Lib.ru/Фантастика:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
С Л О В А И Д У Х А
БХАГАВАТГИТА КАК ОНА ЕСТЬ
И сражайся, о Арджуна!
Там в долине
которых ты любишь,
которые братья
родня
враги -
кем богат
кого жалко
смотри:
их не будет
умрут
как и ты.
Потому - как ты хочешь:
решись -
и сражайся, о Арджуна!
Когда ласковы руки ее
эта встреча сбылась
нельзя оторваться,
когда снова собрались друзья
их желанна беседа
лица открыты,
когда хочется жить -
будь в той радости -
- и победи:
нет иного -
сражайся, о Арджуна!
Когда страшно,
когда все потеряно,
больно - так, что до слез, -
плачь,
ведь есть о чем,
плачь,
ведь хочется,
плачь -
и сражайся, о Арджуна!
Сражайся!
Твой дом пуст
твоя память - как выбитый щит
нет опоры
удача ушла
пустота, ничего не осталось
Бога нет
ты один
и быть может, ты умер
- и сражайся,
сражайся, о Арджуна!
Так
Господь учил
друга
и воина
29.01.1994
* * *
.............................
* * *
И я позвал: Я вас растил, стихи,
Одел, как мог, и выводил на люди.
Теперь я нищ. Добудьте мне носки.
И хлеба днесь - идите и воюйте.
Они ушли - и вот, пришли назад,
Едва дыша, побитые, пустые -
Без славы, без трофеев, без наград -
И повинились, кто еще живые.
- О горе, горе нам! Мы без еды
И без носков. Нам вышло пораженье.
Мы, как корабль, задвинутый во льды,
В горе бумаг лежали без движенья.
И просто так мы гибли - не в бою.
Рука брезгливая порой нас подымала,
Чтоб бросить, как котенков в полынью,
В корзину черную вельможного журнала.
А если на конец карандашу
Редактора мы все же попадались,
То до читателей за сто чудес у-шу
Не прорывались мы - скорее, нарывались.
Поняв урок, мы устремлялись ввысь,
Но лучше не было, а было только хуже, -
Мы лишь в предгорьях попусту толклись
И падали, срываясь неуклюже.
Мы и пушинки не могли сложить,
Ни облаком летучим стать, и имя
Господне мы не знали сотворить,
И задыхались, глупо рот разиня.
И стоя так - не требуя венца -
Глазели мы, моргая бестолково,
Как всходит ввысь молчанье мудреца
И танцем воина загаданное слово.
А мы... Что мы - нас нечем извинить, -
Успех, богатство - их мы не умеем,
Что ж до небес, то перед кем хитрить? -
Пути туда есть ближе и прямее.
Но есть одно - ты сам - и сам решай,
Нужны ли мы тебе в твоих походах, -
Возьмешь ли нас на край земли, за край
Иль против той, что деет блуд на водах.
Мы мало ведаем, всего-то мы стихи, -
Не мантры тайные и не слова молитвы,
Не танец воина, - но мы, твои стихи,
Будем с тобою в день последней битвы.
2.01.1995
* * *
Из ДЖЕЙМСА ЭЛРОЯ ФЛЕКЕРА
TO a POET a THOUSAND YEARS HENCE
I who am dead a thousand years...
Я покинул свой прах тому десять веков.
Мой умерший язык не в ходу.
Ты прочел его? Вот, я явился на зов.
Не ищи моей тени - я дух.
Что я знаю о море рассекших мостах,
О летучих машинах стальных
И о ваших великих стеклянных дворцах, -
Будет время - не будет и их.
Но какой красотой - у вас есть красота? -
И любовью и сказкой жива
Та молитва, что вам отворяет уста
И возносится до божества?
Так вот имя роняет ослепший Аэд
И незнаемо дремлет оно,
А потом всходит ветер - ждет тысячи лет
И врывается в наше окно.
О неведомый друг из невиданных стран,
Появись в нерожденной ночи!
Я был молод, влюблялся, нырял в океан,
Я поэт был - узнай и прочти.
Из похода, где лики сотрет забытье
И руки не поддержит рука,
Я послал тебе слово - дыханье свое -
И приветствую - через века.
9.03.1995
* * *
Не царь, не маг, ни даже шут царей,
Я господин безвестности своей
И столь согласен с ней, что даже я польщен,
Какое войско из каких сторон,
Каких престолов в множестве каком
Охотится за мной, учеником, -
Зудят, несносные, докучней комаров -
На зуб попробовать, узнать, на вкус каков!
А я, дозор оставив двойнику,
Иду меж тем на странную реку,
В неописуемой плыву ее воде -
В небывшем времени, в отечестве нигде!
С чем мне сравнить ее? Пожалуй, с темнотой,
Покрытою текучей глубиной.
И там, в прозрачности, - но как назвать, что в ней? -
Вот разве - нерестилище теней,
А я, к примеру, буду рыболов -
Разведчик жемчуга, ныряльщик дальних снов.
