Бэйс Ольга, Сорокоумова Наталья
Призрак замка Орвик

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 25/03/2010.
  • © Copyright Бэйс Ольга, Сорокоумова Наталья (webdama@gmail.com)
  • Размещен: 13/12/2009, изменен: 17/12/2013. 181k. Статистика.
  • Повесть: Фантастика
    • Оценка: 7.63*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Я вдруг понимаю, что стою в плотном людском потоке, гулком и горячем. Можно даже разглядеть отдельные лица, внимательные глаза, смотрящие на меня, слышно звонкие голоса. Но это не люди. Это призраки. Я знаю это точно, но ничуть не беспокоюсь. Единственное, что меня волнует - как среди толчеи найти мне призрак леди Орвик, прекрасной Яры?"
    •   ДЖЕККИ
      
      Я опять проспала. Судя по всему, будильник пытался достучаться до моего сознания, но ему это не удалось. На сборы мне оставалось минут двадцать. Не люблю спешки, однако дело это для меня привычное. Поскольку всякий раз, когда мне предстоит какая-то важная встреча, я обязательно не могу заснуть с вечера, а утром, что вполне понятно, не могу вовремя проснуться.
       Сегодня мне предстояло пообщаться с Мартой Стоун. Наш редактор давно хотел сделать интервью с ней, но оказалось, что она не только никогда не держала в руках наш журнал, но еще и терпеть не может кино и не желает говорить ни с кем, кто с ним связан.
      В этот раз она сама проявила инициативу, но почему-то потребовала встречи именно со мной. Нельзя сказать, что я совсем не догадываюсь, почему, но зачем предполагать, если я скоро обо всем узнаю.
      Я не стала пользоваться своей машиной, она всегда меня подводит, если спешу. Вызвала по телефону такси и вовремя оказалась на месте. Меня ждали и сразу проводили в кабинет Марты, что тут же улучшило мое отношение к будущей собеседнице.
      
      МАРТА СТОУН
      
       До этого момента я видела ее только на телевизионном экране. В жизни она выглядела старше, но, как ни странно, казалась куда симпатичнее. И голос, звучащий не так пронзительно, располагал к нормальному спокойному разговору.
       - Я знаю, что обо мне думают, госпожа Орвик, наверняка вам говорили, что я терпеть не могу женщин, хотя на самом деле я просто не люблю дур... и дураков тоже. А кто их любит?
       - Во всяком случае, не я. Хотя... Это ведь вопрос определения. Вы могли бы называть меня просто Джекки?
       - Хорошо, я знаю, что вас именно так называют, вы не любите свою фамилию? - ее некоторая непосредственность, даже если это была умелая игра, попала в точку.
       - Вы мне начинаете нравиться, госпожа Стоун, - вместо ответа на ее вопрос заметила я.
       - И на том спасибо. Но вы не ответили на мой вопрос. Или вы не хотите на него отвечать?
       - Просто вряд ли смогу полностью удовлетворить ваше любопытство. Действительно, моя фамилия меня жутко раздражает, но вот почему? Я не знаю ответа на этот вопрос.
       - Что ж, тогда, давайте перейдем к делу. Но прежде чем вы зададите мне свои вопросы, я хотела бы вас кое о чем попросить. Мне рекомендовали вас, как человека, с потрясающей интуицией, благодаря которой вы можете разгадывать всякие странные загадки.
       - Ну, есть такое хобби, - улыбнулась я.
       - Вот я и предлагаю вам использовать свои способности. Я готова вам заплатить, будем считать, что это частное расследование.
       - Давайте сначала я узнаю, в чем собственно дело.
       - Полагаю, вы слышали об этом дурацком ограблении.
       - Вы, видимо, имеете в виду ограбление банка "Фортстоун"
       - Да. Меня это касается лично, впрочем, вы-то уж точно об этом знаете.
       - Я знаю только, что банк - это часть собственности Дика Стоуна, а вы, кажется, там работали до замужества?
       - Именно так. Я не склонна считать случившееся в банке обычной хулиганской выходкой, так мне недавно все это назвал один полицейский чиновник.
       - Постойте, давайте уточним, что я об этом знаю: все случилось за десять минут до закрытия банка. К центральному входу подкатил бронированный лимузин, из него выскочила команда первоклассно подготовленных людей в черной одежде. Они ворвались в помещение и устроили там пальбу, уложив всех на пол и ранив охранника, у которого к тому же кто-то вышиб из рук оружие... Вся эта, с позволения сказать, операция, заняла не больше пяти минут, когда подъехала полиция, никого уже не было. Все правильно?
       - Так оно и было. Все очень точно.
       - Согласна с вами, хулиганские выходки не готовят так тщательно. Но я слышала еще, что это было очень странное ограбление, поскольку никто ничего попросту не украл, даже не потребовал.
       - Да, и возникает естественный вопрос: что это было? Так вот, я заплачу вам очень солидный гонорар, если вы найдете приемлемый ответ на него.
       - Я попытаюсь, хоть и не служу в полиции, даже не имею опыта частного детектива, - я улыбнулась, - но у меня есть несколько вопросов к вам.
       - Не надо скромничать, Джекки, мне известны ваши достижения именно в расследовании всяких загадочных историй, а уж ваши статьи, извините, - дело вторичное, - усмехнулась моя собеседница, - задавайте ваши вопросы.
       - Как отразилось это происшествие на курсе акций банка? - я смягчила свой вопрос очередной улыбкой.
       - Так уж получилось, что никак...- Марта ответила серьезно.
       - Они еще находятся в свободной продаже?
       - Думаю, что да, но это явно не тот путь, поверьте мне.
       - Я просто хочу отсечь лишнее.
       - Что еще вы хотите узнать?
       - Вы не могли бы дать мне полный список работников банка, список тех, кто должен был находиться на работе в тот день, тех, кто отсутствовал на следующий день и тех, чьи координаты пока неизвестны, если такие есть.
       - Я сейчас попрошу подготовить для вас эти сведения.
       - Тогда у меня пока все, но я хотела бы иметь возможность связаться с вами в любой момент, обещаю не злоупотреблять...
       - Вот номер телефона, по которому я буду ждать только вашего звонка. - ее усмешка показалась грустной и какой-то усталой, я вдруг поняла, что начинаю, как минимум, ей симпатизировать.
       - Ну а теперь, я бы хотела задать вам несколько вопросов от имени редакции нашего журнала.
       - Не скажу, что с удовольствием, но отвечу на них, если уж обещала вашему редактору.
      
       * * *
      
       Выйдя из особняка Марты Стоун, я не сразу поехала в редакцию. Мне нужно было собраться с мыслями. Думаете, меня волновало ограбление? Нет, я совершенно некстати опять подумала о своей фамилии и тайне, не дающей мне покоя уже несколько лет.
      Мы с сестрой воспитывались в приюте, Анна моложе меня на целых 7 лет. Но именно она сообщила нашу фамилию полицейским, хотя ей было всего два с половиной года, когда мы потеряли родителей и едва не погибли сами. Помните землетрясение в горном районе вблизи Мервика? Мы тогда всей семьей отдыхали в пансионате "Розовый жемчуг" От него почти ничего не осталось, да и выжить посчастливилось, насколько я знаю, совсем немногим. Кто мы и откуда? Все это выяснил полицейский инспектор Кодраш, поскольку Анна была очень мала, а я ничего ни о себе, ни о своей семье не помнила.
      Вполне понятное последствие трагических событий. Я не вспомнила ничего из нашей прошлой жизни и теперь, но привыкла к тому прошлому, о котором услышала от людей, знавших нашу семью до тех роковых событий. Впрочем, это не избавило меня от тоски по погибшим родителям, хотя, возможно, сделало мои переживания не такими острыми.
      Как малышке удалось выговорить нашу фамилию, я до сих пор не понимаю. Но это было ключом, который помог нам узнать все, что было возможно, о близких и восстановить документы. К сожалению, мы оказались практически без средств. Близких родственников, которые могли бы и захотели бы нам помочь, увы, у нас не оказалось. Мы остались в приюте и провели там несколько лет. Когда мне исполнилось 18, я поступила в университет и устроилась на свою первую работу. Попечительский совет приюта помогал мне оплачивать учебу, да и еще была некоторая сумма, выплаченная страховой компанией, но нужно было снимать жилье, покупать еду одежду, платить по бесконечным счетам. Председатель попечительского совета помог мне устроиться в редакцию газеты какого-то благотворительного фонда. Там я и обнаружила у себя способности репортера и фоторепортера. Платили мне неплохо, что позволило забрать из приюта Анну. Полгода мы жили, наслаждаясь, пусть и не сдобными, но вольными хлебами. А потом газету закрыли. И это был удар! Самое страшное состояло в том, что Анну могли опять забрать в приют. Ей ведь было только двенадцать лет. Мы приготовились к осаде, но тут судьба подкинула спасение в виде прекрасного принца по имени Стив Кроун. Впрочем, ждать этого подарка судьбы пришлось целых два месяца.
      Все началось со звонка из редакции газеты, названия которой я даже не хочу упоминать. Моя работа там была вынужденной и недолгой. Именно по заданию редактора этой газеты я попала в один из самых дорогих отелей побережья.
      
      ТАКАЯ РАБОТА
      
      Времени у меня осталось так мало, что о макияже не стоило и вспоминать. Впрочем, этим уж точно можно было пренебречь. Хотя жаль, когда еще появится такая возможность? Ну да ладно...
      Все содержимое своего чемодана я вывалила на кровать. Из не слишком большого набора одежды, взятого мною в пожарном порядке для командировки, о цели которой я только здесь и узнала, я должна была за десять минут сотворить нечто. В этом нечто мне предстояло проникнуть, по возможности незаметно, в банкетный зал отеля. Там мне нужно было изображать из себя даму, приглашенную на дружескую вечеринку кинознаменитостей. Пригласительный билет редактор для меня достал, но как выполнить заказ редакции, я должна была придумать сама.
      Проблема состояла в том, что эта вечеринка носила частный характер, и для репортеров, а тем более фоторепортеров, вход туда был закрыт. Задание мне не нравилось, поскольку было на грани. В другое время я бы от него категорически отказалась. Но мне срочно нужны были деньги, а за любой снимок с этого мероприятия я могла получить приличную сумму.
      Вспомните, что я жила с сестрой подростком в арендованной квартире, где шестьдесят процентов заработанных мною денег уходило на оплату счетов, и вы поймете, как я себя чувствовала, когда потеряла работу и два месяца потратила на то, чтобы где-нибудь зацепиться, и не станете меня осуждать.
      Газета, в редакцию которой мне удалось устроиться, была далеко не из тех, на которую я бы сама подписалась. Но работа ради хлеба насущного не предполагает возможность выбирать.
      
       В зале уже было человек тридцать. Когда я осмотрелась, то первое, о чем подумала, это сколько мне удастся продержаться, прежде чем меня попросят покинуть данное помещение. Контраст между вечерними туалетами присутствующих дам и моим, мягко говоря, незатейливым нарядом был очевиден.
       В углу я заметила местечко, обустроенное в стиле зимнего сада, прекрасное укрытие для начинающей авантюристки. Миниатюрная фотокамера была у меня в черной лаковой театральной сумочке, висевшей на плече. Осталось, спрятавшись за декоративным деревом, выбрать наиболее удачный момент и щелкнуть пару кадров.
      
      
      Я успокоилась и стала рассматривать публику. Некоторых узнавала сразу, их лица, что называется, примелькались. Но было несколько человек, которых я никогда раньше не видела. Это и понятно, кроме актеров и режиссеров здесь, наверняка, были представители других киношных и околокиношных профессий.
      Мое внимание привлек высокий и очень смуглый мужчина, возраст которого я не рискнула бы предположить. Я подумала, что он вряд ли актер. Может, режиссер? Лицо этого человека таило в себе какую-то странность, резкие черты его абсолютно не сочетались с мягким и каким-то успокаивающим взглядом слегка прищуренных глаз.
      
      "Жаль! - подумала я - Скорее всего, мне не удастся разгадать тайну этого взгляда. В моих последующих воспоминаниях я придумаю ему имя и какую-нибудь романтическую историю".
      
      Мне легко удалось выполнить задуманное. Никто на меня не обратил внимания. Можно было потихоньку улизнуть.
      Делая вид, что мне нужно кого-то разыскать среди прилично разросшейся за последние полчаса толпы приглашенных, я продвигалась к выходу.
       - Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? - услышала я и обернулась на голос.
      Передо мной был ОН, его добрые глаза оказались великолепного серого цвета.
       - Нет, нет, спасибо, все в порядке, - я почувствовала, что краснею.
       - Но вы кого-то ищите? Я со многими здесь знаком, - мой неожиданный собеседник явно собирался проявить настойчивость.
       - Да, - мне невольно пришлось продолжить наш диалог, - я пыталась найти подругу, но, кажется, она не пришла. Здесь так душно.
      Мы, наконец, вышли в коридор. Он шел рядом, и с этим надо было что-то делать.
      Я не питала иллюзий по поводу своей внешности. Нет, с ней все в порядке, и среднестатистический мужчина иногда даже может посмотреть мне вслед. Но не в этой компании. Поэтому меня одолевали мысли, очень далекие от романтики.
       "А вдруг он догадался, кто я и зачем нахожусь здесь?"
       - Тут есть выход в сад. Идемте, я вас провожу. Вы ведь впервые здесь? - не отставал мой собеседник.
       - Нет, то есть да... - я чувствовала, что ситуация становится опасной, но не могла найти достойный выход из нее.
      Если я не помню толком все, что было дальше, тому виной мой страх, а вовсе не нахлынувшие чувства. Мы вышли в сад и даже о чем-то говорили. Похоже, моя амнезия вдруг вернулась ко мне в такой странной форме. Кое-что я помнила, но только не наш, как я потом узнала, весьма необычный разговор. Страшная мысль о том, что моя миссия может сорваться самым бесславным образом, испортила все впечатление от вечера, который при других обстоятельствах мог бы стать незабываемым.
      
      
      Не помню, как оказалась у себя в номере. Но помню, что мой случайный собеседник пообещал позвонить мне утром. Я тоже что-то обещала, и это была ложь, вынужденная и вполне сознательная. Ведь я понимала, что мне придется забыть это маленькое приключение. Тогда я думала, что, может, оно и к лучшему. Но какая-то щемящая грусть не оставляла меня все последующие дни, вплоть до нашей второй встречи.
      Снимки, которые я сделала в тот вечер, оказались довольно приличными. Полученный гонорар позволил мне рассчитаться с долгами.
      Событие потеряло актуальность и могло отправляться в архив моей не слишком перегруженной памяти. Однако, меня ждал сюрприз.
      
      
      * * *
      
      У меня был свободный день. Проводив сестру в школу, я решила после утреннего кофе немного поваляться с книжкой. Но тут раздался звонок, и мне пришлось идти открывать дверь.
      Передо мной стоял ОН, незнакомец с загадочным взглядом серых глаз. В руках у него была газета.
      Я подумала в тот момент, что сейчас он выскажет мне все, что у него накипело, и внутренне напряглась. Машинально взяла протянутую мне газету и тут увидела, что это не то издание! И фотография сделана не мною!
      На прекрасно выполненном снимке были только он и я! Он держал мою руку в своих руках, наши лица были обращены друг к другу. Подпись гласила: известный режиссер Стив Кроун нашел, наконец, женщину своей мечты.
      Я посмотрела в его глаза и увидела, что они улыбаются.
       - Да... - толи вздохнула, толи усмехнулась я, - неожиданный поворот. Такая работа...
      Мне явно не хватало опыта, и я не могла вообразить, что на этом закрытом приеме окажется целая команда папарацци.
      А Стив, как оказалось, был благодарен одному из представителей этой не слишком любимой им профессии, иначе, ему было бы очень трудно меня найти. По фотографии меня узнал администратор отеля, он вспомнил, какой номер я снимала, ну а дальше... Стив понял, насколько я неопытна, выяснив, что, поселяясь в отель, я назвала свой настоящий адрес.
      Оказалось, что он уже приходил к нам, но дома была только Анна. Ему удалось завоевать ее полное доверие. Она выполнила свое обещание и ничего не сказала мне о его визите, сообщив ему при этом, когда у меня выходной.
       Жаль, что нам не удалось найти того, кто сфотографировал нас в саду отеля, мы бы обязательно пригласили его на свадьбу.
      
      
      
      
      
      
      * * *
      
      
      Все это пронеслось в моей памяти, пока я сидела в маленьком уличном кафе с чашкой кофе и порцией моего любимого мороженного. Но это были не те воспоминания, которые помогли бы мне понять, почему простое произнесение фамилии Орвик вызывает у меня ощущение тяжести в груди, за которым иногда следует состояние близкое к истерике. Надежда на фамилию Кроун была разбита редактором журнала, в который я устроилась работать как раз накануне нашей свадьбы. Он категорически настаивал на сохранении моей прежней фамилии. И во имя своей будущей карьеры я вынуждена была согласиться.
      Я достала из сумки телефон и позвонила в редакцию. У меня не было желания ехать туда сейчас. Мы договорились с нашей секретаршей Джози о том, что я приведу материал в порядок дома, а завтра утром перешлю ей уже готовое интервью с парой фотографий.
      Я подозвала официанта, расплатилась и пошла домой пешком.
      Шла по знакомым улицам почти на автопилоте, а память продолжала свою работу.
      
      * * *
      
      Это болезненное чувство появилось не сразу, но все началось еще в приюте. Мы с сестрой занимали одну крохотную комнатку. Вообще это не было принято, и в первую ночь меня поселили вместе с моей ровесницей, а сестру, как и положено в спальню для малышей. Но Анна среди ночи прибежала ко мне, и так повторялось несколько ночей подряд. Нас не хотели травмировать, и по совету психолога, в конце концов, нашли совсем небольшое помещение, которое и стало на несколько лет нашей общей спальней. Однажды я проснулась среди ночи. Я не сразу сообразила, что меня разбудило. Вдруг услышала стон, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это стонет Анна. Я встала и подошла к ней. Положила руку на ее лоб, он был холодным и влажным. Мне стало не по себе, а малышка снова застонала и вдруг вскрикнула. Меня в это мгновение охватил ужас, я вдруг совершенно четко услышала звон разбитого стекла, мне было страшно, ведь этот звук не мог появиться в нашей комнате. С нашим окном было все в порядке, зеркало тоже висело на своем месте, а других стекол поблизости просто не было. Что же это был за звук? Непонятное рождало страх. Сколько времени я так простояла, уже невозможно вспомнить. Не помню я, и как оказалась в своей постели, как уснула. И только никогда не смогу я забыть странный сон, приснившийся мне в ту ночь, повторяющийся с удивительным постоянством. Тогда он мне приснился впервые.
      
      ЗАМОК ОРВИК
      
      Длинный темный коридор, в котором я вдруг оказалась, был мне знаком. Я знала, что нахожусь в замке Орвик, в своем собственном доме. Знала я и куда мне нужно идти. Я подошла к одной из дверей. Как я нашла ее, совершенно непонятно, ведь было совсем темно. Я открыла эту дверь и оказалась в комнате. Здесь было достаточно светло, через открытое окно ярко светила полная луна. Это была спальня. Посредине стояла кровать, на которой спокойно спала темноволосая девушка. Я подошла поближе, совсем близко, чтобы разглядеть ее. Ресницы ее вздрогнули и она посмотрела на меня глазами, полными страха и ожидания.
       - Не бойся, - не помню, сказала я это, или просто подумала, но она вдруг успокоилась, а я это почувствовала.
       Мне захотелось прикоснуться к ней. Она мне казалась такой красивой и почему-то очень родной. Тут я проснулась.
      
      
      
      
      
      ОГРАБЛЕНИЕ
      
      
       За этими воспоминаниями я не заметила, как оказалась дома.
       Из задумчивости меня выдернул телефон, звук которого даже испугал меня своей неожиданной пронзительностью. Звонил Стив.
       - Привет, Джекки. Ты уже дома? Как тебе наша Мати? Произвела впечатление?
       - Привет. Знаешь, она не такая уж мегера, как о ней говорят.
       - Ну, молва никогда не бывает точной на все сто. Хочешь, угадаю, почему она захотела говорить только с тобой?
       - Что ж, отличись.
       - Ей наверняка известно о твоих успехах в разгадывании всяких шарад, о твоей гениальной интуиции, граничащей с ясновидением, а в деле с ограблением банка "Фортстоун" сплошная мистика.
       - Так уж и мистика, что-то не заладилось у них, всякое бывает. Да и за торгами на бирже приглядеть не мешало бы, когда играют на понижение...
       - Ну, это вряд ли, хотя при других обстоятельствах версия выглядела бы вполне логичной.
       - А чем же эти обстоятельства плохи? Кстати, какое отношение Мати имеет к делам банка "Фортстоун"? Я понимаю, что банк контролируется ее мужем, но какую роль играет сама Марта?
       - Можно не сомневаться, что главную. Разве ты не знаешь, что именно там она начинала свою карьеру?
       - Знаю, но вряд ли это может о чем-то свидетельствовать. Сейчас ее интересует, насколько мне известно, политическая карьера. Впрочем, не только мне, ты ведь не хуже меня знаешь о ее цели на ближайшее время.
       - Тут ты, пожалуй, права. Но если бы ты больше интересовалась политикой, ты бы знала, что у госпожи Стоун еще недавно был контрольный пакет.
       - Был?
       - Да, она выставила акции на продажу, начав свое политическое восхождение. По закону ей пришлось выбирать между бизнесом и политикой.
       - Это значит, что на сегодня...
       - Это ничего не значит. Я не думал, что твои представления столь наивны. У Дика Стоуна и Марты действительно разные счета, у каждого из них есть своя доля собственности, они очень деловые люди, но пока они муж и жена, а я не думаю, что Марта позволит этому положению измениться, действует закон о взаимном наследовании.
       - Я понимаю, что ты хочешь сказать, но акции банка мог купить кто угодно. Так?
       - Теоретически...
       - А практически?
       - Этой информации у меня пока нет. Ты могла задать этот вопрос самой госпоже Стоун.
       - Значит, на момент этого ограбления судьба акций еще не была решена?
       - Направление твоих мыслей угадываю, но, чтобы сыграть на этом, нужно было организовать что-то настоящее. Для акций этого банка попытка ограбления, да еще и неудавшаяся - это комариный укус. Уверен, что оно особо не повлияло на курс. Хотя любопытно было бы просмотреть вечером "Биржевой вестник".
       - Это, по-моему, неплохая идея!
      
