Авраменко Олег, Авраменко Валентин
Звёзды в ладонях

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 12, последний от 17/12/2012.
  • © Copyright Авраменко Олег, Авраменко Валентин (olegawramenko@yandex.ua)
  • Размещен: 19/05/2004, изменен: 25/02/2018. 147k. Статистика.
  • Повесть: Космоопера
  • Звёзды в ладонях
    • Оценка: 5.73*40  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    XXXVI век... Человечество заселило Галактику, вошло в контакт с другими разумными расами и дало толчок к их развитию. Но в середине четвёртого тысячелетия девять внеземных цивилизаций заключили союз против людей и развязали галактическую войну. Иные оккупировали человеческие миры, в том числе и Землю. Все уцелевшие в войне люди были переселены на тщательно охраняемые планеты, превращённые в космические тюрьмы. Человечество было приговорено к медленному вымиранию.
    Однако не все потерпели поражение. Маленькая, незаметная в своем регионе Галактики планета Терра-Галлия сумела устоять перед неисчислимыми армадами противника, превратив своё локальное пространство в неприступную крепость...


    • Посвящается Наталочке.


    Пролог
    Потерянное небо

    С раннего детства я любил смотреть в ночное небо, густо усеянное множеством ярких звёзд. Их было свыше восьмидесяти тысяч, видимых невооружённым глазом, и около миллиона - заметных даже в слабенький телескоп. Они сплетались в затейливые узоры и превращали небосвод моей родной планеты в сверкающий ажурный купол, к которому так хотелось дотянуться рукой и зачерпнуть оттуда горсть мерцающих огоньков...
    Звёзды казались мне такими близкими, такими доступными. Они завораживали меня, гипнотизировали, влекли к себе с необычайной силой. Глядя на них, я забывал обо всём земном и мыслями устремлялся вверх, к бескрайним космическим просторам. Я не понимал, как люди могут жить под таким потрясающим небом и не думать о звёздах, сияющих в вышине.
    Но приходилось.
    Приходилось жить, не думая об этом, ибо думать было мучительно больно. Думать - значило страдать, терзать себя напрасными надеждами и тешиться несбыточными мечтами. Думать - это ворошить трагическое прошлое, переживать за унылое настоящее и с тоской смотреть в безрадостное будущее. Гораздо легче было жить бездумно. Просто жить - и не смотреть в небо. Не видеть звёзд, которыми мы когда-то владели и которыми так бездарно распорядились. А в конечном итоге мы их потеряли. Потеряли навсегда, безвозвратно.
    Звёзды снова стали чужими, далёкими, недосягаемыми. Они отвергли нас, и мы смирились с их приговором. Не сразу, не безропотно - но смирились. И вернулись к земным делам, стараясь не поднимать взгляд к небу.
    Некогда могущественная человеческая цивилизация оказалась расколотой и рассеянной по Галактике. Среди ста миллиардов звёзд, как песчинки в океане, затерялись несколько десятков миров, оставленных в распоряжение людей. Миров, превращённых в огромные космические резервации для умирающего человечества.
    К числу таких резерваций принадлежала и планета Махаварша. С санскрита её название переводилось как 'Великая Страна', однако на самом деле она была просто большой тюрьмой. А я был одним из её узников...

    Глава первая
    Рашель


    1

    Земля неумолимо приближалась. Внизу проплыли продолговатые корпуса гидропонного комплекса, сверкнула на солнце извилистая лента реки и потянулись полосы свежей пашни. А впереди по курсу, у самой кромки горизонта, уже виднелись строения аэропорта.
    Не дожидаясь предупреждения диспетчера, я выпустил шасси. С технической точки зрения это было совершенно бессмысленно, однако правила есть правила - их надо выполнять. Чиновникам из Управления по безопасности полётов не втолкуешь, что гружённый под завязку суборбитальный лайнер весом в двадцать тысяч тонн способен лишь стоять на своих колёсах. Ну и ещё - медленно передвигаться по лётному полю. Но уж никак не садиться со скоростью пятисот километров в час. В том невероятном случае, если одновременно откажут антигравы лайнера и взлётно-посадочной полосы, ни одно шасси не спасёт от катастрофы. Слишком уж велика вертикальная составляющая импульса - скорости, умноженной на массу.
    - Центр Управления - восемьсот тридцать второму, - послышался из динамика насыщенный женский альт. - Последняя проверка перед касанием. Доложите о состоянии бортовых систем.
    - Все бортовые системы функционируют нормально, - отрапортовал я. - Расчётное время до касания - пятьдесят секунд. Подтвердите окончательную готовность полосы.
    - Готовность подтверждаю. Мягкой посадки, восемьсот тридцать второй.
    - Спасибо, Центр. Приземляюсь.
    Достигнув границы лётного поля, лайнер с ощутимым толчком вошёл в область отрицательной гравитации и стремительно заскользил над ровным бетонным покрытием посадочной полосы.
    - Есть касание! - произнёс я. - Начинаем торможение.
    Заработали на полную мощность бортовые антигравы, отклонив суммарный вектор силы тяжести в противоположную от направления движения сторону. Теперь лайнер как бы взбирался в гору, быстро сбрасывая скорость, а его кинетическая энергия, преобразованная в потенциальную, поглощалась полем искусственного тяготения.
    - Скорость четыреста километров в час, - сообщила диспетчер. - Триста... двести... сто пятьдесят... сто... семьдесят... пятьдесят... Последний километр пробега.
    Я начал сбавлять мощность антигравов, замедляя торможение, а метров через пятьсот и вовсе отключил их. Инерции хватило ровно настолько, чтобы с черепашьей скоростью доползти до конца полосы и выехать на рулёжную дорожку.
    Дальше от меня уже ничего не зависело. Наземная служба аэропорта перехватила контроль над лайнером и направила его к свободному грузовому терминалу.
    - Отличная посадка, восемьсот тридцать второй, - сказала напоследок диспетчер. - Работать с вами одно удовольствие.
    - Взаимно, Центр, - ответил я и протянул руку к контрольной панели. - Восемьсот тридцать второй связь закончил.
    - Центр Управления связь закончил. Счастливо отдохнуть, Стефан.
    - До встречи, Мадри.
    Выключив переговорное устройство, я откинулся на спинку пилотского кресла и стал разминать затёкшие мышцы шеи. Мой напарник, Ахмад Раман, достал сигарету, торопливо раскурил её и сделал глубокую затяжку. На его смуглом лице было написано наслаждение. Во время полёта он воздерживался от курения, зато после посадки дымил как паровоз, с лихвой компенсируя полтора-два часа вынужденного 'никотинового голодания'.
    - Знаешь, Стас, - задумчиво произнёс он, - я тебе не завидую. А порой мне тебя искренне жаль.
    Я удивлённо взглянул на него:
    - С какой стати?
    Ахмад заметно смутился. По всему было видно, что эти слова вырвались у него непроизвольно, под влиянием импульса.
    - Ты замечательный пилот, дружище, - неохотно ответил он. - Лучший из всех, кого я знаю. Может быть, лучший на всей планете. Другие ребята, с которыми я летал, были просто хорошими, знающими своё дело профессионалами. Ты же - пилот от Бога. Ты не работаешь в небе - ты им дышишь, ты им живёшь. Оно для тебя роднее и ближе земли.
    Ахмад умолк и засмотрелся на тонкую, подрагивающую струйку сигаретного дыма. Ему явно не хотелось продолжать этот разговор.
    Тем временем лайнер уже доставили на стоянку и теперь состыковывали с терминалом. Пора было собираться на выход.
    - Ну и? - спросил я, вставая со своего места. - К чему ты ведёшь?
    - Да к тому, что в нашем небе тебе слишком тесно. Ты похож на птицу, замкнутую в просторном вольере. Там вроде бы и летать можно, но всё равно - это неволя. Я же вижу, как жадно ты смотришь на звёзды, когда мы летим над стратосферой. Твои глаза прямо полыхают огнём. Иногда я боюсь... боюсь, что ты совершишь глупость.
    Я молча надел лётный китель, старательно избегая встречаться взглядом с напарником. Его слова стали для меня неприятным сюрпризом. Очень неприятным и очень тревожным. Если эти рассуждения достигнут ушей начальства, если оно только заподозрит, какие мысли бродят в моей голове, пока лайнер несётся над планетой по баллистической траектории, то мои дни на суборбитальных маршрутах будут сочтены. Меня немедленно переведут от греха подальше на какую-нибудь тихоходную посудину, не поднимающуюся выше тридцати километров над уровнем моря, и я больше никогда не увижу звёзд во всём их многоцветном великолепии, больше никогда не почувствую себя хоть чуть-чуть, хоть самую малость - но всё же в космическом полёте...
    Наверное, мои чувства были явственно написаны у меня на лице, потому что Ахмад добавил:
    - Не переживай, Стас, я никому об этом не говорил. И не собираюсь говорить.
    - Спасибо, - сказал я, застёгивая сверкающие пуговицы кителя. - Ты тоже можешь успокоиться: я не стану совершать глупостей. Ведь ты это хотел услышать?
    - В частности это. Но прежде всего я хочу быть уверенным, что ты осознаёшь свои проблемы.
    Я утвердительно кивнул:
    - Осознаю, Ахмад. Прекрасно осознаю. - С этими словами я нахлобучил форменную фуражку. - Ну ладно, пойдём. Рейс окончен.

    2

    Аэропорт города Нью-Калькутты был крупнейшим на Махаварше. Когда-то он назывался космопортом, однако лет девяносто назад его тихо, без лишнего шума переименовали. Такая же судьба постигла и все остальные космопорты планеты, с которых уже более столетия не стартовал ни один космический корабль. Астровокзалы превратились в аэровокзалы, таможни и карантинные сектора были ликвидированы по ненадобности, огромные ангары для межзвёздных судов постепенно демонтировали, и в напоминание об ушедших временах человеческого владычества над космосом остались только длинные взлётно-посадочные полосы с мощными антигравами, рассчитанными на нагрузку до пятисот килотонн. Большинство этих полос давно были выведены из эксплуатации, а те немногие, что ещё продолжали функционировать, использовались едва ли на пять процентов своей рабочей мощности, обслуживая полёты трансконтинентальных сверхтяжеловозов вроде моего лайнера.
    Неспешным шагом я пересёк запруженный людьми центральный вестибюль аэровокзала и спустился по пандусу на второй подземный уровень, где располагались магазины, видео- и игровые салоны, парикмахерские, бары, кафе и рестораны.
    Пассажиров здесь было ещё больше, чем наверху. В ожидании своих рейсов они тратили время и деньги на разные, зачастую бесполезные покупки, новые причёски, еду, выпивку и развлечения. Я любил окунаться в атмосферу этого небольшого, но шумного городка, где всегда царило немного нервозное оживление. Порой у меня возникала иллюзия, что я перенёсся на сотню лет назад и нахожусь среди людей, которым предстоит не короткое путешествие всего на несколько тысяч километров, а длительный межзвёздный перелёт...
    Побродив с полчаса среди пёстрой толпы, я почувствовал, что уже достаточно нагулял себе аппетит, и направился в небольшой ресторанчик, скромно приютившийся в самом конце одного из боковых тоннелей подземного комплекса. Я частенько заходил сюда перекусить после работы, мне очень нравилась здешняя кухня. Тут всё готовили вручную, исключительно из натуральных продуктов, и каждый раз одно и то же блюдо имело свой особенный, неповторимый вкус. Для меня это было приятным разнообразием после той питательной, но несколько пресноватой пищи автоматического приготовления, которую я ел дома и в перерывах между рейсами.
    Пока официант выполнял мой заказ, я неторопливо пил минеральную воду и от нечего делать наблюдал за декоративными рыбками, которые плавали туда-сюда в огромном, встроенном в стену аквариуме. Но вскоре моё внимание привлекла сидевшая за соседним столиком худенькая светловолосая девочка лет одиннадцати или двенадцати в лёгкой цветастой курточке и брюках тёмно-синего цвета. Она уже пообедала и теперь лениво ковыряла ложкой в десерте, то и дело поглядывая в мою сторону. Я вопросительно посмотрел на неё, девочка почему-то покраснела и смущённо уставилась на свой десерт.
    Наконец официант принёс мне обед, пожелал приятного аппетита и отошёл к моей юной соседке. Приступая к еде, я краем глаза увидел, как девочка протянула ему банкноту в сто рупий. В ответ официант отрицательно покачал головой и тихо ей что-то сказал. Его слов я не разобрал, однако суть происходящего была для меня очевидна: девочка пыталась расплатиться за обед наличными, а официант отказывался их принимать и требовал карточку социального обеспечения.
    На хорошеньком личике девочки отразилась растерянность. Она бессильно пожала плечами и сбивчиво принялась объяснять, что забыла карточку в сумке, которая с остальными вещами лежит сейчас в камере хранения. Её акцент (вернее, почти полное его отсутствие) окончательно прояснил ситуацию: как и я, она была родом с Полуденных островов, жители которых, преимущественно потомки британских и североамериканских первопоселенцев, упорно не желали интегрироваться в чересчур социалистическое, на их взгляд, общество остальной Махаварши. Полуденные обладали широкой автономией в рамках федерации и жили по своим, более либеральным законам. Так, например, воспитание детей считалось у нас исключительной прерогативой родителей, а обществу в этом процессе отводилась второстепенная роль. Судя по всему, девочка впервые прибыла на материк сама, без сопровождения взрослых, и совсем не учла того обстоятельства, что здесь все её расходы контролируют не папа с мамой, а государство.
    Выяснив, что соцкарточки у клиентки нет, а её родители остались дома, официант с явной неохотой достал свой телефон, чтобы вызвать дежурного инспектора из детской комнаты полиции. Ему совсем не улыбалась перспектива устраивать в ресторане скандал, однако ничего поделать он не мог - по закону все расчёты с несовершеннолетними должны были производиться только через фонд соцобеспечения, а брать у них 'живые' деньги, будь то наличные или электронные, строжайше воспрещалось.
    Взгляд девочки отчаянно заметался по залу в поисках спасения и почти сразу остановился на мне. Я понял, что сейчас она совершит какую-нибудь глупость - бросится бежать или, чего доброго, попытается всучить официанту взятку. Самое худшее, что ожидало её из-за отсутствия карточки, это бесплатная лекция по основам социального государства и возвращение домой. А вот за злостный антиобщественный проступок она могла на месяц-другой угодить в специнтернат для трудных подростков. Но дети зачастую неадекватно реагируют на создавшуюся ситуацию и, убегая от мелких неприятностей, вполне способны вляпаться в крупные...
    Эти мысли молнией промелькнули в моей голове. Повинуясь безотчётному порыву, я немного приподнялся со своего места и жестом подозвал официанта. Поскольку я был постоянным клиентом заведения, он сейчас же оставил девочку и подошёл ко мне.
    - Да, сэр?
    - Извините, что вмешиваюсь не в своё дело, - произнёс я достаточно громко, чтобы меня слышала и девочка, - но, кажется, я могу решить возникшую проблему.
    Официант посмотрел на меня с лёгким недоумением, а девочка - с робкой надеждой. - Да, сэр? - вежливо повторил он.
    - Насколько я знаю, никто не запрещает мне угостить юную леди обедом. Так ведь?
    - Ну... безусловно, сэр. Это ваше право.
    Я достал из кармана свою кредитку.
    - Сколько она вам должна?
    Будь я случайным посетителем ресторана, официант наверняка отверг бы моё предложение, заподозрив меня в нечистых намерениях относительно девочки. Однако я здесь часто обедал, на мне была форма лётчика, к тому же моя внешность и чистая английская речь выдавали выходца с Полуденных, поэтому он решил, что я просто хочу выручить землячку из неприятностей.
    - Восемьдесят пять рупий, сэр.
    - Отсчитайте.
    Официант торопливо произвёл расчёт, словно боясь, как бы я не передумал. Возвращая мне кредитку, он сказал:
    - Благодарю вас, сэр. Нам ни к чему лишние проблемы с полицией. - Затем он повернулся к девочке: - А вы, мисс, спрячьте деньги. Когда выйдете отсюда, немедленно отправляйтесь в камеру хранения и возьмите там свою карточку. Всегда держите её при себе. Понятно?
    Девочка молча кивнула, не в силах произнести ни слова от охватившего её облегчения. По всему было видно, что она сильно перенервничала - и то гораздо сильнее, чем следовало.
    Неприятный инцидент был исчерпан. Откланявшись, официант ушёл обслуживать других клиентов, а я ободрительно улыбнулся всё ещё сидевшей в оцепенении соседке и вернулся к прерванному обеду.
    Через минуту девочка поднялась со своего места и несмело подошла ко мне.
    - Большое вам спасибо, - сказала она смущённо. - Вы меня здорово выручили.
    - Пустяки, - ответил я. - В следующий раз будь внимательнее, не оставляй свою карточку в багаже. Здесь, на материке, она понадобится тебе не только при посещении доктора.
    - Да, конечно. Я буду внимательной... - Девочка замялась. - Я... я так понимаю, что мне нельзя оплатить ваши расходы?
    Я кивнул:
    - Правильно понимаешь. Но не беспокойся - восемьдесят пять рупий меня не разорят. Если же совесть не позволит тебе жить в долгу передо мной, то попросишь родителей перечислить эту сумму в фонд профсоюза лётчиков - и мы будем в расчёте.
    Девочка наконец улыбнулась. От её улыбки вокруг стало светлее, словно солнышко взошло. Я невольно подумал, что с такой пленительной, с такой лучезарной улыбкой она уже года через два или три начнёт разбивать мужские сердцá.
    - Безусловно, мистер... - она сделала паузу, чтобы прочесть надпись на именной планке с правой стороны моего кителя, -...э-э, капитан Матусивикз.
    - Матусевич, - поправил я. - Сочетание букв 'c' и 'z' обозначает звук 'ч'. Впрочем, я ещё не встречал человека, который с первого раза произнёс бы мою фамилию правильно. Да и со второго тоже. А тебя как зовут?
    - Рашель... то есть Рейчел.
    - И всё-таки - Рашель или Рейчел?
    - Рашель. Но пишется так же, как Рейчел.
    Только сейчас я уловил в речи девочки некую странность. Жители Полуденных разговаривали на чистом английском языке, но это, впрочем, не значило, что произношение на всех островах было одинаковым. В каждом регионе был свой акцент - очень слабый, почти неуловимый, - но был. У Рашели акцент был сильнее обычного, и я никак не мог привязать его к географии архипелага. Слова её лились мягко, мелодично, будто она не говорила, а напевала.
    - Кстати, ты откуда?
    В больших серых глазах Рашели мелькнуло немного растерянное выражение. Казалось, она не сразу поняла смысл вопроса, а потом, когда наконец поняла, ещё несколько секунд собиралась с ответом.
    - Спрингфилд, остров Джерси.
    - Гм, никогда там не был. Однако слышал, что у вас отличный курортный комплекс.
    - Ага, - подтвердила девочка без особого энтузиазма. - Это единственное, что есть на Джерси. Если захотите отдохнуть, приезжайте к нам.
    - Обязательно приеду.
    На этом наш разговор увял. Рашель ещё немного постояла возле моего столика, переминаясь с ноги на ногу, затем как-то неуверенно произнесла:
    - Ну, я пошла...
    - Счастливо, - ответил я. - Не забудь о карточке.
    - Не забуду. Ещё раз спасибо.
    Одарив меня на прощанье улыбкой, Рашель направилась к выходу. Я провёл девочку долгим взглядом, с завистью думая о том, как крупно повезло её отцу. Человек, у которого есть такая дочь, должен считать себя счастливчиком...

