Lib.ru/Фантастика:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
Инопланетяне плохо поняли
Место действия: Вселенная, галактика Млечный путь, Солнечная система, Земля, Россия, Москва, где-то на северо-западе, точнее вам знать не надо. Слово "Вселенная" можно опустить, оно так, для пижонства.
Время: наше, блин. Точнее - сами поймете, не бином Ньютона.
Действующие лица и исполнители, что в данном случае одно и то же: Директор, Замдиректора, сотрудники предприятия. Или правильнее - толпа сотрудников? Они будут только толпой. Хотя... там будет фраза "толпа собирается". Можно ли сказать "Иван Иванович собирается"? Наверное, нет. Так что пусть будут сотрудники. Которые в толпу и собираются. Тем более, что в этой толпе есть я и моя тогдашняя подруга; без подруги никак - надо ж мне перед кем-то выпендриваться? Бывает бинарное оружие, а бывает бинарное выпендривание - друзьями перед подругой и подругой перед друзьями.
Итак. Загнивающий НИИ. Когда-то числилось 3000 чел, работало 2500, остальные 500 подписывали бумажки и перекладывали бумажки со стола на стол. Ой, я ошибся! В древности перекладывали научные работники в свободное от научной работы время. В новой России перекладывает специальный офисный планктон. Ученых от этого освободили. Правда, большинство освободили и от науки. Но это так, реплика вбок. Так вот, было 2500+500, а стало 100+200. Соответственно. Среди этих 200 есть Директор и есть Замдиректора. Правда, замдиректоров было в СССР два, а нынче их там семь, и неспроста это! Семь планет было у древних и семь отверстий в человеке. У древних. Так что, как и раньше, все гармонично и правильно. А еще, как и раньше, колючая проволока вдоль забора. Правда, она проржавевшая насквозь, даже под голубем ломается и рассыпается. Воробьи, глядя на это, давятся от смеха крошками. А еще от прошлого осталась дыра в заборе. Про дыру запомним, это важно. То есть дыр несколько, но нам нужна одна, конкретная.
Потому что директор приезжает на работу на машине. С личным шофером. И правом въезда на территорию. Которое предоставил себе своим приказом от своего числа и контроль за исполнением оставил за собой. Раньше вахтеры, открывая ворота, брали под несуществующий козырек и дышали вбок - от почтения и чтобы не свалить с ног перегаром. Теперь открывают кнопкой. Кнопка работает. Электромагнит привинчивал старший научный сотрудник, кандидат физико-математических наук Яков Л., после этого уволенный на пенсию. Потому что больше научной работы не осталось.
Замдиректора (тот, о котором речь) иногда приезжает на машине сам, ставит ее на площадке перед проходной и как простой советский человек, - вы не поверите, своими ногами - идет через проходную, будя при этом вахтера, которому все равно надо нажать. Тоже на кнопку. Но на другую. Иногда он перепутывает. Замдиректора терпеливо ждет. В голове у него одна мысль: "Повеситься, что ли". Потому что он был когда-то нормальным человеком, и это в нем погибло не совсем. У него в голове бывают и другие мысли, но нам пока важна эта. И еще - иногда он произносит ее вслух. Зря он это делает. А еще у него где-то в середине рабочего дня, когда все социальные сети посещены и непонятно, что делать дальше, возникает в голове мысль "утопиться, что ли". Эту мысль он тоже иногда думает вслух. И это он тоже делает зря. Хотя до ближайшей реки три трамвайные остановки, а на машине ехать топиться как-то глупо. Но все равно зря.
А иногда он вспоминает молодость (свою, свою... она у него - вы не поверите - была), подъезжает к Предприятию с другой стороны, ставит машину на обочину, которая там тянется от дороги до забора и имеет ширину пятнадцать метров и, осторожно переступая через кучи и бутылки, крадется к забору. Думая по пути, то есть крадучись, что самое страшное - поскользнуться на бутылке из кучи, потому что скользкая, и упасть на кучу с разбитой бутылкой внутри. Так думает он и пробирается к забору. Дыра там почти в его рост. Он слегка пригибается и аккуратно, аккуратно, бочком... И - застывает.
Потому что. Нет, бля. Этого не может быть.
Он видит пустое место. То есть нет. То есть да. Как зачарованный, он делает еще три шага и застывает повторно. Потому что корпуса, который должен был стоять. Перед ним. Вот тут, то есть здесь, его нет. Слушайте, а если чего-то нет, то можно ли сказать - "его нет"? Ведь этого "его" уже нет. Он стоит и думает эту мысль, хотя лучше бы ему было проснуться. Но проснуться он не может, потому что все это наяву. Он опускает руку в карман пальто и ощущает ключ от машины. И это убеждает его, что это "это" наяву.
Перед ним ровное почти пустое место. То есть дальше он видит многочисленные корпуса родного Предприятия, все, которые должен был бы видеть с этой точки, если бы не было того корпуса, которого нет. И это доубеждает его, что этого корпуса действительно нет. Он не сходит с ума только потому, за что последние 20 лет уже привык, что в России исчезают не только корпуса. Да и корпуса тоже. То есть просто он вот узнал, что и корпуса - тоже. Сейчас вот узнал.
На этом самом ровном пустом месте не совсем пусто. На нем стоят столбы, вроде телеграфных, но, - отмечает он тренированным глазом бывшего инженера, - тоньше, сантиметров 7-10 в диаметре, и короче - метра по три высотой. Три ряда по десять штук в каждом. Итого тридцать, машинально перемножает он. Наверху на каждом столбе - горизонтальная палка такого же, вроде, сечения, длиной полметра. Если бы еще свисали веревки, - думает он, - были бы виселицы. Но веревок нет. И нет, - отмечает он тренированным глазом бывшего инженера, - табуретов.