      
      
      
      КОМИССАР ФИРСТ
      
       Вечером мы со Стивом основательно поработали с материалом "Биржевого вестника" и выяснили следующее: торги на бирже начались в 8-00, особого интереса к акциям банка "Фортстоун" не было замечено, они шли чуть выше обычного, но, как считали специалисты, эта тенденция была предсказуема. В 12-30 была совершена попытка ограбления банка, но к этому времени никаких резких изменений курса интересующих нас акций не наблюдалось. Небольшое колебание было зафиксировано лишь на следующий день, но сыграть на этом, судя по всему, никому не удалось. Было ясно, что самая логичная версия происшедших событий не оправдывает себя.
      Пока мы возились с газетой, Анна спокойно смотрела телевизор, не проявляя к нашему разговору никакого интереса.
       - А почему бы всем этим не заняться полицейским детективам? - вдруг сказала она.
       - Ой, - воскликнул Стив, - совсем забыл, что я пригласил в гости комиссара Фирста.
       - Не знала, что ты знаком с комиссаром полиции, - удивилась я.
       - Да, не то, чтобы знаком, я был в управлении по делу...
       - По какому делу? - опять проявила интерес моя сестричка.
       - Ну, вы же знаете, что я собираюсь снимать фильм по роману "Счастливый понедельник"
      Там главный герой полицейский детектив. Я не очень надеялся, но зашел в полицейское управление. А там паренек, симпатичный такой, Тим Вильсон, если я правильно запомнил его фамилию, подсказал, что лучше всего обратиться к комиссару, большому любителю кино. Вот так и получилось, что я заглянул в кабинет Роберта Фирста, но говорить о посторонних делах на службе он не стал, вот я и пригласил его к нам, а он согласился.
      Я сразу подумала о состоянии нашего бара и холодильника, но Стив обо всем позаботился заранее, и мы встретили гостя вполне достойно.
      
       * * *
      
      Комиссар Фирст оказался крупным мужчиной, и, как большинство толстяков, он был очень добродушным. Так что, уже через полчаса нашего общения мы все чувствовали себя так, словно к нам в гости зашел давний и очень хороший друг. Разумеется, мы заговорили и об этом странном ограблении. Информация, которой с нами поделился комиссар, уже была известна прессе, за исключением некоторых любопытных подробностей. Полиция целый день искала лимузин, на котором приехала команда грабителей. Таких дорогих лимузинов не так много в городе. К тому же было столько свидетелей. На номера особой надежды, понятно, не возлагали. Методом исключения постепенно вышли на нужный автомобиль. Оказалось, что это была машина из гаража Стоунов. Допросили шоферов, их там двое. Оба дали абсолютно одинаковые показания. Каждый сообщил, что рано утром ему позвонил управляющий и сказал, что машина на сегодня не нужна, что водитель получает поэтому выходной день с сохранением заработной платы. Оба удивились, но кто же станет отказываться от такого предложения? Когда у них спросили, уверены ли они, что звонил именно управляющий, они удивились: кто же еще?
       - А что говорит управляющий? - с надеждой спросила я.
       - Управляющий лежит в больнице, он отравился...
       - Отравился? Или...
       - Да нет, никакого криминала, он съел несвежую рыбу, не захотел выбросить... Старый холостяк. Все они время от времени попадают в больницы с похожим диагнозом.
       - Послушайте, комиссар, вы говорили, что этот фарс устроили, или точнее, выполнили явно профессионалы, неужели они только здесь и засветились? А вдруг они готовят еще что-нибудь? - неожиданно спросила Анна.
       - Да я и сам уже подумал об этом. - серьезно отнесся к ее предположению Роберт Фирст. - Самим происшествием сейчас занимается муниципальный отдел. Ведь никто особо не пострадал. Больше похоже на хулиганскую выходку.
       - А как же выстрелы? - не поняла я.
       - Если учесть, что после беспорядочной стрельбы не оказалось ни одного раненого, а на полу не нашли ни одной пули, или гильзы, то можно предположить, что все это оборудование взято со складов киностудии, например, вашего мужа, - усмехнулся комиссар.
       - А как же раненый охранник, о котором писали газеты? - тут же спросил Стив.
       - Он всего лишь ушибся при падении.
       - Но госпожа Стоун все же очень серьезно относится к этому происшествию - заметила я.
       - Да, она даже звонила моему начальству и настаивала, чтобы именно моя бригада продолжила расследование по этому делу. Я слышал, что она и к вам обратилась. Ваши статьи о разгадывании разных старых тайн очень популярны, а тут тоже, похоже, что-то не совсем криминальное.
       - А вот мне так не кажется, - продолжила я свои рассуждения, - я чувствую, что здесь было задумано именно преступление, но что-то произошло. Если бы удалось, узнать, что именно, все стало бы понятно.
       - Если так, то эта команда еще появится, вряд ли они откажутся от своего плана, который, очевидно, был неплохо продуман. Но как нам выяснить, что им помешало?
       - Мы не знаем, где может объявиться эта странная бригада... но почему бы не предположить, что они используют уже проверенный вариант? Машину они возьмут в другом гараже, возможно, уже не лимузин, а вот время...
       - Да, но в Сент-Ривере слишком много банков, как определить, в каком именно? Да и день нападения угадать почти невозможно...
       - Сколько у них было времени, чтобы не уйти пустыми? - мои мысли вдруг приобрели направление.
       - Минуты три было.
       - В кассах на тот момент было много наличности?
       - Как сказать! Для оправдания такого риска? Пожалуй, не так уж много.
       - Вы понимаете, что из этого следует?
       - Вы, очевидно, думаете, что у них был сообщник в банке?
       - Сообщник? Или организатор?
       - Вот что вы подумали. Действительно, что же им помешало?
      
       * * *
      
      Ответ на этот вопрос мы вскоре получили. Но лучше все рассказать по порядку.
      Утром мне доставили данные из банка, которые там подготовили по моей просьбе и по распоряжению Марты Стоун.
      Больше всего меня заинтересовал список работников, отсутствовавших на работе на следующий после ограбления день. Таких было трое. Тони Бергер - младший кассир. Она ушла в отпуск, который просила еще в прошлом месяце.
      Крис Тернер - охранник, получивший травму при падении. И, наконец, Михаэль Тауб - старший кассир. Он оказался в больнице со сломанной ногой. В момент нападения на банк он был в хранилище, готовил необходимую сумму, которую заказали для выдачи клиенту. Он услышал шум, заторопился и неудачно упал с лестницы. Я тут же позвонила Марте.
       - Извините, что беспокою так рано.
       - Это для вас рано, я уже давно работаю, так что вы хотели?
       - Я хотела бы получить все сведения о Михаэле Таубе.
       - Но ведь его не было на месте происшествия. Я хорошо знаю этого молодого человека. Он прекрасный работник, недавно мы повысили его в должности...
       - Как давно он работает в банке?
       - Думаю, что-то около года.
       - В какой больнице он сейчас находится?
       - В травматологической клинике Бермана.
       - Спасибо.
       - По-моему, вы идете по ложному следу, я не верю, что Михаэль...
      Я недослушала возражения Марты.В мыслях у меня начался процесс построения вполне пригодной к употреблению гипотезы. Первое, что я сделала, это набралась наглости и позвонила комиссару, чтобы попросить его сопровождать меня в клинику. И, к счастью, он согласился
      
       * * *
      
       Молодой человек был очень удивлен, когда мы появились у его постели.
       - Я ведь ничего, собственно, не видел, - смущенно произнес Михаэль
       - Да, я в курсе, но, тем не менее, попрошу вас ответить на один вопрос, - опередила я комиссара, который был уже готов заговорить.
       - Пожалуйста, буду только рад помочь.
       - Скажите, кто заказал вам ту самую сумму денег, которую вы готовили в хранилище в этот день?
       - Господин Грасс.
       - Он приходил накануне и заказал наличные?
       - Нет, он звонил.
       - Вы уверены, что разговаривали именно с ним?
       - Да, я прекрасно знаю его голос, но другой человек все равно не смог бы получить за него деньги.
       - Это была большая сумма?
       - Я не могу разглашать эти сведенья.
       - Я не спрашиваю, сколько, кроме того, здесь полицейский комиссар, который ведет следствие по делу об ограблении. - это была маленькая ложь, но, как оказалось, вполне оправданная.
       - Денег было очень много, он говорил, что должен уехать на большой срок, что ему нужно рассчитаться по частным долгам и есть еще какие-то серьезные причины. Мне это показалось странным, но желание клиента... Банк гарантирует...Вы понимаете?
       - Спасибо, вы нам очень помогли. Желаем вам скорейшего выздоровления.
      Комиссар не понял, почему я фактически не дала ему вступить в разговор, но отнесся к моим действиям с доверием, за что я ему благодарна. Впрочем, это ведь было уже не его дело, зачем же ему мешать мне?
      
      
      * * *
      
      Через пару часов я уже почти знала, что и как произошло.
       - Что ж, комиссар, - я посмотрела на Роберта Фирста с надеждой, - вам придется обзвонить все банки и выяснить, в каком из них на ближайшее время один из клиентов заказал к выдаче солидную сумму. Надеюсь, мы успеем их опередить.
       - Вы думаете, что деньги заказал не Грасс?
       - Я это уже знаю. Но проверьте, вам это нетрудно. Номер его телефона есть в справочнике - улыбнулась я.
       - Но они могут и не повторить этот сценарий...
       - Теоретически могут. Но ведь их план сорвался из-за простой случайности, кассир опоздал в помещение кассы только потому, что свалился с лестницы.
       - Да, - должен был согласиться Фирст. Все остальное прошло идеально. Что ж, давайте звонить.
      
      
      * * *
      
      Вся эта история закончилась уже на следующий день.
       - Видели бы вы их лица, когда они оказались в кольце полицейских, уже ожидавших их визита, - комиссар просто светился от удовольствия.
       - Да, все произошло как в кино. - я с улыбкой посмотрела на Стива, затем опять обратилась к комиссару, - вы задержали артиста?
       - Конечно, но как вы догадались? Я был очень удивлен, получив вашу записку с именем.
       - Я сразу подумала о человеке, умеющем подражать чужим голосам, затем я вспомнила конкретного артиста, еще вспомнила, что его часто приглашают на частные вечеринки. Был он и в доме Грасса. Не верю в такие совпадения. Жаль, такой талантливый, сама с удовольствием ходила на его концерты...
       - О пародисте и я думал, - усмехнулся Фирст, - но в это просто трудно было поверить, я ведь не журналист и не кинорежиссер.
      
      * * *
      
      
      Марта Стоун на этот раз выглядела шикарно. Для финального разговора она пригласила нас со Стивом и даже с малышкой Анной на небольшой семейный ужин. Присутствовал и Дик Стоун.
      
       - Знаете, Джекки, а ведь я была уверена, что у вас ничего не получится, особенно, когда вы стали расспрашивать о Михаэле Таубе, - ее голос звучал почти игриво, и я, наконец, разглядела в ней женщину.
       - Ну, о таком быстром развитии событий я тоже не думала, история выглядела столь нелепо...
       - Нелепые и нереальные истории - это ведь твое хобби, - справедливо заметила Анна.
      
      
      
      
      
      ВЕЧЕР У КАМИНА
      
      
      История с ограблением банка "Форстоун" добавила популярности и мне и нашему журналу. Мы сделали великолепный репортаж с фотографиями, которыми поделился с нами комиссар, очень довольный таким финалом загадочной, на первый взгляд, истории. Я получила повышение и прибавку к жалованью Вот уж воистину правы те, кто утверждает, что удачи и напасти ходят стаями. Но мое прошлое, или неосознанное настоящее, не собиралось меня отпускать. Я словно жила какой-то двойной жизнью, и ничего не могла с этим поделать. Мне снился странный навязчивый сон, который всегда был предвестником необычных и, очень часто, весьма драматических событий.
      
      
       ЗАМОК ОРВИК
      
      В этот раз я оказалась в маленькой тесной комнате. Здесь была только узкая кровать, застеленная на удивление тонкотканой белой простынею и легким, но теплым одеялом, обшитым розовым атласом. Я стояла у маленького окошка, которое выходило во внутренний двор замка. Окошко было у самой земли. Поэтому сначала я увидела ноги, маленькие и изящные, не смотря на грубую и очень странную обувь, в которую они были обуты. Когда девушка отошла от окна, я смогла разглядеть всю ее хрупкую фигурку, облаченную в коричневое платье. Оно было ей великовато, но не настолько, чтобы предположить, что оно сшито для кого-то другого. Скорее можно было подумать, что девушка слегка похудела. Я успела увидеть, как она глянула в мою сторону, как испуганно попятилась в направлении ворот.
      На этом мой сон прервался, меня разбудило настойчивое попискивание будильника.
      
      * * *
      
      После этого сна, я точно знала, что скоро произойдет что-то такое, что опять закрутит меня в очередной водоворот какого-нибудь очень странного происшествия. И событие не заставило себя ждать.
      Через несколько дней вдруг объявилась подруга нашей мамы, женщина милая, но несколько не совпадающая со стилем и ритмом нашего времени. Лет двадцать она прожила за границей, путешествуя и собирая впечатления для мемуаров, которым собиралась посвятить последние годы жизни. Так она объяснила свое полное неведенье относительно судьбы своей школьной подруги и ее детей.
      Я даже не представляла, в какую историю попаду, когда наша новая знакомая пригласила меня на небольшой романтический прием, который она решила устроить в последний день зимы. Собственно говоря, это был музыкальный вечер, на него был приглашен гитарист и исполнитель старинных романсов и баллад Антон Крамер.
      О доме, где все произошло, стоит рассказать, поскольку он необычен. Юджиния Майер, так звали мамину подругу, - женщина вполне состоятельная, точнее, даже богатая. Дом достался ей в наследство от бабушки ее мужа, и был для нее своеобразной, достаточно дорогой, игрушкой. Представьте себе каменный особняк, в котором двести лет назад обитало богатое аристократическое семейство.
      Когда я переступила порог старого дома Майеров, там ничего не напоминало о двадцать первом веке. Не было даже электричества. Горели свечи, я не представляла, что с их помощью можно создать такой уют. Нас пригласили в каминный зал. Такого огромного камина я еще никогда не видела, впрочем, много ли каминов я видела на своем веку?
      По просьбе хозяйки, дамы были одеты в длинные вечерние платья, а мужчины - во фраки. Мы сидели в больших обитых атласом креслах, расставленных полукругом так, что каждый мог смотреть на пламя, с какой-то удивительной ритмичностью дрожащее за причудливым узором каминной решетки. Вместе с Юджинией нас было двенадцать человек, включая Антона Крамера, который сидел чуть в стороне и настраивал свой инструмент. Говорили мало и вполголоса, собственно, главным компонентом этой игры была атмосфера, и все интуитивно стремились ее поддерживать. Вполне ожидаемым и гармоничным было появление экипированного в духе и стиле позапрошлого века лакея, везущего перед собой несколько громоздкий деревянный лакированный столик на колесиках. На нем были бокалы с десертным вином и небольшие фарфоровые тарелочки с пирожными и кусочками фруктов. Все взяли по бокалу, и в это время зазвучала гитара, а затем и голос Антона. Баллада была грустной и мелодичной, слова, звучавшие в гармонии со звуками под аккомпанемент аккордов гитары и потрескивание охваченных пламенем поленьев, не отличались оригинальностью, но завораживали, возможно, именно своей незатейливостью. Рядом со мной сидела немолодая, но очень ухоженная и стройная женщина в черном бархатном платье, довольно строгом, но элегантном. Строгость фасона смягчало великолепное жемчужное ожерелье. Я не случайно так подробно пишу об этой даме. Если говорить честно, я больше никого не запомнила, разумеется, кроме хозяйки и гитариста. Пожалуй, я бы не заметила и свою соседку, так уж был задуман и проведен этот странный вечер, или концерт, но она сама привлекла мое внимание.
      - Вы пробовали это пирожное, милочка? - обратилась она ко мне.
      - Нет, - ответила я, поскольку действительно к этому моменту всего лишь пригубила вино.
      - Никогда не ела ничего вкуснее, обязательно попробуйте. Говорят, что для своих вечеров Юджиния всегда печет собственноручно. Если это правда, хотелось бы попросить у нее рецепт, но я не так близко ее знаю, к сожалению.
      - Если хотите, я спрошу ее, она подруга моей мамы.
      - Я была бы вам так признательна. Меня зовут Анна Грей, а вас Джекки, я верно запомнила?
      - Да, верно. Пирожное сейчас попробую, а с рецептом нет проблем. Я завтра же у нее спрошу.
      Этим и закончился наш разговор, если не считать обмена телефонами и обещаниями позвонить.
      Вечер был любопытный, но если бы не моя любовь к музыке, мне, пожалуй, было бы скучно. Несомненно, меня впечатлило придуманное и созданное нашей новой знакомой удивительное пространство вне времени, но ему не хватало событий, которые оказались бы под стать этим декорациям.
      А на следующий день эта наивная игра в прошлое превратилась бы в незначительное воспоминание, если бы не случилось трагическое и таинственное событие, заставившее меня опять заняться расследованием.
      Анна Грей позвонила утром, что меня несколько удивило, неужели этот рецепт так для нее важен? Но дело было вовсе не в пирожных.
      - Извините меня, Джекки, если я позвонила слишком рано, но у меня очень важное и очень необычное к вам дело. Вы ведь детектив? Я правильно поняла? - скороговоркой проговорила госпожа Грей
      - Нет, по крайней мере, официальная моя должность - репортер "Старссинема", - не скрывая своего удивления, ответила я.
      - Но газеты писали о ваших способностях, даже таланте...
      - Газеты любят сенсации, а я всего лишь стараюсь помогать своему журналу держаться на плаву в наше трудное для издательского бизнеса время.
      - Значит, вы не хотите мне помочь?
      - Если смогу, то помогу, конечно - пообещала я, не подумав. Но слово было сказано, и его уже было не вернуть.
      - Вы не могли бы приехать сейчас ко мне? Я пришлю за вами машину, - торопливо предложила Анна, практически не оставляя мне возможности для отказа.
      - Что-то случилось? - задала я запоздалый вопрос, понятно было, что речь шла не о бисквитах.
      - Я не хотела бы это обсуждать по телефону...
      - Хорошо, а где вы живете?
      - Недалеко от старой набережной. Мой дом на улице Эдди Тернера, машина уже едет за вами.
      
      
      АННА ГРЕЙ
      
      Анна Грей жила в старом двухэтажном доме в центральном районе Сент-Ривера. Дома здесь все невысокие в два-три этажа, архитектура этих старых строений не слишком разнообразна, но выглядят они вполне прилично. Дверь мне открыла девушка лет шестнадцати, настолько похожая на мою недавнюю знакомую, что я сразу подумала, что это ее внучка, но ошиблась. Марина Грей была племянницей Анны, впрочем, она называла свою тетю мамой, так как была сиротой (мать девочки умерла при родах) и воспитывалась в этом доме с самого детства.
      Наш разговор проходил в маленькой уютной комнатке, где не было ничего лишнего. Только два больших старых кресла, низкий круглый столик на трех изогнутых ножках, книжный шкаф, забитый книгами, которые наверняка покупались лет сто назад, и большая декоративная ваза с букетом из искусственных цветов. Единственное окно было открыто и выходило во внутренний крытый дворик, где, судя по легкому аромату, цвели розовые кусты.
      Анна попросила Марину позаботиться о кофе, но я догадалась, что она просто не хочет начинать наш разговор при девочке.
      - Понимаю, что озадачила вас, - заговорила она, едва за Мариной закрылась дверь. - Но событие непонятное и странное заставляет меня искать вашей помощи. Я хочу, чтобы вы вспомнили вчерашний вечер...
      - Разумеется, я его хорошо помню, что-то было не так?
      - Не знаю, но вы сейчас поймете, что я хочу сказать.
      - Я вас внимательно слушаю.
      - Мы все сидели вокруг камина, освещение было неярким, но его вполне хватало для того, чтобы мы могли видеть друг друга достаточно хорошо, не так ли?
      - Конечно, - согласилась я, все еще не понимая, к чему клонит моя собеседница.
      - Тогда, быть может, вы найдете объяснение тому факту, что в этот момент с моей руки пропал перстень?
      - Перстень? Вы хотите сказать, что не почувствовали, когда...
      - Именно!
      - А вы не думаете, что могли его просто потерять, и не обязательно в этом месте и в это время?
      - Я, понятно, вначале так и подумала, но я точно помню, что когда звучал романс "Зимний вечер у камина", перстень был на месте, на среднем пальце моей правой руки. Я обратила внимание на то, как волшебно выглядит мой изумруд при этом необычном освещении, в романсе прозвучала строчка: "И призрачный огонь в твоих глазах". Ассоциация, которая связана с очень личными воспоминаниями, но это ведь неважно, правда?
      - Видимо так... - неуверенно проговорила я, все еще толком не понимая, в чем смысл приведенной строчки, и почему это можно считать доказательством того, что в момент звучания романса кольцо еще не пропало.
      - После этого я так растворилась в своих воспоминаниях, - продолжила рассуждения Анна, - была такая атмосфера: музыка, запахи, скользящие тени, вы меня понимаете?
      - Стараюсь..
      - Ну а потом я словно вернулась к реальности. Почувствовала некоторую сухость во рту, выпила глоток вина, попробовала пирожное и заговорила с вами. О кольце в этот момент я просто забыла и обнаружила его исчезновение только в машине. Я вернулась в дом Юджинии. Мы с ней осмотрели все мыслимые и немыслимые места, но перстня я так и не нашла. Юджиния была очень мила, она и предложила мне обратиться к вам, ну не в полицию же?
      - Вы осмотрели и салон вашего автомобиля?
      - Конечно.
      - Как выглядел этот перстень?
      - А вы не обратили на него внимания?
      - Нет, было так много впечатлений.
      - Я вас прекрасно понимаю. Это был довольно массивный золотой перстень с крупным изумрудом.
      
