Зачем

                       О женщинах - или хорошо, или ничего.
                       Л.Хатуль

В научной фантастике неоднократно рассматривался вопрос о смысле
межзвездных путешествий. Понятно, что в рамках теории относительности
особого интереса оные путешествия не представляют. Вы летите 10 лет,
прилетаете на далекую звезду, то есть планету, узнаете массу нового и 
интересного, но возвращаться вам, грубо говоря, некуда - к вашему 
возвращению на Земле пройдет, как пел, кажется, даже Высоцкий, семьсот
веков. Или семьсот тысяч, что уже одно и то же. Естественное возражение,
что существует, быть может, способ мгновенного перемещения, 
наталкивается на контраргумент: вот и сидите на месте, ждите, пока его
откроют. В этом месте авторы по скромности упускают возможность такого
ответа - вот мы и летим, чтобы нам там, в аэропорту прилета, указали 
на этот способ. Хотя и тут можно возразить, что за время полета "туда"
на Земле прошла половина срока, что тоже не мало и лишает смысла 
наше мероприятие. Но чаще возражают почему-то иначе, приводя более
слабый аргумент - что если бы способ мгновенного перемещения был 
открыт, то им бы воспользовались другие. И от этих, с хвостом и пятью
глазами, ломились бы аэропорты, то есть космопорты, старушки Земли.

* * * 

Мы идем по тропинке вдоль берега. Тепло и тихо, на небе легкие
облачка. Надо полагать - осень: листья шуршат. "На Ваш вопрос
существует ответ, - медленно и с удовольствием произносит мой
собеседник. - Способ мгновенного путешествия в пространстве
существует. Ну, не совсем мгновенного, но это даже не столь важно.
Если в пределах Галактики, перенос занимает около часа, выражаясь
вашим языком. Причем и по местному, и по собственному времени. Различие
что-то около минуты. Мы, кстати, не вполне разобрались, почему... В
соседнюю Галактику тоже можно, хотя тут часом уже не отделаешься".

За спиной у меня - десять лет полета. На Земле прошло около ста тысяч
лет, и ее давно уже нет. На Земле, на той, где я родился, не могло
пройти столько - она много раньше перестала быть ею. А я иду по
тропинке вдоль реки и беседую.

- Скажите, - спрашиваю я, - этот способ известен только вам?

Собеседник улыбается:

- Конечно, нет. Во-первых, его открыли многие. Во-вторых, кое-кто из
открывших дарит его другим, если сочтет, что реципиент дара достаточно
разумен. А то на ранней стадии развития всякое бывает, а проблем никто
не хочет. Ведь правда? - собеседник смотрит на меня и улыбается.

Тропинка спускается вниз и выводит нас к реке. Пристань. У причала три
лодки. На самом краю стоят и беседуют две девушки. Услышав шаги, они
поворачивают к нам головы, и одна что-то тихо говорит другой, явно
остановив взгляд на мне. Я понимаю, что наша умная беседа сейчас
прервется и быстро - до пристани остается не более двадцати метров -
задаю вопрос:

- Но зачем тогда летают?
- О, это просто, - отвечает мой собеседник и делает смуглой
четырехпалой рукой изящный жест в сторону девушек, в земной культуре
такой жест сочли бы не совсем приличным, но четыре улыбки - я вынужден
присоединиться - сглаживают неловкость, - вас, наш гость и друг,
интересует, можно ли с ними, как именно и что вы испытаете? Так это
интересует всех. И на другом конце Галактики тоже.

Мы приближаемся, девушки улыбаются, я понимаю, что лодки двухместные и
что та девушка, что стоит справа, мне нравится больше. Глаз такого
цвета я не видел никогда, а гостю принадлежит право выбора в любой
культуре. Я слышу эти слова, произнесенные моим спутником, и даже не
спрашиваю, научились ли они читать мысли или он угадал.

Это я спрошу уже не у него.