Последний час надежды

љ 2004 Константин Юрьевич Бояндин

Email: konstantin@boyandin.ru

WWW: http://boyandin.ru

Телефон: 8 (383) 2135427

Почтовый адрес: Россия 630090 Новосибирск-90 а/я 315

Бояндину Константину Юрьевичу

Не публиковалось

Модификация данного текста, его использование в коммерческих целях

запрещены без предварительного письменного согласия автора

По всем вопросам использования и распространения данного или

иных произведений автора просьба обращаться к автору лично

Глава 5. Бегство из тени

Брюс, 21 июня 2010 года, 21:00

Корпус давно опустел; кроме дежурных на вахте - никого. Признаться, мне стало скучно уже на второй день выпускных праздников. Ну да, полтора столетия Университету, самый большой выпуск... но что для меня, лично для меня это значит?

Ничего. Десять прошедших месяцев обучения запомнятся, запомнятся надолго. Особенно - та неделя, что я провёл в больнице. Когда дни тянулись, наполненные жуткой скукой и болью, а по ночам приходили сновидения. Очень достоверные сновидения, невероятно напоминавшие подлинный мир. И начинались сновидения с неё, с Ники.

Я скрипнул зубами. Лучше бы я уехал пять дней назад, когда официально начались каникулы. Домой, в знойный сонный Сант-Туаре, рассказывать родителям о первом удачно прошедшем годе обучения. Удачно, нет никакого сомнения. Я ведь приехал сюда за знаниями, а всё прочее - безумства Ники, вся та круговерть, что она устроила, кошмар, в который она обращала жизни окружающих - кого это должно волновать?

Едва слышный скрип за спиной. Я специально поднялся сюда, на южный балкон, дальней лестницей. Через тёмный и мрачный холл, сквозь призрачную тьму, успокаивающую и прохладную. Помню, как невыносимо было то, что окружающие начали сторониться - чем бы это ни было вызвано. И как я привыкал к тому, что быть одному - не так уж и плохо. И привык, похоже. Только подумать: всего десять месяцев назад я боялся темноты!

Если бы я поднялся на лифте, или по центральной лестнице, Ники услышала бы. Но я нарочно прокрался сюда, не привлекая внимания. Я обещал ждать здесь полчаса? Отлично, пятнадцать минут уже прошло. Вернуться в свою комнату за сумкой, зайти за Софией и - проводить её на вокзал. Её поезд - через пять часов. Мой - через восемь. Но ждать здесь, в кампусе, в своей либо чьей-то ещё комнате я не стану. Больше всего я хотел исчезнуть, испариться, оказаться дома - усилием мысли, волшебством, любым иным способом.

Я смотрел туда, где, скрытые закатной дымкой. проступали огни Сант-Альбана, как ощутил едва заметный запах жасмина.

- - -

- Брюс?

Я медленно оглянулся. Ники. Иреанн Доминик де Сант-Альбан собственной персоной. Но это оказалась другая Ники. Та, первая, из самого первого дня, когда мы встретились на аллее, в парке. Одежда - не из дешёвых, но и не крикливая, бросающаяся в глаза. Лёгкие брюки, куртка, из-под которой виднелась ослепительно-белая блузка. Шарф, лёгкий, невесомый, полтора раза обвивший её шею. Короткая стрижка. Летние туфли - такие же тонкие. Всё её любимых цветов - сталь, серое молоко тумана, пепел. Как и её волосы. Как и её глаза. Ники куда-то собралась?

- Брюс? - повторила она. - Это ты? Как ты сюда попал?

Искреннее, неподдельное изумление в её голосе. Да. Это та, прежняя Ники. Не ощущается духов - порой настолько крепких, что сбивали с ног за десять шагов. Исчезла вульгарность из взгляда, вечная усмешка. Я оторопел, да так, что не сразу смог ответить. Она остановилась в двух шагах, протянула руку ко мне. Я, не знаю уж почему, отступил на шаг. Резко. Хорошо, что перила высокие - не то лететь мне вниз все шесть этажей.

Ники вздрогнула, словно получила пощёчину.

- Брюс, как ты попал сюда?

Самообладание вернулось ко мне. И злость. Ники продолжает играть. "Я должна передать тебе кое-что. Дождись меня, обязательно". И я согласился. Вот ведь идиот! Всякий раз говорил себе - всё, довольно, в следующий раз пошлю её так далеко, что не вернётся даже она.

- Ногами, - услышал я свой голос. - По лестнице. Что ты хотела, Ники?

Или это снова сон? Где Длинный Поль, "владелец" Ники? Где его приятели? Как это Длинный позволил любимой своей игрушке расхаживать по пустому зданию, как допустил, чтобы она встретилась со мной? Или он ждёт там, внизу, чтобы на этот раз покончить со мной навсегда?

- Покажи, - в её голосе прозвучал металл. Она шагнула ко мне, и... я протянул руку. Не позволяя ей приблизиться. Ники замерла, вновь вздрогнула. Словно получила ещё одну пощёчину. - Покажи, - теперь она просила, не приказывала. - Прошу, Брюс. Это важно.

Я усмехнулся и, держась нарочито в стороне, не позволяя прикоснуться к себе, двинулся к лестнице. Хочешь увидеть - пожалуйста. Сейчас увидишь. Зайду в свою комнату, заберу сумку, и - к Софии. Она должна уже быть в своей комнате.

...Мы спустились по той же дальней лестнице, прошли всеми её пролётами, двинулись в сторону того самого холла, где всегда царит полумрак. Здесь Ники замерла. Я невольно оглянулся, не услышав слабого звука её шагов - и увидел Ники-испуганную. Но этот род испуга оказался новым - Ники словно осознала, что пребывает в страшном сне. В кошмаре. Что видит что-то такое, чему не должно быть места в мире.

- Нет, - позвала она. - Не надо, Брюс. Вернёмся. Пожалуйста.

Ещё один шанс. Отвернуться, пересечь холл, пройти в другое крыло. Ещё пять минут - и я на улице, на пути к автобусной остановке. Ещё час - и я уже на вокзале.

Но и этот шанс я упустил.

- - -

Злость не проходила, но меняла оттенок, вид и цвет. Буду молчать. Всё. Хотела что-то передать - пусть передаёт. Главное, не позволять "заговорить" себя. Ники умеет показаться всеми брошенной и несчастной. Помни об этом, Брюс.

Комната - комнаты - Ники оказались обставленными со вкусом. Ну да, разумеется. Я удивлён, почему ей не выделили отдельное здание. Или хотя бы этаж. В соседних блоках девушки живут по три, по четыре. Ники живёт здесь одна.

И вновь - никаких резких запахов. Никакого парфюма, ничего, ранящего обоняние. Лёгкие, ненавязчивые запахи - жасмин; полевой букет - ромашка, клевер, с примесью шиповника. Морская соль. И мускус, слабая горечь, едва ощутимая, на пороге восприятия. Полки - на них книги, тетради, учебники; статуэтки - Ники собирает их, все знают об этом увлечении. Под ногами - ковры, и вряд ли такие можно купить в первом попавшемся магазине. Много, очень много вещей, но они не загромождают комнату. Вижу, вдали, стеллаж с видеокассетами. С видеодисками. Всем остальным такие удовольствия здесь, в общежитии, заказаны, но Ники и здесь делает, что хочет.

Я пересёк первую комнату, двигаясь, как во сне. Подумать только, я шесть с небольшим месяцев ждал, желал, жаждал, чтобы она пригласила меня в гости... А теперь вошёл сюда, и ничего такого не чувствую. Словно вошёл в музей, не по собственному побуждению, а потому, что так сказали. Положено.

Я остановился посреди второй комнаты. Сейчас только заметил, что блок выглядит не так. Что все три жилые комнаты расположены анфиладой, что войти можно, извне, только в первую, самую большую. Очень удобно. Я не отказался бы от такого жилища. Уж во всяком случае больше, чем моя комнатушка там, дома.

- Ники, что ты хотела?

Ну вот. Я ведь не хотел с ней заговаривать первым. Что она хотела мне передать? Что она вообще может мне передать? Мне от неё ничего не нужно.

Она медленно приближалась. Изумление всё ещё не покинуло её взгляда. Легонько провела рукой вокруг шеи - шарф сонной летучей змеёй уполз куда-то за кресло. Медленно, не отводя взгляда от моих глаз, расстегнула куртку. Бросила, не глядя, попала в то же кресло.

- Мне некогда, - услышал я свой голос. - София ждёт меня. Что ты хотела передать?

- Тебя никто не ждёт, - она медленно протянула руки. Голос её обволакивал, приковывал внимание. Мне показалось, что волна жаркого, пустынного воздуха накатила, упала сверху... и прошла, впиталась в ковёр под ногами, растворилась в вечерней прохладе. Странно, подумал я невпопад, окна все закрыты, а в комнате вовсе не душно.

И вновь она замерла, и вновь она вздрогнула. Что-то не так, подумалось мне. Я должен был вести себя по-другому.

Темнеет. Я взглянул на слабо светящиеся цифры на столе неподалёку. Часы. Тридцать пять минут десятого.

Отвернуться от Ники стоило некоторых усилий. Да, это невежливо. Но я намерен быть именно невежливым, пусть это и не слишком легко. Что она хотела передать? Что меня никто не ждёт? Это всё, ради чего я задержался здесь на целых пять дней?

- Брюс... - едва слышный шёпот.

О да. Знакомая Ники. Несчастная и всеми забытая. Всё, довольно с меня.

Я повернулся к ней... и замер сам. Не знаю, когда она успела.

Ники стояла, обнажённая, опустив голову. От неё невозможно было отвести взгляд. Словно статуя, неподвижная и прекрасная; облитая пронзительным лунным светом. Все её цвета, все оттенки стали, были теперь смешаны с лунным серебром. Она не шевелилась.

Я медленно обходил её. Она не двигалась. Жасмин, полевые цветы, морская соль... Всё это исходило от неё. Жасмин - это её волосы. Полевые цветы... запах её дыхания. Морская соль... это её кожа.

Я обошёл её, не в силах отвести взгляда, не в силах отойти. Не мог найти смелости протянуть руку, прикоснуться к ней. Но горечь, оставшаяся от злости, не покидала. Нет.

Как трудно, невероятно трудно было отвернуться. Задержать дыхание. Запахи влекли назад, манили, не позволяли рассудку вмешаться, сковывали волю, подавляли решимость. Нет.

- Брюс... - едва слышный шёпот. Ну что мне стоило заткнуть уши? Закрыть глаза, броситься прочь отсюда? Это был ещё один шанс уйти, уйти немедленно.

- Останься...

Голос то был или мне показалось? Сомнение убивает волю. Мне всего-то было нужно сделать шаг, чтобы отодвинуться, отдалиться от неё. Но я стоял, ждал чего-то.

- - -

Было ли что-нибудь?

Тепло чужого тела под ладонями, звук дыхания... прикосновения своих пальцев, прикосновение чьих-то ещё. Сгущающийся сумрак, оглушительный стук своего сердца и слабый, едва заметный, стук второго. Жаркий бархат, ласкающий пальцы, запах морской соли. Жасмин, шёлк волос, в который так приятно погружаться, и дыхание, дыхание, доносящееся издалека, из бездны, из бесконечности, из другой Вселенной, что так близка и недостижима; вход в которую рядом, совсем рядом, стоит только напрячь чувства - и заметишь...

Было ли что-нибудь вообще?

Окружающий мир пропал и растворился; не было и не могло быть злости, полевые цветы растопили её и унесли прочь, жасмин повлёк за собой, вдаль, вглубь, туда, где бушевало море. Морская соль кружила голову, кружила всё существо и четвёртая нота в этом аккорде, мускус, звучала всё сильнее...

С кем всё это происходило?

Смешивались, встречались Вселенные; та, что касалась моих пальцев, не проявляя себя, показывалась, проступала - там надо всеми мирами сгущались чёрные, чернее пустоты, грозовые тучи; там ждали приказа войска, бесчисленные армии, готовые обрушить на противника пламя и ярость; там сворачивались, скручивались горячие вихри, чтобы нести на землю жар и смерть, там всё сильнее зажигались звёзды, чтобы вспыхнуть в последний раз, обратить в пар, в сияние, в небытие всё, до чего дотянутся их лучи...

Где тот, с кем случилось всё это?

Мудрость, ранее неведомая, направляла меня - та мудрость, что заключена в простых словах: чтобы получить что-то, нужно пожертвовать чем-то. Жасмин, полевые цветы, морская соль и мускус... круговорот, смерч, вихрь, в который легко погружаться и так не хочется покидать. Жар, доносящийся отовсюду и источник, дарующий силы тонуть в вихре... Дурманящая сухость жасмина и влага, которую приносят полевые цветы; сухая волна, обжигающая раскалённая соль и другая, мускусная влага - всё кружилось и смешивалось, и дверь в соседнюю Вселенную начала отворяться...

Вспомнит ли тот, другой, всё то, что произошло?

И вспыхнули звёзды, и сошлись войска; и драконы, извергающие пламя, кружили над полем битвы; огненные смерчи опустошали миры; вулканы и пожары несли смерть и забвение; Вселенная горела ледяным огнём, плавилась, сгорала под тяжестью снега, молнии, ветвистые и чудовищные, прорезали её всю... Я чувствовал это, этот сладкий огонь под пальцами, это мгновение смерти и жизни, пришедшее не ко мне, и длилось оно и длилось, и вечность отступила, утонув в этом мгновении...

Чей шёпот доносился до слуха?

И миг смерти Вселенной сменился мигом её воскрешения. Вновь загорались звёзды, вновь пыль сгущалась в планеты, и возникала на них жизнь, и проходила, и возникала вновь. В эти секунды шаткого равновесия возвращался окружающий сумрак, прохлада овевала лицо, но холодно не было - чьи-то руки прижимались к плечам - жаркие, сильные руки; чьё-то дыхание, рядом со мной, чьи-то губы, что-то шепчущие и огонь, разгорающийся вновь - пламя, вспыхивающее от простого прикосновения пальцев, губ, от взгляда, от мысли...

Сколько длилось это безумие?

И Вселенная в моих объятиях вновь сгорала и возрождалась; и пламя, гибельный жар, просачивался внутрь меня самого, и копился, не находя выхода, и накалял, и давил, пока не осталось силы терпеть его, пока Вселенная внутри меня не озарилась таким же ледяным сиянием, не наполнилась хаосом, которому нет имени. Меня влекло куда-то, всё выше и выше, и не смог я заметить, когда сгорел и возродился, стал тем, кем был - и кем-то ещё, вернулся в мир, обычный, скучный и неизбежный...

Как долго это длилось?

Не помню.

- - -

Я пришёл в себя - словно включился. Я лежал на полу, свернувшись калачиком. Одетый. Ники сидела рядом, нагая, прижимая ладонь к моей щеке. Было страшно хорошо и покойно... не хотелось шевелиться, подниматься, думать...

Морская соль. Ники повернула голову и я увидел, что слёзы стекают по её щекам. Невольно пошевелился (она не отняла ладонь), взглянул в сторону стола, на зелёные фосфоресцирующие цифры...

О господи! Половина четвёртого!

Я вскочил... попытался вскочить. Не смог, запутался в ногах, едва не упал. Проклятая Ники... для этого она привела меня сюда? Чтобы я опоздал, чтобы остался здесь? Злость вернулась почти мгновенно. Ники подняла голову, встречаясь со мной взглядом. На лице её я прочёл отчаяние. Настоящее? Притворное?

- Ники, какого...

Хорошо, что я вновь посмотрел на часы. Не половина четвёртого. Половина двенадцатого. Мы ещё успеем, даже если опоздаем на полуночный автобус. А опоздаем наверняка.

- Брюс, - губы Ники шевельнулись. - Ты мне нужен.

Я молча протянул ей руки. Она приняла, поднялась. Всё так же великолепна... но теперь красота её, купающейся в лунном свете, казалась вульгарной. Красота мраморных статуй, расставленных в борделе. Красота девиц лёгкого поведения, притягательная и порочная. Что-то изменилось. Если то, что мне привиделось, случилось на самом деле.

- А Длинный, значит, тебе уже не нужен? - не сдержался я.

- Уже нет. Брюс, уезжай. Как можно скорее. Двенадцатым поездом, в Ле-Тесс. Поезд будет через полтора часа, ты успеешь.

Она говорила, а слёзы текли по её щекам. Ровный голос Ники придавал жутковатое ощущение нереальности всему происходящему. Такого не может быть.

- Мне не нужно в Ле-Тесс. Я еду в Сант-Туаре. София ждёт меня, - мне уже нестерпимо хотелось говорить что-нибудь, что ранило бы Ники. Безумие, что, возможно, творилось здесь недавно, всё ещё не остыло в моей голове.

