Авраменко Олег, Авраменко Валентин
Грани Нижнего Мира

Lib.ru/Фантастика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
  • Комментарии: 4, последний от 09/05/2005.
  • © Copyright Авраменко Олег, Авраменко Валентин (olegawramenko@yandex.ua)
  • Размещен: 19/05/2004, изменен: 15/02/2018. 199k. Статистика.
  • Повесть: Фэнтези
  • Все Грани Мира
    • Оценка: 7.24*23  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...С уходом Мэтра в мире не осталось Великих. И только близкий Мэтру человек, глава Инквизиции Ференц Карой мог догадаться о предназначении двух, в прошлом, казалось бы, заурядных жителей Основы, а ныне высших магов - Инны и Владислава. И ещё Велиал - Хозяин Преисподней. Повсюду в этом мире расставлены ловушки князя Нижнего мира. Велиал торжествует - ему удалось разлучить героев. Ведь только вдвоём они способны предотвратить наступление Тьмы...



    • Глава 1
    Сиддх. Новая миссия

    В тёмно-фиолетовом небе над Вельзевуловой Твердыней полыхали зловещие зарницы. Их багровые отблески падали на стены и башни мрачного обиталища Хозяина Преисподней, отчего создавалось впечатление, будто весь замок купается в крови.
    Человек в просторных одеждах из алого и голубого шёлка, с огромным зелёным тюрбаном на голове, энергично шагал по широкой извилистой тропе в направлении Твердыни. Впрочем, 'в направлении' - сказано весьма условно, поскольку тропа сильно петляла, временами поворачивала в противоположную сторону, а хмурая громада Твердыни непрерывно меняла своё расположение, то оказываясь совсем рядом, то удаляясь на много миль к самой линии горизонта.
    Тем не менее, человек в зелёном тюрбане продолжал идти по тропе, не пытаясь сократить путь. Он понимал, что с географией Нижнего Мира шутки плохи, и прямая здесь - далеко не всегда кратчайший путь между двумя точками. К тому же окрестности Твердыни были усеяны хитроумными ловушками, предназначенными для неосторожных посетителей, и человек не собирался испытывать судьбу. Он дорожил дарованным ему правом жить во плоти и не хотел подвергать своё тело напрасному риску, так как совсем не был уверен, получит ли взамен новое, или же до скончания веков будет вынужден скитаться по Преисподней бесплотным духом. Поэтому он шёл по тропе, никуда не сворачивая, и с каждым его шагом в тёмно-фиолетовом небе всё ярче полыхали зарницы.
    Наконец человек оказался перед огромными обитыми железом вратами, по обе стороны которых тянулась высокая, в несколько человеческих ростов, каменная стена. Справа от ворот на столбе с перекладиной была укреплена большая медная тарелка, покрытая зеленоватым слоем окиси, а рядом с ней висел на ржавой цепи деревянный молоток с отполированной множеством ладоней рукоятью и заметно стёртой от частых ударов головкой. После недолгих колебаний человек взял молоток и, размахнувшись, ударил по тарелке. Раздался гулкий медный звон, а вслед за тем с небес послышался громовой голос:
    - Назови своё имя, проситель!
    Человек в зелёном тюрбане быстро взглянул вверх, хотя знал, что ничего, кроме багровых сполохов, там не увидит.
    - Я Виштванатан Сиддх, - представился он, - верный слуга князя Вельзевула.
    С его языка едва не сорвалось 'Велиала', благо он вовремя сообразил, что в данном случае надлежит употреблять официальное имя Хозяина. Велиала так редко называли Вельзевулом, что большинство обитателей Нижнего Мира, не говоря уже о жителях Граней, даже не подозревали, что оба эти имени относятся к одному и тому же лицу.
    - Зачем ты пришёл, Виштванатан Сиддх? - осведомился невидимый страж.
    - По вызову повелителя.
    - Жди, - сказал голос. - Я о тебе доложу. И горе тебе, несчастный, если ты солгал!
    Человек, назвавшийся Виштванатаном Сиддхом, прислонился к столбу и стал ждать. Внешне он казался невозмутимым, но внутри его одолевали сомнения. С тех самых пор, как им был получен приказ явиться в Твердыню, он снова и снова перебирал в уме все свои поступки за последнее время, беспокойно гадая о причинах своего вызова к повелителю. Этот визит мог быть прелюдией к суровому наказанию за неведомые Сиддху грехи, но с равным успехом мог оказаться началом его грядущего восхождения по иерархической лестнице Преисподней...
    Спустя несколько минут врата стали медленно отворяться, оглашая окрестности пробирающим до костей металлическим скрежетом. Голос невидимого стража произнёс:
    - Проходи. Хозяин Вельзевул примет тебя.
    Сиддх подождал, пока створки ворот распахнутся настежь, затем уверенно зашагал через широкий безлюдный двор к возвышавшейся над всеми остальными строениями замка огромной башне из чёрного базальта, которая словно подпирала собой низкое хмурое небо.
    У входа в башню, на небольшом возвышении, стоял высокий мужчина в просторном, ниспадающем до самой земли алом одеянии. Скрестив на груди руки, он безучастно смотрел на приближавшегося Сиддха. Его неподвижное, словно маска, лицо не выражало ровно никаких эмоций, за исключением разве что лёгкого налёта пренебрежительности, обращённой не к чему-то конкретно, а скорее ко всему окружающему миру.
    Сиддх остановился перед возвышением, низко поклонился мужчине в алом и произнёс:
    - Приветствую тебя, о славный Женес. Да пребудет с тобой во веки веков милость Хозяев.
    В ответ на приветствие Женес коротко кивнул.
    - Иди за мной, - сказал он. - Повелитель желает видеть тебя.
    С этими словами Женес развернулся, вошёл в башню и стал подниматься по крутой каменной лестнице наверх. Сиддх следовал за ним на почтительном расстоянии, не предпринимая никаких попыток завести разговор. За год своего пребывания в Нижнем Мире он несколько раз сталкивался с доверенным слугой Велиала и вынес из этих встреч самые неприятные впечатления. Особенно раздражали Сиддха надменность и заносчивость Женеса, его презрительное отношение ко всем нижестоящим, с чем резко контрастировало откровенное раболепие и заискивание перед Хозяевами, в особенности перед Велиалом.
    Тем не менее, при всей своей антипатии Сиддх испытывал к Женесу нечто похожее на благоговение. Впрочем, не только он один - многие разделяли его двойственные чувства. Женес был легендарной личностью в Нижнем Мире, он прожил на Гранях дольше иных Хозяев (кое-кто утверждал, что дольше всех), участвовал в трёх Столетних Войнах, а в периоды Затишья активно готовил почву для наступления следующих Ничейных Годов. Его заслуги перед Преисподней были несомненны, поэтому все приняли как должное, когда Велиал специально для Женеса учредил должность коадъютора, сиречь первого помощника, возвысив его над всеми прочими слугами Хозяев.
    Будучи ещё юным послушником Вельзевулова Братства, Виштванатан Сиддх много слышал о деяниях Женеса, восхищался им и мечтал повторить его земной путь. До поры до времени у Сиддха всё шло наилучшим образом, на его счету было немало успешно выполненных миссий, несколько раз с ним лично общался повелитель, поручал ему чрезвычайно важные и сложные задания и всегда был доволен результатами. Казалось, Сиддха ожидало блестящее будущее... Как вдруг случилась катастрофа!
    Сиддх вполне обоснованно считал виновным в неудаче Женеса, который по поручению Велиала осуществлял оперативный контроль за действиями Сандры. Новоиспечённый коадъютор не уследил за девчонкой и позволил ей разоблачить себя, что привело к полному краху плана. В безнадёжной попытке спасти положение Велиал приказал Сиддху проникнуть внутрь защитного купола и уничтожить вышедшую из повиновения Сандру. Как и следовало ожидать, ничем хорошим это не кончилось. Лишённый своей магической силы, Сиддх не смог противостоять двум неопытным, но обладающим огромным могуществом колдунам. Он погиб, сражённый смертельным заклятием, так и не выполнив своего последнего задания в земной жизни.
    Вина Женеса была очевидна, но он весьма ловко выкрутился, переложив всю ответственность за провал операции на Сиддха. К сожалению, повелитель поверил ему - или сделал вид, что поверил. Велиалу было невыгодно признавать ошибку Женеса, ибо из этого автоматически следовало, что и он сам допустил серьёзный просчёт, слишком полагаясь на своего приближённого. Сиддх же быстро сориентировался в ситуации и не стал оспаривать выдвинутые Женесом обвинения. Он понимал, что любые попытки оправдаться только ухудшат его положение - и без того очень шаткое и неопределённое, поэтому безропотно смирился с навязанной ему ролью козла отпущения.
    Но превыше всего Сиддха возмущало, что Женес и сам уверовал в свою ложь. Он был твёрдо убеждён в собственной правоте и не испытывал ни тени признательности к человеку, взявшему на себя бóльшую часть его вины. Если поначалу Сиддх ещё надеялся, что Женес, чувствуя себя обязанным перед ним, посодействует его быстрому возвышению, то очень скоро его иллюзии развеялись. Женесу были чужды угрызения совести, он не собирался помогать Сиддху и, мало того, при любом удобном случае подчёркивал своё презрение к нему. А когда по Преисподней упорно поползли слухи, что Сиддх испортил блестящий замысел Велиала, осуществление которого могло бы переломить весь ход Столетней Войны, у бывшего инквизитора не возникло ни малейших сомнений насчёт того, кто был источником этих слухов...
    Наконец Сиддх и Женес поднялись на верхнюю площадку башни, окружённую зубчатым парапетом. Багровые зарницы полыхали прямо у них над головой, иные вспышки были такими яркими, что слепили глаза. Сиддх машинально отметил, что отсюда, как на ладони, просматривается извилистая тропа, по которой он шёл к Твердыни.
    В центре площадки сидел в широком кресле Велиал, облачённый в короткую алую мантию поверх чёрного, без всяких украшений, костюма. Перед ним парил в воздухе, не касаясь ножками пола, невысокий столик с более чем скромной сервировкой - на начищенном до блеска медном подносе стояла лишь средних размеров фарфоровая амфора, из горлышка которой струился пар, да вместительная золотая чаша, покрытая снаружи незатейливой чеканкой.
    Когда Велиал посмотрел в их сторону, Женес отвесил ему земной поклон, а Сиддх пал ниц.
    - О, великий Хозяин Преисподней, князь князей, царь царей, Властитель Тьмы! - напыщенно изрёк Женес. - Я привёл к тебе слугу твоего, Виштванатана Сиддха, коего ты изволил вызвать пред очи свои.
    - Хорошо, Женес, - холодно произнёс Велиал. - Ты свободен. Ступай по своим делам.
    Женес, не переставая кланяться, попятился ко входу в башню. Когда он скрылся за железной дверью, Велиал обратился к распростёршемуся на базальтовых плитах Сиддху:
    - Встань и подойди ко мне.
    Сиддх поднялся, но не разогнулся полностью, и робко подступил к креслу повелителя. По мановению руки Велиала возле столика возник табурет с мягким сидением.
    - Присаживайся, Виши. Поговорим.
    - О, повелитель! - на всякий случай запротестовал Сиддх, не желая по неосторожности угодить в ловушку. - Я не смею в твоём присутствии...
    - Садись! - перебил его Велиал. - Это приказ.
    Приказ Хозяина Преисподней подразумевал беспрекословное повиновение. Сиддх осторожно опустился на край табурета, готовый в любой момент вскочить на ноги. Тем временем Велиал до краёв наполнил чашу густой красной жидкостью из амфоры и протянул её Сиддху:
    - Вот, выпей.
    От неожиданности Сиддх замер, как парализованный, и на пару секунд лишился дара речи. Немногие слуги Велиала могли похвастаться тем, что вкушали человеческую кровь за столом Хозяина, и только считанные единицы удостаивались чести принять угощение из его рук. Это было знаком особого благоволения. И ему, Виштванатану Сиддху, этот знак был оказан! Ему - одному из младших слуг, которых в Преисподней многие миллиарды...
    - Ну же! - слегка повысив голос, нетерпеливо произнёс Велиал. - Чего ждёшь?
    Под воздействием его слов Сиддх опомнился и стряхнул с себя оцепенение.
    - Благодарствую, мой повелитель, - с трепетом промолвил он, взял чашу и поднёс к губам.
    - Пей до дна, - приказал Велиал.
    Кровь была свежая, ещё тёплая, а судя по её яркому цвету и нежному вкусу, она была взята у юной, полной сил девственницы. Сиддх, не отрываясь, осушил чашу, затем поставил её на стол и тыльной стороной ладони вытер свои пышные усы. Он мгновенно почувствовал прилив бодрости, его тело словно помолодело на добрый десяток лет, а мысли стали на удивление чёткими и ясными. Кровь живых существ с Граней, особенно человеческая, содержала много витальной энергии, столь необходимой всем обладающим плотью обитателям Нижнего мира. Они сами не могли производить её в достаточном количестве, а потому нуждались в периодическом пополнении своих запасов жизненной силы извне. Такое пополнение происходило самыми разными путями, не обязательно материальными, однако среди высших слуг Хозяев считалось делом престижа хотя бы частично удовлетворять свои потребности за счёт свежей человеческой крови. Например, ходили слухи, что Женес ежедневно принимает ванну из крови грудных младенцев, но, скорее всего, они были преувеличены и распространялись самим Женесом. Что же касается Сиддха, то он, занимая невысокое положение в Преисподней, не мог позволить себе такой роскоши и за год своего пребывания здесь лишь несколько раз пил настоящую человеческую кровь - да и то не первой свежести...
    - Хороша кровушка, не так ли? - спросил Велиал и, не дожидаясь ответа, совершенно другим тоном добавил: - Женес ничего не говорил тебе о девчонке?
    Сиддх сразу сообразил, о ком идёт речь. Они с Женесом только однажды работали вместе, и единственная девчонка, о которой тот мог упомянуть, была Сандра.
    - Нет, повелитель, ничего, - ответил Сиддх. - А что с ней?
    - Её прячут от меня. Начиная с мая, Сандра жила вместе с Владиславом и Ингой в королевском дворце на Грани Палатина, но четыре месяца назад исчезла. С тех пор о ней нет ни слуху, ни духу.
    - А её ребёнок? - спросил Сиддх, быстро прикинув в уме сроки. - Если не ошибаюсь, в то время была уже на девятом месяце.
    - Ошибаешься, - ответил Велиал. - Ты не учёл, что более двух месяцев Сандра провела в 'колодце', сначала направляясь на Ланс-Оэли, а потом на Основу. Ребёнок должен был родиться в конце ноября, то есть почти месяц назад. Мой будущий слуга уже появился на свет, а я не знаю, где он.
    - Ты полагаешь, это дело рук Инквизиции?
    - Я в этом не сомневаюсь. Ференц Карой пытается представить всё так, будто девчонка сбежала сама, однако меня он не проведёт. - Велиал немного помолчал. - Но если даже допустить, что она действовала самостоятельно и сейчас прячется как от нас, так и от Инквизиции, это ничуть не улучшает ситуации. Не следует недооценивать Сандру, она очень умна и хитра. В прошлый раз ей удалось одурачить Женеса и, несмотря на его бдительность, вызвать у Инги подозрения. Чем всё закончилось, сам знаешь...
    Этими словами повелитель фактически признавал за Женесом вину, хоть и оправдывал его небрежность хитростью Сандры. Сиддх открыл было рот, но тут же закрыл его и мысленно выругал себя за чрезмерную импульсивность. Иметь по всем вопросам своё собственное мнение - весьма похвально. А вот высказывать сие мнение начальству - глупо.
    Но сколь ни мимолётен был порыв Сиддха, Велиал всё же уловил его.
    - Ты что-то хотел сказать, Виши? - спросил он.
    - Да, повелитель, - осторожно ответил Сиддх, рассудив, что возражать уже поздно. - Осмелюсь заметить, что мы сами предоставили Сандре возможность разоблачить себя. Мне кажется, что после зачатия ребёнка её дальнейшие ночные приключения с Владиславом были лишены смысла. Их следовало немедленно прекратить - и тогда бы ничего не случилось.
    Велиал откинулся на спинку кресла и устремил на Сиддха пронзительный взгляд. Бывший инквизитор приготовился к суровому наказанию за свою дерзость, но просить пощады не стал. Повелитель не ведал жалости, и никакие мольбы не смягчили бы его гнев.
    Целую минуту Велиал пристально смотрел на своего слугу, затем произнёс:
    - Женес тоже считает, что с девчонкой я сплоховал, но держит своё мнение при себе и не смеет даже заикнуться об этом. А если бы спросил, я бы объяснил ему, что эти, как ты выразился, ночные приключения были призваны не только зачать моего будущего слугу. Также они понемногу отдаляли Владислава от Инги, хотя сам он этого не замечал. А в последнюю ночь перед Прорывом Инга должна была проснуться и застать своего мужа в объятиях Сандры. Той ночью я собирался сам контролировать девчонку и устроил бы всё так, что гнев Инги обратился бы в первую очередь не на Сандру, а на Владислава. На некоторое время это рассорило бы их, а помириться они бы уже не успели. К сожалению, в действительности события разворачивались иначе, и вещий сон их спутника всё испортил... Гм. Впрочем, и тогда ещё можно было исправить ситуацию, если бы Женес вовремя вызвал меня. Однако он решил, что и сам справится.
    Это уже было откровенным признанием вины Женеса, что весьма порадовало Сиддха. А ещё он сообразил, что повелитель не просто так завёл с ним разговор про Сандру, Владислава и Ингу. По всей видимости, его следующее задание будет непосредственно связано с ними - а значит, он возвращается в большую игру!...
    Сиддх машинально сунул руку в карман, но затем, спохватившись, быстро вынул её, так ничего и не взяв. Велиал осклабился в отдалённом подобии улыбки.
    - Можешь курить. Я разрешаю.
    Воистину, благоговейно подумал Сиддх, иные слуги куда более напыщенны, чем Хозяева. В отличие от того же Женеса, повелитель держится просто, без претензий, почти по-дружески. Ему не нужно никого унижать, чтобы доказать своё превосходство...
    Бывший инквизитор немедленно воспользовался любезным приглашением Велиала, достал из кармана уже набитую табаком трубку и раскурил её. Затянувшись ароматным дымом, он осторожно произнёс:
    - Позволь один вопрос, повелитель...
    - Позволяю.
    - Из твоих слов я понял, что ссора между Ингой и Владиславом была важной частью твоего плана...
    - Очень важной, - подтвердил Велиал. - Когда ты прибыл в Шато-Бокер, и я твоими глазами увидел, как быстро они оклемались, у меня возникло подозрение, что даже нового Прорыва окажется недостаточно для их подчинения. Поэтому я и внёс дополнение к предложенному тобой плану. Сандра должна было хоть частично отдалить Владислава от Инги, ослабить их связь. Это позволило бы подчинить их, а потом уничтожить.
    - Стало быть, ты не собирался делать их своими слугами?
    - Владислава - ни в коем случае, он чужд нам. С Ингой не так однозначно. Она от рождения принадлежала Нижнему Миру, и хотя наши враги постарались изменить её предназначение, своей силы оно не утратило. Так что с ней ещё можно поработать, жаль терять такой качественный материал. А вот её муж для нас бесполезен. Мало того - он крайне опасен.
    - Тогда я не понимаю, повелитель, - после некоторых колебаний сказал Сиддх. - Раз ты не нуждался во Владиславе и не слишком стремился вернуть себе Ингу, то почему не приказал Сандре как можно скорее ехать на Агрис и там убить их обоих, пока они были беспомощны? Да и в пути у нас было немало возможностей это сделать.
    Велиал отрицательно покачал головой:
    - Ошибаешься. Сандра не смогла бы их убить. И ты не смог бы. Существует только две возможности сделать их уязвимыми - либо разъединив их, разорвав между ними связь, либо подчинив Нижнему Миру. Именно поэтому я пересмотрел свои планы - а вовсе не потому, что признал в одном из противников внучку Олафа де Бреси. Конечно, я был не против вернуть свою законную собственность, Инга стала бы для нас ценным приобретением, но отнюдь не это обстоятельство заставило меня отказаться от попыток уничтожить её и Владислава. Во время Прорыва я обнаружил, что они вместе обладают небывалой силой. Именно вместе, вдвоём - эта сила принадлежит им обоим, а не каждому из них в отдельности. И как раз эта самая сила не позволяет убить их.
    - Вселенский Дух? - с дрожью в голосе произнёс Сиддх. Его охватил ужас при мысли о том, что он мог тесно общаться с людьми, проникнутыми Вселенским Духом.
    - В том-то и дело, что нет. Их сила не исходит из Космоса, она целиком является достоянием земного мира. Прежде я ни с чем подобным не сталкивался. Другие Хозяева тоже.
    - А я не замечал у них никакой особой силы. Разумеется, помимо той, которую надлежит иметь высшим магам.
    - Ты и не мог заметить, потому что не присутствовал при Прорыве. Их особая сила проявляется лишь по мере необходимости, а когда в ней нет нужды, исчезает, словно её никогда не было. Она не оставляет никаких следов в магической ауре, её нельзя обнаружить, пока она не действует.
    - И в чём же её суть? - осмелев, спросил Сиддх. Он уже понял, что откровенность Велиала была спланирована наперёд, а не вызвана сиюминутным настроением, и потому повелитель не сочтёт его вопросы, заданные по делу, дерзким и неуместным любопытством. - По каким признакам её можно обнаружить?
    - Насчёт этого не беспокойся, - сказал Велиал, - её ты ни с чем не спутаешь. Прежде всего, в этой силе нет ни грамма агрессивности, её действие обращено исключительно на своих носителей. Она связывает их воедино, фактически превращает двух человек в одно целое. Во время Прорыва Владислав погибал три раза, и всякий раз жена возвращала его к жизни. Сама же Инга получила девять смертельных ударов, но рядом с ней был муж, который спасал её от гибели. А убить их одномоментно не удавалось - по той простой причине, что одномоментности в природе не существует. Сколь ни мал был временнóй промежуток между двумя смертями, он всё равно существовал, и его оказывалось достаточно, чтобы Инга и Владислав успели помочь друг другу. Это происходило чисто рефлекторно и так стремительно, что они сами, похоже, ничего не замечали.
    - Похоже на то, повелитель, - согласился потрясённый Сиддх. - Иначе бы я знал. Ведь в своё время они безгранично доверяли мне.
    - А потому, - продолжал Велиал, - их нельзя убить даже в том случае, когда они спят или находятся без сознания. Эта сила действует безотказно, но тем не менее у неё есть свои, если можно так выразиться, слабые места. Во-первых, она проявляет себя только в случае непосредственной угрозы для жизни, а при всех прочих обстоятельствах бездействует. Во-вторых же, её эффективность пропорциональна степени эмоциональной близости Инги и Владислава; другими словами, они неуязвимы лишь до тех пор, пока крепки связывающие их узы. Сандра как раз и была призвана ослабить эту связь, чтобы они как можно больше истощились, останавливая Прорыв, и их колдовской дар не смог бы сопротивляться подчинению. А после этого они бы лишились своей особенной силы и стали просто высшими магами, одержимыми Нижним Миром. Владислава я бы сразу убил, а вот с Ингой ещё бы поработал, постарался бы склонить её к добровольной службе.
    Велиал замолчал, налил в чашу немного крови и не спеша выпил её. На сей раз Сиддха он не угостил.
    - От своих планов я не отказался, - вернув чашу на стол, вновь заговорил повелитель. - Владислав и Инга обладают слишком большим потенциальным могуществом, чтобы позволить им оставаться в стане наших врагов. В этом направлении я предпринимаю определённые шаги, о которых тебе знать не нужно. А у тебя будет другое задание. Ты должен разыскать Сандру и её ребёнка.
    Сиддх вопросительно посмотрел на Велиала:
    - Но как, повелитель?
    - Вернёшься на Грани. Такие слуги, как ты, сейчас нужны мне там, а не здесь.
    - Я стану Чёрным Эмиссаром?
    - Нет, в этом обличии ты не справишься с заданием. Эмиссар не может переходить с Грани на Грань, он не способен собственноручно сразиться с противником, его легко разоблачить и уничтожить. Это наблюдатель и провокатор, а ты мне нужен в качестве бойца. Я дам тебе настоящее человеческое тело, ты вновь станешь смертным земным человеком и продолжишь свою службу на Гранях.
    От волнения у Сиддха перехватило дыхание.
    - Как же так?... О, повелитель! Разве это возможно?
    - Да, Виши, возможно. Это наша новейшая разработка. О ней знают только Хозяева, несколько высших слуг, включая Женеса, а также двенадцать низших, которые уже совершили подобное воплощение. Ты будешь тринадцатым - счастливое число. В поисках девчонки тебе поможет то обстоятельство, что она по-прежнему защищена перстнем Бодуэна - если бы над ней произвели экзорцизм, Женес, как её бывший кукловод, почувствовал бы это. Как я понимаю, во время беременности Сандра не решалась на такой шаг, боясь навредить ребёнку, а теперь, когда её прячут от меня, экзорцизм не проводят из боязни выдать её местонахождение. Это существенно облегчит твою задачу - ведь прежде перстнем владел Женес, и на нём остался его отпечаток. К сожалению, этот отпечаток слишком слаб, чтобы почувствовать его отсюда, он ощутим только на Гранях. Сам Женес разыскал бы Сандру в два счёта, но попытка вернуть его в смертное тело не увенчалась успехом. За свою долгую карьеру он исчерпал все ресурсы земной жизни, так что путь на Грани для него закрыт. Поэтому я решил послать тебя, поскольку ты знаком с девчонкой. Перед воплощением тебе будет имплантирована частичка ауры Женеса, с помощью которой ты сможешь найти перстень - а значит, и Сандру. Что скажешь?
    - Я готов, повелитель!
    - И у тебя не будет никаких пожеланий насчёт нового тела? - лукаво осведомился Велиал. - Год назад, получая своё нынешнее, ты не посмел обратиться ко мне с просьбой и согласился на то, которое тебе предложили. А зря... Но так уж и быть, на сей раз я не буду ждать, пока ты сам попросишь. Я сделаю тебе подарок - в награду за верную службу.

