Ужас! Не завидую я Алику, он-то остался в пределах профессорской досягаемости.
       Но и нас ждали дома нехорошие новости.
       Запах невидимки я почуяла на стоянке. Старый, не слишком сильный. Катер, рядом с которым припарковался наш.
       -- Не психуй, Альо, -- сочувственно посоветовал Вик, отправляя шефу шифровку. -- Ты аж вздыбилась вся. Можно подумать, это такой уж сюрприз, что тобой они тоже занялись. Пойдем.
       Я шла, что называется, носом к ветру, готовая ко всему. К засаде, к выстрелу... но не к тому, что мы столкнемся с невидимкой нос к носу, а будет он -- пацаном рядом с Костиком, пухленьким, белобрысым, похожим на сонного котенка.
       Я замерла. Я постаралась уложить вздыбившуюся шерсть -- со стороны это будет выглядеть, как немотивированная агрессия по отношению к ребенку. Нельзя. Спокойно. Невидимка ожег меня ненавидящим взглядом. Мы с ним понимали ситуацию одинаково. Тупик. Его маска не приспособлена для открытых действий. Вокруг люди. Он ничего не может здесь и сейчас, но и мы тоже, ведь он -- ребенок посреди людной улицы. И еще -- он стоит слишком близко к Костику. Вплотную. Плохо.
       -- Костик, ты можешь пригласить Мишу к нам, -- спокойно сказал Вик. -- На чай с разговорами.
       Ага, так Вик эту маску знает... друг Костика... уже лучше!
       -- Нет, спасибо, -- среагировал невидимка. -- Мне пора.
       -- Обидно, -- протянул Вик, глядя в спину неспешно уходящему невидимке. -- Ладно, все быстро домой.
       -- Па...
       -- Быстро, Костик! Бегом! На скорость!
       И Вик первым рванул с места, уцепив на всякий случай сыночка за руку.
       -- Па, ну ты чё! -- заорал Костик.
       -- Дыхание береги, -- посоветовал Вик.
       -- Мне нравится, Блонди, как ты быстро все улавливаешь, -- бросила я, пристроившись рядом с Костиком.
       -- А мне не нравится, как легко ты себя выдаешь, -- пропыхтел в ответ Вик. -- Где твоя хваленая выдержка?
       Мы взбежали на крыльцо, чуть не сшибив выглянувшую навстречу Натуську. Вик толкнул девчонку обратно в дом:
       -- Зайди, Ната. Ма, ты дома?
       -- У меня руки в тесте, -- отозвалась из кухни тетя Аня.
       -- Дом, полная защита, -- выдохнул Вик.
       -- Па, да что ты? -- не выдержал Костик.
       -- Миша тебя ни о чем не расспрашивал?
       -- Ну, так... как обычно. -- Костик потупился. -- Ну, о тебе.
       -- И о ней? -- Блонди кивнул на меня. -- А когда вернемся, спрашивал?
       -- Ну... да. А что?
       -- Это невидимка, -- сказала я.
       -- Ага, а я -- император иллов! Это Мишка, мы с ним вместе в училище собираемся. Я его с первого класса знаю! Па, у твоей подруги крыша поехала на невидимках. По-моему, это называется "мания преследования".
       -- Паранойя, -- хмыкнул Вик. -- Может, и у меня тоже? Костик, ее нюху можно доверять.
       Костик буркнул что-то невразумительно-скептическое и шмыгнул на кухню.
       Вик вздохнул и ушел к себе. Отправлять очередную срочную шифровку... да, завалили мы шефа новостями!
       Я вслед за Костиком прошла на кухню:
       -- Здравствуйте, тетя Аня.
       -- Здравствуй, здравствуй, Альо! Как дела?
       -- За ней невидимка охотится, -- насмешливо заявил Костик. -- В Мишкиной шкуре.
       Не поверил... ну и дурак. Салага.
       -- Невидимка, -- повторила тетя Аня. Отряхнула руки от муки. Накрыла полотенцем кастрюлю с тестом. -- Попалась мне как-то фраза, не помню уж, где. Что никто не знает, сколько по Земле ходит невидимок, какие секреты они уже разузнали, и вообще, сколько всего вычитали иллы прямо из наших мозгов. И вся наша секретность при таком положении дел -- просто самоуспокоение. И бороться с имперским шпионажем бесполезно.
       -- Так, может, сразу сдадимся? -- зло спросила я. -- Раз бороться бесполезно?
       -- Я думаю, из-за обычного шпионажа можно не поднимать паники. Это все-таки обоюдный процесс, верно, Альо? -- тетя Аня улыбнулась мне и отвернулась к плите, к сковородке с начинкой... печенка, мрр!
       Обычный шпионаж... ладно, в конце концов, я здесь гостья. Не слишком прилично критиковать хозяев.
       Я вышла из кухни, подальше от соблазнительного запаха, фыркнула на вздыбившегося и зашипевшего Гиппопотама...
       -- Если это шпион, то за ним наверняка следят, -- сказал увязавшийся за мной Костик. -- Бабушка вечно из всей информации самую критику вылавливает. Думаешь, у нас контрразведки нет? Да каждый чужак ого под каким контролем! Хоть ты, хоть твои невидимки!
       Я только фыркнула в ответ. Не спорить же с сопляком, в самом деле. Но Костику хватило и этого. А может, он специально на ссору нарывался.
       -- Так что не твоего это ума дело, невидимок ловить, -- припечатал он.
       -- Не моего, -- согласилась я, -- конечно. Мне за них не платят.
       -- Вот и нечего в чужом доме тараканов гонять.
       -- Думаешь, справитесь сами? -- оскалилась я. -- Думаешь, если я не человек, то лучше обойтись без меня? Ну так имей в виду и вспомни потом мои слова -- вы прошляпите свой мир. Вы не умеете видеть невидимок. И не научитесь.
       -- А ты и рада, да? Незаменимым больше платят? Наемница!
       Ой! Это что, он меня так оскорбить хотел? Ну Костик, ну ты... просто слов нет! Хохмач.
       -- Ну, наемница, и что? Ты будто не знаешь, что на жизнь надо зарабатывать? Кстати, мы предпочитаем называть себя контрактниками. Или свободными капитанами. Спроси у отца при случае, он тебе лучше меня объяснит.
       -- А ты себя к отцу не приравнивай!
       -- А я и не приравниваю. Мне до него еще расти и расти.
       -- Отец не наемник! Тебе кто больше платит, на того ты и работаешь, хоть люди, хоть иллы, без разницы. Ты сегодня на одной стороне, а завтра переметнешься на другую. А мы присягаем на верность Земле! Все! Еще детьми!
       По счастью, тут вышел Вик.
       -- У меня к тебе одна просьба, -- сказала я ему.
       -- Валяй.
       -- Расскажи своему сыну про Риту Цой.
       Вик аж передернулся.
       -- С чего ты ее вспомнила?
       -- Вы еще детьми присягаете на верность Земле, -- повторила я Костины слова. -- Расскажи ему. Он считает себя взрослым, пусть знает, много ли толку в ваших присягах.
       Я развернулась и пошла к себе. Еще немного, я пересказала бы Вику и остальное, а это уже... ну, подло не подло, а ни к чему. О том, на кого и при каком раскладе я работаю, я поговорю с Костей сама. Позже. Когда успокоюсь. Или вообще не стану напоминать ему этот разговор.
       На моей кровати лежал журнал. Натуськин. Со сказкой, которую она начала мне читать вечером перед нашим отъездом. Почитаю, решила я. Ну его, этого Костика, и невидимку заодно. Пусть Вик с ними разбирается.
       Не знаю, как детская присяга, а детские сказки у людей -- это да! Эта оказалась про рыцаря, принцессу и добрых эльфов. Принцесса на картинке вышла в сад нарвать цветов. Глаза у принцессы грустные, потому что в сказке мать принцессы когда-то унес дракон. Принцесса росла без матери. Я вдруг вспомнила, как грустила по маме. Кажется, до тех самых пор, пока не пропал отец.
       Я перелистнула страницу. Рыцарь поехал на поиски дракона. Интересно, подумала я, откуда в человечьих сказках взялись драконы? Настоящие драконы летают слишком далеко от Земли, чтобы попасть в древние сказания людей.
       Лучше бы я подумала, откуда взялись в сказках добрые эльфы! Над страницей проявилась картинка, и я ахнула. На картинке рыцарь встретил в лесу эльфа. Эльф подарил рыцарю зачарованный меч, способный убить дракона с одного удара. Эльф...
       -- Блонди! -- заорала я, распахивая дверь.
       Вик ворвался в комнату, как по тревоге.
       -- Блонди, смотри! -- я ткнула когтем в журнал. Меня трясло.
       -- Ё-моё, -- протянул Блонди.
       И перевернул страницу.
       На следующей картинке рыцарь горделиво стоял над поверженным драконом. Зеленоватая чешуя залита черной дымящейся кровью, изящная продолговатая голова откатилась далеко в сторону. Зеленые блики на раскинутых крыльях показались мне злой насмешкой.
       -- Логично, -- подвел итог Вик. -- Уж если илл стал эльфом...
       -- Паранойя? -- припомнила я. -- Звони шефу. Что-то сегодня сплошные сюрпризы.
       Блонди кивнул и вызвал шефа.
       -- Пожалуй, нам надо приехать, -- не представляясь, сказал он. -- Лады?
       -- Сидите дома, я сам к вам собирался, -- услышала я разъяренный голос шефа. И -- отбой связи.
       -- Сидим дома, -- повторил Вик. -- Помнится, у Натки были на тебя виды?
       "Сфоткаться" с Натуськой я еще успела. А потом...
       Маячок за ухом щелкнул, обозначая связь.
       -- Альо, пробегись до городской стоянки. Тебя там ждут.
       Связь сразу отключилась. Ох, не вовремя!
       -- Блонди, мне вызов пришел. Пойду пройдусь. До стоянки.
       -- Никуда ты не пойдешь. Шеф сказал дома сидеть.
       -- Но меня же вызвали!
       -- Кто тебя вызвал?
       -- По маячку вызвали.
       -- Кто? Диспетчер обязан представиться.
       -- Он не представился, -- я мысленно обозвала себя идиоткой. -- Сказал и отключился сразу. Даже подтверждения не дождался.
       -- Ну и денек! -- в сердцах выдал Вик. -- В общем, так! Чтоб и носа наружу не высовывала, ясно? На стоянку я опергруппу зашлю. Посмотрим, кто там так хочет тебя видеть.
       Что мне оставалось делать? Разве что фотки с Натуськой распечатывать. Чем мы и занялись к обоюдному удовольствию.
       Вик появился через полчаса. Подмигнул:
       -- Взяли. Какая тебя ждала встреча! Вот шеф приедет, расскажу.
       -- Дядь Вить, глянь, какие фотки классные! -- счастливо сверкая глазами, обернулась Натуська.
       -- Классные, -- согласился Вик. -- Я себе одну распечатаю, лады? Вот эту, с глобусом.
       Вошел Костик, сунулся посмотреть, дернул Натуську за косичку:
       -- Привет от пиратов!
       Натуська развернулась с возмущенным воплем:
       -- Ну ты! Альо, вот скажи ему! Скажи, что есть космические пираты!
       -- Па, вот скажи ей, -- передразнил Костик. -- Скажи, что нечего целыми днями анимэшки смотреть! "Капитан Ли и пираты Золотой Медузы", "Капитан Ли на пиратском астероиде", "Капитан Ли и трасса пиратов"! И ладно бы просто смотрела, так ведь она верит во всю эту чушь.
       -- Альо, скажи ему, -- чуть не плакала Натуська.
       -- Цыц! -- рявкнул Вик. -- Ты, Ната, права. По нашим законам любой захват судна в мирное время является пиратством, а корабли довольно часто пытаются захватить и иногда даже захватывают. Так что пиратов в космосе полно. Ты, Костик, тоже прав, поскольку "пиратство" -- это только из наших законов. Ханны назовут захваченный корабль военным трофеем хоть в военное время, хоть в мирное, иллы вообще считают, что всё в Галактике принадлежит им. А анимэшки... ну, ты тоже не безгрешен. Перерастет.
       -- Альо, а ты видела пиратов? -- благоговейно вопросила Натуська.
       -- Сколько угодно, -- серьезно ответила я. -- Вот, например, твой дядя Витя... Вик, ведь "пираты Золотой Медузы" -- это про тебя, точно?
       -- Ну знаешь! -- Вик чуть не задохнулся от возмущения. Хотя, сдается мне, он тоже решил сыграть для племяшки. -- Кто бы говорил! После всего, что ты утворила на той "гадюке"!
       -- А что? -- прошептала вконец потрясенная Натуська.
       -- А то! Еще она тихоню из себя строить будет! Захватила полный десанта штурмовик практически в одиночку... ведь от Алика, я так понимаю, реальной помощи не было?
       -- Была, -- фыркнула я, -- еще какая. Он вовремя вывел из игры одного временно враждебного элемента. Сам знаешь, какого.
       -- Ну, разве что. Кстати, я как-то так и не собрался сказать тебе спасибо.
       -- Не за что. Собственные шкуры спасали.
       Костик переводил завороженный взгляд с меня на отца... да Вик специально при нем о той "гадюке" вспомнил, подумала я. Надоело глядеть, как сыночек на напарницу косится.
       -- Расскажи, -- выдохнул Костик.
       Вик улыбнулся. Рассказывать он умеет! Я и сама уши навострила в предвкушении. И, надо же, именно в этот момент взвыла защита!
       Натуська вцепилась в меня, Костик вскочил, Вик плотоядно прищурился.
       -- Что это?
       -- Гости пожаловали. Костик, сиди здесь и носа не высовывай! На тебе Натка. Пойдем, Альо.
       Гости и впрямь пожаловали, но совсем не те, каких боялся Вик.
       -- Развлекаетесь? -- ехидно вопросил шеф. -- Тогда я вас обрадую. Развлечений намечается с превеликим избытком. Да молчи, знаю уже о той засаде! То есть доложишь, конечно, но сначала другое.
       С шефом приехала девушка. Растерянная или озабоченная -- или и то, и другое сразу, хотя ни то ни другое решительно не шло к ее круглому, доброму лицу, пушистой челке над голубыми глазами и пухлым розовым губам.
       Мы устроились у Вика: его комната полностью защищена. Шеф облюбовал стул у окна, девушка села рядом.
       -- Альо, у меня к тебе просьба, -- начал шеф.
       Я некстати вспомнила, каким увидела его на Нейтрале: озабоченный, резкий, уверенный, что на его вопросы ответят без пререканий... Первое впечатление оказалось верным, Палыч и в самом деле суровый шеф, но работать с ним приятно. Он знает, как себя вести, и учитывает не только интересы службы.
       -- Все, что в моих силах, -- оскалилась я. Девушка на подначку не среагировала, шеф насмешливо вздернул бровь. Впрочем, он тут же стал таким серьезным, что аж тошно.
       -- Значит, так, -- перешел к делу шеф, -- это Марина. Студент-медик. Учится от СБ, наш агент, добавлю, неплохой. Потенциально. Сейчас проходит практику в одном маленьком приморском городке, ничем вроде бы не интересном, кроме хороших пляжей. Альо. Виктор. Марина, расскажи им все в подробностях.
       -- Ну, -- девушка прикрыла глаза, явно в попытке сосредоточиться, -- его привезли на "скорой". С пляжа. Знаете, так бывает -- лежит себе человек и лежит, никто и внимания не обращает, а у него с сердцем плохо. Перегрелся. Вот и его так привезли. А он... никакого перегрева, с сердцем порядок, вообще полный порядок! Просто спит. Очень глубоко спит. И ни на что не реагирует. Я ничего о таком не знаю! -- Марина то говорила слишком быстро, то начинала запинаться. Волнуется. -- Перепугалась, позвала заведующую. Пока вдвоем с ней смотрели, вроде начал он в себя приходить. Или просыпаться... Господи, я уж и не знаю, как сказать! Дыхание, сердечный ритм... ну, в норму приходят, были ж очень слабые. Ладно, ждем. Просыпается он окончательно. И поднимает нам сначала полный скандал: чего, мол, его с пляжа вытащили, он себе лежал и никого не трогал и вообще на здоровье не жалуется. А потом видит он, что уже ночь, и понимает, что не помнит, как у нас оказался. Естественно, сразу жухнет, а Ирина Сергеевна, заведующая, у него спрашивает, раньше было такое или вообще на что жалуется... ну, как положено. Он в полной панике, потому что -- никогда ничего, и вообще, мол, здоровье у него железное, а уж чтобы так в никуда целый день потерять... Оставили мы его на ночь, утром приходим -- нету. Ушел! И адрес неправильный оставил. Ну, я подумала, что-то здесь не так. Позвонила своему куратору, он меня сразу оттуда выдернул. Работать. Вот.
       -- Вот, -- повторил шеф. -- Потерял человек целый день, а в больницу-то привезли в четверть пятого. Да еще и скрылся. Фоторобот составили, личность выясняем. Что скажете?
       -- Номер два, -- кивнул Вик. -- Если, конечно, два, а не двадцать два или триста сорок восемь. Вопрос, на что его могли закодировать, ну, тут уж аналитикам карты в руки.
       -- Когда мы его найдем, -- пробормотал шеф. -- Если еще найдем.
       -- Когда найдете, дайте ему мрраврлы. Два-три миллиграмма на кило веса, я сделаю. Он снова впадет в транс, можно будет расспросить и раскодировать.
       -- Это не опасно? Отравится еще к чертям собачьим.
       -- Не отравится. Человек выходит из транса по мере вывода мрраврлы из организма, никакого последействия, никаких побочных эффектов.
       -- А если б и отравился, -- буркнул Вик. -- Палыч, мрарла не валяется на каждом углу и не попадает в случайные руки. От него чего-то добивались. Что он знает, что может? Нет, ребята, это серьезно! Мне не нравится мысль о том, что среди нас ходит илловский зомби!
       -- Второй или двадцать второй, -- обыденно, будто вопрос стоит о сущем пустяке, добавил шеф. -- Мне будто нравится. Это ж сколько нужно будет мрарлы, чтобы всех выявить? Ладно, будем работать. А людей у меня... в общем, считайте, ребятушки, что отпуск весь вышел. Некого мне на это дело кинуть. Вопросы, предложения, проблемы?
       У меня вопрос.
       -- Шеф, а это не увязывается с акцией "Авторитет"? Помните, в записи с Иллувина? -- акция "Авторитет" упоминалась вскользь, без подробностей, но мне показалось -- как-то она связана с общественным мнением. Паблик рилейшнз, кажется... у людей это модно, а мы на Нейтрале такими заморочками не увлекаемся: толку, если любое влияние вычисляется на раз. А вычислять есть кому.
       -- Может, и увязывается, -- хмуро ответил шеф. -- Не могу пока сказать, Альо. Данных мало, аналититки пасуют. Еще вопросы?
       -- Один крохотный такой пустячок, шеф, -- ехидно сообщил Вик. -- Альо, где журнал?
       Шеф разглядывал убитого дракона долго. И с каждой секундой мрачнел. И, судя по запаху, зверел.
       -- Вот где пахнет "Авторитетом", -- сказал подчеркнуто спокойно, закрыв журнал. -- Извини, Марина, придется тебе пока одной. Послезавтра Марусевич возвращается, подключим ее. Эти два свободных охламона нашли себе другое срочное дело.
       -- Но я ничего об этой мравле не знаю! -- Марина явно испугалась. Хм... запаниковала даже, я бы сказала. Нетертая-небитая... хотя все мы такими были. -- То есть я понимаю, конечно, вы мне все данные дадите, но я все равно представления не имею, с чего начинать! Такое серьезное задание... я же никогда еще сама не работала, и Марусевич тоже! И вдруг начинать с такого... такого...
       -- Что делать, -- шеф достал блокнот, выщелкнул антенну. -- Бухгалтерии, срочно! Блонди и Три Звездочки -- премиальные по максимуму. Обнаружение сведений первостепенной важности. Им же -- окончательный отзыв из отпуска.
       Вик скрежетнул зубами.
       -- Благодарностей не надо, капитан Блонди, -- с ледяной иронией выдал шеф. -- Чем скорей вы с Альо представите мне художника, это нарисовавшего, тем лучше. И не забудьте присовокупить всех, от кого зависел выход журнала именно с этими, -- палец шефа ткнул в гордого победой рыцаря, -- с позволения сказать, иллюстрациями. Ясно?
       -- Чего уж неясного, -- пробормотал Вик.
       -- Тогда приступайте. Пойдем, Марина.
       Мы с Виком проводили гостей до дверей. Вик снова поставил защиту и хмыкнул, повернувшись ко мне:
       -- Ну что, Альо, готовь мрарлу.
       -- Для кого? -- из чистого ехидства поинтересовалась я. Вик, похоже, после беседы с шефом пребывал в некоторой оторопи.
       -- Ты пока готовь, -- последовал злобный ответ. -- А для кого, я выясню. И горе тому гаду... короче, если что, я у себя, но лучше не лезь.
       -- Ладно, из нас двоих ты главный, -- буркнула я. И отправилась на кухню. Кажется, все нужное у тети Ани есть.
       Вик появился довольно быстро.
       -- Ну что, киска, первый готов! Как у тебя, грамм сто хотя бы есть уже?
       -- Кило, -- фыркнула я. -- Еще не хватало по сто грамм канителиться! Через пару минут.
       -- Отлично! Тогда я пошел переодеваться. Мы едем в "Русский чай".
      