- Нет, Брюс. Это важно. Ты должен ехать в Ле-Тесс, со мной. Вот, - она протянула руку за спину. Что-то глухо звякнуло, прошелестело. Я увидел свой талисман, подарок бабушки. "Счастливый пенни", на серебряной цепочке. Так. Значит, она всё-таки украла его. Или она, или кто-нибудь из приятелей Длинного. Пока я был в беспамятстве.. или пока лежал в больнице. Я забрал талисман, рука сама собой сжалась в кулак.

Ники закрыла глаза, и я осознал, что она ждёт удара. Это усилило нереальность настолько, что я опомнился. Бежать отсюда, прочь. Не знаю, что там случилось у Ники, но лучше не знать.

- Я ухожу, - сумел я выговорить. - Спасибо, Ники, - я не знал, всерьёз ли благодарил. Прозвучало издевательски. - Прощай.

- Нет! - она поймала меня за рукав, вынудила обернуться. Прижала мою правую ладонь обеими своими, к своей груди. - Брюс, поверь мне. Мне нужна помощь. Твоя помощь.

Я вздрогнул. Видения возникли... облако её запахов, нежная, манящая смесь, стала резкой, едва переносимой... в ушах застучало. Я увидел... Я увидел, как она... как она проделывала это с другими - с Длинным, с его дружками. Видел её, покорную и податливую... игрушку в руках Длинного. Я почувствовал омерзение.

- Да, - прошептала она. - Но это не важно.

- Ч-что?!

- Я была с ними. С каждым. Но это не важно, Брюс. Уже не важно.

- Это важно! - крикнул я, рывком забрал руку. Так резко, что оцарапал Ники краешком ногтя. Ники вновь закрыла глаза, ожидая удара - но не покорно, как рабыня, а как солдат, ждущий справедливого наказания. Красная полоса медленно возникла на её груди. Запах крови ударил в ноздри... что с моим обонянием? - Это важно, чёрт возьми!

- Пусть так, - она открыла глаза. Слёзы текут по её щекам. - Потом, Брюс. Я виновата. Но сейчас... помоги мне. Мы в беде. В большой беде.

- Ты в беде, - поправил я. Что-то не так... мне показалось, или кровавая дуга на её груди стала меньше? - Ты получила от меня, что хотела, правда? Надеюсь, тебе понравилось.

- Брюс, - она шагнула ко мне, взяла за руку. - Выслушай. Времени мало. Просто помоги мне. Один лишь раз.

- Давай, заставь меня, - в памяти всплыла та вечеринка, пьяная, злая Ники и её слова: "кого угодно заставлю сделать что угодно". И самое страшное было в том, что да, заставляла...

- Не могу, - она опустила голову. По-прежнему говорила ровно. Слеза упала на ковёр, рядом с её ногами... милыми, изящными пальчиками... - Могу убить. Могу сломать. Заставить - не могу.

Эти жуткие слова вернули меня в реальность. Или окончательно изгнали из неё. Я неожиданно поверил, что Ники не шутит, не притворяется, не издевается. Но всё равно не сдержался.

- Тогда попроси. Как следует, - перед глазами всплыла та самая вечеринка. Ощущение беспомощности... колени, сами собой сгибающиеся. Грязь, в которую я опустился. И радостный гогот "хозяина" Ники.

Она медленно, держа голову склонённой, опустилась на колени.

- Прошу, Брюс. Времени очень мало. Помоги мне.

Холод. Откуда взялся этот страшный, нестерпимый холод? Я присел перед ней. Осторожно прикоснулся ладонью к подбородку. Заставил поднять взгляд.

- Хорошо, Ники. - она молча обняла меня. Ладно. Пусть будет так. Я идиот, несомненно. Я пожалею, что не оставил её здесь, на коленях, никому не нужную и испуганную насмерть. Но это будет потом. Всё будет потом. - Скажи, что нужно сделать.

Брюс, 21 июня 2010 года, 23:45

"Надень свой талисман на шею. Не снимай. Никогда теперь не снимай".

Она долго говорила... шептала указания. В голосе её чувствовался страх. Сдерживаемый, но страх. Удивительно, но сказанное запоминалось сразу. Стоило напрячь память - и всплывали слова. И не только сами слова - всё. Её голос. Её запах... в основном жасмин, она говорила, прижавшись щекой к моей щеке. Словно кто-то мог подслушивать.

Надел. Капелька холода скользнула по груди и быстро растаяла.

"Возьми мой медальон. Не открывай, держи поблизости. Покажешь его в билетной кассе".

Герб рода Сант-Альбан - оскалившийся лев со скорпионьим хвостом. Бр-р-р... Так похож на мой талисман, что я чуть не перепутал, что класть в карман, а что - надевать на шею.

"Забери сумку. Не бери ничего больше, только куртку и сумку. Сразу уходи, держись подальше от людей, держись подальше от тени. Иди по обочине, быстрым шагом".

А вот с этим не вышло. Почти что вышло, но я свернул в сторону дальней, безлюдной лестницы (чтобы избегать встреч), как услышал всхлипывания.

Сколько ещё слёз я увижу и услышу сегодня? Этот голос я узнал сразу. И пренебрёг всеми указаниями Ники - плакала София. Я открыл дверь в их блок (сумрак, затхлый воздух, неприятная смесь запахов) и чуть не споткнулся о неё. София сжалась в комочек, в углу, рядом с дверью. Едва я открыл дверь, она открыла рот - для крика, но узнала меня, попыталась вскочить. Я поймал её, прижал к себе. София... бедная, испуганная мышка. Так я звал её, мысленно. рядом с изящной красавицей Ники София выглядела пугалом.

- Брюс... - услышал я. Всё прочее утонуло в едва слышных рыданиях. София дрожала, дрожала всем телом. Запах её страха был неприятен. Как и запах духов. С обонянием творилась всё та же ерунда - оно стало сильнее, настолько сильнее, что комок подкатывал к горлу. - Я думала, что сошла с ума. Брюс, помоги... все куда-то делись.

- Куда-то делись? - я протянул руку в сторону комнаты Софии. Комнаты, в которой она жила с приятельницей, из соседнего городка. София рванула на себя мою руку, едва не свалив нас обоих на пол.

- Нет! Не надо! Там кто-то есть, Брюс. Там что-то страшное.

- Надо уходить, Софи. Сейчас же. Времени мало.

- Я не могу, - она вновь вцепилась в мою руку. - Там мои вещи, Брюс... я не могу без них.

- Так возьми. Там никого нет! Давай, войдём вместе!

- Нет!! - она хотела крикнуть, но вышел хрип. - Не могу, Брюс, я не...

Так можно стоять вечно. Я мягко, но сильно отцепил её руку от локтя (София сразу же уселась в тот же самый угол, закрыла голову руками) и толкнул дверь.

Вошёл.

Сумрак. Тяжёлый, вязкий, неприятный. Там, в комнате Ники, было свежо и приятно, а здесь - окно открыто, но не продохнуть.

Голос. Или показалось? Словно кто-то тихо шепнул за спиной. Я невольно обернулся - никого. Шагнул. Похоже, кровать Софии слева - вот сумочка, которую она носила; старая, кожаная, потёртая, вечный объект насмешек. Ники особенно преуспела в насмешках, одним только взглядом умела вгонять Софию в краску. И дорожная сумка - синяя, вся во множестве пятен, правая ручка держится на честном слове. На едва живом слове.

Я протянул руку к сумочке.

"Вот он!"

Я чуть не подпрыгнул. В коридоре, шагах в семи от меня, вскрикнула София. Она тоже слышала? Позади - никого, но кто-то постоянно обжигает взглядом затылок.

Стиснул зубы, сделал шаг к кровати. Шелест за спиной. Мягкие взмахи позади и вверху - крылья? Ветер развевает лёгкие занавески? Вновь обернулся. Никого. Но ощущение внимания всё ближе, всё неприятнее. И голоса. Смешиваются, сливаются, становятся приближающимся, жутким гулом....

Вот он. Вот он. Не дайте уйти, держите его. Держите всех. Не дайте уйти. Не дайте...

Я бросился к кровати. Схватил сумочку... схватил дорожную сумку, рванул на себя. И ручка подвела, распалось честное слово, а из окна на меня уже падала бесформенная тёмная тень. Я закричал бы, ужас подавил и заместил рассудок, но горло не слушалось. Я едва удержался на ногах, вылетел в коридор. София бросилась мне навстречу. Обхватила меня. Молча. Только дрожала, крупно-крупно.

- Смотри, - шепнула она.

Тени. Там, в коридоре, кто-то ходит. Взад-вперёд. Прошёл мимо двери... показалось, что задержался (София крепче вцепилась в меня), прошёл дальше. В сторону балкона. Время тянется... где он, где этот загадочный человек, что движется настолько бесшумно?

Никого. Я распахнул дверь, схватил Софию в охапку, выскочил наружу.

Там, где балкон - что-то чёрное, клубящееся. София вскрикнула, указала рукой - тёмное облако поползло к нам; из глубин его доносилась та самая смесь голосов. Только бы София не упала в обморок, только бы смогла двигаться.

Зря я боялся. Смогла, да ещё как. И мы побежали.

- - -

На автобус мы, конечно, опоздали. Праздник шёл вовсю; в полночь за нашими спинами в воздухе распустился изящный букет фейерверка. Многоцветные тени от него, дрожащие и тающие, легли прямо перед нами. Но мы не останавливались. Шли быстро, настолько быстро, насколько позволяла моя нога - ударился о дверной косяк коленом. София шла рядом. Молча. Держала меня за руку крепко, не отпускала.

А я считал её трусихой. После того, как Ники "заговорила" (по словам Софии) её кавалера, красавчика Жана, Жана Леттье - София как будто сломалась. Из жизнерадостной и острой на язычок провинциальной девицы стала молчаливой, вечно плачущей серой мышкой. Я украдкой смотрел на её лицо, пока шёл - никакой "мышки". Угрюмая, но решительная София. Пусть только тень той, что я помнил, но - даже такая тень выглядела лучше забитого, раздавленного существа, что не так давно плакало, вжавшись в угол.

- Он ударил меня, - сообщила София неожиданно. Не поворачивая головы, не замедляя шага. Словно продолжала беседу. Вокзал уже был виден - ещё минут пятнадцать ходу, и мы на месте. Только теперь я осознал, что буду вынужден бросить Софию - если решу всё-таки выполнять инструкции Ники. Софии не скажешь "поехали, так надо" - потребует объяснений. Эту черту у неё не отняло даже превращение в "мышку".

- Она что-то сделала с ним, - продолжила София, убедившись, что я слышу. - Она ведьма, Брюс. Мама рассказывала про таких.

О да. Кто только и как только ни называл Ники. За глаза или в глаза. Но никто ещё не осмелился обозвать её дважды. Ники, особенно пьяную, особенно в компании Поля, стали бояться. Бояться до дрожи. Удивительно, что сама она терпела такое отношение Длинного - тому ничего не стоило ударить её прилюдно, и Ники тут же выражала полную покорность...

София говорила и говорила. Пусть. Похоже, я остался единственным человеком, который может её выслушать. Пусть даже не могу помочь ничем другим.

Вот и вокзал. Кроме смутно знакомых парня с девушкой (с исторического, что ли?), на перроне никого не было. Я засунул руку в карман куртки. Чудо, что не потерял медальон Ники. Чудо, что не выронил сумку - там все документы.

- Брюс, - София осторожно потянула меня за рукав. Взглянула в лицо. И я снова увидел черты "мышки" - виноватое, понурое выражение. - У меня нет билета. Он там, на столе, в моей комнате.

Я чуть не застонал. София в своём репертуаре. Сейчас разрыдается, несомненно.

- Софи, - я взглянул в её глаза. Те уже были влажными. - Мне нужно в Ле-Тесс. Если хочешь, поехали вместе.

Она молча бросилась мне на шею. Ждала, видимо, что я скажу, что она так и осталась безрукой, ни на что не годной, и брошу здесь же.

- Хочу, - шепнула она. Медленно отступила, успев превратиться в прежнюю, жизнерадостную провинциальную девицу.

В самом здании - пустынно. Открыта дежурная касса. Чувствуя себя неловко, я двинулся к ней, нащупывая в кармане медальон Ники и совершенно не представляя, что я должен сказать.

Кассирша, пожилая и сонная, взглянула на меня, не выражая никаких чувств. Интересно, а денег-то у меня хватит, на два билета?

Я вынул медальон из кармана, взглянул на него, оторопел. Это мой талисман! А где же медальон? Лихорадочно стал рыться в карманах. Стоп, а что у меня на шее?

Медальон Ники. Вот он. Проклятье, как же я их перепутал? Ведь смотрел, что надеваю! Я осторожно, чтобы не порвать тонкую цепочку, начал снимать медальон и тут рука легла мне на плечо. Грубо и резко повернула.

Длинный Поль. И ещё семеро парней. Включая красавчика Жана. Все - в костюмах, при галстуках, в начищенных туфлях. Странно, но все семеро спутников Длинного сохраняли полную невозмутимость. Словно были его телохранителями.

Поль резко рванул медальон (шею ожгло огнём). Не отводя взгляда от моих глаз, положил медальон в правый карман пиджака.

- Идём, поговорим, - он сплюнул в сторону. Меня тут же схватили под руки и повели. Пальцы "телохранителей" казались стальными. Когда они успели так накачаться?

- - -

Меня отвели за вокзал, туда, где деревья расступались, открывали поляну. Тени лежали поверх посеребренной травы, лежали как-то странно, но не было времени всматриваться. Меня швырнули на землю и я увидел, как носок безупречной лакированной туфли несётся к моему лицу. Увернулся.

Удар в живот был такой силы, что не осталось силы не только кричать - дышать. Меня рывком поставили на ноги. И - отошли. Поль стоял передо мной, остальные - вокруг. Все, кроме Поля, сохраняли спокойствие и невозмутимость и это пугало сильнее всего. Прежде они сыпали бы оскорблениями, указывали бы на меня пальцами. Сейчас же просто стояли.

- Ты думал, я с тобой шучу? - я попытался закрыться, отвести удар. Куда там! Уж не знаю, где Длинный обучился так драться. В левом ухе словно взорвалась граната, а левую кисть мне, похоже, сломали. Вновь ко мне шагнули, поставили на ноги. Поль отошёл на шаг, усмехнулся и вновь сплюнул, в сторону.

- Она моя, ублюдок, понял? - Поль вынул медальон на оборванной цепочке, показал мне, спрятал. - Ты был с ней? Говори, сволочь. Ты спал с ней?

- Да, я был с ней, - я не отводил взгляда. Он и так всё знает, это видно.

Длинный сплюнул в третий раз. Верблюд, да и только.

- Я думаю, что оставлю тебе одну руку, одну ногу и один глаз. На первый раз. А потом...

- Жан!! - крик Софии. Где она была? Где бы ни была, лучше бы ей было не появляться. - Нет, не надо! Оставьте его, вы, слы...

Резкий, звонкий звук удара. Хруст. Что-то падает на землю.

Я кинулся первым. То, что я не выйду отсюда живым, уже понятно. Но позволить просто забить себя до смерти, не сопротивляясь? Ни за что.

Не знаю, сколько раз меня успели ударить, куда и кто именно. Боли не чувствовалось. В какой-то момент я осознал, что сижу на коленях, пытаясь выдохнуть, что изо рта бежит кровь. И в этот момент я увидел Ники. Она откуда-то взялась на поляне - словно возникла прямо из воздуха.

- Оставь его! - крикнула она, на бегу. Парни-приятели Длинного пропустили её. Ники бросилась к Длинному, чтобы схватить его за руку и...

Он ударил её. Сильно, жестоко, в живот - с размаху, ногой. Ники бросило на землю, она сжалась в комок. Поль подошёл к ней, глядя, как Ники судорожно кашляет, пытается подняться.

- Потаскуха, - он плюнул вновь. На этот раз на Ники. - Стоило оставить на пять минут... Сядь и смотри.

Я уже почти мог дышать, хотя перед глазами всё ещё двоилось. Но состояния зрения хватило, чтобы увидеть то. что случилось. Я никогда этого не забуду. Ибо мир резко изменился. Изменился так, что обратного пути не было и быть не могло.

- - -

Ники выпрямилась, одним прыжком оказалась на ногах. Плавным, изящным кошачьим движением. Поль уже замахивался, чтобы ударить её по лицу, но Ники нырнула, поймала его руку, вывернула, ударила Длинного правой ногой в лодыжку. Когда Поль упал на колени, с силой ударила по затылку, кулаком.

Затем достала откуда-то пистолет - крупный, с длинным глушителем - и прострелила Длинному голову.

Приятели его уже неслись в её сторону. Ники присела, подняла руки над головой (пистолет так и оставался в правой), и не то прошипела что-то, не то просвистела. Прыгнула вверх и вперёд, уворачиваясь от ближайшего противника.

Наступила тишина. Полная, невероятная. Я слышал только своё дыхание. Чувствовал, как изо рта стекает кровь. Оглянулся и увидел, что все семеро лежат. Словно марионетки, у которых обрезали ниточки.

