Аннотация: Журнал "Знание - Сила", август 2025, стр. 54-64
Журнал "Знание - Сила", август 2025, стр. 54-64
Социология утопии, или почему у Стругацких в их "Мире Полудня" нет котиков и попугайчиков
Кирилл Еськов
Опутали революцию обывательщины нити. Страшнее Врангеля обывательский быт. Скорее головы канарейкам сверните - чтоб коммунизм канарейками не был побит!
Маяковский
Home is where your cat is. Англосаксонская народная мудрость
Кое-кто, наверное, будет удивлен, но ваш покорный слуга, будучи подвергнут известному тесту на бинарные оппозиции личных предпочтений ("чай - кофе", "кошки - собаки", "Бетховен - Моцарт", и т.п.), в паре "детективы - фантастика" выберет детективы. Оттого, наверное, и привык читать фантастические романы по правилам детективных: уделяя должное внимание мелким и вроде бы необязательным деталям, раскидываемым авторами по тексту - ведь, возможно, именно благодаря им и сложится итоговая головоломка! И да - в работах Мастеров мелочей не бывает: рембрандтовское "Если я изменю цвет шарфа, мне придется переписать всю картину" именно об этом.
В рамках такого подхода важно не только то, что есть, но и чего нету: отсутствие в повествовании некоторых деталей, вполне ожидаемых по контексту, заслуживает не меньшего внимания. Как многократно (и вполне по делу!) цитировала одного классика детективного жанра одна популярная сетевая проповедница:
" - Ватсон, вы обратили внимание на странное поведение собаки в ночь преступления? - Но Холмс, собака ничего не делала в ту ночь! - Вот это и есть странное поведение".
Так вот: на описанной с множеством вкусных бытовых деталей Прекрасной Земле Будущего ("Мир Полудня" Стругацких) полностью отсутствуют - pets, домашние питомцы; любые, вплоть до аквариумных рыбок. То есть генно-модифицированные зеброжирафы, которых можно даже и погладить (в режиме пет-терапии, надо полагать...), вполне себе наличествуют - однако всё это исключительно в общественном пространстве.
Но может у Братьев просто была какая-то застарелая личная идиосинкразия к домашним зверушкам? Ничуть не бывало: на их, современной нам, Земле дисциплинировано гадит в унитаз кот Калям и выпрашивает сахар-ррок попугайчик Фотон, ну а уж сенбернар Лель и вовсе дослужился до вполне полноценного персонажа второго плана. Более того, во всех гуманоидных мирах, с которыми соприкасается "Мир Полудня" в лице своих разведчиков, с этим делом полный порядок: "ополоумевшая кошка", с мявом шарахнувшаяся на черной лестнице из-под сапог гвардейца Мак Сима, "целое стадо кошек", лелеемых в своей берлоге Вагой Колесо - не говоря уж о тех бедолагах, на кого охотился мальцом, с беспросветной голодухи, будущий Бойцовый кот Гаг.
На Земле - еще того занятнее. Кошки (как биологический вид Felis catus Linnaeus, 1758) там, оказывается, тоже есть, они не то чтобы выкошены под ноль пандемией какой-нибудь инопланетной "кошачьей чумы" - просто на глаза не очень попадаются... А вот наблюдательный парень Гаг замечает рядом с загородной виллой (степным хутором...) Корнея, как "На песчаную дорожку из густой травы выбрался большой кот рыжей масти, в зубах у него трепыхалось что-то пернатое. Кот угрюмо повел дикими глазами вправо, влево и заструился к дому - должно быть, под крыльцо". В доме же тот рыжий кот не появляется никогда, а никому из жильцов и гостей в голову не приходит поставить для него блюдечко с молоком или почесать за ухом. Кот вернулся в свое естественное, неолитическое, состояние: комменсал человека, подъедающий всякую мелкую живность, что расплодилась вокруг жилья, и гуляющий сам по себе. Теперь это просто компонент местной степной фауны - такой же, как кузнечики "с зелеными капельками глаз" и утки на дальних прудах.
При этом заметьте: для коммунара Руматы те кошки Ваги - симптом того, что инопланетный главарь мафии всё же сохранил в глубинах своей пропащей души что-то человеческое. Отчего же тогда у них у самих-то, в ихней Коммунарии, по этой части такой голяк?..
