Авраменко Олег, Авраменко Валентин
Игры Вышнего Мира

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 7, последний от 01/07/2023.
  • © Copyright Авраменко Олег, Авраменко Валентин (olegawramenko@yandex.ua)
  • Размещен: 28/02/2009, изменен: 15/02/2018. 207k. Статистика.
  • Роман: Фэнтези
  • Все Грани Мира
    • Оценка: 7.88*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Велиал, могущественнейший из Князей Преисподней, плетёт очередную интригу, призванную сделать его единоличным правителем Нижнего мира. В качестве орудия для достижения своей цели он избирает юную Герти, дочь сельской ведьмы Визельды с окраинной Грани. Но Вышние не дремлют и вмешиваются в планы Велиала, затеяв собственную игру. Им тоже нужна Герти, но зачем - неведомо...
    Марк фон Гаршвиц, колдун в львиной шкуре, и Свен Ларссон, беглый чёрный маг, волею судьбы вовлечены в это противостояние космических Сил, которое при любом исходе не сулит ничего хорошего миру земному. Кто бы ни победил - Свет или Тьма - в проигрыше окажется всё человечество.
    Если только...
    Если только не потерпят неудачу обе Силы.



    • Часть первая
    ГЕРТИ, ДОЧЬ ВИЗЕЛЬДЫ


    Глава 1

    Миновав заснеженную пустошь, Марк въехал на соседний участок, поросший жухлой травой, и направил свою лошадь вверх по склону пологого холма. На его вершине он остановился и стал внимательно осматриваться по сторонам.
    Вокруг раскинулась бескрайняя Трактовая Равнина - словно огромное лоскутное одеяло, сшитое из неисчислимых фрагментов разных Граней. Слегка изгибаясь кверху, она простиралась на сотни миль во всех направлениях, пока не исчезала вдали в голубоватой атмосферной дымке.
    Марк достаточно хорошо ориентировался на Равнине, чтобы без специальных расчётов, а лишь при помощи колдовского чутья определять своё приблизительное местонахождение. Это чутьё подсказывало ему, что он уже добрался до окраины Торнинского архипелага и где-то поблизости должны находиться населённые Грани. Отсюда, с возвышенности, Марк как раз и выискивал в окрестностях признаки человеческого присутствия.
    Ни людей, ни строений, ни дорог в пределах ближайших десяти - пятнадцати миль он не заметил, а на большем расстоянии разглядеть детали было затруднительно. Марк уже собирался, как выражались инквизиторы, двинуть Равнину - то есть, начать плавный переход из одной её плоскости в другую, - но тут его внимание привлекло какое-то бурое пятнышко на отдалении трёх десятков 'лоскутов'. Пристальнее вглядевшись, он пришёл к выводу, что это корова. Ну, а там, где водятся коровы, почти наверняка должны быть и люди.
    После коротких раздумий Марк понукнул свою лошадь и двинулся к нужному 'лоскуту'. Ему даже в голову не пришло сначала вычислить координаты этой Грани и посмотреть её название в 'Кратком реестре населённых миров Торнинского архипелага', который лежал в его дорожной сумке. По большому счёту, Марку было всё равно, что это за Грань. Главное - она населённая, а значит, там найдётся какой-нибудь постоялый двор, где можно вкусно поесть, попариться в бане или искупаться в ванне с горячей водой и всласть выспаться в мягкой, удобной постели. Последние три недели Марк путешествовал по дикой Равнине, питался в основном всухомятку, ночевал в походной палатке, мылся во встречных водоёмах и за это время очень соскучился по комфортным условиям жизни.
    Когда он добрался до цели, корова уже покинула пределы 'лоскута', но со стороны доносилось мычание - и не в один голос, а по меньшей мере в три. С помощью специального заклятия Марк сотворил перед собой радужную арку и проехал под ней, оказавшись по другую сторону Вуали, отделявшей Трактовую Равнину от обычного пространства Граней. В тот же миг плоское небо над ним изогнулось привычным куполом, все окрестные 'лоскуты' в мгновение ока исчезли, а тот 'лоскут', где он находился, стал частью целостного пейзажа, который уже не простирался до бесконечности, а через пару миль смыкался с небом, образуя линию горизонта.
    Марк оказался на краю широкого луга с густой сочной травой, посреди которого паслись четыре коровы и два телёнка. Поодаль протекала речушка, вдоль обоих её берегов располагались крестьянские дворы, там же стояла церковь, а ниже по течению находился небольшой замок - или, скорее, большой дом, обнесённый крепостной стеной, которая служила не столько для защиты от нападения врага, сколько для поддержания престижа своего владельца, очевидно, хозяина этих мест. Мимо замка, с востока на запад, тянулась широкая грунтовая дорога и где-то через полмили уходила в лес, над которым висел красный диск вечернего солнца. По дороге неторопливо двигались две телеги.
    Пока Марк оглядывался по сторонам, из травы за соседним кустарником поднялся мальчишка лет тринадцати с чумазым лицом и растрёпанными волосами, в драных штанах до колен и запачканной домотканой рубахе - короче, типичный образчик деревенского сорванца. Очевидно, он присматривал за пасущейся скотиной, а при появлении незнакомца благоразумно спрятался - скорее всего, из-за львиной шкуры, которую Марк носил вместо плаща и которая нередко вызывала у встречных настороженность.
    Впрочем, парень совсем не выглядел испуганным. Наверное, присмотревшись к Марку из своего укрытия, он убедился, что пришелец, при всём своём странном наряде, нисколько не похож на чёрного мага или колдуна-разбойника, а вдобавок лишь на несколько лет старше его самого.
    - Их милость князь у себя в замке, господин, - сообщил он, продолжая разглядывать Марка. - Шибко ж вы подоспели!
    Марк понял его без труда. Жители большинства Граней Торнинского архипелага разговаривали на группе родственных германских языков, а речь паренька и вовсе напоминала родной для Марка готланский.
    - Почему ты решил, что я еду к вашему князю? - спросил он.
    - А куды ж ищё? - пожал плечами парень и, набравшись смелости, подошёл к нему. - Вы ж инквизитор, аль не так?
    - С чего ты взял? - удивился Марк.
    - Вашенское кольцо. Вот енто, - он указал на перстень с печаткой, который Марк носил на среднем пальце левой руки. - В прошлом году я со старши'м братаном ездил в город и видывал тама инквизитора. У него былось такое ж кольцо, с таким же рисунком.
    Марк одобрительно хмыкнул:
    - А ты очень наблюдателен... кстати, как тебя зовут?
    - Курт, господин.
    - Ты очень наблюдателен, Курт, - повторил Марк. - Хотя на самом деле это не инквизиторский знак. Такой перстень получает каждый выпускник колдовской академии, где я учился. Большинство из тех, кто закончил её, действительно становятся инквизиторами. Но не все. Я, например, не стал.
    - А-а, - протянул Курт, как показалось Марку, несколько разочарованно. - Значитца, вы приехали не из-за Герти?
    Марк отрицательно покачал головой:
    - Понятия не имею, о ком ты говоришь. - После некоторых колебаний он спешился и снял с лошади сумку. - Я вообще здесь проездом и даже не знаю, как называется эта Грань.
    - Зелунд, господин, - подсказал парень. - Так вы просто путник?
    - Да. Направляюсь на Торнин, а ваш Зелунд - первая населённая Грань, которая попалась мне в архипелаге. Собираюсь поискать здесь ночлег, но сначала, пожалуй, стоит перекусить. Ты голоден?
    Курт смущённо замялся, но его взгляд был красноречивее любых слов.
    - Вот и хорошо, - подытожил Марк. - Прикончим всё, что осталось. Не пропадать же добру.
    Он достал из сумки гроздь спелых бананов, дюжины две наливных яблок и половину упитанной утки, которую подстрелил и изжарил во время предыдущего привала. Разложив всю снедь на уже изрядно испачканной скатерти, Марк первым делом взял два яблока и одно за другим бросил их своей лошади. Та ловко поймала их на лету и съела.
    - Ух ты, здорово! - восхитился Курт. - А можно и мне?
    - Конечно.
    Он тоже бросил ей два яблока. Лошадь и на сей раз оказалась на высоте.
    Тем временем Марк принялся разламывать утку на части.
    - Ну, давай, Курт, угощайся, - пригласил он парня. - И расскажи-ка заодно, что тут у вас стряслось, почему вы ждёте инквизитора. Как я понимаю, Герти - это женское имя. Кто она такая?
    - Девчонка из нашенской деревни, - объяснил Курт, взяв один из бананов. - Дочка Визельды-знахарки... успокоенной.
    - Какой-какой? - не понял Марк.
    - Ну, то исть, покойной. Убитой точней. Позавчерась ночью её зарубили в лесу.
    - Разбойники?
    - Не, господин, не разбойники. Никаких разбойников у нас вааще нету. - Курт ненадолго прервался, жадно поглотил банан и тут же взял следующий. На мясо он внимания не обращал. - Визельду зарубили какиесь-то проезжие господа. Изловили ополуночи, когды она вызвала Чёрного... ентого... Эмишара. Ну и тута же уделали обоих серебряными мечами. А опосля явилися в замок их милости и про всё рассказали.
    - Ясно, - сказал Марк. - Стало быть, эта Визельда оказалась ведьмой?
    - Шо она ведьма, все знали давно. Тока раньше считали её доброй ведьмой. А выходит, она была злая и якшалася с нечистью.
    Словосочетание 'добрая ведьма' звучало в ушах Марка так же нелепо, как, например, 'святой дьявол'. И на его родном Нолане, и на Торнине, где он учился в детстве, и в Вечном Городе, где жил последние несколько лет, ведьмами называли исключительно служительниц Нижнего Мира, а в остальных случаях говорили 'колдунья', 'ведунья' либо 'женщина-маг'. Впрочем, Марку было известно, что на многих окраинных Гранях, к числу которых, как видно, принадлежал и Зелунд, слово 'ведьма' употребляли в старинном значении, подразумевая под этим просто женщину, обладающую колдовскими способностями.
    Курт продолжал свой рассказ, попутно уплетая бананы, которые были для него экзотическим лакомством, и время от времени бросая яблоки лошади, которая исправно их ловила. Как следовало из слов парня, наутро прослышавшие о ночных событиях крестьяне, подстрекаемые местным пастором, схватили Визельдину дочь Герти и собирались немедленно сжечь её на костре. Но тут вовремя нагрянул здешний князь (он жил в ближайшем городе, Хабенштадте, столице своих владений, а этот замок был его охотничьей резиденцией) и пресёк самоуправство, а девушку велел арестовать и посадить в подземелье до выяснения всех обстоятельств. К вечеру по его вызову из города прибыло трое колдунов, но они так и не смогли решить, виновна ли Герти в занятиях чёрной магией. А сегодня с утра из замка просочились слухи, что ночью князь отправил гонца к королю с просьбой сообщить о случившемся в Инквизицию. Вот почему Курт, увидев перстень Марка, решил, что он приехал по вызову князя.
    - Хотя я сдурил, - немного подумав, добавил парень. - До Кронбурга ж ехать два с половиною дня - и то ежели часто сменивать лошадей. Так шо инквизиторы будут здесь тока послязавтра.
    - Вряд ли кто-нибудь приедет, - с сомнением заметил Марк. - Такие мелкие случаи Инквизицию не интересуют, она оставляет их на откуп местным властям. Даже если ваша Герти действительно ведьма... в смысле злая ведьма, то очень слабая, раз её смогли захватить без применения магии.
    Курт кивнул:
    - Братан тоже так говорит. Он вааще не верит, шо Герти виноватая. Даже с пастором поругался. Тот усё талдычит: яблоко от яблони недалечко падает, а раз Визельда служила дияволу, то и Герти такая ж. Да ищё мол ему был сон - с архангелом Гавриилом и кучей разных святых.
    - Что они ему сказали?
    - Да то ж самое, господин. Шо Герти злая. И главное, говорит пастор, ентот сон приснился ему ищё до того как он узнал про Визельду. Но братан не верит ему.
    - А остальные верят?
    - У нас в деревне пошти все. Они хочут, шобы их милость князь устроил... ну, енто... аутодахве. - Парень доел последний банан, сыто отрыгнул и с явной неохотой поднялся. - Пасибочки большое за угощене, господин. Мне уже надость гнать коров домой, мамке пора их доить.
    - Тогда возьми яблоки, - предложил Марк. - Забирай все, не стесняйся. Мне они уже приелись.
    Курт и не думал стесняться. Он быстро рассовал оставшиеся яблоки по карманам, а заразом прихватил и кости от съеденной Марком утки, объяснив, что их пса очень порадует 'енто угощеннице'.
    - А вы, господин, - спросил затем, - собираетеся ж заехать к их милости и поглядеть на Герти?
    Марк замешкался с ответом, сосредоточенно пакуя сумку. Ему совсем не улыбалось впутываться в эту историю, но вместе с тем он прекрасно понимал, что не сможет просто пройти мимо и забыть обо всём. Если он так поступит, то потом ему долго не будет давать покоя мысль, что, возможно, из-за его равнодушия и бездеятельности пострадала ни в чём не повинная девушка. В нынешние смутные времена, особенно на окраинных Гранях, жертвами борьбы с тёмными силами нередко становились люди, никак не связанные с чёрной магией, единственная вина которых заключалась в том, что они оказывались в неудачном месте в неудачное время либо имели неподходящих родственников или друзей. Будь Марк старше и циничнее, он бы успокоил свою совесть тем, что подобные вещи творятся почти повсеместно и его вмешательство в данном конкретном случае общей картины не изменит. Но ему лишь полгода назад исполнилось девятнадцать, он ещё не успел зачерстветь душой и любую несправедливость, творящуюся в мире, воспринимал как личное оскорбление. А тем более, если несправедливость эта творилась совсем рядом, и в его силах было вмешаться в происходящее...
    Видя, что Марк колеблется, Курт сказал:
    - Вы ж, господин, училися с инквизиторами. А значитца, сечёте в ентих делах... ну, то исть, разбираетеся в нечистой силе и сможете узнать, злая Герти али нет.
    Марк медленно покачал головой:
    - Боюсь, не всё так просто, Курт. И проблема даже не в том, что я только закончил академию и ещё мало знаю. Если бы существовал верный и надёжный способ обнаружения чёрных магов и ведьм, то жизнь на Гранях была бы совсем другой. Гораздо лучше - или, по крайней мере, справедливее... - С этими словами он поднялся, подошёл к лошади и взгромоздил сумку обратно на её круп. - Но я, конечно, заеду к князю и постараюсь разобраться в этом деле. Правда, не знаю - получится ли...

    Глава 2

    Ещё издали Марк заключил, что охотничья резиденция князя Хабенштадтского скорее напоминает большой дом, обнесённый высокой крепостной стеной, нежели замок как таковой. Вблизи это впечатление несколько сгладилось - дом вместе с внешними укреплениями представлял собой один целостный архитектурный ансамбль, так что с некоторой натяжкой всё строение можно было назвать замком. Тем не менее Марк был уверен, что в прошлом, лет пятьдесят назад, здесь была просто господская усадьба, которую впоследствии перестроили под такой себе декоративный замок.
    Окованные железом ворота замка были распахнуты настежь, деревянный мост над рвом опущен (судя по всему, его уже давненько не поднимали), так что Марк совершенно беспрепятственно проехал внутрь и оказался на мощённом гладким булыжником переднем дворе, где хлопотали по хозяйству несколько слуг. Один из них, одетый понаряднее остальных, весьма важный с виду мужчина лет сорока, среднего роста, немного полноватый, тотчас подошёл к нему. Смерив Марка несколько настороженным взглядом (а всё по причине львиной шкуры), он быстро оценил богатство прочей его одежды, добротную упряжь на лошади, притороченный к седлу меч в украшенных позументом ножнах и, очевидно, решил, что гость заслуживает уважительного отношения.
    - Добро пожаловать в Вальдшлос, молодой господин, - произнёс мужчина со сдержанным поклоном. - Меня зовут Петер Фальк, я управляющий поместьем, а заодно и смотритель здешних лесных угодий князя Виллема. Вы к его светлости по делу или погостить?
    - Я просто путник, - ответил Марк, спешившись. Затем представился: - Баронет Марк фон Гаршвиц с Грани Нолан. Проезжая через ваши края, решил засвидетельствовать своё почтение господину князю.
    Управляющий вновь поклонился:
    - Без сомнения, его светлость будет рад оказать вам гостеприимство. Прошу следовать за мной в дом, милостивый государь. А о вашей лошади позаботятся.
    Тот же час к лошади подбежали сразу двое слуг и взяли её за поводья. Но Марк остановил их:
    - Нет, погодите, любезные. Просто снимите сумку.
    Старший из слуг выполнил это распоряжение, а Марк отцепил от седла свой меч, после чего мысленно произнёс простенькое заклинание. Лошадь мгновенно превратилась в рыжую кошку, а её седло и вся прочая упряжь куда-то пропали. Феномен исчезновения сбруи при трансформации оборотней из лошадей в котов и её появления при обратном превращении издавна был неразрешимой загадкой для многих поколений колдунов. И лишь несколько лет назад выяснилось, что она временно помещается в Предвечную Пустоту, или, как ещё её называли, Перекрёсток миров - недоступное для людей место, известное из легенд о мудрых драконах древности, предках нынешних котов-оборотней. С тех пор как Леопольд, кот короля Владислава и королевы Инги, продемонстрировал, что может совершать переход через Перекрёсток миров и вести за собой спутников, хозяева других котов упорно бились над тем, чтобы пробудить такую способность и у своих питомцев, но пока безуспешно. Леопольд по-прежнему оставался единственным и неповторимым, а самая большая ирония заключалась в том, что ни Владиславу, ни Инге это было ни к чему - став носителями Вселенского Духа, они сами обрели власть над пространством...
    Ни управляющего, ни других присутствующих на замковом дворе слуг пропажа сбруи нисколько не поразила. Их дружное восхищение вызвал тот факт, что лошадь Марка на самом деле оказалась оборотнем. Владельцами этих волшебных существ как правило были колдуны - да и то не все, а обычно лишь самые сильные.
    - О! - произнёс управляющий уже с гораздо большим почтением. - Мы рады приветствовать уважаемого кота-оборотня. - И он выжидающе посмотрел на кошку.
    - Она не разговаривает, это самка, - ответил Марк. - Но очень умная, всё понимает. Ведь так, Карина.
    Словно и впрямь поняв его, кошка посмотрела на Марка и коротко мяукнула. Он взял её на руки, погладил и передал младшему слуге. Управляющий тут же приказал:
    - Отнеси на кухню, пусть там её хорошенько накормят. А сумку господина - в южные гостевые покои на втором этаже.
    Оба лакея направились к левому крылу дома, где, видимо, был вход для прислуги, а Марк, как велел обычай его родины, протянул управляющему свой меч:
    - Примите его на хранение в знак моих мирных намерений.
    Но тот отрицательно покачал головой:
    - Ни в коем случае, милостивый государь. Оставьте меч у себя. Мой господин целиком и полностью доверяет своим гостям. К тому же, - тут он позволил себе слегка улыбнуться, - я догадываюсь, что это отнюдь не главное ваше оружие. И от того, другого, избавить вас невозможно. Я ведь не ошибаюсь?
    Марк молча кивнул, хотя отчасти управляющий всё же ошибался. На самом деле бóльшая часть магической силы Марка содержалась не в нём самом, а в его львиной шкуре - но об этом он говорить, конечно, не стал.
    Они проследовали через парадный вход в просторный холл на первом этаже. Управляющий попросил подождать, пока он доложит князю о госте, предложил сесть в одно из мягких кресел, а сам поднялся вверх по широкой лестнице.
    Марк садиться не стал. Он медленно прошёлся по холлу, рассматривая висящие на стене портреты мужчин, в которых легко просматривались схожие, явно фамильные черты. Это было весьма характерно для провинциальных дворянских семейств, чьи представители часто вступали в родственные браки. И вовсе не потому, что следовали каким-то особым традициям, а просто в силу сложившихся обстоятельств - ведь на таких окраинных и малонаселённых Гранях, как Зелунд, вся знать была связана близким или дальним родством и за редким исключением варилась в собственном соку. Точно такая же ситуация была и на Нолане, однако предки Марка, бароны фон Гаршвиц, не ленились искать себе пару на других Гранях, подчас довольно далёких.
    Эти поиски, впрочем, преследовали ещё одну цель: на протяжении нескольких последних поколений фон Гаршвицы стремились развить и преумножить в потомстве свои слабенькие магические способности, именуемые в просторечии ведовскими, а по-научному - рецессивными. Вследствие такой продуманной матримониальной политики Марк от рождения обладал довольно развитым даром, который позволял ему с полным правом называться колдуном. А шесть лет назад, в результате целого ряда драматических событий, он стал владельцем львиной шкуры своего далёкого предка, короля Ивэйна, которая, будучи уникальным магическим артефактом, многократно усилила природные способности Марка, почти уравняв его по силе с инквизиторами - самыми могущественными в мире колдунами (если, конечно, не считать высших магов).
    Правда, сам Марк относился к этому без особого восторга. Он бы с радостью отказался от шкуры и довольствовался своей врождённой магией, но увы - это было невозможно. Наследство Ивэйна стало его неотъемлемой частью, его второй сущностью...
    Всего лишь через минуту после ухода управляющего в холл спустился светловолосый молодой человек, лишь на несколько лет старше Марка, одетый в добротный, но неброский костюм из коричневой тафты без всяких украшений. Лицом он нисколько не походил на мужчин с портретов, так что Марк поначалу принял его за одного из приближённых князя. Однако ошибся.
    - Здравствуйте, баронет, вот так встреча! - произнёс молодой человек на чистейшем коруальском языке, именно так, как говорят в Империи, и энергично пожал руку Марка. - Виллем фон Хабенштадт к вашим услугам. Когда милейший Петер назвал мне ваше имя и описал ваш странный наряд, я подумал было, что это просто совпадение - чего только на свете не бывает. Но нет - вы тот самый Марк фон Гаршвиц, кузен королевы Инги.
    - Да какой там кузен! - смутился Марк, как всегда в таких случаях. - Седьмая вода на киселе. Даже не седьмая, а девятая - ведь мы родственники только в девятом колене... Так вы меня знаете?
    - Само собой, - ответил князь. - До позапрошлого года я жил в Вечном Городе и, разумеется, много слышал о вас. А однажды видел вблизи вашу сестру-близняшку... гм, которая одновременно является сестрой верховного короля. Должен сказать, удивительная история, и я очень подозреваю, что та её версия, которая представлена общественности, имеет мало общего с тем, что было на самом деле.
    - Ну, в общем, да, - сдержанно признал Марк.
    - Только не подумайте, - продолжал князь, - что я пытаюсь выведать государственные тайны. Просто констатирую очевидный для любого самостоятельно мыслящего человека факт. Больше не будем об этом. Вы, наверное, проголодались с дороги? Тогда я сейчас же велю подать вам ужин.
    - Нет, спасибо, князь. Я недавно ел.
    - Но от десерта вам не отвертеться. Я как раз собирался выпить вина, но ещё не решил, кто составит мне компанию. Так что вы прибыли очень кстати. - Он сделал приглашающий жест рукой. - Пойдёмте же, что мы здесь стоим.
    Молодые люди стали подниматься по лестнице.
    - Значит, - произнёс Марк, - вы долгое время жили в Империи?
    - Я там родился и вырос. В Вечном Городе, на Авентине. Мой батюшка был вторым сыном князя Хабенштадтского, моего деда. После его смерти он крупно поссорился со старшим братом, новым князем, покинул Зелунд и отправился в странствия. Побывал на многих Гранях нашего архипелага, потом двинулся на Главную Магистраль, а оттуда попал в Империю. Там повстречал мою мать, они поженились, и вскоре у них родился я, а когда мне было пятнадцать, он умер. О Зелунде я знал только по скупым отцовским рассказам, представлял родину своих предков этакой дырой, полностью оторванной от цивилизации - что на поверку оказалось не таким уж далёким от действительности. С зелундскими родственниками никаких отношений мы не поддерживали, разве что отец при жизни изредка переписывался со своей сестрой, моей тёткой Эмилией. Лишь когда мне исполнилось двадцать два, я неожиданно получил от дяди письмо. Оказалось, что его единственный сын имел глупость утонуть, купаясь в реке, и оставил после себя только троих дочерей - а в нашем роду княжеский титул передаётся исключительно по мужской линии. Вот так и получилось, что я нежданно-негаданно стал наследником Хабенштадта, а когда приехал сюда, то обнаружил, что уже являюсь законным князем - трагическая смерть сына подкосила здоровье дяди, и он не дотянул даже до моего прибытия. Вот, вкратце, вся моя история.
    - И вы без колебаний променяли Вечный Город на Зелунд? - спросил Марк.
    Они как раз поднялись на третий этаж, прошли мимо слуги, высокого под два метра парня, который поприветствовал их поклоном, и вошли в небольшую уютную комнату, посреди которой стоял невысокий стол с вазами, полными разных сладостей, и двумя бутылками вина. Князь Виллем предложил Марку сесть в кресло, сам устроился по другую сторону стола и ловко, со знанием дела откупорил бутылку.
    - Да, понимаю, что вы имеете в виду, - заговорил он, разливая вино в хрустальные бокалы. - Я ведь уроженец Империи, и признаться, поначалу во мне взыграл столичный снобизм. Дескать, с какой стати я, гражданин величайшего города в мире, стану переезжать в какую-то тмутаракань, даже не на окраину Империи, а в дикую глушь, расположенную на отшибе Торнинского архипелага, который и сам считается глухой провинцией... - Виллем прервался и поднял свой бокал. - Ну что ж, баронет, выпьем за ваш визит, воистину удивительный для меня.
    Они сделали по несколько глотков. Десертное вино оказалось в меру сладким, очень нежным и приятным на вкус. Марк взял из вазы небольшое печенье, отправил его в рот и запил ещё глотком вина.
    - Но ведь я не только столичный сноб, - продолжил Виллем, - но ещё и разумный человек. Кем я был в Империи? Да никем, собственно. Просто одним из шестидесяти миллиардов имперских подданных, хозяином небольшого книжного магазина, доходов от которого едва хватало, чтобы прокормить себя и мать. Зато на Зелунде я владетельный князь, богатый и всеми уважаемый, у меня самого есть подданные, а надо мной стоит один только король - милейший, кстати, человек, с которым я отлично поладил. Конечно, не буду отрицать, что после бурной, насыщенной жизни Вечного Города мне здесь тоскливо. Вот моя матушка, которая поначалу была недовольна переездом, очень быстро освоилась в роли княгини-матери и стала душой хабенштадтского общества, этакой светской львицей, часто бывает в Кронбурге, водит дружбу с королевой и принцессами - словом, не грустит. А я порой здорово скучаю. Мне отчаянно не хватает общения с образованными людьми, которых на Зелунде раз-два и обчёлся. Потому-то я так обрадовался вашему визиту. - Князь бросил взгляд на перстень Марка. - Вижу, вы уже закончили инквизиторскую академию. Теперь служите в кадетском корпусе?
    - Нет, - ответил Марк. - Я туда не поступил.
    Виллем не стал спрашивать почему. По всей видимости, решил, что он плохо сдал выпускные экзамены в академии, а Марк и не подумал убеждать его в обратном. Вместо этого сказал:
    - На Зелунд я попал совершенно случайно. Путешествовал по Равнине и выбрал первую попавшуюся населённую Грань, чтобы остановиться на ночлег. А здесь повстречал крестьянского мальчишку, который пас коров. Он поведал мне о недавних событиях и возникших у вас затруднениях.
    Виллем мигом помрачнел.
    - Стало быть, вы уже в курсе. Что ж, это и к лучшему - а то я не знал, с какой стороны подойти к делу, чтобы не создалось ложного впечатления, будто я навязываюсь к вам со своими проблемами.
    - Что вы, князь, какое навязывание! - запротестовал Марк. - Я готов сделать всё, что в моих силах.
    Опустошив свой бокал, Виллем налил себе ещё вина и собирался добавить Марку, но тот вежливо отказался. Ему хватало и того, что оставалось в бокале, он вообще не особо любил спиртное.
    - Да, скверная история, - произнёс молодой князь. - До сих пор не могу поверить в случившееся. Я правлю этими землями всего лишь полтора года, но за это время успел услышать много хвалебных отзывов о Визельде. Её знали даже за пределами княжества, к ней отовсюду приходили люди со своими болезнями, она всем старалась помочь, никому не отказывала и денег как правило не брала, а принимала только добровольные пожертвования. Ей давно предлагали переехать в Хабенштадт и основать там клинику, но Визельда категорически отказывалась, предпочитая оставаться врачевательницей для бедных.
    - Совсем нетипично для чёрной колдуньи, - заметил Марк.
    - Ещё бы! Нельзя сказать, что Визельду любили, она была слишком замкнута, себе на уме, да и к магии в этих краях люди относятся с опаской. К тому же Визельда уязвила самолюбие многих мужчин, которые набивались ей в мужья, но получили отказ. А она была ещё совсем молода и очень хороша собой - что, кстати, вызывало зависть у многих женщин. Тем не менее её все уважали, восхищались её талантом и бескорыстием, почтительно называли доброй ведьмой - здесь это считается большим комплиментом, и никто даже подумать не мог, что она служит тёмным силам. А оказалось... - Виллем растерянно покачал головой. - Нет, определённо, до сих пор поверить в это не могу!
    - А вдруг случилась ошибка?
    Он вздохнул:
    - Нет. Как раз с Визельдой никакой ошибки не было. Её поймали на горячем, причём люди, в чьей честности я не сомневаюсь. Мой вассал, помещик Циммерфельд, и двое его сыновей возвращались домой с ярмарки в Хабенштадте, но несколько припозднились и ехали уже по темну, собираясь заночевать здесь, в Вальдшлосе. А когда проезжали через лес, то заметили в стороне какие-то огни. Другие на их месте поспешили бы от греха подальше, но Циммерфельды не из робкого десятка и решили посмотреть, что там происходит. Осторожно пробрались через чащу и увидели на поляне какую-то женщину (Визельду в ней они не узнали), которая стояла в центре пентаграммы, выложенной из горящего хвороста, и бормотала что-то непонятное - видимо, читала заклинания.
    - Открывала инфернальный канал, - предположил Марк.
    - Скорее всего, - согласился князь, который, не обладая никакими магическими способностями, похоже, много знал о колдовстве из книг. - А буквально через минуту рядом с Визельдой возникла высокая фигура в чёрном балахоне и жутким, по их словам, голосом произнесла: 'Давно от тебя не было вестей. Хозяин уже заждался'. А потом добавил: 'Да, кстати, мы здесь не одни'. Тогда Циммерфельды без промедления бросились в атаку. Они понимали, что у них только один шанс: напасть, пока ведьма не вышла из транса. Им это удалось - Визельду они сразили прежде, чем она успела хоть шевельнуться, и тут же изрубили в горящие клочья Эмиссара... Хотя Циммерфельды не уверены, что это был именно Чёрный Эмиссар, может, тварь похуже.
    - Если он не сопротивлялся, значит, всего лишь Эмиссар.
    - Похоже на то, - кивнул Виллем. - Так что с Визельдой, увы, всё ясно. А вот её дочь Герти... я совершенно не представляю, что с ней делать.
    - Тот мальчишка говорил, что крестьяне собирались сжечь её на костре.
    - Да, было дело. И сожгли бы, опоздай я хоть на полчаса. Это всё местный пастор, редкий фанатик. Впрочем, и людей можно понять. Когда стала известна правда о Визельде, они страшно обозлились - и в первую очередь на самих себя - что в течение стольких лет она дурачила их, прикидываясь доброй врачевательницей, и никто не заподозрил её в обмане. А отыграться решили на Герти, и по большому счёту им безразлично, виновна девочка или нет.
    - А сами вы как думаете?
    - Я не верю, что Герти связана с нечистью. Более того - твёрдо уверен в обратном. Но этого недостаточно, чтобы убедить остальных.
    - Я слышал, вы консультировались с местными колдунами.
    Виллем пренебрежительно фыркнул:
    - Вряд ли их можно так назвать. То были просто ведуны. И они честно признали своё фиаско. По их словам, у Герти сильная магическая аура, им не удалось через неё пробиться. Единственно лишь они подтвердили, что она девственница.
    - Между прочим, это серьёзный аргумент, - сказал Марк. - Ритуал Чёрного Причастия обязательно включает в себя акт совокупления.
    - Да, я говорил об этом пастору. Но он упёрся рогом, как баран, и всё твердит, что она, дескать, с помощью колдовства восстановила девственную плеву, чтобы ввести нас в заблуждение.
    - Такой вариант не исключён, - пришлось признать Марку. - Но всё равно аргументация вашего пастора не выдерживает никакой критики. Будь Герти такой сильной ведьмой, ей бы ничего не стоило выбраться из самого глубокого подземелья вашего замка, разделаться со всей охраной и сбежать.
    Князь снова вздохнул:
    - Я держу её не в подземелье. Кстати сказать, никаких подземелий в Вальдшлосе нет, а есть только подвал для хозяйственных нужд и винный погреб. Герти заперта в соседней комнате, её стережёт мой личный телохранитель - вы видели его в коридоре. Впрочем, я поставил его не столько для того, чтобы стеречь Герти, сколько для её защиты на случай, если кому-нибудь из слуг взбредёт в голову учинить над ней расправу. Хотя это маловероятно - в отличие от крестьян, замковая челядь беспрекословно слушается меня. Вчера я послал гонца на ближайший пост Инквизиции, это два дня пути до Кронбурга и ещё почти сутки - по тракту. Только не думаю, что кто-нибудь приедет. Вон в прошлом году в соседнем княжестве разоблачили крупную шайку сатанистов, которые регулярно устраивали полуночные мессы, вызывали Чёрных Эмиссаров, поклонялись им и вступали с ними в соитие. Так к нам прислали молодого инквизитора, даже не рыцаря, а кадета. Он провёл на Зелунде несколько дней, побывал и в Хабенштадте, а когда убедился, что здешние дьяволопоклонники были всего лишь чернокнижниками и не практиковали человеческих жертвоприношений, то сразу убрался восвояси. Инквизицию интересуют только масштабные дела - а на всякую мелочёвку, как выразился тот инквизитор, им наплевать. Мол, у них слишком мало людей, чтобы заниматься каждым незначительным случаем.
    - И он прав, - подтвердил Марк. - Я говорю это вовсе не в оправдание Инквизиции, а как раз наоборот. Численность личного состава Торнинского командорства почти впятеро меньше, чем количество выходцев из нашего архипелага, которые служат инквизиторами. Я это знаю, потому что видел статистику. И такая же ситуация по всем без исключения удалённым архипелагам. Основные силы инквизиторов сосредоточены в самой Империи и в её окрестностях - там они нужны не только для борьбы с тёмными силами, но ещё и для того, чтобы поддерживать и укреплять власть ордена. Инквизиция уже полностью подмяла под себя весь Золотой Круг, а теперь наращивает своё влияние на Главной Магистрали. Вот когда она позарится на Торнин, тогда здесь и станет не в пример больше инквизиторов. Но это случится ещё не скоро. А до тех пор со всякой 'мелочёвкой' придётся разбираться без них.
    - Пожалуй, вы правы, - согласился Виллем. - Когда я жил в Вечном Городе, то как-то об этом не задумывался. А переехав сюда, начал задаваться вопросом, почему здесь так мало инквизиторов - при том, что в Империи они кишмя кишат. И пришёл к таким же выводам, что и вы. Инквизиция держит здесь ровно столько людей, сколько необходимо для поддержания общего миропорядка в нашем регионе. А до остального им дела нет - и уж тем более их не колышет, что будет с совсем ещё молоденькой девчушкой, которую невежественные крестьяне, подстрекаемые самодуром-священником, рвутся отправить на костёр.
    - Вижу, вы сильно обеспокоены её судьбой.
    - Разумеется, обеспокоен! Ведь она моя подданная, а я серьёзно отношусь к своим обязанностям правителя и не могу допустить, чтобы с ней обошлись несправедливо. Завтра собираюсь перевезти её в Хабенштадт... хотя не уверен, что это правильное решение. Там ведь тоже найдётся немало желающих устроить аутодафе. А в городе урезонить толпу гораздо труднее, чем в деревне. Боюсь, обстановку может разрядить только официальный вердикт Инквизиции, что Герти не замешана в чёрной магии.
    В последних словах Виллема явственно чувствовалась просьба. Марк с сожалением ответил:
    - Я уже говорил вам, князь, что не состою в Инквизиции. А значит, не имею права давать от её имени никаких заключений.
    - Зато можете посодействовать тому, чтобы инквизиторы занялись этим делом. Вам достаточно будет заехать на пост и попросить их. Я уверен, они не откажут.
    - Возможно, - не стал отрицать Марк. - Ну, а если я выясню, что Герти служит Нижнему Миру? Что тогда?
    Князь долго не отвечал, блуждая задумчивым взглядом по комнате. Наконец произнёс:
    - Я в это не верю, но если вдруг подтвердится наихудшее... - Он снова помолчал. - Вы ведь сможете провести экзорцизм?
    - Смогу, - ответил Марк.
    О том, что с экзорцизмом не всё так просто, он говорить не стал.

