Бэйс Ольга, Шифман Леонид
Ожидание, Боль, Надежда.

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 22/06/2019.
  • © Copyright Бэйс Ольга, Шифман Леонид (webdama@gmail.com)
  • Размещен: 30/10/2009, изменен: 21/05/2012. 154k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эту повесть мы тоже написали совместно с Леонидом Шифманом. Чтобы читателю, не знакомому с нашими проектами, было все понятно, я должна кое-что уточнить. Генри Тамон - слепой программист. Вместе с Николь, которая, прежде всего, является его партнером по бизнесу, они создают программное обеспечение для различных коммерческих проектов, и это их основное дело. Расследования - хобби.
    •   
      
      Предисловие от Мэриэл Адамс
      
      
      Свою нынешнюю профессию я выбирала сознательно, и пока у меня нет ни желания, ни намерения ее сменить. Но иногда я испытываю нечто вроде сомнения, своим ли делом я занимаюсь? Мне интересно? Да! Но есть ли от меня существенная польза на этом пути? Когда меня начинают одолевать такие мысли, мне нужен относительно объективный способ исследования своих возможностей и способностей. Ну, как, например спортсмену нужны соревнования, для того, чтобы понять, в какой он форме, и каких способен достичь результатов. Я тогда начинаю думать, что неплохо бы устраивать конкурсы частных детективов, где бы они могли проверить свой уровень профессиональной подготовки, да и поучиться друг у друга приобретенным навыкам. Тут у каждого свой путь и свои достижения. Но иногда пути людей, занимающихся частным сыском, пересекаются просто по воле случая. И тогда их дружба приносит любопытные плоды. Вот так было и в наших отношениях с моими американскими друзьями и коллегами.
      Сейчас я хочу рассказать об очень необычном деле. Это одно из немногих пока в нашей практике дел, которые мы расследовали вместе с моей подругой Николь Федона и ее шефом. Вся эта история произошла в Америке, поэтому подробно о ней будет рассказывать именно Николь. Я же выполняла в этом расследовании только роль консультанта и заинтересованного наблюдателя. Поэтому лишь позволю себе дополнить ее рассказ некоторыми своими рассуждениями и комментариями, возможно, они будут небезынтересны внимательному читателю, любителю запутанных историй. Пусть они помогут ему, угадать тот самый финал, к которому мы шли путем поиска, основанного на рассуждениях и, увы, иногда ошибках и заблуждениях. Итак, я предоставляю слово Николь.
      
      
      Глава 1. РУТ
      
      
      - Николь, что там у вас случилось? Судя по грохоту и звону, обещанный кофе я получу нескоро! - услышала я ворчание своего шефа.
      - Ничего страшного Генри, - прокричала я из кухни, закончив телефонный разговор и собирая осколки разбившейся чашки, - одной чашкой стало меньше. Как говаривала моя покойная бабушка, жаль, конечно, мой любимый сервиз, но кто сказал, что я не смогу полюбить другой?
      Через несколько минут я вернулась в кабинет с двумя чашками кофе.
      - Это все из-за моего адвоката..., - попыталась оправдаться я, а заодно и отвлечь Генри от мыслей о моей неуклюжести.
      - Какого еще адвоката? - непонимающе спросил Генри.
      - Вы уже забыли. Это тот самый, с кем я познакомилась в ресторане в день моего рождения. Он с тех пор иногда вспоминает обо мне, звонит, куда-нибудь приглашает. Вот и сейчас позвонил в неподходящий момент, я как раз наливала кофе. Приглашал, кстати, на вернисаж Джозефа Ламберта, посвященный первой годовщине его смерти. Почти полное собрание его работ, включая картины из частных коллекций.
      - Ламберт... Не припомню это имя, впрочем, в живописи я ничего не смыслю.
      - Он был достаточно известен при жизни, ну а смерть, как это часто случается с художниками, добавила ему популярности. Несомненно, он входит в американскую топ-десятку. К тому же его творчество еще недостаточно оценено. Так, по крайней мере, считает мой адвокат. Я же не сильно жалую абстрактную живопись, хотя Ламберт скорее использовал ее как фон.
      Вот почему для отвлекающего маневра я выбрала именно эту тему? Почему именно в этот день и час мой не слишком настойчивый поклонник вспомнил обо мне и пригласил меня именно на эту выставку? Эти мысли возникли у меня не в тот момент, а значительно позднее, когда этот вернисаж и этот художник надолго стали нашей проблемой и нашей головной болью.
      - Понятно. Когда вы идете на вернисаж? - как бы между прочим спросил меня шеф.
      - О чем вы говорите, Генри? Разумеется, не раньше, чем мы сдадим проект, - как можно убедительней ответила я.
      - Спасибо, Николь, я ждал от вас именно этого ответа. Давайте продолжим. На чем мы остановились?
      Но вникнуть в программу нам не удалось. Звонок в дверь прервал наши занятия. На пороге стояла миловидная девушка лет двадцати двух. Скромно, но со вкусом одетая, ни грамма косметики на лице, она с первого взгляда вызывала расположение к себе. Тот случай, когда скромность и вправду украшает. Глядя на ее слегка воспаленные глаза, я подумала, что она не спала эту ночь или проплакала весь день. Как выяснилось чуть позже, оба предположения оказались верными. Я усадила девушку в кресло для посетителей и принесла ей воды, так как от кофе она отказалась.
      - Меня зовут Рут Корио, - представилась наша гостья, - Я работала у художника Джозефа Ламберта. Вам известно это имя?
      - Конечно, мне о нем много рассказывали, - важно сказал Генри, а я с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться. Не хватало еще, чтобы он начал рассуждать о его творчестве.
      - Это хорошо, - сказала Рут. - Тогда вам должно быть известно, что он скоропостижно скончался год назад.
      - Да, мы в курсе, - прервала молчание я, так как девушка умолкла и достала из кармашка, искусно вшитого в широкий пояс ее юбки, носовой платок.
      - Вчера я была на его вернисаже, - приведя себя в порядок и тяжело вздохнув, продолжила рассказ Рут, - и была потрясена, увидев там три картины, которые, я уверена, Джозеф не писал.
      - Не писал? Но позвольте, это его персональный вернисаж, как я понимаю, посвященный годовщине смерти, - воскликнул Генри.
      Пальцы его рук исполнили чечетку на столе, чуть не смахнув на пол чашку. Две чашки в день -явный перебор. По этому танцу я определила степень нетерпения моего шефа.
      - Да, именно так. Но эти картины не его, - твердо повторила Рут.
      - Почему вы так решили? - спросила я.
      - Я знаю все картины, написанные Джозефом за время моей работы у него. Я приходила к нему два раза в неделю, убирала дом, готовила еду, стирала... В его мастерской я лишь подметала, Джозеф очень боялся, что я нечаянно поврежу его картины. Он очень любил рассказывать о картинах, над которыми работал. Именно благодаря ему, я стала интересоваться живописью. Он был всегда так добр ко мне... - Рут снова умолкла. Ее лицо покрыл легкий румянец.
      - Скажите, ваши отношения с художником оставались только деловыми? - неожиданно, даже для себя самой, спросила я.
      Но Рут правильно поняла мой неосторожный вопрос и покраснела еще больше. Однако ответила.
      - Не совсем... Можно сказать, что мы были друзьями. Даже больше, но не подумайте ничего плохого. Он действительно несколько раз предлагал мне выйти за него замуж. Но, мне кажется, скорее в шутку, просто под настроение, ну, бывали у него такие минуты. Не уверена, что дело кончилось бы браком, даже если бы я вдруг согласилась.
      - А вы могли согласиться? - поинтересовалась я.
      - Нет, так или иначе, у меня были совсем другие планы, я изучаю медицину в университете, меня интересует профессиональная карьера. И разница в возрасте тоже играла некоторую роль, хотя именно это меня бы вряд ли остановило. Короче говоря, наши отношения были дружескими. У него не было ни жены, ни детей, и он любил меня скорее, как дочь...
      - От чего он умер? - поинтересовался Генри.
      - Официальная версия - инсульт, но ему было чуть за пятьдесят, и он никогда не болел. Мне его смерть совсем не казалась естественной. Но следствие пришло к такому выводу. Никаких следов борьбы! Даже не было причин предполагать, что в его квартире в тот день кто-то побывал до меня. Именно я обнаружила его мертвым и вызвала полицию.
      - Вам что-нибудь известно о его завещании? - Генри не мог не задать этот вопрос.
      - Джозеф его не оставил. Все случилось так внезапно. Но он был совершенно одинок. По-моему, до сих пор не нашли никаких наследников.
      - Так вы утверждаете, что три картины на вернисаже не его? - Генри вернулся к главной теме разговора.
      - Понимаете, там указан год написания, позапрошлый год - последний год жизни Джозефа. Я не могла не видеть этих картин. Кроме того, мне трудно это выразить, я не специалист, но они производят несколько странное впечатление, хотя, несомненно, это стиль Джозефа.
      - Может, это и подделка, но почему это вас так взволновало? - слишком прямолинейно спросил Генри.
      - Не знаю даже... Мне почему-то показалось, что это может иметь отношение к его смерти. Сегодня утром я обратилась в полицию, но они не стали меня слушать, кто я такая, чтобы утверждать, что картины не его? И какая связь со смертью художника? Почему полиция должна этим заниматься? Они и направили меня к вам.
      - Что?! - вырвалось одновременно у нас с Генри.
      - Я их спросила: к кому же мне тогда обратиться, и один из них, желая, видимо, послать меня подальше и побыстрее, посоветовал поговорить с Генри Тамоном. Я нашла ваш адрес в справочнике.
      - Неисповедимы пути Господни. Иногда и в полиции дают дельные советы, - Генри не смог сдержать свой сарказм. - Моя вера в отсутствие чудес поколеблена! - с деланным пафосом произнес он.
      Тишина длилась минуту. Генри нарушил ее первым.
      - Итак, вы пришли к нам по совету полиции. Какую помощь вы бы хотели получить от нас?
      Рут задумалась. Я решила помочь ей:
      - Мы бы могли попытаться разобраться с этими тремя картинами, а затем, кто знает, может, это и вправду как-то связано со смертью Ламберта.
      Рут кивнула, а потом, сообразив, что Генри ее не видит, выразила свое согласие вслух:
      - Да, я была бы так вам благодарна! - я очень пожалела, что мой шеф не видит этих глаз, в которых блестели слезы, но так ясно читалась внезапно зародившаяся надежда.
      - Хорошо, - подтвердил мои слова Генри. - Мы попробуем что-нибудь для вас сделать, но, разумеется, обещать ничего не можем.
      - Да, - быстро согласилась Рут. Ничего другого она и не хотела.
      - Николь, кажется, вы собирались посетить этот вернисаж? - сразу же спросил меня мой шеф..
      - Да, Генри, - ответила я, уже догадываясь о дальнейшем развитии этого разговора.
      - Если вас будет сопровождать Рут, ваш адвокат не обидится? - задал Генри именно тот вопрос, которого я уже ждала, - впрочем, что вам мешает сходить туда дважды?
      - Надеюсь, что не обидится. Мы с ним найдем, куда пойти и без вернисажа.
      - А вас, мисс Корио, не затруднит показать Николь эти злополучные картины? - обратился Генри к девушке.
      - С удовольствием, мистер Тамон, - с готовностью ответила она.
      - Надеюсь, теперь вы не откажетесь от чашечки кофе? - обратилась я к Рут и получила согласие, подкрепленное милой улыбкой, по-видимому, впервые появившейся сегодня на ее лице.
      
      Немного рассуждений от Мэриэл Адамс
      
      Николь мне позвонила вовсе не потому, что они с Генри зашли в тупик и надеялись на мою помощь. Просто ситуация была очень необычной. Так врач звонит коллеге, если сталкивается с любопытным течением болезни, или историк, который наткнулся на необычный артефакт, сообщает о нем другу-историку.
      История спорных картин известного художника, рассказанная Николь, меня очень заинтересовала. Конечно, бывает, что владельцы частных коллекций представляют на выставках вместо оригиналов хорошо выполненные копии своих картин. Но, как правило, специалистам это удается установить еще до открытия выставки. Как бы замечательно ни была сделана копия, она все равно будет отличаться от оригинала, даже, если ее будет выполнять сам художник. При этом, разумеется, существует фотокопия оригинала, о которой всегда позаботится автор полотна, именно для того, чтобы избежать хождения подделок. Но здесь ситуация, похоже, была уникальной. Поскольку картины были написаны художником, если они были им написаны, в последний год его жизни, то в каталогах, скорее всего, они еще не числились, наличие фотокопий тоже вызывает сомнение, хотя, я бы проверила этот факт. Экспертиза, по-видимому, опиралась на особенности стиля, на почерк художника. Разумеется, эти три картины, как и все остальные, прошли тщательную проверку. Стиль - это все же понятие достаточно субъективное. Его можно, при определенных условиях, имитировать. Но почерк художника индивидуален, как отпечатки пальцев, мазок, построение линейных форм, работа с цветом... - все это практически невозможно подделать. Не знаю, ведала ли обо всем этом Рут. Скорее всего - нет. Иначе здравый смысл заставил бы ее отступить. Ведь картины проверяли специалисты, а кто она? Невежественная, по сравнению с ними, любительница, не столько живописи вообще, сколько конкретного художника, которого она знала лично. Если бы она опиралась на доводы своих или заимствованных теорий, основанных на интеллектуальном исследовании каких-то, только ей одной известных фактов, я бы очень усомнилась в ее правоте. Сомневалась я, конечно, и в этом конкретном случае, но значительно меньше, поскольку наивная Рут опиралась не на логику и факты, а на свои ощущения и интуицию. Она настолько доверяла своим подсознательным впечатлениям, что не побоялась бросить вызов специалистам и представителям власти, обратившись в полицию.
      Впрочем, как мне казалось, в этом случае полиция явно была не на высоте. Я сейчас говорю не о картинах, а о расследовании обстоятельств смерти художника. Инсульт со смертельным исходом в таком возрасте, к сожалению, не редкость, но все ли было тщательно проверено? Странно, что Ламберт даже не позвонил никому, когда ему стало плохо. Подозрительно это. Впрочем, не мешало бы посмотреть материалы дела, возможно, я не права. Просто подробности этого расследования, возможно, не стали разглашать. Поэтому и возникло такое впечатление. Однако вернемся к повествованию Николь.
      
      Глава 2. КАРТИНЫ
      
      Я не знаток живописи и даже не любитель. Посещение художественных выставок и вернисажей случается в моей жизни не так уж часто и, как правило, не по моей инициативе.
      Однако картины Джозефа Ламберта произвели на меня впечатление. Пока я переходила от одного произведения к другому, у меня появилось странное ощущение присутствия в чьих-то беспорядочно чередующихся мыслях и переживаниях. Тот, кто был на этой выставке, я уверена, меня поймет. Интересно, как специалисты определяют стиль этого художника. Попытаюсь объяснить то, что я видела, для тех, кто не знаком с творчеством Ламберта. Сначала, как мне кажется, художник наносил на полотно незамысловатую абстракцию, а потом на ее фоне изображал очень простой предмет - один или несколько. Изображал с фотографической точностью, не опуская ни одной, даже самой незначительной детали. Картина получала название, и происходило чудо, иначе это не назовешь. Для меня, например, совершенно ясно, что именно так выглядит тоска: на фоне сине-черно-серых ломаных линий, беспорядочно разбросанных по полотну, стеклянная пепельница, чистая, без единого окурка, нераспечатанная пачка сигарет и навсегда замолчавший телефон (сама не знаю, почему я так решила). Эту картину Ламберта я видела раньше на какой-то выставке современной живописи.
      