...Вот я уже вижу, как дружно вскинули руки знатоки текстов Братьев: "Протест, ваша честь! А как же полуживой от старости эрдель Трофим, страшно напугавший своим лаем пришельца из до-коммунистического прошлого Саула?" Так вот, Трофим отличается от безымянных домашних питомцев тем, что он - не деталь тогдашнего быта, а исполнитель эпизодической, но крайне важной по сюжету роли: с гениальной лаконичностью, одним штрихом, показано, что человек, так реагирующий на собаку - лагерник. Для этого и введен в повествование дряхлый пес сторожевой породы со своим полторасталетним хозяином, нарочито неумело встраивающимся в Мир Полудня. Может, это вообще последняя собака на Земле, а может они такие же пришельцы из прошлого, как сам Саул - в "Попытке к бегству" с этим запросто... Так что - "Протест отклонен".
Процитированный уже классик детектива учит нас: "Чем нелепее и грубее кажется вам какая-нибудь деталь, тем больше внимания она заслуживает. Те обстоятельства, которые на первый взгляд лишь усложняют дело, чаще всего приводят вас к разгадке". Что ж, давайте приглядимся, под соответствующим углом зрения, к самомУ "Миру Полудня", столь странно и тотально невзлюбившему кошариков.
* * *
Википедия сообщает: "Мир ПолУдня - литературный метамир, созданный советскими писателями братьями Стругацкими. Получил название от повести "Полдень, XXII век" (1962, расширенное издание 1967). Реалии, персонажи и локации этого мира в той или иной степени используются ещё в девяти произведениях Стругацких [...] "Мир Полудня" продемонстрировал творческую лабораторию Стругацких как социальных теоретиков, откликнувшихся на социальный заказ "оттепельной" эпохи: проектирование наиболее привлекательной и непротиворечивой картины коммунистического общества".
Насчет "привлекательной и непротиворечивой картины коммунистического общества" - тут не поспоришь. Но вот насчет "социального заказа "оттепельной" эпохи" - позволю себе с Википедией не согласиться. По мне, так Мир Полудня был рожден не столько советской послесталинской Оттепелью, сколько вполне общемировыми "Славными Шестидесятыми, Glorious Sixties".
Возможно, это было вообще лучшее время в истории Человечества. Холодная война не то чтобы закончилась совсем, но повторила путь реально смертоносной еще недавно "испанки", переродившейся в сезонный грипп - тоже, конечно, не сахар, но... Советский союз перестал быть для Запада пугалом с ядерной дубиной, а сам открылся (ну, приоткрылся...) для остального мира. Человечество впервые ощутило себя по-настоящему единым, впереди явственно маячила уже космическая экспансия при всеобщем Разоружении, так что в будущее оно глядело с неподдельным оптимизмом. Это мироощущение "рывка к звездам" по сию пору навевает ностальгию на заставших ту эпоху, хотя бы краешком (вот как аз, грешный).
Мир Полудня стоит на трех китах: космополитизм (глав-герою можно было, по странному требованию советской цензуры, поменять национальность с русского на немца, и в тексте от этого не изменилось вообще ничего), антимилитаризм (странновато сочетающийся при этом с пиететом к секретным службам) и непоколебимая, религиозная по сути, вера в Прогресс. Советский союз там (с Ленинградом и Свердловском) органично встроен в мировую цивилизацию и является ее лидером (но - "первым среди равных", а не гегемоном-Римом для варварской Ойкумены). Герои "Понедельника" и саймаковского "Заповедника гоблинов" могли бы, понимая друг дружку с полуслова, совместно изучать свежеоткрытый Висконсинский портал, ведущий в "мир Народа холмов". Тем более что тут ничего и придумывать заново не надо было - просто бери за образец довоенное братство ученых without politic, когда Капица работал у Резерфорда, а у Гейзенберга еще не завелись под черепушкой нацистские тараканы.
Чем поражает нынче этот Мир - так это своей труднообъяснимой жизнестойкостью: сконструированный в эпоху наивного оптимизма 60-х, он вполне успешно пережил в 80-е тотальное крушение взрастивших его, как считается, коммунистических идеалов, и по популярности среди новых поколений читателей "кроет как бык овцу" всю постсоветскую фантастику. Знакомые едва ли не наизусть и растащенные на раскавыченные цитаты тексты Братьев у множества людей (и у меня в том числе) занимают место на заветной "Полочке для книжек без которых плохо болеть".