    Глава 3

    Когда Марк и князь Виллем вошли в комнату, в которой содержали Герти, девушка сидела на кровати, подвернув под себя ноги, и смотрела в окно, где над лесом полыхал багрянцем закат. Она не повернула голову и вообще даже не шелохнулась, как будто вовсе не услышала ни их шагов, ни скрипа двери, а продолжала сидеть вполоборота к ним, не отводя взгляда от окна.
    Насколько Марк мог судить, разглядывая Герти в профиль, ей было лет шестнадцать. Она была невысокая, худенькая, с небольшой грудью, очертания которой едва проступали под простеньким платьем из льняного полотна. Её длинные, размётанные в беспорядке чёрные волосы резко оттеняли бледность лица, на котором отсутствовал даже малейший намёк на румянец.
    Марк осторожно присмотрелся к Герти колдовским взглядом, чтобы определить её силу. Магическая аура девушки свидетельствовала о незаурядных способностях, сравнимых с природными способностями самого Марка. Она была не ведуньей - а настоящей колдуньей.
    Ощутив на себе магическое воздействие, Герти легонько вздрогнула, но не повернулась. Тем не менее Марк почувствовал, как она принялась робко 'прощупывать' его ауру. А Виллем, ничего не подозревая о происходящем, коротко прокашлялся и произнёс:
    - Герти, я привёл к тебе одного человека. Он хочет поговорить с тобой.
    Ещё несколько секунд она сидела неподвижно, затем медленно повернула голову и смерила Марка равнодушным взглядом карих глаз, в глубине которых, однако, читалось совсем слабенькое, еле заметное любопытство. А Марк понял, что немного ошибся в оценке возраста девушки. Она казалась старше из-за застывшего на её лице выражения глубокой тоски и печали, но на самом деле ей было никак не больше пятнадцати лет - а скорее, только четырнадцать.
    - Да, я вижу, - сказала Герти глухим, бесцветным голосом, который при других обстоятельствах вполне мог быть звонким и мелодичным. - На этот раз господин князь действительно нашёл специалиста. Не то что вчерашние ведуны. Вы ведь из Инквизиции, не так ли?
    Говорила она совсем не как крестьянская девчонка, её речь была правильной (разумеется, с поправкой на местный диалект) и свидетельствовала о богатом словарном запасе. Видно, покойная Визельда не только обучала свою дочь магии, но и заботилась о её всестороннем образовании. Это было характерно для большинства колдовских и ведовских семей, вне зависимости от того, какое социальное положение они занимали.
    Марк ответил не сразу, а сначала взял стул, придвинул его ближе к кровати стул и сел перед девушкой. Виллем так и остался стоять возле двери, прислонившись к стене.
    - Я не инквизитор, - заговорил Марк, стараясь, чтобы его голос звучал твёрдо и уверенно. - Просто путешественник, случайно оказавшийся в ваших краях. Мне рассказали о том, что здесь случилось, и я предложил князю свою посильную помощь. Ты не возражаешь, если я проверю тебя на одержимость? Знаешь, что это такое?
    - Да, господин, знаю.
    - Меня зовут Марк, - сказал он. - Называй меня по имени.
    - Ладно, Марк, - ответила Герти всё с тем же безразличием в голосе. - Я знаю, что такое одержимость и что такое проверка на неё. Только не понимаю, зачем вы спрашиваете моего согласия. Можно подумать, если я откажусь, вы не станете этого делать.
    - Я это сделаю в любом случае, - подтвердил Марк. - А спросил из вежливости. И ещё потому, что при твоём содействии произвести проверку будет гораздо легче.
    Девушка покорно кивнула:
    - Делайте, что хотите. Я не буду сопротивляться.
    - Вот и хорошо.
    Марк собирался встать, но в последний момент передумал из опасения, что Виллем и Герти увидят, как у него дрожат от волнения руки. В академии он сдал практический зачёт по выявлению одержимости на отлично и никакого мандража при этом не испытывал, проделал всё чисто, аккуратно, без малейшей погрешности. Однако сейчас его охватила неуверенность, он боялся совершить какую-нибудь ошибку - а учителей, чтобы немедленно исправить её, рядом не было... Обождав с полминуты и немного успокоившись, Марк снова обратился к девушке:
    - Теперь, пожалуйста, ляг и расслабься.
    Без всяких возражений Герти подчинилась. При этом подол её платья закатился, обнажив выше колен босые ноги. Она и не подумала его поправлять - то ли не заметила, то ли ей было всё равно.
    Поскольку девушка не противодействовала ему, Марку без особых усилий удалось ввести её в транс. Справившись с этой задачей, он дождался, когда Герти погрузится в глубокий сон, а затем принялся воздействовать на неё тестовыми заклятиями, внимательно наблюдая за реакцией её ауры, которая после каждой порции чар начинала пульсировать и переливаться всеми цветами радуги.
    Для князя Виллема, смотревшего на происходящее глазами обычного человека, зрелище было ничем не примечательное. Герти крепко спала, а Марк сидел неподвижно и сосредоточенно глядел на неё, лишь время от времени беззвучно шевеля губами.
    Так прошло около четверти часа. Наконец Марк справился со всеми тестами, некоторые из них, самые сложные, для пущей верности повторил снова, после чего тихо вздохнул, откинулся на спинку стула и устало прикрыл глаза. Будить Герти он пока не стал.
    - Ну что? - напряжённо спросил князь.
    - Я устроил проверку по полной программе, - ответил Марк, не раскрывая глаз. - Никаких признаков одержимости не нашёл.
    - Значит, она чиста? Это полностью доказано?
    Марк немного помедлил, затем неохотно распахнул глаза и повернулся к Виллему.
    - Многие люди, - заговорил он, - часто путают одержимых с чёрными магами и ведьмами. Но это разные вещи. Одержимые находятся под непосредственным контролем тёмных сил, они по существу марионетки, куклы, которыми руководят со стороны. Как правило, одержимыми становятся насильно, хотя бывает, что в рабство к Нижнему Миру идут добровольно - но так поступают только обычные люди или ведуны со слишком слабым магическим даром, которые заведомо неспособны выдержать Чёрное Причастие, оно их убивает. Совсем другое дело - чёрные маги и ведьмы. Они тоже связаны с Нижним Миром, но совершенно иначе; они его слуги, а не рабы. При обычных обстоятельствах эту связь нельзя обнаружить никакими тестами, она проявляется только в тех случаях, когда колдун сам взывает к инфернальным силам.
    - Значит, вы всё ещё допускаете, что Герти может служить Нижнему Миру?
    - Теоретически это не исключено. Но на практике... - Марк пару секунд помолчал. - Я бы сказал, невозможно. И не только потому, что она ещё девственница, хотя это тоже весомое свидетельство в её пользу. - Он мельком взглянул на обнажённые ноги девушки. - Проверять не буду, я в таких делах не специалист, поэтому просто положусь на выводы ваших ведунов.
    - Мой придворный лекарь говорит то же самое, - заметил князь. - А тут он уж точно специалист.
    - Тем более, - кивнул Марк. - Но есть ещё одно обстоятельство, которое лично меня полностью убеждает в невиновности Герти. Она ещё слишком юна для того, чтобы без осложнений перенести Чёрное Причастие. Ей ведь лет четырнадцать, верно?
    - По-моему, да, - ответил Виллем. - Насколько мне известно, Визельда появилась здесь ровно пятнадцать лет назад, и лишь через несколько месяцев у неё родилась дочь. Но что значит 'несколько месяцев', я не знаю. Может, всего один, а может, и целых девять. Если хотите, спрошу у слуг, они скажут точно.
    - Нет, это излишне. Четырнадцать ей лет или пятнадцать, роли не играет. В таком возрасте ритуал Чёрного Причастия неизбежно приводит к повреждению колдовского дара, и только с годами его целостность восстанавливается. Но у Герти дар совершенно не повреждён. Конечно, можно предположить, что она подверглась Чёрному Причастию ещё девочкой, лет в девять, самое большее - в десять, и чудом осталась в живых. Впрочем, ни один здравомыслящий колдун не воспримет это всерьёз. Так что с Герти, я уверен, всё в полном порядке.
    - Ну и слава Богу, - облегчённо произнёс Виллем. - Теперь остаётся только получить официальное подтверждение.
    - Я обязательно заеду на пост, - твёрдо пообещал Марк. - Если понадобится, буду настаивать, чтобы они связались с королевой Ингой. Хотя не думаю, что придётся прибегать к такому крайнему средству. - С этими словами он поднялся. - А теперь, князь, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить с Герти наедине.
    Виллем возражать не стал и немедленно вышел из комнаты, оставив Марка и девушку вдвоём. Марк присел на край кровати, поправил на Герти платье и медленно вывел её из транса. Очнувшись, она не сделала ни малейшего движения, лишь открыла глаза и безучастно уставилась в потолок.
    - Я закончил проверку, Герти, - сказал Марк. - Ты не одержимая.
    - Для меня это не новость, - сухо ответила она.
    - Это ещё как посмотреть. Ты могла и не догадываться о своей одержимости. Раз твоя мать...
    - Нет! - резко перебила его Герти. Впервые с момента знакомства на её лице отразились эмоции, а в глазах мелькнули молнии. - Это ложь, всё ложь, я не верю ни слову! Мама была хорошей! Она делала людям только добро... а её убили! И меня хотели убить... Люди такие злые, подлые, жестокие...
    Девушка повернулась к нему спиной и уткнулась лицом в подушку. Плечи её вздрагивали от еле сдерживаемых рыданий. Марку очень хотелось погладить Герти, но он понимал, что это не лучшая идея. Его попытка утешения могла вызвать обратный эффект и спровоцировать истерику.
    - Ладно, не будем говорить о твоей матери. Я её не знал и при тех событиях не присутствовал. Лучше поговорим о тебе. Почему ты не убежала, когда тебя собирались сжечь? Со своими способностями ты вполне можешь постоять за себя.
    - А зачем? - не оборачиваясь, сказала Герти. Судя по тону, её вновь охватила апатия. - Зачем бежать?
    - Чтобы жить.
    - А зачем? - снова спросила девушка. - Зачем жить? Вокруг только зло и несправедливость. Вокруг злобные, бездушные люди... я их так ненавижу!
    - Брось это! - строго произнёс Марк. - Люди бывают разные. Да, есть самодур-пастор и глупые крестьяне, которые пошли у него на поводу. Но есть и князь Виллем, который сломя голову примчался из Хабенштадта, чтобы спасти тебя. Есть мальчишка Курт и его старший брат, чьего имени я не знаю, которые верят в твою невиновность. Кстати сказать, именно Курт убедил меня заехать в Вальдшлос и помочь тебе. Так что не суди обо всех людях по их худшим представителям. И не думай о смерти, тебе ещё рано об этом думать. Всегда найдётся для чего жить, всегда найдутся те, кто будет рад самому факту твоего существования. У тебя ведь есть родственники?
    - Может, и есть, но я о них не знаю. Мама ничего не рассказывала - ни откуда она, ни кто мой отец. Говорила, позже, когда я повзрослею... А теперь уже никогда...
    - В любом случае нельзя так падать духом, - убеждал её Марк. - Жизнь продолжается, Герти, и поверь - она стоит того, чтобы за неё бороться. Подумай сама: разве хотела бы твоя мать, чтобы ты умерла вслед за ней? Разумеется, нет! Ты должна жить дальше - вопреки своей боли, горю, отчаянию. Если тебя снова попытаются убить, не смей покоряться. Ты же колдунья, чёрт побери, и колдунья неплохая. Сопротивляйся, дерись - или просто беги прочь. Ты умеешь открывать 'колодец'?
    - Да, - чуть слышно ответила Герти. - Мама меня научила. Я пробовала один раз.
    - Тогда у тебя всегда есть выход. Не самый лучший, но на крайний случай сгодится. Если не остаётся других вариантов, уходи по 'колодцу'... Впрочем, на сей раз убегать тебе не понадобится. Завтра я заеду на пост Инквизиции, и они пришлют следователя, который снимет с тебя все обвинения. После этого тебя никто не посмеет тронуть. Да, будут косо смотреть, тыкать пальцами, шептаться за твоей спиной - неприятно, конечно, но стерпеть можно. Хотя из деревни лучше уехать. Поселись в Хабенштадте, а князь Виллем, без сомнений, окажет тебе покровительство. Станешь заниматься врачеванием - мать ведь учила тебя своему ремеслу?
    Девушка не ответила. Склонившись над ней, Марк убедился, что она уснула. В отличие от предыдущего раза, когда он погрузил Герти в искусственный сон, сейчас с её лица напрочь сошло выражение печали, черты смягчились, а на щеках проступил слабенький румянец. Она выглядела такой невинной, беззащитной и уязвимой, что на какую-то секунду у Марка перехватило дыхание. Он взял лежавший в ногах кровати плед, бережно накрыл им спящую девушку и тихо вышел из комнаты.

