Несостоявшееся знакомство

                   "Дерево познается по плоду, отец же лжи -
                   по своему воздействию на людей ..."
                   Э.Светлов. В поисках пути, истины и жизни.
                   Кн. 1. Истоки религии. с. 151.

                   "Черт не так страшен, как его малюют, и, может
                   быть, есть и другие причины его не бояться".
                   Анри Пуанкаре О науке. М.: Наука, 1983, с.516

1

Когда желание жить превращается в желание прожить? Прожить этот
день, эту неделю? На месяц мысли уже не простираются. Еще
теплится "а потом"... наконец, остается одно чувство - "не бейте
меня сегодня".

- По-разному, друг мой, по-разному ломаются люди... За вами я
давненько наблюдаю, но даже учитывая интеллигентскую вашу
слабость, ждал, что вы продержитесь (мой собеседник огорченно
поджал губы и покачал головой) несколько дольше.

Знал ли он, что за последний год в моей жизни многое изменилось?
Ухудшилась ситуация на работе - наше и так отраслевое НИИ все
больше жило только сегодняшним днем, а это неминуемо превращалось
сначала в неосознанную, потом в осознанную халтуру, начальник
защитил диссертацию, окончательно перестал заниматься работой и
переключился на интриги, режим ужесточался, да и сменить место
работы было мне практически невозможно. Бывает скрытая
безработица, а бывает скрытое рабство. В такой ситуации люди
часто замыкаются на доме, но я слишком любил работать; да и дом -
что дом?! Текущий потолок, соседка - пьяница и хулиганка.
Ситуация на работе у жены была не намного лучше, и единственное,
на чем нам хотелось останавливать глаз в этом мире, были наши
дети.

В таком положении я стал как-то размышлять о том, что,
собственно, подразумевается под продажей души дьяволу. Что может
попросить душевладелец, понятно - блага материальные или
моральные, например - деньги или источник доходов, власть,
положение в обществе, женщин, какие-либо сверхчеловеческие знания
или умения. Менее понятно - что он отдает дьяволу. Что можно
понимать под душой, в частности, бессмертной душой? Может быть,
просто надежду на попадание в рай? В раю, если верить
литературным источникам, хорошо, но несколько скучновато. В аду
плохо, там адские мучения. Итак, земное блаженство покупают за
блаженство на том свете? Просто и нелогично. Земное конечно, то,
другое, бесконечно. Кроме того, на земле будут наслаждаться тело
и душа, а там - мучиться душа? Тело там мучиться не может, его
там просто нет. Но совершенно не ясно, как может от пыток
мучиться душа - это же не тело. Вдобавок, если душа будет
мучиться там, то, зная это, она будет мучиться и здесь. Не
поблекнут ли от этого телесные наслаждения? Да и зачем мучить
дьяволу душу? Что он с этого имеет? Если же душа продается в
смысле "становится приверженцем, сторонником", то зачем ей
мучиться там, куда она продалась? Да и зачем дьяволу слуги?

Наступил день, когда я окончательно запутался в рассуждениях. Но
я чувствовал, что явись сейчас ко мне дьявол - и я вздохнул бы с
облегчением. Необходимость прожить каждый следующий день угнетала
меня больше, чем заботы о вечном. Жена была на работе; дети
спали; булькали капли воды в банках, расставленных вдоль стены; я
выгреб из жестянки последнюю ложку растворимого кофе, налил
кипяток и помешал ложечкой, глядя, как исчезают кристаллики
сахара, бьющиеся о стенки. Подняв глаза, я увидел сидящего передо
мной средних лет мужчину. Он с легким выражением участия и
понимания внимательно смотрел на меня. Это выражение было
отмерено точно - так, чтобы я не сделал от неожиданности
какую-нибудь глупость. Перед ним медленно сконденсировался стакан
с кофе, такой же, как мой.

- Интересно было наблюдать за вашими размышлениями, Борис
Михайлович... Вы поняли довольно многое, хотя и считаете, что
запутались в рассуждениях. Думаю, что могли бы продвинуться и
дальше, но... вы уже стояли на краю той самой воронки, где
желание жить превращается - как вы это изволили помыслить? - в
желание прожить... Это бывает необратимо, а нам не хотелось бы...
думаю, впрочем, что мое появление не слишком противоречит вашим
желаниям? (Он простовато ухмыльнулся; выразительности мимики ему
было не занимать). Чтобы вы не затрудняли себя и меня лишними
вопросами, объясню кое-что сразу (он откашлялся). Нелепо было бы
полагать, что нас можно "вызывать" и тому подобное. Все эти
тайные заклинания, волшебные снадобья, пентаграммы... фу!
Конечно, мы предпочитаем иметь дело с теми, кому нужны...
заклинания все эти - для нас просто признак. Не скрою, мы часто
являемся именно в момент "вызывания". Нам безразлично, а человеку
приятно. Впрочем, дым от этих волшебных порошков бывал
удивительно вонюч, мой дорогой! Да и неспроста - сушеные жабы,
вяленые змеи и прочие гадости. Сейчас обычно все обставляют
несколько эстетичнее. От грома, молний и запаха серы мы, со своей
стороны, тоже отказались. Несовременно... да и дьявол я лишь
тринадцатого разряда. Теперь к нашим баранам, пардон, к душам.
Хотите уступить?

- А какие мои желания вы можете исполнить?

- В рамках законов природы - любые. Мы не злонамеренны, и если вы
попросите эн тысяч рублей, мы не предъявим вам завещание ваших
родителей на эту сумму. Мы спросим, из сейфов какого банка или из
тайников какого подпольного миллионера вам желательно их
получить.

Мы можем сделать вас здоровым и молодым, в пределах существования
этой Вселенной - вечно здоровым и вечно молодым. Можем влюбить в
вас любую женщину или кого угодно. Хоть вашего начальника. Можем
убить любого человека или людей. Последствия мы с вами можем
обсудить, если пожелаете, но предсказать их вполне точно даже мы
можем не всегда. Я думаю, что для общей ориентации достаточно.
Спрашиваете дальше?

- Да. Скажите, а что вы взамен берете?

- По-разному, друг мой, по-разному... с разных людей спрос ведь и
в вашей системе разный, не так ли? То, что у вас называется
"бессмертной душой", нам не нужно. Вы грешник по канонам любой
религии, в которой вообще есть или было понятие "греха". Нам-то
на ваши грехи наплевать, на самом же деле человек попадает в ад,
если он грешник по канонам той религии, которую исповедует. А вы,
как и все атеисты, грешник по вашим собственным канонам. Атеист
не должен верить слепо, а что иное ваше атеистическое неверие,
как не слепая вера? Ну, значит, вы грешник и по нашим канонам.
Так что свидимся. Правда, котлы с расплавленной серой
санинспекция еще тыщу лет назад упразднила - окружающую-де среду
мы загрязняли! Ну да мы на души воздействуем, и знаете, еще лучше
получается. У нас есть прелестные аттракционы! А в рай вам все
равно, слава богу, не попасть. Что же с вас взять? "Бессмертная
душа", в вашем вульгарном понимании, нам не нужна. И так в аду
будете. Тело - тем более. Иное, особенно женское, мы в целях
экономии средств использовать для второстепенных задач можем, но
вашим кого соблазнишь? Ну да мы с вами понимаем, что человек -
это не кишки с дерьмом, это способ переработки информации. А
способ - он индивидуален. Вот на эту тему мы с вами поговорить
можем...

- Если я вас правильно понял...

- Правильно, голубчик, правильно! Именно ваш способ восприятия,
оценки, суждения, моральные критерии и все прочее - вот это нам и
интересно...

- Странно... казалось бы, вас должны больше интересовать
действия. Я ожидал, что за те или иные блага надо будет
расплачиваться либо чем-то невещественным - типа бессмертной
души, либо вполне конкретными грязными делами - предательствами,
доносами, преступлениями против морали...

- Ну что вы, голубчик, мы все-таки солидная фирма, да и вы
человек приличный, а что предлагаете... да у нас от таких
предложений отбою нет! Кстати, ваши древние под бессмертной душой
именно и понимали восприятие, понимание, оценки, суждения. И
считали все это бессмертным и в том смысле, что все это нельзя
уничтожить, не уничтожая человека, и в том, что это отражается,
посредством творчества, в мире и не исчезает со смертью тела. Уже
позже стали душу считать чем-то материальным, чуть ли не
антропоморфным. Правда, древние не знали про современные способы
"модификации поведения", про психотропные средства и
психохирургические операции. Что же, как у нас говорят - "каждому
ужасу - свое время, каждому времени - свои мудрецы". Мудрецы -
это понимающие, оправдывающие и обосновывающие ужас. Вы меня
понимаете?

- Да.

- Ну что ж, мудрость вам не чужда.

Мы слегка посмеялись.

- А что у вас обычно просят?

- Чаще всего - материальные блага, кто умнее - их эквивалент:
должности и иные ситуации, позволяющие быстро эти блага получить.
На втором месте - всякие сверхчеловеческие способности -
телепатия, телекинез, перемещение в пространстве и времени - ну,
все это в зависимости от интеллекта и фантазии.

- И начитанности скверной фантастикой? - подхватил я. - Кстати, о
перемещениях во времени. Всякий человек рос и жил в своем
времени. Даже переезд в страну с другой культурой люди часто
переносят тяжело, а в другое время?

- Те, которые просят, забывают об этом. Скольких хиппи уже съели
динозавры или сделали чистильщиками туалетов древние индийцы! Без
счету... Человек - продукт определенной культуры, а она
существует только в определенном времени. Именно поэтому в
цивилизациях без генетической памяти история никогда не
становится наукой раньше, чем наукой становится психология. Я
имею в виду - психология историков! Между прочим, в вашей, да и
не только в вашей, научной фантастике есть множество изображений
встреч людей с полулюдьми-полуроботами, имеющими существенно
большие, чем у человека, возможности, с этими самыми
киборгами-сигомами, так обычно вся идея автора - доказать, что
люди все же лучше, и умение летать, читать мысли, видеть сквозь
стены и сдвигать горы человеку не нужно, а у нас чаще всего после
благ материальных просят этих самых сверхчеловеческих
возможностей... видеть сквозь стены женских раздевалок да читать
мысли экзаменаторов... впрочем, я шучу, люди все же чуть
возвышеннее, да и знакомство с нами, наверное, облагораживает...
(Дьявол хихикнул, как школьница, впервые увидевшая
древнегреческую статую без листика). Кстати, о бессмертии. Это
вопрос, достойный обсуждения, но некоторые желают не столько
бессмертия в формальном смысле, сколько увековечения своих мыслей
или своей внешности в нетленных материалах, всяких там мраморах и
гранитах... иные желают другого воплощения, например, в
геологических объектах. Вот, скажем, вам не хотелось бы быть
Джомолунгмой или хребтом Каракорум и взирать на мир с высоты?

- Чтобы на мне устраивали свалки пустых кислородных баллонов и
банок из-под джуса? Спасибо. Мне слишком нравится возможность
пить кофе и приятно беседовать с друзьями. Мне пришла в голову
забавная мысль... но я боюсь, что вопрос может быть неэтичен.

- Давайте.

- У Вас не просят... так сказать, попадания в рай?

- Вопрос не неэтичен, а нелогичен. Стыдно, друг мой, а еще
математик. Рай на земле мы создаем запросто, но тем раем, который
вы имеете в виду, во-первых, не мы распоряжаемся - наше дело ад,
во-вторых, им никто не распоряжается. В рай идут праведники. Что
такое праведник? Человек, имеющий правильные убеждения и
действующий согласно оным. Правильность убеждений - вопрос
тонкий, но вы можете поверить в существование человека, никогда
не действовавшего вопреки своим убеждениям?

- Вы хотите сказать, что в раю... немного пустовато?

- Важнее другое. Человек, отвечающий - хотя бы с какого-то
момента - определению праведника, перестает отвечать определению
человека. Homo должен быть sapiens, не так ли?

- Человек, действующий по жесткой программе, - не мыслящий и,
следовательно, не разумный?

- Вы поняли меня правильно. Конечно, и то, что я сказал, и то,
как вы поняли - упрощения. Вопрос заметно сложнее, но важно то,
что с таким человеком не очень-то интересно общаться - ни мне, ни
вам.

- И с раем, стало быть, вы не конкурируете?

- Ни в коей мере!

- Скажите, а знаниями вы торгуете? Это могло бы меня соблазнить.

- Торгуем. Какая область знания вас интересует?

- Ну, скажем... абсолютное знание.

- О, пожалуйста, это для нас проще, чем дать вам четырехкомнатную
квартиру на Фрунзенской набережной. Я ее как раз на той неделе
организовывал. Пришлось, как вы говорите, попотеть. Но учтите,
что знание, тем более абсолютное, влияет и на действия, и на
восприятие, и на все на свете. Зная, что думает человек, вы
будете воспринимать его иначе. Зная, что он умрет, зная, когда, и
зная, от чего, - будете ли вы его спасать из огня? Если
прелестная незнакомка не следит за вами восхищенным взором. Да и
зачем? Мы ее и так в вас по уши влюбим. Запросто! Правда, вы и
сейчас знаете, что все люди смертны, но сейчас это знание, если
хотите, теоретическое, на ваши действия не влияет, а тогда вы
будете все знать не как преподанное, а как пережитое, знать
нутром.

- Знание, а тем более абсолютное, может быть источником любых
благ, не так ли?

- Конечно, но блага просят почти все, а знание - почти никто. Так
что даже эта не слишком сложная мысль людям не очень-то доступна.
Чаще в качестве источника благ пытаются использовать
сверхчеловеческие возможности и быстро кончают - с пулей в ухе
или за решеткой психбольницы. А наиболее известный прецедент с
абсолютным знанием - Вечный Жид, который не дал отдохнуть Христу,
идущему на казнь, - просто потому, что имел от нас абсолютное
знание и видел Христа сразу и до конца: и в яслях, и на вечере, и
на кресте одновременно. Он-то понимал, что все это суета, а если
все суета, то и гуманизм - суета, и мораль - суета. Впрочем, он
оказался не совсем прав - христианская религия как-никак, а 2000
лет существует. Ну а он абсолютного знания захотел, а потом -
найти что-то такое, чего бы не знал. Так что абсолютное знание -
штука тонкая, лично я бы на вашем месте не рискнул...