Продолжая возникшую во первЫх строках тему "бинарных оппозиций": в канонической для фантастики паре "Лем - Стругацкие" я лично выбираю Стругацких - по чисто литературным их достоинствам. Рыжий кот, который заструился сквозь траву, мутные гофрированные сосульки толщиной в руку, свисающие с крыши отеля "У погибшего альпиниста" - вот это вот всё...
* * *
Ладно, это всё - лирика, а вот что там с социологией-то? И вот тут с удивлением осознаёшь, что при огромном, казалось бы, объеме сведений о Мире Полудня, в этом аспекте мы узнали о нем на удивление мало. Ну, если сравнивать с другими достаточно проработанными научно-фантастическими мирами - с тем же, к примеру, буджолдовским миром Майлза Форкосигана.
То есть манифестировано всё это как настоящий, кондовый, коммунизм, будто прямиком из "Третьей программы Партии" от 1961-го года. Товарно-денежных отношений там нет, а стоимость изделий измеряют в "человеко-часах квалифицированного труда" - попросту говоря, в колхозных трудоднях. Кстати, никаких даже приусадебных участков в том колхозе не предусмотрено, а единственный работодатель там - государство. Да-да, мы в курсе, что при коммунизме государство намеревалось отмереть, но как-то вот, похоже, раздумало: на Союз Свободных Самоуправляемых Общин, милый сердцу анархо-коммунистов, это всё не похоже ни капельки. Да и вообще никакого самоуправления, ни на каких уровнях, там совершенно не просматривается.
Управляет же всем этим некий "Мировой Совет". А что есть Совет, товарищи бойцы? - правильно: это есть "Орган прямого народовластия", безо всяких этих буржуазных штучек-дрючек с разделением властей. Да и откуда бы тому Разделению взяться, если, к примеру, никаких следов Судебной власти, как и вообще судов (с присущей оным жадной сворой законников-крючкотворов), там опять же не просматривается. Равно как и полиции, с прочими правоохранительно-правоприменительными органами (расследовать серию убийств на курортном острове Матуку начинают почему-то не копы, чьей это должно быть прямой работой, а сразу Люди в черном).
Позвольте, так выходит и преступности у них там тоже нет, вот прям совсем, ни на каких краях гауссианы?.. Ах, ну да: "Высокая теория воспитания" - это, конечно, всё объясняет, ей даже гауссиана нипочем... Кстати: полиции-то нет, а вот спецслужбы имеются - в полный рост, да еще и не в единственном числе; нет, ну это-то, последнее, как раз очень разумно - а иначе "Кто будет сторожить сторожей?" То есть в этой, отдельно взятой, области какая-никакая система сдержек и противовесов всё же сформировалась...
А как работает этот самый Мировой совет? Оставим пока в стороне способы его формирования: нам сейчас довольно того, что это несомненная меритократия, безо всяких там глупостей типа бесцензового "один человек - один голос" (неизбежно порождающих интриганство-политиканство, популистскую демагогию и прочие гримасы буржуазной демократии). В общем, реализовали они там у себя вековечную мечту человечества, начиная с античных философов: "власть достойнейших"; как - не спрашивайте меня (и авторов тоже...), но как-то вот - сумели. По крайней мере, социальные лифты у них там работают исправно - а это важный симптом.
Члены тамошнего меритократического общества жестко ранжированы по так называемому "индексу социальной значимости" (он же - "уровень социальной ответственности"). Разницу между ответственным работником Корнеем и инопланетным баламутом Гагом растолковывает последнему робот Драмба:
"- Корней старше, господин. Индекс социальной значимости у него гораздо выше. - Что еще за индекс? - На нем больше ответственности перед обществом. - А ты откуда знаешь? - Уровень информированности у него значительно выше. - Ну и что же? - Чем выше уровень информированности, тем больше ответственности."
"Не придерешься", - соглашается про себя Гаг. Придраться, конечно, можно (ранг в иерархии зависит от степени информированности, а информированность, в свой черед, от ранга - циркулярная аргументация, circulus in probando), но нам сейчас важнее другое. Членам Мирового Совета несомненно присвоен наивысший Индекс из возможных, и они, по идее, должны быть самыми информированными людьми на Земле... Но так ли это в тамошней реальности?
