А.К.

В советских столовках это называлось "дежурное блюдо". Ну ладно,
не будем чрезмерно строги к духу, к пишущей шатии-братии, сибсам
моим графоманствующим. Чем отличается постмодерн от модерна?
Модерн - это когда в тексте кривляется жизнь, а постмодерн -
когда кривляется автор. Тут есть еще, по-моему, третий слой,
тысячехвостые древа...

Но к делу! Нас окружают вещи. Сказал - и как гвоздь забил, хорошо
что не два в крышку. Семнадцать гвоздей в труп постмодернизма,
который всегда хорошо пахнет. Нет, нет, ничего личного... Потому что
каждого из нас окружают вещи. Даже голый аскет, вымазанный хорошо
высушенным верблюжьим, виноват, священных коров понятно чем,
сидит не на райском облаке, а на камне. На вещи.

Вещи делятся на: первое - интимно-близкие. It is засушенная роза,
на шипы которой когда-то сел, бережно сохраняемые гвозди,
никого не пробивавшие и ни за кем не забитые, а
вытащенные из гнилой стенки батальонного сортира. Конкретно
у меня - булавки с цветным шариком. Когда-то в детстве читал
книгу про то, как две девочки играли в волшебную страну и
обменивались посланиями, втыкая такие булавки в большой гобелен с
географическим изображением. Далее - цветные скрепки, символ
иного: иной цивилизации, иного времени. После совка, железных
скрепок: проволока обрублена так, что рвет и бумагу, и палец, да еще
и в масле - эти, чистые, аккуратные, да еще цветные. Много лет
складывал в коробку, нет, не покупал - самому было смешно, но
складывал, с пола подбирал, если видел. Третье - красивые пакеты. То же 
самое: жалел выкидывать...

Второй эшелон - то, что служит главному в этой жизни: книги и
приравненное к ним - радиоприемники и пластинки. Потому что это
воплощенная мысль. Подвид - сопутствующее: книжные полки;
компьютер; ручки, одно время - карандаши. Но с этим уже много
слабее, это уже почти не личное. Точнее - личное, когда
появляется впервые. Например, любил цанговые карандаши с тонким
грифелем - но потом охладел.

Третий - все, что обеспечивает жизнь: рубашка, джинсы, куртка и
так далее. Иногда смешные ниточки - иная куртка напоминает о молодости
("а я иду, ничем не утомленный, брезентом от случайностей укрыт"
- давно уж не брезентом и не укрыт, а вот же, поди...).

Четвертый - "прочее". Игрушки, с которыми что-то связано - чаще
всего человек, которого больше нет рядом: или дружба кончилась,
или любовь, или вырос. А когда была или был - подарила или просто
оставила и ушла теперь уже своей дорогой. Зайцы, кошки, не вполне
понятно кто - то ли медвежонок, то ли собака. Но в кровати ведет
себя хорошо, спать не мешает.

Кстати, о кровати, точнее, о кроватях. Странно, но к ним никакого
особого отношения нет, хотя могло бы и быть. Личное у меня
обрывается где-то за радиоприемником Р-250. Здесь, посреди чиста
поля, посреди жизни, проходит этот меридиан, отделяющий меня от
мира.

Стоит ли так много говорить о вещах? Можно ведь никак к ним не
относиться. Но тогда как вы отделите себя и как определите себя?
Идеал утопистов - Ефремова, Мора, да и Стругацких, пожалуй - именно
что должен никак не относиться к вещам... Но то идеал, да еще утопистов -
дважды идеал...