Мы замолчали, и только ложечка в стакане с кофе у дьявола
позвякивала, да побулькивала вода с потолка в банках вдоль
наружной стены комнаты. Звуки эти гармонировали и слагались в
жизнь нашу, сложенную тоже из хорошего и плохого, только не так
гармонично, как протекающая крыша и последний стакан кофе. И не
было сил принять решение. Но тут в коридоре раздался лай пьяной
соседки, и рот мой уж было раскрылся в слове "согласен", но я
услышал, что проснулся ребенок. Когда я переодевал дочь и
приговаривал: "Опять мокрая, ай-яй-яй, как не стыдно" и так
далее, мой собеседник скривился и произнес:

- Вы вот колготки на ребенке с прибаутками меняете, а знай вы...

Но я его перебил:

- Нет! Во-первых, это не колготки, я их терпеть не могу, это
трусы, а, во-вторых, это я хочу делать именно с прибаутками. Мне
не нужны для этого никакие знания!

- Слишком патетично для умного человека, - произнес дьявол и
медленно, как бы нехотя, растворился.

* * *

Разговору этому минуло больше года. И время от времени на меня
находили сомнения - есть ли разница между бездействием от
всезнания и бездействием от трусости? Бездействием от безразличия
и от бессилия? И уж если мы ничего не делаем из трусости,
рядящейся в пышные одежды философии бессилия, то не лучше ли
продать эту якобы бессмертную душу за действительно абсолютное
знание и такое же безразличие? Видеть слитым во мгновении
рождение и смерть, первый удар дубиной и последнее нажатие на
кнопку, руку, вытаскивающую человека из огня, видеть ощупывающей
его карманы, видеть все это и уметь на все это усмехнуться - не
так уж и плохо, не правда ли?

Следует, однако, отметить, что подобные размышления посещали меня
отнюдь не в садах Академа - а когда опять приходила пьяной
соседка моя, хулиганка. И как это свинское бытие определяет столь
философское сознание?

Между тем дочь перестала просыпаться мокрой, и найду ли я в
следующий раз аргумент, достойный дьявола 13-го разряда?

2

- Вы станете доискиваться причин, друг мой. Так не пыхтите зря. А
попросту скажите, согласны ли вы... эээ... небольшое
приключение... так сказать, претерпеть, уж извините за
высокопарность.

Мой старый знакомый, когда-то дьявол 13-го, а ныне уже 11-го
разряда, сидел напротив меня. левая нога его, обтянутая
Wrangler'ом, изящно покоилась на правой, а в пальцах легко и
непринужденно держал он "Север". Переход на две ступени вверх по
служебной лестнице сделал его на два порядка более элегантным и
уверенным в себе.

- Как услышал, что "Севера" больше не будет, закупил два ящика -
больше в одни руки даже мне не дали. Я, правда, тут же сделал
себе восемь рук, по продавцов не проймешь. Так что теперь, нанося
визиты в ваше - пардон - захолустье, балуюсь.

Он потянул носом...

- Что ни говорите, и у земной жизни есть свои преимущества. Вот
вы до недавнего времени могли курить эту гадость... а у нас вот
такого нет... восхитительно!

Он еще раз потянул носом и продолжил:

- Но всему хорошему приходит конец. И папиросе, и жизни. Земной
жизни, я имею в виду. Когда-то - помните? - вы не стали продавать
душу, побрезговали абсолютным знанием. А почему, друг мой?
Невинность хотели сохранить, жизнь себе усложнять не захотели -
испугались, попросту говоря.

Я дернулся, готовя ответ.

- Не будем спорить, сударь, я так, вспомнил старое,
расчувствовался... а что я в полемическом задоре малость
перегнул, так вы меня простите. Одним словом, я к вам с маленьким
предложением - не хотите ли маленькое приключеньице... небольшое
путешествиеце...

Он вперил в меня заледеневший взгляд и деревянно приподнял уголки
рта. Так мог бы улыбнуться автомат с газировкой. И нисколько не
скрывал мой дьявол, что улыбка это дьявольская. А ведь мог.
Почему же не скрывал? Он хотел, чтобы я что-то понял. У всякой
игры есть правила. Он должен был их соблюсти. И я тоже. Я должен
был что-то понять, что-то такое, чего он сам сказать не мог. Я,
кажется, должен был понять, что это за путешествие он мне
предлагает.

- Вы ведь знаете, Боренька, я отношусь к вам хорошо.

И правда, хотя первая наша встреча разочаровала обе стороны,
позже у нас установились очень приличные отношения. Два-три раза
в год он навещал меня. Мы беседовали о разных вещах, о жизни
посю- и потусторонней, иногда говорили о литературе, иногда об
истории, иногда он давал мне какой-либо деловой совет
(оказывавшийся - разумеется - удачным). Один раз, когда мы вели с
ним светскую беседу, пришла жена. Я представил ей гостя по всей
форме, и она накормила нас тушеным мясом, заметив между делом,
что жареное, ему, наверное, приелось. Гость одобрительно покивал
головой на эту шутку и о тех пор при каждой встрече пел моей
Марии дифирамбы - ее самообладанию и чувству юмора. А также -
последнее по порядку, но не по важности - тушеному с черносливом
мясу. Однажды он сказал мне, предупредив: "Это строго между
нами", - что добился для моей жены высшей награды, существующей у
адских сил для женщины. "Вы, друг мой, умрете раньше нее. Не
оставить мужа без надзора, а самой потом пожить свободной -
высшая наша награда. С этим даже, пардон, крылатые ублюдки
согласны". Может быть, моя жена мечтала о другом, но какую честь
они нам оказали! Я чуть было не лопнул от гордости.

Сложный это, однако, вопрос. Остающемуся одиноко, а уходящему
жалко остающегося одиноким. Может быть, небеса - черные и голубые
- пошлют ей легкий путь вслед за мной, а мне с последним "прости"
- уверенность в скорой встрече?

- Ну, а раз я к вам хорошо отношусь, значит я вам плохого не
хочу, не так ли? Есть, конечно, законы природы - и для вас они
есть, и для нас они есть, правда, разные, но суть не в том. Вот в
рамках этих законов... Так как насчет небольшого путешествия?
Помните, я говорил, все кончается, и папироса, и...

Он ткнул окурок в пепельницу, а я кивнул. Кивнул же я потому, что
понял - эту комнату, книги, фотографию картины А.Т.Фоменко
"Вечность" над столом я вижу в последний раз. А жену и дочерей я
видел, оказывается, последний раз утром. И еще я успел подумать -
хорошо, что я этого не знал, а то потом пришлось бы краснеть.
Свет померк, прошелестел теплый ветер, и я почувствовал, что сижу
уже не на стуле, а в кресле. Передо мной загорелся экран. Я
находился в кинозале. Через кресло от меня сидел мой собеседник.
Остальные места были пусты. На экране я увидел свою комнату.
Посреди нее стоял, естественно, я и надевал брюки. Голос диктора
произнес: "Он собирается идти в библиотеку". Потом я спустился по
лестнице и вышел на улицу. Голос диктора произнес: "Он опять
думает о своей любимой теории графов, и зря он это делает на
проезжей части". Дьявол наклонился ко мне и торопливо прошептал:
"На правом подлокотнике поставьте ручку подавителя ощущений на
одну тысячную". Я посмотрел вправо-вниз и увидел переключатель,
деления гласили ... х1000000, х100000, х10000... и так до
0,0000001. Я пощелкал ручкой до х0,001. "А будет больно, сделайте
десятитысячную, не стройте из себя героя". На экране я уже
переходил улицу. Мелькнуло что-то черное и блестящее, раздался
визг тормозов. "Он слишком глубоко задумался", - произнес диктор.
Боль воткнулась в спину. Голос диктора продолжил: "Сбежавшаяся,
как всегда, толпа ничего не знает о теории графов. И не знает,
что сбит неплохой математик, отец семейства и вообще хороший
человек. Толпе, как всегда, просто любопытно".

Боль стала слабее, я ничего не видел, все заволокло серой
пеленой, в ушах стоял шум. Потом шум усилился, потом экран
померк. Я посмотрел на собеседника. Он потянулся, хрустнули
суставы.

- Вот вы и померли, - сказал он буднично. - Порядок есть порядок
- избавить вас от этой процедуры в реале, я мог только в случае
вашего согласия, так сказать, без информации. А вы любите сначала
понять, но, к счастью, оказались понятливы. Видите, как хорошо
быть понятливым?

Он облегченно засмеялся.

- Мы с вами как-то не добеседовали, - продолжил мой собеседник. -
Помните? О методах воздействия? Я хотел бы показать вам наши
адские методы. Идемте, друг мой.

Он встал. Мы вышли в коридор. На дверях висели таблички. Дьявол
остановился перед дверью с табличкой "Пирамида желаний" и открыл
ее. Мы вошли. Я увидел пирамиду. На разных ее этажах находились
люди, слишком сильно чего-то хотевшие в земной жизни. Любители
поесть сидели за полными столами. Но на киноэкране им показывали
процесс пищеварения... и что-то они не сильно ели. Желавшие пить
имели что пить. Но выпитое тут же - виноват - выпрыгивало
обратно. Жаждавшие доброго слова слушали его день и ночь с
магнитофонной ленты, склеенной в кольцо, причем на шеи им были
надеты большие деревянные круги, чтобы они не могли заткнуть
пальцами уши. Мечтавшие о "Волге" имели ее, но соседи по этажу
имели "Чайку". Желавшие властвовать и повелевать днем властвовали
над клопами, а ночью были их пищей. Почему-то это их не
удовлетворяло. Желавшие вывести в квартире тараканов жили без
них, но день и ночь слушали стоны отравленных "Примой". Жаждавших
любви любили так, что они тосковали о веревке, но ее не было.
Жаждавшие знаний сидели в окружении книг, содержавших все знания
Вселенной, но книги эти были написаны на незнакомых им языках.
Этажи уходили вверх, сколько видел глаз, и терялись в дымке, но
даже и того, что хорошо было видно, дьявол не дал мне досмотреть
и со словами: "Для общего образования хватит", - взял меня за
локоть. Мы вышли и проследовали до следующей двери. На ней было
начертано: "Лестница имени профессора Мёбиуса". Войдя, я увидел
лестницу. По ней, отталкивая друг друга локтями, рвались люди.
Упавших топтали.

- Это служебная лестница, - промолвил мой провожатый. - Вам, друг
мой, это было чуждо, хвала Вельзевулу! А то не беседовать нам с
вами здесь, а валяться вам там два раза в час с пробитой головой
- карьерист из вас, как из меня - секретарь папской канцелярии.
Но приглядитесь повнимательнее!

Я внял совету, пригляделся и увидел странную вещь - у лестницы не
было конца. Она уходила вверх, но я никак не мог разглядеть, где
она кончается. Заметив характерную группу - трое молодых людей
сосредоточенно добивали двух постарше, прижав их к перилам, я
проследовал взглядом по лестнице и опять увидел их же!

- Вот-вот, некоторые называют ее "беличье колесо", но это,
по-моему, вульгарно. Да и - к слову сказать - белки себя так не
ведут ни на одной планете Вселенной, уж можете мне поверить. И
еще одна деталь - у этой лестницы, как и должно быть по Мёбиусу,
нет обратной стороны. То есть она в каждом конкретном месте есть,
но там происходит то же самое и до нее можно добраться, идя по
лестнице. Так что весь их мир из этого одного и состоит (троица
между тем закончила дело и двое из них уже топтали третьего). А
то, что вы смогли по всей по ней проследовать взглядом - эффект
чисто оптический. Зеркала там всякие, линзы, я эту технику не
очень знаю, это дело наших инженеров. Короче, чтобы она вся была
отсюда видна. Для удобства посетителей.

Дьявол усмехнулся и мы вышли в коридор.

- "Мясорубку времени" вам можно не показывать. Прославиться в
веках вам никогда особенно не хотелось, так что зрелищем
бренности результатов человеческой деятельности вас не удивишь. А
вот общество, насколько я помню, всегда вас интересовало.

Дьявол распахнул дверь с табличкой "Лифт истории". Да, кабина
лифта. В кабине было общество. Оно резало, душило, жгло и вешало.
На табличке горело: "Феодализм".

- Мы зашли в середине сеанса, - заметил провожатый. - Но не
важно. У них всегда одно и то же. Да и, кстати, у этого сеанса
нет ни начала, ни конца.

В углу кабины стоял человек и, махая руками, проклинал феодализм.
В другом углу другой оратор проклинал предыдущий строй и славил
феодализм. Скрипели перья историков на заднем плане, а на
переднем со скрипом сажали на кол предыдущего оратора. Общество
резало, душило, жгло и вешало. Кабина дрогнула и переехала на
следующий этаж. Крикуны стали проклинать и славить следующий
строй, а предыдущего оратора сняли с кола и стали ставить ему
горчичники на это место, а того, что славил феодализм, начали
бить дубинками по животу. Общество опять резало, душило и жгло.
Скрипели авторучки историков.