Вот чекист Каммерер, выполняя устное личное распоряжение (никак не оформленное и, как выяснится в итоге, ни с кем не согласованное) Комиссара госбезопасности 2-го ранга Сикорски-Экселенца, проводит оперативно-разыскные мероприятия по поискам беглого сотрудника соседней Конторы Абалкина. По ходу дела он запрашивает, официальным порядком, некую информацию и, получив отказ, привычным движением предъявляет корочки - после чего убеждается, в превеликом изумлении, что на том уровне Допуска, куда его занесло, корочки те - не козыряют...
Дальше там вообще отверзаются бездны - походя поминается, например, некая операция "Зеркало": "Так были названы глобальные строго засекреченные маневры по отражению возможной агрессии извне (предположительно - вторжения Странников), проведенные четыре десятка лет назад. Об этой операции знали буквально единицы, и миллионы людей, принимавших в ней участие, даже не подозревали об этом. Несмотря на все меры предосторожности, как это почти всегда бывает в делах глобального масштаба, несколько человек погибли. Одним из руководителей операции и ответственным за сохранение секретности был Экселенц". Позвольте! - то есть члены Мирового Совета, со всеми своими заоблачными Индексами, были тогда не то что задним числом поставлены перед фактом, а вообще оставлены в неведении?..
Ладно, оставим в стороне и "Зеркало", и трагическую историю Льва Абалкина: "Не надо, знаете ли, обобщать!.." - кейсы те и вправду уникальные-нештатные. Собственно, "Жук в муравейнике" как раз об этом: да, и ныне, и присно, и во веки веков будут возникать ситуации жесткого личного выбора, когда, как сказали бы математики, "задача в общем виде нерешаема". Куда назидательнее в этом плане вся история с планетой Саракш, куда случайно угодил не служивший еще в ту пору в Органах и свято верящий во всё хорошее комсомолец-осоавиахимовец Максим Каммерер (настоящая фамилия - Ростиславский).
* * *
Итак. "Юноша, обдумывающий житье" Максим Каммерер записывается в Группу Свободного Поиска (волонтёрская по сути организация, члены которой методом тыка ищут по Космосу обитаемые миры) и - как уж водится "на новенького"! - натыкается на искомое. Цивилизация вполне человеческая, но местная хунта зомбирует подвластные народные массы при помощи излучателей некого поля неясной природы. Далее по ходу дела выясняется, что на планете давным-давно уже работают земные разведчики-нелегалы, внедренные в том числе и в саму Хунту... Стоп-стоп-стоп!
Обитаемых миров в обследованной части космоса - не бесконечное множество, а уж гуманоидных - считанные штуки. Все они, разумеется, внесены (с соответствующими предостережениями для праздношатающихся туристов) в Звездные Каталоги, которыми и руководствуются в своих странствиях энтузиасты из ГСП. Отсутствие в тех Каталогах давно открытого и активно изучаемого Саракша может иметь единственное объяснение: само существование этой планеты НАГЛУХО ЗАСЕКРЕЧЕНО - вроде как та операция "Зеркало". С чего бы это, а?..
Уровень и социального, и технологического развития цивилизации Саракша - несомненная середина земного XX века: ядерное оружие соседствует с арифмометрами, на которых считают в главном научном центре державы. Дистанционное промывание мозгов при помощи "башен ПБЗ", равно как графическое "ментоскопирование" их содержимого, просто-таки вытарчивают из тамошнего технологического ландшафта, будто сверкающие небоскребы даунтауна из окружающего их бидонвиля. Ясно, что "Неизвестные Отцы" заполучили все эти плюшки в готовом виде из рук более продвинутой цивилизации. Тут можно конечно попробовать перевести стрелки на вездесущих Странников (те и вправду чего только и где только не понаоставляли после себя), но товарищ Оккам, задумчиво поигрывая своим именным оружием, рекомендует начать те поиски где-нибудь поближе...
Но помилуйте! - это же "светлая и теплая" Земля XXII века, где ценность человеческой личности возведена в абсолют, и к этому относятся столь трепетно, что иной раз "Мы здесь слишком много думаем о тринадцати еще не родившихся сопляках и слишком мало думаем о потенциальной опасности, которую они могут представлять для древней Земли". Неужели там могут быть известны такие отвратительные, с какой стороны ни глянь, инструменты внешнего контроля над человеческим сознанием (сверхмощный гибрид "дрожки" и "слега" из Страны Дураков)? Увы! - они не только известны, но и вполне отработаны.