    Глава 4

    Понимая, что гость устал с дороги, князь Виллем проявил деликатность и больше не навязывал Марку своего общества, лишь самолично провёл его в гостевые покои на втором этаже, распорядился, чтобы ему подали лёгкий ужин и забрали для стирки грязную одежду, после чего, пожелав спокойной ночи, удалился.
    Оставшись один, Марк всласть попарился в ванне с горячей водой - которую, впрочем, ему пришлось разогревать самостоятельно, но это не составило особого труда. Затем тщательно выстирал львиную шкуру (уход за ней он не доверял никому) и быстро высушил её с помощью несложного колдовства.
    К ужину Марк почти не притронулся, разве что съел немного мяса, запив его парой глотков вина, и ещё до наступления темноты улёгся в мягкую пуховую постель. Шкуру привычно положил под подушку - так она постоянно была рядом, под рукой, и никто не мог её похитить. В последние шесть лет мысль о том, что он может по случайности или по чьему-то злому умыслу лишиться львиной шкуры, была его самым страшным кошмаром. Марк ничего так не боялся, как потери этого драгоценного артефакта, с которым навсегда был связан неразрывными узами. Три года назад, ещё в самом начале учёбы в инквизиторской академии, его сосед по комнате, Гвидо Фернандес, из чистого озорства решил умыкнуть шкуру и где-нибудь её припрятать - но эта, в сущности, безобидная выходка едва не стоила ему жизни. Марк проснулся в тот момент, когда сосед уже подкрадывался к двери, держа под мышкой свёрнутую шкуру. Дальнейшее произошло молниеносно и совершенно бесконтрольно. Хотя без шкуры Марк был гораздо слабее Фернандеса, он вложил в магический удар весь свой страх, весь ужас перед тем, что могло случиться, а сосед не смог отразить его атаку и едва не умер на месте. К счастью, парня удалось откачать и никаких увечий он не получил. После этого инцидента Марку угрожало исключение, однако начальство академии (поговаривали, не без вмешательства королевы) приняло во внимание особые обстоятельства дела и ограничилось строгим взысканием. С тех пор и до самого конца учёбы Марк жил в своей комнате сам - желающих стать его новым соседом больше не находилось, а ему это было только на руку...
    Марк часто вспоминал этот случай перед сном, вот и сейчас, лёжа в мягкой пуховой постели княжеского замка, думал о том же. За это время львиная шкура превратилась в настоящий панцирь, который надёжно ограждал его от остального мира. Вот уже года два он не решался снимать её при посторонних - а только в присутствии самых близких людей. Таковых было совсем мало: родители, Беатриса с Цветанкой, королева Инга и король Владислав - хотя перед последним Марк здорово робел. Всех остальных людей он не то чтобы сторонился, но держал с ними определённую дистанцию, не подпускал их слишком близко к себе, поскольку не мог им полностью доверять.
    Именно так случилось и сегодня, с Герти. Ведь Марк попросил князя Виллема оставить их вдвоём вовсе не для того, чтобы прочитать девушке нотацию. Он собирался предложить ей более существенную помощь, чем просто обещание посодействовать снятию с неё обвинений в одержимости и чёрном колдовстве. Марк прекрасно понимал, что даже после оправдательного вердикта Инквизиции, даже при всяческом покровительстве князя Хабенштадтского дальнейшая жизнь Герти на Зелунде будет далеко не мёд, и ей лучше уехать отсюда. Он хотел взять её с собой на Торнин и устроить в колдовскую школу, где и сам когда-то учился. Там давали первоклассное образование детям и подросткам с таким, как у неё, магическим даром, который называли половинным или промежуточным - ибо был значительно сильнее ведовского, но на порядок слабее инквизиторского. После Торнинской школы Герти стала бы действительно сильной колдуньей и смогла бы хорошо устроить свою дальнейшую жизнь.
    Но Марк так и не заговорил об этом, а принялся убеждать девушку, что жизнь прекрасна, и в конце концов убаюкал её своими речами. Спору нет, он сказал ей правильные слова, он должен был это сказать, однако факт остаётся фактом, что о главном он промолчал, а вместо этого лишь посоветовал Герти переехать в Хабенштадт. Если называть вещи своими именами, то Марк просто побоялся брать на себя ответственность за судьбу девушки, а значит - впускать её в свою жизнь...
    Марк уже начал погружаться в дрёму, как вдруг в голове у него раздался звонок - сработала магическая сигнализация, которую он установил на окна и двери. Он всегда так делал перед сном, мысль о дополнительной защите позволяла ему спать спокойнее.
    Едва заслышав предупреждающий звонок, Марк тотчас вскочил с кровати, выхватил из-под подушки львиную шкуру и напялил её на себя. На него нахлынуло привычное ощущение многократно возросшей силы. Мысленной командой он зажёг свечу в настенном канделябре и увидел, как на входной двери, словно бы сам по себе, медленно отодвигается засов. Но он, конечно же, двигался не самостоятельно - а под воздействием магии снаружи.
    Марк подхватил спавшую на коврике возле кровати кошку Карину и опрометью спрятался за оконной портьерой. В следующую секунду дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась девичья головка в обрамлении растрёпанных чёрных волос. Марк сразу узнал Герти и без колебаний вышел из своего укрытия.
    - Привет, - сказал он. - Можешь заходить. Однако на будущее имей в виду: не стоит вторгаться в жилище колдуна без предупреждения. Это чревато непредсказуемыми последствиями.
    Девушка вошла, закрыла за собой дверь и растерянно огляделась по сторонам, убеждаясь, что Марк здесь один. Чувствовалось, что она смущена и чем-то взволнована.
    - Извините, я... просто побоялась стучать. Могли услышать другие...
    - Ладно, замнём. - Марк опустил кошку на пол, уселся на край кровати и указал на кресло. - Садись, пожалуйста. Надеюсь, с охранником всё в порядке?
    - Он заснул и ничего не заметил. - Герти робко устроилась в кресле и сложила на коленях руки. - Вы только не подумайте ничего такого...
    - Ничего такого я не думаю, - заверил её Марк. - Что-то случилось?
    - Ну, в общем... я не уверена, но... Скажите, только честно - вы усыпили меня?
    - Во второй раз - нет. Ты сама заснула. А что?
    - Мне приснился странный сон. Странный, но очень реальный, не такой, как обычные сны... Вы его точно не насылали?
    - Точно, - сказал Марк со всей возможной твёрдость в голосе. - Клянусь. Так что же тебе снилось?
    Герти неловко заёрзала в кресле и несколько нервным движением убрала с лица прядь волос.
    - Мне снилось, будто я плыву в золотистом сиянии... даже не плыву, а летаю, парю. На душе было так спокойно, так беззаботно... а когда я вспомнила о маме, больно не стало, лишь охватила тихая грусть, и плакать совсем не хотелось. - Девушка совсем по-детски шмыгнула носом, но сразу взяла себя в руки. - А потом появились три человека... три полупрозрачные человеческие фигуры - взрослого мужчины и двух ребят, один из которых был моих лет, а другой постарше.
    Марк с трудом сдержал изумлённое восклицание, готовое вырваться из его груди. Но внешне постарался ничем не выдать своих чувств, лишь голос его слегка дрогнул, когда он спросил:
    - Ты можешь их описать?
    - Да, - кивнула Герти. - Я хорошо их разглядела. Мужчина был высокий, черноволосый, с суровым лицом - и в то же время добрым, надёжным, каким-то располагающим. Насчёт его возраста точно сказать не могу - может быть, сорок лет, а может, пятьдесят. Ребята были среднего роста, стройные, со светлыми курчавыми волосами, чем-то похожие друг на друга, наверное, родственники. Правда, сначала я приняла младшего за девушку - такой он был красивый. И все трое были одеты одинаково, в длинные голубые платья... нет, конечно, для мужчин это называется иначе...
    - Туники, - подсказал Марк.
    - Да, на них были туники. Я хотела спросить, кто они такие, но не могла произнести ни слова. А мужчина сказал, что я не должна оставаться на Зелунде, мне надо уехать отсюда. Я снова хотела заговорить, спросить, куда уехать и как, но опять не смогла. Зато старший из ребят словно прочитал мои мысли и посоветовал: 'Следуй за львом, Герти'. А младший добавил: 'Лев тебя защитит'. Потом они исчезли, а я проснулась и долго думала об этом сне. - Девушка смущённо посмотрела на Марка. - По-моему, они говорили о вас, о вашей львиной шкуре... Ну, в том смысле, что я должна уехать с вами... - Она вконец растерялась и потупила глаза. - Вы, наверное, не верите мне. Думаете, я дурачу вас...
    Всё ещё потрясённый её рассказом, Марк вяло покачал головой:
    - Что ты, Герти! Я верю тебе. Верю каждому твоему слову.

    Глава 5

    Решение Марка взять Герти с собой на Торнин вызвало у князя Виллема неоднозначную реакцию. Он испытывал явное облегчение от того, что проблема с девушкой благополучно решена, и вместе с тем где-то в глубине души был огорчён. Как подозревал Марк, за эти два дня Виллем невольно увлёкся Герти - но не как женщиной, а скорее ему просто понравилась роль её покровителя и защитника. Похоже, он принадлежал к той категории мужчин, которые в детстве страдали от отсутствия сестёр, а повзрослев, готовы были опекать всех девочек и молоденьких девушек, направляя на них свои нерастраченные братские чувства.
    Впрочем, разочарование князя было мимолётным и не слишком сильным. Он совершенно искренне согласился, что школа магии будет самым подходящим для Герти местом, и добровольно вызвался оплачивать все её расходы на время учёбы. Вдобавок выделил ей двух лошадей - одну для неё самой, другую для её пожитков, а также разорил здешний гардероб своих племянниц (они время от времени наезжали в замок, чтобы поохотиться) и подарил Герти целый ворох нарядов, в том числе и отличный костюм для верховой езды, который пришёлся ей как раз впору. Правда, выяснилось, что девушка никогда не ездила на лошадях, но эту проблему Марк решил просто - уступил ей свою Карину, которая, будучи оборотнем, хоть и самкой, обладала гораздо более развитым интеллектом, чем обычные лошади, и прекрасно поладила со своей неопытной наездницей - тем более, что та была колдуньей.
    В путь они отправились после полудня. Сам Марк добрался бы до Торнина самое большее дня за два, однако с Герти он рассчитывал как минимум на трёхдневное путешествие, а то и четырёхдневное. Но, к его удивлению, оказалось, что девушка довольно легко переносит дорогу, и через некоторое время он немного скорректировал свой прогноз: если в дальнейшем темп их езды не замедлится, то на месте они будут послезавтра к вечеру. Хотя скорее всего им всё-таки придётся остановиться на ночлег, не доезжая несколько часов до Торнина.
    Поначалу Марк собирался заехать на Нолан, повидать родственников и передать им привет от отца и матери, которые теперь жили в Вечном Городе. Но затем передумал - ведь Нолан находился не совсем по пути, что удлинило бы их дорогу, да и там пришлось бы задержаться самое меньшее на день. Кроме того, родственники могли неправильно понять присутствие с ним молоденькой девушки, а что-нибудь выдумывать (тем более, рассказывать им правду) Марку совершенно не хотелось. Так что он решил отложить посещение Нолана на потом - а сначала побывает на Торнине, устроит Герти в школу и заодно определится с собственным будущим. На сей счёт у него был один план, но Марк старался не обнадёживать себя, чтобы в случае неудачи не слишком огорчаться. Хотя всё равно понимал, что будет здорово расстроен, если дело не выгорит...
    В первый день путешествия Марк и Герти почти не разговаривали. Девушка уже не выглядела такой угрюмой и подавленной, как вчера, - апатия начала отпускать её ещё после того удивительного сна, а путешествие по Равнине и вовсе действовало благотворно, - но тем не менее она предпочитала отмалчиваться, лишь по необходимости отвечала на вопросы Марка, а потом снова погружалась в задумчивость.
    В конце концов Марк оставил попытки расшевелить её, решив, что постепенно она сама отойдёт, и принялся просматривать книги, которые вместе с другой поклажей везла третья их лошадь и которые составляли добрую половину всего наследства, полученного Герти от матери. Книг было с полсотни, все на мидгардском - основном языке Торнинского архипелага. В большинстве своём они были посвящены магии и смежным наукам; среди них Марк не нашёл ничего опасного или подозрительного, что хоть немного попахивало бы чёрным колдовством. Кроме того, имелось несколько весьма приличных трактатов по истории, философии и математике - не слишком заумных, а довольно приземлённых, вполне годившихся в качестве учебников. А ещё были орфографический и толковый словари мидгардского языка, справочник по грамматике и шеститомная 'Торнинская Энциклопедия' издания восьмидесятых годов прошлого века.
    'Да уж, покойная Визельда была неординарной сельской колдуньей, - подумал Марк. - Впрочем, её дочь тоже обычной не назовёшь...'
    Он покосился на Герти, которая при всей своей неопытности весьма неплохо держалась в седле. Разумеется, секрет такой ловкости заключался в том, что она ехала на Карине, но всё равно Марк поражался тому, как быстро и непринуждённо девушка приспособилась к новым для себя обстоятельствам. Богатый верховой костюм сидел на ней так ладно, словно она с детства привыкла носить подобные наряды, а между тем Марк почти не сомневался, что сегодня Герти впервые в жизни надела брюки.
    Во время привала, когда они остановились передохнуть и немного подкрепиться перед вечерним отрезком пути, он спросил у девушки по-мидгардски:
    - Ты читала эти книги?
    - Только те, по которым училась, - ответила Герти на том же языке, и даром что её произношение оставляло желать лучшего, говорила она довольно бегло. - Ещё люблю листать энциклопедию, там много всего интересного, хотя написано очень коротко. А вот большинство колдовских книг я не понимаю.
    - Ничего. Выучишься - поймёшь. Должен сказать, у тебя отличная библиотека. Но все книги нужно пометить, иначе в школе их растащат - а потом поди докажи, что они твои. Если хочешь, я сконструирую тебе магическую печать; её будет невозможно удалить. Какая у тебя фамилия?
    Герти пожала плечами:
    - Не знаю, есть ли она вообще. Мама ничего об этом не говорила. А в церковной книге я записана просто как Гертруда, дочь Визельды.
    - Это не годится, - покачал головой Марк. - Пусть лучше будет Гертруда Визельдаттир. Так и о твоей матери память сохранится, и вместе с тем, поскольку Визель - мужское имя, никто не подумает, что ты... - он замялся.
    - Что я безотцовщина, - закончила за него девушка. - Всё в порядке, Марк, я не обижаюсь. В детстве меня часто дразнили, привыкла...

    * * *

    Путешествовать по заселённому архипелагу было гораздо легче, чем идти через необитаемую область. Чтобы не утруждать себя регулярными навигационными счислениями, Марк просто проложил маршрут вдоль трактового пути, ведущего к Торнину. Но в то время, как тракт сильно извивался и петлял, проходя лишь по неподвижным 'лоскутам' самых старых и устойчивых Граней, Марк и Герти ехали по Равнине напрямую, что чуть ли не в десять раз сокращало им путь. А близость тракта позволяла в любой момент и без лишних поисков воспользоваться такими благами цивилизации, как вкусный обед, удобный ночлег и возможность смыть с себя дорожную пыль.
    Заночевали они в небольшой, но очень приличной гостинице на обочине трактового пути. Там, правда, случился маленький конфуз: суетливый хозяин пропустил мимо ушей слова Марка, что Герти его сестра, и, приняв своих новых постояльцев за супружескую пару, провёл их в роскошный номер для молодожёнов. Увидев только одну кровать, девушка страшно смутилась, а хозяин, когда ему разъяснили его заблуждение, рассыпался во всяческих извинениях и за ту же плату предоставил им ещё более шикарный номер с двумя отдельными спальнями и прихожей.
    На следующий день настроение Герти заметно улучшилось. Конечно, ей было ещё далеко до настоящей жизнерадостности, но она уже реже впадала в мрачную задумчивость, гораздо охотнее отвечала Марку, изредка улыбалась на его шутки, а время от времени и сама заводила разговор. В основном её интересовало всё связанное с Трактовой Равниной: почему над ней небо только того 'лоскута', на котором в данный момент находишься; что за сила удерживает соседние 'лоскуты' плотно подогнанными друг к другу; как так получается, что с освещённого 'лоскута' хорошо видны и те, где царит ночь, а когда оказываешься на затемнённых, сумрак опускается на всю Равнину. Некоторые её вопросы были настолько глубокими и нетривиальными, что Марк затруднялся с объяснениями.
    Также Герти спросила его о львиной шкуре, однако он отделался полуправдой: сказал лишь, что это подарок дальнего родственника, короля Гуннара Лионского, но о её особых свойствах не упомянул. Это было ни к чему.
    А ближе к вечеру Герти заговорила о своём сне:
    - Знаете, Марк, чем больше я думаю, тем больше мне кажется это странным. И не только мой сон, но и ваша реакция на него. Вы слишком быстро поверили мне и не стали выспрашивать никаких деталей, лишь попросили описать мужчину и обоих ребят. Может, я ошибаюсь, но у меня создалось впечатление, что вы уже сталкивались с чем-то подобным. - Девушка повернула голову и внимательно посмотрела на него. - Ведь так?
    - Ты права, - неохотно подтвердил Марк. - Похожий сон видела моя сестра Беатриса. Давно, больше шести лет назад.
    - И вы знаете, кто эти трое?
    - Да. Мужчину звали Ривал де Каэрден, он служил в Инквизиции. А ребята - Сигурд и Гийом де Бреси - были родными братьями королевы Инги.
    - Были? - переспросила Герти. - Они умерли?
    Марк кивнул:
    - Их погубил злой колдун Женес де Фарамон, заклятый враг рода де Бреси.
    Несколько минут они ехали молча.
    - Значит, - отозвалась девушка, - это был не простой сон.
    - Конечно, не простой, - подтвердил Марк. - То, что ты видела, принято называть посланием. Раньше послания были крайне редки, их называли по-разному - вещие сны, знаки свыше, насланные видения. Но в последние годы, когда они участились, их стали обозначать одним нейтральным словом 'послание'.
    - Послание, - повторила Герти. - Послание с того света... - Она зябко поёжилась. - Но зачем? Что им от меня нужно?
    Марк беспомощно пожал плечами:
    - Спроси что-нибудь полегче.
    Он прекрасно понимал её чувства. Большинство людей благоговели перед Вышним Миром, но предпочитали держаться от него подальше - как и от Нижнего. При всём своём антагонизме, и тот и другой были мирами мёртвых; а между тем любой нормальный человек предпочитал иметь дело с миром живых. Смерть всё равно оставалась смертью, даже если рядилась в одежды Добра...
    - Во всём этом есть один положительный момент, - после некоторых раздумий произнесла Герти. - Теперь очевидно, что моя мама была невиновна. Ведь если бы она служила тёмным силам, то Вышний Мир не стал бы заботиться обо мне.
    - Да, конечно, - неискренне согласился Марк.
    У него на сей счёт было совершенно другое мнение, но он скорее откусил бы себе язык, чем поделился своими догадками с девушкой. Она и без того натерпелась, а с его стороны было бы сущим свинством усугублять её боль.
    - А что было с вашей сестрой? - спросила Герти. - Почему она получила послание?
    - Ей грозила смерть, - сказал Марк чистую правду. А дальше уже сымпровизировал: - Ривал, Сигурд и Гийом явились ей во сне, чтобы поддержать её. Посоветовали не падать духом и бороться за свою жизнь.
    Он замолчал, понадеявшись, что этого будет достаточно. Однако сегодняшняя Герти была гораздо любознательнее вчерашней. Такой ответ лишь раззадорил её и заинтриговал.
    - И это всё? Больше ничего не скажете? А я ведь могу обидеться.
    Марк замялся, ему были тягостны эти воспоминания, но всё же начал рассказывать:
    - Как я уже говорил, это случилось шесть лет назад. Меня, Беатрису и нашу младшую сестрёнку Ребекку похитили чёрные маги. Собственно, им нужны были только мои сёстры, а меня прихватили за компанию. Они планировали какое-то особенное жертвоприношение, для которого им понадобились не просто девочки, а девочки-колдуньи с достаточно сильным магическим даром. - Марк излагал Герти не подлинную историю, а ту её урезанную и существенно отредактированную версию, которая в Империи была принята в качестве официальной. - Наши похитители сделали остановку в одном заброшенном замке на покинутой людьми Грани, и там мы попытались освободиться. При этом Ребекка погибла, а я был сильно оглушён, но остался в живых. Чёрные маги сочли меня мёртвым и поехали дальше с одной Беатрисой. Через некоторое время я очнулся, похоронил Ребекку, а затем отправился следом за похитителями. Мы с Беатрисой были близнецами и поддерживали не только мысленную, но и тесную эмоциональную связь, поэтому я точно знал направление, в котором её везли...
    - Вы сказали 'были близнецами', - перебила Герти, глядя на него широко распахнутыми глазами. - Так её всё же принесли в жертву?
    - Нет, не принесли. Слушай дальше и всё поймёшь. Так вот, тогда я ещё не умел путешествовать по Равнине, пришлось идти через Рёбра. Преследование продолжалось долго, несколько недель, и в конце концов похитители доставили Беатрису в обиталище старой ведьмы на одной безлюдной Грани невдалеке от Основы. Там я повстречал королеву Ингу - тогда она была ещё принцессой. Инга тоже преследовала чёрных магов, но других, которые похитили сестру её мужа, Цветанку. Как оказалось, и Беатрису и Цветанку везли в одно и то же место.
    - К старой ведьме?
    - Да. Похоже, она занимала очень высокое положение в иерархии Тёмных Братств. Но Инге было безразлично положение этой ведьмы и её приспешников. Она быстро разобралась с ними и освободила Беатрису с Цветанкой. Их не успели принести в жертву, но... В общем, буквально в последний момент та ведьма что-то такое сотворила, и в результате Беатриса с Цветанкой поменялись телами.
    - О Боже! - потрясённо произнесла Герти. - Вы хотите сказать, что в Беатрису вселился разум сестры короля, а в Цветанку - разум вашей сестры?
    - Да, - кивнул Марк.
    - И нельзя было вернуть всё обратно? Ведь король и королева - Великие. Неужели они не смогли ничего сделать?
    - Прежде всего, они не Великие, - возразил Марк. - Да, они приняли Вселенский Дух, но от этого не перестали быть людьми. Я много общался с ними и знаю, что говорю. Король и королева просто высшие маги, обладающие невероятным могуществом. А слухи о том, что они стали Великими, распространяет Инквизиция. Ей это выгодно, да и обычным людям спокойнее живётся при мысли, что Великие по-прежнему правят земным миром. Но мы-то с тобой не обычные люди. Мы колдуны, и нам ни к чему этот самообман. Нет больше на свете Великих - ну и шут с ними, проживём без них. Как на меня, королева Инга и король Владислав гораздо лучше любых Великих.
    - Однако, - заметила Герти, - они не смогли исправить того, что сотворила какая-то чёрная ведьма.
    - Могли, но не захотели, - уточнил Марк. - Инга сказала, что это очень рискованно, особенно для Беатрисы. Её тело, более взрослое, чем Цветанкино, наверняка не выдержало бы ещё одного переселения душ. Так что пришлось оставить всё как есть. А Беатриса и Цветанка постепенно привыкли к своим новым телам.
    - И вы получили двух сестёр, - внезапно сообразила Герти. - Ведь Цветанка теперь ваш близнец.
    Марк вздохнул:
    - Да, конечно. Цветанка моя сестра по крови, а Беатриса - по духу. И одновременно они обе - сёстры короля Владислава. У них появилось сразу две семьи.
    Герти вопросительно взглянула на него:
    - Вы говорите об этом так грустно... У вас с ними проблемы? Вы не ладите?
    - Почему же, хорошо ладим. Я их очень люблю, они меня тоже. Вот только... - Марк снова вздохнул. - Мне чертовски не хватает прежней Беатрисы. Моей близняшки, с которой мы были так тесно связаны.
    - А теперь уже не связаны?
    - Увы, нет. Получив другое тело, Беатриса стала постепенно меняться, отдаляться от меня. Наша особая эмоциональная связь всё больше ослабевала, а через два года исчезла совсем. Мы перестали чувствовать друг друга, как раньше.
    - А мысленно разговаривать?
    - Конечно, можем. Но это совершенно другое. Обмениваться мыслями умеют все мало-мальски обученные колдуны.
    'Я тоже умею,' - послала ему мысль Герти. - 'Вы ведь слышите меня?'[1]
    'Да, слышу,' - ответил Марк.
    Мысленный контакт с девушкой не вызвал у него ощущения дискомфорта, как это обычно бывало, когда он общался с посторонними людьми. Наоборот, ему было приятно прикосновение к разуму Герти - хоть и не в такой мере, как с Беатрисой, Цветанкой или королевой Ингой.
    'Раньше я так разговаривала только с мамой,' - продолжала Герти. - 'И она остерегала меня, что с мыслями надо быть осторожной. Мол, обычно ничего хорошего в этом нет, а с некоторыми людьми бывает даже противно.'
    - Твоя мать была права, - произнёс Марк вслух и мягко, но решительно разорвал контакт. - Как правило, большого удовольствия это не доставляет.
    - Но с вами получилось нормально... Или нет? - в голосе девушки явственно прозвучал страх. - Вам было противно?
    - Ни в коем случае. Ощущения у собеседников всегда одинаковые. Но слишком увлекаться не стоит. Мы с тобой ещё мало знаем друг друга и в любой момент можем всё испортить.
    - У вас с Беатрисой испортилось, да?
    Марк отрицательно покачал головой:
    - Как я уже говорил, дело не в мысленном общении... Хотя и с ним у нас не так хорошо, как прежде. Когда-то мы могли разговаривать, даже находясь на разных Гранях. А теперь не слышим друг друга, если нас разделяет больше десятка миль. Но главная проблема не в этом, а в той особой близости, которая была между нами раньше и которая ушла безвозвратно. Мы стали обычными братом и сестрой, каких много на свете.
    - И потому вы уехали из Вечного Города? - с неожиданной проницательностью предположила Герти. - Надеетесь, что разлука поможет вам смириться с потерей?
    - Отчасти да, - признал Марк. - Но есть и другие причины.
    О них он говорить не стал. А Герти не спрашивала - поняла, что он всё рано не ответит.