      
      * * *
      
      Я пришла в галерею чуть раньше условленного времени. Хотела попробовать сама догадаться, о каких картинах говорила Рут. Но моя попытка оказалась неудачной. Впрочем, с моей стороны это было крайне самонадеянно. Все полотна прошли тщательную экспертизу, прежде чем их здесь разместили. Это ведь была не музейная выставка, картины собирались из разных мест. Вход на вернисаж стоил недешево, поэтому организаторы могли себе позволить убедиться, что в их распоряжение предоставлены именно подлинники.
      Рут опоздала на пару минут.
      Она уверенно повела меня к месту, где находились интересующие нас картины. Они висели рядом, так как принадлежали одной частной коллекции, да и выполнены были в одинаковой цветовой гамме, поэтому такое их расположение выглядело разумным. Попробую их описать.
      Представьте себе: выходящие откуда-то из центра и разбегающиеся по полотну вытянутые по вертикали концентрические овалы светло-голубого и стального цветов. Цвет и толщина линий чередовались так, что создавали впечатление вытянутых кругов на воде.
      В центре этой абстракции был изображен обыкновенный старый стул с потрескавшейся спинкой и выцветшей обивкой на сидении. Композиция называлась "Ожидание".
      Вторая композиция выглядела так: фон представлял собой просто размазанные по полотну серые, голубые и лиловые бледные пятна, которые почему-то хотелось назвать бликами. В центре - чашка с остывшим кофе и упаковка каких-то таблеток. Одна таблетка лежала рядом с чашкой. Все это называлось "Боль".
      И третья картина изображала лист бумаги, на котором были выведены несколько слов неразборчивым почерком, рядом лежали ручка и чистый конверт. Фон был серовато-лиловым в центре, к краям постепенно темнел, переходя в темно-фиолетовую рамку. Картина называлась "Надежда".
      - Пожалуй, я бы ничем не выделила эти картины из прочих, - заметила я.
      - Да, они такие же, как писал мистер Ламберт, - согласилась Рут, - но я не могу понять, где и когда он мог их написать.
      - Но ведь вы не все время присутствовали в его мастерской. У вас были выходные дни, возможно, вы болели, ездили к родственникам или на отдых...
      - Все это так, но я не понимаю, почему он мне их не показал, по какой причине он решил спрятать их от меня? В них нет ничего особенного.
      - Тут вы не правы, милая мисс, - мы обернулись на голос и увидели высокого симпатичного мужчину лет сорока пяти, - я считаю эти полотна несомненным украшением коллекции.
      - Я думаю, что у каждого из посетителей будет на этот счет свое мнение, - дипломатично возразила я. - А вы их видели раньше?
      - Конечно, ведь они принадлежат мне.
      - Вы их купили после смерти Ламберта? - пожалуй, излишне нервно спросила Рут.
      - Нет, что вы! Он подарил мне картины еще при жизни, - спокойно ответил наш неожиданный собеседник.
      - Подарил? - одновременно удивились мы.
      - Что вас удивляет? Разве Джозеф не был способен на такой поступок?
      Я не знала, на что был способен умерший художник, поэтому посмотрела на Рут. Вслед за мной на девушку обратил свой взор и наш собеседник. Рут смутилась и ответила, как мне показалось, не очень уверенно.
      - Джозеф был очень добрым и щедрым человеком, но он с трудом расставался со своими полотнами. Если бы не было необходимости, мне кажется, он не продал бы ни одной картины.
      - Нам, видимо, пора представиться друг другу, - улыбнулся незнакомец, - меня зовут Морис Лорьен.
      - Николь Уоллис, - не задумываясь (да простит меня истинная Николь Уоллис, моя одноклассница), я назвала себя и по-мужски протянула руку для рукопожатия, но Лорьен ловко повернул мою кисть ладонью вниз и легко коснулся ее губами.
      Так же изящно и старомодно он принял к сведению имя Рут.
      - Вы хотите знать, как картины оказались у меня? Тогда вы позволите вас пригласить? На первом этаже есть уютное кафе, где можно отведать чудесный терамису с кокосовым ликером, я уже проверил!
      Разумеется, мы бы согласились и без всякого терамису.
      Кафе и вправду оказалось уютным, а терамису бесподобным. Пожалуй, теперь я буду посещать вернисажи почаще!
      - Три-четыре года назад Джозеф задумал перестроить свой дом, - начал свой рассказ Лорьен. - Знаете, в жизни каждого человека наступает период, когда ему хочется что-нибудь в ней изменить, хорошо, если не все. Что было менять одинокому человеку средних лет, художнику? Я бы выбрал любовницу, но Джозефа женщины, по-видимому, не слишком привлекали. И он решил поменять жилище. Куда-то переезжать ему не хотелось - ведь это дом его предков, дом, где он родился. И тогда он решил перестроить его. С этого началось наше знакомство. Забыл упоминуть, что я архитектор. Кто-то посоветовал Джозефу обратиться ко мне, и я перепланировал его дом. Когда работы были закончены, Джозеф был в восторге. Он сказал, что я воплотил в жизнь его мечты лучше, чем они виделись ему. И тогда, в знак благодарности, он решил подарить мне картину, причем по моему выбору. Я и прежде видел его работы, и они большей частью нравились мне. Больше часа я рассматривал картины, пока, наконец, не остановился на "Тоске".
      - Я тоже выбрала бы ее, - призналась я.
      - Рад, что наши вкусы совпадают. Но Джозеф заявил, что с этой картиной он не расстанется ни при каких обстоятельствах. Это связано с какими-то личными переживаниями, о которых он не стал распространяться. Понятно, что настаивать я не мог. И тогда он сделал предложение, от которого невозможно было отказаться. Он пообещал написать для меня три картины в той же манере! Свое слово он сдержал. И мне кажется, что они ничуть не хуже "Тоски", как вы считаете?
      - Да, наверно, - согласилась я, а Рут промолчала.
      - Кстати, вы тоже были знакомы с Джозефом?
      - Я работала у него, помогала по хозяйству, - после некоторых колебаний ответила Рут.
      Последовала пауза - Лорьен положил в рот полную ложку терамису. Спустя минуту он продолжил:
      - Не помню, чтобы встречал вас у него. Не может быть, чтобы я не обратил внимание на столь очаровательную девушку.
      - Видите ли, это не было моей постоянной работой, я убирала у него два раза в неделю. Вас я тоже не встречала, хотя переделку дома помню прекрасно.
      - Понятно... - произнес Лорьен, и мне послышались в его голосе нотки облегчения.
      Решение пришло мгновенно, едва ли бы я отважилась на эту провокацию в стиле Генри после маломальского обдумывания.
      - Скажите, мистер Лорьен, вы бы могли убить человека? - спросила я.
      - Запросто! Только вот не могу решить, с кого из вас начать. А почему вы спрашиваете? - также без раздумий и с легкой улыбкой, видимой призванной показать, что это всего лишь ответная шутка, ответил Лорьен.
      Что ж, нормальная реакция нормального человека.
      - Да просто так, я всех об этом спрашиваю, - выглядела я, конечно, полной идиоткой....
      - А-а-а... - легко удовлетворился моим ответом Лорьен. - В наше время не лишняя предосторожность. Что ж, милые барышни, с вами хорошо, но работа не ждет. Вот мои визитные карточки. Если когда-нибудь захотите посмотреть на меня или на картины, милости прошу.
      Мы попрощались с Лорьеном и вернулись в выставочный зал.
      - Что вы скажете, Рут? По-моему все прояснилось. Возможно, Джозеф не хотел, чтобы знали, что он пишет картины для кого-то, и потому он вам их не показывал.
      - Не думаю... - с сомнением в голосе задумчиво произнесла Рут, казалось, что ее вдруг посетила какая-то неожиданная мысль, - он вполне мог доверить мне эту тайну, если бы считал это тайной.
      - Но, может быть, он думал иначе? - сказала я и тут же пожалела: моя собеседница наградила меня колючим взглядом.
      - Кстати, вот вам еще одна версия, - продолжила я, так как Рут молчала. - Джозеф мог написать эти картины дома у Лорьена.
      - Мог... Это возможно, но очень странно. Однако все это не главное. Понимаете, Николь, я не хотела вам об этом говорить, думала, может, вы сами заметите. Эти картины не такие... Как вам объяснить? Вот у людей, хоть кое-кто в этом сомневается, есть душа, энергетическое поле. Вы не можете его потрогать, но всегда чувствуете. То же самое можно сказать о картинах. Какая душа, какое там энергетическое поле может быть у холста с красками? Конечно. Скорее всего, речь идет о влиянии живописи на наше энергетическое поле, а мы лишь условно говорим об энергетике картин. Не важно. Важно то, что у этих трех картин другая энергетика, причем намного ниже. Я чувствую это. Поэтому Лорьен не убедил меня.
      - То есть, вы считаете, что стоит продолжить исследование или, если угодно, расследование? - опять уточнила я, хотя ответ был очевиден.
      - Да, Николь.
      - Может, вы и правы, - пришлось согласиться мне, - в конце концов, у Лорьена была возможность убить Джозефа. Ведь у него мог остаться ключ, да и Джозеф, вероятно, впустил бы его в дом. Мотив? Похищение картин!
      - Николь! Если картины писались для Лорьена, зачем ему убивать? А если нет, то почему я о них ничего не знала? - неожиданно, но справедливо заметила Рут.
      - Да, вы правы, - не могла я не признать логики ее замечаний, - эта версия никуда не годится. Я отправлюсь сейчас в офис и все расскажу Генри. Послушаем, что он скажет. Вас подвезти?
      
      Комментарии Мэриэл Адамс
      
      Итак, в деле появился новый персонаж, Морис Лорьен. И любопытные подробности, которые, например, свидетельствуют о том, что фотокопий картин не было, а, если они и были, то их сделал именно Лорьен и именно с тех картин, которые представлены на выставке. Так что, они, в любом случае, будут лишь подтверждать подлинность этих работ. Да и задача несколько изменилась, не так ли? Теперь понятно, кто мог бы изготовить подделки, если это именно подделки. Понятен в этом случае и мотив убийства художника, если это было убийство. Но есть два очень существенных вопроса, на которые мы пока не в состоянии были ответить. То, что картины были написаны в стиле Ламберта, было признано даже девушкой, которая больше всех сомневалась в их подлинности. А вот почерк художника? Как быть с ним? Специалисты признали именно почерк Джозефа Ламберта. Кто же смог изготовить такие копии? Кто смог не только подражать стилю Ламберта, что, по-моему, не так уж сложно, поскольку у стиля есть приметы, по которым его легко отделить от всего остального потока современной живописи. Наиболее интересной в творчестве этого художника была не техника исполнения, а литературно-философский смысл интерпретации понятий, чем и занимался в своих работах Джозеф Ламберт. Смотрите, что нужно было, чтобы имитировать стиль: придумать абстрактный фон и на этом фоне как можно точнее воспроизвести какой-нибудь предмет. Но чудо создаваемое Ламбертом проявлялось только тогда, когда полученное изображение сочеталось с названием, со словом. Тогда это сочетание вызывало у зрителя, а точнее созерцателя, определенные ассоциации. Картины требовали активного сопереживания, соавторства того, кто на них смотрел. Гениальность Ламберта - это не гениальность художника, это мастерство художника и несомненный литературный талант, тонкое понимание эмоционально-психологического мира людей. Почему я поверила Рут, а не специалистам? В этих трех картинах формально присутствовал тот же стиль, но... Они были более логичны, чем, например картина "Тоска", они скорее опирались на абстракции, рожденные разумом, чем на ассоциации, рожденные сердцем. Но, повторяю, формальные признаки стиля были очевидны. А для того, чтобы понимать то, что удалось понять этой милой девушке, мало было разбираться в живописи, нужно было быть еще и поэтом, психологом, философом, или просто человеком, любившим художника Джозефа Ламберта.
      Значит, теперь остается вопрос подражания почерку художника. Мы имеем весьма интересное сочетание в одном лице неизвестного копииста - мастерство в подражании письму художника и неумение понять суть его замысла. Впрочем, это только мое мнение, возможно, вы, дорогой читатель, со мной и не согласитесь.
      Теперь вернемся к роли господина Лорьена. Является ли он сам тем копиистом, который изготовил картины? Но тогда он, как минимум, должен обладать навыками живописца, Картины все же выполнены уверенной рукой мастера. Значит не плохо бы выяснить, обучался ли Морис Лорьен живописи? Где? Насколько успешно? Он - архитектор, значит, задатки художника у него должны быть. Способность к тонкому различению формы и цвета нужна не только художнику, но и хорошему архитектору.
      Второй вопрос - это возможность вызвать у человека состояние, которое врачи диагностируют как инсульт на фоне гипертонического криза. То, что Ламберт никогда не жаловался на свое состояние здоровья, еще не значит, что оно у него было идеальным. Он мог не обращаться к врачам, приписывая свое недомогание усталости, или скверному настроению, разве с вами такого не случалось?
      Но у Ламберта был наверняка семейный врач, к которому он, время от времени, все же обращался. Неплохо было бы поговорить с ним.
      Нужно вообще поговорить с каким-нибудь врачом, чтобы выяснить, существует ли препарат, лекарство, при помощи которого можно вызвать микроинсульт, или хотя бы резкий скачок давления.
      Но вернемся к событиям, которые происходили вокруг картин и людей, этими картинами заинтересовавшихся.
      
      
      Глава 3. НЕОЖИДАННЫЙ ИЗЪЯН
      
      - Как вы думаете, Лорьен говорит правду? - спросила я у Генри, когда рассказала ему обо всем, что произошло на вернисаже.
      - У меня пока недостаточно информации, чтобы судить об этом, а как вы сами считаете? Вы ведь с ним говорили, какое он произвел на вас впечатление?
      - Мое отношение к нему вряд ли можно назвать объективным.
      - А я и не жду от вас объективности. Меня интересует ваше мнение, а не объективная характеристика, в которую я бы все равно не поверил. Я уверен, что человек - это совокупность мнений о нем. Так что вы можете сказать? Он вам понравился?
      - Должен был понравиться. - начала объяснять я не столько для своего шефа, сколько для себя, - внешность его достаточно привлекательна. Держался он свободно, но без излишней раскованности. Его версия была логична. Хотя проверить ее мы вряд ли сможем. Но почему-то я больше склонна верить Рут, хоть и не чувствую никакой энергетики ни в этих картинах, ни в других.
      - Не чувствуете?
      - Нет, Генри, - вздохнула я, - видимо, искусство живописи не способно меня настолько пронять.
      - Что ж, не обратиться ли нам к специалисту? - задал Генри вопрос, ответ на который был очевиден.
      - К художнику? Искусствоведу? - уточнила я, чтобы не дать ему надолго замолчать в привычной своей задумчивости.
      - К криминалисту, - услышала я неожиданный вариант ответа.
      - Но все картины прошли тщательную экспертизу, что еще можно определить? Да и кто захочет этим заниматься? - удивилась я и подкрепила свое удивление соответствующей интонацией.
      - Есть у меня на примете такой человек, - усмехнулся Генри, - не уверен, что с большим желанием, но на просьбу мою он, скорее всего, откликнется. Вы помните Патрика Горвица?
      - Еще бы! Он все еще работает в полиции?
      - Не совсем в полиции, - поправил меня шеф, - он, как я уже сказал, эксперт-криминалист. В молодости он хотел посвятить жизнь живописи и действительно, говорят, неплохо рисовал, хотя его увлечение искусством осталось всего лишь увлечением, а профессией стала довольно странная наука. Он автор нескольких замечательных изобретений, которые помогли и полицейским, и историкам, и искусствоведам решать их загадки. Возможно, его методы помогут и нам разобраться с тайной этих подозрительных картин, конечно, если эта тайна действительно существует.
      - Я его хорошо помню, и еще помню, что он - ваш должник, а значит, мы действительно можем рассчитывать на его помощь.
      - Я бы еще добавил, что он - мой друг, а какие счеты между друзьями? - добавил Генри с улыбкой и взялся за телефон.
      Патрик Горвиц появился в нашем офисе через пару часов. Генри не стал в телефонном разговоре вдаваться в подробности, поэтому его друг был заинтригован, и вопросы посыпались, едва он переступил порог.
      - Что произошло, Генри? Откуда интерес к моим юношеским увлечениям? И при чем тут моя коллекция картин?
      - Погоди, - остановил его мой шеф. - Сейчас я все тебе объясню, а ты, надеюсь, не откажешь нам в помощи, на которую мы рассчитываем.
      - Сделаю все, что в моих силах.
      - Тогда скажи, что ты знаешь о Джозефе Ламберте, нет ли в твоей коллекции его картин?
      - Ламберт был талантлив, но его картин у меня нет. Он внезапно умер в прошлом году, я не успел приобрести ни одного его полотна, а сейчас это мне уже вряд ли по карману, - в последних словах Патрика Горвица явно прозвучало сожаление.
      - Ты был на его посмертном вернисаже? - продолжил свои вопросы Генри.
      - Конечно. Замечательная и необычная экспозиция.
      - Николь, напомните мне названия картин, которые нас интересуют.
      - "Ожидание", "Боль" и "Надежда", - сразу ответила я.
      - Да, совершенно верно, - продолжил Генри, - именно эти картины ты должен посмотреть еще раз и не только как любитель живописи, но и как эксперт.
      - Ты подозреваешь, что это подделки? Это несерьезно. Такого просто не бывает.
      - Может, ты и прав, но я тебя попрошу сделать все, что только доступно экспертизе. Возможно, ты ничего и не обнаружишь, но все же...
      - Но кто мне разрешит взять картины на проверку, или есть постановление? - заинтересовался наш гость технической стороной проблемы.
      - Нет, расследование частное, полиция не захотела этим заниматься, - вынужден был признать мой шеф.
      - Думаю, у тебя есть достаточно серьезные основания... - начал рассуждать Горвиц.
      - Если только здравый смысл и интуицию можно считать таковыми, - остановил его Генри.
      - Как, по-твоему, я могу взять полотна на экспертизу? Попросить их владельца?
      - Этого уж точно не стоит делать. А разве ты не хотел бы приобрести картины Ламберта?
      - Ты представляешь, сколько они теперь стоят? К тому же, ты подозреваешь, что с ними что-то не так.
      - Я мог бы, пожалуй, вложить в это свою долю. Уверен, что потом картины можно будет продать и даже заработать на разнице, - этих слов я уж точно не ожидала услышать.
      - А если это действительно подделки? - попытался внести ясность Патрик.
      - Их уже тщательно проверяли, - спокойно возразил Генри, - представляешь, какой это уровень?! Плюс хвост сплетен и легенд, который потянется за подделками. Думаю, что они смогут подняться в цене выше подлинников.
      - Что ж, давай, попробуем, - все же неуверенно, как мне показалось, закончил разговор Патрик Горвиц.
      
      * * *
      
      Через неделю мистер Горвиц позвонил нам и сообщил, что ему удалось купить две из трех нужных нам картин. Третью картину, ту, что называлась "Надежда", владелец продать отказался.
      - Но, понимаешь, - говорил он, уже находясь в нашем кабинете, - самое странное, что именно в этой картине я просто визуально, без всяких приборов обнаружил изъян.
      - Изъян?
      - На листе бумаги, который изображен в центре картины, есть небольшое, словно грязное, пятнышко. Более того, оно имеет правильную форму и представляет собой, по-видимому, насколько это можно разглядеть через лупу, квадрат со стороной чуть больше миллиметра, причем не нарисованный на листе бумаги, а как бы нанесенный на холст, то есть, я хочу сказать, его стороны параллельны раме.
      - Может, так и задумано было художником? - высказала я свое предположение.
      - Что вы, Николь, картина ведь называется "Надежда"! - решительно отмел мое предположение Патрик.
      - Теперь мы будем с нетерпением ждать результатов твоей экспертизы! - возбужденно сказал Генри.
      
      
      Мэриэл Адамс продолжает комментировать события
      
      Когда мне позвонила взволнованная Николь и сообщила о том, что обнаружил Патрик Горвиц, я была удивлена не меньше ее.
      - Но, послушай, сказала я, неужели это пятнышко не видели те эксперты, которые проверяли работы на подлинность?
      - Я тоже его не видела, - ответила мне Николь, - это всего лишь крошечное затемнение. Если бы не его форма...
      - Но специалисты рассматривали картину! Наверняка, они это делали хорошо вооруженным глазом! - не могла я успокоиться.
      - Да, но они ведь не рассматривают под микроскопом, или что там у них применяется, всю картину, они берут фрагмент, который и исследуют на принадлежность кисти определенного художника. Если часть картины, причем выбранная произвольным образом, принадлежит кисти Ламберта, то почему они должны думать что остальное писал не он? Видимо в исследовательское поле попал фрагмент, не включающий этот изъян.
      - Очевидно так. Но что за странная метка. Может, Ламберт сделал ее специально? - предложила я свою версию, впрочем, сама я в нее не верила.
      - Может, и так, если картину таки писал именно он, - тоже не слишком уверенно согласилась Николь.
      - Но если это написано не Ламбертом, то непонятно вдвойне! - заметила я, - человек тщательно изготовил потрясающе точную подделку, которую не смогли разоблачить даже профессиональные эксперты, и тут же допустил такую оплошность! А форма? У него квадрат со сторонами, параллельными раме, случайно получился? А если и не случайно, то какой в этом всем смысл?
      - Во всей этой истории вообще со смыслом туговато, тебе не кажется? - задала не требующий ответа вопрос моя американская подруга.
      - Трудно с этим не согласиться. Но, как я понимаю, господин Горвиц собирается проверить две другие картины. Остается подождать результатов его экспертизы. О его возможностях я знаю. Однажды самой пришлось к нему обращаться. Впрочем, это была экспертиза документа.
      - Да, будем ждать, - согласилась Николь.
      На этом наш разговор закончился, но я никак не могла выбросить из головы эту странность. Я понимала, что этот крохотный квадратик играет очень важную роль во всем деле о картинах художника Ламберта. Возможно, и в разгадке тайны его смерти. И как Горвиц его заметил? Скорее всего, он стал внимательно рассматривать именно ту картину, которую Лорьен отказался продать. Интуитивно он понимал, что это неспроста. Объяснения, которые предлагал владелец картины, его не убедили, впрочем, они никого не могли бы убедить, особенно, если уже было подозрение, что с этими картинами что-то не так. Патрик Горвиц опытный эксперт-криминалист, он стал рассматривать все полотно, не как художественное произведение, а как объект экспертизы. Да, пожалуй, именно в этом дело. Все остальные видели предмет, в целом. Эксперты-искусствоведы действовали привычными методами, не отделяя эти картины от других. У них не было повода искать какие-то особенности именно этих полотен, да еще и в определенных местах. Перед Горвицем стояла задача более узкая, он был ограничен всего тремя картинами, а Лорьен сузил эту проблему до одной "Надежды".
      