      В комнату вошла Марина, а следом девушка в темно-синем платье и белом кружевном передничке с подносом, на котором был кофе и вазочка с печеньем. Разговор прервался.
      Мы пили кофе и говорили на нейтральные темы, Анна рассказывала о Марине, о ее успехах, о том, что она недавно стала чемпионкой своей школы по теннису, что она изумительно рисует цветы, что у нее идеальный слух и красивый голос. Девушка смущалась и делала попытку сменить тему разговора, но это ей мало удавалось. Впрочем, чтобы понять, насколько госпожа Грей любит свою приемную дочь, не нужно было даже вслушиваться в слова, достаточно было слышать ее голос. Я подумала, что, пожалуй, мой визит задерживается. Но уйти, не закончив разговор, просто не могла. Когда я уже задумалась о том, как бы напомнить хозяйке, что мой приход к ней имеет конкретную цель, зазвучала привычная мелодия моего телефонного аппарата.
      - Джекки, - узнала я голос, который совсем не ожидала сейчас услышать, - это Юджиния говорит, где ты? Я звонила к тебе домой и в редакцию...
      - Я в гостях у Анны Грей, - что-то случилось?
      - Странно! Впрочем, не важно. Я живу недалеко от нее, на той же улице, мне нужна твоя помощь, извинись перед Анной от моего имени, когда ты увидишь, что произошло, сама поймешь. Пожалуйста, я высылаю за тобой машину, а потом позвоню в полицию, не спрашивай меня сейчас ни о чем!
      
      Юджиния Майер действительно жила на той же улице. Через несколько минут я была в ее доме. Двери мне открыла пожилая женщина, видимо, она вела здесь хозяйство, что-то вроде экономки и компаньонки одновременно.
      Юджиния схватила меня за руку и потащила за собой. Вскоре мы оказались в одной из комнат для гостей, где я сразу поняла причину ее бледности и нескрываемого испуга. На ковре между кроватью и креслом лежало тело немолодого мужчины. Было очевидно, что он мертв.
       - Саймон - мой давний друг, - тихо заговорила госпожа Майер, - он живет... жил в Мервике, приехал специально на мой вечер.
      - Но что случилось?
      - Утром он долго не выходил из комнаты, хотя я знаю, что обычно он встает очень рано, впрочем, в нашем возрасте эта привычка появляется у многих. Я забеспокоилась и пришла сюда, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. Постучала, он не ответил, дверь была не заперта.
      - Понимаю, но почему вы вызвали полицию? Возможно, его смерть, хоть и очень печально, но...
      - Конечно, я сначала позвонила своему врачу, а он уже посоветовал мне вызвать полицию, поскольку считает, что это отравление! Но, прежде чем позвонить в полицию, я разыскала тебя, так как...
      - Здравствуйте, Джекки, - услышала я знакомый голос.
      - Здравствуйте, комиссар, рада, что именно вы приехали по этому вызову.
      - А вот я не очень был рад, поскольку с сегодняшнего дня я в отпуске, но приказы начальства в нашем ведомстве не обсуждаются, впрочем, ваше присутствие здесь исправило мое настроение, если не совсем, то в значительной степени. Так что тут произошло? Ваш доктор считает, что этот господин отравлен? Или это самоубийство?
      - Не представляю, какая причина могла заставить Саймона сделать такое, да еще в моем доме! - Воскликнула Юджиния, обращаясь к комиссару.
      - Что ж, - задумчиво проговорил Роберт Фирст, - посмотрим, что скажет эксперт, он прибудет с минуты на минуту, я приехал сюда прямо из дома, - последняя фраза уже была адресована мне.
      Следственная бригада действительно появилась через пару минут. Все необходимое было сделано быстро и аккуратно. После предварительного осмотра, в ходе которого полицейский врач тоже пришел к заключению, что, скорее всего, имеет место отравление, тело стали перекладывать на носилки, и тут мы увидели, что под правым плечом покойника что-то блеснуло.
      - Это же мой перстень! - раздался возглас Анны Грей, когда она появилась в этом доме, никто из нас не заметил.
      Комиссар наклонился, чтобы лучше рассмотреть предмет, о котором шла речь. Тут же подскочил эксперт с прозрачным пакетиком и пинцетом. Перстень был действительно очень массивным, странно, что еще недавно он украшал женский пальчик, если, конечно, это не ошибка. Но Юджиния тоже вспомнила, что именно это украшение видела на руке Анны. В отличие от меня, она на него обратила внимание. У меня в голове мгновенно возникли вопросы:
      Каким образом был отравлен Саймон?
      Как у него оказался перстень Анны?
      Если он его украл, то зачем?
      Кроме того, во всей этой ситуации я чувствовала какую-то искусственность. Это было пока на уровне ощущений, но что-то было еще, чего я не могла сформулировать словами, во всяком случае, в тот момент.
      - А ведь Саймон сидел рядом с Анной! - воскликнула Юджиния. - Он мог просто подобрать соскользнувшее с пальца кольцо, ведь сразу видно, что оно великовато для твоего пальца. - Тут же обратилась она к своей неожиданной гостье.
      - Да, действительно, оно мне не впору, я боялась его потерять, поэтому все время держала пальцы согнутыми, но была такая волшебная музыка, я расслабилась...
      - А почему он не отдал найденный перстень, если уж не Анне, он мог и не знать, что это принадлежит ей, то хотя бы Юджинии? - свой вопрос я адресовала комиссару.
      - Уж не думаете ли вы, что он не устоял перед возможностью завладеть этой штукой, а потом так раскаялся, что решил наложить на себя руки? - высказал довольно нелепую версию Фирст.
      - Нет, конечно, да и где он взял яд?
      - Я думаю, что нам стоит дождаться заключений экспертов. А вам, - комиссар обернулся в сторону Анны, - придется чуть подождать, пока ваше украшение осмотрят на предмет отпечатков, хотя и мало вероятно, что это что-то даст. Но таков порядок.
      Комиссар Фирст предложил мне поехать с ним в его машине, так как все равно полицейское управление недалеко от здания, в котором располагалась редакция "Старссинема". Я согласилась, понимая, что делать здесь мне больше нечего. Перстень Анны нашелся, а загадочной смертью Саймона Бирса занялась полиция. Мне было любопытно, что же на самом деле произошло, но любопытство - это недостаточный повод, чтобы лезть не в свое дело. Тем не менее, это непонятное происшествие завладело не только моими мыслями, но и воображением.
      Вечером я была настолько рассеяна, что даже вечно озабоченный собственными проблемами Стив не мог не заметить, что со мной что-то не так.
       - Что с тобой происходит? - Не выдержал он после моего очередного ответа невпопад.
       - До тебя сегодня не достучаться, - добавила Анна, выходя из своей комнаты в гостиную, где мы обычно собираемся вечером.
       Их взволнованные голоса вернули меня к действительности, оторвав от размышлений и фантазий.
       - Если бы ты пошел со мной на каминный вечер в дом Юджинии, ты бы знал и понимал гораздо больше, - не удержалась я от запоздалого упрека.
       - Но ты же знаешь, что я просто не мог, - кроме того, неужели ты можешь представить меня во фраке?
       - Нет, не могу, - улыбнулась я.
       - Я слышал, что на следующий день, уже в особняке Юджинии, кто-то умер от яда, ты об этом все время и думаешь?
       - Да, в этой истории есть какая-то старая тайна. Понимаешь, я это чувствую.
       - Понятно. Тебе хотелось бы принять участие в ее разгадывании. Так позвони комиссару, возможно, ему и понравится эта идея, - усмехнулся Стив.
       - Позвони, - тут же вмешалась моя сестра, - может, и комиссару будет польза, и с тобой можно будет нормально разговаривать.
       - Нет, - вздохнула я с явным сожалением, - если бы полиции понадобилась моя помощь, они бы сами позвонили, а использовать хорошее отношение к нам Роберта Фирста просто неудобно.
      Моего хорошего воспитания хватило лишь на пару дней. Я не выдержала и все же позвонила комиссару, так как поняла, наконец, что меня так смущало в этой истории.
      - Рад вас слышать Джекки, - услышала я в ответ на свое приветствие. - А я как раз хотел задать вам несколько вопросов.
      - Воспринимаю ваши слова, как приглашение, - не стала скрывать я своей радости.
      - И правильно делаете.
      - Через десять минут буду у вас.
      Думаю, что я добралась до управления даже раньше. В кабинете на седьмом этаже меня ждали. Об этом свидетельствовали аромат только что сваренного кофе и улыбка господина Фирста.
      - Уверен, что у вас есть какие-то соображения по поводу странного происшествия в доме вашей знакомой, я прав?
      - Да, но вы ведь мне расскажете, что установила экспертиза?
      - А вы разве не читаете газет и не смотрите новости по телевизору или хотя бы в компьютере?
      - Конечно, и читаю, и смотрю, но неужели вы ничего не утаили от журналистов?
      - Как же без этого, да и журналистов ведь интересует далеко не все то, что может заинтересовать вас. - комиссар опять понимающе улыбнулся.
      - А что, обнаружили нечто необычное?
      - Можно сказать и так. Саймон Бирс умер действительно от яда, но очень странного. Не помню, как эта гадость называется на латыни, но в природе это яд небольшой ползучей твари, обитающей только в одном-единственном месте на Земле. Где-то в центральной Африке. Так утверждают зоологи, а мне приходится им верить. Бирс никогда не был в Африке, никогда не интересовался змеями, причин для самоубийства у него тоже не было.
      - А перстень?
      - А что перстень? Об отпечатках я сказал так, на всякий случай, понятно, что нашли один нечеткий отпечаток большого пальца умершего, но, если он нашел это чертово кольцо, естественно, он брал его в руки. Скорее всего, он отдал бы его на следующий день, если бы не случилось то, что случилось. Ну, вы понимаете. А почему вы именно об этом спрашиваете? У этой Анны Грей вообще возникла идея, которая может появиться только в голове женщины, вы уж меня извините.
      - Какая идея?
      - Будто этот погибший господин с самого начала хотел украсть перстень, подсыпал в вино, которое пила Анна Грей наркотик, и когда она находилась под действием этого зелья и музыки, снял кольцо с ее пальца. Когда я ей возразил, что кто-то должен был это увидеть, она заявила, что наркотик, видимо, был во всех бокалах. Чушь!
      - Это, конечно, чушь, но есть вещь, еще более невероятная, связанная с этим перстнем и госпожой Грей, хотя вы, возможно, со мной и не согласитесь.
      - Вот вашей-то женской логике я как раз склонен доверять, так что вы там надумали?
      - Я вспомнила, как элегантно была одета Анна Грей. Только очень серьезная причина могла заставить такую женщину надеть на палец перстень с изумрудом, который к тому же ей был велик.
      - Извините, но я не совсем вас понял. Мало ли что придет в голову женщине, когда она хочет похвастаться редкой драгоценностью. Наш специалист сказал, что эта безделушка очень древняя.
      - Но надеть одновременно жемчуг и изумруд! Как хотите, комиссар, но мне это кажется странным.
      - Это все?
      - Нет, есть еще пара мелочей. Анна заговорила со мной по поводу рецепта пирожного, но Юджиния утверждает, что она вполне могла этот самый рецепт узнать у нее, не пользуясь моим посредничеством, если уж сумела сама напроситься на этот прием. Я склонна с ней согласиться. Кроме того, ничего особенного в этом пирожном не было, обычный бисквит с лимонным мармеладом.
      - Что ж, пожалуй, стоит побеседовать с этой дамой.
      В это время зазвонил телефон, и комиссар снял трубку. Он выслушал чье-то сообщение, и я поняла, что случилось, что-то, чего он никак не ожидал.
      - Боюсь, что побеседовать с Анной Грей мы уже не сможем.
      - Что случилось?
      - Госпожа Грей умерла, разбилась на машине, это было примерно час назад. Свидетелем происшествия был инспектор патрульной службы, дежуривший на седьмом шоссе, он считает, что машина была намеренно направлена на опору железнодорожного моста. Вы ведь знаете это место?
      - Да. Но почему?
      - Это несомненное самоубийство, и если она как-то причастна к смерти Саймона Бирса...
      Но мне все же непонятно, как?
      - Но зачем?
      - Надеюсь, нам удастся это выяснить.
      - Комиссар, я, конечно, вмешиваюсь не в свое дело, но не попросите ли ваших экспертов исследовать более внимательно этот перстень, не только на отпечатки пальцев.
      - Что вы имеет в виду?
      - Ну, например, нет ли в золотых завитках этой исторической реликвии остатков того самого яда, от которого умер господин Бирс.
      - Вот это уже более конкретно, странно, что я сам об этом не подумал, но ведь никто и не искал связи между... Сейчас позвоню в лабораторию. Или лучше схожу туда, заодно возьму отчет о первой экспертизе, вы меня подождете?
      - Если вы не возражаете.
      Комиссар отсутствовал около получаса. Я успела позвонить Стиву и немного подумать.
      - Да, с одной тайной, можно сказать, разобрались. - заявил комиссар, вернувшись от экспертов. - В золотой сеточке перстня нашли небольшой изъян. Он слегка помят, причем так, что внутрь перстня торчит острый конец прогнувшейся части сеточки. Для пальчика Анны перстень был велик, и это повреждение ей не мешало. А, может, на ее руке вообще была хорошо сделанная копия? Вот когда перстень примерял Бирс, он поцарапался, на его пальце действительно есть крошечная царапина.
      - На перстень был нанесен яд?
      - Скорее всего, хотя обнаружить его вряд ли получится. Остатки очень небольшого количества вещества могли быть стерты, ведь кольцо лежало на ковре и было накрыто телом.
      - Но осталось еще так много вопросов.
      - Да, я хочу поговорить с племянницей, точнее, приемной дочерью Анны. Вы со мной?
      - Конечно, если можно.
      - Думаю, что даже нужно. Поехали!
       Марина уже знала о том, что случилось. Это было понятно по ее заплаканным глазам. Но говорила с нами она спокойно. На вопросы отвечала внятно. Насколько ей было тяжело, можно было догадаться только по взгляду и нервным движениям пальцев.
      - Извините нас, - мягко заговорил комиссар, - но это мои служебные обязанности.
      - Я понимаю, спрашивайте.
      - Расскажите, что произошло сегодня? Ведь что-то произошло?
      - Я не знаю, что вы имеете в виду, кроме... - она все же не удержалась от слез и нам пришлось подождать, пока она успокоится и сможет продолжать разговор.
       - Но ведь должна быть какая-то причина, - чувствовалось: комиссару очень неприятно, что приходится мучить бедную девочку.
       - Я не знаю, - с трудом выговорила Марина, и мне показалось, что в глазах ее появилось сомнение.
       - Вспомните, пожалуйста, все, что было сегодня с самого утра, все, даже самые незначительные мелочи.
       - Да, ничего особенного и не было.
       - Может, кто-то приходил? Звонил по телефону? Не получала ли госпожа Грей писем?
       - Телефон, разумеется, звонил с утра не раз, но так бывает каждый день, мама... была такой общительной.
       - А кто ей звонил сегодня, вы не можете вспомнить?
       - Кажется, звонила Юджиния, они обсуждали поминки, которые устраивают на девятый день...- она опять умолкла, явно стараясь справиться с набегающими слезами, - да, еще звонил наш адвокат, мне показалось...
       - Что вам показалось, - комиссару пришлось мягко напомнить о том, что он ждет ответа на свой вопрос.
       - Мне показалось, что он чем-то расстроил маму, она ушла в свою комнату и больше часа не выходила оттуда.
       - Вы ведь слышали какие-то фразы, из того, что она говорила?
       - Я не прислушивалась, я ведь не думала, что это может быть важно. Впроче, одну фразу я все же помню.
       - Какую?
       - Она сказала: " А мы не можем отказаться?". Я думаю, что ответ был отрицательный, и я думаю, что это ее огорчило, но ведь можно спросить господина Франса.
       - Это фамилия вашего адвоката?
       - Да, Рихард Франс. Вот, она протянула руку к столику, на котором стоял телефон, вытащила из маленького выдвижного ящичка визитку и протянула ее комиссару.
       Больше ничего существенного мы не узнали, да и Марина была на грани. К тому же вскоре к ней пришел врач, видимо, их семейный доктор, и мы ушли, еще раз высказав все, что принято и все, что смогли.
      
      ЗАВЕЩАНИЕ
      
      
      Господин Франс принял нас в своей конторе уже через час после разговора с Мариной.
      Это был довольно пожилой, но приятный человек, невысокого роста и очень худой. От этого лицо его казалось чуть вытянутым. Говорил он, немного растягивая слова, но эта манера не раздражала, скорее даже наоборот.
      - Да, разумеется, я уже знаю, что случилось. - ответил он на вопрос комиссара.
      - Мы хотели бы кое-что выяснить у вас?
      - Конечно, если могу чем-то помочь, пожалуйста.
      - Вы звонили сегодня утром госпоже Грей.
      - Да, это было часов в десять, пожалуй.
      - Вы не могли бы нам сказать, о чем шла речь в вашем разговоре?
      - Это уже не тайна - о завещании.
      - Она хотела составить завещание, или изменить уже существующее?
      - Нет, вы меня не поняли, мы говорили не о ее завещании, а о завещании господина Бирса.
      - Господина Бирса? - удивился комиссар, - он что же упомянул госпожу Грей в своем...
      - Не Анну, конечно, а Марину, - уточнил адвокат.
      - Марину? Но разве он был с ней знаком?
      - Видите ли, Марина - его дочь. Он завещал ей все свое немалое состояние, за исключением сравнительно небольшой суммы, которую он оставил для уплаты по различным обязательствам.
       - Постойте, а что вы обсуждали с Анной? - неожиданно вмешалась я.
       - Госпожа Грей действительно очень странно отреагировала на сообщение о наследстве, которое получила ее приемная дочь. Я понимаю, что это создает для девочки некоторую психологическую нагрузку, она, видимо, не знала ничего о своем отце, но отказываться от таких денег!
       - Она хотела отказаться от этого наследства?
       - Вот именно, она предлагала передать эти деньги какому-нибудь благотворительному фонду, а девочке ни о чем не сообщать. Но я должен был ей отказать, вы, комиссар, понимаете, что это был бы юридический абсурд. Боюсь, что госпожа Грей огорчилась, хотя ее аргументы мне показались несерьезными.
       - А что это были за аргументы? - опять вмешалась я в разговор мужчин.
       - Она сказала, что история рождения Марины Грей носит скандальный характер, и девочка может получить тяжелую психическую травму, узнав все подробности. Хотя раскрыть эти подробности никто, кроме самой Анны Грей не мог. В завещании нет ничего, кроме сообщения о том, что господин Бирс признает свое отцовство.
      