Ники подошла ко мне, так и сжимая пистолет в правой руке. Присела, прикоснулась к моей щеке. Ни следа сострадания. Ни капли жалости. Спокойствие, собранность и сосредоточенность.

- Сможешь идти? - я кивнул, принял протянутую руку, поднялся. Вот теперь начинала чувствоваться боль. Думал, уроню Ники, но та стояла крепко. Была всё в той же лёгкой выходной одежде, но уже без шарфа.

Она продолжала держать меня за руку, пока я не кивнул - всё в порядке, справлюсь. Оглянулась. Семеро приятелей Поля. Парень с девушкой поодаль - похоже те самые, с перрона. Оба лежат неподвижно. И София. Она пошевелилась, приподнялась на локтях, со стоном рухнула вновь. Я заметил, что губы её разбиты.

- Зачем ты привёл её? - спросила Доминик. Ответ ей, похоже, не был нужен. Она подошла к ворочающейся Софии, присела перед ней. Выпрямилась. И... хорошо, что я был уже поблизости. Доминик подняла пистолет и направила дуло в голову Софии. Я едва успел ударить её по руке.

Пуля с сырым хрустом впилась в землю.

- Спятила?! - заорал я, прикрывая собой Софию. - Она здесь при чём?

София вздрогнула. Уселась. Увидела, кто стоит рядом со мной, взвизгнула, вскочила на ноги. Я поймал её за руку. Осознавал - если София вырвется, если бросится бежать, Ники прикончит её. В тот же момент.

Ники подошла к нам, не меняя выражения лица. Словно и не собиралась застрелить Софию. "Мышка" вцепилась в мою руку. Успела перепачкаться в моей крови. Какое счастье, кости всё-таки не сломаны. Но как всё болит!

- Вы прошли сквозь тень? - Ники смотрела на Софию, но обращалась ко мне. - Прошли с ней вместе?

Отчего-то я сразу понял, о чём она. Да, мы прошли. Пронеслись. Там, в призрачном здании, где по пятам следовала мгла. Тот самый холл, где Ники остановилась, где попросила вернуться. Те самые тени. Мы с Софией пробежали через холл - и наваждение кончилось.

Я кивнул. Ники продолжала смотреть на Софию.

- София, посмотри на поляну, - приказала она. - В самую середину. Что ты видишь?

София смотрела в её глаза, не отрываясь. Её ненависть я ощущал всем существом. Она оскалилась, крепче взялась за мою руку. И не подумала смотреть в сторону поляны.

Я посмотрел. И оторопел. Три тени сходились в центре поляны, от трёх каштанов. Луна плыла высоко в небе, по ту сторону поляны, но три тени и не думали падать так, как им было бы положено.

Ники молча начала поднимать пистолет. Она так и не меняла выражения лица и это оказалось самым страшным.

- Софи! - я сжал плечо "мышки". - Ради бога! Сделай, что она говорит, прошу!

Пистолет замер.

- Три тени, - София была поражена, но ненависть не исчезала из её голоса. - Три тени, сходятся вместе.

Пистолет опустился.

- Пойдёшь с нами, - сообщила Ники. - Или умрёшь, выбирай сама.

София прижалась ко мне. Прижалась крепче, закрыла глаза.

- - -

- Мой медальон? - то, что это вопрос, я понял не сразу. Ники говорила ровно, почти без интонаций. Как машина.

- У него, в кармане пиджака, - я кивнул в сторону тела Поля. Ники кивнула и, присев перед Полем, принялась обыскивать карманы. София всхлипнула.

- Брюс, у неё пистолет, - услышал я.

Я кивнул.

- Она убьёт нас, - прошептала София мне на ухо.

- Нет, - Ники ответила, не поворачиваясь. Как она могла услышать?! - Вас не убью. Брюс, проводи её на станцию. Я скоро буду.

Я остался стоять. Не знаю, почему. Ники добыла медальон, спрятала в кармашек куртки. Оглянулась на нас, пожала плечами. Подошла к ближайшему неподвижно лежащему парню - приятелю Поля. Вгляделась в лицо. Затем перевернула лежащего на живот и подняла пистолет.

Ноги мои примёрзли к земле. Я никогда не забуду эти звуки, звуки пуль, входящих в голову. София вздрогнула, сильнее сжала мою ладонь. Ники тем временем подошла ко второму. Те же действия. Методично, неторопливо. Всмотрелась в лицо, перевернула на живот. Щелчок, хлопок, хруст сливаются в один звук.

Третьим был Жан.

- Нет!! - София бросилась к нему. Я не ожидал от неё такой реакции. Думал, она полностью парализована тем, что видит и слышит. - Не смей! - она схватила Ники за руку. Та легко освободилась, отступила в сторону. София упала на колени, загораживая собой Жана. - Не трогай его, ты, сумасшедшая! Убийца!

Ноги слушались с трудом, но я почти добрался до них. Ники молча махнула мне рукой - стой, где стоишь. И я повиновался. Шутки кончились.

Ники спрятала пистолет. Куда - я не понял. Куда-то под куртку.

- Отодвинься, - приказала она Софии. - Мне нужно посмотреть в его глаза.

София чуть отодвинулась. Видно было - кинется на Ники, не раздумывая.

Ники заглянула в глаза Жана, оттянула вниз веко. Кивнула, встала.

- Ты была с ним? - осведомилась она бесстрастно, глядя Софии в глаза.

Та непонимающе моргнула.

- Ты спала с ним? Занималась с ним любовью? - Ники чуть наклонилась.

- Не твоё дело! - оскалилась София. Полностью ставшая прежней, настоящей, человеком а не тряпкой. - Не твоё дело, проклятая ведьма! Уйди!

- Ответ отрицательный? - Ники отступила, вновь вынула пистолет. Медленно подняла его, направляя в голову Жана.

- Нет! - воскликнула София, становясь белее снега. - Да! Да, да, да!! Я была с ним, будь ты проклята!

Ники кивнула. Вновь убрала пистолет. Запустила ладонь во внутренний карман куртки. Долго искала там что-то на ощупь. Наконец, добыла медальон - я не разглядел, что там было. Наклонилась, вручила Софии.

- Если ты солгала, он умрёт, - предупредила она. - Надень ему на шею, Софи. Быстро, у нас почти нет времени.

София кивнула, вытерла рукавом слёзы (размазав кровь по лицу), надела.

- Отодвинься, - Ники вновь присела перед Жаном. Тот дышал, я это видел даже с пяти шагов, даже в лунной тени. Что с моим зрением? Никогда не было таким острым. - София вновь кивнула. Видно было, что она верит, что Ники не тронет её парня.

- Жан, - Ники взяла его за виски и Жан тут же открыл глаза. Ужас... пустые, ничего не выражающие. София вздрогнула. - Просыпайся. София здесь, Жан. Она поможет тебе.

Жан Леттье с трудом уселся. Он походил на пьяного, с трудом осознающего, где он, кто он и почему. София помогла ему встать, поддержала. Я встретил её взгляд, случайно. Этот взгляд я тоже не забуду, нечасто увидишь во взгляде столько любви и благодарности.

- Брюс, доведи их до станции, - Ники махнула пистолетом. - Не спорь. Мне нужно кое-что закончить.

И мы пошли. Ветер поднялся, шелестел листвой, гонял под ногами призрачные тени, поднимал пыль. Никто на станции, похоже, не заметил того, что случилось. Я шёл, поддерживая Жана справа, София поддерживала его слева, а я шёл и мечтал, надеялся, что слуха более не коснётся тот мерзкий, отвратительный хруст.

Не коснулся. Когда до перрона оставалось шагов тридцать, показался поезд, экспресс до Ле-Тесс.

Брюс, 22 июня 2010 года, 2:10

Если бы мы садились в поезд днём, весь вокзал сбежался бы посмотреть. Я, весь в крови, в синяках, с разбитым лицом, прихрамывающий, одежда разорвана. София, растрёпанная, тоже вся в крови и грязи; платье измято, испачкано всем, чем только можно испачкаться в лесу. Жан, безупречный и элегантный, но пошатывающийся, с бессмысленным лицом конченого наркомана. И Доминик, улыбающаяся, свежая и чистая. И где-то под курткой у неё пистолет.

Ники уверенно повела нас ко второму вагону. Оттуда как раз выходили - две семейных пары. Не из бедных, судя по чемоданам и одежде. Нас не удостоили ни единым взглядом. Не иначе, видят такое каждый день.

Проводник спустился к нам. Пожилой, полный и добродушный, с пышными усами и круглым лицом. Прямо как в кино. Из тех, что всегда обращаются на "ты" ко всем, кто не украсил палец обручальным кольцом.

Доминик жестом велела стоять поодаль и подошла к проводнику. Что-то сказала ему, мы не расслышали. Улыбнулась, протянула руку ладонью вверх. Проводник прикоснулся к её ладони, улыбнулся в ответ и отступил в сторону. Ники махнула рукой - давайте, залезайте.

Ники помогла Софии забраться в вагон - поддерживала Жана. Поразительно, но София не возражала. Я задержался снаружи, сам не знаю, почему. Всё тело болело, в голове висел туман. Проводник с сочувствием покачал головой.

- Перебрал? - указал головой внутрь вагона. Явно имеет в виду Жана.

Я кивнул в ответ.

Проводник добродушно улыбнулся. Всё это время он не отводил взгляда от моего лица.

- Подрался?

- Было дело, - согласился я. В окне появилась Ники, махнула мне рукой: давай, заходи.

- Из-за неё? - проводник безошибочно, едва заметным кивком указал на то самое окно.

И вновь я согласился.

- Молодец, - он похлопал меня по плечу и я едва не закричал от боли. - Она того стоит, парень. Давай внутрь, через минуту отправляемся.

Вот ведь старый чёрт!

- - -

Никогда не был внутри VIP-вагона. Только в фильмах видел. Я ещё удивился, почему на весь вагон всего три пассажирских купе. Ники стояла у двери в среднее и нетерпеливо махнула мне вновь.

Под ногами - тонкая, вычищенная ковровая дорожка. В воздухе разлит слабый запах грозы. Озон. И неизбежный, всегда узнаваемый запах поезда, запах пластика, шпал и освежителя.

Я вошёл. Да, если б только были деньги ездить в таком вагоне - всегда бы ездил. Внутри царила скудная вагонная роскошь, но - всё-таки роскошь. К такой мгновенно привыкаешь.

Два сидения - две полки? - стоят углом, образуя диван. Просторный. Окно, забранное пластиковым пакетом. Чтобы оттуда могло дуть? Ну что вы, мсье, как можно! Стол, по левую руку от входа. Слева и над головой - полки, шкафы. Дверца в левом от входа углу - сан блок? Ковёр под ногами, пластиковая имитация персидского. Плафоны "под старину". Я сразу влюбился в эту роскошь, и не потому, что всю предыдущую жизнь жил, скажем так, скромно.

София и Ники успели уложить Жана на диван (я сразу стал его так называть). Расстегнули на Жане рубашку (пиджака поблизости не было), сняли туфли. Жан дышал медленно, но ровно. Ники держала его за руку, всматриваясь в лицо. Вновь оттянула пальцем правое веко, всмотрелась, кивнула. София сидела рядом, на корточках. По щекам её текли слёзы, губы плотно сжаты, взгляд решительный.

Наконец, Доминик встала, села на другую секцию дивана, спиной к зашторенному окну.

- Софи, - позвала она негромко. Та отпустила руку Жана, оглянулась. - Ему потребуется помощь. Я расскажу подробно, а пока сядь и запиши.

Письменные приборы на столе, рядом с набором бутылочек в изящной подставке-холодильнике меня уже не удивили. Как только в руке Ники возник пистолет, мир изменился. Изменился так, что удивляться стало бессмысленно.

София уселась (под столом оказались низенькие массивные табуреты). Взяла ручку, блокнот, посмотрела на Ники. Та закрыла глаза и принялась диктовать названия лекарств. София записывала, едва заметно кивая головой.

- Его нельзя оставлять одного надолго, - пояснила Доминик. - Минут через тридцать он проснётся. Заставь его переодеться и поесть.

- Переодеться? - София посмотрела на нас, на себя. Да уж. Главные герои фильма "Город каннибалов". Только сейчас я почуял запах крови. Подсохшей крови. Обратил внимание, что сижу, скособочившись - что-то не в порядке с левым плечом, сильно болит в левом боку.

Доминик кивнула. Откинулась на спинку, прикрыла глаза. София хотела было что-то спросить, но передумала. Доминик замерла, я едва слышал её дыхание. Только бы с ней всё было хорошо, пришла мысль. Она нас втянула во всё это. Только она сможет помочь выпутаться. Если вообще из подобного можно выпутаться.

Прошло минуты три и на лице Софии начали проступать страх и беспомощность.

В дверь постучали. Доминик уселась вертикально, открыла глаза, поморгала. - Войдите! - распорядилась она.

Дверь скользнула в сторону. В коридоре оказался носильщик, в сияющей униформе, в ослепительно белых перчатках. Он коротко поклонился и указал на два чемодана. Доминик кивнула - заносите. Указала, куда поставить. Несомненно, вручила чаевые, судя по тому, что я заметил. Носильщик вновь коротко поклонился (все носильщики, похоже, братья-близнецы - широкие плечи, узкое лицо, усики, фуражка, словно приросшая к голове) и отбыл.

- Брюс, помоги, - мы вместе с Ники бросили чемоданы на ту полку, что под окном. Расстегнули. Внутри - полно одежды. Судя по пакетам, не из магазина подержанных вещей.

- Переоденься, Софи, - Доминик указала. - Думаю, тут есть всё, что нужно. Во втором чемодане - вещи для Жана.

- Откуда это? - тихо поинтересовалась София. Доминик прикрыла глаза.

- А это важно?

- Мне от тебя ничего не нужно, - буркнула София.

- София Лоренцо, - Доминик открыла глаза. София вздрогнула - Ники впервые обратилась к ней по полному имени. - Жан в беде. Ему скоро потребуется помощь. Серьёзная помощь. Не думай обо мне, думай о нём. Ты хочешь появиться в Ле-Тесс в таком виде?

- Но...

- София, - Доминик присела перед ней, смотрела в глаза. - Одна ты не справишься. Разреши мне помочь хотя бы так.

София долго смотрела ей в глаза, в конце концов кивнула. Оставалась насупившейся и мрачной.

- Спасибо, - Доминик встала. - Вот кнопка, вызови проводника. Закажи лекарства и ужин.

- У меня нет денег, - едва слышно призналась София.

Ники молча запустила руку в карман. На стол упала, разбираясь в полёте на купюры, пригоршня банкнот. Звонко просыпался дождик мелочи. Судя по размеру купюр, три тысячи евро там точно было. Глаза Софии широко раскрылись. Не думаю, чтобы Софии доводилось видеть так много денег сразу. С её стипендией в сто пятьдесят...

- Софи, - Доминик подошла к двери. - Я прошу тебя. Никаких вопросов. Все вопросы потом. Приведи в порядок себя и Жана. Если спросят, скажи: выпил лишнего и подрался. Через пару часов можешь подойти к нам. Брюс, - я встретил её взгляд. - Идём. Наше купе - первое.

И ушла, беззвучно закрыв дверь.

София смотрела на столик, на россыпь денег. Я поднялся... хотел что-то сказать, но передумал. Шагнул в сторону двери. Софи тут же поймала меня за руку. Я присел перед ней. Она посмотрела мне в лицо, губы её задрожали.

- Брюс, - я протянул руку к её щеке, Софи мягко отстранилась. Чёрт. - Я ничего не понимаю! - Жалобный голос. Голос человека, потерявшего контакт с реальностью.

Признаться, я сам не был уверен, что мой контакт с реальностью прочнее.

- Софи, - голос не повиновался. - Похоже, она знает, что делает. Если бы хотела убить нас, убила бы ещё там.

София кивнула, взгляд её прояснился.

- Если смогу, помогу.

Она ещё раз кивнула. Я медленно поднялся, поднялась и она.

- Брюс, - слабый, едва слышный шёпот. Жан. София тут же подбежала к нему, присела, взяла за руку. Жан открыл глаза. Смотрел куда-то в потолок. Ему явно было лучше, чем там, в лесу.

- Я здесь, Жан.

- Поль, - поразительно, но Жан попытался сесть. София не позволила ему, вернула назад. - Поль ищет тебя, Брюс. По-моему, хочет тебя убить.

- Спасибо, Жан, - я встретился взглядом с Софией, прижал палец к губам - молчи. - Я буду осторожен.

Он едва заметно кивнул и закрыл глаза. Я ещё раз встретился взглядом с Софией и подошёл к двери.

- Софи, - она посмотрела мне в лицо, не отпуская ладонь Жана. - Спрячь деньги. - Она кивнула и попыталась улыбнуться. И у неё получилось.