Острогу бросивши и наугад попав,
Я предаюсь бесцельной из забав:
Безвидным теням, спугнутым со дна,
Я облики дарю и имена
И, как кольцо приладив к плавнику,
Их отпускаю населять реку.
Сколь живности там плещется? - не счесть:
И рыба-кит, и рыба-рыба есть,
И к рыбе-солнце в рыбе-небосвод
Акулы белой облако плывет.
А я, беспечный собственник имен,
Я, школьник времени - из никаких времен,
Добытчик сторожащихся теней,
Я - собственное имя, я - ничей.
Я мальчик на забытом берегу -
Играю в камешки и весел, как могу,
Немножко бог, немного - шут и царь,
Я - ученик, листающий букварь,
То кит, то тень его, а то - китовый ус...
Я - тот, кто бреется, я в зеркало гляжусь.
27.07.1995
* * *
НОЧНОЕ СИЯНЬЕ ПЛЫВУЩЕЙ ПШЕНИЦЫ
Сухогруз присмотрел, велел строить, к причалу подал;
по тавернам собрал моряков:
- Завтра в путь.
К капитану зашел:
- Ровно в девять.
И ногою ступил прямо в ту золотистую гору,
сел -
и важные щеки надул,
и ни слова -
- так
отплыл
этот мощный Господь,
Бог Пшеница, -
я его знаю!
Хочешь тропы его посмотреть?
Ночью встань на луну,
гляди в море -
там,
в светящемся поле планктона,
видишь,
яркие полосы, длинные-длинные, -
от Монтевидео
ло Картахены,
много-много полос -
это тропы Пшеницы,
это он протоптал,
мощный Бог,
в том сияющем плаванье,
в том свеченьи плавучем, -
я его вижу!
Там, из Сиднея
или Буэнос-Айреса,
из Торонто, быть может,
не то - Филадельфии
он поплыл далеко,
вот он -
тенью ночною - сияющей, белой -
плывет рядом с судном,
лоханкой железной,
стократ ее больше.
Он, как спящая детка,
откинулся на спину
и пузыри выпускает -
точнехонько глобус:
шар, дрожащий, прозрачный,
где показан маршрут
и подробно - шторма,
и теченья,
и точкой скользящею - судно,
а он наблюдает,
плывет на спине,
лицом к звездам.
Что ты думал, Пшеница,
когда ты
свой колос воткнул
в пуп Америки?
Ты прошел по бизонам,
кукурузу толкнул: "Отодвинься" -
и сел,
будто вождь
на собраньи богов -
золотистый, сияющий, -
что ты думал, Пшеница?
Вот уже он лицом
повернулся
ко дну,
макнул голову в море,
на кальмаров таращит глаза,
китов трогает,
гладит по спинам
рукою пушистой -
ему интересно.
Очень толсто вода
дно покрыла,
темно в ней -
особенно ночью,
но он видит -
сияет
и видит.
Бог Пшеница
приходит в мой дом
рассказать о китах, -
я его слышу!
17.12.95
* * *
...................................
Мелкий дождь повис, густой, как дым,
- Спи, братишка, время шибко поздно -
Вспыхивают искорки воды,
Плещут тихо крохотные звезды.
Коротая этот час глухой
С сигаретой в тамбуре вагонном,
Ты томишься болью и тоской,
Топишь лихо в грохоте стотонном.
За окном то опускаясь в лог,
То взбегая по горе пологой,
Пролегла с Урала на восток
Русская железная дорога.
И твоей незнаемой тоски,
Как бумаги выброшенной рваной,
На ветру полощутся клочки
От Магнитогорска до Кургана.
Ничего, неправда, - тяжелей,
Еще так ли тяжело бывает.
Не сбылось, сгорело, - не жалей, -
Все не смерть, пока душа живая.
Будет час, и к этому пути
В неизвестность под ночным ненастьем
Ты вернешься, чтоб его пройти
И с собою захватить на счастье.
Ты поймешь, а может - не поймешь,
Но пойми, - как исстари, так снова,
Небо и земля, где ты живешь,
Все твои - затем, что нет чужого.
Это ты, кому простор открыт
Для похода и святой удачи, -
Хочешь, солнце прибери на щит
И люби, что сам себе назначил.
Это ты, кому мешают жить
Деньги, церкви, армии, столицы, -
Лишь себе велят они служить,
Все хотят тобою поживиться.
Обождут, это тебе решать,
Сколько жизни и кому отмерить,
Их дела и судьбы разобрать
И воздать по собственной их вере.
Там, в ночи, за пылью дождевой
Вся земля от мала до велика
Печатляет - глянь-ка - облик твой,
И твой голос, и твою улыбку.
Так пойми и помни, кто ты есть,
Чьего дома и какого братства.
За тебя вон те поля и лес,
Плеск дождя, - и что тебе бояться?
Будет день - и ты пошлешь письмо
В этот поезд хмурому парнишке -
Сам себе - и кстати, вот оно, -
Одна строчка: не горюй, братишка!