    3

    Когда через полчаса, сытно пообедав, я вышел из ресторана, то почему-то совсем не удивился, обнаружив, что в тоннеле меня поджидает Рашель. Нельзя сказать, что я рассчитывал её снова увидеть, но что хотел - да.
    - Уже взяла карточку? - спросил я.
    Она мотнула головой:
    - Нет.
    - Почему?
    - Я оставила её дома.
    Я мысленно обозвал себя недотёпой. Мне следовало сразу догадаться, что Рашель солгала официанту насчёт камеры хранения. Она никак не могла забыть свою соцкарточку в багаже - ведь в противном случае ей нечем было бы заплатить за пользование автоматической ячейкой. Следовательно, багажа у неё совсем не было, она прилетела налегке - лишь с тем, что на ней надето.
    - Неприятная история, - сказал я. - Чем я могу помочь? Взять обратный билет? Думаю, тебе лучше вернуться на Джерси.
    Девочка явно не рассчитывала на такую щедрость с моей стороны и на секунду даже замерла от изумления.
    - Ох, благодарю вас, не стоит. Я приехала сюда в гости к дяде, он обо мне позаботится. Вот только... - она засмущалась, - всё дело в том, как к нему добраться. Мой джерсийский проездной на метро здесь не действует.
    - Понятно. Ну что ж, пошли я куплю тебе жетоны.
    Мы направились в другой конец тоннеля, где располагался вход на станцию подземки.
    - А дядя хоть знает о твоём приезде? - поинтересовался я.
    - Конечно, знает.
    - Почему же он не встретил тебя?
    - У него лекции в университете. Мы договорились, что я доберусь сама. В конце концов, я уже не маленькая и могу обойтись без няньки.
    Я иронично усмехнулся, однако не стал оспаривать её последнее утверждение.
    - Твой дядя преподаватель?
    - Ага. Профессор физики.
    Мы вошли в вестибюль метро, я вставил свою кредитку в ближайший автомат и получил пять проездных жетонов.
    - Этого хватит?
    - Вообще-то мне достаточно и одного, - ответила Рашель, но тем не менее взяла у меня все жетоны, четыре из них сунула в боковой карман брюк, а последний зажала в руке. Скороговоркой пробормотав слова благодарности, она сделала было шаг в сторону эскалатора, как вдруг замерла и резко повернулась ко мне. Лицо её стало бледным, а в глазах застыл ужас.
    - Что с тобой? - озадаченно спросил я. - Тебе плохо?
    - Молчите! - напряжённо прошептала девочка. - Не говорите ничего... Не оглядывайтесь.
    Мимо нас прошёл высокий чернокожий мужчина в пёстром наряде и остановился возле соседнего автомата. Рашель усиленно старалась не смотреть на него, но всё же, вопреки своей воле, искоса следила за ним.
    Мужчина, не обращая на нас никакого внимания, купил жетоны и уверенно направился к турникетам. Когда он отошёл на достаточное расстояние, Рашель встрепенулась, крепко схватила меня за руку и увлекла к выходу из метро.
    - Пойдёмте. Быстрее!
    Совершенно сбитый с толку, я без возражений последовал за ней.
    Оказавшись снаружи, Рашель отпустила мою руку и бессильно прислонилась к стене рядом со стеклянной дверью. Её била мелкая дрожь, а на лбу выступил капли пота. Она была не просто напугана - она была в панике.
    - Ты объяснишь мне, что случилось? - строго осведомился я. - Кто был тот человек? Ты его знаешь?
    - Это... - Она судорожно сглотнула. - Это не человек. Он - пятидесятник.
    Мне понадобилось не менее десяти секунд, чтобы понять, о чём идёт речь. Как и все жители Махаварши, я подсознательно избегал любых мыслей об Иных, поэтому первое, что пришло мне на ум в связи с этим словом, была древняя религиозная секта, упоминание о которой я однажды встречал в какой-то исторической книге. И лишь потом до меня дошло, что Рашель имеет в виду разумную гуманоидную расу, чьи представители были известны своими метаморфными способностями. Нет, конечно, превращаться в лошадей или кроликов они не могли, однако скопировать человеческую внешность было вполне им под силу. Особенно негроидную - поскольку естественный цвет их кожи варьировался от угольно-чёрного до светло-коричневого, и не было необходимости искусственно менять её пигментацию.
    Пятидесятниками их прозвали из-за того, что генный набор у них состоял из двадцати пяти пар хромосом против двадцати трёх у людей, и этими четырьмя лишними хромосомами многие биологи объясняли гибкость и изменчивость их облика. Впрочем, официально их раса называлась нереями - по имени мифологического персонажа, способного менять свою внешность; но в просторечии к ним как-то накрепко прилипло прозвище 'пятидесятник'.
    В своё время нереи-пятидесятники, наряду с альвами и дварками, были самыми верными соратниками землян в их космической экспансии, но позже именно они, в союзе с ещё одной гуманоидной расой - габбарами, возглавили античеловеческую коалицию и развязали галактическую войну. Эта война завершилась сокрушительным поражением людей...
    - Не говори глупостей, - убеждённо произнёс я. - Ты видела просто чернокожего мужчину. Человека, а не пятидесятника. Никаких Иных на Махаварше нет. Они там, - я кивнул вверх, - а мы здесь. Это предусмотрено договором, который мы строго соблюдаем.
    - Нет, - стояла на своём Рашель. - То был пятидесятник. Я узнала его по походке. Они двигаются по-особенному, это нельзя спутать ни с чем.
    Я тяжело вздохнул и задумался, что делать дальше. Мимо нас проходили люди, некоторые из них с любопытством поглядывали в нашу сторону, привлечённые странным поведением Рашели. Ещё немного - и какой-нибудь слишком бдительный гражданин заподозрит, что я пристаю к девочке. А тогда хлопот не оберёшься...
    - Значит так, - сказал я. - Пойдём со мной. Я отвезу тебя к дяде на флайере.
    Вопреки моим опасениям, Рашель не стала возражать и сразу согласилась. Очевидно, родители не предостерегали её от излишней доверчивости при общении с незнакомыми мужчинами. Или, может, в своём теперешнем состоянии она напрочь позабыла об осторожности. Как бы то ни было, в душе я порадовался, что ей встретился порядочный человек (то есть я), а не один из тех извращенцев, о которых часто рассказывают в криминальной хронике.
    Мы прошли на служебную стоянку и сели в мой флайер. Рашель расположилась в переднем кресле для пассажиров, стянула с себя курточку и рукавом рубашки вытерла покрытый испариной лоб.
    - Извините, я такая дура! Сама не понимаю, что на меня нашло. Даже если это был чужак, какое мне до него дело. Не за мной же он пришёл.
    Её слова прозвучали неубедительно. Она явно пыталась обратить случившееся в шутку, однако я видел, что её до сих пор трясёт. Тот человек, кем бы он ни оказался на самом деле, внушал ей панический страх.
    Дежурный по стоянке дал мне сигнал, что путь свободен. Я тотчас запустил двигатель флайера, взлетел и направился к ближайшей транспортной развязке.
    - Итак, куда летим? Где живёт твой дядя?
    - В университетском городке. Бозе-драйв, сто восемнадцать.
    Это было почти в противоположном конце города.
    - Ясно. Минут через сорок будем на месте.
    Достигнув развязки, я поднялся на третий скоростной горизонт и влился в поток машин, следующих в юго-западном направлении. Час пик ещё не настал, воздушная трасса была достаточно свободной, и управлять в таких условиях флайером было сплошным удовольствием. Хотя, конечно, это не сравнить с полётом на суборбитальном лайнере...
    - Кстати, - спустя минуту отозвался я. - Как его зовут?
    - Кого?... А-а, дядю? Свами Агаттияр.
    - Знакомое имя. Где-то я его слышал. Только не помню, где.
    - Несколько лет назад ему присудили Всепланетную премию по физике. А он от неё отказался.
    - Ах да, теперь вспомнил. Громкий был скандал. Если не ошибаюсь, он протестовал против недостаточного финансирования своих исследований.
    Рашель утвердительно кивнула:
    - Совершенно верно. И с тех пор положение не улучшилось. Средств, которые сейчас выделяет ему правительство, едва хватает на содержание лаборатории и заработную плату сотрудников.
    - С фундаментальной наукой всегда так, - заметил я. - Она редко даёт немедленный эффект, поэтому обычно ей достаются лишь жалкие крохи. Вся история свидетельствует о том, что важнейшие научные открытия делались скорее на энтузиазме самих учёных, чем благодаря щедрым бюджетным вливаниям.
    - Наверное, вы правы, - согласилась Рашель. - Однако для дяди это слабое утешение.
    Некоторое время мы летели молча. Девочка удобнее устроилась в кресле и, склонив голову набок, закрыла глаза. Шок от встречи с незнакомцем в метро у неё уже прошёл, и теперь, как реакция на нервное напряжение, наступила расслабленность.
    - А знаешь, - в конце концов произнёс я, - никогда бы не подумал, что у тебя может быть дядя по имени Свами Агаттияр.
    Она распахнула глаза и сонно посмотрела на меня:
    - Почему?
    - У тебя слишком светлые волосы и слишком белая кожа. Вот моя бабушка была с материка, и это по мне заметно.
    - Гм, совсем не заметно. А что касается дяди, то мы с ним не кровные родственники. Просто он был женат на старшей сестре моего отца. Она умерла.
    - Извини.
    - Да нет, ничего. Это было давно. - Рашель сладко зевнула и снова закрыла глаза. - Я её совсем не помню.
    Когда мы подлетели к Бозе-драйв, она уже крепко спала. Я без труда нашёл нужный адрес и посадил флайер перед небольшим опрятным особняком с номером 118. На вид это было типичное жилище университетского преподавателя, приблизительно так я и представлял себе дом профессора Агаттияра.
    Заглушив двигатель, я повернулся к Рашели и попытался разбудить её. Но безуспешно - на мои лёгкие похлопыванья по плечу она отвечала лишь невнятным бормотанием сквозь сон, а хорошенько встряхнуть её у меня как-то рука не поднималась.
    После недолгих раздумий я выбрался из кабины и подошёл к дому. На мой звонок дверь открыла невысокая смуглая девушка лет двадцати пяти в длинном зелёном сари. У неё были чёрные как смоль волосы, собранные на затылке в узел, и немного резковатые, но в целом приятные черты лица.
    - Здравствуйте, - сказал я, отвечая на её приветствие. - Профессор Агаттияр дома?
    - Да, офицер. Пожалуйста, проходите. Он только что вернулся из университета, сейчас я его позову.
    Она провела меня в холл и, попросив немного подождать, легко взбежала на второй этаж.
    - Папа, - послышался сверху её голос. - Там к тебе пришли из полиции. Я ухмыльнулся. Моя лётная форма ни капельки не походила на полицейский мундир, но меня уже не впервые принимали за блюстителя порядка. Не знаю, в чём тут дело. Мой напарник Ахмад шутил, что у меня слишком суровое и неподкупное лицо, точно сошедшее с рекламного ролика полицейской академии.
    Вскоре ко мне спустился профессор Агаттияр. Он оказался пожилым мужчиной, уже давно перешагнувшим шестидесятилетний рубеж, но по-прежнему сохранявшим хорошую физическую форму. Был он среднего роста, коренастого телосложения, с такими же чёрными, как у дочери, волосами и густой с проседью бородой.
    - Моя дочь обозналась, - сказал он, когда мы поздоровались. - Вы не из полиции, вы лётчик. Чем могу быть полезен?
    - У меня в флайере ваша племянница Рашель, - объяснил я. - Вернее, племянница вашей покойной жены.
    Агаттияр недоуменно приподнял свои кустистые брови.
    - Прошу прощения, сэр, но здесь какая-то ошибка. Во-первых, моя жена жива-здорова, просто мы с ней в разводе. А во-вторых, у неё нет племянницы по имени Рашель.
    Интересно, почему я совсем не удивился?...