      Глава 4. ВЕРСИЯ
      
      После выходных, которые мы провели в офисе возле компьютера - сроки сдачи проекта стремительно приближались, - Патрик появился без предупреждения. Вид у него был слегка озабоченный.
      - Знаешь, Генри, плакали наши денежки, - смысл этой фразы был далеко не оптимистическим, но по Горвицу нельзя было сказать, что он очень огорчен, скорее возбужден.
      - В чем дело, Патрик? Картины сгорели? - спокойно спросил мой шеф.
      - Картины не сгорели, но я уже не рад, что позволил втянуть себя в эту затею, - и опять мне показалось, что высказанное сожаление, скорее заключено в смысле слов, чем в чувствах произнесшего эти слова эксперта.
      - Да не томи, говори, что случилось, - сказал Генри именно то, что от него ожидалось.
      - У них у всех есть изъян, более того, тот же изъян, того же размера и на том же самом месте. Серый, а на темном фоне он черный, квадратик присутствует и в "Ожидании", и в "Боли".
      Мы с Генри молчали, пытаясь осознать, что стоит за этими таинственными квадратиками.
      - Может это какой-нибудь масонский символ? - спросил, наконец, Генри. - Или намек на квадрат Палевича?
      - Малевича, - поправил друга Патрик. - Я думал об этом, но мне не удалось найти такой символ. Кроме того, если в "Надежде" он на виду, то различить его в других картинах на глаз невозможно: черный квадратик находится на очень темном фоне. Мне потребовалось серьезно потрудиться, чтобы обнаружить их.
      - Я бы на твоем месте начал экспертизу с того, что проверил: нет ли этих квадратиков на наших картинах.
      - Что-то я не припомню, чтобы ты давал мне такой совет раньше.
      - Просто не подумал, что ты нуждаешься в советах. Ладно, это была шутка. Лучше давай подумаем, что все это значит.
      - Может это знак, чтобы отличить подлинник от подделки? - предположила я.
      - Да, истории известны такие случаи, но зачем, скажите, дорогая Николь, ставить такую метку на видном месте, как это проделано в "Надежде"?
      - Уговорили, - вынуждена была признать я.
      - Но не могу не думать о том, что здесь присутствует некая закономерность, - задумчиво произнес Патрик.
      - Очень важно, что ты это сказал, - так же задумчиво ответил ему Генри.
      - Если бы метка существовала только в "Надежде", можно было решить, что это досадная случайность. Хотя квадратик очень маленький, профессиональный художник должен был обратить на него внимание, тем более, что для его удаления было достаточно одного мазка. Но Джозеф Ламберт его не сделал. К тому же, три картины, а это уже цикл. Как будто сбой программы.
      - Цикл... Сбой программы, говоришь... - Генри начал качать головой с максимальной амплитудой. Я знала, что ключ от загадки уже в его руках, и с нетерпением ждала, что он скажет.
      - Я что-нибудь не то сказал? - спросил Патрик, но не был удостоен ответа. Генри ушел в себя. Я сделала Патрику знак помолчать.
      Игра в молчанку закончилась через несколько минут поражением Генри.
      - Пожалуй, эта версия не противоречива. Темный квадрат на том же месте на трех разных картинах, может, и вправду является ничем иным, как ошибкой программы.
      - Какой еще программы, Генри? Это я так, образно выразился. - удивился Горвиц.
      - Есть же станки с программным управлением, почему бы не представить себе такой станок, где вместо фрезы действует кисть? Управляет таким станком, разумеется, программа. Программу пишут программисты, а им, как известно, свойственно ошибаться. Вот эта программа в силу некоей ошибки закрашивает небольшое квадратное поле более темной краской на каждой картине. Что скажешь, Патрик?
      - Я ничего не слышал о таких приспособлениях, но почему бы и нет? Если их еще не существует, то их следовало бы придумать. Поле деятельности для них бы нашлось. Но это, я полагаю, должно быть сверхточное и недешевое устройство, к тому же написать такую программу, вероятно, необычайно сложно.
      - Что касается программы, то ты, конечно, прав, - задумчиво произнес Горвиц, -тут надо создать специальный язык программирования. Несомненно, это трудная задача, но интересная. А, главное, вполне реальная. А вот что ты скажешь по поводу версии?
      - Разумеется, эта версия объясняет природу возникновения темного квадрата. Интересно, выходит, Малевич как бы предвосхитил наступление компьютерной эры....
      - Скорее он предвосхитил закат искусства, - вставила я.
      - Я с удовольствием с вами поспорю на эту тему, но как-нибудь в другой раз. А сейчас я, наверно, пойду, - вздохнул Патрик Горвиц.
      - Спасибо, Патрик, ты нам очень помог. А деньги мы не потеряли, ведь это раритет - первые произведения компьютерного искусства! Жаль, что не удалось купить и "Надежду"...
      - Посмотрим, посмотрим, Генри! Это еще неплохо бы доказать, - усмехнулся наш гость.
      После ухода Патрика я приготовила кофе, и мы принялись обсуждать компьютерную версию Генри.
      - Николь, позвоните, пожалуйста, Рут. На всякий случай давайте убедимся, что Ламберт никогда не держал мышку в руках. Художник и компьютер, это несовместимо, но давайте проверим. Если я прав, то все указывает на Лорьена.
      
      Размышления Мэриэл Адамс
      
      Да, такую версию, пожалуй, вот так сразу мог выдать именно программист. Не то, чтобы она не могла прийти в голову человеку далекому от программирования и современных компьютерных технологий, но подумать в этом направлении...
      Впрочем, в этой гипотезе еще оставалось слишком много странного, почти фантастического. Теоретически изобрести такую машину и такую программу можно, но Генри сам признал, что это непросто. Для этого нужно быть гениальным программистом, при этом, хорошо разбираться в живописи, знать тонкости исследования живописных полотен на подлинность. Иными словами, нужно четко представлять те параметры, по которым определяется стиль и почерк конкретного художника, нужно найти способы измерения, сравнения и задания этих параметров. Это только то, что представила я своим дилетантским взглядом. Нет, эта задача не казалась мне такой уж простой. Но другое объяснение просто не приходило в голову. Действительно слишком подозрительная закономерность, слишком точно на каждом полотне был воспроизведен один и тот же дефект. Даже если бы он был придуман художником, то, как Ламберту удалось добиться такой точности?
      Но это были не единственные вопросы. Допустим, кто-то изобрел такую машину. Но кто? Сам Ламберт? Лорьен? Или кто-то еще? Если изобретателем был Джозеф Ламберт, для этого он должен был заняться еще и программированием. Впрочем, у него мог быть помощник - программист. Тогда можно понять и повод для его убийства. Программист помогает Ламберту создать машину, после чего они вместе проверяют ее работу написанием этих трех картин. Затем, программист понимает, что на этом можно неплохо заработать. Но тогда художника уж точно нужно убрать. Во-первых, он может разоблачить машинного копииста, во-вторых, со смертью Ламберта его картины сразу поднимутся в цене. Но в эту гипотезу не вписывается версия Лорьена. Зачем ему говорить, что картины были ему подарены, если он их купил? Возможно, сам Лорьен и был этим программистом? Эта версия значительно лучше. Но нужно бы узнать, насколько Морис Лорьен владел программированием. Кроме того, картина убийства пока тоже не ясна. Лорьен мог прийти к художнику, если они были знакомы. Он мог влить в его пищу, или питье что-то, что привело его к смерти, но неужели, полиция не проверила возможность факта отравления? Впрочем, тогда, год назад, не было ни у кого мотива. В доме ничего не пропало, все картины, которые не были проданы художником, по свидетельству Рут были на месте. А об этих трех "лишних" тогда даже речи не было. И яд, если это все же был именно яд, мог быть не из тех, что легко обнаружить в крови, особенно, если не подозревать о том, что этот яд может в ней быть, как и было бы в этом случае. Да и сейчас, если бы не Рут. Вот тут я подумала о том, что Рут действительно подняла на поверхность всю эту ситуацию. Именно она заставила всех присмотреться не только к подозрительным картинам, но и к обстоятельствам, которые привели эти картины на вернисаж. Рут была опасна для человека задумавшего и совершившего это необычное преступление. Я вдруг почувствовала какую-то тревогу. Я попробовала рассуждать так, как должен был бы рассуждать изготовитель фальшивых картин. Наверняка, он следил за ними на выставке. Он мог заметить Рут еще тогда, когда она обнаружила эти картины, она могла выдать свое отношение к ним. Обычные посетители выставки вряд ли обратили на девушку внимание, а вот тот, кто наблюдал за своими полотнами, мог проследить за ней и увидеть, что она была в полиции, мог он проследить и ее путь до офиса Генри Тамона.
      Я схватилась за телефон и набрала номер Николь.
      Но здесь имеет смысл опять перейти к ее рассказу, поскольку события вокруг Рут и без моего звонка приобрели весьма зловещий характер..
      
      Глава 5. СТРАННОЕ СОВПАДЕНИЕ
      
      Домашний телефон Рут не отвечал. Не отвечал и мобильный. И это уже было, по меньшей мере, странно. Я забеспокоилась.
      - Я, пожалуй, поеду и проверю, как там наша клиентка, - обратилась я к Генри, отключившись от безответно гудевшего телефона.
      - И хорошо сделаете, - мне это показалось, или в голосе шефа действительно зазвучали тревожные нотки?
      Рут жила в большом многоэтажном доме на улице Трумэна. Она снимала квартиру на пятом этаже. Дверь в подъезд оказалась открытой, лифт был в порядке, и я, ни с кем не встретившись, вскоре оказалась у нужной двери. Я нажала на кнопку звонка несколько раз, но мне никто не открыл. Однако, я не могла отделаться от чувства, что в квартире кто-то есть. Если вы спросите у меня, почему, то я вам не отвечу, тем не менее, я стояла под дверью и не уходила... В это время из соседней квартиры вышла женщина, немолодая, но очень симпатичная.
      - Вы пришли к Рут? - спросила она.
      - Да, но, похоже, ее нет дома, - мне показалось, что женщина ждет от меня какого-то еще объяснения, - я не смогла к ней дозвониться, и меня это беспокоит...
      - Вы думаете ...
      - Я ничего не могу утверждать, - не дала я ей высказать никаких предположений, - но лучше бы убедиться, что ее действительно нет дома.
      - Нет ничего проще, у меня есть ключ от ее квартиры, иногда, когда она ездит к маме, я поливаю ее цветы и кормлю рыбок, - сказала соседка Рут и пошла за ключом.
      Какое счастье, что у людей есть комнатные растения и аквариумы. Интуиция меня не обманула, и, к счастью, мы успели вовремя, Рут была без сознания, но жива. Я тут же вызвала неотложку, помощь врачей не опоздала.
      Диагноз оказался неожиданным.
      Конечно, его я узнала только на следующий день, когда смогла навестить Рут в больнице.
       Она была еще очень слаба, но в сознании. По мнению медиков, девушка перенесла микроинсульт на фоне гипертонического криза. Рут никогда не страдала нестабильностью артериального давления, поэтому все это было очень странным. Но от подобных неожиданностей не застрахован никто. Обращаться в полицию не было никаких оснований. Да это и действительно вполне могло быть банальным совпадением. Тем более, что я не представляла себе, каким образом Лорьен, именно его я сейчас подозревала, мог вызвать у Рут повышение давления.
      Кстати, Рут сказала, что художник плохо разбирался в компьютерах, совсем не знал никакого программирования и никогда не стремился восполнить этот пробел в своем образовании.
      ...Шеф слушал мои рассуждения молча, но мне показалось, что у него уже была своя версия этого события, так как он попросил меня соединить его с инспектором Майлсом, не дослушав все, что я хотела ему сказать.
      - Скажите, инспектор, - спросил Генри после обычного обмена приветствиями и любезностями, - вы помните, год назад скоропостижно скончался художник Джозеф Ламберт? Да, я понимаю, никакого криминала... Но насколько возможно сейчас посмотреть заключение медицинской экспертизы? Нет, это связано не с Ламбертом, просто, если хотите, одна любопытная загадка, спасибо, буду вам очень признателен.
      - У вас появилась идея? - спросила я, хотя на откровенный ответ не рассчитывала.
      - Хотелось бы убедиться, что происшествие с Рут не имеет отношения к тому, что случилось год назад с Ламбертом. У меня к вам просьба, Николь. Инспектор обещал скопировать для меня кое-какие документы, не могли бы вы за ними съездить?
      - Конечно, шеф, без проблем, - ответила я, понимая, что именно в этих бумагах Генри рассчитывает найти что-то важное, ответ, как минимум, на один из вопросов.
      Но мне не пришлось ехать в полицию. Инспектор Майлз не смог сдержать своего любопытства. Он сам привез копию медицинского заключения о смерти Джозефа Ламберта. Конечно, он рассчитывал на нашу откровенность, но я не была уверена, что Генри готов поделиться информацией. Однако я ошиблась.
      - Видите ли, инспектор, я не очень верю в случайные совпадения, - заявил мой шеф, когда я прочитала ему документ. - Год назад в результате гипертонического криза умер художник, у которого время от времени наводила порядок девушка по имени Рут. Она не только помогала Ламберту по хозяйству, она была ему другом. Недавно эта девушка обратилась к нам, так как у нее вызвали сомнение три картины, выставленные на вернисаже художника. Она утверждает, что Джозеф Ламберт этих картин не писал, хотя они написаны в его стиле, а искусствоведческая экспертиза установила, что и его рукой
      - Она обращалась в полицию? - наконец, подал голос Майлз.
      - Обращалась, но ее заявление никто не принял всерьез. Возможно, юная мисс и не права, но странно - почему именно после того, как мы занялись этим расследованием, у здоровой молодой девушки случился гипертонический криз?
      - Как я понимаю, мистер Тамон, вы подозреваете, что смерть художника и болезнь девушки связаны между собой и являются следствием не естественных причин, а отравлением каким-нибудь лекарством или иным препаратом?
      - Пожалуй, что так, инспектор, - откровенно признал мой шеф.
      - Но зачем? Впрочем, если картины и вправду ненастоящие, то повод очевиден. Но ведь была серьезная проверка всех произведений, или вы допускаете такой уровень подделки?
      - Человеку сделать это невозможно, но... Давайте сначала все проверим и сведем концы с концами.
      - Очень надеюсь, что вы действительно во всем разберетесь. У вас уже есть версия?
      - По правде говоря, есть, но фантастическая! Николь, вы сегодня нанесете еще один визит в больницу?
      - Обязательно.
      - Пусть Рут расскажет вам обо всем, что с ней произошло за последние сутки перед ее неожиданной болезнью. Пусть перечислит все, что ела и пила. И соедините меня с доктором Штайнером.
      Я позвонила доктору, хотя прекрасно понимала, что не здоровье сейчас беспокоит шефа. Я догадывалась, какие вопросы будут заданы, и мне самой не терпелось услышать ответы.
      - Здравствуйте, доктор, рад вас слышать, - Генри сделал такую длинную паузу, словно ответная фраза доктора была более распространенной, чем обычно. - Нет, речь не о моем здоровье. У меня вопрос из области фармакологии... Нет, с Николь тоже все в порядке... Да весьма любопытный случай... Я понимаю, но мы с вами не первый год знаем друг друга. Да, уверяю вас.... Нет, это исключено... Договорились. Скажите, существует ли препарат, применяемый внутрь: таблетки, порошки, капли, микстура... Этот препарат должен вызывать резкий скачок артериального давления. Что-то вроде действия адреналина... Как вы сказали? Его невозможно просто купить в аптеке?... Спасибо, доктор. Не волнуйтесь... Да, вы нам очень помогли.
      - Что он сказал? - это выпалила не я, а мое любопытство.
      - Есть такой препарат - артерон. Он назначается при редком заболевании сердца: у больного наблюдается склонность к внезапным обморокам, которые могут привести к остановке сердца. Таким пациентам выписывают артерон, и они принимают его раз в неделю всего по пять-десять капель, обязательно в присутствии врача. Препарат не выдается на руки - вот что важно.
      - Да, но если Лорьен не страдал этим заболеванием, то откуда он знал о лекарстве? Он ведь не врач. А если даже и знал, то как его достал? Украл?
      - На эти вопросы можно ответить по-разному. Но мне кажется, что самый правдоподобный вариант следующий: Лорьен - заметьте, я вовсе не утверждаю, что именно он причастен к смерти художника и покушению на жизнь Рут, но принимаю это в качестве рабочей гипотезы, - скорее всего, болен этой редкой болезнью и лечится именно этим лекарством. Его врач знает и наблюдает его как пациента много лет. Лорьен возглавляет крупную и процветающую фирму, его работа связана с частыми поездками. Поэтому он убедил своего доктора, что сможет и сам принимать эти капли, соблюдая все необходимые условия.
      - Может, вы и правы, шеф, но как мы сможем это проверить? - задала я отнюдь не праздный вопрос.
      - Об этом я собираюсь подумать. А пока предлагаю вам, Николь навестить Рут и постараться сделать так, чтобы она все вспомнила.
      ...Рут выглядела значительно лучше, чем накануне. Даже улыбалась.
      - Здравствуйте, мисс Федона, мне так неудобно, что я причиняю вам столько хлопот.
      - Меня зовут Николь, и перестань комплексовать. Расскажи, как это с тобой приключилось?
      - Даже не знаю, что сказать. Со мной никогда не было ничего подобного.
      - От болезни никто не застрахован. Но, может быть, что-то тебя сильно расстроило?
      - Меня огорчает история с картинами, мне это очень неприятно, но не настолько...
      - Понимаю, не настолько, чтобы падать в обморок. Может, ты принимала какие-нибудь таблетки? - спросила я на всякий случай, хотя была почти уверена в отрицательном ответе.
      - Нет, это уж точно! - прозвучал решительный и вполне ожидаемый ответ.
      - Слишком крепкие напитки... - продолжила я свои предположения.
      - Ну, что вы! Я не пью ничего крепче легкого тоника, да и то очень редко. Во всяком случае, уже не помню, когда...- опять ничем не удивила меня моя собеседница.
      - Расскажи все, что с тобой произошло накануне твоей болезни, включая подробное описание всего, что ты ела или пила, - наконец, предложила я.
      - Вы думаете, меня отравили? - удивилась Рут, - это невозможно. Ну хорошо, я попробую... Завтракаю я всегда очень рано, мне нужно быть на работе к десяти, но встаю я в шесть. Принимаю душ, готовлю себе кофе и тосты, иногда добавляю фруктовый салат. В тот день как раз я приготовила себе бананы со сливками. Понимаю, что это лишние калории, но изредка...
      - Вся прелесть диеты в том, что иногда позволяешь себе ее игнорировать, - заметила я, чтобы поддержать разговор.
      - Да, - улыбнулась Рут. - На работе все было как обычно. В перерыв мы с Ирен, это моя подруга, как всегда, обедали в кафе "Канзас", это в том же здании, где находится наш офис.
      - Кстати, где ты работаешь? - странно, что мы раньше не задали этот вопрос, ведь понятно же, что уборка в доме художника была для нашей клиентки лишь эпизодическим заработком.
      - Я разве не говорила? В турфирме "Аладдин".
      - После обеда ты себя чувствовала нормально?
      - Да.
      - В этот день не было особо придирчивых клиентов или конфликтов с начальством?
      - Нет, ничего такого... - Рут задумалась, но так ничего особенного, видимо, не вспомнила.
      - После работы ты заходила куда-нибудь? - стала помогать я ей наводящими вопросами.
      - Да, в супермаркет рядом с домом. Кстати, там я встретила мистера Лорьена! - воскликнула Рут почти радостно.
      - Вот как? Он тоже тебя узнал?
      - Конечно. Он был очень любезен, даже угостил меня своей любимой шоколадкой, я стараюсь не есть такие сладости, но было неудобно, он купил ее для меня...
      - Купил там, в супермаркете?
      - Да, одну для себя и одну для меня.
      - Что это был за шоколад?
      - "Шерри", действительно очень вкусно: мягкий сливочный шоколад, а внутри каждой подушечки вишенка в сиропе.
      - Это была большая плитка? Они ведь бывают трех видов, насколько я помню.
      - Нет, самая маленькая.
      - Что было потом?
      - Я пришла домой, отнесла покупки на кухню, затем у меня разболелась голова, я хотела взять таблетку аспирина, но вынуждена была сесть в кресло... Очнулась в больнице.
      - Значит, эта шоколадка - последнее, что ты ела?
      - Но не думаете же вы...
      - Это, конечно, маловероятно, хотя странное совпадение!
      