    Глава 6

    Свен Ларссон очнулся, лёжа на кровати в небольшой затемнённой комнате. Единственное окно было задёрнуто шторой, сквозь плотную ткань которой слабо пробивался дневной свет. Кроме кровати, в комнате был ещё шкаф, а также пара стульев. Этим вся её меблировка и ограничивалась.
    На Преисподнюю это место нисколько не походило; на Небеса - тоже. Значит, он был в обычном мире, земном...
    'Где я?' - лениво заворочалась в затуманенном мозгу Ларссона первая мысль.
    А вслед за ней пришла и вторая:
    'Неужели я жив?...'
    Он осторожно пошевелился под одеялом. Тело слушалось его, боль отсутствовала. Руки были на месте, ноги тоже, все кости, кажется, целы. Только мышцы немного затекли да ещё во рту и горле пересохло - а в остальном, похоже, полный порядок.
    Но ведь этого быть не могло! Ларссон хорошо помнил, чтó с ним случилось, и отчётливо понимал, что шансов выжить у него не было никаких. Разве что благодаря сверхъестественному вмешательству - но и это исключено. Для Вышнего Мира он был представителем враждебных сил, а для Нижнего - отступником и предателем.
    Его предательство заключалось даже не в том, что он выдал принцессе Инге все известные ему тайны Тёмных Братств. С этим Ларссон ничего поделать не мог: Инга провела над ним процедуру экзорцизма, лишила его связи с Нижним Миром, а заодно и всех колдовских способностей; после чего кот Леопольд, неведомо каким образом, заставил его правдиво отвечать на все вопросы. И Ларссон отвечал, он не мог сопротивляться - и в этом не было его вины.
    Зато он провинился в другом. Хотя Ларссон и сожалел об утрате всей своей магии, он, вместе с тем, испытывал огромное облегчение от разрыва связи с Преисподней и не желал возвращаться обратно под её власть - даже если это означало всю оставшуюся жизнь прожить без колдовства.
    После допроса Инга отпустила Ларссона, предоставив ему полную свободу действий. Он же не стал дожидаться прибытия посланцев Хозяина Велиала, чтобы отдать себя в их руки, а немедленно скрылся, устроив пожар в бурятской штаб-квартире Вельзевулова Братства и прихватив с собой все имевшиеся там деньги - сумма, кстати, оказалась весьма внушительной. Это позволило ему без проблем добраться до Иркутска, где он приобрёл все необходимые документы, затем отправился в Новосибирск, откуда самолётом улетел в Израиль.
    Выбор страны, которую на Гранях чаще называли Святой Землёй, был отнюдь не случайным. Члены Тёмных Братств избегали появляться на этой территории, поскольку там связь с Преисподней фактически обрывалась. Как следствие, на Святой Земле активность Инквизиции была минимальна; в основном инквизиторы посещали её в качестве паломников, да и то не часто: во-первых, для этого требовалось специальное разрешение от высшего руководства, а во-вторых, подавляющее большинство тех членов ордена, которые причисляли себя к христианам, иудеям либо мусульманам, на самом деле были агностиками или придерживались неогностических доктрин. Правда, в Израиле свирепствовали арабские террористы - но их Ларссон опасался значительно меньше, чем чёрных магов и инквизиторов.
    На Святой Земле он обосновался довольно быстро, выдав себя за русского еврея, чьи предки в своё время переселились из Швеции в Россию. Этому в немалой мере поспособствовало и наличие обрезания (которое на его родной Грани Нордкап было общепринятым, независимо от вероисповедания), и хорошее знание основ иудаизма (в кадетском корпусе серьёзно изучали догматику и обряды всех ведущих религий), и доскональное владение егудским языком (который принадлежал к десятку самых распространённых языков Империи и был очень похож на иврит - следовало только изменить произношение и избегать употребления архаичных слов и оборотов речи).
    Через полгода, устроившись на новом месте и получив гражданство, Ларссон решил вернуться в Новосибирск за остальными деньгами - в прошлый раз он не рискнул брать на самолёт слишком много наличности, что могло вызвать у таможенников обострённый интерес к его персоне, поэтому бóльшую часть суммы спрятал в надёжном тайнике. Теперь же он мог забрать все деньги и вполне легально (или почти легально) перечислить их на свой банковский счёт.
    И тут ему катастрофически не повезло. Примерно на полпути, пролетая над Чёрным морем, самолёт взорвался. Этот взрыв Ларссон помнил отчётливо. Он не погиб сразу и не потерял сознания, его даже не оглушило. И только позже - через минуты? секунды? - когда самолёт начал падать, Ларссон стал задыхаться от сильной декомпрессии. Помнится он в панике молился, отчаянно пытался прибегнуть к магии, напрочь позабыв о том, что лишён колдовских способностей...
    СТОП!!!
    Ларссон прервал свои воспоминания, поражённый внезапным открытием. С его магией всё было в порядке, колдовские способности действовали! Они никак не могли действовать - но тем не менее действовали...
    Он отбросил одеяло и резко вскочил с кровати. У него тут же закружилась голова, подкосились ноги, и Ларссон упал на четвереньки, больно ударившись коленями о твёрдый деревянный пол. Несколько секунд его одолевали сильные позывы к рвоте, но блевать он так и не начал - видно в желудке не было ничего.
    Наконец тошнота прошла, в голове немного прояснилось, и Ларссон осторожно поднялся на ноги.
    'Свет!' - привычно подумал он, и в ответ на его мысленную команду под потолком вспыхнул белый матовый шар эльм-светильника.
    На противоположной от кровати стене висело зеркало. Оттуда на Ларссона смотрел... да, он сам - но только очень странный. Слишком молодой, чересчур молодой, невероятно молодой...
    Ларссон медленно подошёл к зеркалу, ни на миг не теряя бдительности, словно имел дело с ядовитой змеёй. Но нет - зеркало не содержало в себе ни капли магии, оно было обыкновенным зеркалом, призванным в точности отражать находящиеся перед ним предметы. Необычным был сам Ларссон, который будто сбросил с себя добрых два десятилетия. Так он выглядел, когда ему было лет шестнадцать: чересчур худощавый, рост сантиметров на десять ниже его взрослых ста восьмидесяти пяти, кожа на щеках и подбородке гладкая, нежная, лишённая даже намёка на юношеский пушок, а волосы на голове совсем ещё светлые, почти белые, они начали понемногу темнеть только после двадцати...
    'Что же это со мной, чёрт возьми?! - лихорадочно размышлял Ларссон. - Я остался жив, ко мне вернулась магия, а вместе с ней - и юность. Разве это возможно? Кто мог так сделать?... Или я брежу?... А может быть, - при этой мысли он похолодел, - может, я всё-таки умер, попал в Преисподнюю, а всё происходящее со мной - лишь изощрённая форма адских пыток?...'
    Ларссон поднял руку, чтобы пригладить взъерошенные волосы, но так и замер, потрясённо уставившись на запястье, немилосердно искромсанное давно зажившими шрамами. Затем посмотрел и на другую руку - там тоже были похожие шрамы.
    'Что это значит? - ещё больше растерялся он. - Откуда они взялись? Может, так нужно было для омоложения?...'
    Впрочем, Ларссон понимал, что всё это глупости. Шрамы были старые, как минимум двухлетней давности, вдобавок неаккуратные, ничуть не похожие на работу врача - пусть даже совершенно бездарного и вдребезги пьяного. Так режут запястья только в отчаянии, в полном исступлении, и с одной-единственной целью - чтобы совершить самоубийство.
    Но ведь он никогда не пытался покончить с собой! Он бы точно помнил об этом! Пусть с ним случилось нечто невероятное, однако память пока при нём, и он в ней полностью уверен...
    Вдруг перед внутренним взором Ларссона предстала картина полугодичной давности. Он лежит на диване, обездвиженный и лишённых своих сил. Принцесса Инга задаёт ему вопросы, он помимо собственной воли отвечает на них, а сам смотрит на девочку лет девяти или десяти, одетую в клетчатое платье чересчур большого для неё размера и такую же мешковатую кофточку. Смотрит - и гадает, почему она кажется ему знакомой. Смотрит - и не узнаёт в ней Цветанки, младшей сестры принца Владислава. А потом (о ужас!) говорит Инге, что Цветанка - та самая юная ведьма, которую обещал прислать к нему Велиал...
    'Значит, полностью уверен в своей памяти, да? - спросил Ларссон у самого себя. - И тогда, небось, тоже был в ней уверен. А ведь с таким же успехом я мог позабыть и об этих шрамах, и даже о своём настоящем возрасте. Может, мне действительно только шестнадцать, а все эти воспоминания - лишь горячечный бред сумасшедшего...'
    Так что правда, а что ложь? Что он помнит, а что забыл? И сколько из того, что он якобы помнит, на самом деле никогда не происходило?
    Ларссон прижал ладони к вискам и протяжно застонал. К нему возвращалось ещё одно позабытое воспоминание, связанное с ведьмой Мирандой - которая, кстати, была очень похожа на паренька, сопровождавшего принцессу Ингу. Этого паренька звали Марк фон Гаршвиц - он вместе с двумя сёстрами исчез в Торнинском архипелаге, и их разыскивала Инквизиция. Впоследствии Ларссон часто думал о поразительном сходстве между Марком и Мирандой и всё больше склонялся к мысли, что она была одной из его сестёр, вступившей на путь служения Нижнему Миру. Но это новое воспоминание представило ситуацию в совершенно неожиданном свете...
    В тот день, когда Ларссон повстречал Миранду, Велиал взял его под контроль, чтобы поговорить с ней. Потом Миранда заставила Ларссона позабыть об этом разговоре - но теперь он вспомнил его. Весь, целиком. И особенно...
    'С восстановлением нашей связи у тебя по-прежнему не ладится?' - спросил тогда Велиал устами Ларссона.
    'Увы, никакого прогресса, - ответила Миранда. - Все эти дни я пыталась воззвать к тебе, но безрезультатно'.
    'Боюсь, это следствие того, что ты получила слишком взрослое тело...'
    Ларссон даже зажмурился от напряжения, пытаясь в точности вспомнить последнюю фразу. Да, Велиал употребил именно эти слова: 'получила' и 'тело'.
    ПОЛУЧИЛА... ТЕЛО...
    Значит, не было никакой юной ведьмы Миранды! Была, вероятно, не очень юная, а скорее даже старая (или вовсе умершая!) ведьма Миранда, которая непостижимым образом вселилась в тело молоденькой и невинной девочки. Получила тело. И оно оказалось слишком взрослое для такой процедуры. Видно, требовалось тело ещё моложе... как, например, у Цветанки!
    Теперь всё становилось на свои места! Потерпев фиаско с Мирандой, Велиал собирался прислать ещё одну 'юную' ведьму - в Цветанкином теле. А Инга, судя по всему, вовремя вмешалась и спасла золовку от столь незавидной участи. Хотя, насколько припоминал Ларссон, в самом конце, уже уходя через Завесу, принцесса назвала Цветанку Беатрисой. Значит, перевоплощение всё-таки состоялось? Но если и так, то совсем другое - явно не то, на которое рассчитывал Велиал...
    Впрочем, всё это никоим образом не объясняло того, что произошло с самим Ларссоном. Он ведь не получил новое тело, а просто омолодился и вернул утраченные колдовские способности. Если бы ему раньше сказали, что такое возможно, он бы счёл это глупой шуткой. Но коль скоро чёрная магия постигла тайну перевоплощения, то и омоложению не следует удивляться.
    Только зачем это понадобилось? И кому? И что всё-таки означают шрамы на его запястьях? А может, они есть и в других местах?...
    Ларссон стянул через голову нижнюю рубаху, которая была на нём, когда он очнулся, и снова посмотрел на себя в зеркало. А в следующее мгновение оцепенел от ужаса, глядя на левую сторону своей груди...
    Вновь пришло воспоминание - на сей раз не забытое. Просто один эпизод из его прошлой жизни, теперь ушедшей навсегда...
    Его сынишке, Эйнару Ларссону, семь лет. Он прибегает к отцу, весь в слезах, и жалуется, что скоро умрёт. Так ему сказали друзья: мол, у него возле сердца родимое пятно, похожее на восьмёрку. А это значит, что в восемь лет его сердце остановится.
    Отец крепко обнимает сына, целует его в лоб и говорит:
    'Не слушай их, они просто глупые. Эта родинка была бы восьмёркой, если бы стояла вертикально. Но она лежит на боку, а это совсем другой символ. Он обозначает самое большое на свете число. Ты будешь жить долго-долго и переживёшь всех...'
    Когда Свен Ларссон бежал с Истры, похитив перстень Бодуэна и тем самым разоблачив себя, его сыну лишь недавно исполнилось десять. А стало быть, с тех пор прошло около шести лет - теперь он знал это наверняка. И точно так же знал, что никакого омоложения не было. Он погиб в авиакатастрофе, а потом, уже годы спустя, был воскрешён в теле, очень похожем на его собственное в юности. В теле, которое имело весьма примечательный знак на груди - родимое пятно, немного напоминавшее восьмёрку, положенную на бок, символ бесконечности. В теле родного сына...
    - Эйнар, малыш... - простонал Ларссон в отчаянии. - Как же так?... Боже мой!...
    Внезапно за его спиной раздался тягучий, ленивый голос:
    - Ну, положим, тот, кого ты помянул всуе, тут совершенно ни при чём. К этому приложили руку силы несколько иной ориентации.
    Преодолев оцепенение, Ларссон развернулся и увидел большущую рыжую лису, которая как раз выбиралась из-под кровати.
    - Да уж, - проворчала она, - долго мне пришлось ждать, пока ты сообразишь, что к чему.
    Колдовское чутьё подсказало Ларссону, что перед ним вовсе не волшебное животное, но исчадье ада - Чёрный Эмиссар. А из разговора, который он недавно вспомнил, следовало, что Велиал мог посещать земной мир в качестве Эмиссара.
    - Ты?! - с ненавистью, испугом и отвращением воскликнул Ларссон. - Велиал?...
    - О, нет, - возразил Эмиссар, усевшись посреди комнаты на задние лапы. - Я не имею сомнительной чести быть Велиалом. Неужто ты не узнаёшь своего повелителя? Разве тебе не ведомо, что из всех князей Нижнего Мира только я один предпочитаю звериный облик?
    - Локи... - прошептал Ларссон. - Значит, это ты погубил моего сына?! Да я тебя... я...
    - Ну и что ты сделаешь? - насмешливо спросил Локи. - Убьёшь меня? Так я сразу же вернусь. И буду возвращаться, пока ты не выслушаешь меня. Это во-первых. А во-вторых, не я погубил твоего сына. Тут постарался кое-кто другой. Угадай с трёх раз - кто. Ты видел свои запястья; видел, как они искромсаны. Эйнар резал себе вены с остервенением, резал до самой кости. Это была не первая его попытка самоубийства - и далеко не последняя. Твоей жене повезло больше - она умерла с первого раза.
    Совершенно разбитый и уничтоженный Ларссон сел на стул и уткнулся лицом в ладони.
    - Мария...
    Он не любил свою жену, и она его - тоже. Их брак был заключён по расчёту и держался лишь на взаимном уважении. Но по-своему Мария была очень дорога ему, и известие о том, что её больше нет в живых, а тем паче - что она умерла из-за него, лишило Ларссона последних сил...
    - Она оказалась плохой матерью, - безжалостно продолжал Локи. - Думала только о себе, бросила сына на произвол судьбы. А мальчишка страдал безмерно. Его несколько раз переводили из одной школы в другую, меняли ему фамилию, отправляли в захолустные командорства - но рано или поздно правда всплывала наружу и другие ребята узнавали, что он сын предателя. А ты ведь хорошо знаешь, как жестоки бывают подростки.
    Ларссон чувствовал, что вот-вот завоет от горя и боли. Со времени своего разоблачения он старался не думать о семье, так как понимал, что эти мысли сведут его с ума. Он знал, что весть о его предательстве больно ударит по жене и сыну; но даже в самом кошмарном сне ему привидеться не могло, что это толкнёт их обоих к самоубийству...
    - И как... - произнёс Ларссон, с трудом проглотив застрявший в горле комок, - как умер мой сын?
    - Безболезненно, - ответил Локи. - Просто заснул и не проснулся. Я устроил так, чтобы он не мучился.
    - Значит, всё-таки ты! Ты убил его!
    - Не совсем. Я лишь помог ему сделать то, к чему он долго стремился. Причём, заметь, я действовал предельно честно и открыто. Пришёл к нему, представился по всей форме и предложил сделку: он передаёт в моё распоряжение своё тело, а я гарантирую ему полное избавление от страданий. Он, правда, хотел небытия - но это, увы, не в моей власти. В конце концов я клятвенно пообещал, что он навечно останется в Ущелье Забвения - там же, где до недавнего времени находился и ты. На этом мы договорились. Его согласие и содействие были крайне необходимы, иначе я не смог бы вселить твой дух в такое взрослое тело, пусть даже оно - твоя плоть и кровь.
    - Но зачем? - спросил Ларссон, едва сдерживая рыдания. - Зачем ты вернул меня? Мне было хорошо в том твоём Ущелье... я ничего о нём не помню - но как раз это и было хорошо. А ведь я заслуживаю вечных мучений!
    - Велиал тоже так считает, - подтвердил Локи. - Он очень радовался, когда сумел обнаружить тебя, даже устроил по этому поводу фейерверк. Нет чтобы просто подослать к тебе убийц - он организовал уничтожение целого самолёта.
    От этого известия Ларссону стало ещё паршивее - хотя, казалось, хуже быть не могло. Выходит, из-за него погибли полторы сотни ни в чём неповинных людей...
    - Такая масштабная акция на Основе, - вёл дальше Локи, - дорого обошлась Велиалу. Инквизиция разоблачила двух его высокопоставленных слуг и ещё дюжину мелких сошек. А тебя он всё равно не получил. Как мой слуга, ты попал ко мне - а я сразу отправил тебя в Ущелье Забвения, несмотря на жаркие протесты Велиала. У меня были на твой счёт другие планы.
    Больше не в силах терпеть сухость во рту и горле, Ларссон поднялся и молча вышел из комнаты. Ему было плевать, что ждёт его за дверью, он просто хотел чего-нибудь выпить - а потом хоть смерть.
    За дверью оказалось куда более просторное и такое же затемнённое помещение. Повинуясь мысленной команде, под потолком вспыхнул эльм-светильник, и Ларссон увидел в центре комнаты начертанную на голом полу пентаграмму, по углам которого стояли погасшие свечи. Чуть в стороне неподвижно лежал мужчина в чёрном балахоне.
    - Это мой слуга, который провёл ритуал твоего воплощения, - прокомментировал Локи, следовавший за ним по пятам. - Сейчас он крепко спит, позже я сотру в его памяти все события этого дня. По правилам, его следовало бы заставить покончить с собой, но у меня не так уж много слуг, чтобы разбрасываться ими.
    Ларссон опять промолчал, заглянул по очереди в три соседние комнаты и наконец нашёл кухню. На столе стояла откупоренная бутылка с красной жидкостью, которая пахла как хорошее сухое вино. Он наполнил вместительный бокал и тут же одним духом осушил его.
    - Я больше не твой слуга, Локи, - сказал Ларссон. - Никакой связи с Нижним Миром я не чувствую и не намерен тебе подчиняться. Ты крупно просчитался с моим воскрешением.
    Локи покачал своей лисьей головой:
    - Тут ты ошибаешься. Всё вышло так, как я и хотел. У тебя действительно нет связи с Преисподней, ты свободный человек. Я не нуждаюсь в твоём подчинении, мне нужна твоя добровольная помощь.
    - Не дождёшься! - жёстко отрезал Ларссон.
    - Даже в том случае, - вкрадчиво поинтересовался Локи, - если я предоставлю тебе возможность накрутить хвост Велиалу?
    Ларссон вопросительно посмотрел на него:
    - О чём ты?
    - Велиал замышляет переворот в Нижнем Мире. Ему уже мало быть первым среди равных Хозяев Преисподней, он жаждет стать единоличным её правителем.
    - Ну и что? - пожал плечами Ларссон. - Меня это не касается.
    - Вот тут ты ошибаешься. Тебя это очень даже касается. Если Велиал безраздельно воцарится в Нижнем Мире, то ты от него нигде не скроешься - ни на Гранях, ни в Преисподней. Он всюду доберётся до тебя - а разве ты этого хочешь?
    Ларссону стало зябко.
    - Конечно, не хочу.
    - Я тоже не хочу, - сказал Локи. - И собираюсь помешать Велиалу. Но для этого мне нужен помощник на Гранях. Ты - самая подходящая кандидатура...