- - -

В первом купе всё было обставлено не хуже, чем во втором. И на диване уже стояло два чемодана. Близнецы тех, что у Софии. Видавшие виды, обтянутые настоящей, чёрной кожей; стальные ручки и выдвижные колёсики; запах путешествий, аромат роскоши, символ высшего общества. Господи. Откуда всё это?

- Ники, откуда...

На столе уже была аптечка. Бинты, салфетки, всё такое. Ники молча указала на ближайшую ко входу часть дивана. Заперла дверь.

- Начнём с тебя, Брюс. Снимай всё это. Нет, бросай прямо на пол. Всё равно это всё в мусор.

- В какой ещё...

- В чистку, в чистку. Хорошо. Постарайся не кричать.

Да уж. Она осторожно, но без лишних церемоний протёрла мне лицо чем-то спиртовым. Я смог ни разу не вскрикнуть, только шипел сквозь зубы. Наконец, Доминик осторожно протёрла мне лицо, шею и руки салфеткой и отошла. Я закрыл глаза. Боль проходила, лицо уже не пекло. Что-то в левой части груди. Наверное, рёбра. Раза три меня съездили по почкам. Почки уже дали об этом знать, надо срочно искать уборную. Похоже, вывихнуто левое плечо. Я открыл глаза. Ники сидела передо мной на корточках. Всё такая же элегантная и свежая. Теперь она улыбалась. Лицо её перестало быть лицом киборга-убийцы, стало лицом той самой Ники, с которой я говорил в тот, первый день.

- Снимай туфли и брюки, - велела она. - Примешь душ, а потом продолжим.

Я смотрел в её глаза, не решаясь расстегнуть ремень.

- Я увижу что-то новое? - осведомилась она, продолжая улыбаться.

Была не была. Сбросил с себя всё. Ощутил, что от меня несёт кровью и потом. Зажмурился, сжал зубы. Только бы не покраснеть. Открыл глаза. Ники осматривала меня - как медсестра, почти без эмоций.

- Повернись, - я подчинился. Она молча вручила мне охапку полотенец. Открыла передо мной ту самую дверцу. Точно. Все удобства - не без тесноты, но пользоваться можно.

Ники показала, как там всё включается, и ушла, закрыла за собой дверь. Мыться было очень больно, но я не осмелился бы попросить её помочь. Похоже, она это понимала. Как ей удаётся так перевоплощаться?

Минут за пятнадцать я справился. Со всеми естественными потребностями. Остались неестественные, подумалось отчего-то. Мне захотелось рассмеяться, истерически захохотать. Долго боролся, пришлось сесть прямо на пол, прижать ладонь ко рту. Если снаружи слышно, какие звуки я издаю, там решат, что пора вызывать "скорую". Или полицию.

Пришлось ещё раз умыться. Когда я вышел, полотенце вокруг талии, Ники молча указала на всё тот же диван. Теперь там была постелена простыня. Она протянула руку к полотенцу, моей единственной одежде. Я поймал её руку.

- Не валяй дурака, - посоветовала она. - Ничего не отниму, не бойся. Тебя избили, забыл? Я просто осмотрю.

- Ты ещё и врач?

- Немножко. Давай, ложись. Если смущаешься, закрой глаза.

Я так и сделал. В смысле, отдал ей полотенце, улёгся и закрыл глаза. Боль постепенно проходила. Пальцы Ники были тёплыми, их прикосновения - приятными. Настолько, что я стиснул зубы. Звуки, которые хотелось издать, можно было бы понять превратно.

- Перевернись на живот, - услышал я. - Медленно. Осторожно. Дай, я помогу. Всё, не шевелись.

Наконец, мне позволили усесться. Ники кивнула в сторону стола. Там лежала одежда - летний костюм, светлая рубашка. Светлые же бельё и носки, кремового цвета туфли. Святая матерь божья, откуда всё это?!

- Брюс, - она присела передо мной. Не улыбалась. Прикоснулась ладонью к моей щеке. - Это всё происходит. Это всё на самом деле. Просто поверь, что это так.

Я посмотрел в её глаза... серые, бездонные... и кивнул.

- Я всё объясню, - она придвинулась ко мне. Я закрыл глаза. Ощутил, как её губы коснулись щеки... мягкое, тёплое прикосновение. - Обещаю. Но вначале нам всем надо прийти в себя.

- Справишься? - указала на одежду. Разумеется, справлюсь. Она достала из другого чемодана несколько свёртков, положила на стол, рядом с моей одеждой. - Если не трудно... убери чемоданы. Вон туда, под стол. Там увидишь.

Сбросила с себя одежду (я предпочёл отвернуться) и скрылась за дверцей. Тихо зашумела вода.

Я оделся, не без труда. Всё оказалось впору. Что за колдовство? Откуда она знает, что и какого размера я ношу? Под столом обнаружились отсеки, оба чемодана прекрасно влезли туда.

Интересно, куда она дела старую одежду? Свою сумку я увидел в том самом отсеке, куда перетащил чемоданы. Проверил, документы на месте. Денег негусто, триста евро. Прямо скажем, совсем негусто. И билет, билет на поезд, которым я так и не уехал. Проклятье. Через сутки меня начнут искать. Через трое - поставят на уши всю полицию Галлии, с матушки станется.

Я отыскал, где именно на стене пульт управления и отыскал, как управляют плафонами. Страшно удобно! Сделал освещение чуть желтее, не таким холодным. Отодвинул краешек занавески, выглянул. Ночь. Непроглядная, небо затянуто облаками. Поезд несётся со страшной скоростью, а вагон почти не трясёт. Наверное, я всё-таки сплю.

Отодвинулась дверца, появилась Ники. Она не стала обматываться полотенцем. Я поспешно отвёл взгляд.

- Брюс, - она бросила полотенце на пол, подошла ко мне. Я взглянул на неё, медленно поднял взгляд. Раз взглянув на её тело, глаз не отвести. Я с трудом подавил наваждение, закрыл глаза. Она присела. Всё те же запахи. Жасмин, полевые цветы, морская соль...

- Тебе не нравится то, что ты видишь?

- Нравится, - признал я. - Слишком сильно. Думаю, ты знаешь.

- Открой глаза, - попросила она. - Просто смотри.

Я медленно поднялся. Открыл глаза. Доминик явно что-то сделала с собой или со мной - я смотрел на неё, но внутри не поднималось первобытного, животного жара, рассудок оставался ясным. Просто было приятно, очень приятно. Хотелось смотреть, и смотреть, и смотреть...

Она протянула руку, сжала мою ладонь своей. Кивнула и отошла к столу. Принялась разворачивать свёртки. Я убрал простыню с дивана, некоторое время думал, куда это девать. Увидел под сидением такие же отсеки. Там было всё - покрывала, одеяла, постельное бельё...

Когда я обернулся, Доминик уже оделась. Тот же стиль - лёгкие тонкие брюки, такая же полупрозрачная блузка. Туфли и пиджак, взамен куртки. Уши её оказались украшены серебряными серьгами, на пальцах - несколько колец. Все из камня. Чёрное, зелёное и тёмно-синее. Смотреть на неё было одно удовольствие.

- Что теперь? - поинтересовался я. Доминик подошла к двери, что-то тихонько шепнула - в микрофон? Нажала на большую тёмную кнопку.

- Ужин, - пояснила она. - Или завтрак, не знаю. Через десять минут.

Она уселась рядом со мной, положила голову мне на плечо. Затихла. Я сидел, наслаждаясь тем, что жив. Тем, что проходит боль. Ощущением её тепла. Вопросы копились и множились в голове, но я ничего не спрашивал. Просто сидел и ждал. Слушал её дыхание и ждал.

Ужинали мы молча. Слава всем святым, еда была достаточно простой, чтобы я смог с ней управиться. Но как всё было вкусно! Названий этих блюд я не знал. Несомненно, нужно набрать побольше воздуха, чтобы произнести их за один раз. Я узнал только свинину, вымоченную в вине и поджаренную, со сложным гарниром из овощей и терпким, приятным соусом. Остальное... так, мог гадать, что там. Сумел есть медленно и с достоинством. Так, как ела сама Ники.

Когда посуду унесли и на столе появились чайники, чашечки и десерт, Ники вновь словно подменили. Она собралась, стала бесстрастной и сосредоточенной. Но взгляд оставался взглядом человеческого существа.

- - -

Она разлила чай по чашкам, мы уселись. По обе стороны от угла. Чай источал слабый запах жасмина... как ей нравится жасмин! Тончайший костяной фарфор, серебряные ложки. Даже просто смотреть - уже доставляет удовольствие. Я и смотрел. Отпил, поставил чашку, закрыл глаза. Вкусно. Словами не описать.

Ники сидела, склонив голову. Я обратил внимание, что на крохотных серебряных дисках, "монетках" сейчас модны такие вот серьги, с пластинками на цепочках, изображён всё тот же лев со скорпионьим хвостом. Изумительнейшая, искуснейшая работа. Мне показалось, что "монетки" инкрустированы крохотными камнями - бриллианты? Не очень разбираюсь, если честно.

- Что дальше, Ники? Завтра меня уже будут искать.

Он покачала головой, не поднимая её.

- Не будут, Брюс.

- Ты не знаешь мою маму. Если я правильно понимаю, нас всех будут искать. Полиция наверняка уже обнаружила тела. Там, в лесу.

Она подняла взгляд.

- Ещё нет. Обнаружит завтра, ближе к полудню.

- Откуда ты знаешь?

Она вновь опустила голову.

- Ники, ты не сможешь молчать вечно.

- Брюс, я обещала рассказать. Но не сразу, не торопи меня.

- Хорошо, тогда объясни, почему меня не будут искать. Для начала. Откуда взялись эти вещи. Что случилось там, в лесу. Почему ты хотела... почему ты их всех убила. Объясни хоть что-нибудь!

- Брюс, впереди беда. Большая беда. Я спасаю тебя, себя, Софию. Всех нас.

Я положил ладони на стол.

- Ники, это не ответ.

- Если я расскажу всё, ты не поверишь. Не поймёшь.

Я поднялся из-за стола.

- Умом не вышел, да?

Она протянула руку. Взялась за мою. Мягко потянула вниз, я вернулся за стол.

- Нет, просто ты ещё не готов.

- Объясни мне то, к чему я готов.

- Хорошо, - она подняла взгляд. - Софи, перестань подслушивать. Заходи, надо поговорить.

Наружная дверь скользнула в сторону.

- Я не подслушивала, - проворчала София, заходя внутрь. Но щёки её тронул румянец... Ох, Софи, Софи... Так и не справилась с собой. Обожает подслушивать и подглядывать. Когда есть возможность.

Только сейчас я обратил внимание, что чашек три. Ники молча налила чая в третью. Предложила Софии. Та отрицательно покачала головой.

- Садись, - Доминик осторожно взяла её за край рукава. - Пожалуйста.

Сейчас только я обратил внимание, как преобразилась София. Из замарашки стала принцессой. Длинное платье, до пят - тончайший шёлк, цветочный узор. Волосы София собрала в хвостик. Каштановый, эффектный хвостик. Чуть подкрасила ресницы. Никакого парфюма - не любит. Туфли, похоже, из крокодиловой кожи, или из её имитации. Янтарное ожерелье. Как... откуда Доминик взяла это? Софии всё шло, шло безупречно. Красавица. Как преображает человека одежда! Любовался бы и любовался. Плевать, что Ники рядом.

- Вот, - вновь Ники запустила руку куда-то внутрь пиджака, что-то там прошелестело, тихонько звякнуло. Вынула руку, на ладони теперь покоился медальон. Каменная резная фигурка, ящерка из агата. София потеряла её давным-давно. - Возьми, Софи. Надень и не снимай.

София побледнела. Взяла своё имущество, не отводя взгляда от глаз Доминик. Я ощущал, как напрягается воздух между ними, как электризуется. София медленно застегнула цепочку, отправила ящерку под ворот.

- Так это ты, - прошептала София. Спокойно, недобро, сверкая глазами. - Ты ещё и воровка.

- София, я...

- Я не знаю, что ты сделала с Жаном. Но если он умрёт, ты, ненормальная...

- София, - голос Доминик прозвучал ровно, но София осеклась. Я встал, обошёл их, уселся на диван. На всякий случай. София пока держит себя в руках, но может сорваться, в любой момент. - Мы уже знаем, что я ненормальная. У меня вообще очень много пороков. Давай, я их перечислю - чтобы к этому больше не возвращаться. Я спесивая, надменная аристократка. Мерзкая сплетница. Психованная дура, ненормальная, сумасшедшая идиотка. Проклятая соблазнительница, грязная подстилка, потаскуха, развратница, шлюха, нимфоманка...

Я не верил, что слышу это. Доминик говорила, не улыбаясь, не выражая издевки или иронии. София побледнела, как тогда, в лесу - как свежевыпавший снег.

- ...Я воровка, проклятая ведьма, завистница. Я говорю гадости про людей за их спинами, стравливаю людей. Я пьяница и наркоманка. Кровопийца и душегубка. Мне нравится унижать людей, делать им больно. Что-то ещё? Ах да, я убийца. Хладнокровная, жестокая убийца. Я ничего не забыла?

Губы Софии шевелились, она силилась сказать хоть слово - и не могла.

- Мы сэкономим много времени, если не будем больше упоминать мои недостатки, - Ники взяла чашку, медленно отпила, вернула чашку на блюдце. - У меня есть достоинство, София. Всего одно, но очень полезное качество.

- К-какое? - София стала заикаться. Я тоже не смог бы говорить, после того, что услышал.

Доминик чуть наклонилась к Софии.

- Я выполняю обещания, Софи. Всегда.

Губы Софии исказило презрение. Отвращение и презрение.

- Не веришь? Вспомни, Софи - было ли так, чтобы я что-то пообещала, и этого не случилось?

- Да, - признала София. - Ты много чего обещала, верно. Ты выпила столько кро...

- Софи, я умоляю, - Ники подняла правую руку, ладонью к Софии. Та умолкла. - Я уже всё сказала про себя. Разве я обещала только гадости?

София думала секунд пять.

- Нет, - согласилась она. - Не только гадости.

Доминик кивнула, улыбнулась.

- Я помогу Жану подняться на ноги. Обещаю. Но всё должна сделать ты. Я расскажу, утром. Всё расскажу, что надо делать, очень подробно. Всё будет так, как я сказала, обещаю. Слышишь?

- Господь бог тебя слушается? - во взгляде Софии вновь появилось презрение. Ну да, слишком много того, во что предлагается просто поверить.

Доминик вздохнула. Выпрямилась на табурете. Закрыла глаза.

- Я не... - начала София. Ники вновь подняла ладонь. - Тише, Софи. Подожди одну минуту.

В дверь постучали. Доминик встала, сама открыла дверь. С кем-то перебросилась парой фраз. Вернулась, закрыла дверь и протянула Софии коробочку. Маленькую, умещавшуюся даже в крохотной ладошке Софии.

- Открой, Софи. Не бойся, не взорвётся.

Глаза Софии подёрнулись туманом. Она медленно развязала ленточку, которой была обвязана коробочка. Развернула упаковку. Медленно открыла, ахнула.

Роза. Брошь, длиной с большой палец, из серебра и золота; чашечка зелёная, как и положено, лепестки - ярко-алые. Роза искрилась и переливалась, сотни крохотных камней украшали её.

- Ты увидела такую, помнишь? Много-много лет назад, когда была маленькой. Ты всё время мечтала о ней, София.

- Этого не может быть, - София медленно положила коробочку на стол. Закрыла глаза. Открыла, вздрогнула. Прикоснулась к розе кончиком указательного пальца, вздрогнула вновь. - Этого не может быть!

- София, - повторила Доминик. - Может быть. Всё может быть. Я прошу, чтобы ты села, рядом с Брюсом, и выслушала меня. Чтобы вы оба выслушали, - она словно только что заметила моё присутствие. - Я обещала Брюсу, что всё расскажу. Постепенно. Мне нужно, чтобы вы поверили: я говорю правду. Хорошо?

Мы с Софией переглянулись. Посмотрели ей в глаза, кивнули.

Доминик встала из-за стола, пересела на другую часть дивана, у двери. Потёрла виски ладонями и начала рассказывать.

- - -

Мне показалось, что я задремал. Что вовсе не удивительно, после всего пережитого. Внимание словно включилось, я стал осознавать, что слышу и вижу. Боковым зрением заметил, что София слушает. Что принимает то, что ей говорят - чуть кивает, когда Ники делает паузу. София, тебе никогда не научиться лгать, тело выдаёт тебя.

- ...Поль Вернье возглавлял их ячейку в Университете, - закончила Ники. - Завтра в Университет приезжает президент Галлии, премьер-министр. Приезжает Её Величество королева Британии, президент Римской Федерации. Много видных учёных. Завтра все они были бы убиты.

Пауза. София сглотнула. Я посмотрел на неё. Глаза горят, возбуждена. Верит и боится того, что услышала.