Вот средневековый гуманист доктор Будах предлагает гипотетическому "богу"-Румате:
"- Есть еще одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!
Да, это мы тоже намеревались попробовать [выделено мною, КЕ], подумал Румата. Массовая гипноиндукция, позитивная реморализация. Гипноизлучатели на трех экваториальных спутниках..."
Любопытно: откуда коммунар Румата (сотрудник "Института экспериментальной истории", сиречь - Службы внешней разведки) знает не только о принципиальной осуществимости "позитивной реморализации" путем "массовой гипноиндукции", но и о том, что для этого хватит "трех экваториальных спутников"? Ладно бы еще речь шла о простой перлюстрации содержимого чужих мозгов при помощи "ментоскопа" (там можно обойтись лабораторными опытами на добровольцах); но такие реморализаторы космического базирования точно должны были уже пройти полевые испытания, нес па?
На самОй Земле, понятное дело, с такого рода экспериментами не разгуляешься. Там, помимо всего прочего, есть такая штука как общественное мнение - Совету еще придется с ним столкнуться, острием против острия, в истории с тамошними антипрививочниками ("Волны гасят ветер"). Как оно отреагирует на поползновения покопаться чьими-то чистыми руками в коллективных мозгах Человечества - догадаться нетрудно, тут даже вредный старикашка Бромберг с его подсказками не понадобится...
Какой же выход, товарищи бойцы? Правильно! - отыскать где-нибудь на стороне "планету, которой не жалко" и превратить ее в Сверхсекретный Полигон. Чтоб, стало быть, поберечь душевный покой жителей Метрополии: "Меньше знаешь - крепче спишь". А то разведут, понимаешь, всякие либерально-демократические причитания про "тоталитаризм", и поди втолкуй им, что режим "Неизвестных Отцов" - это просто меньшее из зол, по сравнению с бандитской анархией ядерного постапокалипсиса; realpolitik, будь она неладна...
Возникает, правда, вопрос: а ну как вершители сего Проекта, отработав на кроликах - обитателях "планеты, которой не жалко" - соответствующие технологии брандспойтной мозгопромывки, перенесли по-тихому свою деятельность обратно в Метрополию - из самых благородных побуждений, разумеется? Кто может поручиться, что те "три экваториальных спутника с гипноизлучателями" не висят уже на околоземной орбите, будучи просто засекречены, на манер того "Зеркала"? Оттого, кстати, и преступности нету: поголовная и неукоснительная "позитивная реморализация", вкупе с "глубоким ментоскопированием" (богатое слово...) - это понадежнее будет, чем "Высокая теория воспитания"...
...Ну и как вам сей мысленный эксперимент с переносом постсоветского "обратного карго-культа" в Мир Полудня, понравилось? - вот и мне почему-то нет. Товарищ Оккам выводы те конечно одобрит, привычным для себя способом, но мы отразим взмах его бритвы щитом, выкованным английским же математиком и философом Альфредом Уайтхедом: "Ищите простоты, но не доверяйте ей - Seek simplicity and distrust it". Ибо палеозойская тероморфная рептилия, вздумавшая рассуждать, в привычных для себя понятиях, о внутреннем мире дельфина или шимпанзе выглядит довольно смешно.
* * *
Расставим сразу точки над Ё: такого рода игры с "переосмыслением" миров Стругацких, сделавшиеся дежурным блюдом постсоветской фантастики начиная с приснопамятного "Времени учеников" (Википедия сообщает о примерно полутора сотнях сиквелов, приквелов и вбоквелов), мне лично глубоко чужды.
Да, там случались иной раз отдельные остроумные ходы (у Мих. Харитонова профессор Выбегалло - это успевший сховаться в Соловце от большевистской власти профессор Преображенский: он тех большевиков ненавидит, водит за нос и жырно троллит, с французским диалектом же у него, как у любого из бывших, полный порядок); ну а преядовитейшую щепетневскую "Позолоченную рыбку" (деконструкцию "Страны багровых туч") Борис Натанович, в должной мере наделенный иронией и самоиронией, самолично увенчал "Бронзовой улиткой". Но всматриваться в этот коллективный каминг-аут "Выдави по капле из себя Стругацких" - увольте...