    Глава 7

    Марк и Герти прибыли на Торнин к исходу третьего дня путешествия. В Ольсборге, главном городе Грани, было лишь четыре пополудни, и Марк, сняв в гостинице двойной номер, решил скоротать оставшееся до вечера время, показывая Герти местные достопримечательности, благо погода выдалась хорошей как на начало апреля, который здесь соответствовал первому месяцу зимы.
    Однако, несмотря на погожий день, экскурсии у них не получилось. Уже через полтора часа неспешной прогулки по историческому центру города Герти напрочь потеряла интерес к памятникам старины и начала дремать на ходу. Заметив это, Марк отменил свой первоначальный план, и они вернулись в гостиницу.
    - Ладно, ложимся спать, - сказал он, повесив на входной двери табличку 'Не беспокоить'. - И спим до упора, пока не рассветёт. Если проснёшься среди ночи, не вставай, а заставь себя заснуть снова. Чем быстрее переключишься на здешний режим дня, тем лучше.
    Сам Марк проснулся лишь на рассвете, как и планировал. Заглянув в комнату к Герти, он убедился, что девушка крепко спит, и оставил ей записку, в которой просил не беспокоиться из-за его отсутствия, а заказать себе завтрак и спокойно дожидаться его возвращения. Затем легко перекусил (с утра Марк не любил наедаться) и отправился на юго-восточную окраину Ольсборга, где на скалистом морском берегу стояла его alma mater - Торнинская школа колдовских искусств, которую чаще называли просто школой Ильмарссона, по имени её бессменного руководителя.
    В этот ранний час школьные ворота были закрыты, но не заперты. Их вообще запирали только на каникулы, а в остальное время даже последний дурак не рискнул бы вторгаться на территорию школы, где находилось свыше трёх десятков учителей-колдунов и несколько сотен учеников, которые тоже могли за себя постоять. Правда, на Торнине уже давно царил мир, последняя война в этих краях отгремела в далёком восемнадцатом веке, а от вторжения нечисти вся Грань была надёжно защищена.
    Спешившись, Марк превратил Карину в кошку и прошёл вместе с ней на широкий двор, который с трёх сторон был окружён изогнутым в форме подковы семиэтажным зданием школы. В левом его крыле проживали ученики, а в правом находились учебные аудитории, большая библиотека, два тренировочных зала для практических занятий и спортивных упражнений, а также лаборатории алхимии, биомагии и колдовской медицины. Кроме того, в правом крыле, на самом верхнем, седьмом этаже были жилые комнаты учителей; в нескольких окнах уже горел свет.
    Марк отпустил Карину, и та немедленно присоединилась к компании своих соплеменниц - двум дюжинам разномастных кошек-оборотней, которые разгуливали по двору. Серого Нильса, единственного в школе самца-оборотня, большого друга всех учеников, видно не было. Наверное, шлялся где-нибудь в школьных подвалах - охота на мышей была одним из его излюбленных занятий.
    В здание школы Марк заходить не стал, а обошёл его с левой стороны, миновал большой парк и оказался перед распахнутой калиткой в задней стене. Отсюда к морю вели вытесанные в скале широкие ступени, а внизу, у самой линии прибоя, стоял долговязый мужчина с коротко остриженными седыми волосами, одетый в длинную учительскую мантию тёмно-синего цвета с красной окантовкой. Поговаривали, что за последние несколько десятилетий главный мастер Торстен Ильмарссон ни разу не изменил своей привычке ежедневно встречать рассвет на морском берегу - при любой погоде, даже в сильную бурю, когда небо затянуто грозовыми тучами, а море вовсю штормит.
    Хотя сегодня, как и вчера, на погоду было грех жаловаться. Да и вообще, зима на широте Ольсборга обычно была мягкой - скорее дождливой и слякотной, чем снежной и морозной. В это утро ветер дул несильный, без порывов, в небе не было ни единой тучи, а волны докатывались лишь до середины узкого песчаного пляжа. Марк медленно спустился по каменным ступеням вниз и остановился в нескольких шагах от Ильмарссона. Тот, без сомнений, уже давно почувствовал его приближение, но продолжал стоять лицом к морю и смотреть на восходящее солнце, край которого уже показался над горизонтом.
    - Странно всё-таки устроен человеческий разум, - спустя минуту заговорил Ильмарссон, по-прежнему не оборачиваясь. - Вот сейчас я не вижу тебя, однако моё воображение уже нарисовало, каким ты мог стать за эти шесть лет. Но этот образ неконкретный и многовариантный, а как только я посмотрю на тебя, он немедленно обретёт твои нынешние черты. И тогда мне будет казаться, что мои априорные представления о тебе полностью соответствовали действительности. Хотя на самом деле это не так.
    - Вы узнали меня, главный мастер? - почтительно спросил Марк.
    - Ясное дело. Я сразу уловил исходящие от тебя вибрации того мальчишки, который когда-то был моим учеником. Но должен сказать, что они сильно изменились.
    Наконец Ильмарссон повернулся и смерил Марка проницательным взглядом своих мудрых серых глаз.
    - Да, так и есть. Теперь я уверен, что представлял тебя именно таким... Что ж, здравствуй, Марк фон Гаршвиц.
    - Здравствуйте, главный мастер, - вежливо ответил Марк. - Рад, что вы помните меня.
    - Ещё бы не помнить! - на его морщинистом лице мелькнула лёгкая улыбка. - Вы с Беатрисой были очень способными учениками - и, вдобавок, большими проказниками. Без вас в школе стало скучнее. - Взгляд Ильмарссона сделался серьёзным. - Я очень переживал, когда вы пропали без вести. А позже до меня дошли слухи о случившемся, и я был безмерно восхищён вашим мужеством. МакГрегор и его повелители из Нижнего Мира здорово просчитались, когда выбрали для своих опытов с перевоплощением именно вас.
    Из этих слов Марк понял, что главный мастер знал об их злоключениях отнюдь не по слухам; ему была известна вся правда... ну, если не вся, то наверняка её бóльшая часть. Что, в общем, неудивительно - ведь Ильмарссон был не обычным колдуном, а высшим магом, одним из двух дюжин ныне сущих на свете. К тому же старейшим из них - ему уже перевалило за двести пятьдесят, что было рекордом даже для высших магов. Дольше него жили только Великие (которые не были людьми как таковыми) да ещё некоторые чёрные маги (которых нельзя было считать людьми, ибо они служили Нижнему Миру).
    Когда-то давно Ильмарссон был инквизитором и занимал в ордене высокий пост, но в самом начале прошлого века по неизвестной причине покинул ряды Инквизиции и вернулся на свою родную Грань Торнин. Здесь он мог стать королём, его даже просили об этом, однако Ильмарссон, в отличие от остальных высших магов, был равнодушен к власти. На Торнине он основал и возглавил школу магии - причём не для тех колдунов, которые обладали инквизиторским (или, по-научному, доминантным) даром, а для детей со средними магическими способностями. За сто лет своего существования школа Ильмарссона прочно утвердила за собой репутацию одного из лучших учебных заведений такого профиля и по престижности уступала лишь некоторым школам, расположенным в пределах Золотого Круга Империи, а по качеству подготовки учеников и вовсе не знала себе равных. Её выпускники (как правило, подростки пятнадцати и шестнадцати лет, но бывало и старше - в зависимости от того, в каком возрасте начинали учёбу) отличались зрелым мастерством и чрезвычайно эффективным использованием всех доступных им магических ресурсов, а самые талантливые даже поступали в инквизиторские академии - что раньше было делом неслыханным, поскольку туда принимали юношей и девушек с доминантным колдовским даром. Марк тоже учился в инквизиторской академии - хотя в этом была заслуга не столько Торнинской школы (которую он так и не закончил), сколько его львиной шкуры...
    Ильмарссон вновь повернулся к морю. После недолгих колебаний Марк подошёл к нему и встал рядом.
    - Я, кстати, недавно вспоминал о тебе, - произнёс главный мастер. - Знал, что в этом году ты заканчиваешь академию, и всё гадал, как поступишь дальше.
    - В кадетский корпус я не пошёл, - ответил Марк. - Решил не связывать свою жизнь с Инквизицией.
    - Да, понимаю, - кивнул Ильмарссон. - Возможно, ты сделал правильный выбор. Почти все наши бывшие ученики, которым удалось стать инквизиторами, рано или поздно уходят из ордена. При всей своей бесспорной талантливости они всё же не могут сравниться по силе с теми, кто от рождения наделён инквизиторскими способностями. Хотя замечу, что у тебя ситуация другая. Эта шкура полностью компенсирует частичную рецессивность твоего колдовского дара. С ней ты не слабее большинства инквизиторов.
    - Но всё равно я чувствовал себя в академии белой вороной. Даже при том, что закончил её третьим по успеваемости. Даже при том, что я дальний родственник королевы Инги, а король Владислав считает меня своим названным братом. За эти годы я понял, что Инквизиция - не сообщество борцов с тёмными силами, а прежде всего сословная каста, высшая колдовская аристократия. Ты можешь быть туп, как пробка, можешь спотыкаться на простейших заклинаниях, но с тобой всё в порядке, если в твоих жилах течёт голубая кровь с ихором - если у тебя инквизиторский дар. А если нет, то ты чужой и чужим останешься.
    - Да, это так, - согласился главный мастер.
    - Кроме того, - продолжал Марк, - Инквизиция одержима жаждой власти. Большинство инквизиторов рассматривают борьбу с Нижним Миром не как священную обязанность, не как долг перед всем человечеством, а как милость, которую они оказывают этому самому человечеству, и в благодарность за заступничество люди должны беспрекословно повиноваться им.
    - И это верно, - сказал Ильмарссон. - Но так уж устроен мир, Марк. Истинно благородных и бескорыстных людей на свете мало - что среди колдунов, что среди простых смертных. Как бы то ни было, Инквизиция делает своё дело, и это главное. А что она требует взамен - уже другой вопрос. Её аппетит к власти с каждым годом возрастает, и это, вне всяких сомнений, крайне опасная тенденция. Но впереди я вижу огонёк надежды. Теперь Империю возглавляет не Мэтр, который в последние десятилетия пустил всё на самотёк, и не Ференц Карой, который использовал своё регентство для укрепления собственной власти в ордене. Теперь есть король и королева, которые, как мне кажется, вполне осознают свою ответственность перед грядущим и понимают всю губительность чрезмерных властных амбиций со стороны Инквизиции.
    - Да, они понимают, - подтвердил Марк. - Особенно королева Инга. Но ни она, ни король не знают, что с этим делать.
    - Ничего, найдут управу, дай только срок. Им нужно лишь набраться опыта, а могущества у них в достатке. В конце концов, они же Великие.
    - Но, главный мастер, - осторожно возразил Марк, неприятно удивленный тем, что Ильмарссон разделяет это заблуждение, - король и королева не Великие.
    - Всё-таки Великие, - стоял на своём главный мастер. - Так их уже стали называть, так будут называть впредь, и это слово следует принять за неимением лучшего. Другое дело, что в массовом сознании происходит подмена понятий, отождествление новых Великих с прежними - которые ушли и больше никогда не вернутся. На мой взгляд, здесь Инквизиция допустила промах, поспешив объявить о возвращении Великих. Сейчас она спекулирует этим в своих интересах, но одновременно способствует росту авторитета короля с королевой. И тем легче им будет, когда они наконец решат поставить орден на место. А это неизбежно случится - если не в ближайшие годы, то лет через двадцать уж точно.
    - Ну, тогда, может, что-то изменится, - сказал Марк. - А пока мне в Инквизиции делать нечего.
    - Так поэтому ты покинул Вечный Город?
    - Да, главный мастер. Вернее, это одна из двух причин.
    - А вторая связана с Беатрисой, - догадался Ильмарссон. - Я ещё шесть лет назад знал, что вы не сможете сохранить вашу уникальную близость. Очень тебе сочувствую, Марк. И Беатрисе тоже. Могу представить, как вам тяжело... - Он на секунду умолк, а потом спросил: - И что ты теперь собираешься делать? Чем займёшься?
    - Ну, наверное, вернусь на Нолан, приму титул барона и стану управлять нашими поместьями. Отец не возражает - они с мамой не собираются уезжать из Империи. Одновременно буду разбираться со всякой нечистью. На нашей Грани, если не считать ведунов, живёт только один колдун - но он уже старый, так что работа для меня найдётся.
    - Что ж, достойный выбор, - одобрил Ильмарссон. - А продолжать своё образование не собираешься?
    - Пока ещё не решил. Может, понемногу буду изучать университетский курс - книги у меня есть, ума и способностей, надеюсь, хватит. А когда буду готов, поеду в Вечный Город, в Авентинский университет, и там постараюсь сдать экзамены на степень бакалавра. Но это только планы на будущее, сейчас я не думаю о дальнейшей учёбе. Просто возвращаюсь домой, на родную Грань.
    - Однако ты заехал на Торнин, - заметил Ильмарссон. - А это, если я ещё не забыл географию, не совсем по пути. Или тебя просто одолела ностальгия по родной школе?
    - И ностальгия тоже, - признался Марк. - Здесь прошло четыре лучших года моей жизни. А ещё я привёз вам новую ученицу. Не знаю, сочтёте ли вы её достойной бесплатного обучения, но если нет, то...
    - То всё рано возьмёмся учить бесплатно, - сказал Ильмарссон. - Когда вы с Беатрисой поступили в школу, мы не стали брать за вас плату, однако ваш отец пожертвовал школе внушительную сумму. Так что мы примем твою протеже... Гм, тем более что она заслуживает всяческого внимания, раз ты привёз её к нам из такого далека. Она из самой Империи или с Магистрали?
    - Нет, главный мастер, она здешняя, из нашего архипелага. - И Марк поведал ему всю историю, начиная со своей встречи с мальчишкой Куртом и заканчивая сном Герти. При этом обнаружилось, что Ильмарссон знал даже о видении Беатрисы, когда у неё отнимали тело, и Марку не пришлось долго объяснять, почему он сразу и безоговорочно поверил словам Герти.
    К тому времени, как Марк закончил свой рассказ, солнце уже полностью взошло. Ветер заметно посвежел, а волны стали сильнее набегать на берег, окатывая брызгами сапоги Марка и подол мантии главного мастера. Ильмарссон сказал:
    - Ладно, пойдём наверх.
    Они поднялись в школьный парк, главный мастер закрыл калитку и присел на скамью под стеной. Марк устроился рядом с ним.
    - Этот случай, - задумчиво проговорил Ильмарссон, - можно было бы назвать заурядным, если бы не сон девушки. Вернее, послание. Причём послание, как мне представляется, в первую очередь адресованное тебе, а не ей.
    - Почему вы так считаете, главный мастер? - спросил Марк, хотя и заранее догадывался, каким будет ответ.
    - Я уверен, что отнюдь не случайно Герти во сне явились те же самые люди, что и в видении Беатрисы. Таким образом тебе давали понять, что Вышний Мир крайне заинтересован в судьбе этой девушки.
    - Тогда почему сон приснился ей, а не мне?
    - Ну, во-первых, нужно было убедить её ехать с тобой. А во-вторых, и это самое главное, если бы сон приснился тебе, ты не был бы до конца уверен в его истинности, мог бы счесть его продуктом собственного подсознания.
    - Да, наверное, - согласился Марк. - Зато когда Герти описала мне Ривала де Каэрдена и братьев королевы Инги, я сразу понял, что это действительно послание. Ведь она не могла знать о видении Беатрисы, а значит не могла этого выдумать - ни наяву, ни во сне... И всё же, с какой стати Вышний Мир заинтересовался ею?
    - Тут напрашивается много разных предположений. Думаю, и у тебя есть свои мысли на этот счёт. Ведь так?
    - Кое-что есть, главный мастер. Если бы Герти осталась на Зелунде, она бы жила во враждебном окружении. Со временем это могло ожесточить её и толкнуть на путь служения Тьме. Возможно, у неё есть все задатки, чтобы при соответствующем стечении обстоятельств стать могущественной чёрной ведьмой. Вышний Мир не хотел этого допустить и воспользовался моим появлением в тех краях, чтобы я забрал с собой Герти.
    Ильмарссон кивнул:
    - Такой вариант не исключён и даже вполне вероятен. Как следует из принципа Оккама, самое простое объяснение обычно оказывается самым правильным. Я, конечно же, буду присматривать за девушкой, тут ты можешь быть спокоен. - Он сделал паузу и испытующе посмотрел на Марка. - Это всё, о чём ты хотел поговорить со мной?
    Марк замялся, но глаз не отвёл.
    - Нет, не всё, главный мастер, - произнёс он нерешительно. - Если вы помните, в четвёртом классе мы с Беатрисой помогали одной девочке, Оливии Вайсбург, готовиться к пересдаче зачёта по левитации. Ей удавалось лишь на пару секунд повиснуть над землёй, и её могли исключить. Но после тренировок с нами она научилась прыгать на сорок футов в длину и на десять в высоту, что позволило ей сдать зачёт. Тогда вы сказали мне и Беатрисе, что у нас есть талант к учительству, и советовали в будущем подумать над выбором этой профессии. Вот я и решил спросить... если вы, конечно, не шутили...
    - Я не шутил, - серьёзно ответил Ильмарссон. - И знаю, что с Оливией Вайсбург был не единичный случай. Ещё начиная с первого класса вы с сестрой часто помогали отстающим ученикам - и, как правило, не без успеха. Ты действительно чувствуешь в себе это призвание?
    - Насчёт призвания не уверен, - Марк решил быть до конца откровенным. - Но мне нравится учить других, и что очень важно - у меня это неплохо получается. Я был бы рад, если бы в школе нашлось для меня место ассистента преподавателя.
    - Может быть, и найдётся. А по какому предмету?
    - Собственно, без разницы, - сказал Марк, воодушевлённый тем, что не получил немедленного отказа (чего опасался, учитывая свой возраст). - По любой колдовской дисциплине... даже по бытовой магии.
    Главный мастер усмехнулся:
    - Как и все мальчишки, ты недолюбливал бытовую магию, считал её девчоночьим делом. Подозреваю, что своими отличными оценками по ней ты целиком обязан Беатрисе. Так что к этому предмету, уж прости, я тебя и близко не подпущу. А что касается других кафедр, то тут надо подумать и кое-что проверить. Ты можешь снять львиную шкуру?
    Первой реакцией Марка на это предложение был испуг. Он всегда так реагировал на просьбу снять шкуру, от кого бы она ни исходила. Он пугался даже тогда, когда сам собирался снять её перед сном. Это чувство было бессознательным и совершенно бесконтрольным, это был отчаянный крик его естества, не желавшего ни на секунду расставаться со шкурой...
    Преодолев оцепенение, Марк поднялся, медленно расстегнул застёжки, снял с себя львиную шкуру и протянул её Ильмарссону. Тот покачал головой:
    - Лучше не надо. Полагаю, тебе не доставит удовольствия, если я возьму её в руки. Просто положи рядом, а сам отойди шагов на пять.
    Марк бережно положил шкуру на скамью и отсчитал ровно пять шагов. Затем повернулся к главному мастеру, с трудом сдерживая дрожь во всём теле. Он усиленно убеждал себя, что шкура находится совсем рядом и ей ничего не грозит.
    - Если отвлечься от твоего страха, - спросил Ильмарссон, - что ещё ты сейчас чувствуешь?
    - Слабость, - ответил Марк. - Не физическую, а магическую. Отмороженность колдовских ресурсов.
    - Вот именно. Шкура позволяет тебе использовать те способности, которые при твоём промежуточном даре являются от природы латентными - спящими, недействующими. Она делает тебя значительно сильнее, но не путём банального усиления твоей магии, а через существенное расширение её базы, фактически превращая твой дар в доминантный. Вот почему она совершенно бесполезна для сильных колдунов уровня инквизиторов - у них просто нет латентных способностей, все действующие. И насколько я могу судить, для обладателя доминантного дара ношение этой шкуры абсолютно безвредно и не повлечёт за собой возникновения зависимости.
    - Королева Инга тоже так думает, - сказал Марк, отчаянно борясь с желанием немедленно схватить шкуру и натянуть её на себя. - А мой страх она считает защитной реакцией. Я привык полагаться на свои новые способности и без них уже не могу обойтись. Лишённый шкуры, я полностью беззащитен.
    Ильмарссон скептически хмыкнул:
    - Но так ли это на самом деле?
    Внезапно в его руке появился ярко-красный сгусток огня, и он резко швырнул его в Марка.
    Марк среагировал молниеносно, без раздумий. Он тут же прикрылся силовым щитом, и сгусток, натолкнувшись на него, рассыпался множеством мелких искр.
    - Теперь можешь надеть шкуру, - удовлетворённо произнёс главный мастер.
    Несколько ошарашенный случившимся, Марк торопливо последовал его совету. А Ильмарссон между тем продолжал:
    - Такую атаку способен отразить любой третьеклассник нашей школы, но дело не в этом. Здесь важно не то, что ты сумел защититься, а то, каким образом защитился. Я застал тебя врасплох и вынудил действовать автоматически, однако ты не пытался прибегнуть к тем чарам, которые без львиной шкуры не сработают. Даже на бессознательном уровне ты сумел правильно сориентироваться. Теперь, после этой проверки, я согласен взять тебя на свою кафедру. Будешь проводить практикум по общей магии в паре с другим ассистентом. Устраивает?
    - Да, главный мастер, - обрадовался Марк. - Как раз этого я больше всего хотел... А что означала ваша проверка?
    - Что ты, несмотря на шкуру, чётко чувствуешь разницу между своими природными способностями и благоприобретёнными. А значит, годишься для практических занятий с учениками, обладающими таким же, как у тебя, промежуточным даром. Ты, кстати, никогда не задумывался, почему я веду только теоретические курсы?
    - Ну, потому что теория - самое главное.
    - Вовсе нет, - возразил Ильмарссон. - Сообщу тебе один профессиональный секрет: тезис о главенстве теории - это маленькая ложь, к которой вынуждены прибегать все преподаватели. В большинстве своём дети считают скучными всякие законы и принципы, правила и формулы, им сразу подавай действие, эффектные и красивые заклинания, желательно с бабаханьем и фейерверками. На самом же деле теория и практика одинаково важны, это две равновеликие части одного целого. А я не провожу практических занятий по одной элементарной причине: я просто неспособен в полной мере понять те трудности и проблемы, с которыми сталкиваются ребята, обладающие средними колдовскими способностями. Я никогда не пойму этого по-настоящему - ведь у меня целиком доминантный дар, даже сверхдоминантный, ибо я высший маг. - Он немного помолчал. - Собственно говоря, мне и теорию нельзя преподавать, но уж в этом удовольствии я отказать себе не могу. Люблю учить детей - поверь мне, Марк, это самая замечательная работа на свете!