Не терзайся ж, юный человек,
Дай покой душе своей и телу.
Вот и дождь утих, начался снег, -
Земля утром будет белой-белой.
11.03.1996
* * *
Когда твой дух
охватывает грусть,
А счастья нет, - куда там, позабудь,
И ты умрешь, и это - ну и пусть,
На то и гость - уйти когда-нибудь,
Когда о разном больном и былом
Нет сожаления, но ясная печаль
Восходит ввысь торжественным цветком,
Прозрачным и лучистым, как хрусталь,
И этой чаши как бы некий звон,
Как голос некий, только что без слов,
Звучит душе и повествует он
О тайности мгновений и веков.
И в нем безмолвие - но может он звучать,
И нет в нем сладости - но сердце к нему льнет,
И нет в нем имени, но знает, как назвать,
Все безымянное надмирный голос тот.
И все сдвигается тогда, и льется свет,
Недосягаемый для страсти и тоски.
И ты, конечно, никакой поэт,
Но поздно - начинаются стихи.
----
А вот и я - со мною точно так,
Я - пламя Господа, мне нравится так быть.
Я - птица памяти, я - эхо тишины,
Тень воздуха, да нет, ракушек гул.
Что мне терять? Я - сказка ни о чем.
Мои бои проиграны давно,
Мои щиты лежат по всем полям,
И мне остались только небеса,
Только бессмертие и равенство богам,
Блаженство вечное - а я их не хочу.
Вот расточился я в летучий белый пар,
Вот был созвездием, вот видел дно морей,
А вот пришел и разложил товар
На перекрестке. И пришли слова,
Толкутся возле и хотят назвать,
Что я принес. Спросите у себя!
Я рот замкнул, я затворил глаза,
Со мною так - я зеркало даю,
Посередине, я простор открыл -
И дожидаюсь истинной цены.
Ну что, достаточно? Всего нагородил.
А собирался рассказать про грусть.
май, 2.06.1996
* * *
...........................
*
Маргаритка, цветик малый,
Над струеньем отражений,
Простирает в час вечерний
Голубое постиженье.
Мошек звон и берег дальний,
Восходящих звезд мерцанье
Заключает в круг единый
Этот танец прорицанья.
Небо истинных рождений
В чаше лунного напитка
Отражается, пролилось -
Так желает маргаритка!
То ее святая воля,
Чтобы лес и эти скалы,
Тени туч и дух сосновый
Обступили цветик малый.
Блики лунные роятся,
А мгновения застыли, -
Брызжет капельками света
Голубой кристаллик силы.
Алитайа теи цолло,
Энно теи аситайа,
Си ацилло энно солло
Аситоло алитайа!
Я стою с пустой ладонью,
Как живой и посвященный,
Достигая светлой бездны
Взглядом невооруженным.
Нити тьмы и света ткутся,
Укрывая мир Господень,
И со мною остаются,
Потому что я свободен.
27.10.1996
* * *
.........................
* * *
В светлый праздник Христов
я не встану у Божьего храма.
Я не верю обрядам
и готовым ответам.
Я пытаюсь дознаться
и быть.
Я - язычник, я - шаманист.
Я пойду на тот берег,
где нету
собранья бормочущих,
где вода
и свободное небо,
и гуси летят высоко.
Там я верю,
я - шаманист.
*
Ты сказал:
сколько их полегло тут,
красивых, могучих животных!
Сколько гор
перетерто в песок!
А ведь были высокими, выше всех,
теперь таких нет.
А какая река! -
хоть китов разводи.
Пробирайся поглубже,
нырни в эти старые камни.
*
Эти камешки - только вопросы,
и их целый берег.
Эти чудища - только слова.
А стихи - я, быть может, найду их,
когда разгуляется день
и откроется солнце.
Может, там - за изгибом реки.
Может, сами придут
и подсядут к костру.
Так я знаю, так чувствую.
Я - язычник, я - шаманист.
*
О свет-разум!
Растолкуй мне прогулку:
чьи были следы
на прибрежном песке?
и кто тот черный бык
под обрывом,
косматый
и ростом
почти со слона?
и зачем носорог
был в цепях
и привязан,
и не больше овчарки,
и с яростным взглядом?
Ты поставил у края обрыва, велел:
стереги и сражайся.
Я не ведаю, с кем мне сражаться.
Я не знаю, кого мне стеречь.
Я - хреновый язычник.
Я - плохой шаманист.
*
Ни великих заслуг, ни стихов, ни единого Бога,
Ни вершин, ни земли под ногами, ни топких болот,
Только разум мой свет потаенною ближней дорогой
Настигает меня и тогда к месту силы ведет.
Негде знать больше всех и быть лучшим, и некогда злиться,
Нет запретных заклятий и нет покаяний святых, -
Только смерть в полушаге, и только мой дух веселится
На приволье своем, а зато мои руки пусты.
И мой разум ведет меня дальше далекого моря...
январь-февраль 1997
Связаться с программистом сайта.