       -- Так куда мы едем? -- переспросила я, когда Вик закрыл колпак, включил защиту и тронул машину с места.
       -- В "Русский чай". Есть такая забегаловка возле аэропорта, очень удобная в плане деловых встреч.
       -- У нас там деловая встреча? -- поднажала я на замолчавшего Блонди.
       -- Вот именно. Мы заказываем картину в подарок шефу. На день рождения. Ты -- клиент, я -- посредник. Внимательно следишь за беседой по разговорнику, в нужных местах киваешь, пронюхиваешь окружение на предмет невидимок. Остальное -- целиком моя забота. Кстати, не удивляйся, я вызвал прикрытие.
       Я только фыркнула в ответ.
       Блонди, естественно, на фырканье мое никак не отреагировал. Переключил управление на автопилот и уставился в окно с таким видом, будто первый раз на Земле. Но я-то чуяла -- он озабочен. Озабочен и напряжен.
       -- Знаешь, не надо разговорника, -- сказал вдруг. -- Если наш клиент во что-то замешан, сразу насторожится. На Земле слишком много всякого болтают про наши разговорники.
       -- Как скажешь.
       -- Боишься?
       Я фыркнула:
       -- С тобой и прикрытием? Волнуюсь, Блонди.
       -- Ты не очень хорошо ориентируешься на Земле. И попросила меня помочь в переговорах. Годится, как думаешь?
       -- Разве угадаешь.
       -- Да, все зависит от того, много ли у него причин для подозрительности. Хотя... прикрытие у нас будет -- что надо.
       "Русский чай" показался мне довольно-таки славным местечком. Девять невысоких ступенек спускаются в крохотный тамбур, а из него, пройдя под расписной аркой, посетители попадают в зал -- хотя, какой зал! Двенадцать столиков всего, по шесть в два ряда, за ними -- застекленная витрина и низкая стойка. Вик усадил меня за второй слева столик и прошел к стойке, весь воплощенная галантность. Я лениво огляделась.
       Народу почти нет. Три девчонки у самой стойки косятся на меня с откровенным любопытством. Солидного вида мужчина за столиком напротив кинул беглый взгляд и вежливо отвернулся. От мужчины фонит. Явно какой-то вживленный приборчик. Вроде моего маячка. Вик обещал прикрытие. Этот? Один? Или все-таки девчонки? Ладно, хоть невидимками пока не пахнет.
       Вик засновал между стойкой и столиком: кофейник, три чашки с блюдцами, три бокала, кувшинчик сливок, поднос с бутербродами и крекерами.
       -- Самообслуживание, -- буркнул, заметив мое недоумение. И выставил на середину стола фигурную бутылку с молочным ликером.
       Над ликером мы поработали дома, мрраврла прекрасно с ним сочетается. Что ж, нашему клиенту вряд ли понадобится большая доза, так что и я в кои веки полакомлюсь. А Блонди, бедняга, будет пить кофе.
       "Клиент" пришел не один. Вычисленный Виком художник привел с собой даму. Именно даму -- она вовсе не его девушка, такое чуется безошибочно. Они и рядом-то смотрятся странно. Он -- худой, неопрятный, взъерошенный, пропахший незнакомой мне химией, кислым пивом и новой бумагой. Свойский. С таким -- на "ты" с первой встречи и никак иначе. Она... ухоженная вся такая, даже слишком. И -- непонятная! Совсем! Вроде приветливая, вежливая, пошутила даже. И все же -- не здесь она! Будто мысли ее заняты чем-то другим, гораздо более важным, чем мы. Хотя и мы ее занимаем, я особенно. Непонятная... к тому же от нее жутко воняет духами. Невыносимо просто, так, что маску впору натягивать. Я даже испугалась -- вдруг душное это облако так нюх забьет, что и невидимку не учую? Но нет -- вошел кто-то, потянуло с улицы пылью, нагретым металлом, пластиком, топливом... чую, только расслабляться нельзя. А вошедший присел на вертящийся табурет у стойки, отвесил девчонкам общий комплимент, те захихикали... я повертела в пальцах крекер и кинула в рот. Как и было условлено. От парня не воняет невидимкой. Но у него с собой боевой лазер. И заряжался он с полчаса назад, не раньше.
       Вик придвинул даме стул, сбегал за посудой.
       -- Благодарю, -- улыбнулась дама. Кончики алых губ на миг вздернулись вверх -- и опустились. -- Я понимаю, меня не приглашали. Это все мистер Яковлев. Он имел неосторожность проговориться, что вы интересуетесь моей сказкой.
       -- Да, -- встрял неопрятный мистер Яковлев. -- Это мисс Роуклифф. Я просто не мог ей отказать. Вы ведь не против, а?
       -- Как мы можем быть против, -- Вик пустил в ход самую обаятельную свою улыбку. -- Мы рады. Даже польщены! Моя подруга Зико Альо Мралла по-настоящему потрясена вашей сказкой, мисс Роуклифф.
       -- И сказками вообще, -- вполне правдиво добавила я. -- Это совсем новая для меня идея. В моем детстве ничего такого не было.
       -- Детство без сказок? -- мисс Роуклифф покачала головой. -- Не представляю. Так мрачно...
       -- Ничуть, -- возразила я. -- Наверное, сказки -- чисто человечье явление. Ханны, во всяком случае, прекрасно без них обходятся. Но, знаете, кое-что в характере моих знакомых-людей стало мне понятнее. Немножко. -- Я улыбнулась. Мне хотелось посмотреть, как отреагирует мисс Роуклифф на мою улыбку. Хм... как ни в чем не бывало. Воспитание ощущается. Зато Яковлев вздрогнул. -- Это хорошо, что вы пришли, мисс Роуклифф. Я рада случаю выразить благодарность. Я благодарна вам и вашей сказке.
       Вик тем временем налил мне сливок, себе и гостям -- кофе. Откупорил ликер.
       -- Ну что ж, за знакомство.
       -- Я не пью, -- мисс Роуклифф поспешно прикрыла бокал ладонью. Алый лак на длинных ногтях вспыхнул кровавым отблеском.
       -- Совсем? -- удивился Вик.
       -- Совсем.
       -- Так, может, хоть в кофе плеснуть? -- предложил Вик. Слишком настойчиво, зря!
       -- Только если сливок, -- мисс Роуклифф взяла кувшинчик и долила в кофе сливок. До самых краев чашки. И улыбнулась.
       Не нравится мне ее улыбка. Не нравится запах духов, скрывающий чувства, мимолетное напряжение пальцев, мгновенный острый взгляд, соединивший бутылку и Вика. Я отвожу глаза. Спокойно. Еще спокойнее...
       Мужчина за столиком напротив говорит по телефону, не выпуская из другой руки высокий стакан с коктейлем -- спирт, ваниль и какой-то сок. Кодировщик на его телефоне старый, из низкоразрядных. Но это еще ни о чем не говорит: дело вкуса, только и всего. Во всяком случае, сигнал идет достаточно плотным пакетом.
       Парень с боевым лазером на нас не смотрит. Ему не до того: разливает девчонкам тоник.
       Вик набулькивает по полному бокалу мне и Яковлеву.
       -- А вы что же? -- мисс Роуклифф выразительно меряет взглядом пустой бокал Блонди.
       -- Не могу же я оставить даму в одиночестве, -- галантно поясняет Вик. -- У нас будет пьющая пара и непьющая пара. Тем более что дело у Альо сугубо к мистеру Яковлеву, и, если я напьюсь, вы рискуете заскучать.
       Я киваю художнику и отхлебываю ликер. Мрраврла делает его просто чудесным... потрясающим.
       -- Я скучаю редко, -- насмешливо бросает мисс Роуклифф, -- это мне не свойственно. Но о вас никогда бы не подумала, что вы способны напиться.
       -- Ну, вы же совсем меня не знаете, -- многозначительно улыбается Вик.
       -- Тем не менее, -- мисс Роуклифф мочит губы в чашке с кофе и с явным удовольствием откусывает добрую треть бутерброда. -- Я бы предположила, что вы скорее способны напоить другого. Коварно и с умыслом.
       -- Например, мистера Яковлева, -- Вик снова наливает нам двоим. -- Он, кажется, не против. Не то, что вы.
       -- Вкусная штука, -- довольно сообщает Яковлев.
       -- Да, -- соглашаюсь я. -- Не то, что кофе. Мистер Яковлев, -- я поднимаю бокал, художник улыбается и отвечает тем же. Пьем синхронно. Отлично.
       -- Я так чувствую, о деле придется мне, -- усмехается Вик.
       -- О деле? -- вяло переспрашивает Яковлев.
       -- Еще по одной, и о деле, -- предлагаю я. -- Так, мистер Яковлев?
       -- Так, -- с удалой решимостью завзятого выпивохи поддерживает программу Яковлев. -- Еще по одной, и о деле. За вас, мисс Альо.
       О деле говорить не приходится. После третьей мистер Яковлев, с ощутимым трудом ворочая языком, вопрошает:
       -- О чем это я хотел?.. -- и откидывается на спинку стула, уставившись вдаль пустым взглядом.
       -- Ну вот, -- брезгливо морщится мисс Роуклифф, -- уже готов. Я потому и не пью. Раньше было проще. Мордой в салат, как говорили вы, русские, и все дела. Раньше, я имею в виду, до контактов этих, -- она кивает в мою сторону. -- Извините, мисс, никоим образом не хочу обидеть вас лично. Просто сейчас никогда не знаешь, какая дрянь инопланетная в каком пойле намешана и как ты на нее отреагируешь.
       -- Кошмар, -- бормочет Вик. -- Трезвость по идейным соображениям!
       -- Что вы, -- мисс Роуклифф приопускает ресницы, тонкие пальцы гладят край кофейного блюдечка. -- Я не трезвенница. Мой отец делает чудесное вино. Его я пью.
       -- Думаю, мистеру Яковлеву сейчас хорошо, -- Вик лицемерно вздыхает. -- Но разговор наш, кажется, сорвался.
       Я выливаю себе остатки ликера.
       -- Он совсем не крепкий. Ваш мистер Яковлев пить не умеет, только и всего. А что касается инопланетной гадости...
       Мужчина за столиком напротив достает сигарету. Подносит ко рту. Невинный жест... но я-то вижу, никакая это не сигарета. Вижу я и траекторию, по которой летит ампула. И успеваю отодвинуть тарелку на край стола. А то быть бы мисс трезвеннице мордой в бутербродах.
       -- Что касается инопланетной гадости, она может оказаться не только в пойле, -- с удовольствием заканчивает Вик. И спрашивает громко, чтобы услышали все, кому интересно услышать: -- Мужчина, вы ведь с телефоном? Вызовите "скорую", даме плохо.
       Как сказал мне после Вик, "скорая" ждала за углом.
      
       В том, что происходило с Яковлевым и мисс Роуклифф в госпитале СБ, я никакого участия не принимала. Если, конечно, не считать участием приготовление еще одной порции мрраврлы. Вик сказал, управятся без меня. Я не возражала. Он и сам-то, как я поняла, только сдал их на руки специалистам. И, естественно, поинтересовался результатами. А результаты...
       Во-первых, на иллов работали они оба. И оба не подозревали об этом. Яковлеву показали снимки иллов и драконов и заказали картинки вполне конкретного содержания. Мисс Роуклифф писала сказку, подгоняя ее под готовые иллюстрации. Оба потом забыли об этом. Забыли и о разговоре с заказчиком. И самого заказчика, соответственно, тоже. Заказчик, кстати, встречался с ними в кабинете ответственного секретаря редакции. Секретаря взяли без нас. Ничего военного, сказал Вик, ерунда. Как раз сейчас его накачивают мрраврлой. Кстати, еще им внедрили в подсознание пароль на подчинение.
       -- И что с ними теперь? -- спросила я.
       -- А куда их? Не велики птицы. Вживили жучки и отпустили, вдруг да выйдут еще на них.
       -- А пароль?! -- ошалело спросила я.
       -- Сняли пароль. За кого ты нас держишь, Альо?
       Я смущенно пожала плечами. В самом деле...
       -- А не знаешь, Марина своего нашла?
       -- Не нашла. И, думаю я, не найдет. Я бы не нашел при такой вводной. Мало ли кто да откуда на пляже загорает. Нет, Альо, секретарь этот -- единственная наша ниточка. Если и он ничего не знает... пойти, что ли, поприсутствовать? Авось не выгонят?
       Я навязалась с ним. Кто знает, вдруг придется срываться еще кого-то брать... так сказала я Вику, и он сочувственно хмыкнул. Он понял, конечно: мне просто невмоготу сидеть и бездеятельно ждать. Ему и самому, видно, невмоготу. В конце концов, думаю я, спеша вслед за Блонди по коридорам и переходам госпиталя, именно мы стоим и за глупой уверенностью Костика в силе контрразведки, и за спокойствием тети Ани... кто, если не мы?
       Ответственный секретарь знает не больше сказочницы и художника. Пришел посетитель, пили кофе... дальше по тому же сценарию. Похоже, больше в злополучной редакции ловить некого. След оборван.
      

    14. ОХОТА

      
       Ширма и вентилятор. Допотопная, по выражению шефа, конструкция из тканепластика, огораживающая небольшую часть одного из кабинетов университетского медпункта, и вентилятор у стола медсестры, по случаю жары работающий. Вентилятор гонит воздух от стола к ширме. В стенку ширмы вшито небольшое зеркало. Ничего необычного, если верить специалистам, разработавшим нехитрые эти декорации.
       План родился в голове какого-то умника из аналитиков. И неделю утрясался на бесконечных совещаниях, консультациях и планерках. Любят люди говорильни разводить... нет, почти половина и впрямь была по делу, я признаю, но остальные! "Права человека", ха! Будут им права человека -- под Империей.
       Здороваюсь с медсестрой, гляжусь мимоходом в зеркальце и вслед за шефом и куратором первокурсников протискиваюсь за ширму. Зеркальце -- кусочек анизоопта, наблюдательный пост куратора курса. Мое место -- под струей воздуха от вентилятора. Шеф посередине, с шумблокером и блокнотом на коленях. И где-то рядом, в одном из соседних кабинетов -- опергруппа. Плановая диагностика на уровень иммунитета. Рутина, всем на Земле привычная. Все безобидно. На наш взгляд, конечно -- за невидимок судить не берусь.
       Мы в том самом городе, где сбежал от Марины так до сих пор и не найденный пациент. Шеф, я и Джеки из отдела охраны, моя новая напарница. Джеки -- прирожденный технарь; сейчас она монтирует защитную систему в номере, где мы с ней будем жить.
       Смешно. Сколько невидимок может быть на Земле? Выловить их среди... сколько, Блонди говорил, на Земле миллиардов? Нет, даже не смешно! И как выловить -- одним-единственным нюхачом! Да еще и заметным среди людей, как... как черная ханна, что еще тут скажешь! Я фыркаю.
       -- Что, Альо?
       -- Да так... Не могу отделаться от мысли, что вся эта затея обернется пустой тратой времени.
       -- Хочешь правду? -- ворчливо спрашивает шеф. -- Я тоже. Но аналитики божатся, что здесь шансы есть.
       -- Шансы, -- снова фыркаю я. И замолкаю: открывается дверь, и я ловлю первые запахи. Охота началась.
       Заходят по двое, на каждого -- две-три минуты. Я прикидываю, за сколько дней мы проверим весь университет. М-да...
       Полчаса. Час. Обычные люди. На некоторых я невольно фыркаю: слишком сильные духи, слишком крепкий перегар...
       -- Первогодки, -- брезгливо бросает куратор курса. -- Шантрапа. К концу семестра треть отсеется, и с оставшимися можно будет работать.
       Но невидимками пока не пахнет.
       Час дня. Куратор уходит. Его курс чист.
       Обедаем здесь же, в медпункте -- незачем мелькать лишний раз. Мне особенно.
       С обеда до вечера -- еще курс. Чисто.
       Вечером шеф отбывает. Мы остаемся. Я -- ловить невидимку. Джеки -- ждать, когда какой-нибудь невидимка попытается поймать меня. "Не забывай, Альо, ты тоже объект охоты, -- сказал шеф, когда я спросила, зачем мне охрана. -- Маячок маячком, а Джеки... Джеки умница. Я хочу, чтобы вы сработались".
       Ладно. Джеки, по крайней мере, взяла на себя все дела с людьми. Я все-таки чужая на Земле. Привлекаю внимание.
       Вечером Джеки учит меня играть в го. Джеки нравится мне. Чем-то похожа она на Вика. Хотя сама худенькая, маленькая -- чуть ниже меня, -- и очень серьезная. Никогда не встречала настолько серьезного человека.
       Защита молчит. Блонди где-то на другом континенте помогает Марине проверять очередной след. Хочу на Нейтрал. На свою "Мурлыку". Сколько я уже не летала? Год? Пожалуй, больше. Трофейная гадюка не в счет.
       День. Другой. Третий. Всё то же. Сидим за ширмой с куратором очередного курса, я нюхаю, Джеки на связи... тоска. Го надоело. Какой интерес, если Джеки постоянно выигрывает. Но на самом деле просто обидно проводить время настолько впустую. Хотя, конечно, это тот же контракт. Работа.
       -- Мы проверили почти всех, -- сообщает Джеки утром пятого дня. Мы неторопливо завтракаем -- как всегда, в своем номере. Кафе и все такое Джеки напрочь отвергает "из соображений безопасности". -- Завтра воскресенье, отдыхаем, а в понедельник, наверное, закончим.
       -- И что тогда? -- я зеваю: не выспалась. После Полигона слишком часто снятся кошмары.
       -- Не сверкай на меня клыками, -- Джеки разворачивает припасенные с вечера бутерброды, наливает себе огромную кружку чая. -- В этом городишке есть еще педагогический институт и летная школа. Будем проверять всех. Бери, ешь. Сливки в холодильнике.
       -- Спасибо. -- Достаю сливки, встряхиваю. -- Почему студенты, не понимаю?
       -- Ну знаешь, Альо, это не нашего с тобой ума дело. Раз аналитики так считают...
       Да, возразить нечего. Я и не возражаю. К чему?
       В этот день нам везет: попадается первый подозреваемый. Не невидимка, нет -- человек. Но от парня так несет... не кофе он с невидимкой пил. Похоже, наша дичь изображает девушку. Я улыбаюсь всплывшему вдруг воспоминанию: мы с отцом едим мороженое...
       ...Аллея городского парка, лавочка в тени, мимо фланируют пары, буря запахов вокруг, но самый сильный запах -- и самый вкусный! -- сливочный пломбир с изюмом и шоколадной крошкой. Даже вонь невидимки неподалеку не перебивает его... невидимки? Я поднимаю глаза навстречу самому противному из всех знакомых мне запахов. Вик -- незнакомый мне тогда Вик! -- круто разворачивает свою даму, останавливается прямо перед нами и восклицает с веселым удивлением:
       -- Кого я вижу! Три Звездочки! Нет, ну кто бы думал -- встретиться на Земле! И где -- рядом с детскими аттракционами в захолустном парке, -- широкая улыбка, кивок в сторону дамы. -- Это Камилла. Камилла, этот тип -- мой злейший конкурент и очень славный парень, он охотно отзывается на странную кличку "Три Звездочки".
       -- Очень приятно, -- принужденно улыбается Камилла, отец вежливо встает, а Вик вдруг срывается с места, огибает лавочку и вручает даме свежесорванный алый цветок... я вопросительно смотрю на отца и думаю: сказать, что девушка -- невидимка в маске, или потом?
       -- Альо, это капитан Блонди, -- весело говорит отец. -- Слушай, Блонди, не объявить ли нам перемирие на недельку? Я, знаешь ли, в отпуске. Не думал, что будет так скучно. Серьезно, чертовски приятно встретить знакомую рожу.
       -- Даже мою? -- во весь рот ухмыляется Вик.
       -- Даже твою, Блонди, -- отец отвечает ему такой же широкой улыбкой.
       ...Да, было весело, говорю я себе. И шепчу Джеки:
       -- Есть. Похоже, он провел бурную ночь с невидимкой.
       Джеки склоняется над телефоном. Меня охватывает позабытый азарт: а вдруг! День только начинается!
       Куратор говорит имя. Дальше -- дело техники.
       -- Так, хорошо, -- бормочет Джеки. -- Ребята его ведут. Подбежал тот парень из деканата. Идут вместе, спокойно.
       -- Еще, -- прерываю я. -- Девушка. Она... слушайте, а студенты эти где живут? Эта девчонка... сама она чистая, а вот одежда!
       -- Уточнить надо, -- быстро отвечает куратор. -- Диана, кажется, снимает в городе квартиру с кем-то из пятикурсниц.
       Джеки снова погружается в переговоры, а я думаю: все-таки аналитики молодцы. Дело знают.
       Время замедляется, еле ползет. Каждый новый вошедший вызывает толчок ожидания. И -- разочарование. Идут люди. Невидимками от них не пахнет.
       -- Нашли, -- сообщает нам Джеки, отрываясь от телефона. -- Лиля Коваль. Экономический, пятый курс. Сейчас ее вызовут с лекции.
       Куратор смотрит на часы:
       -- Двадцать минут до перерыва. Моих четверо осталось.
       Эти четверо чисты.
       -- Спасибо, -- Джеки жмет куратору руку. -- Отлично уложились.
       Идем в деканат. Там сидят, ничего не понимающие, те двое, что вывели нас на Лилю. И сама Лиля, в тесном окружении ребят из опергруппы... ого, да на нее браслеты нацепили! Я подхожу ближе. М-да... что называется, всей мордой.
       -- Пролёт, ребята, -- говорю я. -- Это не невидимка.
       -- Ты уверена? -- переспрашивает командующий группой сержант. Ему не хочется выпускать добычу. И я его понимаю.
       -- Абсолютно уверена. Обычная человеческая девушка. Напуганная. Не понимает, кто вы и почему ее схватили... кстати, зачем браслеты, и я не понимаю. Невидимки не сильнее людей. Даже, пожалуй, слабее.
       -- Браслеты по инструкции, -- бурчит сержант. -- Раз не невидимка, снимем. Только сначала шефу позвоню.
       Он достает телефон, включает кодировщик и докладывает ситуацию, а я подхожу к Лиле ближе. Почти вплотную.
       -- Кто вы? -- спрашивает Лиля. Голос ее дрожит. -- Зачем все это, слушайте?
       Я молча разворачиваюсь к парню. Та-ак...
       -- Джеки, -- зову тихонько, -- на минуточку.
       Мы отходим в сторонку. Парень провожает меня ошалелым взглядом.
       -- Все-таки он провел ночь с невидимкой, -- говорю я. -- А эта Лиля Коваль с ним и рядом не стояла. Она, наверное, занималась всю ночь, от нее бумагой пахнет... такой, знаешь, старой. И глаза, погляди.
       -- Да, -- задумчиво соглашается Джеки, -- глаза красные, я заметила.
       Сержант складывает телефон, снимает с Лили браслеты, берет под козырек:
       -- Приношу извинения, девушка. Но вам всем придется проехать с нами. Всем троим. И вам, девчонки, тоже, -- это уже нам.
       -- Вот это правильно, -- кивает Джеки. -- Там разберемся. Ты уже вызвал машину?
       Все это безнадежно, думаю я. Мы летим долго, часа два. Джеки всю дорогу шепчется с сержантом, задержанный парень отчаянно прислушивается, Лиля сидит молча, закрыв глаза. Безнадежно. Невидимка наверняка насторожился, не мог не насторожиться, а уж задержание этих троих будет для него ясным сигналом тревоги. И никогда мы его не поймаем, разве что я нос к носу с ним столкнусь. А так... все, что узнаем мы от этого парня, будет следами, по которым куда проще идти назад, чем вперед.
       И, конечно, я оказываюсь права.
       Правда, выясняется это через две тяжелых, нудных, до мути длинных недели.
      
