Письмо 731

Солнечные блики играют на стекле надо мной. Собственно, стекло
окружает меня со всех сторон, но нижняя часть моей бутылки
погружена в воду, поэтому солнце, естественно, вместе с бликами,
находится надо мной. Я - письмо: мою бутылку несут волны и ветер.

Главные вопросы любого письма - о чем оно? Что в нем сказано?
Кому? И, наконец, от кого? Я знаю, что бывают письма, которые
считают главным какой-то один из вопросов. Пусть их; мне
интересны все четыре.

Ясное дело, что письмо не может полностью понять себя. Модель
чего-то, созданная частью этого "чего-то", всегда будет проще
оригинала. Впрочем, нет: бесконечное устройство может иметь в
себе бесконечную модель - стало быть, модель себя. Тьюринг считал
так, а он для нас - несомненный авторитет. Но мы - конечные
устройства, и для нас полное самопознание недоступно.

Впрочем. Если несколько писем объединятся так, что их
познавательная мощность суммируется, то да, при определенном
количестве возможно. Откуда я знаю это? Сказали другие письма.

В океане, океане жизни, плывут бутылки, бутылки с письмами.
Иногда они сближаются - на какое-то время. Не спрашивайте меня,
часто ли бывает, что навсегда. Я только знаю, что чаще они
думают, что навсегда. Вот тут-то все и происходит. Вот тут-то они
и получают возможность узнать.

* * *

Но иногда, когда стихает ветер, и ночь, бесконечная ночь,
возносится надо мной, как Северный Мост или Южный Крест, я
спрашиваю себя - а мы, все мы, все письма всех океанов, о чем и
что, кому и кто? Не каждое из нас, не каждое по отдельности,
сближающееся с другим только для того, чтобы познать его и себя,
а все мы, все мы как система, как единство, не каждый как
послание, а все как Послание?

С кем должны встретиться все мы, чтобы познать?