Мне пора

Итак, три часа. То есть пятнадцать. Мне пора. Я внимательно одеваюсь,
проверяю содержимое сумки и карманов, чищу среди белого дня зубы,
причесываюсь, драю ботинки и выхожу. Сегодня суббота; и сегодня я
работаю, а не служу.

     И сегодня почему-то особенно мерзко. Хлюпают под ногами лужи
     радиовещания, кое-где подернутые цветными разводами телевидения.
     Плавают и пытаются прилипать газеты. В скафандре немного
     душновато, но противогаз в принципе работает хорошо. Я чищу
     фильтры ежедневно, и воздух почти чистый, с еле заметным
     привкусом. Говорят, что это не опасно. Вот туман - это плохо.
     Последний год он очень густой, даже инфракрасная оптика (я щелкаю
     тумблером)... да, помогает плохо.

Между тем пройдено около полпути. И я меняюсь, шаг стал упруг и широк,
и даже появилось на губах подобие улыбки. Что мы знаем о детской
психологии? Без пяти четыре. Справа от меня тянутся стены - ирония
судьбы? - бывшей тюрьмы. Это не литературный прием, это действительно
так. Такое уж здание досталось моей бедной альме матери, в которой я
учился, а теперь учу. Другое дело, что стены, отделяющие
людей от правды, еще толще.

     Лужи понемногу становятся глубже, грязь - более вязкой. Дорога
     идет под уклон. Еще пять минут - и я у цели. Вот и плотина. И вот
     мое место, уютная выемка в глиняном бруствере. В двух местах
     сочится вода. И хоть на мне скафандр, ложиться в эту жижу не
     хочется. Я передергиваю плечами.

Вот и дверь. Холл пересекаю по диагонали. Гардероб мне не нужен - в
любую погоду на мне одна и та же ветровка. Шагаю через ступеньки. Мне
хорошо. Да, я полон радости и оптимизма, и даже походка моя должна
быть такой. Жизнь найдет миллион способов опустить занавес - но сами
мы должны быть полны радости и оптимизма. И я говорю им это, и я
показываю им это, вплетая жизнь в закон Ньютона, философию в Ома,
этику в Клайперона и историю в Гюйгенса со Френелем. Они тоже были
живыми людьми и, наверное, не обиделись бы на меня. Философы учат нас
- мир един. Я понимаю это так - иначе действовать нельзя.

     И вхожу в глиняную нишу, плотно прижимаюсь спиной к склизкости.
     Чтобы не сползать, вгоняю в боковые стенки металлические штыри и
     опираюсь на них. Кажется, струйки воды, бившие из ниши,
     прекратились... Еще бы. На два часа, на две маленькие струйки,
     уменьшился поток воды, заливающей эту землю. Он хочет залить все,
     хочет, чтобы здесь жили снулые рыбы с тусклыми глазами. А я хочу,
     чтобы светило солнце и жили люди. И верю, и знаю - слева и справа
     от меня кто-то еще затыкает дырки в плотине, хотя бы самим собой
     доказывая - не вся жизнь в штанах с наклейкой. Где-то эти потоки
     хлещут свободно, где-то плотина рухнула, где-то ее совсем не
     было. А где-то не пришел на свое место тот, кто шел заткнуть
     дыру. Не пришел, поскользнувшись на глине и упав, или просто не
     захотев выйти из дома в туман и смрад.

Но здесь - я, и я пришел вовремя, и я на своем месте.