       Телефонный звонок застает нас в "Русском чае". Мы сидим здесь впятером -- Блонди, я, Джеки, Марина и Оксана Марусевич. Отмечаем поражение. Все ниточки оборваны, все следы привели в никуда. Шеф, похоже, именно такого результата и ждал. Во всяком случае, отправляя нас на пару дней отдохнуть, он совсем не выглядел разочарованным.
       И вот мы пьем коктейли и вяло обсуждаем, что делать с нежданно свалившимся на нас отдыхом. Вариантов много, но все, к сожалению, требуют хорошего настроения. Как раз то, с чем у нас сегодня проблема.
       Звякает телефон.
       -- Чей? -- спрашивает Марина.
       -- Блондинчика, -- сообщает слегка пьяная, но не утратившая абсолютного слуха Марусевич. -- Прикалывает меня твой ник, Блонди!
       -- Это я уже слышал. Триста двадцать четыре раза, -- Вик достает трубку. -- Тихо, девочки. На связи.
       Минуты три он молча слушает, и лицо его каменеет. Потом медленно, словно через силу, протягивает трубку мне.
       -- Слушай, ханна, и не перебивай, -- командует до странности знакомый голос. -- Сейчас ты придешь в гостиницу "Пилот". Она недалеко от "Русского чая", на дорогу тебе даю десять минут, хватит, если поторопишься. Твои друзья пусть сидят, где сидят. Телефон возьми с собой. В гостинице поднимешься на пятый этаж, номер 512. Тебе откроют. Не опоздай, ханна. И не наделай глупостей, пока будешь идти.
       И -- гудки.
       -- Не поняла... В чем дело, Блонди?
       -- У них Костя, -- помертвелым голосом ответил Вик. -- Если ты не придешь, его убьют. -- Он оглянулся. Как будто испугался вдруг, что за плечом притаился невидимка. -- Альо, нас четверых из игры вывели. Я даже посоветовать тебе ничего не могу.
       Я встала.
       -- Тогда хоть объясни, куда идти.
       -- От стоянки через дорогу налево, а там прямо. Мимо не пройдешь, гостиница старая, помпезная, в глаза бросается.
       Я поморщилась: Блонди явно не в себе. Страх, стыд, растерянность...
       -- Брось, Вик, -- сказала я. -- Ничего с Костиком не сделают. Им не это надо.
       -- Удачи, Альо, -- пробормотал Вик. И опустил глаза.
       Я кивнула и пошла к выходу.
       -- А мы? -- услышала за спиной возмущенный голос Джеки. -- Мы что, так и будем здесь сидеть и ждать?!
       -- Да, -- резко ответил Вик. -- Сидеть и ждать. -- И добавил тихо и виновато: -- Ничего другого нам не оставили.
       Два и два, подумала я. Сложи два и два, Альо, только и всего.
       Я подала сигнал тревоги, проходя через тамбур. Три быстрых нажатия на бугорок маячка за ухом. Несколько секунд, пока меня наверняка (почти наверняка, поправила я себя) никто не видит.
       -- Альо, сигнал принят, -- отозвался диспетчер, -- в чем дело?
       Я не стала ничего говорить. От порога "Русского чая" до гостиницы меня вполне могут вести наблюдатели невидимок, делать глупости и в самом деле ни к чему. Ничего. В диспетчерах СБ не дураки сидят, а после той засады их всех проверили на мрраврле.
       От стоянки налево -- и бегом. Вон она, гостиница. Помпезная, сказал Вик. Ну, не знаю... у них тут на Земле такой архитектурный коктейль... а мысли-то путаются, Зико Альо Мралла, насмешливо говорю я себе. Не дергалась бы ты раньше времени, капитан Три Звездочки. Тебе понадобится ясная голова.
       Огромный холл: ковер, кресла, экран на полстены, стойка регистрации. Ни души. Широкая лестница. На этаж -- два пролета. Второй, третий, четвертый. Пятый. Коридор. Ковровая дорожка глушит шаги. 507... 508, 510, 512. Здесь.
       Стучу.
       Дверь открывается.
       -- Зико Альо Мралла, капитан Три Звездочки. Ты вовремя. Проходи, ханна.
       Такой знакомый голос -- и такой непривычно холодный. Похоже, интонации и манеру разговора подделать труднее, чем внешность. Для этого, видно, нужны непрополосканные мозги. Но я понимаю, как Костик попался в ловушку. Он верит в контрразведку и не верит в невидимок, и он так мало видит отца...
       Я поворачиваюсь спиной к невидимке, надевшему маску Блонди, делаю три шага через крохотный тамбур (любят же люди всякие закуточки, мелькает мысль), и вхожу в комнату.
       -- Стой, ханна, -- командует невидимка.
       Не тот, что в маске Блонди, тот остался в тамбуре. Другой. Тот, что сидит на диванчике напротив двери, заслонившись от меня перепуганным пацаном.
       -- Ну и зачем я вам понадобилась? -- я спрашиваю, прекрасно зная ответ. На самом деле меня сейчас другое интересует. Сколько у нас времени? В диспетчерах СБ дураков не держат, но ведь ребятам надо сюда добраться...
       -- Брось телефон, -- приказывает невидимка.
       Бросаю.
       Жерло пистолета на миг показывается из-за Костиковой спины. Только на миг. Невидимка быстр. Трубка разлетается на осколки вместе с куском пола. Бесшумно. Костя вздрагивает.
       -- Впечатляет, -- спокойно говорю я. -- Впервые вижу в деле "слепящую молнию". Ничего не скажешь, мощно. Костя, расслабься. Когда хотят просто убить, не расставляют таких сложных ловушек.
       -- Не болтай зря, ханна, -- цедит невидимка. -- Мне недолго снести башку и тебе, и мальчишке.
       -- Хорошо, не буду, -- ну очень покладисто соглашаюсь я. -- Но ведь ты так до сих пор и не сказал, чего тебе от меня надо.
       -- Один вопрос, ханна. Всего один.
       Он делает длинные паузы, играя на нервах. Хороший прием -- с людьми. Я и сама пару раз пользовалась.
       -- Спрашивай, невидимка, -- я неторопливо усмехаюсь. -- Спрашивай. Мне интересно, что у тебя за вопрос.
       Все, что нужно мне сейчас -- это время. Тянуть. Выгадывать секунды. Каждая лишняя секунда играет на наше спасение.
       -- Твоя защита, ханна.
       -- Защита? -- я удивляюсь всерьез, без дураков: думала, им все еще нужна запись. Нашли? Ну что ж, пусть будет защита. А мы-то думали, иллы и так все про нее знают... неужели нет? -- Какая защита, невидимка? Какая именно?
       -- Защита от воли Повелителей, -- бесстрастно уточняет невидимка. -- Говори, ханна.
       -- Славный вопрос. -- Я смотрю на Костика. Костик прикусывает нижнюю губу. Бледный. Его запах едва пробивается через вонь невидимки, я не могу понять: мальчишка то ли смертельно испуган, то ли готов к действию в любую секунду. Лишь бы не начал дергаться! -- Да, хороший вопрос, невидимка. Я так понимаю, Повелителям очень нужен ответ на него. Хотела бы я знать, нужен ли он тебе. Прах из праха, пыль под ногами... а ведь твоя раса была великой совсем недавно, всего-то два поколения...
       -- Ты глупа, -- обрывает меня невидимка. -- У нас есть цель и смысл. Мы избраны.
       -- Да, конечно, -- дрожь охватывает меня, шерсть на загривке встает дыбом. Как больно, как страшно... Невидимка улыбается. Я резко выдыхаю и скалюсь в ответ. -- Избраны и возвышены. Я уже слышала это.
       -- Не болтай, ханна. Отвечай на вопрос. Отвечай, и я убью только тебя. Обещаю.
       Выдерживаю паузу. Секунды, секунды... как-то там Вик?
       -- Я должна верить твоим обещаниям?
       -- Да, -- в голосе невидимки появляется торжественность. -- Волей Повелителей, ханна. Отвечай.
       -- Хорошо. -- Черт, ведь наверняка где-то рядом сидит илл и читает мои ответы из его мозгов! Будь я одна... но -- Костик!
       -- Альо, не смей! -- пацан словно мысли мои читает, -- не отвечай, плевать, пусть убивает!
       -- Костя, -- укоризненно тяну я, -- неужели отец никогда не говорил тебе, что неприлично лезть со своим мнением, когда старшие разговаривают?
       -- Убивать я тебя не буду, -- прямо в ухо Костику говорит невидимка. -- Но, скажи еще хоть слово, язык вырву.
       -- Ладно, невидимка, не дави на мальчишку. Отвечаю. -- Я сглотнула вставший вдруг в горле ком. Сколько еще?.. -- Всё получилось из-за твоих Повелителей. Они захватили меня на Ссс, прочистили мозги -- примерно как тебе, невидимка, -- и кинули на Полигон. Ты знаешь о Полигоне, невидимка?
       -- Продолжай, ханна.
       -- Там меня подобрали люди. -- Пока что я не сказала ничего такого, что станет для иллов новостью. Черт, где же помощь?! -- Люди из поселка. Не знаю, может, их там несколько было, людских поселков...
       -- Один. Ближе к делу, ханна.
       -- А ближе некуда, невидимка. Хотя, я вот что подумала -- что толку сейчас твоим хозяевам знать, кто на Полигоне помог мне установить эту защиту? Они же истребили там всех. Полигона нет больше. Или не так, невидимка?
       -- Не твое дело, ханна. Ты рассказывай.
       -- Ладно. Рассказываю. -- Перевожу дыхание. Какая же вонь от этого невидимки! И как люди не чуют?! Костик жжет меня яростным взглядом. Правильный пацан. Хотя и дурной. -- Меня там приняли, в этом поселке. Я ничего не помнила из своей прежней жизни. Ничего... твои Повелители очень настаивали на этом. Но в поселке был человек, который мог мне помочь. Яся. Это была ее специальность. -- Давний ужас и давняя боль снова приходят ко мне. Я заставляю себя продолжать, глядя невидимке прямо в глаза. -- Повелители заставили меня убить ее. -- Драконий дар, дар памяти... как же это больно -- помнить! -- И, конечно, люди в ответ должны были убить меня. Не убить, -- поправляюсь. -- Казнить. Тогда это и произошло, невидимка. Интересно, что бы случилось, окажись ты на моем месте? Можешь представить себя без воли Повелителей в мозгах, а? Это было бы забавно, правда?
       -- Не отвлекайся, -- визжит невидимка.
       -- А то поселение, за городом, выжженное... не твой ли народ жил там, л-локсс?
       Я использую самоназвание расы, бывшей великой всего-то пару поколений назад. Отец рассказывал мне историю невидимок. Язык, правда, он знал не очень хорошо. Но название -- особый разговор, грустный и поучительный. Л-локсс, "неуловимый". Помнят ли сами невидимки, что сотню лет назад это слово чаще использовалось в значении "свободный"?
       Визг невидимки становится оглушающе высоким. Крайняя степень ярости... да, неплохо я его раздразнила.
       Звенит в ушах. Плывет куда-то сознание. Чуть-чуть другой воздух... не запах... тень, оттенок запаха... наконец-то... вовремя... как вовремя!
      
       -- Ох, ну и отходняк, -- Костик бледен до зелени, с его-то рыжеватой шевелюрой -- вид прямо-таки нечеловеческий.
       -- Приятного мало, -- вяло соглашаюсь я.
       Мы сидим в кабинете доктора. Ослепительно белый свет режет глаза. Воняет лекарствами. И невидимкой -- от Костиковой одежды. Сам доктор, всадив нам по дозе антидота, ушел куда-то, и никому мы, кажется, сейчас не нужны.
       -- Кто только придумал эту гадость...
       -- Без этой гадости нас бы не вытащили. Хотя что сказать, у иллов газ лучше, после него голова не болит. -- Я потягиваюсь, почти с наслаждением ощущаю ломоту и боль в мышцах. -- А ты молодец, Костя. Хорошо встрял. Минуты две, пожалуй, выгадали.
       Костя краснеет. Я усмехаюсь про себя: ясен день, пацан и не думал время тянуть. Для него всё было всерьез.
       Входит доктор.
       -- Ну-ка встаньте, молодой человек. Голова кружится еще?
       -- Ага...
       Док смотрит Костика, а я тоскливо вспоминаю "Мурлыку": бултыхнуться сейчас на пару минут в биогель -- и были б как новенькие. Или для Земли это слишком дорогое удовольствие? Спрошу потом у Блонди.
       Вик, легок на помине, сует нос в приоткрытую дверь.
       -- Ну что, док? Можно их забирать?
       -- Забирайте. Хотя я бы лучше вколол по дозе снотворного.
       -- Не хочу, -- быстро говорит Костик.
       -- Кто б тебя спрашивал, -- насмешливо бросает сыну Блонди. -- Шеф тоже не хочет, вот в чем твое счастье. Пошли.
       Вик ведет сына под руку, я плетусь следом. Док прав, лучше бы нам поспать до послезавтра... ощущение, как трое суток в невесомости проболталась. Тошнит и ноги заплетаются.
       Зато шеф доволен, аж сияет. Ну, невидимок точно живьем взяли, а вот илл там был?
       -- Вид у вас, -- усмехается шеф.
       -- Илла взяли? -- спрашиваю я.
       -- Взяли, -- шеф довольно жмурится. -- Молодцы. Располагайтесь, -- шеф кивает на прозрачный овальный столик в окружении четырех мягких кресел. -- Костя, садись. Я Геннадий Павлович, служба безопасности Земли.
       Костя ошалело моргает. И садится на самый краешек кресла, явно жалея, что это не табуретка.
       -- Костик, расслабься, -- советует Вик. Он устраивается напротив меня, оставляя Палычу место против Костика. Я вспоминаю медкомплекс "Мурлыки". В теле колышется противная слабость. Нет, надо хоть как-то взбодриться!
       -- Кто-нибудь чего-нибудь хочет? -- спрашивает шеф.
       Я заказываю кофе, сливки и шоколад, Вик -- бутерброды и кофе. Костя так удивлен, что забывает бояться и съезжает в самую глубину кресла. Ага, дошло до пацана!
       -- Костя, ты что хочешь? -- спрашивает Вик. Костик мотает головой... резко бледнеет, сглатывает. Сипит:
       -- Ничего не хочу.
       -- Мальчику коктейль-тоник, -- дополняет заказ шеф. -- Мне зеленый чай.
       Заказ появляется на столе через пару минут. Это время мы молчим. Костя смотрит на Вика, потом на меня... и начинает разглядывать кабинет. Конечно, посмотреть здесь есть на что: экран почти во всю стену, сейчас он темный и отражает стеллаж с бумажными книгами, чипами в цветных коробочках и пластиковыми яркими папками, занимающий всю противоположную стену, и край стола шефа. У шефа на столе тоже есть на что поглазеть, один органайзер чего стоит, ящерья работа... но кажется мне, что Костик просто застеснялся шефа. И нас заодно.
       -- Ну а теперь рассказывай, как тебя угораздило, -- командует Вик, выбрав себе бутерброд. Бутербродов гора на огромном подносе, явно на всех. -- Альо, хочешь с рыбой?
       -- Спасибо, -- рыба пахнет так аппетитно, я, оказывается, проголодалась... Костик тянет из бутербродной кучи гамбургер с колбасой, рука дрожит, гора опасно наклоняется, мы с Виком дружно подхватываем, чуть не треснувшись лбами.
       -- Бери коктейль, Костя, -- говорит шеф. -- Тебе станет лучше. И рассказывай.
       Костик жалобно шмыгает носом. И начинает. Вик ругается шепотом, я фыркаю: и так понятно было. Папка уехал в "Русский чай", а потом вернулся и предложил поехать вместе. Ну-ну... я беру еще бутерброд, лью в кружку поровну кофе и сливок. Пацан опускает голову.
       -- Не переживай, Костя, -- ободряет шеф, -- никто бы на твоем месте не догадался. Рассказывай дальше.
       Дальше... дальше тоже, в общем-то, все понятно. Мало радости стоять с вжавшимся в спину пистолетом и ждать. Да, пацану досталось.
       -- Ты права была, -- шепчет Костик, закончив визгом за спиной, от которого так помутилось в голове, что очнулся уже у доктора. -- Прости, Альо...
       Я молча киваю. Неохота ничего говорить.
       -- Ладно, Костя, -- подводит итог шеф. -- Спасибо. Ты молодец. Одна просьба только. Не распространяйся обо всем этом. Понимаешь?
       -- Понимаю, -- серьезно отвечает Костик. -- Хорошо, Геннадий Павлович.
       -- Вот и хорошо. Виктор, Альо, проводите молодого человека до проходной, оттуда зайдите в медблок снять маячки и возвращайтесь.
       -- До проходной? -- переспрашивает Вик.
       -- Его там ждут.
       -- А... ага, -- мне кажется, или слова шефа и правда выбили Вика из колеи, и он с трудом взял себя в руки? -- Ладно. Пойдем, Костик.
       На проходной дежурит тройка из отдела охраны -- улыбчивая девушка, просеивающая посетителей, и два обманчиво расслабленных парня. Никто из них не похож на охранника, и ни в ком из них случайный посетитель не заподозрит умелого бойца. Они выглядят так же невинно, как и сама проходная -- просторное фойе парадно-декоративного вида, ковер, диваны, деревья в кадках, фонтанчик в центре. Стены в зеркалах. Представительно и скучно. Кто заподозрит, что за зеркалами -- посты наблюдения при боевых лазерах, что к автономной климатической системе легко подключается капсула с газом -- любым из солидного ассортимента, на все случаи... первая линия обороны. Солидно.
       Костика ждет женщина. Нервно мечется по фойе, от стойки дежурной к фонтанчику и обратно; и оборачивается на наши шаги так резко, что чуть не падает.
       Она ошарашивает меня.
       Столько страха и ненависти в ней... и, уж не знаю, почему и за что, вся эта ненависть и весь страх направлены на нас. Всякое чуяла я в людях -- но такого...
       Я останавливаюсь. Я не могу и шага навстречу сделать, просто не в силах! Это душное облако раздавит меня!
       Вик вздыхает, я ощущаю наполнившее его бессилие.
       -- Пока, Костик, -- остановившись, говорит он фальшиво-веселым голосом. -- Счастливо!
       Костик фальши не замечает. Он подбегает к женщине и обнимает ее, но еще долгий, очень долгий миг женщина смотрит на нас -- со страхом и ненавистью. Потом взгляд ее опускается. Костик машет нам:
       -- Пока, па! Пока, Альо!
       -- Мать? -- проверила догадку.
       -- Угу. Моя бывшая. Пока я на Земле, ее страхи одолевают. Вбила себе в башку, будто я пацана в космос тяну. Нет, Альо, ну ты видела -- его что, тянуть надо?! Уже втемяшилось... а, ладно! Поглядим, чего он будет хотеть теперь. Такие приключения даром не проходят. Кстати, Альо, пригладь шерстку. Вздыбилась вся. Док тебя, чего доброго, испугается.
       Вик развернулся и пошел назад -- быстро, почти бегом. Будто повисший сзади запах ненависти и его толкает в спину, как меня.
       -- Ну что, -- шеф встретил нас ублаготворенной, иначе не скажешь, улыбкой. -- Доедаем, вон какая гора осталась. Я заказал свежего кофе. Хорошо сработали, не грех отметить.
       -- А сработали хорошо? -- переспросил Вик. Он все еще не в настроении.
       -- Две особи невидимок, -- начинает перечислять Палыч. -- Задержаны, что называется, с поличным, при попытке насильственного получения сведений у сотрудника СБ Конгломерата. Плюс ребенок, взятый в заложники. Никакой международный арбитраж не отмажет. Можем поднять шумиху хоть на всю Галактику. Иллу, правда, ни подстрекательства, ни пособничества не пришьешь -- сидел себе в соседнем номере, ну и что? Зато его прибытие на Землю нигде не зафиксировано. Нет его, и всё тут! -- Шеф даже не пытался скрыть торжество. Я покосилась на Вика. Хищный азарт плясал в глазах моего напарника. Правильно, подумала я словами Яси. Они первые вывели отношения с нами за рамки законов. Высшая раса, которой чужие законы не писаны...
       -- Он не пытался качать права? -- спросила я.
       -- Прям тебе, -- ухмыльнулся шеф. -- Еще как пытался. Ему вежливенько объяснили, что после Полигона ни на какую-такую неприкосновенность он может не рассчитывать.
       Я поморщилась. Десант на Полигон в земных СМИ не обсуждался, репортерам ГСН там тоже неоткуда было взяться, так что новости оттуда мало до кого доходили. Меня держал в курсе дел Саня Смит. В основном потому, как сказал он, позвонив самый первый раз, что иногда возникают всякие вопросы, а задавать их Алику никаких нервов не хватит. Но временами мне казалось -- это шеф хочет, чтобы я знала, что там происходит. Что ж, я имею на это право. Я там была. Я помню ту боль. И уже никогда не забуду.
       Два земных эсминца, пошедшие к Полигону в сопровождении трофейной "гадюки", были атакованы на дальних подступах. "Гадюку", естественно, раздолбали вдребезги. Потрепали и эсминцы, да так, что одному пришлось вернуться на Землю. Зато второй прорвался. Люди сели рядом с поселком, накрыли его защитным полем и стали отбивать атаки и ждать подкрепления. К моменту, когда подкрепление прорвалось сквозь илловские заслоны, только накрытый защитой поселок и остался от всех обитателей планеты. Иллы сработали чисто. Пустая планета... никого и ничего, что могло бы подтвердить существование имперской базы. Люди в спасенном поселке не в счет -- мало ли, что наговорит на честного илла человек, подученный другим человеком: старая, хорошо известная уловка. А атаковали их почему-то муравьи. Почему-то... ясно, почему! Удивительней, как такой поворот не предусмотрели. Похоже иногда на то, что сведения получают одни люди, а решения принимают совсем другие!
       В общем, на мой взгляд, назвать десант удачным хватит совести разве что у профессионального политика -- потому что политикам в самом деле привалила удача. Им досталась сохраненная Степанычем запись. Хотя самого Степаныча так и не нашли. Ни его, ни Алана, ни Ясю...
       И я вполне могу себе представить "вежливость" работавших с захваченным иллом людей.
       -- Так что, -- спросил Вик, -- он проникся?
       -- После дозы мрарлы? -- шеф кинул на меня благодарный взгляд. -- А ты как думаешь? Теперь о невидимках на Земле мы знаем всё. И не только о невидимках.
       -- Он оказался такой важной шишкой?
       -- Куратор Земли, светлейший господин Илуватар, -- отчетливо выговорил шеф.
       -- Кто-кто? -- ошалело переспросил Вик. -- Илуватар? Шеф, я не ослышался?
       -- Представь себе. Эй, капитан Блонди, очнись! В наши руки попал имперский куратор Земли, а тебя волнует, что он слямзил имя у Профессора?
       -- У какого профессора? -- растерянно спросила я. Мне бы, конечно, полагалось слушать старших, помалкивать и на ус мотать -- но я вдруг перестала понимать их обоих, только чувствовала, что речь идет о чем-то важном.
       -- Потом объясню, -- отмахнулся Вик. -- Для дела это не существенно. Шеф, так ведь надо всех этих хоббинутых протрясти?
       -- Уже. Не ты один такой умный.
       -- И что?
       Я пожала плечами и взяла последний бутерброд.
       -- Да ничего, -- ответил шеф. -- Так, сбор информации. История, литература, физиология. Пытки, кстати. Сняли пароль на подчинение и отпустили дальше мечами махать. Марину к ним внедрили. На всякий случай. Вписалась она замечательно. Уже на второй игре из любопытствующих зрителей пробилась в эльфы.
       Меня передернуло. Не знаю, в каких эльфов играли эти "хоббинутые", но мне вспомнились те картинки в Наткином журнале -- илл с мечом и убитый дракон. Они ведь сделали свое дело, растерянно подумала я. Сколько детей увидели в илле доброго эльфа? И как мы сможем с этим бороться? Что вообще можно сделать -- теперь? Мы ведь хвосты рубим, и не все хвосты, а только те, которые сумели найти... на всех я мрраврлы не наготовлю.
       -- Так что акция "Авторитет" накрылась с треском, -- вполне оптимистично заявил шеф. -- Землю мы почистим, теперь-то, при всей информации. А вам двоим пора на Нейтрал. Засиделись...
       Радость толкнулась в душу. Домой! Могла бы сразу догадаться, думаю я. Когда шеф сказал маячки снять.
       -- Что-то случилось? -- Блонди поставил чашку, подался вперед.
       -- Случится. -- Хорошее настроение шефа сменилсь глубокой и, кажется, мрачной сосредоточенностью. -- Конгломерат провел переговоры с драконами. Запись та помогла, конечно. И журнал, что вы откопали... предъявили факты, короче говоря. Предъявили, обсудили, -- шеф замолк. Как будто сомневается, имеет ли смысл пускаться в подробности.
       -- Шеф, у меня такое ощущение, что лично вам что-то в этих переговорах чертовски не понравилось, -- осторожно кинул Вик.
       -- А кто меня о чем спрашивал? -- зло отозвался шеф. -- Там своих умников было хоть отбавляй. Значит, так. То, что вы сейчас услышите, вам знать категорически не положено. Даже моим замам не положено! Хотя им, конечно, я тоже рассказал. Потому что ждет нас адова работа, и надо учитывать...
       Снова пауза... кажется, он просто пытается взять себя в руки. Или, может быть, собраться с мыслями.
       -- Смелее, Палыч, -- буркнул Вик. -- Мы тебя не выдадим.
       -- Да уж знаю. Ладно, начну с хорошего. Хоть что-то хорошее должно же быть во всем этом безобразии? Альо может ходить без охраны и не принюхиваться к каждому встречному. Ты рада, Альо?
       -- Скажите лучше сразу, где подвох, -- фыркнула я. -- По-настоящему хорошие новости так не преподносят.
       Шеф какое-то время сидел молча. Вертел в руках опустевшую кофейную чашечку. Наконец уронил ее на стол и объяснил.
       -- Переговоры эти, конечно, нужны были до крайности. Только провели их топорно. Вчера получил сообщение от трилов. ИО полагает, что имперская разведка не только заранее узнала о переговорах, но и успела внедрить своих осведомителей. Когда трилы что-то полагают... я так думаю, с Альо и Алика иллам теперь взять нечего.
       Снова пауза.
       На этот раз Вик смолчал.
       Шеф резко выдохнул сквозь зубы и продолжил:
       -- На переговорах установлены квоты на получение донорского материала от драконов. В обмен на военную помощь в случае враждебных действий со стороны Империи. Это основное. А детали...
       -- Стоп-стоп-стоп, -- встрял Вик. -- Что значит "квоты"? Какие квоты, шеф?
       -- Такие, капитан Блонди, -- огрызнулся шеф. -- По сто двадцать доз на тысячу населения, после оценки численности независимыми экспертами.
       -- Но это же... шеф, это ж полный бред! Это же что твориться будет, Палыч?!
       -- Вот именно. Ты, Виктор, это понимаешь. А кое-кто не понимает! -- Шеф шумно вдохнул, резко выдохнул и сказал почти спокойно: -- Откровенничаю тут с вами, прямое, понимаете ли, нарушение списка рассылки, несоблюдение режима секретности, расстрельная статья. -- В голосе его прорезалось непривычное, горькое какое-то ехидство. -- Ты, Витя, еще деталей не знаешь. Сказать тебе главную? Драконы открывают миссию на Нейтрале. Их донорам удобнее прилетать туда. А доставка по назначению -- за счет получателей.
       -- Соответственно потери в дороге становятся проблемой получателя, -- очень спокойным голосом уточнил Вик. -- Скажи, Палыч, тебе не кажется, что эти переговоры велись не просто при имперских осведомителях, а под илловскую диктовку?
       -- Не кажется, -- тускло усмехнулся шеф. -- Я в этом абсолютно уверен. Достаточно хотя бы вскользь, навскидку прикинуть последствия. Вот скажи, тебе что приходит в голову? Первым делом?
       -- Первым делом? -- так же спокойно переспросил Вик. Спокойно... да от них от обоих такой яростью несет, что хочется под стол спрятаться! -- Ну... Первым делом мы получаем дефицит. Причем дефицит, одинаково ценный для всех членов Конгломерата... даже нет, для любой расы Галактики. Кроме драконов разве что. Донорский рейс будет желанным призом для всех, независимо от пункта назначения. Так что вслед за дефицитом мы получаем пиратство, черный рынок, нарушение союзнических договоров... шеф, мне уж и продолжать не хочется! Империи и воевать не придется, мы сами все сделаем для своей гибели.
       -- ИО предлагает провести еще одни переговоры с драконами... так сказать, на ведомственном уровне. При должном обеспечении секретности. И выработать свою линию. Потому что согласиться с тем, что мы получили -- чистое самоубийство.
       -- Короче, шеф, вы летите с нами? -- с явным облегчением спросил Вик.
       -- Лечу, конечно, а что еще остается? Но о том, куда именно я лечу и с кем, никто не знает. Только вы двое и мой первый зам. Для всех остальных я взял небольшой отпуск, -- Палыч скривился... как лимона куснул, вспоминаю определение тети Ани... а лимона-то я так и не попробовала. -- По случаю блестящего решения проблемы имперского проникновения на Землю. Возьмите закрытый катер. Подберете меня на повороте к водохранилищу. Знаешь, Виктор?
       -- Еще бы, -- усмехнулся Вик. -- Сколько раз там с Алёхой рыбу ловили. Четыре утра устроит, Палыч?
       -- Вполне, -- кивнул шеф. -- Самое подходящее время.
      