- Ники... Доминик... ты, ты... агент? Ты из спецслужбы? - я чувствовал необычную смесь страха, неприязни и восхищения.

Доминик кивнула.

- Но Жан... он не мог... нет, он не мог, не мог!

- Мне очень жаль, София.

- Нет! - София бросилась к Ники. Мне показалось, что она вцепится той в лицо, но София упала на колени перед Доминик, взяла её правую ладонь обеими своими. - Он никогда не смог бы! Ники, помоги ему. Пожалуйста!

- Встань, Софи, прошу, - Доминик помогла ей подняться. Проводила к тому месту, где она сидела рядом со мной. Не глядя, пододвинула табурет, уселась. - Софи, ты просто не знаешь, как хорошо они промывают мозги. Через день-два Жану станет очень плохо. Совсем плохо. Я обязана защищать Брюса, я не смогу защитить вас всех. Этим займутся другие.

- Ты могла меня убить, - медленно проговорила София. - И Жана. Никто бы ничего не узнал.

Доминик кивнула.

- Почему не убила?

- Брюс не позволил. Он захотел, чтобы ты жила.

София посмотрела на меня. Вновь покраснела. Потянулась было к моей руке, отдёрнула.

- Мы можем уже не увидеться, - заметила Доминик. - Не обижайся, Софи... тебе было бы лучше попрощаться с Брюсом сейчас. Попрощаться так, чтобы это можно было бы запомнить навсегда.

Софию словно ударили кнутом. Она стиснула зубы. Посмотрела на Доминик (та смотрела ей в глаза, спокойно, без насмешки). Посмотрела на меня. Я шевельнулся, хотел встать. София вскочила на ноги, отскочила от меня, как от зачумлённого. Держась подальше от меня, приблизилась к Ники, вплотную. Я думал, она ударит Доминик, но София просто смотрела ей в лицо.

- Ники, ты и в самом деле ненормальная, - тихо проговорила София. - Я не знаю, что это для тебя... Я так не могу.

И выскочила наружу. Я встал, ощущая себя полным идиотом. Не знаю уж, почему. Доминик опустила взгляд, смотрела себе под ноги. Я вышел в коридор. София стояла у двери в своё купе, уткнувшись лицом в занавеску на окне.

- - -

- Нет, Брюс, - услышал я, когда до Софии оставалось два шага. - Не прикасайся ко мне, не надо.

За окном уже светало. Поезд прибудет в Ле-Тесс через четыре часа.

София медленно обернулась. Подошла ко мне, осторожно взяла за руку. Уткнулась лбом мне в грудь.

- Я не могу, Брюс, - прошептала она. - Не заставляй, прошу. Ты... ты мне нравишься. Правда.

Я молча прижимал её к себе. За плечи, осторожно. София подняла голову. Слёзы в уголках её глаз.

- Я... - голос её стал едва слышным. - Я люблю тебя. Но Жан... я не брошу его, Брюс. Даже такого. Прости.

Она снова уткнулась мне в грудь и замерла. Не знаю, сколько мы так простояли. Наконец, она медленно отстранилась. Мы замерли, взявшись за руки, и смотрели друг другу в глаза.

Доминик права. Я никогда не отучусь оправдываться в том, чего не делал. Никогда, наверное, не отучусь. Говорить оказалось невероятно тяжело.

- Софи, - она улыбнулась, слеза скатилась по левой щеке. - Не слушай её. Я не собирался домогаться тебя.

Она обняла меня. Резко, крепко, неожиданно. Привстала, коснулась сухими губами моей щеки.

- Я знаю, - услышал я шёпот. София отошла от меня. Два или три удара сердца мы стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь. Она кивнула и повернулась к двери. Ещё пять секунд, и я один.

Только Господь всемогущий в состоянии понять женщин.

- - -

На столе уже ничего не было. Только фонарик, в форме керосиновой лампы. Забавный. Внутри горела свеча. Ароматическая, с жасмином.

Оказывается, правую, ближайшую к двери часть дивана можно было раздвинуть, чуть не вдвое. Ники так и сделала. Постель была готова. Сама Доминик так и сидела на табурете.

- Не уговорил? - подняла она взгляд. - Может, мне попробовать?

Я думал, что страшно разозлюсь. Но отчего-то совершенно успокоился. Может, у меня уже не было сил злиться. Я сел на краешек получившейся кровати.

- Ники, ты...

- ...сумасшедшая, я знаю. Брюс, поверь, так было бы лучше. Для вас обоих.

Спать не хотелось, и это неправильно. Я упёрся локтями в колени, спрятал лицо в ладонях.

- Брюс, тебе нужно заснуть, - Ники присела передо мной. - День получился длинным. Завтра ты отдохнёшь, как следует.

- Ты забыла сказать "обещаю", - проворчал я.

- Завтра ты отдохнёшь, как следует, обещаю.

Она не улыбнулась. Говорила и смотрела серьёзно.

Я молча поднялся, прошёл к дальнему шкафу. Разоблачился, повесил всё в шкаф. Стараясь не смотреть на Ники, вернулся к дивану и забрался под одеяло. И сразу почувствовал, что действительно хочу спать. Ники задула фонарик и села прямо на пол, на ковер. Я чувствовал, что она смотрит на меня.

- Ты не будешь спать? - поинтересовался я, понизив голос.

- Не люблю спать одетой. Высплюсь завтра.

- Зачем тогда стелила на двоих?

- Когда ты вошёл, мне показалось, что ты не захочешь прикасаться ко мне.

Я отрицательно покачал головой. Не знаю, как она это заметила в кромешной темноте, но через полминуты она скользнула под одеяло. Прижалась, прильнула ко мне. И всё. И ничего больше.

- Спи, - шепнула она. - Завтра всё будет иначе, обещаю.

Глава 6. Зодчие некрополя

Брюс, 22 июня 2010 года, 7:20

Я выпал из сна. Сознание включилось неожиданно, как свет от щелчка выключателя. Водоворот вчерашних событий, откровения, которыми мы делились, признание Софии... Всё виделось ярким и отчётливым, я мог вспомнить каждое слово, каждую мелочь. Но ощущение потери реальности, отрыва от реальности прошло. Вагон едва заметно покачивает, в купе брезжит серый рассветный сумрак. На сегодня обещали грозы, порывистый ветер. "Обещали"...

Ники обнимала меня за шею, положила голову мне на плечо. Её дыхание, полевые цветы. И три остальных её запаха. Я вслушивался в её дыхание, смутно ощущал, как бьётся её сердце. Осторожно, чтобы не пошевелить Ники, высвободил левую руку, прикоснулся к её щеке. Она издала звук, напомнивший мурлыканье кошки, пошевелилась, прижалась ко мне сильнее.

Когда я мечтал, как о несбыточном, о такой вот ночи? Ещё тогда, в сентябре? О да, наверное. Помню, какие образы приходили на ум, какие фантазии. Грёзы, особенно приятные тем, что наяву такое не может, не имеет права случаться. Человеку не должно быть настолько хорошо, цена за подобное должна быть непомерной.

Я не проснулся окончательно, но и не спал - слегка приподнял голову, осмотрелся. Всё, как и раньше. Одежда Ники на полу. Как в фильмах, там обожают подобные картины. Дорожка из брошенных под ноги предметов одежды, на пути к кровати.

Ники вновь мурлыкнула, что-то едва заметно прошептала. Почему меня не удивляет, что я здесь, с ней? Сколько она сделала для того, чтобы стереть меня с лица земли? Странно было вспоминать это сейчас. Словно Ники подменили, вчера. Мне было бы приятнее считать, что её подменили, что всё можно забыть и простить, если бы не её вчерашние слова.

"Мерзкая сплетница". Это точно. Не знаю, что она там говорила про других. Про меня - много разной гадости. Словно с цепи сорвалась. Словно взбесилась. Я не думал, что можно говорить про других такое, а потом невинно улыбаться этим же людям в лицо...

"Я стравливаю людей". Это точно. У тебя талант стравливать, Ники. Поль, спаси Господь его душу, Жан, все остальные - мы же были друзьями. Настоящими. И что она с нами сделала, всего за неделю?

"Мне нравится унижать людей, делать им больно". Да, тебе нравится. Я помню, как на меня смотрели на дне её рождения. "Что ещё ждать от сына уголовника!" Господи, Ники, как ты выкопала всё это, зачем рылась в подобном? Я помнил напряжённый, резкий тон матери по телефону. Кто сказал тебе, Брюс? Кто этот мерзавец? И ректор, его надменный и презрительный тон. Зачем вы скрыли судимость своего отца, господин Деверо? Нет, грехи отцов не наследуются, мы цивилизованные люди, но форма есть форма, не я выдумал этот пункт в анкете...

Я знаю, мама, кто этот мерзавец. Мерзавка. Она спит сейчас у меня на плече. Мне страшно даже подумать об этом, но я её люблю. По-настоящему. Под этим словом я понимаю вовсе не то, что, скажем, Поль. И его приятели, мир их праху. Я люблю её, пусть даже то, что она сделала, никому не прощают.

- Я знаю, Брюс - прошептала она едва слышно. Я вздрогнул так, что едва не сбросил её на пол. Она тихо рассмеялась, повернулась на спину, по-прежнему прижимая голову к моему плечу. - Всё ждала, когда ты это скажешь.

О боже. Я что, говорил вслух, все свои мысли?

- Нет, Брюс, ты не говорил, - услышал я. Она приподнялась на локте, взглянула мне в лицо. Улыбалась. Ты всё-таки ведьма, Ники. Я не могу думать о тебе хорошо, но не в состоянии прогнать тебя, оттолкнуть. Я всё-таки сплю. Всё ещё сплю.

- Ты не спишь, - услышал я. Но губы Ники не шевельнулись.

О господи!

- Ты читаешь мысли?! - в голове случилась полная неразбериха. Я не узнал своего голоса - хриплый, скрежещущий. Ники приложила палец к моим губам.

"Думай", раздалось у меня в голове. "Просто думай".

Я закрыл глаза.

"Этого не бывает, Ники".

Она рассмеялась. Вслух, если можно так сказать. Повернулась, обняла, прижалась щекой к моей щеке.

"Ники, что происходит?"

"Мы подъезжаем. Не беспокойся, нас не потревожат. Ни нас, ни их. Уйдём, когда будем готовы".

"Я не об этом".

Она вновь рассмеялась. На этот раз мысленно. Странное ощущение - смех отражался, возвращался эхом, которое воспринималось не ушами.

"Ты сказала Софии, что должна охранять меня. От кого?"

"Если повезёт, то от себя самой. Если не повезёт, от всего остального мира".

"Ники, мне не смешно".

"Не сердись. Я сказала чистую правду, Брюс".

Я полежал, стараясь ничего не думать. Мысли роились в голове, и вот одна стала донимать сильнее остальных.

"Ники, София не была с Жаном. Она вообще ни с кем не была".

"Я знаю". Возникло сильное ощущение, что Ники кивнула, хотя голова её оставалась неподвижной.

"Значит, Жан умрёт?"

"Я не знаю, Брюс. Он должен был умереть ещё вчера, на поляне. Но он жив".

Пауза.

"Это ты его сделала таким, Ники? Его, Поля, остальных?"

Нет ответа.

"Я знаю, что это ты. Я видел, что ты сделала там, на поляне. София не видела, а я видел".

Нет ответа.

"Нет никаких террористов, Ники. Никто не охотится за мной. Нет никакого заговора, правда? И ты никакой не спецагент".

Нет ответа.

"Так и будешь молчать, Ники?" Мне вдруг подумалось, что это странное свойство, умение слышать и передавать мысли, просто кончилось. Что Ники уже не слышит меня, а я - её. И тут она, неуловимо быстр оттолкнулась, перекатилась, легла на меня, упёрлась руками так, чтобы её лицо было на расстоянии длины ладони от моего. Я заметил, что губы её сжаты.

"Это не так, Брюс. Есть заговор. Тебя хотят убить. Или скоро захотят. А мне приходится быть спецагентом".

"Снова врёшь? Я не София, Ники. Ты заморочила ей голову, но я-то видел. То, как ты их отключила. Тени на поляне. Это что - достижение наших спецслужб?"

"Брюс, не злись, прошу", она медленно опустилась, уткнулась лицом в подушку, подбородком - мне в плечо. "Что ты хочешь услышать? Правду? Ты не поверишь мне. Ты сам придумаешь другую неправду, это будет ещё хуже. Просто жди. Всё постепенно станет ясно".

"Зачем же ты придумала эту историю для Софии? Она не дурочка. Она скоро поймёт, что ты её обманула".

Ники вновь приподнялась на руках.

"Брюс, что я должна была сказать? Софии была нужна почва под ногами. Начнёт осыпаться эта почва - я дам ей другую. Ты просто принимаешь всё быстрее, чем она".

Я попробовал усесться. Ожидал страшной боли в ключице, в боку. Побаливало, но вовсе не так, как пару часов назад. Этого тоже не может быть!

Ники так и осталась сидеть у меня на ногах. Прижалась ко мне, обняла.

"Брюс, это может быть. Это происходит".

Я молчал. Почему я вчера не бросился в полицию там, на вокзале? Почему не убежал, вместе с Софией и Жаном, пусть даже пришлось бы его волочь?

Отыскать ответ оказалось нелегко. Я увидел то, чего не могло быть. София не вспоминала то, что Ники назвала "пройти сквозь тень". Но я помнил! И тени на поляне, и всё прочее. Точно. Вот почему я всё ещё здесь. Меня притягивает, не отпускает загадка. Только поэтому я не послал Ники туда, откуда никто никогда не возвращался.

"Верно, Брюс. Ты сам всё понимаешь. Постепенно понимаешь".

Я разозлился не на шутку. Что теперь, и думать ни о чём нельзя будет? Голову словно окунули в котёл с кипятком, я зашипел от боли. Ники отстранилась, продолжая держать меня за плечи. На лице её отразилась тревога.

- Брюс, не надо злиться, - услышал я её голос. На этот раз ушами. Голова у меня кружилась, мне стало нехорошо. Ники мягко вынудила меня улечься, сама же осталась сидеть на мне. "Верхом".

- Это... кончилось? Я не слышу тебя, Ники. Не слышу твои мысли.

- Ты перенервничал. Разозлился. Поэтому всё кончилось.

- Что мне делать? - спросил я, хотя и в мыслях не держал такого вопроса.

- Перестань задавать вопросы. Ты нужен мне, Брюс. Просто поверь в это. Я хочу, чтобы ты жил, чтобы был со мной.

- Ты обманывала меня, делала мне пакости, натравливала своих псов, сводила меня с ума...

- Да, Брюс.

- А теперь я должен поверить, что стал тебе нужен?

- Да, Брюс.

Она выглядела совершенно серьёзной.

Возможно, и Господь всемогущий не сможет понять женщин. Надо принимать решение. Я принял его на редкость легко. Наверное, в тот самый момент я сам стал сумасшедшим. Таким же, как она.

- Хорошо, Ники.

Она улыбнулась. Я заметил слёзы в уголках её глаз. Она вытерла их тыльной стороной ладони и медленно опустилась на меня. Вихри морского воздуха, напоенного жасмином... Меня куда-то несёт, несёт...

- Не шевелись, - шепнула она мне на ухо. - Не напрягайся. Не думай ни о чём.

Вихрь вознёс меня и швырнул в бездонную пустоту космоса, где всё ярче горели звёзды, чтобы взорваться, сжечь весь мир и выстроить его заново...

Брюс, отель "Мажестик", апартаменты "Жасмин", 22 июня 2010 года, 12:30

Я бродил по гостиной, самой крупной комнате апартаментов, и не знал, куда себя девать. Надо радоваться, что у меня нет аллергии на жасмин. Он тут повсюду. Запах не резкий, ни в коем случае, но вездесущий. Комнаты обставлены в восточном стиле. Это я понял, хотя не бог весть как разбираюсь во всём этом. Но то, что это, пусть отчасти, Китай, я понял. Пол вовсе не ровный - один большой "холм" в центре, два поменьше - в северо-восточном и юго-западном углах. В "низинах" столы, подушки и скамеечки. На вершине центрального холма - садик из крохотных деревьев и фонтан. Стоп, по-моему, это уже не Китай? Ну и ладно.

Доминик удалилась в кабинет и, вежливо и непреклонно, велела туда не заходить. Ладно. В апартаментах восемь комнат, можно неплохо размяться, путешествуя по ним. Я отправился в восточную спальню, куда отнесли чемоданы с "моими" вещами, и встал у окна.

Ле-Тесс сегодня в осаде. Вон какие тучи, как громоздятся. Умная автоматика включила вечернее освещение; странно, мне и кажется, что сейчас вечер.

В который раз достал из кармана коробочку. Ту самую, с драгоценной розой. София отказалась забирать её.

- - -

Когда я вновь проснулся, без пяти минут девять, Ники сидела рядом, на краешке дивана. Молча смотрела на меня, держала за руку. Увидев, что я открыл глаза, улыбнулась и встала.