    4

    Через четверть часа мы с Агаттияром сидели в холле за чаем, и я рассказывал ему о своём знакомстве с Рашелью. Спящую девочку мы перенесли из флайера в комнату для гостей, и сейчас над ней хлопотала дочь профессора, Амрита, которую отец называл просто Ритой. Она заверила нас, что крепкий сон Рашели вызван обычным переутомлением, поэтому причин для беспокойства нет.
    Выслушав меня, Агаттияр задумчиво нахмурился.
    - Странно, очень странно. Я вижу эту девочку впервые, и понятия не имею, что ей от меня понадобилось. Она точно не моя родственница и не может ею быть. У меня нет никаких родственников на Полуденных - и я, и моя бывшая жена родом из Ранжистана. Кстати, вы уверены, что Рашель ваша землячка?
    - Судя по её речи, да. Правда, у неё своеобразный акцент, но всё равно она говорит слишком чисто для жителя материка... гм, я имею в виду чисто с нашей, островной точки зрения. - Я немного помолчал. - Хотя теперь я уже ни в чём не уверен. Она лгала о соцкарточке, лгала, что вы её дядя, могла солгать и о том, что прилетела с Джерси. И вообще, она с самого начала вела себя подозрительно. Чего только стоила её истерика в метро, эти нелепые бредни насчёт пятидесятника.
    Профессор неторопливо отпил глоток горячего чая.
    - А это, между прочим, самый любопытный момент в вашей истории. Если допустить, что Рашель солгала вам, то сразу возникает резонный вопрос: зачем ей понадобилась такая откровенная ложь. Чтобы обмануть вас? Нет, не похоже. Ведь заведомо было ясно, что вы не поверите ей. В остальном она лгала вам достаточно правдоподобно - а тут взяла и ляпнула такую чепуху.
    - Может, она просто растерялась, - предположил я. - Увидела кого-то знакомого, испугалась, что он может испортить её легенду, и в панике сболтнула первое, что пришло ей в голову.
    - О пятидесятнике? - Агаттияр с сомнением хмыкнул. - Вряд ли это первое, что могло прийти в голову двенадцатилетней девочке. Да и её объяснения нельзя назвать бреднями, тут она ничего не выдумала. Нереев-пятидесятников действительно можно опознать по походке - если, конечно, специально всмотреться. Человеческую внешность они копируют безукоризненно, мимику и речь тоже, а вот с телодвижениями у них возникают проблемы, обусловленные некоторой спецификой строения суставов. При быстрой, энергичной ходьбе их ноги плохо сгибаются в коленях. Уловить это трудновато, но в принципе возможно. Всё дело лишь в практике: если по какой-то неведомой нам причине Рашель часто смотрела старую хронику, где фигурировали чужаки, и внимательно наблюдала за поведением пятидесятников, то нет ничего удивительного в том, что она опознала одного из них. Другой вопрос - почему она так испугалась. Судя по вашему рассказу, это не было похоже ни на абстрактный страх за всех людей в целом, ни на инстинктивную ксенофобическую реакцию; она боялась чего-то конкретного, направленного против неё лично.
    Я вопросительно взглянул на Агаттияра:
    - Вы всерьёз считаете, что мы повстречали пятидесятника?
    - Вполне может быть. Вполне.
    - Но ведь... это против правил! Иные обязались оставить нас в покое и не ступать на Махаваршу, пока мы соблюдаем условия мирного договора.
    На лице моего собеседника мелькнуло какое-то странное выражение - то ли снисходительности, то ли разочарования.
    - Вы действительно в это верите, мистер Матусевич? Неужели вы такой наивный? Хотя нет. Просто вы, как и подавляющее большинство наших соотечественников, предпочитаете сладкий самообман суровой и неприглядной правде. Неукоснительное выполнение договорённостей - удел проигравшей стороны, а победители делают то, что считают нужным, руководствуясь лишь соображениями целесообразности. По моим грубым прикидкам, сейчас на планете находится несколько тысяч пятидесятников, которые маскируются под людей. Их задача как раз и состоит в том, чтобы контролировать соблюдение нами всех условий мирного договора... или, если называть вещи своими именами, условий капитуляции.
    - А как же наше правительство? Оно о них знает?
    - Разумеется, знает. И всячески содействует им. У него просто нет выбора. Мы не в том положении, чтобы диктовать свои правила игры.
    Я только угрюмо покачал головой. Нельзя сказать, что я не подозревал об этом. Конечно, подозревал. Как и все здравомыслящие люди, я в глубине души понимал, что чужаки не могли предоставить нас самим себе, ограничившись лишь орбитальной блокадой и контролем дром-зоны. Это было бы глупо и опрометчиво с их стороны - а в недостатке ума и осмотрительности их нельзя обвинить, иначе им не удалось бы победить человечество, которое ещё полтора столетия назад считалось самой могущественной расой в Галактике. Однако я старался не задумываться об этом, так как ни к чему хорошему подобные мысли привести не могли. Я предпочитал тешить себя иллюзией, что Махаварша целиком и полностью принадлежит людям, и никто посторонний не смеет вмешиваться в наши внутренние дела...
    Из комнаты для гостей вышла Рита. В руках она держала рубашку и брюки Рашели, а также носки и нижнее бельё - наверняка тоже принадлежащие девочке.
    - Пока малышка спит, брошу её одежду в чистку. Терпеть не могу, когда дети ходят в грязном.
    Лично я не считал, что Рашель была одета в грязное, но женщинам, как говорится, виднее.
    - Карманы проверила? - спросил её отец.
    - Да, конечно. Я положила всё на тумбочку возле кровати.
    - Что у неё было?
    - Жетоны на метро, бумажные деньги, лазерный мини-диск и дистанционный пульт. Ни каких-либо документов, ни карточки соцобеспечения я не нашла.
    - Гм... А денег много?
    - Многовато для двенадцатилетней девочки, но не очень. Чуть более шести тысяч. Принести?
    - Будь так добра, дочка. И всё остальное тоже.
    Рита бросила на диван одежду и вновь скрылась за дверью гостевой комнаты. Вскоре она вернулась оттуда и выложила на журнальный столик перед отцом тонкую пачку денежных купюр, пять жетонов, которые я купил для Рашели в аэропорту, миниатюрный оптический диск в прозрачном футляре без какой-либо маркировки и небольшой дистанционный пульт управления - скорее всего, от какой-то игрушки.
    Первым делом Агаттияр пересчитал деньги. Их оказалось шесть тысяч триста сорок рупий - пять тысячных банкнот, тринадцать сотенных и две двадцатки. Тем временем Рита подхватила с дивана одежду девочки и вышла из холла.
    - Банк она вроде не ограбила, слишком мелкий улов, - произнёс профессор, продолжая внимательно разглядывать лежащие перед ним деньги. - Н-да, занятно, занятно. С сотками и двадцатками всё нормально, зато тысячные... - Он протянул мне все пять купюр. - Вот, посмотрите на год выпуска.
    Я посмотрел. С правой стороны каждой банкноты, под личной подписью председателя Федерального Банка, красовались крохотные циферки '3451'. Сами банкноты выглядели совсем неизношенными, однако в них чувствовался какой-то неуловимый налёт старины.
    - Они выпущены сто тридцать пять лет назад, - сосчитал я. - А с виду не отличишь от современных.
    - Дизайн бумажных денег не менялся свыше двух столетий, - объяснил Агаттияр. - Теоретически они ещё в ходу, но на практике давно уже выведены из обращения. Тем более странно встретить пять таких банкнот вместе. Кстати, обратите внимание: все они из одной серии.
    - Да, действительно. И что это может значить?
    - Ну, разных вариантов много. Например, что девочка обнаружила чей-то забытый тайник, где лежали эти деньги. Может, их спрятала одна из её прапрабабушек, которая к старости тронулась умом и решила хранить свои сбережения наличными. - Он ненадолго задумался. - А знаете, путь этих банкнот в принципе можно проследить. До войны рупия стоила почти в сто раз дороже, и такие крупные купюры использовались главным образом для межбанковских расчётов. При любых операциях их номера обязательно фиксировались. Давайте я проверю.
    Агаттияр забрал у меня деньги, положил их в нагрудный карман своей рубашки, а затем взял со стола футлярчик с диском. Поглядев на него с сомнением, он сказал:
    - Всё-таки стóит просмотреть его содержимое. Это, конечно, не очень тактично, ведь там может быть что-то сугубо личное, но... В конце концов, девочка сама напросилась. Я же не заставлял её называться моей племянницей. - Он поднялся с кресла. - Извините, я ненадолго покину вас. Я предпочитаю пользоваться профессиональным терминалом в своём кабинете, а не этим ширпотребом. - Кивок в сторону большого стереоэкрана в противоположной стене холла. - Сейчас должна прийти Рита, она составит вам компанию.
    Агаттияр поднялся по лестнице на второй этаж, оставив меня одного. Разумеется, я сразу понял, что дело вовсе не в его пренебрежительном отношении к бытовым терминалам. Просто он решил подстраховаться на случай, если диск действительно содержит сугубо личные записи. В своей собственной порядочности он был уверен, а вот мне - совершенно незнакомому человеку - не доверял.
    Некоторое время я сидел, размышляя над всем случившимся. У меня возникла довольно глуповатая теория, что Рашель потеряла всех родных и близких в какой-то жуткой катастрофе и теперь самостоятельно ищет себе опекунов, не полагаясь на заботу государства. Почему бы, в таком случае, мне не включиться в этот конкурс? Я гожусь на роль её отца и по возрасту, и по социальному положению, вдобавок я родом с Полуденных и принадлежу к той же культуре, что и она. Правда, я разведён - но и Агаттияр тоже, так что тут он не имеет передо мной преимущества. Зато я существенно моложе и смогу уделять больше времени её воспитанию...
    Я отогнал эти нелепые мысли и, чтобы чем-нибудь отвлечь себя, взял с журнального столика дистанционный пульт. Лицевая панель его состояла из двадцати четырёх миниатюрных кнопок, десять из которых были обозначены цифрами, а остальные - непонятными значками или аббревиатурами. Над кнопками находился небольшой дисплей, а ещё выше виднелся ряд крошечных отверстий - очевидно, там был вмонтирован микрофон для приёма голосовых команд.
    Повертев немного пульт в руках, я наугад нажал несколько кнопок, но никакой реакции не последовало. Наконец я добрался до расположенной в правом верхнему углу панели кнопки с надписью 'APL'. Дисплей тотчас ожил, и на нём появилось сообщение: 'Conntxion. Attendez...' Оно продержалось секунд пять, затем сменилось другим: 'Erreur! Le système de contrôle ne répond pas'. А ещё секунд через пять дисплей погас.
    Я недоуменно моргнул и снова нажал ту же кнопку. Результат был аналогичный. В общих чертах, смысл обоих сообщений был ясен: в первом речь шла об установлении контакта, во втором говорилось, что произошла ошибка, ответ не получен. Но как безбожно были исковерканы все слова!
    В холл вернулась Рита с уже вычищенной одеждой Рашели. Оглядевшись вокруг, она спросила:
    - А где отец?
    - В своём кабинете. Обещал скоро вернуться, а вам просил передать, чтобы вы составили мне компанию.
    Рита мило улыбнулась, подошла ко мне и села в соседнее кресло.
    - Ну, что там у вас? - поинтересовалась она. - Что-нибудь выяснили?
    - Пока только то, что тысячные банкноты очень старые, - ответил я. - Сейчас ваш отец проверяет их номера и заодно просматривает содержимое диска. А я вот изучаю пульт... гм, если это можно назвать изучением. По-моему он неисправен - выдаёт какие-то искажённые сообщения. - И я продемонстрировал его в работе.
    Глаза Риты сверкнули.
    - Минуточку! Ведь это... Позвольте-ка мне. - Она выхватила у меня из рук пульт и сама нажала кнопку 'APL'. - Да, точно! Это по-французски. 'Установление связи. Ждите...', а потом: 'Ошибка! Система управления не отвечает'. Что же касается сокращения 'apl', то оно, скорее всего, означает 'appel', что переводится как 'вызов'. Вот уж не думала, что где-то на Махаварше пользуются этим языком!
    - Вы его знаете?
    - Да так, немного. Учила в своё время.
    - Вы филолог?
    - Нет, я врач, сейчас прохожу интернатуру. А иностранные языки моё хобби. Мне нравится их изучать, хотя многие мои знакомые считают, что я напрасно трачу своё время. Но они ошибаются. Каждый язык - это не просто набор слов и грамматических правил, а особый, неповторимый тип мышления. Например, художественные книги лучше читать в оригинале - никакой перевод, даже самый талантливый, не способен передать все нюансы авторской мысли. - Говоря это, Рита нажимала по очереди все кнопки на пульте. Ни на одну из них, кроме 'APL', дисплей не реагировал. Наконец она подытожила: - Очевидно, устройство, которым управляет этот пульт, находится слишком далеко, и с ним нельзя установить связь. Что вполне естественно, если девочка не солгала и в самом деле прилетела с Полуденных. Так далеко никакая дистанционка не дотянется - ведь вряд ли она передаёт сигнал через спутник.
    - Но зачем Рашели понадобился пульт с французским интерфейсом?
    Рита пожала плечами:
    - Может, это её родной язык. В некоторых отдалённых районах материка люди всё ещё разговаривают на хинди, бенгальском или тамильском. Возможно, где-то проживает и небольшая община франкофонов. Ведь во время войны Махаварша дала приют нескольким миллионам беженцев с других планет. Большинство их обосновалось на островах Полуденного архипелага.
    - В том числе и мои предки по отцовской линии, - сказал я. - Однако потомки переселенцев ассимилировали уже в следующем поколении. Я никогда не слышал, чтобы у нас на островах существовали какие-то отдельные национальные группы.
    - Я тоже не слышала. Но как бы то ни было, а пульт существует. И кроме того: имя Рашель - через 'ш' и мягкое 'ль' - это французское произношение привычного нам имени Рейчел.
    На лестнице послышались шаги, и к нам спустился профессор Агаттияр. Он старался держаться спокойно и непринуждённо, однако лихорадочный блеск его глаз выдавал сильное волнение.
    Рита тут же вскочила и бросилась ему навстречу.
    - Папа, мы нашли кое-что интересное. Смотри, этот пульт использует французский язык. - Она продемонстрировала свои слова нажатием кнопки 'APL', а потом вкратце повторила то, что перед тем говорила мне о возможном происхождении Рашели.
    Выслушав дочку, Агаттияр рассеянно кивнул и торопливо забрал у неё пульт.
    - Всё верно, Рита. На острове Джерси действительно проживает небольшая франкоязычная община. А Рашель - внучка одного моего друга молодости, мы с ним вместе учились в университете. На том диске, кроме всего прочего, я нашёл её семейный альбом. Я ещё не знаю, что привело её ко мне, но... Впрочем, поговорим об этом позже. - Нетерпеливым жестом он предупредил возможные расспросы дочери и повернулся ко мне: - Теперь всё прояснилось, мистер Матусевич. Большое спасибо, что позаботились о Рашели. Кстати, сколько она вам должна? Я компенсирую все ваши расходы.
    Я, конечно, стал отнекиваться, для меня уплаченные в ресторане деньги были сущей мелочью, но профессор всё же настоял на своём и буквально силой вырвал у меня кредитку, чтобы перечислить на неё восемьдесят пять рупий. Пока он возился с моей карточкой у терминала, я немного собрался с мыслями и пришёл к выводу, что его история о друге молодости - сплошная ложь, причём ложь неубедительная, придуманная наспех. Во-первых, если бы Рашель действительно была внучкой его бывшего сокурсника, Агаттияр выглядел бы озадаченным и заинтригованным, но никак не взволнованным. Во-вторых, он прежде всего попытался бы связаться с родственниками девочки и выяснить, что случилось, - но вместо этого сразу бросился в холл с явным намерением поскорее выпроводить меня. И в-третьих, я не понимал, почему в таком случае Рашель потчевала меня сказками о своей покойной тётушке, а не сказала прямо: я еду в гости к старому другу моего деда...
    Да уж, дело тут было нечисто. Но, по большому счёту, меня это не касалось. Рашель хотела встретиться с профессором Агаттияром, и я помог ей до него добраться - а дальше пусть они сами разбираются. Меня это не должно интересовать... А однако интересовало, очень интересовало. Я всегда был крайне любопытным человеком.
    Агаттияр вернул мне кредитку и ещё раз поблагодарил за заботу о Рашели, откровенно давая понять, что нам уже пора прощаться. При всём своём любопытстве, я был человеком тактичным и ненавязчивым, поэтому принял его намёк к сведению и с сожалением заявил, что должен уходить.
    Но тут в наш разговор вмешалась Рита. Похоже, она не уловила всех скрытых нюансов ситуации, и, вопреки планам отца, принялась упрашивать меня остаться у них на ужин. Усилием воли профессор скрыл раздражение, мигом проявившееся на его лице, и из вежливости вынужден был присоединиться к предложению дочери, надеясь, что я всё-таки откажусь.
    Я бы и впрямь отказался, тем более что совсем недавно обедал, однако любопытство в конце концов возобладало над соображениями такта, и я принял их приглашение. Агаттияр был заметно раздосадован, зато Рита наоборот - обрадовалась.
    - Вот и отлично, - сказала она, стрельнув в меня своими блестящими чёрными глазами. - Сейчас я накрою стол. Только сначала посмотрю, как там девочка.
    Заглянув в комнату для гостей и убедившись, что Рашель по-прежнему крепко спит, Рита отправилась на кухню. Когда дверь за ней закрылась, Агаттияр натянуто улыбнулся и произнёс:
    - А вы явно приглянулись моей дочери. Обычно она не очень-то жалует молодых людей, которые заходят ко мне в гости. Правда, в основном это мои сотрудники или аспиранты - представители скучной, по её мнению, профессии. А вы совсем другое дело. Лётчик, человек действия... Вы женаты?
    - Разведён, - сказал я. - Детей нет. - И тут же, без всякого перехода, спросил: - А как зовут деда Рашели?
    Последовавшая затем длительная пауза была весьма красноречива. В данный момент профессор не ожидал от меня такого вопроса и потому растерялся. Придумав историю о друге молодости, он наверняка позаботился и об имени, однако сейчас, застигнутый врасплох, не смог сразу вспомнить его.
    - Жан-Поль Лафонтен, - наконец ответил Агаттияр. - Но мы называли его просто Джоном, так привычнее... Кстати, а вас как зовут? В смысле, ваше личное имя.
    Было ясно, что он хочет увести разговор от неудобной для себя темы. Я решил не давить на него - ведь, в конце концов, он был здесь хозяином, а я только гостем.
    - Стефан, - сказал я. - Но чаще меня называют Стасом.
    - Вот как? Почему? Ведь 'Стас' - это сокращённое от 'Станислас', а вы должны быть Стивом.
    - По идее, да. Однако я с детства привык быть Стасом. Это наша давняя семейная традиция, возникшая ещё до того, как мои предки переселились на Махаваршу. Уже много поколений старшим сыновьям в нашем роду поочерёдно дают имена Стефан и Владимир, а сокращённо Стас и Влад. Моего отца зовут Владом, дед был Стасом - ну, и так далее.
    - А откуда были ваши предки?
    - С Вилии. Когда чужаки захватили планету, на ней оставалось в живых лишь около ста тысяч человек. Сначала их отправили в концентрационные лагеря на Калхале, а потом, вместе с жителями других аннексированных планет, депортировали на Махаваршу.
    Агаттияр как-то виновато посмотрел на меня, затем быстро отвёл глаза.
    - А вот мои предки не сопротивлялись захватчикам. Мы сдались практически без единого выстрела, капитулировали сразу, как только в наше локальное пространство вошёл флот Иных. Взамен за это нам оставили планету и даровали некое иллюзорное подобие свободы. - Он сделал короткую паузу. - Думаю, вы, как лётчик, особенно остро ощущаете эту иллюзорность.
    Я помрачнел.
    - Даже острее, чем вы думаете. Я работаю на суборбитальных маршрутах.
    Мой собеседник понимающе кивнул.