      Это сообщение нас просто потрясло. Но оно могло и все объяснить, и все запутать.
       Было время обеда, и я пригласила Роберта Фирста к нам, тем более, что адвокатская контора, из которой мы только что вышли, была совсем рядом с нашим домом.
      Стива, конечно же, дома не было, а Анна как раз хлопотала на кухне, зная, что в это время я всегда стараюсь приехать, чтобы пообедать с ней вместе и хоть немного поболтать.
      Обсуждать ситуацию и факты, которые свалились так неожиданно на наши головы, мы начали уже тогда когда на столе появились чашечки с кофе и бисквиты.
       - Знаете, комиссар, - начала я, - мы теперь вряд ли сможем узнать, что так огорчило Анну Грей. Но мне кажется, что это очень серьезно. Анна была привязана к девочке. Она любила ее как настоящая мать. Да и Марина это чувствовала.
       - Вы правы, - поддержал меня комиссар, - но я тут попросил своего инспектора собрать всю информацию о госпоже Грей. Думаю, что к вечеру у нас будут дополнительные факты, возможно, что-то прояснится...
       - Я понимаю, что это не совсем...
       - Не стоит подбирать слова, Джекки, я понимаю, что вы хотели бы и дальше принимать участие в разгадывании этой тайны. Позвоните мне часов в восемь.
       - Спасибо, - откровенно обрадовалась я.
      Комиссар ушел, мы с сестрой убрали со стола, и я стала собираться в редакцию. Мне нужно было привести в порядок материал для номера, да и историю, начавшуюся у камина в старом доме Юджинии Майер, я хотела облечь в слова и занести в свой служебный компьютер. Эта история не имела отношения к кино, но могла бы стать основой для неплохого киносценария, а мне давно хотелось попробовать себя в качестве сценариста.
      Я уже собиралась выходить, когда услышала звук разбитой посуды и еще звук, который не оставлял сомнения в том, что моя сестра упала. Я бросилась на кухню. Анна лежала на полу, но так, словно она, пыталась все же смягчить свое падение. На полу белели осколки разбитых кофейных чашек, которые явно были уже вымыты и составлены на поднос. Я со страхом смотрела на эту неожиданную картину несколько секунд, затем бросилась к сестре, приложила ухо к ее груди, одновременно пытаясь найти на ее руке пульс. Вскоре, я поняла, что у Анны просто обморок, пульс был ровным, да и сердце билось вполне ритмично. Создавалось впечатление, что она просто внезапно уснула. Я слегка похлопала ее по щекам. Глаза Анны оставались закрытыми, и она не реагировала ни на мои действия, ни на мой голос. Что мне оставалось делать? Я позвонила доктору Кранцу и по его совету вызвала неотложную медицинскую помощь. Только после этого я позвонила в редакцию своего журнала, а затем - Стиву. Он обещал приехать, хотя я знала, что уйти со съемочной площадки ему будет непросто. Однако не поворачивался язык, чтобы отговорить его, я знала, что он все равно не сможет спокойно работать.
      Неотложка приехала через несколько минут, доктор тоже появился очень быстро. Мое впечатление оказалось совершенно правильным. Анна действительно спала. Врачи не обнаружили никаких серьезных причин для беспокойства о ее здоровье. Но неестественность этого внезапного сна вызывала тревогу. К тому же она никак не могла проснуться, и это было очень странно. Ее уложили в кровать, и было принято решение понаблюдать за девушкой до вечера.
       - Если ее состояние не изменится, - сказал мне доктор Кранц, - придется ее госпитализировать. Я бы порекомендовал вам, Джекки, записать вашу сестру на прием к психоаналитику, такие... проявления, как правило... Понимаете, так защищается иногда молодой организм в ответ на стресс, или развивающуюся депрессию.
      - Но нет никаких причин, у нас сейчас все хорошо...
      - Причины могут иметь корни в прошлом, а оно у вас с сестрой не такое уж безоблачное, да и можете ли вы утверждать, что знаете все ее девичьи секреты?
       - Пожалуй, нет, - пришлось согласиться мне, - но тогда посоветуйте мне специалиста.
       - Вот, - доктор открыл свой бумажник и вытащил оттуда визитную карточку, - позвоните Елене Паркер, она очень хороший специалист, причем особенно в работе с женщинами и подростками.
       - Спасибо, доктор, я позвоню ей, как только Анна проснется.
      Анна проснулась так же внезапно, как и заснула. Мы со Стивом сидели в ее комнате и разговаривали, автоматически приглушая свои голоса.
       - Что тут происходит? - звонко спросила Анна, энергично покидая свою постель.
       Мне пришлось ей все объяснить.
       - Ничего не понимаю, - проговорила она, выслушав мой рассказ.
       - Доктор Кранц считает, что тебе неплохо бы проконсультироваться у Елены Паркер, осторожно завела я необходимый разговор.
       - А кто она?
       - Психолог, - сознательно обобщила я профессию госпожи Паркер, боясь слишком категоричных возражений со стороны сестрички.
       - Психоаналитик? - все же догадалась она.
       - Да, - вынуждена была подтвердить я.
       - Пожалуй, это было бы интересным приключением, - улыбнулась Анна, и я облегченно вздохнула.
      
      Конечно, вечером я позвонила комиссару Фирсту.
       - Здравствуйте, комиссар, надеюсь, я не помешала?
       - Нет, я уже хотел позвонить вам сам.
       - Есть новые факты?
       - Пожалуй, есть, я хотел попросить вас сопровождать меня в дом Анны Грей, я думаю, что там может быть кое-что интересное.
       - Конечно, я поеду с вами.
       - Вот и отлично, а по дороге я вам все объясню.
       Пока я говорила с комиссаром, Стив читал газету, а Анна смотрела телевизор, но когда я выключила аппарат, они почти хором задали мне один и тот же вопрос.
       - Следствие закончено?
       - Нет, - разочаровала их я, - но у комиссара есть новые факты и он просил меня еще раз вместе с ним навестить Марину Грей.
       - А я говорил не об этом, - удивленно возразил Стив, - я о Бирсе.
       - Оказалось, что между смертью Бирса и гибелью Анны Грей есть, точнее, очень может быть определенная связь, но я об этом знаю пока не все, так что расскажу, когда вернусь.
       Когда я вышла из дома, машина Роберта Фирста стояла у подъезда. Я села рядом с комиссаром, и мы поехали.
       - Вы ведь не забыли о том, что Саймон Бирс был отравлен очень необычным ядом? - заговорил комиссар.
       - Да, я это помню, - подтвердила я.
       - Так вот, Анна уже давно овдовела, но ее муж был исследователем и путешественником, он бывал и в центральной Африке.
       - Понимаю.
       - Если бы мы нашли в доме яд, загадка смерти Бирса была бы разгадана, а остальное можно предположить. Скорее всего, Анна знала, что Бирс отец Марины, но не хотела, чтобы девочка тоже об этом узнала, возможно, она боялась потерять дочь, ведь Саймон Бирс был очень богат. Она решила избавиться от этой проблемы самым радикальным способом, но известие о завещании Бирса все изменило. Она не знала, какие сведения окажутся в этом завещании.
       - Я думаю, что она просто не могла солгать Марине, - не удержалась я от собственного комментария.
      В дверях с нами столкнулся доктор, который как раз покидал тот самый дом, в который мы опять собирались вторгнуться. Он посмотрел на комиссара с явным упреком, но ничего не сказал. Марина выглядела совершенно измученной. Но визит наш не затянулся, как мы предполагали, и что-либо искать в доме не было необходимости.
       - Я получила только что по почте это письмо, - тихо сказала Марина
       Она протянула нам белый простой конверт, в котором лежало адресованное ей письмо.
      Письмо поставило последнюю точку в этой истории.
      "Моя милая девочка, мое последнее наставление мне придется начать банальными словами о том, что, если ты читаешь это письмо, то значит, меня уже нет среди живых. Это письмо содержит и мое признание. Да, я способствовала тому, что скончался самый близкий тебе человек. Ведь Саймон Бирс - твой отец. Семнадцать лет назад он соблазнил мою младшую сестру, твою мать, да будет вечный покой ее душе. Маргорет очень любила его, и, несмотря на мои уговоры, решилась стать матерью его ребенка. Справедливости ради должна сказать, что он тоже любил по-своему Маргорет, но был женат и не мог разорвать свой брачный союз, так как в этом случае остался бы без гроша. Когда он недавно овдовел, он явился сюда с намерением заявить свои права на тебя, так как теперь он очень богат и главное - совершенно свободен. Мы никогда не бедствовали, но и не были так богаты. Я испугалась, что могу потерять тебя, и решилась на крайнюю меру. Способ подсказала мне невольно ты сама. Помнишь, ты примеряла как-то старое бабушкино кольцо с большим изумрудом? Это ты заметила, что можно поцарапаться, в старые времена украшения часто заправляли ядом, помнишь, ты даже сочинила какую-то жуткую историю. Все получилось еще и потому, что у меня был настоящий смертоносный яд. Твой дядя часто путешествовал, однажды из своей поездки, кажется, где-то в Африке, он привез кожаный мешочек с отравленными шипами, какой-то абориген сделал там ему этот странный подарок. Он хотел сразу выбросить этот опасный сувенир, но потом решил, что сначала покажет его мне. С большими предосторожностями он привез его сюда. Он просил меня бросить эти шипы в камин, но я их сохранила, в тайне от него. Отравленный перстень я надела на свой палец, когда пришла на концерт к Юджинии Майер. Я рисковала, но все получилось. Я подкинула перстень в карман Саймона, когда он увлекся музыкой. Никто этого не заметил. Свою ближайшую соседку я отвлекла пустячным разговором. Очень удачно, что она оказалась дочкой подруги Юджинии, что позволило мне на следующий день включиться в игру и быть в курсе событий. Он ведь мог и не примерять это кольцо. Но такова была его судьба. И все же последний ход оказался за ним. Сегодня утром приходил его адвокат и сообщил, что все свое состояние он оставил тебе. Как я могла бы объяснить тебе, почему он это сделал, не сказав всей правды? Но, сказав тебе эту правду, я должна уйти. Будь счастлива, моя девочка. Но никогда не теряй головы. За все в этой жизни приходится платить".
      
       ЕЛЕНА ПАРКЕР
      
      
      Елена Паркер оказалась молодой и очень красивой женщиной. Она пригласила нас в кабинет, но сразу обратилась ко мне.
       - Насколько я понимаю, моя помощь нужна вашей сестре, вы считаете ваше присутствие необходимым? Просто, как правило, я беседую с пациентом без свидетелей.
       - Нет проблем, я подожду в приемной, - ответила я и посмотрела на Анну, которая улыбнулась и слегка кивнула.
      Я вышла в приемную, села в большое удобное кресло, взяла со столика какой-то журнал и стала перебирать страницы.
      Моя усеченная память подбросила мне повод для раздумий. Я вдруг опять вспомнила, как иногда в приюте я просыпалась среди ночи от тихого жалобного стона, или от всхлипываний моей маленькой сестры. Очень редко был такой же тихий, и потому не менее жуткий, чем стоны, смех. Когда наутро я спрашивала Анну, что ей снилось, она ничего не могла вспомнить. Странно это, продолжала думать я, Анна помнила родителей, дом, в котором мы все раньше жили, немного, конечно, но она ведь была совсем маленькой. Я же ничего этого так и не смогла вспомнить. Но я помнила свои яркие сны, сны, которые были иногда настолько реальными, что, проснувшись, я могла целый день находиться под их влиянием, именно они и заменяли мне воспоминания. Это была не равноценная замена, и я чувствовала, что со мной что-то не так, но никому в этом не признавалась.
      Мои размышления прервала Елена, которая вышла из своего кабинета и пригласила меня войти.
       - Я хочу вам кое-что предложить, девочки, - Елена сделала паузу и посмотрела сначала мне в глаза, затем Анне, - я хочу провести Анну через регрессию. Вы знаете, что это такое?
       - Очень смутно, - ответила я, и Анна ничего не добавила к моему ответу.
       - Вы слышали что-нибудь о докторе Гриффсе?
       - Разумеется, слышали, но именно что-нибудь, то есть, совсем немного.
       - Это мой коллега, но он еще и изобретатель, он изобрел прибор, который назвал АПД, или анализатор психической деятельности. При помощи этого аппарата, доктор Гриффс, записывает регрессии своих пациентов. Получаются такие минифильмы, созданные сознанием, или, точнее, подсознательным воображением его пациентов. Анализировать эти сюжеты оказалось легче и эффективнее, чем вскрывать память людей, находящихся в пограничном или депрессивном состоянии.
       - Это путешествия в прошлые жизни? - вдруг оживилась Анна.
       - Вопрос пока спорный, - улыбнулась Елена, - но именно такой точки зрения придерживается некоторая часть пациентов.
       - А врачи? - спросила я.
       - Врачи не склонны определять это так категорично. Но методика, тем не менее, очень эффективна, и ее уже использует не только доктор Гриффс.
       - А это не опасно? - не удержалась я от волновавшего меня вопроса.
       - Я считаю, что нет. Собственно, это ни разу не привело к каким-то осложнениям. Но я не тороплю вас с решением. Знаете, я ведь сама была как-то пациенткой доктора Эмиля Гриффса. Чтобы помочь вам принять решение, я дам вам почитать рассказ. Да, мне захотелось это записать как-нибудь художественно, я даже думала, что смогу продолжить этот рассказ, но вдохновение ушло вместе проблемой. Хотите стать моими первыми читателями?
       - Конечно, - произнесли мы с Анной дуэтом.
       Елена включила компьютер, вставила диск, нашла нужный файл и записала его. Это заняло всего пару минут. Диск со своим рассказом она отдала мне.
       - Я очень надеюсь, что это будет интересно читать, и еще, что это поможет вам принять решение.
      
      
      
      
      РАССКАЗ ЕЛЕНЫ ПАРКЕР
      
      Как только мы оказались дома, мы, конечно, забыв о всех прочих делах, сразу сели к компьютеру, чтобы прочитать рассказ, который написала Елена Паркер. Рассказ психоаналитика, побывавшего в роли пациента. Оказалось, что рассказ можно еще и прослушать. На диске был и звуковой файл.
      
      * * *
      
      Город возник из-за поворота как всегда неожиданно. Десять лет я приезжаю сюда, и всякий раз испытываю одно и то же чувство именно на этом участке пути. Дорога проходит вдоль небольшой горной гряды. На протяжении почти всего пути справа видны только серо-коричневые камни, кое-где прикрываемые растительностью, чудесным образом укрепившейся на этой совсем непригодной для жизни почве. И вдруг, когда дорога сворачивает непосредственно к городу, панорама за окном меняется. В этом нет ничего чудесного. К тому же вряд ли кому-нибудь из людей, хоть немного знакомых со мной, придет в голову назвать меня романтичной натурой. И, тем не менее, всякий раз у меня замирает сердце, когда я вижу этот, словно игрушечный, городок на каменной ладошке.
      Но в этот раз обычным восторгом дело не обошлось. Неожиданно я почувствовала, что кто-то невидимый изъял мою душу из тела и вложил туда нечто совсем другое, не имеющее отношение ко мне, Елене Паркер, женщине достаточно разумной, чтобы управлять не только своими эмоциями, но и собственной жизнью.
      Защищаясь от чего-то непонятного, я попыталась переключить свое сознание на воспоминания и мысли, которые были привычными и безопасными.
      Там, в одном из этих небольших коттеджей, окруженных невысокими деревьями с кружевной темно-зеленой кроной, живет моя младшая сестра Сонечка. Десять лет назад она вышла замуж за человека, для которого этот маленький, но живописный городок, слегка отодвинутый от основных путей цивилизации, попросту является родиной. Ей повезло, она счастлива. Ее муж Марк - очень милый человек, у них растет два очаровательных сорванца. Я каждый год приезжаю к ним на несколько дней в отпуск.
      
      * * *
      
      Но внезапно возникшие ощущения не хотели меня отпускать.
      Сердце бешено заколотилось, горло сжала какая-то неведомая сила, в глазах противно защипало, затем мышцы лица расслабились, а из глаз покатились слезы. Я не понимала, что со мной происходит. Это было что-то мучительное и, тем не менее, настолько приятное, что у меня не было сил что-то предпринять, но... Я, в конце концов, профессионал!
      
      * * *
      
      Я решительно выехала на обочину и остановила машину. Я не позволю никому, слышите? Не позволю никому... Я не успела закончить свой мысленный монолог, впрочем, я не успела его даже начать. Мои физические ощущения можно было сравнить разве что с состоянием человека, сорвавшегося в пропасть.
      Однако в следующее мгновение все вернулось в норму.
      Я решила, что одержала победу и, пожалуй, поторопилась с выводами.
      
      * * *
      Cтрастный шепот Берта щекотал мое ухо и вызывал такое блаженство, что я с трудом сдерживала рвавшийся из моей груди стон. Его руки, что могут сделать с моей душой обычные руки! Простое соприкасание наших ладоней вызывает целый поток ни с чем несравнимых ощущений... Впрочем, эти мысли и чувства так же стары, как само понятие "любовь". Господи, как я люблю его губы, мягкие и такие нежные. Мое тело отзывается на зов древнего танца страсти, и я срываюсь в бездну и парю над миром, в котором нет больше ничего и никого, только наши разгоряченные тела, подкрепляющие великое единение наших душ, рожденное ее величеством любовью!
      
      * * *
      
      Что? Что это было?! Я огляделась и обнаружила себя в своей собственной машине. Рядом дорога, впереди панорама города. И никого.
      Я дала волю своему измученному телу. Меня сотрясали рыдания. Прошло не меньше получаса, прежде чем мне удалось вернуть свою психику в нормальное состояние. Но мое тело еще помнило что-то такое, что не принадлежало моей собственной памяти.
      Кто такой этот Берт? Откуда это странное чувство невосполнимой потери?
      
      * * *
      
      Я медленно и осторожно въехала на шоссе и, наконец, подчинив своему контролю расшатавшуюся нервную систему, поехала в нужном направлении.
      Дорога привычно шелестела под колесами, а я дала волю своей собственной памяти.
      Моя профессия - психоаналитик. Да, я знаю, что о нас думают иногда наши пациенты, но, тем не менее, мы всегда готовы прийти на помощь к тем, кто столкнулся с болью души. Ведь эта боль самая мучительная, она подкрепляется памятью и воображением, а значит, имеет неисчерпаемый источник. Но я всего лишь человек, и то, что свойственно другим, может поразить и меня.
      Моя личная жизнь не сложилась. Нет, не было никакой драмы, а жаль. Просто была попытка создать семью, жить как все нормальные люди, но ничего не получилось. Целый год я пыталась.
      Поль - замечательный человек, он был очень нежен и терпелив со мной. Я восхищалась им, уважала его, но этого оказалось недостаточно. Он ушел от меня, и, надеюсь, счастлив сейчас.
      Я искренне не понимала, чего он от меня хотел. Он говорил слова, значение которых мы, видимо, воспринимали по-разному. Обо всем этом я подумала сейчас, когда вдруг пережила эти чужие воспоминания. Но тоска, сжимавшая мое сердце, принадлежала мне, и я не знала, как помочь самой себе.
      
      * * *
      
      - Елена, иди скорей сюда, посмотри на это чудо! - встретила меня Соня радостным возгласом, который, впрочем, к моему приезду не имел никакого отношения.
      В большой корзине, стоящей посреди веранды, копошилось что-то действительно очаровательное, в виде пушистого черно-белого комочка, с влажным черным носиком и глазами, светящимися любопытством и доверием. Это был беспородный и бесподобный щенок, мечта нашего с Сонечкой детства. Я вдруг мимолетно удивилась, что моя сестричка так поздно решила, наконец, обзавестись четвероногим другом.
       - Как его зовут? - задала я главный вопрос.
       - Еще не знаю, его только что привез Берт...
      
      * * *
      
       Я больше ничего не слышала, мое сознание зацепилось за имя и зависло.
      Я вдруг почувствовала, как чья-то далекая память опять болезненно сжимает мое сердце.
       - Меня зовут Бертрам Стайнер, - проговорил стоящий передо мной невысокий мужчина с удивительными глазами, взгляд которых поднял в моей душе тревожную волну и воспоминаний, и предчувствий.
      
      * * *
      
      
      - Мою маму тоже звали Элен, - с улыбкой сказал Бертрам, когда я назвала свое имя.
      - Меня зовут Елена, - пожалуй, излишне резко отреагировала я.
      - Ну да, - мой собеседник удивленно посмотрел на меня, - просто я подумал, что это практически одно и то же имя, может, я ошибаюсь.
      - Вы, конечно, правы, - примиряюще улыбнулась я, - немотивированная реакция...
      - Простите?
      - Я о себе. Так это называют специалисты, впрочем, вам это, скорее всего, неинтересно...
      - Вы психолог?
      - Психоаналитик.
      - Вам нравится ваша работа?
      - Если бы не нравилась, я бы ее сменила.
      - Я вам верю, - он внимательно посмотрел в мои глаза, - вы, наверняка, именно так бы и сделали.
      Впервые в жизни я не знала, как себя вести. Мне, как врачу, часто приходилось разговаривать с очень разными людьми, не все из них относились ко мне с доверием. Да что тут объяснять, ко мне приходят чаще всего люди, с которыми достаточно трудно найти общий язык: иногда в силу их характера, но чаще в связи с обстоятельствами, вынудившими их искать моей помощи.
      Я считаю себя достаточно хорошим специалистом. Не припомню случая, чтобы мне не удалось разговорить человека, вызвать на откровенный, хотя часто очень болезненный, разговор.
      Тут была совсем другая ситуация, ведь человек, с которым я говорила, вовсе не нуждался в помощи. У него было, судя по всему, прекрасное настроение. Для него я была просто молодой женщиной, с которой он случайно познакомился в доме старого друга. Но его звали Бертрам, Берт, а это имя выводило меня из равновесия, вызывая те странные, непонятным образом возникшие из моего подсознания чувства, пережитые не мною, я это знала точно, а кем-то другим. Кем? Когда? Почему они так волнуют меня? Мне необходимо было это понять, но для этого у меня должна быть возможность все обдумать.
      Такая возможность у меня появилась только поздно ночью, когда все угомонились, и я, забравшись под теплое одеяло и уютно устроившись среди подушек, которыми с избытком снабдила меня сестра, наконец, осталась один на один со своими мыслями. Сначала я попыталась собрать вместе все воспоминания, так или иначе, связанные с неожиданной загадкой, которую подкинула мне моя нелепая жизнь. Череда событий, которую, по-видимому, и следует считать моей биографией, мне действительно вдруг стала казаться какой-то несуразной, будто собранной из разных человеческих судеб. Все, что сейчас возвращала мне моя память, казалось каким-то ненастоящим, словно эпизоды скучного романа, написанного каким-то занудой. И вдруг...
      
      * * *
      
      Берт, мы не можем больше быть вместе! - мысль появилась неожиданно и внезапной болью ударила по сердцу. Откуда эта мука, эти непрошеные слезы. Кто ты? - мысленно спросила я. Но кто может дать мне ответ, если даже само происхождения вопроса мне не понятно. Я дала волю слезам, просто это было самым естественным в этот момент. Так ничего и не решив для себя, я, в конце концов, уснула.
      