      Версия Мэриэл Адамс
      
      Опять Лорьен! Впрочем, если бы, не дай Бог, Николь опоздала, кто бы знал, что Рут встретилась с Лорьеном в супермаркете? А даже, если бы совершенно случайно кто-то и зафиксировал бы этот факт, то что бы это дало? Ведь супермаркет - это не ресторан и не кафе, как там можно кого-то напичкать лекарством? Но и вправду, как это удалось Лорьену? Понятно, что начинить шоколад у всех на глазах он не мог. Но мог подготовить отравленную плитку заранее. Заменить ее в корзинке Рут сущий пустяк. Но откуда он знал, что встретит ее там? Понятно, что он за нею следил. Остается предположить, что он знал, что именно в этом магазине и примерно в это время Рут всегда делает покупки.
      Я была почти уверена, что все сходится именно на Лорьене. Но для того, чтобы доказать его причастность к убийству Джозефа Ламберта и к покушению на Рут, нужно было еще потрудиться и раздобыть улики. Нужно было доказать, что у него была возможность сделать копии картин. Поскольку человеку это точно не под силу, то необходимо доказать, что у него есть изобретение, о котором говорил Генри. Но он может утверждать в этом случае, что изобретение не принадлежит ему, например. Что тогда? Нужно доказать, что он способен был написать такую программу, которая была нужна для работы подобного устройства. Но и это было бы лишь косвенной уликой. При наличии хорошего адвоката, у Мориса Лорьена был бы реальный шанс выкрутиться. Неплохо бы выяснить, имел ли он возможность заполучить артерон в нужном для убийства количестве.
      Я позвонила Николь и высказала ей свои версии и свои сомнения. Оказалось, что они с Генри рассуждали примерно так же.
      - Послушай, - вдруг подумала я вслух, - Лорьен ведь архитектор, значит, он владеет специальными компьютерными программами, но где-то же он этому обучался? А что если выяснить, где именно, и попытаться там получить какие-то факты о его отношении к программированию?
      - Это замечательная идея! - подхватила мою мысль Николь, - но нужно подумать, где и как мне добыть эту информацию.
      - И еще, нужно бы узнать о здоровье Лорьена, а вдруг...
      - Об этом мы уже думали, но ни один врач не даст эту информацию. А полиции пока нечего предъявить ему. Придется собирать факты по осколкам, но я уже просто лично заинтересована в том, чтобы вывести этого мерзавца на чистую воду.
      - А ведь для тебя это может оказаться действительно важно, не менее важно, чем для Рут.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Неужели ты не понимаешь, что вы обе сейчас представляете для него угрозу. Надеюсь, что он еще пока не понял, что для него опасен и твой шеф. Впрочем, не думаю, что он в ближайшее время решится на какие-нибудь серьезные действия. Он ведь не идиот.
      Дальше события развивались неожиданно и очень драматично. Но пусть продолжит свой рассказ Николь.
      
      
      Глава 6. НЕОСПОРИМАЯ УЛИКА
      
      Когда я рассказала Генри о своем разговоре с Рут, мне показалось, что он не разделяет моего мнения о том, что все еще больше запуталось.
      - Конечно, странно, что за час до приступа она встретила именно Лорьена, - пыталась рассуждать я, - и не менее странно, что именно он угостил ее шоколадкой, в которой, по крайней мере, теоретически, могло быть вещество, вызывающее резкое повышение давления. Но не мог же он незаметно начинить шоколад лекарством на глазах у всех?
      - То, что вы говорите, верно, если исходить из предположения, что Рут и Лорьен в магазине встретились случайно, а если мы представим, что встреча была спланирована, и шоколад был отравлен заблаговременно?
      - Но откуда он мог знать...
      - Вы сами отметили, что за покупками Рут зашла по пути с работы, и, я думаю, что так она поступала часто. Не так уж сложно заменить шоколадку, тем более, что вряд ли кто-нибудь следил за руками Лорьена.
      - Это все только предположения, ничего невозможно доказать. У нас нет даже косвенных улик против Лорьена. Может, нам стоит воспользоваться советом Мэриэл? - осторожно спросила я, понимая, что на серьезное расследование у нас просто нет времени. Мы не могли срывать график работы собственной фирмы.
      - Что же посоветовала нам мисс Адамс? - поинтересовался Генри.
      - Ну, она не то, чтобы именно нам что-то советовала, просто высказывала свое мнение по поводу возможных действий.
      - Ну и что это за действия?
      - Например, неплохо бы выяснить, где Лорьен изучал компьютерные технологии своего дела. Ведь сегодня архитектор разрабатывает свои проекты на мониторе, а не на бумаге. Но когда Лорьен учился в университете, еще не было толкового программного обеспечения в этой сфере, следовательно, позднее он должен был где-то обучаться именно работе со своими профессиональными компьютерными программами. Где? Возможно, там мы узнали бы кое-что интересное.
      - Это очень хорошая мысль. Вопрос только в том, кто нам может сообщить эту информацию? Есть еще предложения?
      - Да, Мэриэл считает, и я не думаю, что вы станете возражать, что самым важным фактом в этом деле является возможность у Лорьена, или кого-то еще совершить покушением на Рут. Да, подготовить шоколадку, начиненную артероном, а затем подсунуть ее Рут Лорьен мог. Но был ли у него артерон? Мог ли быть?
      - Разумеется, и это верно, но опять же, кто нам может предоставить такую информацию?
      - Не знаю. Да и сроки сдачи нашего проекта неумолимо приближаются...
      - Проекты, конечно, нужно сдавать в срок, - с налетом некоторой назидательности начал рассуждать Генри, - но мы уже влезли в это дело, и события показали, что противник у нас серьезный и готовый на все. Я думаю, что пришло время серьезно поговорить с инспектором Майлзом. Без его помощи нам не обойтись. Мы должны раскрыть ему все наши версии, включая самые фантастические.
      По просьбе Генри я позвонила инспектору.
      - С удовольствием воспользуюсь возможностью встретиться и пообщаться с вами и с вашим шефом, - ответил инспектор Майлз на мое предложение зайти к нам в гости для серьезного разговора.
      Я уверена, что он понял, о чем пойдет речь, и на тот момент уже серьезно заинтересовался той загадкой, которую мы пытались разгадать.
      Чтобы сделать полицейского инспектора нашим союзником, нам пришлось рассказать ему абсолютно все, включая тот факт, что две из спорных картин стали собственностью Генри и его друга Патрика Горвица.
      - Это упрощает нашу задачу, - заявил Майлз, выслушав наш подробный рассказ, причем говорила, в основном, я, Генри же лишь направлял мою временами излишне импульсивную речь своими очень точными замечаниями.
      - Объясните, - попросил мой шеф, хотя я не думаю, что он не понял, скорее, боялся, что я не совсем ухватила смысл реплики инспектора.
      - Изъян в купленных вами картинах уже является фактом, это позволяет вам и Горивицу сомневаться в их подлинности, но вы заплатили как за подлинники, не так ли?
      - Разумеется, - подтвердил Генри.
      - Следовательно, вы можете подать жалобу в полицию, понятно, приложив к нему акт об экспертизе, проведенной Патриком Горвицем. Его авторитет в области криминалистики достаточно велик. Это дает нам возможность открыть дело и допросить господина Лорьена, а также получить разрешение на допрос в ходе расследования его лечащего врача, например, а также еще нескольких врачей практикующих лечение артероном, если потребуется.
      - Что ж, идея хороша. - ответил на это предложение мой патрон, - но это ведь займет уйму времени, Лорьен успел к этому подготовиться, ведь наверняка видел, как Патрик рассматривал "Надежду" и, думаю, что он уже знает его профессию. Разумеется, все это я говорю, исходя из предположения, что наша версия верна. Ведь даже, если выяснится, что он неплохой программист и принимает артерон, это еще не повод привлекать его к ответственности за убийство и покушение.
      - Вынужден с вами согласиться, мистер Тамон. Но что предлагаете вы?
      - Николь, - вдруг обратился ко мне Генри, - а ведь, если наши подозрения верны, то в опасности может оказаться и ваша жизнь, Лорьен не может не понимать, что и вы сделали свой шаг в сторону его тайны.
      - Господи, Генри! Я ведь назвалась не своим именем! Нужно немедленно позвонить Николь Уоллис!
      - Вы воспользовались именем вашей подруги? Очень неосторожно! - в голосе Генри сочетались тревога и упрек. Я заволновалась еще больше.
      - Надеюсь, не случится ничего плохого, я просто не подумала... - продолжала я говорить, набирая полузабытый номер.
      Мне ответил бодрый голос.
      - Рада тебя слышать, тезка. Как твои дела? Уж не решила ли ты пригласить меня на свою свадьбу?
      - Слава Богу, нет, - я вздохнула с понятным облегчением, - ты даже не представляешь, как я рада, что слышу тебя.
      - Очень приятно, но не очень понятно, - в ее голосе я почувствовала усмешку, вполне уместную, если учесть, когда я ей звонила в последний раз.
      - Мне нужно с тобой срочно поговорить, но не по телефону. Ты сейчас свободна? - спросила я.
      - Сейчас - да, хотя вечер у меня, возможно, занят, - эти слова навели меня на догадку, которой я впоследствии поделилась с Генри и инспектором.
      - Помнишь маленькое кафе возле старого театра? - спросила я свою собеседницу.
      - Спрашиваешь! - голос моей школьной подруги по-прежнему был веселым, можно даже сказать, радостным. Но я понимала, что забавляет ее не только наш разговор.
      - Давай встретимся там через час, подходит? - предложила я Николь Уоллис.
      - Вполне, - легко согласилась она.
      Генри и инспектор внимательно слушали мой разговор. Я же объяснила им ситуацию, дополнив то, что они слышали, тем, что слышала только я.
      - Если наш премудрый Лорьен не затеял очередную пакость, я уйду из полиции в ближайший монастырь, - сразу заявил инспектор Майлз, как только я все рассказала.
      - Неужели вы думаете, что он опять использует артерон? - искренне удивилась я, - он не может не понимать, что это уже точно вызовет подозрение.
      - Я тоже думаю, что здесь он придумает что-то другое, в конце концов, у него было время на раздумье, да и ядов, к сожалению, хватает, - задумчиво произнес Генри. - Нужно приготовиться и к другим неожиданностям. Но зато у нас есть шанс заполучить неоспоримые улики, которые помогут разобраться в этом деле до конца.
      
      * * *
      
      ...Николь слегка опоздала, а я приехала чуть раньше; поэтому ко времени нашей встречи я успела съесть мороженое и выпить кофе.
      - Извини, - начала разговор моя бывшая одноклассница, устраиваясь за столиком напротив меня, - такие пробки на дорогах, что трудно рассчитать время.
      - Не страшно, - отмахнулась я от ее объяснений.
      - Меня распирает любопытство, сегодня день неожиданных звонков.
      - А что, кто-то еще тебе звонил?
      - Представь себе, очень приятный мужской голос утверждал, что однажды меня угощали терамису, но оно было не того качества, которое делает этот итальянский десерт неповторимым. Мне предложили отведать его еще раз и обещали, что этот вкус я не забуду никогда.
      - Не сомневаюсь, - невольно вырвалось у меня.
      - Постой, он называл меня по имени, но и ты ведь Николь! Кажется, начинаю кое-что понимать. Ты, как бывало в школьные годы, назвалась моим именем?
      - Извини, - отрицать очевидное было бессмысленно, да это и не входило в мои планы.
      - Ну, что ты...- засмеялась Николь. - Это забавно. Жаль только, что терамису, судя по всему, для меня отменяется. Кстати, я никогда не пробовала этот десерт, хотя и слышала о нем. Стараюсь не пробовать вкусности, которые ведут к ухудшению фигуры.
      - Не стоит жалеть, поверь мне, - философски заметила я, разумеется, думая вовсе не о терамису
      - Это так невкусно?
      - Терамису - классический итальянский десерт с большим количеством сладкого сыра маскарпоне и небольшим количеством бисквита, пропитанного кофейным ликёром.. Но если тебе хочется его попробовать, лучше это сделать в другой компании.
      - Ты говоришь загадками. Я понимаю, что на свидание, скорее всего, пойдешь ты, но не стоит все так усложнять.
      Я понимала значение намеков моей собеседницы, но сейчас было не время для долгих объяснений, да и развитие событий должно было все продемонстрировать так, что слова были ни к чему.
      - Поверь, у тебя нет повода жалеть о несостоявшемся приключении, - только и сказала я.
      - Ты хочешь, чтобы я умерла от любопытства?! - воскликнула мисс Уоллис.
      - Конечно, нет! Хочешь пойти к месту свидания и увидеть, что произойдет? - после некоторого колебания предложила я.
      - Ты меня интригуешь все больше! Это возможно?
      - Почему нет? Лорьен тебя никогда не видел. Вы договорились встретиться в ресторане, там он, скорее всего, заказал столик?
      - Да, в "Риголетто", а откуда ты знаешь?
      - Если бы он точно не указал столик, тебе пришлось бы признаться, что он ошибся, ведь ты его никогда не видела.
      - Именно так. Ты всегда была умной.
      - Осталось только сказать мне, как найти столик, и сообщить время встречи.
      - В восемь вечера. А столик найти просто: он третий в ряду мест "Для двоих", знаешь, там есть такие почти отгороженные от основного зала уютные местечки, столики, за которыми могут сидеть только пары.
      - Отлично. Сцена неплохо подготовлена. Постарайся занять место в общем зале так, чтобы видеть нас с Лорьеном.
      - Можешь не сомневаться.
      
      
      Тревоги и сомнения Мэриэл Адамс
      
      Николь позвонила мне и коротко рассказала о той ловушке, которую они приготовили для Лорьена. Она спешила в ресторан, поэтому не могла разговаривать со мной слишком долго.
      - Но зачем ему так рисковать? - удивилась я, - Ведь он не может не понимать, что, если с тобой что-нибудь случится, подозрение обязательно падет на него.
      - Видишь ли, он, по-видимому, считает, что связать все эти события будет весьма сложно, и он, между прочим, прав. Особенно, если в этот раз, как я подозреваю, будет использован не артерон. Меня и Рут он считает возмутителями спокойствия. О дефектах купленных картин он не знает. Не знает, скорее всего, и об участии в каком-либо расследовании моего шефа. Поэтому не видит пока опасности с этой стороны, но то, что "Надежда" уже под подозрением он догадывается, или может догадываться. Поэтому ему необходимо избавиться от нас. Всю остальную линию защиты он наверняка продумал. Он подозревает, что у Рут есть какие-то более серьезные поводы подозревать его в убийстве Джозефа Ламберта. Это для него самая реальная опасность, а не картины. Он не верит ни в какие чувства. Он уверен, что Рут располагает фактами, но по каким-то причинам, не предъявила эти факты полиции, он думает, что информацией она поделилась только со мной, считая нас просто подругами.
      - Возможно, ты и права, видимо он просто собирается избавиться от двух назойливых девиц, возомнивших себя сыщиками. Но ведь с Рут все в порядке? -на всякий случай поинтересовалась я.
      - Да, но она еще в больнице, - поняла по-своему мой вопрос Николь, - ее охраняют, о состоянии ее здоровья информируют далеко не каждого. Боюсь, что в отношении Рут у мистера Лорьена еще предусмотрены какие-то действия.
      - Очень прошу тебя, Николь, будь внимательна, ты ведь толком не знаешь, что задумал этот Лорьен.
      - Я буду очень внимательна, - успокоила меня моя подруга, - но кроме этого там будет полиция, американская полиция умеет работать, поверь мне и не беспокойся.
      На этом наш разговор закончился, но волнения мои не улеглись до тех пор, пока Николь не позвонила мне и не рассказала финал этой истории, который печальным оказался, слава Богу, только для господина Мориса Лорьена.
      Впрочем, мой рассказ на этом не закончится, во всяком случае, для тех, кому понравилась наша детективная игра, кто готов и дальше в ней принимать активное участие, используя свое воображение и получая удовольствие от разгадывания вместе с нами любопытных загадок, которые нам порой подбрасывает жизнь.
      Но, давайте дадим слово Николь и узнаем, что же происходило в ресторане "Риголетто"
      
      
      Глава 7. ТЕРАМИСУ
      
      Когда я появилась в ресторане, Лорьен меня уже ждал. Жаль, что он оказался негодяем и психом. Без учета этих недостатков он был великолепен. Мы с удовольствием говорили о всяких интересных вещах, такого собеседника у меня не было давно, и, пока не наступил роковой момент, мы прекрасно проводили время. После этого вечера мне придется устроить себе пару разгрузочных дней, но все было так вкусно! Перед десертом, что было вполне естественно, я извинилась и вышла на несколько минут. Терамису только что принесли.
      Я не могла отказать себе в удовольствии проследить за действиями Лорьена, спрятавшись за одной из колонн. Лорьен протянул руку, словно за бумажной салфеткой, но задержал ее над одной из тарелок. Потом он расставил тарелки так, как ему было нужно. Именно в этот момент к нему подошли полицейские. Изображать возмущение он не стал, правильно оценив ситуацию.
      Когда его увели, я подсела к Николь Уолисс, и мы заказали терамису.
      