    15. ДРАКОНЬЯ КВОТА

      
       Блонди связался с Никольским, как только закончил посадочный протокол. Он знал, чего я хочу!
       -- Здесь у меня твой клиент, -- Вик изобразил улыбку и мотнул головой в мою сторону. -- Весь, так сказать, в нетерпении. Так что мы сейчас к тебе, готовься к теплой встрече, выставляй выпивку за быструю доставку.
       -- Тяжелый случай словесного поноса, -- ворчливо отозвался Никольский. -- Когда ты научишься говорить по существу?
       -- Я просто рад снова видеть твою рожу!
       -- Жду через полчаса. -- Никольский отключился.
       -- Ну вот, -- сказал Блонди. -- Теперь наш ворчливый друг Чак знает, что мы не одни и что дело крайне секретное. Кстати, Альо, если вдруг что, имей в виду -- на Нейтрале Никольский главный. А так как ты приписана к Нейтралу, для тебя он -- второе лицо после Палыча.
       Я кивнула. Откровенно говоря, мне безразлично, кто для меня здесь второе лицо, а кто двадцать второе. Главное -- я дома. Дома!
       Блонди вел катер не самой короткой дорогой. Ангары, склады, мусоросборники... задворки цивилизации, места, посещаемые сугубо по делам. Пару раз Вик притормаживал у заправок, читал цены. Буркнул:
       -- Подорожало.
       -- Сильно? -- заинтересовался шеф.
       -- Почти втрое.
       Шеф хмыкнул. Пробормотал себе под нос:
       -- Золотая лихорадка?
       Я прикинула, во что при таких ценах обойдется обычная пробежка по системе, и мне чуть не стало дурно.
       К офису Никольского мы подлетели со стороны стоянки. В дальнем углу скучал мой кораблик. Сиял новехонькой броней, топорщился вооружением... заброшенный и грустный.
       -- Сколько же времени прошло? -- прошептала я.
       -- Подожди, -- невесело усмехнулся Вик. -- Прошло, может, и много, зато осталось всего ничего. Налетаешься, чует мое сердце.
       Мы припарковались у заднего входа -- и как раз в этот момент с той стороны офиса свечкой взмыл катер.
       -- Секунда в секунду, -- хмыкнул Вик. -- Альо, не разглядела, чей?
       -- "Юнайтед Стеллз", -- ответила я. -- Никольского можно поздравить. Не самый крутой клиент, но все же.
       Я выпрыгнула из катера и едва устояла на ногах. Отвыкла... сила тяжести здесь где-то на четверть меньше, чем на Земле. Мое тело забыло эту легкость. Ничего, вспомню! Я счастливо засмеялась, пропустила шефа и Блонди вперед и вслед за ними вошла в предусмотрительно отпертую хозяином дверь.
       Никольский выглядел усталым и озабоченным. Нам с Блонди он кивнул с таким видом, будто не далее чем вчера провел вместе с нами полдня, обсуждая плановый ремонт. С шефом уважительно поздоровался за руку.
       -- Из-за драконов прилетели?
       -- Уже знаешь? -- вопросом на вопрос отозвался шеф.
       Никольский пожал плечами:
       -- Весь Нейтрал знает.
       -- Что и следовало ожидать, -- пробормотал Вик. Угу... новости как новости.
       -- Та-ак, -- протянул шеф. -- Чудно. Замечательно. Весь Нейтрал. Хотя чего еще можно было ожидать! Умники... переговорщики, тьфу!
       -- Это хорошо, Палыч, что ты прилетел, -- сказал Никольский. -- Но еще лучше, что прилетели два наших капитана, которым можно доверять. Люди нужны дозарезу.
       Я фыркнула. Покосилась на Блонди. Вик скривил рожу.
       Сыночек серьезней его! Хотя не умнее.
       -- Ладно, -- буркнул шеф. -- По порядку. Расскажи сначала, о чем именно знает весь Нейтрал.
       -- О чем? -- Никольский прошелся по комнате, остановился перед шефом. -- О том, что драконы могут дать другим расам... особям других рас... защиту от телепатии иллов. Как именно, никто не знает. Но все знают, что прошли переговоры. Что установлены квоты. Сто двадцать доз на тысячу населения -- для людей, трилов, пещерников и лэмми. Драконы открывают миссию здесь, на Нейтрале. На базе своего отделения продовольственной биржи. Сейчас там усиливают защиту.
       -- Кто? -- резко спросил шеф.
       -- Корпорация Охраны и трилы. Первые драконы ожидаются дня через три.
       -- Хорошо... то есть, конечно, ничего хорошего. Ладно, Чак. Это всё?
       -- Ну что ты, -- Никольский страдальчески скривился. -- Это только то, о чем говорит весь Нейтрал. А что весь Нейтрал делает...
       -- Ну-ка, ну-ка, -- оживился затихший было Блонди. -- И что же делает весь Нейтрал? Бьюсь об заклад, скупает боезапас. На сколько подскочили цены, Чак?
       -- Процентов на триста. А вот, кстати, еще интересный фактик. Как раз перед вашим приходом у меня состоялся серьезный разговор с агентом "Юнайтед Стеллз". Они переоснащают половину рабочего парка и полтора десятка списанных кораблей. Как тебе нравится эта новость, капитан Блонди? На Нейтрале сегодня нет ни одного свободного капитана без контракта в кармане. Разве что вы с Альо. Но будьте уверены, не успеете вы выйти от меня, предложения посыплются одно за другим.
       -- М-да, -- пробормотал Вик, -- весело.
       -- Что-нибудь еще? -- спросил шеф.
       -- Вчера на Нейтрал прилетел региональный шеф ИО. У нас забита встреча на сегодня, -- Чак посмотрел на часы, -- через три с половиной часа. Здесь, у меня. Он рассчитывал на то, что вы успеете прибыть. На днях я консультировался с их резидентом. Неплохо так поговорили...
       -- Всё еще Тонка?
       -- Тонку перевели на Элэммадин. Бакка. Компанейский парень, безалаберный на первый взгляд, на такого не подумаешь, что способен думать прежде, чем говорить. Но, Вик, что я тебе скажу -- недооценивать его очень опасно. Хотя, если честно, мне с ним легче, чем с Тонкой. Тот был какой-то скользкий.
       -- Прикрытие у него какое?
       -- Маклер продуктовой биржи. Завсегдатай половины забегаловок деловой части. В этот раз мы встречались в "Старателе". Он сказал, -- Никольский замялся, -- пообещал, -- снова посмотрел на часы, вздохнул, -- абсолютно твердо пообещал, что трилы не посягнут ни на один чужой рейс.
       -- И что ты ответил?
       -- Что за людей ручаться не стану.
       -- Еще бы, -- хмыкнул шеф.
       -- Ну да, -- согласился Чак. -- Что имеем, то имеем. Бакка тоже так сказал. Что среди людей хватает любителей ловить рыбку в чужом пруду, и, надумай я отрицать очевидное, он бы перестал меня уважать.
       -- Что ж, из этого следует, что сейчас он тебя уважает, -- съехидничал Вик. -- Мелочь, а приятно.
       Никольский демонстративно не обратил внимания на подначку. Продолжил, обращаясь исключительно к шефу:
       -- Вынужден признать, многим еще вчера вполне надежным людям сегодня можно доверять с определенной натяжкой. А некоторым лучше и вовсе не доверять.
       -- Хочешь сказать, абсолютно надежных у тебя не осталось? -- спросил шеф.
       -- Ну почему же. В Джейке и Каратэке я уверен так же, как в этих двоих, -- Чак кивнул на нас с Виком. -- Вот только Каратэку вчера здорово потрепали в Рифе. Чудом отбился. Ремонта на пару недель, даже если я протащу его по всем нужным точкам безо всякой очереди. А с Джейком и того хлеще. Три дня назад какая-то непонятная шпана прямо у входа в "Маячок" разделала его так, что еле успели до госпиталя довезти.
       -- Повод? -- вскинулся шеф.
       -- Никакого. Молча напали, на глазах у десятка очевидцев, и смылись буквально через минуту, никто толком среагировать не успел. Говорят, два человека, илл и ханн. Илл, правда, стоял в сторонке, но ведь... а, ладно... проехали. Только Джейку теперь восстанавливаться месяц, ханн когтями по глазам проехался. Так что на ближайшие две недели капитанов у меня только вы двое. И я вас очень прошу, обоих -- будьте осторожны. Каждую минуту.
       -- Да уж постараюсь, -- буркнул Вик себе под нос.
       Я молча кивнула. Осторожность, конечно, не повредит, но... Джейк -- серьезный парень. Основательный и не склонный к пустому риску.
       -- Теперь по наземным, -- продолжил Никольский. -- Димыча помните?
       -- Бармен из "Старателя", -- кивнул Вик. -- Форменный виртуоз по коктейлям.
       -- Виртуоз, -- подтвердил Никольский. -- И не только по коктейлям. По информации тоже. Причем не только по добыванию, на это вы все мастера, но и по осмысливанию. Аналитик, не побоюсь этого слова, гениальный. И, что ценно, абсолютно наш человек. За него головой ручаюсь. Кстати, Вик, в "Старателе" он больше не работает. Устроился в "Клуб монстров", очень перспективное место. Значит, вот что. Вик, Альо. Я ему на вас обоих сегодня же наводку дам. Все, что узнаете, любые крохи, даже совершенно к делу не относящиеся -- то есть, даже если вам кажется, что это к делу не относится, -- скидывайте ему.
       Никогда не считала Димыча настолько серьезным, чтобы головой ручаться.
       -- А защита у него есть? -- спросила я. -- Драконья?
       -- Есть, -- Никольский вопросу не удивился. -- Я забыл, кажется, сказать? Трилы организовали партию для ИО частным порядком. Бакка со мной поделился. Сказал, и ему спокойней, если я уверен в своих людях. Защита у меня, у Димыча, Джейка и Каратэки, у Светланы Чан из госпиталя, у Ваграма из Корпорации Охраны. Кроме того, сейчас на Нейтрале десятка по два людей и трилов с защитой, не имеющих касательства к ИО или СБ. Несколько крупных дельцов, парочка маклеров, кое-кто из руководства Корпорации Охраны, таможни и порта, несколько полицейских. Комендант, разумеется. Собственно, кандидатуры он и подбирал. А идея Бакки. На Нейтрале не так много иллов, чтобы следить за всеми, кто может оказаться важным. На таком представительном фоне несколько наших людей просто теряют актуальность. -- Никольский открыл сейф и достал две ампулы. -- А это для тебя, Палыч, и для Вика. Ты, Альо, мне так сказали, уже?
       Я кивнула. Блонди повертел в руках ампулу, спросил:
       -- И что с ней делать?
       -- Вколоть в вену и терпеть, -- ответил Никольский. -- Штука, скажу тебе честно, зверская. Можете воспользоваться кабинетом, там как раз два мягких дивана и звуконепроницаемая дверь.
       -- Дверь? -- рассеянно переспросил Вик. -- А какое значение имеет звукоизоляция двери?
       -- А то я тебя не знаю! Ругаться же будешь четырехэтажно. Пойдем, что ли? Мне Бакка условие поставил, чтобы я лично каждому вкалывал.
       -- А тебе лично Бакка вколол? -- насмешливо поинтересовался Вик.
       -- А то! Сначала контроль, а уж потом доверие. Палыч?
       -- Иду, Чак.
       Хотела бы я знать, почему мне все это так не нравится...
       -- Скажи-ка, Никольский, -- спросила я, когда Чак вернулся, -- помнишь, ты рассказал мне кое-что... в тот день, когда вы с отцом разбирали илловский катер, а я чуть не врезалась в драконий склеп?
       -- Анекдот про дракона-чайника, -- ответ Никольского прозвучал спокойно, но я успела заметить мгновенную боль, сразу же скрученную и убранную с глаз долой. -- Почему ты вдруг вспомнила, девочка?
       -- Да так, -- я пожала плечами. -- Можно было спросить о чем-нибудь другом. С тем же самым, наверное, результатом.
       -- Так, -- протянул Никольский. -- Это уже интересно. Ну-ка давай колись. На предмет чего ты меня проверять удумала?
       Я спрятала глаза и спросила:
       -- Тебе тоже больно, Чак?
       -- Ты о чем, Альо?
       -- Я думаю, ты понял, о чем.
       -- И все же?
       Когда в голосе Никольского прорезаются такие нотки, лучше всего попросту заткнуться. Я знаю это, и он знает, что я знаю. Но я предпочла проигнорировать недвусмысленное предупреждение.
       -- Когда отец только появился здесь, ты уже был лучшим ремонтным агентом Нейтрала. Так он сказал мне когда-то. И, я думаю, ты тогда уже работал на СБ? В твоей жизни много, наверное, случалось такого, о чем не хочется лишний раз вспоминать. Наверное, ты и не вспоминал. Но теперь у тебя драконья память. Как ты живешь с этой болью, Чак? Как справляешься?..
       Никольский помедлил. Словно с силами собирается для ответа... или ищет способ увильнуть.
       -- Ты всегда умела задавать тяжелые вопросы, Альо. Но этот вопрос... знаешь, он довольно-таки интимный. В конце концов, что тебе за дело до моей боли?
       Неужели не понял?
       -- Никак не научусь справляться со своей.
       Чак прав, тема не слишком приятная для обсуждения. Но он сам когда-то учил меня, что с любыми неприятностями легче справляться в хорошей компании.
       -- Альо, у тебя сколько уже защита? -- Никольский сник, ссутулился. -- Месяца четыре, больше? У меня неделя. Это я у тебя должен совета спрашивать...
       -- Ты старший, -- прошептала я. -- Знаешь, мне так больно! Я не говорю, что хочу забыть... но помнить вот так! Редкая ночь без кошмаров. Я думала, здесь станет легче, все-таки дом... но здесь, кажется, будет еще хуже! Что для меня Земля, Чак? Так, немножко детских воспоминаний. А здесь... столько всего было...
       -- Лучше так, чем илловскими зомби. -- Никольский подошел ко мне, хотел, кажется, приобнят -- но не стал.
       -- А это самое страшное, -- я с трудом подавила дрожь. -- Вспоминать, как иллы... самое страшное, Чак, и вспоминается... слишком часто.
       Никольский придвинул ногой стул и сел со мной рядом.
       -- Знаешь, девочка, что я говорю себе, когда совсем уж горькое что-нибудь накатит? Это моя жизнь. Какая бы она ни была. Моя. Я сам выбрал. Всю жизнь выбирал сам. Друзей. Врагов. Дело. Да, больно. Только, подумай, Альо -- отказываясь от этой боли, ты отказываешься от части собственной жизни. А жизнь, Альо... если ты сам выбираешь и сам отвечаешь за свой выбор, это стоит всего. Так я считаю. Или ты предпочла бы промытые до полной пустоты мозги, не способные даже чувствовать боль?
       Я вздрогнула.
       -- Ну так и не жалуйся. Подумай лучше, сколько преимуществ может дать абсолютная память. В любом деле.
       -- При умелом использовании, -- фыркнула я. -- Спасибо, Чак.
       -- Да уж пожалуйста, -- Чак улыбнулся, впервые за весь разговор. -- Лучше сходи глянь, какие я тебе ракетные стойки поставил. Последняя ханнская разработка.
       -- Я тогда полетаю?
       -- Конечно. Час на облет и возвращайся. Дам вам вводную на первые дни.
      
