Я - журналист. Когда-то при обстоятельствах, которые можно назвать 
драматическими, я познакомился с человеком, которого его 
немногочисленые приятели называют "консультант". С одной стороны 
потому, что именно так написано на его визитке и так называется его 
должность, с другой - потому, что они сами иногда пользуются его 
советами. Его советам, насколько я знаю, далеко не всегда бывают удобно 
следовать - иногда они оказываются недопустимо дороги или сложны в 
реализации, иногда идут вразрез с общепринятыми нормами поведения. В 
частности, из-за участия в одной придуманной им авантюре я был с 
треском уволен со своей тогдашней работы - впрочем, меня немедленно 
взяли в другое, причем более престижное издание (попутно замечу: о 
последствиях он меня предупреждал, и я дал информированное согласие). 
Однако его советы часто наводят людей на иные решения и идеи, лежащие 
близко к его рекомендациям, но учитывающие детали ситуации, которых 
он знать не мог.

Иногда мой приятель рассказывает мне какие-то истории из своей 
практики - обычно тогда, когда сама история поставила его в тупик, то 
есть его совет повлек какой-то непредусмотренный и в итоге непонятый им 
результат. Происходит это обычно в воскресенье между сетами - потому 
что мы оба ходим постучать по мячику в ближайший парк именно в 
воскресенье. Он - скорее всего, чтобы не терять привлекательности для его 
подруг, я - сам не знаю, почему. Скорее всего, чтобы составить компанию 
жене. Хотя уже придя на корт, общаюсь больше с ним. Иногда для 
разнообразия играем микст, но при женщинах он мне никогда ничего не 
рассказывает - ни при моей жене, ни при своих спутницах. Что касается 
спутниц, вкус у него, признаюсь, хороший.

Истории, которые он мне рассказывает, иногда смешные, иногда странные, 
иногда поучительные. Точнее будет сказать, что в них почти всегда можно 
увидеть и нечто смешное, и нечто странное, и нечто поучительное. 
Впрочем, это, скорее всего, относится к любой жизненной истории, 
охватывающей достаточно большой отрезок времени и содержащей 
достаточное количество событий. Эти истории я записываю, но разговор о 
какой-либо комплексной публикации (в виде цикла в моем издании или, 
чем черт не шутит, книги) я не заводил. Во-первых, непонятно, как на это 
посмотрит руководство его фирмы (при том, что он там ну на очень 
хорошем счету и считается одним из ключевых сотрудников), во-вторых, я 
не вижу стержневой идеи, а по моему филологическому образованию мне 
кажется, что она требуется. Однако на публикацию некоторых отдельных 
историй разрешение запрашивал и всегда - но каждый раз после двух-трех 
секундного размышления - получал. После этого, как пишут литераторы, 
несколько затянувшегося предисловия, я изложу одну из его историй. 
Конкретно эта отличается от некоторых других тем, что она подтверждена 
документально: он показал мне письма двух главных (кроме него...) 
действующих лиц. Конечно, любое письмо можно фальсифицировать, но 
зачем?

Итак, к моему приятелю обратилась рекрутинговая компания  (обращение 
было не случайным - именно эта компания была постоянным партнером 
его фирмы) с вопросом: не посоветует ли он им какой-либо способ набора 
персонала для медицинско-благотворительной организации, 
занимающейся уходом (и в клинике, и на дому) за лицами с ограничениями 
в подвижности. 

Тут необходимо небольшое пояснение. Немалая часть налогов 
тратится именно на решение проблем инвалидов. Времена, когда человек, 
передвигающийся на коляске, не мог покинуть свой дом без посторонней 
помощи, ушли в прошлое. Сейчас такому человеку доступны все 
общественные места, по крайней мере легко доступны все государственные 
и официальные учреждения, почти все культурные и большинство 
увеселительных учреждений. Разве что кроме каких-нибудь старых 
магазинчиков в Гринвич-Виллидже, лесенка при входе в которые такова, 
что и мой друг протиснется туда бочком. 

А уж если куда-то ему не проникнуть самому, то персонал сочтет за норму 
помочь. Я бы сказал, за автоматическую норму, не требующую 
размышлений, оценок и рефлексий. Этот человек хочет это сделать, но ему 
это сложнее, чем другому - значит, этому я помогу. Все. Такая ситуация, 
как рассказали мне, возникла не так уж давно - можно сказать, у нас на 
глазах, только мы этого не заметили. Как рыба, живущая в воде - кажется, 
так говорят русские? У жены моего друга русские корни, она немного 
говорит на этом великом языке, то есть иногда вставляет в речь поговорки 
своей, кажется, бабушки. Что касается "рассказали мне", то у меня есть 
свой источник информации: у жены есть подруга с ограничениями в 
передвижении; на корт она не ходит, то есть не ездит, но по магазинам они 
шляются для разрядки, насколько я понимаю, вместе; примерка кофточек 
заменяет женщинам наши мужские беседы о спорте и политике.