      * * *
      
      Утро порадовало хорошей погодой. Все вчерашние волнения показались нелепыми. Мне просто пора подумать о себе. Скольким женщинам я говорила слова, которые сейчас должна была бы обратить к самой себе. Ничего, справлюсь. Просто слегка устала, да и физиология дает о себе знать. Против природы бунтовать бессмысленно. Что бы я посоветовала пациентке с такими симптомами? Присмотреться к окружающим ее мужчинам. Хороший совет. Вот и присмотримся. На сегодня единственным подходящим мужчиной в моем окружении оказался Бертрам Стайнер. Впрочем, что я о нем знаю? Может, у него очаровательная жена и куча симпатичных ребятишек. Нет, этих проблем мне уж точно не надо. Меня бы вполне устроили легкие необременительные отношения со спокойным и разумным человеком. Но вдруг я опять вспомнила свои вчерашние ощущения. Нет, то, что где-то подобрала моя взбесившаяся память, спокойным и разумным не назовешь.
      - Любите рано вставать, или просто плохо спится в гостях? - прервал мои размышления Бертрам, я даже не заметила, когда он вышел на веранду.
      - Раннее утро - мое любимое время суток. - Отвечая ему, я старалась, чтобы голос мой был как можно нейтральнее. - А вы? Всегда так рано встаете?
      - Да. Если пользоваться общеизвестной классификацией, я - настоящий жаворонок, как, видимо, и вы.
      - Пожалуй.
      - А как насчет завтрака?
      - Я бы с удовольствием выпила чашечку кофе, а если у вас есть другие предложения, готова их обсудить.
      - Кофе - это не требует обсуждений, но я бы добавил гренки, которые готов приготовить собственноручно, как вы отнесетесь к этому варианту?
      - Было бы чудовищной глупостью отказаться от такого меню, особенно, если готовить будете вы.
      - Вот и замечательно, пойдемте на кухню.
      На кухне было приоткрыто окно, и свежий утренний воздух, заполнивший это небольшое помещение, заставил меня вздрогнуть, но закрывать окно мы не стали: здесь, в горах, день вступает в силу очень быстро, а летом, когда нагреваются камни, раннее утро - единственное время, когда можно насладиться естественной прохладой.
      Я не могу сказать, когда наступил момент перехода наших отношений от сухой любезности плохо знакомых людей к беззаботному дружескому общению. Когда мы перешли на ты? Когда вдруг стало казаться, что мы понимаем друг друга даже тогда, когда наши мысли остаются невысказанными до конца?
      О чем мы говорили, я уже не помню, но только мы ничего не узнали друг о друге. Что было с каждым из нас до этой встречи, не имело значения в ту минуту. О трагедии, произошедшей в жизни Берта Стайнера, мне рассказала Соня, когда Берт уже уехал.
      
      * * *
      
      Бертрам и Лидия были великолепной парой. Может, они и не отличались яркой красотой, но когда их видели вместе, их нельзя было не заметить. Кроме того, ни у кого не возникало сомнения, что эти двое были созданы друг для друга. Это трудно объяснить словами, их просто нужно было видеть. Их брак длился чуть больше трех лет, а потом случилась беда. Лидия была телерепортером. Все, наверное, помнят землетрясение в районе Мэрвика. Лидия Стайнер делала репортаж о ходе спасательных работ. Ее материалы были получены и даже показаны по центральным каналам, но сама журналистка с места событий не вернулась. Что произошло, так и не удалось выяснить. Ее не было ни среди живых, ни среди мертвых. Берт не терял надежды и не хотел верить, что Лидия больше не вернется. Но шли месяцы, а затем годы. Постепенно выстраивалась другая жизнь, жизнь, в которой было все, и только не было любимой женщины.
      
      * * *
      
      Когда Берт уезжал, мы обменялись телефонами, и каждый из нас искренне верил, что как-нибудь обязательно позвонит. Через пару дней после его отъезда я уже не могла с уверенностью сказать, что захочу с ним встретиться или хотя бы поговорить. Нет, он мне, разумеется, был симпатичен, да и драматическая история его любви и потери невольно вызывала к нему интерес и, несомненно, уважение. Но его беда была слишком личной, чтобы ее делить с кем-то, а делать вид, что я ничего не знаю, было невозможно. Если бы он обратился ко мне за помощью, я нашла бы те слова, которые смогли бы хоть в какой-то мере уменьшить его боль. Но со своим горем он справлялся сам, знакомство наше носило мимолетный характер, романтическая прелесть того раннего утра уже развеялась, да и власть его имени тоже уже казалась какой-то нереальной. Странные вспышки эмоций стали забываться, и мне уже казалось, что я просто устала от женского одиночества. Однако, на роль своего Ромео я бы не стала рассматривать Бертрама Стайнера. Он был чужим. От всех женщин мира его отделяла любовь к Лидии, и победить эту соперницу ни у кого не было никаких шансов. Конечно, все эти размышления появились у меня теперь, а тогда я просто интуитивно сторонилась продолжения этого случайного знакомства.
      Домой меня отвез Марк. У него были дела в Сент-Ривере. Вскоре моя жизнь вернулась в привычный ритм. Через месяц я уже редко вспоминала происшествие на горной дороге. Казалось бы, можно поставить точку. Осталась, конечно, некая тайна, но за прошедшее время мое воображение, не без помощи здравого смысла, неплохо поработало и уже могло предложить сразу несколько гипотез, объясняющих странное явление.
      
      * * *
      
      Каждый год я ездила к сестре только летом, но вот обстоятельства сложились так, что мне пришлось отправиться к ним перед самым Новым годом. Надо сказать, обстоятельства были весьма приятные. Сонечка родила наконец-то долгожданную дочь.
      Марку, хотя он и старался изо всех сил, справляться с двумя мальчишками и еще заниматься домашними проблемами, при этом продолжая работать полный рабочий день, было просто невозможно. Я поехала в качестве временной, но очень срочной помощи. Да мне и самой хотелось сменить обстановку, посмотреть на племянницу и встретить хоть один Новый год с близкими. Никаких сюрпризов по дороге не было, так как в этот раз я ехала автобусом.
      Первым, кого я увидела, был значительно подросший за полгода Добби. Он встретил меня заливистым лаем, который вскоре сменился счастливым повизгиванием. Пес оказался не таким уж маленьким, а ему ведь еще предстояло расти. Не знаю, узнал ли он меня, или попросту его собачье чутье подсказало ему, что я своя, но радовался он шумно и, конечно, искренне, по-другому, я думаю, собаки просто не умеют. Вскоре я была окружена всей нашей шумной семейкой, или почти всей, так как Соня и юная Летти ждали моего прибытия в детской. Крошка спала, упакованная во что-то воздушно-кружевное. Она была так прекрасна, как может быть прекрасен ребенок в окружении обожающих его взрослых. Сонечка слегка пополнела и выглядела замечательно. В общем, все было именно так, как я ожидала. После бурного обмена междометьями, скупо прерываемыми иногда членораздельными фразами, я поднялась наверх в комнату, которая была моей на время моего пребывания в доме сестры.
      Я немного устала с дороги, но настроение мое, хоть и нельзя было назвать прекрасным, все же было спокойным, то, что принято называть нормальным. То есть, оно вполне соответствовало обстоятельствам.
      Поэтому внезапно охватившее меня волнение оказалось для меня абсолютно неожиданным. Мне вдруг стало не хватать воздуха. В груди появилась какая-то странная тяжесть, в глазах у меня потемнело...
       Его руки... Господи, сколько же у него рук?
      - Ну, открой глаза...
      Я слышу его настойчивый шепот, но еще крепче сжимаю веки. Страх сковывает меня, блаженство и страх! Но страх начинает побеждать, он набирает силы, и я кричу куда-то в темноту, которая окутывает меня, пугает, но защищает от чего-то, чего я не знаю, но смертельно боюсь.
      Случившееся застало меня врасплох. Я забыла, или почти забыла, эти непонятные ощущения, эти фрагменты чьих-то навязчивых воспоминаний. Что же это такое? Влияние гормонов? Обыкновенные физиологические реакции, почему-то принявшие такую причудливую форму? Или все же я столкнулась с проблемой, которую нельзя даже описать привычными понятиями, а значит, нельзя и объяснить с уже сто раз отработанных позиций. А как тогда с этим справиться? Я была растеряна и даже, можно сказать, напугана. Нет ничего хуже, чем понимание своей полной беспомощности в ситуации, которая наверняка требовала от меня каких-то срочных и решительных действий.
      Стук в дверь прервал мои размышления.
      - Елена, - услышала я голос зятя, - ты пообедаешь с нами, или принести тебе сюда?
      - Я сейчас спущусь вниз, - поспешно и, пожалуй, слишком громко выкрикнула я.
      "Господи! - подумала я, - как же мне теперь быть?" Я поняла, что не могу сейчас оставаться наедине сама с собой.
      Внизу, в комнате, которая сейчас использовалась как столовая, меня ждала неожиданность, впрочем, если подумать, вполне ожидаемая.
      - Рад снова видеть вас здесь, Елена, - поприветствовал меня Бертрам Стайнер.
      Мне показалось, что мое присутствие не было для него таким уж приятным и желанным.
      - Я тоже рада вас видеть, - отреагировала я так, как того требовали приличия.
      Хорошо, что всем остальным было просто не до нас. Никто не заметил той странной напряженности, которая почему-то возникла сегодня в наших с Бертом отношениях. Мы сами старательно делали вид, что не заметили этого тоже. Во время обеда говорили о вещах незначительных и обычных в предновогодний день. Сонечка вынесла к столу ненадолго прервавшую свой счастливый сон Летти, это внесло оживление в нашу беседу и слегка разрядило обстановку за столом. Впрочем, скорее всего, обо всем этом подумала только я.
      До вечера я обустраивалась в своей комнате, приводила в порядок платье, в котором собиралась появиться вечером на семейном торжестве, помогала готовить ужин, - обычные и такие приятные предпраздничные хлопоты. И я, и Берт, кажется, наконец, избавились от того странного чувства, которое возникло в самые первые мгновения, когда мы увидели друг друга. Чувство это было тем более странным, что я предполагала увидеть Бертрама Стайнера в доме сестры, а он наверняка знал о моем приезде.
      Вечером, как и положено, все собрались за праздничным столом. Я не люблю вечерних застолий, после них не всегда хорошо себя чувствуешь утром. Но в Новый год я позволяю себе все, даже торт.
      У меня с детства сохранилось весьма трепетное отношение к этой ночи. Не могу сказать, что это происходило сознательно, но, тем не менее, я чего-то ждала. Это ожидание создавало особое настроение: появись в этот момент за нашим праздничным столом какое-нибудь сказочное или мифическое существо, я уверена, никто из нас не увидел бы в этом ничего странного.
      Мы просидели за праздничным столом часа полтора. Потом смотрели новогодние телепередачи, слушали музыку, подшучивали друг над другом, рассказывали какие-то небылицы, - в общем, обычный новогодний ужин в дружной компании хорошо знакомых людей. Давно мне не было так хорошо. После двух часов ночи я вдруг почувствовала, что устала и ужасно хочу спать. Поздравив еще раз всех с наступившим праздником и пожелав спокойной ночи, я поднялась в свою комнату. Даже не знаю, почему, но я буквально засыпала на ходу. Не помню, как я умывалась, переодевалась. Сон одолел меня, судя по всему, еще до того, как я оказалась в постели.
      
      * * *
      
      Проснулась я, как мне помнится, от звука открываемой двери. На пороге стоял Берт. Я хотела спросить его, что случилось? Но он шагнул ко мне, а я потянулась ему навстречу и забыла обо всем...
      ...Как мне было хорошо! Я так соскучилась, мое сердце готово было разорваться от наслаждения. Я вдыхала запах его волос, я чувствовала прикосновения его нежных и сильных рук. Он наполнил собой все пространство вокруг меня ... Какой это был восторг, какое это было счастье!...
      Я почти никогда не запоминаю свои сны. Только иногда какие-то смутные образы оставляют в памяти кратковременный след. Но то, что мне снилось этой ночью, я забыть не могла.
      Мы встретились за завтраком, и я очень старалась быть спокойной и приветливой. Нельзя же было винить Берта за то, что он стал героем моего эротического сна.
      Я прекрасно понимала, почему это со мной случилось. В моем возрасте долгие одинокие ночи могут привести именно к таким сновидениям. Нужно будет об этом подумать. Но не сейчас же.
      Берт тоже был явно не в себе, хотя, как и я, пытался держаться в рамках привычного поведения. Если бы он только знал, какую роль ему пришлось сыграть в фантазиях одинокой женщины.
      К обеду я уже справилась со своим настроением.
      Через день Бертрам Стайнер уехал домой, и остаток отпуска я провела со своей сестрой и племянниками, наслаждаясь повседневной суетой простой семейной жизни. Но пришло время, когда мне нужно было возвращаться к себе домой. Отпуск кончился, меня ждали пациенты.
      
      * * *
      
      С того дня, как я покинула дом сестры, прошло почти два месяца. И вот я оказалась в кабинете у коллеги. Впрочем, доктор Гриффс - не просто психоаналитик. О его изобретении, удивительном аппарате АПД, сейчас уже знают все. Попасть к нему на прием оказалось непросто. Но я объяснила ассистентке доктора, что со мной случилось, и она сочла мой случай экстренным.
      В кабинете было очень уютно. Мне предложили сесть в большое удобное кресло. В таком же кресле сидел Эмиль Гриффс. Нас разделял лишь маленький журнальный столик, на который Марина поставила две чашки кофе и бисквиты. Это совсем не было похоже на прием у врача.
      - Ваш случай очень меня заинтересовал, - начал разговор доктор, - он любопытен именно своей кажущейся банальностью и еще тем, что вы - мой коллега, а значит, наверняка знаете, как справляться с подобным состоянием.
      - Да, вы правы, вначале и мне эта ситуация казалась вполне управляемой, но то, что случилось полтора месяца назад, заставило меня искать помощи у вас, а точнее, у вашего удивительного аппарата.
      - Но что, собственно, вас так напугало? Яркость вашего сна? Или вы сомневаетесь, что это был сон? Такие сновидения действительно бывают так реалистичны, что можно и усомниться.
      - Но я беременна! Это не может быть результатом видений! Однако я была уверена, что все происходило не в реальной обстановке, я не могу это объяснить, так как не могу сама понять, как это произошло.
      - Вам нравится этот мужчина, он привлекает вас?
      - Он мне симпатичен, но когда мы встречались, я вовсе не теряла голову, не млела от желания, не стремилась...
      - Я вас понимаю. А как он вел себя, когда вы встретились утром?
      - Сначала мне подумалось, что он слегка нервничал, но потом все было очень мило. Расстались мы вполне по-дружески, мне, правда, показалось, что он хотел что-то сказать, когда садился в машину...
      - Он посмотрел на вас и промолчал? Так было?
      - Пожалуй.
      - Ну хорошо, давайте пройдем к АПД. И постарайтесь сосредоточиться на воспоминаниях той ночи. Хорошо?
      
      ВСТРЕЧА
      
      Я очень устала. Гостиница была маленькой и старой, но я любила останавливаться именно здесь, когда бывала в Тотридже. Номер состоял из двух небольших комнат. Я хотела позвонить и заказать ужин, но поняла, что вряд ли у меня хватит сил его съесть. Стащив с себя одежду, я накинула легкий халат и босиком прошлепала в ванную. Наскоро освежилась почти холодной водой, почистила зубы и уже фактически с закрытыми глазами доплелась до кровати. Затем провалилась в сон, который принято называть мертвым.
      Меня разбудил звук открываемой двери, мелькнула мысль о том, что я забыла защелкнуть замок. Но вдруг сон оставил меня. На пороге моего номера стоял Берт. Господи, какой же он умница, что приехал, мне так его не хватало. Мы не виделись уже почти месяц.
      Как мне было хорошо! Я так соскучилась, мое сердце готово было разорваться от наслаждения. Я вдыхала запах его волос, я чувствовала прикосновения его нежных и сильных рук. Он наполнил собой все пространство вокруг меня. Какой это был восторг, какое это было счастье!
      - Ты надолго? - спросила я, когда бурные эмоции и ощущения первых мгновений встречи сменились спокойным удовлетворением и ставшим почти привычным чувством непреходящего счастья.
      - До понедельника, сегодня ведь суббота, ты, как всегда, теряешь счет времени, - ответил Берт, смешивая слова с поцелуями.
       Наши губы опять встретились, и нить, начавшегося было, разговора прервалась.
      
      * * *
      
      Я открыла глаза. Марина считала удары моего пульса, видимо, не слишком доверяя приборам. Хотя, скорее всего, этот ритуал имел чисто психологическое значение. Доктор Гриффс сидел рядом и наблюдал за моим возвращением из странного мира чужой памяти. Ведь эти воспоминания явно не относились к моему прошлому, чтобы понять это, даже не нужно было быть специалистом.
      - Вы хотите посмотреть запись сейчас?
      - Да, лучше сразу покончить с этой историей.
      - Она может вас удивить.
      - Не думаю, я уже обо всем догадалась.
      Действительно, на экране не было ничего такого, что бы противоречило моим выводам. Я знала, кто эта женщина, но мне никогда не понять, почему воспоминания Лидии Стайнер ворвались в мою, именно мою жизнь.
      - Вы не хотите, чтобы я поговорил с Бертрамом Стайнером?
      - Нет, мне нужно было просто понять. На один вопрос я получила ответ, на второй не сможет ответить никто, не поможет даже ваш замечательный АПД.
      - Но, мне кажется, Берт имеет право знать...
      - Зачем? Ему и так непросто жить со своим горем. А для меня это, можно сказать, самый лучший вариант. Может быть, в этом и есть главный смысл того, что произошло.
      
      * * *
      
      Мои поздние роды вызывали тревогу и врачей, и моих близких, но я справилась на отлично. Теперь у меня есть дочь, и сердце мое настолько переполнено нежностью и счастьем, что для других эмоций там просто нет места. Как я ее назову? Все эти месяцы я перебирала имена, но так ничего и не выбрала.
      - Назови ее Дженни, в честь нашей бабушки, - предложила Сонечка, когда Марк привез нас всех домой.
      Моя сестричка настояла на моем перемещении из больницы прямо в одну из комнат их уютного дома, чтобы первые месяцы жизни ее племянница погостила у обожающих ее родственников.
      - А и вправду, она действительно Дженни, - согласилась я.
      Так легко была решена самая первая проблема в моей новой жизни, дай мне Бог так же легко справиться и с остальными.
      Малышка спала, а я, как и миллионы матерей, не могла оторвать от нее своего взгляда, я чувствовала себя такой счастливой. Дверь в мою комнату открылась, и я обернулась на этот тихий звук. В этот момент я уже знала, кого увижу.
      - Можно мне посмотреть на нее? - шепотом спросил Берт.
      - Конечно, ты можешь не шептать, ее сон еще достаточно крепок.
      - Ты выслушаешь меня?
      - Не нужно, Берт, ты ни в чем не виноват, и... В общем, я счастлива.
      - Но ты не любишь меня?
      - У нас не было времени даже толком узнать друг друга, - грустно улыбнулась я.
       - Это можно исправить.
       - Да.
      
      ТАЙНА ЗАМКА ОРВИК
      
      
      Рассказ оставил у нас странное чувство недосказанности, и уже поэтому, захотелось вернуться в кабинет психоаналитика, позволившего нам заглянуть в свою душу.
      Я тут же позвонила Елене, и мы назначили время приема.
      Но когда мы пришли в ее кабинет, там нас ждал сюрприз.
       - Знакомьтесь, - сказала Елена, - это и есть доктор Гриффс. И познакомьтесь с его ассистенткой, ее зовут Марина.
      Я почему-то думала, что этот замечательный доктор окажется значительно старше. На вид ему было не больше тридцати пяти.
       - Мне удалось уговорить доктора провести вас, - она улыбнулась Анне, - не только через регрессию, но и через его АПД, вы ведь не против?
       - Конечно! - искренне обрадовалась моя сестра.
       - А мне можно будет присутствовать? - вырвалось у меня, и я почувствовала, что краснею. Почему-то в этом кабинете я ощущала себя какой-то маленькой и зависимой, словно вернулась в прошлое, лет на пятнадцать.
       - Знаете, Джекки, когда я рассказала доктору вашу историю, - тут она обратилась к Эмилю Гриффсу, - может, вы сами скажете?
       - Я бы хотел задать несколько вопросов именно вам, если вы не возражаете, - сразу включился он в наш разговор.
       - Спрашивайте, - коротко ответила я.
       - Тогда давайте все сядем и поговорим, - тут же предложила Марина.
       Мы расположились в креслах, вокруг квадратного столика, стоящего чуть в стороне и, видимо, предназначенного для подобных бесед.
       Инициативу взял на себя доктор Гриффс:
      - Дело в том, - начал он, - что очень часто причины, по которым пациенты испытывают психологический дискомфорт, таятся в таких глубинах памяти человека, что извлечь их оттуда сложно даже при помощи АПД, нужно, чтобы перед регрессией появились так называемые кодовые воспоминания, находящиеся в верхних слоях оперативной памяти. Их приходится нащупывать интуитивно в разговоре с пациентом. Я знаю, что вам пришлось пережить. И нам придется потревожить именно эти моменты, поскольку вероятнее всего, там и кроется причина, как вашего, Анна, странного обморока, так и вашей, Джекки, амнезии.
      - Я это понимаю, - спокойно согласилась я.
      - Я тоже, - добавила Анна.
      - Что ж, тогда приступим. Анна говорила доктору Паркер, что она совсем не помнит свои сны, ну а вы Джекки?
      - Я почти всегда помню, что мне снилось.
      - Как долго сохраняются эти воспоминания?
      - По-разному, некоторые вскоре забываются, некоторые, как мне кажется, остаются со мной навсегда особенно повторяющийся сон о замке Орвик.
       - Но замок Орвик действительно существует на юге нашей страны, я даже видел его однажды. Ваша фамилия тоже Орвик, есть ли какая-то связь между вашей семьей и потомками герцога Орвика, построившего этот замок более трехсот лет назад?
       - Если и есть, то я об этом ничего не знаю. Вы ведь знаете, что я не помню своих родителей, а уж тем более, не смогу вспомнить информацию, которую могла получить только от них.
       - Как вы отнесетесь к предложению пройти обследование на АПД перед тем, как его пройдет ваша сестра?
       - Если вы считаете, что это может нам помочь...
       - А я могу посмотреть? - тут же спросила Анна.
       - Да, если обещаете сидеть очень тихо.
       - Обещаю.
      Меня посадили в кресло, рядом с компьютером, я заметила, что рядом с обычным дисководом на компьютерном столе Елены появилась небольшая коробочка серебристого цвета, она была соединена и с дисководом и с небольшим мягким, тоже серебристым, обручем, который Елена закрепила, словно венец, на моей голове.
      