    Глава 8

    За утро Марк уладил все формальности, связанные с зачислением Герти в школу и своим вступлением в должность ассистента. После чего вернулся в гостиницу, где рассчитался с хозяином и заодно продал ему по сходной цене обеих лошадей князя Хабенштадтского, а вырученные деньги, как и было договорено с Виллемом, передал девушке. Она поначалу отказывалась, просила Марка оставить их у себя и выдавать ей частями, по необходимости, но он всё равно настоял на своём. Герти была уже достаточно взрослой, чтобы самостоятельно распоряжаться деньгами; даже если она ухитрится растратить их за неделю, это станет ей хорошим уроком на будущее. К тому же Марк совсем не хотел брать на себя обязанности её опекуна - он уже сделал всё, что обещал, и собирался поставить на этом точку.
    До школы они доехали на нанятой двуколке (Карину, превращённую в кошку, Марк держал на руках), а прямо в школьном дворе их встретила госпожа Корелли - старая колдунья, которая уже два десятилетия возглавляла кафедру бытовой магии. Со времён своего ученичества Марк сохранил о ней не лучшие воспоминания - слишком уж часто она придиралась к нему, тогда как с Беатрисой всегда была добра и постоянно расхваливала её. Впрочем, она строго относилась ко всем без исключения мальчикам, видимо, так отплачивала им за нелюбовь к своему предмету.
    Госпожа Корелли сухо и неискренне поздравила Марка с назначением, затем совершенно другим тоном, тепло и душевно поздоровалась с Герти, окликнула троих гулявших по двору учеников, чтобы они помогли нести вещи, и повела девушку в левое крыло здания. Сам Марк, прихватив свою сумку и меч, направился к правому крылу и поднялся на седьмой этаж, где ему уже выделили жильё.
    Его квартира состояла из двух жилых комнат - спальни и кабинета - а также небольшой ванной. Марк первым делом распаковал свою сумку и сменил дорожный костюм на обычную одежду - брюки, рубашку и туфли. В гардеробе он обнаружил две учительские мантии, вполне подходящие ему по размеру. В Торнинской школе не было обязательной формы для учеников, а вот всем учителям предписывалось ходить в учебное время в мантиях. И хотя уроки у Марка начинались только через день (завтра было воскресенье), всё же надел одну из них, желая подчеркнуть в собственных глазах свой новый статус. Сверху, как обычно, набросил шкуру и поглядел в зеркало.
    'Что ж, милости просим, мастер фон Гаршвиц', - улыбнулся себе Марк. Сочетание мантии с львиной шкурой смотрелось весьма внушительно.
    Между тем Карина, обследовав жилище хозяина, требовательно замяукала с явным намёком, что желает прогуляться. Марк открыл ей окно, она взобралась на подоконник, соскочила на карниз снаружи и убежала. За неё Марк нисколько не опасался: система карнизов школьного здания специально была спроектирована для прогулок котов, а падение даже с высоты седьмого этажа ничем Карине не угрожало - оборотни, особенно в кошачьем состоянии, отличались сверхъестественной выносливостью.
    Раскладывая свои немногочисленные пожитки, Марк подумал, что сегодня вечером надо связаться с королевой Ингой (во дворце на Палатине будет как раз утро), сообщить ей последние новости и попросить, чтобы она переправила сюда нужные ему вещи. Собственно, Инга с самого начала предлагала Марку мгновенно доставить его в любое место Граней, куда он захочет; для неё и короля Владислава любые расстояния были нипочём. Однако Марк отказался, сославшись на то, что хочет некоторое время попутешествовать, собраться с мыслями и решить, что ему делать дальше. Хотя на самом деле он просто не хотел никого посвящать в свои планы, так как понимал, что если Инга и Владислав узнают о его желании устроиться в Торнинскую школу, то обязательно переговорят с Ильмарссоном. А Марку совсем не улыбалось получить эту должность по протекции...
    Раздался короткий стук в дверь. Марк вышел в переднюю и впустил своего первого гостя - смуглолицего молодого человека не старше двадцати пяти, невысокого, коренастого, с курчавыми каштановыми волосами.
    - Добрый день, - поздоровался он. - Я Ульрих Сондерс, ассистент по алхимии.
    - Очень приятно, - ответил Марк, пожав его протянутую руку. - А я Марк фон Гаршвиц, новый ассистент по общей магии.
    - Уже знаю, - сказал Сондерс, проходя вместе с ним в кабинет. - Меня прислал мастер Ильмарссон, чтобы я передал расписание занятий на следующую неделю. - Он достал из нагрудного кармана конверт и вручил его Марку. - Здесь также список необходимой для вашей работы литературы... Кстати, может, будем на ты?
    - Без проблем, - охотно согласился Марк, вынув из конверта два сложенных вчетверо листа. - Только извини, что не предлагаю ничего выпить. У меня нет ни чаю, ни кофе. Я лишь начал устраиваться.
    - Да, вижу, - Сондерс бросил взгляд на пустые книжные полки и девственно-чистую поверхность стола. - Если хочешь, помогу принести из библиотеки книги.
    Марк быстро просмотрел присланный Ильмарссоном список литературы и покачал головой:
    - Спасибо, Ульрих, но большинство этих книг у меня есть... вернее, будут к вечеру. А пишущие принадлежности и прочие мелочи куплю после обеда. Ведь магазинчик старого Брона по-прежнему работает?
    - Конечно, работает, - ответил Сондерс. - Только теперь там заправляет молодой Брон. Старый умер года два назад. А жаль - хороший был дядька. Любил учеников, терпел все их выходки.
    Тут Марк внимательнее присмотрелся к Сондерсу.
    - Чёрт! Наконец я тебя вспомнил! Ты учился на четыре класса старше.
    - На пять, - уточнил он. - Был в выпускном, когда вы с сестрой только поступили. Вас-то я помню хорошо - ведь вы были единственные близнецы в школе. И о ваших приключениях я наслышан, причём в нескольких вариантах. Не знаю, который из них больше соответствует действительности.
    Марк постарался как можно быстрее замять эту тему и стал расспрашивать произошедших за шесть лет переменах в школе. Как оказалось, все восемь колдовских кафедр сохранили своих прежних руководителей, зато сменилась почти половина их ассистентов - и тут не было ничего странного. Школа Ильмарссона славилась не только своими учениками, но также и тем, что воспитывала высококлассных учителей. Ассистенты, проработавшие в ней лет десять, без проблем устраивались на должности старших преподавателей в других колдовских школах и академиях.
    Что же касается гуманитарных дисциплин, то восемь из девяти учителей были новыми. Это Марка тоже не удивило - обычным людям было непросто сладить с колдовской детворой, и долго в школе они не задерживались. Тем не менее Ильмарссон упрямо брал на эти должности преподавателей без магических способностей; вероятно, так он хотел продемонстрировать свою открытость для всех людей, независимо от того, колдуны они или нет. А учителя теологии, по давно сложившейся традиции, вообще сменялись ежегодно, по очереди представляя наиболее распространённые в Торнинском архипелаге религиозные течения. Так, в прошлом учебном году этот предмет преподавал раввин-мессианин, а в этом - буддийский монах.
    - Из всех гуманитариев остался только историк Эмервилль, - рассказывал Сондерс. - У него такой гадский характер, что дети предпочитают с ним не заедаться.
    - Да, он суров, - согласился Марк. - Помню, мы чуть ли не на цыпочках проходили мимо его кабинета.
    - Кстати, - сказал Ульрих, - теперь кабинет истории находится на четвёртом этаже, в четыреста седьмой аудитории. А шестьсот двенадцатой больше не существует.
    - Как это не существует? - переспросил Марк. - Испарилась она, что ли?
    - Да нет, просто её замуровали. В коридоре теперь сплошная стена, даже нельзя заметить, где раньше была дверь. Правда, снаружи окна остались, но только для того, чтобы не портить внешний вид здания. А изнутри они заложены кирпичной кладкой. Всё это сделали четыре года назад, во время летних каникул. Тогда я ещё не работал в школе.
    Здесь, в северном полушарии Торнина, лето приходилось на октябрь, ноябрь и декабрь, а учебный год начинался в январе, одновременно с календарным.
    - Ну и ну! - произнёс Марк удивлённо. - Зачем это понадобилось?
    - Никто не знает. Кроме Ильмарссона, разумеется. Говорят, он самолично замуровал аудиторию, а строителей вызвал только для того, чтобы они навели порядок в коридоре - замазали кладку, где была дверь и аккуратно перекрасили всю стену. А потом главный мастер установил такие мощные защитные чары, что пробиться сквозь них и узнать, что там внутри, совершенно невозможно.
    - Но ведь пробовали?
    - Само собой. Думаю, каждый из учителей пробовал... очень осторожно. Потому что Ильмарссон всех предупредил, что бывшая шестьсот двенадцатая аудитория теперь запретная зона. И тебя предупредит, обязательно. Два года назад, когда я только начал работать в школе, один ассистент - уже забыл его имя, кажется, он был с кафедры ритуальной и предметной магии, - так вот, он попытался взломать защиту через потолок пятого этажа. Не добился ничего, зато поднял тревогу. А тем же вечером собрал свои вещи и умотал отсюда.
    - Главный мастер его выгнал?
    - Да. Причём сразу, без промедления, даже не стал выслушивать никаких оправданий. Просто сказал: 'Вы уволены. Прошу до завтра освободить вашу квартиру'. И всё.
    - Круто, - сказал Марк. - А что об этом говорят? Ну, не о том ассистенте, а вообще о замурованной аудитории?
    - Сейчас уже почти ничего, - ответил Сондерс. - Привыкли. Она стоит себе на месте, никак себя не проявляет, ничего с ней не происходит, вот все и стали считать её просто чудачеством главного мастера. Может, он хранит там некие мощные и особо опасные артефакты, а может быть, держит каких-нибудь злобных зверушек, которых нельзя выпускать на волю.
    - Но как? Ведь ты сам сказал, что аудитория кругом замурована.
    Ульрих хмыкнул:
    - Возможно, не кругом. На нашем этаже, точно над ней, находится квартира Ильмарссона.
    - Ага! - сообразил Марк. - Вход сверху?
    - Вот именно. Вряд ли это случайное совпадение. Наверняка он выбрал шестьсот двенадцатую именно для того, чтобы всегда иметь туда доступ, закрытый для других. К тому же теперь и квартира главного мастера защищена такими же мощными чарами - а раньше, я помню, они были гораздо слабее. Согласись, всё это неспроста.
    - Да, неспроста, - согласился Марк.
    Позже Сондерс предложил вместе пообедать, и хотя Марк не чувствовал себя голодным, отказываться не стал. По пути в столовую они повстречали двух молодых женщин, скорее даже девушек, ровесниц Ульриха или чуть моложе (а может, чуть старше), одетых в учительские мантии. Сондерс познакомил с ними Марка; одну из них, сероглазую брюнетку, звали Гвен Фицпатрик, а другую, со светло-русыми, почти белокурыми волосами и ясно-голубыми глазами, - Андреа Бреневельт. Обе были ассистентами преподавателей, причём Андреа оказалась коллегой Марка - она тоже работала на кафедре общей магии.
    После короткого обмена любезностями девушки пошли дальше по коридору, а Марк и Ульрих свернули на лестницу и стали спускаться вниз. Когда они миновали два этажа, Сондерс произнёс:
    - Мы да они - это вся молодёжная часть учительского коллектива. Так сказать, команда юниоров. А всем остальным уже за тридцать. - Затем помолчал немного, почему-то вздохнул и добавил: - Аппетитные цыпочки, правда?
    - Да, - рассеянно ответил Марк. Он тоже думал о Гвен и Андреа, однако его мысли были напрочь лишены какой-либо сексуальной окраски. Обе девушки показались ему смутно знакомыми, и теперь он силился вспомнить, где и когда их видел. Но безуспешно...
    - Жаль только, что обе они жуткие недотроги, - огорчённо продолжал Ульрих. - Ещё в самом начале я пытался приударить за Андреа, но она меня сразу отшила, решительно и бесповоротно. Гвен, правда, не такая суровая - за полтора года аж четыре раза позволила сводить себя в театр. С такими темпами мы лет через пять начнём держаться за руки. Порой мне кажется, что Гвен с Андреа... ну, ты понимаешь.
    Марк понял.
    - Ты это серьёзно?
    Сондерс пожал плечами:
    - Никаких доказательств у меня нет, одни лишь подозрения. Но ты сам посуди: если две молодые девушки упорно игнорируют мужчин и постоянно вместе - как тут не заподозрить! Только об этом лучше помалкивать - если Ильмарссон услышит, может здорово разозлиться.
    - С какой стати?
    - Говорят, что Гвен его дочь. И это, как на меня, весьма смахивает на правду. Если хорошенько присмотреться, то между ними можно заметить некоторое сходство - правда, слабенькое. По слухам, Гвен родилась высшим магом, но чуда, увы, не случилось - в трёхмесячном возрасте её колдовской дар нивелировался до обычного доминантного.
    Теперь Марк вспомнил. Ещё когда он учился в школе, среди учеников ходили туманные сплетни о том, что лет двадцать назад Ильмарссон отвёз свою недавно рождённую дочь в какой-то далёкий архипелаг, там оставил её на попечение приёмных родителей и больше с ней не виделся. И Марк, и Беатриса считали эти россказни сплошной ложью, они просто не могли поверить, что главный мастер был способен на такой бездушный поступок. Однако позже Марк начал понимать, что в жизни всё бывает. Тем более - в долгой жизни высшего мага. Давно, ещё в молодости, у Ильмарссона были дети - но он их пережил, как потом пережил и внуков, и правнуков. Эти потери отбили у него всяческую охоту заводить в дальнейшем детей, и спустя много времени, когда вдруг родилась дочь (наверняка нежданная и нежеланная) и у неё нивелировался дар высшего мага, Ильмарссон решил поскорее вычеркнуть её из своей жизни, чтобы в будущем не испытывать горечь новых утрат. Но, как видно, его решимости хватило только на два десятилетия. А может, он понял, что уже начинает сдавать, и таким образом у его дочери появился шанс дожить до похорон отца...
    - Вот что, Ульрих, - сказал Марк, остановившись на площадке между вторым и третьим этажами. - Извини, но мне совсем расхотелось обедать. К тому же есть ещё одно дело - я должен посмотреть, как устроилась новая ученица, которую приняли в школу по моей рекомендации.
    Они попрощались, Сондерс двинулся дальше вниз, а Марк стал медленно подниматься обратно на седьмой этаж.
    'Ну вот видишь, - говорил он себе, - всему нашлось нормальное объяснение. А ты уже вообразил невесть что, ударился в панику...'
    Марк действительно пережил несколько весьма неприятных минут, пока мучительно пытался понять, почему Гвен и Андреа кажутся ему знакомыми. В памяти всплыл случай со Свеном Ларссоном, бывшим лейтенантом Инквизиции, который на поверку оказался чёрным магом. Когда Инга захватила его в плен и стала допрашивать, то обнаружилось, что он не узнаёт Цветанку (в теле которой уже находилась Беатриса, но это не имело отношения к делу). Главное было то, что Ларссон провёл много времени на Истре и хорошо знал младшую сестру Владислава, но впоследствии кто-то удалил из его памяти образ Цветанки. И, собственно, ясно кто - Велиал, один из Хозяев Нижнего Мира.
    На какую-то ужасную секунду Марк решил было, что и с ним произошло нечто подобное: раньше он уже встречал Гвен и Андреа, но потом его заставили забыть об этом. Кто и зачем это сделал - страшно даже подумать...
    К счастью, ситуация быстро прояснилась. Гвен Фицпатрик и в самом деле чем-то походила на мастера Ильмарссона, а что касается Андреа Бреневельт, то она явно принадлежала к тому самом типу женщин, что и королева Инга. В их внешности было много общего - начиная со светлых волос, васильково-голубых глаз и изящных пропорций фигуры и заканчивая неуловимой схожестью черт лица, жестов, интонаций. Если бы Марк встретил Гвен и Андреа по отдельности, то сразу бы понял, кого каждая из них ему напоминает. А вдвоём они сбили его с толку, и он только зря перенервничал...
    Поднявшись на седьмой этаж, Марк направился в левое крыло. На шести его нижних этажах проживали ученики от первого до шестого класса, а седьмой был отведён для так называемых 'переростков' - тех, кто по разным причинам поступил в школу в более старшем возрасте, чем положенные для этого девять или десять лет, и не был достаточно подготовлен для того, чтобы учиться в одном классе со своими ровесниками. Они занимались по специальной, более интенсивной программе и держались несколько обособленно от 'нормальных' школяров, предпочитая общество себе подобных.
    В коридоре было пусто, чему Марк совсем не удивился. Сегодня была суббота, день стоял ясный, солнечный, и большинство учеников отправились гулять во двор или вообще пошли в город, а те, кто остался в школе, либо занимались в классах, либо сидели по своим комнатам.
    Поначалу Марк собирался мысленно окликнуть Герти и спросить, где она, но потом вспомнил, что госпожа Корелли всегда отличалась крайней педантичностью, и просто пошёл вдоль коридора, просматривая на дверях картонные таблички с именами. Наконец нашёл нужную: 'Ньердстрём Абигаль, Визельдаттир Гертруда' - и постучал.
    В ответ послышался звонкий, чуточку писклявый девичий голос:
    - Сейчас, секундочку!
    'Секундочка' длилась как минимум полминуты. Затем дверь открылась, и на пороге возникла рыжеволосая девушка лет пятнадцати или шестнадцати, в тёмно-синей юбке и красной кофточке. При виде гостя на её веснушчатом лице не отразилось ни тени удивления. Она лишь приветливо улыбнулась и на одном дыхании протараторила:
    - Здравствуйте, мастер фон Гаршвиц. Пожалуйста, проходите. Меня зовут Абигаль Ньердстрём. Герти говорила, что вы обещали заглянуть к ней, и мы вас очень ждали.
    Марк вошёл в опрятно убранную, уютно обставленную комнату с тремя кроватями, таким же количеством тумбочек и мягких стульев, большим одёжным шкафом справа от двери и двумя письменными столами по обе стороны от окна, занавешенного тонкими розовыми шторами. Все комнаты для учеников были рассчитаны на троих человек, но 'переростки' жили по двое, а то и в одиночку - их никогда не было много, места на этаже хватало, к тому же учебная нагрузка на них была значительно выше, чем на обычных школяров, и они нуждались в более спокойной обстановке.
    Над каждым из двух столов на стене висели книжные полки. Те, что справа, уже были заставлены книгами, которые Герти унаследовала от своей матери. Сама девушка сидела на соседней кровати, застланной бархатным покрывалом с изображением играющих котят. Её чёрные волосы были тщательно расчёсаны и скреплены двумя заколками, что придавало ей вид уже вполне взрослой девушки. Она была одета в точно такую же тёмно-синюю юбку, как у Абигали, и сходного покроя кофточку - но не однотонную, а цветастую. Только при виде её наряда, явно одолженного у соседки, Марк осознал свою оплошность. Ни верховой костюм, ни тем более роскошные платья из гардероба племянниц князя Виллема совсем не годились для школьных условий.
    - Ох, Герти, извини! Забыл, что у тебя нет нормальной одежды.
    - Ага, - тут же отозвалась Абигаль, не дав Герти и рта раскрыть. - Когда мы разбирали её вещи, я не нашла ничего подходящего. То совсем плохонькое, то супершикарное. Ну, точно в лесу жила, а на люди выбиралась только по праздникам - на пиры, балы или королевские приёмы. Но мы уже всё уладили. Договорились, что я смогу надевать её платья и меховые манто, когда будем ходить в город, а Герти пускай берёт у меня 'суп'.
    'Суп' означало 'скромно, удобно, практично' - единственные требования, предъявляемые к одежде учеников в Торнинской школе колдовских искусств.
    - Но всё равно, Герти, тебе нужно прикупить одежду, - сказал Марк, устроившись на стуле. - Деньги у тебя есть, трать их осмотрительно, но и не слишком не ограничивай себя. Князь ведь пообещал оплачивать твои расходы, и я не сомневаюсь, что он сдержит своё слово. Кроме того, тебе дадут список всего необходимого для учёбы...
    - Уже дали, - снова вмешалась Абигаль, присев на кровать рядом с Герти. - Там только нет учебников. Госпожа Корелли сказала, что главный мастер хочет лично поговорить с Герти, чтобы выяснить уровень её подготовки и составить программу занятий. Но это будет только вечером, а сразу после обеда мы вместе пойдём в город, я помогу с покупками. Я знаю, где можно найти и получше, и подешевле.
    Марк улыбнулся:
    - Вижу, вы уже подружились. Герти повезло с соседкой.
    - Ещё как! - серьёзно подтвердила Абигаль. - Её ведь могли поселить с Зигфридой фон Дитцель-Бильмердер. А это дура, скажу вам, редкая. И большая сноба.
    - Кто-кто? - удивился Марк.
    - Ну, сноб женского рода, - пояснила девушка. - Нос задирает выше макушки, а всё потому что принцесса, внучка короля. Верно, когда ехала в школу, то думала, что здесь будут расшаркиваться перед ней. Но не тут-то было. Мы все колдуны - а это превыше всяких сословий. Так говорит мой папа.
    - И он совершенно прав, - подтвердил Марк.
    - А Зигфрида упорно не хочет этого понять, - продолжала Абигаль. - Раньше я жила с ней, но потом нас расселили. Она просто невыносима! Когда узнала, что мои папа с мамой не имеют дворянского звания и занимаются производством эльм-светильников, то стала относиться ко мне как к прислуге. Я этого, конечно, не потерпела.
    'Могу себе представить', - подумал Марк. Абигаль производила впечатление весьма решительной девушки, способной за себя постоять. Герти действительно повезло с соседкой - уж если они подружились, то Абигаль её в обиду не даст.
    За окном послышалось хорошо знакомое Марку мяуканье. Абигаль тотчас вскочила на ноги и подбежала к окну.
    - Ух ты, новенькая киска! - восхищённо прочирикала она, поднимая раму. - Рыженькая, такая хорошенькая!
    - Это моя Карина, - объяснил Марк. - Она всюду меня находит.
    Абигаль подхватила кошку на руки и потёрлась щекой о её мягкую шерсть.
    - Надо же, какая умница!
    - Да, кстати, - вспомнил Марк, - я до сих пор нигде не видел Нильса. Надеюсь, с ним всё в порядке?
    Несколько секунд Абигаль озадаченно смотрела на него. Наконец в её зелёных глазах мелькнуло понимание.
    - А-а, вы про кота, который здесь жил? Я его уже не застала. Он умер четыре года назад, ещё до моего поступления в школу.
    - Жаль, - грустно вздохнул Марк. - Хороший был кот, такой весёлый и общительный.
    - Да, мне о нём рассказывали. Многие пяти- и шестиклассники, которые знали его, сильно по нему скучают. А кое-кто утверждает, что встречался с его призраком в подвале. - Она тряхнула головой. - Но это, конечно, глупости. Люди ещё могут стать призраками, а коты - никогда. Мой папа говорит, что призраки - это мёртвые души, отягощённые земными заботами. Ну, а какие заботы могут быть у котов?...
    Когда через полчаса Марк попрощался с девушками и вышел из их комнаты, он вдруг сообразил, что за всё это время Герти не сказала ни слова. Просто не успевала ничего сказать, даже когда он обращался к ней с каким-нибудь вопросом; тут же вмешивалась Абигаль и отвечала за неё.
    'Славная девочка, но слишком болтливая, - подумал Марк. - Надеюсь, с такой подругой Герти не разучится говорить...'

    Глава 9

    Как показало уже ближайшее будущее, Герти совсем не грозило разучиться говорить. За следующие пару недель она постепенно опомнилась от трагических событий, связанных с гибелью матери, освоилась в новой обстановке, и хотя до болтливости Абигали ей было далеко, но за словом в карман не лезла.
    Марк виделся с Герти почти каждый учебный день - по понедельникам и четвергам она посещала практикумы по общей магии с группой четвероклассников, а в среду и пятницу приходила на занятия вместе с другими 'переростками'. Как оказалось, покойная Визельда весьма серьёзно занималась образованием дочери, что в сочетании с бесспорной талантливостью и трудолюбием Герти дало неплохие результаты. Марк не знал, как обстоят у неё дела с другими дисциплинами, но что касалось основных приёмов колдовства (что, собственно, и составляло предмет изучения общей магии), то года за два она вполне могла осилить весь курс и успешно сдать выпускные экзамены.
    Кафедра общей магии была самая большая в школе: на ней работали четверо ассистентов и двое старших учителей - сам Ильмарссон и мастер Аль-Нури, преподававший географию Граней и элементарную математику с её применением в колдовстве. Практические занятия по общей магии в основном вела Андреа Бреневельт, а с младшими классами (ведь чем меньше дети, тем внимательнее за ними нужно присматривать) ей помогал Гидеон Викторикс, сорокалетний магистр естествознания и колдовских искусств, который работал в школе лишь с начала этого учебного года, но благодаря своей высокой квалификации сразу занял должность старшего ассистента на кафедре. Он отвечал за семинары по ОМБ - что расшифровывалось как 'основы мироздания и бытия'. Это был сугубо теоретический и почти философский предмет, посвящённый принципам строения Вселенной и месту в ней человека; лекции по нему читал Ильмарссон. С появлением Марка обязанности между ассистентами несколько перераспределились: Викторикс ушёл с общего практикума и взял на себя часть занятий по географии, а Марк и Андреа стали работать в паре. Ясное дело, что Андреа, как старше и опытнее, была в их тандеме главной.
    Первые несколько уроков прошли у них не совсем гладко, хоть и не так плохо, как опасался Марк. А вскоре он приспособился к методике Андреа, и между ними больше не случалось серьёзных недоразумений в присутствии учеников. Зато во внеурочное время они часто спорили о том, как лучше вести занятия; в этих спорах Марк обычно уступал Андреа, но нередко случалось и так, что она признавала его правоту.
    Впрочем, их разногласия не носили принципиального характера, и в целом они придерживались одинаковых подходов к магии и её практическому применению. У Андреа был такой же, как у Марка, промежуточный дар, но в её манере колдовства (опять же, как и у него) явственно чувствовалась инквизиторская выучка. Возможно, она училась в одной из провинциальных академий Инквизиции - и если так, то скорее всего вместе с Гвен, которая обладала полностью доминантным даром. Однако об этом Марк мог только гадать. Хотя между ним и Андреа вскоре завязались не только профессиональные, но и чисто дружеские отношения, она всячески избегала разговоров о своём прошлом и даже сердилась, когда он затрагивал эту тему.
    Марку удалось выяснить только то, что её родным языком был умбрийский, на который она часто переходила, разговаривая с Гвен. Этот язык в Торнинском архипелаге совершенно не употреблялся, а в Империи занимал восьмое место по распространённости, и Марк изучал его в академии в качестве дополнительного. Но говорил он на нём скверно, поэтому с Андреа общался в основном на мидгардском, а порой - на коруальском, которым она владела почти в совершенстве.
    Что же касается Гвен, то приставать к ней с расспросами о её прошлом Марк даже не пытался - он не сумел наладить с ней нормальных отношений, она лишь терпела его ради Андреа. Да и сам Марк испытывал к Гвен безотчётную неприязнь, которую всеми силами пытался преодолеть, но тщетно...
    Как и всякий нормальный человек, Марк был не лишён известной доли любопытства, поэтому его чрезвычайно заинтересовала странная история с замурованной аудиторией номер шестьсот двенадцать, где раньше находился кабинет истории. В разговорах с учителями и обслугой школы он иногда затрагивал эту тему, но не узнал от них ничего существенного, сверх того, что ему рассказал Ульрих Сондерс. Шестьсот двенадцатая действительно никак не проявляла себя, никто ни разу даже не слышал, чтобы оттуда доносился хоть малейший шум. Что, впрочем, было вполне объяснимо - ведь помимо прочей магии, помещение со всех сторон защищал комплекс надёжных звукоизолирующих заклятий. Все чары были настолько мощными, что Марк сразу понял - они ему не по зубам. Он даже и пробовать не стал разобраться в них, тем более, что ещё в первый день Ильмарссон предупредил его о крайней нежелательности любых попыток проникнуть в тайну бывшей шестьсот двенадцатой аудитории. А Марк, при всём своём любопытстве, совсем не хотел терять работу, которая ему очень нравилась.
    Заниматься с учениками, оказалось трудно, но приятно. К удивлению Марка, больше всего хлопот ему доставляли младшие классы, а не старшие, как он боялся вначале, принимая во внимание свой возраст - ведь некоторые школьники были всего лишь на пару лет моложе его. Но как раз со старшеклассниками и 'переростками' Марк поладил без особых усилий - возможно потому, что большинство из них видели в нём не столько учителя, сколько старшего и более опытного товарища, лидера и вожака, чей авторитет они не подвергали сомнению. Немалую роль тут сыграла и его шкура, и та история шестилетней давности, о которой среди учеников ходило много искажённых и крайне преувеличенных слухов (однажды Марк случайно услышал разговор, из коего следовало, что он самолично расправился чуть ли не с сотней чёрных колдунов, а их замок сровнял с землёй). Ну и, конечно, производило должное впечатление его личное знакомство с новоявленными Великими, особенно то обстоятельство, что Марк был дальним родственником верховной королевы. И если младшеклассники, будучи ещё детьми, часто проказничали на его уроках, как и у других учителей, то старшие школьники чуть ли не выстраивались перед ним в струнку и слушались его беспрекословно. Разве что Абигаль Ньердстрём на первых порах вела себя с Марком несколько фамильярно, явно рассчитывая на снисходительное отношение к ней, благодаря её дружбе с Герти. Однако он быстро поставил девушку на место, недвусмысленно дав понять, что на занятиях у него нет и не будет никаких любимцев.
    Ещё среди учеников была группа так называемых 'трудных'. Но не тех, которые вечно прогуливали уроки, не выполняли заданий и вообще относились к учёбе спустя рукава - таковые в школе Ильмарссона долго не задерживались, их быстро отчисляли, невзирая на то, учились они за деньги или бесплатно. 'Трудными' называли принцев и принцесс королевской крови, да и то не всех, а только тех, кто не мог смириться с тем, что их громкие титулы здесь ровным счётом ничего не значат и никого не интересуют. В свои школьные годы Марк, хоть и сам происходил из древнего дворянского рода, таких зазнаек страшно не любил и сторонился их. А теперь, оказавшись в роли учителя, был вынужден раз за разом усмирять их спесь - что было делом весьма неприятным и неблагодарным.
    Одной из таких 'трудных' была Зигфрида фон Дитцель-Бильмердер, которая поступила в школу лишь в начале этого года и с которой Марк познакомился ещё заочно, со слов Абигали. Впрочем, эта тринадцатилетняя девчушка вызывала у Марка не столько раздражение, сколько острую жалость - ибо главная её проблема заключалась вовсе не в заносчивости, а в неумении справляться с трудностями. Зигфрида была внучкой правителя одного захолустного королевства на окраинной Грани и раньше обучалась колдовству под руководством придворного мага, который оказался слишком покладистым и не смел обременять свою царственную ученицу мало-мальски сложными заданиями. С детства привыкшая к тому, что всё даётся ей легко и без особых усилий, Зигфрида чисто психологически не могла осилить высокую планку школьных требований, при любой неудаче у неё сразу опускались руки, нередко она закатывала истерики. Лишь немногие учителя могли справиться с ней, но ни Андреа Бреневельт, ни её бывший напарник Гидеон Викторикс не принадлежали к их числу. Зато Марк неожиданно легко наладил с девочкой контакт; он всякий раз находил нужные слова, чтобы подбодрить её, когда она неправильно выполняла заклинания, и умел внушить ей уверенность в собственных силах. Вскоре это дало свой результат, и её успеваемость заметно возросла.
    Ильмарссон прокомментировал его первый учительский успех одной короткой фразой: 'Я в тебе не ошибся', - и он воспринял это как высшую похвалу.
    А Андреа сказала:
    - Ты, Марк, действительно учитель от бога. Я тебе по-доброму завидую... Хотя это не значит, - тут же добавила она, - что считаю все твои педагогические идеи гениальными. Вот когда главный мастер назначит тебя старшим в нашей паре, тогда и буду тебя слушаться. А пока окончательное решение за мной.
    Со временем Марк понял, почему он с такой завидной регулярностью затевает с Андреа жаркие дискуссии касательно методики ведения занятий. Во-первых, это давало повод продлить их общение; а во-вторых, в пылу спора она становилась ещё больше похожей на королеву Ингу, и ему это нравилось. А однажды, набравшись смелости, Марк прямо сказал Андреа о её сходстве с Ингой.
    - Да, знаю, - невозмутимо ответила она. - Мне уже говорили об этом. Даже спрашивали, не родственница ли я верховной королеве. Ты, небось, тоже так думаешь?
    Марк неопределённо пожал плечами:
    - Этого нельзя исключить. Ведь Инга долгое время не знала о своей семье и считала приёмных отца с матерью родными. То же самое может быть и с тобой. А вдруг у Алиабеллы де Бреси родилась двойня - именно двойня, не близнецы, - и Ривал де Каэрден отдал девочек на воспитание в разные семьи. Только у Инги дар высшего мага сохранился, а у тебя нивелировался.
    Андреа тихо рассмеялась:
    - Таким хитрым образом ты хочешь выяснить мой возраст? Мог бы просто спросить, я его не скрываю. Мне двадцать четыре; а верховной королеве, если не ошибаюсь, двадцать семь.
    - Пока ещё двадцать шесть, - уточнил Марк. - Двадцать семь будет через полтора месяца.
    - Это несущественно. Так или иначе, мы с ней не можем быть двойней. И просто сёстрами тоже.
    - Просто сёстрами можете, - не хотел уступать Марк. - По возрасту ты вполне годишься в двойняшки Сигурду де Бреси. Это старший сын герцога и герцогини Бокерских...
    - Я в курсе этой истории, - перебила Андреа, уже теряя терпение. - Но всё равно ничего не получается. Ведь прятать меня был смысл только в том случае, если бы я родилась высшим магом. Но тогда бы мой дар нивелировался до доминантного - а у меня он всего лишь промежуточный.
    - Да, действительно, - сконфузился Марк. - Я этого не учёл.
    - И вообще, - добавила она, - почему тебе так хочется, чтобы я оказалась сестрой верховной королевы?
    Смущённый Марк отделался невнятным ответом, и на этом их разговор закончился.
    Тем не менее эта мысль не оставляла его в покое. На одном из уроков, когда они демонстрировали второклассникам действие оглушающих чар, он отправил Андреа в лёгкий нокаут (как раз была её очередь изображать мишень) и за те несколько секунд, пока она находилась без сознания, незаметно срезал у неё несколько светло-русых волосков. Другим образцом Марк уже располагал - у него в медальоне, вместе с прядями матери, Беатрисы и Цветанки, хранилось также маленькое колечко золотистых волос Инги.
    С просьбой произвести проверку на предмет родства он обратился к Сондерсу, однако выяснилось, что Ульрих, как и сам Марк, не обладает для этого достаточными познаниями. Но он был заинтригован идеей Марка и решил попросить о помощи своего шефа, преподавателя алхимии мастера Алексиса, нагородив ему с три короба вранья о какой-то своей семейной тайне. Вряд ли мастер Алексис поверил ему, но анализ сделал. Результат оказался однозначно отрицательным - признаков близкого родства у Инги и Андреа не обнаружилось.
    - Ничего другого я не ожидал, - сказал Сондерс. - Если бы Андреа и вправду оказалась сестрой верховной королевы, это противоречило бы всем законам вероятности.
    - Э, да что ты знаешь о вероятностях! - разочарованно вздохнул Марк. - Со мной случались совпадение и похлестче...
    А через два дня его вызвал к себе Ильмарссон. Выглядел главный мастер весьма сурово.
    - Мне всё известно о твоём расследовании, - произнёс он, смерив Марка тяжёлым взглядом. - Правда, мастер Алексис ни о чём не догадывается, он думает, что Ульрих Сондерс затеял какой-то розыгрыш. Но я-то сразу разобрался, что к чему. Недавно Андреа Бреневельт рассказала мне, как шутку, что ты подозреваешь её в родстве с королевой Ингой.
    - Извините, главный мастер, - сгорая от стыда, пробормотал Марк. - Я знаю, что поступил неэтично. И готов понести любое наказание.
    - Ты уже не мальчик, чтобы я наказывал тебя. У тебя есть своя голова на плечах, и ты должен сам осознать всю безответственность своего поведения.
    - Я осознаю, главный мастер. Просто... просто меня одолело любопытство.
    Ильмарссон кивнул:
    - Прекрасно тебя понимаю, Марк. Это чувство мне тоже знакомо. Любопытство - очень полезная штука, но одновременно и крайне опасная. Ты должен научиться сдерживать себя.
    - Больше этого не повторится, - твёрдо пообещал Марк.
    - Вопрос не в том, повторится или нет, - сказал главный мастер. - В жизни бывает всякое, и порой даже самым нравственным людям приходится нарушать общепринятые нормы этики и морали. Это, впрочем, не может служить ни оправданием, ни извинением. Такой поступок всё равно остаётся предосудительным, и коль скоро ты решаешься его совершить, то обходись собственными силами, не проси никого о помощи. А для этого ты должен многое уметь - гораздо больше, чем умеешь сейчас. Я не требую от младших учителей университетского диплома; тех знаний, которые ты получил в академии, вполне достаточно, чтобы работать в нашей школе ассистентом. Но если ты желаешь продолжить своё образование и в будущем сдать экзамены на степень бакалавра, я окажу тебе всяческое содействие.
    - Вообще-то я продолжаю учиться, - признался Марк. - Не ради степени, а для собственного удовольствия.
    - Да, я догадывался. И всё ждал, когда ты обратишься ко мне. Самообразование - это, конечно, хорошо. Но всё же предпочтительнее овладевать знаниями под руководством опытных наставников - так и легче, и продуктивнее.
    - Я думал об этом, главный мастер. И решил немного подождать. Ведь обратиться к вам значило взять на себя определённые обязательства, занять ваше время и других преподавателей. А я ещё не был уверен, что смогу совмещать работу с дальнейшей учёбой.
    - Но теперь-то ты уверен?
    Ни секунды не колеблясь, Марк ответил:
    - Теперь да, главный мастер. Совершенно уверен.