    Глава 2
    Марк и Беатриса. Торнинский тракт

    Когда карета подъезжала к краю 'лоскута', Беатриса высунулась по грудь из окна правой дверцы и посмотрела назад, где за аркой портала стояли её родители. Она помахала им рукой, отец ответил ей взмахом своей шляпы, а мать послала вслед уезжающим детям воздушный поцелуй.
    Спустя несколько секунд карета въехала на следующий 'лоскут' и исчезла из поля зрения барона и баронессы фон Гаршвиц. Беатриса подняла стекло на окне, оставив лишь узкую щель вверху для доступа свежего воздуха, и присела на своё место рядом с братом. Марк сжал её руку и ободряюще улыбнулся. За последние четыре года они уже привыкли к длительным разлукам с отцом и матерью, и тем не менее всякий раз им было грустно покидать отчий дом, родную Грань Нолан и на долгие девять месяцев уезжать на чужбину.
    А вот их младшая сестра Ребекка впервые расставалась с родителями. Взобравшись с ногами на сиденье, она по-прежнему выглядывала из заднего окна и продолжала размахивать платком всё уменьшавшимся фигуркам отца и матери, хоть и понимала, что они больше не могут видеть её. Лишь когда карета, миновав ещё несколько 'лоскутов', въехала на основной тракт, Ребекка наконец отвернулась от окна, опустила ноги на пол и расправила на коленях платье. Вид у неё был грустный и подавленный, а в глазах стояли слёзы.
    Некоторое время в карете царило неловкое молчание. Марк и Беатриса боялись неосторожным словом ещё больше расстроить сестру, а Ребекка отчаянно боролась с желанием прижаться лицом либо к мягкой спинке сиденья, либо к крепкому плечу брата, и горько зарыдать от охватившей её тоски за папой и мамой, за родными местами, за близкими друзьями и подругами, которых она ещё не скоро увидит...
    Но как раз мысль о друзьях и подругах немного успокоила девочку. Ведь они ей так завидуют! Теперь она, как и Марк с Беатрисой, будет учиться в школе для настоящих колдунов, где обучают настоящему колдовству, а не всяким там простеньким фокусам, которыми любят щеголять ведуны. После шести лет учёбы она станет настоящей колдуньей - пусть и не такой сильной, как инквизиторы, но уж наверняка посильнее тех, кого на Нолане привыкли называть колдунами. В течение нескольких поколений бароны фон Гаршвиц постепенно накапливали колдовские способности в своём роду, правильно подбирая себе жён (отец называл это каким-то жутко научным словом, но Ребекка его запамятовала), и с каждым следующим поколением их сила возрастала. Наконец у Рихарда фон Гаршвица родились дети, чей дар оказался достаточно развитым, чтобы они могли обучаться в престижной школе колдовских искусств на Грани Торнин - у мастера Ильмарссона, самого могущественного колдуна на всём белом свете. Жаль только, что эта школа находится так далеко от дома - в двух с лишним неделях пути по тракту. А ещё жаль, что учёба там начинается так неудобно - сразу после Нового Года. Ребекка очень любила новогодние и рождественские праздники, но на этот раз и во все последующие пять лет ей придётся встречать их в дороге - иначе она просто не успеет к началу занятий. Впрочем, по этому поводу Ребекка не очень расстраивалась. Ради того, чтобы стать настоящей колдуньей, девочка готова была пожертвовать всеми без исключения праздниками на свете.
    - Марк, - обратилась она к брату, - а мы когда-нибудь сможем ходить по Трактовой Равнине? Сами, без чужой помощи.
    У Марка был большой соблазн сказать 'да', чтобы поднять настроение сестрёнки, но он очень не любил лгать. Поэтому ответил честно:
    - Не знаю. Нам в школе этого не обещают. Говорят, что одни смогут, а другие - нет. Но проходить через Рёбра, - поспешил он утешить Ребекку, - умеют все выпускники. Мы с Беа начнём учиться этому со следующего триместра. Проникновение сквозь Рёбра - обязательный навык в школе Ильмарссона, без него нельзя получить диплом.
    - А разве это не то же самое, что путешествие по Равнине? - удивилась Ребекка.
    - Не совсем. Когда ты пересекаешь Рёбра, то просто переходишь с одной Грани на другую через область их плотного соприкосновения - в местах Вуалей. А путешествуя по Равнине, ты движешься между Гранями, не сквозь Рёбра, а внутри них.
    - Фактически, - решила блеснуть своей учёностью Беатриса, - Трактовая Равнина является сужением пространства Рёбер на подмножество их локальной прозрачности.
    - Понятно, - не совсем уверенно сказала Ребекка, порядком сбитая с толку заумным объяснением старшей сестры. - Значит, пересекая Рёбра, ты как бы 'проскакиваешь' мимо Равнины?
    - Совершенно верно, - подтвердил Марк, мысленно одёрнув Беатрису, которая опять собиралась сделать уточнение. - Проникновение сквозь Рёбра можно представить следующим образом: стоя на краю 'лоскута' ты на какое-то мгновение попадаешь на Равнину, быстро переходишь на соседний 'лоскут' и тут же возвращаешься в обычное пространство, но уже на другой Грани.
    - Или на той же самой Грани, но в каком-то другом месте, - добавила Беатриса. - Путешествие сквозь Рёбра состоит из таких вот 'прыжков' с Грани на Грань. Идти по Трактовой Равнине, конечно, удобнее, а главное - гораздо быстрее.
    Ребекка ненадолго задумалась.
    - А если, - предложила она, - пересекать Рёбра не на краю 'лоскута', а где-то в середине?
    - Тогда просто вернёшься обратно, - ответил Марк. - Хотя понимаю, что ты имеешь в виду. В принципе, задержаться на Равнине, 'зацепиться' за неё, не так уж и трудно, но толку от этого будет мало. Попасть на Равнину может любой человек - через входной портал трактового пути. Однако для путешествия по ней нужно уметь переходить из одной её плоскости в другую - это самое сложное дело. Без такого умения ты можешь годами добираться до нужной тебе Грани, а скорее всего, потеряешь ориентацию и заблудишься на веки вечные.
    - Тогда лучше пользоваться 'колодцем', - заметила Ребекка.
    - Те, кто не умеет путешествовать по Равнине или, хотя бы, проникать сквозь Рёбра, так и делают, но при малейшей возможности предпочитают обходиться обычными трактовыми путями, - сказал Марк. - Открывать 'колодец' ты научишься уже через три года, но можешь мне поверить, что после нескольких пробных путешествий, предусмотренных школьной программой, особого желания лезть в 'колодец' у тебя не возникнет. Это действительно очень неприятная штука.
    - Правда, есть ещё более неприятные, - добавила Беатриса. - И не просто неприятные, а смертельные. Например, метод свёртывания пространства, чаще его называют 'почтовым курьером', поскольку он, благодаря своей быстроте и оперативности, широко используется колдунами для обмена письмами и разными небольшими предметами. К сожалению, людей таким образом переправлять нельзя - при свёртывании пространства они гибнут. Из всех известных науке способов перемещения материальных объектов между Гранями человек может выдержать только три - 'колодец', Трактовую Равнину и пересечение Рёбер.
    - Четыре, - уточнил Марк. - Ты забыла о межпространственном инфернальном туннеле.
    - Не забыла. Просто я его не считала. Инфернальный туннель можно проложить лишь с помощью Нижнего Мира, а мы сейчас говорим о... ну, скажем, о земных способах. К тому же его никак нельзя назвать безопасным для человека.
    - Но в принципе там можно выжить. Ведь сколько известно историй о людях, которые случайно попадали в инфернальный туннель и выбирались из него в целости и сохранности за тридевять Граней от родины.
    - А сколько не выбирались, - парировала Беатриса. - И, естественно, не могли рассказать о своих приключениях.
    - Я же говорю: в принципе, - настаивал Марк.
    Брат и сестра заспорили, перейдя на мысленную речь. Ребекка придвинулась к боковому окну и посмотрела вперёд. Их карета как раз подъезжала к перенаправляющему порталу, который переводил трактовый путь в другую плоскость Равнины. Не желая пропустить этот момент, она снова взобралась с ногами на сиденье и прильнула к заднему окну.
    Широкая ровная дорога, извивистой лентой тянувшаяся вдаль и исчезавшая милях в шести от них под аркой такого же портала, как тот, к которому они приближались, была заполнена движущимися в обоих направлениях каретами и повозками, тяжёлыми фургонами и лёгкими экипажами, всадниками и просто пешими путешественниками. По обе стороны дороги простиралась бескрайняя Трактовая Равнина, сотканная, словно одеяло, из больших 'лоскутов' земной поверхности, принадлежавших разным Граням. Близ дороги это были в основном пустынные, каменистые участки, без каких-либо признаков жизни на них, но дальше виднелись поросшие зеленью холмы, участки леса и разбросанные там и сям куски рек, озёр и морей.
    Уже само по себе это поражало воображение новичка, однако Ребекка, которая вместе с отцом и матерью несколько раз в год совершала короткие путешествия по тракту, навещая живущих на соседней Грани маминых родственников, была привычна к такой картине. Она ждала куда более любопытного зрелища - 'скачка' Равнины при повороте трактового пути.
    Когда их карета въехала под арку, Равнина моментально преобразилась: все прежние 'лоскуты' в мгновение ока исчезли, а на их месте тотчас возникли новые - но совсем другие. Всякий раз, когда Ребекка наблюдала за этой стремительной метаморфозой, у неё создавалось впечатление, что кто-то резко повернул весь мир, подобно калейдоскопу, и его 'лоскуты'-осколки мигом сплелись в иные узоры. От отца она слышала, что на самом деле при повороте тракта Равнина не 'скачет', а 'плывёт', но из-за того, что вид меняющейся Равнины вызывает у многих людей и животных панику, порталы сконструированы таким образом, чтобы поворачивать путь очень резко, и глаз просто не успевает замечать, как 'плывёт', преображаясь, Равнина.
    Вместе с прежними 'лоскутами' пропала и почти вся дорога позади них; остался лишь короткий её участок, начинавшийся у края 'лоскута', на котором стоял портал, а дальше тянулись дикие безлюдные 'лоскуты'. На этот участок из ниоткуда въезжали кареты, повозки, фургоны, вступали всадники и пешеходы, а те, кто двигался в противоположном направлении, приближаясь к границе 'лоскута', словно растворялись в воздухе. Как обычно в таких случаях, Ребекка слегка испугалась, хотя прекрасно понимала, что дорога позади кареты никуда не исчезла, просто теперь она видит Равнину под другим, если можно так выразиться, углом зрения.
    Девочка вздохнула. Ей гораздо больше нравилось то, что происходит при 'скачке' Равнины впереди, - когда из ниоткуда возникает длинный отрезок дороги до следующего портала с движущимися по нему людьми и транспортом. Во время поездок к бабушке с дедушкой она как правило смотрела вперёд - ведь обычно они ехали в открытом экипаже. А здесь вперёд не шибко посмотришь; ну, разве что высунувшись по пояс из бокового окна кареты, да и то будет виден лишь кусочек дороги...
    Немного разочарованная, Ребекка отвернулась от заднего окна и увидела на лицах брата и сестры понимающие улыбки. Улыбаясь, они были поразительно похожи друг на дружку. Впрочем, они были похожи при любых обстоятельствах - ясно ведь, близняшки, - но улыбки делали их лица почти неотличимыми. Разве что у Марка черты были резкими и немножко суровыми, а у Беатрисы - мягкими и нежными.
    - Не расстраивайся, сестрёнка, - сказала Беатриса, убрав со лба непокорную прядь тёмно-каштановых волос. - В следующий раз будешь смотреть оттуда. - Она указала на люк на крыше кареты. - Марк подержит тебя. Правда, братишка?
    Марк согласно кивнул:
    - Разумеется. И вообще, Бекки, не переживай. Ты ещё успеешь насмотреться. Попомни моё слово: к концу поездки тебе это надоест.
    - Порталов будет так много?
    - Через каждые несколько миль, - ответил ей брат. - А вблизи Торнина они вообще встречаются чуть ли не по два на милю. Трактовый путь там очень сильно петляет.
    - Из-за этих порталов?
    - Да.
    Немного подумав, Ребекка покачала головой:
    - Глупо всё это. Лучше было бы проложить прямой трактовый путь, а от него отводить ответвления к Граням, мимо которых он проходит. А ещё лучше было бы заселять ближайшие к тракту Грани. - Она указала в окно: - Вон, видите? Там ведь не только клочки пустыни. Есть же 'лоскуты' и с лесами, и с лугами. На тех Гранях тоже можно жить. А они совсем рядом с трактом.
    Марк и Беатриса быстро переглянулись. В возрасте Ребекки они не задумывались над такими вещами. То, что трактовый путь идёт зигзагами от одного портала к другому, из-за чего дорога по нему получается раз в десять, а то и пятнадцать длиннее, чем напрямик по Равнине, было известно им с детства и казалось совершенно естественным. Только в школе, на занятиях по географии, они узнали, в чём причина такой извивистости трактов.
    - Видишь ли, Бекки, - принялся объяснять Марк. - Трактовые пути сильно петляют вовсе не из-за плохого расположения населённых Граней. Вдоль этого отрезка тракта всё делалось именно так, как ты считаешь правильным: сначала был проложен путь, а уже потом люди заселяли прилегающие к нему Грани.
    - Тогда почему он изгибается через каждые несколько миль? - нетерпеливо спросила Ребекка.
    - Да просто потому, что иначе идти не может. Вот подумай: какие именно 'лоскуты' годятся для трактового пути?
    - Ну, они должны быть твёрдые, ровные, - ответила Ребекка. - Их края должны находиться на одной высоте с краями соседних, чтобы не было 'ступенек', по которым трудно ехать. И ещё на 'лоскутах' не должно быть ни слишком жарко, ни слишком холодно.
    - Да, это тоже важно. Однако самое главное - они должны быть постоянными, неизменными, неподвижными. То есть Вуали, охватывающие эти 'лоскуты', не должны дрейфовать - ни по Граням, ни по Равнине. Иначе за несколько лет тракт просто распадётся на части, и по нему уже нельзя будет проехать. Теперь понимаешь, как трудно проложить правильный трактовый путь?
    Ребекка медленно кивнула:
    - Да, понимаю. Для трактов подходит не всякий 'лоскут'.
    - Вот именно. Поэтому дорога идёт от портала к порталу не по прямой линии, а извивается, поэтому путь так часто переходит из плоскости в плоскость. Исключение представляет лишь Главная Магистраль - но это не совсем трактовый путь, если под этим понимать искусственное сооружение. Главная Магистраль - естественный феномен, чудо природы... или Божье чудо. А люди, в отличие от Бога или природы, не способны делать Вуали стабильными в удобных для себя местах; так что приходится довольствоваться существующими и прокладывать тракты петлями и зигзагами, следуя по цепочкам неподвижных 'лоскутов'. А такие 'лоскуты' чаще всего встречаются на очень старых Гранях, которые возникли в числе первых при Сотворении Мира и уже давно стали безжизненными. Поэтому вдоль дороги такой пустынный пейзаж, воздух кажется таким пресным и безвкусным, а... Кстати, ты обратила внимание, что на трактовом пути всегда светло?
    Прежде чем ответить, Ребекка выглянула в окно. На 'лоскуте', по которому они в данный момент проезжали, было позднее утро - или ранний вечер. Когда же их карета въехала на следующий 'лоскут', стало немного сумрачнее - и тем не менее достаточно светло, чтобы движение по тракту не замедлялось.
    - Нет, Марк, - наконец сказала Ребекка. - Я как-то не обращала на это внимания. Мне всегда казалось, что так и должно быть.
    'Оно и понятно', - подумала Беатриса. Четыре года назад они с Марком тоже не обращали внимания на этот факт, теперь казавшийся им весьма примечательным. И, возможно, до сих пор принимали бы его как нечто само собой разумеющееся, если бы не учёба в торнинской школе, где из детей и подростков, обладающих так называемым промежуточным даром - гораздо сильнее ведовского, но вместе с тем значительно слабее инквизиторского, - пытались сделать полноценных колдунов. Метод мастера Ильмарссона и тщательно подобранного им коллектива преподавателей состоял в том, чтобы компенсировать недостаток магических способностей учеников большим объёмом знаний и высоким мастерством в обращении с доступными им силами, поэтому нагрузки в их школе были огромны, а учебный процесс - необычайно интенсивный.
    Беатрисе казалось, что за эти четыре года они с Марком повзрослели как минимум на шесть лет, а может, и на все восемь. Особенно тяжёлым был их первый год, и Беатриса не завидовала младшей сестре, которой ещё предстояло пройти через эту каторгу. К счастью, родители воспитали Ребекку достаточно серьёзной, ответственной и самостоятельной девочкой, а как раз этих черт Беатрисе с Марком очень недоставало в начале их учёбы в школе. Зато их было двое, им помогала тесная эмоциональная связь, присущая многим колдунам-близнецам, в трудные моменты они оказывали друг другу всяческую поддержку и никогда не чувствовали себя одинокими. Во многом благодаря этому (а ещё, конечно, по причине бесспорной талантливости), учёба давалась им легче, нежели большинству школяров, они неизменно числились среди лучших учеников и имели все шансы по окончании школы поступить в весьма престижную Мерадорскую академию - лучшего на всех Гранях высшего учебного заведения для юношей и девушек с промежуточным колдовским даром. Некоторые выпускники школы Ильмарссона даже продолжали своё обучение в инквизиторских академиях, но ни Марк, ни Беатриса туда не стремились. В свои тринадцать лет они уже вполне осознавали, что при всём своём уме, несмотря на свои несомненные таланты, всегда будут оставаться белыми воронами среди учеников, которым посчастливилось унаследовать от родителей сильный, инквизиторский дар. (Этот дар по-научному ещё называли доминантным, а слабый, ведовской - рецессивным, хотя оба термина были неудачными, так как, по большому счёту, все колдовские способности являются рецессивным наследственным признаком...)
    - Дело в том, Бекки, - тем временем объяснял сестре Марк, - что все основные тракты проложены не просто через старые Грани, а через очень старые, которые больше не вращаются вокруг оси и всегда повёрнуты к солнцу одной своей стороной. На таких Гранях все Вуали давным-давно перестали дрейфовать и менять свою форму, поэтому они наилучше подходят для строительства трактовых путей. А то, что на них нет ни смены дня и ночи, ни разных времён года, обеспечивает стабильность условий на тракте, что очень удобно для путешественников. Ведь при такой интенсивности движения перед каждым 'лоскутом', где наступила ночь, идет дождь или снег, возникали бы заторы, и поездка по таких трактах длилась бы намного дольше.
    Беатриса хотела было добавить, что, кроме этих, есть ещё целый ряд других критериев по которым выбирают маршрут при прокладке трактовых путей, но затем передумала. Сестра и так получила достаточно информации для размышлений, поэтому не стоило перегружать её излишними подробностями.
    И действительно, Ребекка больше не расспрашивала о трактах, а вновь заговорила о школе. Правда, время от времени она отвлекалась, чтобы при помощи брата выглянуть из люка и посмотреть, как трактовый путь меняет своё направление, но затем непременно возвращалась к интересующей её теме. Марк и Беатриса охотно отвечали на вопросы младшей сестры, рассказывали о тамошних порядках, о нравах учителей, о всяких злых розыгрышах, которыми старшие ученики имеют обыкновение встречать новичков - среди школяров это именуется посвящением в братство или сестринство. За последние два месяца, пока длились каникулы (в северном полушарии Торнина лето приходилось на конец календарного года), Ребекка многое узнала о своей будущей школе, и Марк с Беатрисой надеялись, что это знание существенно облегчит её первые шаги в новой, взрослой жизни.