      СТАРАЯ РУКОПИСЬ
      
      
      Я вдруг оказалась в длинном темном коридоре. Нет, я ничуть не испугалась. Я точно знала, где я и зачем. По мере того, как я шла и привыкала к окружающему меня сумраку, мои мысли обретали четкость. Я знала, что мне нужно попасть в библиотеку замка и найти книгу в тяжелом коричневом переплете. Я знала, что это очень старая рукописная книга, которая имеет отношение к кому-то, очень мне близкому. И я хотела ее прочитать.
      Наконец, нужная дверь. В этом помещении много пыли и паутины. Мебели почти нет,
      Только старое кресло у стены. Обшивка на нем изорвана, дерево изъедено. Книги свалены бесформенной кучей в углу. Я подхожу и начинаю их перебирать одну за другой. Они очень тяжелые, я быстро устаю, от духоты и пыли уже кружится голова. Но я ее нахожу!
      Я понимаю, что это именно она, как только мои уставшие руки касаются ее шершавой обложки. Ноги мои тоже устали я добредаю до кресла. Рукой смахиваю пыль и паутину и сажусь, положив найденное сокровище себе на колени.
      Мои глаза пробегают по первым строчкам, и я успокаиваюсь, словно получила подтверждение своим каким-то мыслям. У меня появляется четкая мысль: "Благодарю тебя, Господи! Она жива!"
      
      * * *
      
      Возвращение к действительности ничем не отличалось от обычного пробуждения после сна. Елена сидела рядом со мной, слегка сжимая пальцами мою левую руку, за запястье.
       Доктор Гриффс и Анна сидели с другой стороны.
       - Вы и сейчас все помните? - спросил меня доктор.
       - Думаю, что да, - не очень уверенно ответила я.
       - Это был тот самый замок?
       - Да.
       - Интересно, в какое время ты попала, - мечтательно проговорила Анна.
       - Не знаю, насколько это понятно, но у меня было такое чувство, словно я просто выпала из времени - ответила я сестре, хотя мои слова были обращены ко всем.
       - Однако признаки времени там, безусловно, были, - возразил мне Эмиль Гриффс, - думаю, что примерно так замок выглядел перед тем, как его решили реставрировать.
       - Значит, это было не в прошлом, - с явным разочарованием проговорила Анна.
       - В прошлом, конечно, - улыбнулся доктор, - но не в таком отдаленном. Это было, пожалуй, лет тридцать назад. Однако было бы интересно найти эту книгу и прочитать то, что читала Джекки. А вы помните, что там было написано? - обратился он ко мне.
       - Я прочитала всего несколько строк, - ответила я, - речь шла о судьбе девочки, подброшенной к воротам монастыря. Я убедилась, что она жива и успокоилась.
       - А что если эту книгу можно найти? - возбужденно воскликнула Анна.
       - Нужно обратиться в центральный исторический архив, куда были переданы все уцелевшие книги из замка Орвик, - предложила Елена. - Но давайте продолжим.
       Теперь мое место в кресле перед АПД заняла моя сестра.
      
      * * *
      
      Когда на экране появилось изображение, мне показалось, что я попала в свой навязчивый сон. Это опять был замок Орвик, но выглядел он, хоть и заброшенным, но не разваливающимся, просто хозяева на время покинули его стены. В небольшой, но светлой и относительно чистой комнате, это была та самая комната, которую я уже видела в своих снах, у открытого окна стояла темноволосая миниатюрная девушка. И ее я тоже видела. Девушка отошла от окна и направилась к двери. Затем она прошла по коридору, спустилась по широкой лестнице в сумрачный зал, пересекла его, поднимая за собой легкие облачка пыли, и вышла во внутренний двор.
      Она пересекла двор по диагонали и подошла к воротам, затем вдруг оглянулась и посмотрела куда-то в сторону противоположной стены. Мы увидели, что на лице у нее появился страх. Затем экран погас.
      Анна открыла глаза, но взгляд ее не сразу стал осмысленным. Елена сидела рядом с ней и считала ее пульс.
       - Ну а сейчас, вы помните что-нибудь, - спросил доктор Гриффс.
       - Помню, - с некоторой долей удивления ответила Анна.
       - Что ты там увидела, чего испугалась? - не смогла удержаться я от вопроса, который казался мне сейчас очень важным.
       - Там в подвальном окошке, я увидела бледное, какое-то неживое лицо, оно меня очень напугало, мне кажется, это было лицо женщины.
       - Вы тоже что-то узнали? - спросил меня доктор.
       Впервые я спокойно и почти отстраненно вспомнила свои сны, я рассказала о них, и мне стало легко. Моя проблема вдруг превратилась в любопытную загадку. Ну а разгадывать загадки - это же мое хобби!
      
      
      
      
      * * *
      
      Жизнь наша никак не изменилась после этих удивительных событий, да и мы сами остались прежними, но тайна старого замка волновала меня, хотя и совсем не так, как это было раньше.
      Через несколько дней по электронной почте я получила от Елены Паркер письмо с приложением. В приложении был переведенный на современный язык небольшой текст, как писала Елена, скорее всего это сохранившаяся часть рукописи, которую я держала в руках в своей регрессии.
      
      АННА
      
      До шестнадцати лет я жила в монастыре св. Анны. Я знала о себе только то, что я - подкидыш.
      Мне рассказали, что однажды утром сестра Марта у ворот, ведущих из монастырского двора в большой мир, нашла крепко спящую девочку в возрасте не более двух лет. Это была я.
      Ничего, что было в моей недолгой жизни до этого момента, я не помнила. Только иногда по ночам, во сне, меня беспокоили звуки и образы, которые вызывали в душе смятение... Я просыпалась от наваливающейся на меня тоски о чем-то очень дорогом моему сердцу, но память не хотела вернуть мне более четкие образы. Чем старше я становилась, тем реже меня беспокоили эти неясные тени прошлого.
      
      Я выросла в тишине и строгости святой обители. Я не грустила о мире, в котором жили другие люди, я его не знала. Так могла пройти и вся моя жизнь. Но судьбе было угодно, чтобы все сложилось совсем иначе.
      
      Монастырь был закрыт для всех, кто жил вне его стен, но иногда монахиням приходилось появляться в деревне, ведь были вещи, которые они не могли делать сами. И крестьянам временами нужна была помощь сестер. Кроме того, в деревне были ремесленники, которые делали разные полезные в хозяйстве мелочи.
      В тот год, с которого начались серьезные перемены в моей жизни, в деревне вспыхнула страшная эпидемия, она практически опустошила все дома. Люди уходили один за другим...
      Беда пришла и к нам. Сначала заболела и вскоре умерла сестра Марта, которая чаще других ходила в деревню помогать крестьянам, облегчать страдания больных и хоронить мертвых. С той поры смерть обжилась в наших стенах. Мне тяжело вспоминать это время: боль, стоны, похороны, слезы, - все это уже казалось бесконечным...
      Мне было всего шестнадцать лет, я боялась смерти, хотя и должна была привыкнуть к ней.
      Когда я почувствовала у себя признаки болезни, меня охватило отчаянное желание выжить. Я молилась страстно и неистово, пока у меня были силы, но вскоре мое не слишком крепкое тело покорилось неизбежному, я потеряла сознание, а душа моя смиренно ждала своей участи. Вот тут и случилось первое чудо, повернувшее мою судьбу самым невероятным образом.
      Не знаю, сколько времени я находилась в состоянии, которое к смерти было значительно ближе, чем к жизни.
      Я открыла глаза и увидела, как надо мной склонилась очень необычно одетая женщина. Она явно не была ни монахиней, ни крестьянкой. Ее платье было сшито из бледно-голубого гладкого материала и украшено причудливо собранными лентами чуть более темного цвета. Светлые волосы струились вокруг ее лица. Она была очень красива. Мне показалось, что я смутно узнаю эту странную гостью.
      В этот момент моя болезнь отступила, позволила забыть о недавнем страхе.
      Женщина ласково улыбнулась и молча протянула мне свою руку. Я встала, тело мое было настолько легким, что мне казалось - будет достаточно лишь взмахнуть руками, чтобы взлететь над землей.
      Я не помню, в какой момент эта мысль посетила меня, знаю только, что не сразу: "Неужели это и есть смерть?"
      Мы шли по прекрасному саду, наполненному ароматами весны. Было много цветов. И еще было так светло! Я никогда не видела ничего подобного! Женщина остановилась, повернулась ко мне лицом, и ее глаза заглянули прямо мне в душу.
      В этот момент я вспомнила! Мама! Мне казалось, я закричала...
      Я знаю, что это было всего лишь беспамятство, вызванное моей болезнью, но именно тогда я впервые поняла, что где-то в моем сознании есть, пусть и очень слабые, воспоминания о какой-то другой жизни, о другом мире.
      
      
      Мое пробуждение было мучительным. Жарко, очень жарко, и хочется пить, нестерпимо... Глаза мои с трудом открылись, Господи! Что случилось? Комната наполнена дымом! Когда я поняла, что происходит, меня охватил ужас. Думаю, вы слышали, как иногда справляются с эпидемией в наших краях. Я вдруг отчетливо поняла, что кто-то решил просто сжечь нашу обитель. Не знаю, какая участь постигла оставшихся в живых сестер, меня же либо просто забыли, либо сочли уже мертвой. Я попробовала встать, это было непросто, но мысль о том, что я могу сгореть в этом аду, придала мне силы. Я убедилась, что в моей комнате был только дым. Добравшись до узкого окошка, попыталась его открыть. В этот момент там за окном, как мне показалось, мелькнула тень человека. В ушах у меня зашумело, ноги подкосились... Последней моей мыслью было: все кончено. Очень смутно помню: треск разбитого, словно лопнувшего, стекла, чьи-то сильные руки и запахи: сначала горький - дыма и гари, затем совсем незнакомый - аромат леса, который очень скоро стал привычным и родным.
      
      
      
      - Это и есть твоя добыча?
      - Да, я не больно-то и рассчитывал на поживу, монастырь не замок, так... взглянул в окно, а там она, глазища таращит, поди, уж и не надеялась жить.
      - Да ей бы и без пожара недолго осталось. Чумная она. Я-то сразу вижу.
      - Ну, нам-то чума не страшна, неужто помрет?
      - Теперь уж нет. Сто лет не помогала этим...
      - Да ведь она дитя совсем, да и монашка!
      - Монашка! Много ты понимаешь! Откуда ребенок в монастыре?
      - Да слышал, говорили в деревне, что при монастыре найденыш живет, видать, она и есть.
      - Видать.
      
      Я лежала тихо, прислушиваясь к этому странному разговору. Один голос был глухим и хриплым, а другой, видимо принадлежащий старой женщине, каким-то надтреснутым, с ворчливыми интонациями. Чувствовала я себя уже значительно лучше. Не было ни жара, ни озноба. Но пока я не поняла, что же со мной произошло и где я нахожусь, я притворялась, будто сплю, или нахожусь в беспамятстве.
      - Эй! Вставай! Хватит водить нас за нос, ты уже почти здорова... Иди поешь с нами, вон какая тощая, того и гляди, ветер унесет...Хе, хе, хе...
       Эти слова уж точно были обращены ко мне, притворяться дальше не было никакого смысла, я сползла с высокой кровати, на которой лежала последние несколько дней. В комнате было мало света, он проникал через маленькое оконце в стене и еще одно, чуть меньше, проделанное в верхней части двери. Теперь я могла видеть тех, кого только что слышала. Они оба были стариками, но, не знаю, по каким приметам, в них угадывались мать и сын. Она была высокая и худая, седые волосы стянуты в узел, без причуд, просто, чтобы не мешали. Глаза ее в полумраке казались огромными и слишком живыми на малоподвижном лице. Он, как я уже сказала, тоже был не молод, но чувствовалось, что его возраст отличается от возраста старухи на пару десятилетий, это именно чувствовалось, так как объяснить это по каким-то конкретным приметам было невозможно.
      
      * * *
      
      Сейчас, когда с того незабываемого дня прошло много лет, кажется, что моя вынужденная жизнь в лесном логове этих странных разбойников, как они сами себя называли, мне просто однажды приснилась. Но то, чему меня научила старая Бретта, осталось со мной.
      
      - Как зовут тебя? - женщина пристально посмотрела на меня, словно думала, что я могу ее обмануть.
      - Анна, - тихо ответила я, и тут же повторила свое имя погромче.
      - Да слышу я хорошо, Бог милостив. Анна, значит? Сколько лет тебе?
      - Шестнадцать...
      - Вот как? А я-то думала не больше двенадцати, уж больно ты мала, откуда ты?
      - Не знаю... Я в монастыре жила.
      - Подкидыш?
      - Да, - голос мой дрогнул, и к глазам почему-то подступили слезы.
      - Ладно, садись поешь, а там решим, что будет...
      
      Так началась моя жизнь в лесном жилище старой Бретты. Возможно, меня бы многое могло удивить здесь, но что я знала о жизни других людей? Главное, что я была жива, мне было спокойно, обо мне заботились, а я, в свою очередь, старалась помочь, чем могла. В лесу мне нравилось даже больше, чем в монастыре. Я еще не могла понять, почему, но свобода доставляла мне то удовольствие, которого я раньше не знала, да и не могла знать. Да простит меня мой набожный читатель, но я стала все реже обращаться к молитве.
      Бретта взялась за мое обучение. Она знала тайны трав, умела лечить недуги тела, а иногда и души.
      Я узнала историю ее жизни. Когда-то она была такой же, как большинство женщин, живущих в небольших крестьянских поселениях наподобие того, которое еще недавно было рядом с монастырем св. Анны. Но от своей матери она получила знания, которые та, в свою очередь, получила от своей. Это был опыт нескольких поколений, никакого колдовства и никакого чуда, просто знания некоторых целительных свойств растений: трав, цветов, деревьев. Бретта рано вышла замуж. Семья, в которую она попала, была большая, но жили дружно. Никто не обижал Бретту в семье мужа, а она старалась быть хорошей женой. Но пришла беда в их дом.
      Злые люди есть везде. А творить зло в невежественной и дикой толпе достаточно легко. Бретта была беременна уже семь месяцев, когда ее назвали ведьмой. Просто, как о сборе ежегодного урожая, спокойным голосом без слез и без лишних красок рассказывала мне она, как разъяренная толпа вчерашних соседей заколотила досками окна и двери их дома, как вспыхнул огонь и поглотил навеки всю ее прошлую жизнь. Самой Бретты не было в этот момент дома. Никому не пришло в голову, что ранним утром женщина в таком положении может собирать травы. Так она и оказалась здесь в лесу. На долгие годы. Желание жить победило страх. Знания помогли выжить. Она научилась обходиться тем, что давал лес. Сначала соорудила себе шалаш, затем землянку, которую теперь использовала в качестве кладовки, а потом, когда родила сына и справилась с послеродовой хворью, стала строить в лесной глуши свой первый дом. Все необходимое добывала в деревне, это было опасно, но здесь ей на помощь не раз приходили суеверные страхи крестьян. Если случалось по неосторожности наткнуться на кого-нибудь, то ее просто принимали за призрак ведьмы. А от приведения спасались бегством.
      Когда подрос сын, жить стало легче.
      Думаю, что старая Бретта могла бы рассказать много больше, да не захотела.
      
      Прошло два года, я подросла и пополнела. Одежда, которую раздобыл для меня в деревне Лео, теперь уже не болталась на мне. Выглядела я не заморышем, а, скорее, лесной дикаркой. Бретта и Лео были единственными людьми, которых я видела в течение этого времени. В лесу я чувствовала себя свободно. Знала каждую травинку. Меня больше не заботило мое прошлое. Здесь не имело значения ни мое происхождение, ни мое благонравие. Жизнь была проста и понятна. Днем мы ходили в лес, собирали травы, которые помогали нам не страдать от болезней и сохранять силы, а еще грибы, орехи да ягоды, чтобы разнообразить свое питание. Чтобы добыть мясо, молоко, яйца или, когда повезет, хлеб, Лео совершал нечастые набеги на соседние деревни. Да, мы добывали себе пищу и разные вещи, необходимые в нашем простом хозяйстве, воровством. Но стремление жить по заповедям было тогда для нас слишком опасной роскошью. Праведные костры уносили жизни и менее странных людей.
      
      
      Однако мое лесное благополучие было недолгим. Однажды Лео ушел в деревню и не вернулся. Что с ним случилось, я не знаю и теперь. Мы прождали его несколько дней. Я рвалась его искать, но Бретта запретила мне даже думать об этом.
      Мне показалось, что утрату сына она пережила слишком спокойно, но я ошибалась. Тоска ее не проявлялась внешне, но извела сердце. Бретта слегла. Я старалась ей помочь, используя все полученные от нее же знания, но нет лекарства от скорби такой силы. Смерть стояла на пороге, а меня охватил страх. Как я останусь совсем одна в мире, который был ко мне так немилостив с самого моего рождения? Наш последний разговор я не забуду никогда, хотя пройдут годы, прежде чем я сумею понять смысл слов, сказанных мне старой Бреттой незадолго до ее смерти.
      - Послушай меня, Анна, - я вдруг подумала, что не часто слышала в этих стенах имя, данное мне в монастыре. - Когда я умру, я не хочу, чтобы ты меня хоронила по их обычаям, да это тебе и не под силу. Ты поможешь мне перебраться в старую землянку, там и встречу свою свободу, - победная улыбка на миг осветила ее потемневшее от горя и болезни лицо. - Когда же все свершится, обложишь мое тело хворостом и подожжешь. Земля не даст распространиться огню, а моя душа, наконец, освободиться от своей гнусной оболочки, не вздумай плакать обо мне, девочка, смерть несет мне счастье, да и ты, если не ослушаешься старую Бретту, вернешь себе, по крайней мере, счастье земное.
      Не стану я описывать, как смерть отнимала у меня единственного близкого человека. Эти воспоминания навсегда упокоятся на дне моей души.
      
      
      * * *
      
      Я вышла из леса и вдруг почувствовала жгучее желание вернуться обратно. Там, в уютной зеленой чаще, было все так знакомо и так понятно, а что впереди? Что я знаю о жизни людей, к которым толкает меня сейчас безжалостная судьба? Но я дала слово умирающей Бретте, и выбора у меня не было.
      Замок я нашла легко. День был солнечный, и это мрачное строение казалось черной тучей на фоне голубого безоблачного неба и пронзительно зеленой растительности, которая закрывала нижнюю часть стен, а в некоторых местах доползала и до узких окон верхних этажей.
      Я остановилась в полном недоумении, так как абсолютно не понимала, как мне подойти к воротам. Все вокруг заросло высокой травой и кустарником.
      Есть ли кто-нибудь в этих стенах? Даже ветерок, который шелестел и тихо посвистывал там, в лесу, здесь не решался расшевелить эту странную тишину и неподвижность. Мне стало страшно. Я не решилась продираться сквозь одичавшие растения, а стала медленно обходить замок в надежде отыскать хоть какую-нибудь тропинку. Вскоре я действительно увидела, если не настоящую дорожку, то, по крайней мере, место, где можно бы легче пробраться поближе к одной из стен этого явно заброшенного, но некогда весьма величественного замка. Трава здесь была так же высока, но казалась чуть примятой, а кустов и вовсе не было. Через несколько минут я оказалась у тяжелых деревянных ворот. Они были приоткрыты, и это обстоятельство меня уже не удивило.
      Мои ноги, обутые в странные, сплетенные из тонких веток, башмаки, которые смастерил мне Лео, наконец, стояли на каменных плитах внутреннего двора замка. Я огляделась. Все, что я видела вокруг, только подтверждало мою мысль о том, здесь давно уже никто не живет. Что же мне теперь делать, по разумению старой Бретты я могла бы получить в замке какую-нибудь работу, но кто мне здесь ее может дать? Я вдруг почувствовала страшную усталость. Что ж под охраной этих каменных стен я, по крайней мере, смогу спокойно отдохнуть.
      Внутри было сумрачно и прохладно. Свет плохо пробивался сквозь узкие оконца. По каменному полу, подняв легкое пылевое облачко, проскользнуло что-то живое, то ли крупная ящерица, то ли маленький уж, хотя в заброшенном жилище могли поселиться и змеи. По неровным, местами изрядно разрушенным, каменным ступеням я поднялась на второй этаж и оказалась в темном коридоре. Когда мои глаза немного приспособились к скудному освещению, я увидела несколько приоткрытых дверей. Из них просачивался слабый свет. Почему-то мне стало не по себе. Но не могла же я стоять в этом холодном коридоре до бесконечности. Я заглянула в комнату, дверь которой была ко мне ближе других. В комнате было гораздо теплее и совсем светло. Большое створчатое окно было открыто, и теплый летний ветерок слегка поигрывал шелковыми занавесками. Это явно была девичья спальня. На удивление чистенькая и живая, словно ее хозяйка всего несколько минут назад вышла отсюда. Мне вдруг захотелось забраться на эту слегка примятую кровать и просто заснуть, надолго, может, даже навсегда. Тогда не пришлось бы думать над этим трудным вопросом - что делать дальше? Но для того, чтобы забраться в эту постель, нужно было хотя бы смыть с себя дорожную пыль, а где взять воду? До ближайшей реки, в которой я привыкла совершать этот нехитрый ритуал, было так далеко. Я увидела дверь рядом с изголовьем кровати. Она была прикрыта, но не замкнута. Там оказалась гардеробная. В большом шкафу было полно разной одежды. В углу я увидела странную емкость из белой обожженной глины, наполненную водой. Вода была холодной, и ее было мало, но все же это было лучше, чем ничего. Я сбросила с себя то, что до сих пор прикрывало мое тело, умылась холодной водой, а затем надела на себя белую сорочку из мягкой шелковистой ткани, которую отыскала среди одежды заполнявшей огромный шкаф. Почему-то я была уверена, что хозяйка этих нарядов и этой спальни не побеспокоит меня. Забравшись на кровать под легкое, но теплое одеяло, я мгновенно уснула.
      