- На следующем этаже будут писать шариковыми ручками, а вместо
дубинок применять в основном психотропные средства. Впрочем, в
более темных углах будут и дубинками... И знаете - презабавнейшие
сцены приходится наблюдать! Когда клиенты вдоволь накатаются, мы
им даем самим на кнопки нажимать. Не поверите - до драк дело
доходит. Одному подавай ранний капитализм, другому - развитой
феодализм. Казалось бы, все едино - ан нет, не доходит. Быстрее
всех успокаиваются те, что на колу сидят - им уже ничего не надо.
С ораторами иногда забавно получается: увлечется, осанну поет, а
лифт-то едет - его цап и на кол, он еще допевает, а его уже
сажают; когда замечает, где сидит, в истерику впадает. Впрочем,
на колу не очень-то впадешь... Система настроена так, что там, в
лифте, физические ощущения несколько подавлены, важен моральный
фактор, так что клиент действительно иногда не сразу замечает...
у нас в киноархиве есть презабавнейшие кадры! Обхохочетесь! Лучше
всего "лифт истории" переносят, естественно, историки - им колья
не впервой - да только все время ноют, что после шариковых ручек
гусиным пером непривычно. Однако пишут, да как! Этажом ниже (для
убедительности дьявол показал пальцем вниз) целый цех их писанину
перерабатывает и бумагу для следующих историков выпускает.

- Скажите, а не бывает так, что кто-то всерьез задумается, как
лифт устроен?

- Редчайший случаи, друг мой! На моей памяти был только один,
Тойнби его звали. Антисемитом он кстати был, что для историка
вовсе непростительно. До меня, слышал, было двое - Полибий и Сима
Сянь. Три величайших общества дали миру трех теоретиков обществ.
Сами понимаете, историки об устройстве сроду не думали, для них
наука - это описания да цитаты, а математики, которые в основном
об устройстве думают, обычно истории не знают.

- Скажите, а ни у кого не возникал вопрос - не как устроен лифт,
а почему он так устроен?

- Нет, до этого в вашей цивилизации дело еще не дошло.

Я открыл рот для естественного вопроса, но собеседник не дал мне
его задать.

- Мы, между прочим, на месте не стоим. Сейчас одну хорошенькую
штучку для задумывающихся над историей делаем. Глядим вперед не
хуже вас, друг мой! "Исторический конструктор" называется.
Вообще-то он еще не сдан в эксплуатацию, но вам я расскажу.
Кратенько. Значит, так: можно собрать историческую ситуацию из
элементов. Такое-то общество, такая-то экономика, такая-то
система размножения, и так далее. Кто Стругацких штудировал, с
теорией исторических последовательностей знаком, тому легче
играть будет. Вот такое миленькое развлечение для задумывающихся.
Кстати, этот аттракцион будет обслуживать одна из самых мощных
вычислительных систем Вселенной. Думаете, общество просто
моделировать?! Мы, конечно, изучаем человека, а не общество. Но
для этого надо человека в общество поместить, хотя бы в общество
машин! Интереснейший объект - живое, а мыслящее - в особенности.
Вы этого еще не понимаете... Вы и мыслящее-то по-настоящему
никогда не изучали, да и что там! - не часто видите вы его
(дьявол фыркнул). Интересно, конечно, цивилизации изучать...
(дьявол заулыбался)... вот этим наши божественные коллеги и
занимаются, а мы, по мере слабых сил своих, усладу находим в
подражании-с, разумных существ из этих цивилизации в мелкоскоп
рассматриваем. Да и Ваше, друг мой, путешествие отчасти
исследовательский характер носит. Вы уж не обижайтесь...

Нет, я нисколько не был обижен. Мне было слишком интересно.

- Кстати - продолжил мой спутник, - в следующем после вас
поколении один молодой физик, вынужденный перед сдачей
кандидатского экзамена по философии углубиться в дебри
диалектики, до того в нее доуглублялся, что прямо на экзамене
выдал теорию: социальные формации все чаще и чаще сменяют одна
другую потому, что общество развивается по скручивающейся
спирали, которая после социального коллапса начнет расширяться.
Пришлось, как вы сами понимаете, экзамен ему пересдавать. Еле
свою тройку выцарапал...

- Насчет исторического конструктора, - сказал я, - идея мне
понравилась, но ведь дело не в том, чтобы придумать ситуацию...
насколько я понимаю, не всякая ситуация устойчива и не всякая
устойчивая ситуация достижима из другой устойчивой...

- Быстро вы это... (дьявол причмокнул) радуете меня, старика...
Во-первых, насчет неустойчивых ситуаций вы правы, и большинство
ситуаций, сконструированных новичками, бывают неустойчивы. Но это уже
второй этап. Вы забыли про совсем простую штуку - ситуация должна быть
описана весьма и весьма подробно, чтобы моделирующая программа, как мы
говорим, заиграла. Люди этого совершенно не понимают, и получается,
как сострили ваши Стругацкие "молодой человек в шляпе и очках". О
штанах писатели часто забывают, а машина догадываться не будет. И
пошло-поехало - шляпой-то можно только одну сторону прикрыть, а
на задницу очки прикажете вешать? Если на третьи сутки начинает
что-то работать, мы говорим - способный мальчик попался. Ну, да
большинство много раньше ломается. А потом такое разочарование!
Оказывается, что не всякая ситуация стабильна. Потом еще удар -
не всякая стабильная ситуация достижима из заданной начальной. Вы
вот, в бытность вашу на Земле, книжки всякие почитывали...
знаете, что авторы их очень любят конструированием обществ
заниматься. Да только не понимают они, что даже если очень все
здорово придумано и даже достаточно подробно, может оказаться
невозможно перейти от одного варианта к другому. В этой яме можно
устойчиво сидеть, и в этой тоже, да между ними - забор, а
общество - не электрон, оно туннелировать, друг мой, не умеет.
(Дьявол усмехнулся).

- А разве понимание этого, что есть другие, и лучшие, устойчивые
состояния, не увеличивает энергию общества? А при большой энергии
разве нельзя через забор перепрыгнуть?

- В принципе - да. Но все это - поправки второго порядка. Все вы,
интеллигенты - идеалисты в душе, роль идей сильно
преувеличиваете... хотя жизнь должна была бы это давно из вас
выбить...

- Скажите, - начал я осторожно, - а вы эти вопросы не изучаете?
Малы ли эти поправки, да как, что и почему, и как бы усилить...

- Я же говорил, кажется, обществами мы не занимаемся. Божье -
богу, дьяволово - нам. Нам общества нужны только для изучения
человека в них. Да и то - не общества, а машинные модели.

- А разве, чтобы создать модель, не нужна полная теория обществ?

- Конечно, нет. Для создания модели надо знать элементарные
процессы и иметь достаточно мощную ЭВМ. Модель, по существу, и
будет теорией.

- Впечатляет... а кто к вам сюда попадает?

- Ну, разумеется, те, кто продали душу дьяволу, то есть нам, от
всех этих... э... э... процедур избавлены.

- Так что же ждет тех, кто продал?

- Мечта древних индийцев - выпадение из цепи воплощений. Просто
после выполнения всех наших, адских, обязанностей перед ними, все
содержимое их душ - если таковое имеет место - возвращается в
природу...

- Для вас это чистый убыток?

- Плата за остальных. Человек, не ценящий свою душу выше адских
благ... нам, как бы это сказать... не интересен. А все, что вы
видели, ждет как раз тех, кто решил, как вы говорите, "остаться
при своих". Пропускать же через наши полигоны всех подряд мы не
можем - мощностей не хватит. Приходится покупать души. Но мы на
этом не разоримся.

- Ну... эти сцены ко мне не относятся.

- С чего вы взяли, что видели весь ассортимент? Есть у нас,
скажем, "Расширенное воспроизводство"... тоже не самый плохой
аттракцион. Берем человека, помещаем в условия, которые ему не
нравятся. Человек начинает действовать и быстро убеждается, что
его действия лишь расширенно воспроизводят существующую ситуацию.
Ну, скажем, недоволен человек людьми, а делает их, а тех, что уже
есть, укореняет в их пороках, или, скажем... недоволен колбасой,
а на колбасном комбинате работает, или хочет мира, а день и ночь
кует... и почему-то не детские коляски. Только в жизни все это
медленно происходит, а у нас на полигонах человек несколько
быстрее до определенного понимания доходит, иначе никакого
оборудования не хватит. Так вот, вы же не будете оспаривать
утверждение, что этот аттракцион имеет к вам некоторое отношение?
Не будете? Ну ладно, хорошо. А как вам понравится аттракцион
"Спираль памяти"? Вас проведут по гигантской спирали, на каждом
витке которой вы будете вспоминать что-то такое, что вам
вспоминать совсем не хотелось бы. Впрочем, это для вас не столь
интересно. Вы же любите посложнее...

С этими словами мой дьявол отворил дверь, табличку на которой я
прочесть не успел, и, бережно придерживая меня за локоток, быстро
повел... по бетонной полосе к стоящему невдалеке небольшому
самолетику. Разбег был непривычно коротким; сидевший слева от
меня поднял машину и удовлетворенно произнес: "И руль легко идет
к коленям, как штурвал", - а затем продолжил: "Хотел я назвать
сей нехитрый аттракцион "Анти-Визбор", но Высше-Приемочная
Комиссия сказала, что он столь же "про", сколь и "контра". Так
что пока без названия живет... дитя моей любви"...

- Вы что, его автор?

- Да. Про себя я его называю... - щелкнул тумблер "автопилот",
самолет снизился и пошел в режиме огибания местности. Сколько
видел глаз, кругом были сломанные... а кое-где и целые детские
игрушки. - ... про себя я его называю "Долина брошенных кукол".

Лошадь без колес, кукла с оторванными ногами, выпотрошенные
машинки, еще кукла без головы, господи, зачем все это, - подумал
я, - и тут мой спутник резко повернул голову и мерзко
ухмыльнувшись, бросил:

- Это автопилот вас бережет, голубчик, а я вам сейчас от души. -
С этими словами он перекинул тумблер "автопилот" обратно, и...

Я так и не знаю механики всего этого аттракциона. Признаться, и
не очень хочу знать. Да будет вам известно, что всю эту сцену я
записал не сразу после событий, как остальной текст, а через
полгода. Просто когда понял, что уж если оставлять документ, то
полный. Так вот, когда он дал руль от себя и самолет снизился
еще, я увидел женщину, с которой был близок еще студентом.
Учились мы вместе, давно это было... Давно.

И - хватит об этом. Ведь все это - не обо мне, а о событиях, правда?

* * *

Мы опять стояли в коридоре, и дьявол смотрел куда-то мимо меня.
Будь на его месте человек, можно было бы сказать - "совесть
заела". Он немного помолчал и продолжил экскурсию.

- "С небес на землю" и "Молочные реки, кисельные берега" вам
действительно можно не показывать, но у нас есть прелестный
полигон "Вы вышли не на своей остановке", в котором люди
переносятся в разные времена, а еще лучше - не соблаговолите ли
сюда.

На очередной двери значилось "Реверсивное кино". Мы вошли.

Перед экраном сидел человек. На экране шел бракоразводный
процесс. Делили мебель, Внезапно человек открыл рот и сказал:
"Хватит. Назад три года". Изображение завертелось назад.

- Ему показывают его же собственную жизнь, - пояснил мой
провожатый. - Он говорит, где остановить, сколько назад открутить
и какие его действия изменить. Потом прокручивают вперед, и
клиент убеждается, что ничего не изменилось - по существу, друг
мой, по существу! Вот, глядите, - воскликнул мой собеседник.
Зритель опять дергался и плевался. На экране опять шел
бракоразводный процесс. Опять делили мебель, но теперь, кажется,
другую.

- И вы знаете, ведь есть радикальные перемены в жизни, только
почему-то большинство их не хочет! - Дьявол горестно вздохнул: -
Он ведь тут будет до умопомрачения сидеть, а оно уж недалеко. И
не поймет, что дело не в том, согласился он с женой или нет -
какие мебеля покупать.

Мы вышли в коридор.

- Скажите, а ключевых моментов в своей жизни люди в вашем кино
просто не находят?

- Видел я однажды на этом сеансе известного французского химика,
доктора философии Лавуазье. Кончил он плохо - знакомством с
другим доктором - Гильотэном. А начал с того, что делал порох и
занимался фортификацией. Так что все не так просто, - ответил
дьявол, - найти их не так уж сложно, извините за каламбур, но
создается впечатление, что люди подсознательно обходят их...
выгребная яма, в которой они живут, становится им дороже всего на
свете - хоть и вонючая, но теплая да своя...

- Может быть, просто боятся изменений, считая, что в среднем
изменения ухудшают жизнь?

- Возможно, друг мой. Обратите внимание, что такая психология -
боязнь изменений - не могла выработаться сама.

- Конечно, это результат определенной жизни, определенного...
жизненного опыта. Не от хорошей жизни возник термин "футуршок". А
были ли в истории места и времена такой жизни, что люди, попавшие
к вам оттуда и из тогда, стремились бы к изменениям?

- Были, были... как у вас говорят - свежо предание...

- Но верится с трудом, - подхватил я. - Но все-таки были?

- Были, и даже не столь давно. Но, увы, недолго, и, главное, эти
настроения в самые светлые времена овладевали лишь немногими.
Вот, кстати, аттракцион, который был бы для вас вполне интересен,
- дьявол кивнул на дверь с надписью "Свет мой зеркальце, скажи,
да всю правду доложи". - Как видите, мы и Пушкина вашего
читаем...

Мы остановились перед дверью и он продолжил: 

- Любого человека интересует, что будет после его смерти. Вот
здесь мы и показываем человеку, что будет с Землей и цивилизацией
после его смерти. И, что самое главное, никаких капитальных
вложений. Ведь все содержимое нашего показа уже есть в самом
человеке, надо лишь эту информацию суметь извлечь. Ну, это мы
умеем. Интересно наблюдать, как сцепляются сознание и подсознание
- то есть я имел в виду не соединяются, а сцепляются в смысле
схватываются, дерутся... "На грани двух идей сцепились
континенты, как злые псы", - мы и с творчеством ваших бардов
знакомы, - сказал дьявол самодовольно. - Так вот, все же говорят
о светлом будущем, а ждут катастрофы. Вот человек и видит
катастрофу, да вдобавок люди по этой части бывают так
изобретательны, что даже наши сотрудники ходят посмотреть. А
потом человек начинает сам с собой дискутировать. Многих отсюда
за ножки вытаскивают... О, голубчик, вы что-то приуныли. Вот
сейчас мы с вами кофейку шарахнем!