    5

    Дальнейший наш разговор, в ожидании обещанного Ритой ужина, проходил довольно вяло. Агаттияр вежливо расспрашивал меня о работе, я так же вежливо отвечал ему, однако слушал он меня вполуха, то и дело нетерпеливо ёрзая в кресле. В данный момент его занимал только один вопрос - как долго я собираюсь досаждать ему своим присутствием.
    В конце концов мне стало до того неловко, что я волевым усилием обуздал своё любопытство и решил уйти, не дожидаясь ужина. Я как раз размышлял о том, под каким бы благовидным предлогом мне откланяться, когда в холле раздался короткий мелодичный перезвон.
    Агаттияр дёрнулся, словно его ударило током. Если раньше он был просто взволнован (ну, и ещё раздражён тем, что я никак не ухожу), то сейчас в его взгляде мелькнул настоящий страх. Страх панический - вроде того, который я видел в глазах Рашели, когда мы повстречали незнакомца в метро.
    Резко повернувшись к терминалу, он отрывисто произнёс:
    - Компьютер, внешний обзор! Покажи парадный вход.
    - Слушаюсь, хозяин, - почтительно отозвался бесполый механический голос.
    Сию же секунду на встроенном в стену стереоэкране возникло изображение широкоплечего молодого человека приблизительно моих лет, может, чуть младше - на вид ему было от тридцати до тридцати пяти. Профессор сразу расслабился и облегчённо вздохнул:
    - Всё в порядке. Это Сайид Махдев, один из моих ассистентов на кафедре. Он живёт за несколько домов от нас и часто захаживает в гости без приглашения. Формально ко мне, но на самом деле - к Рите... Чёрт, как некстати! - В сердцах добавил Агаттияр и направился к входной двери.
    Я так и не понял, вырвались ли последние слова у него невольно, или это был тонко рассчитанный намёк, что и моё присутствие здесь неуместно.
    Вскоре из передней донесся немного хрипловатый голос:
    - Добрый вечер, профессор. Перед вашим домом стоит чей-то флайер. Я пришёл не вовремя?
    - Да нет, что вы, Сайид, - прозвучал ответ Агаттияра, однако в его любезном тоне всё же чувствовалась неискренность. - В нашем доме вы всегда желанный гость. Мы как раз собираемся ужинать. Надеюсь, вы не откажетесь? - Благодарю, сэр, но я к вам буквально на минутку. Проходил мимо, вот и решил заглянуть, поздороваться с Ритой. Давненько её не видел.
    Они вошли в холл, и профессор познакомил нас, представив меня как сына своего старого университетского друга. Тем самым он фактически признавался мне в том, что солгал насчёт Рашели. Впрочем, я был далёк от того, чтобы обвинять Агаттияра в тугодумии или недостатке изобретательности. Просто сейчас он был до такой степени растерян и сбит с толку, что его мозг отказывался работать с должной быстротой и эффективностью.
    'Ну и дела! - подумал я. - Интересно, что же такого он обнаружил на том диске?...'
    Из кухни выглянула Рита и приветливо улыбнулась новому гостю:
    - Здравствуйте, Сайид. Отец уже пригласил вас на ужин? Если нет, то приглашаю я.
    - Очень жаль, но у меня дела, - ответил он вежливо. - Я хотел лишь повидать вас. В последний раз мы встречались дней десять назад, и я подумал, что будет нелишне напомнить вам о своём существовании.
    Рита заметно смутилась, подошла к нам и протянула Махдеву руку. Но вместо того, чтобы пожать её, он вдруг отступил на два шага, выхватил из кармана пистолет и направил его на нас. Любезно-слащавая мина мигом слетела с его лица, сменившись выражением жёсткой решительности.
    - Стойте на месте! Все трое. Пожалуйста, без глупостей. Любое резкое движение - и я буду стрелять.
    Пистолет в его руке был не муляжом и не игрушкой, это я понял сразу. Я, конечно, не военный и не полицейский, а всего лишь пилот гражданской авиации, однако знакомство со всеми видами вооружения входило в программу подготовки лётного состава, поэтому я без труда опознал лучевик 'RD- 28' - стандартное табельное оружие армейских офицеров. Кроме того, я моментально определил, что пистолет снят с предохранителя и переключён в режим полуавтоматического дискретного огня.
    - В чём дело, Сайид? - произнесла Рита, моргая от растерянности глазами. - Что случилось?... - Она вопросительно взглянула на отца: - Папа, что здесь происходит?
    У Агаттияра был жалкий, подавленный вид. Его плечи ссутулились, руки безвольно свисали вдоль туловища, а мигом постаревшее и осунувшееся лицо выражало полную обречённость.
    - Это моя вина, дочка, - тихо промолвил он, беспомощно глядя на своего ассистента. - Я идиот. Законченный кретин. Я наивно полагал, что за четверть века ко мне уже утратили всякий интерес, я даже мысли не допускал, что за мной могут следить... А оказывается, меня до сих пор принимают всерьёз.
    - Совершенно верно, профессор, - подтвердил Махдев, продолжая держать нас под прицелом. - Вас по-прежнему принимают всерьёз. Ещё восемь лет назад я докладывал начальству, что вы просто безобидный старый маразматик, который не стоит нашего внимания. К счастью, мои рекомендации снять с вас персональное наблюдение были отклонены. До сего дня я считал, что трачу своё время впустую, но теперь все годы, проведённые с вами, окупились сполна. Эта малышка - самая крупная дичь из тех, что попадали в наши силки на этой дрянной планетке. И поймал её я, именно я!
    Послышалось тихое шуршание открываемой двери, и из гостевой комнаты вышла Рашель, закутанная в простынь. Одной рукой она придерживала своё импровизированное одеяние, а другой энергично протирала заспанные глаза.
    Махдев слегка повернул голову в сторону девочки. Повернул чуть-чуть, лишь самую малость, но при этом его внимание всё-таки распределилось между нами и Рашелью. И я немедленно воспользовался этим.
    Повторюсь: я не военный, а гражданский лётчик, но кое-какой подготовкой всё же располагаю. Чтобы иметь допуск к полётам, тем более на суборбитальных маршрутах, нужно постоянно держать себя в отличной физической форме, не менее пяти часов в неделю проводить в спортзалах за разными тренажёрами и ежедневно делать пробежки. К тому же в авиацию людей с замедленной реакцией не берут.
    Действовал я без раздумий, подчиняясь инстинктам, а не разуму. Уверен, что одним из руководивших мной инстинктов, был отцовский. Я не понимал сути приходящего, но из речи Махдева твёрдо уяснил одно: ему нужна была Рашель. Его слова о 'крупной дичи' звучали зловеще, а страх и обречённость Агаттияра заставляли предполагать наихудшее. Я не мог допустить, чтобы с девочкой случилось несчастье.
    Махдев всё же успел выстрелить, но я точно просчитал свой рывок и, поднырнув под его руку, сумел уклониться. Лазерный импульс наверняка угодил бы в грудь Агаттияру, если бы не молниеносная реакция Риты. Словно прочитав мои мысли, она резко дёрнулась в сторону, потянув за собой отца, и тем самым спасла его от неминуемой смерти.
    В следующее мгновение я выбил у противника пистолет и сжатой в кулак правой рукой что было силы врезал ему в челюсть. Будь это какой-нибудь фильм-боевик, Махдев без труда устоял бы на ногах, и мы с ним продолжили бы обмениваться ударами. Однако в жизни всё происходит иначе - человек весьма хрупкое и уязвимое существо, поэтому тот из противников, которому удаётся нанести точный и прицельный удар, обычно побеждает. После моего классического апперкота Махдев оказался в таком же классическом нокауте, а кисть моей руки пронзила острая, нестерпимая боль.
    Кажется, я вскрикнул. Хотя не уверен, потому что в это же время закричала Рашель - громко и пронзительно. Своими большими, исполненными ужаса глазами она смотрела на Махдева, который, весь потемнев от натуги, безуспешно пытался подняться с пола.
    Превозмогая боль, я собирался подойти к нему и пару раз пнуть его ногой в поддых, чтобы он угомонился, но тут меня опередил Агаттияр. Добравшись до пистолета, он схватил его и с угрюмой решимостью всадил в своего ассистента целую очередь лазерных импульсов, отпустив гашетку только тогда, когда спина Махдева превратилась в обожжённое месиво.
    Рашель мигом перестала кричать. Бросившись ко мне, она зарылась лицом на моей груди и расплакалась. Левой рукой я поглаживал её всклокоченные волосы, а правую отвёл немного назад, чтобы девочка невзначай не задела её и не причинила мне дополнительную боль. Я и так уже до крови искусал себе губы, стараясь хоть немного отвлечь болевые рецепторы моего мозга от искалеченной кисти.
    К счастью, долго страдать мне не пришлось. Как и в предыдущем случае, Рита проявила чудеса быстроты и сообразительности. Спустя несколько секунд она появилась рядом со мной с открытой аптечкой и первым делом раздавила у меня под носом какую-то капсулу.
    Я вдохнул аэрозоль с лёгким, освежающим ароматом, и мне сразу полегчало. Между тем Рита, не теряя времени даром, прижала инъекционную ампулу к моему правому предплечью и сделала мне укол. Острая боль в кисти и запястье быстро прошла на убыль, а вскоре исчезла вовсе.
    - Благодарю вас, - с облегчённым вздохом произнёс я. - Очень уж неловкий получился удар.
    - У вас могут быть вывихи и переломы, - сказала Рита. - Нужно срочно...
    - Нет, дочка, - вмешался Агаттияр, по-прежнему сжимая в руке пистолет. - Сейчас некогда этим заниматься. Травма не смертельная, мистер Матусевич переживёт. А нам нужно уходить. Немедленно! Вскоре за девочкой начнётся настоящая охота.
    Рашель наконец отстранилась от меня, посмотрела на него и неуверенно промолвила:
    - Профессор...
    - Молчи, милая, - перебил её Агаттияр. - Потом поговорим. Мой дом прослушивается, и тебе лучше не выдавать своих секретов.
    - Но вы... вы знаете?
    - Да, знаю. Знаю самое главное, я уже смотрел твой диск. И об этом стало известно нашим врагам. - Он подошёл к бездыханному телу Махдева и ногой перевернул его лицом вверх. - Я был слеп и глуп. Целых двенадцать лет я изо дня в день видел этого чело... это существо, мы много работали бок о бок, он был частым гостем в моём доме, но я ни на миг не заподозрил, кто он на самом деле. И это при том, что я прекрасно знал, как можно опознать пятидесятника, а полчаса назад даже снисходительно поучал мистера Матусевича... Ты, детка, сделала очень неудачный выбор, явившись ко мне.
    Пока он всё это говорил, я внимательно разглядывал лежащего на полу Махдева. Кожа у него была значительно темнее, чем при жизни, челюсть сильно выдалась вперёд, нос напротив - втянулся в лицо, глаза стали раскосыми, а уши оттопырились и заострились кверху. Но при всём том он мало чем напоминал тех пятидесятников, которых я изредка видел в старых фильмах. Скорее он был похож на просто уродливого человека.
    Уловив моё недоумение, Агаттияр объяснил:
    - Под воздействием болевого шока у него началась обратная трансформация. Я не позволил ей закончиться - в своём естественном облике пятидесятники очень живучи и проворны. - Он снова повернулся к Рашели: - Одевайся, детка, мы сейчас уходим. Нам крупно повезло, что Махдев действовал в одиночку - видимо, хотел сам пожать все лавры от твоей поимки. Если бы он сообщил о тебе своему начальству, сюда явился бы целый отряд его соплеменников, и никакое геройство мистера Матусевича нас бы не спасло. Тем не менее мы должны поторопиться. Рита, тебе тоже стоит переодеться - сари не лучший наряд для беглецов... Только поскорее. Ну же!
    - Хорошо, папа. - Рита подхватила с дивана одежду Рашели, взяла девочку за руку, и они вместе выбежали из холла.
    Когда мы с Агаттияром остались вдвоём, он сгрёб с журнального столика все пять жетонов на метро, сунул их себе в карман, туда же положил и пистолет Махдева, предварительно поставив его на предохранитель, а затем обратился ко мне:
    - Мистер Матусевич, я очень сожалею, что вы впутались в эту историю. Вы стали жертвой рокового стечения обстоятельств. Я советую вам сейчас же уйти. Вас, разумеется, найдут и будут допрашивать. Вы переживёте несколько очень неприятных дней, но затем вас оставят в покое... Ну, конечно, я не могу гарантировать это на все сто процентов, но скорее всего так и будет. Мой дом прослушивается, а может, и просматривается, все операции с компьютером контролируются. Ознакомившись с записями, пятидесятники убедятся, что вы ни во что не замешаны. Единственно они могут вменить вам в вину нападение на их соплеменника, но слишком жестоко мстить за это не станут. В конце концов, Махдева убил я, а вы просто напали на человека, который угрожал вам оружием. Пятидесятники - не жестокая раса, у них есть твёрдые представления о справедливости.
    Я отрицательно покачал головой:
    - Нет, профессор, я никуда не уйду. Я не отстану от вас, пока Рашель не окажется в безопасности.
    Он пристально посмотрел на меня.
    - Ваша забота о девочке делает вам честь. Однако учтите: если мы покинем дом вместе, вы будете обречены. Наши власти не защитят вас, на это не стоит надеяться. Вместе с нами вы станете изгоем, за вами будут охотиться - как чужаки, так и люди. Возможно, пострадают ваши друзья и родственники, все, с кем вы часто контактировали. За ними будет вестись слежка, их делами заинтересуется полиция. Если за кем-нибудь из них водятся тайные грешки, они наверняка всплывут на поверхность. А сами вы, можно не сомневаться, будете объявлены во всепланетный розыск как особо опасный преступник. Я нисколько не преувеличиваю, мистер Матусевич. Ставки в этой игре очень высоки.
    Не буду лукавить, последние слова профессора здорово поколебали мою решимость. Нарисованная им картина произвела на меня гнетущее впечатление, и я сильно подозревал, что он ничуть не сгустил краски. Однако на раздумья и сомнения времени уже не оставалось - через несколько секунд в холл вернулись Рита с Рашелью. Дочь Агаттияра была одета в брючный костюм свободного покроя, в руке она держала белого цвета кейс с красным крестом. На девочке же был её прежний наряд - брюки, рубашка и курточка.
    - Ну что, уходим? - спросила Рита.
    Я встретился взглядом с ясными глазами Рашели. Девочка смотрела на меня с надеждой и безграничным доверием, она видела во мне своего защитника и покровителя, для неё я был человеком, который уже дважды выручил её из беды и рядом с которым она чувствовала себя в безопасности. Я вспомнил, как всего лишь пару минут назад, она, завёрнутая в простыню, такая испуганная и беззащитная, бросилась ко мне и прижалась к моей груди, заливая китель слезами. Эти слёзы ещё не высохли...
    - Уходим, - сказал я твёрдо. - Все вместе.

    6

    Для бегства мы воспользовались моим флайером, поскольку в машинах Агаттияра и Риты вполне могли стоять 'жучки'. Однако профессор попросил Рашель и дальше воздерживаться от каких-либо высказываний по существу дела - ведь флайер мы собирались бросить, а в нём был компьютер, у которого имелась память. И хотя производители утверждали, что он (то есть компьютер) предназначен исключительно для управления машиной и не регистрирует разговоров между пассажирами, всё равно стоило перестраховаться. В конце концов, это был материк с его чёртовым социализмом, допускающим вмешательство государства в частную жизнь граждан под предлогом заботы об общественном благе.
    Флайер вёл Агаттияр. Рашель сидела рядом с ним в пассажирском кресле, а мы с Ритой расположились на заднем сидении, и девушка, воспользовавшись флюороскопом из весьма кстати прихваченного медицинского кейса, обследовала мою травмированную руку.
    - Ничего серьёзного, - наконец заключила она. - Несколько свежих микротрещин, немного пострадали сухожилия, а в остальном полный порядок. Ни вывихов, ни переломов нет. А судя по тому, как вы побледнели, я было решила, что дела обстоят гораздо серьёзнее.
    - У меня пониженный болевой порог, - объяснил я. - Короче, плохо переношу боль. Из-за этого медкомиссия едва не забраковала меня.
    - Понятно. - Рита обмотала моё запястье эластичной лентой и закрепила её. - Думаю, этого хватит. Просто держите руку в покое и не нагружайте её ничем. Через пару часов действие лекарства пройдёт, вы снова почувствуете боль - но уже не такую сильную, и, надеюсь, перетерпите её.
    - Перетерплю, - пообещал я. - Кстати, профессор, куда мы летим? Или это тоже секрет?
    - Да нет, никакого секрета. Всё равно маршрут флайера рано или поздно проследят. Мы доберёмся до площади Дхавантари, а там пересядем на метро.
    - Но ведь станция есть и рядом с нашим домом? - возразила Рита.
    - Ха! Она одна и никогда не бывает перегруженной. А возле Дхавантари целых шесть станций с множеством пересадок. Сейчас час пик, во всех переходах люди плывут сплошным потоком, ежеминутно проходят десятки поездов, и чужакам придётся хорошенько потрудиться, чтобы просмотреть записи нескольких сотен камер, выловить нас среди толпы и определить, в каком направлении мы уехали. Благо у нас есть жетоны, так что кредитками пользоваться не придётся. Даже если предположить, что Махдева вот-вот хватятся, то у нас в запасе ещё как минимум час. Находись кто-нибудь из его соплеменников неподалёку, он бы, без сомнения, вызвал его на подмогу. Не объясняя сути дела, просто сказал бы, что предстоит небольшая операция. В этом я совершенно уверен. Я не сумел обнаружить в Махдеве пятидесятника, он играл роль человека блестяще, но за двенадцать лет я хорошо изучил его характер. Он был честолюбив, не упускал случая утереть нос старшим, стремился доказать, что он умнее других, его поступки порой отличались чрезмерной импульсивностью, однако в известной осмотрительности ему нельзя было отказать. То, что он решил действовать без какого-либо прикрытия... - Профессор умолк, а затем досадливо выругался: - Ах, проклятье! Нам стоило бы сперва сходить к нему домой и стереть с его компьютера все записи. Как я сразу до этого не додумался?! А теперь уже поздно. Слишком рискованно возвращаться.
    - Да, рискованно, - поддержала его Рита, боясь, как бы отец не изменил своё решение. - И бессмысленно. Все записи могли автоматически копироваться куда-нибудь в другое место. Например, на главный сервер их... этой... ну, штаб-квартиры.
    - Вряд ли. Я уверен, что сетевыми коммуникациями чужаки не злоупотребляют - ведь де-юре они находятся у нас нелегально, и им вовсе не хочется излишне 'светиться', привлекая к себе внимание хакеров. Да и тогда бы Махдев не действовал в одиночку. Следовательно, записи из нашего дома получал только он.
    Некоторое время мы летели молча. Наконец Рита нерешительно произнесла:
    - Папа, я не совсем понимаю, что происходит. Вернее, совсем не понимаю. Но я полностью доверяю тебе, я знаю, что ты поступаешь правильно. И всё же... Насколько это серьёзно?
    - Это очень серьёзно, дочка. Ты же сама видела, как вёл себя Махдев. И как быстро он появился! Он присматривал за мной двенадцать лет и, конечно же, не мог всё свободное время сидеть за терминалом, наблюдая за происходящим в нашем доме. Но, когда я вставил диск Рашели в считыватель, его следящая программа наверняка взвыла от содержащейся там информации. Едва взглянув на экран, он моментально сообразил, какая добыча идёт ему в руки.
    - Диск вы забрали? - отозвалась Рашель.
    - Да, он у меня, - Агаттияр похлопал по карману. - И твой дистанционный пульт тоже. Так что успокойся.
    - Вы смотрели только фильм, или... - она замолчала.
    Профессор покачал головой:
    - Увы, милая, не только фильм. Также я заглянул и в файлы спецификации... Надеюсь, в них не указаны координаты?
    - Нет, там только общие технические характеристики. Я специально проверяла.
    - Это уже лучше, гораздо лучше, - облегчённо промолвил профессор. - Но ради Бога, детка! Зачем ты вообще взяла с собой диск? Зачем ты так рисковала?
    - Чтобы у меня были доказательства. Я боялась, что вы не поверите мне.
    Агаттияр вздохнул:
    - Я бы поверил. Сразу поверил, без всяких доказательств. Ведь я так долго ждал этого дня. Мечтал, верил, надеялся... - Затем он на секунду повернул голову и виновато взглянул на Риту: - Я уже извинился перед мистером Матусевичем, а сейчас прошу прощения у тебя, доченька. Если бы я мог, то оставил бы тебя дома, положившись на милость чужаков. Но это было невозможно. Они ни за что не поверят, что Рашель обратилась ко мне из-за тех событий, которые произошли ещё до твоего рождения, теперь они утвердятся в мысли, что все эти годы я участвовал в Сопротивлении, а ты была моей соратницей. Твою мать никто не тронет, она давно ушла от нас, зато с тобой церемониться не стали бы.
    Рита положила руку на его плечо.
    - Не надо извинений, папа. Я всё равно не оставила бы тебя. Никогда, ни за что... А ты действительно был замешан в тех событиях?
    - Да, был, хоть и опосредствованно. Меня не зря подозревали, но доказать ничего не смогли. А потом... Через несколько месяцев я узнал, что стану отцом. Я испугался - и за тебя, и за себя, и за твою мать. Я решил отказаться от борьбы, которую считал напрасной и безнадёжной. - Он немного помолчал, затем грустно подытожил: - Махдев назвал меня старым маразматиком. Но на самом же деле я просто старый трус.
    Слушая их разговор, я наконец понял, о чём идёт речь. Это случилось немногим более четверти века назад, когда я был десятилетним мальчишкой. Группа учёных и инженеров из Ранжпурского Института физики втайне от всех построила пять ракет класса 'земля-орбита', снабжённых позитронными боеголовками огромной разрушительной силы и обладающих необычайной манёвренностью, которая позволяла им преодолеть мощную противоракетную защиту. Однажды ночью они произвели их запуск и уничтожили две боевые станции Иных, а ещё одну основательно повредили. После этого вся планета с ужасом ожидала ответных актов возмездия, но чужаки ограничились лишь тем, что потребовали от властей казнить всех причастных к диверсии лиц и наложили на Махаваршу одноразовую продовольственную контрибуцию в размере трети годичного валового сельскохозяйственного продукта. Оба эти требования были выполнены, а второе из них нанесло ощутимый урон планетарной экономике - но тем не менее до сих пор на могилах всех сорока трёх казнённых заговорщиков круглый год лежат свежие цветы...
    Мы долетели до площади Дхавантари, и Агаттияр посадил флайер на стоянку возле крупного торгового центра. Когда мы выбрались из машины, он сказал:
    - Идём в супермаркет. Там есть вход в подземный пассаж, а дальше уже решим, к какой станции метро нам направиться.
    Так мы и сделали. Двигаясь сквозь толпу людей, заполонивших в это вечернее время главный вестибюль торгового центра, я наклонился к Рашели, которая шла рядом, крепко вцепившись мне в руку, и тихо спросил:
    - Так кто же ты?
    Ни секунды не колеблясь, она прошептала мне на ухо:
    - Меня действительно зовут Рашель. Я с планеты Терр-де-Голль. По-вашему, это Терра-Галлия[1].