    Так прошли следующие четыре часа путешествия. Марк, Беатриса и Ребекка как раз собирались немного подкрепиться прихваченными из дому продуктами (остановка на обед в придорожной таверне предвиделась только часа через два), когда карета замедлила ход, затем стала двигаться рывками, а в конце концов и вовсе остановилась. Поначалу они не придали этому значения - короткие задержки на трактах были не редки - и спокойно принялись выкладывать на расстеленную на переднем сидении скатерть свёртки из корзины.
    Между тем карета продолжала стоять, даже не пытаясь сдвинуться с места, а снаружи доносились всё более раздражённые голоса. Немного встревожившись, Марк решил выяснить, в чём дело. Встав ногами на сиденье, он откинул люк на крыше кареты, высунул голову наружу и посмотрел вперёд, где примерно в четверти мили от них возвышался портал.
    Именно там, судя по всему, и случился затор. Колонна неподвижного транспорта выстроилась до самого портала, а всадники и пешеходы, лавируя между каретами, фургонами и повозками, ещё продолжали продвигаться к арке, но, насколько мог видеть Марк, останавливались перед ней и дальше не проходили.
    Движение по встречной полосе тракта тоже прекратилось. Правда, мимо ещё проезжали медлительные фургоны и проходили пешие путники, но из-под арки портала больше никто не появлялся.
    Рядом с Марком на сиденье встала Беатриса. Макушка сестры едва достигала отверстия люка, поэтому он обхватил её за талию и легко поднял на целый фут.
    - Ого! - произнесла Беатриса, оценив ситуацию. - Кажется, дело серьёзное.
    - Что случилось? - отозвалась из кареты Ребекка, которая не теряла времени даром и уже принялась за еду.
    - Понятия не имею, - ответил Марк, влезая обратно. - Попробую выяснить.
    Он открыл боковую дверцу и подозвал Ганса - одного из трёх слуг барона, которые верхом сопровождали их в пути.
    - Ты не знаешь, в чём дело? - спросил у него Марк.
    - Нет, молодой господин, - ответил слуга. - Ясно одно: через портал сейчас никто не проезжает. На этот счёт в толпе говорят разное, в основном всякие глупости. Витольд уже поехал вперёд, чтобы разобраться.
    - А где Бруно?
    - На той стороне. - Ганс указал на встречную полосу. - Решил расспросить тех, что последними проехали портал.
    - Правильно, - одобрила действия слуг Беатриса. - Как только Витольд или Бруно вернутся, пускай немедленно доложат нам обо всём, что узнали.
    - Всенепременно, барышня, - пообещал Ганс.
    Марк захлопнул дверцу кареты и сел рядом с Беатрисой. Ребекка спросила:
    - Как вы думаете, случилось что-нибудь с порталом?
    - Будем надеяться, что нет, - ответил Марк. - Может, просто столкнулись два встречных фургона и перегородили дорогу.
    - А если сломался портал, - настаивала Ребекка. - Такое бывает?
    - Редко, но бывает, - признал Марк.
    - И что тогда?
    - Ничего страшного, - успокоил он младшую сестру. - Если с порталом случаются неполадки, его смотритель передаёт сигнал на контрольный пост, обслуживающий этот участок пути. Оттуда по Трактовой Равнине приезжает мастер и всё исправляет.
    - А разве смотритель не может сам исправить?
    - Если неполадка серьёзная, то нет. Ведь смотрителей набирают из простых ведунов, держать у каждого портала колдуна слишком расточительно. - С этими словами Марк взял пирожок с мясом, откусил кусок и принялся жевать. - Хорошо хоть поломки порталов случаются редко, - продолжил он после паузы. - Иначе трактовые пути были бы такой же редкостью, как и паровые поезда.
    При последнем слове глаза Ребекки зажглись.
    - Папа говорил, что на Торнине есть паровозы. Вы с Беа видели их?
    Марк кивнул, пережёвывая следующий кусок пирога.
    - Не только видели, но и ездили. Ты тоже сможешь прокатиться.
    От восторга Ребекка чуть не захлопала в ладоши.
    - Ой, здорово!... А они правда быстро ездят? Так же быстро, как летит стрела?
    Как ни жаль было Марку разочаровывать её, он всё же покачал головой:
    - Нет, сестричка, за стрелой им не угнаться. Да и скачущая галопом лошадь бежит быстрее. Зато поезда, в отличие от лошадей, никогда не устают и могут ехать день и ночь. Это очень удобный вид транспорта, только беда в том, что паровые двигатели слишком капризны и требуют постоянного присмотра. Их работу обеспечивает сложная система чар, которые нуждаются в тщательной регулировке, иначе поезд перестанет ехать или, не дай Бог, случится нечто похуже - давление пара в котле резко возрастёт, и он взорвётся, погубив много людей. В этом-то и причина того, что паровые поезда такая редкость - обычные ведуны с их обслуживанием не справятся, тут нужны настоящие колдуны.
    - Такие, как мы?
    - Такие, какими мы станем после школы, - уточнила Беатриса. - Ну, может, чуть слабее. И всё равно таких колдунов очень мало.
    - А я, когда выучусь, смогу водить поезда? - спросила Ребекка.
    Брат с сестрой улыбнулись.
    - Конечно, сможешь, - сказал Марк. - Но, думаю, ты найдёшь себе более интересное занятие.
    Минут через пять явился Бруно, который расспрашивал путников на встречной полосе. Ничего конкретного он не узнал - кроме того, что двое человек в униформе службы трактов перекрыли шлагбаумами въезд под арку портала. А поскольку те путники уже миновали портал, то они не возвращались, чтобы поинтересоваться, чем вызваны такие действия.
    Едва Бруно закончил свой рассказ, как вернулся Витольд с более подробными сведениями. Оказывается, ещё несколько часов назад смотритель обнаружил какие-то нарушения в работе портала и доложил об этом на ближайший контрольный пост. Недавно оттуда прибыли два мастера и, изучив неполадку, пришли к выводу, что она чревата крупными неприятностями, поэтому решили закрыть портал на ремонт.
    - А когда его отремонтируют? - спросил Марк.
    - Они говорят, что для этого понадобится несколько дней.
    - И всё это время нам придётся ждать? - разочаровано спросила Ребекка, протиснувшись между братом и сестрой, которые разговаривали со слугой через открытое окно кареты.
    - Конечно же, нет, барышня, - опередив Марка, ответил Витольд. - Такие важные тракты, как этот, всегда имеют объездные пути. Мастера собираются завернуть нас обратно, как только освободится встречная полоса. Они уже отдали распоряжение смотрителям соседних порталов поставить знаки объезда.
    - Это сильно удлинит наш путь? - спросила Беатриса.
    - Да порядочно. Говорят, что дня на четыре, не меньше. Милях в пятнадцати позади нас есть боковое ответвление, оно называется Геренским трактом. А уже на самом Герене можно перейти на Эрендальский тракт, который пересекается с Торнинским. Вот этим путём нас и хотят пустить. - Слуга поднялся на стременах и посмотрел вперёд. - Кажется, уже началось.
    Марк снова встал на сиденье, выглянул из люка и увидел, что голова их колонны начинает поворачивать. Вслед за тем, сообразив, в чём дело, стали выезжать на встречную полосу и путешественники, находящиеся вдали от портала.
    - Нам надо поспешить, чтобы не оказаться в самом хвосте, - промолвил Марк и уже собирался отдать соответствующее распоряжение кучеру, но Витольд с хитрой усмешкой остановил его:
    - Погодите, молодой господин. Нам можно не торопиться. Я договорился с мастерами, чтобы нас пропустили. Портал-то рабочий, просто он немного барахлит. А если всё же повернёт нас не туда, куда надо, мастера помогут нам вернуться на тракт.
    Трое юных путников растерянно уставились на него.
    - Это правда? - не веря своим ушам, произнесла Беатриса. - Ты договорился с мастерами?
    Слуга с важным видом кивнул.
    - Но как? - спросил Марк. - Пообещали им большое вознаграждение?
    - Нет, молодой господин. Я не имел от вас таких полномочий. Просто сказал одному из мастеров, что сопровождаю трёх юных колдунов, которые едут на учёбу в Торнинскую школу и очень не хотят опоздать к началу занятий. - Витольд широко улыбнулся. - И представьте себе: оказалось, что этот мастер тоже учился в вашей шк оле!
    Ребекка радостно захлопала в ладоши, а Марк и Беатриса обменялись быстрыми взглядами и столь же быстрыми мыслями:
    'Вот так сюрприз!'[1]
    'И, самое главное, приятный сюрприз!'
    - А как зовут того мастера? - полюбопытствовал Марк.
    - То ли МакГеорг, то ли МакГрегор. На вид ему лет сорок, так что вашу школу он закончил давно. Однако заверил меня, что по сей день чтит традиции школьного братства и охотно поможет ученикам своей альма-матер. Только предупредил, чтоб вы не трогались с места, пока между вами и порталом никого не останется.
    - Да, конечно, - согласилась Беатриса. - Это разумное требование.
    Вопреки опасениям Марка, ждать пришлось не более получаса. Когда дорога впереди освободилась, он отдал приказ кучеру и тот неспешно двинул карету к порталу. Приотставшие пешие путники озадаченно оглядывались на них, но поворачивать не собирались. Очевидно, они решили, что какой-то знатный вельможа надумал выторговать у мастеров разрешение на проезд, и про себя только посмеивались над его наивностью - всем было известно о неподкупности служителей трактов, которые за свою работу получали солидное жалование и вряд ли согласились бы рискнуть такой прибыльной должностью ради единовременного, пусть и крупного, заработка.
    Вскоре карета подъехала к порталу. Встречавший её смотритель уже убрал с пути шлагбаум и жестом велел проезжать под аркой. На этот раз Ребекка даже не стала выглядывать из кареты. Брат оказался прав: после нескольких порталов подряд 'скачки' Равнины уже перестали впечатлять её так сильно, как вначале.
    По другую сторону арки вся дорога до следующего портала была уже пустынна - возможно, здесь путешественников завернули раньше, а может, их поток был менее интенсивным, чем с той стороны. Двое человек в серо-голубой униформе службы трактовых путей встречали наших путников при выезде из-под арки. Один из них, высокий шатен лет сорока, жестом велел кучеру остановиться и с улыбкой на широкоскулом лице направился к левой дверце кареты.
    Марк не стал дожидаться, когда он подойдёт, а сразу распахнул дверцу и спрыгнул на землю. Следом за ним вышли сёстры.
    - Здравствуйте, господин... - начал он и замешкался, не зная, как правильно называть мастера - МакГрегором или МакГеоргом.
    - Ангус МакГрегор к вашим услугам, - сказал мужчина на мидгардском языке, самом распространённом в Торнинском архипелаге. Марк и Беатриса владели им досконально, поскольку обучение в школе велось именно на мидгардском; Ребекка тоже изучала его с детства. - А вы, стало быть, и есть те самые юные чародеи?
    - Да, господин МакГрегор, - ответил Марк, затем представился сам и представил своих сестёр.
    - Очень мило, очень мило, - произнёс МакГрегор, и улыбка его стала ещё шире. - Я до сих пор с теплотой и благодарностью вспоминаю нашу школу. Без неё я остался бы обычным ведуном.
    - И там вас научили ходить по Равнине? - спросила Ребекка.
    - Именно там, моя девочка. - МакГрегор подошёл к ней и опустился на корточки. - А ты, как я понимаю, только едешь туда учиться?
    - Да, - кивнула Ребекка. - А Марк и Беатриса уже перешли в пятый класс. Через два года они станут настоящими колдунами.
    - Обязательно станут, - согласился с ней МакГрегор. - И ты тоже станешь. - Он выпрямился и ласково погладил её по голове.
    Это словно послужило сигналом для всех дальнейших событий. И даже не 'словно', а безусловно - вне всяких сомнений, это действительно был сигнал, ибо от прикосновения МакГрегора Ребекка вздрогнула, как будто её ужалили. В ту же секунду Витольд, который как раз взобрался на кóзлы и тихо что-то втолковывал кучеру, вонзил ему в грудь кинжал. Смотритель и другой мастер столь же ловко прикончили ничего не подозревающих и не готовых к нападению Ганса и Бруно. А ещё двое человек, которых ни Марк, ни Беатриса прежде не замечали, выскочили из-за кареты и крепко схватили обоих близнецов за плечи.
    К тому времени МакГрегор уже выпрямился и держал Ребекку на руках; девочка не сопротивлялась, потому что была без сознания. Марк почувствовал, как его тело онемевает от чар, насланных державшим его за плечи человеком. Мгновенно среагировав на это, он ударил по своему противнику мощным болевым заклятием - тот дико взвыл и ослабил хватку. Марк тут же нейтрализовал действие парализующих чар, как его учили в школе, затем вырвался из ослабевших объятий ещё не пришедшего в себя разбойника и нанёс по нему второй удар, который окончательно лишил его чувств.
    Всё это заняло у Марка лишь несколько секунд, но и его противники действовали быстро. Разбойник, которому без труда удалось обездвижить Беатрису, небрежно швырнул свою жертву в ноги МакГрегору и бросился к Марку. С другой стороны к нему подбегал служитель портала... Впрочем, парень уже сообразил, что он был таким же служителем, как МакГрегор - мастером трактов. Несомненно, портал захватила какая-то банда - и вряд ли обычных грабителей. Все они были колдунами - а словосочетание 'разбойник-колдун' звучало устрашающе и наводило на тревожные мысли...
    Однако Марку было не до размышлений. У него оставался один-единственный путь, и он воспользовался им. Швырнув в ближайшего разбойника (того, кто парализовал Беатрису) ещё одно болевое заклятие, он тотчас нырнул под карету, перекатился через бок, выскочил с другой стороны и, петляя, побежал к порталу. Эти зигзаги сослужили хорошую службу - дважды вслед ему летели парализующие импульсы, но оба благополучно миновали его.
    Добежав до основания арки, Марк прижался спиной к каменной стене и установил перед собой заградительный барьер. Теперь он не опасался удара в спину - такой толстый слой гранита защитит его от любой магии, а лицом к лицу с врагом он сможет за себя постоять. Он, конечно, понимал, что обречён - силы были слишком неравными, чтобы надеяться на победу. А бежать... Даже если не учитывать сестёр, которых Марк никак не мог оставить, попытка бегства всё равно ни к чему не приведёт: как минимум двое из его противников умели ходить по Равнине, а оба ближайших портала, несомненно, были также захвачены сообщниками разбойников. Но в любом случае, решил Марк, живым в их руки он не дастся.
    А они явно хотели захватить его живьём. Противники не прибегали к мощным смертоносным чарам, перед которыми его защита долго не продержалась бы. Вместо этого они пытались проникнуть сквозь неё и обездвижить Марка, однако он умело отбивал их атаки и даже время от времени отвечал им встречными ударами. А когда 'смотритель' бросился к нему с очевидным намерением вступить в рукопашную схватку, Марк ловким заклятием сбил его с ног. Наконец преодолев свою юношескую предубеждённость против убийства, он решил прикончить негодяя, однако другие разбойники вовремя среагировали и успели прикрыть своего товарища магическим щитом.
    И тогда из-за кареты вышел их вожак, Ангус МакГрегор. Одной рукой он прижимал к себе бесчувственную Беатрису, а в другой держал кинжал, приставив его остриё к шее девушки.
    - Ты достойный противник, Марк фон Гаршвиц, - сказал вожак. - Я уважаю тебя за это. Но сейчас ты должен сдаться, иначе я убью твою сестру. Я так и сделаю, не сомневайся, она нам не нужна. А если ты и дальше будешь упорствовать, то убью и младшую. Пойми, что твоё сопротивление бесполезно.
    'Значит, им нужен я', - понял Марк. Это ещё больше испугало его и одновременно вызвало чувство облегчения - теперь у него появилась надежда, что сестёр просто убьют, не заставив их долго страдать. И лучше пусть они умрут в беспамятстве, так и не поняв, что с ними происходит.
    'Прости меня, Беа, - мелькнуло в голове у Марка. - И прощай, милая...'
    Он сотворил слабенькие, но очень хитрые чары. Правая рука МакГрегора дрогнула, и острое лезвие едва не вонзилось в горло Беатрисы. Только в последний момент предводитель разбойников спохватился и рывком отшвырнул кинжал.
    - Ага! - сказал он. - Ты хочешь, чтобы она умерла? Ладненько! Тогда я предложу тебе кое-что другое. То, что, по твоему разумению, будет для неё хуже смерти.
    Он положил Беатрису на землю, задрал её платье и юбки и подозвал своего помощника - долговязого чернокожего мужчину с обезображенным оспинами лицом. Тот, глядя с противной ухмылкой на обнажённые бёдра девочки, стал медленно расстёгивать свои брюки.
    Марк до крови закусил губу и громко застонал от ярости и бессилия. Он понял, что против этой затеи МакГрегора не сможет ничего предпринять. И то, что он сделал в следующую секунду, было продиктовано не трезвым расчётом, а отчаянием и безысходностью. Не в силах вынести мысли о грядущем надругательстве над любимой сестрой, Марк обрушил на себя самое смертельное заклятие из всех, на которые был способен после четырёх лет обучения в торнинской школе. И уже падая наземь, он остатками своего меркнущего сознания запоздало сообразил, что этим поступком всё равно не спасёт сестёр от надругательства...
    МакГрегор чертыхнулся и бросился к Марку. Следом за ним, на ходу застёгивая ширинку, побежал его чернокожий помощник. Они склонились над телом Марка и осторожно перевернули его на спину. Лицо парня было бледным, без кровинки, и застывшим, словно маска. Остекленевшие глаза глядели в пустоту...
    - Он жив, Чинуа? - спросил МакГрегор у чернокожего, который, очевидно, был среди разбойников авторитетом по медицинской части.
    - Жив, жив, - ответил Чинуа, воспользовавшись колдовским зрением. - Чары были довольно мощные, но в последний момент у мальчишки рефлекторно сработали все механизмы самозащиты. Недаром все так расхваливают школу Ильмарссона. Будь у меня дети, я бы непременно отдал их туда.
    - Так что же с ним? - нетерпеливо произнёс МакГрегор.
    - Глубокая кома, вызванная сильным болевым шоком. Насколько я могу судить, никакие жизненно важные органы не повреждены.
    - Когда он придёт в норму?
    - Кто знает. Может, и через несколько часов. Но скорее всего, ещё недельку проваляется в полной отключке - у него предельно истощена нервная система.
    МакГрегор задумчиво хмыкнул.
    - Ну, тогда всё в порядке. Все равно в ближайшие дни я буду слишком занят.
    Чинуа отвлёкся от Марка и внимательно посмотрел на своего предводителя:
    - Что, положил глаз на паренька? Теперь понятно, почему ты так хотел взять его живым. Гмм... А он и правда смазлив - почти как девчонка. Редкий пидор не покусится на такого красавчика...
    - Закрой рот! - резко приказал ему МакГрегор. - Займись лучше делом - наложи на мальчишку заклятие и неси его в карету. А свои догадки держи при себе.
    - Ладно, ладно, - ухмыльнулся Чинуа, нисколько не испугавшись его гневного тона. - Твои вкусы - твоё личное дело. Я же придерживаюсь традиционной ориентации, и мальчики, даже такие хорошенькие, меня не привлекают... Кстати, Ангус, как насчёт его близняшки? Ты всерьёз предлагал поразвлечься с ней?
    - Нет, конечно, - ответил МакГрегор, вставая. - Я только хотел припугнуть мальчишку. В наши руки не так уж часто попадают девственницы со столь сильным колдовским даром. Это слишком ценный материал, чтобы портить его в угоду похотливому негру.
    Чинуа вновь ухмыльнулся, осклабив свои желтоватые зубы:
    - К счастью для твоей белой рожи, девственность мальчиков-колдунов так высоко не ценится.
    МакГрегор ничего не ответил на эту реплику. Оставив Чинуа заниматься пленником, он вернулся к карете, где его почтительно ждали трое других разбойников, которые уже очухались после контратаки Марка, и слуга-предатель Витольд. Первым делом МакГрегор обратился к своим подчинённым:
    - Ну, чего рты разинули? Петер, Антон, живо берите девчонок и заносите их в карету, а ты, Маннеман, дай сигнал нашим ребятам, чтобы они убирались прочь.
    Последнее распоряжение касалось ещё двух разбойников, которые (как верно догадался Марк) захватили оба соседних портала. Затем МакГрегор повернулся к слуге-предателю:
    - Молодец, Витольд. Отлично выполнил задание. Теперь ты принят на постоянную службу к нашему повелителю.
    Польщённый Витольд низко поклонился:
    - Счастлив служить Хозяину Велиалу!
    МакГрегор небрежно ударил по нему заклятием остановки сердца. С глухим стоном предатель рухнул наземь.
    - Ты будешь служить, - сказал МакГрегор. - Но не на Гранях.

    Глава 3
    Инна. Наследники Мэтра

    Пока Владислав брился в ванной, я сидела в спальне перед зеркалом и расчёсывала волосы. Было без пяти одиннадцать - но не утра, как вы могли бы подумать, а вечера. Несколько минут назад три барышни из штата моих фрейлин, которые помогали мне раздеваться и расстилали постель, пожелали нам с мужем доброй ночи и удалились, оставив нас до утра вдвоём.
    Сейчас на мне была только полупрозрачная ночная рубашка, которая совсем не скрывала соблазнительных линий моего тела, а всего лишь обволакивала их загадочной туманной дымкой. Завершающей частью своего вечернего туалета, расчёсыванием, я предпочитала заниматься сама - мне нравилось сидеть почти нагой перед зеркалом и смотреть на своё отражение, нравилось медленно водить щёткой по своим вьющимся белокурым волосам и со сладостным волнением думать о том, что уже через несколько минут я буду в постели с любимым - моим сказочным принцем, моим единственным и неповторимым...
    Ну, а Владислав ещё со времени нашей женитьбы взял себе в привычку бриться перед сном. Со свойственной ему чуткостью он сразу уловил, что я, в отличие от многих других женщин, не люблю мужскую щетину, и стал сбривать её дважды в день - утром и вечером. Разумеется, теперь он мог бы применять магию, что давало устойчивый эффект на целую неделю, но по-прежнему пользовался обычной бритвой. Объяснял, что уже привык к этому ритуалу, но меня не проведёшь - он не хотел упускать случая лишний раз продемонстрировать свою готовность угождать мне. Хотя, на мой взгляд, в этом не было необходимости. Хватало и того, что ради меня Владислав отказался от другой своей привычки - до нашей встречи он был заядлым 'совой', обычно ложился спать только после двух, а то и после трёх пополуночи, но после моего появления в его жизни резко изменил свой график и научился засыпать вместе со мной.
    Так что мы просыпались в более или менее нормальное время, и в первой половине дня успевали посетить практические занятия по магии. После обеда, под руководством одного из магистров Инквизиции, мы изучали теорию (сюда входили не только колдовские науки в чистом виде, но также их приложение в различных областях естествознания); а вечером наступал черёд истории, философии, имперского и международного права, прочих гуманитарных дисциплин. И вот так - пять дней в неделю, уже почти восемь месяцев, с тех самых пор как в начале мая мы прибыли в Вечный Город и поселились в королевском дворце, который назывался Палатинум.
    Правда, назавтра никаких занятий не намечалось. Всю последнюю неделю христиане разных конфессий, в общей сложности составлявшие половину населения Империи, а также иудеи-мессиане и представители нескольких мусульманских сект, отмечали рождественские праздники, которые здесь, в отличие от Основы, начинаются в вечер Сочельника 21 декабря. Торжества были тем более пышными, что проходили в канун нового тысячелетия, которое, как известно, должно начаться в полночь на 1 января 2001 года. Теперь этот очевидный факт признавали даже те, кто, поддавшись очарованию круглой даты, праздновал наступление XXI века ещё год назад.
    Разумеется, в такой обстановке нам было трудно сосредоточиться на учёбе, к тому же наш статус - пока что неопределённый, но, без сомнения, очень высокий, - обязывал нас к участию во всех мало-мальски значительных официальных и полуофициальных мероприятиях, посвящённых нынешним празднествам. А кроме того, послезавтра, в последний день уходящего года, Владиславу исполнялось двадцать шесть лет - и это следовало отметить. Так что мы решили устроить себе двухнедельные каникулы и с головой окунулись в бурлящую светскую жизнь самого большого города в мире.
    Тщательно расчесав волосы, я положила щётку на туалетный столик и уже поднялась с кресла, собираясь пройти к кровати, как вдруг раздался тихий стук во входную дверь. Я недовольно поморщилась, мысленно предупредила Владислава, чтобы он оставался в ванной, набросила на плечи халат и немного раздражённым голосом произнесла:
    - Да, можно.
    В спальню проскользнула Кристина - невысокая девушка моих лет, тёмная шатенка с большими карими глазами, щупленькой фигуркой, неразвитыми, как у девочки-подростка, формами и симпатичным, хоть и немного простоватым, лицом. Она принадлежала к штату моих фрейлин и, подобно всем остальным придворным барышням, была отпрыском инквизиторской семьи - то бишь аристократкой.
    Внутри Священной Империи инквизиторы занимали положение сродни высшей знати в сословных обществах, фактически они представляли собой правящий класс, в руках которого были сосредоточены все главные рычаги государственной власти. За минувшее тысячелетие Инквизиция, при пассивном содействии Мэтра и других Великих, превратилась из чисто военного ордена в мощную политическую организацию. Ещё в конце XVIII века она объединила в своих рядах большинство сильных колдунов Империи, которые имели доминантный (иначе говоря, инквизиторский) дар, а тех немногих, кто отказался примкнуть к ней, объявила пособниками тёмных сил и подвергла преследованиям, вынудив их покинуть пределы имперских владений. В то же время, любой колдун инквизиторского уровня, независимо от своего происхождения, мог запросто получить подданство Империи при условии признания главенства над собой ордена. Как и любая тоталитарная структура, Инквизиция не терпела конкурентов ни в управлении государством, ни в деле защиты имперских Граней от происков Нижнего Мира. Владислав, который, в отличие от меня, неплохо помнил времена социализма, сравнивал здешние порядки с советской однопартийной системой. Впрочем, следует отдать Инквизиции должное - она не навязывала гражданам Империи какой-то единой идеологии и не ограничивала их экономических и социальных свобод.
    Не будучи, в принципе, замкнутой кастой, Инквизиция тем не менее обладала всеми характерными чертами отдельного сословия - и на то имелись веские причины генетического характера. В отличие от способностей высших магов, которые проявлялись спонтанно, без какой-либо известной закономерности, обычный колдовской дар был строго наследственным признаком и в полной мере передавался детям только в том случае, когда присутствовал у обоих родителей. Поэтому инквизиторы предпочитали находить себе пару в своей среде, почти никогда не вступали в браки с простыми смертными и крайне редко - с более слабыми колдунами. Их сыновья, как правило, тоже становились инквизиторами, сохраняя преемственность поколений, а вот из дочерей лишь незначительная часть по окончании школы наравне с парнями поступала в специальные академии ордена; большинство же девушек просто выходили замуж за инквизиторов и в чисто патриархальных традициях довольствовались скромной ролью хранительниц домашнего очага.
    Мои фрейлины как раз и принадлежали к этому большинству. Своё пребывание во дворце они рассматривали как благоприятную возможность найти себе блестящую партию и о чём-то большем не помышляли. Только несколько девушек, в частности и Кристина, имели определённые амбиции, которые выходили за пределы этой нехитрой жизненной философии, но уже тот факт, что они предпочли придворную службу дальнейшей учёбе, свидетельствовал о нехватке у них решительности пойти наперекор устоявшимся традициям и воле своих родителей. Та же Кристина, насколько мне было известно, уже два года подряд порывалась поступить в инквизиторскую академию (собственно, по меркам Основы, это скорее была старшая школа, чем высшее учебное заведение), но оба раза отзывала своё заявление накануне экзаменов. Я ещё могла понять, что ей не по вкусу военная муштра; мне и самой не нравилась чрезмерная милитаризация инквизиторского образования. Однако девушки, в отличие от парней, имели полное право отказаться от этой части учебной программы; тогда бы, конечно, Кристине не светило получить звание кадета, зато после академии она могла спокойно продолжить учёбу в университете. Ан нет - Кристина только мечтала о самостоятельности, о собственной карьере, но ей явно недоставало силы воли и твёрдости характера для воплощения своей мечты в действительность.
    Должна признать, что я никогда не любила Кристину, хотя по складу ума и взглядам на жизнь она была гораздо ближе мне, чем большинство фрейлин. На свою беду, девушка с самого начала близко сошлась с Сандрой, что сделало её в моих глазах чуть ли не предательницей, переметнувшейся в неприятельский стан. Лишь спустя некоторое время Кристина поняла, как неудачно выбрала себе подругу, но от Сандры всё же не отступилась - и это ещё пуще разозлило меня. Я, конечно, понимала всю несправедливость своего отношения к ней, но ничего поделать с собой не могла. И даже через четыре месяца после исчезновения Сандры нисколько не подобрела. Вот такая я злюка.
    Теперь, надеюсь, вы понимаете, что Кристина была последней из фрейлин, кого я хотела бы видеть у себя в спальне после одиннадцати часов. Я собиралась в резкой форме высказать ей своё неудовольствие по поводу этого вторжения, а затем, не выслушивая никаких объяснений, выставить её за дверь, однако в последний момент сдержалась - крайне взволнованный вид Кристины свидетельствовал о том, что причины её позднего визита вполне могут быть уважительными.
    Девушка рассыпалась было в извинениях, но я сразу перебила её:
    - Покороче, Кристина. Что-то случилось?
    - Да, госпожа. Мне нужно съездить домой, а без вашего разрешения Анна не соглашается отпустить меня со службы.
    Анна была моей старшей фрейлиной, в чьём подчинении находились остальные девушки.
    - Ты вполне могла подождать до утра, - ради проформы заметила я.
    - Я хотела бы поехать немедленно, - объяснила Кристина. - Это очень срочно.
    - Какие-то неприятности в семье?
    - Да, - коротко ответила девушка.
    Было видно, что она не хочет делиться со мной своими проблемами. А у меня, собственно говоря, не было особой охоты их выслушивать. Так что я не стала принуждать её к объяснениям, а спросила лишь:
    - И надолго ты уезжаешь?
    - Не знаю, госпожа. Всё зависит от обстоятельств. Но на одну только дорогу туда и обратно мне понадобится больше месяца. Именно поэтому Анна не решилась отпустить меня без вашего согласия.
    Вспомнив, что отец Кристины служит в одном из провинциальных командорств за пределами Золотого Круга Империи, я понимающе кивнула. Путь ей действительно предстоял неблизкий. И, если начистоту, мне это было на руку. Через полмесяца должна была начаться наша с Владиславом большая поездка по Граням, и я уже подумывала о том, чтобы под каким-то благовидным предлогом не взять с собой Кристину, открыто не демонстрируя своей немилости к ней - я не могла позволить себе так унизить девушку, которая, в сущности, не сделала мне ничего плохого. Ну, а её отъезд к родным решает все проблемы: в любом случае, она просто физически не успеет вернуться к началу нашего вояжа. Быть может, за время её длительного отсутствия я основательно позабуду о ней, а потом, когда она вернётся на службу, уже перестану воспринимать её как подругу Сандры. Хотя вряд ли - но попробовать стоит...
    - Ну что ж, - сказала я. - С моей стороны было бы бессердечно задерживать тебя. Семья - это святое. Анна пришла с тобой?
    - Нет, госпожа. Она сказала, что это подождёт до утра, и легла спать.
    Я закусила губу. Вызывать к себе Анну мне не хотелось: пока она встанет и оденется, пока придёт, пока мы переговорим - всё это займёт ещё минут пятнадцать. А связываться с ней мысленно не хотела тем более. Телепатия вообще-то неприятная штука; до поры до времени мы с мужем этого не знали, так как общались только друг с другом, а затем с Сандрой, общение с которой доставляло нам обоим удовольствие (Сиддх разговаривал с нами исключительно вслух). Но позже мы убедились, что удовольствие от обмена мыслями - явление крайне редкое; мысленный разговор с подавляющим большинством людей оставлял на душе неприятный осадок, поэтому неудивительно, что все колдуны, даже самые опытные, при любой возможности предпочитают пользоваться обычной речью, делая исключение лишь для узкого круга людей, общение с которыми не вызывает у них негативных эмоций. Анна же не принадлежала к числу тех, чьи мысли мне приятно слушать.
    Я собиралась набросать для Анны короткую записку, но потом рассудила, что она и без этого обойдётся.
    - Ладно, - сказала я Кристине. - Ступай к ней и скажи, что я отпускаю тебя прямо сейчас. Если не поверит, пусть придёт ко мне и проверит... Но я бы не советовала.
    Кристина поблагодарила меня, вежливо выслушала мои пожелания счастливого пути (высказанные, кстати, от всей души) и быстренько откланялась, не желая и дальше испытывать моё терпение. Как только дверь за ней затворилась, из ванной вышел Владислав.
    - Держу пари, - с улыбкой произнёс он, - что Анна поверит ей на слово и проверять не осмелится. Ты здорово выдрессировала своих фрейлин.
    - А иначе с ними нельзя, - пожала я плечами. - Если буду либеральничать, они тебе на голову сядут. Вот ты со своими придворными разобрался по-другому - просто оставил их без работы. А мне своих девчонок приходится держать в ежовых рукавицах.
    - По правде говоря, - заметил Владислав, снимая с меня халат, - я ожидал, что ты отругаешь Кристину и прогонишь её в шею.
    Я даже немного обиделась.
    - Ну, не считай меня такой уж стервой. У девочки, наверное, серьёзные проблемы, а я и так была с ней несправедлива. А всё потому, что она оказалась верной подругой, не захотела в угоду мне отступиться от Сандры...
    Как всегда, при упоминании о Сандре, я помрачнела. Владислав бросил мой халат на спинку кресла и нежно обнял меня.
    - Ах, Инна! - прошептал он. - Прошлое всегда будет стоять между нами, и мы должны научиться с ним жить. Его нельзя вычеркнуть из памяти, потому что оно воплотилось в настоящем. Где-то на свете есть мой сын, ему уже месяц от роду, и я не могу не думать о нём. Я не могу не думать о Сандре, потому что она мать моего ребёнка, потому что сейчас она с ним. Я не могу не хотеть их возвращения, не могу не мечтать о том дне, когда они вернутся - и Сандра, и малыш, оба... Пойми меня правильно, дорогая.
    - Я понимаю тебя, Владик, - сказала я, крепче прильнув к нему. - Понимаю, как тебе тяжело. Я верю, что мы найдём твоего мальчика, защитим его и Сандру от Велиала, защитим и самих себя... И вообще, всё у нас будет хорошо, мы со всем справимся - что бы ни ожидало нас в будущем.
    А наше будущее по-прежнему оставалось туманным и неопределённым. Вопреки расхожему мнению, что Ференц Карой был осведомлён о планах Мэтра и действовал с ним заодно, суровая правда состояла в том, что мы свалились ему, как снег на голову, и он до сих пор не знал, что с нами делать. Регент, правда, не сомневался, что мы и есть те самые наследники, о которых говорилось в завещании, однако не решался официально объявить об этом до истечения обусловленного Мэтром трёхлетнего срока. Таким образом, мы оказались при дворе в весьма двусмысленном положении - не гости, но и не хозяева, - что доставляло массу неудобств как нам самим, так и всем окружающим. Думаю, регент с радостью вернул бы нас в Кэр-Магни, но при данных обстоятельствах это не представлялось возможным - слишком многим людям уже было известно о нашем существовании, а главное, о нас знали в Нижнем Мире. И знали, по-видимому, гораздо больше, чем кто-либо на Гранях...