      
      Понятно, что в злополучном десерте эксперты обнаружили не артерон. Как мы и предполагали. Использовать еще раз это лекарство было рискованно по двум причинам: во-первых, потому, что еще один гипертонический криз у человека, так или иначе связанного, если не с художником Ламбертом, то с его творчеством, пусть даже так опосредовано, как это было в моем случае, могло все же вызвать подозрение, в том числе, и у полиции. Во-вторых, действие артерона начиналось слишком быстро, у Лорьена не могло быть гарантии, что он успеет покинуть ресторан к этому моменту. Это, конечно, скорее психологическая причина, но для Лорьена это могло быть серьезным основанием, чтобы отказаться от повторения прошлых сценариев. Впрочем, это мое суждение абсолютно субъективно.
      Отравить меня Морис Лорьен решил солидной порцией синтетического наркотика, действие которого замедляло небольшое количество алкоголя. Недомогание у меня могло случиться еще в ресторане, но роковая развязка наступила бы через несколько часов. Так утверждают врачи, и я очень рада, что не получила в этом смысле собственного опыта.
      Однако тот факт, что подозреваемый был пойман с поличным, давал возможность полиции начать серьезное расследование.
      Прежде всего, провести обыск на его квартире.
      
      Глава 8. ИЗОБРЕТЕНИЕ ЛОРЬЕНА
      
      В ходе этого обыска было обнаружено гениальное изобретение Мориса Лорьена - устройство, при помощи которого, пользуясь специальной компьютерной программой, можно написать картину за любого художника. Если бы не досадная ошибка в этой программе, установить подделку было бы невозможно, когда речь шла о современном художнике. В ходе следствия выяснилось, что Лорьен был очень талантливым, возможно, даже гениальным программистом. Еще несколько лет назад он предложил своей фирме программу, при помощи которой можно было имитировать стиль и профессиональный почерк великих архитекторов. Но его идею, хоть и оценили как достижение, использовать все же не стали. Его партнеры сочли это не совсем этичным. Видимо тогда Лорьен и решил попробовать с живописью. Что было для него важнее - заработать деньги на своем изобретении или доказать миру свою гениальность? Думаю, что скорее второе. Ради выполнения задуманного он с легкостью приговорил к смерти трех людей, но мог бы при необходимости этим не ограничиться, я уверена.
      В ходе следствия выяснилось, что Морис Лорьен действительно страдал болезнью сердца и принимал артерон. Как и предполагал Генри, он уговорил своего лечащего врача дать ему на руки это лекарство. Через пару месяцев он пришел к доктору и сказал, что нечаянно разбил пузырек, и даже показал осколки. Таким образом, он получил дополнительное количество артерона. Адрес Рут он узнал у знакомого художника, который изредка общался с Ламбертом и знал о его дружбе с девушкой. Телефон Николь нетрудно было найти по ее имени в телефонной книге, фамилия распространенная, но не в сочетании с именем Николь. Хотя он мог еще воспользоваться и тем, что я неосторожно в нашем первом разговоре упомянула и название школы, в которой мы с Николь Уоллис учились.
      
       Ошибся Генри лишь в одном: вернуть деньги, потраченные на картины, он не смог. Но ни он, ни Патрик особо по этому поводу не переживают, полагая, что все еще впереди. А пока "Ожидание" очень даже неплохо смотрится над нашим компьютером.
      
      Послесловие к делу о трех картинах от Мэриэл Адамс
      
      Суд направил Мориса Лорьена на экспертизу к психоаналитику. Заключение, естественно не зачитывалось публично, но приговор в результате оказался более мягким, чем ожидалось.
      Мы еще не раз в своих разговорах по телефону возвращались к этому странному делу. Оно было интересным не своей запутанностью и сложностью, а, скорее, тем, что для его решения понадобилось умение посмотреть на вещи взглядом не столько сыщика, сколько человека с воображением. Мы не раз возвращались к мысли о том, что развитие именно воображения необходимо не только писателю, но и детективу. Не любая загадка может быть решена чисто аналитически.
      Однажды мы заговорили о том, что неплохо бы хоть один раз попробовать создать для себя воображаемое пространство, в котором можно было бы проверить этот тезис. Тогда мне и пришла идея пригласить Николь в гости. Что я тут же и осуществила. Мы договорились, что она приедет ко мне в ближайшее Рождество.
      
      Рождество в Тотридже
      
      Я не причисляю себя к атеистам, но и никогда не была религиозным человеком. Однако, некоторые праздники, имеющие именно религиозные корни, очень люблю. Например, Рождество. Особенно мне нравится Рождество по-американски. Очень добрый семейный праздник, поднимающий в душе все самое светлое и прекрасное.
      В нем столько романтики и столько надежды.
      Ну, и еще мне нравится, что даже вечно озабоченные своими проектами мои друзья и коллеги Генри Тамон и Николь в Рождество обязательно устраивают себе небольшой отпуск.
      На это Рождество я пригласила Николь отдохнуть вместе со мной в Тотридже. Мы договорились, что собственно рождественский вечер мы будем праздновать в дружеской компании, пригласив ее адвоката и Дэвида, но вот вечер накануне проведем вдвоем. Никаких специальных заранее продуманных планов у нас не было. Однако, я задолго до этих дней через фирму "Эдем" сняла в Тотридже симпатичный маленький домик в очень живописном месте. Мое главное условие состояло в том, чтобы в этом домике был камин, и чтобы возле этого камина стояли два больших удобных кресла. Все и было именно так, как я хотела.
      В назначенный день у меня появилось великолепное чувство предвкушения редкого удовольствия дружеского, по-настоящему дружеского общения. Я приехала с самого утра, на такси, Дэвида беспокоить не стала, мы договорились, что он появится на следующий день.
      До приезда Николь мне привезли елку и целую коробку украшений. Еще дома в виртуальном супермаркете я заказала хорошее вино из подвалов Азари, фрукты и бисквиты. Это на вечер. На обед нас пригласили в дом нынешнего директора "Эдема" Этим филиалом сейчас руководил менеджер, родиной которого был город Денвер в США. Мы были знакомы с Диком Клайдом в связи с одним, уже подзабытым всеми, расследованием. Однажды он приглашал меня в гости, не в Денвер, а здесь в Тотридже, но он так рассказывал о городе своего детства, что я заочно влюбилась в этот небольшой американский городок, где зимой, насколько я поняла, было очень холодно, и долго лежал белый снег. Снег я видела, но нечасто и только в горных районах, где если он и держался неким покровом, то не более нескольких часов. Он рассказывал о высоких величественных соснах и елях, и мне так хотелось как-нибудь съездить в это волшебное место. Елочки у нас в Сент-Ривере выращивали только в специальных питомниках для тех, кто праздновал Рождество по-американски и Новый год по-русски. Побывать в настоящем хвойном лесу, да еще зимой, мне очень хотелось, но пока эта мечта еще не осуществилась.
      И все же мне удалось создать некое уютное пространство, для того, чтобы в нем достойно принять свою единственную подругу и почти коллегу.
      Когда Николь появилась на пороге нашего временного жилища, в камине потрескивал огонь, елочка блистала мишурой и сверкающими шарами, и так пахло, что хотелось одновременно и плакать и смеяться, и безоговорочно верилось, что сегодня обязательно произойдет чудо.
      - Как здорово! - Воскликнула моя гостья, по достоинству оценив мои старания.
      - Рада, что тебе понравилось, - ответила я, едва сдерживая в своем голосе горделивые нотки.
      До обеда у Клайдов у нас еще было достаточно времени, чтобы обменяться нехитрыми новостями и привести себя в такой вид, который создавал бы у нас чувство собственной значимости и неповторимости.
      Клайды были нам искренне рады, как мне показалось, особенно они были рады Николь. Все же она их соотечественница, американский патриотизм мне хорошо знаком, и иногда он становится объектом для нашего дружеского подшучивания. Госпожа Клайд великолепно готовила, прекрасный домашний обед, которым нас угостили, заставил полностью забыть о диете.
      В свой коттедж мы вернулись в прекрасном настроении. А впереди еще был вечер, и мы предвкушали его необычность и даже какую-то таинственность.
      Конечно, переодевшись в джинсы и легкие куртки, мы еще побродили по Тотриджу, ведь Николь здесь была впервые, и мне хотелось, чтобы этот городок ей понравился.
      Когда стемнело, мы вернулись к нашему камину. Скоро в нем уже потрескивали поленья. Мы зажгли приготовленные мною для этого вечера свечи в тяжелых старинных бронзовых подсвечниках, которые великолепно смотрелись на каминной полке. Я нашла эти подсвечники в антикварном магазине в старой части Сент-Ривера и была сейчас очень довольна собой, поскольку все эти детали одна за другой уводили нас из пространства обыденности в мир воображения.
      Между нашими креслами стоял маленький чайный столик, на нем я поставила два высоких узких бокала, до половины наполнив их ароматным рубиновым вином. Бисквиты я выложила на большое старинное, очень красивое блюдо их тонкого белого фарфора. Блюдо было окантовано золотистой кружевной вязью, которая сейчас поблескивала в мерцающем свете живого огня, исходившего от свечей и пламени, причудливо плясавшего за каминной решеткой.
      Какое-то время, устроившись в своих креслах, мы просто наслаждались атмосферой, запахами, вкусом старого выдержанного вина. Потом я подумала, что именно мне как хозяйке и человеку, сотворившему все эти декорации, нужно начать играть, сцену за сценой, того увлекательного спектакля, который был бы всего этого достоин.
      - Мне вспомнился сейчас один роман Агаты Кристи, - начала я произносить свою первую реплику, - он начинается с того, что два пожилых джентльмена сидят в креслах перед камином и разгадывают всякие загадки связанные с преступлениями, поскольку один из этих джентльменов бывший полицейский комиссар.
      - Ну, мы с тобой не пожилые джентльмены, - начала мне подыгрывать Николь, - и среди нас нет отставного комиссара, но каждый из нас хранит в своей памяти по нескольку историй, связанных с преступлениями, так почему бы и нам не поиграть в эту увлекательную игру?
      - Именно это я и хотела сказать, - улыбнулась я, - и предлагаю тебе начать с загадки из вашей с Генри практики. Наверняка, для тебя не проблема - вспомнить какую-нибудь подходящую историю.
      - Да, ты права, - согласилась Николь, - например, я никогда тебе не рассказывала о самом первом нашем криминальном деле. Тогда инспектор Майлз обратился к моему шефу почти официально. Кстати, речь опять пойдет о художнике и его непонятной смерти.
      - Внимательно тебя слушаю.
      
       Таинственная смерть художника Мигеля Мендеса.
      