    Глава 10

    Пыхтя и чихая, паровой поезд съехал с основного пути на дополнительный, стал замедлять ход и наконец остановился перед станционным зданием. Ларссон уже ожидал в тамбуре и, как только проводник открыл дверь вагона, сошёл на перрон. Ближайший носильщик бросился было к нему с угодливым восклицанием: 'Не изволит ли юный господин...' - но, заметив, что у пассажира всего лишь одна сумка, да и та небольшая, мигом потерял к нему интерес.
    А Ларссон, перекинув свою сумку через плечо (там была только смена одежды и больше ничего), зашагал к конной заставе, где под залог в сорок имперских марок нанял поджарую гнедую лошадь с полным комплектом сбруи. Поскольку возвращать её он не собирался, то мог бы договориться с хозяином о покупке, сбив цену на несколько марок, но сейчас ему совершенно не хотелось торговаться, а денег у него пока хватало.
    Оседлав лошадь, Ларссон направился по короткому трактовому ответвлению, ведущему на Грань Вориан. Его долгое путешествие подходило к концу. Сперва он полтора месяца добирался по Трактовой Равнине от захолустного Авернского архипелага до Главной Магистрали, а потом ещё две недели ехал по самой Магистрали на поезде. Правда, поначалу из соображений безопасности Ларссон собирался воспользоваться лошадьми, так как в поездах Инквизиция порой устраивала проверки, но потом до него дошло, что никакие проверки ему не страшны. Ведь в розыске числился Свен Ларссон, а его сын Эйнар, который в этом году закончил инквизиторскую школу при Авернском командорстве и стал совершеннолетним, никого особо не интересовал...
    Мысль о том, что он живёт в теле сына, по-прежнему жгла Ларссона раскалённым железом. Он понимал, что никогда к этому не привыкнет, что всю оставшуюся жизнь, сколько ему ни отмерено, будет нести на себе тяжкое бремя вины и раскаяния. Ему оставалось только смириться с этим фактом, принять его как данность. Первый этап был уже пройден: дней десять назад Ларссон перестал просыпаться среди ночи в холодном поту, с застрявшим в горле криком. И хотя ему до сих пор снились жена и сын, он больше не воспринимал их как мстителей, не пытался убежать, а разговаривал с ними, просил у них прощения...
    На таможенном посту Ларссона пропустили без проверки. Один из работников таможни был ведуном и по долгу службы следил за эмоциями всех проходивших досмотр. Натолкнувшись на непроницаемый блок Ларссона, он признал в нём сильного колдуна и дал своим коллегам отмашку. Не то чтобы таможенники сильно боялись колдунов (хотя, как и все обычные люди, относились к ним с опаской), просто колдуну не было смысла провозить через пост контрабанду - он мог сделать это, воспользовавшись любой неохраняемой Вуалью данной Грани.
    Сразу после таможенного поста и следовавшего за ним перенаправляющего портала тракт переходил в дорожную развязку, соединявшую добрую дюжину путей, ведущих в самые крупные города Вориана, который, подобно большинству расположенных на Магистрали Граней, был заселён не точечно, в одном месте, а почти по всей поверхности суши, где были комфортные климатические условия. Впрочем, по плотности населения ему всё же было далеко до имперских Граней, буквально прошитых вдоль и поперёк множеством коротких трактов.
    Ларссон отыскал дорогу на Слимкерт и уже через десять минут въехал на запруженную людьми и лошадьми центральную площадь города. Часы на ратуше показывали пять минут второго пополудни, и Ларссон выставил такое же время на своих наручных часах. Затем спросил дорогу у уличного продавца сдобы (предварительно купив ещё тёплый рогалик с яблочным джемом), выслушал его подробнейшие разъяснения и направил свою лошадь по указанному пути.
    Улица с весьма жизнерадостным названием Могильная находилась довольно далеко от центра, но и не на окраине. Ларссон разыскал её без труда, ни разу не сбившись с дороги, и в мыслях поблагодарил торговца за точные и докладные инструкции, а заодно - за рогалик, оказавшийся на удивление вкусным.
    Дом под номером 17 представлял собой внушительный особняк с двумя этажами и мансардой. Рядом с домом не было места, где он мог бы оставить свою лошадь, поэтому Ларссон проехал ещё квартал до ближайшей стоянки гужевого транспорта. Там он передал лошадь дежурному конюху, заплатил вперёд за её содержание до самого вечера, после чего пешим ходом вернулся к особняку и поднялся по каменной лестнице на парадное крыльцо.
    С правой стороны большой двустворчатой двери висела полированная табличка с надписью: 'Фестилор Нуйон, доктор медицины и натурфилософии, магистр колдовских искусств', - а дальше следовали часы приёма. Поскольку сегодня был выходной, Ларссону не пришлось ждать вечера, когда доктор Нуйон освободится. По этой же причине он не стал снимать комнату в гостинице, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Ему не терпелось начать действовать.
    Ларссон легко дёрнул за шнурок звонка, и через полминуты дверь открыл холёный слуга в ливрее. Он смерил посетителя оценивающим взглядом, отметил, что его одежда, хоть и помятая, но богатая, и вежливо осведомился:
    - Чего изволите, сударь?
    - Меня зовут Уле Хауг, - представился Ларссон. - Двенадцать лет назад, когда я был ещё ребёнком, доктор Нуйон излечил меня от тяжёлой болезни. Находясь проездом на Вориане, я счёл своим долгом навестить его, чтобы выразить благодарность за спасение своей жизни.
    Как объяснял Локи, имена и обстоятельства не имели значения, можно было придумать что угодно, главное - представиться пациентом более чем десятилетней давности. Правда, был риск, что условный знак мог измениться, ведь Локи располагал информацией, полученной ещё два года назад, и в этом случае Ларссону предстояло действовать уже по своему усмотрению, корректируя первоначальный план с учётом новых обстоятельств.
    Слуга пригласил гостя в дом, попросил обождать в холле, а сам пошёл с докладом к хозяину. Вернулся он довольно быстро, предложил Ларссону следовать за ним и провёл его в кабинет, где находился мужчина лет пятидесяти на вид, с короткой, аккуратно подстриженной бородой и пышными усами, в чёрном костюме строгого покроя - такого консервативного стиля в одежде уже несколько столетий придерживались практикующие лекари в Империи и на Магистральных Гранях.
    - Здравствуйте, молодой человек, - произнёс Нуйон, когда слуга вышел и закрыл за собой дверь. - Мой камердинер правильно назвал ваше имя? Уле Хауг? Что-то я не могу вспомнить. Где я вас лечил?
    - На Грани Малас, - ответил Ларссон; это была вторая кодовая фраза.
    - Ага, Малас! Теперь припоминаю. Сложный был случай, весьма сложный... Ну, ладно, - Нуйон мигом сменил тон. - Перейдём к делу. Но сначала подождите немного, я заставлю слугу забыть о вашем визите. Этим лучше заняться сразу, по свежим следам.
    Он вышел, а Ларссон принялся внимательно осматривать обстановку кабинета, выискивая хоть малейшие намёки на то, что его хозяин служит Нижнему Миру. Но даже зная об этом, он не обнаружил ни единой мелочи, которая позволила бы заподозрить Нуйона в чёрном колдовстве. Впрочем, иначе быть не могло - в противном случае его давно бы разоблачили. Сам Ларссон тоже много лет жил двойной жизнью, но никто, включая жену, и помыслить не мог, что он был чёрным магом...
    А хотя почему 'был'? Разве сейчас он не служит Локи? Ну, допустим, не служит, а сотрудничает - но какая, собственно, разница? Только лишь в том, что у Ларссона больше нет доступа к инфернальным силам, теперь он обходится своей природной магией. Но ведь есть немало ведунов, которые из-за слабости своего рецессивного дара неспособны выдержать Чёрное Причастие и вместе с тем не хотят становиться одержимыми, поэтому довольствуются колдовскими ритуалами с применением различных артефактов потустороннего происхождения. К таким же ритуалам прибегают и некоторые достаточно сильные колдуны, симпатизирующие Нижнему Миру, но по тем или иным причинам (обычно из страха) не желающие проходить Причастие. Порой их тоже называют чёрными магами, хотя чаще - чернокнижниками. Чернокнижием, кстати, могут заниматься и обычные люди, напрочь лишённые колдовских способностей - но эффект от их действий ничтожно мал, к ним никто не относится всерьёз. Максимум, на что они способны, это призвать Чёрного Эмиссара.
    Ларссон никогда не считал чёрную магию однозначным злом. Да, он испытывал отвращение ко многим обрядам и решительно отвергал любые жертвоприношения, тем более человеческие - которые, вопреки широко распространённому мнению, практиковались лишь очень узким кругом слуг Нижнего Мира. Однако жертвоприношения вовсе не были исключительной прерогативой чёрной магии. Даже если не принимать во внимание разных дикарей, которые отправляли на заклание своих недругов, а подчас и друзей, дабы ублажить добрых (в их понимании) богов, то найдётся не так уж мало случаев, когда жертвы, с ритуалами или без оных, приносились людьми, совершенно не связанными с Нижним Миром. Взять, к примеру, маньяков-убийц. Или странствующих борцов с нечистой силой, которые разъезжают по захолустным Граням, походя истребляя всех, кого сочтут слугами Тьмы. Тем же самым занимается и немало служителей так называемых позитивных религий, вроде бы отстаивающих идеалы Света и Добра.
    Ну, а самым большим жнецом человеческих жертв является, безусловно, Вышний Мир. Его жертвой становится каждая душа, которую он принимает в себя. Он нивелирует самое ценное, что, по мнению Ларссона, есть у человека - личность. Хотя священники и философы утверждают, что это не совсем верно. Да, конечно, говорят они, личность в её узком, земном понимании исчезает, но взамен ты получаешь нечто несоизмеримо большее - единение со всем сущим, переход на новый уровень бытия.
    Ларссон не считал это благом. Он слишком ценил свою личность, своё земное 'я' - и именно потому, а вовсе не в погоне за дополнительным могуществом, пошёл на службу к Нижнему Миру, который сулил своим сторонникам сохранение личности и после смерти. Только позже, много позже он понял, что за подобную роскошь приходится слишком дорого платить, а мысль о человеческой жизни в Преисподней уже не кажется столь соблазнительной, когда земная жизнь превращается в ад. Теперь Ларссон твёрдо знал: и Вышний, и Нижний Миры одинаково чужды и враждебны человеку, а настоящая жизнь есть лишь здесь, в мире земном...
    Через несколько минут доктор Нуйон вернулся в кабинет и запер дверь.
    - Камердинер вас уже не помнит, - сообщил он. - Я сказал ему, что буду работать, и велел не беспокоить меня. Надеюсь, вы не оставили свою лошадь возле дома?
    - Я нанял экипаж, - солгал Ларссон, - и отпустил его на перекрёстке.
    - Тем лучше.
    Нуйон открыл шкаф и достал оттуда короткий посох, покрытый затейливой резьбой. Ларссон сразу признал в нём Ключ Освобождения - этот магический инструмент имел широкое применение в колдовской медицине и не только в ней.
    - Кстати, - сказал Нуйон, - судя по паролю, вас прислал Шин Кван. Верно?
    'Это что, проверка? - мелькнуло в голове Ларссона. - Хотя вряд ли. Если бы он что-нибудь заподозрил, то просто потребовал бы доказать, что я чёрный маг...'
    - Нет, - ответил Ларссон. - Я даже не знаю такого. Пароль мне сообщил Альваро Санчес.
    - Ах да, ещё и старина Санчес, - кивнул Нуйон. - Давненько не слышал о нём.
    - Он умер полтора года назад, - сказал Ларссон, следуя своей легенде. - Я был его последним учеником. А перед смертью он рассказал о вас - на случай, если мне понадобится воспользоваться туннелем.
    - Что ж, ясно... Гм, а вы очень молодо выглядите. Давно приняли Причастие?
    - Незадолго до смерти брата Санчеса. Сейчас мне девятнадцать.
    - Понятно.
    Нуйон подошёл к книжным полка, произвёл какие-то манипуляции, и одна из секций медленно отъехала в сторону, обнажив стену с небольшой дверью.
    - Всё совершенно невинно, - объяснил он. - Просто потайной ход, ведущий в подвал. Стандартный элемент ворианской архитектуры.
    Нуйон открыл дверь и пропустил Ларссона на небольшую площадку перед узкой лестницей, ведущей вниз. Затем прошёл сам и закрыл за собой дверь; с обратной стороны послышался шум - очевидно, книжные полки возвращались на место. Под потолком над площадкой слабо загорелся эльм-светильник.
    - Ну, пойдёмте.
    Они стали спускаться по лестнице. Древесина, из которой она была сделана, оказалась прочной и хорошо высушенной; ступени под их ногами совсем не скрипели.
    - Каким туннелем вы хотите воспользоваться? - спросил Нуйон.
    'Ого! - удивился Ларссон. - Так здесь не один инфернальный туннель, а самое меньшее два! И это - на густонаселённой Грани! Вот так наглость...'
    - Я направляюсь в Лемосский архипелаг, - ответил он.
    - Верно, собираетесь посетить последнюю обитель легендарного Женеса де Фарамона? - предположил Нуйон. - Так поступают многие новички нашего Братства. Только смотреть там уже нечего - почитатели Женеса давно всё разобрали. Мне тоже кое-что досталось, но больше всех остальных отхватил МакГрегор. Слыхали о таком?
    - Нет, - покачал головой Ларссон.
    - Он погиб шесть лет назад. И как раз по вине одной из вещиц, взятых из обители Женеса. То был древний артефакт - львиная шкура, усиливающая магические способности. Для нас она бесполезна, но для слабеньких колдунов, не связанных с инфернальными силами, это мощное подспорье. Так вот, МакГрегор захватил одного мальчишку - то ли для жертвоприношения, то ли чтобы позабавиться с ним, хотя одно не исключает другого. Короче, привёз его в свой замок, но углядеть за ним не углядел. Мальчишка каким-то образом освободился, завладел шкурой и с её помощью прикончил как самого МакГрегора, так и всю его группу - кажется, их было семеро. Представляете?!
    'Так вот оно что! - подумал Ларссон, вспомнив Марка фон Гаршвица в львиной шкуре. - Значит, это была не просто оригинальная одежда...'
    Наконец они спустились в просторное подвальное помещение, где стояли ряды специальных полок с винными бутылками. Очевидно, доктор был большим любителем дорогих вин - а может, просто изображал из себя такового.
    Никак не прокомментировав свою коллекцию, Нуйон провёл Ларссона в отдельную комнату, стены, пол и потолок которой были выложены плотно подогнанными друг к другу мраморными плитками. Здесь находились шкафы и стеллажи с разнообразным алхимическим оборудованием, сосуды с заспиртованными тканями растительного и животного происхождения, а также пузырьки и упаковки со всяческими ингредиентами. Посреди комнаты стоял продолговатый стол, уставленный пробирками, колбами и ретортами. Словом, это была обычная алхимическая лаборатория, без которой не мог обойтись ни один высококвалифицированный лекарь-колдун.
    - Итак, Лемос, - произнёс Нуйон и, наготовив Ключ Освобождения, прошёл в дальний угол лаборатории.
    Он поставил посох в вертикальном положении, точно в центре одной из мраморных плиток, и начал произносить заклинание активизации. Ларссон ждал этого момента и грохнул по Нуйону оглушающими чарами. Доктор был сосредоточен на собственном колдовстве, поэтому не смог отразить удар, а главное - не успел осознать случившееся и послать сигнал тревоги в Нижний Мир.
    Ларссон подошёл к распростёртому на полу Нуйону и погрузил его в глубокий сон. Затем, сосредоточившись, начал процедуру экзорцизма - сложного магического обряда, который разрывал все связи с Преисподней и попутно лишал колдовских способностей. Экзорцизм действовал исключительно на чёрных магов и одержимых; обычные колдуны, пользующиеся только природной магией, были к нему совершенно невосприимчивы и своих способностей не теряли. Это был бы отличный способ выявления и нейтрализации слуг Нижнего Мира, так сказать универсальный рецепт отделения агнцев от козлищ, если бы не одно 'но': экзорцизм срабатывал только в том случае, когда проводивший обряд колдун не испытывал ни малейших сомнений в правильности своих действий. То есть, необходимо было точно знать, что перед тобой находится чёрный маг или одержимый, иначе всё закончится большим пшиком. В частности поэтому Ларссон и дожидался момента, когда Нуйон прибегнет к инфернальным силам. Хотя ситуация и так была очевидна, он рассудил, что лишнее подтверждение не повредит.
    Уверенности Ларссону хватило с лихвой, и экзорцизм прошёл гладко, без сучка и задоринки. Нуйон потерял связь с Преисподней, перестал быть колдуном и превратился в простого смертного. Теперь оставалось лишь надеяться, что в Нижнем Мире этого не заметили. Нуйон не был одержимым, а стало быть, не имел кукловода, который контролировал его действия. С другой стороны, он не принадлежал к числу высокопоставленных слуг, которые поддерживали прямой контакт с Хозяевами. (Сам Ларссон, кстати, некогда входил в этот круг избранных - но не потому, что был таким уж матёрым чёрным магом, а просто по причине своей успешной карьеры в Инквизиции.) Посему вероятность того, что случившееся с Нуйоном обнаружат очень нескоро, была довольно высока. Так, по крайней мере, утверждал Локи.
    Ларссон оттащил Нуйона на середину комнаты, затем осторожно отодвинул в сторону шкаф с реактивами (уж тут точно не было входа в другой туннель), поставил на это место стул и сел. Теперь ему предстояло заняться делом, технически более лёгким, чем экзорцизм, но крайне неприятным и даже грязным.
    Он ещё с минуту помедлил, набираясь решительности, наконец наложил на Нуйона обездвиживающее и лишающее речи заклятие, после чего медленно вывел его из сна.
    Вскоре Нуйон очнулся, скользнул бездумным взглядом по стенам и потолку, задержался на сдвинутом шкафе, затем уставился на Ларссона. В его глазах отразились испуг и растерянность. Он зашевелил губами, но не издал не звука.
    - Пока ты не можешь говорить, - бесстрастно произнёс Ларссон. - Всё равно ничего не скажешь. Для начала я сделаю вот так.
    И он нанёс магический удар по пяти болевым точкам. Нуйон закатил глаза, по его телу пробежала судорога, а лицо исказила жуткая гримаса боли. Из горла, вместо пронзительного крика, вырвался лишь тихий, протяжный стон.
    Пытка продолжалась меньше минуты, но Ларссон понимал, что для Нуйона она растянулась в целую вечность. Наконец он отпустил его.
    - Итак, вопрос. Расскажи всё, что знаешь о беременной женщине, за которой Велиал приказал тебе присматривать пятнадцать лет назад - а точнее, в январе девяносто второго. Можешь говорить.
    Нуйон громко всхлипнул:
    - Ты... кто ты такой?
    - Неправильный ответ, - сказал Ларссон и снова лишил его речи. - Боюсь, придётся повторить.
    На сей раз он воздействовал сразу на десять болевых точек, а пытка продолжалась вдвое дольше. Из глаз Нуйона ручьём потекли слёзы.
    - Ну а теперь как? - спросил Ларссон. - Будешь отвечать?
    - Я... не... не делай больше... - взмолился Нуйон, едва смог говорить. - Я всё... всё расскажу...
    'Слабак', - презрительно подумал Ларссон. Сам он готов был терпеть и не такие мучения, когда принцесса (теперь уже королева) Инга захватила его в плен. И наверняка стерпел бы, если б не кот Леопольд...
    - Её звали Витольда... - захлёбываясь слезами, продолжал Нуйон. - Или Визелия... точно не помню...
    - Визельда, - подсказал Ларссон.
    - Да, Визельда... Её привёл МакГрегор... я о нём уже рассказывал... Она недавно прошла Чёрное Причастие... насильно, как я понял... но не превратилась в одержимую, а стала полноценной ведьмой... Я лечил её... в основном от психических травм... Она пыталась покончить с собой... и не раз... а я поил её специальными снадобьями... от депрессии... А ещё она была беременна... на самой ранней стадии... наверное, во время Причастия... повелитель особо этим интересовался...
    - Чем именно? - уточнил Ларссон. - Самим ребёнком, или тем, был ли он зачат во время Причастия?
    - Самим ребёнком... А насчёт Причастия... мне кажется... повелитель знал, что он... она была зачата тогда...
    - Значит, была девочка.
    - Да... это выяснилось позже... И Хозяин Велиал был сильно разочарован. Он приказал избавиться от этой... Визельды...
    - Убить её?
    - Нет... перестать лечить... и вернуться к своим делам... А её забрал МакГрегор...
    - И куда он её дел?
    - Увёл по туннелю... к себе, в Торнинский архипелаг... А там поселил на какой-то Грани... он её называл, но я забыл...
    - Вспомни! - грозно приказал Ларссон. - Ты должен вспомнить! Иначе...
    - О нет... нет... - жалко заскулил Нуйон. - Не делай мне больно... пожалуйста... я вспомню... я... Хабенштадт, кажется... или Габенштадт...
    - Это не название Грани. Так может называться город, но не Грань.
    - Да, да... это город, - подтвердил Нуйон. - А Грань... она заканчивается на 'лунд'... а начала не помню... честное слово, не помню...
    - А что ещё? - настаивал Ларссон. - МакГрегор больше ничего не говорил о Визельде?
    - Нет, ничего... хотя... сказал, что она стала знахаркой...
    - А дальше?
    - Это всё... клянусь... я больше ничего не знаю... не делай больно...
    Ларссон заставил его умолкнуть, а сам задумался. На поверку оказалось, что Нуйон располагает не столь докладной информацией, как ожидал Локи. Торнинский архипелаг, название города с неточной первой буквой, то ли 'х', то ли 'г', окончание 'лунд' в имени Грани и тот факт, что Визельда стала знахаркой. А МакГрегор уже мёртв, из него сведений не вытащишь. Хотя Локи, наверное, сможет разыскать его в Преисподней и допросить... Но нет, не станет он этого делать. Слишком велик риск, что МакГрегор доложит обо всём Велиалу, своему повелителю. А Локи слишком труслив, это общеизвестно. Странно, что он вообще решился, пусть и тайком, выступить против самого могущественного из князей Нижнего Мира.
    Так что на большее рассчитывать нет смысла. Но это не страшно. В конце концов, навряд ли в Торнинском архипелаге наберётся слишком много Граней, заканчивающихся на 'лунд'. Потом среди них нужно отобрать те, где есть город Хабенштадт или Габенштадт, и там уже искать знахарку Визельду с пятнадцатилетней дочерью. В принципе, не так уж сложно - но только при условии, что она никуда не переехала и не сменила своё имя. Иначе придётся хорошенько попотеть, чтобы напасть на её след. А прежде понадобится ещё целый месяц добираться до Торнинского архипелага. Впрочем...
    - Ты говорил о замке МакГрегора, - обратился он к Нуйону. - Кто сейчас там живёт?
    - Никто... замок разрушили инквизиторы...
    - Значит, туннель уничтожен?
    - Нет... он был не у МакГрегора... в другом месте... он работает... если ты хочешь, я...
    Ларссон снова заткнул ему рот и снова задумался. Было весьма заманчиво одним махом оказаться в Торнинском архипелаге, сэкономив добрых четыре недели времени. Но инфернальный туннель - крайне ненадёжный вид транспорта, если ты путешествуешь по нему 'зайцем', без соизволения Нижнего Мира. А Ларссон не спешил умирать, он хотел довести до конца начатое дело и утереть нос Велиалу - этому надменному ублюдку, которого ненавидел всеми фибрами души...
    Приняв решение, Ларссон вновь погрузил Нуйона в глубокий сон, а затем воздействовал на него заклятием, которое избирательно повреждало синапсы в мозгу, стирая его личность и память. Выждав некоторое время, поднял с пола Ключ Освобождения и выпустил дух Нуйона из тела. Теперь он, обезумевший от испытанной травмы, лишённый связи с Нижним Миром, будет неприкаянно скитаться по миру земному, пока вновь не осознает себя, не вернёт свои воспоминания, и только тогда устремится в Преисподнюю. Но для этого понадобится не один год - а до тех пор Велиал не будет ничего знать о последних минутах жизни своего слуги и вряд ли догадается, что его смерть как-то связана с пациенткой, за которой он присматривал пятнадцать лет назад...
    Бросив последний взгляд на бездыханное тело Нуйона, Ларссон спрятал посох под камзол (инструмент был весьма ценный) и вышел из лаборатории. Впереди его ожидал долгий путь в Торининский архипелаг.