- Машины будут через час, - она отошла. Одета уже по-другому, в деловой костюм, безликий и бесполый. Обсидиановое кольцо на среднем пальце левой руки, нефритовое - на среднем пальце правой. Крохотная брошка-бабочка на лацкане. Ничего лишнего, никакой показной роскоши.

Потрясающе. То, как она умеет приказывать, не приказывая. Убедилась, что я проснулся, и дала понять - день начинается, нечего нежиться.

Мне хватило четверти часа, чтобы привести себя в порядок. Умываясь, заметил, что почти ничего уже не болит. Синяки, местами - шрамы. Почки ещё побаливают. Но способность удивляться ещё вчера оставила меня, и до сих пор не вернулась.

Ещё через четверть часа мы закончили с завтраком. На сей раз всё просто. Булочки с сыром, крепкий кофе, пара тостов. Без особых изысков. Через минуту после того, как проводник забрал посуду, в дверь тихонько постучали.

София.

Судя по красным глазам, она не спала большую часть ночи. Или много плакала. Или и то, и другое.

Ники молча пропустила её, предложила сесть у окна. София уселась. Опустила голову, спрятала лицо в ладонях. Я думал, она сейчас расплачется. Ничего подобного.

- Он почти ничего не помнит, - прошептала София. - Помнит только один день. Вчерашний. Как только просыпается, сразу начинает извиняться, что ударил меня. Что с ним?

- София, сегодня или завтра ему станет хуже, - Ники присела перед ней. - Вот, возьми. Возьми, не спорь, - она протянула Софии пухлый бумажник. - Там три визитки. Первая из них - доктор. Как только с Жаном что-то случится, позвони ему. На второй карточке записан адрес. Туда вас отвезёт машина, через двадцать пять минут. В бумажнике полторы тысячи евро, две кредитные карты на твоё имя. Вот коды, - Ники протянула ещё одну бумажку. София молча посмотрела. - Запомнила?

София кивнула. Да, она же математик. Все только потешались над её страстью к числам.

Доминик добыла из кармана зажигалку, поднесла к огоньку листок с кодами. Листок вспыхнул, весь сразу, и просто исчез.

- Те деньги, - неожиданно подала голос София. - Вчерашние. Там было три тысячи сто двенадцать. Осталось две шестьсот пять.

- Оставь себе. Третья карточка - телефон комиссара полиции Лакруа. Он будет заниматься вашей защитой. Если вдруг что-то происходит, звонит кто-нибудь посторонний, случается ещё что-нибудь - звони ему.

София кивнула снова.

- Если захочешь куда-то выйти, куда-то сходить - звонишь комиссару и выполняешь его распоряжения.

София кивнула в третий раз.

- Софи, - Ники придвинулась ближе. София подняла голову, посмотрела ей в лицо. - Твоим родителям сказали, что тебя пригласили в гости. На три недели. Думаю, тебе лучше звонить им, на выходных. Как обычно.

София не утратила способности удивляться.

- Откуда ты знаешь? - поразилась она. - Ах, да, ты же...

- София, слушай внимательно. Он всегда должен слышать твой голос. Рассказывай ему.

- Что рассказывать?

- Всё. Как учились, как познакомились. Как встречались, как занимались любовью...

София покраснела, отвела взгляд.

- Это важно, София. Каждую деталь. Даже когда он будет в коме, он должен слышать твой голос. Справишься?

София кивнула.

- Не позволяй снимать с него медальон. Никому не отдавай. Делай, что хочешь, но медальон должен всегда быть у него на шее. Это всё. Не ищи меня, я сама позвоню. Запомни: буря, гроза, жасмин. Если я позвоню и не скажу эти три слова, немедленно кладёшь трубку и вызываешь Лакруа. Ясно?

- Ясно, - София поднялась. Мы с Ники - тоже.

- Доминик, - София посмотрела ей в глаза. - Я не знаю, кто ты на самом деле, что делаешь. Я знаю, это ты сделала с Жаном то... отчего он стал таким. Ты или кто-то из твоих людей. Если Жан умрёт, я найду тебя. Где бы ты ни спряталась. Обещаю.

Голос Софии был совершенно спокойным, во взгляде - решимость идти до конца. Ни слова её, ни тон, ни внешний вид не вызывали желания улыбнуться.

Доминик выдержала её взгляд. Ответила так же ровно.

- Я знаю, София. Я не буду прятаться.

София кивнула и направилась к двери, но я остановил её. Осторожно взял за локоть.

- Ники, разреши мне...

- Разумеется, - Ники вышла из купе и бесшумно защёлкнула за собой дверь.

- Спасибо, Брюс, - София встала на цыпочки и прикоснулась губами к моей щеке. - Я справлюсь, не беспокойся. Ты любишь её, правда?

Я кивнул.

- Если Жан умрёт, это ей не поможет, - тихо пообещала София. - Извини.

Я вынул из кармана коробочку. С той самой розой.

- Софи, ты вчера забыла...

- Я не возьму. Оставь себе, Брюс. На память. Я не могу взять это.

- Но почему?

Она просто посмотрела мне в глаза. И я понял, почему. Она кивнула, сильно сжала мой локоть и, резко развернувшись, покинула купе.

Минуты через три постучала Доминик.

- Идём, Брюс, - позвала она. - О вещах не беспокойся.

Проводник, тот самый, стоял у выхода. На этот раз мы обменялись рукопожатием. Ему это явно польстило. Кем он меня считает, интересно? Ники, он давно знает, это точно.

Путешествие в такси я помню смутно. Ники молчала; надела чёрные очки и едва заметно улыбалась. Шофёр также не донимал разговорами. В общем, от отсутствия впечатлений я едва не заснул.

- - -

Нас встретил сам управляющий. Высокий, худощавый, с тонкими усиками, он приблизился к улыбающейся Доминик и, склонившись, прикоснулся губами к её руке.

- Мадемуазель Доминик, какая честь! Ваши обычные апартаменты?

- Без имён, мсье Рено, - Доминик улыбнулась шире, демонстрируя ослепительно белые зубки. - Если можно, "Жасмин". У меня много дел в столице, очень много дел... - я заметил, как она едва заметно указала на меня, слабым движением головы.

- Через четверть часа будут готовы, - управляющий ещё раз поклонился. И повернулся ко мне. Протянул мне руку, почтительно наклонил голову.

- Рад, что почтили нас визитом, господин Деверо. Наслышан, наслышан о вас.

Я сделал всё, чтобы сохранить серьёзный вид, и пожал руку. Странно. Мне показалось, что на меня будут смотреть иронически - молодая скучающая аристократка отыскала очередного ухажёра (или проще, любовника). Но нет.

- Не угодно ли пообедать? - управляющий указал в сторону ресторана. - Сегодня изумительные...

- Мсье Рено, - перебила его Доминик. Управляющий улыбнулся, кивнул. - Мы долго ехали, и, признаться, устали. Всего лишь кофе. Обедать мы будем в апартаментах.

Управляющий подозвал метрдотеля, и минуты через три мы уже сидели, в самом углу, за столиком на двоих, под тенью двух могучих пальм.

Доминик так и не сняла очки.

- "Наслышан о вас", - я отпил кофе (не так часто я пил хороший кофе, чтобы оценить по достоинству). - Интересно, о чём именно наслышан?

Она медленно сняла очки. Вновь улыбнулась, сверкнув зубами.

- Семья Деверо эмигрировала сто пятьдесят лет назад в Северные Соединённые Штаты, - она смотрела не на меня, а на свои руки. - Твой прадед, Жюль Деверо, стал известным ювелиром. Дед продолжил его дело и открыл филиалы в других странах, в том числе и на родине, в Галлии. После смерти отца ты унаследовал всю ювелирную империю Жюля Деверо. Точнее, ту её часть, что в Галлии.

Я чувствовал, что вновь теряю контакт с реальностью.

- К-к-как? - я едва смог выговорить это слово. На большее просто сил не было. - Этого не может быть!

Она перестала улыбаться. Протянула руку, прикоснулась своей ладонью к моей. Перед глазами повис туман, голова закружилась.

- Это есть, Брюс, - она вновь улыбнулась. - Просто скажи это. Про себя. Это есть.

"Это есть", подумал я. И голова тут же перестала кружиться.

Доминик кивнула, допила остаток кофе и протянула руку. Я встал (с трудом осознавая, где я и почему), взял её под руку и повёл к выходу из ресторана. Ощущая на себе взгляды. Да, Ники трудно не заметить, а заметив - невозможно отвести взгляд.

- - -

Как только дверь апартаментов затворилась за нами, Доминик издала жуткий воинственный крик, бросилась бегом через три комнаты, расположенные анфиладой (малая гостиная, большая гостиная, восточная спальня) и, оттолкнувшись, как следует, перелетела через половину комнаты. Прямо на кровать.

Я не сразу понял, что произошло. Настолько всё было неожиданным. Опомнился, побежал следом (хотя страшно хотелось идти медленно и озираться, так необычно выглядят апартаменты). Ники лежала на кровати, на спине, руки и ноги в стороны. Туфли валялись, одна - на полпути к кровати, другая - у порога. Как сумела снять в прыжке?

Я присел на корточки перед кроватью. Вид у Доминик был счастливым. Сияющим.

- Ты в порядке, Ники?

Она перекатилась к моему краю кровати. Протянула руку, погладила меня по голове. Улыбнулась, кивнула.

- Разумеется. Не бойся, никто ничего не услышит. Иногда так хочется побеситься, сил нет. Только здесь и можно...

Это что-то новое.

- Это будет твоей спальней, - Доминик спрыгнула на пол, передо мной. На лице её возникло виноватое выражение. - Ничего, что я всю кровать помяла?

Я не смог этого вынести и расхохотался. Она рассмеялась в ответ, бросилась мне на шею. Уронила на пол. Я решил не сопротивляться. Тем более, ковёр под головой удобный, можно спать на полу.

- Где твоя спальня, Ники?

- Зачем это тебе? - осведомилась она сухо. Фыркнула, рассмеялась. - Поищи, если захочешь, - она, улеглась рядом, как утром, в поезде. Обняла меня за шею, прижалась щекой к плечу.

- Надеюсь, спальни запираются?

Она сочувственно вздохнула.

- Да, но тебе это не поможет. Если захочу, я всё равно проберусь к тебе. От меня никто не мог спрятаться.

- Что, если мне захочется пробраться к тебе?

Она уселась, помогла усесться мне. Пригладила взъерошенные волосы.

- Нет, Брюс. Я буду приходить к тебе.

Что-то, видимо, отразилось на моём лице.

- Брюс, - она взяла меня за плечи, привлекла к себе. - Ты не моя собственность. Я - тоже не твоя собственность. Просто у меня несколько правил. Их никогда не нарушают.

- Никогда?

- Ну, почти никогда.

- Можно ознакомиться со списком?

Она тихо рассмеялась. Прижалась щекой к моей щеке.

"Брюс, не обижайся", раздалось у меня прямо в голове. Я вздрогнул. Так это всё не приснилось?

Просто думай, Брюс.

"У меня тоже могут быть правила, Ники?"

"Разумеется. Я сумасшедшая, но правила выполнять умею".

"Ники, эти ювелирные магазины..."

"Не только магазины, Брюс. Фабрики. Одна находится здесь, в Ле-Тесс. В пригороде".

"Ники, я не спрашиваю, как. Ты всё равно не скажешь. Скажи, зачем?"

"Я могу устроить жизнь любимому человеку?"

Я отстранился от неё. Доминик смотрела мне в лицо, губы её чуть подрагивали.

- Ты умеешь любить, Ники?

- Думаю, да. Я буду жить для тебя. Если потребуется, умру за тебя.

Этим словам я поверил. Сразу. Она сказала их просто, без позы, без пафоса. Просто сказала. Как само собой разумеющееся.

- Что-то случилось, - я опустил голову. Ники прижала её к своей груди. - Что-то должно было случиться, Ники. Очень серьёзное. Чтобы всё так изменилось.

- Случилось, Брюс. Очень серьёзное. Очень страшное. Надеюсь, что сумею остановить вовремя.

- Что остановить, Ники?

- То, что началось. Ты скоро узнаешь. Думаю, часа через три.

Она легко, изящно вскочила на ноги. Ну и костюм у неё! Нигде не помялся. Мой, впрочем, тоже.

- Через полчаса будем обедать, Брюс. Надо переодеться.

Раздался тонкий, изящный перезвон колоколов. Я не сразу понял, что это телефон.

- Вон там, у изголовья, - указала Ники. - Это тебя.

- - -

- Брюс? - голос матери.

Вот это номер! Как она узнала телефон? Ники уселась рядом, глядя на меня. Кивнула - продолжай, всё в порядке.

- Да, мама.

- Мне сказали, ты в гостях?

Ники улыбнулась, но вмешиваться не стала. Я показал ей кулак, она бесшумно расхохоталась и упала на кровать, навзничь.

- Да, мама. Если честно, я немного занят.

- Брюс, господин Фрейен позвонил мне только что. Он будет в Ле-Тесс не завтра, а сегодня. Может, тебе следует побывать на фабрике сегодня?

Узнаю маму. Ладно, я всё равно не узнаю, как она узнала про возникшие из ниоткуда магазины и прочее. Но её привычка всегда пытаться решать за меня... Чёрт возьми, мне уже двадцать два!

- Мама, встреча уже назначена, - Ники вновь уселась. Смотрела на меня и улыбалась во весь рот. Дал бы ей по шее, но не дотянусь. - Кто из нас владелец, я или он? Почему я должен менять свои планы, бежать к нему?

Сам удивился, как быстро и сразу я свыкся с новой ролью "бриллиантового принца".

- Брюс, я думала, так будет лучше, - мама смущена.

- Мама, я умею думать сам. Не беспокойся. Как твоё здоровье?

- Всё хорошо, сынок. Не забудь позвонить мне, как пройдёт встреча.

- Обязательно, - и я положил трубку.

- Доволен, что живёшь вдали от неё? - поинтересовалась Ники.

Я кивнул.

- Хочешь дать по шее - дай, - спокойно продолжила Доминик. - Один раз можно.

- А второй?

- Получишь сдачи. Брюс, просто повторяй, "это есть". Быстрее привыкнешь.

- Ники, - я присел перед ней. - У моего деда действительно были ювелирные магазины в Америке. Но их отобрали. Его партнёры подставили его. Дали пинка. Вынудили вернуться в Галлию.

- Хорошо, что ты это помнишь, - Ники наклонилась ко мне, поцеловала в лоб. - Очень хорошо. Великолепно. - Она смотрела на меня серьёзно.

- Так что из этого правда?

- Всё правда, Брюс. И то, и другое.

- Ники, этого не...

- ...может быть. Может. Брюс, если я ещё раз услышу эти слова сегодня, я страшно разозлюсь.

- А я сойду с ума, - мрачно отозвался я. - Что из этого настоящее?

- Брюс, - она взяла меня под подбородок, заставила поднять голову. - И то, и другое - настоящее. Признайся, в каком из них тебе было бы удобнее?

- Всегда мечтал работать ювелиром.

- Ты выбрал, - она ещё раз поцеловала меня в лоб, поднялась. Прошлась к двери, собрала туфли. - Брюс, ты хотел список правил. Вот тебе список. Если я в комнате и дверь закрыта, ты стучишь, если я нужна. Если я не отвечаю, второй раз ты не стучишь. Ты никогда не спрашиваешь, где я была и что делала. Я сама всё расскажу. Если потребуется.

- Если потребуется, - повторил я эхом.

- То же самое относится и к тебе, Брюс. Не хочешь меня видеть - просто закрываешь дверь. Не хочешь рассказывать о чём-то - молчишь. Договорились?

Я поднялся, кивнул.

- Одежда должна быть в этих шкафах, - Доминик указала и, покинув спальню через вторую дверь, аккуратно закрыла её за собой.

- - -

...Так вот, я бродил по гостиной и не знал, куда себя девать. Подходил к бару, смотрел на коллекцию напитков... и отходил. Доминик сидела в кабинете, с кем-то о чём-то говорила по телефону. Возникла, на краткий миг, дурацкая мысль поднять трубку другого телефона. Как бы случайно. Вдруг услышу её голос? Но эту идею удалось быстро отогнать.

Тучи всё сгущались. Иногда их контуры выделялись светом далёких мертвенно-синих зарниц. Что-то ворчало, с неба сыпалась морось, давило предчувствие грозы. Мне вспомнилась роза, я в очередной раз достал её. На этот раз я перевернул брошку застёжкой вверх. И чуть не уронил на пол, увидев фамильное клеймо "Деверо", стилизовано под арабскую вязь, двойной овал вокруг. Господи, неужели София увидела это? Неужели это клеймо было в тот момент, когда она взяла розу?

А если клеймо возникло недавно? Тогда же, когда я стал владельцем ювелирного дела?

Я сошёл с ума или ещё только схожу?