    *

    ...От первой нашей встречи с Ференцем Кароем, которая состоялась в земной штаб-квартире Инквизиции, мы ожидали многого. Надеялись, что наконец получим исчерпывающие объяснения всему случившемуся с нами, узнаем, что же в действительности замышлял Мэтр и какое будущее он нам уготовил, а кроме того, выясним тайну происхождения Владислава. Но, увы, надежды эти не оправдались, и после нашей беседы загадок осталось не меньше, чем было до неё.
    Наши поиски контакта с Инквизицией могли завершиться ещё на Ланс-Оэли, где мы сделали промежуточную остановку по пути на Основу и с огорчением обнаружили, что всего лишь на несколько дней разминулись с находившимся там отрядом инквизиторов. Как выяснилось позже, регент, получив подробный отчёт о драматических событиях на Агрисе, пришёл к вполне резонному выводу, что если нам удастся вовремя раскусить Сиддха и Сандру и выйти сухими из воды, мы наверняка постараемся вернуться в Кэр-Магни. Посланные по его приказу люди провели на Контр-Основе целых полтора месяца, и только недавно, когда последняя надежда на наше возвращение была потеряна, их отозвали к месту постоянной службы.
    Впрочем, нельзя сказать, что нас это сильно расстроило. Так или иначе, но мы всё равно собирались отправиться на Землю, и отсутствие либо присутствие на Ланс-Оэли инквизиторов по большому счёту ничего для нас не меняло. Посему мы немного передохнули в Кэр-Магни, а затем снова воспользовались 'колодцем' и через две недели благополучно добрались до Основы, где неожиданно легко разыскали инквизиторов. Их начальник, Ференц Карой, находился в Вечном Городе, куда мы могли попасть самое раннее через полтора месяца, но никаких затруднений в связи с этим не возникло - магическая техника инквизиторов даже в земных условиях позволяла устранить большинство неудобств удалённого общения и добиться полного эффекта присутствия собеседника. Объёмное изображение регента, сотканное с помощью тысяч тончайших лучей света прямо в воздухе, было настолько убедительным, что не будь мы предупреждены заранее, то наверняка решили бы, что он явился к нам во плоти. Только тогда мы поняли, что выражение 'поговорить в живую', обычно используемое колдунами для обозначения качественной визуальной связи, как нельзя более метко характеризовало её главное достоинство.
    - Боюсь, молодые люди, мне придётся вас огорчить, - откровенно заявил регент, выслушав наш рассказ. - Как я вижу, вы не сомневаетесь в моей причастности к этой истории и ждёте от меня объяснений. К сожалению, я могу поделиться с вами только своими догадками и предположениями, не более того. Хотите верьте мне, хотите нет, но я ничего не знал о планах Мэтра, и для меня ваше появление на Гранях со всеми последующими событиями оказалось таким же сюрпризом, как и для вас.
    - Вы ничего не знали? - недоверчиво произнесла я, порядком ошарашенная его словами. - Но это невозможно! Как же тогда вы объясните нашу встречу в университете полтора года назад? А присутствие Мэтра на одном из ваших семинаров... Ведь я не ошибаюсь, это был он?
    Регент утвердительно кивнул:
    - Да, Инна, это действительно был Мэтр, и он приходил из-за вас. Но выводы, которые вы сделали из этого факта, ошибочны. До того дня, как вы впервые пришли на семинар, я понятия не имел о вашем существовании и уж тем более не знал, что с самого рождения вы находитесь под надзором. Я даже не сразу обнаружил ваши латентные способности - это на Гранях магическая аура видна за версту, а в земных условиях неинициализированный дар, даже такой сильный, как у вас, заметить трудно. Для этого нужно специально всмотреться. Только на шестом или седьмом занятии, точно не помню, я всмотрелся в вас - и представьте моё изумление, когда я понял, что вы обладаете способностями высшего мага! Разумеется, я немедленно доложил о своей поразительной находке Мэтру. Ну, а он и вида не подал, что знает вас.
    - Значит, моя встреча с вами была подстроена?
    Ференц Карой устало пожал плечами. За полтора года, прошедшие с тех пор, как я видела его на семинарах в университете, он, казалось, постарел на добрый десяток лет и как-то осунулся. То ли на него так подействовали последние события, то ли ноша верховной власти в Империи оказалась чересчур тяжела, а может, он попросту начал сдавать, как рано или поздно сдаёт любой человек под натиском неизбежной старости. По словам Сандры, регенту уже перевалило за сто семьдесят - а это почтенный возраст даже для таких долгожителей, какими являются высшие маги...
    - Когда дело касается Мэтра, нельзя ничего утверждать наверняка, но всё же мне думается, что он тут ни при чём. Скорее всего, это было просто совпадение, притом не такое уж невероятное. По давно заведённому распорядку, в Ничейные Годы на Основе постоянно несёт вахту легион инквизиторов, охраняя её от нашествия нечисти с близлежащих Граней. Пост начальника вахты поочерёдно занимают высшие руководители Инквизиции, а в позапрошлом году как раз была моя очередь. Вообще-то, дежурство на Основе, хоть и очень ответственное, но довольно скучное дело, поэтому в свободное время я решил заняться преподавательской деятельностью - есть у меня такая слабость, люблю обучать молодёжь. А ваш университет я выбрал по той простой причине, что он был у меня под рукой: как вы уже знаете, со времени Чернобыльского Прорыва земная штаб-квартира Инквизиции находится под Киевом. Так что ничего подозрительного в обстоятельствах нашей встречи я не вижу... Гм. Разве только то, что вы, студентка второго курса, заинтересовались темой моего семинара.
    - Не думаю, что это можно назвать подозрительным обстоятельством, - отозвался Владислав. - Инна ещё в школе выбрала своей будущей специальностью математическую физику, а на первом курсе активно изучала функциональный анализ и теорию групп.
    - Очень полезные дисциплины, - одобрительно произнёс регент. - Хотя магия не подчиняется физическим законам, методы математической физики широкого используются при анализе сложных магических явлений. Я вполне допускаю, что Мэтр, заметив у вас склонность к математике, ненавязчиво направил ваш интерес в ту её область, которая представляет наибольшую практическую ценность для колдунов. Но это ещё не значит, что он умышленно создал такую ситуацию, когда вы захотели послушать мои лекции и тем самым позволили мне обнаружить ваш скрытый дар. Да и последующие действия Мэтра свидетельствуют о том, что наша встреча не входила в его планы. Когда я сообщил ему о своей находке, он явился на следующее занятие, якобы с тем, чтобы посмотреть на вас. А после сказал мне, что вас следует оставить в покое лет на пять-шесть, дескать, ваш дар ещё неустойчив и пока его трогать нельзя.
    У меня ёкнуло сердце. Из бесед с Сандрой я знала, что за редким исключением все девочки, рождавшиеся с сильным колдовским даром, подобным моему, теряли его ещё в младенчестве. Я была первым таким исключением из общего правила за последнюю тысячу лет, и мне совсем не хотелось лишаться своего могущества. Несмотря на то, что порой оно причиняло мне массу хлопот, я уже привыкла к нему - а вернее, привыкла чувствовать себя уникальной...
    - Но... это же неправда?
    - Конечно, неправда, - успокоил меня Ференц Карой. - Раз ваши способности пробуждены и действуют, значит у вас здоровый, полноценный дар, и его потеря вам не грозит. Как свидетельствует опыт, нивелирование дара происходит на начальном этапе его формирования - либо ещё в утробе матери, либо в первые три месяца жизни. В более позднее время ни одного подобного случая не зафиксировано - ни с мальчиками, ни с девочками. Однако я поверил Мэтру, поверил безоговорочно, и мало того - с того дня я утратил к вам всяческий интерес и ничуть не удивился, когда вы перестали посещать семинар. Я словно забыл о вашем существовании. Правда, время от времени вспоминал о вас, но как-то вскользь, мимоходом, и у меня не возникало ни малейшего желания вас разыскать.
    - А я избегала встреч с вами, - сказала я. - В тот день я с неожиданной ясностью поняла, что ещё не готова к восприятию материала такого уровня сложности, и это болезненно ударило по моему самолюбию. Я решила больше не приходить на ваши лекции, чтобы не выглядеть круглой дурой.
    - Полагаю, эти мысли внушил вам Мэтр.
    - С вами он тоже что-то сделал?
    - Вне всяких сомнений. И хотя я не смог обнаружить следов внушения, оно наверняка было, иначе нельзя объяснить мои дальнейшие действия... вернее, мою бездеятельность. Ведь вы, Инна, первая за много столетий женщина высший маг, и то, что я с такой лёгкостью выбросил вас из головы, что перестал интересоваться вами, что больше никому не рассказал о своём, без преувеличения, эпохальном открытии - всё это не просто странно, это дико, это невероятно. Только в ноябре прошлого года я спохватился и начал вас искать, но к тому времени вы с Владиславом уже покинули Основу. Кстати, тогда я впервые услышал о вас, молодой человек, - добавил регент, обращаясь к моему мужу. - Прежде я не знал о вашем существовании и поначалу даже не был уверен, колдун вы или нет. Только после того, как мне стала известна история вашего усыновления, я понял, что вы не просто случайная жертва обстоятельств, а такая же фигура в игре Мэтра, как и Инна.
    - Скорее, пешка, - мрачно заметил Владислав.
    Ференц Карой покачал головой и произнёс с лёгким упрёком:
    - Очень плохо, если вы вправду так думаете, юноша. Ложная скромность всегда вредна, а в вашем положении она просто непозволительна. Недооценивая себя, вы тем самым недооцениваете своё влияние на происходящие вокруг вас события, и это может привести к катастрофическим последствиям. Вы с Инной принадлежите к числу двадцати пяти самых могущественных людей во всём мире, к тому же Мэтр, последний из Великих, принимал деятельное участие в вашей судьбе. И как бы вы ни относились к его опеке, сам факт столь пристального внимания свидетельствует о многом. Потом были ваши приключения на Агрисе, где вы, ещё такие юные и неопытные, одолели легендарного чёрного мага Женеса и нанесли Нижнему Миру самое сокрушительное за последнюю тысячу лет поражение. Ну, а ваша встреча в 'колодце' с посланцами Вышнего Мира - и вовсе случай беспрецедентный. Всё это делает вас в глазах простых людей чуть ли не избранниками Небес, а в глазах колдунов... да и в глазах колдунов, пожалуй, тоже.
    - А вы не думаете, что тогда у нас было... просто видение? - робко спросил Владислав. - Ну, вроде коллективной галлюцинации.
    - В определённом смысле это и была галлюцинация, - согласился регент. - Но она отражала некую объективную реальность высшего порядка, которую ваше сознание интерпретировало в привычных для вас образах. В отличие от других людей, переживавших подобные видения, вы располагаете убедительным доказательством того, что не пали жертвой своего бурного воображения.
    Мы сразу поняли, о каком доказательстве идёт речь. Под конец видения Ривал де Каэрден вручил нам точное подобие меча Мэтра, висевшего на стене в оружейной Кэр-Магни, и объяснил, что это - его внутренняя сущность, в то время как на Ланс-Оэли находится лишь физическая оболочка. Когда же Владислав с опаской заметил, что в своё время эта физическая оболочка здорово ужалила его, мои братья, Сигурд и Гийом, заверили нас, что впредь этого не повторится, поскольку теперь мы владеем внутренней сущностью меча. Прибыв в Кэр-Магни, мы убедились, что меч верховного короля действительно признаёт нас своими владельцами. Мы взяли его с собой на Основу, даже не подозревая, какой фурор это произведёт среди здешних инквизиторов.
    Владислав протянул руку и прикоснулся к ножнам меча, лежащего на невысоком столике между нашими креслами. Я чувствовала, что на языке у него вертится вопрос, который он не решается задать, боясь выказать своё невежество. Это понял и регент.
    - Напрасно смущаетесь, юноша, - произнёс он. - Меч Мэтра загадка для всех, не только для вас. Меня он тоже ставит в тупик. Я чувствую, что в нём заключена огромная мощь, но откуда она берётся и как действует - понимаю слабо. А если начистоту, то совсем не понимаю. Несколько раз я с разрешения Мэтра пытался исследовать этот меч, но особыми успехами похвастаться не могу. Разве что научился нейтрализовать его болевое воздействие, да и то не полностью - когда прикасаюсь к нему, он неприятно 'пощипывает', а все мои попытки хоть немного извлечь его из ножен заканчивались весьма плачевно. Насколько мне известно, вы единственные из людей, которым подчиняется меч Мэтра.
    - И что это значит? - поинтересовалась я.
    - Формально ничего. При всей своей загадочности, этот меч не обладает никаким официальным статусом, хоть его и называют мечом верховного короля. У него даже нет собственного имени, никому не известна его история, никто ни разу не видел его в действии. Тем не менее, в Империи он издавна считается своего рода символом королевской власти; это единственное оружие, которое когда-либо носил при себе Мэтр. А теперь меч принадлежит вам - и могу вас заверить, что никто не посмеет оспаривать ваши права на него. Никому другому ещё не удавалось свободно держать его в руках, не говоря уже о том, чтобы достать из ножен.
    Мы с мужем быстро переглянулись. Почти то же самое говорила нам о мече и Сандра. Правда, она причисляла его, наряду с короной и скипетром, к официальным регалиям Империи, тогда как Ференц Карой отрицал это. Хотя, в сущности, разница невелика. Официально или нет, но этот меч символизировал верховную власть, а мы, похоже, были единственными, кому он подчинялся...
    - А что, если он уже потерял свою силу? - со слабой надеждой предположил Владислав. - По крайней мере частично. Здесь ваши люди проверяли его, обычных колдунов он по-прежнему отвергает. Но, может быть, с вами и другими высшими магами поведёт себя иначе?
    - Сомневаюсь. Даже через наш контакт я чувствую, что его мощь ничуть не ослабла. Мало того, со времени ухода Мэтра он стал ещё более неприступным. Прежде любой достаточно сильный колдун мог заключить его в изолирующий кокон и унести с собой, но Винченцо Торричелли, которому я поручил забрать меч из Кэр-Магни, не смог даже подступиться к нему. - Регент хмыкнул. - Только не подумайте, что я хотел лишить вас законного наследства. Посылая Винченцо на Ланс-Оэли, я не знал о существовании второго завещания, а когда узнал, то не отнёсся к нему серьёзно, расценив это как прощальную шутку Мэтра. При всей своей рациональности, он мнил себя большим остряком, и такая выходка была полностью в его духе. Я, конечно, не собирался оспаривать королевскую волю, но вместе с тем считал, что формулировка 'графство Ланс-Оэли со всем принадлежащим ему' на меч не распространяется. Только в конце октября, когда по Империи начали расползаться слухи... Полагаю, вам уже известно о них?
    Мы утвердительно кивнули. О существовании этих слухов упоминала ещё Сандра, но поскольку она жила вдали от имперских земель, а вдобавок была поглощена своими собственными бедами, то не слишком интересовалась ими и имела о них лишь самое смутное представление. Зато первый же инквизитор, повстречавшийся нам на Земле, охотно поведал, что, согласно слухам, Мэтр на самом деле не вознёсся в Космос, а умер подлинной смертью, оставив людям свою частицу Вселенского Духа - последнюю в мире земном. Однако не передал её другому человеку, а вместо этого избрал своим преемником меч, который, будучи неодушевлённым предметом, мог содержать в себе Дух сколь угодно долго.
    О дальнейшей судьбе меча говорили разное. По одной из версий, самой распространённой, Мэтр уже нашёл ему нового хозяина, по другой - этого хозяина должен выбрать сам меч. И претенденты на наследство не замедлили объявиться - разного рода авантюристы, религиозные фанатики и просто сумасшедшие, которые утверждали, что якобы последний из Великих являлся им во сне, и требовали подвергнуть их испытанию. Даже многие инквизиторы, искренне считая это бредом сивой кобылы, всё же были не прочь попытать счастья. Посему неудивительно, что из двух десятков человек, присутствовавших в штаб-квартире, не менее половины, включая их начальника, под тем или иным предлогом прикасались к нашему мечу, а убедившись, что он 'кусается', бросали на нас взгляды полные зависти и... благоговения.
    - Разумеется, - продолжал Ференц Карой, - вся эта болтовня о передаче частицы Духа мечу не заслуживает внимания, Дух не может вселиться в неодушевлённый предмет. Но та внезапность, с которой возникли слухи, и быстрота, с которой они распространились, не могли не насторожить меня. Это походило на тщательно продуманную и хорошо организованную кампанию. В свете новых обстоятельств, завещание Мэтра относительно Ланс-Оэли уже не казалось мне шуткой - ведь меч по-прежнему находился там и, судя по неудачной попытке Винченцо Торричелли забрать его, упорно не хотел покидать Кэр-Магни, словно настаивая на своей принадлежности к прочему наследству. Это вынудило меня тщательно проанализировать все поступки Мэтра накануне его ухода, и в результате я вспомнил о вас, Инна. Тогда я ещё никак не связывал вас с остальными событиями, но постепенно эта связь стала всё чётче вырисовываться, а после известий с Агриса я окончательно убедился, что вы с Владиславом и есть те самые наследники, о которых сказано в главном завещании Мэтра.
    Регент перевёл дыхание и доверительным тоном сообщил:
    - Последние три месяца были самыми тяжёлыми в моей жизни. Напрасно я оправдывался и объяснял, что ничего не знал о действиях Мэтра и не был посвящён в его планы. Никто не верил мне, даже мои ближайшие соратники считали, что я наломал дров, а теперь хочу умыть руки, пытаюсь снять с себя ответственность за допущенные ошибки. На меня посыпались обвинения в том, что я не уследил за вами, позволил вам бежать с Ланс-Оэли и впутаться в смертельную переделку. Те же, кто подозревает меня в чрезмерных властных амбициях, пошли ещё дальше и высказали предположение, что это была не просто халатность с моей стороны, а злонамеренное действие с целью устранить вас со своего пути к престолу. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы вы действительно погибли... К счастью, вы вернулись целые и невредимые. Надеюсь, что теперь страсти улягутся, и меня, по крайней мере, перестанут обвинять в 'злонамеренных действиях'.
    'Вот так-то, Инна,' - мысленно произнёс Владислав. - 'Сандра была права.'
    Я с трудом подавила горький вздох. Слова регента о престоле похоронили наши последние надежды на то, что Сандра ошиблась в своих догадках насчёт целей Мэтра. Но особенно мне не понравилось, что Ференц Карой упомянул об этом как бы между прочим, словно речь шла о чём-то давно решённом и не подлежащем дальнейшему обсуждению.
    - Вы считаете, что Мэтр затеял всё это, чтобы возвести нас на престол? - спросила я.
    - Сам я так не считаю, - ответил регент. - Зато так считают другие. И, надо признать, имеют для этого веские основания. Со времени образования Священной Империи ею правил Мэтр - Великий. Но он ушёл, на свете не осталось других Великих, и людям представляется совершенно естественным, что теперь во главе самого могущественного государства Граней должен встать высший маг. А ещё лучше, чтобы правителей было двое - муж и жена, король и королева. Уже по этой причине вы, Инна, как единственная женщина среди высших магов, и Владислав, как ваш муж, являетесь главными претендентами на трон.
    - Но ведь народ нас совсем не знает, - попыталась возразить я. - Для него мы чужаки.
    - Не больше, чем другие высшие маги, за исключением меня. Из всей нашей компании один только я являюсь своим для граждан Империи, а остальные - такие же чужаки, как и вы. Они живут в далёких краях и правят своими собственными королевствами, которые, хоть и не враждуют с Империей, всё же соперничают с нею за сферы влияния. В этом смысле они ещё бóльшие чужаки, чем вы, поскольку вы просто чужаки, тогда как они - чужаки-соперники... Ну, за исключением разве что Торстена Ильмарссона. В своё время он был одним из магистров Инквизиции, но сто лет назад вернулся на свой родной Торнин, где основал колдовскую школу для детей с промежуточным даром и с тех пор ею руководит. Однако Ильмарссон очень стар, он на восемь десятилетий старше меня - а я тоже далеко не молод. Империи же нужны молодые и энергичные правители, способные обеспечить стабильность верховной власти и, что немаловажно, её преемственность. Вы оба высшие маги, а потому есть неплохой шанс, что хотя бы один из ваших детей в полной мере унаследует вашу силу.
    - Тем не менее, - заметил Владислав, - сами вы не думаете, что Мэтр хотел сделать нас королём и королевой.
    Регент удивлённо взглянул на нас, но в следующую секунду в его глазах отразилось понимание.
    - Я этого не говорил, юноша. Вы неверно истолковали мои слова... впрочем, и я выразился далеко не лучшим образом. Я всего лишь имел в виду, что не считаю это главной целью Мэтра. Безусловно, я согласен с тем, что он, помимо всего прочего, хотел посадить вас на свой трон. Но это не всё, далеко не всё.
    - А что же ещё?
    Ференц Карой беспомощно развёл руками:
    - Вот тут-то мы переходим из области догадок в зону сплошных загадок. Я чувствую, что Мэтр затеял крупную игру, ставкой в которой является что-то гораздо более значительное, чем даже корона Империи. Слишком много он темнил, слишком уж сильно рисковал вами обоими - а он никогда не был склонен к неоправданному риску. И к неоправданным жертвам, кстати, тоже. А теперь уже очевидно, что бойня на Агрисе была спланирована Мэтром наперёд; в течение многих лет он готовил эту Грань для вашей схватки с Нечистым. Но зачем? Для чего? И почему Нижний Мир принял его вызов, бросил против вас такие колоссальные силы, пожертвовал столь ценным слугой на Гранях?... Только ли для того, чтобы не допустить вас на престол? Не верю! - Регент резко вскочил с кресла и быстро прошёлся от стены к стене (разумеется, прошёлся у себя в кабинете, но нам казалось, что он расхаживает прямо перед нами). - Что же ты задумал, старик? - с неожиданным пылом произнёс он, глядя в потолок, вернее, не в потолок, а сквозь него куда-то вверх. - Что ты учудил на этот раз? Ты всегда был великим кукловодом, при своей земной жизни ты манипулировал людьми, как марионетками... Неужели собираешься дёргать за ниточки и с Небес?
    Мы с Владиславом в растерянности смотрели на него. Регент вернулся в своё кресло и сел, понурившись. Лишь спустя минуту он заговорил:
    - Прошу прощения за мою вспышку, молодые люди. Я совершенно выбит из колеи. Меня всегда бесила бесцеремонность, с которой Мэтр вмешивался в судьбы отдельных людей и целых народов, оправдывая свои действия заботой о благе всего человечества. Однако на сей раз он, похоже, превзошёл самого себя. Решил, так сказать, напоследок громко хлопнуть дверью. Я понятия не имею, чтó он замыслил, и не берусь гадать, чем всё закончится, но одно знаю наверняка: ни за какие сокровища мира я бы не согласился поменяться с вами местами. Вы оказались между молотом и наковальней, и помоги вам Бог... если Он вообще существует.