    Глава 11

    С того дня, как Марк принял предложение Ильмарссона и стал изучать университетский курс, свободного времени у него заметно поубавилось, но он об этом совершенно не жалел. Ему нравилось учиться, и после занятий со школьниками он с удовольствием брался за собственные учебники, а по субботам встречался со старшими преподавателями, отчитывался за пройденный материал и получал новые задания.
    В учёбе, как и на уроках, пару ему составляла Андреа. Прежде Марк думал, что она уже давно готовится к получению степени бакалавра, но на деле оказалось, что начала лишь в этом году, да и то не сразу, а примерно за месяц до его появления в школе. Таким образом, они проходили одно и то же, всё чаще занимались вместе, порой засиживаясь до позднего вечера, что вызывало у Гвен крайнее раздражение. Сама она, в отличие от подруги, продолжать своё образование решительно не желала - в чём была целиком солидарна с Сондерсом, который после школы закончил Мерадорскую академию для колдунов с промежуточным даром и на этом остановился, считая, что полученных там знаний ему хватит с лихвой. В определённом смысле они были правы: и без степени бакалавра Ульрих отлично проводил практикумы по алхимии, а Гвен - лабораторные занятия по животной и растительной магии. Однако у Марка амбиции простирались гораздо дальше должности ассистента преподавателя, а кроме того, он просто хотел знать как можно больше. Такими же мотивами руководствовалась и Андреа.
    Ко всему прочему, загруженность учёбой давала Марку возможность под благовидным предлогом отклонять настойчивые просьбы Герти и Абигали вечерком зайти к ним в гости, а на выходные прогуляться в город. Не то чтобы ему не нравилось их общество, как раз наоборот - порой было приятно провести с ними время (хотя, надо признать, непрестанная трескотня Абигали порядком утомляла его). Главная проблема заключалась в том, что Марк был учителем, и то предпочтение, которое он оказывал двум школьницам (пусть даже исключительно вне уроков), вызывало зависть у других учеников, особенно у старших девочек. А Зигфрида фон Дитцель-Бильмердер даже ревновала - однажды Ульрих Сондерс случайно услышал, как она в разговоре с двумя мальчиками таких же голубых кровей громко возмущалась тем, что Марк выбрал себе в любимицы 'неотёсанных простолюдинок'.
    Впрочем, от воскресных прогулок с Герти и Абигалью Марк по-прежнему не отказывался - но лишь при условии, что вместе с ним соглашалась пойти Андреа. Герти только радовалась такой компании, а вот Абигаль, хоть и не возражала, почему-то была недовольна и исподволь дулась. Но в этом Марк видел и позитив - в присутствии Андреа она немного сдерживала свою болтливость.
    Но долго так не продолжалось. В последнее воскресенье июня, когда они вернулись с очередной прогулки и, поужинав, направились в свои квартиры, Андреа сказала Марку:
    - Ну всё, с меня хватит! Больше я с вами не пойду.
    - Тебе скучно? - спросил он.
    - Не в том дело. Просто я устала терпеть волчьи взгляды Абигали. Она ясно даёт мне понять, что я ей здорово мешаю.
    - Но почему?
    Андреа тихо вздохнула:
    - Не строй из себя святую простоту, Марк. Думаешь, я не догадалась, что ты используешь меня в качестве дуэньи? Идея, в общем, неплохая - в моём присутствии Абигаль стесняется открыто флиртовать с тобой. Но это не выход, пойми. Так ты только загоняешь проблему в угол, а её надо решать. Если хочешь, я серьёзно поговорю с Абигалью, объясню ей, что ты, как учитель, связан строгими правилами поведения с учениками и не сможешь ответить на её чувства - по крайней мере до тех пор, пока она не закончит школу.
    Марк резко остановился и озадаченно посмотрел на Андреа:
    - Ты о чём?
    Она ответила ему таким же удивлённым взглядом:
    - А ты что, не заметил? Ведь девочка по уши влюблена в тебя. - Андреа сокрушённо покачала головой. - Эх, Марк, Марк! Ты сам ещё такой мальчишка...
    Они в молчании поднялись на седьмой этаж и возле квартиры Андреа попрощались до завтра. Марк двинулся дальше по коридору, напряжённо размышляя над только что услышанным. Он рылся в своей памяти, но никак не находил убедительных подтверждений словам Андреа - и вместе с тем понимал, что у неё не было причин обманывать его. Возможно, она просто ошиблась, неверно истолковала поведение Абигали, и ему очень хотелось в это верить. Тем не менее, он сильно опасался, что Андреа всё-таки права...
    Целиком погружённый в раздумья, Марк вошёл в свою квартиру, запер наружную дверь и уже собирался пройти в спальню, чтобы переодеться, как вдруг заметил, что из-под двери кабинета пробивается тонкая полоска света - не тусклого, вечернего, а яркого, от эльм-светильника. Мигом сосредоточившись, он осторожно попытался 'прощупать' комнату - и тут же натолкнулся на непроницаемый барьер. Такой барьер могли создать только двое на всём белом свете, и Марк сразу догадался, кто из них пожаловал к нему в гости и по какому поводу. Глубоко вдохнув, он вошёл в кабинет.
    Она стояла возле письменного стола, держа в руках раскрытую книгу - первый том 'Принципов современной математической магии'. На ней был розовый шёлковый халат, схваченный вокруг талии тонким пояском, и бархатные тапочки на босу ногу. Её вьющиеся золотистые волосы были причёсаны небрежно, а на лице отсутствовали малейшие следы косметики. Очевидно, она лишь недавно проснулась - в королевском дворце на Грани Палатина было как раз утро.
    У Марка защемило сердце. Так случалось всегда, когда он видел её, и ничего поделать с собой не мог. Лишь надеялся, что она этого не замечает.
    - Здравствуйте, Инга, - сказал он.
    - Здравствуй, Марк, - ответила она и положила книгу на стол. - Вижу, ты начал изучать матмагию. Ну и как?
    - Очень интересно, хотя и сложно. А вы давно здесь?
    - Минут пять, не больше. Но была намерена ждать до упора. Иначе тебя никак не поймаешь. Разве только нагрянув среди ночи.
    Марк растерянно потупился:
    - Извините...
    - И это всё? - сердито спросила Инга. - Просто 'извините'? Позавчера ты прогулял мой день рождения, и мало что просто прогулял - ещё и поставил меня в глупейшее положение! Я, как и договаривались, явилась за тобой в здешнюю полночь, но в квартире тебя не застала. Стала ждать - а вдруг ты где-то задержался. Потом пыталась вызвать - но ты не отвечал. Я, знаешь ли, сильно разволновалась, подняла на ноги Ильмарссона, хорошо хоть не всю школу. А он без труда связался с тобой и сообщил мне, что ты в полном порядке, но насчёт дня рождения передумал. Надо сказать, в дурацком свете я предстала перед вашим главным мастером!
    Марк горько вздохнул. Он понимал, что поступил некрасиво, когда в пятницу вечером уехал из школы и провёл ночь в одной из ольсборгских гостиниц. Но другого выхода у него просто не было.
    - Я оставил вам записку...
    - И на том спасибо! - ответила Инга язвительно. - Только я её не нашла. Ведь искала тебя, а н е какую-то записку... И что там было написано?
    - Я поздравлял вас и просил прощения, что не могу быть на празднике. Я понял, что это может стать... - Марк замялся, - ну, нежелательным прецедентом. Если я хоть раз побываю во дворце, то барьер расстояния для меня разрушится. Я захочу всё чаще и чаще видеться с родителями, с сёстрами, с вами наконец...
    - Ну и что? Для меня это не проблема.
    - Зато проблема для меня. И вы знаете, какая.
    Инга кивнула:
    - Да, знаю. И сочувствую тебе, поверь. Я бы так хотела помочь тебе и Беатрисе, но это не в моих силах - и вообще ни в чьих. Случившееся нельзя исправить, с ним можно только смириться.
    - Я пытаюсь смириться, - сказал Марк. - Но для этого нужно время и нужна разлука. Без неё не обойтись никак. Пожалуйста, не обижайтесь за то, что я сделал. Признаю, это было очень некрасиво, но иначе я не мог.
    - Почему же, мог, - возразила Инга. - Просто сказал бы мне в лицо, что не хочешь приходить на день рождения. Я бы тебя поняла.
    Марк покачал головой:
    - Не сразу, сначала был бы долгий спор. И я боялся, что поддамся на ваши уговоры. Ведь я очень тоскую по всем вам.
    Взгляд васильковых глаз Инги потеплел:
    - Мы тоже грустим без тебя...
    Минут через десять Инга ушла - вернее, просто исчезла, мгновенно переместившись в Вечный Город. А Марк тяжело плюхнулся в кресло и закрыл лицо руками. Эта встреча с Ингой оказалась ещё тяжелее, чем он опасался. В Вечном Городе ему было легче, там он мог видеть её каждый день... И как раз это было ещё одной причиной, почему он решил уехать. Возможно, причиной самой главной, даже главнее его проблем с Беатрисой - но о ней он не говорил никому на свете.
    Марк сам точно не знал, когда это случилось. Может быть, ещё в первый день их знакомства, когда они встретились на безымянной Грани возле ведьминой избушки. Может, уже тогда тринадцатилетний Марк влюбился в свою прекрасную принцессу. И продолжал любить её по сей день - страстно и безнадёжно...
    'Всё-таки она ни о чём не догадывается, - думал Марк. - Даже не подозревает. Такая умная, могущественная - но не всевидящая. И слава Богу...'

    Глава 12

    В середине июля закончился второй триместр учебного года и наступили короткие, всего на неделю, каникулы. Школа опустела лишь наполовину - по домам разъехались только те ученики, которые жили неподалёку, а также те, за которыми прибыли родные, умевшие путешествовать по Трактовой Равнине. Абигаль Ньердстрём предлагала Герти поехать к ней - до её родной Грани было всего восемь часов пути по тракту. Однако Герти отказалась, не желая отвлекаться от учёбы; она планировала к концу года сдать все экзамены и зачёты за первые четыре класса.
    В конечном итоге Абигаль тоже решила не ехать домой и осталась в школе вместе с подругой. При этом она явно рассчитывала, что во время каникул будет чаще видеться с Марком, который в последнее время всячески избегал встреч с ней после уроков. Но её надежды не оправдались, поскольку всю эту неделю Марк находился в отъезде. Он побывал на Нолане, повидался с родственниками, в частности с дядей Гюнтером, младшим братом отца, который управлял всеми их семейными поместьями. Затем Марк навестил свою родню по материнской линии, проживавшую недалеко от Нолана, после чего не пожалел лишнего дня пути и заехал на Зелунд, в гости к Виллему.
    Князь очень радушно принял Марка в своём хабенштадтском дворце и рассказал, что Инквизиция всё-таки отреагировала на его письмо по поводу Герти. Правда, с трёхмесячным опозданием - инквизитор приезжал лишь на позапрошлой неделе.
    - И представьте себе, - говорил Виллем, - опять прислали кадета! Не того, что в прошлом году, другого. Зовут его Ральф Нейман, на вид не старше семнадцати. По-моему, он даже не кадет, а ещё курсант, слушатель академии.
    - Возможно, так и есть, - заметил Марк. - В провинциальных командорствах Инквизиции статус кадета трактуется шире, чем в Империи. Здесь таковыми считают всех выпускников инквизиторских школ, которые поступают на действительную службу.
    - Ну, тогда понятно. Должен сказать, что этот Нейман понравился мне больше предыдущего кадета. К делу подошёл очень серьёзно и в целом произвёл на меня хорошее впечатление. А позже я узнал, что перед визитом ко мне он инкогнито, не афишируя своей принадлежности к Инквизиции, побывал на городском рынке и там расспрашивал о Визельде и её дочери. Короче, подготовился к нашей встрече основательно. Но так и не объяснил мне внятно, почему после длительного бездействия Инквизиция вдруг заинтересовалась этим случаем. А к вам в школу никто не приезжал?
    - Насколько мне известно, нет, - ответил Марк. - Во всяком случае, ни меня, ни Герти инквизиторы не беспокоили. Возможно, обратились непосредственно к Ильмарссону... хотя вряд ли. На Торнин они предпочитают не соваться, это выходит за рамки их компетенции.
    Здешнее командорство Инквизиции, даром что называлось Торнинским, не распространяло свою деятельность на главную Грань архипелага, поскольку она находилась под покровительством Ильмарссона. По давно устоявшейся традиции инквизиторы избегали вмешиваться в сферу интересов высших магов, которые в большинстве своём недолюбливали Инквизицию. Впрочем, у Ильмарссона отношения с орденом были довольно ровными - не сказать, что тёплыми, но вполне бесконфликтными. Инквизиция ценила это и ни в малейшей мере не покушалась на его власть. И хотя Ильмарссон отказался стать официальным правителем Торнина, он являлся таковым уже по самому факту своего присутствия на Грани. К его мнению неизменно прислушивались, все его просьбы и рекомендации исполняли немедленно и беспрекословно, к нему часто обращались как к высшей судебной инстанции, и его вердикты никто не оспаривал.
    - А вообще странный он, этот Ральф Нейман, - продолжал князь. - Хоть и молод, но замкнут и угрюм, совершенно лишён чувства юмора. И вот ещё одна любопытная деталь. В те дни у нас стояла страшная жара, но он носил камзол с длинными рукавами и плотно облегающими манжетами. Во время нашей беседы одна из манжет, кажется правая, немного сдвинулась вверх, он тут же её поправил, но я успел мельком заметить на запястье глубокие шрамы. Похоже, несколько лет назад он вскрывал себе вены.
    - Не обязательно, - возразил Марк. - С тем же успехом он мог получить эти шрамы в бою или плену, либо в результате несчастного случая. Хотя и попытка самоубийства не исключена. В жизни всякое бывает...
    Заночевав в Хабенштадте, Марк наутро двинулся в обратный путь, прихватив с собой деньги для Герти, которые Виллем собирался на днях отправить с посыльным на Торнин. Также князь попытался всучить ещё и очередную партию нарядов из гардероба своих племянниц, но тут уж Марк решительно отказался. Ему совсем не улыбалось везти с собой дополнительный груз, и в то же время он не имел возможности переслать его в школу 'почтовым курьером' (так назывался колдовской способ мгновенной передачи на расстояние неодушевлённых предметов, который для людей и прочих живых существ не годился). От Зелунда до Торнина Марк мог перебросить лишь мелкие предметы, весом не более ста грамм. Получив отказ, князь Виллем, однако, не сдался и пообещал отправить подарок для Герти обычной, неколдовской почтой.

    * * *

    Марк вернулся на Торнин в середине воскресенья - последнего дня каникул. Он постарался попасть в школу незамеченным, чтобы об этом не узнали Герти с Абигалью, иначе бы они тут же прибежали к нему в гости. У себя в квартире Марк принял ванну и пару часов поспал, отдыхая с дороги, а вечером уже сам пошёл к Герти, чтобы передать ей деньги от князя Виллема.
    Однако в комнате он застал только Абигаль. Девушка очень обрадовалась его возвращению, но сразу и огорчилась, когда он отверг предложение пойти на прогулку. Следующие четверть часа Марк терпеливо слушал её трескотню, дожидаясь Герти, которая, по словам Абигали, 'вот-вот должна прийти'. В конце концов он устал ждать и, сосредоточившись, послал Герти мысленный вызов. Ответа не последовало - либо она находилась за пределами школы (Герти ещё не умела принимать мысли на больших расстояниях), либо закрыла свой разум, чтобы её никто не беспокоил.
    Не выдержав, Марк оборвал болтовню Абигали:
    - Так когда же вернётся Герти?
    - Ну... - Абигаль слегка растерялась. - Сегодня она что-то задерживается. Обычно в это время Герти уже возвращается и мы вместе идём на ужин.
    - Обычно? - переспросил Марк. - Что это значит?
    Абигаль отвела взгляд и смущённо улыбнулась:
    - Только не говорите ей, что я вам сказала, но... по-моему, у Герти появился парень.
    - Вот как? - удивлённо произнёс Марк. - И кто же он?
    - Я не знаю, честно. Герти скрытничает, ничего не хочет рассказывать, хоть как я её ни упрашиваю. Просто каждый вечер уходит, а примерно через час возвращается и выглядит при этом так... так... ох, даже не знаю как описать! Лучше я вам покажу.
    Марк воспринял последние слова в привычном для колдуна значении и уже наготовился принять мысленную 'картинку', но Абигаль просто изобразила на лице мечтательное выражение и искоса посмотрела на него томным взглядом.
    - А ещё щёчки у неё румяные-румяные, - добавила она, вернув своему лицу обычное задорное выражение. - Герти точно влюбилась, я уверена.
    - И когда это началось? - поинтересовался Марк.
    - Да вот уже две недели. С того самого воскресенья, когда вы не захотели пойти с нами в город. Я тогда расстро... ну, тоже решила не идти, и Герти пошла сама. А вернулась только перед ужином, задумчивая и взволнованная, но совсем не расстроенная, а как раз наоборот... В общем, с тех пор и началось.
    Марк встревожился:
    - И что, она по вечерам ходит одна в город.
    - Нет-нет, не в город, - успокоила его Абигаль. - Её парень явно из нашей школы, только я никак не могу вычислить, кто он. Вряд ли из наших 'переростков', скорее какой-то шестиклассник. Думаю, в городе они случайно столкнулись, он предложил ей куда-нибудь пойти вместе, они хорошо провели время - ну, короче, понравились друг другу. В прошлое воскресенье она тоже весь день гуляла, и в четверг тоже. А в остальные дни они встречаются где-то в парке. Один раз я пыталась проследить за Герти, незаметно пошла за ней, но возле старого вяза передумала и вернулась в школу.
    - Почему?
    - Стыдно стало, - призналась девушка. - Ведь Герти моя подруга, и я должна уважать её тайны. А выслеживать её - это не по-дружески.
    - Да, ты права, - согласился Марк и встал со стула. - Ну, ладно. Наверное, Герти сразу пойдёт на ужин. Как увидишь её, скажи, чтобы позже заглянула ко мне - князь Виллем передал для неё...
    - Ах, нет, погодите, погодите! - Абигаль быстренько вскочила на ноги, крепко схватила его за плечи и усадила обратно. - Я же самого главного вам не рассказала! Помните, уже давно, по-моему, в первый день, когда вы только приехали, мы разговаривали про старого кота Нильса? Ну, что его призрак вроде бы видели в подвале?
    - Да, помню, - кивнул Марк. - А что?
    - Дело в том, - с таинственным видом сообщила Абигаль, - что я его тоже видела. В четверг, когда ходила стирать нашу с Герти одежду. Там, в прачечной, никого из девочек не было, и мне стало скучно ждать, не с кем поговорить. Видите ли, я круглая отличница по бытовой магии, мне не надо следить за самостиркой, мои заклинания работают безотказно - как положено выстирают, прополощут и выжмут...
    - Да, конечно, знаю, - нетерпеливо перебил её Марк. - Так что было дальше?
    - Ну, я решила прогуляться по подвалу и зашла на хозяйственные склады. А там, в коридоре, увидела кота. Большущего, вот такого, - она показала руками размеры, - серого, с белым 'воротничком' на шее. Точно как описывали Нильса. А в зубах он держал мышку.
    - Призрак держал в зубах мышь? - скептически переспросил Марк. - Странно.
    - Да, странно, - не стала спорить Абигаль. - Но мышка точно была, причём ещё живая. Нильс её выронил, когда увидел меня, и она убежала.
    - Тогда, наверное, это был не Нильс. И вообще не призрак, а просто похожий на него кот. Обыкновенный кот, не оборотень.
    Но Абигаль так решительно мотнула головой, что её вьющиеся рыжие волосы упали на лицо.
    - Нет, всё-таки призрак, - настаивала она. - Призрак кота-оборотня. Он громко зашипел на меня - 'шшшш!!!' - сказал по-человечески: 'Прочь отсюда, малявка!' - а затем исчез.
    - Спрятался?
    - Нет, именно исчез. Так, как исчезают призраки. Просто растворился в воздухе. Всё так и было, точно! Мне ничего не почудилось.
    - А ты не смотрела, были на полу следы или нет? Ведь призраки следов не оставляют.
    Абигаль вздохнула:
    - Нет, не смотрела. Я так испугалась, что сразу убежала, даже забыла про стирку. А потом боялась снова спуститься в подвал, дождалась Герти, и мы вместе пошли за постиранной одеждой. Она предлагала сходить на склады и проверить, но я не согласилась... Всё-таки я жуткая трусиха, - сокрушённо подытожила девушка.
    - Не трусиха, а просто впечатлительная, - уточнил Марк. - Ведь теперь ты уже не боишься, правда?
    - Да, уже не боюсь. Вчера спускалась в подвал, но в том коридоре кошачьих следов не нашла. Хотя, конечно, это ничего не значит - их могли затоптать или просто замести. Я не знаю, когда там проводят уборку.
    - Если с моих времён ничего не изменилось, то как раз по пятницам, - сказал Марк. - Так что вполне могли замести.
    Тут послышался тихий щелчок замка, дверь отворилась, и в комнату вошла Герти. Выглядела она вполне нормально, совсем не так, как в утрированном виде изображала Абигаль, но всё же Марк успел заметить в её глазах лёгкую поволоку, которая, впрочем, сразу сменилась радостным блеском.
    - Добрый вечер, Марк! - лучезарно улыбнулась она, снимая своё меховое манто. - Как хорошо, что вы вернулись! Мы с Аби очень скучали без вас.
    - Ну, ты-то не особо, - ехидненько ввернула Абигаль. - Тебе и так было хорошо. До самого вечера просиживаешь за книжками, потом гуляешь по парку... гм, в одиночестве.
    Лицо Герти мигом вспыхнуло, она быстро повернулась к одёжному шкафу, открыла его и долго вешала там манто. Такая её реакция окончательно убедила Марка, что Абигаль была права в своих догадках.
    - Как раз перед твоим приходом, - произнёс он, чтобы сменить тему, - мы говорили о призраке Нильса. Что ты об этом думаешь?
    Герти наконец закрыла шкаф, подошла к своей кровати и присела, расправив на коленях платье. Вид у неё был уже не такой смущённый, хотя щёки продолжали пылать румянцем.
    - Даже не знаю, что думать, - ответила она. - Я там не была, не видела того кота и не знаю, призрак он или нет. Надо было пойти и посмотреть, есть ли следы, но Аби не захотела, а я... честно говоря, я побоялась идти одна - а вдруг там действительно призрак.
    - И мы не знали к кому обратиться, - добавила Абигаль. - Вас ведь не было в школе.
    - Попросили бы Андреа. Уверен, она бы не стала насмехаться.
    Герти покачала головой:
    - Так она тоже уехала, в среду, кажется. Вместе с госпожой Фицпатрик. Кстати, они до сих пор не вернулись. Когда я шла из парка в школу, их окна были темны.
    Ещё немного поговорив с девушками, Марк передал Герти деньги от князя Виллема, после чего все трое отправились на ужин. Абигаль прихватила с собой несколько тетрадей и учебников, а в ответ на вопросительный взгляд Марка объяснила:
    - Это чтобы не возвращаться. После ужина у нас на этаже становится слишком шумно, и обычно мы с Герти ходим заниматься в кабинет ритуальной магии. Там тихо и спокойно, а мастер Линдгрен не возражает.
    - Понятно, - сказал Марк, а уже в следующую секунду насторожился: - А какой это кабинет ритуальной магии - для младших классов или для старших?
    - Для старших. В пятьсот двенадцатой аудитории - прямо под той самой шестьсот двенадцатой, которая замурована, - ответила Абигаль, догадавшись, к чему он клонит. - Но мы не делаем ничего плохого, если вы об этом беспокоитесь. Оно-то, конечно, интересно, что находится наверху, но если нельзя, значит, нельзя.
    - А почему вы выбрали именно пятьсот двенадцатую?
    - Я выбрала сама, ещё в прошлом году. Просто там мне лучше всего учится. И Герти тоже. Правда, Герти?
    - Да, - коротко подтвердила Герти.
    - И главный мастер не имеет ничего против, - продолжала Абигаль. - Когда он в первый раз увидел, что я занимаюсь в кабинете ритуальной магии, то просто показал пальцем на потолок - мол, даже не думай. А я твёрдо покачала головой - ни в коем случае. Тогда он кивнул и вышел.
    - Ну, раз так, то всё нормально, - сказал Марк.
    Спустившись на первый этаж, они расстались. Девушки пошли в ученическую столовую, а Марк - в учительскую. Ни Андреа, ни Гвен там не было, зато он встретил Ульриха Сондерса, который очень обрадовался его возвращению и предложил скоротать остаток вечера за шахматами. Марк охотно согласился - они с Сондерсом обладали примерно равным мастерством, поэтому играть с ним было интересно.
    После ужина они сразу поднялись на седьмой этаж и направились к Ульриху. По пути Марк задержался возле квартиры Андреа, постучал в дверь, но ответа не было. Сондерс ухмыльнулся:
    - И не надейся, сегодня её не застанешь. Они с Гвен вернутся лишь под утро.
    - Откуда ты знаешь? - спросил Марк.
    - У них всегда так. Каждый раз они возвращаются из своих поездок рано утром.
    - И часто уезжают?
    - Нет, не очень. Обычно на каникулы, но в том году пару раз отлучались и на выходные. Причём, что примечательно, никогда не отсутствуют больше пяти дней. Даже во время летних каникул.
    - Летом они остаются в школе?
    - По крайней мере, так было в прошлом году. Почти весь ноябрь и декабрь я провёл здесь, и Андреа с Гвен тоже. Уезжали только однажды - и ровно на пять дней.
    - А куда они ездят, ты не в курсе? - поинтересовался Марк.
    - Без малейшего понятия.
    Сондерс открыл дверь своей квартиры, они миновали переднюю и вошли в кабинет.
    - Но самое странное, - продолжал Ульрих, доставая из шкафа шахматную доску и коробку с фигурами, - что даже эти редкие отлучки совсем не нравятся Ильмарссону. Перед мартовскими каникулами я случайно услышал, как он просил Гвен повлиять на Андреа и убедить её не ехать. А Гвен ответила, что Андреа ни за что не согласится, её просто бесит необходимость постоянно быть в школе. И уже от себя Гвен добавила, что и сама она тоже должна иметь возможность хоть ненадолго отвлечься. Потом они завернули за угол, увидели меня и замолчали.
    Марк был заинтригован.
    - Что бы это значило?
    Сондерс покачал головой:
    - Даже не представляю. И хватит об этом, давай играть.
    Он щёлкнул пальцами - под воздействием заклинания фигуры вылетели из коробки и выстроились на доске в начальной позиции.
    - В прошлый раз у меня были чёрные, - сказал Марк, устраиваясь за столом. - Теперь мои белые. - И он начал со стандартного хода 'е2 - е4'.

    Желаете читать дальше?
    Тогда вам сюда или сюда.
















































    Сноски:


    [1] Как и в предыдущих книгах цикла, кавычки 'лапки' обозначают мысленную речь.

    [2] Амальгама - раствор металла в ртути или сплав металла с ртутью.

    Вернуться в текст
  • Комментарии: 7, последний от 01/07/2023.
  • © Copyright Авраменко Олег, Авраменко Валентин (olegawramenko@yandex.ua)
  • Обновлено: 15/02/2018. 207k. Статистика.
  • Роман: Фэнтези
    • Оценка: 7.88*10  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.