Дверь с надписью "Шахматный клуб имени Г.Гессе" открылась перед
нами. Из-за доски с уже расставленными фигурами встал человек и
предложил нам - о, божественный аромат! - по чашечке кофе.

- Курево у нас против вашего не котируется, скорее собачится
(дьявол ухмыльнулся), а вот по части кофе мы не уступим ни
Бразилии, ни Кении.

Я сел к доске.

- Вот ваши фигуры, - произнес мой противник. - Правила игры
напомнить?

- Не надо. - Я уже понял, что играю с самой Жизнью. А мои фигуры
- разные стороны моего я - не зря же я читал "Степного волка".
Игра началась. И - меня это поразило - я выиграл! И на радостях
предложил еще партию. Я выиграл и ее!... и увидел, что дьявол
посмеивается. Третью я играл медленнее и осмотрительнее и к концу
понял, в чем было дело - о да, я выигрывал! Но какой ценой... К
концу партии на доске было почти пусто. Я пытался сохранить
фигуры - и проигрывал. Я терял фигуры и выигрывал. Победы в
жизни, оказывается, давались не даром. Я начал пробовать разные
дебюты - все было по-прежнему. После двенадцатой партии, дьявол
остановил мою руку, начавшую было опять расставлять фигуры, и
произнес:

- Вы держитесь молодцом, друг мой, но дело ведь не только в
бойцовских качествах. Скажете, а раньше вы... о шахматах... не
задумывались? Ситуация ведь для вас не новая...

- Да как-то вечно не хватало времени ,- пробормотал я.

- В этом мы можем вам помочь, - с милой улыбкой ответил дьявол, -
аттракцион "Время на размышление" к вашим услугам.

Свет померк, опять дунул теплый ветерок... И я увидел синее небо,
желтое солнце, зеленые кроны до горизонта и услышал, как шелестят
мои зеленые листья. Теперь у меня было время подумать.

И первые десять лет я думал - показалось мне или нет? - что в
спину мне дьявол прошептал: "Сам напросился, дурачок".

3

Однако - как упоминалось ранее - всему приходит конец. Пришел
конец и моим раздумьям. Шел дождь, грело солнышко, шли года, я
шелестел и думал; я полагал, что впереди вечность - сотни лет. И
даже уверенность в том, что это - не последнее приключение,
временами покидала меня. Но пришли лесорубы. Ударили топоры,
опять подул теплый ветер, и я увидел на экране поезд, который вез
доски. "Это всего лишь шутка - конечно, наша, дьявольская шутка",
- сказал сидевший рядом со мной. А я смотрел на экран и со
спокойствием, к которому успел привыкнуть, сознавал, что из этой
доски сделают детскую кроватку, а из этой - гроб. А те три
платформы досок пойдут на настил моста, который будут
перемалывать гусеницы танков. И из одной щепки танкист на привале
вырежет игрушку для ребенка, а через три часа его танк пройдет
сквозь дом, где стояла та кроватка с другим - не его - ребенком,
и еще через неделю этого танкиста положат в тот самый гроб. В
разное, в разное воплощаются и дерево, и человек. Лес, в котором
я провел это время, добавил мне немного разумения... Я посмотрел
на моего дьявола и понимающе улыбнулся. Запели серебряные трубы,
ударил гонг, я увидел бесконечный гудящий амфитеатр и где-то в
вышине - ослепительное сияние. И еще я увидел детскую кроватку и
гроб, танк и игрушку, орущие толпы и марширующие колонны, слияние
двух тел в тишине поцелуя, леса в пелене дождя и ледяной блеск
гор, цунами, сметающее джонки, и вечный свет звезд над всем этим.
Ощущение ширилось, и я понял, что сердце мое не выдержит и сейчас
разорвется, но из сияния над стихшим амфитеатром прогремело: "Обо
всем подумал ли ты? Все ли понял?" Я поднял голову к этому сиянию
и - нет, дрожь не пронизала меня - ответил: "Нет".

Чья-то рука схватила меня за локоть и голос прошептал
"Секундочку, друг мой, пропустите эту машину". Свистящий шелест.
"Теперь переходите. Вы ответили "нет", это, знаете ли, редчайший
случай. При мне таких не было. Можете жить и думать дальше. И не
забывайте о лесе... а если случится вам помочь еще кому-то
задуматься, не упустите... случая".

Загорелся зеленый свет и я пошел с толпой прохожих. Каждый
куда-то шел, каждый во что-то воплощался. Многие о чем-то
думали... Я достал платок и вытер лоб. Как же сегодня жарко...

4

Время идет, часики тикают, по утрам звенит звоночек. Я вскакиваю
и бегу на работу. Прошло несколько месяцев. Стал ли я больше
думать? Не знаю... как-то нет времени регистрировать свои
раздумья. Помогаю ли я кому-то думать? Могут ли помочь человеку
думать две-три фразы, брошенные вскользь...? Я стал говорить их,
конечно, чаще.

Человек, увидевший то, что увидел я, осознавший, что в процессе
жизни он меняется и в том числе меняется под действием
собственных действий (совершение греха лишает нравственной
ориентации, как сказал блаженный Августин), неминуемо приходит к
вопросу - каким ему быть? Для большинства людей вершина
автодескрипции - фраза типа "и тут я сильно разозлился". Но
человек, продвинувшийся чуть дальше, осознавший себя в чуть
большей степени, оказывается разделенным на себя и модель себя.
Страшитесь переступить грань! Вы будете часто потом повторять,
что лучше было бы этого не делать - впрочем, пути назад нет, и
это утешает.

Реально изменить себя можно лишь в очень малой степени. Поздно мы
осознаем себя... а если бы начать вмешиваться раньше, может, и
осознавать было бы нечего. Так что не сожалейте, что руки
коротки, а лучше подумайте, что ими можно сделать.

С возрастом желание переделывать уменьшается. Сначала хотим весь
мир дыбом, потом и гвоздь вбить лень. Проводит человек границу,
говорит, что снаружи - "правила игры", а внутри - надо
оптимизировать. На самом деле это дурная диалектика, реальная
ситуация сложнее. Есть цена проигрыша и победы, и граница
проводится там, где плата возрастает. Тикают часики, время идет,
кошелек тощает, чем платить? Приближается граница, скоро рукой
дотянемся, спешите делать то, что вы считаете нужным сегодня,
пока завтра вас не связали по рукам и ногам правила игры.

Я занимаюсь математикой, учу людей математике - это такая наука,
что надо иногда думать. Научился думать вообще - можешь подумать
и не о математике. Думать только о науке ведь не удастся. Даже
тем, кто пытается это делать. Кто знает, есть ли с этого прок...
Кстати, забавная деталь: спросил я как-то моего дьявола насчет
бога - дьявольская сторона мирозданья, говорю, теперь мне отчасти
знакома, а как насчет диалектики - она в потустороннем мире
соблюдается? "А как же, - ответствовал он, - есть, есть они, я их
как-то "крылатыми ублюдками" назвал, вы мне эту невежливость
простите... просто они другими задачами занимаются, друг мой...
они общества исследуют".

Позже я подумал, что отдельный человек - это, конечно, очень
интересно, но ведь и общество - это тоже важно. Бьет барабан,
железные когорты расширяют жизненное пространство. Стелется
дым... даже вечная любовь, наверно, различна под шелест банана и
под барабан. Человек не существует вне общества, а в обществе он
тоже не всегда выживает. "Человек отличается от известного
животного тем, что иногда поднимает глаза к небу", - где я это
прочитал? Не помню. Взгляд тонет в черноте, пронизанной - может
быть, пан Станислав Лем и прав - взглядами других живых существ,
созерцающих такое же черное небо из своих вонючих луж. Такие же
они грязные, как наша? Есть ли там свои дьяволы и боги - или они
одни на всю Вселенную? Кто знает..

Вполне возможно, что все эти события будут иметь какое-либо
продолжение. Возможно, впрочем, и обратное. Мне не вполне ясны
как цели деятельности дьяволов вообще, так и цель моего в них
участия. Я иногда приглядываюсь к миру и людям, ожидая мгновения,
когда пейзаж подернется легким флером нереальности. Я перестал
делить мир на "историю" и свою жизнь, перестал с ужасом думать о
"будущем", в котором меня не будет, и понял, что я - звено цепи,
соединяющей историю с будущим.

Не думаю, впрочем, что завтрашние события имеют к случившемуся -
да и к будущему - какое-либо отношение. Сегодня меня вызвал
начальник и сказал, что одна организация обратилась к нам с
просьбой оказать консультацию. Я спросил - какая? - он сделал
вид, что не расслышал вопроса и пробормотал, что дирекция очень
просила им помочь, а кроме Вас, Борис Михайлович (это я), хороших
специалистов по теории протекания можно считать что и нет... Было
настолько противно видеть моего, в общем довольно прямого и не
очень-то трусливого начальника в таком виде, что я кивнул, а он,
повеселев, сказал: "Завтра за Вами домой к десяти заедут". Не
скрою, мне любопытно. Заодно и высплюсь. И противно - потому что
я уже придумал одну задачу, которая может быть интересна такой
организации.

Казалось бы, я, увидевший то, что увидел, должен был бы многое
понять... но что-то особой мудрости в вопросах устройства
мирозданья за собой не замечаю. Может быть, понять все это смог
бы человек, познакомившийся не с дьяволом, а с богом? Интересно,
есть ли люди, прошедшие этот - или мой, или даже оба - пути?
Побеседовать бы. Как он живет, как работает, все ли в порядке в
семье? Только как я его узнаю, а он меня? Даже если и доведется
встретиться.

5

Жил я хорошо, начальники на работе были мной довольны, в семье
тоже все было в порядке. Ежедневно, кроме субботы и воскресенья,
с 9.00 до 18.00, я составлял так называемые "методические
разработки". Раз в неделю меня вызывал непосредственный начальник
и объяснял, в чем состоит наша задача на ближайшее время.
Излагалось все это таким тоном, будто это ближайшее время - лет
этак пять или десять. Но мы оба знали, что о столь долгих сроках
речи нет. И дня через четыре я должен был положить на стол
начальству "методическую разработку". Начальство ее, согласно
принятой в нашем учреждении терминологии, "обрабатывало", после
чего она возвращалась ко мне, корректировалась по мере
необходимости согласно полученным указаниям и опускалась на
ступеньку ниже. Там делали на ее основе более обширный и
подробный материал, согласовывали со мной (в среду с утра) и так
далее. Кончалась вся эта информационная пирамида радио, кино,
телевидением, театром, газетами, рекламными объявлениями и вообще
всем, что видел, слышал, и, может быть, даже обонял и осязал наш
народ.

Я происхожу из хорошей семьи. Мой дед состоял на государственной
службе и работал в той же системе, в которой теперь работаю я.
События начала века он встретил на службе. Революция началась для
него с камня, влетевшего в окно. Новые власти не нуждались в его
услугах, но даже в самые тяжелые годы он говорил, что о нем еще
вспомнят. И не зря - он был призван на службу, восстановлен в
правах и званиях, успел вырастить хорошего специалиста из своего
сына и пал жертвой козней сослуживцев. Уходя меж двух провожатых,
он сказал нам, в ужасе стоявшим вдоль ободранных стен: "Самое
страшное, что могло случиться в нашей стране, - это разногласия в
аппарате. Это единственное, что опасно нашей стране". В
оцепеневшем колодце двора хлопнула дверца машины.

Однако карьера моего отца, а он пошел по стопам деда, была, как
это ни странно, успешна. Разногласия в аппарате влекли
устранения, но не ненависть. Устранение же, в отличие от
ненависти, не передается по наследству и поэтому не
распространяется на детей. Позже отец дослужился до дедовской
должности, а реабилитация деда помогла еще и мне.

Проработав много лет в системе, я, с одной стороны, накопил
знания и опыт работы, с другой же стороны, приобрел склонность к
раздумьям над вопросами более общими, нежели содержащиеся в
повседневной работе. Впрочем, повседневная работа требовала
немало сил, и, повторяю, только благодаря значительному опыту,
накопленному за много лет, у меня оставались силы и время на
более общие вопросы. Я немножко стеснялся такого хобби и называл
это про себя "думать о смысле жизни". Никто из моих коллег, как
равных, так и старших по рангу, никогда не заговаривал со мной на
эти темы. Возможно, что именно это обстоятельство было причиной
упомянутого стеснения. Тем более, что в молодости я пару раз
слегка страдал "за язык". Например, однажды при обсуждении
методики оценки эффективности нашей работы один сотрудник сказал,
что должен приниматься во внимание и наш штат - чем меньшими
силами мы добиваемся тех же успехов, тем лучше. На это я заметил,
что все наоборот - чем большее количество нашего штата мы можем
убедить народ терпеть, тем лучше мы работаем. Позже мне
объяснили, что шутка была неуместна. Между прочим, еще позже я
доказал с помощью весьма несложных вычислений, что с развитием
общества доля его членов, занимающаяся подавлением и пропагандой,
должна ввиду роста производительности труда остальных членов
общества тоже расти, и даже вычислил, как именно.

Вообще же я получал от думания удовольствие и, хотя пользы
обществу от него пока не было, считал, что, работая более чем
добросовестно, имею на это право, и тешил себя надеждой на то,
что результаты моих раздумий когда-то окажутся нужны.

Например, я давно думаю, почему наши функционеры, когда ездят в
черных машинах, обязательно вцепляются в ручку над дверью. Для
лихости вида? Или мечтают о прериях, лассо и фок-мачтах? Я
пробовал - рука затекает. Или скажем, почему мы в новом отделении
нашей конторы сделали на окнах дымчатые стекла - они же все равно
на бульвар выходят и пришлось (конечно, кроме изящных решеток)
вешать могучие гардины. Мне кажется, что здесь можно было
провести некоторые чисто биологические параллели, но биологии я
не знаю совсем и воздержусь.