      - Все началось с телефонного разговора, - начала свой рассказ Николь.
      Я постаралась включить воображение и не только впитать информацию, но и почувствовать себя на месте событий. Вот как все было:
       - Здравствуйте, это офис Генри Тамона? Меня зовут Кристофер Майлс, инспектор полиции", - услышала Николь незнакомый голос.
      - Очень приятно, мистер Майлс", - ответила она.
      - Мистер Тамон сможет принять меня в ближайшее время? - поинтересовался инспектор
      - Секундочку..., да, завтра в десять утра, вас устроит, мистер Майлс? - спросила Николь.
      - Отлично! А вас зовут Николь Федона?
      - Как вы догадались, мистер Майлс, ведь я забыла представиться?
      - Ваш клиент Кроулз Делл весьма лестно отзывался о вас... До завтра, мисс Федона, - закончил разговор инспектор.
      - Повесив трубку, Николь несколько секунд провела в задумчивости, никак не ожидала она даже того, что Делл запомнит ее имя, а уж похвал... Из оцепенения Николь вывел ее шеф Генри, догадавшийся, что объявился двоюродный брат Кроулза, Генри издавал звуки, которые, как заметила Николь, в другом исполнении, возможно, были бы названы напеванием чего-то вроде марша. Было ясно, что гостя он ждет с нетерпением.
      - А мне казалось, что твой шеф не так уж заинтересован в этих загадках, - не удержалась я от реплики, но тут же опять обратилась в слух.
      - Полиция как всегда немного опоздала, - продолжила свой рассказ Николь, попросту проигнорировав мою последнюю реплику, - и мистеру Майлсу пришлось извиняться, но Генри был искренне рад долгожданному гостю.
      "Как хорошо, что ваша компания не является детективным агентством, иначе мы бы не смогли к вам обратиться, мистер Тамон! - начал беседу Майлс, усаживаясь поудобнее с чашечкой кофе в руках. - Собственно, нам нужны лишь услуги аналитика, который бы помог вывести дело из тупика, взглянув на него со стороны", - На последних словах инспектор, уловив свою бестактность, немного запнулся и виновато посмотрел на Николь, как бы прося помощи. Та кивнула ему в знак поддержки. Генри никогда не обижался на подобные вещи, относясь к людям снисходительно...
      "Так давайте же перейдем к делу", - предложил он.
      "О кей. Вероятно, вы слышали о загадочной смерти Мигеля Мендеса, известного художника?" - спросил инспектор, - Николь невольно входила в роль и в звучании ее голоса я вдруг услышала чужие интонации.
      "О да, конечно! Помнится, его тело было найдено в бассейне в саду его виллы", - возбужденно проговорил Генри
      - Мигель Мендес - один из немногих художников, добившийся если не славы, то большой известности еще при жизни, - перешла Николь к непосредственному изложению фактов. Хотя ему было семьдесят четыре года, и почти всю свою жизнь он занимался живописью, он продал очень мало своих работ. Он никогда не нуждался в деньгах, поэтому торговаться с ним было бесполезно. Большинство же коллекционеров и любителей облизывались, но не могли позволить себе выложить требуемую сумму. Поэтому его картины хранились, в основном, в его частном доме и в галерее Государственного Музея Искусств. Существует мнение, что смерть художника, как минимум, удваивает стоимость его картин. Возможно, не стоит называть точные цифры, но у этой легенды явно есть свои резоны... Правда в данном деле это не имеет большого значения. Ни в одних руках не находилось на тот момент более двух картин... Это мы тогда точно выяснили. "У Мендеса есть наследники?" - спросил инспектора Генри. "Нет. Абсолютно никого. Все картины и дом завещаны музею, а денежные накопления поделены между несколькими благотворительными фондами", - ответил ему Майлз. Короче говоря, никто в его смерти особо заинтересован не был... Но в газетах высказывались серьезные сомнения по поводу естественности причин его смерти. И, действительно, его смерть выглядела странно, хотя никаких следов борьбы или насилия обнаружено не было. Труп был найден плавающим в бассейне лицом вниз, правая рука мертвой хваткой сжимала кисточку, которую с трудом удалось высвободить. Экономка, работавшая у Мендеса, рассказала, что в летний сезон художник всегда работал в саду около бассейна, делая частые перерывы для купания. Он, кстати, неплохо плавал. Врачи полностью отмели версию, что Мендес упал в бассейн в результате какого-то приступа или внезапной потери сознания. Остается предположить, что Мендесу помогли утонуть. К тому же мы обнаружили следы человека, ведущие к живой изгороди на дальней стороне сада, отделяющей владения Мендеса от дороги, на которой след терялся. Вероятно, человек продолжил свой путь на машине... Тело обнаружила экономка, единственная прислуга в доме, более двадцати лет проработавшая у Мендеса. У нее же удалось выяснить, что последнее время в доме не было посторонних лиц, кроме садовника, который раз в месяц приводит в порядок сад. "У садовника не было проблем с зарплатой?" - спросил Генри, он явно вспомнил фирму, где мы вместе работали. Однако инспектор решительно отмел это предположение: "Нет, нет. Он получал зарплату в фирме "Райские сады", объяснил он нам, - у этой фирмы был заключен договор с Мендесом, так что никаких финансовых контактов у него с садовником не должно было быть. Никаких жалоб на садовника от Мендеса не поступало. Кроме того, у садовника есть алиби. Убийство произошло предположительно утром от десяти до десяти с половиной. В это время садовник работал у миссис Оллсон, которая клянется, что никогда не спускает глаз с приглашаемых работников, так как "в наше время никому верить нельзя ни на доллар, ни на минуту". Версия ограбления тоже не проходит, абсолютно ничего не пропало".
      "Загадочная история, что и говорить. Мне бы хотелось побывать на месте происшествия, это возможно, инспектор?" - вдруг заявил мой шеф, на что Майлз предложил отправиться туда сразу.
      На какое-то время Николь замолчала и задумалась, выглядела она непривычно серьезно, я поняла, что сейчас она мысленно переживает те давние события и это, в свою очередь, усилило мое впечатление от ее рассказа.
      - Я стараюсь рассказать тебе все почти в лицах, - Николь словно услышала мои мысли и решила ответить на них, - для того, чтобы ты представила не только само преступление, но и то, как все это воспринималось теми, кто так или иначе был вовлечен в его расследование. Мистер Майлс доставил нас к дому Мендеса. Я взяла Генри под руку, так как он, полностью полагаясь на меня, переставал пользоваться палочкой. Экономка впустила нас в дом. Внутри дом был столь же аккуратным, сколь и снаружи, экономка ела свой хлеб не зря. Я надеялась уже в салоне увидеть картины Мендеса, но их здесь не оказалось. Инспектор по-свойски провел нас в сад. Сад был ухоженный и просторный. Магнолии, пальмы, кустарник... Поражало обилие цветов. Запах стоял необыкновенный!.. Бассейн находился метрах в ста пятидесяти от дома, примерно посередине участка. Все это я живописала Генри. "Вот здесь находилось рабочее место Мендеса, а здесь экономка нашла его мертвым", - рассказывал инспектор, а я для Генри добавляла привязки к местности. Генри поинтересовался, виден ли бассейн из дома и с дороги. Мы быстро убедились, что бассейн надежно прикрыт зеленью. Единственное место, откуда можно было видеть, что делается в бассейне и рядом с ним, были верхние этажи и крыша многоэтажного дома, находящегося метрах в четырехстах отсюда.
      Николь замолчала, из чего я заключила, что теперь моя очередь вступить в игру. Очевидно, все необходимое мне уже было сказано. Мне сообщили все факты, которые были нужны, чтобы ответить на вопросы: кто? Как? И зачем?
      - Обычно для разгадывания преступлений, связанных с убийством, - начала я рассуждать, - я сначала пытаюсь понять мотив. Но неплохо бы было убедиться, что это было именно убийство. Почему полиция пришла к такому заключению? Ведь, насколько я понимаю, Мендес любил плавать и прекрасно держался на воде. Допустим, его толкнули в воду, ну и что? Разве он не смог бы справиться с такой ситуацией? Если бы его оглушили перед тем, как столкнуть в воду, он мог бы утонуть, но при вскрытии это должны были обнаружить, не так ли?
      - Да, и это было обнаружено, - усмехнулась Николь, - вот видишь, твоя логика помогает мне вспомнить то, что я забыла сказать. Вскрытие показало, что художника действительно оглушили, но не твердым предметом, а чем-то вроде мешочка, наполненного сыпучим материалом, например, обычным песком. Поэтому силы удара вполне хватило, чтобы оглушить старика, но не была травмирована голова, очевидно, убийца надеялся, что, возможно, пройдет версия несчастного случая.
      - Вот теперь ясно, что это было именно убийство, Вернемся к мотиву. Зачем и кому могла понадобиться смерть художника? Наследники? Их попросту не было, да и они не стали бы действовать по этому сценарию. Второй возможный мотив - ограбление. Но в доме ничего не было украдено.Даже его довольно дорогие картины все были на месте. А кто мог это подтвердить абсолютно точно, кто знал все его картины?
      - За творчеством этого художника следило очень много людей, он был очень известным и, как иногда говорят, модным. С каждой его картины, едва она была закончена, делали фотокопию. Эти фотокопии попадали сразу в соответствующие каталоги. Ну, и, разумеется, сотрудники музея тоже стремились знать, над чем работает художник, какие работы были им уже закончены, какие и кому проданы.
      - Понятно. А ты видела ту картину, над которой он работал в момент своей преждевременной смерти?
      - Да, я ее видела, на этом настоял Генри, вот, как это было, - продолжила Николь открывать мне те факты, которые постепенно добывали и они с патроном, - Генри погрузился в размышления, а мы с Майлсом не решались их прервать. После паузы в несколько минут Генри оживился и начал вращать головой в разные стороны. Этот хорошо знакомое мне упражнение явно указывало на зарождение идеи...
      "Скажите, Николь, вам приходилось видеть картины Мендеса?" - наконец спросил он меня. Я ответила, что видела, но это было очень давно, а поскольку я не такой уж знаток живописи, то своих впечатлений от творчества Мендеса я не помню.
      "Не хотели бы вы взглянуть еще на его работы?" - опять спросил меня Генри.
      Никаких возражений против этой идеи у меня не было. Тогда мой шеф обратился к инспектору с такими словами: "Инспектор, насколько я понимаю, Мендеса утопили во время работы. Нельзя ли мисс Федона взглянуть на его последнюю картину?" Майлз ответил, что нет ничего проще, поскольку эта картина находилась еще в доме. Мы вошли внутрь, прошли по коридору, навстречу нам вышла пожилая женщина, типичная экономка: среднего роста, худая, в строгом черном платье, волосы гладко причесаны и стянуты на затылке замысловатым узлом. Майлс попросил женщину принести подрамник с последней работой ее покойного хозяина, и она, не говоря ни слова, выполнила эту просьбу.
      - Значит, ты эту картину видела? - решила уточнить я.
      - Да, я ее очень внимательно рассмотрела. - ответила Николь.
      - Ну, и что ты можешь о ней сказать?
      - Большого восторга я не испытала, впрочем, я не специалист. Насколько я помню, дикая природа - основная тема произведений Мендеса. На полотне были изображены горы, бурный ручей... Но все это скорее не слишком удачный эскиз...
      - Значит, картина не была закончена, а потому и не представляла особого интереса для возможного грабителя?
      - Ну, я же сказала, что я не специалист.
      - А что по этому поводу думали специалисты?
      - Серьезной экспертизы этого полотна на тот момент еще не производили, поскольку музей еще не вступил в права наследования, не истек срок, который дается для того, чтобы гипотетические наследники имели возможность обжаловать завещание.
      - Собственно говоря, для почитателей таланта Мендеса даже незаконченное его полотно могло оказаться ценной реликвией, но такие почитатели не стали бы убивать своего кумира, да еще таким способом. Тем не менее, только эта картина может быть единственным разумным мотивом для подобного преступления, если исключить такие экзотические мотивы, как ревность, или зависть. Да, художник был весьма благополучен, но назвать его счастливчиком, или баловнем судьбы вряд ли были основания. Есть еще один, не менее экзотический мотив - месть, но, судя по тому, что я сама знаю о судьбе этого художника, и, исходя из того, что об этом ни слова не упомянул ваш инспектор Майлз, не стоит рассматривать подобную версию всерьез, я права?
      - Совершенно!
      - Тогда мне придется вернуться к этой картине, поскольку, если бы я была грабителем, то именно ее я и попыталась бы украсть. Оставим пока за скобками тот факт, что эта картина осталась на своем подрамнике, мы потом найдем ему объяснение, пока я попробую найти ответы на другие вопросы. Попробуем понять, где можно найти этого грабителя. Для того, чтобы покушаться на эту картину, нужно, как минимум знать о ее существовании и представлять, насколько она готова. Кроме того, грабитель должен был бы хоть минимально представлять, что он будет с ней делать потом.
      - Логично, - заметила Николь.
      Я почувствовала, что у нее уже появился некоторый азарт. Она включилась в игру и, видимо, мысленно сопоставляла мои рассуждения с тем, как проходило некогда реальное расследование.
      - Допустим, грабитель принадлежал близкому, или не очень окружению художника. Тогда он вполне мог знать, что Мендес приступил к работе над новой картиной, то есть, мог знать, когда эта работа началась. А можно ли было узнать, сколько времени затрачивал Мигель Мендес на работу над каждым своим полотном?
      - Это заинтересовало и Генри, - удовлетворенно заметила моя подруга, - он спросил об этом экономку Мендеса. Она утверждала, что от недели до пары месяцев, что это зависело от того, насколько часто в период работы над картиной художника посещало вдохновение.
      - А насколько хорошо эта дама была об этом осведомлена? - решила уточнить я.
      - Она сказала, что о вдохновении она мало, что может сказать, ее обычно на этот счет просвещал хозяин, но она точно знает, сколько времени у него уходило на каждую картину, прежде всего, потому, что именно ей приходилось натягивать новый холст на подрамник, когда он заканчивал работу.
      - Понятно, - я задумалась, - но между неделей и парой месяцев все же большая разница, поэтому, для того, чтобы точно не попасть впросак, нужно было все же наблюдать за его работой изо дня в день и поймать тот момент, когда картина уже будет представлять какой-то интерес для потенциальных покупателей. За его работой постоянно наблюдали, как я поняла два человека: экономка и садовник. Больше никто периодически по дому не ходил? Возможно, кто-то помогал убирать в доме, или готовить еду?
      - Нет, Мендес достаточно хорошо платил этим двоим, чтобы в его доме не мелькали лишние люди, возможно, изредка, перед большими праздниками...
      - Нет, это не тот случай, - продолжила я свои рассуждения. У садовника, как я помню, алиби. Экономка? Как думаешь, Николь, способна эта дама стукнуть по голове своего хозяина и столкнуть его в бассейн? Ради картины?
      - Не думаю, что она это могла сделать даже просто физически, она не выглядела такой уж крепкой. Да и ростом была пониже Мендеса. Кроме того, она получала постоянное и вполне приличное жалование, а картину еще нужно было продать, ей бы это было очень нелегко.
      - Я тоже так думаю, - вздохнула я, - причем самым весомым я считаю твой последний аргумент. Значит, был еще кто-то, кто все же мог наблюдать за творческим процессом Мигеля Мендеса. По-моему ты упоминала, что художника могли видеть жильцы какого-то дома?
      - Да, это верхние этажи многоэтажного дома, расположенного неподалеку от дома Мендеса, ну еще крыша, или чердак этого дома.
      - Пожалуй, я поискала бы убийцу именно там - высказала я первую версию.
      - И как бы ты его искала, дом довольно большой, а на крышу мог бы пробраться и кто-нибудь посторонний, - возразила мне Николь.
      - Чтобы понять, кто это мог быть и как его легче найти в большом многоквартирном доме, нужно вернуться к способу похищения. Скорее всего, та картина, которую ты видела в доме Мендеса, не была его картиной, ведь у экономки наверняка уже довольно слабое зрение?
      - Наверное, мне тоже так показалось, впрочем, ты же ее не видела, откуда...
      - Я всего лишь предположила. Возраст у нее уже преклонный, так? - Николь кивнула в знак согласия, - с возрастом зрение, чаще всего, не улучшается. Некоторые пожилые люди, особенно женщины, стесняются носить очки, но видят при этом все же недостаточно хорошо. Это я к тому, что замену картины она могла и не заметить. Но ты обратила внимание, что это полотно вряд ли достойно быть признанным шедевром талантливого художника. Скорее всего, настоящую картину унес убийца. А оставил вместо нее мазню собственного производства. Попросить кого-нибудь другого это нарисовать он вряд ли решился бы, иначе ему пришлось бы пойти на еще одно убийство.
      - Одно очко в твою копилку, улыбнулась Николь, ну а как его найти? Этого хитрого грабителя и убийцу ты можешь предложить?
      - Попробую. Будем считать, что мы установили, что он живет в том многоквартирном доме. Насчет крыши я очень сомневаюсь. Ведь туда пришлось бы проникать несколько раз, это трудно было бы делать всякий раз незаметно, если не жить в этом доме. Просто я рассмотрела бы не только верхние этажи на этот случай. Дальше работа полиции состояла бы в том, чтобы в первую очередь исключить тех, кто точно не мог этого сделать, я думаю, что круг подозреваемых значительно бы сузился. Дальше неплохо бы выяснить, не занимался ли кто-нибудь из живущих в этом доме живописью, ведь эту мазню все же нужно было нанести на холст, а для этого нужны некоторые навыки. Рисовать он, конечно, мог и не дома, но ему все равно пришлось бы купить краски, кисти, подрамник. И это тоже зацепка для полиции. Если честно, не думаю, что, зная все это, полиция долго бы искала преступника, не такой уж он хитрец, как ему, видимо, казалось.
      - Здорово! - воскликнула моя подруга, - Генри тоже пришел к тому же выводу но немного другим путем, что, в общем-то, и понятно.
      - Расскажи, - попросила я.
      
      Расследование Генри Тамона, описанное Николь и записанное мною практически дословно
      
       - Николь, у вас есть какие-нибудь мысли? - спросил меня мой шеф.
       - Меня несколько удивила последняя работа покойного..., - больше сказать мне было нечего... - неуверенно ответила я.
       - А скажите, Николь, как бы вы поступили, если бы хотели украсть какую-нибудь картину Мендеса? - продолжал допытываться Генри.
       - Ну и вопрос... Я думаю..., я думаю, что проще всего это было сделать с картиной, над которой Мендес работал... Ведь все остальные наверняка охраняются с сигнализацией...
       - А как бы вы поступили, если бы хотели скрыть факт кражи?
       - Ну, не знаю... Может бы, поменяла холст на подрамнике...
       - Но это ведь долгая процедура, сначала снять холст, потом натянуть другой... А рядом плавает труп...
       - О, господи... Это обязательно?
       - Скорее всего, да, по крайней мере, так произошло.
       - Тогда... Тогда заменю холст вместе с подрамником!
       - Николь, скажите, где вы были и что делали в день убийства между десятью и половиной одиннадцатого утра?
       - Я?
       - Вы, Николь! К счастью, у вас есть алиби, вы ведь были со мной...Вы бы могли стать опасной преступницей.
       - Генри, вы как всегда преувеличиваете мои способности и заслуги. Вы и вправду думаете, что это ограбление?
       - Это единственная правдоподобная версия. На всякий случай я хочу переговорить с садовником. Возможно, он видел картину незадолго до убийства художника и сможет опознать холст. Впрочем, если он будет утверждать, что это именно та картина, то я сильно заподозрю в нем сообщника!
       - Не лучше ли обратиться к искусствоведам?
       - Несомненно, Николь, но это займет как минимум несколько дней, и... этим уже будет заниматься полиция. Ведь наша задача лишь дать новое направление следствию...
      
       Утром позвонил садовник. Как и предположил Генри, он видел картину за неделю до убийства. Кроме гор и ручья там был еще водопад! Версия Генри стала еще весомей, и он решил, что инспектора надо пригласить немедленно, ведь убийца гуляет на свободе...
       Инспектор пообещал прибыть через час, но уже через сорок минут был у нас...
       - Мистер Майлс, я полагаю, что это убийство в целях ограбления.
       - Но ничего же не было похищено!
       - Было, дорогой Майлс, было... Водопад, например.
       - Простите?
       - Со слов садовника на картине был изображен водопад. Убийца подменил подрамник с холстом. Холст, который хранится в доме - любительская подделка! Впрочем, для верности закажите экспертизу в Музее Искусств. Кроме того, если позволите, вот небольшой план поимки преступника. Скорее всего, он имеет какое-то отношение к жильцам того многоэтажного дома. А чтобы определить поточнее, попробуйте обойти магазины для художников, их не так много, все-таки подрамники покупают не каждый день. Возможно, продавец запомнил покупателя, и вы сможете сделать фоторобот. Ну а затем покажите его привратнику той многоэтажки.
      
       Когда инспектор ушел, я спросила Генри, неужели он думает что человек, чтобы приобрести картину, может пойти на убийство художника?
       - Понимаете, Николь, нормальный человек не станет ни убивать, ни красть. Поэтому точно можно сказать, что речь идет о человеке с отклонениями. Почему мы должны предполагать, что они незначительны?
       - Насколько я понимаю, Генри, эта версия пришла вам в голову еще до того, как вы заинтересовались холстом. Не так ли?
       - Вы совершенно правы, Николь. Ход моих мыслей был примерно таков. Чудес не бывает. Людей просто так не убивают. Тем более, с дороги художника было не видно, то есть никто не мог, проходя, заинтересоваться его работой, зайти посмотреть, получить шок от увиденного и, в состоянии аффекта, утопить автора? Убийство было предумышленным. Большинство преступлений направлены на овладение чужим имуществом. Что можно украсть у художника? Картину! Вот я ею и заинтересовался.
      
       Через три дня Майлс снова появился у нас в офисе. Букет роз для меня, бутылка дорогого коньяка для Генри. Чек будет недели через три, для полиции это космические темпы. Что же касается убийцы, о его задержании мы узнали еще из утренних газет. Им оказался молодой человек, два раза в неделю навещавший свою тетушку, одиноко проживавшую в том самом многоэтажном доме. Убийца во всем сознался. Как-то раз, забавляясь с тетушкиной подзорной трубой, он увидел художника за работой и даже смог разглядеть некоторые детали картины. Справившись о нем и выяснив, что речь идет об очень дорогом художнике, молодой человек задумал и осуществил столь дерзкий план. Он рассчитывал, что ему удастся замести следы. Картину же надеялся сбыть коллекционерам, когда страсти поулягутся.
       - Если бы не вы, мистер Тамон... - произнес инспектор, чем доставил большое удовольствие, прежде всего, мне. Не уверена, что и Генри услышал эту фразу.
      
      * * *
      
      Когда я выслушала рассказ Николь, я поняла, одну интересную вещь. Именно Генри Тамон использовал для решения этой загадки воображение, как основной инструмент. Его логика лишь помогала ему анализировать и проверять те версии, которые предлагало его воображение и отсекать все лишнее и несущественное. Его слепота не мешала ему чувствовать то, что другие видели, но она обостряла его умение видеть то, что может оказаться недоступным взору зрячего. Мне вот не хватило воображения представить себе как садовник, работая в саду, время от времени бросал взгляд на художника. Действительно, ведь ему приходилось часто заниматься чем-то довольно скучным, и созерцание работы Мендеса несколько разнообразило эти занятия. Возможно, он специально и не рассматривал картину, над которой работал художник, но, когда его спросили, он легко воспроизвел в памяти то, что видел не один раз. Еще я поняла, что в условиях реального расследования я, возможно, не так быстро догадалась бы, что картину подменили, впрочем, скорее всего, проблема была в том, что полиция сразу отказалась от версии убийства ради ограбления, иначе, подмена была бы разоблачена в первый же день. Стоило только на это неоконченное полотно взглянуть кому-то, кто был знаком с творчеством Мендеса. Но все внимание было поглощено поиском других мотивов. Николь уже знала разгадку, поэтому невольно подсказала мне своей пренебрежительной интонацией, что картина, которую она видела в доме Мигеля Мендеса, была всего лишь фальшивкой. Дальше мне было уже легче понять, что произошло.
      
      Письмо
      
      Игра нас необыкновенно увлекла. Время бежало незаметно, и нам совсем не хотелось спать. Как я и ожидала, мне тоже пришлось выступить в роли рассказчика и невольного экзаменатора.
      - А теперь твоя очередь загадать мне загадку, - заявила Николь, - впрочем, это не совсем то же самое, ведь я не детектив и даже не аналитик, коим себя считает Генри, но все равно хочу попробовать себя в этой роли. Мне очень понравилась наша игра.
      - Хорошо, - согласилась я, - мне как раз вспомнился случай из моей практики, любопытный и не совсем стандартный.
      - Там тоже было убийство? - спросила меня моя подруга и в данный момент, можно сказать, коллега.
      - Поверь мне, - уклонилась я от прямого ответа, - история выглядела достаточно нелепо, чтобы представить ее тебе в качестве детективной загадки.
      - Ты меня заинтриговала, и я хочу услышать о том, что же случилось!
      