Казалось бы, при такой ситуации проблема помощи и ухода становится 
легкой и простой. Если человек нажатием на кнопку может управлять 
коляской, может сам садиться в машину (то есть не сам, но опять же - 
техника), может въехать почти в любой дом и общественное учреждение, то 
в чем проблема? Оказывается, не все так просто. Во-первых, есть штаты и 
города, где программа доступности проводится более упорно и настойчиво 
(например, в моем родном Нью-Йорке или на родине жены, в Джерси-
сити), есть отсталые регионы. Многое зависит от активности граждан, от 
прессы, что-то - от местных властей, от мэра и так далее. Во-вторых, есть 
особо тяжелые случаи, как физически (про гениального физика знают все, 
но он такой один, а "таких" - намного больше), так и морально. В свое 
время многие издания обошла фотография молодой женщины в коляске, с 
радостной улыбкой примеряющей какое-то ожерелье в ювелирном отделе 
Мэйсиса. Когда-то это было открытием. Даже отчасти вызовом... 

Но на самом-то деле проблема остается. Где-то глубоко в психологии 
лежит: "они - другие". И далее либо "они лучше", либо "они хуже", либо 
"они сильнее", либо "они слабее". Мало кто способен подумать сложную 
мысль: "они в этом сильнее, а в этом - слабее, а я слабее его в том и сильнее 
- в этом". Между прочим, я в недавнем прошлом спортсмен с неплохими 
результатами, а моя жена знает кроме двух почти родных (английского и 
французского, ее мать из франкоязычной Канады) еще два языка на уровне 
разговорного и неплохо рисует. У меня с языками дело плохо, а жена 
играет на уровне среднего любителя, не более. Так что каждый из нас, 
людей, в чем-то сильнее, а в чем-то - нет. Казалось бы, именно это - 
правильное отношение к людям с ограниченными возможностями, но, во-
первых, оно не везде, не у всех и не во всем такое, во-вторых, не доказано, 
что именно оно правильное, и не факт, что оно, даже если правильное, 
должно быть таким простым и таким одинаковым. Я не хочу 
распространяться сейчас на эту тему, я знаю, что буду думать и писать об 
этом. Подруга моей жены согласилась тратить время на эти разговоры - 
она и будет моим консультантом. Правда, она при этом известии 
скептически улыбнулась, но тем лучше.

Конкретная история, о которой я хочу вам рассказать, такова. Как я уже 
сказал, к моему приятелю обратилась рекрутинговая компания с вопросом: 
не посоветует ли он им какой-либо способ набора персонала для 
медицинско-благотворительной организации, занимающейся уходом в 
клинике и на дому за лицами с ограничениями в подвижности. Обычные 
профессиональные и психологические тесты оказались не вполне 
эффективны - отобранные посредством их с работой вполне справлялись, 
но относительно быстро с нее уходили. А вопреки сложившемуся мнению 
задача тестов профпригодности вовсе не в том, чтобы определить тех, кто 
справится с работой! Подготовка квалифицированного работника стоит 
нынче столько, что работодателю важно, проработает ли данный 
соискатель на данной позиции три месяца или три года. Кстати, во втором 
случае он вложит в его подготовку несколько иные деньги, что скажется и 
на качестве предоставляемой услуги и на успешности бизнеса в целом.

Мой друг, не будучи психологом и не имея яростного желания погружаться 
в глубины доктрин Фрейда, Фромма, Скиннера, Маслоу и всех прочих, 
сказал простую вещь: "А сделайте так, чтобы соискатель ощутил себя 
объектом. Привяжите его к кровати или коляске на два-три дня, кормите 
его с ложечки, писайте его через катетер... Тут собеседники, как он мне 
рассказывал, вздрогнули, он понял: они сами не профпригодны и не стал 
произносить очевидную следующую физиологическую фразу. А вместо 
этого перешел к технологии: "Заключите с ним промежуточный договор на 
три дня подобного испытания без причинения вреда здоровью, с хорошим 
вознаграждением за неудобства при самом испытании и с хорошим 
страховым покрытием, но не сообщая технологии. При должной сумме 
никто не откажется". Тут он сделал паузу, давая им переварить сказанное, 
и, увидев через две примерно минуты проблеск мысли в их глазах, 
продолжил. "В конце концов, существуют средства для временной блокады 
нервных импульсов, один укол и ниже пояса отключается все - от 
сфинктера и клитора до мизинца. Три дня в таком состоянии при самом 
наилучшем уходе, особенно если ухаживающие меняются, - и человек 
многое понимает". Заказчики ушли в совершенно остолбеневшем 
состоянии. Кажется, я сказал что-то нелогичное. Но дело не в этом.