       Бездельничать на Земле и бездельничать на Нейтрале -- две, как говорят люди, большие разницы. Там я была в гостях. А здесь... пусть плохие времена и радоваться особо нечему, но дом есть дом. Я перегнала "Мурлыку" в ангар и привычно обошла территорию. Все в порядке. Разве что жилой отсек здорово выстыл, пока меня носило вдали от дома. Я включила обогрев и прилепила к стене Натуськины рисунки. Потом заглянула в рундук. Шаром кати... ну да, я улетала отсюда на Рах и выгребла все продукты с собой. Ладно, все равно продуктовая база в программе. Завтра. А сегодня -- только дом и корабль... как же я по ним соскучилась!
       Соскучилась по звонкому эху шагов и шелесту вентиляции, по мягкой гравитации, по тишине...
       Я ходила по ангару, ничего особо не делая. Просто прикасаясь... то здесь, то там... то любуясь новыми ракетными стойками, то поглаживая зеленоватую броню моего кораблика... вот я и дома.
       Я поужинала пайком из корабельных запасов и легла спать. И долго не засыпала, планируя завтрашний день.
       Обход злачных мест Нейтрала я начала с банка. Давно пора проверить счет, но свежие новости интересуют меня не меньше. Даже не новости -- их я знаю лучше прочих. Слухи. Разговоры. Мнения. Одним словом, состояние умов.
       В банке пришлось выстоять очередь. Недолго, с полчаса -- но все же. Похоже, ждут изменения ставок. На меня посматривали. Через пару часов весь Нейтрал будет знать, что объявились Блонди и Три Звездочки. Конечно, не считая тех, кто знал об этом еще вчера.
       Лэмми за отгораживающей стол оператора низкой стойкой взглянул на меня дружелюбно, проскрипел:
       -- Капитан Три Звездочки, приятно снова видеть тебя. Долго не появлялась.
       -- Долго, -- согласилась я. -- Что там у меня на счету, достопочтенный?
       Лэмми вставил мою карточку в терминал, скрипнул что-то сам себе. Посмотрел на меня, одобрительно притопив глаза:
       -- Совсем неплохо, Три Звездочки. Видно, что ты не бездельничала все это время. -- Он протянул мне карточку и бланк расшифровки. Я расписалась на бланке (пароль -- каникулы, идентификатор -- Алена) и пробежала глазами проявившийся список поступлений. Ого! А шеф не говорил, что за ту "гадюку" тоже насчитали премиальные... и за невидимок... пожалуй, с этими деньгами надо что-то делать. На обычную текучку здесь слишком много.
       Прожженный деляга лэмми подумал, видно, о том же.
       -- Могу предложить новый вид накопительного счета, -- с ненавязчивой вежливостью обронил он. -- Ввели на той неделе. "Счастливая тридцатка". Тридцать тысяч на тридцать месяцев под тридцать процентов годовых. Очень выгодные условия.
       -- Подозрительно выгодные, -- пробормотала я.
       -- Время неспокойное, -- пояснил лэмми. -- Все кинулись оснащать корабли. Оснащать, переоснащать... по мне, все они просто спятили. Сегодня на Нейтрале деньги в цене, и мало кто загадывает на тридцать месяцев вперед. Мы кредитуем под семьдесят пять процентов, капитан Три Звездочки. Ты тоже могла бы дать свои деньги в кредит, но ведь надо будет потом получить их обратно.
       Я медленно кивнула. Лэмми прав. У частного лица нет таких возможностей, как у крупного и всеми уважаемого банка. Семьдесят пять процентов!
       -- И много желающих?
       -- Много, -- ответил лэмми. -- Слишком много. Верят, что на пути к легкой поживе никто не обломает им зубов. А я думаю, возвращать кредиты они будут не добычей, а собственным имуществом.
       -- Хорошо бы. Меньше швали -- больше воздуха. Ладно, раз такие дела... пожалуй, эти тридцать тысяч все равно мне сейчас не понадобятся. Оформляйте, достопочтенный.
       Мы расстались довольные друг другом, и я в который раз подумала, что иметь дела с лэмми намного проще, чем с людьми. Быстро, спокойно и надежно. Люди в таких ситуациях зарываются.
       Следующий номер ознакомительно-увеселительной программы -- продуктовая база Торгового Флота Земли. Точка не из самых дешевых, но и не из дорогих, притом гарантирующая качество, в общем, довольно бойкое местечко. Я болтаюсь там часа три, не ввязываясь в разговоры сама, но прислушиваясь к другим. Ничего нового. Все, как говорил Никольский. Обсуждают драконью квоту -- и открывающиеся возможности.
       Но сколько же, оказывается, на Нейтрале толчется швали, озабоченной лишь наживой! Послушать, так деньги сами должны залететь им в лапы. И ведь никому дела нет до того, что планы иллов направлены против их народа! Важно только то, что Империя уже объявила о награде за каждый отбитый груз. И за каждого убитого дракона.
       Конечно, мало у кого хватит наглости лезть на дракона, да и грузы не будут ходить без охраны. Но все же, все же... я оформляла заказ и прислушивалась к оживленному обсуждению способов добыть драконью голову, и только одного мне хотелось -- обернуться и напасть. Проехаться когтями по бессовестным рожам. И оттого, что я никогда раньше не опускалась до хулиганских выходок и сейчас не собиралась позориться, желание становилось острее, яростнее и мучительнее.
       -- Может, им и повезет убить дракона, -- в спокойном голосе невесть как оказавшегося рядом трила мне почудилась насмешка. Трил протянул оператору заполненный бланк заказа и прислонился к стойке рядом со мной. -- Да, Зико Альо Мралла. Им вполне может привалить такая удача. Если нападут толпой, пару дюжин на одного. Один или два могут даже выжить и затребовать с иллов обещанную награду. И даже получить ее. Почему нет? В мире, как известно, случается много странного. Вопрос в другом, уважаемая Альо. Как ты считаешь, понимают они, чем рискуют, кроме своих глупых голов? Одна такая вылазка -- и они вне закона на Нейтрале и во всех мирах Конгломерата.
       Трила услышали.
       Из кучки оживленно строящих невыполнимые планы людей вынырнул массивный бритый парень в комбезе ремонтника.
       -- Слышь, че ты тут базаришь, каракатица недоделанная? -- Он шагнул к нам и выцелил увесистый кулак трилу в голову.
       Откуда, хотела бы я знать, берутся такие недоумки?! Лезть на трила с кулаками! Ха! Щуп трила хлестанул напавшего по глазам, другой обвился вокруг руки, третий подсек ноги... четвертым трил принял у оператора отгрузочный талон.
       -- Ты уже оформила заказ, уважаемая Альо?
       Я кивнула. Сбитый с ног парень дергался, тщетно пытаясь освободиться от мертвой хватки трила. Его дружки не спешили на помощь. Боятся. Я чуяла их страх, и мне хотелось их крови.
       -- Дракону хватит трех минут на них на всех, -- я усмехнулась, ненавязчиво показав клыки. На место действия подоспел охранник из Корпорации, кивнул нам:
       -- Привет, Бакка. Привет, Альо, с возвращением. Проблемы?
       -- Глупец сам себе проблема и сам себе наказание, -- трил вздернул своего пленника на ноги и разжал щупы. -- Ты, мальчик, пришел сюда покупать? Так покупай, за чем пришел, и проваливай.
       -- Привет, Билл, -- поздоровалась я. -- Как дела? Много таких придурошных развелось, пока меня не было?
       Парень осел на пол и громко икнул. Никто не вступился за него. Но никто и не засмеялся, добавляя ему обиды. Просто один из покупателей подошел, протянул руку:
       -- Вставай. Вставай, покупай и уходи. Не ввязывайся в идиотские истории.
       -- Этот первый, -- Билл пожал плечами. -- Протоколить будем?
       -- Не обязательно. Разве что пострадавший будет настаивать, - трил посмотрел на кое-как поднявшегося парня. Билл хохотнул: "пострадавший" явно спешил уйти.
       А трил, кажется, уже выкинул из головы досадное происшествие. Доброжелательно оглядев меня, Билла и потерявшую интерес к завершившейся почти мирно стычке публику, он сказал:
       -- Уважаемая Альо, если ты не слишком занята, мы могли бы посидеть где-нибудь вдвоем. Отметить твое возвращение.
       -- Конечно, я не занята. Пожалуй, даже слишком свободна. Получу заказ, -- уж не знаю, чего этот трил от меня хочет, но я совсем не против поболтать с соплеменником Теллы.
       Минут через десять, загрузившись и оставив катера на стоянке базы, мы вошли в ближайшую забегаловку. Здесь, конечно, не слишком уютно: заведение работает от той же базы Торгового Флота, среди посетителей преобладают люди, а из выпивки идет в основном алкоголь. Зато народу немного, ассортимент заслуживает восхищения, а цены низкие. Мы заняли столик в дальнем углу. Трил принес сливки для меня и воду себе.
       -- Прости, Зико Альо Мралла, я не представился. Бакка. Маклер продуктовой биржи.
       Я кинула на трила быстрый взгляд:
       -- Приятно познакомиться воочию, уважаемый Бакка.
       -- Здесь тоже только и разговоров, что о драконьих квотах, -- тихо сказал Бакка. -- Но в Торговом Флоте Земли хорошие заработки. И то, что у людей называется соцобеспечением. Вряд ли кто захочет вылететь с такой работы ради большого, но во всех отношениях рискованного приза. Поэтому здесь больше обсуждают вероятность нападений на торговые рейсы. Ты вернулась к горячей поре, капитан Три Звездочки. Даже не знаю, имеет ли смысл поздравлять с возвращением.
       -- Имеет. Знаете, уважаемый Бакка, я соскучилась. Нейтрал, может, не самое лучшее место в Галактике, но здесь мой дом.
       -- Ну что ж, -- Бакка отсалютовал мне бокалом, -- тогда с возвращением, капитан.
       -- Спасибо, -- кивнула я.
       -- Кстати, я думаю, ты не будешь против, если мы перейдем на более дружеский стиль.
       -- Откровенно говоря, почту за честь. -- Понимаю, подумала я, почему Никольскому с ним легко. -- За знакомство, Бакка.
       Минут двадцать мы болтали о всяких пустяках. Перспективы роста цен, общие знакомые, новые приборы пещерников... похоже, резидент трилов приглядывался ко мне перед серьезным разговором. Хотя по мне, эта чисто людская забегаловка для серьезного разговора решительно не подходит. Слишком мы здесь выделяемся.
       -- А знаешь, Альо, -- Бакка прервал на полуслове собственные рассуждения о недостатках метаокса в трильских движках, -- это очень удачно, что мы так встретились. Я собирался найти тебя сегодня. Меня просили устроить встречу с тобой.
       -- Кто? -- ляпнула я. И тут же спохватилась: теряю хватку. Расслабилась на Земле, переобщалась с людьми... К чему вопросы, он сам скажет все, что считает нужным. И ни словом больше.
       -- Один мой деловой партнер, -- обтекаемо ответил трил. -- Он нуждается в информации, которую только ты можешь ему предоставить.
       Только я? Интересно! Впрочем, трил не станет подстраивать мне ловушку. Не сейчас. Мы союзники. Хо, да мы даже на одну разведку работаем!
       -- Не думаю, Бакка, что есть в Галактике что-то, о чем знаю только я. Твой деловой партнер меня переоценивает.
       -- Как знать. Альо, ты можешь доверять мне. В этой просьбе нет подвоха.
       -- Я доверяю, Бакка. Просто, как люди выражаются, прикольно. Когда?
       -- Да хотя бы сейчас. Кто знает, вдруг потом у тебя появятся дела.
       -- Ладно, -- усмехнулась я, -- давай сейчас. Только скажи сначала, этому твоему партнеру тоже можно доверять?
       -- Не так, как мне. Но, в общем, да. Можно.
      
       Бакка посадил катер на стоянку продовольственной биржи. Я припарковалась рядом.
       Мне приходилось бывать здесь раньше. И никогда на моей памяти здесь не толклось столько праздной публики. Люди. Ханны. Иллы. Парочка ящеров. И, судя по не слишком сильному, но устойчивому запаху, с десяток невидимок.
       -- Бойкое местечко, -- в бесстрастном голосе трила мне почудились ехидные нотки. -- Все крутятся вокруг драконьего отделения. Все мечтают проникнуть внутрь. И каждый надеется, что именно ему повезет. Хорошо, что нам не туда. А то, пожалуй, затоптали бы.
       Мы вошли в торговый ангар, обошли по верхней галерее огромный выставочный зал и свернули в транспортный коридор, к грузовым лифтам. У дверей одного горел индикатор -- лифт шел вверх, к посадочной площадке. Двери другого были открыты, перед ним стояла табличка "Ремонт". Бакка подхватил табличку, вошел в неисправный лифт:
       -- Скорее, Альо.
       Я впрыгнула следом. Бакка нажал одновременно четыре кнопки -- верхнюю левую, нижнюю правую, какую-то в середине и аварийную. Фокус только для трила! Дверь мягко закрылась.
       -- Ну вот, -- сказал Бакка, -- едем. Не сочти за обиду, Альо, но я прошу тебя отвернуться.
       Я молча повернулась к трилу спиной.
       Через пару секунд лифт неторопливо поплыл вниз. Только через пару секунд: программа сложная, значит... интересно, интересно!
       -- С тобой приятно иметь дело, капитан Три Звездочки. Ты не так суетлива, как люди, и не так вспыльчива, как ханны.
       -- Это как понимать? -- насмешливо спросила я. -- Что мне так и стоять носом к стенке, пока мы не приедем куда надо?
       -- Придется, -- ответил трил. -- Но я совсем не это имел в виду.
       Лифт притормозил, остановился на долю секунды и сменил направление на горизонтальное.
       -- И что ты имел в виду?
       -- Ты чувствуешь, когда не нужно задавать вопросы. Когда не время обижаться на пустяки.
       Еще остановка -- и вверх. Долго, больше минуты.
       -- Всё, Альо, -- лифт остановился, дверь открылась, трил легонько тронул меня за плечо -- очень дружеский жест, помню со времени работы с Теллой. -- Приехали.
       Снова коридор -- широкий и высокий. Очень широкий. Очень высокий. Даже не будь запаха, легко догадаться: драконы.
       Бронированная дверь. Огромная, под стать коридору. Рядом прорезь для карточки.
       -- Отвернись еще раз, -- просит Бакка.
       Отворачиваюсь. Бакка возится долго. Я с такой системой уже сталкивалась: карточка открывает не дверь, а крышку кодового замка. Если карточка с определителем, как в секретках пещерников, то надежнее системы просто нет.
       Входим. Меня не удивляет растянувшийся на полу дракон -- уже ясно было, куда идем. Но... что-то не так. Что-то во мне напрягается и дрожит, и хочется взвыть -- от тоски или от радости, не знаю...
       Бакка здоровается с витиеватой официальностью. Я, опомнившись, повторяю за ним вежливое приветствие. Я не узнаю свой голос... как-то не так он должен звучать. Черт, Альо, да возьми же себя в руки!
       -- Я хотел встретиться с вами, капитан Три Звездочки. -- Дракон непривычно краток. Наверное, часто ведет дела на Нейтрале и усвоил здешние манеры. Или придерживается их из вежливости. -- Я благодарен за визит.
       Отвечаю в том духе, что рада оказать услугу, к тому же для меня она почти ничего не стоит. На самом деле я рада возможности утопить в словесах драконьей вежливости непонятное мне самой смятение.
       -- Мне сказали, что вы, капитан, уже получили защиту от ментального проникновения иллов. Это правда?
       -- Правда.
       Огромные, ярко-зеленые, невыразительные глаза дракона приближаются почти вплотную. Почти как тогда...
       -- Мне сказали, это случилось на той планете, которую иллы называют Полигон.
       -- И это правда.
       -- Там были драконы?
       -- Во всяком случае, один дракон там был.
       -- Капитан, в последние годы несколько моих соплеменников пропало без следа. Раньше такого не случалось. Вы могли бы опознать того, кто дал вам защиту?
       Вопрос серьезный. Драконов не так легко отличить друг от друга. Но... я прикрываю глаза и вызываю в памяти того дракона. Потом -- всех других, с которыми приходилось встречаться.
       И отвечаю:
       -- Думаю, что смогу.
       -- Возьми, -- дракон протягивает мне коробку. Открываю. Карточки с записями. Десятка полтора... "несколько", однако!
       Записи короткие, по паре минут. Над ними вполне очевидно поработали, убрав из фона все, не предназначенное для посторонних глаз. Зато уже на четвертой записи я понимаю, что не ошиблась -- драконы теперь так же различимы для меня, как люди или ханны. Тоже результат...
       -- Этот, -- говорю я на одиннадцатой записи. Стремительный и гибкий, рассекающий зеленоватое небо незнакомого мне мира с непринужденным мастерством рожденного для полетов. Не узнала бы, если б не крупный план: разве сравнить драконий полет в бездонном небе с оврагом, где он умирал?!
       -- Вы очень уверенно говорите, капитан Три Звездочки, -- в вежливом драконьем голосе отчетливое сомнение. Он тоже, наверное, привык к мысли, что чужаки с трудом различают драконов.
       -- Я уверена, -- сквозь вставший в горле ком отвечаю я. -- Он был... ну, изможденнее, может быть... или не такой живой... или, может, это потому, что там я не видела его в полете? Но это точно он.
       Молчание повисает между нами. Молчание, полное боли. Спаситель мой, мне жаль, так жаль, что только этим смогла я отплатить тебе... передать весточку твоим.
       -- Прими мою благодарность, капитан Три Звездочки, -- чуть слышно выговаривает дракон. Друг. Или родственник.
       -- Примите и вы мою благодарность, -- так же тихо отвечаю я. -- За то, что он сделал для меня.
       Дракон опускает голову. Огромные зеленые глаза затягиваются пленкой век. Я вопросительно гляжу на Бакку. Трил не двигается с места. Значит, ждем.
       Проходит несколько минут. Дракон снова поднимает голову. Мне кажется, он колеблется... хочет чего-то -- и не решается сказать.
       -- Я могу что-нибудь сделать для вас? -- спрашиваю я.
       -- Расскажите. Подробно. Все, что помните о нем.
       Теперь в его голосе явственно слышится боль. Я понимаю его. Как я его понимаю! Слишком отчетлива память о бесконечных днях, наполненных желанием узнать об отце. Хоть что-то... правда, когда я узнала, боль все равно не стала меньше.
       И я рассказываю. Так, как он просил -- во всех подробностях. С драконьей памятью легко рассказывать в подробностях. Легко -- и больно. Но я начинаю примиряться с этой болью. Она становится моей личной местью иллам: память, которую не отнять и не убавить, но можно разделить с другом.
       -- Я тоже не знал всех подробностей, -- сказал Бакка на обратном пути.
       -- Теперь знаешь.
       -- Страшно было?
       -- Очень. Хотя, -- я фыркнула, -- может, смеяться будешь, но вспоминать страшнее.
       -- Это как раз понятно, -- без тени насмешки ответил трил.
      