      Ты знаешь, кто такая Анна Крамм, - я сделала паузу, ожидая реакцию на это очень известное имя, - или в Америке не слишком интересуются нашими знаменитостями?
      - Нет, почему же... Я, конечно, почти не читаю ваших газет, но у меня есть друзья журналисты... - дала понять моя подруга, что кое-что припоминает.
      - Понимаю... Значит, ты слышала о ней и Стиве Кроуне? - высказала я предположение и оказалась права.
      - Ты хочешь спросить, знаю ли я, что она жена Стива Кроуна? - уточнила Николь.
      - Тогда, когда это все случилось, она была еще его невестой, - усмехнулась я, - а женой могла так и не стать, если бы мне не удалось распутать странную загадку одного глупого письма, однако поставившего бедную Анну в ужасно нелепое положение. Ведь, если бы не это письмо, она попросту могла бы обратиться в полицию.
      - Письмо? - удивилась Николь.
      - Именно письмо! - решительно подтвердила я, - оно поставило госпожу Крамм в совершенно идиотское положение!
      - Расскажи-ка мне все сначала и по порядку, а то ты говоришь сплошными загадками, впрочем, ты умеешь закручивать интригу, - то ли упрекнула, то ли похвалила меня подруга.
      - В чем и вся прелесть нашей игры, разве не так? - улыбнулась я, и продолжила свой рассказ, уже более четко излагая факты, - Анна пришла ко мне тогда, когда уже не очень была уверена в том, что станет женой господина Кроуна.
      - Они передумали? Или, быть может, он отказался от своего слова? - не удержалась от вопросов Николь.
      - Ну, что касается ее, то до этого момента она вовсе не собиралась вносить никакие изменения в свои планы, а вот что произошло с ее женихом, она хотела бы знать, собственно, за этим она ко мне и пришла, - объяснила я.
      - Так, это уже становится интересным, рассказывай дальше, - в нашей игре появился азарт, причем и у меня и моей подруги.
      - Итак, Анна мне рассказала, что накануне вечером ее Стив должен был заехать за ней, чтобы отправится на небольшую вечеринку в доме его брата. Она ждала Кроуна до полуночи, но он так и не появился. Телефон его не отвечал. Анна позвонила туда, куда они собирались, там Стива тоже не было. До самого утра девушка предпринимала попытки выяснить самостоятельно, что же произошло. У нее был знакомый полицейский, он тогда уже был на пенсии, но иногда... не подумай ничего плохого, он просто дружил с отцом Анны, когда тот был жив. Господин Крамм тоже был полицейским. Вот этот человек, используя свои дружеские связи, и пытался ей помочь. Все, что им удалось выяснить: Стив выехал из своего гаража примерно в восемь часов вечера... на спортивном автомобиле, который он действительно предпочитал, когда отправлялся за город. Вот и все. Куда он поехал? Где находился в тот момент? На эти вопросы они рано утром еще не знали ответа.
      - А что случилось утром? - в голосе Николь я почувствовала некоторое напряжение.
      - Потом пришло это письмо... - объяснила я
      - По почте? - это был уже вполне деловой вопрос.
      - Да, обычной почтой, и это тоже странно! - воскликнула я, чтобы усилить впечатление от закручиваемой мною интриги.
      - Почему это-то странно? - удивилась Николь.
      - Ну... Иногда они писали друг другу, но... пользовались электронной почтой.
      - Понимаю. А...? Впрочем, я сначала хотела бы знать, что было в этом письме, и лучше бы увидеть его.
      - Да, разумеется, но сейчас у меня его, к сожалению, нет. Письмо было действительно интересным, впрочем, я ожидала, что будет нечто в этом роде... Не стану утверждать, что запомнила его наизусть, но, думаю, что не слишком ошибусь, излагая сейчас тебе его содержание. Оно было примерно таким:
      Дорогая Анна.
       Я знаю, что мне нет прощения, но все же прошу тебя понять меня и простить. Ты ведь знаешь, что, когда мы познакомились, мое сердце было не вполне свободно. Но я надеялся, что время и мое отношение к тебе помогут мне залечить мою сердечную рану. Еще пару дней назад я считал, что все получилось, как задумывалось. Мне было хорошо с тобой, я совсем забыл о прежней боли, но вчера я увидел ее, ты ведь знаешь, о ком я пишу?
      Я понял, что бесполезно обманывать себя. Ты заслуживаешь настоящего счастья и настоящей любви. Я проведу несколько дней на острове Канти, а ты за это время сможешь убедить всех, что это ты разорвала нашу помолвку. Я легко смогу тебе подыграть. Ты ведь сделаешь это для меня? Да и для себя тоже. Есть еще один деликатный момент. Мы ведь сохраним наши дружеские отношения? Я понимаю, что ты не захочешь взять у меня ничего, но я тебя очень прошу! Я вложил небольшую сумму на твой счет, считай это подарком твоей сестре на ее шестнадцатилетие.
      Прости меня.
      Стив Кроун.
      
       Я пересказала, таким образом, содержание письма и посмотрела на Николь. Она задумалась, я видела, что она уже мысленно перебирает версии.
      - Теперь я тебя, пожалуй, понимаю... Действительно, обратись девушка в полицию, кто бы стал ее заявление рассматривать всерьез после такого письма?
      - Да, она мне сразу заявила, что это письмо - грубая подделка! Что она не верит ни одному слову из этой фальшивки! Но что ей скажут в полиции? Не показать это письмо она не могла, если бы подавала заявление об исчезновении своего жениха Кроуна. Имя Стива на конверте... Как минимум, почтальон мог об этом вспомнить.
      - А как тебе самой показалось это письмо? - поинтересовалась Николь.
      - Я тоже считала, что это произведение эпистолярной литературы принадлежит кому угодно, но только не Кроуну. Я его немного знала, его брат был моим клиентом, когда я еще занималась адвокатской работой. Нет, этот стиль дешевого романа никак не сочетался с весьма прагматичным характером режиссера Стива Кроуна.
      - Конверт был обычным? - вдруг спросила Николь.
      - Ну, да. А что? - не поняла я ход ее мыслей.
      - Ну, у Кроуна наверное были какие-нибудь свои именные конверты, для деловой и личной переписки. В Америке...
      - Возможно, какие-то особые конверты у него и были, но вряд ли отсутствие такого конверта как-то бы повлияло на действия полиции. А мы и без этого не сомневались, что письмо поддельное. Непонятно было только, зачем это было нужно и кому?
      - Так эта Анна... Как ее? А! Вспомнила! Крамм! Она хотела, чтобы ты нашла ее жениха?
      - Или хотя бы доказала, что все написанное в этом жутком письме - наглая и глупая ложь!
      - Я думаю, что одно с другим связано, - заметила Николь.
      - Наверное, - согласилась с ней я.
      - А деньги действительно были вложены на ее счет? Она проверила?
      - Да, они там были, но и тут возникли вопросы: номер счета узнать, было не проблемой, но зачем было делать анонимный вклад, если потом писать о нем в письме? Да и сумма вызывала сомнение... Ей не нужны были эти деньги, но она предполагала все же, что их отношения можно было бы оценить и подороже.
      - Слушай, - Николь на несколько мгновений задумалась, затем продолжила, - а она знала, кто эта женщина? Та, о которой говорилось в письме.
      - Она, конечно, догадывалась, о ком шла речь. Точнее, даже знала. Кроун рассказывал ей. Эта история давно стала чем-то вроде любимой сказки, которую вспоминаешь, можешь даже иногда цитировать, но перечитывать не решаешься, чтобы не нарушить прелесть воспоминаний. Понимаешь, о чем я?
      - Если честно, то не очень. Она назвала тебе имя?
      - Конечно, ведь оно известно было очень многим. Это была актриса Лиззи Лакт. Думаю, что и ты о ней кое-что слышала.
      - Ну, понятно слышала. Она и у нас на экранах мелькает довольно часто. Но ей уже за сорок! - удивилась Николь.
      - Да, но и Стив Кроун - не мальчик, они с Лиззи были знакомы с детства, - ответила я.
      - Мужчина может себе позволить не думать о возрасте гораздо дольше, чем женщина, - философски заметила моя собеседница и опять задумалась.
      - Их отношения к тому времени носили чисто дружеский характер, - продолжила я свой рассказ, - они редко видели друг друга, но иногда обменивались письмами. Лиззи любила своего мужа, она была прекрасной матерью трех очаровательных дочерей, и было очень странно, что вдруг всплыли отношения, каких никогда и не было, по сути.
      - Тогда об этом не стоит и говорить, -согласилась Николь, - но все же не мешало бы ей задать пару вопросов, надеюсь ты это устроила?
      - Да, но мне нужно было это сделать так, чтобы не привлечь внимание никогда не дремлющей прессы?
      - Лиззи жила в Сент-Ривере?
      - Нет. В Мервике. В общем, я попросила Анну Крамм оставить мне номер ее телефона и никому пока ни о чем не говорить. Еще попросила, чтобы она посоветовала своему другу полицейскому пока тоже воздержаться от активных действий. Наверняка тот, кто написал это письмо, мог наблюдать за ней и ее друзьями.
      - А что и вправду следили? - почему-то этот факт вызвал у Николь удивление.
      - Да, - подтвердила я, - за ней следили, она это заметила и приняла соответствующие меры, когда она вышла из дома, но она пошла к своему дантисту, перенесла визит на другое время, затем вышла через запасной выход на соседнюю улицу. Там зашла в кафе, убедилась, что за ней уже никто не наблюдает, и на такси приехала ко мне.
      - Надо же! Действительно столько нелепостей! И что ты ей еще посоветовала? Ведь это не все?
      - Сначала я задала ей глупейший вопрос, есть ли у нее знакомые журналисты?
      - Почему глупейший? - не поняла Николь.
       - Потому что я прекрасно знала, что она работала раньше в газете. И до недавнего времени Анна была фотокорреспондентом.
      - А зачем тебе вообще это было нужно?
      - Я хотела, чтобы тот, кого так интересовали ее перемещения, увидел, как она входит в здание, где расположена редакция той газеты, в которой она работала.
      - Я поняла твою мысль, и она ему подыграла?
      - Или ей. Почему ты думаешь, что за ней следил именно он?
      - А что это была женщина?
      - Нет, точно она этого не могла сказать, Анна никого конкретного не видела, просто ей показалось, что кто-то за ней идет.
      - Да... Что же ты делала дальше? Отправилась в Мэрвик? Или на остров Канти?
      - Возможно, я бы и отправилась в Мэрвик, чтобы поговорить там с Лиззи Лакт, но меня наставил на путь истинный Ари..
      - Ари? Это твой секретарь?
      - Да. Он был ужасно занят своими бумагами, но стоило мне упомянуть имя киноактрисы, и он уже полностью забыл обо всем, кроме этого имени. Он поклонник киноискусства, и знает столько об актерах и актрисах, сколько не знает ни один журналист, пишущий о кино. Я знала, как оторвать моего секретаря от его папок. Ари тут же впорхнул в мой кабинет. Он уже догадался, почему меня интересует Лиззи Лакт, раз в моем кабинете только что была невеста Стива Кроуна. Он тут же высказал предположение, что Анна подозревает своего жениха в связи с бывшей подругой детства. Вот Ари мне и сообщил, что Лиззи в тот период времени как раз находилась в Сент-Ривере.
      - Вот как? И об этом сообщали газеты? - догадалась Николь, она уже поняла, что только в этом случае, Ари мог об этом знать, а я - нет.
      - И газеты тоже, - подтвердила я, - но главное - это телевидение. Она там собиралась в это время вести новый женский конкурс.
      - А ты что, и телевизор не смотришь? - удивилась Николь.
      - Смотрю, только не эти дурацкие женские конкурсы. Я спросила тогда у моего секретаря, как он считает, как Лиззи отнесется к визиту частного детектива?
      "К визиту журналиста, во всяком случае, она отнесется лучше, публика ее подзабыла, это может отразиться на ее новой телевизионной карьере" - ответил мне он.
      - Ага, понятно, тебе тут помог Дэвид?
      - Ну, вот, ты получаешь свое первое очко в разгадывании этой загадки, - улыбнулась я.
      - Это было не так уж сложно, - усмехнулась моя подруга.
      - Да, я позвонила Дэвиду и попросила его встретиться с госпожой Лакт под видом интервью, ну и задать ей в числе прочих вопросов несколько тех, которые интересовали лично меня.
      - Постой, теперь я попробую догадаться, что это были за вопросы, не говори! Я хочу заработать настоящие очки!
      Я не стала торопить Николь, а пока она думала, я встала, подбросила в камин еще пару поленьев, потом пошла на кухню и приготовила нам по чашечке кофе. Принесла чашки с ароматным напитком в комнату, и поставила на столик. Запах кофе смешался с запахом хвои и запахом, не знаю, как его точно назвать, поэтому просто назову запахом камина. От этого ощущение уюта и тепла стало каким-то особенно острым, почти щемящим. Затем я опять забралась в кресло, а Николь, наконец, высказала свои предположения.
      - Если исходить из того, что в письме написана полная чушь, а это ты мне дала понять уже достаточно точно, то было важно узнать, не получала ли Лиззи Лакт каких-нибудь писем от своего друга детства, так?
      - Ну... Я подумала не о письмах, но можно считать, что ты права, поскольку, я не уточняла, что именно я хочу знать, просто попросила Дэвида навести разговор на ее отношения с Кроуном и послушать, что она об этом расскажет сама.
      - Он не удивился? - догадалась о реакции моего друга Николь
      - Еще как! "Вот уж кто точно не может быть замешан ни в какую скандальную или криминальную историю", - заявил мне он.
      - И что ты ему сказала в ответ? Как объяснила свой интерес?
      - Я сказала, что мне нужна совсем невинная информация, а он сделал бы о ней репортаж, ведь ей так нужна была реклама. Вот Ари, мол, говорит, что публика ее подзабыла... Но мои слова еще больше удивили Дэвида. Он даже спросил, не собираюсь ли ты сменить профессию? И стоит ли начинать с Лиззи? Но, в конце концов, согласился сделать это для меня под обещание, что я ему все объясню, когда дело будет закончено.
      