Лёгкие шаги. Доминик, в белом домашнем халате. Лента поверх волос. И на ленте, и на рукавах халата - китайский дракон. Красный дракон.

- Брюс, - позвала она. - Идём. Мне нужна помощь.

- - -

...Мы сидели у меня в спальне. Доминик опустила жалюзи, зажгла ночник. Принесла из гостиной скамеечку и несколько подушек. Велела мне положить рядом с кроватью толстый изолирующий лист, что кипой лежат возле камина. Принести жаровню, разжечь и поставить рядом.

Только бы не сработала пожарная сигнализация. Однако угли тлели чисто, без дыма, источая лёгкий запах. Мне померещился всё тот же жасмин.

Огромная картина на стене, напротив кровати, оказалась телевизором. Плоский, замаскирован под картину. Торрессон, "Рассвет в Альпах". Ники переключилась на первый канал и выключила звук.

Откуда-то добыла горсть каких-то безделушек - кулоны, медальоны, крестики - всё на цепочках. По спине у меня пробежали мурашки. Я понял, что это. Точнее, чьё это.

Доминик взглянула на меня, кивнула. Мороз вновь продрал по коже. Что она собирается делать?

Ники распутала клубок украшений, разложила на скамеечке. Вздохнула, прижала ладони к груди, сделала такое движение, словно стряхивала с рук невидимую воду.

- Присмотрись, - она махнула дистанционным пультом, и ночник засветился чуть ярче. - Что видишь? Не трогай руками.

Я склонился над россыпью. В оранжевом свете ночника украшения казались фальшивыми, ненастоящими. Склонился ниже, несколько раз повернул голову.

Странно. Три украшения ярче остальных. Всего их дюжина. Три поярче, остальные какие-то тусклые.

- Эти, - я указал, и Ники тут же протянула руку, чтобы я не прикоснулся к вещицам. - Не знаю, как сказать. Более яркие?

Доминик улыбнулась.

- Я не ошиблась в тебе. Всё, Брюс. Включи звук. Тихонько. Переключайся между первым и вторым каналом, жди.

- Чего именно?

- Ты поймёшь. Не обращайся ко мне, не прикасайся ко мне. Сиди и смотри.

Жаровня тускло рдела перед нами.

- А если зазвонит телефон? Если кто-нибудь придёт?

- Не зазвонит. Не придёт. Всё, Брюс, молчи.

Она замерла, скрестив ноги, сложив руки на ноги, прикрыла глаза. Дышала медленно-медленно.

- Пора, - прошептала она. - Проявите себя. Покажитесь.

Я переключал с канала на канал. Рекламные выпуски, музыкальные клипы, вся традиционная дребедень. Минут через пятнадцать это и случилось.

Яркая, мигнувшая красным, заставка. Огромные красные буквы на белом фоне.

"Чрезвычайная ситуация. Захват заложников в университете Сант-Альбан".

Ники подняла голову. Я заметил, что лицо её осунулось. Она права, чтоб мне провалиться. Она была права...

- Сделай громче, - приказала она. Протянула руку, взяла один из "ярких" амулетов, сжала его в левом кулаке. Вторую руку запустила в халат кармана. Достала оттуда небольшой, старый на вид нож с кривым лезвием и костяной ручкой. И вновь мне стало зябко и страшно.

- Брюс, не бойся, - шепнула Ники. - Ни в коем случае не бойся.

Через минуту пошёл репортаж. Я сразу узнал главный корпус Университета. Вокруг уже было двойное оцепление из полиции, повсюду - прожекторы, суета, бегущие люди. Все окна здания были тёмными, никакого света. Я сидел и изо всех сил пересиливал, перебарывал страх.

- - -

Мы сидели почти час. Как и вся страна, мы, вероятно, не отрывались от телевизора. Пока что показывали только то, что творится снаружи. Передавали статистику. В здании как минимум двадцать террористов, более пяти сотен заложников. К счастью, высокопоставленные гости из других стран не находились в здании в тот момент; среди заложников министр образования Галлии и вице-премьер...

Террористы оказались изоляционистами. Антиглобалистами. Выдвинули требование распространить свой манифест по СМИ Галлии, Северных Штатов, Британии и прочих стран. После этого - если им гарантируют жизнь - они отпустят всех заложников и сдадутся.

- Мы обещаем жизнь всем заложникам, - прошептала Доминик.

- Мы обещаем жизнь всем заложникам, - послышался голос с экрана. Террорист в маске, пользуется устройством для искажения голоса. Они впустили репортёров?

- Мы не желаем кровопролития, - донеслось с губ Доминик. И то же самое, и с теми же интонациями, произнёс и террорист. Я примёрз к ковру, не в силах пошевелиться, что-то сказать. Что происходит?!

Раскат грома за окном.

Доминик открыла глаза. На лице её проступила злость.

- Сукин сын, - произнесла она сквозь зубы. - Сукин сын!

Замерла. Вздрогнула, схватила второй "яркий" амулет. Тут всё и случилось.

Потом скажут, что главарю террористов что-то померещилось. Возможно, показалось, что у репортёра в камере спрятано оружие. Что-то такое.

Многие слышали хлопок. Выстрел. Репортёр рухнул на месте. Похоже, стрелял кто-то из террористов. Главарь, это было ещё видно, выстрелил в кого-то, кто стоял за убитым репортёром. И тут...

Этот кадр повторили много раз. Здание словно приподнялось и тяжело опустилось. Ослепительный свет, стеклянная пыль, вылетевшая изо всех окон - словно внутри главного корпуса зажглось солнце.

Здание медленно, величественно сложилось внутрь самого себя. Султан дыма и пыли вознёсся над ним. Тут же молния ударила прямо в центр происходящей катастрофы. Ещё одна.

- Сволочи... - прошептала Доминик. - Сволочи! - закричала она во весь голос. - Бросила оба амулета в жаровню, прямо на угли. - Господи, какой кретин поставил там снайпера?! Им же всё показали, всё сказали... - слёзы текли по её щекам.

Доминик смела остальные украшения со скамеечки. Взяла последний "яркий" амулет.

- Покажи зубки, - процедила она сквозь зубы. - Покажи зубки, пёс! Покажи! - крикнула она.

На экране показывали тот ужас, что творится сейчас в университетском городке. До меня не сразу дошло, что пятьсот с лишним человек погибло мгновенно, а главного корпуса Университета больше нет.

Доминик бросила нож, распахнула халат. Прижала амулет к груди.

- Ты помнишь меня, пёс! - крикнула она. - Помнишь! Покажи зубы!

Помедлила, закрыв глаза, стиснув зубы. Я видел, как с её висков стекают струйки пота.

Доминик вновь схватила нож, одним движением разрезала кожу на груди. Я хотел броситься к ней, отнять нож - но не мог пошевелиться. Ники прижала амулет к ране, измазывая в крови.

- Вспомни этот запах, пёс! - крикнула она. - Покажи зубы, я приказываю!

Замерла, прижимая руку к груди, тяжело дыша. Улыбнулась. Оскалилась. Бросила амулет на скамеечку. Взяла нож, подняла над головой...

- Прощай, Ив, - спокойные, тихие слова. Размахнулась и ударила острием в центр амулета, монетки на цепочке. Пробила насквозь, прибила к скамеечке.

Тишина. Стук собственного сердца оглушал меня. Ники выдернула нож, взяла окровавленной рукой амулет и бросила в жаровню. На раскалённые угли. Поднялась, пошатываясь, и направилась вон из комнаты.

- - -

Только, когда она вышла, я смог пошевелиться сам. Бросился следом, чуть не опрокинул жаровню. Ники добрела до большой гостиной. Взяла с полки бутылку виски (уронила и разбила при этом три других). Налила в стакан и опрокинула. Залпом. Когда я подбегал, она наливала второй стакан.

Я хотел отобрать его, не дать ей... Ники была боса, стояла прямо на осколках стекла и не замечала этого. Она молча оттолкнула меня. С такой силой, что я чуть не свернул шею, поскользнувшись на пролитом спиртном и крови. Доминик допила второй стакан, швырнула его в пространство и рухнула на пол.

Я дополз до неё, приподнял. Все ноги изрезаны, кровь течёт, раны очень плохие. Сжатые зубы. Рана на груди не опасна, но выглядит страшно. Доминик вздрогнула, открыла глаза. Прижала меня к себе.

Мы так и сидели. Она плакала, не отпускала меня, не позволяла помочь ей. Я поддерживал её, прижимая её голову к своей груди, и не знал, совершенно не знал, что же мне делать.

Брюс, отель "Мажестик", апартаменты "Жасмин", 22 июня 2010 года, 19:40

Я поднял Ники на руки, понёс в ванную. За нами оставалась кровавая дорожка, но я боялся торопиться, боялся уронить Ники. Она открыла глаза, едва я переступил порог своей спальни.

- Нет, - она закашлялась, я чуть не уронил её. - Оставь меня здесь. Там, на полу. Да, рядом с жаровней. Не бойся, не умру. Аптечка и бинты в ванной.

Я положил её на пол. Подушку - под ноги. Сбросил с кровати покрывало, вытащил простыню, подложил под подушку. Побежал в ванную.

- Брюс! - позвала Доминик. - Не забудь щипчики.

Когда я вернулся, она уже сидела. Смотрела телевизор. По всем каналам шла трансляция из университетского городка Сант-Альбан. Лицо Доминик вновь стало каменным, лицом робота. Она молча указала, движением головы: положи на пол. Взяла маникюрные щипцы и принялась вынимать из ступней осколки стекла. Если честно, меня замутило. Она посмотрела на меня, без эмоций, бесстрастно.

- Принеси тёплой воды, - приказала-попросила она. Я не смог понять интонации. Едва я отвернулся и перестал ощущать её взгляд, как стало легче.

Я принёс тазик с водой. С тёплой. Доминик медленно улеглась, расстегнула халат.

- Возьми губку, - попросила она. Теперь я ощущал интонацию, чувствовал живое тепло в голосе. - Протри меня. Всю.

- Ники, твои раны...

- Вытерплю. Давай, пока вода не остыла.

Это было и приятно, и страшно, и противно. Вот очередь дошла и до кровавой полосы на груди. Кровь я смыл, а под ней... ничего. Нет, едва заметный след. Белёсый, едва заметный шрамик.

Я чуть не воскликнул "Этого не может быть!"

Та же история с ногами. Только следы. Ни одной раны. Ничего. Подушка выглядело страшно, простыня - ещё страшнее. Халат и вовсе лучше не описывать.

- В корзину для белья, - указала Доминик. - Там же, в ванной. В южной спальне, в левом от входа шкафу, есть ещё халат. Принеси, пожалуйста.

Я так и сделал. Прихватил тазик с водой, чуть не уронил всё это. Когда шёл обратно, с чистым халатом, заметил неладное. На пороге в гостиную.

Нет кровавой дорожки.

Ники так и сидела, уставившись в телевизор. Сидела прямо на полу. Не обратила на меня никакого внимания. Я осторожно положил халат на тумбочку перед зеркалом, вернулся в большую гостиную. То место, где Ники пила виски.

Чисто. Никакого беспорядка. Все бутылки, стаканы и бокалы на месте, ничего разбитого. Пол идеально сух.

Но это всё было!

Я медленно вернулся. Ники так и сидела, так и смотрела. Я взял халат, двинулся к ней. Жаровня потушена, видны оплавившиеся кусочки металла. Ники сидит на полу, скрестив ноги, перед скамеечкой. Всё так же, только без халата.

- Ники...

- Сядь за моей спиной, - голос её был совсем тихим. - Так же, как я. Возьми руками за плечи. И помолчи, пожалуйста.

- Твой халат, Ники...

- Помолчи. Я устала, Брюс. Страшно устала.

Я уткнулся подбородком в её плечо. Замер. Она медленно подняла левую руку, приложила ладонь к моей щеке. Что-то там говорили, сообщали цифры, имена и версии, слышался звук сирен, вещали сенаторы, Президент...

Прошло минут тридцать. Мне показалось, что я задремал. Когда очнулся, ничего не изменилась. Ники выпрямилась, сняла мою левую руку с плеча, прижала к своему животу.

- Держи так, - шепнула она. - Так я вылечусь быстрее.

- Ники, куда делась кровь? Куда делись бутылки?

Только сейчас понял, что спиртным от неё не пахнет.

- Я передумала пить. Мне всё равно не помогло бы.

Передумала?!

- Я напьюсь потом. В хорошей компании. По хорошему поводу.

Прошло ещё минут десять. Ники мягко отняла мою ладонь от живота. Запрокинула голову, прикоснулась губами к щеке.

- Дай халат, - попросила она. - И закажи ужин. Выбери что-нибудь сам.

- - -

Ночь.

Эта ночь, самая короткая ночь в году, оказалась самой длинной. С момента, как Ники вышла к ужину, мир ещё раз изменился. И вновь - бесповоротно. Второй халат был чёрным, драконы на нём - по-прежнему красными. Лицо Доминик заострилось. Куда-то пропала её жизнерадостность.

Ела она через силу. Возможно, я тому виной - попросил официанта выбрать что-нибудь, восстанавливающее силы. И похоже, меня поняли не так. Первым делом, как руки дойдут, займусь кулинарными книгами. Научусь отличать одно блюдо от другого.

И тут зазвонил телефон. В каждой комнате есть по аппарату, звонят все одновременно. Ники тут же стала живой и бодрой - во мгновение ока; подбежала к аппарату.

- Да, мама! - крикнула она в трубку. - Да, видела. Конечно, кошмар. Я уже поговорила с полицией, назначила награду... А мне плевать! Это наш университет, мама.

Пауза. Доминик что-то слушает, лицо её становится недобрым.

- Мама, я уже двадцать семь лет Иреанн Доминик, - резко перебила она. - Ничего я не забыла! Да, буду на всех этих приёмах. Да. Да. Нет, не одна. А то ты не знаешь! Да, Брюс Деверо. Нет, мы тут не просыхаем и оргии устраиваем!

Я сделал всё, чтобы сохранить каменное выражение лица. Доминик смотрела на меня.

- Мама, перестань меня пилить, - Доминик надулась. Это выглядело комично. - Я ищу работу. Нет, буду. А ты попробуй, помешай!

Швырнула трубку на рычаг. Закрыла лицо руками. Я думал, она расплачется... но она расхохоталась. Выпрямилась, вытирая слёзы.

- Прости, Брюс. Надо изображать совершенно неуправляемую, энергичную и вздорную девчонку. Сейчас она снова позвонит.

Прошла минута, и телефон вновь разразился колокольным звоном.

- Мама, я не буду отчитываться за каждый шаг. Я не маленькая! Нет, не нужны мне деньги. Не нужны!

Ники замолчала и стояла, слушала. На лице её появилось и пропало ехидное положение.

- Нет, я всегда осторожна. Ты это знаешь! Да, конечно. Почему, приедем как-нибудь. Привет папе! Целую!

И снова бросила трубку.

- Ну вот, за неделю отчиталась, - Ники рассмеялась ещё раз. Вытерла лицо рукавом. Подошла к моему стулу, встала за спинкой, положила мне руки на плечи.

- Мне плохо, Брюс, - сообщила она. Спокойно. Словно сказала, что ужин был хорошим, она устала, пойдёт спать.

- Что я могу сделать, Ники?

- Будь поблизости. И, умоляю, не задавай вопросов.

Я кивнул, и долго сидел, закрыв глаза. Она стояла и держала меня за плечи.

- - -

Ночь.

Я сидел с Ники, у себя в спальной. На полу, на подушках. Так же, как и час назад - позади неё, держал за плечи. Только теперь мы оба были одеты. Доминик смотрела выпуски новостей, посвящённые расследованию теракта. Я её не понимал. Если вся эта история доставила такую боль, зачем смотреть и слушать?

До меня пока ещё не дошло, что Университет пережил трагедию. Что вся страна в шоке. Всё ещё воспринимал действительность неверно, упрощённо, не полностью. Для меня всё происходящее было фильмом, картинками на экране.

Через два часа Ники взяла пульт и выключила телевизор.

- Пойду спать, - решила она. - Помоги дойти.

Я проводил её в её спальню. Принял халат, укрыл её одеялом. Встал, чтобы уйти. Ники поймала меня за руку.

- Брюс, со мной всё будет хорошо, - прошептала она, закрыв глаза. - Закрой дверь. Ни о чём не беспокойся.

Я прикоснулся губами к её ладони и покинул спальню. Выключил свет, закрыл за собой дверь.

Дошёл до своей спальни, разобрал постель. Лёг - и выключился.

- - -

Когда я "включился", всё ещё была ночь. Часы, светящийся диск на тумбочке у изголовья, показывали без пяти минут полночь. В апартаментах не было холодно, не могло быть холодно, но мне казалось, что я продрог насквозь, что зуб на зуб не попадает. Выбрался из-под одеяла - будто нырнул в полынью. Трясущимися руками нашарил предметы одежды. Уронил на пол пульт управления освещением, пришлось идти целых три шага к выключателю. Дошёл.