    Глава 4
    Сиддх. Восставший из ада

    Раскрыв глаза, Сиддх увидел над собой серый, местами покрытый плесенью потолок, на котором плясали багровые отблески горевших где-то поблизости факелов. Он лежал навзничь на неровном каменном полу, раскинув в стороны руки и широко раздвинув ноги. Воздух был сырой и затхлый, отчего он чувствовал позывы к кашлю; его тело закоченело от пробиравшего до костей холода.
    С некоторым усилием Сиддх принял сидячее положение, машинально убрал с лица длинную прядь волос и обвёл мутным взглядом просторное сумрачное помещение. Судя по царившей здесь сырости и отсутствию окон, это было какое-то подземелье, возможно очень глубокое. Место на полу, где он только что лежал, было исчерчено линиями заключённой в круг пентаграммы; в концах всех пяти её лучей стояли каменные чаши, в которых пылало алое пламя. Когда в глазах Сиддха перестало туманиться, он разглядел поодаль жертвенник с выпотрошенным тельцем грудного младенца, рядом с которым растянулись ниц на полу семь фигур в чёрных балахонах. Но они кланялись не жертвеннику, а пентаграмме, вернее, сидевшему в её центре человеку...
    'Получилось! - мелькнуло в мозгу Сиддха, который начал понемногу соображать. - Я снова на Гранях'.
    От резкого движения головы на его глаза вновь упали волосы - длинные, тёмные, прямые. Он поднял руку, чтобы убрать их, и только тогда заметил, что она у него не большая и сильная, как было раньше, а маленькая, изящная, с нежной ладошкой и тонкими пальчиками.
    Сиддх опустил глаза и увидел на своей груди два небольших бугорка, прикрытых зелёной тканью одежды. Скользнув взглядом вниз, вдоль гибкого стана, он обнаружил, что одет не в костюм с брюками, а в платье с пышными юбками. Его наряд, довольно роскошный, был основательно потрёпан и выглядел весьма неряшливо: очевидно, прежняя обладательница этого тела последние несколько дней провела не в самых комфортных условиях.
    Сиддх закатил юбки, открыв своему взору худенькие ножки в изодранных чулках и башмачках на низком каблуке. Подобрав юбки до самой талии, он обнажил поросшую редким тёмным пушком нижнюю часть живота. Главный признак, который свидетельствовал о его принадлежности к мужской части рода человеческого, отсутствовал напрочь. Зато присутствовал другой признак - чей девственный вид, вкупе с худобой ног, неразвитостью таза и слабой выпуклостью груди, свидетельствовал о том, что сей признак принадлежит очень молоденькой девушке.
    Желая убедиться в реальности происходящего, Сиддх опустил руку и легонько провёл пальцем по промежности. Ощущение, которое он испытал, было довольно странным, но в целом приятным.
    'Да, - подумал Сиддх, чьи мысли наконец обрели ясность и чёткость. - Теперь я женщина'.
    Фигуры в чёрных балахонах по-прежнему лежали ниц, не смея поднять головы. Сиддх медленно встал на ноги, расправил платье и сделал несколько осторожных шагов, внимательно прислушиваясь к своему новому телу. Оно было сильное, здоровое и, что немаловажно, обладало врождёнными колдовскими способностями. Правда, способности эти были значительно слабее инквизиторских, но в сочетании с мастерством Сиддха и его неограниченным доступом к энергетическим ресурсам Нижнего Мира, представляли собой грозную силу.
    Убедившись, что тело подчиняется ему, а колдовские способности находятся под контролем, Сиддх отложил выяснение всех менее важных частностей на потом и обратился к распростёршимся на полу фигурам:
    - Встаньте! - Голос его оказался неожиданно тонким, чуть ли не писклявым, и прозвучал чересчур громко. Гораздо сдержаннее он добавил: - Встаньте, верные слуги.
    Фигуры зашевелились и робко поднялись с пола. Но полностью выпрямилась только одна из них, а шестеро других стояли сгорбленные, низко склонив головы и молитвенно сложив на груди руки. Все они были мужчинами, от двадцати пяти до сорока лет на вид, хотя могли быть и старше. Инфернальные силы позволяли существенно замедлять процессы старения, а в отдельных случаях даже останавливать их. Сам Сиддх в своём прежнем земном теле прожил шестьдесят четыре года и выглядел на свой возраст только потому, что служил в рядах Инквизиции. В течение последних двух десятилетий он был вынужден прибегать к специальным средствам, которые делали его внешность старше, чем в действительности, поскольку обычные колдуны инквизиторского уровня, даром что длительное время сохраняли отличную физическую форму, как правило жили не намного дольше простых смертных.
    - Приветствуем тебя на Гранях, милостивая госпожа! - торжественно произнёс тот из чёрных магов, что стоял прямо, по всей видимости, их главарь. Это был широкоплечий шатен с типично кельтскими чертами лица; он глядел на Сиддха с восторгом и благоговением. - Мы все к твоим услугам.
    - Вы хорошо поработали, - одобрительно сказал Сиддх. - Повелитель оценит это.
    Чёрные маги низко поклонились, едва не ударив челом о землю. Их главарь попятился к жертвеннику, взял большую фарфоровую чашу, которая стояла рядом с выпотрошенным младенцем, и почтительно подступил к Сиддху.
    - Не соблаговолит ли милостивая госпожа испить свежей кровушки?
    Сиддх утвердительно кивнул, но принимать чашу не спешил. Он оценивающе глядел на мужчину и про себя поражался тому, какой тот огромный - нависает над ним, словно скала. Да и все его товарищи великаны, как на подбор... Только с некоторым опозданием Сиддх сообразил, что это не они большие, а он маленький, и его новые органы зрения воспринимают мир в других масштабах, нежели те, к которым он привык.
    'Вот чёрт, - недовольно подумал Сиддх. - Неужели так трудно было найти высокую женщину?...'
    Впрочем, выражать своё неудовольствие вслух он не стал, а вместо этого спросил у главаря:
    - Если не ошибаюсь, ты Ангус МакГрегор?
    - Совершенно верно, моя госпожа, - с поклоном ответил мужчина.
    Сиддх принял из его рук чашу и сказал:
    - Твоё здоровье, Ангус МакГрегор.
    Выпив половину свежей, ещё тёплой крови, Сиддх вытер тыльной стороной ладони губы и вернул чашу МакГрегору.
    - Испей и ты, верный слуга. И братьев своих угости.
    Чёрный маг благоговейно поднёс чашу к губам, сделал несколько глотков, затем открыл веко своего перстня и высыпал в оставшуюся кровь желтоватый порошок, который с тихим шипением быстро растворился. Его подчинённые не видели этих манипуляций, поскольку МакГрегор стоял к ним спиной и прикрывал чашу плечами. Ничего не подозревая, они выпили по глотку крови и снова низко поклонились Сиддху, благодаря за оказанную честь.
    МакГрегор вернул пустую чашу на жертвенник и привёл в действие заклятие, активизирующее подсыпанный в кровь яд. Все шестеро, как подкошенные, рухнули наземь и забились в предсмертных судорогах. Сиддх невозмутимо смотрел, как затихают их конвульсии, а когда всё было кончено, перевёл взгляд на МакГрегора.
    - Повелитель вознаградит их за преданную службу, - сдержанно произнёс он. - Больше никто об этом не знал?
    - Никто, госпожа. Только эти шестеро были посвящены в твою тайну. - МакГрегор быстро взглянул на безжизненные тела у подножия жертвенника. - А рассказать никому не могли. Отправляясь за телом для тебя, они считали, что я просто хочу принести в жертву девственницу-колдунью. О том, что должно произойти на самом деле, я сообщил им лишь перед самым ритуалом. Собственно, я мог провести его самостоятельно, а их на это время куда-нибудь отослать, но повелитель сказал, что не стоит рисковать.
    - Повелитель рассудил мудро, - безапелляционно произнёс Сиддх. - Они участвовали в похищении тела, а стало быть, слишком много знали. Только таким выдающимся слугам, как ты, можно доверить сохранение этой великой тайны. Твои мёртвые братья получат достойное вознаграждение в Преисподней, а тебе повелитель пришлёт новых братьев.
    - Хвала повелителю! - почтительно молвил МакГрегор.
    - На веки вечные, - как полагалось, подхватил Сиддх. А после короткой паузы спросил: - Кстати, кто я?
    В глазах МакГрегора мелькнула тревога.
    - Не могу знать, госпожа. Повелитель не изволил назвать мне твоего имени. Сказал лишь, что ты - одна из его высокопоставленных приближённых... - Наряду с тревогой во взгляде чёрного мага отразились ужас и паника. - Уверяю тебя, милостивая госпожа, я сделал всё правильно. Я точно следовал инструкциям повелителя...
    - Всё в порядке, - с лёгкой улыбкой успокоил его Сиддх. - Я помню, кто я такая. - Он едва не сказал 'такой', но вовремя спохватился и решил в дальнейшем следить за своей речью. - Воплощение прошло безупречно, и тебе это зачтётся. Я имела в виду другое - как зовут моё новое тело?
    МакГрегор не удержался от облегчённого вздоха.
    - Беатриса фон Гаршвиц. Дочь барона Рихарда фон Гаршвица с Грани Нолан.
    - Беатриса, - повторил Сиддх. - Что ж, звучит неплохо. Пожалуй, я сохраню это имя... Но ладно, с этим мы разберёмся позже. Где-то здесь для меня найдётся чистая одежда?
    - Непременно найдётся, госпожа. Она в башне наверху. Там же ты сможешь помыться и привести себя в порядок.
    - Так пойдём туда.
    Бросив прощальный взгляд на тела своих товарищей, чёрный маг пригласил Сиддха следовать за ним.

    Склеп, который группа МакГрегора использовала для отправления своих обрядов, находился в подземелье недостроенного и давно заброшенного замка, постепенно разрушавшегося под воздействием времени. Таких руин - своеобразных памятников неудачным попыткам колонизировать новые территории - на Гранях было великое множество. В отличие от жёстко замкнутой Основы, где любой клочок суши представлял самодостаточную ценность, в условиях Граней, где земли хватало на всех в избытке, её ценность определялась прежде всего доступностью к трактовым путям, которые связывали местных жителей со всем остальным человечеством и способствовали развитию торговли. По этой причине подавляющее большинство населённых Граней (за исключением самых цивилизованных, буквально опутанных трактами) не были заселены полностью. Человеческая деятельность сосредотачивалась в радиусе от нескольких сотен до нескольких тысяч миль от ближайшего выхода на трактовый путь, а за пределами этих областей присутствие цивилизации почти не чувствовалось.
    На протяжении последних пяти-шести веков освоение новых земель шло по принципу 'сначала тракт - потом заселение', но всегда находились чудаки, желавшие испробовать обратный метод - сперва поселиться на необитаемой Грани, обжить её, а затем добиться подведения к ней тракта. Иногда им это удавалось, иногда - нет. В данном конкретном случае некий вельможа-колдун, решивший основать собственное королевство, потерпел неудачу. Он привёл на эту Грань пару тысяч своих подданных, организовал несколько поселений, начал строить замок и почти достроил его, однако не смог убедить потенциальных инвесторов выложить крупную сумму, необходимую для прокладки и последующего обслуживания короткого ответвления от ближайшего трактового пути. В конце концов он бросил свою затею и вместе с подданными вернулся на родную Грань.
    Историю этого замка поведал Сиддху Ангус МакГрегор, пока они поднимались по спиральной каменной лестнице на поверхность. Он был внебрачным сыном праправнука незадачливого вельможи и из семейных преданий знал о существовании недостроенного замка на необитаемой Грани. Встав на путь служения Нижнему Миру, он отыскал упоминаемый в преданиях замок и обустроил в нём свою резиденцию.
    Сиддх слушал МакГрегора вполуха, а мысленно пытался воззвать к Велиалу. Ответа не было - впрочем, повелитель предупреждал, что на первых порах прямая связь с Преисподней будет отсутствовать, поэтому Сиддх не очень тревожился. Его сознание должно освоиться в новом теле, а это может занять от нескольких часов до нескольких дней. Главное, что он контролировал колдовские способности тела и имел доступ (правда, ещё неполный) к источникам энергии в Нижнем Мире.
    Они вышли из подземелья и поднялись на третий этаж уцелевшей башни, где располагались жилые помещения. МакГрегор провёл Сиддха в небольшую комнатушку, скромная обстановка которой состояла из дивана, ветхого кресла, двух сундуков, большой деревянной лохани с водой и принадлежностями для мытья, а также перекошенного трюмо с треснутым зеркалом.
    - Здесь твои наряды, госпожа, - произнёс чёрный маг, указывая на один из сундуков. - Найдёшь себе одежду на все случаи, от роскошной до простенькой, есть также пара дорожных костюмов. Смею предположить, что для своего путешествия ты предпочтёшь юбкам брюки.
    Сиддх ничего не ответил и вообще никак не отреагировал на его слова. Он стоял перед трюмо и потрясённо глядел на отражённую в мутноватом зеркале щуплую фигурку девочки-подростка лет тринадцати, от силы четырнадцати, со спутанными каштановыми волосами и бледным продолговатым лицом, на котором, словно две звезды, сияли ясные серые глаза. Несмотря на свой неряшливый вид, девочка была удивительно хороша, а если вдобавок её умыть, приодеть и расчесать ей волосы, то она должна превратиться в блестящую красавицу.
    Однако Сиддх был поражён не красотой девочки, а тем фактом, что это была именно девочка. Ещё в самом начале, осматривая свои руки, ноги и живот, он пришёл к выводу, что ему досталось юное тело; но он даже подумать не мог, что тело окажется настолько юным!
    Резко повернувшись к МакГрегору, Сиддх раздражённо спросил:
    - Ты что, не мог найти девицу постарше?
    Уловив в его голосе гневные нотки, чёрный маг грохнулся на колени.
    - Не серчай, милостивая госпожа! Я только выполнял приказ повелителя.
    Сиддх мигом остыл.
    - Значит, это тело выбрал он?
    - Не совсем так, госпожа, - ответил МакГрегор, продолжая стоять на коленях. - Мне было велено раздобыть для твоего воплощения девственницу-колдунью, у которой ещё не начались месячные циклы. Я предложил кандидатуру младшей дочери барона фон Гаршвица, Ребекки, недавно отметившей своё девятилетие. Повелитель одобрил мой выбор и приказал действовать. Мы похитили девчонку, а её сестру Беатрису прихватили за компанию - чтобы принести в жертву во время церемонии твоего воплощения...
    - То есть, - перебил его Сиддх, - сначала повелитель хотел дать мне ещё более юное тело?
    - Да, госпожа.
    - Но потом передумал?
    - Нет, просто изменились обстоятельства. Незадолго до намеченного воплощения случилось несчастье... это целиком моя вина. Я содержал Ребекку здесь, - МакГрегор кивнул в сторону небольшой двери, очевидно, ведущей в смежную с этой комнатой спальню, - в чистоте и комфорте, присматривал, чтобы она не причинила себе вреда, заставлял её хорошо питаться и ежедневно мыться, ведь её тело предназначалось тебе, и я не хотел, чтобы оно томилось в подземной темнице, где мы бросили её старшую сестру...
    - Понимаю. Теперь ясно, почему я так скверно выгляжу. Но что же случилось с Ребеккой?
    - Как раз к этому я и веду, прекрасная госпожа. Почти всё время я держал Ребекку бод действием сонных чар, а когда ненадолго будил, то накладывал на неё чары послушания. Прежде это работало безупречно, однако сегодня утром что-то пошло не так. Я собирался отвести её в подземелье, где уже всё было готово для твоего воплощения, но сначала решил, что ей следует в последний раз помыться и переодеться во всё чистое, дабы ты с самого начала выглядела наилучшим образом. А негодная девчонка отыскала какую-то брешь в моих чарах... просто не возьму в толк, как ей это удалось... Словом, она на секунду освободилась и сразу же сиганула в окно. - МакГрегор с раскаянием вздохнул. - Само собой, разбилась насмерть.
    - Ага, - сказал Сиддх. - И тогда, как я понимаю, повелитель приказал вселить меня в тело старшей, Беатрисы?
    - Совершенно верно. Правда, я предлагал похитить другую девчонку, была у меня одна на примете, но повелитель заявил, что сойдёт и Беатриса. Он поторапливал меня, поэтому ты получила тело в таком неподобающем виде. Но смею тебя заверить, милостивая госпожа, что оно великолепно, - немного осмелев, добавил МакГрегор. - Ты сама в этом убедишься, когда приведёшь его в порядок.
    Сиддх рассеянно кивнул и задумался. Велиал ничего не говорил о предполагаемом возрасте его нового тела, а он не посмел спросить. Вернее, ему это даже в голову не пришло. Представлялось очевидным, что оно будет молодое - но в меру молодое, не младше шестнадцати лет. У Сиддха и мысли такой не возникало, что его могут воплотить в тринадцатилетнюю девочку, а уж тем более - в девятилетнюю, ещё не вступившую в пору полового созревания. Какой в этом смысл? Может быть, чем тело моложе, тем легче в него вселиться? Или здесь что-то другое?...
    - Ладно, - наконец сказал Сиддх. - Встань, Ангус МакГрегор.
    Только теперь чёрный маг поднялся с колен.
    - Пока я буду заниматься собой, - продолжал Сиддх, - ты ступай собери для меня всё необходимое в дорогу и оседлай свою лучшую лошадь. Я не намерена здесь долго задерживаться.
    - Всё, что нужно для твоего путешествия, уже собрано, - ответил МакГрегор. - Всё, кроме одежды. Я подумал, госпожа, что ты сама захочешь выбрать наряды, которые возьмёшь с собой.
    - Правильно подумал, - кивнул Сиддх.
    - А что касается лошади, то я приготовил для тебя не одну, а две, - добавил чёрный маг. - Чтобы на одной ехала ты, а другая везла поклажу.
    - Молодец, МакГрегор. Ты отличный слуга. Иди снаряжай лошадей в дорогу.
    МакГрегор молча поклонился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
    Оставшись один, Сиддх первым делом нагрел воду в лохани, что заняло у него не больше минуты. Затем сбросил с себя всю одежду, тщательно обмылся, попутно изучая своё новое тело, после чего насухо вытерся полотенцем и подошёл к двум одинаковым сундукам, отличавшимся друг од друга только выгравированными на крышках готическими буквами - 'R.v.H.' и 'B.v.H.'.
    Он не помнил, на который из них указывал МакГрегор, поэтому открыл оба и обнаружил, что и тот и другой доверху набиты девичьей одеждой. С некоторым опозданием Сиддх сообразил, что те буквы на крышках есть не что иное как инициалы владелиц - Rebekka и Beatrix von Harschwitz, - а значит, ему нужны наряды из сундука, помеченного 'B.v.H.'.
    Чтобы не тратить время на рытьё в сундуке, он просто вывалил его содержимое на диван и убедился, что здесь имеются наряды на все случаи жизни, включая обещанные МакГрегором дорожные костюмы. Судя по всему, сёстры были похищены не из дому и не на прогулке, а во время путешествия - и, видать, неблизкого, раз они прихватили с собой столько одежды.
    Подавив мимолётный соблазн надеть роскошное платье, Сиддх облачился в костюм из плотной, но мягкой тёмно-синей ткани, обул сапожки для верховой езды, затем собрал на затылке волосы и после нескольких неудачных попыток закрепил их с помощью заколки. Наконец он надел малиновый берет и, подступив к зеркалу, внимательно осмотрел своё отражение.
    Теперь Сиддх был больше похож не на девочку-подростка, а на прелестного мальчика-пажа - как раз такие больше всего нравились ему. Даже сейчас, глядя на своё отражение, он чувствовал, как в нём поднимается волна возбуждения. Это ощущение было не таким, какое он испытывал, будучи мужчиной. Оно было не лучше и не хуже, просто оно было другим. Женским.
    'Вот ты и стал женщиной, - сказал себе Сиддх. - Доволен?'
    Он не знал, доволен ли. И вообще, не знал, правильно ли поступил, согласившись на женское тело. Он не был трансвеститом или транссексуалом, а был стопроцентным мужчиной-гомосексуалистом и предпочитал обладать другими мужчинами чисто по-мужски. Навязчивое желание Сиддха стать женщиной не имело никакого отношения к его сексуальной ориентации. Просто по складу ума он был гораздо ближе к женщинам, чем к мужчинам, с ними легче вступал в дружеский контакт и в их обществе чувствовал себя свободно и раскованно. Однако мужское тело не позволяло ему стать полноценным членом женского мира, большинство женщин вольно или невольно воспринимали его не как друга, а как представителя противоположного пола, и именно это обстоятельство побуждало Сиддха мечтать о женском теле. Теперь же, когда его мечта стала реальностью, он пребывал в полном смятении чувств. Если по правде, то Сиддх никогда прежде не задумывался, что будет с его сексуальной жизнью, когда он станет женщиной.
    'Ну что ж, - подвёл итог своим размышлениям Сиддх, - начну с этим разбираться. Может, оно и к лучшему, что я получил незрелое тело. Буду меняться вместе с ним и постепенно формироваться, как женщина. Гормоны должны сделать своё дело...'
    С такими мыслями Сиддх покинул комнату, спустился на второй этаж башни, где разыскал кое-какие съестные припасы и плотно перекусил. У его нового тела обнаружился волчий аппетит - очевидно, в последние дни девочку держали впроголодь.
    К концу трапезы вернулся МакГрегор. На нём был уже не чёрный ритуальный балахон, а коричневые брюки и куртка, местами испачканные свежей землёй и сеном.
    - Осмелюсь заметить, милостивая госпожа, что ты на диво хороша, - несколько фамильярно и вместе с тем с глубоким почтением промолвил чёрный маг. - Надеюсь, ты довольна своим новым телом?
    - Вполне, - благосклонно ответил Сиддх. - Тело действительно замечательное. И, кстати, извини, что я хозяйничала тут в твоё отсутствие. У меня просто живот сводило от голода. Ты уже снарядил лошадей?
    - Да, госпожа.
    - Отлично. А сейчас мне нужна твоя помощь, Ангус МакГрегор. Я должна поговорить с повелителем, но после воплощения моя связь с Нижним Миром ещё не полностью восстановилась. Поэтому я собираюсь воспользоваться твоей связью.
    - Весь к твоим услугам, госпожа. Повелитель предупреждал, что тебе это понадобится. Он ждёт беседы с тобой.
    - Тогда за дело. Присаживайся.
    МакГрегор устроился за столом напротив Сиддха, закрыл глаза и стал погружаться в транс, освобождая своё сознание от посторонних мыслей. Спустя пару минут глаза его тело обмякло, голова безвольно упала на грудь, но уже в следующую секунду вновь поднялась с такой неестественной механичностью, словно кто-то потянул её вверх на невидимых нитях. Глаза чёрного мага распахнулись и устремили на Сиддха жёсткий, пронзительный взгляд.
    - Рад видеть тебя в добром здравии, Виши, - ровным, бесцветным голосом произнёс он. - Между прочим, ты чудно выглядишь.
    Сиддх тут же встал, снял берет и низко поклонился:
    - Приветствую тебя, повелитель!
    Велиал, временно овладевший сознанием МакГрегора, небрежно махнул рукой:
    - Садись, Виши, не стой. Как ты себя чувствуешь?
    - Прекрасно, повелитель, - присев на край стула, ответил Сиддх. - По всем признакам, воплощение прошло успешно.
    Велиал кивнул:
    - Да. К счастью, всё обошлось. Правда, тело немного старовато, но твой дух оказался достаточно сильным, чтобы взять его под контроль.
    - Старовато, повелитель? - переспросил удивлённый Сиддх. - Ты хочешь сказать, что для этого годятся только детские тела?
    - Вот именно. Наши первые опыты потерпели фиаско из-за того, что мы использовали тела взрослых мужчин и женщин. Впоследствии выяснилось, что для успешного воплощения нужны совсем юные тела, ещё не достигшие поры полового созревания. Таким было тело младшей дочери барона фон Гаршвица. А с более взрослыми, вроде твоего нынешнего, уже начавшими созревать, но ещё не созревшими, велика вероятность отторжения. Но когда этот кретин МакГрегор позволил девчонке выброситься в окно, я решил рискнуть. В случае неудачи просто отправил бы его за новым телом, и единственное, что мы потеряли бы, это несколько часов, затраченных на проведение ритуала. Зато так мы выиграли несколько дней, необходимых для поисков тела, и четыре года разницы в возрасте. Полагаю, последнее для тебя весьма существенно.
    - Твоя правда, повелитель, - признался Сиддх. - Я как раз думал, что, в конечном итоге, оно и неплохо - начать новую жизнь в ещё незрелом теле. Но девятилетнее было бы чересчур... Впрочем, - поспешил добавить он, - я бы приспособился и к нему.
    - А что с твоей магией?
    - Вроде всё в норме. Внутренние ресурсы под контролем, к внешним доступ есть, хотя неполный.
    - Со временем всё должно наладиться. Как свидетельствует опыт предыдущих воплощений, полное восстановление связи с Нижним Миром происходит в течение недели. В твоём случае, из-за возраста тела, процесс может затянуться, но это не беда. Если понадобится, вторично пройдёшь через Чёрное Причастие - но только после того, как найдёшь Сандру... Кстати, ты уже чувствуешь перстень?
    - Слабо, но чувствую. Он очень далеко, так далеко, что я не могу определить точное направление. Знаю только, что перстень находится где-то в районе Основы.
    - Ага, - сказал Велиал. - Так я и думал. С самого начала предполагал, что Сандру могут прятать на Основе.
    - В таком случае, - осторожно промолвил Сиддх, - почему ты выбрал для моего воплощения Торнинский архипелаг? Если я правильно сориентировался, отсюда до Магистрали где-то полмесяца пути, а потом ещё три недели добираться по ней до Основы. Или же вблизи есть инфернальный туннель?
    - Туннель есть, - ответил Велиал. - Он ведёт к знакомому тебе Нуйону, но им ты не воспользуешься из соображений безопасности. Выбирая место для твоего воплощения, я исходил из того, что Сандру могут прятать либо на Основе, либо в пределах Золотого Круга, либо на одной из Магистральных Граней - то есть там, где из-за высокой плотности населения человеку легко затеряться. Поэтому я остановился на Торнинском архипелаге, который находится на полпути между Империей и Основой и расположен не слишком далеко от Магистрали. - Тут повелитель поднял кверху палец. - Но не на самой Магистрали. Для тебя требовалось тело с достаточно развитыми колдовскими способностями, чтобы ты мог в полной мере воспользоваться своим доступом к ресурсам Нижнего Мира. Обычная девочка-ведунья для этих целей не годилась, а исчезновение несовершеннолетних колдунов с промежуточным даром, не говоря уже о доминантном, всегда вызывает большой переполох. Сейчас детей барона фон Гаршвица ищут по всему Торнинскому архипелагу, а если бы похищение произошло вблизи Магистрали, поиски велись бы там. А это нам ни к чему. Так что я решил не экономить на времени, подвергая тебя дополнительному риску. По той же причине тебе нельзя пользоваться здешним туннелем, так как его вход расположен на густонаселённой Грани Эрендаль, в центральной части Бльомстада - второго по величине её города. Да и до Эрендаля отсюда неделя пути, а значит, ты выиграешь самое большее дней восемь. Это того не стоит.
    - Конечно, повелитель, - согласился Сиддх. - Ты мудро всё решил.
    - Когда будешь готов к путешествию?
    - Я уже готов, повелитель. Ты подарил мне крепкое и здоровое тело, благодарю тебя нижайше. Правда, оно немного ослабло в подземелье, сегодня я смогу проехать только несколько часов, но уже завтра, после ночного отдыха, окончательно вернусь в норму.
    - Вот и хорошо. Иди на зов перстня, и он приведёт тебя к Сандре. Надеюсь, вскоре наша связь восстановится в полной мере. А пока этого не произошло, на месте каждой своей ночёвки открывай инфернальный канал третьего уровня. Тогда я буду знать, где ты находишься, и при необходимости смогу прислать для беседы Чёрного Эмиссара.
    - А не лучше ли взять с собой самого МакГрегора? - предложил Сиддх. - Он может ещё пригодиться, когда поиски Сандры приведут меня на населённую Грань. Например, на ту же Основу.
    - Нет, Виши, это плохая идея. Он слишком много знает и в любой момент может догадаться, какая участь его ждёт. Собственно, он уже догадывается, но всё ещё тешит себя надеждой на лучшее. Если в дальнейшем тебе понадобится помощник, я пришлю другого, не посвящённого в твою тайну. Всё ясно?
    - Да, повелитель.
    - Тогда вперёд, Виши. Удачи тебе.
    Сиддх не успел вскочить на ноги, чтобы отвесить повелителю прощальный поклон, как Велиал уже покинул сознание МакГрегора. Лишившись контроля, тело чёрного мага начало сползать со стула. Сиддх быстро подступил к нему и придержал за плечо. Воспользовавшись тем, что после столь тесного контакта с Велиалом воля МакГрегора была предельно ослаблена, он наложил на него заклятие подчинения и произнёс:
    - Ты слышишь меня, Ангус МакГрегор?
    - Да, милостивая госпожа.
    - Теперь говори правду и только правду. Ты или твои товарищи глумились над моим телом?
    - Мы обращались с ним небрежно, - покорно ответил чёрный маг. - Бросили в подземелье, кормили раз в день... Но если ты спрашиваешь, насиловали ли кто девчонку, то нет. Она предназначалась в жертву повелителю, а её ценность в таком качестве во многом определялась девственностью.
    - Раз так, то ты умрёшь лёгкой смертью, - произнёс Сиддх, взяв со стола нож с длинным острым лезвием. - Ты сослужил хорошую службу, и повелитель вознаградит тебя за это. Но никто на Гранях не должен знать, кто я и откуда.
    С этими словами он вонзил нож в сердце чёрного мага. Тот с тихим стоном упал на пол, дёрнулся несколько раз и замер. Сиддх ещё с минуту подождал, затем склонился над ним и проверил его жизненные функции. Убедившись, что МакГрегор мёртв, он отцепил от его пояса связку ключей и отправился наверх собирать свои вещи в дорогу.