Чем же Братья так досадили постсоветской фантастике и "серьезной" литературной критике? Рискну предположить, что многократно разоблаченная бдительными товарищами "пропаганда коммунистического тоталитаризма" и прочие смертные идеологические грехи Мира Полудня, равно как и его "очевидная литературная несостоятельность", тут совершенно ни при чем. А при чем - никуда не девающаяся, хоть ты тресни, читательская любовь, отлитая в недосягаемое для самих критиков "НКЧТ"; ну и - "Абыдно, панымаэш!"
Сам я терпеть не могу снобистское: "Писатель читателю ничего не должен". По мне, так он должен, sine qua non, одну простую вещь: читатель, откладывая книгу, должен пребывать в состоянии духа лучшем, чем когда он брал ее в руки (что, кстати, вовсе не подразумевает голливудского хеппи-энда). "Как мысли чёрные к тебе придут, Откупори шампанского бутылку Иль перечти "Женитьбу Фигаро" " - или, скажем, "Понедельник начинается в субботу"...
А теперь попробуем сформулировать: в чем секрет этого непреходящего очарования Мира Полудня, при всех его кажущихся и реальных багах? Давайте перестанем домысливать за авторов "подводные части айсберга" и займемся тем, что ими самими описано напрямую, русским по белому. И важную подсказку нам здесь дают как раз те самые кошарики, с которых мы начали свое расследование.
Итак, вопрос: почему их нет в Мире Полудня?
Ответ: ровно потому же, почему в том Мире нет детей. (Подростков-то сколько угодно, а вот из детей - только разве что "космический Маугли" Малыш.) И тут опять, в точности как с кошариками: в не-Полуденных, так сказать, мирах Стругацких детские персонажи вполне обычны - от Лэна из Страны Дураков до маляновского Бобки, взятого в заложники "Гомеопатическим Мирозданием".
При том, что факт существования детей на Земле XXII века сомнений как-то не вызывает (а на Радуге они даже предъявлены - издали, панорамой).
* * *
Очевидный вывод: Братья вовсе не стремятся к всестороннему описанию этого своего Мира (да и нет перед ними такой задачи). Они, раз за разом, имеют дело с одной-единственной социальной группой: это те, кто погружен с головой в "интересную работу" (введено как термин в "Стажерах") - в сАмом широком ее диапазоне, от гастрОнома-дегустатора до безопасника-контрпрогрессора.
"- Вы, кажется, структуральный лингвист? - Да. - Интересная работа? - А разве бывает неинтересная работа?"
Группа эта в принципе не может быть слишком обширной (на все 20 тогдашних миллиардов такой, штучной, работы точно не напасешься); у группы довольно специфические социальные установки и модели поведения - не подразумевающие, как видно, детишек и домашних питомцев (это всё им просто неинтересно). А дети, пытаясь спасти которых героически жертвуют собой коммунары с Радуги - это ЧЬИ-ТО ЧУЖИЕ дети; "чужие" - в смысле как те варшавские сироты для Януша Корчака, на чью историю отсылка в эпизоде с "ловлей Шерхана" дана - прямей некуда. В том-то и суть.
"Стажеры" формально не входят в Десятикнижие о Мире Полудня (авторы в своей прогностике слишком уж сильно промахнулись с конкретными датами), но это-то как раз точный и несомненный Полдень in statu nascendi. В том тексте многое сформулировано в лоб, с публицистической прямотой - чем и ценно.
Вот списанный из космоса по здоровью ветеран-планетолог Григорий Дауге:
"- Жизнь дает человеку три радости, тезка. Друга, любовь и работу. Каждая из этих радостей отдельно уже стоит многого. Но как редко они собираются вместе! - Без любви, конечно, обойтись можно, - вдумчиво сказал Гриша. Дауге мельком взглянул на него. - Да, можно, - согласился он. - Но это значит, что одной радостью будет меньше, а их всего три."
Красивая триада: "Друг, любовь и работа"... Дети, как мы видим, в этот шорт-лист не попали. Как выразится позднее один малолетний прото-люден: "Именно то, что наиболее естественно менее всего подобает человеку". (Не отсюда ли, кстати, этот буквально режущий глаз гендерный дисбаланс в мирах Братьев?)
А вот его антагонист-собеседник, Маша Юрковская:
"- Сумасшедший мир. Дурацкое время, - сказала она устало. - Люди совершенно разучились жить. Работа, работа, работа... Весь смысл жизни в работе. [...] Ты знаешь, недавно я познакомилась с одним школьным учителем. Он учит детей страшным вещам. Он учит их, что работать гораздо интереснее, чем развлекаться [выделено мною - КЕ]. И они верят ему. Ты понимаешь? Ведь это же страшно! Я говорила с его учениками. Мне показалось, что они презирают меня. За что? За то, что я хочу прожить свою единственную жизнь так, как мне хочется?"