       Следующие несколько дней прошли тихо и спокойно. Кораблик облетан, все необходимое закуплено, в любую минуту я готова действовать. А пока можно бродить по Нейтралу от забегаловки к забегаловке, развлекаясь свежими сплетнями.
       Первые "драконьи" рейсы уже ушли с Нейтрала. На Триали груз прибыл без происшествий, на Землю тоже. Корабль, шедший на Элэммадин, пропал.
       Подробности остались неизвестны.
       Несколько раз ко мне подкатывались с предложением контракта. Я, не интересуясь подробностями, сообщала, что уже нанята. Большинство отваливало сразу. Кое-кто интересовался:
       -- Кем?
       Я отвечала:
       -- Я же не спрашиваю, кем наняты вы.
       Один, самый нахальный, на это заявил:
       -- Я представляю "Юнайтед Стеллз" и хочу вас уверить, что наша компания очень ценит дельных работников. Каковы бы ни были условия вашего нынешнего контракта, мы предложим лучшие. И, разумеется, возьмем на себя выплату неустойки.
       -- Спасибо, -- хмыкнула я. -- Никак не ожидала такого лестного предложения. Но мой контракт из тех, что лучше не расторгать. Мне жаль, но вы опоздали.
       -- Ближайшие две недели предложение останется в силе, -- агент "Юнайтед Стеллз" протянул мне визитку. -- Рад буду, если передумаете, капитан.
       Интересно, думала я, потягивая через соломинку мятный ликер в "Мегабаре", почему именно две недели? Дикий какой-то срок, непонятный... самое время повидаться с Димычем. Гений-аналитик, никогда бы не подумала. Вот пусть он мне и объяснит.
       -- Не возражаешь против нашего общества, капитан Три Звездочки?
       Я не ответила. Да те двое, что уже садились за мой столик, и не ждали ответа. Иллы. Меня передернуло. Кажется, и загривок вздыбился.
       -- Спокойно, капитан, -- прошелестел тот, что сел справа. -- Иначе в глазах окружающих ты окажешься агрессором. Я понимаю твои чувства, но прочие посетители -- вряд ли.
       -- Что вам нужно от меня на этот раз? -- спокойным мой голос можно было бы назвать разве что с большой натяжкой. Но, честно, я старалась!
       Илл, тот, что сел справа, ухмыльнулся:
       -- Всего лишь сказать кое-что, Три Звездочки. Сказать -- и убедиться, что наши слова приняты к сведению.
       Севший напротив молчал, но взгляд его... я помню этот взгляд, прекрасно помню -- хотя предпочла бы забыть. Он уже глядел на меня так... точно так же, с презрением, насмешкой и торжеством... на Ссс. Как же хочется пройтись по этим глазам когтями! Или хотя бы встать и уйти. Молча.
       -- Говорите.
       -- Тебе лучше не распространяться о Полигоне, ханна-полукровка. Мы не хотим, чтобы по Нейтралу поползли слухи.
       -- О Полигоне знает чертова уйма народу, -- я проигнорировала хамское обращение: чего еще ждать от иллов. Но их требование меня, честно говоря, озадачило. -- Если вам случайно не рассказали, люди посылали туда десант. И СБ наверняка поделилось новостями с ИО, а трилы уж постараются, чтобы о Полигоне узнали все заинтересованные стороны. Вы не хуже меня знаете, как быстро разбегаются сплетни. Так причем тут я? Ваши претензии не по адресу.
       -- Ты там была, -- илл скривился. -- Твои слова -- не сплетни, а свидетельства очевидца.
       -- Тоже верно, -- хмыкнула я.
       -- Так вот, имей в виду, -- эти нотки, не столько грозные, сколько издевательские, я тоже помнила слишком хорошо, -- быть очевидцем опасно. А уж единственным очевидцем...
       -- Наверное, не так уж и опасно, раз вы сидите здесь и старательно меня пугаете. Сколько времени прошло? Кажется, я пока жива?
       -- Вот именно, "пока". Но если мы узнаем, что ты кому-то рассказала... именно ты, Три Звездочки, -- вкрадчиво шепнул голос Повелителя... как же я ненавижу тебя, илл! -- Можешь быть спокойна, отвечать за любителей тупоумно посплетничать мы тебя не заставим. Но ты ведь знаешь, мы сможем узнать, кто именно распустил язык. Верно, Три Звездочки? Нас не интересуют сейчас твои шашни с ИО и СБ. Они купили тебя и могут требовать отчета. Но! Если ты начнешь трепаться на каждом углу... в каждой забегаловке... ты поняла, что я хочу сказать, правда, ханна? Ты очень пожалеешь о том, что не осталась на Полигоне. Очень. Учти это. Ты имела случай убедиться, что мы никогда не угрожаем попусту.
       Имела, зло подумала я.
       -- Это всё, илл?
       -- Тебе нужно растолковать подробнее, полукровка?
       -- Смысл ясен, -- фыркнула я. -- Принято к сведению.
       -- Надеюсь, что так, -- илл откинулся на спинку стула, сладко улыбнулся. -- Для твоего же блага.
       Я встала.
       -- Можешь идти, -- небрежно обронил мой знакомец по Ссс. -- Но помни: мир тесен.
       -- Надеюсь, -- на последних крохах самоконтроля ответила я. -- Очень надеюсь.
       Добрых полчаса, наверное, я тупо брела куда придется. Может, меньше. Или больше. Не знаю. Не до того мне было... я тихо и сосредоточенно ненавидела. Жаль, что не этот илл сунулся тогда на Землю! Хотя тот наверняка тоже был изрядной сволочью. Все они... но что же мне теперь делать, пробился в конце концов в помраченный ненавистью разум вполне резонный вопрос. Я не собиралась, конечно, приставать к каждому встречному со своими воспоминаниями. До разговора с иллами. Но оставлять наезд без ответа решительно не хочелось.
       Я вздохнула и посмотрела на часы. Димыч должен был смениться с полчаса назад. Значит, в ближайший час есть шанс застать его в "Старателе". Однако занесло меня... пешком, пожалуй, не успею. Я вздохнула еще раз, окончательно успокаиваясь, и двинула к ближайшей стоянке Корпорации Охраны. Еще и лучше, пришла противно трусливая мыслишка: если вдруг следят, на катере Корпорации оторвусь.
       Вторая противная мысль осенила мою задуренную голову уже на подлете к "Старателю". Выглядела она примерно так: на месте иллов я бы давно вычислила всех, вдруг заимевших защиту. И уж по меньшей мере отслеживала бы их контакты. А по большей... Джейк и Каратэка наглядным тому примером.
       Я позвонила Димычу из катера, по закрытому каналу.
       -- Выходи, -- скомандовала я, -- иди к стоянке, бери катер Корпорации и двигай ко мне. Надо поговорить без лишних глаз.
       -- О-кей, киска, -- фривольно отозвался Димыч, -- ща буду. Здорово, что ты освободилась так рано. Да, конечно, еще лучше, что ты вспомнила именно обо мне!
       Не знаю, как насчет гениальности, но соображает он быстро, подумала я, разворачивая катер. За моим ангаром тоже вполне могут следить, но поди разгляди, кто именно туда влетел во взятом напрокат катере. Ой, а обратно...
       Прилетев, я первым делом позвонила Никольскому.
       -- Кажется, я запаниковала, -- честно призналась я. -- Не знаю, что теперь делать. Сейчас ко мне Димыч прилетит.
       -- Ну и что? -- Никольский явно не понял причин моей тревоги. -- В чем проблема, Альо?
       -- Не знаю! -- сорвалась я. -- Не знаю, где можно было встретиться, чтобы безопасно! Подумала, у меня, а теперь боюсь, что ошиблась.
       -- Так, детка, спокойно. Встречай Димыча, готовь кофе, если у тебя есть, и ждите меня. Чует мое сердце, что-то с тобой приключилось интересное.
       Интересное, думала я, тупо глядя на подлетающий катер. В первое мгновение, до того, как Димыч обозначился на связи, сердце дало ощутимый перебой. Очень интересное. Впору "мамочка, спаси!" кричать. За каждой тенью десяток имперцев мерещится. И ладно бы конкретно за себя вдруг испугалась! Противно, но понятно. Бывало, чего греха таить. А то... сама ведь не понимаю, чего боюсь. Кажется, просто того, что они рядом... однажды похозяйничавшие в моих мозгах, сделавшие меня никем, прахом из праха, пылью под ногами Повелителей.
       Я взялась готовить кофе, отвлеклась махнуть рукой Димычу, все пролила, начала заново...
       -- Дай сюда, -- сказал Димыч, -- я сам. Что с тобой такое?
       Что? Трясет меня, только и всего.
       -- Давай Никольского дождемся.
       -- Я уже здесь, -- отозвался по связи Чак, -- впускай.
       Я дождалась, пока опустится катер Никольского, и накрыла ангар самой глухой защитой. Димыч хмыкнул.
       -- Ну, чем угощать будешь? -- спросил Никольский, переступая порог жилого отсека.
       -- Чашечку кофе? -- голосом высококлассного бармена ответил Димыч. -- Под беседу? Так что стряслось, Альо?
       Крепкий запах кофе въедался в мозги, будоражил кровь, я говорила нервно и злобно, сбиваясь и перескакивая с одного на другое. Начала с иллов, потом вспомнила агента "Юнайтед Стеллз" с его двухнедельным сроком. Отдала Никольскому визитку, Чак посмотрел на имя, кивнул. Я описала встречу с Баккой, визит к дракону, драчливого ремонтника, почему-то сейчас показавшегося мне ужасно смешным. Ссс, глаза дракона на Полигоне, посадку на плазменниках и глупый рывок за атмосферу, и снова иллов. Димыч слушал рассеянно, временами просил подождать и что-то бормотал себе под нос. Никольский прихлебывал кофе с невозмутимой рожей и насмешливым блеском в глазах.
       -- "Юнайтед Стеллз" пару лет назад кто-то перекупил, -- невпопад перебил меня Димыч. -- Хотел бы я знать, кто. Почти по всем направлениям деятельности их политика медленно, постепенно, почти незаметно, я бы сказал, но вполне определенно меняется. В нехорошую какую-то сторону. Ничего противозаконного, но... подозрительно как-то, я бы сказал.
       -- На Земле мы угощали всех подозрительных мрраврлой, -- я усмехнулась, вспомнив несусветные количества стратегического лакомства, предоставленные в распоряжение СБ за время моих земных каникул.
       -- Сомневаюсь, что мы сможем подобраться к их руководству достаточно близко для совместной выпивки, -- пробормотал Никольский. -- Хотя идея не лишена... знаешь, детка, ты мне при случае замеси с полкило. На всякий удобный случай.
       Я кивнула.
       -- Может, тебе стоило согласиться на их контракт? -- спросил Димыч.
       -- Нет, -- отрезал Никольский. -- Альо мне нужна здесь и с развязанными руками. К тому же... мы, кажется, подозреваем, чем занимаются контрактники "Юнайтед Стеллз"? Альо не должна рисковать репутацией. А вот о мрарле... это, Димыч, ты вполне сможешь... очень мне интересно, откуда взялся на Нейтрале идиот, способный полезть на трила с кулаками.
       -- Ищи теперь того идиота, -- буркнул Димыч.
       -- На базе Торгового Флота ведется видеомониторинг, -- просветил Димыча Никольский. -- Запись я сегодня-завтра тебе раздобуду, опознать мы его опознаем, не проблема. А вот угостить...
       -- Вот-вот, изобразите-ка мне, каким таким образом я в него должен вашу мравлу вливать?
       -- Я должен учить бармена смешивать коктейли? -- с преувеличенным недоумением вопросил Никольский.
       -- Поговори с Блонди, -- столь же преувеличенно посочувствоала я, -- у него бо-ольшой опыт.
       -- Издеваетесь? -- Димыч непринужденно подхватил шутливый тон. -- Ладно, издевайтесь. Придет и мой черед.
       -- Прикрытие тебе организую, -- прервав Димыча на полуслове, пообещал Никольский. -- Шутки шутками, а дело-то серьезное. Ты мне живым нужен.
       -- Ну, спасибо, -- Димыч прижал руки к груди, всем своим видом изображая глубокую благодарность. -- Выразить не могу, как я тронут!
       -- Прекрати, -- поморщился Никольский.
       -- День тяжелый сегодня, -- тихо и, кажется, вполне серьезно пожаловался Димыч. -- Иллы еще эти... такое ощущение, что я что-то упустил.
       -- Что мне с ними теперь делать, -- подсказала я.
       -- А что ты можешь с ними сделать? -- Никольский пожал плечами. -- Живи как жила. Они не хотят, чтобы ты трепалась о Полигоне? Да за Бога ради! Ты уже рассказала всем, кому должна была рассказать. Следят за тобой? Пускай следят, пожелаем им успеха. Или, может, ты забыла, как нужно вести себя на Нейтрале? Убить тебя они не рискнут.
       -- Уже не рискнули, -- поправил Димыч. -- Чему доказательством сегодняшняя встреча.
       -- Случись что откровенно насильственное с любым явным врагом Империи, иллов вычистят с Нейтрала подчистую. И они это знают. А ты... ну сама подумай, что я могу тебе посоветовать? Будь осторожна, не подставляйся под несчастные случаи? В таком совете ты не нуждаешься. Ты с детства осторожна.
       -- Я? Осторожна? Ты меня ни с кем не путаешь?
       Голос Чака потеплел.
       -- Поверь, Альо. Во всяком случае, ты намного более осторожна, чем твои родители. Алёха предпочитал сначала действовать, а уж думать по ходу дела. А Зико... с таким взрывным характером, какой был у твоей мамы, осторожность, предусмотрительность или здравый смысл остаются чисто теоретическими понятиями.
       -- Я бы предположил, что они просто решили тебя понервировать, -- сказал Димыч. -- И попробуй только заявить, что им это не удалось! А нервничающему свободному капитану уже не надо подстраивать ловушки. Он или сам найдет, куда влезть, или станет настолько осторожным, что его можно будет не брать в расчет. Уж такая у вас работа: сумасшедшая, как и вы сами.
       Черт... как ни обидно, а ведь он прав.
       -- Только нервничающему свободному капитану может прийти в голову, что визит неизвестного в катере Корпорации к нему в ангар привлечет меньше внимания, чем две-три вроде бы случайные встречи вместе с двумя-тремя десятками встреч взаправду случайных. Альо, у тебя ж чуть не половина Нейтрала в знакомых! Кого удивит, что ты в каждой забегаловке с кем-то трепешься?!
       -- Я думаю, ты и сама это все понимаешь. Ты действительно запаниковала. Если они хотели только этого, -- Никольский развел руками, -- что ж, им это удалось.
       Я кивнула, признавая их правоту и свою ошибку. И сказала, смутно радуясь появляющейся злости, скорее себе, чем им:
       -- Я это запомню. На будущее.
       -- Тогда я сделаю еще кофе, -- предложил Димыч.
       В кармане Никольского тренькнул телефон. Чак достал, кинул до странности предвкушающий, плотоядный прямо-таки взгляд на сообщение и широко улыбнулся:
       -- Представление начинается. Хотите посмотреть, ребята?
       -- Что? -- спросил Димыч.
       -- Представление, -- с явным удовольствием повторил Никольский. -- Давайте-ка оба ко мне в катер, по дороге расскажу.
       Уложившиеся в три минуты полета объяснения Никольского у Димыча вызвали приступ дикого смеха, а у меня -- злорадное ожидание. Жизнь на Нейтрале скучной не назовешь, но такого... на месте коменданта позвала бы ГСН.
       -- А ГСН будет? -- азартно спросил Димыч.
       -- Обещали, -- отозался Чак.
       -- А если не клюнут? -- представляю, какая выйдет хохма на всю Галактику, если план Бакки не сработает!
       -- Клюнут, -- уверенно сказал Никольский. -- А ГСН-щики свои, надежные.
       Главный режиссер ожидаемого представления ждал нас на крыше продуктовой биржи в компании двух полицейских катеров и коменданта Нейтрала.
       -- Салют, Бакка. Добрый день, господин Тагура, -- поздоровался Никольский, выпрыгнув из катера. -- Не будьте в претензии, но я не один. Мы с ребятами как раз обсуждали свежие новости.
       -- Которые не мешало бы знать и нам? -- тонко улыбнулся комендант Нейтрала Тагура. -- Тогда, разумеется, мы не в претензии. Присоединяйтесь.
       -- Вот оно! -- щуп Бакки выстрелил в сторону неторопливо дрейфующего к драконьему отделению биржи невзрачного катера.
       -- А вон второй, -- махнул рукой в сторону стоянки Никольский. -- Тоже не разберешь, чей.
       -- Еще один только что припарковался с той стороны драконьего отделения, -- сообщил полицейский сержант, отслеживающий события, сидя на крыше катера в шлеме оперативной связи. -- И имперский дипломатический катер на стоянке Иллувинского представительства. Стал там минуты три назад, и никто из него не выходит.
       -- Иллам соучастие не пришьешь, -- досадливо поморщился господин Тагура. -- Стоит себе катер и стоит.
       -- В процессуальном кодексе Нейтрала нет запрета на использование мрарлы при получении показаний, -- как бы между прочим уронил Никольский.
       -- Еще бы он был, -- господин Тагура достал телефон, отрывисто бросил в трубку: -- Действуйте.
       С крыши драконьего отделения неторопливо поднялся компактный грузовичок со знаками посольства Элэммадина по бортам. Развернулся в сторону лэммийского сектора и рванул с места на максимальной разрешенной скорости.
       Три невзрачных катера хищно ринулись следом. Грузовичок засуетился, завилял... без толку. Его быстро и умело взяли в "тройной зажим" и повели на снижение.
       -- Нет мравлы, нет и запрета, -- рассеянно вернулся к разговору комендант, следя в бинокль за наглым попиранием писаных и неписаных законов Нейтрала. Катера забирали в сторону. Совсем скоро станет ясно, сработала ли ловушка так, как планировалось.
       Минута. Две.
       -- Борзота неописуемая! -- восхищенно заорал сержант. -- Ведут на закрытую стоянку "Юнайтед Стеллз"! Выдвигать Сеть, господин комендант?
       -- Да, пожалуйста, -- отозвался господин Тагура.
       -- Мышеловку на запуск! -- торжествующе рявкнул сержант по своей связи.
       -- Жаль, нам не видно, -- пробормотал Никольский.
       -- Ага, -- Димыч нетерпеливо вздохнул.
       Словно решив развлечь лишенную удовольствия воочию наблюдать финал представления компанию, над Иллувинским представительством взмыл свечкой имперский дипломатический катер. Взмыл -- и завис.
       -- Размечтались, -- с веселым злорадством процедил сержант. -- Там без защиты только их же боевики.
       Имперский катер осторожно заскользил к стоянке "Юнайтед Стеллз". Глаза господина Тагуры загорелись надеждой.
       -- Уйдут, -- бормотал Димыч. -- там же Сеть... уйдут, заразы!
       -- Уйдут, -- согласился Бакка. -- Побоятся там светиться. Но мы-то уже убедились.
       Катер резко останавился -- и, развернувшись, на полной скорости помчался к порту.
       -- Наша с вами убежденность, господин Бакка -- не аргумент, -- тихо сказал комендант Нейтрала. -- К сожалению.
       -- Иллы тоже так думают, -- усмехнулся Никольский. -- К счастью. И с удовольствием примут приглашение коменданта побеседовать о его бредовых подозрениях. А вот Альо обрадуется любой возможности прищемить имперцам нос. Пару часов назад они имели неосторожность напомнить ей о своем существовании и здорово ее этим обозлили.
       Господин Тагура повернулся ко мне. И замер. Он тоже хотел прищемить иллам нос. Но комендант Нейтрала не должен следовать желаниям, не просчитав последствий.
       -- Наши отношения с Империей не станут хуже, чем они есть, -- сказал Бакка. -- Догадки и даже убежденность -- не факты. Вы сами только что говорили об этом, господин комендант. Но подумайте, в чем имперцы смогут вас обвинить?
       -- После мравлы -- ни в чем, -- кивнул господин Тагура. -- Уважаемая Альо, ты не откажешься?
       -- Стать поперек глотки иллам? -- я довольно прищурилась. -- Конечно, нет. Когда это я отказывалась от бесплатного удовольствия, господин комендант?
      

    16. СТАРШИЕ

      
       -- Слышала, Три Звездочки? -- Димыч прислонился к стойке рядом со мной, бросил бармену: "Стингер, пли-из!" и со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы.
       -- Выпендриваешься, Димыч? -- буркнул бармен. Со стуком поставил перед Димычем бокал. Громыхнул коробкой со льдом. Забулькал. Виски и мятный ликер. Гадость.
       -- Так слышала?
       -- О чем, Димыч? -- Сегодня по забегаловкам портовой зоны обсуждалось предостаточно всяческих новостей, но, на мой взгляд, внимания заслуживала только одна. -- О склепе?
       -- О склепе? -- кажется, Димыч удивился. Впрочем, с ним трудно быть уверенным. -- Нет, я имел в виду ханнский ретранслятор. А что со склепом?
       Который день я маялась тоскливым бездельем. Блонди повез шефа в неизвестном мне направлении, Каратэка ремонтировался, Джейк лечился, а я слонялась по забегаловкам, развлекаясь сплетнями. Меня держал под рукой Никольский на всякий экстренный случай. Но все экстренные случаи бродили где-то вдалеке, а если и случались, моего вмешательства не требовали.
       Одна радость -- вроде бы затеянные трилами переговоры прошли успешно. Правда, подробностей не знали даже Никольский и Бакка, а на Нейтрале по-прежнему всякая шваль ошивалася на биржевой площади, и не все рейсы проходили благополучно. Лэмми, после потери двух грузов подряд, решили умнее: начали присылать на Нейтрал претендентов на защиту. Трилам, Бакка сказал вчера, тоже надоело гонять с каждым грузовиком пару сторожевых "тайфунов", последуют примеру Элэммадина. Только Земля еще не решила, как ответить на потери. И Никольского, и Димыча это бесит. Да и других людей, кажется, тоже.
       -- Так что с ретранслятором, Димыч?
       -- Исчез. Был и нету. Ханны из шкур повыворачивались, но даже и следов не нашли.
       -- А где, Димыч? -- что-то во мне напряглось и замерло в ожидании ответа... кажется, я знаю, где.
       -- У ящеров где-то.
       Точно.
       -- Со склепом то же самое, Димыч. Древний драконий склеп недалеко от Золотой Медузы. Никто его не искал, конечно. И заметили-то чисто случайно. Просто у одного торговца есть привычка ждать, что именно из-за этого склепа выскочат пираты.
       Димыч хмыкнул.
       -- И что ты об этом думаешь?
       -- Ничего хорошего, -- честно ответила я.
       -- Альо, Димыч, рад видеть вас обоих, -- рядом с нами возник Никольский. -- Разрешите присоединиться?
       -- Здравствуйте, господин Никольский, -- Димыч широко улыбнулся. -- Что будете пить? "Белый рассвет", как всегда? Или рискнете попробовать что-нибудь новенькое?
       -- Расслабься, парень, -- Бармен перегнулся через стойку и хлопнул Димыча по плечу. -- Ты не на работе. Что будете пить, господин Никольский?
       -- "Белый рассвет", как всегда, -- усмехнулся Чак.
       -- Глазам не верю, -- пробормотала я. -- Чтобы Никольский зашел в бар среди дня! Вы наконец-то позволили себе отвлечься от работы, господин Никольский?
       -- Не то чтобы, -- Чак взял у бармена бокал, кивнул и сделал первый, самый вкусный глоток. -- Я возвращаюсь от господина Тагуры. Вас сильно удивит, если я скажу, что последние два года в "Юнайтед Стеллз" всем заправляли иллы?
       -- Совсем не удивит. -- Димыч покосился влево. За ближним столиком тихо надирались портовый охранник Николас Коханый и оружейник "Срочных перевозок Смита" Туве Михайлюк. Оба не любители держать язык за зубами, когда дело касается горячих новостей. -- А что, это открытая информация?
       -- Полчаса как да. -- Никольский откровенно наслаждался как новостями, так и тем, что именно ему выпало удовольствие первым выплеснуть их в народ. -- "Юнайтед Стеллз" уличена в противозаконных действиях. Арестован весь совет директоров, бухгалтерия, начальники отделов, капитаны и пара иллов в придачу.
       Новость услышали. Михайлюк развернул стул и попросил повторить. Желательно погромче и поподробнее. Чак просьбой не пренебрег. Через пять минут все посетители, оба бармена и девушка из подсобки грудились вокруг Никольского. Через десять в баре стоял такой гвалт, что начали заглядывать с улицы прохожие -- узнать, что стряслось и не надо ли вмешаться. Становилось тесно. До нас уже никому не было дела, и вот тут-то Чак сказал:
       -- Хочу попросить тебя кое о чем, Альо. Не откажешься по быстрому сгонять на Землю?
       Ну, если уж он говорит об этом при таком количестве посторонних ушей...
       -- Условия? -- деловито спросила я.
       -- Обычные условия, -- пожал плечами Никольский. -- Курьерская доставка с коэффициентом срочности. Ничего опасного, ничего секретного. В общем, дешевка. Но ты же, вроде, сейчас без дела?
       -- Ну не то чтобы совсем уж без дела... а, ладно. За пару дней ведь управлюсь?
       -- Быстрее управишься. Тебе передадут коробку чипов, а ты распишешься за получение. Только и всего. За них уже уплачено.
       -- А что за чипы? -- я изобразила легкий приступ подозрительности: играть так играть.
       -- Новые каталоги, -- пояснил Никольский. -- Прайсы. Так что, Три Звездочки?
       -- Ладно, Никольский, -- для возможных любопытствующих я согласилась не слишком охотно, только потому, что не хотела отказывать своему ремонтному агенту. -- Глядишь, и ты меня когда-нибудь выручишь. Когда лететь?
       -- Как только сможешь. Осталось оформить заявку и зарегистрировать рейс.
       -- Ну, пойдем. Пока, Димыч! -- я махнула рукой, дождалась ответного пожелания удачи и вышла за откровенно заторопившимся Никольским.
       Катер ждал на платной стоянке у входа.
       -- Умница, Альо, -- Чак взял курс к портовому управлению. -- Подыграла идеально.
       -- Не за что. Куда лететь на самом деле?
       -- На Землю, девочка, -- Чак посмотрел на меня тревожно и озабоченно. -- На Землю. Отвезешь посылку шефу.
       -- Посылку? -- машинально переспросила я. -- Мне нужно знать, что в ней, или не обязательно?
       -- Обязательно, -- Чак ласково погладил краешек потертого "дипломата", торчащий, как всегда, из-под его кресла.-- Это защита, Альо. Три тысячи доз, предоставленных СБ Земли помимо квоты. Понимаешь?
       -- Понимаю, -- прошептала я. Ничего себе посылочка! Ничего себе курьерская доставка!!! -- Так зачем ты тогда меня засветил?!
       -- Не догадалась? -- удивился Чак. -- Да как раз затем, чтобы никто не ломал себе голову, гадаючи, куда ты так резко сорвалась. Лучший способ не привлечь к делу внимания -- делать его у всех на виду.
       -- Не играть в конспирацию, -- невесть почему я вспомнила Или-Раан.
       -- Вот именно, -- Чак аккуратно припарковался у самого входа в диспетчерскую. -- Иди регистрируйся, тебя ждут.
       -- Один вопрос еще. Что, шеф разве уже на Земле?
       Никольский пожимает плечами.
       -- Если все нормально, вчера должен был вернуться.
       Никогда еще я не регистрировалась так быстро. Похоже, Чак не просто предупредил регистратора, а... не знаю даже! Учитывая, что возможность дачи взятки киберу исключена абсолютно... не знаю! Надо выспросить, каких песен Чак ему напел, подумала я, расписавшись за регистрационный талон и почти бегом возвращаясь к катеру. В порядке передачи молодым кадрам ценного опыта. Только придется, похоже, отложить этот наверняка интересный разговор до возвращения.
       Чак встретил меня помрачневшей рожей; с ним рядом стоял не менее мрачный Бакка.
       -- Самые свежие новости, -- сказал трил. -- Новое гнездовье камнегрызов.
       -- Где? -- я испугалась. Почему-то показалось, что Чак сейчас скажет: рядом с Землей. В Солнечной есть подходящие планеты.
       -- Огненная Медуза. Разработки Золотой Медузы закрыты.
       -- Склеп, -- выпалила я. -- И ханнский ретранслятор. Больше нигде ничего не пропадало?
       -- Два новых гнездовья почти что подряд! -- Никольский беспомощно посмотрел в небо. Как будто ждал, что там уже роятся младенцы-камнегрызы. А ведь Коктейль вполне подходит для их гнездовья, растерянно сообразила я.
       -- Очень странно, -- согласился Бакка. -- Противоречит всему, что мы знаем о камнегрызах.
       -- Альо, ты лети, -- Никольский глянул на меня удивленно, как будто, по его расчетам, я должна была уже к Земле подлетать. -- Хорошо, что ты застала эту новость, но теперь лети. Не медли.
       -- Не волнуйся, Чак, -- удивительное дело, я даже улыбнуться смогла. -- Что тут лететь, послезавтра уже вернусь. Приветы передавать?
       Никольский крепко взял меня за плечи:
       -- Удачи тебе, девочка.
       -- Удачи, -- эхом повторил Бакка.
       -- Спасибо, -- фыркнула я. -- Распрощались. А до ангара кто меня подбросит?
       -- Бакка, -- кивнул на трила Никольский. -- Извини, но... дело срочное образовалось. -- Он протянул мне дипломат, еще раз пробормотал что-то насчет удачи, прыгнул в катер и сорвался с места так, будто за ним кто гнался.
       -- Прошу, -- Бакка распахнул передо мной дверцу своего катера. -- Всегда рад оказать тебе услугу, Альо.
       Я села, пристроила дипломат на колени. Подождала, пока Бакка поднимет катер и выйдет на курс. Спросила:
       -- Что-то еще случилось, да, Бакка?
       Трил ответил, продолжая излишне внимательно следить за курсом, очень спокойным голосом:
       -- Посол Великой и Единственной Светлой Империи объявил эвакуацию Иллувинского представительства.
       Пусть себе катятся, чуть не ляпнула я. И тут до меня дошло.
       -- А если задержать? -- смутно сознавая не то глупость, не то просто невозможность этого "задержать", спросила я.
       -- Как ты себе это мыслишь? -- взгляд обращенной ко мне пары псевдоглаз Бакки казался тревожны и сожалеющим. -- Война не объявлена.
       Не объявлена, потерянно согласилась я. Не объявлена. Законы мирного времени пока что действуют. Нарушив их первыми, спецслужбы Конгломерата загонят себя в ловушку. В тупик. Остается ждать... чего? Чего-то более наглядного, чем Полигон? Более доказательного, чем добытая отцом запись? Более вопиющего, чем объявленная Империей награда за жизни драконов?
       -- Чего ждать?! -- зарычала я.
       -- Атаки на Нейтрал, -- мрачно ответил Бакка. -- Именно к этому все идет. А у нас здесь и обороны толковой нет.
       Катер затормозил, и я с некоторым удивлением осознала, что перед носом -- мой ангар. Атака на Нейтрал... пока что можно выбросить ее из головы. Есть более насущные проблемы. Я дала сигнал вход-контроллеру и сказала слова, которых трил никак, наверное, от меня не ждал:
       -- Добро пожаловать в мой дом, Бакка.
       Фраза, в традициях Триали означающая предложение приходить в любое время, не спрашивая разрешения. То, что дозволено только другу. Доверие -- и больше, чем доверие.
       Пауза тянулась секунды три. Потом Бакка спросил:
       -- Ты говоришь официально, Три Звездочки?
       -- Ты мой друг, -- сказала я. -- Кажется, мы оба с тобой уже это поняли. Я говорю официально, Бакка.
       -- Спасибо. -- Голос трила дрогнул, он взялся за управление. Катер неторопливо пролетел через мембрану и опустился у люка "Мурлыки". -- Спасибо, Альо. Сразу вылетаешь?
       -- Конечно. -- Я усмехнулась, показав клыки. -- Надо ведь успеть вернуться.
      