    Глава вторая
    Гостья из космоса


    1

    В крупных мегаполисах, таких, например, как Нью-Калькутта, подземка была самым удобным способом передвижения, однако я всегда предпочитал воздушные виды транспорта и с тех самых пор, как в двадцатилетнем возрасте обзавёлся собственным флайером, крайне редко пользовался услугами метрополитена. Поэтому неудивительно, что через пару десятков станций и нескольких пересадок, я совершенно потерял ориентацию и даже приблизительно не представлял, в какой части города мы сейчас находимся.
    Во время последней пересадки, когда мы проходили по тоннелю с витринами небольших магазинчиков, Агаттияр вдруг остановился возле одного из них и, попросив нас немного обождать, вошёл внутрь. Через минуту он вернулся с двумя новыми телефонами и отдал мне один из них, а второй сунул себе в карман.
    - Пришлось воспользоваться деньгами Рашели, - объяснил профессор уже на ходу. - Они, конечно, тоже 'засвеченные', я внёс их серийные номера в компьютер, но это не страшно. Сейчас не середина прошлого столетия, тысячные купюры стоят не так много, чтобы все операции с ними отслеживались. Номера попадут базу данных только после того, как магазин сдаст наличную выручку в банк. Так что у нас в распоряжении есть минимум несколько часов до закрытия магазина. Но нам хватит и получаса.
    Проехав ещё три или четыре станции, мы вышли из метро в каком-то тихом пригородном райончике и зашагали по тротуару вдоль неширокой улицы, по правую сторону которой располагались небольшие особняки, похожие на тот, в котором жил сам Агаттияр, а слева тянулся парк с чисто символической решётчатой оградой. Чуть дальше, за деревьями, виднелся пруд, поблескивавший в лучах заходящего солнца. Несмотря на хорошую погоду, парк в этот вечерний час был пуст и безлюден, лишь по дорожке вдоль ограды медленной трусцой бежал тучный мужчина средних лет в синем спортивном костюме.
    Мы прошли по тротуару около сотни метров, затем свернули в парк и остановились возле одной из скамеек.
    - Вы останетесь здесь, - произнёс Агаттияр. - А я пойду на разведку. - С этими словами он указал на двухэтажный дом в самом конце улицы: - Там живёт единственный человек, который может нам помочь. Единственный из тех, кого я знаю и кому полностью доверяю.
    - А если за ним следят? - спросила Рита. - Как за тобой.
    Профессор отрицательно покачал головой:
    - Нет, это исключено. Во всяком случае, маловероятно. Если бы этот человек попал хоть под малейшее подозрение, он уже давно был бы мёртв. Он - не я, он... Впрочем, я всё равно не вижу другого выхода. Я больше не знаю никого, кто мог бы дать нам надёжное убежище и помочь Рашели с её проблемами. А тут счёт идёт на дни, даже на часы. - Агаттияр достал из кармана телефон. - Но мы, конечно, подстрахуемся. Сначала я пойду один и всё выведаю, а вы будете следить за происходящим с помощью телефона, который я дал мистеру Матусевичу. Если окажется, что я попал в ловушку, немедленно выбрасывайте аппарат и бегите обратно к метро. Честно говоря, я не знаю, что вы будете делать дальше, у меня нет никаких других вариантов. Постарайтесь затеряться в городе, и... В общем, я полагаюсь на вас, мистер Матусевич, на вашу находчивость. Вот, держите.
    Быстро оглядевшись вокруг и убедившись, что поблизости никого нет, он передал мне пистолет, позаимствованный у Махдева, а Рашели вернул диск и дистанционный пульт. Затем с помощью телефонов мы установили связь. Агаттияр усилил до предела чувствительность микрофона и отключил динамик, а я наоборот - максимально увеличил громкость на своём аппарате.
    - Получилось нечто вроде 'жучка', - прокомментировал Агаттияр, пряча свой телефон в карман. - Но я всё же надеюсь, что эта предосторожность окажется излишней.
    - Послушай, папа! - встревожилась Рита. - А если чужа... если враги держали 'жучки' не только в нашем доме, но и в твоей одежде. А может, и в моей.
    - Ну, тогда мы все покойники. Включая и того человека, к которому я иду. Но нет, дочка, никаких следящих устройств у нас нет. Одно дело четверть века прослушивать наш дом и контролировать все операции компьютера, а совсем другое - постоянно цеплять 'жучки' на одежду или другие личные вещи. В течение нескольких месяцев, это ещё куда ни шло; но делать это все двадцать шесть лет... нет-нет, на такой риск они бы не пошли. К тому же я ведь не зря велел тебе снять кольца, часы, серёжки и всё такое прочее. А насчёт тряпок можешь не беспокоиться: у тебя, как медика, настоящая мания чистоты, едва ли не каждый день ты бросаешь всю ношеную одежду, и мою и свою, в чистящую машину - а таких нагрузок ни один 'жучок' не выдержит. - Он прокашлялся. - Впрочем, ладно. Хватит об этом. Как бы то ни было, в ближайшие минуты всё выяснится.
    Поцеловав на прощанье дочь и Рашель, а мне крепко пожав руку, Агаттияр двинулся к ряду особняков. Когда он оказался на противоположной стороне улицы, из динамика моего телефона раздался его голос:
    - Если вы хорошо слышите меня, потрите лоб.
    Я так и сделал.
    - Отлично, - сказал профессор. - Теперь присаживайтесь на скамейку и делайте вид, что просто отдыхаете. Молодая семья вышла на прогулку.
    Мы сели - я посередине, Рита справа, а Рашель слева, - и принялись усиленно изображать из себя отдыхающую семью. Тем не менее искоса мы наблюдали за тем, как Агаттияр неторопливо дошёл до нужного ему дома, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.
    Поскольку расстояние было изрядное, мы не разглядели, человека, который впустил его внутрь. Зато из телефона довольно чётко донёсся насыщенный мужской баритон:
    - Здравствуйте, сэр. - Произнесено это было с отменной вежливостью, но с нотками полнейшего безразличия в голосе. Таким тоном обычно говорят дворецкие и секретари, которые наперёд знают, что посетитель явился не к ним, а к их боссу. - Чем могу вам служить?
    - Добрый день, - ответил Агаттияр. - Я хотел бы повидать господина Вадьяпати.
    - Вы условились о встрече?
    - Нет. Но я уверен, что он согласится меня принять. Передайте ему вот это.
    Последовала пауза. Очевидно, Агаттияр вручил ему визитку или черкнул на бумаге своё имя. Скорее всего последнее - ведь вряд ли профессор носил в своей домашней одежде (пусть и весьма представительной на вид) визитные карточки. Хотя кто знает...
    - Хорошо, сэр, - ответил секретарь (я всё-таки решил, что это секретарь, а не дворецкий). - Подождите минутку.
    Ждать пришлось действительно только минутку. Затем секретарь вернулся и произнёс:
    - Следуйте за мной, сэр. Господин Вадьяпати вас примет.
    Дальше последовало уже знакомое тихое шуршание от того, что телефон при ходьбе тёрся о ткань кармана. Прошелестела, отворяясь, дверь, затем надтреснутый старческий голос произнёс:
    - Благодарю вас, Бимал. Теперь, пожалуйста, оставьте нас вдвоём.
    Дверь снова зашелестела, после чего воцарилась тишина. Я живо представил себе, как Агаттияр и его будущий собеседник внимательно рассматривают друг друга. Для полноты картины не хватало только деталей обстановки комнаты и внешности хозяина дома. Судя по голосу, это был старик лет за восемьдесят, а то и за девяносто.
    - Ну что ж, здравствуй, Свами, - наконец промолвил хозяин. - А я-то надеялся, что тогда ты не узнал меня.
    - Однако узнал, - ответил Агаттияр почтительно. - Хотя должен сказать, что пластический хирург здорово поработал над твоей внешностью и голосовыми связками. Да и психосинтетик потрудился на славу - твои манеры стали совершенно другими. Я бы ни за что тебя не узнал, если бы не одна твоя оплошность.
    - Да, это было глупо. Мне не следовало задавать тебе тот вопрос на конгрессе. Но с тех пор прошло уже много лет, ты никак не реагировал, и я решил, что ты ничего не заметил.
    - Я заметил, гуру. И всё понял.
    Между собеседниками вновь повисло молчание, а Рита тихо, но с явственным изумлением в голосе прошептала:
    - Он назвал его 'гуру'! Неужели...
    - Вам знакомо это имя? - спросила Рашель.
    - Это не имя. 'Гуру' значит 'учитель'. А учителем отца был... - Она умолкла, так как в этот момент разговор Агаттияра со своим гуру, учителем, возобновился.
    - Да, тогда я совершил большую глупость, - произнёс хозяин дома. - А вот теперь сглупил ты. Тебе не следовало приходить сюда. У меня есть веские свидетельства, что ты по-прежнему под наблюдением. По пятам за тобой вряд ли ходят, но твои контакты наверняка контролируются.
    - Знаю, - сказал Агаттияр. - Все эти годы мой дом прослушивался, а информация с компьютеров считывалась. Слежкой занимался один из моих ассистентов. Сейчас он мёртв. Я убил его, а от возможного 'хвоста' избавился.
    И опять тишина. Нетерпеливо ожидавшая продолжения разговора Рита не стала вдаваться в дальнейшие объяснения о личности учителя своего отца, но я уже и сам сообразил, что к чему. После того нашумевшего диверсионного акта чужаки требовали казни сорока четырёх заговорщиков, но одному из них, самому главному - Радживу Шанкару, директору Ранжпурского Института физики, - удалось бежать из тюрьмы. Ему помог один из надзирателей, который скрылся вместе с ним. Поговаривали, что тут не обошлось без содействия властей, которым вовсе не улыбалось лишить жизни самого выдающегося учёного Махаварши...
    - Значит, ты всё-таки решил присоединиться к нам? - спросил Раджив Шанкар.
    - Мне пришлось, гуру. Я был вынужден. Против собственной воли.
    - Вот как? И почему?
    - Я сделал важное открытие... Нет, - поспешил добавить Агаттияр, - это не то, что ты подумал. Не научное открытие, а... Словом, ко мне попала информация. Такая горячая, что мне кажется, будто я весь пылаю. И это при всём том, что я знаю лишь малую её часть. Мне не известны никакие детали, но я подозреваю... я уверен, что в ближайшее время Махаваршу ждут большие перемены.
    - И что же это за информация?
    - Погоди, гуру, всему своё время. Прежде чем ознакомить тебя с ней, я должен убедиться, что ты сможешь дать нам надёжное убежище.
    - Вам? - переспросил Шанкар. - Кому это 'вам'?
    - Мне, моей дочери и ещё двум людям, за которых я могу поручиться. Один из них - случайный, но верный человек, а другой - тот, из-за кого, собственно, я оказался здесь.
    - Они знают, что ты пошёл ко мне?
    - Да, знают. Однако не бойся, они не предадут. За ними самими охотятся, и...
    - В том-то и дело, Свами, - неожиданно резко перебил его Шанкар. - Ты просто глупец! Зная, что их разыскивают, ты всё же рассказал им обо мне! А вдруг их уже схватили и вытрясли все необходимые сведения? Что если сейчас, в эту самую минуту, мой дом уже окружили чужаки и теперь только ждут сигнала к штурму. И вообще, тебе не следовало приезжать ко мне. Ты должен был просто позвонить из какого-нибудь общественного телефона и попросить о помощи. А так ты поставил под удар всю нашу организацию!
    - У меня не было времени, - всё так же почтительно, но вместе с тем твёрдо возразил Агаттияр. - Я не мог ждать, пока твои люди всё проверят, потом перепроверят и предпримут все мыслимые меры предосторожности. Да, гуру, я признаю, что подверг тебя известной опасности и, возможно, разрушил твою легенду. Рано или поздно чужаки обнаружат, что я вышел из подземки в твоём районе, и станут прочёсывать его вдоль и поперек. Но уверяю тебя: человек, ради которого я так поступил, представляет гораздо бóльшую ценность, чем твоё прикрытие. Познакомившись с ним, ты полностью согласишься со мной.
    Секундная пауза.
    - Ладно, хватит болтовни, - сказал Шанкар. - Что сделано, то сделано. Давай-ка адрес, где ты прячешь того человека - ну, и остальных тоже. Обещаю, что о них немедленно позаботятся.
    - А ты можешь гарантировать, что вместе с твоими людьми этот адрес не получат Иные? Ты уверен, что за тобой не следят, что твои линии связи не прослушиваются?
    - Я жив, Свами. Как видишь, я всё ещё жив. По-моему, это самая лучшая гарантия.
    - А если тебя вычислили совсем недавно? Если тебя решили временно не трогать, чтобы побольше разузнать об остальных лидерах Сопротивления?
    - Я уверен, что нет. Даже больше - я это знаю. Можешь на меня положиться.
    - Что ж, хорошо. - Из телефона послышался какой-то шорох, затем голос Агаттияра, совсем уже громко произнёс: - Мистер Матусевич!
    - Да, - ответил я.
    - Всё в порядке, можете присоединяться к нам. Идите не спеша, будто прогуливаетесь; не привлекайте к себе внимания. А телефон немедленно отключите и по пути выбросьте в ближайший утилизатор. Точно так же я поступлю и со своим.
    Последнее, что я услышал, прежде чем последовал совету Агаттияра и выключил телефон, была ворчливая реплика Шанкара:
    - Ну и хитрец же ты, Свами! А ведь я должен был догадаться...