    Глава 5
    Инна. Принцесса Империи

    Когда я проснулась, Владислава рядом не было. Настенные часы показывали восемь утра - время, когда мы с мужем привыкли вставать. Сладко зевнув, я перевернулась набок, вновь закрыла глаза и ещё несколько минут пролежала неподвижно, краем уха прислушиваясь к доносившемуся из ванной тихому шуму воды - это Владислав принимал душ. Как я уже говорила, раньше он был 'совой', но, в угоду мне, изменил свой график и теперь просыпался даже раньше, чем я. Хотя обычно не бежал сразу под душ, а будил меня, и мы, всё ещё находясь в сладком полусне... ну, как минимум, целовались. А когда утро было свободное, как сегодня, то одними лишь поцелуями не ограничивались.
    Шум воды наконец прекратился, и вскоре из ванной вышел Владислав, одетый в длиннополый халат тёмно-красного цвета. Заметив, что я уже не сплю, муж лучезарно улыбнулся мне.
    - Доброе утро, дорогая, - бодро произнёс он, вытирая полотенцем волосы. - Как спала?
    - Спасибо, хорошо, - ответила я, потягиваясь. - А почему так подорвался? Не поцеловал меня, не приласкал.
    - Все претензии адресуй дядюшке Ференцу. Это он меня разбудил. Сказал, чтобы в полдевятого я был у него в кабинете, мол, есть срочное дело.
    Дядюшкой Ференцем мы называли Ференца Кароя, великого инквизитора и регента Империи. Его 'официальные' прозвища - Железный Франц и Главный - нам не нравились, и мы придумали своё, для внутреннего употребления. К нашему удивлению, новое прозвище быстро прижилось среди придворной молодёжи, а вскоре вышло за пределы дворца и стало гулять по всему городу.
    - Он вызвал тебя одного?
    - Да. - Закончив вытирать волосы, Владислав швырнул полотенце в кресло. - Я спрашивал, нужно ли будить тебя, а он ответил, что нет.
    - Может, он получил какие-то известия о Сандре? - предположила я.
    В ответ он только пожал плечами, подошёл к трюмо с зеркалом, взял сушилку для волос, которая, как и большинство бытовых приспособлений на Гранях, приводилась в действие магией, и занялся своей мокрой шевелюрой. Между тем я выбралась из постели, быстренько сбегала в ванную, а вернувшись, снова юркнула под тёплое одеяло и дважды дёрнула висевший у изголовья кровати золочёный шнур, извещая дежурных фрейлин, что уже проснулась.
    Муж ухмыльнулся, глядя на меня в зеркало, но промолчал. У него уже давно исчерпались все шутки по поводу моего ежедневного утреннего церемониала, а повторяться он не любил. Кто-нибудь другой на его месте продолжал бы донимать меня своими заезженными остротами, искренне считая, что они остаются смешными и на десятый, и на двадцатый раз. К счастью, Владислав был не такой. Единожды сравнив меня с Клеопатрой и заметив при том, что она плохо кончила, он не стал развивать эту тему в дальнейшем, хотя, полагаю, соблазн был велик. Владислав, конечно, не совершенен - но, без сомнения, близок к совершенству. Он самый милый, самый чуткий, самый добрый парень на свете, и мне несказанно повезло, что я встретила его. У меня есть много претензий к Мэтру за его вмешательство в мою судьбу, за попытки манипулировать мною, пусть даже из самых лучших побуждений; но в то же время я искренне благодарна ему за то, что он нашёл мне такого замечательного мужа.
    Ну и, конечно, я благодарна Мэтру за родителей. Вопрос о том, правильно ли он поступил, отняв меня у людей, родных мне по крови, до сих пор остаётся спорным и неоднозначным, но вместе с тем следует признать, что к выбору моей приёмной семьи Мэтр отнёсся чрезвычайно ответственно. Я очень скучала по маме с папой, сожалела, что сейчас их нет со мной. В отличие от родителей Владислава, которые поселились тут же, в королевском дворце, мои остались на Основе, под бдительной, хоть и незримой, охраной Инквизиции. Они не переехали ко мне из-за моего младшего брата Анджея, который ещё учился в школе, а после неё собирался в университет - и непременно в какой-нибудь земной, поскольку он с детства был помешан на компьютерах и хотел стать программистом. На Гранях же компьютеров нет - не только потому, что уровень развития науки и техники здесь гораздо ниже, чем на Основе, но и по куда более фундаментальной причине - электроника, из которой сделано компьютерное 'железо', не работает здесь в принципе. Правда, Владислав и его друг, кадет Джозеф Арно, утверждают, что это не беда, ведь законы математической логики, на которых основана кибернетика, действуют здесь точно так же, как и в земных условиях, а электронные блоки можно заменить магическими устройствами. Но пока что все идеи Владислава о 'волшебном компьютере' находятся в стадии теоретической разработки, до их практического воплощения ещё очень далеко, и в ближайшие годы моему брату на Гранях делать нечего. Поэтому родители решили остаться с Анджеем на Основе - ведь я уже взрослая и самостоятельная, а он ещё нуждается в их заботе и опеке...
    Не прошло и полминуты, как я дёрнула за шнурок, когда двустворчатая дверь, ведущая в прихожую, отворилась, и в комнату вошли две молоденькие девушки шестнадцати лет, блондинка и брюнетка, обе в простеньких, но симпатичных платьях, которые с равным успехом могли сойти как за выходной наряд горничной, так и за домашнюю одежду какой-нибудь знатной девицы. Сегодня в моих покоях дежурили Сесиль и Грета, беззаботные юные создания, бывшие воспитанницы пансиона для благородных девиц при королевском дворе, а ныне мои фрейлины.
    Вместе с ними в спальню вошёл, вернее, влетел, наш кот Леопольд. С громким криком 'Привет!', больше похожим на боевой индейский клич, чем на утреннее приветствие, он бросился к Владиславу, энергично потёрся о его ноги, затем одним огромным прыжком оказался на кровати и лизнул меня в щеку.
    - А вот и я! Пора вставать, соня.
    - Уже встаю, - ответила я, поглаживая его короткую бархатистую шерсть. - Вот только позавтракаю.
    Девушки, которых Леопольд своим бурным появлением временно оттеснил на второй план, учтиво пожелали нам доброго утра. Обе говорили на коруальском языке, который входил в десятку самых распространённых в Священной Империи. Ни для Сесили, ни для Греты он не был родным, но они владели им почти в совершенстве - в образовании девиц из инквизиторских семей особое внимание, наряду с бытовой магией, историей и этикетом, уделялось изучению основных языков Империи, и барышня, не умевшая говорить по меньшей мере на трёх из них, считалась невеждой. Когда после прибытия в Вечный Город перед нами встал вопрос о выборе рабочего языка для нашей многонациональной свиты, мы думали недолго и остановились на коруальском, так как хорошо знали его и за время пребывания в Кэр-Магни получили неплохую практику общения на нём.
    Ответив на приветствия девушек, Владислав одарил их своей пленительной улыбкой, извинился и быстро прошёл в примыкавшую к спальне гардеробную. Белокурая Сесиль провожала его восхищённым взглядом, а заметив, что я смотрю на неё, мигом покраснела и, в тщетной попытке скрыть своё смущение, торопливо бросилась раздвигать шторы и открывать окна. Спальню залил яркий солнечный свет, повеяло приятной утренней свежестью, снаружи донеслась заливистая трель птиц в дворцовом парке. В южном полушарии Грани Палатина, где расположен дворец Палатинум, сейчас была поздняя весна - моё любимое время года.
    Я убрала Леопольда со своей груди и подтянулась в постели, приняв сидячее положение. Грета заботливо поправила подушки, чтобы я могла опереться на них спиной, а кот, усевшись у меня в ногах, стал расспрашивать, чтó мне сегодня снилось. Он увлёкся этим полгода назад, посещая вместе с нами занятия по классической прекогностике - короче, по гаданию, - и прежде чем мы успели сообразить, чем это чревато, изрядно пополнил свой словарный запас мудрёными терминами, которые употреблял совершенно невпопад, ориентируясь главным образом на их звучание, а не на смысл. Поначалу это было смешно, потом стало грустно, и мы запретили Леопольду присутствовать на наших занятиях. Но спохватились слишком поздно - дело уже было сделано...
    В дальнем углу комнаты раздался мелодичный перезвон. Грета направилась туда, открыла дверцу в стене и достала из углубления серебряный поднос с завтраком. По утрам двойное подёргивание шнура посылало сигнал также и в дворцовую кухню, где для меня быстренько готовили лёгкий завтрак, который по специальной системе встроенных в стены лифтов доставлялся прямиком в спальню. Что же касается Владислава, то ему накрывали стол на террасе наших покоев - с утра он любил поесть плотно и предпочитал завтракать на открытом воздухе, в шумной компании своих новых приятелей из числа молодых инквизиторов и придворных котов.
    Вернувшись к кровати, Грета поставила поднос мне на колени и убрала крышку с тарелки, где лежала весьма аппетитного вида подрумяненная булочка. Она да ещё несколько ломтиков сыра, чашка чаю и немного масла составляли весь мой завтрак. Муж в шутку называл это птичьим кормом - ему моей утренней булочки с сыром и маслом хватило бы разве что на один зуб.
    Разрезав булочку пополам, я принялась намазывать её маслом. Сесиль собралась было присесть, но тут вспомнила о ещё одной своей обязанности и спросила:
    - Приготовить вашему высочеству ванну?
    - Нет, золотко, не нужно. Сегодня я приму душ.
    Сесиль опустилась на стул рядом с Гретой, расправила на коленях платье и украдкой посмотрела на дверь гардеробной. В её взгляде сквозило нетерпеливое ожидание.
    Я продолжала есть, делая вид, что ничего не замечаю. В первые месяцы нашей жизни во дворце, когда в моей памяти ещё была свежа невольная измена Владислава, меня страшно раздражало повышенное внимание к нему со стороны многих молодых женщин и, в особенности, юных, неискушённых девушек, вроде той же Сесили. По меньшей мере два десятка из них были по уши влюблены в него; а уж тех, кому он просто нравился (но нравился как мужчина), я даже не считала - всё равно сбилась бы со счёта.
    В свою очередь, Владислава бесило, что при дворе у меня завелось множество поклонников, жадно ловивших каждый мой взгляд, каждое моё слово. Я, впрочем, с детства привыкла, что нравлюсь мужчинам, мне были не в новинку их ухаживания, но всё же то массовое обожание, с которым я столкнулась при дворе, обескураживало меня.
    Однако с этим мы ничего поделать не могли и были вынуждены привыкать к тому, что постоянно находимся в центре всеобщего внимания. Мы принадлежали к узкому кругу самых могущественных людей во всём земном мире, а я, к тому же, была единственной среди них женщиной. Мы были первой за полтора тысячелетия супружеской четой высших магов, нас считали избранниками Мэтра, его наследниками, последними людьми, которых коснулось его благословение. В глазах окружающих мы были облечены высшей властью, а власть, как известно, неудержимо влечёт к себе людей. И с этим приходилось мириться.
    Когда я доедала булочку, а Леопольд заканчивал объяснять символическое значение снов о море, из гардеробной вернулся Владислав, уже полностью одетый. Он выразил сожаление, что не может остаться и поболтать с нами, послал мне на ходу воздушный поцелуй и быстро вышел из спальни. Кот тут же последовал за ним - он знал, что после завтрака я всё равно его прогоню, поэтому поспешил присоединиться к Владиславу.
    Повеселевшая было Сесиль тут же загрустила. В этих утренних дежурствах её больше всего привлекала возможность провести некоторое время в обществе моего мужа, пока ему накрывали стол на террасе, и его поспешный уход явился для девушки неприятным сюрпризом. С насквозь притворным безразличием она поинтересовалась:
    - Разве господин Владислав не будет ждать завтрака?
    - Нет, - ответила я. - Он занят. Сейчас у него важная встреча.
    - С дядюшкой, - сказала Грета утвердительным тоном.
    Я вопросительно посмотрела на неё:
    - Тебе что-то известно?
    - Ничего определённого, госпожа. Просто перед тем, как вы вызвали нас, я разговаривала с Оливером, и он между делом упомянул, что дядюшка Ференц приказал подать в свой кабинет завтрак для его высочества.
    Оливер был старшим братом Греты и служил в свите великого инквизитора. Казалось, он и часа не мог прожить без того, чтобы не перекинуться парой слов со своей любимой сестрёнкой; иногда у меня создавалось впечатление, что они постоянно поддерживают мысленную связь. Через него Грета была в курсе всех самых свежих правительственных новостей.
    - Очень странно, - задумчиво произнесла я. - С чего такая спешка? И почему он вызвал одного Владислава?
    Я обращалась к самой себе, но Грета решила, что вопрос адресован ей.
    - Оливер не знает, - ответила она. - Он только что приступил к дежурству.
    - Может быть, - неуверенно предположила Сесиль, - дядюшка наконец-то решил официально признать вас наследниками Мэтра?
    - Давно пора, - заметила Грета. - Зачем ждать ещё год. Когда Мэтр составлял своё завещание, он был уверен, что все эти три года вы проведёте на Ланс-Оэли. А раз вы уже здесь, почему бы вас не короновать.
    Я только молча улыбнулась. Всем моим девочкам очень не терпелось превратиться из фрейлин принцессы, которая имела хоть и высокий, но не совсем понятный статус, на придворных верховной королевы. А вот меня, признаться, эта перспектива пугала. Впрочем, уже не так сильно, как несколько месяцев назад. Наверное, за следующий год я окончательно привыкну к тому, что мне с Владиславом предстоит занять трон Великого, который на протяжении последних трёх тысячелетий правил самым могущественным государством на Гранях...
    Когда я закончила завтракать, Грета забрала с моих колен поднос и осведомилась, какое платье я хочу сегодня надеть. На секунду задумавшись, я ответила:
    - Выбери сама. Я полностью полагаюсь на твой вкус.
    Грета была явно польщена таким доверием. Она вся просияла, быстренько отнесла посуду к стенному лифту и скрылась за дверью гардеробной. А я выбралась из постели, позволила Сесили снять с меня ночную рубашку, после чего мы вдвоём прошли в просторную ванную комнату, пол и стены которой были выложены мраморной плиткой, а весь потолок представлял собой огромный прямоугольный эльм-светильник, равномерно излучавший мягкий дневной свет.
    Пока я чистила зубы, Сесиль наложила на себя чары, чтобы защититься от водяных брызг, затем включила и отрегулировала душ. Я вступила под тёплую рассеянную струю и зажмурилась от удовольствия. Через пару минут, когда я хорошенько намокла, Сесиль перекрыла воду и принялась намыливать меня с ног до головы.
    Только не подумайте, что я злоупотребляю своим положением, принуждая знатных девиц выполнять работу горничных. Прежде всего, их никто не принуждал: когда набирался штат моих фрейлин, на каждую вакансию претендовало по несколько сотен барышень, готовых на всё, лишь бы заполучить эту должность. Они с самого начала знали, в чём будут заключаться их обязанности, поскольку ещё до нашего прибытия в Вечный Город было принято специальное постановление Государственного Совета, согласно которому мы с Владиславом, как суверенные правители Грани Ланс-Оэли, официально признавались особами королевской крови - а по старому имперскому обычаю таковым особам должна прислуживать исключительно знать.
    Подобной привилегией в Империи пользовались представители сорока семейств, которые либо сохранили за собой статус правящих фамилий при вхождении подчинённых им Граней в состав объединённого государства, либо получили их в своё управление уже из рук Мэтра. По своему устройству Империя являлась федерацией, и только семь самых древних Граней - Палатина, Авентина, Капитолия, Целия, Эсквилина, Квиринала и Виминала (в чью честь, по-видимому, были названы семь холмов, на которых возник древний Рим), находились в прямом подчинении центрального правительства - они были стопроцентно урбанизированы, 'сшиты' тысячами трактов и образовывали величайший в мире мегаполис, обычно именуемый Вечным Городом или просто Городом, а в официальных документах - Септимундиумом, то есть Семимирьем. Во главе же сорока остальных Граней стояли имперские наместники, обладавшие титулами королей, басилеев, царей, падишахов, эмиров, микадо, махарадж, ханов и прочее - в зависимости от местных традиций. Все они, разумеется, были колдуны; я ещё не до конца разобралась, какое место отводилось им в иерархии Инквизиции (так как формально они перед восхождением на престол оставляли в ней службу), но думаю, что по своему влиянию на дела ордена уступали только Ференцу Карою.
    Как раз эти сорок полусуверенных правителей дружно проголосовали на Государственном Совете за предоставление нам с Владиславом всех королевских привилегий, включая титулы принца и принцессы Империи. Поначалу мы были удивлены их трогательным единодушием, но позже поняли, что они поступили так не из симпатии к нам, а в пику Ференцу Карою, которого подозревали в стремлении занять трон Мэтра. Сами они на верховную власть не претендовали, хотя, может, и мечтали о ней, однако прекрасно понимали, что пока есть на свете хоть один высший маг, простой народ и рядовые инквизиторы не захотят видеть во главе Империи человека с обычными колдовскими способностями.
    Вот так и получилось, что я стала принцессой, Владислав - принцем, а девушки и молодые люди из инквизиторских семей прислуживали нам. Впрочем, Владислав не слишком перегружал своих придворных работой. С одеванием и раздеванием, мытьём, бритьём и прочими подобными делами он неизменно справлялся сам - во-первых, потому что каждую ночь спал со мной, мылся и брился в моей ванной, а его повседневные наряды хранились у меня в гардеробной, куда доступ дворянам из его свиты был заказан; во-вторых же, мой дорогой муженёк приходил в ужас при одной только мысли о том, что какой-то парень будет стягивать с него брюки. Мужчины вообще принимают такие вещи слишком близко к сердцу; мы, женщины, относимся к этому гораздо спокойнее. Лично я не имею ничего против того, чтобы другие девушки одевали меня, помогали мне мыться, застилали за мной постель или расчёсывали мои волосы. Скажу откровенно: мне это даже нравится.
    Конечно, я привыкла к этому не сразу, но, привыкнув, стала получать огромное удовольствие от своего титула принцессы и всех связанных с ним привилегий. Я люблю носить роскошные одежды и в торжественных случаях надевать княжескую корону; я просто обожаю, когда меня окружают почётом и называют 'ваше высочество'; я в полном восторге от того, что теперь в моём распоряжении многочисленный штат фрейлин, которые буквально заглядывают мне в рот и стремятся предугадать малейшее моё желание. Ещё в бытность свою в Кэр-Магни, пользуясь услугами Суальды, я начала приспосабливаться к образу жизни знатной дамы, а попав в Вечный Город, быстро освоилась в новых условиях и вскоре стала чувствовать себя в королевском дворце, как рыба в воде...
    После душа Сесиль тщательно вытерла меня полотенцами, потом надела халат, и мы вернулись в спальню, где, кроме Греты, меня ожидала ещё одна фрейлина - Сара. Ей было двадцать пять лет, она уже имела опыт службы в других королевских семьях и была непревзойдённым визажистом и парикмахером, поэтому я позволяла ей (и только ей одной) немного опаздывать по утрам.
    Пока Сара занималась моей причёской, Сесиль и Грета подравняли ногти на моих руках и ногах, стёрли с них вчерашний лак и нанесли новый - разумеется, всё это делалось магическим способом. Когда с маникюром, педикюром и укладкой волос было покончено, девушки сняли с меня халат, вместо него надели тонкую батистовую рубаху без рукавов, чулки с кружевными подвязками и целый ворох шёлковых нижних юбок. Распространённые здесь корсеты я никогда не носила - моя гибкая стройная талия и маленькие упругие груди ни в какой особой поддержке не нуждались.
    Дальше настала очередь макияжа, а поскольку я никуда не торопилась, Сара потратила на это никак не меньше получаса. С помощью минимума косметики и небольшой толики магии она местами смягчила мои черты, местами наоборот, самую малость подчеркнула их, придала моим губам более яркий и сочный цвет, слегка подрумянила щёки, а брови подкрасила, заменив их рыжеватый оттенок на платиновый, - и в результате из просто красивой я сделалась настоящей конфеткой.
    Когда я выразила удовлетворение увиденным в зеркале, Сара наложила на макияж закрепляющие чары, гарантировавшие его сохранность в течение всего дня. Потом девушки облачили меня в платье (при случае я похвалила Грету за удачный выбор), обули в изящные башмачки, вдели мне в уши серёжки, повесили на шею жемчужное ожерелье, надели на пальцы перстни, а на запястья - браслеты, и произвели окончательную доводку моей причёски. В итоге, к половине десятого, через полтора часа после того, как проснулась, я наконец была готова появиться на людях.