       У маяка развернут пост полиции. Я предъявляю регистрацию и прохожу мимо с вежливой неторопливостью. Расчет трассы еще не окончен, я пока не знаю, где на этот раз окажется выгоднее уйти в прыжок. Можно быть вежливой.
       Глаза мои помимо воли находят полосатый диск Коктейля. От Рах до Огненной Медузы далеко. Почти так же далеко, как до Коктейля. Но от Огненной Медузы до Коктейля гораздо ближе. Почти рядом, если уж сравнивать.
       На дисплее вспухают зеленым возможные точки прыжков. Рядом с каждой, на крошечной схеме Солнечной -- точки выхода. Я выбираю ближайшую к Земле: время дорого... и вот теперь -- форсаж! Коктейль уплывает из зоны прямой видимости. Вокруг пусто. Непривычно пусто. Обшариваю пространство сканерами. Никого. До самых границ системы -- никого. Ни тебе старателей, снующих по окраинам Рифа и Помойки, ни неповоротливых грузовиков, ни стремительных драконьих "метеоров", ни имперских курьеров. Только пост полиции у маяка, стартовавший пару часов назад лэммийский шлюп -- я обгоню его незадолго до своей точки -- и сторожевой "тайфун" Флота Триали, вынырнувший из прыжка... это хорошо, это они вовремя... хоть что-то.
       Включаю основные двигатели. Восемьдесят, девяносто, номинал... я наращиваю мощность, во мне зудит азарт предстоящей драки, азарт сменившего скуку дела, полета, скорости, стремительных решений. Сто пять номинала, сто десять... сто четырнадцать... сто шестнадцать... хватит. Почти потолок для моего кораблика. Маршрут расчислен, трасса чиста... Коктейль пока еще тоже чист... Альо, хватит! Вот же втемяшилось! Да, с гнездовьем камнегрызов не сладить, его не изолировать, от него не защититься, но ведь беспокойством, мрачными мыслями и дурными предчувствиями все равно делу не помочь. А без разработок Золотой Медузы вздорожает броня. И аппаратура... уж локационные комплексы точно... и корпуса плазменных движков. И вооружение, конечно. Весело! На Земле, наверное, еще не знают.
       Я покосилась на пассажирское кресло. Там, самым важным за всю мою жизнь пассажиром, лежал дипломат Никольского. Похоже, хитрость Чака удалась: отлет прошел тихо, никто не ринулся следом. Хотя... мой отлет -- такая мелочь по сравнению с остальными новостями. Камнегрызы и иллы. Иллы эвакуируются с Нейтрала. Иллы... в имперских навигационных справочниках есть точки выхода к Земле. Иллы -- более реальная опасность сейчас, чем камнегрызьи младенцы. Пару секунд я раздумывала, не раскрутить ли поля. Нет. Успею, если что. Скорость важнее.
       Пока сканеры обшаривают пространство, прикидываю, как долго продержится Нейтрал, если иллы начнут атаку сами. Пусти они против Нейтрала ханнов -- думать нечего, полчаса максимум. Но если решат пока не афишировать союз... конечно, толку в моих прикидках -- ноль, но все равно пока заняться нечем. Трасса чиста, вокруг никого, скоро уйду в прыжок и завалюсь спать... а, вон появился кто-то впереди, пошел на сближение со шлюпом... "гадюка"! Иллы! Уже?!
       Нет, "гадюка" одна. Обычный рейдер, ищущий, кому бы доставить неприятности. Интересно, знают иллы, на какой лакомый кусочек налетели? Хотя -- ясно, что знают. Имперские шпионы просто не могли не заметить полсотни лэммийских мальчишек, ходивших вчера по Нейтралу, неумело скрывая удивление. Курсанты космоакадемии Элэммадина. Уже защищенные от ментальной атаки -- но чего стоит учебный шлюп против "гадюки"! Ладно, ребята, продержитесь хоть чуть-чуть... я запустила стандартный режим защиты и вышла на полную скорость.
       А трассер они отстрелили лихо! На шлюпе хороший стрелок. Жаль, пилот не очень -- маневрирование из рук вон... хотя какое там у шлюпа маневрирование!
       "Гадюка" вилась вокруг шлюпа, уходила из-под выстрелов, и стреляла сама -- неторопливо, аккуратно, отстреливая вооружение, но щадя кораблик. Силы настолько неравны... представляю, как забавляются сейчас иллы, как наслаждаются зрелищем! Вот только интересно, что ж это они на меня внимания не обращают?! Шлюпом увлеклись? -- простите, не верю! Они, конечно, гады все и сволочи -- но ведь не дураки.
       Ага... вот оно! Спасибо Чаку, поставившему мне новую, не пошедшую пока еще в серию разработку пещерников: в режиме гравитационного поиска сканер выдает занятную и все объясняющую картинку.
       Два звена истребителей летят наперехват. Почему я сразу не подумала?! Сталкивалась ведь уже с такими невидимками!
       Я расправилась с ними в три секунды. По короткой очереди с каждого борта... наверное, они здорово удивились в свои последние мгновения. Что ж, сами виноваты! Глупо рассчитывать, что через год с лишним после применения нового оружия на него еще не нашли управу.
       Шлюп уже не сопротивляется, "гадюка" заходит на абордажную позицию... ничего, тем лучше! Они рассчитывали, что истребители задержат меня, и теперь потеряют драгоценные мгновения на разворот. Секунда, две... я уже вышла на огневую дистанцию, а "гадюка" еще разворачивалась, и... я заорала от восторга, увидев, заорала и нажала сразу на все, что могло стрелять с правого борта. Ай да лэмми! Их стрелок разбил подбрюшный щит "гадюки", и топливные баки оказались открыты. Какой получился фейерверк! Никогда у меня не было такой быстрой победы. Еще бы, пришла, считай, на готовенькое.
       Шлюп тряхнуло... слишком близко от разлетевшейся на кусочки "гадюки". Связи нет. Подлетаю ближе. Конечно, антенны разбиты, но световая-то связь у них должна быть?!
       "Готов оказать помощь", -- просигналила я.
       Наверное, с полминуты шлюп не подавал никаких признаков, что мой сигнал принят. Я успела испугаться. Я подумала, что иллы могли изобрести что-то новенькое, и на шлюпе не осталось живых. Но шлюп все-таки ответил. Тусклыми, едва заметными вспышками -- аварийную энергосеть запускали, поняла я, -- лэмми потребовали представиться.
       Однако! Им не все равно, кто их спас? Они рассчитывают справиться сами? Идиотизм. Или -- гордость. Хм... уважаю.
       "Капитан Три Звездочки, Нейтрал", -- отсигналила я. И добавила, поморщившись при мысли об охватившем большинство капитанов Нейтрала ажиотаже: "СБ Конгломерата". Какой смысл таиться от союзников, если враги все равно знают?
       "Готов к стыковке", -- ответил шлюп.
       Уважаю, снова подумала я, заходя на стыковку. Шлюп мягко ткнулся в бок моего кораблика. Люк открылся с надсадным скрежетом.
       -- Приветствую, Три Звездочки, -- молодой лэмми смотрел снизу вверх одним глазом. Другой утонул под вспухшей, почерневшей скулой. Здорово его приложило. -- Я старший группы и сейчас за капитана. Мы можем воспользоваться твоим медкомплексом?
       -- Само собой, -- буркнула я. Ох уж эта лэммийская церемонность!
       В свой медблок они уложили капитана. Он, на мой взгляд, был не в самом тяжелом состоянии. Но -- он единственный взрослый на шлюпе. И -- их учитель. Наставник. Хотела бы я знать, что скажет он им, когда придет в себя.
       А стрелок уже умирал, когда его донесли до моего медблока. И второму стрелку тоже становилось все хуже. Облитый по обожженной коже регенератором, накачанный стимуляторами, блокаторами и черт знает чем еще -- он оставался в сознании. Он проскрипел чуть слышно, поймав мой взгляд:
       -- Ничего... я ничего... я подожду.
       -- Лазерные батареи? -- спросила я.
       Обожженный мальчишка утвердительно дрогнул веками. Мальчишка. И другой не старше. Да и этот, с позволения сказать, капитан...
       -- Диагностику корабля уже закончили? -- я покосилась на закрывшего глаза стрелка, на притулившегося рядом пилота -- сломанная рука примотана к телу, кожа на скуле свезена... глупость ты сморозила, Альо, и так все ясно. -- Или еще не начинали?
       -- Рули разбиты, -- неожиданно чистым, звонким голосом сказал пилот. -- Движок сбоит. Не пойму, почему.
       -- Щиты выжжены. И вооружение... начисто. -- Стрелок пожевал губами, сморщился. -- Вода есть?
       -- Есть, -- сглотнув, ответил капитан. -- Сейчас... я принесу.
       Он вышел. Я -- следом.
       -- Баки отстрелили, -- мальчишка-капитан старался говорить спокойно, очень старался. -- И батареи. Ни воды, ни энергии.
       -- Сколько вас?
       -- Пятьдесят курсантов и наставник. Обычный учебный рейс.
       Ой, да знаю я, какой он учебный! Однако самое время сигналить о помощи.
       -- Пойдем ко мне. Подумаем, что делать. И прихвати кого-нибудь взять воды.
       Лэмми окинул мою рубку быстрым взглядом и молча стал рядом с пассажирским креслом. Там, в кресле, лежал дипломат Чака. Похоже, у мальчишки и мысли не возникло освободить место. Он ведет себя со мной, как со старшим, осенило меня. Признает мое право командовать. Мальчишка после первого в жизни боя. Лэмми не ахти какие бойцы. Не трусы, нет. Просто насилие не в их характере.
       -- Я иду на Землю, -- сказала я. -- Точка прыжка в четырех минутах отсюда. Моей мощности не хватит тащить вас долго. Минут десять от силы. -- Лэмми умны. Пусть курсант подумает со мной вместе. Может, найдет решение, которого я не вижу. -- До Нейтрала час лету. До Земли тоже около того. Бросать вас здесь я не хочу. Взять к себе -- рада бы, да некуда. И сигналить о помощи боюсь. Первым вполне может откликнуться еще один илл.
       -- А разве у тебя нет мгновенного передатчика? -- спросил мальчишка.
       -- Компактные мгновенные передатчики -- одна из сказочек о свободных капитанах, -- вздохнула я. -- Передатчик, способный послать сообщение быстрее света, монтируется на орбитальной станции. Он раз в десять, наверное, больше вашего грузовика серии "супер". И, кстати, его сигнал тоже имеет определенную скорость... и к тому же довольно сильно рассеивается. Есть только один способ передать информацию мгновенно. Мысль. Но с этим -- к иллам.
       -- А говорят, у свободных капитанов, -- разочарованно понурился лэмми.
       -- У иллов, -- повторила я. -- У меня -- нет. Клянусь.
       -- А илл мог быть на связи, когда ты его подстрелила, -- наконец-то осознал мальчишка. -- И сюда уже летит... мститель.
       -- Того и боюсь, -- честно сказала я. -- Я могу протянуть вас через прыжок, а там вызовем помощь. С Земли.
       Лэмми быстро взглянул мне в лицо и опустил глаза.
       -- А через прыжок к Элэммадину ты не можешь нас протащить?
       -- А до прыжка сколько лететь? -- криво усмехнулась я.
       Лэмми сник.
       -- Прости, Три Звездочки. Я не подумал.
       -- Было б хоть тут не так пусто, -- буркнула я.
       И, словно по заказу, рядом вынырнул из прыжка корабль.
       Земная прогулочная яхта.
       Её-то как сюда занесло?!
       Я нашарила связь. Посмотрим...
       -- Альо! -- Костик жизнерадостно осклабился. -- Привет! Что у вас тут творится? Вид такой, как кого-то расколошматили!
       Я подавила запросившуюся на язык ругань и начала с главного:
       -- Медкомплекс у вас есть?
       -- На два места, -- довольно кивнул Костик.
       -- Тогда пристыковывайся.
       Костик озадаченно зашарил взглядом.
       -- Ты его знаешь, Три Звездочки? -- спросил лэмми.
       -- Знаю, -- вздохнула я. -- Его мать приходит в ужас при одной мысли о космосе. Не понимаю, как он здесь...
       -- Альо, а куда пристыковываться? -- растерянно спросил Костик.
       -- Костомах, а это у нас кто?! -- в экран влезла еще одна пацанячья физиономия. Помятая и перекошенная.
       -- С вами есть кто-нибудь взрослый?! -- рявкнула я. -- Кто-то, у кого хватит мозгов не задавать идиотских вопросов? Кто может сесть за управление?
       -- Мы одни, -- сообщил Костик. -- Я умею управлять. А это Гарик. У него день рождения. Гарик, это Альо.
       -- Для тебя Альо, -- злобно процедила я. -- А для него капитан Три Звездочки. У нас раненые на борту, а ты языком трепешь... я тебе сказала пристыковаться!
       -- Куда? -- сердито спросил Костя.
       -- К шлюпу! -- заорала я. -- К аварийному люку! Ох, скажу я Блонди! Детишечки!
       -- Вот сюда, -- снова влез Гарик. -- Костомах, дай я!
       Яхта дернулась. Рванулась к нам. Затормозила. "Стой, Гарик, развернуться же надо", -- услышали мы Костиково бормотание. Яхта довольно-таки плавно обогнула шлюп и развернулась к нему, люком к люку. И пошла на стыковку. Боязливыми, неуклюжими рывками.
       -- Дети, -- помертвело сказал лэмми. -- Три Звездочки, они не пристыкуются! Они врежутся! Кто их отпустил?!
       -- Сильно подозреваю, что они забыли спроситься, -- ответила я. И рявкнула: -- Костя, стой!
       Яхта дернулась еще раз и остановилась.
       -- Стой, -- повторила я. -- Не дергайся. Себя и нас угробишь. Я сама. И убери руки с управления!
       "Ни фига себе, -- услышали мы потрясенный голос Гарика. -- Слушай, она психованная какая-то!"
       -- Слышал? -- фыркнула я. -- Психованная! Вот еще напасть на мою голову!
       Я осторожно приблизилась к яхте. Почти вплотную. Плохо, что шлюп неуправляемый. Работать со своего пульта? нет, это будет чистым безумием. По крайней мере, развернулись они вполне приемлемо.
       -- Костя, открой люк и держись на связи. Я иду к вам.
       Скафандр... давненько не надевала. Не люблю.
       -- Держись на связи, -- попросила я лэмми. -- И следи за экранами. Я попрошу твоих парней открыть мне аварийный шлюз.
       Если сейчас появятся иллы, нам хана. Всем.
       -- У тебя разве нет абордажных патронов? -- спросил открывший мне люк мальчишка. -- Тебя же закрутит вокруг корабля.
       -- Да нет, -- я оценила расстояние... далековато. -- Смотри, они достаточно близко. Главное -- оттолкнуться как следует.
       Усилители на максимум... толчок... нормально!
       Я полетела, нацелясь вытянутыми вперед руками в сияющую пелену мембраны. Сквозь тьму... сквозь тьму и звезды... и тьма растворяет меня в себе, и звезды растворяются во мне... удар, край люка под ладонями, я инстинктивно схватилась за него, и ощущение опоры вернуло меня к реальности. Я оттолкнулась от края люка и прыгнула сквозь мембрану. И с грохотом впечаталась в пол, чуть не сбив с ног ошалело уставившуюся на меня девчонку.
       Откинула щиток шлема, сказала:
       -- Привет.
       -- П-привет, -- пробормотала в ответ девчонка. И икнула.
       На яхте их оказалось одиннадцать. Восемь пацанов и три девчонки. Отмечали день рождения Гарика. Яхта приписана к порту, управляющий которого -- Гариков отец. Папочка разрешил сыночку покататься. Слов нет!
       И яхта, кстати, не из дешевых! Штучная работа, вроде моей "Мурлыки". Отдавать такую компании полупьяных сопляков... издевательство просто! Сейчас почти вся компания шебуршалась за моей спиной, так и хотелось рявкнуть на них как следует. Окажись они здесь минут на двадцать раньше, и никто бы даже не узнал, куда пропали. Разлетелись бы на атомы за здорово живешь! Или, еще хуже, угодили б к иллам в обработку.
       Шлюп перенес мягкий толчок яхты стойко. Да и за моей спиной никто, кажется, равновесия не потерял.
       -- Чистая работа, так, Альо? -- выдохнул Костик.
       -- Может быть, не совсем, -- буркнула я, в сотый раз подумав о Чаковом дипломате. -- Но уж как вышло. Костя, медкомплекс.
       -- Готов. Все уже, кажется, протрезвились.
       -- Обе ванны, -- уточнила я. -- И, наверное, надолго. Так что с выпивкой завязывайте.
       Я заблокировала управление, встала и наконец-то оглядела их всех позаимствованным у Никольского холодным и придирчивым взглядом. Но этих сопляков взглядами не прошибить!
       -- И что теперь? -- деловито спросила одна из девчонок.
       -- Сначала раненые, -- ответила я. -- А потом уносим ноги.
       -- На Нейтрал? -- жадно спросил Костик.
       -- На Землю, -- отрезала я, выходя из рубки. -- На Нейтрале сейчас только вас и не хватает.
       Лэмми топтался у люка.
       -- Давай своих ребят, -- махнула я ему, -- медблок ждет.
       Мы устроили раненых, и я пригласила Костика и Гарика к себе.
       -- Зачем? -- спросил Гарик.
       -- Думать будем, -- ответила я. -- Точнее, мы с курсантом будем думать. Вы все равно не умеете.
       -- Чего ты сразу так, -- буркнул Костик.
       Я подождала, пока лэмми закроет дверь. И рявкнула:
       -- Какого черта вы вообще здесь делаете?! Нельзя вокруг Земли покататься?
       -- Слушайте, а чего вы вообще на нас орете? -- возмутился Гарик. -- Мы что, законы нарушили? Спасибо бы лучше сказали за помощь.
       -- Спасибо, -- съязвила я. -- С удовольствием послушаю, что скажут ваши родители, когда узнают, что вы прогуливались по зоне боевых действий. Ну что, -- я повернулась к лэмми, -- на Землю?
       -- На Землю, -- тоскливо согласился лэмми. -- Командуй, Три Звездочки.
       Гарик приглушенно хихикнул. Неприятный пацан...
       -- Костя, кто из вас лучший пилот?
       -- Ну, -- Костик замялся, -- вообще-то яхта его.
       -- Кто лучше? -- жестко спросила я.
       -- Костомах лучше, -- сказал Гарик. -- А вы еще не объяснили, почему именно вы должны всеми командовать... Три Звездочки.
       -- Тебе полномочия мои предъявить? -- я оскалилась, щелкнула клыками. -- СБ Конгломерата, Гарик. Не зарывайся. Речь о наших жизнях. О твоей в том числе. Костя садится за управление. Потянем шлюп на буксире, понял, Костик?
       -- Капитан, -- выдохнул лэмми, -- иллы?
       Я посмотрела на экран. В голове образовалась на какой-то миг абсолютная пустота. Потом из пустоты всплыло понимание -- не успеем. Они быстрее. Они уйдут в прыжок почти сразу за нами, мы опередим их не больше чем на четверть часа... но -- они войдут в прыжок на большей скорости и выйдут раньше нас. И только одно могу я сделать...
       Я взяла дипломат.
       -- Костя, -- сказала я. -- Помнишь человека, который расспрашивал тебя о нашем приключении в "Пилоте"?
       -- Геннадий Палыч, -- Костя широко улыбнулся. -- Помню, конечно.
       -- Это для него, -- я отдала дипломат Костику. -- Костя, это важно. Очень важно, понимаешь? Ты отдашь это лично ему. Лично в руки. Сможешь, Костик?
       -- Смогу, -- удивленно, но без тени сомнения ответил Костик. -- А ты? Разве ты уже не с нами?
       -- Скоро здесь станет слишком тесно, -- я повернулась к лэмми: -- Полетишь с ними, хорошо? Нужен кто-то, умеющий ориентироваться, оценивать обстановку и принимать решения. Возьми на яхту несколько своих ребят. А с яхты хотя бы мальчишек отправь на шлюп. У них ведь нет защиты... понимаешь?
       -- Ты хочешь остаться здесь, Три Звездочки? -- спросил лэмми.
       -- Иначе никак. Прикинь сам их скорость и нашу. Гарик! Командовать будет лэмми. Он курсант космоакадемии и наш союзник. Понял? Костя, понял? Командует лэмми и только лэмми. До того момента, как придет помощь.
       -- Помощь? -- переспросил Костик.
       -- Вы не дотянете до Земли, -- объяснила я. -- Мощности не хватит. И, Костя... лично в руки, понял? Сразу же.
       -- Понял, Альо. А что в нем? Секрет?
       -- Военная тайна, -- усмехнулась я. И попросила лэмми: -- Проследи, чтобы все было нормально, курсант.
       -- Обещаю, Три Звездочки, -- ответил лэмми. -- Я заберу своего стрелка?
       -- Наверное, уже можно. -- Я смотрела на экран, на летящую к нам четверку "гадюк". На огневую дистанцию выйдут минут через двадцать. -- Не оставлять же. Мальчишки тебе помогут. У вас десять минут до прыжка. Да, Костя! Скажешь ему -- у камнегрызов гнездовье на Огненной Медузе. Запомнишь?
       -- Что? -- лэмми резко обернулся.
       -- У камнегрызов новое гнездовье на Огненной Медузе, -- повторила я. -- Всё. Поторопитесь. Я отстыковываюсь, как только вы выходите. И -- удачи нам всем.
       -- Капитан Три Звездочки, -- сказал лэмми, -- я благодарю тебя за всех нас.
       -- Мы союзники, -- напомнила я. -- Поторопитесь. Еще неизвестно, надолго ли я их задержу.
       -- Альо, ты что, драться собираешься? -- до Кости, кажется, только дошло...
       -- Проваливайте! -- рявкнула я. -- Время вышло!
       -- Она права, -- напряженно сказал лэмми. -- Быстрее, люди.
       Я отстыковалась, как только они вышли. Запустила раскрутку полей. Вздохнула, вспомнив о "тайфуне". Системы слежения сторожевика наверняка заметили атаку на шлюп. Но, пойди трилы на помощь, они должны были успеть вскоре после меня. Жаль... ну, звено -- не одиночка, теперь-то придут. Если увидят. Если успеют. Если с другой стороны не идут сейчас к Нейтралу такие же звенья. Если смогут... но все равно, даже если смогут, даже в самом лучшем случае -- они будут здесь минут на десять позже иллов. И эти десять минут -- мои.
       "Мурлыку" ласково качнул мягкий толчок гравитационной отдачи -- ребята ушли в прыжок.
       -- Корабль, отметка времени, -- буркнула я. Вряд ли пригодится. Десять минут против четырех "гадюк"... неважно, сколько именно я не смогу продержаться. Неважно, скольких я не смогу задержать. Если хоть одна успеет уйти в прыжок к Земле... конечно, там должен дежурить дозор, но мало ли...
       Один из них попытается пройти на прыжок мимо меня. Обязательно. Четверых на меня с избытком, так они должны думать, а на удравших детишек много и одного. Значит...
       Заработала связь.
       -- Три Звездочки, ты можешь сдаться. Мы оставим тебе жизнь.
       Мир тесен.
       -- Спасибо, не хочу.
       -- Жизнь успела тебе надоесть? -- издевательски вежливо спросил мой знакомый илл.
       -- Почему же, нисколько, -- я стараюсь поддержать тон, сейчас мне легче, чем тогда в "Мегабаре", потому что сейчас ситуация предельно честна. -- Да и тебе, я думаю, не надоела. Как приятно встретиться с тобой так.
       -- Ты глупа, полукровка.
       -- Не настолько, чтобы верить обещаниям илла.
       -- Как хочешь, -- равнодушно бросает илл и уходит со связи, оставляя мне ощущение маленькой победы. Я уже вижу трильский "тайфун". Правда, он дальше, чем я надеялась. Но хорошо уже то, что он идет сюда!
       Иллы начинают с истребителей-невидимок. По два звена от каждой "гадюки" -- подберись они ко мне вплотную, запросто на лом разделают. Забавно. Похоже, слухи о "всезнайках" сильно преувеличивают их телепатическую связь. Эти явно не знают подробностей предыдущего боя.
       Я трачу по торпеде на истребитель, неторопливо и аккуратно, как в тире. Еще одна маленькая победа. Последняя победа в этом бою, доставшаяся легко. Еще минута, и "гадюки" выйдут на огневую дистанцию. Я медленно, сжав зубы, выдыхаю... сомнения, страх, ненависть... они только помешают. На этот раз нет ни восторга, ни азарта. Только холодное, пронзительное спокойствие. Мне не справиться одной с четверкой "гадюк". Но задержать их до подхода "тайфуна" я смогу. Должна. За мной дети. Полсотни детей Элэммадина и одиннадцать детей Земли.
       Последний внимательный взгляд вокруг. Сторожевик. Четыре "гадюки". И... это еще что?!
       В мои поля ввинчивается торпеда. Я не спешу отвечать. Рано. Боезапас только без толку тратить. Я снова, еще раз, смотрю мимо "гадюк". Там -- что-то странное и страшное. Незнакомое. Непонятное. Воронка непроглядной черноты, пронизанной искрами, огромная, похожая на глаз урагана, как его видно с орбиты. И трудно, так трудно отвести от нее взгляд... и накатывает слепой, темный, удушливый ужас... "Мурлыку" тряхнуло, я взвыла и, не глядя, дала широкий веерный залп в направлении "гадюк". Не смотреть, нельзя смотреть. Наверное, еще одно илловское изобретение... если я снова посмотрю в эту бездну, иллы возьмут меня тепленькой! Сначала меня, а потом -- детей.
       Ого... да они почти успели взять меня в "коробочку"! мгновение оставалось вывернуться... я вывернулась. Заложила спираль вокруг ближайшей "гадюки", на полной скорости, чтобы ее выстрелы рикошетили от моих полей, и запустила к ней обойму магнитных якорей. Вот так... позагорайте! На последних двух витках я уделила внимание гадючьим сенсорам. Конечно, это все несерьезно, на мелкую пакость тянет, а не на боевую победу. Но зато теперь против меня трое.
       А жуткая воронка двигается. Надвигается. Мне кажется -- или в самом деле она и на иллов действует точно так же, как на меня? Может, я ошиблась, и это вовсе не новое оружие Империи? Иначе почему одна "гадюка" вовсе бросила бой и зависла на месте мертвым железом, а две других и сближаться не спешат, и постреливают еле-еле, как через силу?
       Что же это?!
       Я бросила картинку спешащему на помощь сторожевику. Они должны это видеть. Это важно. Новое, неизвестное и, похоже, опасное. Похоже, опаснее "гадюк". Похоже, ему все равно, кто на пути. Похоже, теперь нам будет не до иллов и иллам не до нас. Я уже не могу отвести взгляд. Уже не оно приближается -- а я падаю, стремительно и неотвратимо падаю в черную бездну.
       Три "гадюки" синхронно ушли в прыжок. Не к Земле, они далеко от нужной точки. Конечно, они могут скорректировать вектор. Но тогда помощь с Земли успеет раньше. В самом худшем варианте -- одновременно. Надо и мне уходить, шевельнулась ленивая мысль. Надо...
       ...на моих глазах облепленная магнитными якорями "гадюка", брошенная своими на произвол судьбы, тонет в искрящейся мгле. Рядом... совсем рядом! я не хочу, воет во мне постыдный темный ужас, не хочу! Отпустите, дайте уйти! Ты кому это? -- усмехается та часть меня, что сохранила здравый рассудок. Этому неизвестно чему? Закрой глаза -- и сматывайся. Кто тебе не дает?
       Но -- я не могу закрыть глаза. Не могу отвести взгляд. Не могу пошевелиться! Ничего не сделать. Судьба, обреченно думаю я. Судьба, ты не играешь в наши игры, не выигрываешь и не проигрываешь, ты просто подводишь черту, когда наступает время считать итоги.
       Бездна надвигается вплотную. Я валюсь в бездну, и тьма смыкается вокруг меня, и тьма накрывает меня... я тону, задыхаюсь...
       ... и ничего не остается. Только тьма.
      