    2

    Раджив Шанкар, ныне живущий под именем господина Вадьяпати, оказался именно таким, каким я представлял его по голосу, - тщедушного вида стариком под девяносто лет, с редкими седыми волосами, маленьким сморщенным лицом и обтянутыми пергаментной кожей тонкими костлявыми руками. Когда Бимал завёл нас в его кабинет, он сидел в широком кресле перед столом и довольно энергично для своего возраста вещал в трубку интеркома, похожего на тот, который используют в крупных учреждениях для сугубо внутренней связи.
    - ...да, именно всё. Не отдельные записи, не на отдельных станциях, а всю базу данных метрополитена. Подчистую, без возможности восстановления... Джей-семнадцатый, я знаю, что делаю. Я хорошо представляю, сколько линий мы засветим, сколько серверов потеряем, скольким людям придётся уйти на 'нелегалку'. Но это необходимо. Так же необходимо, как и налёт на тот магазинчик. Сейчас же приступайте к заданию. Только сначала соедините меня с Ар-Ти-девятым... Нет, прямо через ваш хост. У нас мало времени для обходных манёвров. И в любом случае, эту линию придётся уничтожить. Выполняйте, Джей.
    В ожидании следующего соединения, Шанкар посмотрел на нас. Глаза его, в отличие от старчески сморщенного, почти безжизненного лица, были живыми, блестящими, пронзительными.
    - Здравствуйте, молодые люди. Присаживайтесь, пожалуйста.
    Мы расселись на стульях возле стены, где уже сидел отец Риты. Бимал остался стоять у двери, как солдат на своём боевом посту, зорко всматриваясь в нас, следя за каждым нашим движением. На вид ему было лет пятьдесят, но его атлетическая фигура и чёткая координация движений свидетельствовали о том, что он обладает недюжинной физической силой и быстрой реакцией. Судя по всему, он был не столько секретарём Шанкара, сколько его телохранителем.
    Очевидно, Агаттияр уже сообщил своему гуру, кто из нас представляет наибольшую ценность, потому что взгляд Шанкара тотчас упёрся в Рашель.
    - Ну, девонька, заварила ты кашу! Надеюсь, твоя информация стоит всех наших хлопот. Свами отказывается что-либо говорить, пока я не обеспечу тебе полную безопасность. Я хорошо знаю его, он не стал бы понапрасну суетиться, но всё же...
    Тут раздался зуммер интеркома. Шанкар снова заговорил в трубку:
    - Ар-Ти-девятый, это Эй-второй... Да, мой мальчик, именно я. Но давай обойдёмся без имён. Слушай меня внимательно - тебе предстоит дело особой важности. Недалеко от тебя живёт Сайид Махдев. Знаешь, где?... Вот и отлично. А что у тебя есть из оружия и взрывных устройств?... Ар-Ти, я отдаю себе отчёт в том, что говорю прямым текстом. Но сейчас это не важно. Отвечай так же прямо... - Некоторое время Шанкар молча слушал. - Хорошо, этого достаточно. Так вот, экипируйся соответственным образом и ступай к дому Махдева. Сначала просвети его сканнером, проверь, есть ли там люди. Если есть, то немедленно уходи. А нет - проникни внутрь и сотри все данные с его рабочего компьютера... Да, понимаю, у него могут быть удалённые ресурсы. Попробуй покопаться, просмотри все недавние логи. Но долго не задерживайся - не более десяти минут. Потом заложи пару бомб и ступай к дому сто восемнадцать... Да, я знаю, чей он. Он должен быть пустым. Там ничего не делай, ничего не трогай, просто заминируй его, как и дом Махдева. И сразу - к станции метро. Перед входом в неё активируй все взрывные устройства... Ну, конечно, мой мальчик, это само собой разумеется. Ведь у тебя дома установлена система самоуничтожения?... Как раз для таких случаев она и предназначена. Дальше следуй схеме эвакуации... Да, по категории 'Экстра'. О тебе позаботятся... Мне тоже жаль, Ар-Ти, но ты знал, на что идёшь, когда присоединился к нам. Насчёт любимой работы не беспокойся, ты продолжишь ею заниматься, только в другом месте. А вот если у тебя есть любимая девушка... Ага! Вот как? Ну, тогда тебе повезло. Принимайся за дело, мой мальчик. Удачи тебе.
    Шанкар выключил интерком и откинулся на спинку кресла.
    - Как видишь, Свами, я выполнил твои условия. Чужаки в базе данных метро ещё не копались и добраться до неё уже не успеют. Они никак не смогут определить, в каком районе вы вышли. А магазин, где вы купили телефоны, наши люди ограбят и унесут всю наличную выручку. Также, если нам повезёт, все записи Махдева будут уничтожены, а если не повезёт... Что ж, тогда и девочке, и её покровителю, - быстрый взгляд на меня, - придётся перейти на нелегальное положение. А теперь я жду объяснений. Надеюсь, они оправдают те меры, которые я только что принял.
    - Целиком и полностью, гуру. Но... не стоит ли сделать ещё одно - обеспечить путь для быстрого бегства? Так, на всякий случай. На самый крайний случай.
    - Он уже обеспечен, Свами. Давно обеспечен. И всегда готов. Положись на меня.
    - Хорошо. - Агаттияр повернулся к девочке: - Давай диск, Рашель. Прежде всего, продемонстрируем фильм. Я его, кстати, до конца не досмотрел.
    Рашель отдала профессору свой диск, и тот вставил его в считывающее устройство настенного терминала. На большом стереоскопическом экране возникла объёмная картинка усеянного звёздами космического пространства, а в центре виднелся маленький, размером с теннисный мяч, зелёно-голубой шар планеты. Он начал увеличиваться, пока не заполонил собой пол-экрана, и сквозь окутывавшую его туманную дымку стали видны очертания материков. Впрочем, я ещё раньше понял, что это не может быть Махаварша: слишком уж мало звёзд окружало планету. По сравнению с нашим регионом Галактики, та область космоса казалась сущей пустыней.
    - Мир, в котором мы живём, называется Терра-Галлия, - прозвучал за кадром приятный женский голос точно с таким же акцентом, как у Рашели. - Это прекрасный, благодатный мир, освоенный людьми свыше тринадцати веков назад. Здесь много плодородной земли, которая приносит нам высокие урожаи; в реках, морях и океанах обитают тысячи видов съедобной рыбы; животный и растительный мир суши поражает своим разнообразием; а недра богаты полезными ископаемыми. У нас есть всё, что нужно для жизни человека. - По ходу повествования изображение планеты всё укрупнялось, и теперь уже камера стремительно неслась над землёй всего лишь на высоте десяти - пятнадцати километров, показывая разбросанные там и сям города и посёлки, изрезанные на прямоугольники поля и обширные луга с пасущимися на них стадами скота, ровные нити автострад, извилистые ленты рек, сверкающие зеркала озёр и зелёные массивы лесов. - Наша промышленность процветает, мы развиваем науку и культуру, социальную сферу, недавно численность населения Терры-Галлии превысила трёхмиллиардный рубеж. Но самое главное, чем мы обладаем, что мы ценим превыше всего, - это свобода. Мы сами хозяева своей планеты и всей системы Дельты Октанта. На нашу землю не ступала нога оккупанта, на орбите над нами не висят корабли Иных, мы полностью контролируем всё окружающее пространство, включая врата нашей системы - дром-зону.
    Камера резко пошла вверх, и за считанные секунды панорама поверхности планеты вновь сменилась усеянной звёздами чернотой космоса, среди которой висел зелёно-голубой шар. Затем ракурс немного изменился, планета сдвинулась к нижнему краю экрана, а вверху появился ослепительно сияющий диск оранжевого солнца. Оно быстро начало удаляться, уменьшаясь в размерах и понемногу тускнея. Планета превратилась в светящуюся точку, потом - в едва заметную среди звёзд искорку, а вскоре и вовсе погасла, растворившись в глубинах пространства.
    Камера совершила ещё один разворот, и на экране возникла громада боевой космической станции, ощетинившейся жерлами плазменных орудий и продырявленная шахтами ракетных установок. Дальше, на заднем плане, маячило ещё по меньшей мере десяток подобных станций, между которыми то и дело сновали многочисленные челноки.
    - Здесь расположена наша дром-зона, - опять заговорил голос за кадром. - Уже более ста лет наши космические войска успешно охраняют её, отражая все попытки врага проникнуть в локальное пространство Терры-Галлии. Более ста лет чужаки стремятся покорить нашу планету, как покорили другие человеческие миры. Они бросают против нас огромные силы, на них работают военно-промышленные комплексы многих планет, за их плечами - объединённая мощь девяти цивилизаций. А мы одиноки, мы можем положиться только на самих себя, нам неоткуда ждать помощи. Однако мы не сдаёмся. Мы боремся - и побеждаем.
    Теперь камера переместилась на борт одной из станций. Мы увидели панораму просторного командного центра с двумя рядами пультов, за которыми сидели одетые в серо-голубую военную форму люди. Всю противоположную сторону зала занимали обзорные экраны - один большой, посередине, и более десятка вспомогательных, по бокам. На главном экране ничего, кроме звёзд, не было; на вспомогательных виднелись другие боевые станции.
    В командном центре царила атмосфера спокойного, даже немного расслабленного ожидания. Некоторые из присутствующих курили, другие переговаривались между собой на непонятном мне языке, кое-кто просто сидел, откинувшись на спинку кресла и устремив взгляд на главный обзорный экран. Тем не менее во всём их поведении чувствовалась предельная собранность, готовность в любой момент перейти к активным действиям. По всему было видно, что для этих людей такое времяпрепровождение было привычным занятием.
    - Это самая обыкновенная дежурная вахта на заградительной станции 'Вермандуа', - послышался закадровый комментарий. - Одна из тех вахт, которые наши защитники несут изо дня в день, из года в год, ежеминутно ожидая очередной атаки врага. Они ещё не знают, что она начнётся через считанные секунды.
    Едва были произнесены эти слова, как в черноте космоса на главном экране возникло слабое голубоватое мерцание. Из фильмов и виртуальных реальностей на космическую тематику я знал, что это мерцание означает открытие одного из гиперканалов в дром-зоне.
    Тот же час взвыла сирена, а кто-то воскликнул:
    - Attention! - и слово это, хоть оно и было произнесено как 'аттансьон', не нуждалось ни в каком переводе.
    Переход дежурных от бездеятельного ожидания к полной сосредоточенности был молниеносным. Каждый из них, не выказывая ни малейших признаков паники или суетливости, занялся своим делом - кто забормотал что-то в микрофон, кто застучал клавишами на пульте, а четверо человек немедленно надели на голову ментошлемы, обеспечивающие прямой контакт мозга с компьютерными устройствами ввода-вывода. Я догадался, что это были операторы артиллерийских систем.
    Ещё пару секунд спустя откуда-то из-за кадра быстрым шагом вышел мужчина лет на десять старше меня в мундире с широкой золотой окантовкой на обшлагах рукавов и звёздами на погонах. Он явно был старшим по званию в этой компании.
    - L'indicatif incorrect, contre-amiral! - доложил ему один из офицеров. - Ce sont les étrangers!
    (Думаю, здесь уместна небольшая ремарка. Дабы не прослыть безграмотным невеждой, я привожу правильное написание произнесённых слов, хотя на самом деле я услышал следующее: 'Лендикатив энкорэ, контрамираль! Сьосон лезэтранжер!')
    Контр-адмирал коротко, отрывисто кивнул, устроился в кресле за центральным пультом и стал отдавать какие-то приказания.
    Из мерцающей голубизны в пространство вынырнули первые непрошеные гости. Это был огромный линкор в сопровождении целого косяка шаттлов. Ещё выходя из горловины канала, линкор уже вёл мощный упреждающий огонь, но все его залпы пропадали втуне, поскольку станция располагалась не прямо по его курсу, а почти что на траверзе[2].
    - Feu! - скомандовал контр-адмирал, и на линкор с сопровождением обрушился шквал огня.
    Изображение укрупнилось, и теперь в кадре оставались лишь обзорные экраны. На вспомогательных было видно, что стрельба ведётся не только с 'Вермандуа'; палили также орудия всех остальных станций. А те шаттлы из свиты линкора, которые не попали под плазменный залп, были подбиты ракетами. Некоторым из них всё же удалось ускользнуть за пределы главного обзорного экрана, но Рашель объяснила:
    - Сейчас ими займутся наши истребители. Отсюда этого не видно.
    Между тем линкор полностью окутался огнём и стал разваливаться на части. Впрочем, он был только первой ласточкой (вернее, первым летающим бегемотом) массированной атаки Иных. Вслед за ним двинула целая армада других линкоров, крейсеров, дредноутов, эсминцев и прочих более лёгких боевых кораблей. Заградительные станции встречали их беспрерывными залпами плазменных орудий и роем позитронных ракет. Я заметил, как по ходу боя они постепенно разворачивались, чтобы дать возможность остыть уже использованным орудиям и пустить в ход новые.
    По хронометражу фильма сражение продолжалось около получаса, но многочисленные купюры свидетельствовали о том, что длилось оно гораздо дольше - может, даже целые сутки. Авторы отобрали лишь самые напряжённые эпизоды, используя записи не только со станции, но и также с борта истребителей и крейсеров второго эшелона обороны.
    На поверку самыми опасными противниками оказались корабли средних габаритов, достаточно быстрые и манёвренные, чтобы иметь шанс уйти из зоны перекрёстного огня станций, и вместе с тем обладающие большой огневой мощью, чтобы защититься от пущенных им наперехват позитронных ракет. В бой с ними вступали корветы, фрегаты и эсминцы, и тут потери обеих сторон были приблизительно равными. Если бы не шквальный огонь заградительных станций, охраняющих дром-зону, противник попросту смял бы обороняющихся своим числом. Но так подавляющее большинство кораблей чужаков уничтожались ещё при выходе из гиперпространства, а те которым всё же удавалось прорваться, были слишком малочисленны, чтобы представлять сколько-нибудь серьёзную угрозу.
    Как я уже говорил прежде, я видел немало фильмов о космосе, в том числе и о космических сражениях. Там батальные сцены были, пожалуй, поэффектнее - более красочные, динамичные, с соответствующим звуковым оформлением (хотя даже последнему дураку известно, что в космосе всё происходит беззвучно), не такие сумбурные и смотрелись гораздо эстетичнее. Однако запись на диске Рашели поражала своим натурализмом, своей всамделишностью, суровой и неприкрытой правдивостью. На этих кадрах уничтожались настоящие корабли, и находящиеся в них мыслящие существа (пусть в большинстве своём это были нéлюди) гибли действительно, а не понарошку, сгорая дотла в океане бушующей плазмы...
    Сражение закончилось, и теперь на экране демонстрировались его последствия. Армия противника была сокрушена подчистую, зато защитники Терры-Галлии понесли незначительный урон. Ни одна из заградительных станций не была уничтожена, только у двух имелись заметные наружные повреждения, а остальные были целы-целёхоньки. Потери среди кораблей и шаттлов-истребителей были более существенными, но в основном они (как и прорвавшиеся за пределы дром-зоны суда чужаков) были не разрушены, а просто подбиты, и, на мой взгляд лётчика с инженерным образованием, подлежали восстановлению.
    - Это была девятьсот сорок вторая массированная атака Иных со времени начала войны, - сообщила комментатор. - В среднем восемь раз в год нашим войскам приходится выдерживать крупномасштабное сражение, подобное тому, фрагменты которого вы только что видели. А более мелкие вторжения, под прикрытием которых в наше локальное пространство пытаются проникнуть диверсионные и разведывательные группы, случаются почти еженедельно. Их счёт идёт уже на многие тысячи. Противник стремится измотать нас психологически, истощить наш промышленный потенциал, довести до полного краха нашу экономику и тем самым заставить нас капитулировать. Но мы держимся, мы боремся, мы живём! - Затем последовала выразительная пауза, на экране вновь возникла зелёно-голубая планета, окружённая редкой россыпью звёзд, и голос проникновенно произнёс: - А вы?
    Тот же вопрос ярко-красными пульсирующими буквами вспыхнул на фоне планеты Терра-Галлия. Единственной человеческой планеты в Галактике, которая ещё сохраняла свою свободу и независимость.

    3

    Фильм закончился, и в кабинете воцарилось напряжённое молчание. Сидевшая рядом со мной Рита взволнованно дышала, её лицо выражало целую гамму чувств от недоверчивого изумления до глубокого восторга. Если я, после того признания Рашели в толпе среди торгового центра, хоть частично был готов к чему-то подобному, то для неё всё увиденное явилось совершеннейшей неожиданностью.
    Бимал стоял у двери, словно окаменевший. Раджив Шанкар неподвижно сидел в кресле с закрытыми глазами. По его сморщенному, по-прежнему безжизненному лицу нельзя было судить об обуревавших его чувствах; однако руки, лежавшие на подлокотниках, мелко дрожали. Наконец он распахнул глаза и устремил взгляд на Рашель.
    - Если это правда... - прохрипел он. - Если только эта запись не провокация чужаков... Где ты её взяла?
    - Я привезла её с собой, - спокойно ответила Рашель. - Терра-Галлия моя родная планета.
    Тщедушное тело старика сотряслось от кашля. Левой рукой он схватился за сердце, а правую судорожно протянул вперёд, к какому-то флакону на столе. Бимал тотчас встрепенулся и бросился к своему боссу. Впрочем, Шанкар уже без его помощи вытряхнул из флакона несколько маленьких красных капсул и отправил их в рот. Потом снова откинулся на спинку кресла, расслабился, но глаз уже не закрывал.
    - Ты был прав, Свами, - вновь заговорил он своим скрипучим голосом. - Это великое открытие. Величайшее за последние сто лет... - Резким, порывистым движением Раджив Шанкар закрыл ладонями лицо. - О, боги, я не верил, что доживу до этого! Я надеялся, отчаянно надеялся, что чужакам не удалось покорить всё человечество, что люди ещё продолжают борьбу... Теперь я знаю это и могу спокойно умереть. Теперь я не буду мучиться мыслью, что прожил свою жизнь напрасно, что...
    Его прервал вызов интеркома. Он быстро схватил трубку:
    - Эй-второй на связи... Да... - Шанкар слушал две или три минуты, изредка вставляя короткие междометия. Потом попросил собеседника немного обождать, переключил интерком в режим паузы и посмотрел на нас: - Базы данных метрополитена полностью уничтожены. Магазин успешно ограблен - к нашему счастью, в этот день там сделали много покупок за наличные, так что полиция сочтёт этот налёт чистым криминалом. Но с записями Махдева всё прошло не так гладко. Когда Ар-Ти-девятый разбирался с его компьютером, в дом нагрянуло трое пятидесятников. К счастью, он их всех застрелил, а дом подорвал - как и твой, Свами, и свой. Но, увы, теперь нам неизвестно, как много Иные знают об этом деле. А что они кое-что знают, не подлежит сомнению: по свидетельству Ар-Ти, появление тех трёх агентов не походило на простой визит вежливости. Поэтому будем считать, что врагу известно всё - и содержимое диска, и то, о чём вы говорили в доме. Какие ещё меры нужно предпринять?
    Судя по его виду, Шанкар был готов на всё - вплоть до того, чтобы подорвать весь город.
    - В нашем разговоре, - сказал Агаттияр, - мистер Матусевич упоминал, что Рашель прилетела с Джерси.
    - Я солгала, - ответила девочка. - На самом деле я прилетела с Окинавы. Но там говорят с особенным акцентом, да и большинство местных жителей принадлежит к монголоидной субрасе. Поэтому я выбрала Джерси.
    - Однако есть ещё номера банкнот. Все из одной серии. Ведь ты наверняка заплатила за авиабилет точно такими же деньгами.
    Рашель кивнула:
    - Да. Они сохранились у нас ещё с тех времён, когда наши планеты вели между собой торговлю.
    - Значит, - заключил Агаттияр, - теоретически чужаки смогут вычислить, откуда ты прилетела. И, можно не сомневаться, что прочешут каждый кубометр акватории острова.
    - Это не имеет значения. Челнока там уже нет. Я отдала ему команду перебазироваться в другое место - на дно Юго-восточной океанической впадины.
    - Правильно сделала, - одобрил Шанкар. - Там уж его точно не обнаружат. Зато теперь мы имеем возможность... Впрочем, это обсудим позже. На твоём диске, кроме фильма, есть что-то ещё?
    - Да, сэр. Полная спецификация и данные о состоянии бортовых систем корабля. Но я уже говорила господину профессору, что ни координат, ни траектории там не указано. А он хорошо замаскирован, чтобы обнаружить его радарами. Я спрятала его в метеоритном поясе.
    - Отлично. Что ещё?
    Рашель и Агаттияр переглянулись. Профессор покачал головой.
    - Больше ничего, - сказала девочка. - Если эти записи попали в руки чужаков, они узнали только то, кто я, откуда, на каком корабле прилетела и что с ним случилось в пути. Это всё. А фильм для них не новость. Наши разведчики уже распространили его в инфосетях семи оккупированных планет.
    - Да, кстати, - заметил Агаттияр. - До отчёта о состоянии бортовых систем я добраться не успел. Поэтому не знаю, что случилось с кораблём. И чужаки, скорее всего, не знают. Думаю, Махдев видел только те файлы, которые я открывал. Параллельно получать запрашиваемые мной данные - это одно дело, а самостоятельно считывать их - совсем другое. Я бы непременно заметил, что кто-то посторонний управляет моими локальными ресурсами. Я, конечно, глупец, но отнюдь не профан.
    - Так, ладно... - Шанкар вновь активировал интерком и произнёс: - Всё в порядке, Джей-семнадцатый. Операция завершена. Эй-второй связь закончил.
    Положив трубку старик поднялся из-за стола, подошёл к настенному терминалу и вынул оттуда диск Рашели.
    - Итак, мы уходим. Я обещал вам надёжное убежище - и предоставлю его. Хотя боюсь, что для Рашели любое убежище на Махаварше не будет в достаточной мере надёжным.
    Он остановился перед книжным шкафом и скороговоркой произнёс бессмысленный набор слов. Шкаф бесшумно отъехал в сторону, открыв вход в кабину небольшого лифта.
    - Проходите, молодые люди, - сказал Шанкар, явно подразумевая, что к этой категории относится и Агаттияр. Затем повернулся к своему секретарю-телохранителю: - Вы с нами не поедете, Бимал. Вам лучше не знать, куда мы направляемся. Это в ваших же интересах, вы сами понимаете. А вскоре за вами придут и переправят в надёжное убежище. Вы слишком много знаете, чтобы оставаться здесь.
    Бимал согласно кивнул и, попрощавшись с нами, покинул кабинет.
    Мы спустились в просторное подвальное помещение, расположенное, по моим грубым прикидкам, на глубине метров десяти или пятнадцати под поверхностью. Оно представляло собой не научную лабораторию, как можно было ожидать, зная о прошлом хозяина дома, а скорее нечто вроде гостиной. В противоположной от нас стене находилось четыре двери, и я мог бы побиться об заклад, что они ведут в спальни.
    - Нет, - сказал Шанкар. - Это не то убежище, которое я вам обещал. Это всего лишь подземный гостевой этаж - для тех посетителей, которые приходят ко мне не с улицы, а несколько другим путём.
    Он снова протараторил какую-то белиберду, и часть стены справа от нас раздвинулась, обнажив массивную бронированную дверь с буквенно-цифровым замком. Шанкар подошёл к ней и отстучал на клавиатуре невероятно длинный код - по меньшей мере в сотню знаков.
    Дверь открылась, и за ней показалась очередная кабина лифта - на сей раз, правда, гораздо просторнее и с несколькими откидными сиденьями.
    - Кажется, я начинаю понимать, - пробормотал Агаттияр, когда мы вошли в кабину. - Значит, разговоры о Партизанских Катакомбах не были просто сказкой?
    - Как видишь, нет, - ответил Шанкар, закрывая двойную бронированную дверь. Затем он нажал кнопку со стрелкой, направленной вниз, и лифт начал спускаться, быстро набирая скорость. - Прошу вас, присаживайтесь. Путешествие займёт у нас восемь с половиной минут.
    Мы опустили откидные сиденья и сели. Рита, которая уже немного опомнилась от всего увиденного и услышанного, через силу выдавила из себя:
    - Что за катакомбы?
    - Ну, в действительности это разветвлённая система подземных коммуникаций с автономным обеспечением. Катакомбы начали строить ещё в самом начале войны на тот случай, если планету оккупируют и придётся вести партизанские действия. Их сооружали в строжайшей тайне, соблюдая все меры предосторожности, поэтому схема входов и внутренних соединений была известна только узкому кругу посвящённых. Рабочие и инженеры трудились месячными вахтами, их доставляли вниз и возвращали на поверхность, погружая в глубокий сон. После капитуляции Махаварши секретные схемы Катакомб удалось изъять из правительственных баз данных, и теперь они доступны только руководителям Сопротивления.
    Лицо Агаттияра на какую-то секунду исказила гримаса иронии, которая не ускользнула от цепкого взгляда Шанкара.
    - Ну, давай, Свами, говори. Скажи мне то, что хотел сказать давно, но никак не решался. Ты всегда считал наше движение пустой и бессмысленной затеей. Ты не видел особого смысла в том, чтобы вылавливать и истреблять шпионов-пятидесятников и каждую годовщину капитуляции отмечать террористическими актами против нашего коллаборационистского правительства. По-твоему, это просто глупо. Ведь так?
    Агаттияр неохотно кивнул:
    - Да, гуру. И я по-прежнему так считаю.
    - Представь себе, я тоже. Это мнение разделяют и остальные руководители организации. Наша цель - полномасштабная война против чужаков, война за освобождение Махаварши. Но мы не можем вести её, пока они там, - он указал пальцем вверх, - а мы здесь. Нам нужна настоящая оккупация, а не блокада с орбиты. Нужны их наземные базы, которые мы могли бы атаковать, захватывать корабли и вооружение, а потом бить их в космосе. И та наша афера с ракетами была задумана именно ради этого - ради того, чтобы спровоцировать Иных на установление полноценного оккупационного режима. Именно поэтому мы не ударились в бега сразу после ракетной атаки. Мы все могли бы спастись, но решили остаться, чтобы не дать властям шанс отмежеваться от нас, объявить нас беглыми мятежниками. Мы ожидали, что чужаки потребуют нашей казни; но мы не думали, что правительство окажется таким мягкотелым и бесхарактерным, что пойдёт у них на поводу. - Шанкар перевёл дыхание. - Да, конечно, ты можешь возразить, что оно решило пожертвовать четырьмя десятками своих граждан, чтобы уберечь от гибели миллионы. Ты скажешь, что всё население планеты с облегчением вздохнуло, когда правительство приняло ультиматум Иных. И в чём-то ты будешь прав. Но также ты должен признать, что каждый человек на Махаварше был на нашей стороне, что, со страхом ожидая возмездия, наши соотечественники всё же одобряли и поддерживали нас. Если бы власти пошли на принцип и отвергли требование казнить нас, чужаки были бы вынуждены направить на планету оккупационные отряды для предотвращения дальнейших терактов - и столкнулись бы здесь со всенародным восстанием. У них бы земля горела под ногами, они бы...
    - Они бы просто уничтожили нас, - перебил его Агаттияр. - Сожгли бы всю Махаваршу вместе с нами.
    - Может быть. А может, и нет. И скорее всего, нет. Даже в разгар войны чужаки не решались уничтожать целые населённые планеты, боясь подорвать свою коалицию изнутри. А сейчас - тем более. С огромной вероятностью это привело бы к выходу из их союза альвов и дварков, которые никогда особо не жаждали человеческой крови. А в случае раскола и противостояния между Иными у людей появился бы шанс вновь обрести свободу.
    - Ценой пяти миллиардов человеческих жизней, - мрачно заметил Агаттияр.
    - Пусть даже такой ценой! - запальчиво произнёс Шанкар, грохнув кулаком по стене лифта. - Свобода превыше всего, Свами, и в глубине души ты согласен со мной. Согласны с этим и остальные люди Махаварши. Вот скажи мне: где сейчас те партии, чьё правительство приняло ультиматум чужаков? Их нет, они исчезли! Они с треском провалились на следующих же выборах - и на федеральном, и на региональном, и на местном уровнях. Ни один их представитель не был избран даже старостой самого захудалого селения. Народ убедительно выразил своё отношение к предателям - и с этим ты не поспоришь.
    Дальше мы ехали молча. Агаттияр сидел, потупив глаза и о чём-то задумавшись. Рита всё ещё переваривала тот огромный массив информации, что свалился на неё за последние пару часов. Тем же был занят и я. Сидевшая рядом Рашель держала меня за руку. Хотя теперь уже появился Шанкар со своими Партизанскими Катакомбами и мощной организацией, способной оградить её от опасности и помочь ей в решении всех проблем, она по-прежнему отдавала предпочтение мне. Это вызывало у меня смешанные чувства.
    Лишь когда лифт начал притормаживать, явно приближаясь ко дну шахты, Шанкар заговорил:
    - Я знаю, Свами, есть ещё один вопрос, который ты хочешь мне задать. И знаю, что ты никогда не спросишь об этом. Поэтому отвечаю сам: я был спасён против собственной воли. Я отказывался бежать один, оставляя своих товарищей на верную смерть. Тогда охранник, который был членом Сопротивления и получил от руководства чёткие указания, сделал мне укол снотворного. Очнулся я уже на свободе. - Он помолчал. - А того охранника, что спас меня, теперь зовут Бимал. Я до сих пор не простил ему своего спасения. Каждую ночь мне снятся лица людей, которые шли за мной, которые верили мне и которых я, пусть и невольно, предал... - Старик угрюмо покачал головой. - Нет, этого простить нельзя! Это можно понять - но не простить...