В советское время он дошел бы до ближайшего телефона, сказал бы: "Выйдите все", снял бы трубку и - по внутреннему сначала секретарю парткома, потом начальнику отдела режима, потом директору. В советское время он мог точно сказать, кто из них кому после этого позвонит и что скажет. То есть он это может сказать и сейчас, и если бы мы могли заглянуть ему под череп, то мы увидели бы это все выгравированным на коре головного мозга. Но сейчас он лезет в карман, достает сотовый и звонит директору - через институтский коммутатор.
Директор слушает, и механический голос его заместителя - а вовсе не конкретные слова - убеждает его, что что-то случилось. Оставайтесь на месте и держите ситуацию под контролем, - говорит он, - я сейчас прибуду. Он встает, надевает на себя пальто и направляется к выходу из корпуса. Там стоит машина, а в ней спит шофер. Он это знает, хотя последнее может быть и не так. Но если его там не окажется, то в его мозгу возникнет новое знание - и мы знаем, какое: он будет знать, что его шофер находится у Клавы, в административно-хозяйственном отделе. Это недалеко, в тридцати метрах. Он позвонит туда по сотовому, и шофер придет, застегиваясь на ходу. На ходу это делать менее удобно, чем стоя на месте, но зато начальство видит старание. Тут есть еще и гордость - пусть начальство видит, что ему еще иногда нужно застегиваться на ходу.
В советское время Клава выдавала "молоко за вредность", пуская половину "налево". Ее доля составляла 30 рублей в день. Последние 20 лет она застегивает Пете, чтобы он не делал этого на ходу. Ее доля теперь в Пете, хотя тридцати рублей тоже жалко. Нынче это было бы не 30, а как бы не 3000 - тоскливо думает она. В разные дни у нее получается разная цифра, причем после петиного визита она на какое-то время уменьшается.
Доложив Директору о ситуации и получив указание держать под контролем, Замдиректора ощущает, что из него что-то вынули. Наверное, позвоночник. Ибо начальство теперь в курсе. Он опускается на колени, не подложив платка, как сделал бы это в иной ситуации, опускает голову и пытается спрятать ее между колен. Но не получается. От страха он их прижимает - левое колено к правому, а правое к левому - так сильно, что втиснуть голову не удается. Тогда он накрывает голову руками и замирает.
Между тем понемногу собирается обещанная выше толпа. Потому что, когда Директор слушал Замдиректора, равно как и когда Замдиректор слушал Директора, на линии еще были секретарша Директора Зина, телефонистка внутренней АТС Галя, и - чисто случайно - лаборантка Первого отдела Мила. Лаборантка - это должность в штатном расписании Первого отдела. Поэтому через три минуты это знали все 300 сотрудников, и им стало, чем заняться. Пойти посмотреть. То есть побежать.
Директор едет к месту происшествия, а толпень растет. Но ближе двух метров к Замдиректору никто не подходит. То ли боятся, то ли уважают, то ли опасаются. Толпа смотрит на виселицы и тихо балдеет. Я думаю, что понимаю, что произошло и думаю, что, наверное, даже не я один понимаю. Потому что я, и, наверное, даже не один я, регулярно подписывал разные бумаги у Замдиректора и слушал его вздохи насчет "повеситься, что ли". Ко мне, от страха потеряв всякую осторожность, прижимается М.А., сотрудница отдела научной информации (о нашей связи знает только Яков Л., упомянутый выше). Я наклоняюсь к ее уху и еле слышно начинаю объяснять, что происходит, и тут... внезапно виселицы исчезают и на месте... на этом месте... (толпа замирает, если так можно сказать об и так уже замершей толпе) оказывается бассейн. То есть прямоугольное водное пространство двадцать на сорок метров, с низеньким, не выше бордюрного камня, бортиком. Вода совершенно прозрачная и видно, что глубина не более двадцати сантиметров. Я удовлетворенно киваю, и продолжаю объяснение: "Он непрерывно говорил "повеситься, что ли" и "утопиться, что ли", а у инопланетян на орбите спутники с не слишком большим разрешением, поэтому виселицы без веревок и глубины воды не хватает. Они не понимают как следует, что такое "повеситься" и "утопиться", прилетели, наверное, недавно, еще не разобрались, ну и сварганили по-быстрому, сделали как поняли". М.А. понимающе всхлипывает и на всякий случай прижимается. От нее, как всегда, пахнет индийскими ароматическими палочками.
Тем временем прибывает Директор, и толпа, телепатически ощутив спинами начальственную ауру, раздается. Директор подходит к Замдиректору и хозяйским жестом кладет ему длань на выю. Замдиректора вздрагивает, как от импульса дефибриллятора, поднимает голову, открывает глаза, смотрит на то место, где только что были столбы... смотрит... и окончательно оседает на землю. Директор недоуменно пожимает плечами, подходит к краю бассейна, хозяйским взглядом окидывает его и произносит: "Все нормально, товарищи. Никаких оснований для беспокойства. В порядке заботы о подрастающем поколении. Детки, наверное, у многих есть? - Он пытается подмигивать, но веко не слушается. - Вот в порядке заботы о подрастающем. Как раз к лету. Строители согласно утвержденным планам. Справились. В срок".
Умиротворенная, как после тронной речи президента по телевизору, толпа торжественно расходится. На сегодня рабочий день почти закончен. Поскольку надо еще покурить, пообедать, и попить чаю.
Связаться с программистом сайта.