Тишина. Неприятная, нежилая, недобрая. За окном, судя по лунному свету, ветер разогнал тучи. Я несколько раз сглотнул, чтобы избавиться от навязчивого чувства "ваты в ушах". Отыскал взглядом пульт управления телевизором и включил.

"...деятельность организации "Фаланга" не включала в свой арсенал, до вчерашнего вечера, применение насилия и тем более террора. Как заявил заместитель министра иностранных дел Анри Фаберье, инцидент в Сант-Альбан заставил пересмотреть позицию власти в отношении..."

Вот, это стало инцидентом. Пятьсот девяносто два погибших. Дело не ограничилось только главным корпусом: террористы планировали подорвать все те корпуса, где должны были остановиться высокие гости. Заряды уже были обнаружены, и только чудом не сработали все. Элементарная небрежность: монтировал не очень опытный человек. В каждом жилом здании городка - по двенадцать килограммов пластика "C6Exo", по полтора литра бинарной смеси "Nox rubra". Университетский городок должен был стать некрополем. Если бы взорвались контейнеры с бинарной смесью и сохранялся устойчивый северный ветер, половина Сант-Альбан тоже не пережила бы этой ночи...

Я слушал все эти ужасы и мне, запоздало, начинало становиться страшно. Я уже взял пульт, чтобы переключить канал, как услышал...

"Как нам стало известно, происшествие в пригородном поезде Сант-Альбан - Ле-Тесс, случившееся одновременно с трагедией в университете Сант-Альбан, проливает дополнительный свет на подлинные цели и задачи "Фаланги". Функционер организации, известный под именем Ива Мерсье, вместе с другими, пока не опознанными, боевиками, устроили бойню в третьем вагоне поезда. По словам очевидцев, среди боевиков неожиданно вспыхнула драка..."

Я вздрогнул, увидев на экране лицо Ива. "Покажи зубы, пёс..."

"...немедленно ставшая перестрелкой. Погибли все до единого члены "Фаланги", убито двое и ранено более пятидесяти мирных граждан. Группа Мерсье везла с собой восемнадцать килограммов пластиковой взрывчатки и девять литров отравляющего газа..."

"Прощай, Ив". Я вспомнил Ива Мерсье, главного баскетболиста университетской сборной. Чтобы он решил стать террористом? Ив, из семьи владельца сети автозаправочных станций? Ему-то зачем всё это? Хотя что теперь гадать.

Доминик забрала у каждого из них что-то личное. Что было вчера - она слышала и повторяла то, что говорил оставшийся безымянным главарь? Или это главарь говорил то, что приказывала Доминик?

Она забрала личные вещи, талисманы, не только у террористов. У меня. У Софии. А что теперь будет с Жаном? Если Доминик права, на свободе ему быть недолго. Спецслужбы работают иногда медленно, но всё же работают.

Мне вдруг страшно захотелось позвонить Софии. Она ведь тоже слышала всё это и, при её складе ума, уже сделала те же выводы: Жану несдобровать. Либо пожизненное, если память и рассудок вернутся к нему, либо бессрочное пребывание где-нибудь в психиатрической клинике. Но звонить некуда, Доминик намеренно не стала оставлять никаких контактов. Только что спросить её саму. Бедная Софи...

Мне становилось всё более страшно. Не сидеть на месте. Не слушать всё это. В малой гостиной я видел музыкальный центр. Раз здесь хорошая звукоизоляция, можно послушать музыку.

Я открыл дверь, но, видимо спросонок, открыл не ту. Дверь в коридор, ведущий в ванную и прочие удобства, в кабинет и в южную спальню. Дверь в южную спальню, в спальню Доминик, была приоткрыта.

- - -

Постоял у входа в спальню Доминик. Тепло, спокойно. Едва слышно тикают часы. Сейчас только вспомнил, что в её комнатах, в Университете, тоже были часы. Настенные, с маятником. Войти?

"Я буду приходить к тебе". Чёрт с ними, с правилами! Я вошёл. Медленно, осторожно, хотя под ногами ковёр, красться не нужно. Постоял шагах в трёх от входа, подождал, пока глаза привыкнут к сумраку.

Одеяло, откинутое, смятое. Доминик нет в постели, куда-то ушла. Халата рядом с кроватью тоже нет. Я чуть было не покраснел. Понятно, куда она ушла.

Вышел и, зачем-то на цыпочках, подобрался ко входу в ванную. Ни звука. Впрочем, здесь отличнейшая звукоизоляция, не зря апартаменты обходятся ей в пятнадцать тысяч в день. Постоял. Почему бы и мне не захотеть посетить ванную? Осторожно повернул ручку.

Никого. Чисто, сухо. Воздух ещё содержит влагу. Ванной недавно пользовались. Точно: капельки воды на занавеске. В небольшом бассейне, рядом - ничего. Сухо. Есть ещё два агрегата для омовения, но я даже не знаю, как они называются.

Ничего не понимаю, куда она делась? Я точно так же проверил, уже из любопытства, прочие комнаты рядом с ванной. Никого. Я вернулся в её спальню.

Подошёл к изголовью кровати, прикоснулся ладонью к подушке. Мне кажется, или она ещё тёплая? Проще всего было бы позвать Ники, но я не осмелился. Мне и так тут нечего делать. Если верить Ники, рассерженной, на самом деле, я её ещё не видел. Это должно быть что-то ужасное, если вспомнить то, какой я её видел...

Любопытство победило страх. Я вышел из её спальни и принялся обходить комнаты.

Коридор разветвляется на выходе. Прямо - в мою спальню. Очень романтично... Направо - ванная и прочие удобства. Двери из коридора налево ведут в кабинет, в спортивную комнату, в столовую, в обе гостиные и в бильярдную. Там, впрочем, есть во что сыграть помимо бильярда.

Ники нигде не было. Я вошёл в спортивную комнату. Здесь самые сильные кондиционеры, покрытия со специальной пропиткой, всё такое. Не пристало постояльцем такого ранга оскорблять обоняние запахами пота и тому подобного. И вновь мне померещилось, что Ники здесь была. Вон, её спортивные туфли, стоят не на полочке у входа, а сброшены, валяются как попало.

Минут за тридцать я обошёл всё и добрался до большой гостиной. Той, где холмы и фонтан. Запах жасмина здесь особенно сильный. Почему Доминик так любит этот аромат?

Я прошёлся по "ложбинам" и "холмам". Зачем-то плеснул себе в лицо из фонтана. Сейчас заметил, что уже не стучу зубами от холода.

Тот стакан, из которого она пила (не пила?) виски. Судя по звуку, стакан разбился где-то у фонтана. Разумеется, здесь сухо и чисто, нет осколков. Никто не убирался, обслуга появится только к полудню. И только если её вызовут.

Я медленно поднимался по крохотным каменным лесенкам к выходу, в сторону бара, и вспоминал, что было. Как Доминик стояла вот за этой стойкой, прямо на битом стекле. Я подошёл. Вот здесь стоял я. Я попробовал поймать её руку, отобрать стакан, она меня оттолкнула...

В глазах потемнело, голова закружилась. Левая нога стояла на чём-то скользком: я схватился за стойку, чтобы не упасть, но нога подвела, поехала в сторону. Я упал, едва успев вытянуть перед собой руки. Боль пронзила правую руку, я с криком вскочил на ноги, едва не упав повторно.

В голове прояснилось - разом. Я поднёс правую ладонь к лицу. Вся в крови. Три мелких куска стекла пробили кожу. Меня вновь замутило, но сильнее всего испугало другое: вся рука была в какой-то жидкости. Я принюхался. Коньяк.

Опустил взгляд. Пол чистый. Ни разбитых бутылок, ни пролитого спиртного. Ни осколков стекла, ни моей крови. Господи, что происходит?!

Скрипнув зубами, я оторвался от стойки. Пошёл. Побежал, рискуя упасть и разбить голову. Влетел в ванную, схватил щипчики с полки. Проклятье... не переношу крови. Вынуть три осколка оказалось нелёгким подвигом. Я ни один не сумел вытащить с первого раза, а каждое прикосновение к ним вызывало немыслимую боль. Я вспомнил, как Ники вынимала осколки - бесстрастно, сосредоточенно - и осознал, что боюсь Доминик. До дрожи боюсь.

Третий осколок. Раны колотые, глубокие. Кровь текла и текла. Я открыл холодную воду, подставил руку под неё, пока рука не онемела. Устроил основательный разгром в аптечке, пока искал, чем остановить кровь, чем замотать руку. В конце концов, кое-как замотал. Болело сильно, но можно терпеть.

Ещё минут за двадцать я навёл в ванной порядок. Взглянул на корзину для грязного белья и... Открыл её. И уже не особенно удивился, обнаружив там белый халат Ники, подушку и простыню. Ни на одном предмете не было и следа крови. Я закрыл корзину и уселся прямо на пол. Ничего не понимаю.

Посидел минут десять, успокоился и понял, что хочу есть. Страшно. Заказать что-нибудь? Разумеется, пойти в столовую и заказать. Лифт поднимет заказ прямо в апартаменты.

- - -

Я заказал фруктов, кофейник крепкого кофе, пару пирожных. Простую незатейливую еду. Ту, к которой привык. Я просто не смогу правильно произнести большинство названий того, что в меню. Не говоря о том, что не всегда понимаю, что это будет такое, латинским я владею слабо.

Минуты через три тихонько зашумел лифт. Ещё минуты через три он мелодично прозвенел, зажёг зелёный огонёк на двери - заказ доставлен. Я уже знал, как с этим обращаются. Открыл дверцу, выкатил тележку, она же столик на колёсах, подвёз всё к обеденном столу. Замер.

Показалось, что Ники рядом. Совсем рядом. Я не выдержал ощущения присутствия, вышел в коридор. Прошёл до прихожей. Никого.

Вернулся назад. Вот здесь я сидел, она стояла у меня за спиной.

"Мне плохо, Брюс..."

Она хотела справиться со всем этим. Возможно, как-то заставить террористов сдаться, отказаться от задуманного. Но человек не может предвидеть всего... "Мне приходится быть спецагентом", сказала она. Так кто же она на самом деле? Чем занимается? Знают ли её родители, чем и для чего занимается их дочь?

Перестань задавать вопросы, Брюс. Я медленно отодвинул стул. Сел, как сидел несколько часов назад. Представил, как Ники подходит, чтобы положить руки мне на плечи...

Зазвонил телефон. Не в моём воображении, на самом деле.

- - -

Я поднялся из-за стола. Взять трубку? Кто может звонить Ники в такое время? Чёрт! Вот ведь идиот. Ники знает, что я здесь и, скорее всего, она и звонит!

Я бегом кинулся к аппарату, схватил трубку.

- Ники?

Хриплый, издевательский смех. Мне сразу стало не по себе. Но услышав голос с той стороны, я едва не закричал.

- Размечтался. Где Жан, Брюс? Он мне нужен. Ты знаешь, где его найти.

Голос Поля Вернье. Длинного Поля. Того, кого обнаружили сегодня вечером в лесу, с пулей в голове. Я заметил кнопку "Запись" на панели телефона и нажал на неё. Попал не с первого раза. И ещё обратил внимание на индикатор: номер звонящего определить не удалось.

- П-поль?

- А кто ещё, ты, придурок? Говори, где Жан. Скажешь - отпустим твою подружку.

Я чуть не уронил трубку. Какую подружку?

Шорох. Шелест, лязг в трубке. И голос Софии. Отчаянный, умоляющий.

- Брюс! Они украли меня, сегодня! Сказали, что...

Похоже, ей заткнули рот.

- Где Жан? - голос Поля. - Хочешь услышать, как будут потрошить твою мышку? Говори, если не хочешь.

Господи, я ведь не знаю, где он! А даже если знаю, спасёт ли это Софию?

Нет.

Мне показалось, что этот короткий ответ-приговор мне кто-то подсказал. Что это не мои мысли. Не знаю, почему, я положил трубку. Руки тряслись, в голове всё перепуталось. Поль мёртв. София под охраной. Как и Жан. Что творится?

Минуты три я ждал повторного звонка. Ощущая себя последним подлецом, из-за которого София сейчас, возможно, умирает жуткой смертью, я набрал номер портье.

- Слушаю вас, мсье Деверо.

- Не могли бы вы сказать, кто звонил сейчас в апартаменты?

- Одну минуту, - шелест бумаги, лёгкий стук пальцев по клавиатуре. - Мсье, мы не зарегистрировали никакого звонка.

- Не может быть, звонили минуту назад!

- Мне очень жаль, мсье. Я отправлю техника проверить. Мы фиксируем все звонки, таковы правила, и если...

- Благодарю, - я повесил трубку.

Руки постепенно перестали трястись. Нет Поля. Он мёртв. София жива, Жан - тоже. Успокойся, Брюс. Звонка не было. Это наваждение, иллюзия.

Иллюзия? Что я услышу, если проиграю запись? Я не решился включить её.

Есть уже не хотелось. Ничего не хотелось. Я медленно вышел из столовой, ощущая, что мне холодно, что меня всего знобит.

И увидел, как зажигается освещение в прихожей.

Не знаю, что на меня нашло. Я почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, который находится там, где не велено. Я бегом помчался по коридору, успел закрыть за собой дверь прежде, чем щёлкнул замок на двери в апартаменты. Сбросил с себя одежду, нырнул под одеяло. Едва не сорвал с руки повязку. Улёгся и, постепенно приходил в себя, слушал стук собственного сердца.

Ники вернулась.

- - -

Мне показалось, что я на секунду закрыл глаза. Когда открыл, то ночь уже миновала. Ники лежала рядом, обняв меня за шею, прижавшись... как тогда, в поезде. Интересно, куда она ходила?

"Не спрашивай меня, где я была и что делала". Вот так. Если я просто подумал об этом, это считается за вопрос?

Ники пошевелилась. "Не считается, Брюс".

Я подумал, прежде чем понял, что делаю. Интересно, те... остальные, с кем она была, они тоже говорили с Ники таким же образом? Мысленно?

"Брюс, ты уверен, что хочешь услышать ответ?"

Она приподнялась на локте, посмотрела мне в лицо.

Слово - не воробей. А уж мысль и подавно.

Она кивнула. "Нет, никаких разговоров. Я их слышала, они меня - нет. Им от меня было нужно совсем немного", - Ники усмехнулась.

Минуты три я молчал. Она смотрела мне в лицо, на лице её была печальная улыбка.

"Ники, скажи, ты могла спасти их... заложников, вчера, в Университете?"

Она закрыла глаза. "Брюс, я не хочу говорить об этом".

Я повернулся, её рука скользнула по перевязанной кисти. "Что у тебя с рукой?"

Я рассказал. Если так можно выразиться. Мысленно рассказал, обо всех ощущениях. Ники рывком уселась. Лицо её стало встревоженным. "Брюс, тебе нельзя волноваться. Ты учишься быстрее, чем я думала".

Я что, чему-то учусь? Хотя да, я, как минимум, преуспел в том, чтобы верить одновременно в несколько взаимоисключающих вещей. Очень ценное качество.

"Брюс, это не смешно. Будь осторожен".

Я не очень долго колебался, прежде чем рассказать о загадочном звонке. Ники побледнела. Вскочила и схватила меня за руку.

- Идём в столовую, быстро!

- - -

Она велела мне отойти, отвернуться, закрыть уши. Я так и сделал. Прошло минуты три, прежде чем Ники прикоснулась ладонью к моему плечу.

- Брюс, тебе не следовало отвечать. Никогда больше не отвечай. Не записывай, не слушай.

- Ники, это было или не было?

Она приложила палец к моим губам.

- Ты сам знаешь. Но чем больше ты добавляешь себя, тем более настоящим это становится. Не добавляй себя. Не добавляй других.

- Как это - добавлять?

Она посмотрела на меня устало. - Брюс, ты уже почти понял. Подумай сам, не торопись.

- Но София...

- София в безопасности. Жан в больнице, под охраной. С ним тоже всё в порядке.

- Откуда ты знаешь?

- Опять вопросы, Брюс. Я была там, ночью. У них обоих. Доволен?

- Но... - я осёкся. Чёрт, не могу к такому привыкнуть. Слишком недавно всё началось. - Ладно. Что мне с этим делать?

- Не позволяй добавлять себя. Ты сам это сделал, сам с этим и борись. Хочешь, я позвоню Софии, чтобы ты поверил?

Я почти сразу же успокоился. - Нет, не нужно.

- Тогда поднимай меня и неси обратно, под одеяло. Неприлично стоять в столовой, без одежды, в такое время.

Я чуть не упал от неожиданности.

- Для тебя есть что-то неприличное?

Она расхохоталась. Выпрямилась, ткнула меня кулаками в грудь.

- Я же сказала, "в такое время". Всё, выполняй приказание, я замёрзла!

<КОНЕЦ ФРАГМЕНТА>