Да, презирают: дети, как всем известно, существа жестокие и бестактные. А помянутые выше малолетние прото-людены брезгливо просуммируют жизненные устремления всех обычных взрослых как "Выпивать и закусывать квантум сатис".
И да, Братья не любили обывателей (вроде как Михаил Афанасьевич, устами профессора Преображенского, не любил пролетариата): стоило им затронуть эту тему, как сразу выходила злобная карикатура ("Хищные вещи века", "Второе нашествие марсиан"). А диагностический признак, определяющий человека как "обывателя", выглядит очень простым и функциональным: если тебе развлекаться интереснее, чем работать.
Само название "Понедельник начинается в субботу" (текст тоже формально не входит в Десятикнижие, но являет собою ярчайшую проекцию Мира Полудня на Славные Шестидесятые) - это совсем уж дословно про то, что работать интереснее, чем развлекаться.
""От добра добра не ищут", - сказал я. "Столичный город и приличная зарплата - сказал бородатый негромко, но я услышал. "Не надо, - сказал я. - Не надо мерять на деньги". - "Да нет, я пошутил", - сказал бородатый. "Это он так шутит, - сказал горбоносый. - Интереснее, чем у нас, вам нигде не будет" [выделено мною - КЕ]".
Вот так оно и выглядит - "предложение, от которого невозможно отказаться"! Это, разумеется, отсылка к чеканному определению то ли Ландау, то ли Арцимовича: "Наука - это способ удовлетворения собственного любопытства за казенный счет"; что же до помянутого там вскользь "Счастья человеческого" (в смысле - Человечества), то оно проистекает из этого занятия само собою, как побочный продукт: "Нет ничего практичнее хорошей теории" (опять-таки - то ли Больцман, то ли Кирхгоф).
""Нам нужен не всякий программист, - сказал горбоносый. - Программисты народ дефицитный, избаловались, а нам нужен небалованный". - "Да, это сложнее", - сказал я. Горбоносый стал загибать пальцы: "Нам нужен программист: а - небалованный, бэ - доброволец, цэ - чтобы согласился жить в общежитии..." - "Дэ, - подхватил бородатый, - на сто двадцать рублей". - "А как насчет крылышек? - спросил я. - Или, скажем, сияния вокруг головы? Один на тысячу!" - "А нам всего-то один и нужен", - сказал горбоносый. "А если их всего девятьсот?" - "Согласны на девять десятых"".
То есть вы поняли, да? Человеку не предлагают РАБОТУ, соблазняя его КАРЬЕРОЙ. Человека ПРИЗЫВАЮТ К СЛУЖЕНИЮ.
Потому что те, кому работать интереснее, чем развлекаться - это классический МОНАШЕСКИЙ ОРДЕН, с весьма жестким уставом, нарушения которого караются беспощадно: уши обрастают шерстью. А вокруг, во множестве, - миряне, которые знай себе "выпивают и закусывают квантум сатис", и им при этом - заметьте! - никакая шерсть на ушах совершенно не грозит. Но Братьям те миряне - с их семейными радостями, котиками-канарейками и много еще чем - просто неинтересны.
(Чур-чура! - неинтересно им всё это только и исключительно в рамках Мира Полудня; в нашем здешнем же Мире у альтер эго авторов, писателя Феликса Сорокина, по части тех простых человеческих радостей и семейных привязанностей - "Всё как при Бабушке".)
* * *
Труднее всего замечать очевидное, лежащее на самом виду. Например то, что Мир Полудня - это никакой не коммунизм, и вообще не про будущее.
Мир Полудня анонсирован как идеал, Золотой век Человечества. А где положено дислоцироваться Золотому веку, товарищи бойцы? - правильно, в прошлом! И можно даже ткнуть пальцем - что именно взято за образец: империя, воспетая Киплингом.
За безбрежные волны прерий, За безбрежные прерии вод, За империю всех империй, За карту, что вширь растет.
- и вот это мироощущение "растущей вширь карты" (теперь уже космической) составляет самую основу Мира Полудня.