       После разговора с Дэвидом я на всякий случай заказала билет на самолет до острова Канти. Меня мучил вопрос, заметили Кроуна в аэропорту? Но опрашивать персонал в данных обстоятельствах не стоило. Что-то мне очень не нравилось в этой истории. Письмо, конечно, было грубой фальшивкой, но для Анны оно создавало двусмысленную и неприятную ситуацию. Даже если бы выяснилось, что это писал не Кроун, а еще нужно доказать полиции необходимость экспертизы, положение девушки, которая в то время стала довольно популярной жертвой индустрии сенсаций, все равно было бы не из приятных. Кому это было нужно? Зачем? И куда подевался Стив Кроун?
      Дэвид мне позвонил вечером. Ему удалось кое-что узнать, но он не был уверен устроит ли меня эта информация, я ведь ему толком ничего не объяснила. Просто пообещала обо всем рассказать потом, когда закончу это расследование. Его разбирало любопытство, но он держался мужественно.
      - Ну, и как? Ему удалось сообщить тебе что-то действительно важное? - перебила Николь поток моих рассуждений, скорее уводящих в сторону от решения проблемы, чем помогающих ее понять.
      - Он сказал, что не так просто было навести ее на этот разговор, она хотела говорить только о своей новой работе на телевидении, но ему все же удалось повести беседу в нужном направлении...
      - Мэриэл, что ты тянешь! Говори по существу... - не выдержала Николь моих наводящих маневров.
      - Я и говорю по существу, - попробовала оправдаться я, - Вот, что выяснил Дэвид: Кроун действительно был у Лиззи накануне, но вел себя как-то странно, словно чувствовал за собой какую-то вину, что ли. Она толком и не поняла, чего он хотел.
      Я замолчала, но Николь явно не удовлетворила столь скупая информация. Впрочем, я от Дэвида тогда получила только это относящееся к делу сообщение
      - Это все? - разочарованно протянула моя собеседница.
      - Да, улов был невелик. Но этот факт все же подтверждал, что никаких серьезных отношений между госпожой Лакт и Стивом Кроуном не могло быть, да и не намечалось. Благодаря этим сведениям я приняла очень важное решение.
      - Постой, попробую угадать, какое! - прервала мои откровения Николь, - Ты решила отправиться на остров Канти! Я права?
      - Права! Конечно, я поняла, что Стив Кроун, если я правильно угадала главный мотив, должен был быть именно там! А ты была когда-нибудь на острове Канти?
      - Один раз. Роскошное место! Но о каком мотиве ты говоришь? Стой! Сама догадаюсь!
      Я опять дала подумать моей подруге, а пока привела в порядок свечи, наш разговор длился уже достаточно долго, и некоторые из них уже почти догорели.
      - Ты, видимо, подумала тогда, что кто-то просто хотел разрушить отношения Кроуна и Анны. Так?
      - Ну, просто на тот момент я не видела никаких других мотивов, которые бы укладывались и цепочку известных фактов и в пределы здравого смысла.
      - Пожалуй, я бы на твоем месте думала так же. Но кому так мешали эти отношения? Может, какой-то безумной поклоннице пришло в голову отбить известного режиссера у невесты, которая, если и была известна тогда широкой публике, то только благодаря своему жениху, я угадала?
      - Только то, что я было, подумала так же. Но сразу скажу, что все оказалось гораздо сложнее, хотя и значительно понятнее, с точки зрения здравого смысла.
      - Ты сказала Дэвиду, что собираешься на остров?
      - Конечно, он даже мне предложил сопровождать меня туда, но мне-то нужно было, чтобы все считали, что я улетела в Мервик. Я сказала Дэвиду, что не буду на него в обиде, если об этом узнает как можно больше людей. Он ничего не понял и даже слегка обиделся на меня, Но я заверила его, что буду ему очень признательна, если он в это время присмотрит за Лиззи Лакт, я постаралась убедить его, что это очень важно.
      - Ты что, ее подозревала? - искренне удивилась Николь.
      - Нет, конечно, но мне было важно, чтобы Дэвид не вздумал увязаться за мной, ни явно, ни тайно. Вообще, если ты думаешь, что у меня уже была на этот момент хоть какая-то приемлемая версия, то ты сильно переоцениваешь мои способности. Какие-то смутные предположения, возможно, зарождались, но не более того.
      - Могу только тебе сказать, что я тоже пока мало, что понимаю в этой, на первый взгляд, совершенно не криминальной истории, рассказывай дальше, все же попробую набрать еще пару-тройку очков на счет моей догадливости, как минимум, - улыбнулась Николь и обратилась в слух.
      Ну, а я продолжила свой рассказ, с удовольствием вспоминая поездку на этот волшебный остров.
      - В этом великолепном уголке планеты я оказалась впервые. Море, солнце, небольшие белые домики, утопающие в зелени тропических растений. Да, на это стоит взглянуть, тем более, если учесть, сколько это стоит.
      - Место, действительно, потрясающее, но отдых там можно позволить себе нечасто, - согласилась со мной Николь.
      - Вот именно, - продолжила я свой рассказ и свои рассуждения, - я не без труда нашла себе место в маленькой уютной гостинице почти в центре острова, а значит не так близко к морю, как этого хотят отдыхающие.
      - Это все, видимо, происходило далеко не в мертвый сезон? - уточнила моя подруга.
      - Да, - подтвердила я.
      - Вот теперь я попробую угадать, как и что ты делала на этом острове, хорошо?
      - Конечно, уверена, что это у тебя получится.
      - Я думаю, что ты должна была попытаться найти на этом острове Кроуна. Наверняка, его должны были каким-то образом заманить на Канти, раз уж остров был упомянут в письме. Ведь никакой гарантии, что Анна не обратится все же в полицию, не было. Так ты рассуждала?
      - Примерно.
      - И если бы полиция приняла ее заявление, то обязательно проверила бы отели этого острова. Обнаружив режиссера в списке постояльцев одного их отелей, полиция бы не стала ни в чем больше разбираться, предоставив самим бывшим влюбленным решать свои проблемы самостоятельно. Да, Анне в этом случае пришлось бы нелегко. Даже, если бы злой умысел со временем раскрылся, их отношения могли и не выдержать подобного испытания. Какая она была умница, что обратилась к тебе! - подвела итог своим рассуждениям Николь.
      - Верно, - согласилась я, - ну и как бы ты, не имея тех возможностей, которые были у полиции, искала Кроуна на острове Канти?
      - По-моему, единственным способом было - обойти все классные отели, если, конечно, ты не имела информации о том, что он - любитель небольших стилизованных гостиниц, или семейных пансионатов. Но сколько бы это заняло времени! Ты, наверняка, придумала что другое! Так?
      - Еще одно очко тебе за эту догадку! Нужно было выработать какой-то реальный план своих поисков. Хорошо, что остров небольшой. На нем не более десятка высококлассных отелей, а только там, как мне казалось, можно было обнаружить Кроуна. Самое простое решение состояло в том, чтобы обойти все эти отели и под разными предлогами расспросить тех, кто в них живет и работает. Возможно, таким образом, я и получила бы нужную информацию, но за какое время? Нет, мне бы желательно придумать что-нибудь более эффективное. И я придумала! Это, конечно, могло и не сработать, но что-то заставляло меня поступить именно так.
      - Как? - поторопила меня в моих рассуждениях Николь.
      - Я попросила горничную дать мне список всех гостиниц острова с почтовыми адресами. Их оказалось 14. Мне пришлось написать 14 писем одного и того же содержания. А дальше нужно было только подождать...
      - Здорово! Письмо ты адресовала Кроуну, а написала ему о том, что его ищет его невеста, так? - легко догадалась моя собеседница.
       - Конечно! Ведь администратор любого отеля, я в этом нисколько не сомневалась,
      уж точно прекрасно знает, в каком номере у него поселился известный режиссер. Но несколько писем вернулось с пометкой, что такой в отеле не проживает, и я уже стала сомневаться в результатах своих действий, когда в мой номер вошел тот, вокруг которого и завертелась вся эта нелепая история.
      - Сам Кроун? Собственно этого ты и добивалась. Ну, и как он реагировал, увидев в номере вместо своей невесты тебя?
      - Он смотрел на меня удивленно и сердито, как человек, терпение которого уже на исходе.
      "Кто вы такая? И где Анна? - почти прокричал он, - Что в конце концов происходит?"
      - Ну и что ты ему ответила? - Николь в этот момент уже из активного игрока превратилась в благодарного и заинтересованного слушателя.
      - Я сказала ему, что Анна в Сент-Ривере, а я частный детектив, и меня наняла именно его невеста, чтобы отыскать неожиданно исчезнувшего своего жениха.
      - Он разумеется ничего не понял и жутко возмутился. Я угадала? -
      - Да, это надо было видеть, - усмехнулась я, - мне ничего не оставалась, как рассказать ему, что Анна получила от него весьма странное письмо... Ну и понятно я это письмо ему тут же предъявила.
      "Но я этого не писал!" - воскликнул Кроун. Я ему объяснила, что именно потому, что его невеста прекрасно понимала - это письмо грубая и наглая фальшивка, она и обратилась ко мне.
      - Но как он-то оказался на этом острове? - не удержалась от вопроса Николь, хотя вполне могла бы и догадаться.
      - Он тоже получил письмо, которое заставило его поступить таким образом. Это наверняка была подделка. Кроун тут же признал, что оказался глупее Анны! "Но зачем?" - воскликнул он и посмотрел на меня.
      - И ты ответила на его вопрос? - спросила Николь.
      - На этот вопрос у меня пока не было ответа, я всего лишь высказала предположение, что кто-то очень хотел расстроить их брак. И тут у него вырвалась реплика, которая меня сначала озадачила, а потом все поставило на места в моей до этого момента со скрипом работавшей голове.
      - Что он сказал?
      - " Чушь! Кому это нужно? Разве что Лиззи действительно..." - вот такие слова у него вырвались, и мне пришлось вернуть его в колею здравого смысла, - госпожа Лакт была очень удивлена... Ей показалось, что, когда вы посетили ее в отеле Сент-Ривера, то вели себя несколько необычно.
      - Но ты мне не говорила, что он ее посещал в отеле Сент-Ривера, - возмутилась Николь.
      - А я об этом не знала точно, просто вдруг нашло озарение, что нечто подобное могло быть. Как ни странно, я попала в точку! И он объяснил мне, что накануне ему позвонила одна из дочерей Лиззи Лакт и сказала, что мама очень страдает и она, ее дочь, разумеется, умоляет Стива Кроуна поговорить со своей бывшей возлюбленной, но ни в коем случае не говорить об этом звонке. Он чувствовал себя полным идиотом! Они ведь с Лиззи, по его словам, всегда были просто друзьями. Когда журналисты придумали их роман, они особо не возражали, так как это помогало и его и ее карьере.
      - А откуда он мог знать, что разговаривал именно с дочерью Лиззи Лакт? - с сомнением произнесла Николь.
      - Она так назвалась, у него не было причин ей не верить, - пояснила я.
      - Как все произошло, я теперь понимаю, но зачем?
       - Чтобы понять это, я должна была задать Кроуну несколько вопросов, довольно бестактных, как мне казалось, о чем я ему и сказала. " Бестактных?" - удивился он, но тут же согласился ответить на любые вопросы, если это нужно, чтобы узнать правду.
      - Что это были за вопросы?
      - Я тебе расскажу, но сначала попробуй и сама догадаться. Кроме романтического, какой еще мог быть мотив?
      - Самый распространенный мотив - это деньги!
      - Согласна. Ну и о каких деньгах тут могла идти речь? Продолжила я вести мысль Николь в нужном направлении.
      - Если бы о деньгах самого Кроуна, то его бы скорее убили, чем сослали на этот остров, так? - взялась рассуждать Николь, и весьма логично.
      - Я тоже так думала, - призналась я, ведь трудно было с этим не согласиться.
      - Может, деньги его семьи? - предположила Николь.
      - Правильное направление! - еще раз согласилась я.
      - Думаю, что что-то связанное с условиями завещания одного из богатых родственников, я не угадала?
      - Его отец Эрни Кроун! - подсказала я.
      - О! - не удержалась от возгласа Николь. - Он очень богат, ему ведь принадлежит знаменитая фирма "Кроунфарм"? - спросила она, хотя и сама понимала, что этот вопрос лишний, - тогда, возможно, дело в условиях завещания отца?
      - Ну, можно сказать, эту часть загадки ты разгадала, - заключила я, - поэтому я расскажу тебе о том, что мне рассказал по моей просьбе сам Стив Кроун. У Эрни Кроуна двое сыновей: Стив и Ник. Оба они вполне обеспеченные люди, к тому же, так уж получилось, ни один из них не имеет отношения к тому, что делает отец. Поэтому большую часть своего богатства он завещал в то время тому, у кого будет старший по возрасту сын. Но у Ника Кроуна не было никакого сына, да и вообще не было детей, хотя недавно он женился, кажется, это был уже его третий брак
      - Но и у Стива, как я понимаю, на тот момент детей не было? - уточнила Николь.
      - Да, - подтвердила я, - и у Стива тоже не было детей, к тому же, жениться ему только предстояло.
      - А что было бы, если бы ни у кого из них так и не было сына?
      - Я спросила об этом у Кроуна, он ответил, что его это никогда не интересовало. Он вообще не интересовался этим наследством. Ему было вполне достаточно своих собственных денег. При этом, сообразив, на что я намекаю, он решительно отвел мои подозрения насчет его брата.
      - Денег никогда не бывает много, - заметила Николь, а потом вдруг спросила, - а почерк в том письме, что он получил, был похож на почерк Анны?
      - А откуда он мог знать ее почерк, я же тебе уже говорила, что они всегда пользовались электронной почтой, - напомнила я.
      - Как же он поверил в это письмо? - удивилась Николь.
      - Он и сам недоумевал, как мог на это клюнуть, ведь так хорошо вроде знал свою будущую жену.
      - Но кто это сделал? - пока не очень получается сообразить, я пожалуй готова сдаться, - улыбнулась моя подруга.
      - Не торопись, - остановила я ее, - подумай, кто кроме самого Ника, раз уж мы понимаем, что его это так же мало интересовало, как и его брата, мог быть заинтересован в получении этого наследства?
      - Разве что его жена, - догадалась Николь, - но почему бы ей просто не поторопиться с рождением сына, впрочем, могла быть и дочь, но шансы в сущности у обоих братьев и их жен были одинаковыми.
      - Вот именно - пятьдесят на пятьдесят, а если ей хотелось увеличить именно свои шансы?
      - Да, если бы Стив не женился...
      - Вот и я так же подумала тогда и была почти уверена, что смогу это выяснить, если мы сразу же вылетим в Сент-Ривер.
      - Уже почти все ясно, кроме незначительных мелочей, о которых, я надеюсь, ты мне сейчас расскажешь, - довольно произнесла Николь, - кстати, что заставило его примчаться сюда?
      - Анна якобы написала, что не может ему доверять до конца, только клятва на этом острове сможет ее убедить, ты ведь знаешь легенду о девушке на утесе?
      - Знаю только, что такая легенда есть, я ведь была на Канти только один раз и только три дня, не успела все выяснить о достопримечательностях этого острова. А ты эту легенду знаешь?
      - Узнала ее совершенно случайно. Мне рассказал ее однажды редактор "Интерньюс", начальник Дэвида.
      - Расскажи, - попросила Николь, - хотя вряд ли эта легенда имеет отношение к наследству Кроуна.
      - Нет, не имеет. Но у нас есть время. И я тебе ее расскажу, чтобы было понятно, на какой крючок удалось поймать режиссера. Когда-то на острове жили в основном люди, которых кормило море. Моряки, рыбаки, искатели жемчуга, - вот из кого состояло население Канти. Мужчины ходили в море, а женщины ждали их возвращения. Однако не всегда и не всем удавалось дождаться. Вдовы моряков тоже не были редкостью на этом острове. Легенда же рассказывает о девушке по имени Мария. Она, как и было ей суждено, полюбила моряка. Ушел моряк в плаванье, да и не вернулся. Осталась Мария ни вдовой, ни суженой. Однако красивая она была девушка, прошло время, и стали ее сватать те, кому повезло больше, чем ее жениху. Только верная своему слову невеста моряка не захотела поверить в гибель любимого. Каждый день приходила она утес и смотрела вдаль, ожидая возвращения корабля, на котором ушел и не вернулся тот, без кого она не мыслила своей жизни. В селении девушку прозвали блаженной Марией. Однажды и она не вернулась со своего утеса. Никто не ведает о ее судьбе. Но иногда в полночь можно услышать ее песню возле той скалы, да разглядеть стройную девичью фигурку на самой высокой точке острова Канти. Это место там зовется утесом блаженной Марии. Существует поверье, что тот, кто принесет клятву верности на этом месте, останется верным своей любви навсегда. Об этом, видимо и писалось в письме, отправленном Кроуну от имени Анны.
      - Ну, теперь понятно, так что там еще было в этом письме, а то мы отвлеклись, - вернулась Николь к нашему расследованию.
      - Анна в этом письме написала, что вылетает сюда первым же рейсом, и, если Стив ее любит, то последует за ней. Конечно, в тот момент, когда он мне все это рассказывал, он уже прекрасно понимал, что это писала не Анна... Он даже спросил у меня, не хочется ли мне от души посмеяться над ним.
      - И что ты ему ответила?
      - Я ему ответила правду, мне не было смешно, я жгуче завидовала сейчас его невесте, впрочем, при этом была рада за нее. Кажется, такую зависть называют белой.
      - Кажется, - усмехнулась Николь, - теперь уже расскажи, чем все это закончилось.
      - Хорошо, хотя теперь у меня уже нет шансов тебя удивить, - улыбнулась я и продолжила свой рассказ, - Мы прилетели в Сент-Ривер вечером того же дня. Я позвонила Дэвиду и сказала, что наблюдение за Лиззи Лакт можно отменить. "Так ты уже во всем разобралась?" - сразу спросил он. "Почти, - ответила я, - но кое-что нужно будет еще уточнить, только это уже завтра. Надеюсь, завтра же вечером все рассказать тебе" "А почему не сегодня?" - спросил мой друг, в его голосе прозвучали разочарование и улыбка одновременно. Он все прекрасно понимал, но таковы были наши традиции, своеобразная игра, которая предваряла те замечательные вечера, когда Дэвид приходил ко мне, и мы обсуждали очередную мою победу. Не буду сейчас упоминать поражения.
      - Да уж, - согласилась Николь, - давай считать, что никаких поражений не было.
      - Вот именно, слушай дальше, собственно уже почти все понятно.
      - Так это все затеяла действительно жена Ника? - опередила Николь мои заключительные пояснения.
      - Конечно, только в этом мне обязательно нужно было убедиться. И только после некоторых несложных действий я пригласила в свою контору Анну и Стива Кроуна, предоставив им возможность не выносить за пределы семьи это скандальное происшествие. Я выяснила все, что было нужно, чтобы ответить на главные вопросы: кто и зачем. В семье Кроунов все знали о содержании завещания главы семейства, но это имело значение только для молодой жены Ника Алисы Кроун. Ей очень хотелось, чтобы именно ее муж стал наследником. Однако так сложились обстоятельства, что Алиса совсем незадолго перед этим перенесла операцию, после которой не могла рожать в течение трех ближайших лет. А тут брат ее мужа тоже надумал жениться на молодой и здоровой женщине. Она решила любой ценой расстроить этот брак, хотя бы на время. Замысел был абсолютно абсурдным, но вполне мог сработать, если бы Анна была другим человеком, ведь Алиса примеряла эту ситуацию на себя. Она надеялась, что оскорбленная невеста разорвет помолвку, а прибывший с Канти Стив узнает все из газет, гордость не позволит ему искать встречи с бывшей невестой для объяснения.
      - Так нечестно, ты не рассказала о доказательствах, - справедливо возмутилась Николь.
      - А их у меня и не было. Я просто пошла к Алисе и сказала ей, что все знаю, я пообещала ей что никто, кроме членов ее семьи об этой истории не узнает, что это не попадет в газеты, и она призналась. Ведь она понимала, что доказать ее причастность, как минимум, к вложенному чеку, было бы очень просто, если бы Анна и Стив решили обратиться в полицию.
      - Ты рассказала потом все своему Дэвиду? Ведь ты дала слово Алисе Кроун.
      - Конечно, спрашиваешь! Но Дэвиду я дала слово раньше, а Алису я предупредила о том, что будет еще один хранитель ее тайны. Впрочем, ее это не слишком волновало. Она больше боялась семейных разборок.
      - Ну и как он, твой Дэвид, воспринял эту историю? - очень заинтересовано спросила моя подруга.
      - "Почему завещание? Я бы подумал о коварной сопернице" - вот что он мне сказал, - с улыбкой произнесла я, вспоминая разочарование своего друга.
      - Я так же подумала, - грустно произнесла Николь, - жаль, что это были всего лишь деньги! Романтика уходит из нашей жизни...- Затем, чуть подумав, она воскликнула, - Но он все же примчался на остров!
      
      Рождественский вечер
      
      На следующий день, вернее вечер, у камина нас было четверо.
      Мы с Николь весь день готовились к этому событию. Мы сделали все, чтобы приехавшие мужчины ощутили тепло и уют этого временного пространства, чтобы рядом с собой они увидели самых прекрасных женщин в мире. Ну, хотя бы на этот вечер...
      Знаете, какое удовольствие получает женщина от приготовлений к празднику? Особенно, если рядом будет тот, кто должен и может оценить ее усилия.
      Как тщательно мы выбирали наши праздничные наряды, сколько сил и эмоций нам стоило приведение в порядок наших причесок! С каким самозабвением мы экспериментировали с макияжем... Зато мы, наконец, почувствовали себя самыми неотразимыми женщинами на этой планете. Впрочем, если честно, некоторое сомнение на этот счет у меня было.
      Мужчины тоже оказались на высоте, в машине у Дэвида была просто гора подарков. Сам он был облачен в новый светло-серый костюм, а непривычно яркий голубой цвет его рубашки так здорово оттенял его темно-серые глаза, что они казались синими и, как сказала бы какая-нибудь поэтесса, бездонными.
       Максимилиана Нуара, так зовут адвоката, друга Николь, между прочим, необыкновенно обаятельного и симпатичного, Дэвид встретил по нашему поручению в аэропорту. Так что, половина подарков была от него.
      Мы с Николь тоже не остались в долгу. Я совершенно не знала, что принято дарить в Рождество и что нужно готовить для праздничного стола, поэтому просто подчинялась командам моей американской подруги. А командовала она с откровенным удовольствием. Господи, я никогда не уделяла столько внимания уюту в доме и вкусностям на столе. Я к вечеру почувствовала себя ужасно усталой. Впрочем, такая усталость доставляет удовольствие, поскольку служит доказательством нашей несомненной полезности в эти праздничные дни. Да и вечер был незабываемый.
      Максимилиан привез с собой гитару. У него был очень приятный баритон, которым он великолепно исполнил несколько красивых и грустных романсов. К своему удивлению, я узнала, что и Дэвид очень неплохо поет и даже знает несколько гитарных аккордов, чтобы себе подыграть.
      А Николь оказалась изумительной рассказчицей таинственных и чуть жутковатых рождественских историй.
      Жаль, что у меня не было ни одного из перечисленных выше талантов.
      Хотя в моей памяти было много таинственных историй, но они никак не были связаны с Рождеством.
      Я всегда буду вспоминать этот вечер с теплым чувством. Я была счастлива и очень благодарна своим американским друзьям и моему милому Дэвиду за это Рождество.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
  • Комментарии: 1, последний от 22/06/2019.
  • © Copyright Бэйс Ольга, Шифман Леонид (webdama@gmail.com)
  • Обновлено: 21/05/2012. 154k. Статистика.
  • Повесть: Детектив
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.