    В гостиной меня, как всегда, встретила толпа придворных, однако сейчас я была не в настроении общаться с ними. Уже в полдень начиналась целая череда торжественных и многолюдных мероприятий, в которых нам с мужем предстояло принять деятельное участие, вся эта суета должна была продлиться до позднего вечера, поэтому ближайшие два часа я предпочитала провести в спокойной обстановке, желательно с Владиславом. К сожалению, он до сих пор разговаривал с регентом, а на мой вызов коротко ответил, что есть важные новости, но попросил обождать с расспросами, пока не освободится. Я, конечно, согласилась, хотя меня снедало любопытство и нетерпение - очень не люблю ожиданий, тем более что в мыслях мужа явственно чувствовалось волнение, а значит, новости действительно были важные. Но с Сандрой они точно не связаны. По зрелом размышлении я пришла к выводу, что в таком случае Ференц Карой непременно пригласил бы к себе нас обоих. Он прекрасно понимал, какая это болезненная для наших отношений тема, и не стал бы разговаривать с Владиславом о Сандре в моё отсутствие.
    Кстати, большинство посвящённых в нашу историю были убеждены, что бегство Сандры организовал сам регент, который решил где-то спрятать её ребёнка - так же, как в своё время Мэтр спрятал меня. Однако Ференц Карой категорически отрицал свою причастность к этой, по его собственному выражению, авантюре, и мы с Владиславом поверили ему. Нет, не из свойственной нам доверчивости, а просто потому, что он не стал бы действовать так прямолинейно, навлекая на себя подозрения. Обладая неограниченной властью, он вполне мог инсценировать гибель Сандры, или же обставить её бегство таким образом, чтобы никто не усомнился в том, что она сбежала сама. Вне всяких сомнений, ей помогали - но это был не регент, а кто-то другой, чьи возможности были гораздо скромнее.
    В своём письме Сандра просила прощения за этот поступок и умоляла не искать её - дескать, она сама сумеет защитить своего ребёнка от происков Нижнего Мира и сделает это лучше, чем все инквизиторы вместе взятые. Её, конечно же, искали и до сих пор ищут, но пока безуспешно - даром что регент бросил на её поиски большие силы. Это вызывало у меня двойственные чувства: с одной стороны я очень переживала за неё и малыша, а с другой - утешала себя тем, что раз такой мощной и вездесущей организации, как Инквизиция, не удалось напасть на её след, то и слуги Велиала окажутся бессильны.
    Честно говоря, я с самого начала считала, что единственный способ уберечь ребёнка Сандры и Владислава от Нижнего Мира, это спрятать его в каком-нибудь безопасном месте, где он должен жить, как обычный мальчик, ничего не зная о своём происхождении. Как я теперь понимаю, Сандра думала точно так же и сумела заручиться поддержкой достаточно влиятельных людей, которые устроили ей побег.
    Не знаю - может, она поступила правильно. По крайней мере, в моём случае этот номер сработал, и я сумела избежать участи, на которую обрёк меня мой беспутный дед Олаф Габриель де Бреси. А вот моим младшим братьям, Сигурду и Гийому, повезло куда меньше. Ривал де Каэрден, на чьё попечение они были оставлены, не смог уберечь их от Женеса де Фарамона, который держал их в рабстве свыше трёх лет, пока на Агрисе не появились мы с Владиславом и не вмешались в происходящие там события.
    Вспомнив о братьях я, как всегда, испытала острый приступ чувства вины. Было совершенно очевидно, что Мэтр пожертвовал ими ради моей безопасности; по сути, он отдал их на заклание Велиалу, чтобы тот не заподозрил никакого подвоха с моей мнимой смертью. Осознание того, что моё счастливое и беззаботное детство было куплено ценой юных жизней Сигурда и Гийома, тяжким бременем ложилось на мою совесть. А мысли об отце, герцоге Бокерском, только усиливали мои терзания. Если братьям я уже ничем не могла помочь, то герцог, которому я была обязана своим появлением на свет, имел полное право ожидать, что я хоть в какой-то мере заменю ему потерянных сыновей, хоть частично компенсирую те двадцать лет, в течение которых он считал меня умершей.
    Ещё год назад, во время видения в 'колодце', я обещала Сигурду и Гийому, что в моём сердце найдётся место и для нашего отца, но до сих пор ничего не сделала, чтобы наполнить эти красивые слова реальным содержанием. Я лишь взяла себе имя, принадлежавшее мне от рождения, и официально стала называться Ингой Алиабелой де Бреси, а всё прочее, что проистекало из этого шага, отложила до лучших времён - и целый год раз за разом отодвигала наступление оных на всё более поздний срок.
    Нет, конечно, я не забывала о человеке, который дал мне жизнь и который в глазах всего мира был моим отцом. Я регулярно писала ему письма - но делала это через силу, не из внутренней потребности, не по велению сердца, а из чувства долга. Несколько раз общалась с ним 'в живую', по визуальной связи, сеансы которой устраивал для нас инквизитор (кстати, старший брат Сандры), откомандированный на Агрис после случившегося там Прорыва. Однако наши разговоры получались слишком тягостными, гнетущими и оставляли после себя неприятный осадок, поэтому мы вскоре отказались от них, решив довольствоваться перепиской.
    Я не единожды приглашала герцога приехать в Вечный Город и погостить у меня пару месяцев. Он соглашался, что это отличная идея, но постоянно переносил свой приезд, ссылаясь на загруженность хозяйственными делами. Дел у него и вправду было много - Прорыв, хоть и подавленный нами в зародыше, причинил огромный ущерб экономике всего Агриса, а в особенности Бокерскому княжеству, - и тем не менее, я прекрасно понимала, что действительная причина его проволочек в другом. Он, разумеется, видел мою холодность во время разговоров 'в живую' и, несомненно, чувствовал её в моих письмах, а потому панически боялся, что при нашей личной встрече эта холодность убьёт в нём надежду на то, что когда-нибудь я смогу преодолеть стену двадцатилетнего отчуждения между нами и стану его дочерью по-настоящему, а не только по имени и по крови.
    Нельзя сказать, что я не старалась. Ведь я вовсе не бездушная, нет - иначе бы не переживала так из-за своего отношения к родному мне человеку, не мучилась бы от того, что лишь через силу могу называть его отцом. Я чувствовала к герцогу уважение и искреннюю симпатию, а также жалость к его нелёгкой судьбе - это сохранилось у меня ещё со времени нашего знакомства, когда я не знала, что он мой отец; но возникновению более глубоких чувств, продиктованных нашей родственной связью, препятствовало разделявшее нас расстояние. Ни письма, ни даже беседы 'в живую' не в состоянии заменить повседневного личного контакта, когда ты видишь человека в разных ситуациях и воспринимаешь его таким, какой он есть, а не каким он, пусть и бессознательно, хочет тебе представиться. Только так я могла узнать его, а узнав - полюбить.
    Герцог, конечно, любил меня, не зная. Но он любил во мне не Инну двадцати лет от роду, а маленькую девочку Ингу, которую он любил ещё до её рождения. Он любил во мне мою мать Алиабелу, на которую я, говорят, очень похожа. Наконец, он любил меня из потребности кого-то любить, любил потому, что в его жизни, раздавленной между жерновами Добра и Зла, больше не осталось никого, кроме меня. Я оказалась единственным лучом света в его мрачном царстве отчаяния и безысходности, он полюбил меня просто за то, что я есть, и сейчас в этой любви видел смысл своего дальнейшего существования. Ему тоже следовало лучше узнать меня, чтобы любить не как идеал, а как живого человека из плоти и крови - из его плоти и из его крови. Он сам хотел этого - и в то же время боялся...
    Ещё в сентябре, когда герцог в очередной раз отложил свою поездку ко мне, я решила пойти на хитрость и разослала всем своим ближайшим родственникам на Агрисе, как по отцовской, так и по материнской линии, приглашения приехать в Вечный Город на рождественские и новогодние праздники. Тут уж, думала я, и он никуда не денется. К сожалению, моя уловка не сработала: в конце октября, в самый канун предполагаемого отъезда, у герцога появились веские причины ещё на недельку задержаться на Агрисе, он убедил всех приглашённых родственников не ждать, а отправляться в путь, пообещав, что непременно догонит их, и остался в Шато-Бокер вместе с братом Сандры, Маркеджани, который должен был повести его по Трактовой Равнине.
    Когда я получила это известие, то сразу поняла, что через обещанную 'недельку' возникнет новая проблема, требующая неотложного решения, потом ещё одна, и ещё - а затем герцог заявит, что уже никак не успеет к Рождеству и Новому Году, и предложит перенести свой визит на более поздний срок, скажем, на Пасху. Так оно, собственно, и вышло. В результате на праздники ко мне приехали три десятка дядьев, тёток, кузин и кузенов разной степени родства, в том числе и король Лиона Гуннар, а вот самого близкого родственника, отца, не было...
    Убедившись, что герцог может тянуть с поездкой в Вечный Город до самого светопреставления, я в конце концов не выдержала и в начале декабря предложила Владиславу самим съездить на Агрис. Муж воспринял мою идею с гораздо бóльшим энтузиазмом, чем я рассчитывала, и с присущим ему юмором заметил, что охотно посетил бы места нашей 'боевой славы'. В отличие от меня, он так и не смог привыкнуть к придворной жизни, и перспектива провести несколько месяцев 'на воле' показалась ему очень заманчивой.
    Против наших ожиданий, Ференц Карой отнёсся к моему желанию повидать отца весьма благосклонно. Он сказал, что и сам хотел предложить нам поездку по Граням - как для расширения нашего кругозора, так и для того, чтобы побольше людей (и не только имперских подданных) смогли увидеть будущих правителей Священной Империи. Регент заверил, что нашим планам побывать на Агрисе и погостить там месяц-полтора это нисколько не помешает - только и того, что затем мы не поедем прямиком в Вечный Город, а отправимся в длительное путешествие по извилистой кривой, проходящей через густонаселённые области.
    Мы, конечно же, согласились, и вскоре был составлен маршрут предстоящей поездки, которая должна продлиться восемь или девять месяцев - в зависимости от того, как долго мы будем гостить у герцога. Когда Владислав увидел, сколько населённых Граней нам предстоит посетить (и, соответственно, через сколько торжественных приёмов надлежит нам пройти), его энтузиазм мигом иссяк, однако возражать против путешествия он не стал, а лишь настоял на исключении из маршрута двух десятков не слишком значительных Граней. Наш отъезд был назначен на вторую декаду января, и в своём последнем письме я уже сообщила герцогу, что ориентировочно в начале марта прибуду на Агрис...
    Быстренько отделавшись от придворных, я решила зайти к королю Гуннару и его жене Матильде, с которыми уже успела сдружиться, и в их приятном обществе подождать, когда освободится Владислав. Однако выяснилось, что пару часов назад они отправились на Грань Капитолию осматривать тамошние исторические достопримечательности и должны были вернуться только после обеда. Когда я узнала об этом, то с досады уединилась в своём кабинете и, в нарушение собственного же правила не заниматься по праздникам точными науками, стала читать умную и увлекательную книгу земных профессоров Рида и Саймона. Математика всегда зачаровывала меня своим совершенством и безупречной логикой, я даже не заметила, как полностью отключилась от окружающего мира и более часа увлечённо продиралась сквозь дремучие дебри функционального анализа до самого появления Владислава.
    Он неслышно вошёл в кабинет, тихонько подкрался ко мне со спины и нежно поцеловал меня в шею. Я слегка вздрогнула от неожиданности, но ни капельки не испугалась. Владиславу ещё ни разу не удавалось напугать меня, хотя порой он пытался это сделать - просто так, из чистого озорства. Очевидно, на подсознательном уровне я всегда чувствовала его приближение, поэтому так спокойно реагировала, когда он внезапно возникал рядом.
    Отложив книгу, я повернулась во вращающемся кресле к мужу и сказала:
    - Ну, наконец-то! Явился не запылился. А я уже думала, что мы встретимся только на приёме.
    Владислав пододвинул стул и сел напротив меня, положив себе на колени толстую папку, которую принёс с собой. В правом верхнем её углу я заметила гриф Имперского Государственного Архива.
    - Извини, Инна, это не от меня зависело. Когда я узнал, в чём дело, то сразу предложил позвать тебя, но дядюшка сказал, что сначала хочет обсудить эту новость со мной. Я не думал, что разговор так затянется...
    - Ладно, проехали, - мягко перебила я. - Так что же за новость вы обсуждали целых три часа?
    Муж немного растерянно улыбнулся:
    - Кажется, нашлась моя родня.
    Этим известием он, признаться, застал меня врасплох. Я никогда всерьёз не верила, что поиски в Имперском Архиве, которые по поручению регента вели три десятка опытных архивариусов, принесут хоть какой-нибудь результат. Мы располагали слишком скудными данными о прошлом Владислава и могли ориентироваться только на имя, приблизительную дату рождения да ещё на тот факт, что он исчез в возрасте двух месяцев. А Государственный Архив был не просто велик, он был ужасающе огромен, он был самым кошмарным монстром из всех государственных учреждений Империи. Ежедневно он пополнялся десятками, а порой сотнями тысяч сообщений, писем, отчётов, докладов и прочих документов, поступавших в Вечный Город изо всех концов света, и буквально тонул в этом бумажном море. Многочисленный штат архивных служащих тщательно анализировал и классифицировал полученную информацию, ссылки на все события, представлявшие мало-мальски значительные интерес, размещались по тематическим каталогам, а исходные материалы, надлежащим образом пронумерованные, направлялись в хранилище, где сортировались по Граням, откуда поступили. Несмотря на все старания возрастающей из года в год армии архивариусов, в их ведомстве царила полная неразбериха, и поиски любых сведений более чем десятилетней давности превращались в долгое и захватывающее приключение. Поэтому, считала я, даже если где-то в хранилище лежат вожделённые документы, проливающие свет на тайну происхождения Владислава, у нас нет никаких зацепок, которые позволили бы разыскать их среди тысяч тон скопившейся там макулатуры.
    Но оказалось, что я ошиблась в своих пессимистических ожиданиях. Зацепка всё же нашлась. Или просто повезло. Или же случилось очередное чудо...
    - Поздравляю, Влад, - искренне сказала я. - Но ты говоришь 'кажется'. Это вводное слово или признак неуверенности?
    - Просто вводное слово. В этом деле, - он похлопал ладонью по папке, - есть одно обстоятельство, которое лично у меня не оставляет никаких сомнений, что поиски закончены. - Владислав вздохнул. - Знаешь, для меня это огромное облегчение. Весь год, с тех пор как узнал, что меня усыновили, я чувствовал себя немного ущербным. Не в том смысле, что я недоволен своей семьёй, ты сама знаешь, как я люблю отца с мамой. Но меня угнетала неизвестность, мне очень хотелось узнать, кто я и откуда, какого роду-племени, чья кровь течёт в моих жилах... Ну, ты же понимаешь?
    - Конечно, понимаю, - ласково ответила я, взяв его за руку. Я же видела, как ты мучился весь этот год... Ну, рассказывай. Откуда ты, где твоя родина?
    - На Грани Истра. Это отсталый провинциальный мир, расположенный почти на самой границе Запретной Зоны, вдали от Главной Магистрали. Короче, сущая Тмутаракань. По сравнению с ней, даже твой Агрис кажется очагом цивилизации.
    Запретной Зоной называлась область в окрестностях Основы, где было строжайше воспрещено прокладывать трактовые пути и создавать человеческие поселения. Запрет был установлен ещё в незапамятные времена с целью создания вокруг Земли некоего подобия санитарного кордона от нечисти, и на протяжении многих тысяч лет за его неукоснительным соблюдением следили Великие, а в течение последних двух тысячелетий эта функция, наряду с многими другими, постепенно перешла в ведение Инквизиции - организации, которая, по широко распространённому мнению, как раз и была создана для того, чтобы заменить уходящих Великих.
    Существование Запретной Зоны заметно облегчало задачу защиты Основы в Ничейные Столетия, ибо в отсутствие действующих трактовых путей любые сколько-нибудь значительные возмущения в локальной структуре Граней распространялись по всей Зоне, как волны от упавшего камешка на ровной глади воды, что позволяло инквизиторам вовремя обнаруживать и пресекать попытки агентов Нижнего Мира подвести к Земле инфернальные туннели. Правда, случались и проколы, взять хотя бы нашумевший Чернобыльский Прорыв, который удалось остановить только в самый последний момент - ещё час-другой промедления, и волны Хаоса накрыли бы всю Восточную Европу. Но в целом, по моему мнению, Инквизиция справлялась со своей задачей неплохо.
    Размеры Запретной Зоны были внушительные - её диаметр составлял порядка двух недель пути по Трактовой Равнине для самых опытных колдунов. Но и за официально установленными пределами Зоны ещё не скоро можно встретить густонаселённые районы - вблизи Основы активность нечисти гораздо выше, чем в других местах, а люди в массе своей предпочитают жить там, где спокойнее. К примеру, если в радиусе недели пути от Вечного Города (опять же, речь идёт о путешествии по Трактовой Равнине), в так называемом Золотом Круге Империи, проживает порядка триллиона человек (жуть какая - только вдумайтесь в эту цифру!), то на обширнейшем пространстве, охватывающем все те Грани, что отдалены от внешних пределов Запретной Зоны на такое же или меньшее расстояние, численность населения не превышает двадцати миллиардов, причём большинство из них обитают на Гранях, которые расположены вдоль Главной Магистрали - единственного в мире прямого тракта, ведущего из Вечного Города почти до самой Основы. Так что этот регион (за вычетом, пожалуй, окрестностей Магистрали) можно смело считать абсолютно диким и пустынным, и Владислав имел все основания сравнивать Истру с Тмутараканью.
    - Истра, - задумчиво повторила я. - Знакомое название.
    Владислав покачал головой:
    - Не думаю, что ты слышала что-нибудь об этой Грани. А название знакомо тебе потому, что на Основе есть целый ряд похожих топонимов, самый известный из которых - полуостров Истрия. Корень 'истр' общеславянский, он восходит ещё к древнему племени истров, которые считали себя детьми Стрибога и жили на берегу реки Истр - ныне Дунай. Что же касается названия Грани Истра и её жителей - истрийцев, то оно возникло от их легендарного вождя по имени Истрик, который полторы тысячи лет назад привёл свой народ на эту Грань - как гласят предания, с самой Основы. По данным переписи семилетней давности, Истру населяет порядка сорока миллионов человек, страна состоит из нескольких десятков княжеств, которые временами дружат, временами воюют, а чаще всего находятся в промежуточном между войной и миром состоянии. Общественный строй - патриархально-феодальный, чисто аграрная экономика - земледелие и скотоводство, основные торговые партнёры - несколько соседних, таких же отсталых провинциальных Граней. Язык - истрийский, по имперской классификации принадлежит к группе архославянских языков. Официальная религия - несторианское христианство[2]; среди верующих есть также христиане других конфессий, иудеи, зороастрийцы и мусульмане, к которым господствующая церковь относится вполне терпимо. Это всё, что сказано о Грани Истра в 'Реестре населённых миров'.
    - А в архивных материалах? - спросила я и выразительно посмотрела на принесённую мужем папку.
    Владислав открыл её, с сомнением посмотрел на кипу бумаг в ней, а потом решительно захлопнул.
    - Здесь сведений побольше, но они в основном общего характера. О людях, которые, очевидно, мои родственники, и о ребёнке, который... короче, обо мне в младенчестве, упоминается только местами и не слишком подробно. У нас осталось мало времени, поэтому будет лучше, если я своими словами расскажу о самом главном, а позже, на досуге, ты ознакомишься с остальными материалами. Добро?
    Время нас действительно поджимало - до торжественного приёма в честь группы провинциальных монархов, прибывших в Вечный Город на встречу нового тысячелетия, оставалось меньше часа, а Владиславу ещё следовало принарядиться перед церемонией, - так что я согласилась, и он начал рассказывать:
    - Одно из истрийских княжеств, не самое крупное, но и не мелкое, называется Верховина. Название говорит само за себя - это горный край, и его жители занимаются главным образом овцеводством. Двадцать семь лет назад правителем Верховины был князь Властимир, у которого было два сына и две дочери. Младшей из них, Марьяне, к тому времени исполнилось четырнадцать лет, и в столь юном возрасте она вышла замуж за своего двоюродного брата Огнеслава, который был лишь на год с небольшим старше её. Скорее всего, этот брак был вынужденный - на Истре не принято так рано жениться, да и супружеские отношения между двоюродными родственниками там не приветствуются. Я полагаю, что нежная дружба молодых людей зашла слишком далеко, и князь, когда узнал об этом, был вынужден срочно их поженить, чтобы избежать скандала. А может, всё было иначе - разразился скандал, и чтобы замять его, пришлось сыграть свадьбу. Как бы то ни было, в конце весны 1974 года Марьяна и Огнеслав поженились, а через несколько месяцев, в ночь с двадцатого на двадцать первое декабря у них родился сын, которого назвали Володиславом, в честь весьма почитаемого на Истре святого. - Муж лукаво взглянул на меня. - Так что, если всё подтвердится, мне придётся привыкать к новому дню рождения. А вот имя, пожалуй, менять не стану. В конце концов, Владислав и Володислав - одно и то же, только на разных языках. Это тебе не Инна и Инга.
    - Совершенно верно, - согласилась я. - А что было дальше?
    Владислав нахмурился.
    - Дальше история из романтической становится грустной. Спустя два месяца после рождения Володислава на Грани Истра произошёл локальный Прорыв с эпицентром вблизи замка князя Верховинского. В результате массированной атаки нечисти замок был разрушен, почти все его жители, включая князя, княгиню, их старшую дочь и обоих сыновей, погибли. Уцелело лишь несколько человек из прислуги, которые в самом начале штурма успели покинуть замок. Повезло также Марьяне с мужем - в тот день они гостили у замужней сестры Огнеслава.
    - А ребёнок?
    - Остался дома. После Прорыва из-под развалин замка, наряду с прочими телами, было извлечено обезображенное тельце грудного младенца. Поскольку другие проживавшие в замке дети были постарше, никаких проблем с его идентификацией не возникло. Все без колебаний признали в нём внука князя Властимира, и никому даже в голову не пришло допустить, что это могло быть тело какого-нибудь другого младенца. В отчёте инквизитора, который расследовал это событие, гибель Володислава рассматривается как бесспорный факт.
    - Там был инквизитор?
    - Не во время Прорыва, а гораздо позже. Дело в том, что князь Властимир был колдуном - слабеньким, впрочем, колдуном, скорее, ведуном, - но достаточно тренированным, чтобы оценить потенциальную силу колдовского дара своего внука. После некоторых раздумий он решил сообщить Инквизиции, что в его семье, судя по всему, родился высший маг. От Истры до Грани Тебриз, где расположена прецептория тамошнего командорства, аж четыре месяца пути по трактам - вот такая там глухомань. Конечно, князь мог прибегнуть к помощи службы трактовых путей и переслать на ближайший пост Инквизиции короткое сообщение, но не видел необходимости в такой спешке. Он написал подробное письмо, адресованное непосредственно прецептору, и отправил его обычной почтой. Это письмо доставили на Тебриз только в начале мая, к тому времени там уже знали, что в феврале на Истре произошёл Порыв, но, разумеется, никого не присылали для оценки его последствий - ведь это был обычный локальный Прорыв. А вот на письмо от князя Верховинского всё-таки отреагировали и направили для проверки одного из инквизиторов, который как раз патрулировал Запретную Зону и оказался ближе всех к Истре. А по прибытии на место ему оставалось лишь констатировать гибель Володислава, собрать свидетельства очевидцев и доложить обо всём руководству. На этом расследование завершилось, и в официальный отчёт, конечно, не попала информация о том, что первого марта того же года, спустя три дня после Прорыва на Истре, Мэтр встретился на Основе с бездетной супружеской парой и предложил им на усыновление двухмесячного ребёнка по имени Владислав, который впоследствии оказался высшим магом.
    Я медленно кивнула. Рассказ мужа произвел на меня сильное впечатление. Но, если честно, я ещё не была убеждена. По приблизительным оценкам, в настоящее время численность всего человечества составляет порядка 25 триллионов, а при столь огромном количестве людей возможны и не такие совпадения.
    Уловив мои сомнения, Владислав натянуто улыбнулся:
    - Это ещё не всё, Инна. Самое интересное содержится в конце отчёта, в его последней строке.
    - И что же там?
    - Подпись инквизитора, расследовавшего события на Истре. Это был... - он выдержал эффектную паузу, а потом докончил: - Ривал де Каэрден.
    Я изумлённо воззрилась на мужа.
    - В самом деле?!
    - Представь себе! Как тебе нравится такое совпаденьице?
    Я растерянно покачала головой:
    - Это уже не просто совпадение. Таких совпадений попросту не бывает. Тот маленький Володислав точно... Но нет, постой! Здесь что-то не так. Ведь с конца семьдесят третьего года Ривал де Каэрден находился при герцоге Бокерском. Как он мог весной семьдесят пятого оказаться вблизи Истры, за тридевять Граней от Агриса?
    - Как раз той весной мог, - ответил Владислав. - Разве ты не знаешь, что с осени семьдесят четвёртого по лето семьдесят шестого герцог жил на Лемосе?
    - Да нет, знаю. В одном из писем он вкратце упоминал о том, что два года учился в лемосской школе для знатных юношей - это вроде земного Итона. Но я считала само собой разумеющимся, что и тогда Ривал оставался с ним.
    - Не постоянно. В январе семьдесят пятого года Ривал де Каэрден по приказу Мэтра был временно прикомандирован к Тебризскому командорству - одному из тех, в чьи обязанности входит контроль Запретной Зоны. Поскольку Грань Тебриз расположена по другую сторону Мирового Кристалла от Лемоса и Агриса, он воспользовался 'колодцем', чтобы сократить путь, и уже в начале февраля прибыл к месту назначения. Там Ривал прослужил четыре месяца, а буквально через несколько дней после поездки на Истру получил приказ о возвращении на Лемос. Кстати, именно благодаря этому эпизоду из его карьеры была найдена моя родная Грань.
    - Как это?
    - Очень просто. Ты вполне обоснованно сомневалась, что поиски в архиве дадут результат. На самом деле не эти документы привели нас к Ривалу де Каэрдену, - он бросил взгляд на папку, - всё было с точностью наоборот. Вообще-то идея о том, что Ривал мог быть связан не только с твоим похищением, но и с моим, с самого начала витала в воздухе, но никто из тех, кто занимался поисками моей родины, не принимал её во внимание, так как все были уверены, что с ноября семьдесят третьего года де Каэрден не отлучался от герцога. А твой отец, единственный, кто мог помочь нам, до последнего времени понятия не имел, что я тоже приёмыш... - Владислав с ласковым упрёком посмотрел на меня. - Ну, так же нельзя, Инна. Герцог и впрямь имеет веские причины бояться встречи с тобой. Ничего не рассказывая обо мне, ты фактически говоришь ему: а вот эта часть моей жизни тебя не касается, папочка, это не твоё дело. Добро бы речь шла о чём-нибудь незначительном, но ведь я, надеюсь, занимаю важное место в своей жизни. Разве ты не понимаешь, что причиняешь ему боль своей неискренностью?
    Я смущённо опустила глаза. Мне стало очень стыдно - и не только за свою чёрствость к герцогу. Я вдруг сообразила, что если бы ещё в первых своих письмах рассказала ему о проблемах Владислава, то Истра нашлась бы гораздо раньше - может быть, ещё весной.
    - А от кого он узнал о твоём усыновлении? - спросила я, не поднимая взгляда.
    - От Маркеджани Торричелли. Насколько я понимаю, брат Сандры рассказал об этом, как о чём-то общеизвестном, даже не подозревая, что тем самым делает решающий шаг в поисках моей родни. Ну а герцог, переварив всё это, вежливо поинтересовался, не кажется ли странным отсутствие в тот самый период Ривала. Маркеджани тотчас сообщил о новых обстоятельствах отцу, а командор Торричелли, сверившись со старыми записями и убедившись, что де Каэрден действительно находился в командировке, вчера вечером доложил обо всём дядюшке Ференцу. А остальное было делом техники. Получив зацепку, архивариусы за ночь раскопали нужные сведения и преподнесли их нам на блюдечке с голубой каёмочкой. И, кстати, один любопытный факт: в тот день, когда на Истре произошёл Прорыв, Ривал де Каэрден был на патрулировании в Запретной Зоне. Очевидно, он и спас от нечисти малыша... то есть меня. Дядюшка считает, что так оно и было, поскольку Мэтр, подобно другим Великим, предпочитал действовать руками людей. А потом Ривал устроил так, чтобы его направили на Истру проверить сообщение от князя Властимира. Таким образом, он имел возможность провести расследование в нужном для себя русле и при необходимости скрыть кое-какие нежелательные факты.
    Я собиралась было кое-что добавить, но в последний момент передумала, решив не расстраивать Владислава. Когда его восторги немного поутихнут, он сам сообразит, что Мэтр не просто предполагал возможность Прорыва - он наверняка знал, что Прорыв произойдёт, а может, даже в точности знал день и час, когда это случится. Однако не сделал ничего, чтобы предотвратить гибель ни в чём не повинных людей, а хладнокровно обрёк их на смерть ради достижения своей цели - убедить всех в смерти ребёнка, относительно которого у него были далеко идущие планы. Вне всяких сомнений, Ривал де Каэрден получил от Мэтра строжайший приказ не вмешиваться в происходящее, а лишь воспользоваться моментом и подменить маленького Володислава на другого младенца - не исключено, что живого...
    Бедный Ривал, каково ему было жить с таким тяжким грузом на совести! Ведь он не был холодным и бесчувственным Великим, он был обыкновенным человеком, способным мучиться и страдать. И когда много лет спустя за моими братьями, Сигурдом и Гийомом, явился Женес, а Мэтр отказался помочь им, Ривал, наверное, сразу понял, что они отданы на заклание точно так же, как прежде был отдан князь Верховинский со всей роднёй...
    - А что было потом? - спросила я. - Что тебе известно о дальнейшей судьбе твоих... ну, Марьяны и Огнеслава?
    - После смерти Властимира и обоих его сыновей Огнеслав, как ближайший родственник по мужской линии, стал новым князем Верховины, а Марьяна, соответственно, княгиней. У них родилось два сына и три дочери; известны имена только двух старших - Светозар и Мирослава. Лет восемь назад Огнеслав погиб в одном из междоусобных конфликтов с соседями, и княжеский титул унаследовал пятнадцатилетний Светозар - сейчас ему должно быть двадцать три года. В девяносто шестом он женился, а год спустя выдал старшую из сестёр, Мирославу, за своего шурина, наследного княжича Брамского, чей род издавна контролирует единственный трактовый путь на Истре. Марьяна так и не вышла вторично замуж - во всяком случае, до весны этого года. Более поздними сведениями в Тебризском командорстве не располагают. Дядюшка уже распорядился снять с патрулирования ближайшего к Истре инквизитора и отправить его, так сказать, на разведку. Он будет на месте уже послезавтра, тогда мы получим более подробную информацию. - Владислав ненадолго задумался. - И знаешь, Инна, в этом деле есть ещё один любопытный момент.
    - Какой?
    - Помнишь святейшего Илария, патриарха Вселенской Несторианской Церкви, который в июле находился с визитом в Империи?
    Я неопределённо качнула головой. Среди множества высокопоставленных священнослужителей самых разных религий, с которыми нам приходилось встречаться, я смутно припоминала какого-то патриарха Илария, но ни его внешнего вида, ни содержания беседы с ним, ни даже обстоятельств нашей встречи вспомнить не могла.
    Верно истолковав моё движение, Владислав не стал дожидаться от меня ответа и продолжил:
    - А вот я хорошо помню. За время его пребывания в Вечном Городе встречался с ним раз пять или шесть на приёмах в Палатинуме. Главным образом мы разговаривали о религии и философии, причём мне понравилось, что он уважительно относился к моим убеждениям и не пытался навязать мне своих воззрений. А в остальном, на мой взгляд, патриарх Иларий ничем не отличался от многих других церковных иерархов, с которыми мне доводилось общаться в последние месяцы, и после того, как он уехал к себе на Бетику, я быстро о нём позабыл. Тогда я не заметил одной странности в его поведении: не в пример прочим своим коллегам, которые больше интересовались тобой, чем мной, поскольку ты не только избранница Мэтра, но и единственная женщина среди высших магов, святейший Иларий сосредоточил всё своё внимание на мне. Поэтому ты не запомнила его - вы с ним встречались один-единственный раз, в сугубо официальной обстановке, и обменялись лишь парой вежливых слов. В дальнейшем встреч с тобой он не искал, а целиком сконцентрировался на моей персоне и в разговорах с другими людьми в основном расспрашивал обо мне.
    - Может быть, - предположила я, не совсем понимая, к чему клонит муж, - он каким-то образом узнал о сделке моего деда Олафа с Женесом? Ну, и решил, что я дьявольское отродье, от которого следует держаться подальше.
    Почувствовав горечь в моих словах, Владислав сочувственно посмотрел на меня. Он знал, как мне больно осознавать, что ещё до своего рождения я была предназначена Нижнему Миру, и сложись обстоятельства иначе, сейчас моё имя произносили бы с ужасом и омерзением, подобно именам Велиала-Вельзевула, Люцифера, Локи, Кали и Аримана - пяти известных истории высших магов древности, вставших на путь служения Тьме.
    Во избежание всяческих недоразумений, Инквизиция строжайше засекретила ту часть моей семейной истории, где речь шла о баловстве чернокнижием моего прапрапрадеда, чьи неосторожные опыты связали наш род с Нижним Миром и впоследствии позволили Женесу не только закабалить моего деда Олафа, но и получить власть над душами его внуков. Официальная версия гласила только о том, что ещё тысячу лет назад Женес де Фарамон поклялся отомстить потомкам Бодуэна де Бреси и с наступлением текущих Ничейных Годов начал осуществлять свои планы вендетты, первой жертвой которой пал герцог Олаф. Мэтр, по этой же официальной версии, чувствуя свою ответственность перед родом Бодуэна, чьей помощью он некогда воспользовался, приставил к юному герцогу Гарену телохранителя - Ривала де Каэрдена, чтобы тот защищал его от происков Женеса. Но спустя несколько лет, когда у герцога родилась девочка с уникальным колдовским даром, Мэтр решил не рисковать, оставляя её на Агрисе, и повелел Ривалу подменить её мертворождённым младенцем. Дальнейшие события показали, что это был очень мудрый шаг со стороны Великого, так как де Каэрден, даже несмотря на полученное благословение, не смог уберечь от Женеса сыновей герцога. И только позже, когда я повзрослела и набралась опыта, Мэтр позволил мне вернуться на родину, где я вместе с мужем, таким же могущественным колдуном, как я сама, уничтожила заклятого врага моей семьи, освободила души братьев из адского плена, а заодно спасла весь Агрис от гибели.
    Такая урезанная и местами сглаженная история устраивала всех, она даже представлялась более правдоподобной и порождала значительно меньше вопросов, нежели то, что случилось на самом деле. Порой я сама отчаянно хотела поверить в неё и забыть о своём былом предназначении, как о кошмарном сне, раз и навсегда избавиться от страха перед мыслью, что оно может оказаться не таким уж былым, а всё ещё действующим, и в один далеко не прекрасный день заявит о себе в полную силу...
    Владислав придвинулся ко мне ближе и нежно сжал мои руки в своих. От его прикосновения я почувствовала себя гораздо увереннее, приступ панического страха перед будущим прошёл. Я понятия не имела, чтó готовит мне грядущее, но я твёрдо знала одно: что бы ни ожидало меня впереди, мне нечего бояться, пока со мной Владислав - вместе с ним, с его любовью, я одолею любое предназначение!
    Помолчав немного, муж вновь заговорил:
    - Ты не оригинальна в своём предположению. Точно так же подумал и дядюшка Ференц, который, в отличие от меня, обратил внимание на эту странность в поведении святейшего Илария. Ещё летом он приказал собрать все сведения о патриархе и отправил на Грань Бетику, где находится патриархия Несторианской Церкви, парочку шпионов. Никаких результатов это расследование не принесло, и только сегодня, в свете полученных сведений об Истре, стало ясно, почему патриарх проявлял ко мне особенный интерес.
    Владислав подождал, пока я спрошу 'почему'. И я спросила:
    - Почему?
    - Дело в том, что двадцать шесть лет назад, когда я родился, нынешний патриарх Иларий жил на Истре и был тамошним митрополитом.
    Я не удержалась от изумлённого восклицания:
    - Ну и ну! - А потом, уже сдержаннее, добавила: - Так что ж это получается, Влад? Он ещё летом знал, кто ты и откуда?
    - Выходит, что знал. Наверное, я очень похож на кого-то из своей родни - может, на отца, или на мать, или на деда, - и это, вкупе с моим возрастом и именем, произвело на патриарха сильное впечатление. Помнится, при нашем первом разговоре он ненавязчиво расспрашивал о моём прошлом, а я, не видя в этом никакой тайны, рассказал ему об удивительных обстоятельствах моего усыновления. Думаю, тогда-то он окончательно убедился, что я и есть тот самый княжич Володислав, которого на Истре считают погибшим.
    - А почему тебе ничего не сказал?
    Владислав пожал плечами.
    - Объяснения могут быть самые разные. Возможно, он просто не захотел вмешиваться в то, что считал не своим делом. Или решил, что раз Мэтр скрыл моё происхождение даже от регента, значит так было нужно. А может быть, умолчал о своём открытии из неприязни к Инквизиции: дескать, если ты, парень, принял их сторону, то пусть они покажут свою силу, пускай сами отыщут твою родню.
    Я согласно кивнула. Несторианская Церковь принадлежала к числу тех религиозных конфессий, которые не очень-то жаловали Инквизицию и в своих отношениях с ней соблюдали определённую дистанцию. Основная масса христиан-несториан проживала за пределами Империи и Золотого Круга, а там к инквизиторам относились двояко: с одной стороны уважали их за борьбу с нечистью, а с другой - недолюбливали за стремление навязать всему миру свои порядки.
    - Жаль, конечно, что патриарх оказался таким скрытным, - продолжал Владислав. - Будь он откровенен со мной, я бы на полгода меньше мучился... Но тут уже ничего поделаешь. Самое главное, что я наконец-то нашёл родственников, и среди них - представь себе, Инна! - есть сёстры. Аж три сестры!
    Я ответила ему понимающей улыбкой. Будучи единственным ребёнком в семье, Владислав с детских лет страстно хотел иметь сестру. Впрочем, от брата он бы тоже не отказался, но по поводу сестры у него был настоящий пунктик. Другим его пунктиком, касавшимся женщин, была мечта жениться на голубоглазой блондинке, и тут ему повезло - он встретил меня. А вот с поиском сестры - пусть уже не родной, так хоть названной, - его преследовали неудачи. Последняя претендентка, Сандра, была всем хороша, но она отколола такой номер, после которого Владислав мог назвать её кем угодно, только не сестрой. С тех пор он перестал примеривать каждую мою подругу на роль своей сестры - и вовсе не потому, что история с Сандрой отбила у него всяческую охоту к дальнейшим поискам, а по той простой причине, что узнал о своём усыновлении и у него вновь появился шанс обзавестись настоящей, родной сестрой. Я подозреваю, что именно это, а не желание раскопать свои корни, узнать, какого он роду-племени, было определяющим в его неистовом стремлении выяснить своё происхождение.
    - Ну, и что теперь? - спросила я. - Какие у тебя планы?
    - Пока никаких. Это касается нас обоих, потому мы должны вместе решить, что делать. Но откладывать поездку на Агрис не станем - тебе просто необходимо повидать отца и наладить с ним отношения.
    - А как же ты?
    - Потерплю. Ждал почти год, подожду ещё немного. А после Агриса мы сразу отправимся на Истру. Тут нам на руку то обстоятельство, что обе Грани расположены чуть ли не в противоположных концах Мирового Кристалла. Симметричная Агрису Грань - или, по общепринятой терминологии, Контр-Агрис, - находится в нескольких днях пути от Истры. Если воспользоваться 'колодцем', вся дорога с твоей родины на мою займёт порядка месяца. Перспектива, конечно, не из приятных, но и ничего особо страшного в этом нет. В конце концов, мы с тобой неплохо переносим путешествие в 'колодце'.
    - Ты не учёл того времени, что мы проведём на Агрисе, - заметила я. - За пару дней я отношений с герцогом не налажу, на это потребуются недели. А для тебя каждый день задержки будет сущей каторгой - я же знаю, какой ты нетерпеливый.
    Владислав нехотя кивнул, признавая мою правоту.
    - Дядюшка тоже не в восторге от моей идеи. На сей счёт у него есть свои планы, но мне они не нравятся. Думаю, тебе тоже не понравятся.
    - И что же он предлагает?
    - Чтобы ты поехала на Агрис, как и было запланировано, в середине января, а я сразу по окончании новогодних праздников отправился на Истру. Таким образом, пока ты будешь гостить у отца и налаживать с ним отношения, я успею разобраться со своими семейными делами, а затем присоединюсь к тебе на Агрисе. Тогда и нашу поездку по Граням не придётся откладывать - дядюшка очень хочет, чтобы она состоялась в намеченные сроки.
    Владислав был прав - мне это действительно не понравилось. А если совсем начистоту, то меня даже испугала перспектива такой длительной разлуки. За без малого два года нашей совместной жизни мы ещё ни разу не расставались более чем на три дня, и я просто не представляла, как мы сможем прожить друг без друга три месяца. Этот срок казался мне целой вечностью.
    - Нет, Влад, так не пойдёт. Лучше я поеду с тобой на Истру, а потом мы вместе отправимся на Агрис.
    - Дядюшка предлагал и такой вариант. Но в этом случае ты сможешь встретиться с отцом самое раннее в середине апреля. А скорее всего, только в мае.
    - Ничего, потерплю. Так будет даже лучше - ведь на Агрисе времена года немного сдвинуты относительно стандартного календаря, и в марте-апреле в Лионе ещё свирепствуют морозы. А я зиму не люблю и охотно перенесу свою поездку на начало весны.
    Владислав хмыкнул:
    - Если на то пошло, май будет ещё хуже. Грязь, дожди, распутица... К тому же твои родичи рассчитывают ехать на Агрис вместе с тобой. Они будут очень огорчены, особенно Гуннар с Матильдой.
    Я пожала плечами - мол, что тут поделаешь, - но сказать ничего не успела, так как в этот момент раздался вежливый стук в дверь.
    - Это по наши души, - сообщил Владислав и посмотрел на часы. - Да, пора уже готовиться к приёму. - И, повысив голос, произнёс: - Входите.
    Едва дверь приоткрылась, в кабинет первым делом прошмыгнул Леопольд, и только затем на пороге возник празднично одетый Шако, который исполнял при Владиславе обязанности главного оруженосца. Этой должности добивались многие юноши из самых знатных семей Империи, но муж настоял на том, чтобы её занял Шако, и в начале лета парень был доставлен с Ланс-Оэли в Вечный Город. Также мы хотели забрать к себе Суальду, но она категорически отказалась покидать Кэр-Магни, заявив нашим посланцам, что Мэтр назначил её управлять поместьем, и только он может освободить её от этой должности.
    Вслед за Шако вошла Грета с красной бархатной подушечкой в руках, на которой лежал тонкий золотой обруч, украшенный множеством драгоценных камней. Этот венец был, конечно, не королевский, а всего лишь княжеский, он полагался мне безотносительно к завещанию Мэтра и решения Государственного Совета Империи, а просто по праву рождения - как княжне Бокерской и принцессе королевства Лион.
    - Ваши высочества, - сказал Шако с лёгким поклоном. - Позвольте напомнить вам...
    - Короче, - перебил его бесцеремонный кот, - хватит вам тут балагурить. Владислав, живо ступай переодеваться, а тебе, Инна, нужно поправить причёску и надеть на свою головку корону. - Он проворно взобрался на мой письменный стол. - За этим я лично прослежу.
    Муж встал со стула.
    'Ну, я пойду, Инна,' - мысленно сказал он. - 'А уже вечером мы решим, что нам делать.'
    'Хорошо,' - согласилась я. - 'Хотя не вижу, что тут решать. Вариант с раздельной поездкой неприемлем.'