    4

    Потом мы стремительно неслись в капсуле гравикара сквозь погружённые в непроглядный мрак хитросплетения тоннелей. Машина то и дело виляла со стороны в сторону, ныряла вниз и подскакивала вверх, совершала резкие повороты, то притормаживала, то вновь ускоряла движение, подчиняясь командам автопилота. Оставалось лишь надеяться, что его программа достаточно интеллектуальна, чтобы адекватно среагировать на какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, вроде случайных обвалов.
    Наконец гравикар достиг одного из магистральных тоннелей и помчался по ровной прямой, всё больше увеличивая скорость. Только сейчас Шанкар соизволил сообщить нам кое-что конкретное:
    - Общая протяжённость коммуникаций Катакомб составляет более трёхсот тысяч километров. Полной их схемы нет ни у кого. Ещё при строительстве было решено разделить их на отдельные автономные сектора, чтобы при потере одного из них можно было немедленно изолировать его, не подвергая опасности другие. Сейчас у каждого сектора есть свой куратор, который располагает его детальной схемой и обладает доступом в соседние сектора. Мне, как члену высшего руководства Сопротивления, известно несколько больше. Я знаю общее расположение всех секторов, но без конкретных деталей, а также контролирую часть магистральных тоннелей между городами - как, например, этот. Катакомбы под крупными мегаполисами, как вам должно быть понятно, обнаружить практически невозможно ни с помощью эхолокаторов, ни другими средствами, из-за наличия множества других подземных коммуникаций. Во всех же остальных местах они проложены на гораздо большей глубине, вплоть до гранитного, а порой и базальтового слоя, и тут уж любые эхолокаторы или аэрокосмические съёмки бесполезны.
    - Сейчас мы на какой глубине? - спросил я.
    - Почти двадцать километров. Поэтому кабина гравикара герметична и в ней работают кондиционеры - снаружи, мягко говоря, жарковато и душновато. Хотя вы этого не заметили, но, спускаясь сюда, мы миновали несколько шлюзов, призванных оградить так называемую 'поверхностную' часть Катакомб от не слишком комфортных условий глубинной их части.
    - Впечатляет, впечатляет, - пробормотал Агаттияр. - Это просто рай для партизан... Кстати, гуру, твоё кодовое имя 'Эй-второй' означает, что ты второе лицо в руководстве?
    - Да.
    - Спрашивать, кто такой 'Эй-первый', полагаю, нет смысла?
    - Пока что не стóит. Но, думаю, ты с ним ещё встретишься.
    - А кто такой Ар-Ти... как там его номер? Насколько я понял, он живёт, вернее, жил недалеко от меня.
    - Он и работал недалеко от тебя. Даже в самой непосредственной близости. Его зовут Арчибальд Ортега.
    - Арчи?! - поражённо воскликнул Агаттияр. - О, боги! Арчи...
    - Да, именно он, - подтвердил Шанкар. - Твой юный гений. Для тебя он тот, кем был для меня ты. И, небось, он называет тебя 'гуру'.
    Затем старик повернулся к Рашели:
    - Дорогая моя, я всё это время думал о твоём фильме. Я до сих пор потрясён, я... впрочем, оставим эмоции. Ты дочь великого и мужественного народа, и в твоём лице я склоняю перед ним голову. Вот только одного я не могу понять: как вам удалось выстоять все эти годы? Как выдерживает ваша экономика столь длительное состояние войны?
    - Да, нам трудно, - согласилась Рашель. - Очень трудно. Почти треть всей нашей промышленности занята военными заказами, а расходы на оборону составляют более двадцати процентов нашего бюджета. Но мы держимся и будем держаться дальше. У нас очень эффективная либеральная экономика с полной свободой предпринимательства и разумной системой социальных гарантий. Как учили нас в школе, это наиболее гибкая, динамичная и...
    - Погоди, Рашель. Ты сказала 'двадцать процентов'?
    - Да, около того. В отдельные годы, бывает, доходит до двадцати пяти, но нечасто.
    - Но ведь этого мало! Я ожидал гораздо большего. Пускай вас три миллиарда, пускай у вас либеральная экономическая система, которую я, кстати, тоже считаю самой эффективной, и тем не менее... Вам же приходится содержать огромную армию! Я кое-что знаю о Терре-Галлии, она расположена всего в двухстах световых годах от Земли и является одной из старейших человеческих планет. До начала войны ваш регион осваивался в течение тринадцати столетий, и у вас, помимо каналов первого рода, должно быть много исследованных каналов второго рода. Я не рискую назвать даже приблизительную цифру, тут нужно посмотреть в справочник...
    - Я смотрел, - вмешался Агаттияр. - Ещё у себя дома, едва услышав с экрана название 'Терра-Галлия', я заглянул в соответствующую статью последнего из довоенных выпусков 'Галактического реестра населённых миров'. Там указаны координаты шести тысяч восьмисот семидесяти двух гиперпространственных каналов, а радиус дром-зоны в системе Дельты Октанта - свыше четырнадцати миллионов километров. Для сравнения, ко времени капитуляции у Махаварши было лишь чуть более двух с половиной тысяч исследованных каналов, а наша дром-зона почти втрое меньших размеров.
    - Вот-вот, об этом я и говорю, - подхватил Шанкар. - Без малого семь тысяч каналов для вторжения, рассеянных среди нескольких секстильонов кубических километров космического пространства. И объединённая мощь девяти цивилизаций, направленная против одной-единственной непокорённой планеты. - Он умолк, напряжённо размышляя. - Я, конечно, не военный стратег, а учёный-физик, но по моим приблизительным оценкам для полной блокады дром-зоны ваша армия должна состоять как минимум из двухсот миллионов человек, иметь на вооружении порядка пяти тысяч заградительных станций, столько же, если не вдвое больше, тяжёлых крейсеров и линкоров, и до сотни тысяч быстроходных, высокоманёвренных кораблей среднего класса. - Старик растерянно покачал головой: - Нет, это невозможно. Даже если я ошибаюсь в два или три раза, всё равно такую военную машину неспособна прокормить ни одна, даже самая эффективная либеральная экономика.
    - Вы ошиблись на целый порядок, сэр, - сказал Рашель. - А местами и на два. Личный состав Военно-Космических Сил Терры-Галлии насчитывает семь миллионов человек. Наш флот состоит из восьми десятков заградительных станций и двух с половиной сотен линкоров, дредноутов и крейсеров тяжёлого класса. Точная статистика по средним и лёгким кораблям мне неизвестна, но вряд ли их больше десяти тысяч.
    Хотя лицо Шанкара по-прежнему оставалось беспристрастным, по его глазам было видно, что он глубоко потрясён.
    - И такими силами вам удаётся сдерживать натиск объединённого флота Иных?!
    - Да, сэр. В принципе, для обороны нашей системы достаточно и двух десятков станций с сотней тяжёлых кораблей, но мы предпочитаем держать резерв на случай затяжной атаки. Ну и, конечно, страхуемся от диверсий. Время от времени в наше пространство удаётся проникнуть небольшим группам чужаков, и они, как вы понимаете, стремятся нанести нам удар с тыла. А пятидесятники, приняв человеческий облик, попадают на Терру-Галлию, занимаются сбором секретной информации, устраивают террористические акты, охотятся за нашими политическими лидерами и ведущими учёными. Мы принимаем против них все меры предосторожности: в каждом государственном учреждении, на каждом военном предприятии, во многих общественных местах и даже в некоторых частных домах стоят специальные детекторы, призванные выявлять замаскированных под людей пятидесятников. Кроме того, нас с детства учат опознавать их визуально - по походке, жестам, мимике лица.
    - Поэтому ты сразу узнала пятидесятника в метро? - спросил я.
    - Да. И ужасно испугалась. Первой моей реакцией было поднять тревогу. Но потом я вспомнила, где нахожусь, и испугалась ещё больше. Я решила, что сейчас он меня схватит...
    От этих воспоминаний девочка зябко поёжилась и крепче прижалась ко мне. У меня возникло непреодолимое желание обнять её за плечи, но усилием воли я сдержал свой порыв.
    Шанкар задумчиво покусывал губы.
    - Знаешь, Рашель, тут одно из двух: либо на старости лет я здорово поглупел, либо ты чего-то не договариваешь. По тем фрагментам сражения, что записаны на твоём диске, трудно судить о реальных потерях с обеих сторон, но у меня сложилось впечатление, что в этой мясорубке вы перемолотили огромные силы противника, едва ли не втрое превосходящие названную тобой суммарную численность всего флота Терры-Галлии. Чужаки что, идиоты? Почему они так упорно пытались прорваться через этот канал? Почему бы им не нанести рассеянный удар сразу по нескольким десяткам или даже сотням каналов? Ведь именно так всегда велись космические войны: флот атакующей стороны с более или менее серьёзными потерями прорывался в локальное пространство обороняющейся системы, и уже там происходило решающее сражение. Военная история ещё не знала случая полной блокировки дром-зоны - она чересчур велика, и для этого нужны слишком большие силы. Что ты на это скажешь, Рашель?
    Девочка кивнула:
    - Я скажу, сэр, что вы совершенно правы. В самом начале войны всё было так, как вы и говорите. Иные прорывались в наше пространство сразу по многим каналам, мы сражались с ними и побеждали, но и сами несли большие потери. Наша экономика была уже на грани краха, некоторые пораженцы начали толковать о капитуляции, предлагали сдаться на милость чужаков. И в этот критический для Терры-Галлии момент случился решающий перелом. - Рашель говорила с таким видом, словно по памяти цитировала строки из учебника истории. Впрочем, возможно, так оно и было. - Наши учёные сделали открытие, которое спасло нас от поражения. К сожалению, они немного опоздали, чтобы спасти остальное человечество.
    - И в чём же заключалось это открытие? - нетерпеливо спросил Шанкар. - Неужели вы научились закупоривать гиперканалы?... Хотя нет, я несу вздор. В таком случае вам бы вообще не пришлось воевать. Вы бы просто перекрыли все каналы первого рода и исследованные - второго, а сами пользовались бы лишь новооткрытыми и неизвестными чужакам.
    - Да, сэр, безусловно, - подтвердила Рашель. - Мы не умеем перекрывать каналы, мы только переориентируем их.
    - То есть, - снова вмешался Агаттияр, - вы можете произвольно менять расположение областей входа-выхода для любого канала?
    - Да. И сужать их тоже - практически до половины кубического километра. Но, к сожалению, не больше. Если бы мы могли сжимать области входа-выхода до нескольких кубометров... ну, тогда, вы понимаете, это было бы равнозначно закупориванию каналов.
    - О, боги! - пробормотал Шанкар. - Но как вам удалось?
    - Не знаю, сэр. Это наш самый главный секрет. Агенты чужаков пытаются выяснить его, но безуспешно. Говорят, что все посвящённые в тайну учёные и инженеры живут и работают в неприступном бункере, о расположении которого известно только членам правительства. Может, это и правда, не знаю. - Рашель пожала плечами. - Я знаю только то, что знают остальные галлийцы, а также шпионы-чужаки: все каналы нашей дром-зоны сосредоточены в одной небольшой области пространства, которая находится под надёжной охраной наших войск.
    - Все каналы? - переспросил Шанкар. - Абсолютно все?
    - Теперь уже все. Разумеется, первого и второго рода. На первых порах были переориентированы только исследованные гиперканалы, но вскоре чужаки начали применять такую тактику: во время атаки некоторые небольшие быстроходные корабли вырывались из района боевых действий, скрывались в глубинах космоса, а позже, когда сражение заканчивалось, возвращались обратно и пытались незаметно ускользнуть через один из неисследованных каналов второго рода. Ну, вы понимаете, что таким образом он уже становился исследованным, и Иные могли атаковать через него. Мы, конечно, держали всю дром-зону под наблюдением, разбросанные повсюду детекторы устанавливали, по какому каналу был совершён переход, и тогда его немедленно сужали и перемещали в охраняемую область. Но однажды, лет семьдесят назад, наши следящие службы недоглядели, упустили одного из разведчиков, вернее, ошибочно определили канал, по которому тот ушёл, - и это едва не привело к катастрофе. После того случая было решено взять под контроль абсолютно все каналы второго рода. Для этого потребовались огромные энергетические затраты, зато теперь мы можем не опасаться атаки с тыла. Да и агентам Иных стало сложнее возвращаться обратно. Иногда им, правда, удаётся ускользнуть, но случается это редко. Обычно их уничтожают ещё на подступах к охраняемой области.
    - Сто с лишним миллиардов каналов... - пробормотал Агаттияр. - Подумать только: свыше ста миллиардов каналов в нескольких миллионах кубических километров!
    - Нет, сэр, - покачала головой Рашель. - Не в нескольких миллионах, а почти что в двухстах миллиардах кубических километров. Ну, чуть меньше. Я же говорила вам, что мы не умеем сужать каналы до предела, а сделать так, чтобы они накладывались друг на друга, не получается. Поэтому все неисследованные каналы, а также те, что известны врагу, собраны внутри сферы диаметром семь тысяч километров. Есть ещё вторая сфера, поменьше - в ней расположены каналы, исследованные нами и неизвестные чужакам. Но, конечно, мы одинаково тщательно охраняем обе сферы, и если из канала, который считается 'чистым', выходит корабль без предварительного уведомления, его немедленно расстреливают.
    - L'indicatif incorrect, - отозвалась Рита, и я сразу вспомнил, что именно такими словами докладывал дежурный офицер появившемуся из-за кадра контр-адмиралу. - Сe sont les étrangers. 'Неверный позывной, это чужаки'. Правильно?
    Рашель с восторгом взглянула на неё:
    - Oh, vous parlez Français!... Да, мисс, всё правильно. Впрочем, тогда и так было ясно, что это чужаки, атака шла через один из каналов первого рода. Но в любом случае, перед тем как открыть огонь, принято запрашивать позывные. Ведь не исключено, хоть и маловероятно, что по этому каналу мог возвращаться наш разведчик. Ну, вы понимаете, разные бывают ситуации.
    Как и во всех предыдущих случаях, фразу 'вы понимаете' Рашель употребила в качестве простого оборота речи. Похоже, это было одно из её излюбленных выраженьиц, вроде 'так сказать' или 'знаете ли'. Однако Рита, заслышав его в очередной раз, не выдержала.
    - Нет, представь себе, не понимаю! - заявила она с вконец растерянным выражением лица. - Ничего не понимаю!... Рашель, детка, ты тут толкуешь о всяких там каналах первого, второго и третьего рода, об их ориентации-переориентации, о сжатиях-сужениях. Остальные слушают тебя с умным видом, важно кивают, задают такие же умные вопросы, а я... А я сижу между вами как дура и ничего не могу сообразить.
    Рашель снова взглянула на неё - но уже не с восхищением, а с каким-то изумлением.
    - Вы серьёзно, мисс? Вы ничего не поняли? Я так плохо рассказывала?
    Рита неопределённо покачала головой, а её отец произнёс:
    - Нет, Рашель, ты всё хорошо рассказывала. Дело не в тебе, а самой Рите. И даже не сколько в Рите, сколько в окружающих нас реалиях. Тебе трудно это понять, ведь ты дитя свободного мира, где люди без страха смотрят в небо и говорят: 'Оно принадлежит нам, мы его хозяева'. А здесь, на Махаварше, люди узники своей планеты, они стараются пореже поднимать голову к звёздам и поменьше думать о них. Всё, что касается дром-зоны и каналов, для тебя и твоих сверстников с Терры-Галлии - очевидные и известные с детства вещи; для нас же это - табу. Этим интересуются только учёные, вроде меня и профессора Шанкара, а также энтузиасты-любители, подобные мистеру Матусевичу, которые просто помешаны на космосе и звёздах. - Он быстро взглянул на меня: - Ведь я не ошибся, так? Я наблюдал за вами, когда вы смотрели фильм. У вас был вид многолетнего заключённого, перед которым слегка приоткрыли дверь на свободу. Именно поэтому вы не оставили Рашель. Поэтому вы так упорно не хотели уходить, хотя я откровенно пытался выпроводить вас. Где-то на бессознательном уровне, чисто инстинктивно, вы чувствовали, что она - гостья из космоса. Вы не могли уйти - просто потому, что всю свою жизнь ожидали подобной встречи. Я прав?
    Я кивнул:
    - Да, профессор. Наверное, так оно и было.
    - Ну а что касается Риты, - продолжал Агаттияр, - то она обыкновенная девочка с Махаварши, для которой космос - нечто чуждое, опасное и недосягаемое. Ей известно только одно: в пространстве существуют дром-зоны, через которые корабли могут перепрыгивать от звезды к звезде. И всё, больше ничего. Я сам воспитал её такой, я не хотел, чтобы она повторила мой путь. Когда в детстве она заинтересовалась физикой, я не стал поощрять её увлечение. Как раз наоборот - я несколько раз выставил её круглой дурой, внушил ей сильный комплекс неполноценности, заставил её возненавидеть все точные науки. Потом она увлеклась медициной, решила мне назло стать врачом, и я был доволен. - Он виновато посмотрел на Риту. - Пожалуйста, извини, если я был не прав. Я ведь хотел как лучше.
    Тем временем наш гравикар покинул магистральный тоннель и опять начал вилять со стороны в сторону, подпрыгивать вверх-вниз. Похоже, что наше путешествие близилось к концу.
    После минутного молчания Агаттияр вновь обратился к дочери:
    - Давай-ка я коротко объясню тебе, о чём шла речь. Если, конечно, ты захочешь меня выслушать.
    - Нет, папа, всё в порядке. Я не обижаюсь, - мягко ответила Рита. - Пожалуйста, рассказывай.
    - Так вот, ещё в конце XXI века, до начала эпохи межзвёздных путешествий, между орбитами планет Сатурн и Уран была обнаружена область пространства с несколько аномальными физическими характеристиками. Эта область вращалась вокруг Солнца по эллиптической орбите, словно планета. Её изучением занимались многие исследовательские группы, и одна из них под руководством доктора Димитриса Марушкопулоса установила, что в этой области наше обычное четырёхмерное пространство-время соприкасается с неким иным пространством, обладающим совершенно другими свойствами и имеющим семь измерений - пять пространственных и два временных; его сразу назвали гиперпространством, то есть 'сверхпространством'. Марушкопулос высказал гипотезу, что подобные области расположены вблизи всех массивных космических объектов, вроде звёзд, и соединены между собой гиперпространственными каналами. Димитрис Марушкопулос был грек по национальности - вернее, натурализованный грек, что чувствуется по его фамилии... а впрочем, это не имеет значения. В общем и целом он был грек, поэтому назвал эти каналы дромосами, что по-гречески значит 'путь', 'дорога', а саму аномальную область - дром-зоной. Впоследствии его гипотеза полностью подтвердилась, были обнаружены предсказанные им каналы, но термин 'дромос', в отличие от 'дром-зоны', за ними не закрепился. Их предпочли называть просто каналами или гиперканалами, а их полное официальное название, встречающееся лишь в специализированной литературе, звучит так: 'гиперпространственные каналы Марушкопулоса'... Пока я всё доходчиво объясняю?
    - Да, папа. Вполне.
    - В ходе дальнейших исследований было установлено, что по своим свойствам гиперканалы делятся на три категории - первого, второго и третьего рода. Каналы первого рода немногочисленны и легко проницаемы. Они соединяют между собой ближайшие дром-зоны, расположенные на расстоянии не более двадцати трёх парсеков. Впрочем, это число нельзя назвать абсолютной константой, в разных регионах космоса предельная длина каналов первого рода имеет разное значение, зависящее от средней плотности распределения гравитационных масс. Так, например, дром-зона Земли имеет каналы первого рода протяжённостью вплоть до четырнадцати с половиной парсеков, а в системе Махаварши, где плотность звёзд гораздо выше, самый длинный такой канал ведёт к звезде Бхагавати, расположенной на расстоянии всего в двух световых годах от нас. Но главная особенность гиперпространственных каналов первого рода, заключается в том, что по их характеристикам можно в точности определить, куда они ведут. Именно по этим каналам шла основная волна освоения Галактики. Когда в середине XXII века появились первые межзвёздные корабли, уже была разработана система быстрого обнаружения каналов первого рода, ведущих в нужном направлении, поэтому полёты совершались не наобум, в неизвестность, а по заранее намеченному маршруту. Переход из Солнечной системы к Тау Кита, поиск там канала в дром-зону Беты Кита, скачок к Бете, а оттуда - в систему Денеба, расположенного уже в ста семнадцати световых годах от Земли; ну и так далее. Таким образом, по гиперканалам первого рода можно добраться практически до любой звезды в пределах Галактики. Другое дело, что путешествие из одного её конца в противоположный занимает много времени... Ты следишь за моей мыслью, дочка?
    - Конечно, папа! - Рита даже немного обиделась. - Я совсем не дурочка, просто я об этом ничего не знала.
    - Значит, с каналами первого рода мы разобрались. В каждой дром-зоне их насчитывается от нескольких десятков до нескольких сотен, но не больше. Теперь переходим к каналам второго рода, которые не так проницаемы, как первого, и для их открытия и прохождения требуется намного больше энергии. Таких каналов свыше ста миллиардов и, что характерно, во всех дром-зонах их приблизительно одинаковое число - с разницей не более двухсот тысяч в ту или другую сторону. Короче, настоящий мизер, менее одной миллионной процента. Совпадение количества каналов второго рода и оценочной численности звёзд в нашей Галактике с самого начала навело на очевидную мысль, что любые две удалённые дром-зоны, независимо от расстояния между ними, пусть даже это десятки килопарсеков, соединены каналом второго рода. То есть, теоретически к любой звезде Галактики можно добраться напрямую - совершив лишь один-единственный гиперпереход. К сожалению, каналы второго рода не обладают 'прозрачностью' первого, и априори никак нельзя определить, куда ведёт тот или другой канал. Можно лишь совершить переход по одному из наугад выбранных каналов, а потом посмотреть, куда же нас занесло. В результате такого перехода мы можем оказаться как всего лишь в ста световых годах от своей дром-зоны, так и совсем в другой области Галактики, удалённой на многие тысячи парсеков. Короткие каналы второго рода практически бесполезны - гораздо экономнее с точки зрения энергетических затрат совершить несколько десятков скачков по каналам первого рода. Зато, когда счёт идёт на килопарсеки, эти каналы незаменимы. Поэтому в период космической экспансии мы исследовали их, чтобы получить быстрый доступ к различным регионам Галактики. И именно через каналы второго рода мы попали в Магеллановы Облака. Считается, что порог протяжённости таких каналов находится где-то между двумястами и тремястами тысячами парсеков, хотя опять же - оценка эта весьма и весьма приблизительна. А что касается каналов третьего рода, то они для нас недоступны. Для их открытия требуется такая высокая концентрация энергии, что её не выдерживает даже физический вакуум. Считается, что каналы третьего рода ведут к дром-зонам в других галактиках. Это всё, что можно о них сказать. - Закончив свою лекцию, Агаттияр сухо прокашлялся. - Надеюсь, теперь ты понимаешь, о чём говорила Рашель?
    Рита неуверенно кивнула:
    - Да. В целом, да.
    - И понимаешь, почему чужаки не могли прорваться в локальное пространство Терры-Галлии по неисследованным каналам второго рода?
    Она немного подумала, затем ответила:
    - Да, понимаю. Потому что таких каналов сто миллиардов, и вероятность попасть наугад к конкретной, заданной наперёд звезде мизерна... нет, даже исчезающе мала. Скорее уж генератор случайных чисел выдаст полный текст Вед[3].
    - Вот именно. А что до переориентации каналов, а также сужения их области входа-выхода, то тут я ничего сказать не могу. Я сам в полной растерянности. Я даже не представлял себе, что такое возможно. Похоже, это было случайное открытие, намного опережающее современный уровень развития науки. Иначе чужаки давно повторили бы его - тем более что уже сто лет они знают о принципиальной возможности такой технологии. Своевременные, 'дозревшие' научные открытия совершаются невзирая на личности. Классическая электродинамика возникла бы и без Максвелла, кибернетика - и без Винера с фон Нейманом, а не родись Марушкопулос, люди всё равно достигли бы звёзд. Только не подумай, Рашель, что я из зависти преумаляю гений ваших учёных, просто я хочу сказать... - Агаттияр вдруг осёкся, так и не закончив свою мысль, и сочувственно пробормотал: - Бедная малышка! Сколько же ей пришлось пережить за последнее время...
    Рашель не слышала ни большей части его объяснений, адресованных Рите, ни рассуждений о 'дозревших' и случайных открытиях. Уже минут пять, как она снова уснула, доверчиво склонив свою белокурую головку к моему мужественному плечу.

    Глава третья
    К звёздам!


    1

    Когда мы поднялись наверх и вышли из лифта, я в первый момент решил, что Шанкар, пропетляв часик по Катакомбам, вернул нас обратно в своё подвальное убежище. Но нет - несмотря на общую схожесть (видимо, оба убежища были сооружены по одному и тому же плану), обстановка помещения в конкретных деталях была немного другой. К тому же, хотя я специально не смотрел на часы, сюда мы поднимались едва ли не вдвое меньше времени, чем спускались из усадьбы Шанкара.
    В этом убежище учитель Агаттияра вёл себя как дома. Здесь нас никто не встречал, поэтому он взял на себя роль хозяина и, заблокировав дверь лифта, немедленно распорядился отнести спящую Рашель в самую крайнюю из четырёх примыкавших к гостиной комнат. Как я и ожидал, это оказалась небольшая, но довольно уютная спальня. В ней стояли две одноместные кровати, которые при желании можно было сдвинуть и превратить в двухместную. Из спальни вела ещё одна дверь - по всей видимости, в ванную.
    Уложив девочку в постель, мы оставили её на попечение Риты, которая, как сообщил Шанкар, будет жить с ней в одной комнате. Но прежде, чем мы вышли, Рита сделала мне ещё одну обезболивающую инъекцию - действие предыдущей дозы уже прошло, и моя травмированная кисть снова разболелась. Не так чтобы очень уж сильно, это можно было перетерпеть и без всяких лекарств, однако сейчас я чувствовал себя здорово уставшим, а боль помешала бы мне нормально отдохнуть.
    В моё распоряжение Шанкар предоставил точно такую же спальню по соседству с комнатой, где находились Рита и Рашель. Старик посоветовал мне хорошенько выспаться и ни о чём не беспокоиться - это место, по его словам, было стопроцентно надёжным и безопасным. Я предпочёл поверить ему и только спросил, где мы сейчас находимся.
    - В Паталипутре, - коротко ответил Шанкар. - Более конкретно пока сказать не могу.
    Город Паталипутра был федеральной столицей, политическим и административным центром всей планеты. По своим размерам он значительно уступал крупным мегаполисам, вроде Нью-Калькутты, с их финансово-промышленной мощью. Этот сравнительно небольшой городок почти сплошь состоял из правительственных учреждений, а его взрослое население делилось на две части - государственных чиновников разного ранга, с утра до вечера протиравших штаны в многочисленных министерствах, департаментах и управлениях, а также работников сферы услуг и коммунальных служб, которые обеспечивали первых всем необходимым для жизни. Ну и, конечно, нельзя было сбрасывать со счетов и целую армию полицейских, более бдительных и суровых, чем в любом другом городе Махаварши. Пожалуй, решил я после некоторых раздумий, Паталипутра действительно самое безопасное для нас место на планете. Будь наше правительство хоть трижды коллаборационистским, оно не позволит агентам Иных свободно разгуливать по улицам столицы и устраивать здесь массовые обыски и облавы. К тому же это убежище наверняка принадлежало одному из высших государственных служащих, который располагал достаточной властью, чтобы оградить себя от любопытства чужаков...
    Уединившись в своей комнате, я разделся, отправил рубашку и бельё в чистку, а сам принял горячий душ. После душа я побрился (бреюсь я обычно по вечерам - с утра нет ни времени, ни желания), облачился в длинный махровый халат и решил выглянуть в холл, чтобы задать Шанкару ещё парочку занимавших меня вопросов. Но не тут-то было - дверь оказалась заблокирована снаружи, и когда я попытался открыть её, на встроенном в неё экране вспыхнула надпись: 'Мистер Матусевич, спокойной Вам ночи. Отдыхайте, а все Ваши проблемы мы обсудим потом. Утро вечера мудренее'.
    Ясное дело, я рассердился за такую бесцеремонность. Однако делать было нечего, я улёгся в постель и погасил в комнате свет. Вопреки моим опасениям, беспокойные и тревожные мысли, роившиеся у меня в голове, не помешали мне моментально заснуть.

    Желаете читать дальше?
    Тогда вам сюда или сюда или сюда.










































    Сноски:


    [1] По-латыни, 'terra' - это 'земля', в значении как планеты, так и отдельного участка суши. Это слово было позаимствовано многими другими языками, в частности, французским - 'terre'. Название 'Терр-де-Голль' ('Terre-de-Gaulle') можно перевести как 'Галльская Земля'.

    [2] Траверз (от лат. transversus - поперечный), направление, перпендикулярное курсу судна.

    [3] Веды (санскр. веда, букв. - знание), памятники древнеиндийской литературы (кон. 2-го - нач. 1-го тыс. до н. э.) на древнеиндийском (ведийском) языке.

    [4] 'Мощность' (фр.).

    [5] Противорвотное средство.

    [6] Dwark произошло от английского dwarf - карлик.

    [7] 'Боже мой!' (нор.)

    [8] Nirius hominoidus - нерей человекообразный.

    [9] Homo nanos - человек карликовый.

    [10] Параллакс - видимое изменение положения предмета (небесного тела) вследствие перемещения наблюдателя.

    [11] 'Обожди секундочку' (фр.)

    [12] 'Здравствуй, Рашель, детка' (фр.)

    [13] 'Бедная, бедная мама!...' (фр.)

    [14] 'Я уже не ребёнок!' (фр.)

    [15] 'Ладно, ладно, молодая девушка' (фр.)

    [16] Тяжёлая вода - изотопная разновидность воды, в молекулах которой атомы водорода замещены атомами дейтерия.

    Вернуться в текст
  • Комментарии: 12, последний от 17/12/2012.
  • © Copyright Авраменко Олег, Авраменко Валентин (olegawramenko@yandex.ua)
  • Обновлено: 25/02/2018. 147k. Статистика.
  • Повесть: Космоопера
    • Оценка: 5.73*40  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.