И это не просто "империя", а ТА САМАЯ, чиста-конкретная, викторианско-эдвардианская: мир профессора Челенджера и лорда Рокстона (которые, кстати, детьми и кошариками тоже не больно-то интересовались). Империя, продвинувшаяся в направлении меритократии дальше, чем кто-либо за всю историю Человечества.
Миру Полудня вполне демонстративно приданы некоторые в высшей степени узнаваемые черты той Империи. Джентльменам там не западло служить Родине на столь презираемом в большинстве культур поприще, как шпионство, внешнее и внутреннее, а детей массово сдают на ответственное хранение в интернаты - чтоб те не отвлекали родителей от "несения бремени белых" на всяких Саракшах-Гигандах. Сюда же - абсолютно дико смотрящиеся сафари на тахоргов: який же эсквайр без трофейного черепа над камином! (Вообще-то убивать для развлечения реликтовых зверей в заповеднике не есть хорошо, и чтоб дойти до этой несложной мысли вроде бы не требуются века целенаправленной природоохранной пропаганды).
Информация к размышлению. Именно с описания интерната начинается знакомство читателя с Миром Полудня ("Полдень, XXII век": "Глава 2. Злоумышленники"). А история в Аньюдинской школе, во многом задающая тон всего последующего повествования, является вольным пересказом соответствующего эпизода из "Stalky & Co.". Лишь некоторое время спустя Братья спохватились, что шарада вышла сложноватой для советских читателей (ваш покорный слуга, например, ее разгадал лишь с посторонней помощью): оно конешно, Киплинг - Великий русский поэт и почти что Наше Всё, но эту его автобиографическую повесть в Советском Союзе не издавали. Вот и пришлось им потом, в "Хромой судьбе", давать прямую уже подсказку:
"" - Видю тя! Видю тя! - взревел Кроличьи Яйца, обнаружив видимого противника... И новый выстрел из тьмы наверху..." А-а-а, это же я из Киплинга переводил, "Сталки и компания". Тысяча девятьсот пятьдесят третий год. Камчатка. Я сижу в штабе и перевожу Киплинга, потому что за отсутствием видимого противника переводчику делать больше нечего."
Тут нам придется вставить свои пять копеек в застарелую-заскорузлую дискуссию о тех интернатах. Некоторым, особо буйным, критикам мерещится будто детей при коммунизме добровольно-принудительно изымают из семьи, дабы вдали от теплых материнских рук отформатировать им мозги тоталитарной "Высокой теорией воспитания", и на горизонте вырисовываются образы если и не совсем уж карагандинских спец-лагерей для детей расстрелянных врагов народа, то как минимум суворовских училищ для будущих янычар... Дурачьё! - речь-то идет об элитном воспитании-образовании, куда еще поди встройся, и которое в гипотетическом XXII веке сумели-таки сделать доступным для более широких слоев населения, чем в веке XIX, ради улучшения социальных лифтов.
Задачи тех интернатов, кстати, заметно различаются, в соответствии с требованиями эпохи. В Мире Полудня нужно прежде всего выявлять у детей редкие и необычные способности - ибо невозможно предвидеть, что вдруг понадобится нашей цивилизации завтра-послезавтра. В той реальной Империи же, взятой за образец, требовалось как раз обстругивать под стандарт поступающий человеческий материал. Мало кто из прошедших те казармы вспоминает о них с теплотой, а уж современный кинематограф от них просто рвет желчью (от "If..." до "Общества мертвых поэтов"), и вполне по делу... Всё так, но однако же - задачу-то свою по воспроизводству элиты они векза веком выполняли вполне исправно; тут, знаете ли, как с той, черчиллевской, демократией - "Наихудший способ правления, если не считать всех остальных". И конечный продукт получался там весьма качественный:
...И если будешь мерить расстоянье Секундами, пускаясь в дальний бег, - Земля - твое, мой мальчик, достоянье! И более того, ты - человек!
В общем, "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!"
Мало кому это удавалось, но вот Братья - сумели.
И эту их "Сказку для научных работников младшего возраста" (равно как и старшего - кто сумел сохранить уши необросшими) адресаты вполне заценили. Квантум сатис.
Кирилл Еськов - ученый-палеонтолог, популяризатор науки и писатель-фантаст. Лауреат нескольких жанровых премий, из которых сам всерьез ценит лишь "Бронзовую улитку", вручаемую единолично Борисом Стругацким (ред.).