    Желаете читать дальше?
    Тогда вам сюда или сюда.


























































    Сноски:


    [1] Как и в предыдущем романе цикла, мысленная речь в тексте передаётся при помощи кавычек 'лапок', а во всех остальных случаях используются 'ёлочки'.

    [2] Несторианское христианство (несторианство) - течение в христианстве, основано в Византии Несторием, константинопольским патриархом в 428-431 гг. Осуждено как ересь на Эфесском соборе 431 г.

    [3] В нескольких эпизодах, где разговоры ведутся преимущественно в мысленной форме, автор, чтобы не утруждать читателя обилием кавычек, передаёт речь персонажей при помощи обычных диалогов. Те же реплики, которые произносятся вслух, будут ясны по контексту.

    [4] По-французски 'lyon' значит 'лев', а 'Королевство Лион', 'Royaume de Lyon', можно перевести как 'королевство льва'.

    [5] Манихейство - дуалистическое учение о борьбе Добра и Зла, Света и Тьмы, как изначальных и равноправных принципов бытия.

    [6] По-итальянски Феличе (Felice) - 'счастливый'.

    [7] Felis domesticus - кошка домашняя (лат.).
    Вернуться в текст
  • Комментарии: 4, последний от 09/05/2005.
  • © Copyright Авраменко Олег, Авраменко Валентин (olegawramenko@yandex.ua)
  • Обновлено: 15/02/2018. 199k. Статистика.
  • Повесть: Фэнтези
    • Оценка: 7.24*23  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.