      * * *
      
      Я проснулась и, конечно, не сразу сообразила, где нахожусь. Чувство, которое, словно слабый огонек только что зажженной свечи, робко согревало мое сердце, было мне почти незнакомо или забыто. Не знаю, по каким приметам, но я узнавала эту комнату, я понимала, что я дома, что, по крайней мере, эти стены не выдадут и не предадут меня.
      День давно уже угас. В открытое окно заглядывала полная луна, так ярко освещавшая комнату, что я видела здесь каждый предмет. Я уже проснулась, но усталость и напряжение последних дней все еще сказывались, поэтому мое состояние нельзя было считать бодрствованием. Скорее, это был полусон.
      Запахи и звуки вокруг казались забытыми, непривычными. Возможно, это они и были виноваты в том, что мне вдруг стало страшно. Сначала это была какая-то плохо осознаваемая тревога. Затем она стала расти и насыщаться мыслями и фантазиями, превращаясь в страх. Этот страх перерос в настоящий ужас, когда я услышала чьи-то осторожные шаги. Я была уверена, что они приближаются к двери моей спальни.
      
      
      ВЕРСИЯ ЕЛЕНЫ ПАРКЕР
      
      
       Как жаль, что сохранилось так мало. Кроме того, Елена в своем письме высказывала сомнение в том, что это описание достаточно точно передает именно то, что происходило. Скоре всего, эта рукопись принадлежит более позднему периоду. Возможно, кто-то из потомков Герцогини Орвик пытался написать о ней роман. Возможно, этот роман даже и был написан. Некоторые сведения были в книге, посвященной истории замка Орвик Эла Планка.
      Герцог Орвик погиб в сражении во время возведения на престол короля Георга. Судьба оставленных им жены и дочери оказалась трагичной. Герцогиня Орвик отказалась от брака с герцогом Торном, которому очень хотелось заполучить не столько жену, сколько принадлежащие ей земли и замок. Она решила передать свое богатство монастырю св. Анны и принять постриг.
       Герцогиня незадолго до смерти супруга родила дочь, это помешало ей осуществить свои планы достаточно быстро. Торну удалось свить интригу против молодой вдовы, обвинив ее в колдовстве. Тогда это было совсем не сложно. Спасая дочь, герцогиня подкинула ее в монастырь, а сама бесследно исчезла. Замок очень долго стоял заброшенным, но затем в него вернулась дочь герцога, которая чудом выжила во время жуткой эпидемии чумы, когда был сожжен приютивший ее монастырь. То, что рассказывается об этом в рукописи, историки считают всего лишь романтизированной легендой. История старой Бретты и ее сына Лео упоминается только в фольклоре.
       В своем письме Елена предположила, что герцогиня пряталась в подземном лабиринте замка. От тяжелых испытаний, выпавших на ее долю, она, скорее всего, потеряла рассудок. Поэтому не узнала вернувшуюся дочь, продолжая скрываться в подземелье, выходя из своего заточения только по ночам и рождая суеверные слухи о приведении. Юная Анна вскоре вышла замуж за принца Карла, замок позднее перешел во владение к ее старшему сыну. Он и оказался последним законным владельцем замка Орвик, который позднее был разрушен сильным землетрясением и реставрирован сравнительно недавно. По мнению Елены причиной нашего с Анной психического провала в реальности чужих воспоминаний явилось совпадения трех событий: фамилия Орвик, имя моей сестры и землетрясение. Это только гипотеза, которая требует дополнительного расследования. А расследования всяких тайн - это мое хобби.
      
      ПРИТЯЖЕНИЕ ТАЙНЫ
      
       Ну, хорошо, думала я, петляя по улицам города на машине. Можно допустить мысль о реинкарнации - все-таки триста лет прошло, могли души тех моих предков возродится во мне и Анне. Можно допустить, что родовая память передается генетически. Я даже могу допустить, что владею даром общения с потусторонними силами, которые и внушают мне эти странные сны. Можно допустить что угодно. Но что же будет правдой? Почему моя родовая память работает и прекрасно себя чувствует, а воспоминания детских лет растворились в небытии? Почему мозг заблокировал всё, что я успела узнать в детстве?... И почему этого не случилось с Анной? А главное - с чего начать, какую ниточку тянуть, чтобы клубок начал-таки распутываться?...
       Мы много раз обсуждали это со Стивом. И каждый раз он советовал мне только одно - посетить то место, где моя старая жизнь оборвалась и началась новая. То есть - отправиться в Мервик. А вдруг, говорил Стив, там придет откровение, прозрение, и ты восстановишь свою память!
       Мы слишком часто возвращались к этой теме в своих разговорах, эта тайна все больше приобретала над нами власть. Наконец, я приняла решение побывать в замке Орвик. Пусть там сейчас музей, но ведь сама земля тоже обладает определенной энергией, что ли, а вдруг она поможет вспомнить!
       Почему я не сделала этого раньше? Елена Паркер, пожалуй, назвала бы это психологическим барьером. Было страшно подумать - вернуться на место гибели моих родителей, а потом - в дом, который преследовал меня в кошмарах. Мне казалось, что я тут же просто умру от переживаний и горя, и потом - так ли уж мне хотелось вспоминать? Мы столько пережили с Анной, столько вынесли, а вдруг в моей прежней жизни все было так же плохо? Двойной нагрузки боли я бы не выдержала. Да, теперь рядом есть мой добрый и надежный Стив, но...
       Я затормозила возле кафе, намереваясь наскоро перекусить. И тут на глаза мне попался огромный, во всю стену дома, билборд. Яркий, блестящий, он прямо-таки кричал:
       - Посетите курортный Мервик! Место, где открываются врата в рай!
       Я остановилась посреди тротуара. Я знала, что уничтоженный страшным землетрясением город восстановлен почти полностью, а природа там - ох, загляденье! Великолепные водопады, спрятанные в гуще леса - одни они стоили того, чтобы пересечь страну и полюбоваться на эту красоту.
       А ещё - там спрятаны мои воспоминания.
       В тот момент я ничего так и не решила. Бывают такие мгновения, когда судьба машет у тебя перед глазами красным платком, а ты пожимаешь плечом: глупости, дескать, блажь. Я тоже так же отнеслась к рекламе курорта, но, помедлив, все же зашла в кафе.
       Первое, что я там услышала, было:
       - Это самое чудесное место! Ничего красивее в жизни не видела!
       Это делилась впечатлениями с подружками одна немолодая дама. Мне пришлось сесть за соседний столик - все остальные оказались заняты. Дама восторгалась Мервиком, словно это было творение её собственных рук. Подруги с улыбками кивали и задавали обычные для такого разговора вопросы: столько стоит номер в отеле, куда сходить и на что посмотреть в первую очередь. Потом дама сообщила, что в Мервике создан музей, посвященный жертвам землетрясения. Женщины перешли на воспоминания, а мне вдруг показалось, что в окружающем меня пространстве что-то резко изменилось. Или перемены произошли во мне самой?
       Я ясно представила себе, как иду по этому самому музею, как подхожу к стеклянной витрине, наклоняюсь и вижу истрепанную, измятую и присыпанную красной кирпичной пылью тетрадку, исписанную детским почерком. Я напрягаю зрение, чтобы прочесть слова...
       Забыв про обед, я пулей выскочила из кафе, прыгнула за руль и через секунду мчалась по дороге. Не могу сказать, что какие-то мысли появились у меня в голове, но инстинкт гнал меня вперед, в Мервик. Лишь выскочив за черту города, я опомнилась. Надо собрать вещи, взять камеру, объяснить всё Стиву и Анне. Может быть, они захотят сопровождать меня... Нет! Никаких спутников! Я должна сама все понять.
       Так же стремительно я вернулась домой, практически в нескольких торопливых словах поведала обо всем удивленной Анне, наскоро покидала вещички в дорожную сумку. Я должна была дождаться Стива, но он задерживался, сотовый был отключен, пришлось оставить сообщение на автоответчике.
       Анна махала мне ладошкой, стоя в проеме освещенного окна. Вечерело. Но даже наступающая ночь не могла меня остановить.
       Следующие часы совсем не запечатлелись в моей памяти. Помню, что я гнала машину, как сумасшедшая, словно Мервик обещал открыть мне все свои тайны сразу и в полном объеме. Помню промелькнувшие вспаханные поля, живые изгороди маленького городка, зеленые сопки... Все остальное растворилось в жгучем желании поскорей преодолеть путь и оказаться в Мервике.
       Прибыла я ночью, и почти шесть часов мне пришлось мучительно ждать, когда откроется музей. Естественно, спать я не могла.
       Едва часы пробили девять, как я уже стояла возле дверей музея, нетерпеливо заглядывая в матовые квадратики стекол. Служитель слишком долго гремел ключами, потом медленно-медленно отворял двери, потом ещё целую вечность регулировал фиксатор.
       В залах стояла тишина. Кроме меня посетителей не было, только смотрители стояли на своих постах у стен, как часовые, и провожали меня взглядами. Я поинтересовалась, как пройти в зал, посвященный землетрясениям, и смотритель вежливо обратил мое внимание на таблички с указателями.
       Дальше на мое сознание опять опустился туман. Я чувствовала, как шагаю по натертому паркетному полу, стуча каблуками, как приблизилась к стеклянной витрине... С некоторым изумлением я разглядывала лежащие под стеклом предметы: фотографии разрушенного города, разбитые очки, помятое золотое кольцо с гравировкой "Люблю вечно!" и датой того самого страшного дня, какие-то детские игрушки... На стендах тоже были в основном фотографии.
       И тут мной овладело отчаянье.
       Я ждала, что первый же взгляд на предметы музея откроет тайники моей памяти, но чем дольше я разглядывала экспонаты, тем сильнее становилось мое разочарование. Чуда не произошло. Дверь осталась закрытой. Я проделала долгий путь - и ничего.
       Мне больше не хотелось никуда идти. В мои планы входило также посещение памятных мест, но теперь уже все равно.
       От нахлынувшей слабости дрожали колени. Я присела на скамью. Видно, пожилая смотрительница зала заметила, как изменилось мое лицо, потому что она подошла, села рядом и произнесла сочувствующе:
       - Вы искали что-то определенное?
       - Я собираю материал для... статьи, - соврала я. - Учусь в университете, и вот решила написать про Мервик, про его историю, смерть и возрождение. Но не нашла ничего такого, что могло бы мне помочь.
       - Тогда я могу посоветовать кое-что, - смотрительница взяла меня под локоть и повела к самой дальней витрине. - Посмотрите-ка на это.
       Я послушно посмотрела. И остолбенела.
       Под стеклом лежала измятая, истерзанная школьная тетрадь, покрытая красной кирпичной пылью... Неровным детским почерком были выведены строки:
       "Сегодня вторые сутки, как я нахожусь под завалом. Рядом со мной Анна. Она уже не плачет, от слабости все время спит. Мне страшно. Наверное, кроме нас никого не осталось в живых..."
       Мир закачался вокруг меня.
       - Это самый страшный экспонат, но самый удивительный, - донесся до меня словно издалека голос смотрительницы. - Девочка писала это, сидя под завалом. Её и сестренку откопали на четвертый день, а больше никто не спасся.
       Я смотрела на тетрадь.
       Смотрительница продолжала, словно полностью вживаясь в роль экскурсовода:
       - Дети провели под завалом четыре долгих дня, однако, когда их вытащили, они не казались измученными или перепуганными. Наоборот, они были сыты, не испытывали жажды, и даже царапин на их теле не было. Но самое удивительное то, что дети в один голос рассказывали о женщине, которая пришла к ним из завалов и принесла еду, воду и теплое одеяло. Никаких следов женщины, естественно, спасатели не нашли, но чистое шелковое одеяло без всяких следов повреждения действительно было накинуто на девочек. Нашелся и глиняный кувшин с молоком, а также половинка буханки хлеба. Объяснения этому так и не нашли...
       Это они не нашли! - мысленно завопила я. Этими детьми были мы с Анной. Мы знаем, что произошло! И дневник этот писала я!
       Мне нужно прочитать дневник полностью! И это мой дневник. Мой ключ к закрытой памяти.
       Я прервала смотрительницу на полуслове:
       - Можно узнать весь текст этого дневника?
       Женщина улыбнулась.
       - Я знала, что это вас заинтересует! У нас есть библиотека при музее, там можно ознакомиться с текстами. Все письменные документы хранятся в электронном виде.
       Я кинулась было к выходу, но смотрительница крикнула мне вслед:
       - Девушка, библиотека открывается только в одиннадцать часов!
       Нетерпение сжигало меня. Стрелки часов застыли на одном месте. Каждая секунда была длиной в неделю.
       Наконец я сижу перед монитором. Библиотекарь выдала мне диск с отсканированным дневником.
       Замирая от ужаса и счастья одновременно, я включила компьютер и "раскрыла" свою виртуальную летопись...
       "19 мая 19... года. Мама рассказывала мне про наш замок. Мама вообще очень красиво рассказывает. Она говорит, что в замке есть привидения. Анна испугалась сразу, а мне очень захотелось попасть в замок Орвик. Мама говорит, что там сейчас музей, что наша семья подарила замок государству. Но было бы здорово побывать там. Мама сказала, что непременно..."
       Мой дневник начинался именно этой записью. Последующие заметки были столь же лаконичны.
       " 25 мая 19... года. В школе нам задали сочинение на свободную тему. Я решила написать про свою семью, про наш старый замок. Мама сказала, что это будет трудное сочинение. Но я пошла в библиотеку и раскопала много интересного..."
       "27 мая. Я рассказываю Анне про наших предков. Она ещё слишком мала, чтобы понимать все, но слушает внимательно. Правда, сразу убегает, как только я начинаю рассказывать ей про женщину-привидение, которая появляется каждую ночь в коридорах замка и зовет кого-то по имени "Анна". Мама требует, чтобы я такие вещи не рассказывала, но это страшно интересно".
       Ну почему я не помню этих событий? Мне кажется, кто-то другой писал этот дневник, и я читаю чужие воспоминания.
       "5 июня. Чтобы получить за свое сочинение высокий балл, я все-таки уговорила маму и папу свозить меня в замок Орвик. И, странно, они согласились очень неохотно. Но все-таки мы едем. Ура!"
       Следующая запись была от 1 июля. Причем это было мое сочинение, которое я не поленилась переписать в дневник целиком.
       "История нашего рода насчитывает более трех столетий.
       Получив от короля титул герцога, первый из Орвиков построил замок. Он был очень красивым. Замок до семидесятых годов прошлого века был нашим родовым гнездом, но уже много лет он принадлежит государству. Теперь в нем исторический музей.
       История нашего рода очень трагична. Во время восхождения короля Георга на трон герцог Орвик погиб, оставив без защиты молодую герцогиню и маленькую дочь. На земли Орвиков претендовал герцог Торн. Он попытался жениться на молодой вдове, но та отвергла его. Тогда герцог Торн обвинил вдову Орвик в колдовстве. Чтобы спасти хотя бы свою дочь, герцогиня тайно подкинула ребенка к воротам монастыря Святой Анны, а сама вынуждена была прятаться. В те времена обвиненную в колдовстве женщину сжигали на костре при огромном стечении народа.
      Герцогиня пряталась в собственном замке, под которым были подземные катакомбы. Она долгие годы редко выходила из подвала, да и только за тем, чтобы набрать воды и добыть немного еды. Кое-кто из бывшей прислуги тайно помогал герцогине, но вскоре она осталась совсем одна, и, скорее всего, скончалась от одиночества.
      Её дочь, Анна, воспитывалась в приюте, но во время эпидемии чумы, чудом избежав смерти, вернулась в брошенный замок Орвик. Долго находиться там одна она не смогла - призрак герцогини преследовал её. К счастью, Анна вскоре вышла замуж, подарив своему мужу титул и фамилию, и замок долгие годы был в запустении. Только внукам Анны Орвик удалось оживить замок, реконструировать его, восстановив былую славу самого красивого творения средневекового зодчества. К сожалению, землетрясение замок не пощадило.
      Но это не конец истории.
      Герцогиня Орвик, проведя немало лет в добровольном заточении, действительно начала изучать магию. Во время раскопок и восстановления замка под завалами были найдены записи магических заклинаний, образцы зелий и ядов, тряпичные куклы и прочие таинственные вещи. Некоторые из этих зелий были исследованы учеными. Удалось установить, что зелья могли погружать человека в сон, состояние между жизнью и смертью. Возможно, что герцогиня пила подобные зелья, чтобы засыпать на долгое время, а потом просыпаться. Так она могла бы значительно продлить свою жизнь. Может быть, герцогиня Орвик открыла эликсир бессмертия. А останков Яры Орвик так и не обнаружили. Возможно, перед смертью или бесконечным сном она покинула свой замок.
      Так или иначе, душа леди Орвик до сих пор не нашла успокоения. Она ищет свою дочь Анну, чтобы попросить у неё прощения за то, что оставила её у порога монастыря. По ночам бесплотный дух бродит по окрестностям замка и зовет Анну.
      Моя бабушка давным-давно рассказывала, что леди Орвик является своим потомкам и просит их помочь ей отыскать Анну. Каждый из Орвиков хотя бы раз в жизни видел призрак Яры, но пока никто не смог помочь ей. Бабушка говорила, что до тех пор, пока герцогиня Орвик не попросит прощения у своей дочери и не обнимет её, нашу семью будет преследовать беда. К счастью, это большое преувеличение".
      