В какой мере наша работа влияет на деятельность людей? Казалось
бы, вопрос естественно распадается на два - как влияет наша
работа на их умонастроение, и как оно влияет на работу. Второй
вопрос тривиален - все знают, на что способен человек, которым
овладела идея. Остается понять, как овладеть. Понять это нелегко,
вдобавок мы работаем без обратной связи - та информация об
умонастроениях, которую мы получаем, большей частью
фальсифицирована, и если верить ей, то мы можем и готовы
своротить горы, причем все сразу и не позднее, чем в текущем
квартале. Следовательно, этой информацией пользоваться нельзя, и
нам приходится судить о мыслях людей только по их делам, а это
удлиняет цепочку умозаключений и делает все наши выводы менее
точными. Кстати, информация о делах тоже бывает искажена. Из
многочисленных встреч с разными людьми я заключил, что они
говорят одно, а думают совсем другое. Общие принципы, воспитанные
во многих еще детскими сказками, радикально расходятся с делами,
которых настоятельно требует жизнь. Как отметил Достоевский,
"порочные люди всегда кем-то принуждаемы говорить, что
добродетель все-таки выше и все-таки молятся добродетели". Такое
расхождение ухудшает моральное благосостояние человека и вызывает
известную напряженность в обществе. В какой-то мере так было
всегда - между идеалом и реальностью есть разрыв, являющийся
причиной и одновременно создающий возможность движения общества.
Такова диалектика. Однако люди не должны ощущать, что этот разрыв
слишком велик, иначе желание прилагать усилия для движения
уменьшается. Наша задача, в частности, состоит в том, чтобы
показать людям, что разрыв относительно невелик, показать, в чем
наши цели, и указать, какие действия ведут к ним, даже если они
на первый взгляд чему-то и противоречат.

Другой важной задачей, хотя это не все мои коллеги понимают,
является понижение возрастного ценза для восприятия нашей
информации. Она - по крайней мере, в идеале - должна быть
доступна любому ребенку. Мы движемся в этом направлении, но, как
мне кажется, медленнее, чем могли бы, и уж тем более медленнее,
чем должны бы. Когда-то я обратил внимание моих коллег и
руководства (делать это одновременно было уже ошибкой, но я был
молод) на отсутствие обратной связи и нерепрезентативность
получаемой информации, да еще имел глупость щегольнуть цитатой из
Т.Уайлдера ("Мост короля Людовика Святого"): "Вера обычно
расходится с фактами сильнее, чем принято думать". Встречено все
это было ледяным молчанием; позже мне объяснили, что я
ошибался... жизнь наша состоит из условностей, но те, практику
соблюдения которых воспитала в нас семья и школа, воспринимаются,
конечно, естественнее. Однако пришлось примириться и с этой.
Думается, что традицию мне не сломать, даже если я стану во главе
системы, в которой работаю. Аппарат - это страшная сила. Но тем
не менее - а может быть, тем более - я считаю необходимым
работать, и работать хорошо. Действительно, чем еще можно
исправить плохое, кроме хорошего?

Итак, нашей задачей является показ каждой группе людей нашего
расстояния до идеала таким, чтобы это вызвало максимально
возможное у этой группы желание сократить это расстояние. Задача
дифференциального информирования вовсе не решается лекциями на
предприятиях, как полагают некоторые мои недалекие коллеги. Дело,
во-первых, в том, что разные слои общества обмениваются
информацией, а, во-вторых, наличие разночтений в сообщаемой
информации лишает доверия к ней всей и вызывает попытки понять
методы ее синтеза. Идеальное решение состоит в том, чтобы в общем
массиве информации те ее части, которые адресованы разным
потребителям, облекать в разную форму, но не какую попало, а
привлекающую различных потребителей разную форму, причем так,
чтобы каждая определенная форма привлекала определенную группу
потребителей. Кондитеры разные конфеты заворачивают по-разному, а
для моих коллег эта мысль не очевидна.

С другой стороны, резонен вопрос: почему, несмотря на то, что
наша продукция едина, люди все-таки мыслят заметно по-разному?
Казалось бы, легко ответить на этот вопрос, сказав, что сами люди
разные. Однако же сотрудники нашей системы, являясь разными
людьми, создают единую продукцию. Кроме того, как я неоднократно
убеждался, участвуя в детских мероприятиях (я состою членом
родительского комитета школы), дети мыслят, чувствуют и оценивают
существенно однороднее взрослых. И может, было бы эффективнее
поручить нормирующие функции в нашем обществе детям, с их
обостренным чувством ненормальности... Создается впечатление, что
кто-то или что-то, несмотря на усилия ясель, детского сада,
школы, ПТУ и вузов, портит детей по мере их роста. Наши коллеги,
когда я задал им этот вопрос, заверили меня, что никакой
организованной системы противодействия в сфере образования нет.
Если они правы - а их огромный профессиональный опыт делает
сомнения неуместными - то следует реорганизовать и развить
упомянутую сферу, ограничив нахождение детей вне нее и улучшив ее
связь с нашей системой. Но среди сказанного нашими коллегами я
услышал нечто, позже вызвавшее у меня ряд вопросов. Что такое
"организованная система"? Может ли быть "неорганизованная
система", хаотическая система, система ли это, может ли она
действовать и может ли она действовать эффективно? Не исключено,
что наши коллеги, любящие четкость, ясность, оперативки,
радиосвязь и вещественные доказательства, упускают в своих
рассуждениях целую ветвь. Впрочем, сильно по ней и я продвинуться
пока не смог, так что ничего конкретного предложить еще не могу.
Может быть, позже...

Так и протекала моя жизнь - в работе, размышлениях и воспитании
сына, пока волею судеб - как пишут обычно в тех приключенческих
романах, которыми мы все зачитывались в детстве - я был впервые в
жизни вовлечен в необычные, прямо скажем, события, сильно
расширившие мой кругозор и заметно изменившие представления о
мире. Вовлечение меня во все это не зависело от моей воли, а если
бы зависело - не факт, что состоялось бы. Я привык к размеренной
жизни. С другой стороны, я приучен к дисциплине, и принимать
участие в произошедших событиях мне было не тяжело. "Каждый на
своем месте и свое место для каждого", - любил говорить мой
покойный отец. Мне кажется, что у происходящего была некая цель;
но она по существу осталась мне недоступной. Однако я увидел все,
что мне было показано, ни на секунду не закрыв глаз и услышал
все, не пропустив ни слова. И - может быть, потому, что привык
излагать свои мысли на бумаге, а может быть, потому, что привык
считать свои мысли заготовкой для мыслей других людей - считаю
необходимым записать все это.

Возможно, что произошедшее должно было всего лишь дать мне ответ
на один из вопросов, много лет интересовавших меня. Этот вопрос я
сейчас изложу, а полученный ответ станет ясен из описания
событий. Но уж слишком было все это сложно и громоздко для одного
ответа на один вопрос. А на многие другие вопросы я ответов не
получил, хотя, думаю, у тех, кто вел меня, ответы были. Вопрос
же, на который я получил ответ, был таков: "Откуда берутся идеи"?
Вот как он у меня возник.

Мне известна структура нашей организации, известно число ступеней
прохождения "методических разработок", точнее - того, что ими
становится, и того, во что они превращаются. Я знаю, во сколько
раз увеличивается объем материала на каждой ступени. Разумеется,
мне известно детально, что происходит подо мной, а из того, что
сверху - только число ступеней. Но рост материала должен быть
одинаков везде, на всех ступенях - ведь возможности к детализации
мыслей и идей другого человека у всех моих коллег примерно
одинаковы. Так вот, число ступеней вверх от меня слишком велико!
Я должен был бы получать гораздо более подробный материал.
Получается, что мысли зарождаются не на самом верху, а где-то
ниже. Тогда возникает сразу же вопрос - откуда они берутся у
того, у кого возникают. Ведь это такой же человек, как я, более
того, лет через 10-12 я дослужусь до его кресла. Откуда будут
браться у меня тогда мысли?!

На этот вопрос, один из многих, интересующих меня, я получил
ответ, ясный из нижеследующего. Перехожу к изложению событий.

Однажды днем, когда я сидел в своем кабинете, пил кофе (я
использую его не как допинг, а как лакомство, пью по четвергам,
после сдачи материала руководству) и размышлял над изложенным
выше вопросом. Внезапно у меня кольнуло где-то внутри, и я
услышал голос, медленно и, как бы задумчиво произнесший
следующее. "По образу и подобию... ну что же, тогда старание,
трудолюбие... должны вознаграждаться... стремление к знаниям
вознаграждается знанием... вопрос не прост, то что вы его сумели
грамотно поставить, уже редкость... ситуация обсуждалась, решено
дать вам это знание". Я сидел тихо, совершенно ошеломленный
происходящим. Боль прошла сразу же, как только зазвучал голос, -
видимо, она должна была лишь привлечь мое внимание, так сказать,
толкнуть. Свет мигнул, я увидел себя во дворе нашего здания,
потом двор стал удаляться, вот я вижу город сверху, он удаляется
все быстрее и быстрее. Я был настолько удивлен и заинтригован,
что не удосужился испугаться. А было чего - после того, как город
потонул в тумане, я увидел быстро чернеющее небо и уплывающий
голубой кружок Земли, как его изображают на фотографиях "из
космоса", потом Солнечную систему, как на картинке в учебнике
астрономии, со всех сторон наплывали звезды, они сверкали все
сильнее и сильнее, лучи удлинялись и кололи глаза, я зажмурился
и, кажется, заснул. Как я думаю сейчас, сцена эта была
предназначена лишь для того, чтобы я не сомневался в дальности
путешествия. С другой стороны, интерес к наблюдаемым событиям -
как это часто бывает с людьми мыслящими - сгладил шок от самого
перехода из одного состояние в другое.

6

Когда я открыл глаза, ощущая себя как после сна, крепкого и
досыта, я увидел вполне обычную небольшую комнатку, разве что
несколько пустоватую - из мебели в ней были два кресла, в одном
из которых полулежал я. Дверь отворилась, и вошел человек. Он сел
в кресло напротив меня (а я тем временем сменил позу на сидячую),
положил руки на подлокотники и, улыбаясь, произнес следующее:

- Ну, вот вы и у нас. Не знаю уж, зачем и почему решено вас
ознакомить, ну да сказано - сделано, не так ли? Вы ведь тоже
любите порядок, должны понять. Теперь, друг мой, вы на небесах и
сейчас узнаете, откуда берутся дети - я шучу, конечно - откуда
берутся идеи. В вашем ведомстве, и, следовательно, вообще везде.
Берутся они, понятное дело, от нас. Вам надлежит поприсутствовать
на вводной лекции для слушателей второй ступени Высших
божественно-инженерных курсов. Будьте любезны!

С этими словами он встал и сделал приглашающий жест. Мы
проследовали коротеньким коридором и вошли в аудиторию как раз в
тот момент, когда лектор откашливался. Смахнув с сиденья
невидимую пыль, провожатый усадил меня.

- Уважаемые слушатели! Сегодняшней лекцией мы начинаем второй
этап вашего обучения, а точнее, курс "Введение во влияние
божественного вмешательства". Первый этап вашего обучения состоял
в основном в обучении техническим навыкам. Вы умеете действовать
- в том смысле, что знаете способы и умеете воздействовать на
общества разумных существ в предписанных вам наставником
направлениях, вводя в эти общества различные идеи путем внедрения
их в органы массовой информации. Образно говоря, вы можете
толкнуть летящий мяч в любом указанном вам направлении. Понятно,
что полететь он может после этого в любом направлении. Да будет
позволительно мне пошутить: но если мяч вообще никуда не летел, а
только вращался - а есть и такие общества - мы называем их,
согласно Стругацким, "замкнутыми", - то от простого прикосновения
- даже без толчка - мяч может полететь... Задача, как вы
понимаете, отнюдь не тривиальна. Итак, возникают два вопроса -
куда же полетит мяч, и куда его следует направить? Второй этап
вашего обучения посвящен в основном первому из этих двух
вопросов. Окончив обучение, вы будете уметь, в принципе, решать
"обратную задачу вмешательства", то есть по цели определять
воздействие.

Не следует смотреть на преподаваемый вам предмет как на вполне
изученную область науки. Технику воздействия вы изучали в
основном как освоенную и устоявшуюся область. Вопросы же
предсказания последствий изучаются нами постоянно, и вы будете
учиться и изучать одновременно. Поле для деятельности огромно...
Основным методом воздействия на общество является внедрение в
общество идеи. Как известно, во всех обществах имеется
специальная система распространения, то есть внедрения информации
в это общество. Именно это - то есть способ обработки информации
- является отличием общества от предшествующих и последующих не
общественных стадий развития цивилизации, так же, как способ
обработки информации отличает разумное и мыслящее существо от не
являющегося таковым. Итак, вы будете теоретически и
экспериментально изучать, как внедряемые идеи влияют на общество
и как, распространяясь в системе информации и обществе, эти идеи
изменяются.

Согласно существующей традиции, встречаясь с вами первый раз,
лектор освещает круг своей собственной научной деятельности... В
данном случае она лежит несколько в стороне от основной тематики
(лектор помолчал). Бытует теория, что для каждого общества есть
люди, которые лучше всего подходят этому обществу, этому времени.
Мы пока не умеем создавать разумное каким-либо способом, кроме
существующего у этого разумного... (смешки в зале)... но
перемещения во времени нам доступны. Дело за небольшим -
определять в антенатальном состоянии, что за существо собирается
посетить свой мир, и помещать его в то время, которому оно больше
всего нужно. Техническая сторона таких экспериментов довольно
сложна, но самое главное - в критерии. Что такое - существо,
лучшее для своего общества? Иногда общества уничтожают таких
перемещенных лиц... часто они никак не реагируют. "Опередил свое
время", "не в ладу со временем" - эти выражения не случайны...
Таково направление, в котором работаю лично я. Вообще же, кроме
обязательных лекций, семинаров и практических занятий, к вашим
услугам более тридцати факультативных курсов, список которых
вывешен в фойе, перед аудиторией...