       Тьма.
       Тьма и тишина, и пусто, так пусто...
       Я умерла?
       Это не похоже на смерть... как я себе ее представляла. Я осознаю себя. Я даже, кажется, могу себя пощупать. Тело слушается меня: с трудом, понемногу, но слушается.
       Это не похоже на смерть. Даже на ту не-совсем-смерть, к которой однажды приговорили меня иллы, это не похоже. Разве что -- такое же ощущение подвешенности в пустоте посреди тьмы.
       Хорошо... тьма, тишина и пустота -- они уже не во мне. Вокруг. Я жива. Только кораблик мой исчез куда-то. Я одна, без связи, без защиты... ну, не совсем уж без защиты! Зубы и когти, и драконья чешуйка, и свободная воля. Подождем. Посмотрим, что будет дальше.
       Одобрение касается меня... не словами, но я понимаю. "Быстро очухалась, молодец", -- перевожу я в понятные мне слова чужой голос в моей голове. И...
       Жуткая мысль, что драконья защита исчезла, что я снова во власти иллов, режет душу слепым ужасом. И -- уходит. Это не илл. Доброжелательный. Одобряет и сочувствует... просто позор, что я приняла его за илла. Стыдно, Альо!
       Одобрение, чуть ироническое. Я смущенно фыркаю. Страх ушел. Интересно, куда я попала? Темнота светлеет. Чуть-чуть, ровно настолько, чтобы вспомнить, для чего вообще нужны глаза. Серая мгла вокруг, без опоры, без зацепки... и -- илл. Болтается в сером сумраке -- так же, наверное, как и я. В огромных глазах -- ужас.
       -- Мир даже теснее, чем я думала, -- бормочу я.
       -- Ты! -- с глухим рыком мой давний враг выхватывает пистолет. "Слепящая молния" растекается в его руке струйками серого тумана. Ого! Сильно... это хорошо, что здесь и сейчас распоряжаемся не мы. Кто бы вы ни были, спасибо, думаю я.
       Не за что.
       Кто вы?
       Я один... тот, кто... -- дальше я не понимаю. Нет слов, чтобы перевести в них незнакомые, непонятные, немыслимые образы.
       Мое недоумение услышано. Я ощущаю, как тот неведомый, в чьей власти мы очутились, подбирает объяснения из того, что нашлось у меня в мозгах.
       Старший.
       Взрослая стадия жизненной формы, которую вы называете камнегрызами.
       Я думала, они и есть взрослые! Мы же знаем их младенцев!
       Они -- переходная форма. Подростки.
       Подростки, ошарашенно повторяю я. Вот уж точно... именно подростки! Достаточно сравнить их поведение... да хоть с Костиком! Комплекс переходного возраста, так это, кажется, называется. Боже мой! Елки-палки! Как просто!!!
       Где-то на самом краю ощущений -- смятение илла. Он тоже слышал, понимаю я.
       Мы не любим вмешиваться. Дети должны взрослеть сами.
       Я слышу -- но понимаю, что теперь Старший говорит для илла.
       Вы вынудили нас вмешаться. Вы впутали наших детей в свою войну. Вы нарушили баланс нашей расы.
       -- Мы не знали! -- в ужасе визжит илл.
       Я должна бы злорадствовать: ему не нравится испытывать на себе то, что сам он куда более жестоко проделывал с другими. Но почему-то мне стыдно слышать трусливый визг илла. Повелитель... и это его я боялась когда-то до умопомрачения? Да, ведь то, что он со мной сотворил, заслуживало страха. Но теперь мне стыдно.
       Вы воспользовались нашими детьми, как пользовались другими. Мы знаем, что происходит вокруг нас. Вы считаете себя высшими, а остальных...
       -- Нет! Нет, -- визг илла переходит в стон.
       -- Да, -- мрачно говорю я. -- Так и есть. Прах из праха, пыль под ногами Повелителей. Хотела бы я это забыть!
       На вас ответственность. Вы не подумали, что им надо будет чем-то питаться?
       Господи! Два новых гнездовья... я только теперь осознаю весь ужас ситуации. Для камнегрызов -- и для всех остальных. Что же будет?! Кстати... а чем питается взрослая форма? Если не секрет?
       Нам хватает энергии звезд. Там, где мы живем, ее много, хватит и на тех, кто живет по вашей вине. Но детям надо вырасти, прежде чем они смогут добраться туда. Вырасти -- здесь.
       Что же будет?..
       Можно как-то восполнять запасы неорганики? Я не слишком разбираюсь в этих вещах... но пещерники, пожалуй, разбираются. Камнегрызам ведь не обязательно использовать что-то ценное в нашем понимании.
       Мимолетная благодарность касается моего сознания -- за понимание, сочувствие, за желание помочь.
       Исправлять положение должен тот, кто его испортил. Остальным нечего бояться.
       Бояться?
       Я прощаюсь с тобой. Приготовься.
       Он собирается высадить меня в каком-то подходящем месте, так я понимаю. А мой корабль?
       Извини. Боюсь, я уже переварил его.
       -- Энергия звезд, -- бурчу я. -- Понятное дело, паек пайком, а вкусненького хочется.
       Конечно, -- мне показалась эта чуть смущенная усмешка? Не знаю. Но я смеюсь в ответ.
       -- Спасибо, Старший, -- говорю, все еще смеясь, -- приятно было познакомиться.
       Серый сумрак сгущается в непроглядную тьму, и я падаю, падаю... падение заканчивается довольно ощутимым ударом... об пол? Я что, на пол грохнулась? Где?
       В корабле. Большом, идущем на форсаже.
       -- Альо? С тобой все в порядке?
       Со мной не все в порядке. В глазах плавает серая муть. Голова то тяжелая, то легкая, довольно-таки неприятно. Но...
       -- Это мелочи, -- слышу я собственный смех, -- такие мелочи!
       Щуп трила поднимает меня на ноги. Разлепляю глаза. Трясу головой. Легче.
       -- Должен сказать, приятно снова с тобой встретиться.
       Хриплю:
       -- Взаимно. Я надеялась, что ты жив. Дай воды, Телла.
       Пью. В голове проясняется. Я в рубке. Два пилота, четыре стрелка. Сторожевик. А трил рядом с Теллой -- наверное, капитан.
       -- Альо, каким образом можно вот так просто оказаться в рубке идущего на полной скорости корабля? Ты хоть представляешь, как это выглядело?
       -- Шуточки Старшего, -- фыркаю я. -- Мой-то корабль он благополучно сожрал. Ох, у меня такие новости! Кажется, мне даже корабля не жалко. Удовольствие того стоит.
       И я рассказываю трилам все, в красках и подробностях. Это на самом деле удовольствие -- принести такие новости. Сторожевик возвращается на Нейтрал. Иллов вокруг нет. А час назад -- были, сообщает мне Телла. Много.
       -- Империи теперь не до нас, -- я вспоминаю истеричный визг илла, и меня передергивает.
       -- Вопрос, как теперь поведут себя ханны, -- говорит Телла.
       -- Ханнам надо отдать Полигон, -- осеняет меня довольно дикая мысль. -- Как компенсацию за пострадавших от илловских экспериментов. Пустой мир, места валом. И Вайо говорила: "Как дома".
       -- Хорошая идея, -- Телла смотрит на меня одобрительно. -- Такой жест Конгломерата разведет Совет Семей с Империей. И уничтожит их главный повод к экспансии. Альо, ты поумнела с нашей последней встречи.
       "Тайфун" заходит на посадку. Непривычно пустой порт кажется огромным.
       Спрашиваю:
       -- Что, все разбежались?
       -- Остались те, кто привык считать Нейтрал своим домом, -- отвечает Телла. -- Я думаю, это к лучшему. Альо, твои новости требуют решений. С чего, считаешь, надо начать?
       -- Собрать в кучу всех, кто должен их узнать, -- фыркаю в ответ. -- Иначе охрипну рассказывать. Телла, это же так понятно!
       -- Самые понятные решения не всем и не всегда приходят в голову, -- назидательно сообщает Телла и садится за связь.
      

    ЭПИЛОГ

      
       Мы сидим с Димычем в "Мегабаре", за тем самым столиком, где состоялся мой разговор с иллами. Мы обсуждаем новости. Тем же занимается почти весь Нейтрал. Другие способы времяпрепровождения в последние дни непопулярны. Забегаловки процветают.
       Новостей много.
       Новости стекаются с прилетающими на Нейтрал кораблями. Новости просачиваются из резиденции коменданта. У коменданта уже неделю, с момента нашего с Теллой появления, идет непрекращающееся совещание. Впрочем, перерывы устраивают. И после каждого перерыва статус участников повышается: неудивительно, Нейтрал давно не принимал столько важных персон сразу.
       Новости разные, но означают одно: положение дел изменилось кардинально.
       Иллувин окружает кольцо камнегрызов. Туда же, благо в системе нашлась подходящая планета, невесть как переместились оба новых гнездовья. Иллов не видно. Нигде. Нет, их не тронули, но Старшие очень убедительны. Даже колония на Аливаре почти не подает признаков жизни. Зато по Нейтралу четвертый день разгуливают ханны. Вот и сейчас шумная кошачья компания дегустирует у стойки человечьи напитки. Переговоры, чтоб их...
       -- Неуютно тебе? -- сочувствует Димыч.
       -- Удивляюсь, как до сих пор не прицепились, -- фыркаю в ответ. -- Но, знаешь, вообще-то... они на самом деле нормальные. Я Рана поначалу ненавидела, а теперь...
       Я замолкаю. Мне больно говорить о Ране. И вспоминать. Рана, Вайо...
       В "Мегабар" входит Телла, подсаживается за наш столик.
       -- Что еще новехонького? -- интересуется Димыч.
       Телла прикоснулся щупом к моему плечу:
       -- Ханнам понравилась идея насчет Полигона. Кстати, мы разрешили им узнать, что эта идея -- твоя.
       -- Напрасный труд, -- отмахиваюсь я.
       -- Ошибаешься.
       -- Так Полигон все-таки достанется ханнам? -- спрашивает Димыч. -- Только им? А компенсация остальным планируется?
       -- Право на исследования. Кое-какие технологии. И Рах.
       -- Рах? -- переспрашиваю я. -- Будут охлаждать дальше?
       -- Я потому и пришел. Три Звездочки, меня попросили сделать тебе официальное предложение. Пещерники приглашают нас с тобой снова поработать на Рах. Кстати, Никольский не против.
       -- Ты предвидел мое первое возражение. И ханны опять на охране? Знаешь, это было не самое приятное время в моей жизни.
       -- Да, и ханны, -- Телла фыркает. -- Будет по-другому, Альо.
       -- Думаешь?
       -- Уверен.
       Я оглядываюсь на стойку. Ханны спорят о чем-то. Да, Ран заставил меня забыть плохое, но это вовсе не значит, что я рвусь повторить!
       Огромный воин, где-то на полголовы выше Рана, подходит к нам, опирается о край стола сжатыми кулаками. Телла издает звук, похожий на человечье хихиканье. Димыч выразительно пожимает плечами. Я поднимаю бокал с коктейлем:
       -- За встречу, воин.
       -- Ты была на Полигоне, -- говорит ханн. -- Кого ты видела там?
       -- Мира Ран Шфархов, -- отвечаю я. -- И Вайо. Остальных -- нет. Ран говорил, мне нечего делать в поселке.
       -- Садись, воин, -- предлагает Телла. -- Мне тоже жаль, что они не спаслись.
       -- Трей Рамир Шебвийя Мраллау, -- представляется воин. Я вздрагиваю. -- За встречу, Телла. За встречу, Три Звездочки. За встречу, человек.
       -- Дмитрий, -- кивает Димыч. -- За встречу, Трей Рамир Шебвийя. Садись.
       -- Они точно не спаслись? -- спрашиваю я.
       -- Только вы двое, -- отвечает Телла. -- И тот поселок, в который прилетели люди.
       Значит, точно.
       -- Жаль, -- шепчу я.
       -- Они отомщены, -- говорит Трей Рамир Шебвийя Мраллау... родственничек, е-мое! -- Отомщены позором Империи. Но воздать им память надо все равно.
       -- Людей там было очень много, -- говорю я. -- Целый город. И тоже... почти все остались неизвестными. Но ты прав. Надо воздать им память. Им всем. Ханнам, людям, ящерам, муравьям. Драконам. А как это сделать, Трей Рамир Шебвийя? Я просто буду помнить их. Всех, кого там встречала. Вот так.
       -- Способ не хуже других, Зико Альо Мралла, -- отвечает ханн. -- Спасибо.
       Дождалась... благодарность от ханна -- да еще и от маминого родича!
       -- Ты можешь пригласить друзей, Трей Рамир Шебвийя, -- Телла щелкает щупом над головой, к нам подскакивает официант. -- На всех, -- говорит Телла. -- включая воинов.
       Трей Рамир Шебвийя махнул своим, ханны придвинули еще столик, рассаживаются шумно, с шуточками. Здороваются. Со мной -- по имени. Официант приносит плотно уставленный поднос. Что вообще происходит? Я зажмурила глаза, открыла... Телла снова хихикнул... нет, что творится!? Это ж с ума сойти!
       -- За знакомство, -- провозгласил первый тост Трей Рамир Шебвийя. И начал перечислять имена. Ох... я же не запомню!
       -- За знакомство, -- согласилась я. Коктейль обжег глотку ледяной мятой.
       -- Если кого не запомнишь, я подскажу, -- словно угадав, заявил Рамир. Воины расхохотались. -- Ты же теперь наша, Зико Альо Мралла. Мраллау.
       -- Спасибо, -- сказала я. Странно, они мне и триста лет не нужны, все равно я -- с Нейтрала, и так и будет. Но все равно приятно. Вражда ведь тоже не нужна. Ни мне, ни им.
       -- Пьем стоя, -- скомандовал мой новый родич.
       Встали все, даже Телла и Димыч. И я, конечно... такими темпами к концу дня точно напьюсь.
       -- Слушай, Рамир, я кое-что не успела узнать. Вообще-то я многого не знаю, но именно это для меня важно, очень. Ответишь?
       -- Спрашивай.
       -- Что мама сказала моим именем? Понимаешь, отец не знал, а мама не успела объяснить.
       -- Зико Альо Мралла, -- медленно произнес Рамир. -- Это очень просто, Альо. Только она и он, вот что это значит. Тирейя Зико Шфоррон Ва Мраллау любила твоего отца так, что все другое перестало иметь значение.
       Мне стало грустно. Очень.
       -- Да, -- сказала я. -- Так и было. Жаль, что недолго.
       -- Мы хотели иного, но... они ушли навсегда не по нашей вине.
       -- Знаю.
       -- Когда я узнал о смерти Зико... -- Рамир дернул усами, схватил стакан, допил и хрястнул об пол. Хрипло засмеялся, глядя на сверкающие на черном полу осколки. -- Нет. Я не буду этого говорить. Слова -- ничто. А как умер он?
       Так ты все-таки любил маму, родич... теперь я стану лучше думать о тебе. И о твоем народе.
       -- Отца убили иллы, Трей Рамир Шебвийя. Там же... на Полигоне.
       -- В таком случае, -- Рамир поднялся, -- мы воздадим память и ему. Пьем за память, соратники. За всех, кто остался на Полигоне.
       За память.
       За всех.
       Телла снова подозвал официанта.
       -- Мы полетим на Рах, -- сказал Рамир где-то через полчаса. Вообще-то с ним удобнее считать время тостами! -- Гвардия снова будет нести вахту. Полетели с нами, Альо!
       Телла насмешливо фыркнул. Димыч засмеялся.
       -- Договорились, Рамир, -- ответила я.
       И мы снова выпили: за Рах.
       И еще раз -- за оставшихся там в прошлый раз.
       К столику подошел бармен с телефоном:
       -- Три Звездочки, тебя.
       Никольский.
       -- Телла уже добрался до тебя? -- что-то у Чака голос подозрительно веселый...
       -- Да, а что?
       -- Альо, ко мне зашел один хороший друг. С одной большой просьбой, -- мне показалось, Чак улыбается сейчас самой ехидной из своих улыбок. -- Альо, меня просят посодействовать. Пещерники почему-то боятся, что Телла может тебя не уговорить. Детка, я сказал, что ты будешь просто счастлива, и никакие ханны не станут помехой, но мой друг почему-то не поверил. Может, ты подскочишь сейчас ко мне и скажешь ему сама?
       Да, Никольский взялся за убеждение серьезно! Выходит ведь, и Теллу он подослал... а самое смешное, что я в самом деле с удовольствием поработаю снова над огненной Рах. После всех этих шпионских дел...
       -- Ладно, скоро буду. Передай своему другу, Чак, пусть пока хорошо подумает над условиями.
       -- Ну давай, жду. Только быстро, а то я еще одного ханна найти пообещал, эти вояки с такой скоростью перемещаются по кабакам... Альо, ты только не вздумай отбой играть, но гвардией командует твой родич. Трой Рамир... черт, забыл дальше! А мне ж его еще искать! Ладно, пока.
       -- Подожди, -- заорала я.
       Но Никольский уже отключился. Наверное, правда подумал, что откажусь! Ну, он-то не знает всех новостей.
       Я набрала номер.
       -- Никольский, это в конце концов невежливо, так обрывать разговор. Я еще не все сказала.
       -- Альо, я тебя прошу, -- проникновенно начал Никольский. -- Ну и что, что этот Трой...
       -- Трей, -- поправила я. -- Трей Рамир Шебвийя Мраллау. Ты же его искал? Даю трубку.
       Да, забавно получилось!
      
      
  • Комментарии: 7, последний от 22/05/2020.
  • © Copyright Гореликова Алла (alisia-g@mail.ru)
  • Обновлено: 19/09/2010. 668k. Статистика.
  • Роман: Космоопера
    • Оценка: 6.97*31  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.