Я-то знал, почему мой друг так быстро отреагировал. Как-то на корте, 
когда мы отдувались в тенечке после микста (редкий случай - мы продули), 
мой друг начал развивать идею о том, что мужчинам надо перед зачатием 
ребенка давать месяц походить с двумя-тремя кирпичами на животе и 
принимая таблетки, вызывающие тошноту. На это наши дамы с хохотом 
поведали ему, что уже давно и существует белье, передающее нагрузку на 
спину и позвоночник, и про токсикоз забыто, и без обезболивания нынче 
рожают только в Черной Африке, где, кстати, по слухам, женщины с 
детства на голове кувшины носят и поэтому рожают в поле на счет раз. В 
общем, засмеяли они нас и по этому поводу потребовали не того кафе, в 
которое мы всегда после корта ходили, а нового, только что открывшегося 
на Мэйн. Оно, кстати, оказалось ничем не лучше, но идею свою осмеянную 
мой друг не забыл (кстати - я потом на нее в литературе наткнулся, так что 
он был не оригинален) и, когда подвернулся удобный момент, выдвинул и 
в заказчика вдвинул. Который со вдвинутой идеей и ушел.

А дальше произошло следующее. Через два месяца компания, искавшая 
способ набора сотрудников на благотворительную программу, решила 
(под наблюдением врачей, естественно) опробовать эту методику. И перед 
этим они связались с моим другом, поставили его в известность, сообщили, 
что при успешном внедрении методики они заключат с ним 
соответствующий договор и вообще его не забудут и не обойдут ни 
деньгами (небольшими), ни славой (естественно, вселенской). На это мой 
друг лениво ответил, что деньги в данном случае его не интересуют 
("особенно небольшие", - подумал он), насчет славы - это интересно, но тут 
надо будет всегда упоминать его фирму, а вот чего бы он хотел - так это 
иметь подробную информацию. При этом он (как сам мне сказал) подумал 
обо мне, ибо заметил взгляды, которыми обменивались иногда я и 
упомянутая выше подруга моей жены (он однажды видел нас вместе - она 
два раза наносила-таки визиты на корт). Замечу вам, что, несмотря на 
вечно полусонный вид и приспущенные веки, мой дорогой друг замечает 
все не хуже меня, профессионального и вполне успешного журналиста. 
Сошлись на том, что два первых испытуемых будут вести подробный 
дневник (один - писать, а второй, с отключением на более высоком уровне 
- диктовать) и эти данные они ему предоставят. И данные были 
предоставлены.

Я не намерен сейчас рассказывать именно об этих дневниках, о том, что 
пережили эти два вполне здоровых и счастливых человека, отлично 
знавших, что через трое суток испытание кончится (реально оно несколько 
затянулось). Ужас, в который они погрузились, полное у одного и почти 
полное у другого вытеснение нормального логического мышления 
переживанием крушения, сменившимся  (у первого) глубокой апатией, из 
которой его не мог (во время испытания) вывести опытный психолог - все 
это потрясает. Возможно, что если мы с подругой моей жены когда-нибудь 
напишем книгу, мы используем эти материалы.

Сейчас - поскольку я пишу о моем друге - мне интереснее другое. После 
окончания испытания испытуемым было предложено высказать мнение о 
таком методе отбора и авторе метода. Слова, которые они употребляли, не 
хочется повторять даже мне, журналисту. Можете себе представить... 

Просмотрев эти дневники (присутствовали представители фирмы и я), мой 
друг пожал плечами и произнес: "Не понимаю, чем они недовольны. 
Условия договора соблюдены, вреда здоровью никакого, деньги они 
получили, методику можно внедрять... но знаете, ее ведь можно, - он слегка 
оживился, - усовершенствовать. Предварительно знакомьте испытуемых с 
этими результатами, с дневниками и видео, я думаю, что многие откажутся 
сразу... а тех, кто согласится, тех и проверяйте. Сэкономите много денег".

На том, насколько я знаю, пока и порешили.

Добавление, сделанное через месяц. 

Жена моего приятеля, узнав, чем я заинтересовался, сказала, что может при случае 
рассказать мне кое-что интересное по данной проблеме из жизни развивающихся 
стран - на примере России (в которой бывала) и русской литературы (которую, 
оказывается, читает). Для начала она сильно меня удивила, поведав, что совсем 
недавно читала книгу о куклах Барби, написанную российско-израильской, как 
она выразилась, писательницей Горалик. Так вот, эта замечательная писательница 
(она очень хвалила ее русский язык) довольно тупо (по мнению моего информанта, 
сам-то я по-русски знаю только два слова - 'здравствуйте' и 'привет') острила 
на тему Бекки - куклы с проблемами в передвижении и того, что, несмотря на 
коляску, эта Бекки оказалась веселой и неунывающей. А также на тему другой 
из кукол Барби - каюсь, не запомнил, как ее звали - преподавательницы в школе 
для детей с проблемами со слухом, возможно, учительницы сурдоязыка и того, что 
в наборе этой Барби была щетка для волос. Видимо, писательница полагает, что 
преподавательнице в такой школе причесываться не нужно.