7

Слушатели покидали аудиторию, а я сидел и ждал, что будет дальше.
Следовало бы, конечно, пройти в фойе и посмотреть все то, о чем
говорил лектор, но за мной, по-видимому, должны были прийти.
Когда аудитория почти опустела, около меня очутился мой давешний
провожатый. "А теперь позвольте пригласить вас для небольшой
беседы", - произнес он. Я проследовал за ним, но, к сожалению, не
в фойе - и вот мы в комнате, такой же, как вначале.

- Ну вот, побывали вы на лекции, узнали кое-что новое... Нам бы
тоже хотелось получить ответы на некоторые вопросы. Но и вам,
наверное, еще есть что спросить?

- Скажите, а как введение ваших идей в общества влияет на них?

- Хороший вопросик! Это сложнейшая область исследования, друг
мой! Например, старая добрая идея о том, что небо - это
хрустальная сфера с фонариками вызвала пять разных путей
развития.

- Э... э... а какие?

- Минуточку, я взгляну, есть ли у вас допуск к архиву.

Мой собеседник подошел к встроенной в стену картотеке, порылся в
ней, дернул щекой и сказал, немного подумав и поглядев на часы:

- Я покажу вам более интересную вещь. Сейчас в 13-ой аудитории
защита диплома, я видел аннотацию, это довольно забавно.

Мы опять шли по коридору, и мой провожатый рассказывал:

- Понимаете, билет у него был 7В-13, господь почти всеблагой,
процентов на 95-96 по шкале Косидовского, а получилось ну просто
черт знает что.

С этими словами провожатый распахнул дверь. Я очутился в
кинозале. Он взял меня ласково за локоть и усадил.

На экране была площадь, заполненная народом. Бухнули барабаны,
площадь повалилась на колени. "Всемогущий, всезнающий,
всеблагой!" - пропели высокие голоса. И площадь согласно
загудела: "Всемогущий, всезнающий, всеблагой!" "Знаем, что все по
воле твоей и веруем в милость твою"! Слитный гул повторил: "...
милость твою"! "И не осмеливаемся докучать тебе глупыми просьбами
и мольбами, ибо хоть по благости своей и выполнил бы ты их
непременно, но и без них достаточно забот у тебя". И народ
повторил. Голос диктора произнес: "Молитва - единственная,
дозволенная на планете, все раз в неделю повторяют ее в местах
общественных молений. Дозволяется произносить ее и вне их, если
соблазн обеспокоить Господа просьбой особенно велик. Но хорошим
тоном это не считается - с соблазнами надо бороться своими
силами, а молитва - даже эта - претензия на помощь Божию. А такая
претензия - страшный грех."

- Минуточку, - произнес громкий голос из темноты, - вера единая и
всепланетная?

Голос из левого угла ответил:

- Конечно.

- Ереси, секты?

- Сейчас практически нет.

- Атеисты?

- Нет.

- Как же так? Вы довольно всеблаг, и они это знают...

- Меня это тоже удивило. Вера во благость мою не помешала им...
страшно рассказывать, но у меня тут есть такие кадры!...

- Бросьте, молодой человек, страшно - не страшно, ерунда все это,
жизнь есть жизнь. Вот вытащите на следующем экзамене 7Е-7 или
7Ж-10, посмотрю я на вас. А кадры ваши покажите, это любопытно.

Экран засветился.

Раскаленный железный брус приблизился к пяткам испытуемого,
завыли вентиляторы, отгоняя гарь от членов трибунала. "Так ты
утверждаешь, любезный друг мой, что Бог не всеблаг, а поскольку
Бог не может быть не всеблаг, то, значит, Бога нет"? "Воистину
так!" - пискнул испытуемый. Вывернутые запястья синели в петлях
веревки. "Не буду, друг мой, искушать вас рассуждением о том, что
благо одного - несчастье другого, и уже по этой причине Бог не
может выполнять молитв. Вы, друг мой, не мальчик, доктор
философии, все это знаете... скажите, вы сами просили когда-либо
Господа о чем-либо"? Испытуемый захрипел и замотал головой. "Вам
нет никакого смысла нас обманывать, мы судим вас за много больший
грех - за атеизм... Скажите, - секретарь трибунала встал с
табурета и приблизился к испытуемому. На него пахнуло смрадом, но
он сдержался и, заглянув в глаза испытуемому, быстро и четко
произнес: "Вы будете просить"? Снизу раздалось шипенье и клуб
сизого дыма заволок испытуемого, мотавшего головой. Открыть рот,
чтобы сказать "Нет", и не закричать при этом он уже не мог.

Громкий голос произнес:

- Ну, по-видимому, хватит?

Экран погас, но из левого угла прозвучало:

- Прошу прощения, профессор, дальше самое интересное.

- Ну, давайте дальше.

Экран засветился опять.

Секретарь, шаркая шлепанцами, вернулся на свое место, задумчиво
потер ладонью лысину и сказал: "Я думаю, господа, что этот нам
подойдет; трибунал пора пополнять новыми членами; уважаемый
(секретарь кивнул на безжизненно висящее тело) доктор философии
не настоящий атеист; он никогда ни о чем Бога не просил и просить
не будет, поэтому неверие его случайно, и наши богословы
преодолеют его за три дня. Уважаемый доктор еще будет образцовым
членом трибунала". "Ну что ж, - произнес председатель, - мне
кажется, что Вы правы... серьезный атеизм - не сомнение,
серьезный атеизм - это знание... а он слишком горд, чтобы знать".
"Другие мнения есть? - спросил секретарь. - Нет? Тогда принято".

- Хватит, - произнес голос из темноты и экран погас. - Кадры,
действительно, интересны. Как вы сами их интерпретируете?

К сожалению, продолжения разговора я не услышал - мой провожатый
вывел меня в коридор, и мы пошли дальше. Я тем временем
размышлял.

Что, собственно, я узнал? Что существует некая организация,
объединяющая существа, именующие себя богами. Что эта организация
подсовывает нам идеи. Как и зачем? Собственно, как - неважно. Ну,
во сне осенило! А вот зачем? Либо для развлечения, либо для
изучения тех, кому внедряются идеи, либо для изучения "жизни"
идей. Жизнь замечательных идей... Впрочем, кукольный театр - это
для детей. Итак, изучение людей или изучение идей? Но бесцельного
изучения не бывает. Какова его цель? По-видимому, сделать хорошо
будущим обществам. На сегодняшних изучается влияние идей,
отбираются полезные и оптимизируется дозировка, а будущее
общество мы построим на их основе. Ведь общество - это
воплощенная идея. Жалко, конечно, но иногда приходится
сегодняшних людей приносить в жертву завтрашним - почему бы богам
не делать это с обществами? Что же до существования оптимальной
дозировки, то ее наличие часто очевидно - например, идеи с
пространственной и временной гомогенностью ("будь, как все" и
"будь, как герои древности") в большой дозе тормозят развитие
общества, а в слишком малой влекут трату обществом лишней работы
на поиск ответов на вечный вопрос "каким быть"?

Например, в древнем Китае, где вся культура стояла на
традиционности и однородности, общество жило относительно
стабильно, что само по себе создает удовлетворенность в народе. В
те времена люди не знали терминов "стресс изменений" и
"футуршок". Зато развивались эти общества медленно. Приятно
сознавать, что миску с рисом не отнимут завтра, но ведь
существенно лучше, если рис будет с мясом. А для этого необходим
прогресс, которого у них не было и быть не могло. Но зачем
все-таки эти "боги" экспериментируют с обществами? Не проще ли
просто создавать их такими, какими они хотят? Видимо, нет... А
зачем вообще им иметь дела с людьми... или теми, кто является,
так сказать, людьми... в других цивилизациях? Отбрасывая
всяческие антропоморфные мотивы типа гуманизма, остается вместе
со Спинозой сказать "кауза суи" - по природе своей. Точнее, по их
природе. А точнее - непонятно почему. Неизвестно, до чего бы я
додумался, но тут мой провожатый открыл дверь со словами:

- Интересно было следить за вашими рассуждениями, но насчет
отсутствия прогресса у древних обществ это не совсем так.

Я поразился. Они что, читают мысли?!

- Вы что, читаете мысли?

- Да так, по мелочам и не очень точно, да вы садитесь, не стойте.
Кофейку не желаете?

Я машинально взял чашку, все еще находясь под впечатлением
последних фраз.

- Ну, теперь спрашивайте - наверное, вам есть, что у нас
спросить?

Некоторое время я собирался с мыслями.

- Скажите, а у вас есть рай? Если это, действительно, небеса, а
вы - боги, то у вас должен быть рай.

- Отдел, занимающийся раем, у нас есть. Но, право же, он не
задыхается от перегрузки. Его уже несколько раз сокращали.

- Мало верующих?

- Во что-то верит каждый человек... мало праведников.

- Праведно верующих?

- Что есть правая вера? Для любой веры прочие - ереси. Различие в
том, надо ли еретиков сжигать немедля или сначала можно пожурить
- так, кажется, вы говорите?

- Это один из моих сослуживцев. Кстати, в любой религии установки
на этот счет менялись в зависимости от конкретной политической
ситуации.

- Конечно. Но нам-то от этого не легче. Кого прикажете брать в
рай?

- А разве вы не представляете... какой-либо определенной религии?

- Боюсь, что в этом случае, - как мило, но глупо говорили
когда-то ваши антирелигиозные борцы, - небеса не вместили бы
должного количества богов.

- Во всех религиях было нечто общее, и это общее вы и воплощаете?

- Отнюдь. Даже принципы самоценности человека и гуманизма были
составной частью не всех вер. Помните "тарпейскую мораль" и
Спарту?

- Лема читаете?

- А как же-с...

- Тогда остается нечто, стоящее над всеми религиями. Но
существует ли такое?

- Конечно, например, потребность человека в вере - хотя бы в
религиях. Однако не это "общее" нас сейчас интересует. Мы ведь
ищем, за что, стоящее над верами, брать людей в рай.

- Ну, может быть, за потребность в какой-либо религии?

- Теплее. Но потребность в вере, повторяю, есть у любого
человека, а отличить веру религиозную от атеистической очень
трудно. Да и есть ли это отличие?

- За осознание этой потребности? (я игнорировал последний выпад)

- Горячо. Но тогда нам не пришлось бы сокращать соответствующий
отдел.

- Следующий шаг за осознанием - действие. За действием, согласно
вере.

- Холоднее. Каждый человек действует согласно своей вере.

- Согласно вере... действие согласно вере... но человек действует
согласно истинной вере, расходящейся с декларируемой. Осознает
иногда одну, иногда другую, иногда обе. За осознание?

- Нет.

- Может быть, за совпадение истинной и декларируемой?

Мой собеседник улыбнулся, а я с легким чувством опустошения
спросил:

- Неужели так просто?

- Просто? Будет время - подумайте на досуге, хватит ли пальцев
руки... одной руки... чтобы перечислить известных вам людей, у
которых истинная и декларируемая веры совпадают.

- Может быть, и хватит... никогда не думал, что в рай так трудно
попасть.

- А вы туда хотите?

- Да, собственно, я бы предпочел жить там, где жил... но
посмотреть было бы любопытно.

- Вы помните, как были званы на день рождения к одному из своих
коллег, в прошлом году, было это в новом районе города, далеко от
вас, и было на этом дне рождения безумно вам скучно, и ехали вы
обратно автобусом - экспрессом, и шел дождь...

Господи, - подумал я, - откуда они это знают?! - Это же не номер
автобусного билетика и не марка сигарет у соседа слева за столом
- это же он мое настроение передает!

- Да, помню. Автобус остановился на полдороги, и водитель пошел
ковыряться в моторе...

- Так, и вы подумали - что, если...

- Да, подумал - что, если сейчас выйти из автобуса и пойти
потихоньку по шоссе до развилки - наверное, будет развилка, а
потом шоссе станет дорогой.

- Ну так закройте глаза, друг мой.

8

Я закрыл глаза и очутился на шоссе. Чуть моросил дождик, а слева
от меня оранжево поблескивал бок автобуса. От него тянуло теплом.
Сбросив оцепенение, я пошел вперед, понимая, что все это
наваждение, дурман, но что увижу я сейчас нечто интересное. И
действительно, после развилки шоссе быстро превратилось в дорогу,
которая, сохраняя почти сухое бетонное покрытие, становилась все
уже и уже. Минут примерно через десять мне захотелось курить.
Пока я доставал пачку и прикуривал (край коробка подмок в кармане
плаща) дождь кончился. Подняв от сигареты глаза, я увидел, что
кончилась и дорога, а передо мной тропа. Приключение начало мне
надоедать, и я подумал: не вернуться ли? - но, обернувшись,
увидел заросли кустарника, выглядевшие вполне непроходимыми и,
конечно, полное отсутствие тропы. Сделав три глубокие затяжки, я
притушил сигарету, оглянулся, понял, что оглядываюсь в поисках
пепельницы, внутренне усмехнулся, положил окурок в полупустой
коробок со спичками и пошел по тропе. Через десять шагов тропа
прошла между нескольких рядов ветвистых деревьев, под ногой
брякнули камни, пришлось шагнуть сантиметров на двадцать вниз,
еще вниз, тропа вышла на каменистую осыпь, я сделал еще два шага,
глядя себе под ноги, и увидел сухой, чистый и теплый бетон. Он
был чуть золотист и, видимо, от этого казался теплым. Я поднял
глаза и увидел целую площадь этого цвета, понижающуюся
амфитеатром к длинному и низкому корпусу с ленточным остеклением
и плоской, вроде бы прозрачной, крышей. Выходя за край стен, она
образовывала навес, опоясывавший корпус. Навес поддерживали
пилоны, а по торцу корпуса вилась какая-то темного металла
скульптура, немного похожая на дерево. Странно... Я подошел.
Между пилонами был вход - стеклянная в металлическом обрамлении
дверь, а рядом вывеска в современном стиле. На ней было написано
буквами из матового металла, просто и скромно написано - "Рай". А
пониже, буквами помельче "экспедиция входящих". Ну, я и вошел -
видимо, это имелось в виду?