      Я с трудом перевела дыхание.
      Неужели я приблизилась к разгадке нашей тайны? Действительно ли дело в неком проклятии, которое нависло над семьей Орвик? Ведь, насколько мне было известно, кроме меня и Анны наследников Орвик больше не существовало. Я знаю, что мой дедушка таинственно пропал во время охоты, в лесу, который потом полиция обыскала тщательнейшим образом, но даже следов не нашла. Моя бабушка погибла во время цунами, папина сестра, ещё будучи подростком, исчезла в горах. Она увлекалась альпинизмом, и во время одного из восхождений её группу накрыла лавина. Потом нашли всех, кроме Дианы. Моих родителей унесло землетрясение. Никто не умирал от старости или от болезней. Все уходили в добром здравии и по вине несчастных случаев. Остались только мы с Анной.
      Итак, думала я, сосредотачиваясь, если некое проклятие действительно существует, если оно убивает всех Орвиков, которые не в состоянии помочь призрачной леди Яре, то мы с Анной тоже, может, находимся под его влиянием. Но мы с ней до сих пор живы. Мы выжили во время землетрясения, мы даже видели призрак женщины, которая принесла нам еду и воду под завалы. Если только это БЫЛ призрак.
       Я принялась лихорадочно "перелистывать" свой дневник. Но, увы, больше он ничего не мог мне рассказать. Там было несколько записей, сделанных мной уже после катастрофы, было там и описание таинственной женщины. Всё. Дневник исчерпал себя. Да и чего можно было ждать от записей испуганной девочки Фантастических теорий? Объяснения сути проклятья? Полной разгадки тайны? Ответов на все вопросы?
      Я сделала копию дневника, на всякий случай. И, уже не спеша, покинула библиотеку и музей. Спокойствие и рассудительность вновь вернулись ко мне, потому что я, наконец, ощутила под ногами твердую почву.
      Это очень трудно - большую часть своей жизни понимать, что ты, собственно, болтаешься где-то между небом и землей, без прошлого - потому что ничего не помнишь, и без будущего - его ведь надо ещё построить. Реальность - опора очень ненадежная, вот почему подавляющее большинство людей черпают силы, вдохновение и энтузиазм из своего прошлого. Это как земля для дерева - оно питается из земли, но само тянется к свету, растет, движется вверх, к солнцу и новым ощущениям.
      Сейчас мои ощущения резко изменились. И, хотя я пока не принимала факты из дневника за свое прошлое, ощутимое прожитое прошлое, появилась-таки под ногами твердая опора. Уже немало. К тому же, охотничий азарт - это у меня в крови. Я почувствовала запах большой тайны, меня поманили лисьим хвостиком, неясной тенью за деревом, - и я, как молодой бигль, была готова рвануться по следу.
      Я позвонила Стиву. Его мобильник не отвечал, зато дома оказалась Анна.
      - Джекки! - обрадовалась она. - Как ты?
      - Со мной все хорошо, малышка, - ответила я, облегченно вздохнув. Мы почти никогда не расставались с Анной, после того, как покинули стены приюта. А тут прошло уже столько времени, и я только в эту секунду поняла, что успела соскучиться по своей сестренке. - Я кое-что нашла тут, довольно интересные вещи.
      - Стив тоже волнуется, - сказала Анна.
      - Я не могу ему дозвониться.
      - Он на съемках. Но я передам, что ты звонила. Как скоро ты вернешься, Джекки?
      - Мне ещё нужно кое-что сделать, я задержусь на пару дней. Но обещаю звонить.
      - Береги себя!
      - И ты тоже!
      Мне стало легко на сердце. Такой легкости я не испытывала очень давно. А может, и никогда. Не помню.
      Наскоро перекусив, я села в машину и задумалась. Мне следовало ехать к замку Орвик и оглядеться на месте.
      Нет, все это определенно попахивало средневековьем. Я, человек цивилизованный, образованный, с развитой интуицией, не суеверный и особенно не трусливый, - я приняла версию с привидением сразу всерьез. Призрак леди Орвик искал кого-то, кто путем магических манипуляций или ещё чего-нибудь позволит ей повидаться с дочерью.
      Но как могла я соединить несоединимое - свести вместе людей, которые давным-давно умерли и даже успели превратиться в прах? Я, конечно, допускаю мысль о реинкарнации, но сама не имею ни малейшего понятия, где и как искать души Яры и Анны Орвик.
      Однако я знаю, кто имеет понятие. И, если меня сразу же не запеленают в смирительную рубашку, то шанс на успех все же есть.
      Мне нужно выйти на контакт с леди Орвик. Главное, правильно набрать телефонный номер.
      Я перелистала свою электронную записную книжку, вот он!
      На другом конце долго не снимали трубку, и вздох разочарования был готов вырваться у меня, но прозвучал щелчок и ровный, глубокий голос произнес:
      - Слушаю...
      - Шен! - закричала я радостно. - Шен, это я!
      После короткой паузы голос так же спокойно произнес:
      - Здравствуй, Джекки. Как поживаешь? Все так же копаешься в чужих тайнах?
      О, милый мой Шен! Одно то, что он говорит со мной - половина успеха. Он ведь мог давно отказаться от сотового телефона. Тем не менее - не отказался, и даже номер не сменил.
      - Теперь меня настигла моя тайна...Шен, мне очень-очень-очень надо увидеться с тобой! - умоляюще сказала я. - Пожалуйста!
      - Я всегда рад встрече с друзьями. Если только при встрече они не пытаются обратить меня в свою веру.
      - Я по-прежнему атеистка, - успокоила я его и невольно улыбнулась: Шен терпелив и выдержан, но когда его пытаются воспитывать и переделывать, он замыкается и кажется злым. На самом деле он никогда не злится. Такая у него философия. - Я сейчас в Мервике.
      - Тогда езжай строго на север. За "воротами" города увидишь указатель - "Воронье гнездо". До него около 5 миль. Въезжай в ворота. Я буду ждать.
      Я знала, куда ехать. Я никогда не была в "Вороньем гнезде", но много слышала о нем.
      Раньше на месте "Вороньего гнезда" была вилла одного богатого японского промышленника. Обанкротился ли он, или просто ему прискучили деньги, но только он сравнял свою виллу с землей и создал на месте роскошного дома не менее роскошный парк для медитаций. Сад камней, сухие ручьи, песочные дорожки и укромные уголки среди миниатюрных туй и зарослей можжевельника, клумбы искрящихся перламутровых астр и бархатных гвоздик, каменные изваяния Будды и каменные фонари через каждые 10 шагов - это был оазис покоя и равновесия. Немного позже в самой глубине сада был сооружен и дом - в японском стиле, со стенами из рисовой бумаги, пружинистыми кукурузными татами и крохотными очагами для холодного сезона. Никакой мебели - все в лучших традициях минимализма и аскетизма.
      Шен Ли учился вместе со мной в университете. Изучал философию востока и так увлекся, что, в конце концов, отрекся от всех благ земных, окунулся в буддизм и обрел себя. Невысокий, коренастый, пружинистый, всегда спокойный и мудрый - он стал для нас, его однокурсников, советчиком во многих делах. Наверное, таким должен быть Учитель. Мы все его очень уважали. А я... Ох, я даже была влюблена в него когда-то. Впрочем, совершенно безответно.
      Ворота "Вороньего гнезда" были распахнуты настежь. Я вошла в них с благоговением, с уважением к этому месту, как к началу пути в Нирвану.
      Шена Ли увидела издалека. Он был в обычных синих джинсах и белой рубашке, выглядел слишком обычно для такого сада, наполненного духом чистоты и святости. Признаюсь, я немножко разочаровалась.
      Он подошел и обнял меня.
      - Здравствуй, Джекки, - сказал Шен. - Выглядишь просто замечательно.
      Он мог бы и не говорить этого. Я заметила в его глазах неподдельный интерес к моей персоне, и мне стало неловко.
      - Рада видеть тебя, Шен. Я пришла за помощью.
      - Пойдем, - ответил он, и мы по узкой желтой дорожке прошли за стену плотно растущих туй, присели на каменную скамью, согретую солнцем. Было тихо. Где-то звучали призрачным звоном спрятанные колокольчики "музыки ветра".
      Я коротко рассказала ему о том, как нашла свой дневник, о проклятии, и о том, что собираюсь делать. Он выслушал очень внимательно, ни разу не перебив, смотрел при этом куда-то поверх живой зеленой изгороди. Когда я замолчала, он произнес:
      - А почему ты решила, что это проклятье?
      - Ну-у-у... - протянула я, сделав неопределенный взмах рукой.
      - Понимаешь, Джекки, чтобы на свет мог появиться один медиум, должны безвременно скончаться и отдать новорожденному свою неистраченную энергию несколько человек. Обычно это кровные родственники. Чтобы открыть в себе способность ВИДЕТЬ по-настоящему, медиуму нужно пережить много бед и пролить много слез. Слезы промывают наше внутреннее зрение.
      Я едва могла сдержать смех.
      - Ты хочешь сказать, что я медиум?!
      Шен, напротив, был очень серьезен. Мне пришлось спрятать улыбку.
      - Я не говорю, что ты медиум, я говорю, что кто-то в вашей семье рожден, чтобы быть медиумом. Возможно, конечно, и ты. Ведь интуиция у тебя - высочайшего уровня. Беды вашей семьи - не проклятье, Джекки. Это - предназначение. Судьба. Ваше прошлое пытается до вас достучаться, пытается позвать на помощь. Те, кто не нашел в себе достаточных сил помочь - ушли, чтобы энергию жизни передать дальше. Когда этой энергии накопится достаточно много - ею можно воспользоваться.
      - Нет, это фантастика какая-то! - ответила я.
      - Ты только что очень искренне верила, что видела призрак своей пра-пра-какой-то бабушки, верила, что это она спасла вас с сестрой, верила, что можно позволить призраку встретиться с её умершей дочерью, и верила в мифическое проклятие. А когда я сообщаю тебе вполне научно доказанные факты - ты смеешься.
      Я уже не смеялась. Он говорил такое, что я, как будто бы, знала всю жизнь. Знала подсознательно.
      - И что же мне делать? - бессильно спросила я. - Купить хрустальный шар?
      - Хрустальный шар бесполезен в руках обычного человека. В руках медиума - бесполезен тоже, медиум видит внутренним взором. Шар необходим только шарлатанам.
       - Шен, я хочу вернуть свои воспоминания! Я уверена, что как только прошлое обретет покой, я вспомню себя!
      - Зачем тебе твои воспоминания? - вдруг спросил он.
      - Я... хочу знать, кто я, зачем я, почему я. Я хочу найти объяснение своей жизни!
      - Ты уже нашла объяснение! - возразил Шен. - Разве не понимаешь?
      Я не нашла, что ответить. Ещё несколько часов назад я была уверена, что, вспомнив прошлое, я найду покой и безмятежность, что моя жизнь потечет прямо и уверенно. Но разве не случилось это тогда, когда я обрела семью в лице Стива? Разве Анна не счастлива рядом со мной?
      - Я хочу, чтобы все встало на свои места, - твердо ответила я.- Пусть мать встретится со своей дочерью, пусть Анна перестанет бояться внезапных расставаний со мной, пусть прекратятся мои и её кошмары по ночам! Пусть будет так, как должно быть!
      Последнюю фразу я почти выкрикнула.
      И тогда Шен первый раз за все время, что я его знаю, рассмеялся в полный голос, запрокинув голову. Я смотрела на него и не понимала, что смешного было в моих словах.
      - Шен! - крикнула я с обидой.
      - Нет, не обижайся, - проговорил он, с трудом останавливаясь. - Пожалуйста, не обижайся! Просто за несколько минут ты сама поняла смысл человеческого существования, который философы ищут миллионы лет!
      - Шен...
      - Прости, Джекки, - он стал вновь серьезен. - Чем же я могу помочь тебе?
      - Мне нужен твой талант общения с потусторонним миром, - сказала я. - Я хочу поговорить с призраком. Ты ведь умеешь вызывать призраков!
      - Ты знаешь, Джекки, я давно вышел из того возраста, когда с помощью конфетки вызывают гномиков, или, закрываясь в ванной, воображают, что видят Пиковую Даму.
      - В университете ты говорил другое...
      - Я был глуп и слеп.
      Он отломил веточку туи, сунул её в рот и решительно встал. О, мысленно простонала я, не уходи же...
      - Шен, если бы могла сама...
      - Все это могут, - оборвал он достаточно резко. - Только стараются влезть на шею другим и так ездить всю жизнь.
      Вот тут я обиделась по-настоящему.
      Почему, собственно, я сажусь на шею? В университете все наши вечеринки заканчивались одинаково: изрядно нализавшись спиртного, студенты притаскивали какой-нибудь большой круглый стол из аудитории, рассаживались вокруг него, держась за руки, а король вечера Шен Ли, потомственный ясновидящий (как он сам про себя говорил в те дни) проделывал над столом пасы руками, жег свечи и таинственные травы, шептал, а потом предсказывал нам будущее. Иногда мы вызывали и духов, но удовольствия нам это не доставляло: едва стол начинал подрагивать, мы с визгом вскакивали и разбегались. Кстати, Шен предсказывал мне и мое будущее: до сих пор ни одно предсказание не сбылось. Я думаю, что он сильно лукавил, описывая хрустальные дворцы у моих ног и великую славу удачливого журналиста, которую он, якобы, видел в огне ритуальной свечи.
      Это сам Шен говорил, что общение с духами возвышает над мелочами и наполняет мудростью. Это сам Шен говорил, что двери в другой мир открыты всегда, но люди их не видят. Теперь же, когда его талант особенно нужен, он пытается увильнуть от разговора.
      - Хорошо, Шен, - покорно сказала я. - Тогда научи меня.
      - Что? - изумленно обернулся он.
      - Научи меня видеть двери в мир призраков. Ты ведь говоришь, что это могут все. Так обучи меня этой премудрости.
      - И сколько же свободного времени у тебя есть?
      - Я думаю, сутки. Потом мне нужно возвращаться.
      - За сутки ты рассчитываешь научиться тому, чему люди учатся всю жизнь?
      - У меня есть энергия моих предков. Твои слова?
      Он попался. И поняв это, сдался. Несколько мгновений он внимательно изучал меня взглядом, продолжая жевать веточку туи. Потом вздохнул и произнес:
      - Бак в машине полный?
      - Под завязку! - радостно доложила я, козырнув.
      - Тогда едем в замок Орвик.
      Я позвонила Анне и попросила её срочно ехать в Орвик. Мне хотелось, чтобы в ответственный момент я могла заручиться поддержкой сестры.
      Мы с Шеном приехали первыми, разумеется. Как ни крути, а машина, летящая по шоссе, все же движется быстрее, чем поезд.
      Я была в замке второй раз в жизни. Первый раз сюда меня привозили родители, но этого я не помнила.
      Сейчас же замок поразил меня своей изящной стройностью. Тонкие шпили башен, каменное кружево балконов и благородные линии основных построек - это придавало старинному строению легкость и невесомость. Казалось, он был способен оторваться от земли и взмыть в хрустально-прозрачное небо.
      Словом, он был великолепен.
      Шен тоже выглядел потрясенным. Его черные глаза, в которых отразился замок, стали янтарного цвета, засияли, ожили. Я совершенно не узнавала его.
      В этот вечер контакта с потусторонним миром не состоялось. Шен сказал, что ночью будет гроза, и что лучше подождать до утра.
      Мы переночевали в гостинице. В полночь действительно разразилась ужасная гроза, и я, натянув одеяло до подбородка, лежала в постели и вслушивалась в тяжелое рокотанье небес, пытаясь расслышать в этом грохоте человеческие голоса. Ливень обрушился на город, прокатился по крышам, зашумел в водосточных трубах и умчался за лес. В наступившей тишине отчетливо звенели крупные капли, падающие с козырьков крыши.
      Утро встретило нас удивительно чистым небом, ярким солнышком и хорошим настроением. Во время завтрака Шен сказал мне:
      - Что бы ни случилось, что бы ты не увидела во время "погружения" туда, - он показал взглядом куда-то вниз, - ни в коем случае не вмешивайся в поток силы. Следуй за потоком, и он приведет тебя к твоей цели.
      И вот я стою посреди залитой солнечным светом зеленой лужайки. Шен проводит краткий инструктаж: как дышать, на чем сосредоточиться, о чем думать. Его слова мне понятны: словно я тысячи раз погружалась внутрь времени.
      Ещё несколько мгновений слышу я ровный и глубокий голос Шена. А потом мир вокруг меня погружается в сумерки, густеет воздух, кружится голова, и перед глазами появляются радужные пульсирующие кольца. Голос Шена прорывается сквозь толщу забытья: плыви по течению силы...
      Я хватаю пальцами одно из этих живых колец... Оно бьется в моей руке, теплое и мягкое, потом разрастается в огромную воронку и втягивает меня в себя, как пушинку.
      Струится тяжелый воздух, им трудно дышать, но я быстро прихожу в норму. Исчезли замок и лужайка, исчез голос Шена, солнце опустилось низко к горизонту.
      Я вдруг понимаю, что стою в плотном людском потоке, гулком и горячем. Можно даже разглядеть отдельные лица, внимательные глаза, смотрящие на меня, слышно звонкие голоса. Но это не люди. Это призраки. Я знаю это точно, но ничуть не беспокоюсь. Единственное, что меня волнует - как среди толчеи найти мне призрак леди Орвик, прекрасной Яры?
      Все эти призраки заняты своим делом. Они спешат: кто в реальный мир, кто в мир снов, кто в мир миражей...
      - Леди Яра! - произнесла я, оглядываясь. - Отзовитесь!
      Гул голосов в ответ. Призраки смотрят сквозь меня, поток их прозрачных энергий убыстряется, начинает давить на мои колени. Мне очень хочется закричать Шену, чтобы он помог мне, но тяжелый воздух наполняет мой рот, как вода, и я захлебываюсь...
      Вдруг прохладная рука ложится на мое запястье. Неведомая сила тянет меня сквозь течение, тащит из глубины, и я осознаю, что бегу следом за призрачной фигурой женщины - тоненькой, быстрой, в невесомом белом платье.
      Мы пересекаем каменную площадь внутреннего двора замка (я опять в замке?!), спускаемся по выщербленным крутым ступеням куда-то, в самое сердце преисподней, я толкаю тяжеленную деревянную дверь, разбухшую и скользкую от вечной подвальной сырости...
      В глаза мне бросается кресло с высокой спинкой, а в нем (и я это знаю точно!) сидит женщина - та самая леди Орвик... Я делаю шаг ей навстречу и...
      ... Шен плеснул мне в лицо ледяную воду.
      Я вскрикнула и зажмурилась.
      - Ну, слава богу, Джекки! - облегченно выдохнул Шеен.
      - Я почти нашла её! - закричала я. - Я уже была возле леди Орвик! Ещё секунда...
      - Ты пробыла там почти 6 часов! - сказал Шен.
      Солнце, действительно, было в зените. Из-за плеча Шена испуганно смотрела на меня Анна, и, увидев её, мне стало хорошо на душе. Стив тоже приехал. Но его взгляд был скорее осуждающим. Ещё бы, ведь я пробыла в небытии столько времени, и неизвестно, каких усилий стоило Шену вытащить меня в реальность.
      Но подчиняться благоразумию я не хотела. Увиденное так поразило меня, что я чувствовала необходимость как можно быстрее закончить начатое.
      Неведомая сила все-таки не отпускала меня полностью из мира призраков. Мое запястье по-прежнему сжимали чьи-то тонкие пальчики и тянули вперед, тянули, но робко, несмело, словно боясь, что я откажусь от помощи и останусь сидеть на лужайке перед замком.
      По дорожкам, посыпанным белым песком, ходили туристы. Они поглядывали на нас искоса - наверняка думают, что мы какие-то сумасшедшие... Да и пусть думают.
      Я вскочила на ноги и бросилась к замку. Я знала, куда идти.
      Шен вздохнул обреченно, а Анна и Стив уже бежали следом за мной. Мы проскочили мимо удивленной бабушки билетерши (кажется, Стив даже успел купить билет на осмотр замка), по широкой лестнице спустились в полуподвал... Вслед нам кто-то крикнул:
      - Эй, туда нельзя!... Это подсобные помещения!...
      Мне показалось, что Стив и тут предотвратил скандал: что-то сказал крикнувшему, что-то сунул ему в кулак... Какой он все же милый и надежный - мой Стив!
      Сердце стучало громче наших шагов по старым камням.
      Я кружила по длинным коридорам, которые вели все глубже под землю. Невидимая ручка тянула меня вперед...
      Наконец, я очутилась перед дверью - точно такой же, какую открывала в своих видениях. Разбухшая, склизкая деревянная дверь была плотно закрыта и не открывалась, видимо, не одну сотню лет. Чтобы открыть её, нам пришлось навалиться всем вместе.
      Заскрипела старая дверь, поддалась неохотно... Потянуло сырым подвальным воздухом.
      Я вошла первая. Большая комната с низким потолком, узкие окошки глядят во двор. Постель, стол у окна, нехитрый скарб... Именно так, как было в моем сне!
      Деревянное кресло с высокой спинкой...
      Я медленно подошла к нему. Анна взволновано дышала мне в плечо...
      В кресле сидела молодая женщина. Казалось, будто она спит: закрытые глаза, легкий румянец на щеках, тонкие руки мирно сложены на коленях, длинное голубое платье полукругом разложено у ног. Но она не дышала.
      - Леди Орвик! - выдохнула я...
      Анна пискнула.
      Шен вдруг что-то произнес и мир погрузился в тень. Закружилась голова, захотелось спать, но я упрямо шагнула вперед и взяла женщину за руку...
      - Яра Орвик, проснитесь!
      Мимо моих глаз пронеслась тень. Анна!
      Она бросилась к женщине...
      - Мама, мама! - закричала она, падая перед ней на колени. - Мамочка!...
      Леди Орвик открыла глаза.
      Анна была не той Анной, которую я знала. Черты её лица резко изменились, стали более женственными, тело округлилось, а короткие шорты и откровенный топик сменились старомодным бархатным платьем...
      - Анна! - сказала леди Орвик. - Наконец-то ты пришла ко мне!
      Я поняла всё сразу же! Мать и дочь искали друг друга, и, распознав во мне и моей сестре медиумов (теперь я была уверена, что мы обладаем даром видеть невидимое), делились с нами своими воспоминаниями. Только Анна отвергала эти видения, сопротивляясь неизбежному, и, видно, этим можно было объяснить её ночные стоны и внезапные обмороки. Бедная моя сестренка! Она сражалась с памятью своей далекой родственницы.
      А я не сражалась. Я приняла душу Яры Орвик, её эмоции и сомнения, её стремление во что бы то ни стало получить ещё один шанс увидеться с дочерью. И моя собственная память пострадала именно из-за этого. Слишком мала была я, когда графиня Орвик воспользовалась моим сознанием...
      - Анна, дорогая моя, прости меня! - Яра Орвик залилась слезами. Анна тоже рыдала, уткнувшись ей в колени.
      - И ты! И ты! Мама, я должна была спасти тебя, когда спаслась сама!
      Я тоже заплакала. Но с облегчением. Анна поднялась с колен и потянула мать из кресла.
      - Пойдем! Нас ждут, мама...
      Они направились к распахнутым дверям, прошли прямо сквозь меня и обернулись на пороге...
      - Спасибо, - сказала Яра Орвик. - Спасибо вам, дорогие мои!
      И я очнулась.
      В деревянном кресле никого не было. Под руку меня поддерживал Стив, Шен похлопывал по щекам обмякшую Анну.
      Я улыбнулась, и, хотя чувствовала чудовищную слабость, подошла к креслу и увидела листок белой бумаги, исписанный красивым женским почерком.
      "Милая Анна! Я знаю, что скоро умру и только тогда смогу стать свободной. Этот подвал и эта комната стали моей темницей. Безумие овладевает мною по ночам, и сопротивляться ему я не могу. Но безумие - не самое страшное. Страшнее всего - отчаянье. Боль рвет меня на части, но я не могу даже дать тебе знать, что жива. Я вижу тебя во дворе, милая Анна, я мучаюсь оттого, что не могу ничем помочь тебе. Люди считают меня ведьмой, и если я покажусь им в свете дня, меня ждет костер, а тебя - гонения и несчастья. Я прошу только об одном: прости меня за то, что не была рядом с тобой в тяжелые дни, что не заботилась о тебе все эти годы. Но знай, что Бога я молю только об одном - послать тебе счастья и веры в лучшее".
      Стив укоризненно сказал мне:
      - Ты добилась того, чего хотела?
      - Конечно! - ответила я радостно. - Теперь они вместе!
      - Кто - они? - недоуменно спросил Стив.
      - Разве ты ничего не видел? - удивилась я.
      Конечно, он не мог видеть! Скорее всего, перед его взором возникла всего лишь пустая убогая комната подвала, с серыми ошметками паутины по углам.
      Анна, наконец, очнулась.
      - Ты в порядке? - спросил Шен.
      - В полном, - откликнулась моя сестренка. - Джекки, как это здорово!
      Я кивнула. Мы покинули полутемный подвал. Стив спросил только тогда, когда мы поднялись наверх, к солнечному свету:
      - Вся эта авантюра, вижу, доставила тебе огромное удовольствие! Как твоя память?
      Нет, память ко мне не вернулась, должна признать. Скорее всего, и не вернется. Но теперь я чувствовала, как растет моя уверенность в моем исключительно радужном прошлом, в том, что я была любима и необходима, что была сильна и умна. Страха больше не было, его унесла с собой в мир теней леди Яра Орвик. Остался свет в моей душе. И никакой пропасти.
      Шен сказал, прищурившись на солнце:
      - Цепляясь изо всех сил за прошлое, мы иногда не видим будущего. Кажется, - он повернул ко мне свое умное лицо, - это не про тебя.
      - Спасибо, Шен! Ты очень помог мне, - искренне ответила я.
      - Для этого мы и живем, - по его губам скользнула улыбка.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
  • Комментарии: 2, последний от 25/03/2010.
  • © Copyright Бэйс Ольга, Сорокоумова Наталья (webdama@gmail.com)
  • Обновлено: 17/12/2013. 181k. Статистика.
  • Повесть: Фантастика
    • Оценка: 7.63*5  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.