Менеджер уже шел навстречу.

- Мне о вас звонили, - сказал он, - просили ознакомить. Я -
начальник канцелярии, а поскольку посетители бывают у нас
нечасто, провожу вас лично.

Мы шли по коридору, начальник распахивал двери, показывал
помещения и рассказывал.

- Здесь у нас дела, здесь картотеки и всяческий справочный
аппарат. Делопроизводство не бог весть какое сложное, так что я
еще совмещаю обязанности администратора, тем более, что эта
должность у нас уже триста лет вакантна. Если желаете занять и
отдел кадров пропустит - милости просим. Основная наша функция -
удовлетворение потребностей клиентов без вреда для организма.
Некоторые из наших клиентов предпочитают кататься на яхтах
(менеджер открыл дверь, я увидел озеро и одинокий парус),
некоторые - вводить в себя еду и напитки в очень больших
количествах (открыта дверь, я увидел, что сказано, и быстро
отвернулся), некоторые - обогащаться духовно (открыта дверь, я
отшатнулся от грохота каких-то блестящих музыкальных инструментов
и мелькания цветных лучей), наконец, работать (опять открыта
дверь, на этот раз я увидел бородатого мужика, с чудовищным
сопением затягивающего гайку огромным гаечным ключом).

- И долго они... так? - совершенно ошеломленно спросил я.

- Кто - как... некоторые еще до моего вступления в должность, то
бишь больше пятисот лет, некоторые - позже, в том году один
поступил, саксофонист, всю сознательную жизнь одно думал, одно
говорил и в одно верил - что всем окружающим медведь на ухо, как
вы говорите, наступил, - и одно делал - играл на саксофоне в
баре.

- А им не вредно... есть столько, да и музыка громковата?

- Я уже сказал - без вреда для организма - это наше главное
достижение, иначе они бы все... перетрудились. Еда тут же
выводится, шум как раз такой, чтобы барабанные перепонки не
лопнули, и так далее.

- А чередовать занятия они не могут?

- Каждый делает только то, что пожелает при поступлении, с этим у
нас строго, анкеты каждый собственноручно заполняет, кто писать
не умеет - магнитофон, копии отпечатаны, а до магнитофонов -
вечные говорящие попугаи.

- А почему у вас крыша прозрачная?

- Чтобы высокие инспектирующие инстанции (провожатый закатил
глаза) могли нас инспектировать, не снисходя...

- А почему у вас такое маленькое здание?

- Маленькое? Под нами, друг мой, 13 этажей!

Ого, подумал я, - кстати, совпадение - столько же, сколько в нашем
старом здании, что на Лубянке.

- Простите за любопытство, еще вопрос - что за скульптура на
фасаде?

- Дуб, символ вечности. Вообще-то это здание многократно
перестраивалось, у нас это проще, чем моргнуть глазом, так что
идем в ногу с веком. Это здание делал Корбюзье, до него Гропиус.

- Позвольте еще вопрос?

- Конечно.

- А если желания ваших клиентов изменятся?

- Этого не может быть - желания меняются, когда меняется сам
человек, а для этого нужны либо контакты с другими людьми, либо
работа, преобразующая мир и человека, но захотеть этого человек,
попавший сюда, не может. Система замкнута, уважаемый гость.

Мой провожатый встал на четвереньки, неожиданно и жутко зашевелил
внезапно удлинившимися ушами и сказал отрывисто, как гавкнул:

- Вас зовут!

После этого он встал, отряхнул колени, открыл дверь, взяв меня за
локоть, ввел в комнату, и я услышал щелчок замка за спиной, а
перед собой увидел своего старого собеседника.

9

- Ну как вам наш рай?

- Впечатляет. Признаться, я представлял его себе иначе.

- Вы его не представляли себе никак.

Я улыбнулся шутке.

- Ну как, есть у вас еще к нам вопросы?

- Мне бы не хотелось показаться назойливым, но еще один вопрос...

- Валяйте!

- Принято считать, что бог... в некотором смысле... добр. Как
совместить доброту и всемогущество с наличием в мире зла?

- В каком смысле добр? Что ценнее - благо сытой клетки или
голодной свободы? Законы природы никто не властен отменить. Что
выбирать при таком выборе?

- Наверное, разные люди...

- Именно. Мы полагаем, что более ценным благом является свобода
воли, которой наделены некоторые из разумных существ. Например,
некоторые люди.

- Остроумно... Итак, свобода воли имеет следствием зло?

- Возможность зла.

- А нечто вроде "ограниченного суверенитета"? Скажем,
"ограниченная свобода воли"?

- Предлагалось. Но как ограничить? Ведутся эксперименты с целью
установки оптимального уровня ограничения. Но задача сложна:
во-первых, чем позже введено ограничение, тем сильнее реакция
отторжения.

- Не понял.

- Цивилизация начинает тратить массу сил на исследование
возникшего ограничения. Замечу, что отдельные люди ведут себя так
редко.

- Да. А во-вторых?

- Чем раньше введено ограничение, тем меньше свобода воли. Пример
- сейчас имеет место межзвездная война. Кровь рекой - впрочем,
крови у них нет, но не в этом дело. Две цивилизации, между
прочим, произошли от одной. Но объем памяти, необходимый для
хранения информации о собственном прошлом, оказался так велик,
что они разнесли эту память по двум системам. Далее - однозначно.
Каждая система адаптировалась под свою память, ксенофобия
обострена наличием общих корней, а теперь кое-чьи астрономы
гадают - откуда такое мощное излучение прет?

- А если слишком древнюю память стирать?

- Любая цивилизация с уровнем автодескрипции А5 и выше считает
это посягательством на свободу воли. Вот так, друг мой.

Последовала пауза. Я переваривал услышанное. Выждав три минуты,
мой собеседник возобновил дискуссию.

- А теперь у нас к вам есть ряд вопросов.

- Надеюсь, вы не будете задавать вопросов, на которые я не могу
отвечать по роду работы?

- Упаси бог! Зачем нам это... вопросы в основном о вас... Вот,
например, нам хотелось бы знать, как вы представляете
взаимодействие человека и информации. Мы ведь с вами, как вы уже
поняли, коллеги. Ваше мнение, как исходящее от известного
специалиста, нас очень интересует. Человек ведь может верить
поступающей к нему информации, а может и не верить. Как добиться
веры?

- Позволите каламбур? Информация должна быть достоверной.

Мой собеседник понимающе улыбнулся.

- Мы нисколько не сомневаемся, что вы стараетесь придать ей
достоверность. Но, однако же... вы это знаете?

- Догадываемся.

- Да, обратная связь у вас плохо поставлена, мы в курсе. Но
догадываетесь вы правильно. А как вы относитесь к более прямым
методам? Вот, например, небезызвестный вам Макиавелли считал, что
"когда люди больше не верят, можно... заставить их верить силой".

- Мой начальник говорит: "Топором делают только топорную работу".

- Хорошо сказано. Мы рады, что вы с вашим начальником единомышленники,
не всем так везет. И тем не менее любители топорных методов есть даже
в вашем отделе.

- Увы, начальник не всесилен.

- Да, но мы хотели бы знать, успешно ли они работают?

Я понял, что предстоит бой. Один из тех десятков боев с
руководством и обсуждений с сослуживцами, которые я веду из-за
методов работы.

- Да, они работают, и подчас - успешно. Но успешность можно
понимать узко и широко. Добиваясь узкой цели, они делают
недостижимой цель более широкую, затрудняя тем работу других
подразделений.

- Понимаю вас... но бывает, что узкая цель более важна, чем
широкая, и действия оправданы, не так ли?

Я знал эту породу, я называл их про себя "молодые мясники", этих
любителей четких докладов, чистых столов и финской оргтехники,
этих узколобых функционеров. Как писал Шахназаров, они "не
довольствуются обманом, а с помощью целого комплекса
принудительных и поощрительных мер добиваются его трансформации в
самообман". Дважды идиоты! Самообмана не бывает, бывает отупение.
Обман сегодня вреден завтра. Надо уметь говорить правду. Уметь!
Конечно, этому надо учиться годами, да это и трудно делать.
Гонять на машинах с усиленным мотором и носить рации под
рубашками легче и приятнее.

- Значительность цели - важный мотив, согласен. Но кто знает, что
станет важно завтра? Вы знаете это совершенно точно?

- Конечно, нет (мой собеседник улыбнулся).

- Так вот, эти узколобые сиюминутные прагматики никогда не думают
о последствиях своих действий. Они исходят только из сегодняшних
потребностей и своими действиями так изменяют иногда ситуацию,
что завтра будет вообще почти невозможно что-либо сделать.

- Довод серьезный, но возьметесь ли вы утверждать, что знаете,
какие цели будут завтра?

Разговор принимал серьезный оборот, но я знал еще несколько
ближайших ходов. Для меня такой разговор - дебют из учебника. Я
открыл рот, но собеседник перебил меня:

- Ваше представление о целях подсистемы нам понятно. А о целях
системы? Ведь цели подсистемы осмысленны только в рамках системы.

- Конечно. Цель системы - чтобы люди хорошо жили. И это цель
любой системы, в которой цель определяет основная масса людей.

- Вы склонны утверждать, что ваша система - такова?

- Да. В любой системе есть недовольные и есть аппарат сдерживания
- идеологи, полиция, армия. Эти три группы, кстати, должны быть
довольны - это ясно. Так вот, если производительность
общественного труда в сфере сдерживания низка, то эта прослойка
велика и, следовательно, цель системы определяют люди, которых
много и которые довольны. У нас указанная производительность
низка, и, хотя я когда-то считал, что с этим надо бороться и
бороться, позже стал склоняться к мысли, что, может быть, это не
плохо, а хорошо: ведь если прослойка сдерживания мала, то система
нестабильна - любой сбой захватит ее всю и отразится поэтому на
всей стране.

- Но кроме недовольных и... э... сдерживателей есть еще простые,
так сказать, люди.

- Если человек общественно индифферентен, значит его жизнь
достаточно близка к его внутренним идеалам. А это - одна из наших
забот. Согласитесь, что ситуация у нас - по сравнению с другими
странами - очень и очень стабильная. А это и означает, что наша
система ближе к идеалу, чем любая другая.

- Но конкретное состояние, имеющееся сегодня, все же от идеала -
как понимаем его вы и я - довольно далеко, а уж что было в
недавнем прошлом?

- Я совершенно не уверен, что вы и я понимаем идеал одинаково.
Что же до конкретного состояния и недавнего прошлого (господи,
как примитивен был мой собеседник - ведь я провел сотни таких
дискуссий и знал каждый ход этого детского дебюта!), то
конкретное состояние пациента, лежащего с выпущенными
внутренностями на операционном столе может быть и опасным, и
неэстетичным. Шить кишки - не розаны нюхать. Но хирурги спасают,
и довольно часто, не так ли? А когда нюхатели цветочков начинают
осуждать хирургов за пятнышки на халате...

- О, это мерзкое зрелище, я вас отлично понимаю! - подхватил
собеседник. - Кстати, вопросы ограничения и обработки информации для
соответствующих групп населения вы рассматриваете именно в этом
аспекте?

- Да, именно в этом.

- Понятно. А как вы думаете, почему все так трудно дается этим
хирургам? Мастерства не хватает, или не то режут?

- И то, и другое, и, возможно, третье и четвертое, чего мы еще и
не знаем. Что до мастерства, то его не хватает, но и хватать не
может. Оно появляется от однотипных операций, а на достаточно
высоком уровне - государственном - политика нашей страны
уникальна. Что же до локальных действий - разрезать там или
зашить здесь, так это делают очень даже неплохо. По крайней мере,
аналитический отдел, сравнивающий наш опыт и мировой, считает
так. А наши аналитики, хоть и бездельники, но не дураки... Теперь
насчет того, какую операцию делать. Глобальная политика
формируется определенным слоем, я вам уже это говорил, кстати, в
процессе борьбы с недовольными и с учетом необходимости
поддерживать определенный уровень довольства остальных. Впрочем,
недовольных у нас очень мало.

- Определенный уровень довольства вы недовольством не считаете?

- Отнюдь нет. Недовольство - это действия. Сущность является,
явление существенно. Нет явления - о чем говорить?

- И это говорите вы, идеолог от шляпы до набоек?

- Именно так. Идеальное - это не треп о том, как хороши кисельные
реки в молочных берегах, это отражение материальной
действительности.

- Стало быть, вы идеолог, но не идеалист, если понимать слово
идеалист так, как его обычно понимают те, кто называет себя
материалистами?

- Именно. Мы, материалисты, знаем, что идеология - сфера идеи, но
идеалистами от этого не становимся. И, смею вас заверить, не
станем. (Я ощетинился не на шутку, но собеседник опять крутнул
руль беседы).

- Скажите, а как вы представляете себе оптимальное устройство
общества, оптимальное устройство государства?

- Никогда не думал на эту тему... мне кажется, впрочем, что
устройство общества не имеет принципиального значения. Любое
устройство может действовать эффективно, если усилия людей
направлены в нужную сторону и достаточно велики. А для этого надо
сказать им, что такое идеал, и указать такое расстояние до их
идеала, чтобы их желание работать было максимально. Ну, конечно,
идеал они должны воспринимать действительно как идеал, но этого
можно добиться.

- Воспринимать или заявлять, что воспринимают?

- Воспринимать. Общество вообще не должно регулировать, что
человек говорит. Я считаю, что о человеке говорят его дела. Когда
начинают регулировать, что говорят люди, кончается дело тем, что
люди одно говорят, а другое думают. Само по себе это ничем не
плохо, но в такой ситуации люди начинают хуже работать.

- Что же, ход ваших рассуждений мне ясен. Скажите, пожалуйста, в
какой мере действия человека определяются его идеологией?

- В стопроцентной. То, что человек делает, определяется тем, что
он думает. Знаете, что такое - идея, овладевшая массами?

- Ну, по кинофильму, который вы видели, можно догадаться, что
знаем. А простите, какая идея владеет вами?

- Хорошо работать, по возможности хорошо жить и понять смысл
происходящего сейчас со мной - в частности, смысл этого
разговора.

- О, это очень просто. Нам хотелось услышать мнение земного
специалиста по вопросам, над которыми мы тоже работаем. А мне еще
хотелось получше с вами познакомиться. Многое человеческое и нам,
и вам не чуждо... А кроме того, помните лекцию? Для того, чтобы
переносить людей во времени, надо знать... мы это называем
"группа времени" - по аналогии с "группой крови". Не всякого
человека и не во всякое время можно перенести. Слышали выражение
"не от мира сего"? Оно возникло не случайно. У вас оказалась
довольно редкая группа, с высокой универсальностью. То есть вы бы
прижились, пришлись бы кстати во многих обществах. Мы вас не
собираемся, конечно, никуда переносить, но слегка поизучать
человека с такой универсальной группой времени нам было весьма
полезно. Ну, а лично мне было чрезвычайно интересно беседовать
(мой собеседник заулыбался, встал; машинально и я тоже начал
подниматься) со столь просвещенным и широко мыслящим человеком, и
я был счастлив с вами познакомиться, уважаемый...

Голос собеседника отдалился и стал неразборчив, свет на мгновение
померк...

10

... И я увидел вокруг себя свои кабинет. На столе лежали те же
бумаги, что и в начале этой истории, и даже кофе в стакане не
остыл. Меня вернули в ту же точку пространства и времени. На
часах было столько же - пятнадцать тридцать. Я пожал плечами,
стал пить кофе и размышлять.

В чем состояла цель путешествия? В эксперименте? Например,
"Изучение влияния получения системой распределения идей данных об
истинном происхождении оных". Курсовая работа одного из этих
типов. Смело утверждать, что собака понимает замыслы
экспериментатора, проверяющего на ней какую-то химию, но вдруг в
данном случае это возможно? Но так или иначе, информация, которую
я получил, перевернет полмира и всю нашу систему.

* * *

Первое время мне казалось - все должно перемениться и во мне, и
вокруг. Сейчас я уже знаю - ничего не изменилось (может быть,
потому я и решил записать все это). А что, собственно, могло
измениться?

Я по-прежнему хожу на работу. Воплощаю идеи - идеи, приходящие ко
мне от начальства - в "методические разработки". Жду повышения,
оно не за горами. Я не считаю, что быть проводником божественных
идей хуже, чем обычных начальственных. Единственное, что,
по-видимому, действительно изменилось - состав вопросов, над
которыми я думаю. На некоторые я получил ответы, но возникли
новые. Например, какова роль богов в истории человеческой
цивилизации? Ведь если предположить, что боги - это просто очень
далеко проэволюционировавшая жизнь - а за это говорит наличие у
них познавательной потребности, - то, быть может, у них
сохранились и другие потребности? Не вмешиваются ли они
непосредственно в события - ведь это так интересно! В истории
было много моментов, когда это просто напрашивалось. "Звездные
часы человечества", как сказал Стефан Цвейг. Вот сенаторы
обсуждают, что делать с Катилиной. Вот грохот кружек в пивных
Нюренберга. Вот разведены мосты над Невой. Вот силуэт в окне
президентского дворца в Сантьяго, блеск оптики, щелчок затвора -
и президент падает, выронив автомат. "Двадцать четвертую драму
Шекспира пишет время бесстрастной рукой". Так ли она бесстрастна?
Не слишком ли много страстей было в Европе и Америке? Только ли
время... пишет историю? Откуда ощущение некоторой ее неполноты,
нелогичности?

Боюсь, впрочем, что на этот вопрос я не получу от богов ответа,
разве что кто-нибудь у них придумает соответствующую
научно-исследовательскую тему. Эксперимент закончен, данные о
том, что ничего не случилось, легли на свое место в архивах.
Долго же им там лежать... Я не жду никаких событий и, в общем и
целом, доволен произошедшим. Во-первых, расширился мой кругозор.
Во-вторых, я считаю, что я сам - сколь ни самонадеянно это звучит
- стал лучше. Знание всегда делает человека лучше. Единственное,
что несколько огорчает меня - я не знаю, есть ли в этом мире еще
люди, удостоившиеся столь же высокой чести. Как прекрасно было бы
найти единомышленников!

В этот момент прожурчал телефон. Мой начальник просил меня зайти
к себе.

* * *

- Садитесь, Леонид Владимирович. Материал я Ваш посмотрел,
возражений нет. Можно, думаю, передавать дальше... Еще одно у
меня к Вам дельце... К нам обратилась родственная организация...
у них какая-то задача, связанная с распространением информации в
сетях связи... нужна консультация специалиста по преобразованию
информации при распространении между людьми... а мы с Вами как
раз этим и нанимаемся... Вы человек с опытом, может, что-нибудь
им посоветуете... я, честно говоря, не очень понял, чего они
хотят, но начальство (мой начальник показал пальцем на потолок -
то, что он снизошел до столь вульгарной шутки, показывало, что он
смущен) просило помочь коллегам... В понедельник с утречка они за
Вами, Леонид Владимирович, заедут. Часам к десяти.

Я почти ничего не понял, точнее - вообще ничего не понял. Но было
ясно, что мой милейший начальник тоже ничего не понимает. Это
утешало.

В понедельник за мной заехали и с большим почетом отвезли в
"родственную организацию". Слышал я об этой организации... В
кабинете сидели двое. Провожатый подвинул мне кресло и удалился.

11

- Уважаемые гости, прежде всего, я вас познакомлю. Леонид
Владимирович, специалист по информации и ее преобразованию при
распространении в обществе. Борис Михайлович, специалист по...
графам и сетям... одним словом, математик. Вас рекомендовали нам
как наиболее квалифицированных из имеющихся специалистов в своей
области. У нас возникла задача... о ее важности говорить не
будем, о наших возможностях тоже... Есть некоторый коллектив -
большой ли, маленький ли... в нем распространяется информация.
Пути распространения информации зависят от того, какая это
информация. Ну, скажем, о зарплате сообщают жене, а о премии
подруге (хозяин кабинета снизошел до улыбки). Информация бывает
официальная, и, скажем так, неофициальная. Нас интересует, как
установить неофициальную информационную структуру этого
коллектива, то есть по каким путям распространяется в нем
неофициальная информация. Минимум - кто вообще служит
передатчиком такой информации, а кто нет. Способ исследования
информационной сети этого коллектива следующий: мы можем получать
всю информацию из какого-то количества узлов - то есть узнать,
откуда она к ним пришла. Но организация каждого такого узла стоит
денег и времени. Проистекают два вопроса - сколько таких узлов
надо иметь, если мы хотим минимизировать общие затраты.
Разумеется, для постановки такой задачи надо уметь выразить в
рублях ошибки при определении структуры сети. Мы это умеем.
Второй вопрос - какого рода информацию надо распространять в
качестве "пробной" через "наши" узлы, чтобы по ее движению в сети
было бы можно установить структуру. Что вы об этом думаете?

- Ответ на мою часть вопроса - вторую - представляется очевидным,
- сказал я. - Это должна быть информация, которую Вы называете
"неофициальной", чтобы она шла по тем же путям, и которая мало
изменяется при распространении по сети. Известно, что меньше
всего искажаются при распространении анекдоты. Они искажаются
даже меньше конкретных числовых данных. Обычный человек способен
отличить смешное от несмешного, но не способен придумать смешное.
Поэтому он не способен исказить анекдот так, чтобы он остался
анекдотом. Поэтому анекдоты при распространении изменяются мало.
Конечно, для этого в вашей системе должны быть люди, которые
могут придумать анекдот (или, - сказал я про себя, - могут
слышать идеи, подсказываемые теми самыми... "богами").

- Это, конечно, не просто... но поискать можно... А Вы, Борис
Михайлович, что думаете? - обратился хозяин кабинета ко второму
"гостю".

- Мне кажется, что наша задача имеет весьма слабое отношение к тем,
которыми занимаюсь я.

- Ну почему же? Насколько меня информировали, Вы занимаетесь так
называемыми задачами протекания - то есть при каком количестве
открытых для протекания, скажем, воды, вентилей в узлах графа, по
водопроводной сети, изображенной этим графом, начнет протекать вода.
Так вот, задача, которая интересует нас - это та же задача протекания,
но не воды, а информации.

- То, что вас интересует - это обратная задача теории протекания:
установление структуры сети по данным о процессе. Обратная задача
трудна, даже если прямая легка, а в данном случае и прямая уже трудна
настолько, что для стохастических сетей не решена. А ваша сеть
стохастическая - вы же не знаете, сколько каналов связи идет из
данного узла.

- И все-таки, может быть, Вам стоит рассмотреть ее подробней?

- Ну, скажем... через одну-две недели я смогу вам сказать, есть ли
шансы, что я ее решу.

На этом мы расстались, причем нас весьма сердечно благодарили за
внимание к их проблемам, за потраченное время и за еще что-то...
Разумеется, меня отвезли домой, и я до вечера не знал, куда себя
девать.

Больше никакого участия в этой истории я не принимал, и не знаю,
продолжалась ли она вообще и было ли найдено решение. Когда кому-то из
моих сослуживцев случается рассказать мне анекдот, или ребенок,
вернувшись из школы, говорит глупости, я вспоминаю эту историю.

И с годами я все больше и больше утверждаюсь в мысли, что
общество, в котором мне довелось жить и, видимо, доведется
окончить свои дни, настолько примитивно и неразвито, что не
дозрело не только до понимания идей, высказанных его
основателями, но и до идей, приходящих к нему от "богов". Утешает
одно - сын мой пошел по моим стопам и, быть может, он увидит тот
идеологический расцвет, которого тщетно ждал я.

Если придерживаться полной честности и объективности, то после
того, как я высказал свои соображения по задаче, у меня возникли
некоторые сомнения... и пока шел треп с этим, как его,
"математиком", я пытался в этих сомнениях разобраться. Задача
показалась мне... как бы это сказать... низкой, что ли? В конце
концов, какая разница, как распространяется в обществе
информация? Может быть, она вообще не должна распространяться!
Она должна поступать от нас и потребляться членами общества. И
нечего им обмениваться информацией между собой. Так что может
быть, и правильно делают, что выясняют пути распространения
информации. В конце концов, не могут же все работать головой, как
мы, должен же кто-то делать и ту работу, что "родственная
организация". Так что все в порядке.

12

Через 2 недели я позвонил и сказал, что решить задачу мне не
удалось... и, видимо, не удастся. Немаловажном фактором в моем
решении было то, что ЖЭК починил (после трехлетних мытарств)
крышу. А то бы я мог и соблазниться... "большими возможностями"
моего собеседника. Надолго ли оттянет мое решение... решение этой
задачи? Я всю жизнь любил говорить с друзьями о работе, а вот о
том, как я решил эту задачу, никому не расскажешь. Теперь я -
наверное, до конца этой жизни - под божественным оком (и ухом).
Остается общаться с картиной А.Т.Фоменко "Вечность", которая
по-прежнему висит над моим столом. Что я и делаю по мере
возможности.

Несколько лет назад я был с дочерьми на берегу моря и увидел
следующую, совершенно невинную на первый (да и на второй) взгляд
сцену. Мальчик сидел на берегу и перекладывал несколько десятков
камушков по восьми вырытым им во влажном песке ямкам. Некоторое
время он внимательно смотрел на них, а потом, повинуясь никому
(и, может быть, даже ему самому) не известным законам,
перекладывал очередной камушек из ямки в другую. Я постоял над
ним минут пять-десять и - к своему стыду, вынужден признаться -
не смог уловить закономерности. Хотя, видит бог, за десять минут
я раскалываю и не такие задачи. Будучи удручен щелчком по моему
профессионализму, я подумал - по какому количеству шкафов, полок,
ящиков, папок, скоросшивателей и картотек разложены мы? Сколько
загадочных цифр, букв, значочков, цветных полос, треугольников и
кружочков оттиснуто на нас? Мироправители тьмы любят, наверное,
классификации, схемы, системы и импортную оргтехнику. Куда же
перекочевало теперь мое дело? Куда переберется оно, если я
вздумаю прийти к людям - пока они живы, - с которыми мог бы
поговорить о произошедшем? Что повлечет это? Десять лет без права
переписки или лишь сто первый километр без работы и прописки? Где
лежат дела миллионов живых и миллионов мертвых, какие значочки и
кружочки оттиснуты на них? Долго ли протянет общество, несущее в
крови этот яд?

Впрочем, в очередную встречу я захотел рассказать всю эту историю
моему дьяволу, но заколебался. Мироправители тьмы вездесущи и
всеведущи...

Почувствовав мои колебания, дьявол попросил включить магнитофон,
сосчитать вслух до десяти и дал прослушать пленку. Она была
чиста. Я удивился. Дьявол от смеха чуть не выронил папиросу, а
просмеявшись, пояснил:

- На ваших друзей в черных машинах, ваших - как вы изволили
помыслить? - "мироправителей тьмы", работают хоть и умные люди,
но лишь этого времени и лишь этого несчастного народа, да и то не
все, друг мой, не все... с нами же сотрудничают люди многих
времен и многих народов... Так что не грустите помногу, друг
мой... поумнеть ведь всегда приятно, да и ваша жизнь, и ваша
борьба далеко еще не кончены.

...Сказал мой дьявол, погладил по голове на редкость
умиротворенно сидевшую у него на колене младшую дочь и
медленно... как бы нехотя... растворился в воздухе.